00345В50 2 ГАДИЦКАЯ Марина Александровна СЕЛЬСКИЕ ... ·...
Transcript of 00345В50 2 ГАДИЦКАЯ Марина Александровна СЕЛЬСКИЕ ... ·...
На правах рукописи
0 0 3 4 5 В 5 0 2
ГАДИЦКАЯ Марина Александровна
СЕЛЬСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В УСЛОВИЯХ
КОЛХОЗНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
В КОНЦЕ 1920х НАЧАЛЕ 1940х гг.
(НА МАТЕРИАЛАХ ДОНА, КУБАНИ И СТАВРОПОЛЬЯ)
Специальность 07.00.02 Отечественная история
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
0 5 ДЕК 2008
Новочеркасск 2008
Диссертация выполнена в ЮжноРоссийском государственном техническом университете
(Новочеркасском политехническом институте)
Научный руководитель: доктор философских наук, кандидат исторических наук, профессор Скорпк Александр Павлович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Плохотнюк Татьяна Николаевна
Ведущая организация:
доктор исторических наук, профессор Линем Сергей Иванович
Кубанский государственный
университет
Защита состоится 12 декабря 2008 г. в часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.256.03 в Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольского государственного университета.
Автореферат разослан 12 ноября 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета,
доктор исторических наук,
профессор fykur<tpЈ"~i И.А. Краснова
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Проблемы взаимодействия полов, со
отношения и трансформации мужских и женских ролей, всегда привлекают к се
бе пристальное снимание человеческого общества. В современных же условиях,
когда в глобальных масштабах наблюдаются активные процессы феминизации,
эти проблемы ощущгіются с особенной остротой. В значительной мере именно
трансформации тендерной структуры, развернувшиеся в XX веке, стали мощньш
импульсом к развитию (в том числе в России) такого направления научных ис
следований, как «женская история» или историческая феминология.
Одной из актуальных тем научного анализа в российской исторической
феминологии яатяется «тендерная революция» (по аналогии с «культурной ре
волюцией»), чей пик пришелся на коней 1920х 1930е гг., на период «сталин
ской» модернизации. Научнотеоретическая актуальность данной темы обу
словлена масштабностью, глубиной и радикализмом тендерных трансформа
ций, что было особенно заметно в российской деревне, традиционализм кото
рой вызывал резкое неприятие большевиков и подвергся их яростному рефор
маторскому воздействию в годы коллективизации. Необходимость взвешенного
исследования перемен в жизни и деятельности сельских женщин 1930х гг. ак
туализируется также многомерностью и противоречивостью результатов кол
лективизации в тендерной сфере: ведь декларации большевиков об «освобож
дении женщиныкрестьянки» зачастую резко контрастировали с действитель
ным положением и социальным статусом колхозниц. Наконец, затянувшееся и
не отличающееся эффективностью реформирование аграрного производства
постсоветской России наделяет исследуемую тему и практической актуально
стью. В частности, в постсоветский период могут (и должны) быть востребова
ны позитивные принципы и методы осуществленных в советский период мер
по социальной защите сельских женщин, улучшению их быта, и пр.
Хронологические границы исследования конец 1920х начало
1940х гг. Начальным рубежом служит 1929 г., когда И.В. Сталиным провозгла
сил переход к политике сплошной форсированной коллективизации, в рамках
которой осуществлялись преобразования тендерной структуры советской (в том
числе южкороссийской) деревни. Завершает период Великая Отечественная
война, прервавшая поступательное развитие колхозной системы и существенно
изменившая демографические параметры и тендерную структуру села.
4
Территориальные рамки исследования охватывают Дон, Кубань и Став
рополье, с учетом неоднократных административнотерриториальных измене
ний, происходивших на протяжении 1930х гг. Лишь в 1937 г. указанные регио
ны оформились в границах существующих и ныне Ростовской области, Крас
нодарского и Ставропольского (до 1943 г. Орджоникидзевского) края.
Историография проблемы? В процессе научного осмысления темы мно
гообразных изменений, вызванных коллективизацией в жизни и деятельности
советских крестьянок, выделяется ряд качественно различных этапов:
Первый этап (конец 1920х гг. начало 1940х гг.), на протяжении кото
рого шел процесс формирования источниковой базы и первичного анализа
результатов «колхозного строительства» в области гендерного устройства
коллективизированной советской (в том числе южнороссийской) деревни.
Второй этап (вторая половина 1940х гг. середина 1980х гг.) характе
ризуется введением в научный оборот значительного массива новых источ
ников и, соответственно, заметно возросшим уровнем научнотеоретического
осмысления проблемы тендерных трансформаций в колхозной деревне.
Третий этап (вторая половина 1980х гг. наше время) отличается расши
рением источниковой базы за счет прежде недоступных, засекреченных мате
риалов, резкой сменой исследовательских приоритетов при анализе «тендерной
революции» 1930х гг., существенной корректировкой ранее незыблемых оце
нок тендерных трансформаций периода «колхозного строительства».
Первые работы, посвященные вопросам преобразований и трансформа
ций жизнедеятельности женщин советской деревне, и в том числе сел и ста
ниц Юга России, появились уже в 1930х гг.1 Они основывались на относи
тельно узкой и однообразной источниковой базе, представленной в основном
наблюдениями самих авторов, материалами прессы и статистических или
справочных изданий. В большинстве своем авторы этих работ не столько
анализировали, сколько описывали процессы тендерных трансформаций в
В автореферате содержится сокращенный вариант' историографического обзора. Полный вариант анализа историографии проблемы изложен в тексте диссертации.
' См.. напр.' Акинин И.А. Женский труд в колхозах. М., 1930; Артюхина А.В. Крестьянка за коллективизацию. М., 1930, Барановская О. Курица не птица, баба не человек. М. Л , 1929, Горева Е. Делегатка опора партии. М., 1930; Карпова У. За новый труд и быт колхозницы. М, 1931; Лукашенкова Э.В Роль женского труда ъ колхозном производстве // Социалистическая реконструкция сельского хозяйства. 1932. № 11 12; Малевич Ф.Е. Организация женского труда // Коллективист. 1931. № 4, Мыльникова М.А. Женские бригады на колхозных полях М., 1932; Серебренников Г. Женский труд в СССР. М., 1934, Сталь Л.Н. Работница и крестьянка в культпоходе. М. Л., 1931; Тодрес В. Колхозная стройка на Тереке. Пятигорск, 1930; Чинарин Н. Не баба, а колхозница. Ростов н/Д., 1930, Шуваев K.M. Старая и новая деревня М, 1937.
5
коллективизируемой деревне, делая упор на позитивном характере происхо
дящих изменений (чего от них требовал правящий режим). Обзор жизнедея
тельности колхозниц основывался на двух концептуальных подходах, доми
нирующих в советской историографии историкополитологическом и исто
рикоэкономическом. Поэтому основное внимание уделялось проколхозной
активности крестьянок, производственной деятельности колхозниц и мерам
ее стимулирования, позитивным изменениям в быту и повседневной жизни
сельских женщин, и пр. При этом в большинстве работ тендерные проблемы
рассматривались лишь как один из аспектов «колхозного строительства».
В рамках второго из выделенных нами этапов историографии (вторая
половина 1940х середина 1980х гг.) учеными была существенно расшире
на источниковая база, что позволило углубить анализ проблемы. Но концепту
альные подходы к осмыслению коллективизации (и, в частности, тендерных
трансформаций на селе) остались практически неизменными, в связи с чем круг
рассматриваемых вопросов расширился несущественно.1 Как и ранее, в первую
очередь ученые Юга России освешали политикоидеологические аспекты тен
дерных трансформаций (проколхозную и «антикулацкую» активность сель
ских женщин) и, в меньшей мере, рассматривали производственная деятель
ность колхозниц, мероприятия властей по их социальной защите, улучше
нию культурнобытовых условий, и т.п.2 Тем самым, в работах историков
Дона, Кубани и Ставрополья историкополитологический подход был вы
ражен гораздо ярче и четче, чем историкоэкономический. Не были пере
смотрены идеологически заданные еще в 1930х гг. основные оценки тендерных
трансформаций: перемены в жизнедеятельности сельских женщин, вызванные
коллективизацией, попрежнему оценивалась лишь положительно.
1 См,, напр.: Абакумова В Октябрьская революция и раскрепощение женщины. Л., 1958; Анисимов А. Советское крестьянство. М, 1947, Белова В С. Подлинное равноправие. М, 1965; Бильшай В Л. Решение женского вопроса в СССР. М, 1956; Громова Г М. Советская женщина труженица, мать. М, 1963, История советского крестьянства. В 5ти т. Т. 2 (1927 1037 гг.). М„ 1985; Т. 3. (1938 1945 гг). М, 1987; Островский B.H. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Татаринова H И Строительство коммунизма и трудженщин. М„ 1964; Карасева Л. Советская женщина в борьбе за построение коммунизма. М , 1954.
3 См, напр • Абрамова П.Ф. Деятельность партийных организаций Северного Кавказа по вовлечению трудящихся женщин в социалистическое строительство в период построения фундамента социализма (1926 1932 гг.) Дис. ... канд ист. наук. М., 1976, ГорсткинаЛ Колхоз «Украина». Ростов н/Д, 1950; Измаилов П.П Борьба партийных организаций Кубани за коллективизацию сельского хозяйства в голы первой сталинской пятилетки. Дис. ... канд. ист. наук М., 1953; Канцедалов П.3. Коллективизация сельского хозяйства на Тереке1 Дис ... канд ист. наук. Пятигорск, 1951; Ковалев К.М. Прошлое и настоящее крестьян Ставрополья. Ставрополь, 1947; Ленинский путь донской станицы / Под ред. Ф.И. Поташева, С.А. Андронова. Ростов н/Д, 1970; Осколков Е H. Победа колхозного строя в зерновых районах Северного Кавказа. Ростов н/Д., 1973; Пейгашев В H. Большевики Ставрополья в борьбе за сплошную коллективизацию сельского хозяйства; Дис, ... канд ист. наук. Пятигорск, 1951; Русина А Женщина колхозной деревни Ставрополь, 1947.
6
На протяжении третьего этапа историографии проблемы (вторая половина
1980х гг. наше время) марксистская методология лишилась монопольного
положения, открылись засекреченные архивные фонды и были сняты запреты
на анализ табуированных аспектов коллективизации. Это позволило исследова
телям анализировать проблему гендерных трансформаций 1930х гг. с совер
шенно иных теоретикометодологических позиций и существенно переосмыс
лить процессы жизнедеятельности женщинколхозниц. В отличие от предше
ствующей историографической традиции, в постсоветский период ученые,
основываясь, помимо прочего, и на материалах Дона, Кубани и Ставрополья,
акцентировали внимание на антиколхозной протестной активности крестья
нок и на противоречивости социальной (в более узком смысле тендерной)
политики сталинского режима.1 Так, в работах В.Б. Жиромской, Р.Т. Маннинг,
Ш. Фицпатрик убедительно доказывалось, что коллективизация не только уси
лила уже существовавшие диспропорции в соотношении полов, но и весьма не
существенно изменила расстановку гендерных ролей в аграрном производстве.2
Те же тенденции характерны и для южнороссийской региональной исто
риографии. Так, Н.А. Мальцева указала на важную роль женщин в сопротивле
нии «колхозному строительству», а В.А. Бондарев предпринял попытку устано
вить причины, характер и специфику массовых женских акций протеста против
хлебозаготовок, «раскулачивания» и коллективизации.3 В представительной
диссертации Н.И. Булгаковой анализировались демографические процессы в
селах Ставрополья 1930х г. и было освещено функционирование личных под
собных хозяйств (ЛПХ) колхозников, в которых сельские женщины играли ве
дущую роль.4 Вопросы состояния и развития ЛПХ в той или иной мере рас
сматривались в работах В.А. Бондарева, И.И. Некрасовой, М.Б. Тленкопачева.5
1 Вишневский А.Г. Консервативная модернизация в СССР. М, 199S, Бонпелл В Крестьянка в политическом искусстве сталинской эпохи // Советская социальная политика 1920 1930х годов: идеология и повседневное іъ 'Под ред П Романова и Е ЯрскойСмирновой. М., 2007, Ивкицкий Н.А. Коллектавщашія и раскулачивание (начало 30х гг) М . 1994; Лебина H. «Навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин ..» Абортная политика как зеркало советской социальной заботы // Советская социальная политика 1920 1930хгодов. М , 2007; РогалинаН Л Коллективизация' уроки пройденного пути М, 1989, и др.
2 Жиромская В Б Демографическая история России в 1930е годы. Взгляд в неизвестное. М., 2001; Маннинг РТ Женщины советской деревни накануне Второй мировой войны 1935 1940 годы // Отечественная история 2001 №5. Фицпатрик Щ. Сталинские крестьяне. М„ 2001.
J Бондарев В.А Фрагментарная модернизация постоктябрьской деревни. Ростоь н/Д, 2005; Мальцева Н А Очерки истории коллективизации на Ставрополье. СПб, 2000
4 Булгакова Н.И. Сельское население Ставрополья во второй половине 1920х начале 30х годов XX века. изменения в демографическом, хозяйственном и культурном облике Дис .. канд. ист. наук. Ставрополь, 2003.
Бондарев В А. Крестьянство и коллективизация. Ростов н/Д., 2006; Некрасова И.И. Коллективизация в сельском хозяйстве Ставропольского края (конец 20х начало 30х гг.): оценки и выводы Авторсф дис. ...
7
Следует признать, что в постсоветский период на Юге России несколько
снизился исследовательский интерес к проблеме тендерных трансформаций на
селе в эпоху «колхозного строительства». Результаты анализа историографии
подтверждают мнение Э.Г. Колесниковой о том, что тема гендерных преобра
зований и динамики (в том числе на протяжении 1930х гг.), в южнороссий
ской региональной историографии «раскрыта фрагментарно».1 К числу аспек
тов данной темы, не получивших удовлетворительного освещения, относятся:
особенности социальнопрофессиональной дифференциации женщин
колхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в 1930х гг.;
специфика производственной деятельности колхозниц и меры властей по
ее стимулированию;
трансформации гендерных ролей в колхозной деревне Юга России, изме
нения ментальносга сельских женщин в 1930х гг.;
историческая повседневность донских, кубанских, ставропольских кол
хозниц в рассматриваемый период времени.
Источниковая база исследования включает в себя архивные материалы,
сборники документов, сочинения и тезисы выступлений советскопартийных
деятелей, периодические издания, письма, мемуары и воспоминания.
Диссертационное исследование основано на материалах Российского госу
дарственного архива социальнополитической истории (РГАСПИ), Российского
государственного архива экономики (РГАЭ), Центров документации новейшей
истории Ростовской области (ЦДНИ РО) и Краснодарского края (ЦДНИ КК),
Государственного архива новейшей истории Ставропольского края (ГАНИ СК),
Государственным архивов Ростовской области (ГАРО), Краснодарского (ГАКК)
и Ставропольского (ГАСК) краев. Общий объем использованных в работе ар
хивных материалов составляет 33 фонда и свыше 170 дел.
Постановления, распоряжения, материалы съездов, пленумов, совещаний,
бюро ЦК ВКП(б) (РГАСПИ, ф. 17), СевероКавказского (ЦДНИ РО, ф. 7), Азо
воЧерноморского (ЦДНИ РО, ф. 8), Краснодарского (ЦДНИ КК, ф. 1774а),
Орджониквдзевского (ГАНИ СК, ф. 1) крайкомов ВКП(б), Ростовского обкома
ВКП(б) (ЦДНИ РО, ф. 9), Терского окружкома ВКП(б) (ГАНИ СК, ф. 5938) по
зволяют реконструировать процесс разработки и реализации на Юге России го
канд. ист. наук Пдтигоіюк, 2004, Тленкопачев М.Б. Политикоправовой стагус личного подсобного хозяйства g российском обществе; илх>ри« и современность. М., Пятигорск, 2001,
Колесникова Э.Г. Тендерные представление и стереотипы Ставропольского провинциального общества а последней четверти XIX начале XX ва. Автореф. дис. . канд ист. наук. Ставрополь, 2007. С. 3.
8
сударственной политики по вовлечению сельских женщин в «колхозное строи
тельство». К этим документам близки по содержанию материалы советских уч
реждений: Ставропольского окружного (ГАСК, ф, р299), Ростовского област
ного (ГАРО, ф. р3737), Краснодарского краевого (ГАКК, ф.р687, ф. р1480)
исполкомов советов депутатов трудящихся.
Материалы Центрального статистического управления (ЦСУ) СССР (РГАЭ,
ф. 1562) дают представление о численности и удельном весе сельских женщин в
массе колхозников Юга России. Такие же сведения содержатся в документах
статуправлений Ростовской области (ГАРО, ф. р4034), Ставропольского (ГАСК,
ф. р1886) и Краснодарского (ГАКК, ф. р1246) краев, Краснодарской краевой
плановой комиссии (ГАКК, ф. р1378), в отчетах отдельных колхозов Ставропо
лья (ГАСК, ф. р2034, ф. р2870, ф. р5350) и Дона (ГАРО, ф. р4340).
Масса информации о производственной деятельности, повседневной
жизни, социальном статусе колхозниц Юга России содержится в фондах Се
вероКавказского (ГАРО, ф. р1390) и Орджоникидзевского (ГАСК, ф. р
2395) краевых земельных управлений, СевероКавказского краевого (ГАРО,
ф. р2399) и Ставропольского окружного (ГАСК, ф. р602) колхозсоюзов, Се
вероКавказского краевого управления зерновых МТС (ГАРО, ф. р2573).
Особенно важны фонды СевероКавказского краевого (ГАРО, ф. р1185) и Ку
банского окружного (ГАКК, ф. р226) управлений Рабочекрестьянской ин
спекции (РКИ), а также политотделов МТС СевероКавказского и Азово
Черноморского краев (ЦДНИ РО, ф. 166), где сосредоточены секретные докла
ды и отчеты, предоставляющие возможность объективно отобразить противо
речивые изменения в жизни колхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в 1930х гг.
В работе использованы 14 центральных журналов («Коллективист», «Со
циалистическое сельское хозяйство» и др.) и газета «Социалистическое земле
делие», а также 3 региональных журнала («Колхозница», «Колхозный путь»,
«СевероКавказский край») и 8 газет («Большевик», «Молот», «Орджоникид
зевская правда», и пр.). В прессе 1930хгг. содержится значительный объем ин
формации о труде и повседневной жизни колхозниц Юга России. Однако, учи
тывая тенденциозность многих публикаций, использование такой информации
возможно лишь после обстоятельного критического анализа.
Разнообразные сведения о государственной тендерной политике и жизне
деятельности южнороссийских колхозниц в 1930х гг. бьши почерпнуты нами
из сборников опубликованных документов и материалов, в том числе издан
9
ных на Юге России.1 Наиболее информативны сборники, изданные в постсо
ветский период, поскольку в них сосредоточено значительное количество ин
тереснейших, но ранее практически недоступных, засекреченных документов.
Особой группой источников выступают произведения и материалы вы
ступлений партийносоветских деятелей: И.В. Сталина, Б.П. Шеболдаева,
Я.А. Яковлева, и др. В них содержатся характеристики государственных ме
роприятий по отношению к сельским женщинам, нередко даются достаточ
ные взвешенные оценки тендерных трансформаций 1930х гг.
О том, как сами колхозницы оценивали изменения в своей жизни и дея
тельности, вызванные «колхозным строительством», свидетельствуют их вос
поминания,2 а также эпистолярные источники, хранящиеся в архивных фондах
(РГАЭ, ф. 396), или опубликованные как в 1930х гг., так и по завершении дан
ной исторической эпохи.3 Современные коллективизации литературные произ
ведения, использованные при написании диссертации, позволили полнее ото
бразить мысли и переживания сельских женщин Юга России.4
Эмпирическая база, подвергнутая комплексному и критическому анализу,
позволила раскрыть заявленную тему и решить поставленные задачи.
Цель исследования заключается во всестороннем анализе трансформаций,
происходивших в тендерной структуре южнороссийской деревни, и жизнедея
тельности женщинколхозниц Юга России в конце 1920х начале 1940х гг.
Сформулированная цель предполагает решение нижеследующих задач:
реконструировать тендерную динамику в колхозах Юга России;
вьивить социальнопрофессиональную дифференциацию колхозниц
Дона, Кубани и Ставрополья;
1 История колхозного права 1917 1958 гг. Т. 2 1937 1958. М, 1959. Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 1937 гг.) / Под. ред ПВ Семернина и Е.Н. Осколкова. Краснодар, 1972; Краснодарский край в 1937 1941 гг. Документы и материалы / Гл. ред. А.А. Алексеева. Краснодар, 1997, Советская деревня глазами ВЧК ОПТУ НКВД; Документы и материалы / Под ред. А. Береловича, В.Данилова. 1918 1939. Т.З. Кк.1. 19301931. М, 2003, Кн 2. 19321934. М., 2005; Трагедия советской деревни Коллективизация я раскулачивание Документы и материалы в пяти томах. 1927 1939 / Гл рея В. Данилов. Р, Маннинг, Л. Виола Т 2. Ноябрь 1929 декабрь 1930. М., 2000, Т.З. Конец 1930 1933. М., 2001, Т. 4. 19341936. М, 2002, ид).
1 Александрова П.А. Пережитое // Колхозница. 1936 Хз 1 2. С 9; Деревянко С. Старая хата // Крестьянин. 2007. № 2. С. 19; Карпов В. Лихолетье // Крестьянин. 2003. № 23. С. 9; Кияшко 3 0 Годи колхозной жизни. Краснодар, 1953, Павлов А. Записки переселенца. // Советская Кубань 1991. 18 января; Сокольский Э. Забытый уклад // Крестьянин. 2004. Ks 18. С. 8; ТкаченкоН Как загоняли в колхоз //Крестьянин, 2000. №31. С. 22.
3 День нашей жизни. Очерки. Статьи. Заметки. Письма. Документы. (15 мая 1940 г.). Ростов н/Д, 1940, Бутко. Письмо в редакцию // Колхозница. 1937. № 4. С. 19; Письмо 385 казачек АпександрийскоОбиленского района СевероКавказского края И В. Сталину // СевероКавказский большевик. 1936 8 марта; Письма во власть. 1928 1939 / Сост. АЛ. Ливший, И.Б. Орлов, О.В. Хлевякж. М, 2002, и др.
* Панферов Ф.И. Бруски. Кн. 2, 3 М., 1950; Шолохов М.А. Поднятая целина. М, I960; Его же: По правобережью Дона // Шолохов М.А. Собрание сочинений в восьми томах Т, 8. М.. 1975.
10
установить особенности трудовой занятости сельских женщин в кол
хозном производстве;
определить факторы и формы участия крестьянок и казачек Юга Рос
сии в общественной жизни села в период «колхозного строительства»;
проанализировать тендерную специфику крестьянского протеста, обу
словленного проведением сплошной форсированной коллективизации;
исследовать роль и формы занятости колхозниц в своем домашнем хо
зяйстве как особой сфере приложения труда;
осуществить детальное и всестороннее освещение исторической повсе
дневности женщинколхозниц Юга России 1930х гг.;
дать анализ изменению тендерных ролей и трансформации ментально
сти женщинколхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в 1930х гг.
Объект исследования социальная структура российской (советской) деревни
и возникающие в ее рамках взаимоотношения полов, в динамике и развитии.
Предмет исследования трансформации жизнедеятельности, повсе
дневности и ментальное™ женщинколхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в
период «колхозного строительства» конца 1920х начала 1940х гг.
Основополагающими компонентами теоретикометодологической базы
исследования являются принципы историзма, системности, всесторонности и
объективности, следование которым выражается в освещении прошедших собы
тий во всей их сложности и противоречивости, с учетом причинноследственных
связей и специфики рассматриваемой эпохи. Работа основана на синтезе ряда ме
тодологических подходов (формационного, цивилизационного, гевдерного), что
позволило достаточно эффективно осуществить анализ поставленной проблемы.
Поскольку предметом настоящего исследования выступают гендерные
трансформации эпохи «колхозного строіггельства», нам предстазляется актуаль
ной обоснованная в работах В.А.Бондарева частноисторическая теория фраг
ментарной модернизации, объясняющая противоречивость гендерных транс
формаций 1930х іт. Немаловажны и разработанные ТА. Булыгиной и СИ. Ма
ловичко1 положения «новой локальной истории», адекватно объясняющие ре
гиональные особенности изменений в жизни крестьянок Юга России.
1 См., напр: Булыгииа T.A. Историческая антропология и исследовательские подходы «новой локальной исто
рии» // Человек на исторических поворотах XX века / Под ред A.R Еремеевой, А.Ю Рожкоьа. Краснодар, 2006, С. 27
34; Маловичко С И , Булыгина Т А Современная историческая наука и изучение локальной историк II Новая локаль
ная история. Выл 1. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провиициалышя историография: Ма
териалы первой Всероссийской Интернетконференции, Ставрополь, 23 мая 2003 г. Ставрополь. 2003. С. 6 2.
11
Методологический инструментарий, использованный в работе, включает в
себя универсальные (общенаучные), и специальноисторические мегоды ис
следования. Так. сравнительноисторический метод применялся при установ
лении сходства и различия тендерного устройства доколхозной и коллективи
зированной деревни, историкогенетический мегод дал возможность просле
дить преемственность социального статуса и образа жизни крестьянок и кол
хозниц. На основе метода контентанализа был осуществлен поиск смысловых
единиц в периодических изданиях, а при анализе гендернодемографических
процессов в южнороссийской деревне использовался метод когорт.
Новизна представленной работы, прежде всего, состоит в том, что впервые
в региональной историографии проведено комплексное исследование многооб
разных изменений в производственной и общественной деятельности, повсе
дневной жизни, ментальное™, социальногендерном статусе сельских женщин
Юга России в конце 1920х начале 1940х гг. Кроме того, в работе:
1. Осуществлен анализ динамики тендерного состава колхозов Дона, Куба
ни и Ставрополья в конце 1920х начале 1940х гг., и факторов, оказывавших
на данные процессы определяющее влияние. Доказано, что на всем протяжении
отмеченного периода в колхозах Юга России численность женщин превышала
количество мужчин, причем одной из ведущих причин гендерных диспропор
ций являлось отходничество как организованное, так и стихийное.
2. Установлена и проанализирована социальнопрофессиональная диффе
ренциация женщинколхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в 1930х гг., осве
щен процесс модернизации их производственной деятельности. Доказано, что,
вследствие отстаиваемого государством курса на активное вовлечение женщин
в «мужские» отрасли производства (механизация, коневодство, и пр.), основ
ными результатами модернизации являлись увеличение трудовременной на
грузки на колхозниц и расширение сфер приложения женского труда.
3. Определен и детально рассмотрен комплекс факторов женской трудовой
активности в коллективных хозяйствах Юга России. Подтверждена авторская
гипотеза о динамике данных факторов в 1930х гг., обусловленной постепен
ным организационнохозяйственным укреплением колхозной системы (что по
ложительно влияло на производственную мотивацию женщинколхозниц).
4. Проведен анализ общественной деятельности сельских женщин в конце
1920х начале 1940х гг. Впервые в южнороссийской историографии разрабо
тана периодизация общественной деятельности колхозниц: 1) конец 1920х гг.
12
начало 1933 г. («социальнополитический этап», или «этап содействия коллек
тивизации»); 2) начало 1933 г. конец 1936 г. («социальноэкономический
этап», или «этап закрепления результатов коллективизации»); 3) 1937 г. нача
ло 1940х гг. («хозяйственнополитический этап»).
5. Дана оценка трансформации тендерных ролей в южнороссийской дерев
не в 1930х гг. Установлено, что сформулированная большевиками задача осво
бождения женщины и достижения равенства полов в деревне, не была реализо
вана в полной мере, причиной чего являлись не только устойчивые патриар
хальные традиции сельского социума, но и особенности колхозной системы,
подчинившей крестьянство диктату сталинского режима. Хотя в ходе «колхоз
ного строительства» в деревне Юга России сформировался слой «новых жен
щин» (как правило, молодых возрастов), ощущавших себя свободными и рав
ными мужчинам, существенной смены тендерных ролей не произошло.
6. Доказано, что сфера повседневности и ментальности женщинколхозниц
Юга России в 1930х гг. характеризовалась сочетанием традиций и новаций,
при доминировании первых над вторыми. Колхозницы, как и крестьянки до
колхозной деревни, в большей мере были заняты в домашних хозяйствах, чем в
колхозах, их костюм, интерьер жилищи сами жилища изменились несущест
венно. Сохранялись и базовые компоненты ментальности сельских женщин, та
кие, как осознание себя матерью, женой, хранительницей домашнего очага.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертацион
ной работы использовались при подготовке к проведению лекционных и
практических занятий по дисциплинам исторического цикла в Сочинском
филиале Российского университета дружбы народов. Эмпирическая база
диссертационного исследования, его содержание и выводы могут быть ис
пользованы в учебной работе, в лекционных курсах по отечественной исто
рии, регионоведению, аграрной истории, истории советского крестьянства.
Апробация работы. По теме исследования опубликованы 4 работы общим
объемом 1,38 п.л. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на
ряде научных конференций, таких, как «Девятые Всероссийские научные чте
ния по актуальным проблемам социальной истории и социальной работы» (Но
вочеркасск, 2008 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2008 г.).
Структура исследования. Диссертация состоит из введенга, трех глав,
заключения, списка источников и литературы.
13
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
В двух параграфах первой главы «Социальногрупповые характери
стики женщинколхозниц Юга России в 30е гг. XX в.» осуществлен ана
лиз демографических процессов в коллективизированной деревне Дона, Ку
бани и Ставрополья, прослежена динамика тендерного состава коллеетивных
хозяйств и рассмотрены особенности социальнопрофессиональной диффе
ренциации женщинколхозниц.
В результате войн и революций первых двух десятилетий XX в. в России
не только заметно уменьшилась численность населения, но и возникли четко
выраженные диспропорции в соотношении полов. Причем наибольшие поте
ри понесла российская деревня, так как к началу XX в. сельские жители со
ставляли подавляющее большинство населения России. Территории Дона,
Кубани и Ставрополья представляли собой в данном случае не только не ис
ключение, на один из наиболее характерных примеров, так как здесь, в силу
этносоциальной специфики (резкие противоречия между казаками и иного
родними, национальная пестрота), гражданская война отличалась особой дли
тельностью и ожесточенностью. Согласно переписи 1926 г., на Дону и Кубани
насчитывалось 2 957,7 тыс. женщин и лишь 2 685,6 тыс. мужчин, а в районах
Ставрополья, Терека, национальных регионах Северного Кавказа соответст
венно 890,5 тыс. и 814,4 тыс. Даже в 1927 г. в СевероКавказском крае женщи
ны возглавляли 70 тыс. хозяйств. Поскольку экономическое и общественное
положение одиноких крестьянок было весьма тяжелым, многие из них стре
мились объединиться в колхозы или вступить в уже существующие коллек
тивные хозяйства. Так в СевероКавказском крае возник один из феноменов
1920х гг. женские колхозы, которых в 1929 г. насчитывалось 85.
Коллективизация еще более усилила тендерные диспропорции, наблю
давшиеся в доколхозной деревне Юга России. Репрессии, «раскулачивание»,
голод 1932 1933 гг. и, в особенности, организованное и неорганизованное
(зачастую принимавшее форму бегства из деревни) отходничество, все это
привело к тому, что численность женщинколхозниц была выше, чем мужчин.
По данным специальных исследований, уже в 1931 г. в колхозах Северо
Кавказского края на каждых 100 мужчин приходилось 117 женщин. Учитывая
масштабы репрессий и бегства из деревни, можно говорить о том, что феми
низация аграрного производства в 1930х гг. не только объяснялась воздейст
14
вием большевистских установок на равноправие полов, но отчасти являлась
вынужденной мерой, изза нехватки мужских рабочих рук. Лишь к исходу
1930х гг. ситуация была несколько выправлена. В это время тендерные дис
пропорции выражались не столь четко, вследствие восстановительных демо
графических процессов (которые, в свою очередь, стали возможны в результа
те организационнохозяйственного укрепления колхозной системы и общего
смягчения аграрной политики сталинского режима). Но и в 1939 г. на Юге
России женская часть населения превосходила мужскую на 567,2 тыс. человек.
Среди женщинколхозниц Юга России, как и в целом среди колхозного
крестьянства СССР, в 1930х гг. достаточно отчетливо выделялся ряд социаль
нопрофессиональных групп. Это такие группы, как: рядовые колхозішцы, пе
редовики производства, специалисты и, наконец, работники колхозной админи
страции (управленцы). В данном случае речь идет о взаимосвязи профессио
нального и социального статуса, когда первый определял второй.
Подавляющее большинство колхозниц Дона, Кубани и Ставрополья в
1930х гг. относились к рядовому составу коллективных хозяйств и были заня
ты физическим, нередко неквалифицированным, трудом в различных отраслях
колхозного производства. Как правило, женщины трудились в колхозных бри
гадах наравне и вперемешку с мужчинами. Однако уже в начале 1930х гг.
практиковалась и организация чисто женских бригад, на том основании, что
колхознииы в этом случае демонстрировали более высокую трудовую актив
ность и могли получать повышенные доходы на трудодни (так как постоян
ные специализированные женские бригады обладали способностью собирать
более высокие урожаи). Когда во второй половине 1930х іт. на Юге России
широко распространилась такая организационная форма, как звенья, то мно
гие из них стали женскими, особенно в огородничестве, табаководстве, хлоп
ководстве и т. п. Впрочем, специализированная звеньевая организация рабо
ты нередко нарушалась администрацией коллективных хозяйств, перебрасы
вавшей колхозниц из одного звена, занятого в определенной отрасли хозяй
ства, в другие звенья, на совершенно другие работы. Все это препятствовало
специализации женского труда, в которой специалисты в 1930х гг. обосно
ванно видели средство увеличения эффективности трудоусилнй колхозниц и
важное условие повышения оплаты их производственной деятельности.
По сравнению с рядовыми колхозницами, более высокое положение в
колхозной иерархии на Юге России занимали передовики производства
15
ударницы и стахановки. Основное различие между ударницами и стаханов
ками заключалось в том, что вторые превосходили первых своим трудовым
энтузиазмом и, в еще больших размерах, перевыполняли нормы выработки
на производстве и собирали еще более высокие урожаи. Так, летом 1934 г. в
молодежной бригаде колхоза им. Магницкого АзовоЧерноморского края
ударниками считали колхозников, перевыполнявших нормы выработки на
20 %. А колхозница Нина Билиминка из сельхозартели им. Политбюро Ла
бинского района того же края в 1937 г. перевыполняла норму по прополке
озимых в два раза, за что была причислена к когорте стахановцев.
Теоретически за свой тяжелый труд ударницы и стахановки должны были
получать более высокое вознаграждение и питаться в процессе работы по уси
ленным нормам («котел ударника», «стол ударника»). Однако далеко не все
колхозы Дона, Кубани и Ставрополья в 1930х гг. имели необходимые средства
для достойного вознаграждения передовиков производства. Кроме того, удар
ницы и стахановки, которых сталинский режим использовал как средство воз
действия на остальных колхозников с целью усиления их трудовой активности,
нередко становились объектом негативной реакции односельчан насмешек,
общественного отчуждения, избиений и даже убийств. Все это существенно за
трудняло расширение рядов передовиков колхозного производства.
В то же время, несмотря на недостаточно высокую оплату труда и не
приязнь односельчан, колхозницы, ударницы и стахановки, имели шанс
повысить свой социальный статус, иной раз весьма значительно. Вопервых,
передовики производства входили в состав так называемого «актива», из пред
ставителей которого рекрутировались кадры административноуправленческого
аппарата коллективных хозяйств. Вовторых, из массы рядовых колхозниц
ударница (особенно стахановка) могла подняться до уровня членов высших
органов государственной власти, обрести широкую известность не только в
СССР, но даже за его пределами. В частности, кубанская трактористка
стахановка Паша Ковардак в 1937 г. стала членом Верховного Совета СССР.
Ступенькой выше рядовых колхозниц, а нередко и выше ударниц, в колхо
зах Юга России 1930х гг. располагались специалисты (механизаторы, бухгал
теры, счетоводы, заведующие хатамилабораториями, и пр.). Необходимо, впро
чем, отметить, что женщиныспециалисты, работавшие непосредственно на
производстве (например, механизаторы), хотя и составляли особую группу сре
ди колхозниц, но радикально от них не отличались. Зато женщиныбухгалтеры,
16
счетоводы и подобные им входили в состав администрации (или были близки к
ней) и поэтому занимали в колхозах позиции, не сравнимые с положением ни ря
довых колхозниц, ни специалистовпроизводственников. Однако представлен
ность женщин среди лиц указанных профессий была минимальна. Так, в 1939 г.
на Всесоюзных заочных курсах из 2 300 курсантов, обучавшихся премудро
стям колхозной бухгалтерии, насчитывалось всего лишь 275 колхозниц.
Те же тенденции отличали и корпорацию колхозных управленцев. Хотя
женщины составляли примерно 60 % трудовых ресурсов южнороссийских
колхозов, их доля в составе руководящих колхозных кадров была далеко не
пропорциональна удельному весу среди рядовых колхозников. Особенно не
значительным было представительство женщин в высшем звене колхозных
управленцев: среди председателей и членов правлений коллективных хо
зяйств, ревизионных комиссий. Чаще всего женщины занимали средние и
низшие уровни в иерархии колхозных администраторов, становясь бригади
рами, заведующими животноводческими фермами, звеньевыми, и т. п. К осе
ни 1931 г. в колхозах 51 района СевероКавказского края женщины составляли
лишь 7,9 % председательского корпуса, 19,5 % членов колхозных правлений,
18.7 % членов ревизионных комиссий, 60,2 % заведующих молочнотоварными
фермами. В 1940 г. в Ростовской области среди 8 622 председателей колхо
зов, заведующих животноводческими фермами, бухгалтеров и счетоводов
было только 789 женщин, или 9,1 %. В конце 1930х гг. в Орджоникидзев
ском крае насчитывалось больше тысячи женщинбригадиров и около пяти
тысяч их помощников (хотя в среднем на каждый колхоз приходилось менее
одной женщиныбригадира и немногим более трех помощниц бригадира).
Можно утверждать, что сталинская модернизация аграрного производства,
выразившаяся в сплошной форсированной коллективизации, означала для сель
ских женщин и Юга России, и всей страны значительное повышение трудовых
затрат и расширение сфер приложения трудоусилий. Мехагазация же сельского
хозяйства, способная облегчить труд крестьян, хотя и осуществлялась в
1930х гг., но ее уровень даже к исходу десятилетия не был достаточно высок. В
то же время значительного вовлечения рядовых колхозниц в административно
управленческий аппарат коллективных хозяйств не произошло.
Сложившаяся ситуация (которую можно характеризовать как дискримина
цию по половой принадлежности), на наш взгляд, объяснялась в первую оче
редь стойкими патриархальными стереотипами сельских сообществ Юга Рос
17
сии (особенно национальных регионов Северного Кавказа). В силу своей уко
рененности в крестьянском сознании эти традиции не могли быть не только
преодолены, но даже скольнибудь существенно поколеблены сплошной кол
лективизацией, несмотря на весь ее радикализм. Хотя крестьяне и казаки при
знавали и даже приветствовали важную роль женщин в производстве или со
противлении властям, они не были готовы допустить их на руководящие долж
ности, особенно относящиеся к высшим звеньям колхозной иерархии. Причем,
антифеминистскую позицию рядовых членов колхозов чаще всего разделяли
представители органов власти на Юге России, от районного начальства до крае
вого руководства. Иначе невозможно объяснить, почему вакантные должности
председателей колхозов, комплектовавшиеся с ведома партийносоветских вла
стей, с завидным постоянством заполнялись почти исключительно мужчинами.
Во второй главе «Развитие социальнопроизводственного потенциала
женшшіколхозннц в условиях колхозного строительства», состоящей из
четырех параграфов, освещаются такие вопросы, как факторы трудовой ак
тивности и особенности производственной деятельности женщин в коллек
тивных хозяйствах, общественная активность крестьянок и колхозниц Юга
России, а также тендерная специфика крестьянского протеста форсированной
коллективизации и негативным компонентам колхозной системы.
Партийносоветское руководство, стремясь реализовать масштабные пла
ны индустриализации и коллективизации, не последнюю роль отводило в этом
сельским женщинам. Колхозницы рассматривались властью как важнейшая
тендерная группа коллективизированной деревни, способная обеспечить про
ведение сельхозработ и заменить в аграрном секторе экономики мужчин, ко
торые в массовом порядке направлялись на создание советской индустрии; не
случайно Сталин утверждал, что «женщины в колхозах большая сила».
Стремясь к максимальному вовлечению женщин в колхозное производст
во, представители власти пытались устранить все препятствия этому. Особое
внимание уделялось развитию сельских культурнобытовых учреждений, на
которые возлагалась задача освободить женщину от домашних забот, препят
ствующих ей трудиться в колхозах. Именно в ходе «колхозного строительст
ва» численность культурнобытовых заведений (детских садоз, яслей, площа
док, общественных столовых, бань, прачечных), уже появившихся в деревне
на протяжении 1920х гг., резко возросла. Так, в 1940 г. в 1 886 коллективных
хозяйствах Ростовской области насчитывалось в общей сложности 2 966 сезон
18
ных и постоянных детских садов, яслей и площадок, могущих вместить на пе
риод сельхозработ минимум 102,8 тыс. детей разного возраста.
Помимо семейнобытовых забот, существовал еще целый ряд факторов,
способных оказать как стимулирующее, так и, напротив, блокирующее воз
действие на процесс вовлечения женщин в колхозное производство. Это такие
факторы, как: отношение представителей власти (особенно колхозных управ
ленцев) к женщинамколхозницам; реакция сельского социума, в том числе и
самих колхозниц, на попытки властей усилить их значение в аграрном секторе
(желание или нежелание женщин участвовать в общественном производстве,
отношение к этому мужей, и пр.); принципы и размеры оплаты труда в колхо
зах; роль ЛПХ в жизнеобеспечении семей колхозников.
На всем протяжении 1930х гг. (как, впрочем, и в 1920х гг.) органы власти
вели бескомпромиссную борьбу с патриархальнопренебрежительным отноше
нием к женщинам вообще и с использованием женского труда в ряде считав
шихся «мужскими» отраслей аграрного производства, в частности (что было
характерно для казачьих колхозов Дона, Кубани и Терека, не говоря уже о на
циональных регионах Северного Кавказа). В определенной степени усилия вла
стей, а также сельских активистов и активисток дали свои плоды. Тем более,
что многие колхозницы сами стремились путем активного участия в производ
стве или освоения престижных сельских профессий (например, профессий
тракториста или комбайнера) обрести материальную независимость и выйти из
под плотной мужской опеки. Однако низкий уровень вознаграждения за труд в
колхозах на всем протяжении 1930х гг. оставался неустранимым фактором, за
труднявшим участие женщин в общественных работах и серьезно снижавшим
женскую трудовую активность. Большинство коллективных хозяйств Юга Рос
сии не могло обеспечить своим членам достойного вознаграждения за труд, и
поэтому колхозники возлагали основные надежды на свои личные подсобные
хозяйства (ЛПХ), в которых преимущественно были заняты именно женщины.
Даже в конце 1930х гг., несмотря на заметное улучшение условий жизни в
коллективизированной деревне Дона, Кубани и Ставрополья вследствие орга
низационнохозяйственного укрепления коллективных хозяйств, женщины на
много чаще, чем мужчины, уклонялись от участия в общественном производст
ве, предпочитая колхозным полям свои ЛПХ. Так, в 1940 г. на Кубани не выра
ботали ни одного трудодня 11,9 % колхозниц (и только 2,3 % колхозников), на
Ставрополье 15,5 % и 2,7 % соответственно. Все же, если рассматривать си
19
туацню с факторами трудовой активности женщинколхозниц Юга России в
целом, то следует признать, что к исходу рассматриваемого десятилетия, по
сравнению с его началом, негативное воздействие перечисленных факторов бы
ло минимизировано, а степень вовлеченности колхозниц в общественное про
изводство и их трудовая активность возросли.
Говоря об особенностях производственной деятельности колхозниц, сле
дует отметить, что в коллективных хозяйствах Юга России, как и в доколхоз
ной деревне, на женщинах держались целые отрасли хозяйства (огородничест
во, птицеводство, молочное животноводство, свиноводство, и т.д.), а также
множество производственных операций в других отраслях (например, пропол
ка, сноповязание, скирдование, и т.п. в полеводстве). В то же время в ходе
«колхозного строительства» произошла модернизация женского труда в сель
ском хозяйстве, что выразилось, прежде всего, в существенном расширении
сфер приложения трудоусилий женщинколхозниц. На протяжении 1930х гг.
женщины активно вовлекались в новые отрасли сельского хозяйства и новые
сферы занятости на селе, которые были обязаны своим возникновением и раз
витием «колхозному строительству», в сферу механизации (трактористки,
комбайнерки), в опытноисследовательские учреждения (в частности, кол
хозные хатылаборатории), в культурнобытовые учреждения (заведующие и
работницы детских садов, яслей, площадок, сельских амбулаторий, библио
тек, и т.п.). Модернизация женского труда коснулась и вполне традиционных
сфер занятости в аграрном секторе, нарушая сложившиеся стереотипы: в ча
стности, заметно возросла роль колхозниц в коневодстве, которое рассматри
валось на Юге России (особенно в национальных регионах Северного Кавка
за) как типично мужская сфера занятости.
Однако необходимо подчеркнуть, что под влиянием объективных об
стоятельств попытки коллективизаторов подвергнуть аграрное производство
радикальной феминизации не достигли успеха. В частности, несмотря даже
на развернутую в конце 1930х гг. широкомасштабную кампанию «женщины
на трактор!», колхозницы составляли весьма небольшую часть механиза
торских кадров: в Орджоникидзевском крае насчитывалось около 600 жен
щинтрактористок, в Ростовской области около 2 тыс., что не шло ни в ка
кое сравнение с тысячами механизаторовмужчин. Причем в данном случае
сказывалось не только скептическое отношение руководства колхозов и МТС
к женщинамтрактористам, комбайнерам, и т.п. Сами женщины зачастую не
20
стремились в ряды механизаторов изза неудовлетворительных материально
бытовых условий, характерных для данных профессий, а также изза физиче
ских нагрузок, явно чрезмерных для женского организма. Незначительное
количество женщин, овладевших в колхозах и МТС «мужскими» специально
стями, позволяет утверждать, что сферы приложения трудоусилий колхозниц
Юга России в 1930х гг. оставались все же в основном традиционными.
Женщины южнороссийских сел и станиц периода «колхозного строи
тельства» играли важную роль не только в аграрном производстве, но и в
сфере общественной деятельности. Значительная часть крестьянок и казачек
Юга России более или менее активно поддержала полигаку коллективизации,
видя в ней единственное спасение от вечной нужды. Сталинский режим в пол
ной мере использовал проколхозную активность сельских женщин для быст
рейшего осуществления коллективизации, укрепления колхозов, а также для
борьбы с оппозицией. С учетом того, кшдае именно задачи ставились перед
сельскими активистками в рамках определенного периода времени, можно раз
делить их общественную деятельность на ряд этапов: 1) конец 1920х гг. на
чало 1933 г. («этап содействия коллективизации», или, иначе, «социальнопо
литический этап»); 2) начало 1933 г. конец 1936 г. («этап закрепления ре
зультатов коллективизации», или «социальноэкономический этап»); 3) 1937 г.
начало 1940х гг. («хозяйственнополитический этап»).
В конце 1920х начале 1930х гг. представители власти организовывали
разнообразные женские совещания, конференции, съезды, на которых женщи
намсторонницам колхозов предоставлялась роль бескорыстных агитаторов за
«колхозное строительство». Тем самым, сельские активистки вносили свой
посильный вклад в формирование позитивного общественного мнения по от
ношению к колхозам и содействовали скорейшему и беспрепятственному осу
ществлению коллективизации. После того, как в начале 1933 г. Сталин объя
вил о завершении форсированной коллективизации, общественная деятель
ность колхозницактивисток была переориеширована на организационнохо
зяйственное укрепление колхозов. С этой целью женщины участвовали в раз
личных акциях, направленных на укрепление трудовой дисциплины, выпол
нение колхозами «государственных обязательств», и т.п. Наконец, с 1937 г.,
наряду с борьбой за организационнохозяйственное укрепление коллективных
хозяйств, перед колхозницамиактивистками была поставлена задача содейст
вия кампаниям по борьбе с «врагами народа» (что выражалось в публичной
21
поддержке и одобрении суровых правительственных мер по отношению к
этим «врагам»). Хотя на протяжении двух первых этапов сельские женщины
также всемерно привлекались к кампаниям по борьбе с разного рода «врага
ми» «колхозного строительства» (будь то «кулаки», «вредители», «рвачи» и
пр.), именно в рамках іретьего из указанных нами этапов сталинский режим в
наибольшей мере использовал потенциал женщин колхозной деревни для
одобрения осуществляемых им широкомасштабных репрессий.
Однако далеко не все крестьянки и казачки Юга России поддержали поли
тику коллективизации. Не меньшая, а то и большая, часть сельских женщин
Дона, Кубани и Ставрополья решительно воспротивилась попьпкам сталинско
го режима коллективизировать деревню и тем самым «железной рукой загнать
человечество (в данном случае российское крестьянство) к счастью». Зачас
тую женщины ифали намного более активную роль, чем мужчины, в акциях
протеста против коллективизации, «раскулачивания», хлебозаготовок, закрытия
церквей, и пр., так что в период «колхозного строительства» получил широкое
распространение такой тендерный феномен, как «бабьи бунты». В целом по
СССР волнения и бунты, большинством участников которых были женщины,
составляли в первом полугодии 1930 г. 32% от общего количества массовых
крестьянских акций протеста, во втором полугодии уже 40 %. Все 56 массо
вых крестьянских выступлений против коллективизации и негативных компо
нентов колхозной системы, произошедшие в СевероКавказском крае с октября
1931 г. по март 1932 г., были преимущественно женскими.
Столь активная отрицательная реакция крестьянок на коллективизацию
была обусловлена не только определенной мягкостью советского уголовного
законодательства к сельским женщинам или снижением протестного потенциа
ла мужской части населения деревни в результате властного террора. Женская
часть сельского социума во все времена играла заметную роль в сопрогивлении
любым попыткам извне поколебать размеренный ход деревенской жизни и раз
рушить домашний очаг (о чем, например, писал еще во второй половине XIX в.
такой прекрасный знаток российской деревни, как А,Н. Энгельгардт). По суще
ству, «бабьи бунты» против коллективизации являлись проявлением в новых
исторических условиях крестьянских тендерных традиций.
Как и крестьянское протестное движение в целом, активные формы сопро
тивления сельских женщин Юга России «колхозному строительству» посте
пенно сошли на нет в 1933 1934 тт., в результате репрессий, голопомора, а
22
также организационнохозяйственного укрепления коллективных хозяйств. На
протяжении последующих лет протест сельских женщин против негативных
компонентен и характеристик колхозной системы выражался в пассивных фор
мах, преимущественно в уклонении от участия в общественном производстве.
По мере укрепления колхозов (которые с наибольшей полнотой демонстриро
вали свои достоинства к исходу 1930х гг.) позиция сельского населения, в том
числе и женщин, по отношению к ним все более и более смягчалась.
Третья глава «Повседневность и ментальность жешцнныколхоз
ннцы: соотношение традиции и модерна», включающая в себя три пара
графа, посвящена анализу трансформаций, произошедших на протяжении
1930х гг. в системе тендерных ролей коллективизированной деревни Юга
России, в повседневной жизни и ментальное™ женщинколхозниц.
В сфере повседневности и ментальности женщинколхозниц Юга России
1930х гг. было явно заметно сочетание традиций и новаций. При этом, как
нам представляется, традиции преобладали над новациями, несмотря на весь
массив изменений, произошедших в повседневной жизни и коллективной
психологии сельских женщин в ходе «колхозного строительства». Данное
обстоятельство являлось прямым следствием коллективизации, которая в си
лу своей ускоренности не могла существенно поколебать, а уж тем более, ко
ренным образом трансформировать, ни систему тендерных взаимоотношений
в деревне, ни сферу повседневности или менталитет крестьянок и казачек
Дона, Кубани, Ставрополья и Терека.
В доколхозной деревне сельские женщины играли традиционно ведущую
роль в домашнем хозяйстве, выполняя массу обязанностей (уборка жилища,
приготовление пиши, присмотр за детьми, работа на огороде, уход за скотиной
и птицей, и пр., и пр.). Домашнее хозяйство, получившее наименование личного
подсобного хозяйства, оставалось женским уделом и в коллективизированной
деревне. Причиной этого являлась не только неготовность сельского сообщест
ва признать «мужские» и «женские» сферы занятости равноценными, но и осо
бенности колхозной системы. Низкая оплата труда в коллективных хозяйствах,
производившаяся на всем протяжении 1930х гг. по остаточному принципу (то
есть на трудодни колхозники получали лишь минимум средсгв, остававшихся в
колхозах после выполнения госпоставок и других заданий) вела к тому, что ос
новным источником средств для крестьянских семей оставались ЛПХ. Учиты
вая же, что ЛПХ держались в основном на женских плечах, можно утверждать,
23
что женщиныколхозницы Юга России в 1930х гг., по существу, выступали га
рантом продовольственной стабильности, причем не только для своих семей, но
и всего населения региона: ведь личные подсобные хозяйства успешно конку
рировали с колхозами в производстве картофеля, овощей, мяса, молока и др.
продуктов, поставляя часть произведенной продукции на рынок. Однако устой
чивость женской роли «домашней хозяйки» в определенной степени препятст
вовала тендерному выравниванию на селе.
Трансформации в системе тендерных ролей южнороссийской деревни бы
ли заметны еще в 1920х гг., когда советская власть пыталась донести до созна
ния крестьянства и провести в жизнь свои постулаты о равноправии женщин и
мужчин. В период же «колхозного строительства» 1930х гг. эти трансформа
ции неизмеримо усилились и ускорились. Основной их вектор был направлен в
сторону тендерного эгалитаризма, достижения равенства полов. Правда, зачас
тую это равенство понималось весьма своеобразно: например, большевики
стремились достичь равенства в труде, усиленно вовлекая женщин даже в те
отрасли производства, которые были им противопоказаны изза неблагоприят
ных условий деятельности (как в случае со сферой механизации).
На протяжении 1930х гг., благодаря совокупным усилиям властей и са
мих крестьянок и казачек Юга России, удалось достичь определенного вы
равнивания тендерного статуса сельских женщин и мужчин, ослабления же
стко патриархальной модели устройства деревенской жизни. Прежде всего,
этому способствовали позитивные сдвиги в социальноэкономической струк
туре коллективизированной деревни. Уже в начале коллективизации пред
ставители власти сделали все возможное, чтобы ликвидировать неравенство
в оплате труда по половозрастному признаку, когда за один и тот же объем
работы мужчины получали более высокое жалованье, а женщины и подрост
ки сниженное. В результате разделения и специализации труда в коллек
тивных хозяйствах, а также в результате предоставленной возможности при
обрести востребованные и относительно высокооплачиваемые профессии
женщины могли обеспечить себе материальную независимость, которая есте
ственным образом превращалась в независимость от мужа или отца. Одино
кие или овдовевшие колхозницы могли надеяться на получение помощи от
коллективного хозяйства, что также повышало их тендерный статус и мини
мизировало зависимость от мужчин.
24
Тендерному выравниванию способствовало и активное привлечение кре
стьянок и казачек к общественной, общественнополитической, администра
тивной деятельности, к оборонноспортивной работе. Многие колхозницы ста
новились делегатами различных конференций, слетов, съездон, членами сель
ских советов, депутатами исполкомов различного уровня и Верховного Совета
СССР, и т.п. Немало сельских женщин и девушек занимались в конноспор
тивных клубах (клубы «ворошиловских кавалеристов») и кружках Осоавиахи
ма, где они учились верховой езде, снайперской стрельбе, штыковому бою и
владению клинковым оружием, прыжкам с парашютом, и т.д. Так, благодаря
участию в конноспортивных кружках, в АзовоЧерноморском крае получила
известность молодая колхозница Вера Куркина, в СевероКавказском крае
Билл Мисостишхова. Тем самым подчеркивалась важная роль женщин в жизни
страны, тот факт, что они вполне равны мужчинам и в деле управления госу
дарством, и в деле защиты своей Родины. В ходе трансформации системы тен
дерных ролей в советской коллективизированной деревне 1930х гг. (в том
числе в колхозных селах и станицах Юга России) сформировалась генерация
«новых женщин», считавших себя вполне равными мужчинам и стремив
шихся выйти за рамки традиционных женских ролей, таких, как «жена» (в
худшем варианте «служанка»), «мать», «хозяйка домашнего очага». Эти
настроения были прекрасно отражены в 1931 г. в плакате Г. Шегаля с бро
ской надписью: «Долой кухонное рабство! Даешь новый быт!».
С другой стороны, трансформации системы тендерных взаимоотноше
ний в 1930х гг. носили поверхностный характер, что было обусловлено ус
коренностью коллективизации, неспособной существенно поколебать скла
дывавшийся веками уклад сельской жизни и, следовательно, патриархальные
стереотипы южнороссийской деревни (особенно эти стереотипы были силь
ны на Северном Кавказе). О том, что сельское сообщество не готово было
признать женщину равной мужчине, свидетельствовала непропорционально
низкая представленность колхозниц в органах управления коллективными
хозяйствами (хотя против равенства в труде, а тем более лидирования жен
щин в сфере трудовых отношений, сельские мужчины, кажется, ничего не
имели). Да и незамужняя женщина считалась в колхозной деревне, так же,
как и в доколхозной, как бы неполноценной, не заслуживающей уважения
это тоже являлось свидетельством сохранения патриархальных стереотипов.
25
Сохранению традиционной расстановки тендерных ролей (и, в конечном
счете, неравноправия по половому признаку) способствовала и специфика
колхозной системы. Прежде всего, коллективизация, по существу, преврати
ла российских крестьян в неполноправную социальную группу советского
государства (своеобразных крепостных). Колхозники находились под посто
янным контролем местных властей и администрации коллективных хозяйств,
а так называемая «колхозная демократия» в подавляющем большинстве слу
чаев оказывалась не более чем мифом. В этих условиях сложно было ожи
дать какоголибо освобождения женщин, поскольку и колхозники, и колхоз
ницы находились в одинаковой зависимости от сталинского режима.
Говоря о ментальное™ женщинколхозшщ Юга России в 1930х гг., следу
ет отметить факт сохранения ее базисных компонентов, таких, как осознание
себя матерью и хранительницей домашнего очага. В некоторой степени со
хранению указанных компонентов ментальное™ способствовали устойчи
вость патриархальных традиций крестьянства (когда незамужняя женщина не
могла рассчитывать на уважение сельского социума), важная роль ЛПХ, а
также и целенаправленная политика властей, обеспокоенных негативными
демографическими процессами в СССР и стремивцгихся поэтому укрепить
престиж семьи и материнства с целью стимулирования рождаемости. Не
подверглась значимому разрушению и такая характерная черта коллективной
психологии сельских женщин Юга России, как религиозность.
В сфере позеедневности сельских женщин Дона, Кубани и Ставрополья
1930х гг. сочетание традиций и новаций (при доминировании первых над вто
рыми) проявлялось особенно наглядно. Под влиянием городской моды и боль
шевистских идеологем в повседневную жизнь южнороссийской деревни про
никали определенные новации, что находило выражение в костюме колхозниц
(городские платья, прически, «комсомольский стиль» красные косынки, блуз
ки, и пр.), в меню колхозных семей, в том, что у крестьянок появилась возмож
ность проводить досуг в клубах, домах культуры, избахчитпьнях. Вместе с
тем, эти и другие новации в повседневной жизни женщинколхозниц Юга
России в 1930х гг. носили частный характер. Ускоренность коллективизации
и политика сталинского режима, нацеленная на снабжение города за счет де
ревни (вследствие чего крестьяне были вынуждены зачастую заниматься са
мообеспечением), вели к тому, что внешний вид и интерьер сельских домов
на Юге России оставались традициошшми, как и костюм колхозниц.
26
В заключение подведены итоги исследования, обобщены авторские су
ждения и выводы, основными из которых являются следующие.
Коллективизация, осуществленная в кратчайшие сроки, не пользовалась
поддержкой значительной части крестьянства и не могла существенно изменить
целый ряд сельских институтов и традиций, складывавшихся веками. К тому же
крестьяне и крестьянки, не являлись пассивными субъектами аграрных преоб
разований большевиков, но активно корректировали их курс: либо протестуя
против самых непопулярных на селе форм и методов коллективизации, либо,
в союзе с властью, предлагая наиболее приемлемые пути решения возникав
ших проблем. Все это предопределило многомерность и неоднозначность изме
нений, произошедших в жизнедеятельности и ментальности сельских женщин
Дона, Кубани и Ставрополья в процессе «колхозного строительства».
Еще более усилив и без того существенные гендерные диспропорции в се
лах и станицах Юга России, коллективизация привела к феминизации аграрного
производства. Однако в производственной сфере полного тендерного равенства
достигнуто не было. Сельские женщины в большинстве своем превратились в
рядовых колхозниц, занятых тяжельш ручным трудом или не менее тяжелой
работой на тех или иных сельхозмашинах (тракторах, комбайнах, и т.д.). На
против, доля женщин в составе колхозных специалистов или административно
управленческом аппарате коллективных хозяйств была непропорционально ма
ла, по сравнению с их общей численностью в колхозах.
На всем протяжении 1930х гг. представители власти стремились к мак
симально полному вовлечению колхозниц в общественное производство, для
чего в колхозах создавались культурнобытовые учреждения, велась борьба с
патриархальными стереотипами, предпринимались меры для ограничения
занятости женщин в ЛПХ. Однако устойчивость сельских традиций и специ
фика колхозной системы, основанной на отчуждении работников от средств
производства и произведенной продукции, способствовали тому, что даже к
исходу рассматриваемого десятилетия женщины в меньшей мере, чем муж
чины, были заняты в колхозах Неверно было бы утверждать, что занятость
сельских женщин 1930х гг. в сфере колхозного производства являлась ми
нимальной (точнее, она была сезонной: трудовременные затраты возрастали
летом и снижались с осени). Но все же уделом колхозницы, как прежде кре
стьянки, оставалось домашнее (личное подсобное) хозяйство: здесь женщины
тратили больше труда и времени, чем в колхозе.
27
Коллективизация разделила крестьянок и казачек Юга России на сто
ронниц и противниц данной политики. Сельские активистки, видя в колхозах
мощное средство улучшения своего положения и положения всего крестьян
ства, стремились содействовать «колхозному строительству», созданию и ук
реплению коллективных хозяйств. Но значительная часть женского населе
ния южнороссийской деревни решительно выступила против коллективиза
ции, все более и более оттесняя при этом мужчин на второй план.
В сфере повседневности и ментальности сельских женщин Юга России, а
также в области взаимоотношения полов в деревне на протяжении 1930х гг.
радикальных изменений не произошло, вследствие ускоренности коллективи
зации и воздействия негативных компонентов колхозной системы. Повседнев
ная жизнь и менталитет колхозниц Дона, Кубани и Ставрополья, равно как их
позиции по сравнению с мужчинами, оставались по большей части традицион
ными, а наблюдавшиеся новации носили, как правило, частный характер.
Публикации по теме исследования:
1. Гадщкая М.А. Детские дошкольные учреждений как фактор роста за
нятости женщинколхозниц в 1930х годах // Известия Российского государ
ственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 33 (73). Ч. I.
(Общественные и гуманитарные науки): Научный журнал. СПб., 2008. С,
135 140. (0,5 п.л.).
2. Гадщкая М.А. Эволюция тендерного статуса сельских женщин в кол
лективизированной деревне Юга России в 1930х годах // Известия Россий
ского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
№ 33 (73). Ч. 1. (Общественные и гуманитарные науки): Научный журнал.
СПб., 2008. С. 140 143. (0,32 п.л.).
3. Гадщкая М.А., Скорик А.П. К вопросу о динамике тендерного состава
коллективных хозяйств Юга России в 1930х гг. // Страницы истории Юга Рос
сии (XIX XX вв.). Сборник статей преподавателей и студентов ЮРГТУ(НПИ).
Новочеркасск, 2008. С. 14 21. Рус. Деп. в ИНИОН РАН от 30.06.2008 г.
№ 60588 (0,5 п.л.).
4. Гадщкая М.А. Факторы женской трудовой активности в колхозах Юга
России 1930х гг. // Девятые Всероссийские научные чтения по актуальным
проблемам социальной истории и социальной работы. Тез. докл. и сообщ. на
уч.теор. конф., Новочеркасск, 15 16 мая 2008 г. Новочеркасск; Ростов н/Д.,
2008. С. 45. (0,06 пл.).
Гадицкяя Марина Александровна
СЕЛЬСКИЕ ЖЕНЩИНЫ В УСЛОВИЯХ
КОЛХОЗНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
В КОНЦЕ 1920х НАЧАЛЕ 1940х гг.
(НА МАТЕРИАЛАХ ДОНА, КУБАНИ И СТАВРОПОЛЬЯ)
Подписано в печать 02.10.2008.
Формат 60x84 '/it Бумага офсетная. Ризография.
Усл. печ. л. 1,75. Уч.изд л. 1,66. Тираж 120 экз. Заказ 908
Издательство ЮРГТУ (НПИ)
346428, г. Новочеркасск, ул. Просвещения, 132