Koreana Spring 2015 (Russian)

Том. 11, Nº- 1

Основоположники современной корейскойживописи

ОСНОВОПОЛОЖНИКИ СОВРЕМ

ЕННОЙКОРЕЙСКОЙ Ж

ИВОПИСИ

ISSN 1738-8252

ГЛАВНАЯ ТЕМА НОМ

ЕРА

Корейскaя культура и искусство

ВЕСНА 2015

КОРЕЙСКAЯ КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО 1

ОБРАЗЫ КОРЕИ

Лотосовый фонарик: цветок души, поднимающийся высоко в небо Вести о весне в Корее раньше всего при-

ходят на острова, рассеянные в южных морях.

В конце февраля на фоне синего моря, меж блестящих тёмно-зелёных листьев, высунув жёлтые кисточки, зацветают ярко-красные камелии. И начинает трепетать душа, которая всю зиму была взаперти. А потом на столет-них сливах, которые так любили конфуциан-ские учёные мужи этой страны, распускаются нежно-розовые цветки.

В последнюю неделю марта наступает черёд жёлтой форзиции, дёрна и рододен-дрона — лучших друзей детей и простого люда. Но погода не поспевает за душой, кото-рой «уже невтерпёж», поэтому всё ещё много прохладных дней. Настоящая весна начина-ется вместе с цветением вишни, когда на каж-дой ветке выстроившихся вдоль дорог дере-вьев, будто взорвавшись, расцветает множе-

ство цветков. Но подлинная кульминация весны —

это парад лотосовых фонариков в первую неделю мая, когда цветёт розовая азалия. Кажется, будто в это время обретает завер-шённость свет внутреннего мира, когда чело-век стремится открыть для себя красоту всех весенних цветов, взращённых природой.

В бумажных фонариках в форме лото-са заключено пожелание, чтобы душа, запол-ненная мраком и страданиями, стала ясной подобно мудрости Будды и тёплая любовь распространилась повсюду подобно огню. И тогда весь мир наполнится милосердием и мудростью Будды.

В мои детские годы бабушка каждый раз, когда наступал День рождения Будды, неожи-данно обращалась в буддизм. Она оклеивала бамбуковый каркас полосками бумаги «ханч-жи», окрашенной в жёлтый, розовый и зелё-

ный цвета, потом скручивала концы полосок, чтобы они были похожи на лепестки, и полу-чался фонарик в форме цветка лотоса. И с этим фонариком бабушка шла пешком долгие 20 ли до большого буддийского храма, распо-ложенного глубоко в горах.

Впоследствии эта длинная дорога, по кото-рой я шёл за бабушкой, дорога, вдоль которой вовсю цвели цветы, стала для меня дорогой праздника, самой ослепительно прекрасной дорогой весны. Потому что я знаю, что любовь и благословение, содержащиеся в этих лото-совых фонариках, которые бабушка препод-носила Будде, то и дело, подталкивая вверх, несут туда, в вышину синего неба, мою душу.

Когда лотосовые фонарики с потухшей свечкой, превратившись в горстку пепла, уле-тают вдаль, и лето, и осень вдруг неожиданно становятся похожи на дневной сон, от которо-го внезапно очнулся.

Ким Хваён литературный критик, член Национальной академии искусств

26

5440

ГЛАВНАЯ ТЕМА НОМЕРА Основоположники современной корейской живописи

ГЛАВНАЯ ТЕМА НОМЕРА 1

04 Художники, стоявшие за расцветом корейского искусства в эпоху потрясений Ким Ённа


08 Ким Хванги: трансцендентные пейзажи и эстетика возвышенного Пан (Пак) Мичжон


12 И Ынно. Буквы, знаки, человек: потребность творить и размышления об истории, выраженные тушью Мок Сухён


18 Пак Сэнгван: звезда корейской полихромной живописи Пак Ёнтхэк


22 Пак Сугын: народный художник, сублимировавший тоску эпохи в лиризм Чхве Ёль

ИНТЕРВЬЮ

26 И Чжарам: звезда «пхансори» нашей эпохи Ким Сухён

АРТ-РЕВЮ

32 «Пульссан»: движение в поисках идентичности Сим Чжонмин

ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ

36 Художественный театр «Мёндон» Но Хёнсок

В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ

40 Резкий приток китайских туристов: плюсы и минусы Ким Борам

С ЛЮБОВЬЮ К КОРЕЕ

44 Как завести и съесть своё кимчхи Бен Джексон

КОРЕЯ В ЗЕРКАЛЕ МОЕЙ ДУШИ

50 Страна, где всё для человека Александр Акимов

КНИГИ, ДИСКИ И ДРУГОЕ

52 1. «Площадь» 2. «Путь к корейской культуре: живопись династии Чосон» 3. Библиотека Корейского института литературных переводов Чарльз Ла Шуэ

РАДОСТИ ГУРМАНА

54 «Кимпап»: самое обычное и самое особенное блюдо

Пак Чханиль

СТИЛЬ ЖИЗНИ

58 Синдром палки для селфи Ку Бонгвон

ПУТЕШЕСТВИЕ В КОРЕЙСКУЮ ЛИТЕРАТУРУ

62 Ларго, или Дорога из тьмы к свету Чан Дуён

Спасительный свет Чо Хэчжин

4 KOREANA ВЕСНА 2015

Художники, стоявшие за расцветом корейского искусства в эпоху потрясений

ГЛАВНАЯ ТЕМА НОМЕРА 1Основоположники современной корейской живописи

В странах Азии с западной живописью впервые познакомились в конце XIX — начале XX века. Это знаком-ство произошло в рамках процесса проникновения новой культуры через Японию главным образом в пе-риод японской колонизации, однако впоследствии разнообразные течения и технические приёмы вошли в моду, и вскоре Корея уже была не чужда общемировым тенденциям в области искусства, которое в тот пе-риод претерпевало резкие изменения. Напряжённый труд корифеев корейского изобразительного искус-ства, которые в рамках различных течений и ответвлений истории живописи начиная c новейшего времени и кончая нашими днями стремились, каждый по-своему, наряду с современностью выразить также искон-ные корейские чувства, стал той силой, которая привела за собой сегодняшний день корейской живописи.

В один из дней 1916 года в газете «Тэхан мэиль синбо» в качестве главной новости, вынесенной на первую страницу, была опу-бликована заметка о том, что работа Ким Гванхо «Закат» была

выбрана для показа на Выставке министерства культуры Японии, в то время — главной официальной художественной выставки Японии. Но поскольку на картине были изображены две обнажённые женщи-ны, фотография самого произведения помещена не была. Для восточ-ной живописи, главным течением которой была пейзажная живопись или портрет, выполненные традиционно тушью и кистью, женское ню было абсолютно новым жанром. Наряду с этим в Корее начали писать портреты обычных людей или изображать сцены из повседневной жизни также примерно в конце XIX — начале XX, когда Азия впервые познакомилась с западной живописью, представлявшей собой эле-мент новой культуры. В частности, появление живописи в жанре ню, изображавшей обнажённое женское тело, для конфуцианской Кореи было шокирующим событием. На Выставках изобразительного искус-ства Кореи, которые японское генерал-губернаторство начало прово-дить в 1921 году в рамках культурной политики, живопись в стиле ню тоже была под запретом, поскольку «могла пробудить порочное воз-буждение у невежественных простолюдинов», в связи с чем фотогра-фии таких работ невозможно было печатать в газетах. Однако в среде художников, занимавшихся западной живописью или скульптурой, изображение обнажённого тела воспринималось как одна из состав-ляющих базового образования в области изобразительного искус-ства, и с наступлением 1930-х годов сфера современного искусства в Кореи расширилась до экспериментов с абстрактной живописью.

Начальный период современной корейской живописиВследствие того, что с 1910 по 1945 гг. Корея была японской коло-

нией, в стране не могли быть основаны свои официальные художе-ственные учебные заведения. Поэтому те, кто хотел изучать изобрази-тельное искусство, по большей части были вынуждены отправляться на учёбу в Японию. Крайне малое число художников, среди которых были Пэ Унсон (1901—1978), И Чжону (1899—1981) и Чан Баль (1901—2001), уехали в Европу или США, но поскольку для любого выезда за

Ким Ённа директор Национального центрального музея

Ким Гванхо. «Закат». Холст, масло. 127,5 × 127,5 см. 1916 г. Из собрания Токийского университета искусств. Это произведение Ким Гванхо (1890—?) было отобрано для показа на Выставке министерства культуры Японии, что широко обсуждалось в корейской прессе. Но поскольку в то время считалась, что живопись в стиле ню противоречит этике корейского общества, репродукция картины не могла быть напечатана в газетах.


границу следовало сначала получить японский паспорт, большин-ство, как правило, выбирало для учёбы Японию.

В начальный период будущие корейские художники обучались главным образом в Токийской школе изобразительных искусств. Впо-следствии, начиная с 1930-х годов, список заведений расширился до частного университета Нихон, Императорской художественной ака-демии, профессионального женского колледжа Бунка Гакуэн. Кроме того, некоторые корейцы во время обучения в Японии стали прини-мать участие в деятельности различных местных объединений худож-ников и экспонировать свои работы на выставках. Вернувшись на родину, многие из них занимались обучением студентов в школах или организовывали выставки, воспитывая тем самым будущие поко-ления корейских художников. В то время большинство людей, имев-ших возможность поехать изучать искусство в Токио, были детьми из обеспеченных семей, поэтому и после окончания обучения многие из них могли безбедно существовать, даже не продавая свои рабо-ты и довольствуясь только преподаванием. Они по-своему горди-лись тем, что занимались искусством новой формы. В прошлом про-фессиональные «хвавоны», т.е. придворные художники, приписан-ные к ведомству Тохвасо, имели низкий социальный статус, однако с появлением тех, кто вернулся на родину, получив формальное запад-ное образование в области изобразительного искусства за рубежом, отношение к художникам в обществе несколько изменилось. Теперь деятель искусства стал восприниматься как человек, обладающий особым талантом, своего рода «одинокий гений». Видимо, здесь ска-залось влияние того, как воспринимала художников западная элита после периода романтизма. Не будет преувеличением сказать, что начальный период современного корейского изобразительного искусства естественно возглавили художники, получившие професси-ональное образование в Японии.

Эпоха осмысления и экспериментирования с западной живописью

Освобождение Кореи от Японии в 1945 году вылилось в конфликт между левыми и правыми силами, и корейские художники, деятель-ность которых была практически невозможна на протяжении хаоса разделения страны на Юг и Север и Корейской войны, примерно лишь с 1955 года начали понемногу освобождаться от шока войны. При этом корейские деятели искусств стали проявлять интерес ко всем зарубежным тенденциям изобразительного искусства, не огра-ничиваясь теперь рамками Японии. Судьбы художников в этот пери-од были различны. Так, Пак Сугын (1914—1965), активно занимавший-ся искусством начиная с периода японской колонизации, в трудные послевоенные годы зарабатывал на жизнь тем, что писал портреты американских солдат, расквартированных в Корее. Некоторые худож-ники, которые могли похвастать относительным материальным бла-гополучием, отправлялись учиться во Францию, которая в те време-на считалась Меккой изобразительного искусства. Среди них, в част-ности, были такие известные художники, как И Ынно (1904—1989), Ким Хванги (1913—1974), Ким Хынсу (1919—2014), Квон Огён (1923—2011), годы активной деятельности которых пришлись в основном на период японской колонизации. В те времена художники, которые могли позволить себе уехать учиться за границу, часто становились объектами социальной зависти, поэтому о них даже писали в газетах.

Увиденное и изученное во Франции стало поводом для корейских

1. Чан Баль. «Портрет священника Ким Дэгона». Холст, масло. 60,5 × 50 см. 1920 г. Из собрания литургического музея Корейского католического университета. Истовый католик Чан Баль (1901—2001) оставил после себя большое наследие — произведения религиозной живописи; много сделал для возведения католических соборов и становления художественного образования после Освобождения. Ким Дэгон, первый корейский католический священник, в 1846 г. мученически погиб за веру. 2. Ку Бонун. «Портрет друга». Холст, масло. 62 × 50 см. 1935 г. Из собрания Национального музея современного искусства. Ку Бонун (1906—1953) был художником, занимавшимся западной живописью и испытывавшим влияние фовизма, а также скульптором и арт-критиком. Моделью для этой работы послужил самый близкий друг художника, поэт И Сан. Вдова поэта Ким Хянан впоследствии вышла замуж за художника Ким Хванги и, будучи спутницей жизни двух гениальных деятелей искусства, оставила нам прекрасные истории из мира корейской литературы и искусства XX века.

1

2

1. В 1962 г. в парижской галерее Paul Facchetti прошла первая персональная выставка И Ынно. На фотографии рядом с художником, широко улыбаясь, стоит одетая в «ханбок» его жена Паг Ингён.

2. В 1959 г. в восточно- германской газете Neue Presse была помещена хвалебная статья об открывшейся во Франкфурте выставке И Ынно. Портрет И Ынно собственноручно нарисовал корреспондент издания.3. Ким Хванги со своей женой Ким Хянан в Париже. Именно там Ким Хванги выяснил, в чём состоит сущность его искусства, и научился её выражать.4. Пак Сугын (1914—1965) в трудные послевоенные годы зарабатывал на жизнь тем, что писал портреты американских военнослужащих, расквартированных в Корее.

В прошлом профессиональные «хвавоны», т.е. придворные художники, приписанные к ведомству Тохвасо, имели низкий социальный статус, однако с появлением тех, кто вернулся на родину, получив формальное западное образование в области изобразительного искусства за рубежом, отношение к художникам в обществе несколько изменилось. Теперь деятель искусства стал восприниматься как человек, обладающий особым талантом, своего рода «одинокий гений». Видимо, здесь сказалось влияние того, как воспринимала художников западная элита после периода романтизма. Не будет преувеличением сказать, что начальный период современного корейского изобразительного искусства естественно возглавили художники, получившие профессиональное образование в Японии.

1

2

3

4

© L

ee U

ngno

/ Le

e U

ngno

Mus

eum

, Dae

jeon

, 201

5

© W

hank

i Fou

ndat

ion

/ Wha

nki M

useu

m

© P

ark

Soo

Keu

n M

useu

m


художников задуматься над тем, как использовать приё-мы западной живописи по-своему — не так, как это дела-ли сами европейцы. Например, И Ынно, ставший сви-детелем зарождения и становления ар информель (art informel), создал свой собственный способ выражения, отрывая кусочки бумаги «ханчжи» и приклеивая их на холст, а Ким Хванги заинтересовался проблемой изобра-жения традиционных корейских тем и поиском способов выражения эмоций, свойственных корейцам.

Надо также отметить, что молодое поколение худож-ников 1950-х годов отличалось от корифеев начально-го периода современной корейской живописи. Боль-шинство из них, будучи выпускниками художественных отделений вузов, основанных после Освобождения, в частности Сеульского университета или Университета Хоник, больше не довольствовались получением наград на государственных выставках, которые раздавались за исполненные в академическом стиле портреты и пей-зажи. Эти люди, испытавшие на себе ужасы войны, жаж-дали свободы от устоявшихся норм. Европейское дви-жение информализма и американский абстрактный экс-прессионизм, которые в это время проникли в стра-ну, очаровали корейскую художественную молодёжь своей пылкой и яркой манерой работы кистью, как будто игнорирующей все правила, существовавшие до этого. Абстрактный экспрессионизм начал оказывать влия-ние также и на традиционных художников, использовав-ших в работе кисти, и теперь они тоже полностью погру-зились в абстрактные способы выражения. Скульпто-ры, отойдя от реалистичных произведений с использо-ванием таких материалов, как бронза или дерево, стали теперь экспериментировать с экспрессионисткой скуль-птурой из колючей проволоки с использованием ново-го способа сварки; то, что в то время, сразу после войны, ржавое железо было легкодоступным материалом, также внесло свою лепту.

Творческая деятельность и обмены в эпоху глобализации

Начиная с 1960-х годов корейские деятели искус-ства стали обращать свои взгляды на США, ставшие аре-ной нового изобразительного искусства. Соединённые Штаты помимо участия в Корейской войне активно помо-гали восстановлению Кореи в разных областях. Конеч-но, по сравнению с такими сферами, как сельское хозяй-ство, медицина или образование, поддержка в обла-сти искусства была сравнительно невелика. Однако раз-личные выставки, например выставка 8 мастеров совре-менной живописи и скульптуры США, прошедшая в 1957 году в Музее изобразительного искусства дворца Токсу-гун, где были показаны работы таких деятелей искус-ства, как Марк Тоби (Mark Tobey) с северо-запада США, Моррис Грэйвз (Morris Graves), Дэйвид Хэа (David Hare), стали поводом для того, чтобы вновь привлечь интерес корейцев к американскому искусству. Отъезд в США ряда художников, таких, например, как Ким Хванги, который, получив образование в Японии в период колонизации, с 1956 по 1959 год жил и работал в Париже, после чего, вернувшись, преподавал в Университете Хоник, также, вероятно, являлось следствием интереса к изобразитель-ному искусству США, ставших новым центром современ-ного искусства.

Как следствие, США в дальнейшем на протяже-нии немалого времени оставались едва ли не главным местом обучения многочисленных корейских студен-тов. В таких учебных заведениях, как Институт Пратта и Школа Парсонса в Нью-Йорке, и по сей день учится зна-чительное число корейцев. Однако с наступлением 1980-х годов число стран, куда отправлялись на учёбу буду-щие корейские художники, снова увеличилось и стало включать Германию, Англию и другие страны. При этом отношение студентов к учёбе за границей также, выйдя за рамки одностороннего принятия западного изобра-зительного искусства, сместилось в сторону обменов. Теперь США и Европа воспринимаются не столько как место для изучения нового, сколько как одна из площа-док, где можно получить опыт, необходимый в эпоху гло-бализации. Потому что после 1990-х годов в Корее стали проходить многочисленные международные выстав-ки, примером чему, в частности, может служить Бьенна-ле в Кванчжу, и зарубежное изоискусство перестало быть объектом смутного любопытства или страстного жела-ния. Напротив — теперь обучение в другой стране счи-тается просто одним из способов расширить сферу соб-ственной деятельности.

Квон Огён. «Сон». Холст, масло. 73 × 100 см. 1960 г. Из собрания Национального музея современного искусства. Квон Огён (1923—2011) учился в Японии и во Франции; посредством западной техники выражал в своих произведениях восточные фантазии и мистические представления.


трансцендентные пейзажи и эстетика возвышенного


К огда мать Ким Хванги забеременела им, ей приснился сон, в котором раз-ноцветные флаги плескались на ветру

на фоне голубого неба. И как будто для того, чтобы подтвердить намёк, содержащий-ся в этом сне, Ким Хванги (псевдоним Сухва; 1913—1974) стал художником и, ещё в воз-расте двадцати с небольшим лет выбрав путь абстрактного искусства, возглавил в итоге корейский модернизм. Разнообразные интересы художника, включавшие в себя не только живопись, но и другие сферы искус-ства, в частности литературу, а также обшир-ный круг общения позволили Ким Хванги не только прожить более полную и насыщен-ную жизнь как деятелю искусства, но и при-вели к самой главной встрече в его жизни — знакомству с будущей женой Ким Хянан, которая разделяла его взгляды на искусство и стала верным спутником жизни, словно предназначенным самой судьбой. Г-жа Ким не только полностью поддерживала мужа в его творческой деятельности и оказала абсо-лютное влияние на неё, но и активно про-двигала изучение, выставки и публикации работ Ким Хванги, чтобы мир узнал об этом корейском художнике. После смерти мужа вдова художника организовала фонд Хван-ги, чтобы сохранить произведения масте-ра и оставить их будущим поколениями в

Ким Хванги — основоположник современного корейского аб-страктного искусства, который при помощи утончённого и за-мысловатого фигуративного языка создал художественный мир, исполненный лиризма. Его работы, родившиеся на свет в результате разнообразных экспе-риментов с формой, открывают нам поэтический дух художника, воспевающий душу и вечность, эхо лунного света и солнечных лучей, а ещё — тоску по непо-знанному миру.

1

Пан (Пак) Мичжон директор музея изобразительного искусства Хванги


качестве национального культурного наследия. Вместе с этим, соз-дав Музей изобразительного искусства Хванги, она способствовала поддержке художников и формированию культурно-художественной среды.

Поиск сущности искусства как главная задача художникаКим Хванги был человеком, который не знал компромиссов, если

речь шла об искусстве. Постоянное стремление к новым вызовам не раз заставляло его, без всяких сожалений оставив за спиной стабиль-ное положение и репутацию в Корее, будучи одержимым желани-ем начать всё с нуля, отправляться в Париж или Нью-Йорк, на самую передовую мирового искусства. Ким Хванги полагал, что декон-струкция объектов природы и выражение их внутреннего мира есть «новый взгляд, выходящий за рамки реальности и вымысла», и, опи-раясь на эти убеждения, во второй половине 1940-х годов он вместе с коллегами создал группу «Новый реализм». Ким Хванги считал, что художник должен стремиться к тому, чтобы честно и искреннее обна-ружить и выразить самого себя в свободном искусстве, и это есть путь выживания и сосуществования на мировой сцене.

Творчество Ким Хванги, художника, которого называют «визуаль-ным поэтом, воспевающим природу» или «менестрелем, воспеваю-щим вечность», можно поделить на два периода — до и после 1963 года. Период до 1963 года, когда художник принял участие в Бьенна-ле в Сан-Паулу, можно условно назвать ранним периодом. Он включа-ет в себя молодые годы Ким Хванги, когда художник был занят поис-ком корней творчества и способа выражения, период коллективной деятельности в составе группы «Новый реализм», когда он был пре-дан претворению в жизнь своих творческих идеалов, и «парижский период» (1956—1959), во время которого Ким Хванги был погружён в поиски своего «я» в искусстве и сущности искусства. В ранний пери-од художник интерпретировал мир с точки зрения природы и стре-мился стать единым целым с ней. Впоследствии Ким Хванги, вернув-шись к своему первоначальному намерению, стал заниматься поис-ком конечной цели, к которой должен стремиться художник, и пере-ехал в Нью-Йорк, чтобы овладеть эстетикой возвышенного и транс-цендентного. Эти годы, с 1963 по 1974 год, принято называть «нью-йоркским периодом» или поздним периодом его творчества. В этот период Ким Хванги в процессе разнообразных экспериментов с фор-мой стал по-новому, объективно и созерцательно, смотреть на приро-ду, и благодаря этому новому взгляду его работы обрели окончатель-ную завершённость с точки зрения формы.

Воспевая природу Ким Хванги, в молодые годы склонявшийся к авангарду и абстракт-

ному искусству, со временем выработал собственный стиль, кото-рый характеризуется изображением объектов природы на абстракт-ном фоне. Другими словами, художнику наконец удалось соеди-нить в своих работах восточный менталитет, выражающийся в вос-певании природы, в частности гор и луны, цветущих сливовых дере-

1. «10-X-73 #322 Air and Sound II». Холст, хлопчатобумажная ткань. 264 × 208 см. 1973 г.

2. «Бессмертные вещи». Холст, масло. 128 × 104 см. 1965—1967 гг.

2

вьев и пузатых «таль-ханари», и стремление достичь гармонии с при-родой с исполненной лиризма фигуративной красотой. Ким Хванги, который рано открыл для себя традиционную культуру Кореи и кра-соту древнего искусства, коллекционировал антиквариат, живопись и каллиграфические работы. При этом художник питал особую привя-занность к пузатым сосудам из белого фарфора, которые называются «таль-ханари» (букв. «лунообразный кувшин»), и эта страсть, выйдя за рамки простого увлечения, оказала большое влияние на его творче-ство. До того как художник пришёл к полной абстракции, в его рабо-тах в качестве конкретных объектов, выражающих идентичность автора и поэтический дух, появлялась корейская природа и тради-ционная утварь. И даже тогда, когда Ким Хванги полностью пере-шёл к абстракции, лаконичные линии в его картинах как будто повто-ряли изящные и сдержанные линии изделий из белого фарфора, а сдержанные, приглушённые, словно безыскусные цвета — его свет-лый непорочный цвет. На картине, представляющей собой наслоение и дупликацию поверхностей приглушённых цветов и благородных линий, абстракция естественно сочетается с предметным выражени-ем замысла автора, в котором основным мотивом является зарожде-ние и вымирание. Яркий синий цвет, с которым любил работать Ким Хванги, придаёт его работами ещё большую лиричность и иллюзор-ность и одновременно символизирует природу Кореи. Также этот цвет, будучи следом позитивной энергии ян, солнца как основы всех вещей и символом жизни, рельефно выделяет основную тему картины.

Стремление Ким Хванги к натуралистичной форме и в «париж-ский период» оставалось главным принципом в его исследовании собственной эмоциональной и творческой идентичности и в поис-ках сущности искусства. Увидев в Париже своими глазами творения мировых мастеров искусства, художник почувствовал в них ярост-ное «поэтическое послание» и принялся размышлять над тем, что же представляет собой его «поэтическое послание», которое он пытает-ся донести посредством своих произведений. В письме другу, напи-

© W

hank

i Fou

ndat

ion

/ Wha

nki M

useu

m


санном в Париже в 1957 году, Ким Хванги рассказывает о чувствах и мыслях, которые владели им в тот период: «Моё искусство нисколь-ко не изменилось. Приехав сюда, я почувствовал поэтический дух. Мне кажется, что в искусстве должна быть песня. И на самом деле ока-залось, что во всех работах мастеров везде присутствует яростная песня. Похоже, что, приехав в Париж, я по-настоящему понял, что эта была за песня, которую я пел всё это время. Как будто здесь, в Париже, я впервые увидел, какое солнце яркое».

В Париже Ким Хванги выяснил, в чём состоит сущность его искус-ства, и научился выражать её. Другими словами, художник понял, что сила, которая может помочь ему выжить в Париже, содержится не на поверхности, а внутри работы, и что ему нужно сохранять подлин-ность чисто корейского поэтического духа. Шедевры Ким Хванги, где на фоне особого синего цвета он показал новую интерпретацию таких объектов, как горы и луна, птицы, сосуды «таль-ханари» и цветущие сливы, символизирующих идентичность и природу Кореи, были соз-даны в Париже именно в те годы. Таким образом, «парижский пери-од» Ким Хванги остался в его карьере художника как «время творче-ства и созидания», исполненное ещё большей страсти и яростности, подпитанной духом вызова.

Воспевая вечностьВ 1963 году Ким Хванги, являясь представителем Кореи, получил

почётный приз на Бьеннале в Сан-Паулу. Встретив там художников со всего мира и познакомившись с их произведениями, корейский мастер почувствовал желание опять начать с нуля и устроить провер-ку собственному искусству в Нью-Йорке — центре мирового изобра-зительного искусства. В то время Ким Хванги было 50 лет. Находясь в Нью-Йорке — городе, где царит атмосфера свободы и бьёт ключом творческая энергия, — художник размышлял о том, в каком направ-лении должно двигаться его творчество. И, столкнувшись лицом к лицу с новой обстановкой, он решился бросить себе новый художе-ственный вызов. После двух мировых войн, которые пережил мир в XX веке, к тому времени в Нью-Йорке сформировалась разнородная по расовому и культурному признаку общность людей, и в этой среде доминировала открытость и непредвзятость, которую мог разделить и понять любой человек. И как это показали художники так называ-емой Нью-йоркской школы живописи, исповедующие абстрактный

экспрессионизм, в Нью-Йорке того времени приветствовались любые художественные течения, а художники шли к общей цели каждый своим путём.

Для Ким Хванги Нью-Йорк стал не пугающим местом борьбы, над которым нужно было одержать верх, чтобы выжить как художнику, но вызывающим любопытство и вдохновляющим новым миром, кото-рый пробудил в корейском мастере волю к выражению того, к чему он сам стремился. Кроме того, в Нью-Йорке не было необходимости против своей воли участвовать в социальном движении, как это при-ходилось делать в Корее, поэтому для художника этот город стал про-странством творчества и свободы, позволяющим полностью отдаться работе. Такая среда, как Нью-Йорк, где он мог познакомиться с самы-ми различными течениями мирового искусства, помогла Ким Хван-ги по-новому взглянуть на собственное творчество, и в результате корейский художник, который всё это время выражал в своих работах привязанность к природе и получаемые от неё эмоции, стал, отойдя от выражения замыслов, исполненных глубокого лиризма, стремить-ся к живописи, несущей более универсальные чувства и способной вызвать ощущение сопричастности у большего числа людей.

В своих работах Ким Хванги продолжил экспериментировать как с формой, так и с содержанием. В результате этих экспериментов с раз-нообразными материалами и многочисленными композиционны-

Все эти точки, которые, стремительно множась подобно живым клеткам, заполняют поле зрения, — это осколки медитации, которыми осыпает нас Ким Хванги. Это поток яростной энергии Солнца, и одновременно мерцающий ритм яркого созвездия; ночной вид огромного города, прекрасные пейзажи, по которым тоскуешь, и одновременно — лица, которые хочешь увидеть. А ещё — это образ космоса и океана, глубину которых никогда не измерить.

1 2


ми решениями объекты природы, имеющие конкретный предмет-ный облик, постепенно сменились абстракциями, состоящими толь-ко из сгустившихся точек, линий и плоскостей. Свои эксперименты с линиями и точками, которые впервые стали появляться в некоторых рисунках 1950-х годов, художник продолжал в форме поиска идеаль-ной композиции пространства вплоть до момента, когда он пришел к пуантилизму. Если раньше его работы отличала композиция, содер-жащая скрытые коннотации, и различные оттенки синего, то теперь, используя такие базовые элементы, как точка, линия и плоскость, художник стал создавать произведения, несущие поэтический дух, произведения, которые отличала одновременно универсальность и интимность.

Изучая его работы, можно увидеть, как в этом процессе Ким Хван-ги экспериментировал и с формой, создавая абстракции с мотивами гор и луны, креста, цветными плоскостями или в стиле пуантилизма, и с материалами, работая с бумажной глиной, в стиле objet или кол-лажа, используя масляные краски на газетной бумаге и т.д. Начиная с 1970-х годов, художник начал создавать полотна, состоящие исключи-тельно из точек, линий и плоскостей, что в итоге превратилось в ори-гинальный стиль Ким Хванги, когда, покрывая всю поверхность хол-ста бесчисленными точками, художник добивался эффекта глубины и тщательной проработки. Все эти точки, которые, стремительно мно-жась подобно живым клеткам, заполняют поле зрения, — это оскол-ки медитации, которыми осыпает нас Ким Хванги. Это поток яростной энергии Солнца и одновременно мерцающий ритм яркого созвез-дия, ночной вид огромного города, прекрасные пейзажи, по которым тоскуешь, и одновременно — лица, которые хочешь увидеть. А ещё — это образ космоса и океана, глубину которых никогда не измерить.

Посредством искусства, вместе с искусством Главные работы Ким Хванги в стиле пуантилизм включают в себя

серии «Где и в какой форме мы встретимся вновь?» (1970 г.) и «Космос — Вселенная» (1971 г.), являющиеся шедеврами современной корей-ской живописи. В этих произведениях художник создал медитативное пространство с помощью глубины и таинственности церулеума, уль-трамарина и берлинской лазури, в котором тени аккуратных цветных точек, выражающих чувства, испытанные им на чужбине, выйдя за рамки пространства и времени, приближаются к вечности. Эти мно-гочисленные точки — это не просто пятна, созданные путём бездум-ного, механического, повторяющегося движения кисти, но резуль-тат трансцендентной медитации и наблюдения, и в каждой из них — частица прожитой художником жизни: увиденная природа, встречен-ные люди, искусство…

Работы Ким Хванги в стиле абстрактного пуантилизма появились на свет в результате того, что для выражения поэтического духа, к которому художник всегда стремился, он отказался от использова-ния конкретных образов и, оставив позади реальность, привлёк для этого абстрактный, лишенный конкретной образности язык фанта-зии и воображения. Используя западные материалы, такие как холст и масло, художник работал с ними в восточной манере; например, раз-бавляя густую масляную краску, чтобы она стала жидкой и прозрач-ной, он добивался эффекта, напоминающего живопись тушью, когда краска слегка растекалась, мягко просачиваясь в бумагу «ханчжи» или ткань. Таким образом художник стремился подобраться к поня-тию «нездешности» и вечности, когда, преодолев благодаря восточ-

ной способности к чувственному восприятию материальности и осво-бодившись от телесности, превосходя время и пространство, чело-век, выйдя за рамки реальности, направляется к душе, из материаль-ного мира к духовному. Должно быть, это порядок вещей природы, человека и космоса, который он пытался понять как художник.

В результате своих творческих поисков Ким Хванги пришел к осоз-нанию того, что идеальным путём художника является жизнь «в искус-стве, посредством искусства и вместе с искусством». Мир работ, кото-рый художник стремится создать внутри реальности в упорной борь-бе, взяв искусство в товарищи, есть сфера трансцендентного, недо-стижимая без мук родовых схваток. Это возвышенный мир, которого можно достичь, если, воспламенив свою душу, разжечь огонь творче-ства и волновать души людей «эстетикой трансцендентного».

Если Ким Хванги «парижского периода» воспевал природу посред-ством созерцательного взгляда, основанного на поэтическом духе, то Ким Хванги «нью-йоркского периода», открыв свой внутренний мир навстречу метафизическому пространству и новой природе, обна-руженной внутри холодной городской цивилизации, придал своим работам самую чистую форму лиризма. Его произведения, появивши-еся на свет в результате этих поисков, будучи неисчерпаемым источ-ником эмоций, по-прежнему живут и дышат рядом с нами.

1. С 1963 г. Ким Хванги работал в Нью-Йорке. В этот период он стал отдавать предпочтение пуантилизму, ставшему фирменным знаком художника.

2. Ким Хванги за работой. Мастер, интересовавшийся традиционной культурой Кореи и древним искусством, коллекционировал антиквариат, живопись и каллиграфические работы; питал особую привязанность к сосудам «таль-ханари», и эта страсть, выйдя за рамки простого увлечения, оказала большое влияние на его творчество.

3. «16-VII-68 #28» (серия). Холст, масло. 177 × 128 см. 1968 г.

3


В 1958 году в возрасте 55 лет И Ынно (1904—1989), оставив за спи-ной солидную карьеру художника и преподавателя вуза, отпра-вился в Париж. Все последующие годы, за исключением трёх лет,

с 1967 по 1969 год, которые художник провёл в тюрьме, будучи вовле-чённым в так называемый «Восточно-берлинский инцидент со шпи-онажем», порождённый политической ситуацией на разделённом Корейском полуострове, И Ынно работал за рубежом, главным обра-зом в Париже. Там он создал свой уникальный мир искусства, блуждая между прошлым и настоящим, Востоком и Западом.

Бесконечные эксперименты Когда И Ынно приехал в Париж, местный мир искусства был охва-

чен движением ар информель. Корейский художник успешно дебю-тировал на новом месте в 1962 году, когда при содействии известного критика Жака Лассэня (Jacques Lassaigne) в галерее Paul Facchetti про-шла выставка его коллажей. Благодаря таким художникам, как Ханс Хартунг (Hans Hartung), Пьер Сулаж (Pierre Soulages), Чжао Уцзи (Zao Wou-ki) и др., съехавшимся в Париж со всего мира, И Ынно открыл для себя новый способ изображения окружающего мира.

В ранние годы в Корее И Ынно учился писать бамбук тушью у зна-менитого в то время корейского художника и каллиграфа Ким Ючжи-на (псевдоним Хэган). Десять лет, с 1935 по 1945 год, художник про-вёл в Японии, где учился в Школе живописи Кавабата и Институ-те живописи Хонго. В этот период под влиянием Мацубаяси Кейге-цу (Matsubayashi Keigetsu) И Ынно открыл для себя реализм. Впо-следствии, во второй половине 1940-х и 1950-х гг., художник работал над тем, чтобы видоизменить живопись тушью в абстрактном ключе, и, приехав в Париж, познакомился с направлением информель. В то время как другие художники, чьи художественные корни лежа-ли в живописи тушью, продолжали «эксплуатировать» одни и те же

классические сюжеты, И Ынно занимался поиском способа, который позволил бы традиции шагать плечом к плечу с живописью совре-менной эпохи. Однако в этом процессе он не отбросил себя преж-него, но, твёрдо держась своих корней, впитал в себя ар информель. Взяв за основу искусство каллиграфии, которая изображает иеро-глифы, обязанные своим обликом реальным объектам окружающего мира, и мир живописи тушью, который стремится выразить принцип всех вещей с помощью туши и бумаги, он глубоко погрузился во вну-тренний мир своих художников-современников, чтобы вместе с ними попытаться выразить боль и шок от пережитых ужасов войны.

Однако И Ынно не стал замыкаться в рамках информализма. Его работы, в которых он деконструирует усвоенные с детства каллигра-фические знаки, перекликаются с этим направлением в том, что касает-ся «бесформенного», т.е. информель, но отличаются тем, что художник не прекращал экспериментов с формой, используя такие уникальные материалы и объекты, как бумага и иероглифы. В 1960-х годах И Ынно перешёл к созданию абстрактных работ, в которых он деконструиро-вал формы, используя тушь и такую технику, как коллаж и папье-кол-ле. Хотя клочки бумаги, оторванные и приклеенные как элементы кол-лажа, можно рассматривать как «бесформенные», в то же время на хол-сте они легко реконструируются в некую форму благодаря чертам или элементам деконструированных иероглифов. Кроме того, поскольку сверху на бумагу художник приклеивал вату, работы получали объём и особую текстуру за счёт сочетания этих материалов. В работах И Ынно, выполненных тушью, эти абстрактные элементы, являясь своего рода знаками, иногда обретают форму деревьев или гор, кажутся изобра-жениями животных или людей. Сам художник определял свои рабо-ты этого периода как «사의(寫意)적 추상», т.е. «осмысленная абстракция; абстракция со скрытым внутренним смыслом».

Ещё одним достижением И Ынно во время его пребывания в Пари-

Начиная с изображения тушью бамбука и вплоть до создания серии «Человек», И Ынно всю свою жизнь работал с бумагой и тушью. Будучи одним из первопроходцев в области современной живописи, худож-ник много работал за рубежом, главным образом в послевоенной Европе. Не ограничиваясь бумагой и тушью, И Ынно использовал различные материалы и техники, в частности писал маслом и создавал ра-боты в технике папье-колле. В результате творческой деятельности широкого диапазона, включавшей в себя гравюру, скульптуру и роспись керамики, художник, создав более 10 тысяч предметов искусства, оставил огромное наследие, ставшее важной вехой в истории абстрактного искусства.


Мок Сухёнприглашённый исследователь Института корееведения Кючжангак Сеульского университета

И Ынно : потребность творить и размышления об истории, выраженные тушью


Коллаж «Жизнь» (壽). Бумага «ханчжи», тушь. 274 × 132 см. 1972 г. В «каллиграфических абстракциях» И Ынно 1970-х гг. выделяется композиция из символов и знаков с чёткими контурами, свидетельствующая о тяготении автора к конструктивизму.

© L

ee U

ngno

/ Le

e U

ngno

Mus

eum

, Dae

jeon

, 201

5


же стало учреждение при Музее Чернуски (Musée Cernuschi), специа-лизирующемся на восточном искусстве, Парижской академии восточ-ной живописи (Académie de Peinture Oriental de Paris), которая откры-лась в ноябре 1964 года. Дело в том, что в тот период в Европе нача-ли появляться ростки интереса к восточной духовности, и многие пытались изучать её по работам И Ынно, в которые художник инкор-порировал европейский модернизм. Впоследствии, в свои поздние годы, мастер преподавал в академии, обучая студентов, как пользо-ваться тушью и кистью, как работать в технике живописи тушью и как использовать пустое пространство. Воспитав таким образом более 3000 учеников, корейский художник способствовал распростране-нию в Европе восточного мышления и пластического языка.

Мрачный портрет современной истории Кореи Самым болезненным периодом в жизни И Ынно, наверное, можно

считать период с 1967 по 1969 гг., когда из-за сфабрикованного в 1967 году корейскими спецслужбами так называемого «Восточно-берлин-ского инцидента со шпионажем» он был репатриирован в Корею, где оказался в тюрьме. Дело о шпионаже возникло вокруг проживающих в Европе южнокорейских студентов и деятелей культуры, которые вступали в контакт с людьми из КНДР. В частности, в случае с И Ынно проблемой стал его визит в Восточный Берлин, предпринятый худож-ником, чтобы выяснить судьбу своего сына, который, будучи завербо-ванным во время Корейской войны в Корейскую добровольческую армию, был уведён на Север и не вернулся. Во время отбывания срока И Ынно, получивший разрешение иметь при себе кисть, создал около 300 работ, используя соевый соус, пасту «твенчжан», зерна варёно-го риса и деревянные коробки, в которых заключённым давали еду. Серия «Автопортрет», в которой художник изобразил себя сжавшимся в комок, была сделана в этот период. Работы этой серии, представля-ющие собой пятна густой туши разной формы, напоминающие «комки сажи», возможно, лучше, чем любые другие произведения художни-ка, выражают его внутренний мир в стиле информель. В поздние годы И Ынно стал использовать опыт, полученный в этот период, как почву для более глубокого анализа и понимания человека и истории.

От абстракций с буквами к человеку, от тотемов к каллиграфическим абстракциям

Работы И Ынно 1970-х годов называют «каллиграфическими абстракциями». Снова соединяя деконструированные знаки, чтобы восстановить их изначальный смысл, художник возродил к жизни дух восточной живописи. По сравнению с работами 1960-х годов в абстракциях этого периода выделяется композиция из символов и знаков с чёткими контурами, свидетельствующая о тяготении автора к конструктивизму. В то же время в этих произведениях И Ынно пред-ставил новую каллиграфию как результат современной деконструк-ции и трансформации традиционной каллиграфической грамматики. Например, к таким работам относится серия «Чуёк» («Чжоу и»), в кото-рой художник расположил 64 гексаграммы «Книги перемен» в виде имеющих образность китайских иероглифов.

Работы художника 1980-х годов представлены сериями «Чело-

век» и «Толпа». Несмотря на то, что образ человека начался появлять-ся в произведениях И Ынно ещё в 1960-х годах, только теперь худож-ник стал создавать огромные полотна, изображающие сотни тысяч человеческих фигур, которые, сбившись в толпу, движутся то ли в марше, то ли в танце. В серии «Человек» 1980-х годов И Ынно выразил в образе толпы своё видение движения за демократизацию в Корее, в частности Демократическое восстание в Кванчжу 1980 года. Подоб-ные работы, которые демонстрируют глубокие размышления авто-ра о человеке, одолевавшие его в поздние годы жизни, в то же время несут в себе наряду с глубокой любовью к Корее, которая по полити-ческим причинам держала его на расстоянии, своего рода «болезнен-ную ностальгию».

В 1977 году жена И Ынно оказалась замешанной в попытке похи-щения северокорейскими спецслужбами пианиста Пэк Кону и его жены киноактрисы Юн Чжонхи, работавших в Париже, в результате чего художник снова стал персоной нон грата для корейского мира искусства. Из-за этого инцидента его давняя мечта вернуться на роди-ну, чтобы спокойно доживать свою жизнь, занимаясь живописью, так и осталась мечтой. К 1958 году, когда И Ынно покинул Корею, он уже более 30 лет занимался искусством, а впоследствии художнику уда-лось добиться заметного признания и в Европе, однако в силу полити-ческой ситуации на Корейском полуострове, по-прежнему разделён-ном на Север и Юг, его имя не столь широко известно в Корее.

Всё это время, переходя от абстракций с буквами к изображе-нию человеческих фигур, от тотемов к каллиграфической абстрак-ции, художник не прекращал рисовать бамбук. После «Восточно-бер-линского инцидента» бамбук в его работах превратился в «танцующие бамбуковые листья», которые в свою очередь трансформировались в движущиеся человеческие фигуры. Человеческие фигуры, ставшие главным мотивом творчества художника начиная с 1980-х годов, на самом деле были листьями бамбука, которые И Ынно изображал всю свою жизнь, а ещё природой, людьми и историей. В работах серии «Толпа» фигуры людей движутся в определённом ритме. Но если вгля-деться, можно заметить, что каждая из них делает это по-своему. И в то же время все они вместе движутся в некотором направлении. И какая-то из этих многочисленных фигур может оказаться мной или вами.

В 1988 году на волне движения за демократизацию корейское пра-вительство сняло запрет на произведения писателей, бежавших на Север, и в это же время И Ынно был восстановлен в правах. Только в 1989 году в Корее была организована масштабная выставка-ретро-спектива произведений художника, и это стало поводом для того, чтобы художественные круги Кореи «заново открыли» для себя И Ынно. Сам мастер собирался посетить Корею в период проведения выставки, но 10 января 1989 года, прямо в день, когда в Сеуле откры-лась его первая ретроспективная выставка, художник скончался в одной из парижских больниц от сердечного приступа. С того време-ни в Корее прошло множество выставок И Ынно, проникнутых глубо-кой любовью к художнику и восхищением его искусством, а его жизнь и творчество увековечены в Музее И Ынно, открытом в Тэчжоне, а также в мемориале мастера и доме, где он жил, в его родном городе Хонсоне (провинция Южная Чхунчхон).


Человеческие фигуры, ставшие главным мотивом творчества художника начиная с 1980-х годов, на самом деле были листьями бамбука, которые И Ынно изображал всю свою жизнь, а ещё природой, людьми и историей. В работах серии «Толпа» фигуры людей движутся в определённом ритме. Но если вглядеться, можно заметить, что каждая из них делает это по-своему. И в то же время все они вместе движутся в некотором направлении. И какая-то из этих многочисленных фигур может оказаться мной или вами. 1. «Толпа». Бумага «ханчжи»,

тушь. 167 × 266 см. 1986 г. 2. В 1964 г. И Ынно основал при Музее Чернуски Парижскую академию восточной живописи. Впоследствии мастер преподавал в ней, обучая студентов технике живописи тушью и умению использовать пустое пространство; воспитал более 3000 учеников. 3. Музей И Ынно, расположенный в центре Тэчжона, был открыт в 2007 г. с целью популяризации творчества художника. В настоящее время музей также занимается научно- исследовательской деятельностью и организует разнообразные выставки.

1

2 3

1


Пан Нэхён и Чхон ГёнчжаПан Нэхён (Пак Рэхён; 1920—1976) и Чхон Гёнчжа (1924 г.р.) — две женщины, которые по-разному жили, о разном мечтали и испове-довали совершенно разные принципы в искусстве, но, тем не менее, оставили глубокий след благодаря своему завораживающему духов-ному миру в истории корейского женского изобразительного искус-ства XX века. Будучи новаторами в области таких традиционных для восточного изобразительного искусства жанров, как монохромная живопись тушью и полихромная живопись акварелью, свободно вла-дея таинственной женской чувственностью и иллюзорными, фанта-стическими цветами, они создавали работы, ставшие вехой в истории корейской живописи XX века.

Пан Нэхён родилась в Чиннампхо провин-ции Пхёнаннам-до (Южная Пхёнан; в насто-ящее время территория КНДР), но вырос-ла в Кунсане, что в провинции Чоллабук-то (Северная Чолла), куда ещё в детстве пере-ехала вместе с семьёй. Молодая женщи-на начала осуществлять свою мечту стать художником, когда ей было уже за двад-цать. С этой целью она поступила в Токий-скую женскую художественную школу, и ещё во время обучения получила гран-при Худо-жественной выставки Кореи, что стало зало-гом будущего успеха. Мир работ художницы можно в целом разделить на три категории. Первая представляет собой работы с геоме-трической композицией, в которых автор изображает традиционные корейские сцены из сельской жизни, используя технические приёмы западного кубизма, чтобы поделить плоскость картины на фрагменты. Ко второй категории относятся работы в стиле нефи-гуративной живописи, в которых Пан Нэхён доводит до абстракции формы, относящие-ся к фольклорной тематике, такие как связ-ка старинных монет или круглые соломен-ные подстилки под жёрнов. В третью катего-рию входят работы в технике objet, которые имеют рельефную поверхность из-за лоску-тов ткани, наклеенных на основу.

Пан Нэхён также отличал непростой выбор тематики для своих работ. Если посмотреть только на сами сюжеты, можно подумать, что она была художником, изобра-жающим в основном женщин и сцены из тра-диционной корейской жизни в период до нового времени, но на самом деле Пан Нэхён скорее была художником-экспериментато-ром, который, восприняв идеи и способы выражения западного модернизма, постоян-но занимался новаторством в том, что каса-лось линий, плоскости и цвета, и испытывал

Чхве Ёль критик изобразительного искусства

2

© W

oonb

o Fo

unda

tion


интерес к фигуративности как таковой. Пан Нэхён была художником, кото-

рый шёл путём слияния Востока и Запа-да. В частности, техника создания рельефа за счёт использования ткани, которую она стала применять в своём творчестве после достижения пятидесятилетнего рубежа, есть результат попытки привнести в искус-ство женскую сущность, проявляющуюся в повседневной жизни. И в этом контексте прикрепление на текстильный рельеф свя-зок монет эпохи Чосон можно в свою оче-редь рассматривать как попытку соединить традицию и современность, повседневную женскую рутину, труд и атмосферу рынка. Более того, благодаря использованию про-стых цветов, созданию изысканной текстуры поверхности, торжественной и в то же время сдержанной композиции, Пан Нэхён удалось превратить свои работы в очень элегантные таинственные пространства.

Чхон Гёнчжа родилась на полуостро-ве Кохын-пандо, в провинции Чолланам-до (Южная Чолла). В возрасте 18 лет она посту-пила в Токийскую женскую художествен-ную школу, и ещё во время учёбы одна из её работ была принята для показа на Худо-жественной выставке Кореи. После Осво-бождения, работая преподавателем рисова-ния, она окончательно встала на путь искус-ства. Работы художницы, в которых она дела-ла акцент на достоверном изображении объ-ектов, после Корейской войны серьёзно изменились. Война привнесла кардиналь-ные изменения в творческий мир тридцати-летней художницы. Начиная с этого време-ни она обрушивает на зрителя цвета и сюже-ты, обнаруженные ею как в реальности, так и в иллюзорном мире сновидений. Другим словами, в этот период её работы стали при-обретать фантастический характер, созда-

ваемый за счёт свободного полёта воображения и яркой декоративности. Главной темой творчества Чхон Гёнчжа была «чувственная женственность», и, соединив природу и человека, она создавала в своих работах «фантастиче-ский женский рай», особый мир, которым могли обладать только женщины. Нарушая законы перспективы, худож-ница использовала традиционный для живописи эпохи Чосон способ организации пространства со многих точек зрения, располагая хаотично объекты на плоскости. Это добавляло её работам таинственности, а умелое исполь-зование ярких цветов наполняло её картины не только чувственностью, но и элегантным достоинством.

Пан Нэхён и Чхон Гёнчжа, несмотря на разницу раз-рабатываемой тематики и способов выражения, очень похожи в том, что обе они свободно видоизменяли и реконструировали образы людей и объектов в соответ-ствии с собственной логикой, чувствами и воображени-ем. Пан Нэхён, преданно придерживаясь послевоенной логики изобразительного искусства, в то же время суме-ла создать собственный, особый стиль, опираясь в своей реконструкции действительности на свой уникальный женский взгляд. Тогда как Чхон Гёнчжа, отвергнув логи-ку искусства своего времени, тем не менее, также доби-лась успеха в создании собственного стиля за счёт жен-ской инстинктивной восприимчивости и яркого взрыва воображения. И как раз этот момент позволяет нам ска-зать, что двух художниц объединяет схожий путь в искус-стве.

1. Пан Нэхён. «The Origin B». Меццо-тинто, травление.

50,5 × 37 см. 1972 г, Из собрания Национального музея современного искусства. Пан Нэхён, постоянно занимаясь новаторством в том, что касалось линий, плоскости и цвета, сумела создать глубокий фигуративный мир.2. Пан Нэхён вместе с мужем,

художником Ким Гичханом, в мастерской в собственном доме.

3. Чхон Гёнчжа рассказывает о своей работе «Портрет красавицы» (1977 г.).

4. Чхон Гёнчжа, «22-ая страница моей печальной легенды». Бумага, краски. 43.5 х 36 см. 1977 г. Сеульский художественный музей. Чхон Гёнчжа, соединив образы природы и человека, создала яркий фантастический мир, которым могли обладать только женщины.

3

4


звезда корейской полихромной живописи

«Императрица Мёнсон-хванху». Бумага, краски. 330 × 200 см. 1984 г. С наступлением 1980-х гг. произведения Пак Сэгвана обрели уникальный стиль, основанный на интересе художника к буддизму, шаманизму и историческим персонажам.


Пак Ёнтхэк профессор Университета Кёнги, критик изобразительного искусства


Пак Сэнгван как художник выбрал беспрецедентный путь в ту эпоху, когда в искусстве появились новые, незнакомые западные жанры живописи, а страна пе-реживала боль и хаос колониального правления. Бу-дучи главным представителем корейской восточной живописи XX века, этот художник сумел показать в своих работах нравственную сущность, которой про-никнут оригинальный корейский дух творчества, и образы традиционной корейской живописи.

В XX веке, практически сразу после того как Корея познакомилась с западной живописью, она попала под гнёт японского колони-ального правления. Подвергнутые насильственной модерниза-

ции, корейские художники были вынуждены начать заново писать историю корейской живописи, которая должна была отличаться от искусства, продолжающего исконную корейскую традицию. В тот период корейские деятели искусств погрузились в размышления по поводу поиска самостоятельного, независимого пути в ситуации, когда мир традиционной живописи столкнулся с западным искус-ством, и ради достижения этой цели стали изучать «национальное искусство». Однако этот процесс в то же время породил такие явле-ния, как, с одной стороны, игнорирование и пренебрежение традици-онной живописью, а с другой — слепое обожание и безусловное при-нятие западного изобразительного искусства. В своём стремлении имитировать западную живопись такие художники растеряли рели-гиозную магию и духовность мифов, существовавшие в традицион-ной корейской живописи на протяжении нескольких тысячелетий её истории. Тем не менее, трудно отрицать, что в то время этот путь стал наиболее изъезженной колеёй в корейском изобразительном искус-стве нового и новейшего времени. Однако были и те, кто посреди этого хаоса предпочёл следовать своим собственным, оригинальным путём. И самым наглядным примером такой судьбы первопроходца является творческий путь Пак Сэнгвана (1904—1985).

Обучение в Японии как закладка фундамента будущего художественного стиля

Будущий художник родился в семье среднего достатка в аграр-ной деревне в Чинчжу провинции Кёнсаннам-до (Южная Кёнсан). Уже в возрасте десяти с небольшим лет Пак Сэнгван начал изучать китай-ские классические произведения в местном «содане» (сельская сред-няя школа), после чего получил образование нового образца в основ-ной школе Чинчжу-чэиль и в аграрной школе Чинчжу. В 1920 году он перебрался в Японию, где начал изучать изобразительное искусство. В 1923 году молодой кореец поступил в Киотскую муниципальную школу живописи, скорее всего, в качестве подмастерья, а не офици-ального слушателя, и в течение двух лет учился у таких мастеров киот-ской ветви японской живописи, как лидер этого направления Такэути Сэйхо (1864—1942), а также Мураками Кагаку (1888—1939) и Цутида Бакусэн (1887—1936).

В те годы в Японии был период так называемой «демократии Тайсё» (1912—1926), когда в результате активных обменов с западной цивилизацией во всех сферах культуры происходили бурные изме-нения. В этой атмосфере художники Киото стали предпринимать раз-нообразные попытки обновления традиционной японской живопи-си, в результате чего это время, став периодом расцвета самых раз-ных школ и направлений, вошло в историю японского искусства как «суматошный» период, период «шума и толкотни». Естественно пред-положить, что подобная атмосфера оказала значительное влияние на Пак Сэнгвана. Последовательно придерживаясь принципов рисо-вания с натуры, усвоенных во время учёбы, художник развивал свой талант, стараясь точно передавать в своих рисунках форму и структу-ру объектов, и оттачивал свою технику рисунка. Что касается цвета, то здесь Пак Сэнгван продолжил традицию «северной школы» китай-ской живописи, особенностью которой было использование яркой и мощной цветовой гаммы. Так будущий мастер продолжал заклады-


вать фундамент своего собственного стиля полихромной живописи. В 1926 году, после окончания курса обучения в Киото, Пак Сэнг-

ван отправился в Токио. Там 22-летний кореец стал учеником Отиая Рофу (Ochiai Rofu (落合朗風, 1896—1937). Новый учитель, будучи неан-гажированным, политически независимым художником, был лидером так называемой «нео-нихонга» — новой японской живописи гипер-реалистического направления. В своих работах он, придерживаясь принципов плоскостной живописи, создавал ощущение перспективы посредством светлых прозрачных цветов. В Токио Пак Сэнгван рабо-тал в Институте изобразительного искусства Мейро и экспонировал свои работы на различных выставках, в то числе на Художественной выставке Мейро. В этот период активной творческой деятельности художник начал выставляться и на родине. В частности, в 1930 году его работа «Рисунок», пройдя конкурсный отбор, была выставлена на 9-й Художественной выставке Кореи в секции «Западная живопись», а в следующем году уже другая работа художника, «Огород», повто-рив успех, была отобрана для экспонирования в секции «Восточная живопись». Как мы видим, в тот период Пак Сэнгван свободно пересе-кал границы западной и восточной живописи в обе стороны. Однако подобное жанровое разделение для него не имело особого смысла. В те годы художник в основном писал реалистичные декоративные кар-тины в мягкой цветовой гамме.

Восток, который не ограничивается Кореей и Японией В январе 1945 года Пак Сэнгван после 25 лет, проведённых в Япо-

нии, вернулся в Корею, уже будучи человеком среднего возраста, отцом двух сыновей. Но его жизнь на родине складывалась весьма и весьма непросто. В 1974 году художник снова вернулся в Японию и стал работать в Токио. В качестве причины, побудившей его снова

перебраться в Японию, Пак Сэнгван называл желание «проверить самого себя»: «Я хотел бы выражать всем телом Восток, а не Японию. И я рисую, одержимый подобным стремлением. Я пытаюсь занимать-ся восточной живописью, в которой содержится дух Азии, не ограни-ченный определённой страной, будь то Корея или Япония. Просто так вышло, что я выражаю это при помощи японской живописи».

В 1975 году только в Токио состоялось три персональных выстав-ки корейского художника, а ещё по одной прошло в Осаке и в Нагое. Целью подобных усилий Пак Сэнгвана было желание подготовить прочную экономическую базу для длительного пребывания в Японии, но, судя по всему, продажа работ прошла не очень успешно. В конеч-ном итоге в 1977 году художнику пришлось свернуть своё пребыва-ние в Токио и окончательно вернуться на родину. И это произошло после того, как Пак Сэнгван уже прожил большую часть своей жизни в Японии. Это тоже стало причиной того, что для корейского мира искусства художник оставался аутсайдером.

После Освобождения в 1945 году художники, работающие в жанре восточной живописи, с целью ликвидации пережитков японского колониализма стали отворачиваться от полихромной живописи. Дело в том, что в период японского колониального правления полихром-ная живопись в японском стиле широко распространилась, и значи-тельное число художников попало под её влияние. И хотя намерение добиться полного отчуждения полихромной живописи, выдвинув в качестве альтернативы живопись тушью как продолжение традиции «мунинхва» (живописи учёных-литераторов), было абсурдным, в этой атмосфере Пак Сэнгван как художник, находящийся под сильным вли-янием японской живописи, занимающийся полихромной живописью и к тому же не очень известный в стране, оказался практически вне жизни корейских художественных кругов. Однако по иронии судь-

1. «Шаманка». Бумага, краски. 136 × 136 см. 1981 г. Черпая вдохновение в шаманской и буддийской живописи, художник заимствовал характерные для них первобытные способы выражения, такие как яркие цвета и жирные линии контуров, и тем самым наполнил свои картины магической силой.

2. По возвращении на родину Пак Сэнгван провёл остаток жизни в одиночестве, всецело посвятив себя любимому делу.

1

2


бы именно чувство отчуждённости и одиночество стали решающими мотивами, позволившими художнику создать произведения, в кото-рых в полной мере проявилась его яркая индивидуальность.

Линии и цвета, возродившие силу и ценность традиционной корейской живописи

С наступлением 1980-х годов Пак Сэгван стал демонстрировать свой уникальный стиль живописи, основанный на его интересе к буд-дизму, шаманизму, изображениям исторических персонажей и их изу-чении. То, что, преследуя свою собственную цель, состоящую в созда-нии «современной вариации истинно корейской эстетики», художник стал использовать мотивы, обнаруженные им в народной и буддий-ской живописи, а также в образцах древнего изобразительного искус-ства, вероятно, до некоторой степени связано с общей атмосферой, царящей в то время в мире корейского искусства. Начиная со второй половины 1970-х годов, по мере того как стала всё более рельефно проявляться проблема наследования традиции в корейском изобра-зительном искусстве, интерес к народной живописи, а также к буд-дийскому и шаманскому искусству, достиг своей высшей точки. Оче-видно, что Пак Сэнгван тоже был подвержен общей тенденции, а его живописные приёмы, в которых он был верен реалистичному спосо-бу выражения при помощи яркой цветовой палитры, серьёзно облег-чили художнику задачу по адаптации в творчестве мотивов народной и религиозной живописи.

Пак Сэнгван, выделив растворённые в корейской народной живо-писи цвета, мощь сюжетов и смелость пропорций и вооружившись присущей ей деликатной гармонией содержащегося послания и ком-позицией, сумел создать образцы совершенной живописи, что до него не удавались никому. Черпая вдохновение в шаманской и буддийской живописи, он заимствовал характерные для них первобытные спо-собы выражения, такие как яркие цвета и жирные линии контуров, и тем самым наполнил свои картины магической силой. Но, вероятно, самое главное достижение художника состоит в том, что он, соединив в своих работах шаманизм с буддизмом и народными верованиями, создал яркое созвездие образов. В частности, шаманизм, к которому художник испытывал глубокий интерес и который он изучал, связан со слоями жизни, прочно сплетёнными с народным подсознанием.

Произведения Пак Сэнгвана представляют собой набор фрагмен-тов изображения, расположенных в случайном порядке, или сжа-тый, деформированный образ. В своих работах, в которых художник как будто освободился от законов перспективы благодаря мощной декоративности, он работал с наложением плоскостей. В то время как в западной живописи законы перспективы являются отражением антропоцентрического взгляда на мир и представляют собой меха-низм, придуманный для того, чтобы преодолеть двухмерность пло-

скости, создав иллюзию трёхмерного пространства, в восточной живописи, уважая двухмерность плоскости как изначальное усло-вие для создания живописи, считали важным создать на ней изобра-жение, которое будет стимулировать духовную энергию человека. И, следуя этой традиции, Пак Сэнгван свободно размещал на отлича-ющейся крайней декоративностью плоской поверхности объекты, выходящие за рамки времени и пространства. На первый взгляд его работы могут выглядеть как картины, написанные неумелой детской рукой, но на самом деле в них содержится самобытный авторский мир художника. В частности, оранжевые линии, используя которые Пак Сэнгван объединяет в единое целое разнородные образы, созда-вая динамичное пространство, являются составляющей его уникаль-ного творческого стиля.

Пак Сэнгван, не рассматривая традицию лишь как источник сюже-тов для своего творчества, продолжал создавать картины, в которых стремился возродить её подлинный дух и смысл, равно как и магиче-ский характер образов. Считается, что именно он возродил ценность корейской народной, шаманской и буддийской живописи. Другими словами, благодаря произведениям мастера мы заново открыли для себя давно забытую мощь, содержание и предназначение корейской национальной живописи.

Несмотря на долгие годы, проведённые в бедности и одиноче-стве, художник упорно продолжал выстраивать свой собственный мир искусства. Все его монументальные шедевры корейского совре-менного искусства были созданы в 1980-е годы. Полихромная живо-пись Пак Сэнгвана с её яркими, как будто танцующими на поверхно-сти холста, яркими цветами, в которой художник соединил мотивы и узоры, свободно заимствованные из буддийской, народной и шаман-ской живописи, стали для корейского искусства истинным, не имею-щим прецедентов благословением. Тогдашние художественные круги Кореи, которые, если и занимались полихромной живописью, то огра-ничивались механическим воспроизведением бесконечных портре-тов красавиц и изображений цветов, были глубоко потрясены рабо-тами Пак Сэнгвана. Впоследствии многие художники стали обращать-ся в своём творчестве к картинам мастера, и в результате этого во вто-рой половине 1980-х годов корейский мир восточной живописи сде-лал шаг вперёд, отойдя от живописи тушью на традиционные сюжеты.

Пак Сэнгван многих удивил количеством работ, которые он соз-дал накануне своего восьмидесятилетия. Но в 82 года художник умер от рака гортани. Вызывает глубокое сожаление то, что смерть внезап-но забрала мастера как раз тогда, когда он мог бы наконец насладить-ся плодами своих усилий. Однако даже тех произведений, которые он создал за короткий период времени, оказалось более чем достаточ-но, чтобы зажечь звезду по имени Пак Сэнгван на небосводе корей-ской полихромной живописи.

Пак Сэнгван, выделив растворённые в корейской народной живописи цвета, мощь сюжетов и смелость пропорций и вооружившись присущей ей деликатной гармонией содержащегося послания и композицией, сумел создать образцы совершенной живописи, что до него не удавались никому. Черпая вдохновение в шаманской и буддийской живописи, он заимствовал характерные для них первобытные способы выражения, такие как яркие цвета и жирные линии контуров, и тем самым наполнил свои картины магической силой. Но, вероятно, самое главное достижение художника состоит в том, что он, соединив в своих работах шаманизм с буддизмом и народными верованиями, создал яркое созвездие образов.


народный художник, сублимировавший тоску эпохи в лиризм

Художник-самоучка Пак Сугын, вступив на стезю искусства, путём бесконечного самосовершенствова-ния сумел добиться в своих работах безыскусно простой и уютно арха-ической красоты. Неповторимый стиль художника, которому, кажется, удалось вплотную подойти к «тайнам Вселенной», стал вершиной корей-ской живописи своего времени и цен-ным наследием, позволяющим нам заглянуть в ту эпоху.

Пак Сугын (1914—1965) покинул этот мир в возрасте 51 года, находясь в самом расцвете творческих сил. В 1957 году, за 8 лет до кончины, художнику пришлось испить горькую чашу разо-

чарования до дна: его картина не прошла конкурсный отбор для уча-стия в ежегодной Национальной художественной выставке Кореи. Конечно, к тому времени он уже был признанным художником, чьи произведения неоднократно экспонировались на различных выстав-ках, а в 1955 году за свою работу, показанную на выставке Ассоциа-ции изобразительного искусства Кореи, он даже был удостоен пре-мии главы комитета по культуре Национального собрания. И всё-таки, услышав о неожиданном провале, художник расплакался. Решение об отказе выглядит ещё более непонятным в свете того, что спустя лишь два года, в 1959 году, на той же выставке Пак Сугын был выбран в каче-стве «рекомендованного художника», а в 1962 году получил приглаше-ние принять участие в ней в качестве члена отборочной комиссии.

Будучи художником-самоучкой, закончившим лишь начальную школу, Пак Сугын успел стать и «рекомендованным художником», и даже членом отборочной комиссии выставки национального масшта-ба, так что хотя бы в том, что касается ответственных постов, худож-ник несомненно имел высокий статус в мире искусства того време-ни. Но на самом деле подобные «подачки» доминирующих сил худо-жественных кругов были скорее насмешкой. А слёзы взрослого чело-века были реакцией его мягкой натуры, свойственной художнику без-ропотной терпимости, с которой он относился ко всем невзгодам. Эта безропотная терпимость в итоге обернулась циррозом печени, ката-рактой, воспалением почек и гепатитом. Бедность, из которой Пак Сугыну никогда не удавалось выбраться, а также отношение художе-ственных кругов Кореи, сформированных могущественными клана-ми, постоянно изводили художника, не имеющего ни земляческих, ни иных связей, и в итоге он очень рано покинул этот мир.

Мечтая стать художником, изображающим повседневность Ещё учеником начальной школы Пак Сугын бродил по окрестным

горам и полям и зарисовывал обычные сцены сельской жизни: жен-щин, работающих в поле, односельчан, собирающих дикорастущие травы. Однажды мальчик увидел репродукцию одной из работ фран-цузского художника Милле, и в его душе зародилась смутная мечта стать таким же блестящим художником, как Милле. Мечта самого Милле, который говорил, что хочет изображать увиденное честно, но в

то же время как можно лучше, стала мечтой юного Пак Сугына. Он пол-ностью погрузился в мир творчества Милле, и подобно французскому художнику решил, что будет писать без прикрас пейзажи родного края и повседневную жизнь простых людей, которые здесь живут.

Однако, несмотря на искреннее и страстное желание юноши стать художником, непростые семейные обстоятельства не позволили ему получить формальное художественное образование. Пак Сугын про-должил заниматься искусством самостоятельно, и в возрасте 18 лет добился того, что одна из его работ была принята для экспонирова-ния на Художественной выставке Кореи — в те времена единствен-ной площадке, на которой начинающий художник мог заявить о себе. Начиная с этого момента, Пак Сугын полностью посвятил себя искус-ству, однако его финансовое положение не улучшалось, и с 1953 года художник стал работать на Командование уголовных расследований армии США и военный магазин при 8-й американской базе, рисуя пор-треты и картины для облагораживания территории. Собратья по цеху тут же презрительно окрестили Пак Сугына «малевателем вывесок», однако благодаря этой работе художнику удалось хотя бы скопить денег на приобретение дощатой хибары в Чхансин-доне, бывшем в то время окраиной Сеула. В этот же период Пак Сугын свёл знакомство с Марией Хендерсон, супругой советника-посланника по политическим вопросам посольства США, Маргарет Миллер и Силией Циммерман, арт-дилером и коллекционером, и их поддержка стала самым главным подспорьем для художника в его последние годы жизни. В итоге аме-риканцы, а не корейцы, организовали для 48-летнего Пак Сугына пер-вую в его жизни персональную выставку, а также оказали ему помощь и искренне восхищались его работами. Выставка картин художни-ка была организована в 1962 году Командованием военно-воздуш-ных сил армии США, расквартированных в Пхёнтхэке. И хотя это было небольшое по масштабам мероприятие, прошедшее в здании библи-отеки на территории американской военной базы, это была первая и последняя прижизненная выставка произведений Пак Сугына.

Упорно следуя своим путём В 1958 году, спустя год после того, как художнику отказали в уча-

стии на Национальной художественной выставке Кореи, из-за рубе-жа пришла новость, что его картины были отобраны для экспониро-вания на проходившей в Сан-Франциско выставке «Изобразительное искусство Востока и Запада», которую организовала Комиссия США


Чхве Ёль критик изобразительного искусства


У него не было ни учителей, ни традиции, которой надлежало придерживаться. Он был настолько свободен, что мог сам выбирать свой путь в искусстве. Не имея за плечами формального художественного образования, Пак Сугын не мог принимать участия в политике художественных кругов, да и не имел такого желания. Проводя свою жизнь в разъездах между Канвон-до, Сеулом и Пхеньяном, художник был вынужден влачить жалкое существование, но, несмотря на это, вооружённый одним лишь упорством, в одиночку продолжал прокладывать свой собственный путь в искусстве. Пак Сугын запечатлевал в своих работах только то, что сам хотел, и правдиво изображал тяжёлую, но прекрасную жизнь живущих рядом с ним людей.

1. «Девочки, играющие в камешки». Оргалит, масло. 22 × 30 см. 1960-е гг

2. Пак Сугын с женой Ким Боксун и дочерью Инэ на веранде своего дома. 1959 г.

2

© G

alle

ry H

yund

ai

© Park Soo Keun Museum

1


по делам ЮНЕСКО, и для выставки «Современная корейская живо-пись» в нью-йоркской World House Gallery. И уже в следующем, 1959, году Пак Сугын был выбран «рекомендуемым художником» на Наци-ональной художественной выставке и получил приглашение при-нять участие в 3-й Выставке современных художников, организован-ной издательским концерном «Чосон ильбо». Другими словами, бла-годаря поддержке, полученной на выставках за рубежом, художни-ку удалось преодолеть барьеры неприятия на родине. К сожалению, это ещё один штрих к печальному портрету корейского общества XX века, которое старалось во всём подражать Западу.

Можно сказать, что Пак Сугын в некотором смысле выиграл от того, что не следовал мейнстриму мира искусства Кореи того вре-мени. У него не было ни учителей, ни традиции, которой надлежало придерживаться. Он был настолько свободен, что мог сам выбирать свой путь в искусстве. Не имея за плечами формального художествен-ного образования, Пак Сугын не мог принимать участия в политике художественных кругов, да и не имел такого желания. Проводя свою жизнь в разъездах между Канвон-до, Сеулом и Пхеньяном, художник был вынужден влачить жалкое существование, но, несмотря на это, вооружённый одним лишь упорством, продолжал в одиночку прокла-дывать свой собственный путь в искусстве. Пак Сугын запечатлевал в своих работах только то, что сам хотел, и правдиво изображал тяжё-лую, но прекрасную жизнь живущих рядом с ним людей.

В 1930-е годы, в период японского колониального правления, почти все молодые художники старались писать картины, проник-нутые местным колоритом, осознавая, что передача так называе-мых «цветов родной земли Чосона» является главным критерием прохождения отбора на различные выставки-конкурсы. В тот пери-од Пак Сугын был начинающим молодым художником, страдавшим от тягот жизни. И мечтал он не о получении главной премии, а о том, чтобы его работу хотя бы приняли для экспонирования на выстав-ке. Будучи изгоем корейского мира искусства, которому некому было даже пожаловаться на своё одиночество, Пак Сугын впервые сошёл-ся с другими художниками только в 1940 году. Устроившись на работу секретарём в администрацию провинции Пхёнаннам-до (Южная Пхё-нан; в настоящее время территория КНДР), он стал общаться с такими художниками, как Чхве Ённим (Чхве Ёнрим, 1916—1985), Чан Нисок (Чан Рисок, 1916 г.р.), Хван Юёп (1916—2010). Тогда же художник женился, и у него родился первенец, сын. В итоге, несмотря на весьма скромные доходы, в жизни Пак Сугына наконец появилась хоть какая-то стабильность. Вероятно, эти годы, с 1940 по 1944, были для худож-ника самым счастливым периодом его жизни. Вместе с женой, Ким Боксун, ставшей для мастера «единственной моделью» и неизменной спутницей, он сумел преодолеть все жизненные невзгоды.

Современные городские чувства Пак Сугын был художником, который полностью ассимилировал

традицию с точки зрения чувственного восприятия современного городского жителя. В своё время художник сам перебрался из дерев-ни в город, где, выброшенный на обочину жизни, с трудом устроил-ся. И, как следствие, темы его работ тоже переместились из «вчера» в «сегодня», из «классики» в «современность». Критик И Гёнсон (1919—2009) так отзывался о работах мастера: «То, что даже в работах на однообразную и давно избитую тематику родного края Пак Сугы-ну удаётся не опуститься до уровня дешёвой местечковой любитель-

1. «Девочка, несущая на спине ребёнка». Холст, масло. 28 × 13 см. 1953 г. 2. «Дорога домой». Оргалит, масло. 20,5 ×

36,5 см. 1965 г.

1


щины, а подняться до создания чистой и высокой лирической оды родному народу, — это следствие его таланта. Хотя, возможно, это даже не талант, а проявление его человеческой сущности, лишён-ной любой аффектации. В то же время безыскусность его работ — это тоже результат, проистекающий из проблемы его физиологии и кон-ституции любителя, которым он останется навсегда, как бы долго он не занимался искусством. Его работы проникнуты первобытным здо-ровьем, не испорченным техническими вывертами или изобретатель-ностью. Подобный художник рождается на свет не просто в результа-те усилий личности — он есть естественное порождение эпохи или среды».

Пак Сугын начинал как любитель, не связанный академической теорией или техникой, и даже если этот художник сам этого не осоз-навал, ему не оставалось ничего иного, кроме как взять за основную тематику своего творчества стремление к выражению местного коло-рита в период колониального правления. Из его ранних работ, соз-данных в 1930—1940-е годы, мало что сохранилось до наших дней. В его произведениях того периода, дошедших до нас только на фото-графиях, видно, что в них доминируют волнистые линии, грубые, но тщательно выписанные. С 1940-х годов художник начинает прописы-вать контуры жирно и класть краски густо, в пастозной манере. В это же время ещё больше усиливается тяга Пак Сугына к изображению определённых сюжетов с точки зрения композиции, а также света и тени. Эта тенденция отчётливо прослеживается в таких работах, как «Женщины, собирающие зелень. Весна», которая полностью повторя-ет композицию акварели «Весна», созданной в 1937 году, а также кар-тина «Женщина, мелющая зерно на жерновой мельнице», написанная предположительно во второй половине 1940-х годов.

С началом второй половины 1950-х годов в работах художника стали всё отчётливее проявляться черты его авторского стиля. Объ-екты стали плоскими, линии контуров упростились и выпрямились. В качестве наглядных примеров этой тенденции можно привести такие картины, как «Женщина, толкущая пряности в ступке» (1954 г.), «Место стирки белья» (1954 г.) и «Дерево и женщина» (1962 г.). В част-ности, накладывая друг на друга в определённом направлении мно-гочисленные слои краски, художник создавал поверхность, напоми-нающую своей текстурой тканое полотно. Таким образом он добился тактильного ощущения, как от прикосновения к шершавой поверхно-

сти традиционных гранитных скульптур. Говорят, что в то время Пак Сугын, проникшись невыразимой первозданной красотой корейских буддийских пагод и каменных изображений Будды, стремился визуа-лизировать её в собственных работах. В 1962 году художник так опи-сывал свои картины и свой живописный метод: «Последнее время я стремлюсь к использованию символической и импрессионистской техники. Я стараюсь создавать красивые полотна». Возможно, Пак Сугын пытался символически выразить «жизнь эпохи». Для художни-ка, познавшего горести войны и сложности городской жизни, мест-ный колорит и простота превратились в символы. Даже жизнь про-стого люда, живущего на городских окраинах, которая стала новой тематикой творчества художника, заняла место в качестве симво-ла подобно мифам и легендам, спрятавшимся внутри каменных Будд. В какой-то момент интерес Пак Сугына сместился в сторону «фигу-ративной живописи, в которой можно почувствовать первозданную красоту», или, другими словами, «красивых картин».

Пак Сугын, насытив свои холсты атмосферой захваченного капи-тализмом города, стремился к максимальной стилизации изобража-емых объектов. Никто из художников того времени даже близко не подбирался к такому способу выражения, и с этой точки зрения Пак Сугын безусловно находился в самом эпицентре авангардных тече-ний своего времени. Легко выйдя на уровень неподражаемости, художник при помощи одной лишь жизнерадостности и серьёзности без труда стал обладателем «величайшего современного стиля своей эпохи». Критик И Гёнсон объяснял это следующим образом: «Исполь-зуя в качестве основного серый цвет, художник добавляет белый, чёр-ный и кое-где мазки сине-зелёного, которые сверкают словно звёз-ды на его холстах, проникнутых меланхолией… Крепко выстроенную композицию он дополняет своей собственной цветовой палитрой, созданной из однообразных, но деликатных и приглушённых цветов».

Художник, который прожил тяжёлую жизнь в условиях, когда за гнётом колониализма последовала война и современный капита-лизм, после смерти оказался оценён гораздо выше, чем при жизни, и в итоге стал наиболее любимым корейцами «народным художником». Пак Сугын, заполнив чистым лиризмом разломы, возникшие на грани-це между первобытностью и цивилизацией, родной деревней и горо-дом, реалистичностью и абстракцией, традицией и современностью, в итоге сумел достичь далёкого мира нирваны.

2


И Чжарамзвезда «пхансори» нашей эпохи

Мамаша Кураж разражается душераздирающими рыданиями над телом мёртвой дочери. Потря-сённые исполненным скорби и тоски голосом

И Чжарам зрители, до отказа заполнившие зал Театра драмы Сиднейского оперного театра, не скупились на аплодисменты. Во время почти трёхчасового спектакля «Песнь о мамаше Кураж» («Окчхок-ка»), в котором корей-ская певица «пхансори» одна исполнила роли 15 персо-нажей, зрительный зал неоднократно взрывался апло-дисментами и возгласами восхищения. «Решение поста-вить на местной сцене это произведение в то время, когда на австралийском рынке концертных выступле-ний жанр “пхансори” был совершенно неизвестен, далось нам очень нелегко. Однако восторженная реакция зри-телей, а также более благосклонные, нежели ожидалось, отзывы со стороны критиков доставляют нам огромную радость», — рассказывает программный директор Сид-нейского фестиваля Фиона Уиннинг (Fiona Winning). Сама певица, описывая свои впечатления от атмосферы во время спектакля, сказала, что ей «казалось, что зритель-ный зал бурлил эмоциями».

В спектакле «Песнь о мамаше Кураж» г-жа И высту-пила сразу в четырёх ипостасях: как автор либретто, как композитор, как художник-постановщик и как испол-нитель. Подобные представления, балансирующие на грани между традиционным «пхансори» и театром, назы-вают «оригинальным пхансори» («чханчжак пхансори»). «Песнь о мамаше Кураж» И Чжарам как раз является при-мером такого «оригинального пхансори». Сохранив само-бытные особенности традиционного «пхансори» как монооперы, в которой один артист исполняет роли всех

персонажей и даже является рассказчиком, разворачи-вая таким образом перед зрителем длинную историю, И Чжарам добавила к традиционным корейским музы-кальным инструментам африканские барабаны, гита-ру и бас, использовав их как средство доведения напря-жения до высшей точки. Хотя спектакль взял за основу пьесу Бертольда Брехта, его действие происходит в эпоху Трёх государств, во время военных действий, описан-ных в одной из пяти сохранившихся классических песней «пхансори» — «Песни о битве у Красных скал» («Чокпёк-ка»). Использование необычных творческих приёмов позволило г-же И по-новому рассказать историю женщи-ны, вынужденной любыми средствами выживать в усло-виях войны.

Появлению «Песни о мамаше Кураж», премьера кото-рой состоялась в 2011 году, предшествовал другой спек-такль — «Песнь о добром человеке из Сезуана» («Сачхон-га»), основой для которого послужила другая известная пьеса Брехта, переложенная на современный лад. Дей-ствие этого спектакля происходит в Корее XXI века, где главный герой по имени Сундок, пытающийся жить по совести и вынужденный бороться с постоянно возникаю-щими из-за этого противоречиями, под жизнеутвержда-ющие звуки «пхансори» насмехается над жалким и неле-пым современным обществом, в котором во главу угла ставится привлекательная внешность, диплом престиж-ного вуза и умение выживать в условиях бесконечной конкуренции. (За эту работу в 2010 году И Чжарам была удостоена награды «за лучшую женскую роль» на Между-народном театральном фестивале «Контакт» в Польше).

Такие спектакли И Чжарам, как «Песнь о добром чело-

ИНТЕРВЬЮ

И Чжарам (36 лет) — новая звезда в мире корейской национальной музыки «кугак». Этой молодой женщине, благодаря силе её дарования, удалось расширить границы «пхансори» — жанра, любимого до этого в основном представителями старшего поколения, и привлечь в концертные залы зрителей самых разных возрастов и предпочтений. Будучи исполнительницей, собирающей полные залы, что редко для «пхансори», И Чжарам является также деятелем искусств, которого с восторгом принимают не только на родине, но и на зарубежных фестивалях перформативных искусств. Мы встретились с г-жой И, когда она вернулась в страну после выступления в конце января этого года на Сиднейском фестивале. Там она с успехом исполнила «Песнь о Мамаше Кураж» — переделанную в «пхансори» пьесу немецкого поэта и драматурга Бертольда Брехта «Мамаша Кураж и её дети».

Ким Сухён театральный колумнист Чо Чжиён фотограф

Несмотря на молодость, И Чжарам благодаря своему безыскусному голосу и лишённой всякой аффектации актёрской игре мгновенно завладевает вниманием даже такой публики, которая совершенно не знакома с жанром «пхансори».


веке из Сезуана» и «Песнь о мамаше Кураж», в которых она через посредство классики и «пхансори» предста-вила нынешнюю эпоху и волнующие любого современ-ника универсальные вещи, будучи показаны не только в Корее, но и во Франции, в Польше, в Румынии, в Брази-лии и в Уругвае, получили самую высокую оценку. Кроме того, начиная с 2011 года Национальный народный театр Лиона (Théâtre National Populaire) ежегодно приглашает И Чжарам выступить на своей сцене.

«То, что ближе всего мне, — это и есть самое глобальное»

Ким Сухён: Театр драмы Сиднейской оперы известен тем, что предоставляет свою сцену только оригиналь-ным с художественной точки зрения произведениям. Ваше выступление в этом месте, будучи особым случаем, стало предметом разговоров как в Корее, так и за рубе-жом. В газете The Sydney Morning Herald, говоря о вашем концерте, для описания произведённого им эффекта использовали эпитет «разрушительный» (devastating) и не поскупились на похвалы, написав, что «сам Брехт одо-брил бы» вашу интерпретацию его пьесы. Хотелось бы узнать от вас, какую реакцию вы увидели и почувствова-ли на месте.

И Чжарам: У меня было такое ощущение, что я при-ехала в страну, где совершенно не знакомы с жанром «пхансори», и я как будто рассказываю людям: «Вот это называется “пхансори”, это такой корейский жанр». На самом деле, хотя я немало поездила по Европе и Южной Америке, это было моё первое выступление в англоя-зычной стране, поэтому я нервничала и мне даже было страшно. Но я выступила очень хорошо, как сейчас гово-рят «разорвала зал». Посредине выступления люди нача-ли так аплодировать, что мне пришлось на некоторое время прерваться. А местный помощник режиссёра ска-зал, что за 26 лет работы оформителем сцены в Австра-лии ему редко приходилось видеть, чтобы после концер-та публика так долго аплодировала стоя.

Вопрос: Как вам показалось — какие моменты в «Песни о мамаше Кураж» особенно удивили публику?

Ответ: Существуют моменты, которые неизменно восхищают зрителей на моих выступлениях как в Корее, так и за рубежом. Их поражает то, что один певец «сори-ккун», исполняя роли всех персонажей, может «вытяги-вать» в одиночку спектакль на протяжении длительно-го времени, держа публику в постоянном напряжении. А также то, что исполнитель не просто напрягает голо-совые сказки, но при помощи богатой звуковой палитры своего голоса рассказывает историю. Но больше всего они удивляются новому рождению древней традиции.

Судя по некоторым рецензиям, мои выступления наводят людей на размышления о направлении, в котором должна двигаться и развиваться опера в их собственной стране.

Вопрос: В Корее давно уже озабочены тем, чтобы познакомить мировое сообщество с традиционным искусством. Что вы думаете по поводу выражения «Самое корейское — это и есть самое глобальное»?

Ответ: Я бы ответила следующим образом: то, что ближе всего мне, — это и есть самое глобальное. Если вы выйдете на улицу и будете спрашивать у прохожих, что, по их мнению, является самой корейской вещью, все ответы будут разными. По-моему, то, что наиболее близ-ко мне, — это вещи, созвучные нынешней эпохе, и наобо-рот: то, что наиболее созвучно нынешней эпохе, — это я как вместилище всего общества. Меня часто упоминают в качестве наиболее показательного примера так назы-ваемой «популяризации и глобализации традиции», но я сама не осознаю этого во время работы. Просто когда я задавала вопросы самой себе и пыталась найти на них ответы, я обнаружила то, что позволяет мне общаться с ещё большим количеством людей.

Вопрос: Во время исполнения «пхансори» приня-то, чтобы зрители проявляли спонтанную реакцию, прерывая выступление одобрительными возгласами, такими как «Ольссу!», «Ольссигу!», «Чотха!», «Чархан-да!» («Здорово!», «Ай, молодец!» и т.п.). Было бы инте-ресно узнать, как с этой задачей справляется зарубеж-ная публика.

Ответ: Обычно я учу их вставлять реплики посре-ди выступления следующим образом: «В “пхансори” есть такая штука, как “чхуимсэ”, т.е. возгласы одобрения. Когда зрители вставляют такие выкрики в выступление, это придаёт сил и веселья исполнителю. Я вас сейчас научу, как это делать, а потом мы разочек попробуем все вместе. Хорошо?» А потом они вместо «чхуимсэ» просто прилеж-но аплодируют, как будто хотят мне что-то передать этими аплодисментами. Помню, как-то ближе к концу выступле-ния я сказала зрителям: «У меня сейчас такое чувство, как будто мы с вами подружились. Это как раз и есть “пхан-сори”. Неважно, знали вы раньше или нет что-нибудь об этом жанре, теперь вы все пережили “пхансори”».

«Сохранять традицию — это тоже моя миссия» В прошлом году И Чжарам представила публике спек-

такль «Урод / Убийство» («Чхумуль / Сарин»), представля-ющий собой переработку в жанре «пхансори» двух рас-сказов писателя Чу Ёсопа (1902—1972). «Урод» — это рас-сказ о некрасивой женщине, с которой с детства обра-щались как с омерзительным монстром, тогда как «Убий-ство» — история проститутки, для которой случайная


Во время спектакля «Песнь о мамаше Кураж» («Окчхок-ка»), продолжающегося более двух с половиной часов, корейская певица играет роли 15 персонажей.

Когда смотришь на её освещённое застенчивой улыбкой лицо, с трудом представляешь, что, находясь на сцене, эта женщина, обладая мощной харизмой, способна полностью подчинить себе зрительный зал.


влюблённость стала поводом оглянуться на свою про-шлую жизнь. Также на Международном музыкальном фестивале в Тхонёне г-жа И представила «пхансори»-версию рассказа Габриеля Гарсия Маркеса «Счастливо-го пути, господин президент!». При этом корейская певи-ца, которая постоянно придумывает что-нибудь новое, считает, что сохранение традиционного «пхансори» тоже является её миссией.

И Чжарам начала изучать «пхансори» в возрасте 11 лет. После участия в детской программе традицион-ной музыки «кугак» она, став первой и лучшей учени-цей известной исполнительницы «пхансори» Ын Хич-жин (1947—2000), узнала от неё всю сущность музыки «кугак». Будущая певица продолжила овладевать искус-ством «пхансори» в средних и старших классах школы с изучением музыки «кугак», а затем, поступив в Сеульский университет, получила там степени бакалавра и магистра «пхансори». В 1999 году имя И Чжарам было занесено в «Книгу рекордов Гиннеса» как самой молодой исполни-тельницы восьмичасовой «Песни о Чхунхян» («Чхунхян-га») — одной из пяти классических песней «пхансори», дошедших до наших дней. Кроме того, И Чжарам запи-сала несколько альбомов, на которых исполнила другие популярные классические «пхансори», такие как «Песнь о подводном дворце» («Сугун-га»), «Песнь о битве у Крас-ных скал» и «Песнь о деве Симчхон» («Симчхон-га»).

Вопрос: В спектаклях, созданных после «Песни о добром человеке из Сезуана» и «Песни о мамаше Кураж», чувствуются изменения.

Ответ: Откровенно говоря, было время, когда успех «Песни о мамаше Кураж» вызывал у меня отвращение. Необходимость выступать в одиночку на таких огромных площадках, как LG Arts Center, легла на мои плечи тяж-ким бременем. Поэтому какое-то время я старалась не выступать с произведениями, рассчитанными на боль-шие залы. Я люблю исполнять «пхансори» на малень-ких площадках. Даже когда стоишь на пустой сцене, оде-тая в простую хлопчатобумажную юбку и футболку, с одним веером в руках, чувствуешь, как тебя переполня-ют эмоции. Я это не сразу поняла. Поэтому в таких спек-таклях, как «Урод / Убийство» и «Счастливого пути, госпо-дин президент!», предназначенных для малых площадок, я попыталась ещё больше приблизиться именно к этому виду «пхансори». Конечно, я сейчас ещё в таком возрас-те, когда мне не приходится выбирать, где выступать —

на большой сцене или на маленькой. По счастью, произ-ведение, переработкой которого я сейчас занимаюсь, — это пьеса Торнтона Уайлдера (Thornton Wilder) «Наш горо-док» (Our Town), а она требует большой площадки. Когда я представляю её себе, я чётко вижу, что этот спектакль невозможно показывать в маленьком театре.

Вопрос: Ваш спектакль «Урод / Убийство» на цере-монии вручения театральных премий Dong-A Theatre Award получил награды сразу в трёх номинациях, в том числе как «лучшая театральная постановка новой кон-цепции». Что вы думает по поводу этого выражения — «театральная постановка новой концепции»?

Ответ: Я воспринимаю это определение с искренней благодарностью. Ведь это значит, что наши театральные круги признали «пхансори». Дело в том, что до настояще-го времени я неизменно чувствовала, что моя работа не принадлежит полностью ни к традиционной музыке, ни к театру. И эту награду я восприняла как поощрение и при-знание. Мне также хотелось бы, чтобы это стало поводом, для того чтобы мои многочисленные младшие товари-щи по «пхансори» смогли работать и на более широкой сцене, т.е. такой, как театр.

Вопрос: А ведь есть и такое мнение, что с ростом количества произведений в жанре «оригинального пхансори» всё меньше места остаётся для традицион-ного «пхансори».

Ответ: Я думаю, что важно найти баланс между ори-гинальным и традиционным «пхансори». Хотя моя рабо-та крутится в основном вокруг оригинального «пхансо-ри», я в то же время продолжаю заниматься и традицион-ным «пхансори». Например, каждую осенью я выступаю с традиционным «пхансори» в кафе «Ири» в районе Хондэ, и зрительный зал там всегда заполнен молодёжью. И мне хочется видеть в этом надежду. Я надеюсь, что если я буду упорно продолжать двигаться вперёд, то, несмотря на трудности, смогу добиться перемен.

Вопрос: В заключение расскажите, пожалуйста, о ваших планах на будущее.

Ответ: Прежде всего, мне предстоит показать в Сеуле спектакль «Счастливого пути, господин президент!», пре-мьера которого уже состоялась в Тхонёне. Летом я высту-паю на Окинаве, а на будущий год запланировано высту-пление в Лионе. Что касается «Нашего городка», то я надеюсь закончить написание его либретто к концу этого года.

«По-моему, то, что наиболее близко мне, — это вещи, созвучные нынешней эпохе, и наоборот: то, что наиболее созвучно нынешней эпохе, — это я как вместилище всего общества. Меня часто упоминают в качестве наиболее показательного примера так называемой «популяризации и глобализации традиции», но я сама не осознаю этого во время работы. Просто когда я задавала вопросы самой себе и пыталась найти на них ответы, я обнаружила то, что позволяет мне общаться с ещё большим количеством людей»


АРТ-РЕВЮ

движение в поисках идентичности«Пульссан», классический спектакль из репертуара Корейской национальной труппы современного танца, которую возглавляет хореограф Ан Эсун, получает признание на мировой сцене. Благодаря гибридным движениям, соединившим в себе разные культуры и жанры, на свет появилась своего рода «сборная солянка», которую отличает юмор и игровой характер.

Сим Чжонминтанцевальный критик

«ПУЛЬССАН»


К огда поднимается занавес, публика оказывается перед сценой, уставленной буддийскими скульпту-рами. Некоторые из них, изображающие культо-

вые фигуры различных религий, такие как Будда, Иисус, различные святые и т.п., вполне привычны, другие — незнакомы, при этом последние отличаются клоунски-ми выражениями лиц. Между статуями, исполняя стран-ные телодвижения, свободно перемещаются танцоры в масках персонажей мультфильмов: Астробоя, Шрэка, смурфиков, Ультрамена, Барта Симпсона и других. Буд-дийские статуи и персонажей мультфильмов объединяет то, что, будучи объектами соответственно религиозного и культурного поклонения, и те и другие суть изображе-ния, созданные людьми. Движения танцоров также непо-нятно откуда родом. С традиционными танцами Востока, в частности Кореи, Китая и Индии, здесь свободно сое-диняются телодвижения, характерные для Запада — эле-менты танцев в стиле би-бой и движения, заимствован-ные из боевых искусств. Сама сцена, на которой разру-шена граница между религией и повседневностью, Вос-током и Западом, представляет собой буквально «сбор-ную солянку». Двери в неопределённый и сложный для понимания мир этого спектакля мы попробуем открыть с помощью трёх следующих ключевых слов.

Ключевое слово №1: «Будда-бар» Названием для этого спектакля, который после пре-

мьеры в 2009 году в прошлом году был поставлен четвёр-тый раз, послужило корейское слово 불상 («пульссан»), означающее изображение Будды. Это непосредственно

объясняет главную мысль, которая заложена в этом про-изведении и состоит в попытке дать новое освещение, с современной точки зрения, символике буддийских ста-туй. Замысел спектакля впервые сложился в голове руко-водителя труппы Ан Эсун, когда она оказалась в «Будда-баре» (Buddha-Bar) — парижском отеле и ресторане, где, взяв за основу концепцию ориентализма, в частности буддизма, посетителей знакомят с призрачной и свобод-ной музыкой в стиле лаундж. Там г-жа Ан обратила внима-ние на то, что буддийские статуи, потеряв своё изначаль-ное значение, превратились в своего рода потребитель-ский тренд. «Я обнаружила, что изображение Будды, буду-чи символом восточной культуры и одновременно рели-гиозной иконой, превратившись в безродную скульпту-ру поп-арта, стало использоваться в качестве мебели или элемента интерьера, и здесь я обрела мотив для своего спектакля». По мере разворачивания действия мы видим, как в зависимости от текущей эпохи буддийские статуи меняются, имитируются, принимаются или отвергаются. За всем этим стоит безмолвный вопрос о нашей собствен-ной идентичности в ситуации, когда западная и восточная культура беспорядочно смешиваются друг с другом.

В первой версии «Пульссана» сцену украшали яркие изображения знаменитостей — Джеймса Дина, Мэрилин Монро, Барака Обамы и других, а также логотипы извест-ных брэндов: «Старбакс», «Форд», «Найк». Это значит, что начиная с первого показа авторы спектакля твёрдо при-держиваются убеждения, что главной темой «Пульссана» является поиск своего «я» в мире, где человек окружён символами культуры и потребления.

Ключевое слово №2: гибридностьОсновой современного танца является принцип

гибридности. Гибридность, которую можно интерпре-тировать как неоднородность, мешанину, имитацию и т.д., является самым мощным оружием современного танца. Спектакль «Пульссан» демонстрирует бесконеч-ную гибридность движений. Взяв за основу современ-ный танец, в него инкорпорировали элементы самых раз-нообразных движений, включая традиционные танцы, такие как индийский катхак или корейский танец с бара-банами с острова Чин-до, боевые искусства, в частно-сти китайское боевое искусство ушу, базирующееся на 18 элементарных движениях и, по легенде, созданное Бод-хидхармой, социальные танцы, такие как танго и вальс, танцы в стиле би-бой и клубные танцы, а также акробати-ку и спорт. В итоге был создан оригинальный, разрушаю-щий все правила и стереотипы перформанс. Обращает на себя внимание также сотрудничество с другими сфера-ми искусства, такими как музыка, изобразительное искус-ство, костюм, видео. Инсталляции, задействующие раз-личные органы восприятия и использующие не только сверкающие золотом статуи Будды, но и разноцветные пластиковые корзинки, а также ощущение соединения и конфликта, создаваемые ди-джеем в режиме реально-

ТАНЦОРЫ В МАСКАХ ПЕРСО-НАЖЕЙ МУЛЬТФИЛЬМОВ СОВЕРШАЮТ НЕОБЫЧНЫЕ ТЕЛОДВИЖЕНИЯ, В КО-ТОРЫХ ОБЪЕДИНИЛИСЬ ТРАДИЦИОННЫЕ ТАНЦЫ ВОСТОКА И ЭЛЕМЕНТЫ ЗА-ПАДНОЙ ХОРЕОГРАФИИ.


го времени, когда хип-хоп неожиданно сменяется лаун-джем или соулом, придаёт завершённость этому нео-бычному спектаклю. Ответственность за художествен-ную часть взял на себя всемирно известный художник-инсталлятор Чхве Чжонхва, за музыкальное оформление — DJSoulScape.

Следует отметить, что сценография художника Чхве Чжонхва чётко визуализирует мировоззрение «Пуль-ссана». Например, разноцветные пластиковые корзин-ки, которые захватывают сцену, вызывают ассоциацию с визуальными знаками, тесно заполняющими простран-ство современного общества, а финальная сцена, когда различные статуи оказываются брошенными на сцене вместе с корзинками, зонтиками, пляжными креслами и мониторами, недвусмысленно намекает на то, что статуи, ранее бывшие объектами поклонения, теперь повсюду продолжают терять своё изначальное значение.

Ключевое слово №3: Ан Эсун Ан Эсун является лидером современного корейско-

го танца, будучи главой труппы и одновременно художе-ственным директором Национальной труппы современ-ного танца. Г-жа Ан, которая за это время выстроила свой самобытный мир танца, привив корейские движения и эстетику традиций к современному западному танцу, в 1998 году завоевала гран-при Международного конкур-са хореографов в Баньоле (Франция) за свой спектакль «Одиннадцатая тень» и в результате получила призна-ние своего таланта хореографа на мировой сцене. Кроме того, её имя как одного из ведущих корейских танцоров включено в The Oxford Dictionary of Dance (Оксфордский

«Я обнаружила, что изображение Будды, будучи символом восточной культуры и одновременно религиозной иконой, превратившись в безродную скульптуру поп-арта, стало использоваться в качестве мебели или элемента интерьера, и здесь я обрела мотив для своего спектакля».

словарь танца) и в The International Dictionary of Modern Dance (Международный словарь современного танца).

С наступлением 2000-х годов г-жа Ан стала предпри-нимать попытки найти новое определение современно-му танцу в контексте ведущих тенденций эпохи, выйдя за рамки «современного танца в корейском стиле». По её замыслу такой танец должен был сочетать в себе игро-вой характер, деконструкцию, импровизацию, интерактив-ность. И эта идея была воплощена в таких работах, как «Кут-PLAY» (кут — шаманское камлание) и «Вон-After The Other» (вон — круг). Можно сказать, что суть искусства под маркой Ан Эсун состоит в прощупывании потенциала современно-го танца на предмет возможного инкорпорирования сущ-ности корейской культуры и одновременно воплощения в жизнь мировых танцевальных тенденций посредством сое-динения танца с другими жанрами искусства.

Как будто воплощая в жизнь эти пожелания свое-го режиссёра, спектакль «Пульссан» последователь-но расширяет географию своих показов. В октябре про-шлого года он был приглашён на Art Summit Indonesia 2013, прошедший в Джакарте, где после спектакля мест-ные зрители стоя аплодировали труппе. Вслед за пока-зом в январе в Сиднее в июне «Пульссан» увидят в Ита-лии зрители ведущего европейского фестиваля совре-менного танца Fabrica Europa, а в августе он будет пока-зан в Германии в рамках международного фестиваля Tanz Im August. В будущем году «Пульссан» покажут в каче-стве приглашённого спектакля в Национальном театре Шайо (Théâtre National de Chaillot; Франция), а это значит, что оригинальный корейский танцевальный перформанс увидит ещё больше зрителей.

1. «Пульссан», новый спектакль Корейской национальной труппы современного танца, представляет собой своего рода экзотическую «сборную солянку», в которой в режиме реального времени инсталляции сочетаются с работой ди-джея, а хип-хоп неожиданно сменяется лаунджем или соулом. На фото: сцена из спектакля во время его показа в театре «CJ Товоль» в Сеульском центре искусств. 2013 г. 2. Финальная сцена

спектакля — это недвусмысленный намёк на то, что статуи, ранее бывшие объектами поклонения, теперь повсюду теряют своё изначальное значение.

3. Образ, создаваемый танцовщицей, в одиночестве перемещающейся между золотыми статуями, есть не что иное, как безмолвный вопрос о нашей собственной идентичности в мире, где западная и восточная культура хаотично смешиваются друг с другом.

1


3

2


В XX веке Мёндон был самым процветающим кварталом Сеула. Теперь здесь непросто найти бутики известных дизайнеров или питейные заведения, чайные и музыкальные салоны, которые с удовольствием посещали деятели культуры и искусства, однако Мёндон по-прежнему всегда заполнен людьми. Если говорить о символах новейшей истории Кореи, имеющихся в Мёндоне, то первую пятёрку естественно откроет Мёндонский собор. Но если, начав свой путь от Католического центра, что рядом с собором, пройти чуть более километра по улице Мёндон-киль в сторону улицы Намдэмун-но (Намдэмун-ро), то там, на углу самого большого центрального перекрёстка, вы окажетесь перед ещё одним объектом современной архитектуры, притягивающим взгляд своим контрастирующим с «соседями» внешним обликом. Это здание и есть Художественный театр «Мёндон».

1. В здании с четырьмя надземными и одним подземным этажом, получившем название «Мэйдзидза», расположился кинотеатр, который посещали в основном японцы. Токийский архитектор Тамата Кицудзи спроектировал его в соответствии с модным в то время в Японии стилем, представлявшим собой эклектичную смесь ренессанса с барокко. 2. В какой-то период

своей истории здание театра принадлежало финансовой компании, его даже планировали снести. Однако в результате упорной борьбы за сохранение этого памятника архитектуры он вернулся к горожанам в виде театра с залом на 588 мест и с практически полностью сохранённым изначальным фасадом.

Художественный театр «Мёндон»

1ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ

Но Хёнсоккорреспондент газеты «Хангёрйе»Чо Чжиён фотограф


Г лавный вход в театр «Мёндон» расположен довольно необычно — на восточном углу здания. Сверху его украшает декоративный пояс из искусственного камня в барочном стиле, над которым до

крыши поднимаются контрфорсы. Аккуратные ряды прямоугольных окон создают деликатную гармонию с полукруглыми контрфорсами, украшенными орнаментом из рельефных овальных форм. Также при-тягивает взгляд скруглённый угол здания. В частности, стрельчатые окна на южной и восточной стенах, обращённых к Мёндону, подчёр-кивают современную атмосферу и элегантную красоту архитектуры строения. По внешнему облику здания, в котором историческая зре-лость сочетается с благородством линий, можно безошибочно пред-положить, что в нём находится учреждение культуры. История этого здания, которое одно время играло роль центра корейских перфор-мативных искусств, неразрывно связана с историей самого квартала Мёндон, где оно стоит уже более 80 лет.

Непоколебимая твердыня культуры и искусстваХудожественный театр «Мёндон» был построен в 1936 году, в

период японского колониального правления в Корее. На участ-ке площадью в 1653 кв. м в районе Мёндон, который тогда называ-ли по-японски Хонмати, по окончании строительства, продлившего-ся немногим более года, было возведено здание из железобетона с четырьмя надземными и одним подземным этажом. В этом строении,

которое в ходе строительства получило название «Мэйдзидза», раз-местился кинотеатр, куда ходили в основном японцы. Тамата Кицудзи, японский архитектор из Токио, спроектировал здание в соответствии с модным в то время в Японии театральным архитектурным стилем, представлявшим собой эклектичную смесь ренессанса с барокко.

Начиная с 1920-х годов район Хонмати стал главным оплотом, куда впервые проникла и затем распространилась современная культу-ра потребления, представленная шопингом и развлечениями. Прие-хавшие в Кёнсон (старое название Сеула) в 1930-х годах состоятель-ные японцы и деятели культуры и искусства с удовольствием прово-дили время в открывшихся в окрестностях кинотеатра «Мейдзидза» чайных и ресторанах, где подавали лапшу «удон» или блюда западной кухни. Не прекращая горевать по поводу утраты государственного суверенитета, интеллектуалы, литераторы и художники Кореи, будучи не в силах справиться с тоской по современной культуре, тоже стали переселяться в окрестности кинотеатра «Мэйдзидза», и со временем этот район естественным образом стал главным культурным кварта-лом Кёнсона. В окрестностях Чингогэ (современный район Чхунму-ро) также один за другим стали появляться кинотеатры или театры исключительно для драматических постановок, такие как театр «Хван-гым» (впоследствии переименованный в «Кукто»), театр «Якчхо» (впо-следствии сменивший имя на Scala), кинотеатр «Чунан» («Централь-ный»; в настоящее время «Чунан синема»), что в итоге привело к фор-

2


мированию нового культурного ландшафта. Кинотеатр «Мэйдзидза» после Освобождения в 1945 году был

переименован в Международный театр («Кукче кыкчан»), а впослед-ствии, пройдя через эпохи, когда в нём размещались Муниципальный театр и Национальный театр Кореи, стал колыбелью перформатив-ных искусств. В 1946 году здесь показали фильм «Да здравствует сво-бода!» («Чаю мансе») режиссёра Чхве Ингю, первый полномасштаб-ный художественный фильм, снятый в стране после Освобождения, что привлекло в кинотеатр толпы народа. Здесь же в 1948 году впер-вые в Корее была поставлена опера «Травиата», в которой блистала в качестве примадонны Ким Чжагён. Во время Корейской войны (1950—1953 гг.) больше половины Мёндона превратилось в руины, но этому зданию, как и Мёндонскому собору, удалось выстоять. Часть строения всё-таки подверглась разрушению, но вскоре была восстановлена, и в 1950-е годы, т.е. уже после войны, здесь беспрерывно проходили почти все главные представления и концерты, включая драматические спек-такли, оперные постановки, выступления танцевальных трупп, концер-ты традиционной музыки «кугак» и представления традиционного теа-тра. Не будет преувеличением сказать, что открывшиеся вокруг теа-тра заведения, такие как чайная «Дольче», бар «Ынсон», салон «Тонбан», служили своего рода клубами для общения, где собирались ведущие деятели искусства и культуры того времени, и в них творилась куль-турная история той эпохи. Особенно после того, как располагавшийся

в этом же здании Муниципальный театр в 1962 году переехал в Город-ской общественный центр в районе Кванхвамун. Последующие 11 лет стали для театра «Мёндон» подлинным «золотым веком», на протяже-нии которого он служил домом для Национального театра Кореи.

Сохраняя историю «Мёндона» Вплоть до 1973 года, когда Национальный театр переехал в новое

здание, выстроенное у подножия горы Нам-сан в районе Чанчхун-дон, театр «Мёндон» был главной ареной деятельности многих име-нитых драматургов, режиссёров и актёров. Кроме того, в этом зда-нии произошло несколько незабываемых событий с точки зрения политической истории Кореи. В 1955 году здесь прошёл учредитель-ный съезд Демократической партии, которая встала на борьбу против диктатуры Либеральной партии, а в следующем году в этом же здании была учреждена Прогрессивная партия, ставшая первой в Корее пар-тией данного политического направления. В 1956 году, во время про-ведения всеобщего съезда Демократической партии, здесь произо-шло покушение на тогдашнего вице-президента Чан Мёна, в которого стрелял неизвестный.

После переезда Национального театра в 1975 году здание теа-тра было продано финансовой компании, в результате чего его судь-ба резко и полностью изменилась. Театр с вместимостью зала до 1000 человек исчез, а его место заняли офисы компании. Вдоба-

Не прекращая горевать по поводу утраты государственного суверенитета, интеллектуалы, литераторы и художники Кореи, будучи не в силах справиться с тоской по современной культуре, тоже стали переселяться в окрестности кинотеатра «Мэйдзидза», и со временем этот район естественным образом стал главным культурным кварталом Кёнсона.

1. На первоначально плоской крыше здания соорудили два пространства из стекла и металла, а также устроили место для отдыха с газоном.

2. Интерьер зала для представлений был изменён таким образом, чтобы приблизить актёров к зрителям. Расстояние между сценой и зрительным залом было сокращено, а благодаря возможности регулировать высоту сцены глаза зрителей теперь находятся практически на одном

уровне с глазами актёров. covered floors.

1


вок ко всему в 1994 году компания, владеющая зданием, объявила о своих планах снести строение и возвести на его месте небоскрёб. Однако в результате упорной борьбы за сохранение здания, которую вели представители культуры и искусства, требуя возрождения этого очага культуры с глубокой историей, в 2003 году правительство выку-пило здание и после реконструкции, занявшей более 4 лет, в июне 2009 года вернуло в объятия горожан в виде Художественного театра «Мёндон» с залом на 588 мест. На протяжении почти 80 лет это здание оставалось безмолвным свидетелем истории Мёндона, наблюдая за тем, как бывшая Мекка перформативной культуры с течением време-ни превращалась в оплот моды, финансовой деятельности и туризма.

Хотя внешний облик здания был сохранён практически в перво-начальном виде, его интерьер был изменён до неузнаваемости. Про-странство вокруг зала театра было спроектировано в соответствии с концепцией «большой чаши, в которой заново создаётся культу-ра». И это один из основных моментов, на котором был сделан акцент во время реновации. Идея состояла в том, чтобы, отделив зритель-ный зал и саму сцену от пространства старого здания, создать новое независимое пространство, распространяющее культуру. Возможно, замысел сам по себе был неплох, но в итоге всё внутреннее простран-ство театра, включая вестибюль, сцену и зрительный зал, изменилось настолько, что теперь в нём невозможно разглядеть черты былого облика. И это не может не вызывать глубокого сожаления, если учи-тывать долгую историю этого здания и то, сколь много оно могло бы нам рассказать. На первоначально плоской крыше здания сооруди-ли два пространства из стекла и металла в форме вогнутых цветочных лепестков, смыкающихся у основания, а также устроили искусствен-ный сад со стриженым газоном. Поскольку в ходе реконструкции зда-ния его изначальный облик был серьёзно нарушен, отреставрирован-ный театр «Мёндон» не смог попасть в список зарегистрированного

культурного наследия.

Символ истории и хранилище воспоминаний С точки зрения архитектурной ценности как таковой здание Худо-

жественного театра «Мёндон», по-видимому, не заслуживает высо-ких похвал. Можно услышать даже критические отзывы некоторых историков архитектуры, которые утверждают, что это строение явля-ется «подделкой» в том смысле, что его проект полностью скопиро-ван со здания театра Таисёкан (大勝館, Taishokan Theater), построенно-го в 1935 году в Токио в квартале Асакуса. Тем не менее, подобно зна-чительному числу объектов корейской архитектуры нового време-ни, здесь важнее не то, кто и в каком стиле спроектировал конкрет-ное здание, а то, какие события в нём происходили и какое влияние эти события оказали на последующие поколения. И с этой точки зре-ния здание Художественного театра «Мёндон» заслуживает внимание как место, которое не только хранит в себе историю культуры Кореи нового и новейшего времени, но также может немало рассказать о политической и социальной жизни страны.

Когда в 2009 году после многочисленных дискуссий и перипетий это здание снова открылось в качестве театра, предназначенного исключи-тельно для драматических постановок, это событие горячо приветство-вали деятели культуры и искусства страны. Однако то, что не удалось сохранить должным образом следы 80-летней истории этого места, кото-рые могли бы напомнить и рассказать нам о былом, вызывает огром-ное сожаление. И в годы колониального правления, и в период экономи-ческих трудностей атмосфера вокруг этого театра всегда была наполне-на страстью и энергией, излучаемой многочисленными деятелями куль-туры и искусства, которые собирались здесь. Хочется надеяться, что воз-рождённый Художественный театр «Мёндон» вырастет в прекрасный символ подобного ценного наследия и хранилище воспоминаний.

2


До недавнего времени подавляющее большинство китайцев приезжало в Корею в основном для того, чтобы походить по магазинам. Они не только приобретают брендовые товары в магазинах дьюти-фри или в люксовых универмагах, но и активно скупают дешёвую продукцию в таких местах, как Мёндон или рынок Тондэмун.

Ким Борам корреспондент «Хангук кёнчже мэгочжин»

В прошлом году сто миллионов китайцев посетили различные уголки мира. При этом Корея взяла на себя основную нагрузку, приняв 6 миллионов туристов из Поднебесной. В популярных туристических местах Сеула, таких как Мёндон, рынок Намдэмун или прогулочная зона Чхонгйечхон, можно постоянно слышать китайскую речь, а вывески или объявления на китайском языке в магазинах уже давно стали обыденными вещами.

В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ

плюсы и минусы


По данным Китайского государственного туристического управ-ления, в прошлом году китайцы, отправляясь за рубеж, чаще всего выезжали в Гонконг, Макао и Корею. Но так как Макао

и Гонконг являются специальными административными районами Китая, очевидно, что самым популярным зарубежным направлени-ем стала Корея. Ещё больший рост числа китайцев, направляющих-ся в Корею в последнее время, вызван комбинацией многих идеально совпавших по времени факторов: бум «халлю», охвативший континен-тальный Китай, географическая близость, ограничения, введённые Гонконгом на количество посетителей из материкового Китая, а также напряжённые отношения между Китаем и Японией.

«Юкэ» как новая движущая сила корейского туристического бизнеса

С резким увеличением числа китайских туристов, приезжаю-щих в Корею, начал подавать признаки оживления местный туристи-ческий бизнес, стал расти спрос на внутреннем рынке. В результа-те увеличивающегося наплыва туристов из Китая в корейском языке даже появился неологизм «юкэ» — так по-китайски читается слово 遊客, которое означает «прогуливающийся, путешествующий чело-век» и используется в китайском языке в значении слова «турист»,

поэтому в Корее этим словом стали называть туристов из Поднебес-ной. Согласно исследованию, проведённому Корейской националь-ной туристической организацией, во время путешествий китайские туристы посвящают шопингу ни много ни мало 82,2% времени. Други-ми словами, количество китайцев, которые приезжают в Корею глав-ным образом с целью походить по магазинам, является подавляю-щим. При этом они не только приобретают брендовые товары в мага-зинах дьюти-фри или в люксовых универмагах, но и активно скупают дешёвую продукцию в таких местах, как Мёндон или рынок Тондэмун. Было выяснено, что прежде всего китайцы покупают в Корее космети-ку, далее следует одежда, продукты и средства традиционной корей-ской медицины. Благодаря высокой покупательной способности китайских туристов «подросли» не только местные люксовые бренды, но даже на рынке Тондэмун кривая продаж поползла вверх. Платёж-ный баланс в туристической отрасли также впервые за два года стал профицитным. Иначе говоря, в какой-то момент «юкэ», перестав быть просто туристами, превратились в род спасательного круга, который поддерживает на плаву все отрасли товарного обращения и туристи-ческий бизнес.

Несмотря на радостные новости о положительном эффекте, вызванном резким ростом числа «юкэ», довольно часто стали пого-


варивать и о теневой стороне этого феномена. Речь идёт о том, что китайцев начали рассматривать просто как «туристов с высокой поку-пательной способностью» и что некоторые турагентства, продаю-щие недорогие туры по системе «всё включено», составляют маршру-ты путешествий таким образом, чтобы поднять реальные продажи и подстёгивать туристов к приобретению товаров. В связи с этим мно-гие указывают на то, что такие турфирмы, вместо того чтобы знако-мить китайских туристов с культурой Кореи, заняты лишь набиванием собственных карманов за счёт продажи безликих, унифицированных туров, построенных по принципу «юкэ = шопинг».

«Юкэ» обращают свои взгляды на новый опыт Между тем последнее время в среде китайских туристов повея-

ло переменами — теперь они хотя испробовать Корею по-новому и с разных сторон. Возросшее число «юкэ», которые стремятся боль-ше узнать о корейской культуре, посещая театры или отправляясь в мюзик-холлы, также является одним из наиболее рельефно проя-вившихся в наши дни феноменов. В частности, особенно популяр-ны среди китайских туристов так называемые «невербальные поста-новки», в которых для передачи сюжета используются только жесты и танцы. Создатели таких спектаклей, по сути дела, являются перво-проходцами, осваивающими этот новый для «халлю» жанр. Активно используя такое преимущество, как невербальность, они оперируют языком тела и свободны от бремени популярности отдельных звёзд, как это происходит с такими жанрами «халлю», как K-pop или телесе-риалы. Благодаря «сарафанному радио» теперь просмотр спектакля становится обязательным пунктом программ и в турах, рассчитанных на «юкэ».

По данным продюсерской компании PMC Production, поставив-шей шоу «Нантха» (невербальный спектакль, в котором в комиче-

ском ключе показываются события, разворачивающиеся на кухне ресторана), в прошлом году во время продолжительных каникул по случаю Дня образования КНР, главного государственного праздни-ка Китая, в зрительном зале театра в районе Мёндон, в котором пока-зывают только этот спектакль, более 80% мест было занято китайца-ми. Неудивительно, что десятимиллионным зрителем, посмотревшим это шоу, также стал китайский турист, пришедший на представление 29 декабря прошлого года. При этом если ещё каких-то год-два назад в Корею ехал из Китая в основном «групповой турист», то послед-нее время становится всё больше так называемых индивидуалов, т.е. туристов, предпочитающих индивидуальные туры. «Юкэ», посещаю-щие Корею в индивидуальном порядке, всё чаще заранее, ещё нахо-дясь в Китае, приобретают билеты на различные постановки на сайте www.hanyouwang.com — популярном китайском интернет-ресурсе, предлагающем самый большой объём информации о путешествиях в Корею.

Также заслуживает внимания постепенное расширение геогра-фии поездок китайцев по Корее, которая теперь, выйдя за пределы Сеула, стала понемногу включать в себя и различные провинции. Эти изменения начались в среде молодых «юкэ», предпочитающих путе-шествия, имеющие индивидуальные особенности. В качестве новых направлений можно назвать остров Чечжу-до, Пусан с его знамени-тым пляжем Хэундэ, провинцию Канвон-до и другие места. Что касает-ся Чечжу-до и Канвон-до, то, по мере того как наряду с возможностью полюбоваться прекрасными видами природы там появляется инфра-структура для отдыха и развлечений, тематические музеи и торговые центры, они обретают статус комплексных курортов.

К турам, позволяющим лучше узнать Корею Большие изменения происходят и в том, как теперь предпочита-

Китайцы, приезжающие в Корею дикарями, с удовольствием отправляются куда угодно, если только там можно познакомиться с корейским образом жизни, выйдя за рамки банального осмотра достопримечательностей или шопинга. Из-за смены туристической парадигмы теперь китайских туристов можно всё чаще встретить в таких местах, как Итхэвон, который считается «горячей точкой» в среде корейской молодёжи, на улице Каросу-гиль в Синсадоне, являющейся Меккой для любителей новомодных трендов, или в расположенных по соседству популярных ресторанчиках, куда обычно ходят только корейцы.

1


ют путешествовать китайцы. Если в прошлом большинство «юкэ» при-бывали группами и ограничивались осмотром сеульских достоприме-чательностей, прилежно следуя гуськом за гидом с флажком, то сей-час многие приезжают индивидуально или в составе малочисленных групп, при этом главной целью их путешествия является глубокое зна-комство с корейской культурой и образом жизни. Отрадно, что с уве-личением количества туристов-дикарей понемногу повышается и качество туризма. Дело в том, что по мере того, как растёт число тех «юкэ», которые приезжают в Корею второй и третий раз, становит-ся труднее заинтересовать этих «бывалых» путешественников, требу-ющих нового опыта и не желающих довольствоваться стандартным набором развлечений в виде шопинга в районе Мёндон или в магази-нах дьюти-фри.

Китайцы, приезжающие в Корею дикарями, с удовольствием отправляются куда угодно, если только там можно познакомить-ся с корейским образом жизни, выйдя за рамки банального осмотра достопримечательностей или шопинга. Из-за смены туристической парадигмы теперь китайских туристов можно всё чаще встретить в таких местах, как Итхэвон, который считается «горячей точкой» в среде корейской молодёжи, на улице Каросу-гиль в Синсадоне, явля-ющейся Меккой для любителей новомодных трендов, или в располо-женных по соседству популярных ресторанчиках, куда обычно ходят только корейцы. Эти изменения в среде «юкэ» на самом деле идут в одном русле с общемировыми трендами путешествий. Другими сло-вами, нынешняя тенденция, когда путешественники больше не хотят ограничиваться осмотром банальных достопримечательностей, а ста-вят во главу угла общение с местными жителями, оказывает влияние и на туристическую парадигму «юкэ».

Тем не менее, в то время как «юкэ» подобным образом осваивают Корею, имеющаяся в стране туристическая инфраструктура и сервис

по-прежнему оставляют желать лучшего. В самом деле индивидуаль-ный турист, которому приходится самостоятельно решать вопросы ночлега, переезда, выбора туристических мест, питания и т.д., вынуж-ден терпеть гораздо больше неудобств по сравнению с теми, кто путе-шествует в группах. Требуется в срочном порядке усовершенствовать инфраструктуру в провинции, в частности улучшить систему обще-ственного транспорта и дорожных указателей, а также разработать средства коммуникации, которыми можно было бы пользоваться, даже не зная корейского, например создать приложение для смарт-фона с информацией для путешественников.

Немало теперь и турфирм, которые начали прилагать реальные усилия для привлечения «юкэ». В частности, для тех, кто не любит туры по системе «всё включено», они разрабатывают специальные туры — airtel, включающие только перелёт и проживание в отеле, а также выходят на рынок с тематическими турами для индивидуаль-ных туристов. Купив такой тур, вы можете посвятить всё своё время в Корее получению медицинских услуг, посещению традиционных рын-ков или использовать его для свадебного путешествия.

В первую очередь необходимо с огромным вниманием следить за изменениями в предпочтениях «юкэ». И в связи с этим крайне важно, вместо того чтобы стремиться к краткосрочной выгоде, сосредото-чившись на эксплуатации высокой покупательной способности китай-ских туристов, срочно разработать содержательные туры, которые помогли бы принять гостей Кореи со всем возможным радушием и сделать так, чтобы это путешествие, будучи рассказом о Корее, про-извело на них глубокое впечатление. Настала пора, создав конкрет-ный план, чтобы обеспечить постоянный поток китайский туристов, оказать им должный приём за счёт продуманных и последовательных инвестиций в туристическую сферу и проявления искреннего интере-са к их запросам.

1. Если прежде «юкэ» в большинстве своём прибывали группами и ограничивались осмотром сеульских достопримечательностей, то сейчас в этой привычной схеме путешествий происходят серьёзные изменения.

2. Теперь среди китайских туристов особенно популярны так называемые «невербальные постановки», в которых используются только жесты и танцы. На фото: специальное уличное представление спектакля Jump.

2


С ЛЮБОВЬЮ К КОРЕЕ

Как завести и съесть своё кимчхиИмперия Eat Your Kimchi (EYK, «Ешь своё кимчхи») выросла за четыре года. Существенно выросла. Любой желающий найти их студию в сеульском районе Хондэ без труда заметит здание с гигантским, не оставляющий никаких сомнений логотипом EYK на углу. На парковке за ним стоит автомобиль «Киа» в яркой, заметной чуть ли не из космоса фирменной раскраске. Неподалёку расположено кафе You Are Here («Ты здесь»), которое EYK открыли в августе 2014 года совместно с сайтом Talk to Me in Korean («Поговори со мной по-корейски»), специализирующимся на обучении языку. Как же развивались события?

Бен Джексон писатель-фрилансерЧо Чжиён фотограф


В конце 2010 года создатели EYK, Саймон и Марти-на Ставски, снялись для обложки одного сеульско-го англоязычного журнала. На фото они сидят в сте-

реоскопических очках на скамейке среди поля камышей в сеульском парке Ноыль на фоне заката и едят попкорн. В то время неутомимо жизнерадостная канадская пара и их загадочная собака Спаджи лишь начинали набирать заметную популярность благодаря своему новому и ори-гинальному подходу к ведению видеоблога. В своём юмо-ристическом обозрении они остроумно разбирали новые аспекты корейской культуры, с которыми им довелось столкнуться, и их гармоничное взаимодействие в кадре и раскрепощённость начали очаровывать зрителей по всему миру. Саймон смело бросил преподавание англий-ского, чтобы заняться продвижением сайта EYK и канала парочки на YouTube, в то время как Мартина продолжила работать в школе, чтобы содержать своего «альфонса».

В море огняВсё началось в 2008 году, когда Ставски приземлились

в международном аэропорту Инчхон. Их ожидала новая работа — преподавание английского. Они уехали, оста-вив в Канаде старую преподавательскую карьеру и встре-воженных родителей, напуганных угрозой Северной Кореи превратить Юг в «море огня».

— Позже мы поняли, что Северной Корее просто нра-вятся метафоры про моря, озера и огонь, — говорит Мар-тина.

— Словом, мокрые дела, — прибавляет Саймон. Чтобы успокоить семьи, они сняли на видео, как едят

«сунтубу-ччигэ», любимый многими густой суп из мяг-кого тофу. Так началась серия, ныне насчитывающая около 2000 роликов, посвящённых самому разному — от корейской кухни до поп-музыки и ответов на вопросы зрителей. Целевая аудитория менялась: сперва их видео стали смотреть не только члены семьи, но и другие живу-щие в Корее преподаватели английского (они заметили, что никто другой не снимал ролики про полезные с прак-тической точки зрения вещи, например, как пользовать-ся корейской стиральной машиной или правильно выки-дывать мусор), затем люди, интересующиеся Кореей в целом, а вскоре и просто те, кто хотел видеть уже самих Саймона и Мартину.

— Я помню нашего первого зрителя, парня по имени Стив из Англии, — рассказывает Саймон. — Он при-слал нам электронное письмо в таком духе: «Привет, я тоже как раз еду в Пучхон, и я хотел бы узнать про то-то и то-то». Помните «Антианглийский спектр» [Anti-English

Spectrum, организация, в своё время снискавшая дурную славу нападками на англоговорящих в Корее]? Мы дума-ли, что это спектровец притворяется иностранцем. Кому не плевать на наши видео, какого чёрта он так вежлив? Наверняка кто-то пытается нас выманить, чтобы убить. К счастью, он оказался не убийцей, а просто клёвым пар-нем из Англии.

Число зрителей стабильно росло, ставя всё новые солидные рекорды. В студии EYK можно увидеть офици-альную награду за привлечение 100.000 подписчиков, полученную от администрации YouTube. На момент напи-сания этой статьи видео с трёх принадлежащих им на YouTube каналов просматривались суммарно 241.033.279 раз. Ставски сами удивлены своим успехом.

— Поразительно, — говорит Саймон. — Почему людям не наплевать? Не понимаю.

— Причину мы никогда не узнаем. Просто наслажда-емся ситуацией, пока можем, — добавляет Мартина.

Беседа с ними показывает, что их отношения исклю-чительно гармоничны. Оба отвечают остроумно и живо, но ни Саймон, ни Мартина не затмевают друг друга. Они непринуждённо перешучиваются, и, кажется, им всег-да весело. Похоже, позитивный образ и является одним секретов успеха Ставски: некоторые фанаты пишут в ком-ментариях, что просмотр роликов о счастливой семей-ной паре скрашивает жизнь в ссорящихся семьях или раздоры с любимыми.

Всё под контролемСлава, в особенности завоёванная в интернете, может

быть непостоянной и преходящей. Другие давно сели бы на мель, но Ставски умело оседлали волну популярно-сти, постепенно превращающуюся в цунами. На видео мы видим их беззаботные шутливые беседы, а за кадром оста-ётся холодный расчёт. Саймон, называющий себя «техно-гиком», постоянно отслеживает и анализирует изменения показателей, говорящих о том, что именно людям нравит-ся смотреть и как долго они будут уделять этому внима-ние, прежде чем это им наскучит и они двинутся дальше. Исходя из этого EYK корректирует свой подход.

Сейчас вниманию зрителей предлагается шесть еже-недельных рубрик: от воскресного «Корейского инди-котейля» (K Crunch Indie Segment), представляющего корейских инди-исполнителей, до субботней «Что заме-чательного хранит (ЧЗХ) Корея» (Wonderful Treasure Find («WTF») Korea), в которой Ставски со свойственным им чувством абсурдистского юмора рассказывают о найден-ных ими необычных товарах и предметах (скажем, грел-

Саймон и Мартина покорили сердца своих зрителей в Корее и за рубежом благодаря видеороликами на YouTube. В них пара с юмором рассказывает о своей жизни в Корее или в уникальном стиле знакомит с корейской поп-культурой.

ки для ног с Hello Kitty или стопки для «сочжу» с метками оптимального объёма этого напитка и пива для приготов-ления идеального «сомэка» — корейского «ерша»). Роли-ки на YouTube обычно короткие и энергичные. Что же касается заметок на сайте, то в них предполагается более подробный анализ.

Фанаты по всему мируЗа семь лет у Ставски появилось огромное множество

фанатов. Они не раз ездили на гастроли за рубеж: в Евро-пу (дважды), в Австралию, в Сингапур и в другие страны. Готовится поездка по Америке.

— Мы растроганы и смущены, — говорит Саймон. — Некоторые люди готовы часами стоять в очереди за билетами на наши выступления. В прошлом году один парень специально прилетел из Австралии, когда мы проводили день открытых дверей в студии за день перед открытием кафе. Он пропустил наш приезд в Мельбурн и во что бы то ни стало хотел увидеть нас.

Несмотря на все поразительные моменты, гастроли дуэта помогают понять, что привлекло фанатов.

— Мы забыли одну вещь: мы уже семь лет снимаем ролики в Корее, — говорит Мартина. — Люди росли на наших видео. Начали смотреть их в старшей школе и про-должали в университете, видели, как мы растём и росли сами. В этом смысле — всё почти как в реалити-шоу. Зри-тели видели, как мы справлялись с незнанием корей-ского, с обзорами всяких корейских штук, которые нам изначально не нравились. Я терпеть не могла банановое молоко и «сосечжи» [искусственно загущённое месиво из сыра и мяса, продаваемое под видом сосисок], «оден» [варёная лепёшка из рыбы], продающийся в палатках, где ещё можно купить «ттокпокки», а потом, спустя пять лет, мы уже говорим: «Да это ж круче всего!» В общем, мы менялись и росли у них на глазах. Росли наши волосы, вес, менялся стиль, всё менялось.

Саймон замечает, что интернет заставляет быть ближе к зрителям:

— Камера у тебя прямо перед лицом, мы смотрим в объектив, общаемся с людьми, обращаемся ко многим по именам в некоторых наших роликах. Мы проводим живые беседы в прямом эфире, тут есть чувство общно-сти, которого нет в традиционной медиа-среде.

— Самым странным было выступать в нашем род-ном городе. Они устроили мероприятие в Университе-те Торонто, который мы окончили, — рассказывает Мар-тина. — Встретиться со зрителями в той же аудитории, где ты слушал лекции, и люди смотрят там твоё выступле-

1. Саймон и Мартина в аквапарке, любимом месте отдыха корейцев в летний период; они рассказывают зрителям, как можно избавиться от жары, не покидая центр города. 2. Саймон и Мартина,

пробуя холодную лапшу «нэнмён», главный пункт корейского летнего меню, делятся впечатлениями о её вкусе и рассказывают о том, из чего приготовлено это блюдо.



1 2


ние, а ты сам оказываешься на сцене — вот это поража-ет. Пришли наши родители, и родители Саймона рыдали и лили слёзы в три ручья на первом ряду.

Кто ест кимчхи EYK?Иностранцы частенько мелькают в корейской медиа-

среде, потому что они… иностранцы. Если они говорят по-корейски, народ ещё охотнее сбегается «посмотреть на обезьянку», и иностранец может оставаться знаме-нитостью, пока не попадёт в скандал, изменив жене или назвав Восточное море Японским. Однако показатели просмотров видео Саймона и Мартины говорят о том, что они находятся вне этой типичной категории.

— 98% наших зрителей живёт не в Корее, — объясня-ет Саймон. — 75% аудитории —женщины; преобладают двадцатилетние, на втором месте по численности люди в возрасте от 13 до 18 лет. 35% проживает в США, 10% — в Канаде, 9% — в Великобритании, много зрителей в Юго-Восточной Азии. Многие зрители оказываются этниче-скими корейцами, живущими в местечках типа малень-ких американских городков и чувствующими себя ото-рванными от родной культуры. Они с радостью обнару-живают раскрепощённую канадскую парочку, снимаю-щую на видео свои попытки постичь эту культуру.

Хотя мир полон людей, взбирающихся на скольз-кий мраморный пьедестал в надежде стать знамениты-ми, Мартина и Саймон с удивлением обнаружили, что их несёт к славе большая и преданная группа поклонников. Когда в 2012 году они попробовали собрать через сайт Indiegogo 40 тысяч долларов на открытие студии, нуж-ную сумму удалось собрать за каких-то семь часов.

— Мы запустили сбор вечером, когда ложились спать, и утром, проснувшись, обнаружили, что достигли цели, — вспоминает Мартина. Студия, где мы беседуем сидя на гигантских креслах-мешках, представляется точным воплощением сути их работы: в глаза бросаются в пер-вую очередь яркие чистые цвета и бутафория вроде накладных усов, но немало деталей хорошо продумано: комната отдыха (с целой галактикой люминесцирующих звёзд), конторка для работы стоя («Говорят, что всё время сидеть так же вредно, как курить», — поясняет Мартина), стена, исписанная именами с тех, кто поддержал их про-ект на Indiegogo. Одна из комнат заполнена сувенирной продукцией, продаваемой на сайте EYK, а несколько стен занято подарками, письмами и рисунками от любящих поклонников.

Успех у спонсоровПоявление на их парковке «кимчхи-мобиля» — это

ещё одна веха в развитии EYK. Он начал покорять Корею в мае 2014 года после многократных попыток убедить «Киа моторс» в целесообразности поддержки проекта.

— Очень приятно, что компания откликнулась, — говорит Мартина. — Блогеры и ютьюбщики пока не имеют в Корее такого же признания, как их коллеги в дру-гих странах. Их не считают полноценными юридическими лицами и им труднее найти спонсора.

Автомобиль часто появляется в роликах EYK и возит наших героев по стране.

— Мы посылаем в «Киа» все видео, где фигурирует машина, и им очень нравится, как мы её представляем, — продолжает Мартина. — Мы не поступаем так, как обыч-но делают в рекламе, когда рассказывают о всех особен-ностях товара и говорят, какой он замечательный.

Среди других важных вех в истории EYK — гастроли дуэта и открытие в прошлом августе кафе You Are Here в двух шагах от студии. В меню есть и кое-что, придуман-ное самими Ставски: молочные коктейли, шоколадные «брауни» с цуккини и полезные для здоровья «энерго-шары» (powerball). Что примечательно, в нём также есть кабинка для съёмки анонимных видео, где гости могут свободно высказаться по разным спорным вопросам на английском или корейском языке (у EYK есть целая армия добровольцев, пишущих субтитры).

Будущее Четыре года тому назад Саймон и Мартина поглядыва-

ли на Японию, думая найти там новые приключения. Бур-ный рост их популярности в Корее отодвинул идею на второй план, но в этом году, вскоре после нашего интер-вью, они всё же отправились туда. Интерес к их видео из Европы показал, что многие поклонники ждут ролики про самих Ставски, а связь с Кореей не так важна.

— Я хочу удивляться, — говорит Мартина.Как эти семь лет изменили их? — Я скучаю по былой наивности и спонтанности,

— вздыхает Саймон. — Сейчас нам приходится гораз-до тщательней обдумывать всё, что мы выкладываем на YouTube, ну и прикидывать, как оно будет воспринято таким количеством людей. Нет той новизны и свежести.

Это, впрочем, не означает, что идеи кончаются. — У нас есть два монтажёра, но этого недостаточно, —

говорит Саймон. — Мы ещё столько всего хотим сделать. Было бы лишнее время.

Судя по плотному графику эфиров, множеству источ-ников вдохновения и неустанному поиску нового, Eat Your Kimchi намерена продолжать свой славный путь ещё долгое время.

Мартина, придя в гости в корейскую семью, рассказывает и показывает, как самому сделать «кимчхи».


«В этом смысле всё почти как в реалити-шоу. Зрители видели, как мы справ-лялись с незнанием корейского, с обзорами всяких корейских штук, которые нам изначально не нравились. Я терпеть не могла банановое молоко и «со-сечжи» [искусственно загущённое месиво из сыра и мяса, продаваемое под видом сосисок], «оден» [варёная лепёшка из рыбы], продающийся в палатках, где ещё можно купить «ттокпокки», а потом, спустя пять лет, мы уже говорим: «Да это ж круче всего!» В общем, мы менялись и росли у них на глазах».


Страна,

В 1992 году карьера профессионального музыканта преподнесла мне неожиданный сюрприз — работу по контракту в симфоническом оркестре корейской

телерадиокомпании KBS.Впервые подлетая к Сеулу, я взглянул в иллюминатор

самолёта и увидел внизу море с огромными серо-зелё-ными волнами. Присмотревшись, я понял, что ошибся: это было не море, а большой горный массив, состоящий из невысоких, стоящих плотно друг к другу и покрытых густым лесом гор. Но зрелище было впечатляющее. «Надо же, — подумал я, — какая необычная, мощная красота!..»

Сеул меня встретил обилием пёстрой рекламы, выкриками уличных продавцов, гулом множества машин, людской сутолокой и, несмотря на конец лета, изнури-тельной, по моему ощущению, жарой. Всё это было слиш-ком большим контрастом в сравнении с моим родным городом — Минском, с его спокойным укладом жизни и умеренным климатом.

Тогда я и предположить не мог, что задержусь здесь надолго. Однако с течением времени и по мере изучения языка и культуры страна стала всё больше и больше рас-крываться передо мной, всё больше и больше нравиться. И вот прошло уже более 20 лет с тех пор, как я приехал в Корею, а мне по-прежнему нравится и жить здесь, и рабо-тать. Попробую вкратце объяснить почему.

Прежде всего, это просто красивая, ухоженная и чистая страна. Но главное — здесь добродушные, госте-приимные и очень симпатичные люди, всегда готовые помочь не только друг другу, но и приезжим, совершен-но незнакомым людям.

Мои новые корейские друзья-музыканты радуш-но опекали меня в первые месяцы моего пребывания: на обед — вместе, что-то купить — вместе, возникла проблема — всегда есть человек, который поможет её решить. Это было очень трогательно. Они часто пригла-

КОРЕЯ В ЗЕРКАЛЕ МОЕЙ ДУШИ

Александр Акимовсолист симфонического оркестра KBS

шали меня на различные концерты классической музыки. Я был приятно удивлён обилием и разнообразием музы-кальной жизни в Сеуле, а также большим интересом к ней публики. К тому же я узнал, что в Корее очень любят петь. Поют в церквях (причём по нотам!), в караоке, кото-рых здесь довольно много, и просто для себя. У корей-цев красивые крепкие голоса, и поют они очень хоро-шо. Это просто певческая страна. Здесь так много пре-красных классических, т.е. оперных, певцов и замечатель-ных хоровых коллективов, что Корею без преувеличения можно назвать азиатской Италией!

Мне как музыканту было приятно, что в Корее очень много внимания уделяется музыкальному образованию, здесь по-настоящему любят музыку, а моя работа нужна людям, и её очень ценят.

В первые месяцы мне часто доводилось питаться вне дома и регулярно делать какие-то покупки. Так что ещё одним впечатлением для меня стали здешние рестораны и шопинг.

Мест, где можно поесть, в Сеуле невероятно много, и они очень разнообразны — от традиционных корей-ских закусочных прямо на улице и фастфуда западного образца до фешенебельных ресторанов, представляю-щих кухни многих стран мира. Но преобладают, разумеет-ся, традиционные корейские рестораны.

Типичный корейский ресторан — это небольшое част-ное заведение с непритязательным интерьером, ино-гда с рулоном туалетной бумаги вместо салфеток на низ-ком столе, за которым сидят на полу, скрестив ноги. Конеч-но, первое впечатление от такого «ресторана» не вызы-вало восторга, а сидеть по-турецки было просто тяжело. Но должен признать, что благодаря искреннему радушию хозяев в ресторанах, как правило, тёплая, почти домашняя атмосфера. Мне сразу же понравилось и качество пищи, и разнообразие овощных закусок, подаваемых к основно-


где всё для человека

му блюду. Кстати, закуски можно «дозаказывать» бесплат-но. Сервис! На мой взгляд, лучшим блюдом таких рестора-нов является мясо. Его здесь жарят на встроенной прямо в стол жаровне с раскалёнными углями. Это настолько вкусно, что просто забываешь обо всех мелочах и неудоб-ствах... Впрочем, корейская кухня, острая, пряная и чрез-вычайно разнообразная, — это «отдельная песня».

Теперь о шопинге. Магазинов и базаров, больших и малых, — превеликое множество, ассортимент — широ-чайший. Мне как-то нужно было купить галстук, и я зашёл в небольшой магазинчик на рынке Тондэмун. Там я уви-дел столько галстуков, сколько даже представить себе не мог. Ими были увешаны все стены, причём связками, по нескольку десятков сразу, они лежали на прилавках и, мало того, ими был увешан весь потолок. Потолок из висящих галстуков! Теперь я даже и не помню — купил ли я там что-нибудь, потому что мой прагматичный ум мучил только один вопрос: «Когда они всё это продадут?»

Со временем я стал замечать, что в Сеуле, впрочем как и во всей Корее, много не только магазинов и рестора-нов. Здесь также много симфонических оркестров и кон-цертных залов, университетов и церквей, клиник и госпи-талей, химчисток и парикмахерских, автозаправок и стан-ций технического обслуживания и т.д. и т.п. «Для чего так много всего?» — недоумевал я. Просто бизнес? Да, но не только. Сейчас я понимаю, что это огромная сфера услуг, необходимых людям, и удовлетворение их потребностей по максимуму.

Каждый район любого города имеет практически исчерпывающую инфраструктуру, т.е. всё необходимое для повседневной жизни, и при этом в шаговой доступ-ности. Это — правило. В каждом высотном жилом ком-плексе предусмотрены необходимые магазины и услу-ги вплоть до бесплатной подземной парковки и детско-го сада. Кстати, эти комплексы имеют огороженную тер-

риторию, въезд по электронным пропускам, а квартиры продаются уже с отделкой и небольшим набором мебе-ли. И то и другое можно выбрать заранее, ещё до начала строительства.

В общем, как мне кажется, корейский сервис может быть охарактеризован словами: «Всё для людей, всё для конкретного человека». И суть этого сервиса — забота о ближнем, как о самом себе. Отсюда и очень высокая куль-тура обслуживания. За всё время пребывания здесь я не припомню даже равнодушного отношения к себе, не говоря уж о чём-то более неприятном. Куда бы я ни обра-щался — всюду меня встречали с искренним радушием и желанием помочь, за что я очень благодарен людям этой гостеприимной страны.

Недавно, когда я возвращался в Сеул из очередного отпуска, мне довелось поговорить со стюардессой из Рос-сии. Она посетовала на то, что несмотря на её искренние старания угодить пассажирам, ей всё же иногда говорят, что на корейских авиалиниях сервис лучше. Узнав, что я долго живу в Корее, она спросила меня: «В чём тут дело? Чем мы хуже?» На что я ответил ей примерно следующее.

На мой взгляд, основой корейского общества по сей день является соблюдение традиций предков — почита-ние родителей, уважение к старшим, соблюдение уста-новленных правил и норм поведения, в целом — законо-послушность. Поэтому корейцам, с детства воспитанным в традициях повиновения и послушания, гораздо легче работать в сфере услуг. А насколько сильны эти традиции в нас?

Стюардесса в задумчивости опустила голову. Я пере-вёл свой взгляд, взглянул в иллюминатор и, к своей боль-шой радости, увидел знакомую картину — огромные серо-зелёные волны! «Как хорошо, что я снова возвраща-юсь в Корею!» — подумал я, глядя на такую знакомую, но всё же необычную, мощную красоту.


Чарльз Л

а Шуэ, проф

ессор отделения корейского языка и литературы

Сеульского государственного университета

Рабиндранат Тагор однажды написал, что «национализм — это жестокая эпи-

демия зла, которая захватывает… челове-ческий мир и подрывает его нравственную жизнеспособность». Когда читатель перевер-нёт последнюю страницу романа «Площадь», ему будет сложно поверить, что индийское судно, на котором бывший военноплен-ный И Мёнчжун отправляется после Корей-ской войны в нейтральную страну, носит имя этого мыслителя по чистой случайно-сти. Впервые мы встречаемся с героем на этом корабле. И там же расстаёмся с ним. А большая часть истории, которая происходит между этими событиями, рассказана в виде воспоминаний. Мы узнаём, что после Второй мировой войны и обретения независимости Мёнчжун жил в Южной Корее. Однако его отец ушёл на Север, где стал влиятельным политиком, и эти обстоятельства приводят к тому, что Мёнчжуна избивает южнокорей-ская полиция. По-видимому, именно этот акт насилия становится поводом для политиче-ского пробуждения героя, и в итоге он тайно перебирается на Север, чтобы стать частью того, что видит как народную революцию. Во время последовавшей за этими событиями

Корейской войны Мёнчжун попадает в плен и проводит некоторое время в лагере для воен-нопленных, а после освобождения оказывает-ся перед выбором — остаться на Севере или отправиться в нейтральную страну. К разоча-рованию своих соотечественников, Мёнчжун выбирает нейтральную страну.

Итак, что же такое «площадь»? Слово «кванчжан», используемое в оригинале, озна-чает «широкое пространство», пустое про-странство, где может собраться много людей. В своём романе Чхве Инхун использует это слово для обозначения одного из элементов дихото-мических пар «открытое-закрытое» и «обще-

ственное-частное». «Человечество не может жить только в закры-той комнате! — с пафосом восклицает Мёнчжун в начале романа. — Человечеству место на площади». Однако впоследствии он признаёт: «Я не площадь. Я был комнатой».

Таким образом, путешествие Мёнчжуна представляет собой пои-ски некоего пространства, где он мог бы жить по-настоящему. Поэ-тому он тайно перебирается на Север. Но, несмотря на это, его «пло-щадь» продолжается сжиматься. И в итоге он приходит к осознанию того, что она ограничивается пространством, занимаемым его нога-ми.

Мёнчжун проводит свою жизнь в поисках «неуловимой площа-ди». Он не может найти её ни в Южной Корее, ни на Севере. Две систе-мы оказываются лишь разными выражениями одной и той же про-блемы. Когда Мёнчжун жалуется, что площадь Южной Кореи заполне-на несуществующими людьми, то на самом деле он говорит о том, что их жизни представляют собой «полую ложь». Если Север скован фана-тичной верой, то Юг потерял свой путь в силу недостатка веры.

Впервые опубликованный в 1960 году роман «Площадь» был голо-сом нелицеприятной социальной критики в то время, когда ещё кро-воточили раны, нанесённые войной и разделением. Несмотря на излишнюю строгость в отношении Юга, Чхве Инхун так же резок в своей оценке Севера и в итоге обращает свой взгляд во внешний мир с надеждой на то, что будущее Кореи лежит вне идеологической борьбы. Таким образом, роман «Площадь» занимает важное место в истории современной корейской литературы, и хочется надеяться, что нынешний перевод этого произведения позволит познакомиться с романом новому поколению читателей, интересующихся Кореей.

Корейский институт литературных перево-дов (КИЛП) уже почти 20 лет без устали тру-дится над тем, чтобы знакомить мир с корей-ской литературой. Библиотека КИЛП была создана в 2001 году как архив, расположен-ный на территории института, но в 2007 он был преобразован в отдельную библиоте-ку и с тех пор является ценным источником информации для всех, кто интересуется пере-водной корейской литературой.

Как интернет-ресурс библиотека впер-вые начала работать в 2009 году, а 15 января этого года на свет появилась новейшая версия сайта, которая сделала доступной широкой

Библиотека Корейского института литературных переводов

Чхве Инхун. Площадь (The Square). Перевод на английский язык Ким Сонгона.— «Шампейн», изд-во Dalkey Archive Press. — 158 с. Цена: $14.95/£10.95

http://library.klti.or.kr

КНИГИ, ДИСКИ И ДРУГОЕ

«Площадь»


время не терять из виду потенциальные последствия этих проблем, которые не так-то просто решить.

С точки зрения методологии в данной работе автор подходит к изучению предмета, руководствуясь двумя принципами: он ставит под сомнение «концепцию вли-яния» и вместо этого предлагает альтернативную «кон-цепцию культурного перевода», впервые предложенную Стюартом Холлом. Это значит, что если многие исследо-ватели принимают как данность постулат, что китайское искусство оказывало влияние на корейское искусство на протяжении всей его истории, то автор находит эту идею несостоятельной, предпочитая рассматривать это как вдохновение и интерпретацию и фокусируя внимание на процессе, в результате которого отдельные элемен-

ты были адаптированы для использования в корейском искусстве. Принципиальная разница здесь состоит в том, что «концепция влия-ния» навязывает иерархический взгляд на историю искусства, «сверху вниз», тогда как «культурный перевод» не предполагает этого.

Книга состоит из трёх частей, первая из которых посвящена ран-нему периоду эпохи Чосон — с XV до начала XVIII века. В ней освеща-ются такие темы, как китайские традиции и их интерпретация худож-никами раннего периода эпохи Чосон, эстетические взгляды учёных-литераторов в XV веке и роль женщин как творцов и в то же время потребителей искусства и меценатов. Во второй и третьей части автор обращается ко второй половине эпохи Чосон, а именно к XVIII и XIX вв., освещая многочисленные темы, в том числе изменения в стиле пейзажной живописи, усилия по разработке новых направлений, работы профессиональных художников не из числа учёных-литерато-ров и отношения между дворцовой и народной живописью.

С точки зрения тактильных и визуальных ощущений, эту книгу при-ятно читать и рассматривать. Она напечатана на плотной глянцевой бумаге и иллюстрирована прекрасными репродукциями всех произ-ведений, обсуждаемых в тексте. Очевидно, что в дополнение к уси-лиям, направленным на исследования, которые привели к созданию этой монографии, издатели позаботились и о том, чтобы книга при-носила эстетическое удовольствие. Это издание станет желанным пополнением материалов по истории корейского искусства, запол-няя имеющийся дефицит в научных трудах, изданных на английском языке. Всем, кто серьёзно занимается изучением корейской культу-ры или мировой истории искусства, стоит пополнить свою библиоте-ку этой книгой.

Если тема живописи эпохи Чосон оказалась плодородной почвой для исследований в области истории искусств в Корее, то на Запа-

де исследования в этой области всё это время отставали. Именно этот разрыв между корейскими исследованиями и западным знанием стремится заполнить нынешнее издание. Пятьсот лет — это, конечно, довольно долгий период, чтобы его можно было полностью покрыть в рамках одной книги, пусть даже объёмной. В силу этого Бёрглинд Юнг-ман стремился дать не всестороннее освещение, а проложить «путь» или предложить конкретные примеры, которые послужат отправной точкой для будущих исследований. Как результат, в книге есть аспекты, которые остались без должного внимания (например, сам автор ука-зывает на недостаточное освещение таких тем, как ритуальная состав-ляющая искусства создания портретов и живопись буддийских мона-хов в поздний период эпохи Чосон), однако те темы, которые подроб-но освещаются, раскрываются в их социокультурном контексте, вме-сто того чтобы рассматриваться как отдельные явления. Это, конечно, вынужденный компромисс, но в данном случае удачный.

Автор признаётся, что, проводя своё исследование, он столкнул-ся с рядом трудностей — начиная с того, что большинство живопис-ных работ эпохи Чосон, относящихся к периоду до XVII века, было уте-ряно, и заканчивая отсутствием дискуссии относительно многих кар-тин, которые дошли до наших дней, и даже с такой, на первый взгляд, прозаической (но, как известно любому исследователю или перевод-чику, крайне досадной) проблемой, как наличие в настоящее время нескольких взаимно противоречащих систем романизации корей-ских именований. Бёрглинд Юнман попытался преодолеть эти труд-ности по мере возможности (как в случае с романизацией) и в то же

публике всё богатство информации относи-тельно переводной корейской литературы. В разделе «Библиография» насчитывается более 4000 книг, переведённых на 37 языков. Здесь также имеются ссылки на DVD, E-book и веб-сайты, а также новости, информация о раз-личных мероприятиях и журнальные статьи. Список писателей, переводчиков и издателей позволяет пользователям узнать, кто есть кто в мире переводов корейской литературы.

Главное преимущество онлайн-библио-теки КИЛП состоит не только в том, что в ней собрано множество единиц информации, но и в том, что здесь показаны связи между

ними. Кликните любую фамилию в списке авторов, и вы получите не только биографию этого писателя, но и найдёте ссылки на пере-воды его произведений, на мероприятия, в которых он может принимать участие, на ста-тьи о его творчестве и любую другую реле-вантную информацию.

База романизированных имён собствен-ных (в которой собраны различные варианты романизации имён писателей, а также пред-лагаются их стандартизированные образ-цы) представляется особенно полезной, если принимать во внимание недостаток последо-вательности в решении данного вопроса. К

сожалению, несмотря на то что на самом веб-сайте сообщается, что база была загружена в декабре прошлого года, она, судя по всему, ещё не доступна напрямую, и поиск по спи-ску писателей по-прежнему требует совпаде-ния вводимого имени с предпочитаемой или рекомендуемой романизацией.

За исключением этой досадной мелочи, которая, как мы надеемся, будет скоро устра-нена, онлайн-библиотека КИЛП обещает стать полезным инструментом для всех, кто хочет забросить удочку в постоянно увеличи-вающееся в объёмах море знаний о перево-дной корейской литературе.

Бёрглинд Юнгман (Burglind Jungmann). Путь к корейской культуре: живопись династии Чосон, 1392—1910 гг. (Pathways to Korean Culture: Paintings of the Joseon Dynasty, 1392—1910). — Лондон, изд-во Reaktion Books. — 392 с. Цена: £40.00

«Путь к корейской культуре: живопись династии Чосон»


самое обычное и самое особенное блюдо

В детстве мама часто посылала меня с поруче-ниями в лавку. Возможно, именно благода-ря тому что мама часто посылала меня за про-

дуктами, я и стал поваром. Ведь приготовление любо-го блюда начинается с того, что ты задумываешься, какие ингредиенты тебе понадобятся; затем размышляешь, какие из них будут наиболее подходящими; потом прикидываешь, сколь-ко всё это будет стоить. И такого опыта у меня — хоть отбавляй; ведь я начал накапливать его ещё с той поры, когда был сопливым маль-чишкой. Если мама просила меня купить «ким», настроение у меня сразу же повышалось, причём так, что меня едва не разрывало от восторга. Преисполненный ожидания того, что на следующий день можно будет поесть вкусного «кимпапа», я покупал две пачки «кима» (сушёная порфира; вид красных водорослей из рода бангиевых) по 10 листов в каждой и продукты для начинки: шпинат, морковку, кис-ло-сладкую маринованную редьку «танмучжи», «омук» (кусочки варё-ного теста из рыбной муки), сосиски… По дороге домой я, быва-ло, достав лист «кима» из пачки, отъедал уголок. В те времена, когда «ким» стоил дорого (а потому его покупали довольно редко), даже съеденный сам по себе он казался очень вкусным. Когда я подно-сил ко рту кусочек «кима», слегка приставший к вспотевшим пальцам, меня обдавало густым запахом моря.

Лучшая еда для пикника Ранним утром в день пикника мама начинала приготовление

«кимпапа» с варки риса. В такие дни этому процессу уделялось осо-бое внимание. Ведь если рис слишком разварить, сделанный из него «кимпап» развалится, а если не доварить, зёрнышки риса не будут держаться вместе. К готовому рису добавляли соль и немного уксу-са, чтобы он не портился даже после длительного пребывания на воз-духе. Так получался рис для приготовления «кимпапа». Затем насту-

пала очередь начинки. Обычно это случалось в 4-5 утра. Разбуженные ароматами омлета и обжаренно-

го шпината с морковью, все члены семьи, собравшись на кухне, наблюдали, как мама делает «кимпап». Самым захватывающим зрелищем был процесс свора-

чивания «кимпапа». На бамбуковый коврик мама выкладыва-ла лист «кима», на него клала рис, разравнивала, после чего на сере-дину помещала подготовленную начинку и аккуратно сворачива-ла. В момент сворачивания нельзя надавливать ни слишком сильно, ни слишком слабо. Нарезка «кимпапа» — это тоже дело не из лёгких. Стоит зазеваться — и «кимпап» трескается по бокам (букв. «бок про-рвался»). В корейском языке это выражение в шутку часто использу-ют для описания ситуации, когда события приобретают неожиданный оборот — идут наперекосяк или вкривь и вкось. Так вот, на заверша-ющем этапе свёрнутый «кимпап» нарезают кружками хорошо нато-ченным ножом, который время от времени смачивают водой. У мамы была щедрая рука, поэтому она нарезала «кимпап» такими толстыми кусками, что они с трудом влезали в рот.

Но даже эта потрясающая еда казалась совершенно безвкусной, если пикник из-за дождя отменяли и нам приходилось есть принесён-ную с собой еду в классе или в актовом зале. Ведь там «кимпап» не был приправлен ни запахом травы, ни тёплыми лучами майского солнца.

«Кимпап»: десятки разнообразных вкусов и форм Согласно словарному определению, «кимпап» — это «свёрнутая

в рулет еда, представляющая собой лист “кима” с начинкой из риса и овощей». В наши дни существует множество видов этого блюда. Чтобы разнообразить вкус, внутрь кладут всевозможные ингредиенты: кимч-хи, консервированный тунец, сыр, анчоусы, солёные овощи и другие. Не менее разнообразны и формы «кимпапа»: «самгак-кимпап» (букв. «треугольный кимпап») представляет собой треугольник из риса,

РАДОСТИ ГУРМАНА

От приготовленного мамой «кимпапа» родом из детства, который я брал с собой в день школьного пикника, до самого дешёвого за тысячу вон, составляющего ежедневный рацион тех, у кого в карманах гуляет ветер, и дальше — к дорогому «кимпапу» премиум-класса как порождению современной одержимости здоровым образом жизни… В нашем обзоре — история самой популярной корейской еды, отличающейся разнообразием вку-сов, цен и обстоятельств появления на свет.

Пак Чханиль шеф-повар Лим Хакхён фотограф

КОРЕЙСКAЯ КУЛЬТУРА И ИСКУССТВО 55KOREANCULTURE&ARTS 55

«Кимпап» — это свёрнутая в рулет еда, представляющая собой лист “кима” с начинкой из риса и овощей». В наши дни, чтобы разнообразить его вкус, используются такие продукты, как «кимчхи», консервированный тунец, сыр, анчоусы, солёные и свежие овощи и многие другие.

© B

arud

a K

im S

unse

ng


1. Наблюдать за тем, как делают «кимпап», тоже весело. Аппетит пробуждается уже при виде того, как на разровненный на листе «кима» рис кладут разноцветную начинку, а потом, используя бамбуковый коврик, аккуратно сворачивают.

2. Появившийся в наши дни «премиум-кимпап», разрушая стереотипы о «кимпапе» как еде простолюдинов, пользуется особой популярностью у молодёжи.

завёрнутый в «ким»; «ккома-кимпап», или «малыш-кимпап», делают маленьким по диаметру, чтобы его кусочки могли поместиться во рту ребёнка; «нуды-кимпап» (от англ. nude — обнажённый) отличается тем, что при его изготовлении сначала раскладывают слой риса, а на него сверху кладут «ким», на который выкладывают начинку; в результа-те, после сворачивания, рис оказывается снаружи, как будто «кимпап» вывернули наизнанку. Существуют также необычные местные разно-видности, которые, стремительно распространяясь, набирают попу-лярность во всей стране. Типичным примером этой тенденции являет-ся «чхунму-кимпап», появившийся в Чхунму (старое название Тхонёна), в провинции Южная Кёнсан (Кёнсаннам-до). Это блюдо представляет собой маленькие трубочки из «кима» с варёным рисом без начинки, к которым отдельно подаётся «ккактуги» (кимчхи из нарезанной кубика-ми редьки) и «очжино-мучхим» (острая закуска из кальмара). Считает-ся, что такой «кимпап», сделанный из простых и долго не портящихся ингредиентов, придумали специально для рыбаков, которые никогда не знают, когда они смогут улучить минутку, чтобы поесть.

Так что же — выходит, что корейцы едят «кимпап» с незапамят-ных времён? Пришёл ли «кимпап» в Корею из Японии, или он явля-ется исконным корейским блюдом — споры об этом по-прежнему не утихают. Одни говорят, что «кимпап» был завезён в Корею из Япо-нии в период аннексии или даже раньше, в период открытия пор-тов, и представляет собой разновидность японских «макисуси» или

«футомаки». Другие, не соглашаясь с ними, утверждают, что посколь-ку корейцы издавна употребляли в пищу «ким», то совершенно есте-ственно, что со временем они стали заворачивать в него варёный рис.

Чон Мунги — первый в Корее человек, получивший степень канди-дата наук по рыболовству, — в своей работе «Рыболовство в Чосоне» («Чосон-ый сусан») пишет, что история «кима» в Корее началась с того, что двести лет назад на острове Ван-до (провинция Южная Чолла) люди обнаружили эти водоросли, растущими на рыболовных снастях «паннём (панрём)», и стали их выращивать. Не вдаваясь в полемику по поводу истоков «кимпапа», он подчёркивает, что по крайней мере выращивать «ким» корейцы начали самостоятельно, без посторон-ней помощи. Однако существуют ещё более ранние записи, касающи-еся «кима». Так, в Кваняне, что в провинции Южная Чолла, сохранился монумент, возведённый примерно в 1640-х годах в честь конфуциан-ского учёного Ким Ёика. Надпись на монументе в частности гласит: «Во время Пёнчжахоран (т.е. войны с маньчжурами в год Пёнчжа) он был активным участником “армии справедливости” («ыйбён»), а в пери-од правления короля Инчжо кормил деревню, разводя “ким”». Кроме того, упоминание «кима» в таких источниках, как «Кёнсандо чиричжи» («Географическое описание провинции Кёнсан-до»), изданном в пери-од правления короля Сечжона, и «Тонгук ёчжи сынам» («Обзор земель Восточного государства»), относящемся к временам короля Сончжона, позволяет узнать, что ещё до начала выращивания этих водорослей

Пришёл ли «кимпап» в Корею из Японии, или он является исконным корейским блюдом — споры об этом по-прежнему не утихают. Одни говорят, что «кимпап» был завезён в Корею из Японии в период аннексии или даже раньше, в период открытия портов, и представляет собой разновидность японских «макисуси» или «футомаки». Другие, не соглашаясь с ними, утверждают, что поскольку корейцы издавна употребляли в пищу «ким», то совершенно естественно, что со временем они стали заворачивать в него варёный рис.

11


2

они были любимым морепродуктом корейцев. В Хадоне, расположенном в провинции Южная Кёнсан, быту-

ет интересная легенда о том, как местные жители начали разводить «ким». Более трёхсот лет назад старушка, собиравшая моллюсков у места впадения реки Сомчжин-ган в Южное море, однажды выловила из воды обломок дерева, на котором росло много водорослей. После этого смекалистая женщина стала прикреплять «ким» к бамбуковым шестам и втыкать их в морское дно на мелководье. Этот способ разве-дения «кима», получивший название «чичжусик», т.е. с использовани-ем деревянных подпорок, является самым старым.

Грошовый «кимпап» vs. «премиум-кимпап» Если раньше «кимпап» был редким лакомым блюдом, которое

ели во время школьных пикников или совместных вылазок с семьёй на природу, в наши дни он стал именем нарицательным наиболее доступной для простого люда еды. Самый дешёвый «кимпап» стоит всего лишь 1000 вон за один рулет, а это гораздо дешевле обычного обеда. Для меня — как для повара, который всегда обращает внима-ние на стоимость ингредиентов, из которых приготовлено блюдо, — остаётся загадкой, какую прибыль может приносить «кимпап» за 1000 вон. Одна миска простого риса в обычной забегаловке стоит больше тысячи вон. Здесь же в рис добавляют разные специи, кладут начинку, заворачивают в «ким» и даже иногда подают к нему бульон и кимчхи,

а цена при этом не превышает всё той же 1000 вон. Как бы то ни было, нет сомнений, что для многих людей, которые испытывают финансо-вые трудности, дешёвый «кимпап» является подлинным спасением.

В то же время существует и «премиум-кимпап». Такой «кимпап» стоит гораздо дороже, чем обычный, поскольку, отдавая дань здо-ровому образу жизни, его готовят исключительно из органических, полезных для здоровья продуктов. В то время как некоторые люди с усмешкой называют такой «кимпап» «императорским» или призы-вают не переоценивать эту новинку, считая её появление примитив-ным маркетинговым ходом, есть и те, кто, возражая её противникам, утверждает, что «кимпап» вовсе не обязательно должен оставаться дешёвой едой. Но, вообще говоря, мысль о том, что, вопреки расхо-жим представлениям о «кимпапе» как еде для простолюдинов, этим блюдом можно наслаждаться и «в атмосферном ресторане, в окруже-нии великолепного интерьера», представляется весьма оригинальной и интересной. При этом, однако, возникает резонный вопрос: сколь многие из нас не только горят подобным желанием, но и имеют доста-точно средств, чтобы позволить себе «кимпап» стоимостью 5000-6000 вон за штуку? Судя по всему, только будущее покажет, станет ли «пре-миум-кимпап» преходящим трендом, появившимся на свет из-за недо-верия к дешёвому «кимпапу» и как дань моде на новую еду, или запом-нится как осмысленная попытка вновь подтвердить прежний статус этого блюда как высокопитательной здоровой еды.

2


В прошлом году, согласно большинству исследований потребления, хитом продаж стала палка для селфи. Причинами того, что этот аксессуар для ав-топортретной съёмки, представляющий собой монопод, длина которого может увеличиваться до 1 метра, с ручкой на одном конце и зажимом для крепления смартфона с другой, в одночасье стал самым популярным то-варом в Корее, являются высокий уровень проникновения смартфонов в

жизнь корейцев и активное пользование соцсетями.

Синдром палки для селфи

К ак вы думаете, что из увиденного в Корее больше всего удивило иностранцев, которые за последнее время посе-тили эту страну? По данным опроса, проведённого в про-

шлом году одной турфирмой в отношении 466 иностранных туристов, выяснилось, что 48% респондентов поразило коли-чество людей, которые фотографируются при помощи палки для селфи. Действительно, последнее время в Корее не толь-ко в популярных туристических местах или на лоне живопис-ной природы, но и повсюду в центре города можно стать сви-детелем разворачивающегося парада палок для селфи. Один из участников опроса, приехавший из Австралии, в частности, так описал свои впечатления: «В других странах редко можно уви-деть людей, которые фотографируют себя, вытянув руку с длин-ной палкой». (Для сравнения, помимо палок для селфи, участ-ники опроса в качестве экзотики, увиденной в Корее, назвали по степени убывания «одетых в строгие костюмы людей, кото-рые разъезжают на велосипедах по центру города», «корейских туристов, одетых в пёструю одежду для активного отдыха на свежем воздухе», «погоду с резкой разницей дневных и ночных температур» и др.).

Незаменимый аксессуар для путешествий На самом деле мода на палки для селфи не ограничивается

только Кореей. К примеру, американский еженедельный жур-нал Time также включил это приспособление для автопортрет-ной фотосъёмки в число 25 лучших изобретений 2014 года. Журнал, в частности, пишет, что «если 2013-й был годом, когда селфи стало модным словом, то 2014-й стал годом, когда селфи стало культурным феноменом», и объясняет это тем, что «почув-

ствовав новый рынок, некоторые компании наладили выпуск приспособлений, оптимизирующих съёмку селфи». Описывая саму палку, Time замечает, что она, позволяя делать фотогра-фии с более далёкого расстояния, чем расстояние вытянутой руки, обеспечивает лучший ракурс съёмки и добавляет фото-графиями подлинности. Если принять во внимание, что спи-сок остальных 24 изобретений включает в себя такие продукты передовых технологий, как беспроводная зарядка, часы Apple Watch, 3D-принтер и Blackphone, попадание в него палки для селфи представляется ещё более занимательным. Поскольку по своей сути это приспособление не столько продукт инноваци-онных технологий, сколько символ нового культурного фено-мена. Известно, что сама идея палки для селфи впервые появи-лась в Японии в 1983 году и была официально запатентована в США. Изначально это был аксессуар для фотосъёмки, представ-лявший собой монопод, используемый для фиксирования фото-аппарата при съёмке с длительной выдержкой. Впоследствии он превратился в палку для селфи, однако изначальная идея этого приспособления и изобретение, описанное в патенте, по сути, не очень отличаются от современной палки для селфи — за исключением того, что её прототипы на протяжении 30 лет не могли найти своего массового потребителя.

В Корее палки для селфи стали бросаться в глаза примерно 3-4 года назад. Поначалу те, кто отваживался на использование этого аксессуара, чувствовали себя откровенно неловко, когда пытались принимать позы, вытянув руку с палкой. Но по мере того, как становилось очевидным, что по сравнению с фото-графиями, снятыми просто с расстояния вытянутой руки, фото-съёмка с применением этого приспособления обладает такими

СТИЛЬ ЖИЗНИ

Ку Бонгвон газета «Хангёре», директор Института исследований человека и

цифровых технологий


По мере того, как становилось очевидным, что фотосъёмка с использованием этого приспособления обладает целым рядом преимуществ, оно стало быстро завоёвывать популярность особенно среди молодёжи.


1. Появление в телепрограмме «Молодость превыше цветов» знаменитостей, которые во время своих весёлых приключений за границей постоянно использовали палку для селфи, сразу же сделало этого приспособление незаменимым аксессуаром для путешественников.2. Причина того, что палка для селфи особенно полюбилась путешественникам, объясняется тем, что это приспособление позволяет поместить в один кадр не только себя, но также фон, на котором делается снимок, и своих спутников.

мире. В результате одного исследования было выяснено, что пользователи смартфонов проводят со своими гад-жетами в среднем 3 часа 39 минут в день, при этом боль-ше всего времени тратится на пользование соцсетями. Можно предположить, что за необычайно высокой попу-лярностью селфи в Корее стоит то, что корейцы проводят со своими смартфонами и в соцсетях больше времени, чем кто бы то ни было в мире.

Во-вторых, корейцы очень быстро воспринимают новейшие модные течения и умеют использовать их в своё удовольствие. Они всё время находятся в поиске чего-либо нового и, обнаружив новинку, с энтузиазмом принимаются её осваивать, что можно назвать особен-ностью корейской нации. Здесь также кроется причина того, что многие мировые компании считают Корею сво-его рода полигоном для экспериментов и для тестиро-вания некоторых новых товаров. Можно привести нема-ло случаев, когда известные производители, прежде чем основательно выйти со своим продуктом на миро-вой рынок, прощупывали вероятность успеха и оцени-вали реакцию потребителей, используя именно корей-ский рынок. В Корее любой культурный товар — будь то фильм, поп-песня или книга-бестселлер — оказавшись на вершине хит-парада или на первой строчке рейтинга по кассовым сборам, моментально становится массовым трендом. И даже личные предпочтения молодых женщин, такие как манера одеваться, причёска или макияж, также в большинстве случаев формируются под влиянием доминирующей модной тенденции. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что подобная чувствительность к колебаниям моды, связанная с эмоциональным скла-дом корейцев, вызвала нынешний бум палок для селфи.

Третья причина, которая стоит за этим феноменом, кроется в тенденции проявлять большой интерес к внеш-ности, характерный для корейцев. Повышенная потреб-ность молодёжи в самовыражении, желание выглядеть привлекательнее и бум палок для селфи — всё это глу-боко связано друг с другом. В качестве непосредствен-ного примера можно привести сведения из английского журнала The Economist, который, цитируя доклад Между-народного общества эстетической пластической хирур-гии, сообщал, что по количеству пластических операций на душу населения Корея занимает первое место в мире. Кроме того, согласно сообщению английской газеты Financial Times, в 2013 году доля Кореи на мировом рынке косметических средств для мужчин составляла 20%, что обеспечило ей 1 место в мире.

Хотя главная заповедь селфи состоит в том, чтобы снять своё лицо в наиболее выгодном ракурсе, основ-ная цель таких фотографий состоит отнюдь не в удовлет-ворении собственного тщеславия, а в налаживании отно-шений с другими людьми. Настала так называемая «эпоха селфи, которые делают для того, чтобы делиться ими». И палка для селфи как раз представляет собой оригиналь-ное изобретение, порождённое этой эпохой.

преимуществами, как более широкий угол захвата изо-бражения и возможность сделать более естественные, «живые», фото, этот аксессуар в одночасье стал популяр-ным товаром, особенно среди молодёжи.

Палка для селфи, в частности, стала незаменимым спутником любителей путешествий. Дело в том, что это приспособление позволяет поместить в один кадр не только себя, но и фон, на котором делается снимок, а также товарищей по путешествию. Одиноким путеше-ственникам она подарила свободу фотографировать себя самостоятельно где угодно, выбрав понравившее-ся место и ракурс, и избавила от необходимости обра-щаться за помощью к посторонним людям. Считается, что решающим поводом к популяризации палок для селфи стала телепрограмма «Молодость превыше цветов» («Ккот-пода чхончхун»), участники которой отправля-лись в путешествия по разным странам мира. Появление на телеэкранах знаменитостей, которые во время своих весёлых приключений за границей активно использо-вали палку для селфи, чтобы запечатлеть весь процесс путешествия, немедленно сделали этого приспособление незаменимым аксессуаром для путешественников.

Что стоит за бумом палок для селфи в Корее Давайте попробуем более основательно рассмотреть

причины, стоящие за нынешней поразительной популяр-ностью палок для селфи в Корее. Во-первых, Корея, буду-чи мировой державой в области информационных тех-нологий, гордится самым высоким уровнем проникно-вения смартфонов в мире, который, по данным Мини-стерства науки, ИКТ и перспективного планирования, составляет 79,4%, что в 4,6 раза превышает среднее зна-чение этого показателя для государств ОЭСР (по данным на 2014 год). Уровень проникновения новейших дорогих смартфонов с поддержкой стандарта LTE также превыша-ет 55%, и в этой области Корея тоже занимает 1 место в

1


Хотя главная заповедь селфи состоит в том, чтобы снять своё лицо в наиболее выгодном ракурсе, на самом деле основная цель таких фотографий состоит не в удовлетворении соб-ственного тщеславия, а в налаживании отношений с другими людьми. Настала так называемая «эпоха селфи, которые де-лают, чтобы делиться ими».

2


ПУТЕШЕСТВИЕ В КОРЕЙСКУЮ ЛИТЕРАТУРУ

Рассказ “Спасительный свет” тоже наполнен элемен-тами “медлительности”. Это отчётливо ощущает-ся с первых же строк. Рассказ начинается с эпизо-

да, когда главный герой, прибыв в аэропорт Нью-Йорка, ненадолго остановился на пути к стойкам паспортного контроля. Аэропорт Нью-Йорка — очень ёмкий символ современной городской жизни. Внезапно остановив её привычный быстрый темп, главный герой решил помед-лить. Снег, которым покрыта взлётно-посадочная полоса, — тоже будто кристаллики этой “медлительности”, кото-рая тихо и нерасторопно нисходит с неба. Глядя за окно, герой остановился, время будто замедлило свой ход, и он ненадолго забыл о повседневной суете, погрузившись в давние воспоминания. В этом месте ход рассказа неторо-плив, но мы постепенно, не отступая ни на шаг, продвига-емся к разгадке тайн прошлого.

Мелодия, которая в это время крутится в голове глав-ного героя, тоже задаёт очень медленный темп. Это одна из тех мелодий, которые могут на целый день засесть в голове, и мы даже не знаем, что это за песня, чья она, но тем не менее постоянно напеваем себе под нос, её слы-шим только мы и больше никто вокруг. Именно такую мелодию едва заметно слышит и главный герой рассказа. “Просачиваясь из далёкого прошлого”, эта мелодия мед-ленно ведёт за собой в далёкие, почти забытые воспоми-нания прошлого. Именно эти шаги задают повествова-тельный ритм рассказа, они медленно, полно, протяжно следуют за музыкой, в “маленькую холодную комнату”, на “заснеженный стадион в воскресный день”, в “пропахшую лекарствами палату”.

Повествование, которое начало разворачиваться в

Произведениям Чо Хэчжин очень подходит такой эпитет, как “ларго” — “широко, очень медленно, полно, протяжно”. Метко подобранные слова и чётко выстроенные предложе-ния позволяют повествованию течь медленно, размеренно, но при этом не обрываться. Чо Хэчжин не делает ставку на поиск чего-то оригинального, её произведения не пестрят юмором, шутками или сарказмом. Но эта точно просчитан-ная “медлительность” к концу произведения выливается в довольно сильное впечатление, которое остаётся у читате-ля. С этой точки зрения можно сказать, что произведения Чо Хэчжин верно следуют эстетической установке коротко-го рассказа — утончённо подмечать бытовые картины.

или Дорога из тьмы к свету

КРИТИКА

Чан Дуён литературный критик


медленном темпе, за счёт точно выверенных аллегорий, умелого управления скоростью развития чётко постро-енного сюжета начитает порождать целый ряд комплекс-ных образов. Медлительная, спокойная и даже какая-то благоговейная атмосфера рассказа напоминает усердие швеи-рукодельницы, которая в каждый стежок вкладыва-ет свою душу. Каждая мелкая деталь вызывает у читателя восхищение, а собираясь воедино, эти детали становят-ся ключом к осмыслению сути человека и человечества. В этом рассказе собрано воедино несколько отдельных процессов осмысления.

Во-первых, рассказ — это процесс разгадывания загадки. Читатель с удовольствием следит за тем, как главный герой пытается преодолеть пропасть време-ни и вспомнить прошлое. Одна за другой поступают под-сказки, каждую из которых он спокойно и не спеша обду-мывает. Воспоминания приходят к нему “постепенно, со временем, одно за другим, как появляются следы на заснеженном стадионе”. Эту мелодию, которая слышится откуда-то из забытого прошлого, он не может вспомнить усилием памяти, она понемногу и медленно вспоминает-ся сама по себе. И только тогда главный герой постепен-но осознал, что эта мелодия уже давно была где-то в глу-бине его души.

Во-вторых, рассказ — это процесс достижения истин-ного понимания другого человека. Он учит заботе об обделённых судьбой людях и показывает, как прекрасно, когда вследствие такого внимания вспыхивает луч спа-сительного света. У главного героя мелькает мысль, что неплохо бы раскрыть зонт над девушкой, но он не делает этого — боится неловкости молчания под одним зонтом.

Главный герой считает, что сочувствовать и общаться — значит вторгаться в чужую жизнь: “Я не хотел преждевре-менно выпытывать личные тайны малознакомого чело-века”, — признаётся он. Таким образом эти медленные и сложные процессы дают нам понять, какой глубокой и твёрдой искренности требует от нас настоящее общение.

В-третьих, рассказ — это процесс, показывающий, что каждый человек должен делать благородные дела. Если идти вслед за повествованием, встречая на пути тщатель-но выверенные аллегории, мы обнаружим образ челове-ка, который из-за нашего безразличия заточён в холод-ной тёмной комнате, вдали от мира. И самое важное в этой ситуации — передать обделённому судьбой челове-ку луч света, чтобы он смог выбраться из этой холодной тёмной комнаты. Спасать чью-то жизнь, или, по-иному, дарить этот спасительный луч света — это и есть “великое дело, которое может совершить далеко не каждый”. Но в рассказе между строк до нас явно доводится мысль, что делать то же самое может и даже должен каждый из нас.

В рассказе говорится: “Внутри следов затаился свет. Это похоже на маленький кораблик, который везёт свет, правда?” На самом деле рядом с нами всегда и везде есть свет. Но для того чтобы заметить его, нужно восстановить правду, нужно протянуть руку ближнему. Нужна смелость, чтобы преодолеть нерешительность. И эти усилия позво-лят этому “крошечному лучу” стать “великим светом”, кото-рый будет охранять одиноких и обделённых людей, живу-щих рядом с нами. Медленный и рассудительный голос автора в конце концов сосредоточивается на возможно-сти настоящего общения с ближним. Именно это автор рассказа считает основой всех моральных принципов.

Koreana Spring 2015 (Russian)

Documents

Transcript of Koreana Spring 2015 (Russian)