Рас

сказ

ы ч

итат

елей

2М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3Виктор Боресков «Цена бессмертия» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4Эдуард Шауров «Бензин» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .6Дмитрий Хохлов «Самое грязное ругательство» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23Михаил Шабловский «Показания Даниила Кардина» . . . . . . . . . . . . . . .28Олег Поляков «Суд третьей категории» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37Как прислать рассказ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45Над выпуском работали. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .46

Содержание

Рассказы

читат

елей3

ww

w.m

irf.ru

ПредисловиеМир, который создаётся на страницах фантастических произведений, — это всегда отражение нашей привычной ре-альности, повёрнутое под непривычным углом. Однако иногда и этот, «вторичный» мир искажается и преподносит немало сюрпризов собственным обитателям.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

4М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

Виктор Боресковdantewolwerine@mail.ru

Цена бессмертия

Изящные тонкие пальцы отстуча-ли краткую дробь по столешнице из красного дерева.

— Это — в мой кабинет, — сказала Смерть, и четверо бесов в синих спецовках грузчи-ков принялись аккуратно поднимать мой рабочий стол из красного дерева ручной работы. — Думаю, цена машины с лихвой по-кроет это маленькое приобретение.

Она достала из сумочки пачку тонких сигарет, закурила и посмотрела на меня. На стёклах элегантных очков заиграл свет от моей хрустальной люстры, которую уже снимал принявший стопку на грудь и из-рядно шатавшийся на стремянке демон-монтёр. Я же стоял посреди своей квартиры, неотрывно глядя на уже чуть потрёпанную бумагу с решением суда.

«Сим документом я, Люцифер, Князь Тьмы и Верховный судья Главного Арби-тражного Суда Преисподней, постановляю: закрепить за Александром Ивановичем Сырниковым право на бессмертие. Для вступления сего решения в силу гражданин Сырников обязан выплатить Опустошаю-щий Карманы и Душу налог на вечную жизнь, согласно статье номер 666 Уголовно-административного кодекса Преисподней. Решение моё окончательно и обжалованию не подлежит». Печать и подпись кровью.

Лукаво улыбнувшись и оправив свой чёрный деловой костюм, Смерть, мерно цо-

От редакции:Бюрократия — опасная штука. Даже

в родном районном паспортном столе лучше проглядеть от начала до конца любой документ, прежде чем подписывать. Что уж говорить о случаях, когда приходится иметь дело с чиновниками из самой Преисподней!

Рассказы

читат

елей5

ww

w.m

irf.ru

кая каблуками, отправилась дальше, хищно оглядывая мою квартиру. Два бодигарда-нефелина грозно зыркнули на меня из-под тёмных очков и, держа руки на рукоятках висевших на поясе гигантских мечей, дви-нулись вслед за начальницей.

В квартире царили суета и хаос. Рогатый краснокожий демон в мундире судебного пристава открыл входную дверь, и бесы-грузчики, успевшие заправиться стопками вместе с монтёром, понесли прочь мой плазменный телевизор. Вслед за ним после-довали кожаный диван, вышеупомянутый стол, хрустальная люстра, персидские ков-ры... Демоны работали очень быстро, и вот настала очередь жены.

— Что происходит, Саша?! — кричала она, переброшенная через плечо грузчика. — Ты что, опять проиграл в карты?!

Вслед за женой из квартиры вынес-ли сына, в ужасе прижимавшего к груди свою игровую приставку, и кошку, в ещё большем ужасе вцепившуюся в огромный пакет «Вискаса». В это же время Люцифер, он же Князь Тьмы, он же Верховный судья, он же Иван Семёнович Чертанов, дирек-

тор риэлторской фирмы «Ад», занимав-шейся элитным жильём в центре Москвы и на первом круге Преисподней, в малино-вом пиджаке и с толстой цепью, венчавшей рога, уже показывал мою квартиру новым хозяевам.

Наконец, демон-пристав попросил меня освободить помещение. Продолжая лю-бовно поглаживать решение суда, я вышел вслед за ним на улицу. Там бесы уже закон-чили грузить моё имущество в Огненную колесницу и, во главе с монтёром приняв ещё по стопке, стали загружаться сами. Смерть, накинув на плечи соболиную шубу моей жены, в компании нефелинов про-следовала к ранее принадлежавшей мне машине.

Рыкнул мотор автомобиля, ударили копытами огненные кони, скрипнули колёса колесницы, и вот я, один, в середи-не декабря, на минус двадцати градусах, стою во дворе элитного жилого комплекса в центре Москвы в одних семейных трусах и понимаю: я бессмертен.

И почему меня не отпускает ощущение, что меня накололи?

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

6М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

Эдуард Шауровitdtr@rambler.ru

Бензин

Этот субботний вечер начался с того, что Семён Егорыч Атутин попал в пробку на Новобалаковской. Со-

бытие само по себе досадное, а для Семёна Егорыча досадное втройне. Дело в том, что Атутин был «штопором» самой высшей квалификации, мастером экстра-класса, «восемь глаз на затылке». Для него угодить в дорожную пробку — всё равно что для гроссмейстера получить мат в четыре хода.

— Ну, и куда ты глядела, бестолочь афри-канская? — спросил Семён Егорыч, отщёл-кивая застёжки на затылке.

— Я не виновата, масса Сэм, — заныла Чунга-Чанга.

— А кто виноват? — спросил Семён Егорыч.Он наконец стянул с лица массивные

водительские очки Car Man Careless и огля-делся вокруг. Нос его «порша» упирался в необъятную корму «фольцвагена макси», слева урчал сиреневый «крайслер», справа притулилась «тойота колибри», а сзади подпирал ярко-красный «самурай». Двумя рядами левее поток машин полз вперёд со скоростью больной черепахи. По поли-рованным бортам текли ручейки разноц-ветных бликов.

— М-да, — задумчиво протянул Семён Егорыч, — тридцать плетей по мягкому ме-

От редакции:Мир уже сейчас сидит на топливной

игле, а в будущем ситуация только усугубится. Тот, кто прочно уселся на бензобак, может быть спокоен за своё благосостояние, — но должен помнить: в любой момент может прогреметь взрыв.

Недолго ты удержишь её, Человек из Джунглей, или тот, кто отнимет её у тебя. Ради неё будут убивать, убивать и убивать!

Редьярд Киплинг «Маугли»

Рассказы

читат

елей7

ww

w.m

irf.ru

сту, и сто раз прочтёшь «Отче наш». — И до-бавил, подняв указательный палец:

— На суахили.Чунга-Чанга забубнила нечто напевное.— Можно про себя, — разрешил Семён

Егорыч.— Готово! — почти сразу отозвалась

Чунга-Чанга.— Неужели сто раз? — усомнился Семён

Егорыч.— Сто раз.— На суахили?— На суахили!— Молодец, — похвалил Атутин. — Трид-

цать плетей отменяются.— Белый хозяин очень добрый, — тихонь-

ко вздохнула Чунга-Чанга.Это была их обычная игра. Похоже, она

нравилась им обоим, по крайней мере, Семён Егорыч думал именно так. Чунга-Чангой он называл встроенный бортовой компьютер «Чаньчунь навигэйшен» китайского произ-водства. «Порш-кабриолет», принадлежав-ший Атутину, тоже был «мэйд ин Чайна». Мо-жет быть, не слишком патриотично, но зато недорого и неброско. Машина Семёна Егоры-ча устраивала: манёвренная, надёжная, ком-пактная. Откидной верх к тому же удовлетво-рял негласным корпоративным требованиям работодателя. Семён Егорыч уже пятый год вёл курс «Маневрирование и уклонения от дорожных заторов» в частном автолицее «Кабриолет». Обучал молодых идиотов, по-жилых идиотов и идиотов в самом расцвете лет хитрым штопорским премудростям.

«Да, — мрачно подумал Семён Егорыч. — Видели бы меня сейчас ученики. Полный тупец».

— Чем желаете развлечься, масса Сэм? — тарахтела между тем Чунга-Чанга. — Могу поставить музыку. Есть новые калейдоско-пы. Может быть, подключить порноканал?

— Порноканал засунь сама знаешь куда, — скривился Семён Егорыч. — Порну-ха — развлечение для даунов.

Это тоже было частью игры. Чунга-Чанга прекрасно знала, что Атутин не любил и не смотрел порно (разве что в юности или за компанию). Семён Егорыч предпочитал раз, иногда два раза в месяц посещать клуб «Коитус». Раз в месяц — это не так уж плохо в его возрасте, причём, заметьте, без всякой химии (ну, или почти без всякой).

— Можно включить «Звуки ветра», — предлагала Чунга-Чанга. — Или...

— Открой-ка лучше верх да помолчи, черномазая, — оборвал её Атутин.

Компьютер умолк, и крыша кабриолета начала раздвигаться.

— Если «максик» двинется, ползи за ним помаленьку. Если появится просвет, разбуди меня, вдруг я вздремну, — проинструктиро-вал Семён Егорыч и откинул спинку сиде-нья на «сорок пять».

Небо над городом уже не было сумеречно-фиолетовым; уже разворачи-вались в его бездонной черноте, сияя дро-жащим светом, первые рекламные паруса. «Чертовски обидно терять субботний вечер, стоя в треклятой пробке, — думал Семён Егорыч, удобно устроившись в упругом кресле, — тем более, когда выходной всего один. Полный уикэнд — это большое благо. Но пенсионеру выбирать не приходится: или работай как скажут, или мёрзни на го-способии». В башнях по обеим сторонам шоссе зажигались тёплые окна. Там не-знакомые Семёну Егорычу люди разогре-вали на ультрачастотках пиццу и голубцы в брикетах, давили педали тренажёров, смотрели новости или тянули соевое пиво, развалившись на диване. Над крышами высоток показался двухместный «одуван-чик». Он снизился, повисел над дорогой, ощупывая застывшее автомобильное стадо прожектором, затем деловито застрекотал вдоль шоссе к устью затора. Семён Егорыч со смесью тоски и зависти проводил верто-лёт взглядом. Жизнь — поганая штука, одни наверху, другие внизу.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

8М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

С двадцати двух лет от роду Атутин Семён Егорыч работал в органах ББДД. Сначала рядовым наблюдателем, дорож-ным инспектором, потом его пригласили в Отдел выявления и нейтрализации ав-топреступлений. Во ВНАПе Семён Егорыч вырос от простого полевого агента до опе-ративного инспектора с кодом допуска 02. Его даже рекомендовали на начальника группы. Да вот недорекомендовали. Сорок лет — предел для оперативника. Атутина продержали на три года дольше: здоровье у него было отменное, реакция — в допусти-мых рамках. А потом всё. Прости-прощай. Семён Егорыч пытался зацепиться в ана-литической группе ВНАПа. Куда там! Гене-ралов у него в родственниках не имелось, а место считалось хлебным, и желающих туда попасть было хоть отбавляй. Пришлось Семёну Егорычу от «безопасников» вернуть-ся к «бесперебойникам» в Отдел прогнози-рования заторов. Пробивания запоров, как шутили остроумные коллеги. В ОПЗ Семён Егорыч прослужил десять лет, приобрёл неплохой опыт и в пятьдесят три был от-правлен на пенсию в звании драйв-майора. Люди болтают, будто на отставных сотруд-ников ББДД с неба шоколад льётся. Ерунда! Может быть, у мэтров и льётся, а на пенсию майора не развернёшься. Атутин поработал в охранном агентстве, потом в фирме по ро-зыску краденых авто, а затем его пореко-мендовали в лицей «Кабриолет». Там Семён Егорыч и осел. Работа ему нравилась, хо-зяева его ценили, жалование, правда, было невысоким, но зато к своему скудному пенсионному лимиту он получал дополни-тельные карточки, а это весомое подспорье в жизни отставника.

Семён Егорыч ещё раз вздохнул, глядя вслед удаляющемуся геликоптеру. Когда он был инспектором, его не парили до-рожные пробки. Отправляясь по служеб-ной надобности, он садился за штурвал «одуванчика». На крыше конторы имелась

обширная посадочная площадка. Если тре-бовалась опергруппа больше двух человек, они заказывали большой «кондор», и баки его были по самое «не могу» заполнены первосортным керосином. Иногда удава-лось использовать вертолёт в личных целях. Они с напарником (царство ему небесное) здорово друг друга прикрывали. Над шоссе прошёл тяжёлый трёхмоторный мусорщик «кашалот». Ветер от его винтов даже волосы на голове взъерошил. «Ага, явился, голуб-чик, — подумал Семён Егорыч. — Остаётся только чуть-чуть подождать».

Вслед за первым «кашалотом» пролетел второй, и ждать пришлось не чуть-чуть, а целых сорок минут. В результате Семён Егорыч добрался до Второй Северской Башни только без четверти девять. Доса-дуя на злодейку судьбу, он миновал авто-заправку «Ренат и сыновья», украшенную огромным светящимся предупреждением: «Бензин только за деньги!», проехал под знакомым парусом голорекламы и напра-вил машину к восьмому проезду. Под вы-соким сводом сияли фонари, помаргивали огоньки сигнализации, камеры наружного наблюдения, поворачиваясь, негромко жужжали: «Ты ужжже дома, добро по-жжжаловать». Было свежо, даже немного зябко. Семён Егорыч остановил «порш» между стойками контроллера, перекрестил-ся на электронный иконостас над воротами и только потом заметил нищего в инва-лидной коляске. Попрошайка отделился от стены и ехал к машине, протягивая перед собой большую пластиковую кружку с над-писью «Христа ради». Это вовсе не камеры жужжали, это назойливо жужжал электро-моторчик его коляски. Лицо нищего, гряз-новатое и оплывшее, украшенное сухой колючкой недельной щетины, было на-тужно сведено в печальную гримаску, губы беспрестанно повторяли:

— Подайте, Христа ради. Не дайте поме-реть инвалиду Семинедельной кампании.

Рассказы

читат

елей9

ww

w.m

irf.ru

Подайте ветерану нефтяной войны. Подай-те, Христа ради!

Семён Егорыч прижал ладонь к пластине дактилоскопа и произнёс внятно и раздель-но: «Я, Атутин Семён Егорович, блок восемь, квартира шестьсот пятьдесят два». Попро-шайка был уже рядом, а ворота, как назло, всё не открывались. Семёну Егорычу каза-лось, что он уже ощущает запах нечистот, исходивший от коляски. Атутин ещё раз прижал руку к пластине и назвал своё имя. Нищий уже совал кружку чуть ли не в от-крытое окно. На панели загорелась над-пись: «Извините, идёт обработка данных». Ворота не открывались. «Что же за день сегодня такой?! — мысленно простонал Атутин. — Какого хрена охрана не выгонит этого мухомора из проезда?! Чёрт, наверное, у хрыча лицензия. Таскается по башням, урод. И окно закрывать теперь поздно, недо-стойно как-то».

— Помогите инвалиду, — продолжал ныть оборванец.

Казалось, вслед за кружкой в машину вот-вот влезет его испитое рыло.

— А ну назад, мухомор! — рявкнул Се-мён Егорыч. — Назад на пять шагов. Сейчас вызову охрану, они тобой живо асфальт подотрут!

— Что, мелочи пожалел, жмот? — спросил безногий полуобиженно, полуагрессивно, но назад всё-таки отъехал. — Я кровь проли-вал, а ему, понимаешь, пары мятых жалко.

— Да, жалко! Тебе, мухомор вонючий, даже воды из унитаза не дам! — вконец разозлился Атутин. — Герои! Ветераны! Коммандос! Просрали всё на свете! Где они, скважины?! В Тюмени остались?! А тебе луч-ше бы башку вместо ног оторвало!

Некоторое время нищий изумлённо хлопал глазами, потом лицо его налилось ненавистью, и он, выпятив грудь, двинулся на «порш».

— Я!!! — орал инвалид, брызгая слю-ной. — Я кровь!.. На китайской мине!.. Сами

же Тюмень продали, а я отбивай! А ты, говнюк, пока я ноги по мерзлоте собирал, — он тыкал себя в грудь пальцем и тряс гача-ми завязанных выше колен грязных джин-сов, — небось, под столом прятался?!!

В это время наконец разъехались створ-ки ворот, «порш» взял с места в карьер, едва не опрокинув коляску.

— Сука! — крикнул вслед попрошайка.Семён Егорыч сбавил скорость до мини-

мума, оглянулся на закрывающиеся ворота и возбуждённо засмеялся. Сердце стучало как встарь, не от аритмии стучало, от воз-буждения. Адреналин, мать твою! Уже спу-скаясь на десятый ярус подземного гаража, Семён Егорыч пробормотал: «Под столом прятался... Мне тогда всего одиннадцать было, но под стол уже не лазил».

Припарковав автомобиль на обычном месте и подняв стёкла салона, Семён Его-рыч спросил у Чунга-Чанги:

— Слышала последний разговор?— Слышала, масса Сэм.— Сотри и забудь, — приказал Атутин.— Слушаюсь, хозяин.Семён Егорыч включил охранные кон-

туры и направился к лифту. В пустом помещении его шаги отдавались гулким эхом. Впрочем, не в пустом. Семён Егорыч прислушался. К лифту двигался кто-то ещё, пристукивал каблуками, напевая себе под нос, видать, от хорошего настрое-ния. «Немедленно в душ», — подумал Се-мён Егорыч, нажимая вызов. Лифта ждать не пришлось, двери раскрылись почти сразу. Хоть в этом везёт.

— Дядя Сёма, меня подождите! — разда-лось позади.

Атутин придержал дверь пальцем, и в лифт ловко ввернулся его сосед по эта-жу Гера Самойлов.

— Как дела, дядя Сёма? — жизнерадостно спросил Гера, ответив на крепкое мужское рукопожатие.

— Порядок, — ответил Семён Егорыч.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

10М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— Про здоровье даже не спрашиваю, — вид у Геры был какой-то лукавый.

— Что, так плохо? — поинтересовался Семён Егорыч.

— Как раз наоборот, очень даже небедно!— Небедно — победно, — пробормотал

Атутин. — А у тебя как дела, Гера?— В целом упор нормальный, хотя... — Гера

замялся, — мог бы быть и повертикальней.Бывший оперативный инспектор не-

плохо разбирался в движениях и интона-циях. Парень явно хотел чего-то попросить, но мялся.

— Да ты не мёрзни, сосед, — сказал Семён Егорыч. — Спрашивай. Может, я чего присо-ветую?

— Да так, ерунда, Семён Егорович, фуль-гент, — сказал Гера, улыбаясь от уха до уха. — Мы тут с амигами столковались на вояж, хо-тим погонять ночью на дискоциклах, потом упадём в «Лесото», подруги, ну и всё такое. А я, как назло, уже все карточки сжёг, и де-нег на частную заправку не хватит. У амигов одалживаться несолидно, вот увидел вас, думаю, может, дядя Сёма выручит.

Покачав головой, Семён Егорыч вынул бумажник. В среднем отделении лежали две карточки по тридцать литров. Атутин вынул одну и протянул спутнику по лифту.

— О-ля-ля! — обрадовался Гера, бережно принимая блестящий твёрдый квадратик с логотипом. — Вот это вертикально, дядя Сёма, я ваш должник.

— Вернёшь когда? — строго спросил Семён Егорыч. — Мне тоже на чём-то ездить надо.

— В среду верну, предел — в четверг! — Гера клятвенно приложил руки к груди. — Вы ж меня знаете.

Лифт остановился на тридцать пятом. Желудок, ёкнув, подскочил к гортани. Разо-шлись в стороны прозрачные створки, Гера, крикнув на бегу: «Пасиб!», исчез в лабирин-те коридоров, Семён Егорыч отправился к себе в шестьсот пятьдесят вторую. Он был ещё слегка на взводе, но постепенно успо-

каивался. «Что-то я совсем страх потерял, — думал Семён Егорыч, шагая по знакомому с детства маршруту. — Хорошо, что в ко-шельке оставалось всего две карточки. Будь их там штук шесть, было бы по меньшей мере странно. В конце месяца в бумаж-нике отставника шесть карточек на бен-зин. Впрочем, Гера, даже увидев полсотни карточек, ничего не поймёт. Он глуп. Это же надо придумать, одалживаться у пенси-онера! Или я говорил ему про дополнитель-ный паёк из «Кабриолета»? И всё-таки Гера обычный лопух. Таких девяносто девять на сто. Занимается какими-то технология-ми утилизации каких-то пакетов. Когда не утилизирует пакеты, гоняет на дискоци-кле, курит грасс, пьёт текилу в барах или глотает экстази на каком-нибудь данспля-се, а накурившись, нагонявшись и нагло-тавшись, занимается групповой любовью. Я знаю про него почти всё. Или не всё? Ведь ночные забавы на дискоцикле тянут изрядный расход горючего. Значит, есть не-легальный приход этого самого горючего, контрабандочка. Надо бы об этом пораз-мыслить на досуге».

Одна из дверей раскрылась, и в коридоре появился Валентин Петрович Дрозд. Семён Егорыч хотел свернуть в боковой коридор, но было поздно. Дрозд вяло помахал ему рукой и потопал навстречу, шаркая по гря-зезащитному покрытию. Они встретились возле двери в двести пятнадцатую.

— Здорово, Семён, — пропыхтел Дрозд.На нём были мятая пижамная куртка,

домашние брюки и шлёпанцы без задников.— Здорово, Валя, — ответил Семён Его-

рыч. — Как жизнь, старпёр?— Какая там жизнь, — уныло отмахнулся

Дрозд. — Китайцы уже за Уралом. Погоди, ещё лет пятьдесят, они нас и отсюда попрут.

— Я не могу столько ждать, помру, чего доброго, — попытался шутить Семён Его-рыч. — А ты точно пятьдесят не протянешь. Вон какие бурдюки под глазами.

Рассказы

читат

елей11

ww

w.m

irf.ru

Дрозд обречённо потряс вислыми щека-ми. Он уже смирился со всем, кроме «ки-таёз». Они поговорили минут пять, но все темы упорно скатывались на «косоглазых» и «желтозадых». Наконец не любившему подобных разговоров Семёну Егорычу сделалось совсем скучно, он сказал, что ещё не ел, и вознамерился пройти дальше, но Дрозд поймал его за рукав куртки.

— Слушай, Атутин, — развязно прогово-рил он, заглядывая в глаза. — Я тут в аптеку пошёл. Одолжи полтинник. Ты же знаешь, у меня астма.

— Да вы что, сговорились все?! — восклик-нул Семён Егорыч, пытаясь освободиться из неожиданно цепких пальцев.

— Кто это — все? — спросил Дрозд, отпу-ская рукав.

— Какая разница, кто! Ты мне с Нового года четыре сотни висишь.

— Ну, буду четыре с халфом висеть, — угрюмо отозвался Дрозд. — У меня астма.

— Знаю я твою астму, — пробормотал Семён Егорыч, второй раз за вечер вынимая бумажник. — Смотри, Валя, ты релаксином доиграешься, на него не хуже, чем на мор-фий, садятся. Ты в зеркало поглядись. Ты же меня на два года младше.

Дрозд вытянул у него из пальцев купюру и побрёл к лифту. Конечно же, он поедет на десятый этаж в аптеку-незакрывашку, возьмёт релаксин, закинется дома парой та-блеток и уплывёт по карамельной реке с ки-сельными берегами. Семён Егорыч глядел в удаляющуюся пижамную спину, и на душе у него закипало раздражение. После смерти жены Дрозд сильно сдал, а продав машину и сделавшись «лишенцем», вообще покатил-ся в кювет. Начал принимать «Параллакс», потом «Релаксин». «Да и хрен с тобой! — почти зло подумал Атутин. — Каждый сам за себя, один бог за всех».

Квартира Семёна Егорыча располага-лась довольно далеко от лифта номер пять. По дороге к нему вернулось приподнятое

настроение. Навстречу время от времени попадались соседи по этажу. Многие с ним здоровались. Вторая Северская Башня была одной из самых старых в районе. Среди жильцов попадались правнуки первых новосёлов. Время от времени кто-то из старых съезжал, и на их месте по-являлись новички вроде бойкого на язык Геры. Семён Егорыч старался быть в курсе и знал большую часть соседей по этажу, даже молодёжь. Здесь вообще царила осо-бая аура, не то что в новостроях.

Маленькое путешествие наконец за-вершилось, Семён Егорыч открыл дверь своей квартиры и с наслаждением втянул носом уютные домашние запахи. В сердце вползла истома. Не позволив себе рассла-биться, Семён Егорыч сразу отправился в душ. Выбрался он из-под горячих струй бодрый, посвежевший, готовый со вкусом употребить остатки субботнего вечера. Стоя босиком на тёплой керамической плитке, Семён Егорыч оглядел себя в зеркале. Сухо-щав, подтянут, даже жилист, почти что без расслабленной старческой рыхлости, нос орлиный, подбородок волевой. От морщин на щеках никуда не деться. В сентябре поза-прошлого года Семён Егорыч делал неболь-шую подтяжку, но, видно, придётся повто-рить. Зато никакой лысины, волосы свои, не пересаженные, не синтеноловые. Зубы, увы, не свои, — а у кого они свои? Держат-ся крепко — и ладно. «Я ещё мужчина хоть куда, — подумал Семён Егорыч. — И почему этот безногий хмырь решил, будто я ему ровесник? Верно, совсем спятил от водки».

Через четверть часа Семён Егорыч, облачённый в мягкие домашние брюки, тёмную сорочку со стоячим воротничком и стёганый халат, очень похожий на на-стоящий шёлковый, нарезал ароматными кружками настоящий лимон. По голови-зору показывал новости официальный госканал. Полутораметровый куб, напол-ненный легчайшим дымом, висел посреди

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

12М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

комнаты, источая во все стороны звук и свет. Внутри куба суетились три рафини-рованные личности в сетчатых пиджаках. Они взахлёб читали о событиях в мире, перехватывая друг у друга цветные ли-сточки и время от времени совершая серии нелепых телодвижений. У двоих явственно посверкивали лысины. Теперь так модно. Естественность в фаворе.

Семён Егорыч убрал звук и пошёл к на-стенному бару. Там из потайного отделения он достал пузатую бутылку со звёздами на горлышке и стеклянный стаканчик. Поставил бутылку на низкий столик воз-ле разовой тарелки с лимоном. Отступив на шаг, полюбовался. В холодильнике лежа-ло говяжье филе, разделанное на пластики. Его можно было отбить и обжарить с солью и перцем. Семён Егорыч взглянул на часы и отказался от этой идеи. Вместо мяса Атутин нарезал немного пармезана, затем подвинул столик к креслу, налил полную стопку коньяка и уселся, блаженно вытянув ноги. Гурманя и растягивая удовольствие, он долго разглядывал напиток на свет, ню-хал его, покачивал из стороны в сторону. За-тем отхлебнул глоток, покатал во рту, тихо мыча от удовольствия, наконец проглотил и откинулся на мягкую спинку. Семён Егорыч обожал коньяк. Что ни говори, а так жить стоит! Неделя выдалась непростая, и масса Сэм заслужил пару рюмочек. В чет-верг он продал Носорогу четыре карточки и взял за каждую по штуке. Сукин сын, конечно, был страшно недоволен, пытался торговаться и даже прозрачно угрожать, но денежки таки выложил. С Носорогом иметь дело проще чем, скажем, со Стасом. Надо и впредь не опускать марку, но быть начеку: дилеры не любят расплачиваться из собственных карманов. И Семён Егорыч сделал ещё глоток за здоровье Носорога. Ко-ньяк был выше всяких похвал, и сыр неплох.

Как и большинство рядовых сограждан, Атутин отоваривался в обычных марке-

тах средней руки. Соевая свинина, пли-и-и-з, ананасы со вкусом, идентичным натуральному, сублимированное пюре из модифицированной картошки и про-чий конденсат. Большинство из этих про-дуктов исчезало в утилизаторе, потому как не перевелись ещё в мире божьем магазины для VIP-ов. В середине каждого месяца от-ставной майор отправлялся в одну из таких точек. Нет, он не бродил между полок, выби-рая балычок понежнее. Он вызывал кассбоя из обслуги, давал ему подробный список и через полчаса сгружал всё искомое в ба-гажник «порша». И ни одна камера внутрен-него наблюдения ни разу не зафиксировала атутинского лица в заведении, которое майору на пенсии не по карману! Кассбой получал хорошие чаевые, а Семён Егорыч получал упаковки точь-в-точь такие же, как в простом маркете, но содержащие нату-ральную картошку с натуральной свининой и, конечно же, бутылку коньяка в придачу. Все оставались довольны.

Семён Егорыч доел сыр, допил вторую стопку, немного поколебавшись, налил третью и включил газету. Потягивая ко-ньяк, он пробегал глазами последние со-общения. Цунами в Индонезии, засуха в Бразилии, новая постановка «Кошек» на Бродвее, теракт в Дели, теракт в Сид-нее, китайцы никак не могут снять своего последнего космонавта с орбиты, их сты-дят ООН и Красный Крест, а они прикиды-ваются дурачками, британская королева беременна, причём неизвестно от кого (вот соплячка!), убит Болеслав Ижич... Стоп! Семён Егорыч открыл раздел и на-чал читать подробно: «Вчера, в четыре часа утра, сотрудниками органов Безопасности была обнаружена подпольная лаборато-рия по изготовлению нелегальных синт-наркотиков. В помещении лаборатории оказались: гражданин Болеслав Ижич, спонсировавший производство, два его телохранителя и химик-лаборант. На пред-

Рассказы

читат

елей13

ww

w.m

irf.ru

ложение сдаться вышеперечисленные ответили отказом и открыли по спецгруппе огонь из автоматического оружия. В ре-зультате боевого контакта Ижич и его телохранители убиты, лаборант получил тяжёлое ранение в область грудной клетки и скончался по дороге в клинику». Семён Егорыч прочитал два раза. Ничего себе наворот! Ижич убит! Конечно же, нарко-тики здесь не причём. Никто из-за этого стрельбы не устраивает. После национали-зации наркоторговли героиновые войны практически прекратились: с государством не повоюешь. Но Болеслав Ижич никогда не занимался наркотиками. Болеслав Ижич занимался делами куда более серьёзны-ми. Больше тридцати лет назад контора, в коей работал Атутин, заинтересовалась Ижичем как самогонщиком-одиночкой. Взять его тогда не удалось. Контора пусти-ла пузыри. Парень оказался словно мылом намазан. Он был изворотлив до невозмож-ности, имел блестящее образование в об-ласти химии и математики. Его пытались взять на колбах раз десять, и каждый раз он уходил буквально из-под носа. К тому времени Болеслав, проходивший в до-кументах следствия как «Нострадамус», уже сменил весовую категорию. Он боль-ше не был просто головастым луноходом, самогонщиком-любителем. Теперь за ним кто-то стоял, и стоял крепко. Несколько раз брали прекрасно оборудованные и хорошо законспирированные лаборатории. При-боры и помещения стоили больших денег. Все в конторе понимали, что дело Ижича затрагивает интересы очень важных людей, но сделать ничего не могли. Потом Ижич вдруг исчез. Была информация, что Ностра-дамус перебрался в Европу, ходили слухи, что его радарили на Ближнем Востоке. А Ижич — вот те раз — здесь всплыл, правда, кверху брюхом всплыл, бедолага. Семён Егорыч закрыл газету, поерзал в кресле, от-гоняя неприятные мыслишки, без всякого

удовольствия допил коньяк, поднялся и по-шёл в ванную.

Большой палец, потом средний, потом указательный и мизинец разом. Панель из четырёх плиток отошла в сторону. В нише стоял он — Прибор. Уже долгое время Семён Егорыч Атутин не мог думать о нём иначе как с большой буквы, хотя сам Прибор большим не был. Он свобод-но помещался в обычном кейсе. Плоский, продолговатый, ничем не примечательный ящик, посередине дырка в кулак величи-ной, передняя стенка из помутневшего, местами исцарапанного акрилата. Три загрузочные камеры сверху, ниже пористая масса четырёх цветов, ещё ниже путани-ца из проводов и трубок, местами видна не очень аккуратная спайка. В отверстии аптечный пузырёк, зажатый в пластмассо-вую струбцинку. В самом низу подобие ра-диатора из серебристых пластинок. Акку-муляторные батарейки примотаны прямо к корпусу прозрачным скотчем. Бережно и благоговейно Семён Егорыч проверил расходные элементы в загрузочных каме-рах и пузырёк в струбцине, закрыл двер-цу в стене, активировал замок и присел на крышку унитаза. Там, за четырьмя кера-мическими плитками, вываривались в пло-ском чёрном нутре неведомые химические реакции, там стоял если не «табурет», то пожизненный срок для господина Ату-тина, одиночная камера в психушке. А ско-рее всего, всё-таки «табурет». Но не было на свете силы, способной заставить Семёна Егорыча отказаться от Прибора.

Поначалу он ничего не понял, только позвоночником почувствовал, что плоский ящик может как-то сгодиться. Атутину тогда исполнилось тридцать пять. И не был он ещё ни дядей Сёмой, ни Семёном Его-рычем, а звали его тогда просто Сёмой, Самуэлем или Семафором. Они с Колькой Швейнецем по кличке Кеша вели четыре дела сразу. Одно из них было самым глу-

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

14М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

пым и бесперспективным. И назвалось оно забавно: «Сомнамбул». Пациентом был пятидесятитрёхлетний инженер-ядерщик по фамилии Ташевский. Его имя и отчество Атутин-Семафор со временем выбросил из памяти за ненадобностью. Этот Ташев-ский ничего особенного собой не пред-ставлял. Самый обыкновенный луноход, начитанный умник-растяпа. Остаётся только удивляться, как аналитический отдел смог его зацепить. Он даже носил настоящие очки из-за каких-то специфиче-ских особенностей зрения, а, между про-чим, про очкариков Семён слышал только от родителей. Видно, имелись в жизни лунохода тёмные уголки, и вот Ташевский начал фигурировать в деле «Сомнамбул» как вероятный самогонщик-одиночка. Над Атутиным и Швейнецем потешалось всё управление. Оказалось, что злостный самогонщик, луноход-недоумок не име-ет и никогда не имел водительских прав. Случай редчайший, предающий всему делу оттенок комедийного фарса.

Напарники попытались избавиться от смехотворного задания. Но начальство прикрикнуло, и пришлось заниматься. Через три недели появились кое-какие результаты. Ташевский по выходным ис-чезал из поля зрения наблюдателей часов на пять-шесть. Это ещё не было престу-плением. Может быть, у мужчины роман с чужой дамой? А ещё через неделю Колька заявился сияющий, словно начищенный ботинок, и сказал, что засёк «гнёздо». «Ташевский сейчас там, — говорил Колька, заваливаясь в казённое кресло и задирая ноги на казённый стол. — Одевайся, брат Семафор, самое время нанести пациенту визит». Атутин облачился в бронежилетку, накинул куртку и через полчаса вёл верто-лёт к юго-западной окраине. Колька пока-зывал куда лететь, успевая при этом пошло шутить про половые различия луноходов и луноходих. Дом оказался совсем старой

шестиэтажкой. Сесть на крышу им не уда-лось. Пришлось посадить «одуванчик» в квартале от объекта и добираться пеш-ком. Они вошли в подъезд.

— Первый этаж, — шёпотом сказал Коль-ка Швейнец, и указал на дверь. — Здесь.

— Соседи? — тихо спросил Семён.Колька помотал головой:— Съехали. Я так понимаю, гнездо

он арендует на время, пока дом не снесли.— Ну, с богом, — прошептал Семён и вста-

вил в замок электронную отмычку. Колька взвёл свою пушку.

Отмычка пожужжала, приспосабли-ваясь, и бесшумно провернулась четыре раза. Семён тоже взвёл затвор пистолета и лёгонько надавил на дверь. Ничего. Ату-тин нажал сильнее. Дверь не поддавалась. С минуту напарники удивлённо глядели друг на друга.

— Там щеколда, — наконец догадался Семён и даже хлопнул себя кончиками пальцев по лбу.

— Такая? — Колька поводил рукой, пока-зывая.

Семён кивнул.— На такую есть такая, — пробормотал

Колька, вынимая из кармана куртки тюбик со штурмовым пластидом.

Они обмазали притвор двери желтоватой массой, прикрепили взрыватели и прижа-лись к стене по обе стороны от входа.

— Три, четыре, — сказал Семён. Глухо бумкнуло, и Колька Швейнец высадил дверь плечом.

Семён ворвался в квартиру следом. Уже на бегу он понял, что они попали не в ком-нату, а в длинную обшарпанную прихожую. Кеше и Семафору хватило трёх секунд чтобы сориентироваться и добежать до конца кори-дора. Они ворвались в большую комнату, за-хламлённую кусками упаковочного материа-ла. И всё же темп был уже потерян. Высокий, сухощавый мужчина вскочил из-за стола, на котором стояла раскрытая ПК-станция.

Рассказы

читат

елей15

ww

w.m

irf.ru

— Сидеть!!! — заорал Колька.Но пациент и не думал сидеть. Он сде-

лал быстрое движение, словно выдернул из компьютера короткий шнурок, и Се-мёна ослепила ярчайшая вспышка. Сразу за вспышкой грохнул выстрел. Ещё ничего не видя, ориентируясь на слух и на па-мять, Атутин прыгнул через стол и дважды ударил, стараясь попасть в нервные цен-тры. Хвала господу, он попал, по крайней мере один раз. Пациент покатился по полу и затих. Семён поднялся с коленок. Перед глазами расплывались багровые пятна, роговицу сильно жгло, но Семафор хорошо знал: тереть глаза не следует. Почти всле-пую он нашёл клиента, ощупал его. Вроде живой. Постепенно начали проступать очертания предметов.

— Кеша, — позвал Атутин, — ты на ходу?Колька не отзывался. «Что за конден-

сат? — подумал Семён. — Может, его конту-зило? Такое случается». Сегодняшний день нравился Семафору всё меньше и меньше. Он заторопился, перевернул слабо застонав-шего пациента на живот, зафиксировал его запястья липучками и только потом подо-шёл к сидевшему возле стены напарнику. Его поза Семёну совсем не понравилась. Атутин всё-таки протёр глаза и присел на корточки. Колька Швейнец был безна-дёжно и необратимо мёртв. В самой сере-дине высокого Колиного лба чернела не-большая дырочка, из неё кривым ручейком сочилась кровь. На всякий случай Семён приложил пальцы к Колиной голове пониже уха и тихо выругался. Какая нелепость, че-реда нелепостей. Они надели бронежилет-ки и не позаботились о защитных линзах. На старый фокус с блицем они попались, как малые дети. Расслабились, и косорукий везунчик с перепугу попал Кольке прямо в лоб. Пациент за спиной зашевелился. Семён поднялся, обошёл стол, подобрал маленький пистолет, явно переделанный в боевой из химического шокера, и перевер-

нул Ташевского на бок. Тот заморгал глаза-ми. Очки слетели с него, когда он падал.

— Что же ты наделал, сука? — спросил Семён, поднимая над головой Ташевского ботинок, и сам же ответил:

— Ты человека убил, лишенец.— Не надо... — попросил лежащий.Семён убрал ногу, поискал вокруг очки,

положил хрупкую, похожую на велосипед оправу перед носом пациента и раздавил её каблуком. Потом Атутин подкатил един-ственный в комнате стул поближе и уселся над пациентом, уперев локти в широко рас-ставленные колени.

— Тебе, господин луноход, теперь табу-ретка будет, — как бы между прочим прого-ворил Семён, разглядывая самодельный пи-столет (Ташевский сглотнул), — но до суда ждать долго. Я намерен внести кое-какие кор-рек-тивы. Вот сейчас я вставлю эту му-хобойку тебе в ухо и нажму на спуск. В кон-торе скажу, что ты убил Николая и сразу застрелился. Что скажешь?

— Не надо... — повторил Ташевский.— А почему?! Почему, мать твою,

не надо?! — заорал Семён, нагибаясь к само-му лицу преступника. — Что может мне помешать?

Ташевский вдруг заговорил сбивчиво, горячо и торопливо. Из его слов получалось, что аналитики не ошиблись. Пациент дей-ствительно частным порядком занимался разработкой нового энергоресурса и до-бился «удивительных результатов». Атутин слушал всё внимательнее.

— ...вы не поверите, — захлёбывался словами Ташевский. — Я собрал прототип, и он работает, он вырабатывает мегазин... Я проводил лабораторные испытания... Там в колбе есть миллиграммов пять, вы можете проверить его.

— Какой мне резон от этой техному-дии? — спросил Семён.

Ташевский заворочал худой жилистой шеей:

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

16М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— Резон огромный! Вы вливаете тридцать миллилитров мегазина в бензобак и на ста-кане обычного бензина можете доехать до Архангельска или... ну, не знаю... до Тал-лина. Ингредиенты можно купить в любой аптеке, ну, ещё бытовая химия...

— А тебе какой резон всё это мне расска-зывать?

— Я отдам вам прототип и объясню, как им пользоваться, а вы меня отпустите...

Семён усмехнулся:— Ну, и как он работает?— Я не смогу вам объяснить принцип

действия, — снова заторопился Ташев-ский. — Вы не поймёте, это ракетные техно-логии (Семён поморщился). Я могу объяс-нить, как пользоваться.

— И где твой прототип? — поинтересовал-ся Семён.

— Здесь, в тумбе стола, — Ташевский ука-зал на стол подбородком.

Семён вынул из тумбы плоский чёрный ящик с дырой посередине. В дыре и правда размещалась колба с прозрачной жидко-стью на донышке. Атутин поставил ящик перед пациентом, опять сел на стул и сказал нарочито равнодушным тоном:

— Предположим, ты не метёшь. Но зачем мне тебя отпускать? Загляну в твою стан-цию и выясню, что надо.

Ташевский засмеялся:— Вы не разберётесь, к тому же я взорвал

оба винчестера.— Умник, — ласково сказал Семён. —

И что же мы теперь будем делать?— Вы освободите мне руки, и я уйду, —

постепенно успокаиваясь, проговорил Ташевский. — Вы заберёте прототип и тоже уйдёте. А завтра я переправлю на вашу почту подробные инструкции. Всё будет вы-глядеть вполне безобидно, в крайнем слу-чае как дурацкая шутка.

— Я бы предпочёл получить информацию сейчас.

Ташевский замотал головой:

— Тогда нет гарантии, что вы меня отпу-стите.

— Верно, нету, — согласился Семён.— Да вы ничего не теряете, — заговорил Та-

шевский просительно. — Я вас не собираюсь обманывать. На вашей стороне власть. Вы мо-жете объявить меня в розыск, и тогда мне...

— Табуретка, — подсказал Атутин.— Да, табуретка. Вы думаете, я не по-

нимаю отчего этот сыр-бор? Не знаю, куда деваются такие, как Рейнгольд, почему случаются несчастные случаи с такими, как Баскаков или Веншин? Я прекрасно пони-маю, что такое нефтяные акции и сколько они сейчас стоят. И сколько будут стоить потом. Нас, альтернативщиков, давят, как крыс. Вашими руками душат. Законами душат. Зачем мне вас обманывать?

— Обманывать незачем, — опять согласил-ся Семён. — Хотя есть ещё один вариант. Сей-час я вкачаю в тебя кубика три «ацетона». Твой язык станет мягким-мягким. И ты всё объяснишь мне сегодня, безо всякой почты.

Ташевский заметно побледнел.— Как видишь, дружок, выхода у тебя

нет, — сказал Семён и полез во внутренний карман.

— Не надо уколов, — севшим голосом ска-зал Ташевский. — Помогите мне встать.

Инструктаж со связанными руками за-нял минут пятнадцать.

— Всё тривиально, — подытожил Семён, он был слегка разочарован.

Ташевский виновато и жалко улыбнулся:— Да, тривиально... Я вашего товарища...

не нарочно... Вы меня простите, если можете.— Бог простит, — отрезал Атутин — А ну,

повернитесь спиной.Ташевский послушно повернулся. Семён

снял с него липучки.— А теперь отойдите на четыре шага назад!Ташевский так же послушно отошёл

и стал грустно наблюдать, как Атутин упако-вывает прототип в чёрный пластиковый ме-шок. Когда Атутин шагнул к двери, он сказал:

Рассказы

читат

елей17

ww

w.m

irf.ru

— Прощайте и простите.— И вы прощайте, — сказал Семён и, бы-

стро подняв руку, выстрелил навскидку.Ташевский упал навзничь. Семён поста-

вил упакованный прибор на стол и подошёл взглянуть на труп.

— Надо же, — пробормотал он, — точно в лобешник.

Семён задержался ровно на пять минут, стирая запись с личных диктофонов — свое-го и колькиного. Потом он ушёл к вертолё-ту, неся под мышкой вещь, значения кото-рой ещё не оценил и даже не понял.

В конторе поднялся жуткий шум. Опера-тивники пили за упокой Колькиной души. Аналитики ходили гордые неизвестно чем. Швейнеца посмертно наградили медалью. А Атутина едва не отправили на психореа-билитацию. Когда всё утряслось, Семён перепрятал прибор из надёжного места в место сверхнадёжное и забыл о нём аж на восемь лет. Переход с оперативной работы в ОПЗ освежил память. Семён Его-рыч вдруг как-то сразу, с пугающей отчёт-ливостью понял, что уже не молод, что ещё пять-шесть лет, и его спишут на обочину. Он так же, как все, будет раз в месяц полу-чать карточки, а потом экономить каждый грамм бензина. Сколько карточек получает пенсионер? А сколько раз может заправить-ся на свою пенсию за деньги? Раза два в ме-сяц, если питаться одной лапшой в пакетах. Семён Егорыч захандрил. Семён Егорыч начал интересоваться ценами на обще-ственный транспорт и приходить от этих цен во всё большее уныние. Слово «лише-нец» снилось Атутину в кошмарных снах. И тогда Семён Егорыч, наконец, решился. Из сверхнадёжного места он перетащил Прибор в свою квартиру и, следуя инструк-циям, извлечённым из старой записной книжки, изготовил первый флакончик мегазина. Эффект оказался невероятным. Оперативник Семафор прекрасно пони-мал: стоит только засветиться с капелькой

чудесного препарата, как товарищи по ВНА-Пу скушают бывшего сотрудника вместе с костями и прошлогодними заслугами. И Семён Егорыч взялся за разработку об-щей концепции своего дальнейшего суще-ствования. Во-первых, он заказал в четырёх разных местах детали для потайного сейфа. Собственноручно выдолбил нишу в стене ванной комнаты. Затем приступил к обду-мыванию того, как регулярно пользоваться Прибором, не попадая при этом в поле зре-ния конторы и получая из плексигласового «клондайка» хотя бы минимальную выгоду. Решение пришло не сразу, зато оно оказа-лось простым, гениальным и почти безопас-ным. Когда его отправят на покой, заберут удостоверение, когда перекроется допуск к служебным заправкам, он начнёт поти-хоньку производить топливо сам для себя. Только для себя! Чтоб ни одна живая душа не знала! А вот карточки на бензин можно продавать честным дилерам. Так и пошло, тьфу-тьфу, без всякого конденсата. Отстав-ной майор ездил на том, что вырабатывал Прибор, бензиновые же карточки сбывал нескольким надёжным контактам. Дилеры по его намёкам считали, что он старается для своих приятелей, полных «лишенцев», которые не отказались от карточек в счёт пособия, и всё было шито-крыто. У Семёна Егорыча водились деньги, он не зарывался, не сибаритствовал, но имел возможность удовлетворить свои маленькие слабости. Подвернулась работа в «Кабриолете», и Се-мён Егорыч подумал о небольших нако-плениях, так, на всякий случай. Он открыл в различных банках несколько анонимных счётов. Чуть-чуть рискованно. Да ему ли бо-яться риска? Он не Ижич, он не будет го-няться за миллиардами и ловить пули. Ему хватает того, что есть...

...За стеной раздался протяжный удар гонга. «К вам пришли» — прокомментиро-вал домашний компьютер. Семён Егорыч поднялся с унитаза, пригладил волосы и по-

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

18М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

шёл в коротенькую прихожую. Гонг прогу-дел вторично. Что за чёрт? Семён Егорыч не-сколько раз глубоко вздохнул. В последние время его настораживали неожиданные ви-зиты. Нервишки сдают, что ли? Атутин ото-двинул стальную пластинку антикварного глазка. Он не подключался к коридорным камерам и не имел дверного монитора, по-тому что Петруша не советовал. Он сказал, дескать, световод в квартире снижает гаран-тию приватной защиты от прослушивания и проглядывания. Атутин доверял Петруше и не доверял световодам. За дверью стояла молодая, хорошенькая, абсолютно незнако-мая девушка. Она нерешительно протянула руку к звонку, потом как будто передумала и собралась идти дальше по коридору.

— Вам кого? — спросил Семён Егорыч в последний момент.

— Извините, ради бога, — девушка вер-нулась к двери. — Можно с вами погово-рить? Я ваша новая соседка. Я из шестьсот двенадцатой.

Семён Егорыч ещё раз взглянул в глазок, отодвинул щеколду и открыл дверь. Не ис-кажённая линзой глазка девушка оказалась не просто хорошенькой, а очень хорошень-кой. Невысокая, ладная, в простеньких светлых джинсах. И улыбка такая (Семён Егорыч некоторое время не мог подобрать слова)... милая.

— Я знаю, уже поздно... — девушка пере-ступила с ноги на ногу.

— Да вы проходите, — неожиданно для себя пригласил Атутин и отступил в при-хожую.

Девушка вошла и с интересом огляделась.— Как вас, кстати, зовут, соседка?— Марина, — сказала девушка, разгляды-

вая немой головизор со скачущими внутри яркими фигурками. — Протянутая модель.

— Не жалуюсь, хороший кубик, — сказал Атутин. — Меня можете величать Семёном.

— А по отчеству? — спросила девушка.— Егорович, но без отчества удобней.

Девушка пожала плечами:— Можно и без отчества. У вас две ком-

наты?— Зал и спальня.— Небедно, — уважительно сказала де-

вушка. — У меня одна.— Марина, вы, может быть, выпить хоти-

те? — предложил Семён Егорыч, указывая на столик с початой бутылкой и лимона-ми. — У меня ещё пара яблок есть.

— Да я вообще-то на минутку, — девушка опять переступила с ноги на ногу. — Хотела помыться, а фильтры для душа кончились. Фармарка на этаже закрыта. Вот я и поду-мала, позвоню к кому-нибудь, или фильтр одолжу, или спрошу, на каком этаже «неза-крывашка». А то здесь нигде картинок нету.

— Картинок нет, — согласился Семён Его-рыч. — Я дам вам фильтр, — он знал, на ка-ком этаже открыта аптека, но ему было приятно присутствие ночной визитёрши.

— Спасибо, — обрадовалась девушка.— Вы спешите?— Вообще-то не очень.— Тогда давайте понемножку. За знаком-

ство, — Семён Егорыч поднял со стола бу-тылку. — Это коньяк. Вы пробовали коньяк?

— Нет, — Марина приблизила лицо к бу-тылке. — А это крепко?

— Довольно крепко.— Я крепкого не пью, — девушка нахму-

рилась.— Господи боже мой! — воскликнул Се-

мён Егорыч. — Да разве ж я вас пить зову? Коньяк не пьют, его смакуют.

— Ну ладно, давайте немножко, если это так вкусно, — наконец решилась хорошень-кая соседка.

Семён Егорыч усадил Марину в кресло, достал второй стаканчик, нарезал яблоки и разлил коньяк. Девушка отпила немного пахучего коричневого напитка, зажмури-ла левый глаз, следуя жесту Семёна Егоры-ча, подхватила дольку лимона и сказала, прожевав:

Рассказы

читат

елей19

ww

w.m

irf.ru

— Вроде ничего.Они немного поговорили о каких-то пу-

стяках. Марина допила свою рюмку, отка-залась от второй, сказала, что всё было топ, и собралась к себе. Семён Егорыч принёс ей из ванной фильтр. Девушка попроща-лась и ушла.

Атутину стало тоскливо. Он выключил головизор, бесцельно побродил по пустому залу, потом представил себе, как Марина принимает душ, и плеснул себе ещё конька пальца на три. «Так жизнь и напоминает тебе, что ты уже старый пень, — грустно размышлял Семён Егорыч. — И чего я так размяк? Пустил в дом совершенно незнако-мую девушку. Нарушил самолично разра-ботанный принцип. Уж больно мне пригля-нулась эта пигалица. А чем, спрашивается?» Семён Егорыч крепко задумался. Имелось что-то неуловимое, хмельное, как дымок сигареты с грассом, что его ум никак не мог ухватить. Какое-то давнее воспоминание. И тут Семёна Егорыча как током ударило. Ну конечно же! Эта девушка была похожа на Нину. Не копия, разумеется, однако сход-ство имелось, и сходство разительное.

— Так вот чего я раздухарился, — пробор-мотал Семён Егорыч.

Столько лет прошло, а оказывается, ни-чего не забыто. Атутин-Семафор познако-мился с Ниной в каком-то большом клубе, как теперь говорят, дансплясе. Семафору тогда было двадцать семь, ей — двадцать два. Три года они встречались, ничем друг дружку не обременяя, получая от встреч одну сплошную радость. На четвёртый год решили, что это судьба, и зафиксировали свой союз нотариально. Тут-то союз и по-шёл наперекосяк. Ссоры, обиды, примире-ния, перемирия, опять ссоры.

Неудачная беременность положила всему конец. Они расстались вполне мирно. Не-которое время «мылили» переписку. Затем Нина уехала по контракту в Хельсинки, и ни-чего больше не осталось. Вернее, это он так

думал, что не осталось. Теперь сидит в пустой квартире. Сам себе хозяин. Семён Егорыч опять потянулся к бутылке и отдёрнул руку. Ещё какая-то мыслишка крутилась в голове. Что-то более важное, чем ностальгирование по бывшей супруге. «Стоп! — Семён Егорыч ухватил мыслишку за хвост. — Шестьсот двенадцатая ближе к лифту, чем шестьсот пятьдесят вторая! Или она ходила не к пято-му лифту, а скажем, к третьему? Почему она выбрала именно мою квартиру? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Уж не пахнет ли здесь дерьмом? Поче-му она так похожа на Нину? В моём личном файле есть фото жены. А конторские любят и умеют устраивать подобные фокусы, чтобы пациент отмяк. И коньяк на столе. Старый идиот! Если она из оперативных, то она представляет, сколько стоит такая бутылка. Где я наследил?! Петруша совсем недавно божился, что в квартире всё чисто. Петру-ша мне по гроб жизни обязан, он делает всё на совесть. Может, Носорог? Ну, и что он зна-ет, Носорог, кроме того, что я срубил с него четыре штуки? Ничего определённого у них нет и быть не может. Но если меня прощупы-вают, нужно принимать контрмеры. Прибор я отвезу в старый тайник. Машину отгоню на окраину и сожгу. Пусть бывшие коллеги поищут угонщиков. Поди тогда, возьми меня голыми руками. Чунга-Чангу жалко».

Семён Егорыч вскочил. Действовать нуж-но было прямо сейчас. Он быстро, но без суеты подобрал нужную одежду — небро-скую и свободную, отыскал старый кейс. Из домашнего сейфа Семён Егорыч достал кредитки, три с лишним тысячи денег, ка-стет и маленький шокер-игломёт. Разложив это добро по карманам, Семён Егорыч вы-нул из тайника Прибор, упаковал его в три слоя полицикленовой плёнки и аккуратно поместил в раскрытый кейс, немного поду-мав, поставил туда же недопитый коньяк.

Перед дверью Атутин остановился, не-сколько раз выдохнул воздух через сложен-ные трубочкой губы, перекрестился и только

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

20М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

потом осторожно вышел в коридор. В кори-дорах было пусто. «Камеры меня зафикси-руют, — подумал он на ходу. — Ну и ладно, по дороге придумаю, что говорить, если спросят. Семён Егорыч вошёл в лифт, нажал нужную кнопку. Кабина ухнула вниз так, что перехватило дыхание. За прозрачной дверью бежали вверх тёмные массивы перекрытий. Семён Егорыч следил, как меняются на таб-ло цифры. Минус восемь, минус девять, минус десять. Всё. Лифт пружинисто оста-новился. Семён Егорыч вышел и огляделся. Кажется, никого. В гараже, освещённом дежурными фонарями, царили полумрак и прохлада. Семён Егорыч поёжился и бы-стро зашагал туда, где был припаркован его «порш». Он шёл вдоль рядов знакомых и не-знакомых авто, словно муха бежала между разложенными на подносе цветными леден-цами. В правой руке Атутин загодя сжимал ключи от машины. Вот впереди показался жёлтый борт приземистого «хёндая», а сле-дом багажник атутинского «порша». Семён Егорыч на ходу дезактивировал охранные контуры. Подошёл к машине и нагнулся, отыскивая в полутьме отверстие для ключа.

— Одну минуту подождите! — сказали по-зади громко и напористо.

Семён Егорыч похолодел спиной, вставил ключ в замок и обернулся. К нему прибли-жался здоровенный широкоплечий мужчи-на в форме внутренней охраны. Наверное, он вышел из-за высокого вишнёво-красного «Элефанта». Совершенно незнакомое лицо. Новенький. Семён Егорыч произнёс про себя несколько матерных слов и улыбнулся. От сердца всё-таки немного отлегло.

— А в чём, собственно, дело? — спросил Семён Егорыч.

— Восьмой номер межъярусной смены, Сергеев, — представился подошедший. — Что вы делаете возле машины?

— Как что? Это моя машина, — натураль-но удивился Семён Егорыч. — Я могу пока-зать водительскую карту и техпаспорт.

— Покажите, — согласился амбал.— А вы своё удостоверение предъявить

не хотите?— Пожалуйста, — амбал достал светя-

щийся треугольник и показал Атутину на вытянутой руке.

Это действительно было удостоверение внутренней охраны. Семён Егорыч кивнул и полез во внутренний карман за правами.

— Уберите руку! — быстро сказал амбал, берясь ладонью за кобуру. — Просто рас-стегните замок и раскройте куртку. Я возь-му сам.

Семён Егорыч поставил кейс на бетон-ный пол и расстегнулся. Охранник стоял совсем близко, и у Семёна Егорыча возник опасный соблазн. Аж кончики пальцев зазудели. Хорошо стоит дилетант. Можно достать его и положить на пол. Амбал про-тянул руку.

— Ты чё, охрана?! Это же дядя Сёма!Семён Егорыч невольно обернулся.

В пяти шагах позади него стоял Гера. Руки в карманах, под правым локтём дырчатый шлем для дискороллинга. Семён Егорыч ещё раз выматерился про себя. Не везёт просто фатально. Видно, придётся вывозить Прибор завтра. Амбал притормозил.

— Вас я знаю, а этого господина вижу впервые, — мрачно сказал он, вынул таки из кармана Семёна Егорыча удостоверения и начал их внимательно изучать.

— Игорёк, ну не вытягивай ты. Это свой. Он из старожилов. В шестьсот пятьдесят вто-рой живёт, а ты ему мозги морозишь, — ска-зал Гера укоризненно и подошёл поближе.

— Что вы делаете в гараже ночью? — упрямо осведомился Игорёк.

— Старческий маразм одолел, — заулы-бался Атутин, напуская на себя виновато-дурашливый вид. — Лежу в койке и не пом-ню, включил я контуры или нет. Просто так идти обидно, вот чемоданчик прихватил, завтрашний багаж. — Семён Егорыч поты-кал ногой в кейс.

Рассказы

читат

елей21

ww

w.m

irf.ru

— Понятно, — хмурый амбал вернул до-кументы и добавил снимая с пояса иденти-фикатор. — Предъявите, пожалуйста, граж-данский код, и будет полный порядок.

Семён Егорыч со вздохом расстегнул манжет, поддёрнул рукав и протянул охран-нику руку, где, как у всякого, чуть выше кисти были вживлены четыре миниатюр-ные пластинки. Амбал крепко взялся левой рукой за тыльную сторону ладони, а правой прижал к запястью Семёна Егорыча иден-тификатор. Терминал аппарата замигал, и вдруг руку Атутина пронзила резкая боль укола. Он рванулся, но ладонь словно в тиски попала. А сзади его крепко обхва-тил Гера. Семён Егорыч попытался ударить Геру затылком в лицо и понял, что не может управлять своим телом. Мышцы лица дере-венели. Его волоком дотащили до красного «элефанта». Затолкали на заднее сиденье, поочерёдно согнув ему ноги. Гера поместил-ся рядом, амбал Игорёк сел за руль.

— Атутин Семён Егорыч, Вы подвергнуты потенциально санкционированному аресту инспекторами ВНАПа, — проговорил Гера, расстёгивая замки кейса, — Можете хранить молчание, — оба оперативника засмеялись.

Гера вытащил из кейса коньяк. Открыл пробку, понюхал, передал Игорьку. Тот тоже понюхал, спрятал под сиденье и ска-зал насмешливо:

— Хорошо ты жил, майор.— О-ля-ля! — сказал Гера. Он извлёк из че-

моданчика Прибор и снимал с него плён-ку. — Кажется, есть! Это оно?

Семён Егорыч слабо кивнул.— Ты дурак, дядя Сёма, — продолжал Гера,

сноровисто обыскивая и ощупывая Ату-тина, изымая из карманов кастет, шокер, кредитки. — Ты думал, что самый умный? Тебя же учили: любое действие оставляет след и вызывает противодействие. — Гера назидательно поднял палец.

— Носоог? — с трудом спросил Атутин, глотая буквы.

— Ну и Носорог тоже, — рассеянно под-твердил Гера, он вытянул из маленького кар-машка бутылочку с мегазином. — Продукт?

Семён Егорыч кивнул:— Заенитель беезина.— Заменитель... — задумчиво проговорил

Гера, поглядел на жидкость и передал амба-лу. — Не рванёт?

Семён Егорыч помотал головой.— Мы вспороли бортовой компьютер

на твоём «порше» и выяснили любопыт-ные вещи, — продолжал Гера. — Ты каждый раз регулировал сопла форсунок до тако-го невероятного минимума, при котором нормальный авто ездить не будет. Нам оставалось только подождать, пока ты оши-бёшься. Думаю, спецам будет интересно порыться в твоём бензобаке.

Семён Егорыч покорно слушал, апатич-ный и бессильный. Стянутые липучками руки покалывало. Семён Егорыч знал, что надо бороться до последнего, но не было сил.

— Та деушка приходиа от вас? — спросил он, через силу поднимая глаза.

— Девушка? — переспросил Гера. — Какая ещё девушка?

— Маина.— У нас никаких Марин не водится, —

сказал Гера.— Ты старый человек, майор. Ты сам быв-

ший безопасник. Ты профи, — сказал Игорёк с переднего сиденья. — Незаконное изго-товление заменителей бензина карается смертной казнью, а ты крутишь, как люби-тель. Тебе будет табуретка, майор. И ничего с этим не поделать.

Семён Егорыч вдруг словно проснулся.— Есть шанс, — прошептал он. — Мы мо-

жем договориться, — от волнения язык Семёна Егорыча заработал вроде как лучше.

— О чём?— Эта кообка золотое дно! Зачем вам

здаать её в контоу?! Я аскажу, как ползова-ца! — Атутин с надеждой глядел то на Геру, то на амбала. — Я аскажу, а вы отпустите...

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

22М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— На хрена нам геморрой, который пах-нет табуретом? — спросил амбал.

«Их двое! Ничего не выйдет!» — с отчая-ньем подумал Семён Егорыч.

— Ты нам и так всё расскажешь, — Гера лениво сплюнул в открытое окно. — Знаешь, что такое реплитамин? Ответ на все вопро-сы. Даже незаданные.

— Не надо укоов, — прошептал Семён Егорыч и начал сбивчиво объяснять.

Его слушали внимательно. Когда он за-кончил, оперативники переглянулись, ам-бал Игорёк едва заметно покачал головой.

— Нужный прибор! — проникновенно сказал Гера. — Давай-ка, дядя, вылезем

из салона, подышим воздухом, ну и потол-куем. Поворотись.

Гера снял с Атутина липучки и помог вы-браться из салона.

— Поаккуратней с ним, — бросил вслед Игорёк.

— Мы и так аккуратно.Гера прислонил всё ещё негнущего-

ся Атутина к бетонной колонне и пошёл к «элефанту».

— Поощай, Геа, — проговорил ещё не ве-рящий в свою удачу Семён Егорыч. — Спа-си тея бог.

— И вы прощайте, майор, — сказал Гера и, быстро подняв руку, выстрелил навскидку.

Рассказы

читат

елей23

ww

w.m

irf.ru

– Волокно мне за уши не ве-шай! — Куджо мощно двинул механическим кулаком по

навлар-дисплею столешницы. Посетите-ли бара невольно охнули. За такой кусок навлара можно купить тур по Золотому кольцу галактики. Куджо, конечно, было пофигу. В баре столов пятьдесят. А баров у него в колонии имелось не менее сотни. Регулярный посетитель клиники «Счастли-вое многообразие» мог позволить колотить собственные столешницы и более интим-ными органами. На меня бы даже такой экспромт не подействовал. Лишь на разно-мастных залётных туристов.

— Я тебя для чего искал по всему секто-ру? Потратил целое состояние на фристу-керов и их шестерочных прихлебаев! Пять тысяч грёбаных систем обшарили! Чтобы ты взял и плюнул в мой интерфейс? Коро-че, ты, нанообезьяна, отдашь мне каждый потраченный космоюань, плюс нехилый процент. А потом я тебя...

— Погоди, Куджо, дружище! Не напря-гайся так. Объясни, в конце концов, что случилось? Ты же знаешь, весь мой товар проверен Гильдией Наблюдателей и имеет Сертификат соответствия...

— Да засунь ты себе в выпускной кла-пан этот липкий пластик! Я — почёт-ный гражданин и глава колонии. («Ага, и главный бандюга в секторе», — усмех-

Дмитрий Хохловwritinggames@bk.ru

Самое грязное ругательствоОт редакции:Торговец по вызову — не такое уж

простое ремесло. От заказчиков можно ожидать разнообразных подвохов — особенно в мире, где продуктом сбыта выступают магические посохи или синтетическая кровь, за товаром отправляют роботов-трансформеров, а самое страшное ругательство... впрочем, сами увидите.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

24М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

нулся я про себя, глядя в вертящийся обод сиреневых глаз местного олигарха.) — А кто ты такой? Торгаш по вызову, сперва продавший себя самого с ног до головы? Да ниже тебя только шестёрки фристуке-ров! Нет, их шестёрки. Какой я тебе дру-жище, протез тебе в жабры?

Терпеливо рассматривая Куджо, я поду-мал: «Дай этому монстру рот вместо син-тетического хобота — слюнями забрызгает и расплавит все навларовые столы, вместе с посетителями». Комичность его гнева ещё и в том, что напугать кого-то, непрерывно гундося и сопя, непросто. Если только оппо-нент не знал: Куджо монстр только снару-жи, внутри же он -просто чудовище.

Однако у меня случались клиенты и по-страшнее. Например, метаморф с Маджи-пурана, которому я продал бракованный генный стабилизатор. Решив его тут же ис-пытать, миловидный кактус превратился в огромный одноглазый летающий шар с зубами размером с руку. И вознамерил-ся немедля меня сожрать. Еле ноги унёс, прыснув в новоявленного бехолдера моим персональным защитным изобретением — аэрозолем «Мозговой штурм». Представляю, как долго потом этот головочлен бился оком о стену, вычисляя кубатуру сферы.

Или другой образчик — маг с Сауро-на. Припёрся в отель с толпой учеников, дабы те лично узрели, как силой своего «волшебства» он заставит меня бесплат-но отдать заказанный на чёрном рынке ментальный посох. «Очень» запрещённое оружие. Хорошо, догадался взять его с со-бой. Этим вот церебрально-лептонным парализатором марки «Приход успокое-ния» я халявщику и врезал прямо в лоб. Близким контактом, так сказать. Аж кол-пак слетел, обнажив корявую антенну импланта повиновения «Подобострастный отрок». Не знал, бедняга, прозябая в своём орочьем царстве, что посох работает ещё и как защита от любого вторжения в голо-

ву идентифицированного на тот момент владельца. В общем, здесь мне повезло.

А вот ученички чародеевы, освободив-шись от липовой ауры, оказались совсем иными фруктами. Не успел глазом мор-гнуть, как шестеро благостных рясных юношей с потупленными взорами слились в трёхметрового биоробота-трансформера «Злопихатель», времён войны между секто-рами Царгус и Демокрус. Хватило лишь вре-мени ругнуться про себя: «Просроченный нанокатализатор, куда смотрит Гильдия Наблюдателей?! Робот на фэнтези-планете! Да такая контрабанда не снилась даже тор-говым корпорациям сектора Анархис!»

Огромный толкач «Злопихателя» про-ломил стену над головой. Уворачивался я долго, даром что наполовину обезьяна (тут Куджо не погрешил против истины). Прыгал по стенам, потолку, пока ни того, ни другого не осталось. Здесь не помог бы даже баллон «Мозгового штурма» раз-мером с топливный бак дальнего крейсера Гильдии. А больших посудин в галактике ещё не выращивают. Коллективный раз-ум у трансформера — лишь в разделённом состоянии. В собранном — это чётко за-программированная машина убийства с практически непрошибаемой навларовой бронёй. В войну их удавалось гасить толь-ко специальным подразделениям сверхбы-стрых андроидов — «Джидайа». Загасили, да не всех. Монстр похож на шестиконеч-ную растопыренную головоломку. Не толь-ко быстро перекатывается, но и каждой свободной кувалдой тычет в жертву с не-вероятной мощью. Значит, нужно было двигаться в пять-десять раз быстрее. Кри-тическая ситуация раскодировала новые кластеры моего мозга. Энергия праны с утроенной силой хлынула в тело. Гоня-ясь за мной по разваливающемуся отелю, махина забила себя до состояния булькаю-щей биомассы. Процесс занял полминуты. Мне только следовало грамотно подстав-

Рассказы

читат

елей25

ww

w.m

irf.ru

ляться так, чтобы удары бьющих конеч-ностей приходились по опорным. И быстро убираться в сторону.

Подвиг не прошёл даром. Генная струк-тура почти расслоилась. Механические импланты закоротили. Что уж говорить о кристаллической решётке мозга: рас-сыпалась в порошок. Хорошо, догадался сразу после битвы память в посох скопиро-вать. Полезнейшая оказалась вещь! Потом уже узнал, что меня Друзья Гильдии подо-брали и заново смастерили.

Да, профессия у торговца по вызову непростая. Но оскорблений я не заслу-жил. Работаю легально и ответственно. Гонялся бы за мной Куджо по всему секто-ру... Ведь таких ищут только тогда, ког-да действительно нет выхода. Торговый график расписан на годы вперёд. Всё это достигнуто сотнями лет упорного труда. А ещё — одними из лучших мозгов в галак-тике, которые я честно заработал. Поэтому вероятную лажу вычисляю очень быстро. И всё же бывают такие форс-мажорные случаи. Или подрядчик, тысячу раз про-веренный, обманет в погоне за наживой. Может покупатель дебилом оказаться, что просчитать очень сложно. А бывает, и сам клинану, не перезагрузившись вовремя. Это реально, когда общий приоритет сде-лок превышает инстинкт самосохранения. Такая уж у меня программа, хоть и контро-лируется разумом. Впрочем, это у всех от-ветственных и занятых специалов бывает. Вон, упомянутые всуе фристукеры. Когда их клинит, вместо того чтобы сканировать, шпионить, доносить, начинают искать друг друга по всей галактике. У них это, кажется, «любовь» называется. Хорошо, если находят требуемого товарища. Просто продолжают работать вместе, пока нового фристукера не вырастят. Если же не нахо-дят, бросаются, рано или поздно, в первую попавшуюся звезду. А ведь им даже из ко-рабля не выйти. Полная интеграция биоси-

стем, симбиоз. Да они и есть корабли. Вот ведь тоже — почти животные, а доступно им то, что нам, специалам, не понять ни-как. Думаем, что знаем всё.

Нет, и фристукеры оскорблений не заслу-живают. И даже шестёрки их — люди, пото-му как ухаживают за ними, чистят, кормят. И даже шестёрки людей — астралы — не за-служивают. Пусть не делают ничего, лишь плетутся за людьми, как хвосты.

Эх, Куджо, за что ты меня так? Ниже астралов. Сентиментальный я стал. Взять бы твой хобот да сунуть между глаз, чтоб намотало десять раз на башку яйцеголо-вую. Будешь потом не специал-управленец, а просто пылесос.

Задумался я, полагаю, секунды на три. Однако Куджо хватило этой паузы, чтобы прийти в полное бешенство. Он резко пере-гнулся через стол, схватил меня за ворот, оторвал от пола и загундосил прямо в лицо:

— Ты что за дрянь нам подсунул, под-стилка гильдийная? Мы чётко и ясно, на договорной основе, попросили доставить человеческий подавитель воли «Вялый по-встанец». Просили?!

Куджо тряхнул меня с такой силой, что я невольно кивнул головой. Пять раз. Посе-тители повалили из бара.

— Тогда скажи мне, миллионный пень, почему не вампиры наслаждаются ланчем, а все наши рабочие на фабриках Дракулии закусали вампиров до возрождения? До сих пор бегают по окрестностям, выискивают последних и превращают в себе подобных. Да где это видано?! Люди перекусали вам-пиров! Да ты практически уничтожил весь наш... — Куджо запнулся, как будто побоял-ся сболтнуть лишнего. — А знаешь, ничего мне от тебя не надо. Пожалуй, прямо здесь тебя и порешим.

Очень плохие слова. Для Куджо и всех его прихлебателей. Прямая угроза активирует мою основную личность. Кластеры затреща-ли от нахлынувших воспоминаний. В оче-

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

26М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

редной раз спасибо создателю за эту техно-логию. Торгаш, он и есть торгаш, пусть очень хороший. Лишнего не сболтнёт, поскольку ничего и не знает. Но иногда приходит вре-мя, когда торговля уходит на дальний план.

В следующее мгновение мех тряс в своих лапах уже совершенно другое существо — специал-агента. И меня прорвало:

— А потому я тебе подсунул эту прелесть, гнида ненасытная, что ваша миссия была и остаётся — производить и поставлять галактике синтетическую кровь, а не грызть людей и выращивать их клонов на закуску. Вот скажи мне, Куджито, чего вам не хва-тало? Вас, паразитов, чуть не истребили, но пожалели. Дали планету, работу, квоту нехилую на суррогат — соси, пока не лоп-нешь. Десерта захотелось? Чего шары замедлил, плату закоротило? Опусти меня, вонючий гибрид. Медленно.

Глазной обод Куджо остановился. И это, конечно, был обман. Хобот метнулся к шее очень быстро, но не настолько, чтобы я не успел перевернуть артерии. В пару се-кунд хозяин Дракулии втянул почти восемь литров синтетической крови из резервной системы кровообращения, дублирующей основную по всему телу. Второе сердце плав-но вступило в работу. Сверхскорость я по-терял. Зато отдал кровососу вместе с кровью чудесный замедлитель реакции «Тормоз-чемпион». Факт нападения на агента был зафиксирован. Пора действовать. Тройное сальто через блестящую башку, — и в сле-дующий миг уже стою спиной к врагу. Эх, хороший пиджачок порвал. Зато посох удач-но вылетел, разложился и плавно скользнул в руку. Так что, приземлившись, я изрядно саданул чудо-палочкой по полу. Трое телох-ранителей Куджо только начали бластеры вытаскивать. В следующее мгновение уже корчились в психопараличе. Как и Куджо.

Я пригнулся к нему и чуть ослабил ментальную хватку. Повелителя кровососов скрючило пополам. Он напоминал груду

металлолома и был откровенно жалок, гун-дося последние слова:

— Я познал, что значит быть настоящи-ми... Весь наш род познал. Человеческая кровь вернула нас к жизни. Жизнь — это не то дерьмо, в котором мы сейчас пребыва-ем. А ты, ищейка синтетическая, так ни-когда и не узнаешь, что такое настоящая... жизнь. Ну же, добей меня!

Я схватил Куджо за хобот и притянул к себе:

— Расслабься. Зачем убивать? Тебя пере-конструируют, и отправят работать на одну из фабрик крови. Ты всё забудешь. А твоей жадной кодле дадут второй шанс, но теперь уже в человеческом виде. Сам понимаешь, специалами вы более быть не достойны.

Тоскливый вой поверженного врага — лишнее подтверждение добротно выпол-ненной задачи.

Я вызвал кровососам Друзей Гильдии. Сам вышел из бара и закурил, поправляя хвостом разодранный ворот.

Снег огромными хлопьями кружил над землёй. Но не мешал разглядеть вдали вы-сокие горы, освещённые большим красным солнцем. Оно уже касалось макушек хреб-та. Моё любимое время суток, на закате. Мир покрывается завесой тайны. Повидал я этих миров немало. Сколькие ещёпред-стоит посетить? Разгадать их тайны, чтобы спасти. А иначе настанет...

Лёгкий удар током. Сигнал кодирован-ного вызова Гильдии прервал размышле-ния. Я закрыл глаза и активировал контент. В голове развернулся экран дальней связи. Секретарь-распорядитель Гильдии была, как всегда... неотразима. Монитор вместо лица изображал широкий смайлик.

— Итак, агент Зуд Манки, примите по-здравления! Гильдия решила, что успеш-ная работа на Дракулии была последним заданием в форме агента. Приглашение в штаб-квартиру на должность координа-тора операций послужит достойной оцен-

Рассказы

читат

елей27

ww

w.m

irf.ru

кой ваших заслуг перед обществом. Путь не близкий — сектор «Хомос» в соседней галактике. Пока единственный заселённый. Так что отдохните как следует. Через мест-ные сутки вас заберёт крейсер Гильдии. Да, отныне ваше новое имя — Джон Смит.

Что-то неприятное зашевелилось в гру-ди, когда я услышал название сектора. А вот имя очень даже понравилось, необычное. Наверняка предполагает серьёзный апгрейд на клеточном уровне и интеграцию ещё более мощного пакета имплантов.

— Но сначала, Джон, традиция — столь желаемое каждым агентом знакомство

с председателем Гильдии. На разговор — пять стандартных минут. Помните, вся ин-формация имеет высший код секретности. Удачи, координатор Смит.

В следующий момент сигарилла выпала из пухлых губ, и я таки произнёс его — са-мое грязное ругательство галактики: «Чёр-тов киберпанк!»

В уютном кресле на прекрасной зелёной лужайке сидел и мило улыбался мне ЧЕ-ЛОВЕК!

— Приветствую вас, специал. Что ж, да-вайте начнём с того, как вам вернуться к на-стоящей, э-э... жизни.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

28М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

Когда в полицейском пресс-центре я впервые услышал о пропаже про-фессора Харламова, я сразу поду-

мал, что это будет очень неплохой темой для моей еженедельной колонки в «Вечер-нем Дмитрове». Уже два года я веду там небольшую рубрику, унаследовав её под названием «Таинственные происшествия» от предшественника, перебравшегося в Москву и получившего там штатную должность в каком-то глянцевом жур-нале. Уже через пару выпусков я сменил название на «Дмитровские тайны» и с тех пор добросовестно печатал заметки обо всём странном, загадочном и непонятном, происходившем в районе, получая тёплые отклики от таких же, как я, любителей непознанного и пространные письма от здравомыслящих читателей, адептов официальных наук, упрекавших меня в предвзятости и нелогичности в освеще-нии фактов, а то и в подтасовке и подделке свидетельств невероятных событий.

Профессор Харламов исчез в Яхроме неделю назад. Точнее будет сказать, что его последний раз видели в Яхроме — на окраине города. Полицейские был скупы на подробности, всё, что они сочли нужным донести до сведения пишущей братии, укладывалось в несколько фраз. Препо-даватель древней истории из Дубненского Международного Университета Природы,

Михаил Шабловскийilyichmic@yandex.ru

Показания Даниила КардинаОт редакции:Представьте себе, что действие

рассказа Лавкрафта «Показания Рэндольфа Картера» разворачивается в наши дни, в маленьком городке недалеко от Москвы...

Рассказы

читат

елей29

ww

w.m

irf.ru

Общества и Человека, профессор Харламов Владимир Фёдорович, пропал без вести в окрестностях города Яхромы, последний раз был замечен свидетелем поздней но-чью двадцать третьего июня на Подъёмной улице, там, где она переходит в грунтовую дорогу, ведущую к Рогачёвскому шоссе, в обществе некоего молодого человека, поз-же опознанного как студента пятого кур-са того же самого университета Даниила Кардина. Было также известно, что в день исчезновения Харламов покупал на же-лезнодорожной станции обратный билет до Дубны, однако на поезд он так и не сел — ни в тот день, ни в какой другой. Все прочие сведения были взяты из показаний самого Кардина, допрошенного полицией два дня назад — сразу после того, как из Универси-тета поступило заявление об исчезновении одного из ведущих профессоров. Кардин полностью подтвердил слова свидетеля, заявив, что в самом деле был в ту ночь с Харламовым на Подъёмной улице, и даже рассказал, что они вдвоём направлялись на Старояхромское кладбище для прове-дения антропологических исследований похоронных обрядов представителей раз-личных культур, проживавших в Яхроме на протяжении многих веков. Однако Кар-дин затруднился объяснить, почему необ-ходимо было проводить эти исследования именно ночью. Да и точный характер этих изысканий им назван не был. Все дальней-шие показания Кардина были определены полицией как «бессмыслица». Как я понял, они не несли никакой хотя бы более или менее точной информации о моменте про-пажи профессора, и, в сущности, вообще ни о чём — включая и то, как сам Кардин пришёл в себя на следующий день после похода на кладбище в Староградской боль-нице, куда его перенесли, сочтя мертвецки пьяным, рабочие нитяной фабрики. Они нашли студента рано утром, лежащим без чувств в овраге у тропинки от фабрики

к Подъёмной улице. О факте исчезновения Харламова Кардин так ничего полезного и не сообщил, однако сквозь слова стражей порядка просвечивало, что он наговорил много не укладывающихся в рамки поли-цейского дознания вещей. На этом инспек-тора окончили свой доклад.

И тогда я вдруг вспомнил, что уже слы-шал о профессоре Харламове. Его статья «Классические захоронения раннеугорской культуры Подмосковья», опубликованная в областном вестнике антропологии око-ло года назад, привлекла моё внимание, ведь древняя история нашей земли, крайне малоизученная, была вечным источником загадок и тайн — любимой пищи моего ума. Но было ещё какое-то смутное вос-поминание, которое не давало мне покоя во время доклада полицейских. Придя домой, я принялся рыться в подшивках старых газет. И я нашёл то, что искал. Оказывается, фамилия Кардина мне также была знакома. Три года назад он опубли-ковал в рубрике моего предшественника маленькую статейку о странных проис-шествиях в соседнем Талдомском райо-не — там якобы слышали странные голоса с неба и из-под земли и в лесах видели непонятные огни, пересекавшие глухие просеки и уходившие в землю на забро-шенных вырубках. Однако по-видимому, только студент-историк второго курса мог принять всерьёз невнятные рассказы полу-пьяных свидетелей, так что статейка про-шла без особого внимания. Тем не менее, меня сильно взбудоражил тот факт, что один и тот же человек оказался замешан в двух весьма странных историях. Конеч-но, это могло быть простым совпадением, однако до сих пор в моей практике такого не встречалось. В конце статьи был адрес Кардина. Он жил в Яхроме, и я подумал, что мог бы навестить его лично и из его уст услышать всё то, что полиция назвала «бес-смысленным». Ведь он же рассказал им всё,

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

30М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

что видел и слышал тогда, на кладбище, однако разве можно представить себе, что-бы эти строгие офицеры, не допускающие даже мысли о чём-то, чего нельзя объяс-нить формальной логикой, передали его слова скорым на домыслы журналистам? Нет, мне придётся узнать всё самому. Тут есть именно то, что нужно и мне, и моей рубрике, — Тайна с большой буквы. Нечто, что заставит-таки моих «здравомыслящих» читателей задуматься и, быть может, хоть на секунду представить себе что-то боль-шее, чем их уютный мирок общепринятых воззрений на материю и пространство!

И я направился к Кардину. Он прожи-вал на Заводской, в пятом доме. Я знал эту улицу. Это было в кварталах довоенной постройки близ фабричной части. Яхро-ма — небольшой город, и я решил пойти пешком. По узким улочкам, застроенным одинаковыми маленькими дряхлыми доми-ками, обсаженными буйно разросшимися без ухода кустами боярышника с кривыми ветвями и поражённой болезненным белым налётом листвой, я спустился к Фонтанной площади. Отсюда, сверху, был виден весь старый, почти древний город, копящий мрачные тайны в круто поднимающихся вверх переулках за облупившимися фаса-дами ветхих домов. Параллельными линия-ми вдоль Подъёмного холма шли старые улицы, и лишь внизу, у подножия, светлым пятном виднелась центральная площадь с современными торговыми рядами, цер-ковью с высоким шпилем колокольни и большим модерновым зданием городской администрации. Рядом белыми прямоу-гольниками выстроились новые кварталы панельных домов, построенные во времена расцвета города, лет двадцать назад. И ещё ниже почти терялся в дымке канал имени Москвы, а за ним уже угадывался Дмитров, райцентр, город ещё более древний и таин-ственный. Рядом с большим мостом через канал видна была железнодорожная стан-

ция Яхрома-Савёловская. От неё к тёмной полосе фабричной части протянулись двойные тускло отблёскивающие нитки подъездных путей.

Я спустился к Заводской улице, отыскал пятый дом, вошёл в грязный, тускло осве-щённый подъезд, поднялся на третий этаж и надавил кнопку звонка квартиры номер восемь, в которой, если адрес из статьи был правильным, проживал Кардин. Мне от-крыл дверь измождённого вида молодой человек в очках и на мой вопрос ответил, что он и есть Кардин Даниил Романович, студент Дубненского Университета. Я пред-ставился, и он пригласил меня войти, про-вёл в гостиную, обставленную тяжеловес-ной мебелью довоенной эпохи, предложил сесть, и учтиво осведомился о цели моего визита. Однако, стоило мне лишь заикнуть-ся о том, что я пришёл взять у него интер-вью по поводу исчезновения профессора Харламова, как его лицо страшно искази-лось, и он закричал:

 — Нет! Не спрашивайте меня об этом!Он упал в кресло, обхватив руками голо-

ву и заговорил громким хриплым шёпотом:— О боже! Что вы наделали! Я вспомнил,

я опять вспомнил! Я так старался забыть всё это, так... Говорите, что уж теперь. Всё равно я опять вспомнил.

Признаюсь, я был несколько ошелом-лён таким вступлением, однако собрался с духом и попросил Кардина рассказать, что же именно произошло в ту ночь на клад-бище и куда, по его мнению, мог исчезнуть профессор Харламов.

— Но ведь я уже рассказывал всё поли-цейским... А, ну конечно же, они не ре-шились пересказывать мои слова журна-листам, сочтя их бредом сумасшедшего! Вы знаете, они ведь были так добры ко мне и направили в клинику на Тенистой, ска-зав, что не будут выдвигать никаких об-винений, пока я не пройду консультации у врачей... Доктора почти сумели успокоить

Рассказы

читат

елей31

ww

w.m

irf.ru

меня, они сказали, что это всего лишь сны, выписали мне таблетки и велели поста-раться всё забыть... И я забыл, клянусь вам, я забыл и стал спокоен. Пока не пришли вы и не спросили меня о моём сне, и те-перь уж я знаю, что то был не сон. Я многое вспомнил, и я расскажу вам. Не так важно, какими именно изысканиями занимались мы с профессором. Да я и довольно смутно помню самый предмет их. Скажу лишь, что они были связаны с запретными темами похоронных и послепохоронных обрядов, проводимых нашими предками, которые, к несчастью, за долгие века не смогла вполне выжечь ни официальная религия, ни крепкая государственная идеология. Эти обряды зародились ещё в мрачные старо-давние времена, когда здесь были только леса и болота, и древний человек боялся леса и болот, боялся того, что иногда выхо-дило из них, и он считал, что мёртвые могут спокойно лежать в своих могилах, только когда проводятся правильные ритуалы. Наверное, только профессор знал — или догадывался, — кто или что научило наших предков этим богомерзким ритуалам. Воз-можно, знал об этом и я, но теперь — к сча-стью — я этого не помню. Профессор часто с увлечением говорил о том, что древнее зло не умирает, а переходит из поколения в поколение, потому что простыми людьми движет страх перед потусторонним и они боятся забыть, как их предки старались за-добрить тьму угодными ей обрядами и под-ношениями. По-видимому, он хотел про-следить истоки подобных культов вплоть до самого их основания: он показывал мне рукописи невероятной древности, напи-санные задолго до появления на этой земле первых городов, и говорил, что нашёл эти рукописи в земляных могилах и что чело-век научился хоронить прежде, чем научил-ся строить. И что все кладбища на самом деле гораздо древнее, чем нам кажется, что люди испокон веку знали места, где хоро-

нить, и потом уже, как бы инстинктивно, возводили на этих местах храмы и некропо-ли. Он даже брался доказать, что все более или менее значимые города человечества построены рядом с кладбищами, а не нао-борот. И потому в конце концов он решился обследовать Стярояхромское кладбище, ибо считал, что оно находилось на своём месте с незапамятных времён и что там не два и не три слоя могил, а неисчислимое их множество... Ему нужен был помощник, и он взял с собой меня, потому что я всегда с интересом слушал его лекции, задавал неожиданные вопросы — я сейчас не пом-ню, какие именно, — и во всех беседах по-слушно следовал за его мыслью; возможно, он даже несколько подавлял меня своей фанатичной уверенностью.

Мы пошли в тёмное время суток, око-ло полуночи, ибо этого требовали древние ритуалы. Даже самый день был выбран нами не случайно, хотя сейчас я не могу сказать, как именно профессор выбирал дату и время.

Однако это всё же было не простонарод-ное подчинение обрядам. Это было исследо-вание, и мы взяли с собой необходимое для научных изысканий оборудование. Я точно помню, что у нас с собой была кинокамера, фотоаппарат, электрические фонари и две переносных радиостанции, настроенные для связи друг с другом. Возможно, было и что-то ещё, какие-то книги или карты, но я не могу точно вспомнить, какие. Дей-ствительно, свидетель, о котором рассказа-ли мне в полиции, вполне мог видеть нас не-задолго до полуночи на Подъёмной улице: мы шли по ней, а затем свернули в тёмный проулок и вскоре вышли к Старояхромско-му кладбищу с неизвестной мне стороны. Я никогда не бывал в этой части захороне-ний и даже не представлял себе, что клад-бище простирается столь далеко по склону Подъёмного холма. Однако профессор, судя по всему, точно знал дорогу. Мы сделали всего два поворота и оказались у цели —

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

32М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

огромного полуразрушенного склепа с об-валившейся аркой. Здесь профессор передал мне свой фонарь, раскрыл какую-то книгу или карту — значки на ней слабо фосфо-ресцировали в лунном свете — и принялся негромко читать нараспев непонятные слова и делать странные пассы левой рукой. Во всё, что произошло дальше, полицейские поверить отказались. И направили меня на Тенистую для психиатрического обсле-дования. Но всё же это был не сон. Слу-шайте! Обрушившиеся плиты склепа вдруг на моих глазах сами собой зашевелились и двинулись в стороны, открывая зловещий чёрный провал в земле. Оттуда вырвался чудовищный поток страшных миазмов, ядовитых испарений, такой, что я чуть не потерял сознание от вони. Даже профес-сор закашлялся, но не перестал начитывать заклинания и водить руками. Когда поток несколько рассеялся и я смог продышаться, я увидел, что две плиты, как двери мон-струозного лифта, ровно лежат по бокам провала, и между ними вниз уходят мелкие крутые ступеньки, сплошь покрытые разво-дами селитры и плесени. Профессор спря-тал в карман свою книгу, перекинул через плечо ремни кинокамеры и фотоаппарата, взял у меня фонарь и одну из радиостанций. «Я спускаюсь вниз, — сказал он. — Сидите тут и фиксируйте всё происходящее. Я буду держать с вами связь по радио».

Конечно, я не хотел, не мог отпустить его одного. Я стал упрашивать его взять меня с собой. Но он только рассердился и сказал, что не вправе подвергать меня воздействию того, что может лежать внизу, и что если я не перестану упираться, то весь опыт сей-час же закончится и мы разойдёмся по до-мам. И я отпустил его вниз одного. О, зачем я это сделал! Я был словно во сне; тёмная атмосфера старого кладбища, тени склепов и памятников в лунном свете сделали это со мной! Я был как будто зачарован. Про-фессор кивнул мне и начал спускаться под

землю. Сперва он, видимо, держал кнопку передачи нажатой, и я хорошо слышал в динамике своей радиостанции его ды-хание, шум шагов, шорох осыпающейся по ступенькам земли. Затем вдруг все звуки стихли. Я до предела выкрутил громкость и начал вызывать профессора сам. Но отве-та не было. Я трясся от ужаса, я сидел один, совсем один на этом старом кладбище, и всё, что я знал или мог знать о нём, толь-ко усиливало мой страх. И вдруг динамик радиостанции зашипел, и я услышал голос профессора. Это был его голос — и не его. Он странно изменился. Если бы я мог представить себе профессора в ужасе, про-фессора, не отдающего себе отчёта в том, что и как он говорит, то голос его, наверно, звучал бы именно так. Он говорил невоз-можные вещи. «Кардин! Кардин, вы слыши-те меня?! Уходите! Бегите! Драпайте оттуда! Немедленно! Они здесь! Они могут поднять-ся! Это мёртвое, мёртвое! Закройте!..»

«Профессор, профессор! — закричал я в микрофон. — Что случилось?! Что с вами происходит? Что там?»

Но радиостанция опять замолчала. Я взывал к профессору, терзал радиостан-цию, сидя под этой ужасной бледной лу-ной на древнем кладбище, в пляске теней и в страшном шорохе ветра среди нежи-вых листьев и пожухлой травы. Но ответа не было. Я не знаю, сколько времени про-шло. Лунные тени изменили своё положе-ние, когда вдруг радиостанция опять ожила. «Кардин! — послышался усталый шёпот. — Кардин, я же...» Это был голос профессора, но тут же он прервался и раздался самый страшный звук, который я когда-либо слы-шал в своей жизни, — глухой мертвенный смех. Не смех профессора, нет — он во-обще никогда не смеялся, по крайней мере, я никогда не слышал и не видел этого; нет, это был не его смех, это был замогильный, страшный, холодный смех из-под земли... И потом в динамике радиостанции про-

Рассказы

читат

елей33

ww

w.m

irf.ru

звучало: «Харламов мёртв... и я... и ты...» Как вам описать, каким голосом это было сказано? Мёртвым, жутким, замогильным, подземным?.. Слова бессильны выразить бес-предельный ужас, овладевший мною, когда я услышал его. Я вскочил на ноги, бросил радиостанцию и побежал куда глаза глядят... Какие-то фантомы вставали передо мною в туманной мгле, я вопил от ужаса и сво-рачивал в сторону, не один и не два раза... И потом я, видимо, упал... В общем, больше я ничего не помню. Вплоть до того, как меня, лежащего в беспамятстве, нашли рабочие и перенесли в Староградскую больницу...

Я сидел в этой плохо освещённой комна-те, с блокнотом на коленях, слушая неве-роятную историю Кардина, и дикая жажда тайн, жажда непознаваемого вдруг овладе-ла мною. Я верил и не верил в его рассказ. И я осмелился попросить Кардина пойти со мной ещё раз на Старояхромское клад-бище, чтобы увидеть и услышать то, чего не видел и не слышал ни один смертный, кроме самого Кардина и пропавшего про-фессора Харламова. Но Кардин отшатнулся в ужасе. Нет, ни за что и никогда больше не приблизится он к этому проклятому месту! Теперь ему остаётся только уехать из города. Пока он собирается перебраться в университетское общежитие в Дубне, а за-тем постарается получить место в Москве или другом крупном городе, где рядом всегда будут люди и ярко освещённые ули-цы с сиянием рекламы и вечным потоком автомобилей. Может быть, это поможет ему забыть о пережитом ужасе. И тогда я со-вершил ошибку. Я попросил Кардина рас-сказать мне, как найти тот самый склеп, где пропал профессор Харламов. Кардин долго не соглашался. Он понял, зачем я спра-шиваю его об этом. Он взывал к моему здравому смыслу. Он заклинал меня всеми святыми не ходить туда одному. Но я упи-рал на то, что полиция подозревает Карди-на в причастности к пропаже профессора

и что свидетельство независимого наблю-дателя будет очень нелишним. И он сдался.

— Идите вверх по Подъёмной улице даль-ше последних многоэтажных домов. Там пойдут глухие деревянные заборы, но ровно напротив указателя на Рогачёвское шоссе вы увидите слева тёмный проулок. Свора-чивайте туда и идите прямо, пока не поймё-те, что вы на кладбище. Это недалеко. Затем сверните налево между могил, возле памят-ника военным морякам — там будут якоря, я их помню, — и потом вам останется толь-ко один раз повернуть направо. И вы увиди-те тот склеп. Это очень большой склеп, там он один такой. Вы не пропустите. Но умо-ляю вас, ни в коем случае не ходите туда ночью! И помните, что я предупредил вас. Если вы повстречаете там то, что сгубило профессора — или изменило меня, — вы уже не будете прежним. Или вам также придёт-ся измениться, или вы рискуете жизнью.

Тогда я не понял смысла последней фразы Кардина, да и не придал ей особого значения. Но сразу я твёрдо знал, что пойду ночью. И сегодня же. Что толку идти днём? И что толку ждать? Я знал, что древнее кладбище (я уже не сомневался в его древ-ности) раскроет передо мной свои тайны только ночью. Я наскоро простился с Кар-диным, с некоторым удивлением увидев на его губах слабую улыбку, и направился домой. Дома я приготовил электрический фонарь, фотоаппарат и с нетерпением стал ожидать темноты.

Как только на вечернем небе багро-вый закат уступил место фиолетовой тьме с редкими точками звёзд, я вышел из дому и направился вверх по Подъёмно-му холму. Ветер шелестел в редкой листве, и слабо мерцали фонари на окраинных улицах, которыми я шёл. Потом взошла луна, и ночь сразу приобрела мертвен-ные оттенки. Я постоянно оглядывался. Мне всё время казалось, будто кто-то идёт сзади, следит за мною, и я несколько раз

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

34М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

сворачивал в узкие и грязные проулки, словно бы стремясь отделаться от погони. Но никого не было. Во всяком случае, я так никого и не увидел, даже когда вышел на Подъёмную улицу и пошёл прямо вверх. Это, наверно, был один из самых страшных моментов (если, конечно, не считать того, что случилось потом): я брёл один по пря-мой тёмной улице с глухими заборами, мимо редких тусклых фонарей, поминут-но оглядываясь, пугаясь теней от кустов и деревьев. И я очень обрадовался, когда наконец увидел впереди синий указатель с надписью «Рогачёвское шоссе» и напро-тив него — тёмный проход между заборами. Я свернул в проход. Сразу на меня пала темень. Свет фонарей сюда не проникал, и только ущербная луна и мелкие звёзды освещали мой путь.

Вскоре справа и слева вместо высо-ких деревянных заборов слабо заблестели узоры металлических оградок, и я понял, что очутился на Старояхромском кладби-ще. Я увидел чёрные корявые тени якорей на могиле военных моряков, свернул влево, миновал пару маленьких, поросших куста-ми холмиков и увидел справа освещённый луной огромный полуразрушенный склеп, ещё сохранявший строгие готические чер-ты. Я понял, что путь мой окончен и я при-шёл туда, куда стремился.

Склеп был как-то странно огромен, не по размеру тихому кладбищу неболь-шого подмосковного городка, и мне вдруг показалось, что нелепые теории Харламова не так уж и глупы, как кажется на первый взгляд... Но я взял себя в руки, включил фо-нарь и принялся осматривать место пред-полагаемого исчезновения профессора. Плиты, конечно, лежали в полном порядке, не было видно никаких провалов или ям, не было заметно даже никаких следов того, что плиты недавно трогали или сдвигали: они были обомшелыми и безмолвными, как и положено камням старого склепа

на старом кладбище. Так что мне не остава-лось ничего иного, как признать, что пока-зания Даниила Кардина были не более чем бредом помрачённого сознания и что про-блема исчезновения его учителя, очевидно, может быть поводом лишь для полицейско-го расследования. И вряд ли тут есть хоть какой-то материал для моей колонки.

Разочарованно вздохнув, я повернулся, чтобы уйти. И вот тут-то и начался ужас. Тут-то и началось то, из-за чего я сейчас сижу с ружьём на коленях и жду неведо-мого конца... Шорох раздался неожиданно, и я замер на месте, вслушиваясь в страш-ные звуки, как будто бы камни поползли по траве, а затем я услышал скрежет камня по камню и, обернувшись, увидел — да! — как медленно раздвигаются плиты склепа, и чёрной пропастью передо мною предстаёт провал в неведомые глубины, и уже видны эти проклятые ступеньки, и покрыты они не только белёсыми разводами селитры и плесени, но и какой-то поблёскивающей в неверном свете луны слизью... От ужаса я не смог удержаться на ногах. Я присел на траву и забормотал: «Нет, нет, нет... Что же это... Я же не верю на самом деле, этого же не бывает, не надо мне такого, я боюсь, не надо, этого не бывает, я не пишу про это, я пришельцы, тарелки, огни, не надо, не надо, я не хочу, чтобы было такое, нет, нет, нет...»

Видимо, я несколько обезумел в тот момент, но ведь правда: я никогда не верил до конца (тогда мне стало окончательно это понятно) в то, о чём писал в своей рубрике. Это была для меня лишь игра ума, способ вывести из себя добропорядочных пред-ставителей официальных наук и слепо верящих им обывателей... И, столкнувшись воочию с неведомым и непознаваемым, я словно на время лишился рассудка. Я по-вернулся и, сперва на четвереньках, а затем всё же выпрямившись, побежал оттуда. О, как я бежал! Бросив фотоаппарат — куда там! не до фотографий! — и судорожно сжи-

Рассказы

читат

елей35

ww

w.m

irf.ru

мая в руке электрический фонарь, чтобы в пятне его света найти дорогу и не спот-кнуться о корни деревьев или травяные кочки, я понёсся к выходу с кладбища. Но когда я добежал до поворота к проходу, выводящему на Подъёмную улицу, во мне вдруг взыграло проклятое журналистское любопытство. Кто знает, не обернись я тог-да, может, всё и обошлось бы? Но я обернул-ся. И увидел это. О Боже, как же мне теперь это забыть?! А впрочем, что уж теперь, не-долго осталось. Теперь уже всё равно.

Сзади бесшумно и неторопливо, непре-клонно и неостановимо, как обвал или цунами, надвигалось страшное. Было оно как чудовищная трапециевидная фигура с тускло светящимися огромными челове-ческими глазами: два вверху и два, немного шире расставленных, внизу. Под глазами виднелось отверстие вроде рта, из которого торчали пучки длинных суставчатых щупа-лец, белых, фосфоресцировавших в ночной тьме, и ниже щупалец можно было раз-глядеть часто шевелящуюся бахрому, при помощи которой это чудовище, видимо, двигалось по земле.

Я дико заорал от ужаса и опять упал: не держали ноги. А оно надвигалось... Как в беспамятстве, как в бреду, я начал ша-рить руками вокруг себя, и вдруг мне под руку попался железный стержень или кусок арматуры от бетонного забора клад-бища. Я схватил его и, не соображая, что делаю, начал наотмашь лупить им по под-ползавшим белым светящимся суставча-тым щупальцам. Страшный вой разнёсся над древними могилами. Луна померкла, и тени заплясали в хаотической круговерти. Я сумел подняться на ноги и вновь побе-жал оттуда прочь, не разбирая уже дороги, спотыкаясь и падая, опять поднимаясь и продолжая бег, вновь сваливаясь и вновь вставая... Я помню, как бежал вниз, вниз, всё время вниз по холму, сперва между мрач-ных могил, потом по лощине между скло-

ном кладбища и еловым перелеском, сквозь который мерцали огни города. Потом я вы-бежал к заброшенной фабрике, чьи полуоб-рушенные стены с пустыми окнами встали передо мной, как тёмные гнилые кости ги-гантского трупа. Я опять завопил от ужаса, свернул и побежал на ледяной отблеск луны слева, и вдруг, запнувшись о светящуюся по-лосу, провалился в какую-то пропасть...

Когда я пришёл в себя, было уже доволь-но светло. Я лежал лицом вниз в камышах у речки. С трудом повернув голову, я увидел, что ниже меня по течению возвышаются тёмно-кирпичные фабричные корпуса, а прямо за мной громоздится невысокий каменный железнодорожный мост завод-ских подъездных путей. Видимо, я рухнул с него, споткнувшись о рельс.

Я кое-как поднялся, отряхнулся и побрёл в город. В моей голове царил хаос. Было ли всё это сном? Видением? Галлюцина-цией? Воспоминания об этой ночи бились в моём мозгу, и я не мог успокоиться. Яркое солнце и светлое утро словно насмехались надо мной. Я шёл по улицам города, теперь, при свете дня, лишённым всякой мрач-ности, и не мог поверить, что буквально в двух шагах отсюда, за углом Подъёмной улицы, происходили такие чудовищные и невообразимые события. Может, это всё же был лишь сон?... Единственным чело-веком, с которым я мог поделиться этой жуткой тайной и гложущими душу сомне-ниями, единственным, кому я вообще мог рассказать о произошедшем, был Кардин. И я вновь направился на Заводскую. Долж-но быть, вид мой отнюдь не вызывал до-верия, ибо я поймал не один и не два не-доумевающих взгляда от добрых горожан. Но мне было не до того. Я подошёл к подъ-езду Кардина и уже схватился было за руч-ку двери, но вдруг дверь сама распахнулась мне навстречу, и из подъезда вышел мой конфидент, одетый как будто для дальнего путешествия, в дорожном кепи на голове.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

36М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— Даниил! Даниил! — закричал я. — Вы не представляете, что со мною произо-шло! Я был там!.. Всё, что вы говорили, — правда! Вы не сумасшедший!

— Боже мой, товарищ! Кто вы? — невоз-мутимо ответствовал Кардин. — Я надеюсь, конечно, что вы правы, думаю, я имею некоторые основания предполагать, что я в своём уме, — тут он чуть ухмыльнулся, и его лицо приобрело странное выраже-ние. — Но, боюсь, ваше поведение не пред-полагает соответствующего умозаключе-ния о вас самих, если вы позволите. Откуда вы знаете моё имя?

Я смотрел ему в лицо и не верил своим глазам. Снисходительная улыбка, покро-вительственный взгляд серых глаз будто говорили без слов: «Да вы пьяны, дорогой мой, кто бы вы ни были».

— Даниил... Да что с вами, — пролепетал я. — Это же я, Александр Васинин, корре-спондент «Вечернего Дмитрова», мы только вчера разговаривали с вами о пропаже про-фессора Харламова... Я был ночью на Старо-яхромском кладбище... Я видел там такое... Я хотел вам рассказать...

— Расскажете потом, потом. Вам необ-ходимо выспаться, товарищ, мне кажется, вы просто переоценили свои возможности в плане потребления спиртного, вот и всё. Идите домой, поспите, и, вполне возможно, мы встретимся с вами снова, чтобы обсу-дить ваши невероятные находки на Старо-яхромском кладбище, — кстати, хочу вам

напомнить, что всё, что от него осталось, находится в самом центре промзоны и полностью закрыто. Или вы работаете в промзоне, и посреди ночного дежурства вам что-то почудилось? Однако почему же вы выбрали именно меня для своих от-кровений? — и Кардин деланно рассмеялся.

И с этим показным весельем он переу-сердствовал. От чересчур натуралистично изображаемого смеха его дорожная каскет-ка сползла со лба назад, и я оцепенел... Ибо на лбу его, под тонкой кожей, явственно виднелись ещё два глаза... Все четыре со-ставляли неправильную трапецию, точно так же, как у чудовища на кладбище. Вот почему вчера Кардин говорил об измене-нии! Я не смог совладать с собой. Я повер-нулся и с воплями ужаса побежал прочь, и вслед мне нёсся хохот... замогильный... страшный... холодный...

Теперь уже вечер. Я знал, что днём они, скорее всего, не придут. Я сижу за столом в своём домике, не решаясь включить свет, и записываю всё это — мне как раз хватит времени до темноты. Я приготовил ру-жьё: не для защиты — тут оно бессильно, но как последнее средство уйти в небытие от непознаваемого. Вот уже и темнеет. И я слышу, как мягкие невидимые руки — или щупальца, белые, светящиеся — уже толкаются в окна домика. Вот они уже под дверью... Какие сильные удары! И почти бесшумные... Дверь упала! О Боже! Это они! Ружьё! Ружьё!!!...

Рассказы

читат

елей37

ww

w.m

irf.ru

Старый лесник Маркелыч не лю-бил ходить в Медвежью Падь. Не то чтобы он боялся. Маркелыч,

несмотря на свои шестьдесят, был старик бравый, огромного роста, отменного здоро-вья, широкой бородой. Но, видит бог, с этим местом было что-то нечисто. Каждый месяц лесник, согласно графику, должен был по-сещать этот чёртов участок. И каждый раз Маркелыч с замиранием сердца уходил в эту экспедицию. Обычно старик обходил свои владения неторопливо, с остановками. Но Медвежью Падь он пролетал быстрым походным шагом часа за два — три.

Вот и сейчас, прислушиваясь к стонам и уханьям, доносящимся из ущелья, Марке-лыч грустно вздохнул и сел у высокой сосны. Он, не торопясь, достал из рюкзака чекушку, постелил чистую тряпицу и положил на неё кусок чёрного хлеба с салом. Маркелыч с то-ской посмотрел в сторону чащи, перекре-стился и, крутанув бутылку против часовой стрелки, в одно мгновение опрокинул содер-жимое внутрь. Закусив, он неспешно под-нялся, глубоко вздохнул, поправил на плече ружьё и отправился по маршруту.

* * *В старой избушке стены имели чисто фор-мальный характер. В щели между досками мог пролезть кулак взрослого мужика. Длинный стол и лавки были настолько

Олег Поляковpoljakov@list.ru

Суд третьей категорииОт редакции:Людям нужны фольклорные персонажи,

чтобы было откуда черпать вдохновение и создавать сказки и легенды, писать картины, сочинять музыку... А зачем фольклорным персонажам могут пригодиться люди? Оказывается, не только затем, чтобы было кого пугать.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

38М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

колченогими и ветхими, что казалось, будто они в любое мгновение могут рассыпать-ся. Русская печь, занимавшая треть дома, была черна от копоти. Древняя, морщи-нистая старушка с большим горбом вы-тащила из печи с помощью ухвата чугунок и с грохотом опустила его на стол. Брызги из чугунка полетели на колени замшелому старичку. Он недовольно буркнул:

— Ты бы поаккуратней, старая. Новые порты запачкала.

— А ты, пенёк трухлявый, лучше бы жен-щине помог, а не гундел, — огрызнулась старушка.

Сидящие за столом засмеялись. Помимо старика и бабушки, к трапезе приступи-ли ещё трое: молодой курчавый здоровяк, одетый в греческий хитон, худая девица с лисьей мордочкой и статный, весь седой дед с длинными мокрыми волосами.

— Ну, что ж. Всем приятного аппетита, но не будем терять время, — прохрипел ста-ричок, потянувшись за ложкой.

— Не будем, — хмыкнул полным ртом курчавый здоровяк.

— Мы на суд не опоздаем? — пискнула девица.

Старушка сердито оглядела присутству-ющих.

— Да ешьте вы нормально, оглашённые! Не торопитесь. Без нас не начнут.

Несколько минут все ели молча. Предста-вительный дед, с головы которого всё время стекала вода, отложил ложку в сторону.

— Спасибо, бабка. Давно такого не ел.— На здоровье, родимый, — довольно

сморщилась старушка.— А что, — дед мотнул головой, — сегодня

кто-нибудь Маркелыча пужал?.. Вроде пора.Молодой здоровяк хохотнул.— Да брось ты его. Пусть старик сегодня

хоть спокойно прогуляется... Да и не до него сейчас.

Дед неторопливо разгладил мокрую бороду.

— А кто письмо в Москву написал, в «Кос-мопоиск»? — спросил он, оглядывая присут-ствующих.

— Это Чернобровцеву, что ли? — прошам-кал замшелый старичок.

— Ему, ему, касатику.— Ну, я, — смущённо признался старичок.— Вот вечно ты торопишься, лешак ста-

рый, — буркнула старуха. — А если мы суд проиграем?

— Если проиграем, то уже будет всё равно.

— Это точно, — вздохнула девица. — И куда тогда нам деваться?

Дед хлопнул мокрой рукой по столу.— А ты не помирай раньше времени...

Ещё поглядим...

* * *Судья третьей категории Броксент Абкот проявился на работе в плохом настроении. Из- за технических неполадок он едва не за-стрял в служебном портале. Перспектива торчать там полдня, ожидая ремонтни-ков, была не слишком желанной. Он плыл по воздуху к залу судебных заседаний, размышляя о несправедливом распределе-нии благ в мире: «Конечно, себе начальство отгрохало дворец правосудия по последне-му слову науки и техники. А мы здесь как на планете отбросов».

Мечтой судьи Абкота был переход на следующую ступень карьерной лестни-цы. Стать судьёй Межгалактического Суда. Но об этом без нужных знакомств можно было только грезить.

«Вот там дела так дела, — продолжал размышлять судья. — Масштаб... А у нас... Мелкие склоки да войны на бытовой почве. То соседи спутник друг от друга прячут, то родственники из-за какой-нибудь зачу-ханной планетки наследство не поделят».

Наконец, добравшись до зала заседаний, судья пристроился на своё место и посмо-трел перед собой. Места для публики были

Рассказы

читат

елей39

ww

w.m

irf.ru

почти все заняты. Кто-то ожидал, когда начнут рассматривать его дело, кто-то про-сто пришёл поглазеть на правосудие в дей-ствии. Судья Абкот посмотрел на пустую-щие места истцов и ответчиков.

— А где... Эти?Сидящий на месте секретаря разноцвет-

ный квадрат с щупальцами быстро преоб-разовался в рупор и громко скомандовал:

— Истцы и ответчики по делу планеты, именуемой в материалах как «Земля», про-шу проявиться в зале!

Судья Абкот с интересом посмотрел на участников предстоящего дела. И хотя все восемнадцать глаз статуи местного сим-вола правосудия были закрыты повязками, судья, несмотря на инструкции, всегда об-ращал внимание на внешний вид участни-ков разбирательства.

Истцами выступали три головоногих моллюска с выпученными глазами. У них было что-то общее с праздной публикой, сидящей в зале. Зато ответчики выглядели необычно. Судья вспомнил: нечто подобное он уже когда-то видел. Два старика со ста-рухой представляли старшее поколение. А нахального вида здоровяк и худая, как крысиный хвост (вселенский огонь забери этих бессмертных животных), девица, судя по всему, были ещё недотёпами.

Перед судьёй проявились голубоватые по-лупрозрачные листы, и он стал изучать дело.

В это время в зале появились ещё трое. Судья Абкот одним маленьким запасным глазком успел заметить, что отряд ответчи-ков пополнился. На скамью рядом с худой девицей сел молодой человек, какой-то крас-номордый фрукт с рогами, вокруг которых роились чёрные гудящие точки, и нечто змеевидное с хитрыми узкими глазками.

Судья Абкот отодвинул взглядом в сто-рону листы дела и, негромко присвистнув, объявил:

— Внимание! Суд третьей категории рас-сматривает дело о незаконном присвоении

планеты «Земля». Согласно пятой статье уложения законов, предлагаю присутству-ющим в зале подключиться к информаци-онному порталу и выбрать себе внешность разумных обитателей данной планеты. Те, кто этого не сделает, будут удалены из зала.

Среди публики произошло оживление. С кем-то метаморфозы происходили мгно-венно, а кто-то растерялся и никак не мог остановиться на чём-то одном. Зал тоже преобразился. Появились ряды кресел, сто-лы, барьеры. На высокой трибуне восседал судья Абкот. Сухопарый старик в чёрной мантии и белом барашковом парике повер-тел в руке деревянный молоток и с удоволь-ствием шмякнул им о подставку.

— Попрошу тишины в зале суда! — гроз-но крикнул он в публику и покосился на секретаршу.

Сидящая за компьютером Мэрилин Монро преданно смотрела на своего на-чальника. Судья Абкот перевёл взгляд в зал. Публика пестрела нарядами всех времён и народов планеты Земля. Генеральские мундиры с ослепляющими орденами, шитые золотом восточные наряды, брил-лиантовые короны... На фоне этой мишуры выделялись три Элвиса и четыре Сталина. Но если Элвисы выглядели как близнецы, то Сталины были разными. Один был об-лачён в зелёный френч, второй — в шинель, а двое красовались в маршальских мунди-рах. Все четверо дымили трубками.

Судья Абкот с сомнением в голосе поин-тересовался:

— Может, вы смените вид?Элвисы и Сталины переглянулись. Че-

рез несколько мгновений в зале остался один Элвис, зато появились Пол Маккар-тни и Джон Леннон. Сталиных же осталось по-прежнему четверо. Судья Абкот махнул рукой, но тут же взорвался:

— А ну, прекратить курить в зале!Сталины с ненавистью и обидой зыр-

кнули на судью, но трубки погасили. Судья

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

40М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

бросил взгляд на скамью, занятую ответ-чиками, и, указав пальцем на змеевидное существо, строго спросил:

— А вы почему в таком виде? Я ведь ска-зал принять вид разумных существ...

Змеевидный ответчик блеснул хитрыми узкими глазками и возмутился:

— Что за дискриминация? Я Тугарин. Полное имя — Тугарин-змей.

— Он, батюшка, всегда в таком виде обре-тается, — подала голос старушка-ответчица.

— Помолчи, Яга. Я сам за себя постою.Судья Абкот замахал руками.— Ну ладно. Чёрт с вами... Продолжа-

ем заседание суда... Кто будет выступать со стороны истца?

Из-за стола поднялся моллюск с серебря-ным поясом.

— Досточтимый судья третьей категории...— Стоп! Стоп! — грохнул молотком

по деревянной наковальне судья Абкот. — В таком виде вы должны обращаться ко мне «Ваша честь».

Он с типично английской брезгливостью, так идущей к его нынешнему виду, посмо-трел на истцов, которые невыгодно отли-чались от остальных участников процесса. Но закон есть закон. Истцы имели право вы-ступать в любом виде.

Моллюск поправил пояс и продолжил:— Ваша честь, дело состоит в следующем.

Около миллиарда лет назад по земному исчислению нашему народу по ордеру дали во владение планету. Но так как мы суще-ства влаголюбивые, а жить там оказалось невозможно, мы решили какое-то время подождать, пока планета дозреет. А недавно мы вдруг узнаём, что произошёл самоза-хват и на нашей планете обретаются эти... ответчики. Мы просим выселить их и предо-ставить планету в наше распоряжение.

Судья Абкот просмотрел предоставлен-ные истцами бумаги.

— Я что-то не вижу. Вы оформили доку-менты на планету или нет?

Из-за стола поднялся моллюск с бронзо-вым поясом и несколько смущаясь, произнёс:

— Видите ли, Ваша честь, вовремя мы это-го не сделали. Думали, что успеем. А по-том навалились другие дела, мы и забыли. А когда пришли оформлять, нам заявили, что на нашей планете зародилась местная жизнь и по старым законам мы оформить уже ничего не сможем.

— А что, заселиться не пробовали? — по-интересовался судья Абкот.

— Пробовали, конечно. Мы были там око-ло ста миллионов лет назад.

— И что?— Да там такие гигантские рептилии хо-

дили... А в океане? Мы таких кровожадных монстров и не видели никогда. Жуть!

Судья перевёл взгляд на скамью ответчиков.— А вы когда заселились? И документы

какие-нибудь есть?Встал молодой кудрявый здоровяк в ко-

ротком хитоне.— Документов у нас никаких нет, и все-

лились мы незаконно. Признаём. Но куда нам было деваться? Жить-то где-то надо!.. Кстати, у нас встречный иск. Мы хотим, что-бы планету узаконили за нами.

— Протестуем! — раздалось со скамьи истцов.

Судья Абкот с удовольствием хряпнул молотком по наковальне.

— Отклоняется! По закону ответчики имеют на это право. Тем более что у вас нет надлежащих документов... Между прочим, ответчики, а когда вселились вы?

Горбатая старушка чуть приподнялась.— Дык, когда они были, тогда и мы засе-

лились, батюшка.— Я не священник, — грозно пророкотал

судья. — Обращаться ко мне — «Ваша честь».— Дык, я и говорю, батюшка-Ваша

честь, — стушевалась старушка. — Сто ли-мионов лет тому назад.

Судья Абкот удивлённо поднял брови.— А почему вас эти рептилии не сожрали?

Рассказы

читат

елей41

ww

w.m

irf.ru

Здоровяк толкнул локтем задремавшего старичка. Тот бодро вскочил, расправил косматую бороду и затараторил:

— Так с умом ведь надо. Ну и что, что ящер. А всё равно животная. Ты к ней по-доброму, и она к тебе ластится. Что ж мы, не понимаем?

Из-за стола истцов вскочил моллюск с серебряным поясом.

— Да в ту эпоху там жить было невоз-можно! Камни да болота.

Старичок развёл руками.— Ну так что ж. Действительно, мох да па-

поротники. Ну так возьми да посади лес-то.— Я не понял, — насторожился судья. —

Так это вы леса посадили?.. А вы кто?— Я Леший. Специалист по лесам, значит.— И вы в одиночку...— Зачем? Нас много таких-то. В каждой гу-

бернии, в районе то есть. Как же в одиночку? Попробуй-ка я один тайгу засадить. Смешно.

Из-за стола поднялся кряжистый дед и, тряхнув мокрыми волосами, забасил:

— И насчёт того, что жить там нельзя было тогда, они всё врут. Я вот тоже влагу люблю... Да, поначалу трудно было, но постепенно мы всё водное хозяйство наладили...

— Мы бы и сами наладили! — закричали все истцы разом. — Но, Ваша честь, они нас не пустили на планету.

— Когда такое было? — возмутился Леший.— А когда ваш трёхголовый летающий

ящер наш корабль огнём пожёг!— Поклёп! — крикнула старушка. — Змей

Горыныч не пришелец. Он представитель местной фауны!

В зале начался шум. Судья Абкот начал изо всей силы стучать молотком.

— Тишина в зале! А не то попрошу очи-стить помещение!

Он стучал до тех пор, пока всё не успоко-илось. Тут он заметил, что в пылу не всегда попадал по деревянной наковаленке и в ре-зультате расколотил стол.

— Пригласите столяра, — приказал он се-кретарше и погрузился в бумаги.

В зале проявился разноцветный ось-миног. Половина щупальцев была занята инструментами. Он быстро починил стол, время от времени бросая косые взгляды на необычную публику.

Судья движением руки отпустил столя-ра, и тот поплыл к выходу. Мэрилин Монро кокетливо помахала ему ручкой и посла-ла воздушный поцелуй. Осьминог весь зарделся, помахал ей в ответ и удалился из зала суда.

— Продолжаем заседание, — объявил судья Абкот.

В зале перестали шушукаться. Истцы и ответчики впились глазами в судью.

— У меня вопрос к истцам. На спорной планете существует автономная жизнь. Цивилизации рождаются и погибают, но, судя по докладам наших учёных, развитие идёт в перспективном направлении... Как вы планируете совместное проживание? Не пострадают ли аборигены?

Из-за стола торжественно поднялся мол-люск с золотым поясом.

— Ваша честь, согласно законам галак-тики, мы имеем право требовать выселения аборигенов, если посчитаем совместное проживание невозможным.

— Во даёт, гад! — воскликнул ответчик с ро-гами и мотнул головой так, что мухи разлете-лись по залу. — Он ещё похлеще меня будет.

— А ну, молчать, а то оштрафую! — резко одёрнул нарушителя судья.

Из-за стола ответчиков поднялся моло-дой парень.

— Разрешите, Ваша честь.— Слушаю вас.— Видите ли, перед судебным заседанием

я изучал законы.Неожиданно молодой человек преобра-

зился в четвероногое лохматое животное. Он приветливо помахал хвостом и вновь приобрёл свой первоначальный вид.

— Что это за фокусы? — возмутился судья Абкот. — Немедленно прекратить!

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

42М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— Это он волнуется, батюшка-Ваша честь, — вступилась за выступающего ста-рушка. — Из оборотней он у нас...

— Да? — с интересом взглянул на оратора судья.

— Успокойся, Вервольфушко, — ласково прошамкала старушка.

— Хорошо, продолжайте.— Я изучил законы и должен заметить,

что действительно, согласно галактическо-му закону, истец прав. Но, — сделал паузу Вервольф, — согласно межгалактическим законам, кои имеют верховенство, уничто-жать, а равно и изгонять аборигенов, если они разумны, никто не имеет права.

Судья Абкот не помнил такого закона, но на всякий случай важно, в знак согла-сия, склонил голову. Истцы заметно завол-новались. Резко вскочил моллюск с сере-бряным поясом.

— А может, мы с ними подружимся?— А нам и дружиться с ними не надо, —

резко выкрикнул молодой кудрявый здоровяк.

— Это как понимать? — удивлённо спро-сил судья Абкот.

С места поднялся мокроволосый дед.— Дело в том, Ваша честь, что мы образу-

ем гармоничный симбиоз с аборигенами. Мы являемся частью их культуры. Мы эле-менты фольклорного искусства.

Из-за стола приподнялась горбатая ста-рушка.

— Про нас книжки пишут и в киманито-графе снимают.

— Если нас убрать, — продолжал дед, — искусство Земли понесёт большую утрату.

— А вы не преувеличиваете? — недовер-чиво спросил судья Абкот.

Резво вскочил медноголовый рогоносец.— Если бы вы знали, Ваша честь, сколько

картин написали великие мастера на ми-фологические темы, сколько музыкальных произведений сочинили классики! А кни-ги?.. Одна Библия чего стоит!

— Это всё слова! — выкрикнул с места моллюск в золотом поясе.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил судья.

— Нужны свидетельские показания.Судья, задумавшись, покачал головой.— Это справедливо, — он взглянул на от-

ветчиков. — Вы можете предоставить хотя бы одного свидетеля?

Ответчики собрались в кучку и зашушу-кались.

— Кого мы сейчас найдём? — тоскливо спросил старичок.

— А Маркелыч? — пискнула бабушка.— А что. Подойдёт, — кивнул дед.— Тугарушко, золотой ты наш, — засуе-

тилась старушка. — Ты самый молоденький из нас. Сгоняй за Маркелычем.

— Да где я его сейчас найду?— Он окрест где-то около моей избушки

нынче бродит.— Ну, хорошо, — кивнул змеиной головой

Тугарин и растворился в воздухе.— Придётся подождать немного, Ваша

честь.Судья Абкот важно кивнул в знак согласия.— Зря вы Маркелыча задействовали, —

шепнул кудрявый здоровяк. — Он тут со страху такого нагородит...

— Другого у нас нет, — развёл руками старичок.

В этот момент в зале проявился Тугарин с двумя спутниками. Слева от него стоял ошалевший Маркелыч. Он испуганно во-дил из стороны в сторону ружьём и икал. По правую длань от Тугарина стоял высо-кий представительный мужчина в потёртой ветровке. Лицо мужчины обрамляла акку-ратно постриженная чёрная шкиперская бородка. Он посмотрел на судью, оглянулся назад и замер под пристальными взглядами четырёх Сталиных. Услышав громкий голос, он вздрогнул и повернулся к трибуне.

— Итак, вы приглашены в качестве свиде-телей... Назовите себя.

Рассказы

читат

елей43

ww

w.m

irf.ru

— Что? — растерялся чернобородый.— Я говорю, назовите себя.— Чернобровцев, Владимир, — чернобо-

родый посмотрел на впавшего в ступор лес-ника и продолжил. — А это Степан Марке-лыч. Мы с ним только что познакомились.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул судья Абкот.

— Простите, а где это мы?— Позже вам всё объяснят ответчи-

ки, а пока отвечайте на мои вопросы... И не бойтесь ничего. Вы — свидетель.

— Понятно, — кивнул чернобородый.— Чем вы занимаетесь?— Я исследую различные аномальные

явления. Я учёный.— Отлично, — судья повёл рукой в сторо-

ну стола ответчиков. — Вы знаете кого-либо из присутствующих?

Чернобровцев повернулся лицом к залу и показал рукой на ближайшего Иосифа Виссарионовича.

— Нет, нет! Свидетель, я имею в виду — кого-либо из ответчиков.

Чернобровцев повернулся к столу и не-решительно пожал плечами.

— Мне эти люди незнакомы.Из-за стола резко поднялся мокроволо-

сый дед.— Ваша честь, мы ведь с ним тоже незна-

комы. Вы уж как-нибудь по-другому по-ставьте вопрос.

— Хорошо... Свидетель, ответчики утверждают, что являются частью вашей культуры. Представителями фольклор-ного искусства вашей планеты... Теперь узнаёте?

Чернобровцев в недоумении смотрел на представителей.

С места поднялась старушка.— Тебе что, милок, в детстве сказок не чи-

тали? Или ты в киманитограф не ходил?Чернобровцев пожал плечами.Неожиданно Маркелыч медленно указал

пальцем на старичка и хрипло произнёс:

— Это Леший... Я его несколько раз на своём участке видел.

— Верно, Степанушка, — подскочил старичок. — Узнал, родимый... Ты уж изви-ни за прошлое, Степан Маркелыч, больше пужать не буду.

— А- а... В этом аспекте, — протянул Чернобровцев. — Сейчас подумаю.

Он ещё раз оглядел живописную группу ответчиков, с надеждой смотревших на него.

— А вы случайно не Баба Яга? — спросил он старушку.

Та радостно захихикала.— Узнал, батюшка! Узнал!— Вы, скорее всего, Водяной.Дед от радости так тряхнул головой,

что забрызгал сидящую сзади публику аж до третьего ряда.

— А вы — чёрт, — сказал Чернобровцев, отгоняя назойливых мух.

— Правильней сказать — Вельзевул, — рого-носец по-гусарски склонил голову — так резко, что исследователю аномальных явлений при-шлось отпрянуть, чтобы не попасть под рога.

— А вот вас... — стоя перед парнем, Черно-бровцев нахмурил брови.

Парнишка через мгновение превратился в серого волка, приветливо махнул хвостом и радостно заскулил.

— А, я понял. Вы оборотень, — улыбнулся исследователь и перешёл к худющей, постоян-но шмыгающей простуженным носом девице.

— Вы, наверное, кикимора.Девица взвизгнула от восторга и высмор-

калась. Свидетель оглядел обряженную в хитон, мускулистую фигуру кудрявого здоровяка и неуверенно произнёс:

— Простите, а вы, судя по всему, из Гре-ции... Вы не Аполлон?

— Нет. Я Аластор. Демон мести и гнева. Но географически вы не ошиблись.

Демон повернулся к судье.— То, что он меня не знает, — проститель-

но. Мы из разных регионов.Судья Абкот согласно кивнул.

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

44М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

— Свидетель, вы подтверждаете, что ответ-чики являются составляющей вашей культу-ры и одушевлёнными предметами искусства?

— Ну, в общем и целом, да... Вообще-то, на Земле у каждой народности таких... м-м-м... предметов искусства — завались. Всех и не упомнишь.

Судья Абкот строго посмотрел на свиде-теля и, сосредоточившись, нахмурил брови.

— Суду всё ясно, — он передвинул на сто-ле бумаги и стал отмечать в них что-то ка-рандашом.

В это время Чернобровцев потихоньку вытащил из кармана фотоаппарат и навёл объектив на стол, за которым сидели при-горюнившиеся истцы.

— Протестуем! — закричал моллюск в се-ребряном поясе. — Мы не давали согласия на съёмку!

Судья Абкот посмотрел на истца, затем перевёл взгляд на свидетеля и, поправив съехавший на лоб каракулевый парик, стро-гим голосом произнёс:

— Протест принимается.— Но, Ваша честь, — умоляюще посмо-

трел на трибуну Чернобровцев. — Ведь такой случай. Мне же никто не поверит!

— Вот и хорошо, — буркнул судья Аб-кот. — А то начнётся потом. Сначала «давай-те дружить», а потом будете просить: «По-могите с высокими технологиями». И ладно бы для развития, а то вы ведь начнёте мир делить. Знаем мы это. Проходили уже... Так что спрячьте свою технику.

Чернобровцев, насупившись, сел.Судья Абкот принял горделивую позу,

трахнул молотком по наковальне и, откаш-лявшись, начал торжественно вещать:

— Внимание! Суд третьей категории тща-тельно изучил материалы данного дела и выносит следующее решение: истцы дей-ствительно получили планету Земля в пользо-вание, но документов на право собственности

не предоставили. Ответчики же заселились на данную планету незаконно. Но ответчики своими действиями способствовали интел-лектуальному развитию коренного населения и стали неотъемлемой частью культуры и ис-кусства вышеупомянутой планеты. Суд по-становляет: в иске отказать, планету оставить за ответчиками, но при условии оформления соответствующих документов на право соб-ственности в течение трёх земных месяцев!

— Ур-р-ра-а-а-а!!! — заголосил Леший и стиснул в объятиях Чернобровцева.

Размазывая сопли подолом, взвизгнула и бросилась плясать Кикимора. Дородный Водяной бестолково размахивал руками и встряхивал головой так, что над ним поя-вилась небольшая радуга. Вельзевул в экста-зе стал плеваться огнём. В заключение Мар-келыч саданул из двух стволов в потолок... На том заседание суда и закончилось.

* * *В Медвежьей пади царило веселье. Победу отмечали в бабкиной избушке. На столе блестели маслом рыжики, в деревянных плошках гостей ждали мочёная брусника, квашеная капуста, черемша. Бабка орудо-вала у закопчённой печи, время от времени выбрасывая на стол очередную порцию горячих пирогов. Леший сидел в обнимку с четвертью самогона. Кикимора, время от времени шмыгая носом, кокетливо погля-дывала на кудрявого Аластора. Она учила его лепить пельмени. После каждого тоста на крыльцо выходил Маркелыч и устраивал праздничный салют из своей двустволки.

Упёршись локтями в стол и обхватив го-лову руками, сидел, раскачиваясь из сторо-ны в сторону, исследователь Чернобровцев. Он смотрел на лежащий перед ним фотоап-парат и тихонько причитал:

— Но ведь не поверят же... Не поверят!Из-за сопок медленно поднималось солнце.

Рассказы

читат

елей45

ww

w.m

irf.ru

Для ваших рассказов существует специальный почто-вый адрес story@mirf.ru. Присылайте свои произведения в формате .DOC или .RTF приложением к письму. Не забудь-те указать в письме имя автора, контактные данные (как минимум — адрес электронной почты) и пометку «можно публиковать на диске».

Каждый месяц лучшие рассказы публикуются в «Литера-турном приложении МФ».

Как прислать рассказ

Рас

сказ

ы ч

итат

елей

46М

ир ф

ант

аст

ики

• Н

оябр

ь •

2012

Лит

ерат

урно

е пр

илож

ение

Екатерина Пташкинасоставитель, литературный редактор и корректор

Сергей Серебрянский технический редактор

Денис Недыпичдизайн и вёрстка

Над выпуском работали