Орёл

Издатель Светлана Зенина2011

Донские тетради

Пётр Козин

Новеллы, поэма

ББК 84(2р)6 К80

Козин П. Д.Донские тетради. Новеллы, поэма / П. Д. Козин. — Орёл :

С. В. Зенина, 2011. — 288 с. : ил.

«Донские тетради» — тринадцатая книга орловского прозаика и поэта Петра Козина. Выпускник факультетов: журналистики (1967) и исторического (1968) Ростовского на Дону государствен-ного университета, ныне ЮФУ, он посвящает её друзьям юности, «лицейским товарищам» и всем донским казакам, с которыми общался в течение семи лет жизни в Ростове.

Новеллы и поэма, вошедшие в «Донские тетради» написаны на материале, навеянном визитом автора на Дон летом 2010 года. В своих ярких и образных записках автор передает многогранную атмосферу сегодняшнего бытия, непременно увязывая его с днями минувшими, с богатой историей древнего и славного казачьего края. Много страниц книги посвящены жизни и творчеству вели-кого сына Дона — Михаилу Шолохову.

ББК 84(2р)6

К80

© П. Д. Козин, 2011© Издатель Зенина С. В., 2011

Фотоиллюстрации: К. Жижин, А. Борисов

Вере и Александру Борисовым, Константину Жижину, Николаю Бовдурцу;

казакам и казачкам Дона посвящает автор

* * *Как ты батюшка, славный Тихий Дон,Ты кормилец наш Дон Иванович:Про тебя лежит слава добрая,Слава добрая, речь хорошая.

Как бывало ты все быстёр бежишь,Ты быстёр бежишь все чистёхонек,А теперь ты, кормилец,Всё мутён течешь,Помутился ты, Дон,Сверху донизу.

(из народной казачьей песни)

Тихий Дон

�

5

«ДОНСКИЕ ТЕТРАДИ» ПЕТРА КОЗИНА(Взгляд редактора)

Трудное дело — писать преди-словие к книге своего друга... С одной стороны, есть опасность

скатиться к захваливанию по дружбе, а с другой — к критиканству, к копа-нию по мелочам с позиции: навер-ное, — это явное нарушение законов литературного жанра.…И трудность эта не только в том, что мы с Петром Дмитриевичем Козиным знакомы 40 лет, а совсем в другом: он гармонич-но сочетает в себе три различные по направленности ипостаси: историк, поэт и журналист, что присуще дале-ко не многому числу лиц, причастных к литературному творчеству.

Писатель и поэт творят, используя обобщенные категории, избегая фото-графичности в поиске, прежде всего некоей тональности, филосо-фичности главной мысли своего произведения. Журналист же не может обходиться без «фотографичности», ибо в точности, фак-тографической четкости — суть его творчества. И когда я читаю творения Петра это чувство «раздвоенности» (с позиции рецен-зента) не покидает ни на минуту.

Однако, может быть, в этом-то и прелесть его творчества: книги Козина не убаюкивают обилием частностей, монотон-ностью, они, как пружина в часах, постоянно подталкивающая стрелки вперед, способствуют восприятию его прозы и поэзии на одном дыхании…

Жизнь П. Д. Козина типична для человека, рожденного в ли-холетье войны с фашистами. Это характерная судьба русского че-ловека 40-х годов XX века, выросшего на нехватках и недостатках во всех сферах жизни, на постоянных самоограничениях. Именно

Профессор РАЕ К. С. Жижин

6

поэтому, почти всегда истинная жизнь литератора Козина про-ходила, как бы в тени, никогда о себе не заявляя громко. И в то же время каждое её мгновение зримо присутствует в слове писа-тельском. Каждая фраза, даже каждое слово у Козина, как в прозе, и стихах, несет большую смысловую нагрузку... В произведениях его нет назиданий, нет и намека выступить в роли оракула, хотя с житейских позиций ему есть, что сказать о многом. Изюминка его творчества — родственное, целомудренное внимание ко всему, с чем Петр сталкивается: и к человеку, и к миру природы.

Всему тому, что в совокупности и составляет красоту жизни, которую необходимо отстаивать, борясь со злом в любых его прояв-лениях. В творчестве моего друга читатель в обилии встречает знако-мые приметы народного творчества, начиная от сказочного пейзажа, разговоров птиц, животных и кончая счастливой развязкой с побе-дой добра над злом. И в то же время — это оригинальное, без под-ражаний, по своей сути повествование, которое практически всегда расширяет наши знания о жизни. Читая книги Козина, понимаешь, что он описывает природу своего края не только от недостатка соци-альных тем, но, как истинный, даже истовый (!). любитель природы. Сколько километров исхожено Петром по случаю «грибной охоты» зна-ет только он сам, да, может быть, еще его верная жена Валентина...

И, что характерно, — он непроизвольно заставляет и тебя, чита-теля его произведений, думать, что, входя в лес, ты должен понимать, что лес не только для отдыха предназначен; что жизнь приро-ды течет по своим мудрым глу-бинным законам. Для рыбы нуж-на чистая вода — будем охранять наши водоемы. В лесах, степях, горах разные ценные животные — будем охранять наши леса, сте-пи, горы. Рыбе — вода, птице — воздух, зверю — лес, степи и горы. Человеку же нужна — Родина. И охранять природу — значит охра-нять Родину.

7

«Донские тетради» Петра Козина, по поводу которых я и пишу эти строки, для неискушенного читателя — это, вроде «ка-валерийского наскока» на Донской край летом 2010 года. Безу-словно, за те считанные дни, что он пробыл в Ростове-на-Дону и в Придонье, мало, что можно было увидеть и услышать. Но, во-первых, его приезды на Дон регулярны, во-вторых, Петр, далеко не сиюминутный визитер: он достаточно долго жил, работал и одновременно учился в Ростове, а посему, даже по крупицам этих визитов, воплотившихся наконец-то в его очерки, вырисовыва-ется своеобычная козинская технология оценки тех обновлений, которые у нас идут постоянно. Жизнь-то на месте не стоит, к при-меру: был у нас вчера один губернатор, а сейчас — другой! И то, что было вчера, уже сегодня совершенно по-иному выглядит не только для приезжих, но и для самих жителей Ростова и Ростов-ской области.

Верхнедонье, куда Петр этим летом отправился на яхте еще с одним своим старым ростовским другом казачьим есаулом Алек-сандром, сегодня значительно «приосанилось», так как рыночные

П. Д. Козин на яхте «Дружба»

8

отношения стимулируют дончан показать товар лицом, благо пре-лестей у Донского края предостаточно. В сравнении с буйством красок средней полосы России природа Дона, безусловно, в чем-то проигрывает. И, тем не менее, при умелом подходе к делу дон-чане могли бы, как, впрочем, и жители других регионов России, дать фору многим зарубежным заказникам и курортам.

Достаточно сказать, что в донские реки и речушки из под-земных источников стекают совершенно бесхозно миллионы ку-бометров минеральной воды разного лечебного состава. Многие эти минеральные воды могут смело соперничать с таковыми не только на Северном Кавказе, Закавказье, но Украины, Австрии, Болгарии, Чехии. К примеру, только один природный подземный водоисточник Аксайского района сегодня выдает «на гора» тонны минеральной воды, которая на Российских и массе зарубежных выставок завоевала серебряные и золотые медали и сертификаты качества.

Вот, фрагментарно, прелести Донского края, чем могут по праву гордиться жители Ростовской области:

— Урочище «Черная балка» (Белокалитвинский район) пред-ставляет собой сочетание сообществ зональной и петрофильной степной растительности, байрачного и пойменного леса. Зареги-стрировано свыше 150 видов сосудистых растений, среди кото-рых 11 занесены в Красную книгу Ростовской области: ковыль красивейший, ковыль украинский, живокость Сергея, беллева-лия сарматская, касатик низкий и др. Характеризуется высоким уровнем видового разнообразия животного мира. Имеет научное, природоохранное, просветительское и эстетическое значение.

Границы: Урочище «Черная балка» расположено на правом берегу р. Северский Донец, западнее х. Богатов, занимает 2-й квар-тал Краснодонецкого лесничества Белокалитвинского лесхоза.

Площадь памятника природы — 117,0 га.— Урочище «Филькино» является типичным образцом при-

родных лесов южного района Доно — Донецкой впадины. Здесь можно проследить влияние рельефа, геоморфологического поло-жения на состав лесной флоры. Резерват многих видов, занесен-ных в Красную книгу Ростовской области, в том числе растений:

9

пролеска сибирская, тюльпан Биберштейна, хохлатка плотная, ветреница лютиковидная и др.; животных: дыбка степная, полик-сена, жук-олень и др. Имеет научное, природоохранное, просве-тительское значение.

Границы: Урочище «Филькино» расположено северо-западнее с. Литвиновка и занимает 24 — 27-й кварталы Литвиновского лес-ничества Белокалитвинского лесничества.

Площадь памятника природы — 371,0 га— Песковатско-Лопатинский лес (Верхнедонской район) —

сложная дубрава на южной границе распространения со значи-тельным участием кленов остролистного, полевого и татарского, липы, ясеня, местами ильма. Входит в ареал обитания некоторых растений, занесенных в Красную книгу Ростовской области, кото-рые известны лишь по нескольким местообитаниям: копытень ев-ропейский, пролестник многолетний, клен платановидный, ильм. Богато представлена орнитофауна. Отличается хорошей сохран-ностью естественных лесных сообществ. Имеет научное, приро-доохранное, просветительское и эстетическое значение.

Границы: Песковатско-Лопатинский лес расположен в центре района, примыкает с запада к х. Песковатская Лопатина. Занимает 55-й квартал Ереминского лесничества Верхнедонского лесхоза.

Площадь памятника природы — 92,0 га.— Белогорское урочище — естественный байрачный лес

(сложная дубрава) с разнообразной древесно-кустарниковой рас-тительностью. Широко представлены виды, занесенные в Крас-ную книгу Ростовской области. Среди них выделяются ключевые популяции видов на южной границе своего распространения: медуница темная, копытень европейский. Отличается высоким уровнем биоразнообразия и эндемизма. Имеет научное, природо-охранное, просветительское и эстетическое значение.

Границы: Белогорское урочище расположено в центральной части Верхнедонского района, в окрестностях ст. Мигулинской на правом берегу р. Дон. Занимает 47-й и 48-й кварталы Мигулин-ского лесничества Верхнедонского лесхоза.

Площадь памятника природы — 92,0 га.— Урочище «Калинов куст» — участок притеррасной поймы,

10

где представлены фрагменты пойменного и аренного березового леса и луговой растительности. Отличается высоким уровнем биоразнообразия, где сосредоточены ключевые популяции не-которых видов растений, внесенных в Красные книги Ростовской области и Российской Федерации. Имеет научное, природоохран-ное, просветительское значение.

Границы: Урочище «Калинов куст» расположено на юго-западе района в 3 км к западу от х. Пухляковский на границе с Во-ронежской областью. Занимает I квартал Казанского лесничества Верхнедонского лесхоза.

Площадь памятника природы — 133,0 га.— Урочище «Донецкое» — естественный байрачный лес с

преобладанием дуба черешчатого, клена полевого, липы сердце-видной. Произрастают виды, занесенные в Красную книгу Ро-стовской области — ветреница лютиковая, хохлатка плотная, хох-латка Маршалла, тюльпан Биберштейна, синяк пятнистый. Имеет научное, природоохранное, просветительское значение.

Границы: Урочище «Донецкое» расположено на правом бере-гу р. Песковатка в 1 км к юго-западу от х. Свидовский. Занимает 87-й квартал Быковского лесничества Верхнедонского лесхоза.

Площадь памятника природы — 42,0 га.— Урочище «Карпов лес» — сложная дубрава естественного

и искусственного происхождения. Отличается высоким уровнем био — разнообразия. Во флоре памятника отмечаются редкие виды, внесенные в Красную книгу Ростовской области: ветреница лютиковая, хохлатки плотная и Маршалла, тюльпан Биберштейна и др. Имеет научное, природоохранное, просветительское значение.

Границы: Урочище «Карпов лес» расположено на северо-западе района, в 20 км от станицы Казанской. Занимает 98-й квар-тал Быковского лесничества Верхнедонского лесхоза.

Площадь памятника природы — 25,0 га— Пойменные озера представляют собой уникальные по кра-

соте ландшафты р. Дон и лесных массивов. Здесь обитает реликт фауны третичного периода и эндемик Восточной Европы — рус-ская выхухоль. Это неповторимый живой памятник природы. Выхухоль занесена в Красную книгу Российской Федерации, Ро-

11

стовской области, Красный список Европы (1992 г.) и Междуна-родного союза охраны природы (2000 г.) как редкое животное, на-ходящееся под угрозой исчезновения.

Границы: Пойменные озера расположены на правом берегу р. Дон от места впадения в него р. Песковатка до административной границы с Шолоховским районом и включают следующие озера и 500-метровую зону вокруг них: Гремячее (Кочетовское), Ка-менное, Чиганакское, Прямое, Ганюсиха, Сухая Парница, Мелкая Клешня, Малые Вербянки, Кривое-2, Подпешное, Малая Парница, Безымянное, Долгое, Песчаное, Муза у озера Кривое, Камышовое, Лесное, Желтушное, Киноватка, Элеваторное.

Площадь памятника природы — 146,6 га.— Разнотравно-типчаково-ковыльная степь (Зерноград-

ский район) — уникальные степные зональные сообщества, ко-торые особенно прекрасны в период цветения. Зарегистрирова-ны редкие виды растений из Красной книги Ростовской области: майкараган волжский, катран татарский, астрагал понтийский, беллевалия сарматская и др. Ключевая ценопопуляция астрагала понтийского. Большое разнообразие мелких животных и беспо-звоночных. Имеет просветительское, научное и природоохранное значение.

Границы: Разнотравно-типчаково-ковыльная степь располо-жена юго-восточнее х. Заполосный и занимает верховье балки Василевская, ограниченное лесополосами. Площадь памятника природы — 200,0 га.

Безусловно, Петр Козин прожил основную часть своей жизни на горячо любимой им родной Орловщине. В Ростове и Ростов-ской области он обитал, как бы по случаю, по стечению жизнен-ных обстоятельств. И, тем не менее, он был и остался пристраст-ным исследователем природы Дона, его тянуло и тянет к нам, на Дон.

Одно лишь то, что он, накоротке, общался с самим М. А. Шо-лоховым, говорит о многом. То влияние и обаяние нашего велико-го писателя-Нобелевского лауреата, которое Шолохов оказал на совсем юного тогда историка Козина, постоянно подвигают Петра

до сего дня на новые, не тронутые пока никем пласты литератур-ного творчества, изображая красоты природы тех мест, где ему приходилось бывать.

И это закономерно: неповторимый шолоховский стиль по-зволяет не только наслаждаться описаниями природы, но и на-ходить в них серьёзный исследовательский материал для изуче-ния природы Донского края. Под воздействием антропогенного и климатического факторов степная природа претерпела и про-должает претерпевать значительные изменения. И на этом фоне любые данные о природе Дона, поданные читателю не ангажи-рованным человеком со стороны, являются серьезным научным базисом. Описания степной природы, водных просторов, изло-женные хорошим литературным языком с требуемой для иссле-дователя точностью — большая редкость. Поэтому к описаниям неброской красоты степной природы в литературе следует про-являть особый интерес.

И с моей точки зрения, козинские описания степной природы как раз и несут черты вполне конкретной географической местно-сти, конкретного геоботанического состояния природы, конкрет-ного природного объекта. Сравнивая описания природы разных произведений П. Д. Козина, понимаешь, что он был и остается не только мастером литературного слова, но и внимательным иссле-дователем, истинным историком по своей основной специальности.

Один из донских затонов

13

Творчество Петра Козина, касающееся природы, я считаю, — это как исподволь рождающийся, нарастающий колокольный звон, который затрагивает нечто глубинное, подсознательное в любой, кажется, даже в самой заскорузлой душе.

И мне, не скрою, больно было читать строки, касающиеся его вояжа на Дон через Украину. Мы с ним, в принципе ровесники: нас разделяют четыре года, так что и через его, и мое сердце прош-ли бравурные партийно-комсомольские призывы и лозунги вроде — «раньше думай о Родине, а потом о себе». Мы искренне верили этой вшивой агитации, и что теперь? Каков итог нашего патрио-тизма? Пенсионер Козин не может позволить себе нормальную (без спонсоров) поездку всего лишь за 900 км от дома! Не может, как цивилизованный человек, отдохнуть на этом пути в привок-зальной гостинице, коротая ночь на лавочке перрона у вокзала. А пенсионер Жижин, доктор медицинских наук, стоя перед витри-ной книжного магазина, высчитывает: на чем можно «ужаться» в расходах, чтоб купить нужную книгу за 500 рублей. И это не от скаредности, а потому, что лишних денег не имеем! Это нормаль-но для интеллигента нашего уровня, отдавшего Родине 40-50 лет напряженного труда? Думаю, что нет!

Какой-то верхогляд из молодых, да ранних может заявить, что нечего гневить Бога — Родина нам с Козиным дала возмож-ность получить высшее образование, вырастить, воспитать детей, а теперь и внуков. Да, никто этого и не отрицает, но забрано-то выходит безвозмездно у нас (и тысяч нам подобных!) куда боль-ше... И что говорить о нас с Петром, далеко не обласканных силь-ными мира сего и властью... Мой учитель, коренная дончанка, доктор медицинских наук Янович Татьяна Даниловна, профессор эпидемиологии с мировым авторитетом, кавалер Ордена Ленина не в лучшем положении. Когда Янович познакомила коллегу из зарубежной страны со своими жилищными условиями, то долго и образно, с присущей ей юмором, в лицах, изображала верх не-поддельного удивления иностранца тем, что она, такая величина в научном мире, а в свои 90 лет живет в двухкомнатной квартире, на пятом этаже, в доме без лифта. Больше же всего зарубежный варяг был поражен тем, что в малюсенькой двухкомнатной квар-

14

тире рабочий кабинет и спальная комната Татьяны Даниловны оказались «в одном лице»... Было это давно, еще в советский пе-риод, в бывшем СССР, где интеллект худо-бедно, но ценился, а что сейчас сталось с интеллигенцией, даже в центре России, не говоря об её окраинах, и говорить, не хочется...

Да. Сегодня мы живем в трудный период перехода страны на рельсы рыночной экономики, на рельсы капитализма, кото-рый пинали почти 100 лет. Это в приступах советского рафини-рованного снобизма и эгоцентризма, но отрадно, что слово моего старого друга в период этой чудовищной ломки в сознании мил-лионов россиян от книги к книге наперекор всем злопыхателям, завистникам Петра, этим духовным уродам, звучит все громче и объёмнее. И можно только белой завистью позавидовать писате-лю П. Д. Козину: он, недавно отметивший 70-летний юбилей, про-должает верно, самозабвенно, до самоотречения, с потрясающей юношеской энергией служить просветительству в самом букваль-ном, изначальном смысле этого слова. Прочно, и по достоинству (!), заняв свою нишу в плотном строю лучших представителей ли-тературного цеха орденоносной Орловщины.

К. С.. ЖИЖИН, доктор медицинских наук, член-корреспондент,

Заслуженный деятель науки и образования Российской

Академии Естествознания.

2011 г. Ростов-на-Дону

15

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯОРЁЛ — ХАРЬКОВ – РОСТОВ

(Путевые заметки)

До казачьего РостоваОт Орла крылатого;Милой Родины просторы –Степи необъятные.

И, конечно, Украина;Город Харьков на пути.Живописные картиныЖдут поэта впереди.

Солнечным утром 19 августа 2010, когда еще на траве и ли-стьях, на игольчатой хвое пирамидальных елей серебрилась роса, с коричневым

чемоданом в руках я ока-зался на Привокзальной площади. Среди сутоло-ки импровизированного микрорынка, переговорив и попрощавшись с женою Валентиной Алексеевной, пожелавшей легкой доро-ги и счастливого отдыха, я некоторое время постоял у соломенного Орла.

Эта могучая крылатая птица, символ древнего го-рода, стоит на возвышении между Дворцом Железно-дорожников и вокзалом. Сколько раз намеревался г. Орёл. Привокзальная площадь

16

сфотографировать у ног этого великана внучку Настю, да и само-му запечатлеться. Однако, всё недосуг: то время в обрез, то нет по-близости фотографа. И на этот раз, отправлением в 8 часов 42 ми-нуты, меня ждала электричка «Орёл-Курск». Усаживаюсь у окна второго вагона и под посвист сигнала, трогаюсь с первой плат-формы. Поезд быстро набирал скорость. И мне ничего не остава-лось делать, как только любоваться открывающимся взгляду при-дорожным ландшафтом, да пересчитывать верстовые столбы.

Топографы установили, что расстояние до Ростова от Мо-сквы равняется одной тысяче двести километров. Орел стоит на 383. Стало быть, от моего губернского среднерусского города до столицы Донского края — 817 верст. В годы Советов этот путь, оценивающийся в 12 рублей, мы покрывали за 15 часов. И безо всяких приключений. Теперь же иное дело. Цена купейного ваго-на переваливает за две тысячи, а время пребывания в дороге уве-личивается из-за пограничных неурядиц, коль маршрут выбран через самостийную Украину, едва ли не в полтора раза.

Бедность не порок. Но именно безденежье и подвигло меня отказаться от транзита и выбрать, хотя извилистый, но несколь-ко облегченный для моего кармана путь. Имея соответствующие льготные документы, я мог добраться до Харькова, что на полови-не дороге к цели, совсем бесплатно. От старой же столицы укра-инцев до Ростова, по их ценам, совсем недорого. Это было выве-рено моим прежним – 2007 года визитом. Он мне обошелся тогда всего в 800 рублей. Экономия составила порядка полутора тысяч. Выходит, было зачем огород городить. К тому же одолевало и лю-бопытство узнать, как ныне живется русским людям на «Украйне милой».

Украина для меня олицетворялась поэзией Пушкина и Шев-ченко, искрометной прозой Николая Гоголя и партизанского пи-сателя – Петра Вершигора, автора повести «Это было под Ров-но».

Было что вспомнить. С «Переяславльской рады», с великого призыва Богдана Хмельницкого «Навеки с Россией!» много воды утекло. Не все украинские правители следовали его примеру. В

17

годину грозных испытаний на путь предательства стал гетман Мазепа. Он изменил царю Петру Алексеевичу и тайно перешел на сторону шведского короля Карла Х!! Вот как об этом в поэме «Полтава» пишет А.С. Пушкин:

Мазепа всюду взор кидаетИ письма шлет из края в край:Угрозой хитрой подымаетОн на Москву Бахчисарай.

Король ему в Варшаве внемлет,В стенах Очакова паша,Во стане Карл и царь. Не дремлет Его коварная душа;

Он, думой думу развивая,Верней готовит свой удар;В нем не слабеет воля злая,Неутомим преступный жар.

О злых умыслах Мазепы сообщил царю в своём тайном по-слании вельможа Кочубей. Тот самый приверженец дружбы с Россией, о коем сказано поэтом:

«Но Кочубей богат и гордНе долгогривыми конями,Не златом, данью крымских орд,Не родовыми хуторами.Прекрасной дочерью своейГордится старый Кочубей».

К ужасу отца, его дочь своенравно покидает дом и связывает свою судьбу с отступником Мазепой.

И вскоре слуха КочубеяКоснулась роковая весть:

18

Она забыла стыд и честь,Она в объятиях злодея.

Мария, бедная Мария,Краса черкасских дочерей!Не знаешь ты, какого змияЛаскаешь на груди своей.

Когда же «И грянул бой. Пол-тавский бой!», в результате кото-рого были повержены соединен-ные войска шведского полководца Карла ХII и «украинского змия» Мазепы, и после него, Петру 1 ста-ла ясна вся подоплека с «доносом Искры и Кочубея», за коей они были невинно загублены.

Да, много было трагичных страниц в истории братских сла-вянских народов. Но не мало было и доброго. О том нам поведал в своих «думах» украинский кобзарь Тарас Шевченко и в особенности русский гений Николай Василье-вич Гоголь. Один его славный во-итель Тарас Бульба, ныне экранизи-рованный, чего стоит! Сотни лет панская Польша держала в узде украинцев и белорусов. Но нашлись-таки отважные казаки, кото-рые сумели постоять за родную землю.

Веселые и страшные истории рассказаны пасечником Рудым Панько. Мудрый и лукавый хуторянин, прикидываясь простач-ком, посмеивается над высшим светом («высшим лакейством») и над «светской» литературой. С тонкой иронией рассказчик передает спор Ивана Григорьевича с паничем, который говорил «вычурно, да хитро, как в печатных книжках». Истинная поэзия

Пётр 1

19

создается народом – вот та мысль, которую доказывает Гоголь, в своей книге «Вечера на хуторе близ Диканьки», написанной на украинском фольклоре.

Особенно дорог автору был отзыв Пуш-кина. «Сейчас прочел Вечера близ Дикань-ки, — писал великий поэт, — они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопор-ности. А местами: какая поэзия! Все это так необыкновенно в нашей нынешней литера-туре, что я доселе не образумился».

Подобно Пушкину долго не мог «обра-зумиться» и я, после прочтения гоголевской повести, а также когда слушал искрометные рассказы коренной украинки из Чернигов-ского края, былой фронтовички Натальи Андреевны Глушак (Борисовой), о которой я опубликовал очерк «Похвала главноко-мандующего». Свою речь она приправляла такими оборотами из малороссийской речи, так артистично могла изобразить диалоги своих героев, что удержаться от веселья было поистине невозможно.

Для Натальиного мужаМихаила Ильича,Коль некстати занедужит;Не зовут домой врача.

Мёдом, пирожком из печиУгостит его жена.Поведёт такие речи,Что вновь на сердце -Весна…

А. С. Пушкин

Н. В. Гоголь

20

Да и сын её Александр Михайлович Борисов, по пригла-шению которого я и направлялся в Ростов, унаследовал вместе со своею сестрой Верой всю образность и красоту ее цветасто-вычурного народного говора. Поистине, нянька-Украина богата своими талантами. От Диканьки же до Чернигова рукой подать. Кстати, жена Александра Ольга — родовая украинка, а сын их Олесь (Александр) более чем наполовину унаследовал кровь от-важных и смелых украинских казаков.

Мне, в свое время, добрую неделю довелось провести в До-нецке – шахтерской столице. Там я убедился в том, как много русских, в том числе и орловских крестьян, обрусели на исконно малороссийских землях. Герои Социалистического труда Алексей Стаханов и Никита Изотов, как и герой войны, молодогвардеец Сергей Тюленин – наши, орловские.

И Стаханов, и Изотов,И Тюленин – земляки;В СССР в большом почёте,Одним словом – маяки!

Страна едва ли не наполовину состоит из русских пересе-ленцев. Они то, в основном, и помогли руководителю партии ре-гионов Януковичу в 2010 году, вопреки воле «западников», стать полноправным президентом Украины.

«Все пропало», — так трагично заявила тогда, после выбо-ров его русоволосая соперница, списавшая уложенной косой на голове образ Леси Украинки, неукротимая прислужница «Евро-союза», националистка Юлия Тимошенко. Жажда самовластия снедает ее, как она не давала уснуть некогда первому секретарю ЦК КПУ, ее идейному вдохновителю самостийнику Кравчуку.

Коварный «змий», подобно бесславному Мазепе, он, в связке с прислужниками «мирового закулисья»: белорусом Шушкевичем и русским евреем Борисом Ельциным, на «тайной вечере» в Бе-ловежской пуще подписали антисоветский Акт, узаконивающий развал великого социалистического государства – СССР. Таким

21

образом, Кравчук и иже с ним нанесли непоправимый удар по братской дружбе славянских народов. Некогда единые: Малорос-сия, Белая Русь и Великая Русь вновь, как и до Переяславльской рады, оказались разобщены. К ужасу простых людей появились: границы, таможни, терминалы.

Снедаемый горькими раздумьями, я не заметил, как, про-делав 150 километровый бросок, оказался на вокзале побратима Орла по первому Салюту – Курска. Беру новый билет и в 13 часов 13 минут отправляюсь электричкой в Белгород – третий собрат по знаменитой «огненной дуге».

Белгород, Орел и Курск;Это знаем наизусть,Чтобы снять войны печали –Первыми САЛЮТОВАЛИ!

Миновав Прохоров-ку, где, как и в Понырях, в кроваво— памятном 43-ем году, состоялось великое танковое сражение, уже через три часа, достиг и этой цели. С билетом на Харьков иду на остано-вочную платформу. До от-правления более часа; есть время перекусить. Но, где примоститься с заранее приготовленной в дорогу женой, снедью? Ни столов, ни лавочек, а тут нещадное солнце палит. Наконец, нахожу место на бордюре дороги. Под тенью высо-ченного тополя; наскоро

Салют в Орле 9 мая

22

перекусываю. Напротив меня, также на бордюре, расположилась молодая парочка. Крепкий, загорелый мужчина уложил на обочи-не, одну на другую, завернутые в целлофан четыре автопокрышки.

— Вот эти колеса, — объясняет он, — я купил в Курске за 3840 рублей, а у нас в Белгороде они стоят 5250.

— Выходит,— замечаю я, — был смысл прокатиться на по-езде?

— Конечно, — соглашается автомобилист, — еще какой! Зем-ляков – бизнесменов на полторы тысячи разорил. Ха-ха-ха!

— Вы далеко едете? – интересуется у меня его жена, с лицом кавказского типа миловидная дама, что с упоением уплетала мо-роженое.

— Путешествую по Руси, как некогда Максим Горький, — лу-каво отвечаю, — с одною разницей: он шагал пешком, а я на элек-тричке.

— Ха-ха-ха! – вновь не сдержался от смеха её весельчак – муж, при этом многозначительно заметил, — прогресс, не конь, его не остановишь.

Отправился из Белгорода в 16-52, а в 17 -45 выясняется, что «русская земля уже за холмом». На станции Наумовка нас про-веряют и провожают в ближнее зарубежье родные погранични-ки. Спустя несколько десятков минут на станции Казачья Лопань подвергаемся очередной проверке. На этот раз братьями – хохла-ми. Однако совсем не по братски ведут себя с нами дяди в укра-инской униформе. Заполняем анкеты, в коих указываем — цель прибытия. Меняю тысячу рублей на 255 гривен, по курсу: одна к четырем, с малым довеском.

В ходе пограничных треволнений знакомлюсь с некогда слу-жилым майором, летчиком тяжелой авиации Григорием Федоро-вичем Зотовым, родом с Урала, а живущем ныне, волею ратной судьбы, в Харькове. Разговорились о житье — бытие. Понятно, состояние Армии, авиация — его конек, его радость и боль. Вот что он мне поведал.

— С победой глобалистов в «холодной войне», — начал свой рассказ Григорий Федорович, — мы ожидали, что наряду с лик-

23

видацией Варшавского Договора исчезнет и НАТО. Но, не тут-то было. НАТО и на сегодня имеет 1000 военных баз по всему миру. Население не знает, что Россия по всей границе окружена базами и военными объектами. Воздушное пространство страны ежедневно пересекают до 15 самолетов НАТО с вооружением и личным составом на борту. Пока это только транзитные рейсы в Афганистан. Сегодня, с мечтою о совместном ПРО, собираются разрешить им перевозить уже по российским ж — дорогам бро-нированные машины. Только представьте, что однажды по при-казу эшелоны остановятся, и их боевые части развернутся против нас. Ведь на вооружении НАТО имеются генераторы излучений, подавляющие волю людей, вводящие в состояние сна или бегство войска на территории города или воинской части. Россия имеет 22 тысячи танков, а хотят сократить до 2-х, тогда, как Европа и Китай обладают 36 тысячами. США обладают 5,7 тысячами ядер-ных боеголовок, а Россия в два раза меньше. При СССР был пари-тет, равенство. В ВВС России только две эскадрильи полностью укомплектованы техникой и вооружением. Боевые, как я пилоты, имеют налет по пять часов в год. Численный состав морской раке-тоносной авиации уменьшился в шесть раз.

С начала реформы (2008 года) две трети боевых офицеров Генштаба уволены из Армии. Ушли из нее 108 тысяч офицеров. С ними все 140 тысяч прапорщиков и мичманов. Уничтожаются элитные войска – Спецназ, ВДВ. Разрушен подводный флот. Спи-сано 150 атомных и 200 дизельных подводных лодок. На Черном и Балтийском морях их всего, курам на смех, по одной.

Исчезновение нашей «непобедимой и легендарной» происхо-дит сейчас стараниями верхов, а мы «низы», которых армия долж-на защищать, молчим. То же самое, что в России, если не хуже, происходит и на Украине. Каждый думает о себе. Но ведь если не будет армии – не будет народа. Армия и народ – едины! По край-ней мере, так должно быть.

— Григорий Федорович, — обращаюсь к собеседнику, — о бе-дах России я, в основном, знаю. И виною всему вредная идеологи-ческая установка «верхов»: НАТО, США — друзья и союзники. Но ведь ваш былой президент Ющенко давно мечтал вместе с Грузией

24

вступить в НАТО. Ему не нравится Россия. Отсюда выпячивание идеи «голодомора 30-х», на месте снесенных памятников Ленину, Сталину, воинам-освободителям устанавливаются одиозные фи-гуры Мазепы, Петлюры, Бандеры и прочих националистов. Ведь вы читали книгу партизанского генерала Медведева «Это было под Ровно»?

— Не только её, но и повести «Сильные духом», «Люди с чи-стой совестью» читал. И автор у них один.

— Именно, так. Кто же убил нашего знаменитого разведчика Героя Советского Союза Николая Кузнецова, как не бандеровцы! Кузнецова хохлы клянут, а им памятники ставят.

— Не все хохлы одинаковы, — твердо сказал майор Зотов, — ведь более половины избирателей ныне поддержали Януковича, сделавшего твёрдую ставку на дружбу с Россией.

— Дай-то бог, — вздохнул я, — святое дело Богдана Хмель-ницкого, наконец-то, восторжествует. К тому же и «газовая вой-на» прекратится.

— Будем надеяться, — улыбнулся Григорий Федорович, — ведь белорусский вождь Лукашенко давно с Россией за панибрата. Совместный с Казахстаном таможенный союз налаживают. Ска-зываются славянские корни.

— Вот бы хорошо, если бы три славянские сестры да плюс Казахстан объединились, как мечтал о том еще Александр Солже-ницын в брошюре «Как обустроить Россию» и стали бы мы, как прежде, сильными и уважаемыми в Европе и мире.

— Признаться честно, — Зотов сделался строгим, — Солже-ницыну с его «ГУЛАГОМ» я не доверяю. От его установок больше вреда, чем пользы. Но в чем-то он может и прав.

— Время – лучший лекарь, — философски заметил я.— Именно, оно все расставит по полочкам — согласился

Григорий Федорович, протягивая мне газету «Мир новостей» за №15 2008 года, — возьми, в ней есть статья об упомянутом тобою националисте Петлюре. Будешь время коротать на вокзале, про-чтешь.

За беседою не заметили, как наша электричка тихонько при-тормозила, и мы оказались в капкане Харьковского терминала.

25

Пассажиры, как горох, высыпались на перрон. У заграждений переходов стояли военнослужащие и контролеры. Предъявив одному из них удостоверение ветерана, я беспошлинно миновал турникеты и вместе с попутчиком вышел на привокзальную пло-щадь.

— Вот и Харьков! – Зотов обозначил пространство высоко поднятой рукой, — в двух кварталах отсюда мой дом. Есть жела-нье, то можете заглянуть.

— Спасибо за приглашение, — поблагодарил я, — зазря за-держиваться не в моих правилах. Путь же мой еще – и далек и долог.

— Как знаешь, — Григорий Федорович на прощание по-мужски крепко пожал мне руку, — передавай привет Ростову; бы-вал я там – хороший город. Поменьше, но чище Харькова.

— Передам, — пообещал я. Подхватив чемодан, направляюсь в здание вокзала.

Харьков. Вокзал

26

Огромное панно с расписанием движения поездов указы-вало, что большинство из них были западного направления или следовали в Крым. В сторону Кавказа всего шли два-три состава. Пожилая кассирша, к которой я обратился за билетом, сообщи-ла, что в Ростов я могу уехать лишь кисловодским экспрессом. Он же идет завтра, то — есть 20 августа в девять часов утра. Часы указывали на семь вечера. Таким образом, мне предстояло целых 14 часов провести в огромном и шумном приюте невольных и до-бровольных путешественников.

Побродив, с целью изучения, по бесчисленным уголкам вок-зала, поглазев на пестрые вывески буфетов, киосков и залов, что все на украинском языке, я вышел на его противоположную сто-рону, где был устроен большой фонтан. В такт музыки, то, радуж-но вспыхивая, поднимались вверх, то с шумом обрывались вниз пенно-струйные каскады воды. Одна за другою, сменяясь, звучали песни в исполнении: Льва Лещенко, Иосифа Кобзона, дуэта Ни-колая Баскова и Анастасии Повалий, Софии Ротару и Николая Гнатюка. Было ощущение, что я нахожусь не во второй столице Украины, а в родном Орле. Хотелось воскликнуть:

Свет – фонтан, ярче брызни;Харьков – град не грусти…Мы – друзья!И всё лучшее в жизни,Не ушло, а еще – впереди.

На улице стройными рядами стояли многочисленные, боль-шею частью мало востребованные, такси. Нетерпение не поки-дало меня, а потому я решил испытать судьбу; попробовать до-браться до Ростова на автобусе. Первый раз в жизни прокатился в Харьковском метро; такси не по карману. На автовокзале узнаю, что первый автобус в нужном мне направлении отправляется в 9-30 утра, что на полчаса позже, чем поезд. Такой расклад меня не устроил, а потому я вновь возвратился к благословенным рельсам, находя движение по ним менее хлопотным и более на-дежным.

27

Устроившись на перронной ска-мейке, трапезничаю, чем бог с женою послали, в затем раскрываю «Мир но-востей». На 26 странице газеты под грифом «совершенно секретно» читаю статью Бориса Сопельника «Еврейская пуля для Симона Петлюры». Автор пи-шет (дается в сокращении): «По стран-ному стечению обстоятельств, а может быть, и по сознательному выбору на-циональными героями новой Украины становятся изменники, предатели, от-ступники, а то и откровенные вурдала-ки, пролившие реки не только русской или еврейской, но как это ни странно, и украинской крови. Но даже среди таких проклятых на все времена имен, как Иван Мазепа, Степан Бандера и Ро-ман Шухевич, личность Симона Пет-люры стоит особняком. И не только из-за своей патологической ненависти к евреям и москалям, но и из-за позор-ного конца своей пропащей жизни на убогой парижской улочке.

То, что творилось на Украине в на-чале ХХ века напрямую связано с име-нем Петлюры. Его далеко не бедный отец решил хотя бы одному из 9 детей дать образование и отдал Симона в Полтавское духовное учили-ще. Живой и любознательный подросток, который был вовсе не Симоном, а обыкновенным Семёном, но предпочитал, чтобы его называли на греческий манер, о карьере священника и думать не думал. Но он понимал, что без образования ничего путного в жизни не добьешься, а потому учился не за страх, а за совесть.

Ко всему прочему, Симон был приличным скрипачом и ру-ководил музыкальным кружком. Однажды, когда встречали знат-

Симон Петлюра

Виктор Янукович

28

ного гостя, он сыграл не то, что положено по церковным канонам. Проще говоря, народную песню, которая, много лет спустя, ста-нет гимном Украины, за что был вызван на ковёр к архиерею. На увещевания седобородого старца Симон ответил дерзостью. Тот пришел в негодование и, назвав грубияна колобродником, пове-лел из семинарии вышибить.

Переживал Симон недолго: он тут же вступил в Революцион-ную украинскую партию и вскоре стал таким неистовым нацио-налистом, каких ни до, ни после него не было. Его врагами стали москали, то есть русские и, конечно же, евреи. Идеалом государ-ственного строя он считал Запорожскую сечь, казаков – кровью нации, а Украину видел абсолютно независимым и никак не свя-занным с Россией государством.

Как только в Петрограде свергли царя, Петлюра тут же ока-зался в Киеве, принял участие в создании Центральной рады – это что-то вроде парламента – и стал военным министром. 11 января 1918 года, сразу после состоявшегося разгона Учредительного со-брания, Центральная рада провозгласила полную независимость. С этим было несогласно население промышленных районов, ко-торое ориентировалось на Россию. Украина раскололась надвое: в Киеве – Петлюра, а в Харькове – советское правительство. Когда в Киев вошли красные части, Петлюра заключил сепаратный дого-вор с немцами, по которому Германия признавала независимость Украины и обязывалась оказывать ей помощь «в борьбе с боль-шевиками». Но немцы сделали совсем не то, на что рассчитывал Петлюра: они разогнали Раду и поставили у власти генерала Ско-ропадского, который обрел титул гетмана Украины.

Петлюра оказался не у дел, начал бунтовать, его даже аресто-вали, но вскоре выпустили. После ноябрьской революции в Гер-мании, немцы начали отвод своих войск с территории Украины. Петлюра снова оказался на коне: Скоропадского свергли, власть перешла к Директории во главе с Петлюрой.

Начался кровавый террор. Разогнаны профсоюзы. Запрещены съезды и собрания. Говорить и преподавать по-русски запрещено. Указом предписывалось, что самая великая нация – украинская и, чтобы сохранить её в чистоте, украинцы должны были женить-

29

ся только на украинках. Страна объявлялась Великой соборной Украиной, границы которой будут простираться от Балтийского до Черного моря, включая Бессарабию, Донскую область, Кубань, а также Воронеж, Курск и другие города ненавистной России. Жить в ней он разрешит только украинцам. Потому всех евреев и русских – к стенке!».

Далее автор статьи сетует на евреев, которые, следуя идеям Карла Маркса и Ульянова – Ленина, разрушили государство, ко-торое они не создавали – Российскую империю, за что и поплати-лись от Петлюры. Однако евреи взяли над ненавистным национа-листом свой реванш, отлили для Симона Петлюры пулю, которая и поразила его на тихой парижской улочке.

Хотя твердят, что пуля – дура;Но от неё погиб Петлюра!

«Поразительная история, — размышлял я, сидя у Харьков-ского вокзала на скамеечке и обозревая открывающуюся взгляду панораму большого города».

Рядом со мною оказался седовласый, симпатичный мужчина, назвавший себя юристом Альбертом Симоновичем. Он был зна-ком с содержанием газетной статьи, а потому счел нужным вы-сказать своё мнение.

— Петлюра, как бы его не подавали в прессе, был и остается патриотом Украины, — тон соседа казался непререкаемым, — а потому сегодня у него немало приверженцев. Тот же Ющенко, многие депутаты парламента полностью или частично разделяют его взгляды. С этим надо считаться и русским и евреям. Согласи-тесь, что вас, русских, губит отсутствие национального духа. Ев-реи в 1917 привили вам чувство интернационализма. В результате управление народами СССР оказалось в их руках. К примеру, ру-ководители того же «Гулага» сплошь евреи, а за его действия вину переложили на русских. Не парадокс ли! Не зря в Библии сказано, что евреи приобретут весь мир, и будут господствовать над все-ми, а над ними никто господствовать не будет. Сталин несколь-ко поправил положение вещей, но не до конца. Они же вослед за

30

Российской империей, в 1991 разрушили уже Советский Союз. Вы, русские, допустили нового их прихода к власти, а потому не сетуйте, что явилась расплата. Малороссы не прощают глупости русским, а потому хотят жить самостийно.

— Но разве вы, украинцы, за 20 лет самостийности стали лучше жить? – недоумеваю я.

— Да, во многом лучше, чем москали. Зайдите в наши мага-зины; там цены на большинство товаров ниже, чем в России. И проезд по железной дороге тоже.

— С этим я согласен по личному опыту.— Ну, вот, о том я и говорю.— Но безработица у вас не меньшая. Масса шахт и фабрик,

те же Харьковские заводы-гиганты на приколе стоят. Едва ли не каждый день, по телевидению демонстрируют девушек-украинок, приезжающих в Москву на заработки и оказывающихся на улич-ных панелях.

— Пусть с промышленностью у нас не все в порядке; мало своих – газа, нефти, леса, но сельское хозяйство гораздо лучше вашего поставлено: обходимся своими продуктами. А жриц люб-ви и у вас хватает.

— Не спорю. Но у нас же общий славянский дух.— Дух – понятие виртуальное; им сыт не будешь.На том и закончился наш разговор с украинским юристом –

националистом Альбертом Симоновичем. Было горько сознавать, что он был во многом прав: не сетуй на зеркало, коль у самого — рожа крива.

Надвигалась ночь; нужно было подумать о ночлеге. Вспом-нил, как в 2007 я, в ожидании поезда, устроился подремать на ла-вочке, положив под голову большую сумку с книгами прямо на перроне вокзала. Сквозь дрему почувствовал, что кто-то меня толкает. Открываю взор: передо мною трое милиционеров. Све-тят в лицо карманным фонариком. Слышу их строгие голоса:

— Почему спишь? Кто такой? Откуда?— Пенсионер из Орла, — отвечаю.— Что везешь? Документы!

31

— Книги везу.— Какие? Покажи!Вынимаю одну из них с названием «Дым Отечества». Подаю

им. Берут, смотрят на фото, что на обложке.— Чей портрет?— Мой.— Вроде, похож, — смеются, — писатель значит?— Выходит так. — Благо не террорист. Писателей мы уважаем. Положите

книгу на место, а с перрона идите на вокзал; там поспите. Не то здесь вас ненароком националисты спящего под поезд вместе с сумкою сбросят.

— Но времена петлюровщины прошли.— Как сказать, — отвечают, — будь вы не в Харькове, а в том

же Львове не избежали бы горя; москалей там не любят. В общем, поднимайся. До Кисловодского поезда, ты же в Ростов едешь, уйма времени – на вокзале ночь скоротаешь.

— Слушаюсь и повинуюсь, — с поклоном рапортую я, подоб-но славному весельчаку Ходже Насреддину.

Моя шутка была принята с почтением, старший из них по званию, капитан милиции, с широкой улыбкою бросил:

— Ого, знать, совсем проснулся. Соображать стал.Вослед за ним рассмеялись и два других офицера. Обменяв-

шись еще двумя-тремя фразами, блюстители порядка отправи-лись в северную часть перрона, а я зашагал в обратную сторону – на вокзал.

Помня о данном событии, я уже не стал испытывать судьбу а, поднявшись на второй этаж, расположился, хотя и с больши-ми неудобствами в креслах комнаты отдыха. Ни за пользование приютом транзитных пассажиров, ни за туалет, спасибо хохлам, с меня денег не взяли. Выручало все тоже удостоверение ветерана труда. Чтобы не говорили, а уважение к русским братьям в Харь-кове сохранилось.

Минула теплая августовская ночь. Наступило солнечное утро. И вот я уже в поезде № 27 «Москва – Кисловодск». Правда,

32

моих 250 гривен, в этот раз, на билет не хватило. Пришлось при-совокупить к ним российских двести рублей. Знать подорожал проезд; в сравнении с 2007 годом, я истратил вместо 800, уже 1200 рублей. Но и эта сумма оказалась вдвое меньше, чем та, если бы я решил из Орла взять прямой плацкарт.

За окном мелькали дымящиеся на ветру терриконы, шах-ты, дома и улицы городов и поселков, столбы электролиний. До-нецкая земля. Степь да степь кругом! Сухая полынь и татарник. Репейник и ковыль. Редкие рощицы лесополос. Ручьи, пруды и реки. Миновали огромный Краматорский металлургический за-вод. На станции Иловайской задержались на полтора часа; прош-ли украинский пограничный контроль. Не менее времени ушло и на разборки с родными российскими служителями закона в ста-нице Успенская. Наконец, вырвав-шись из их цепких рук и колючих взглядов, мы, облегченно вздох-нув, предались каждый своим воспоминаниям. После Таганрога я неотрывно смотрел в окно. Лю-бовался рукавом Дона, тянущим-ся от Азовского моря вплоть до Ростова. И не беда, что его зовут Мертвым Донцом: он искрился в лучах заходящего солнца, вол-новал своим светом душу, манил густыми лиловыми на солнце ка-мышами, мелькавшими над во-дою серыми чайками и пестрыми лодками, на коих зачастую с удоч-ками в руках сидели наследники бравых донских казаков.

В 1963, а это значит 47 лет на-зад, совсем молодым человеком я впервые увидел эту красоту. И с тех пор, когда бы не ехал, этот рукав Дона неизменно оставался «Лицеисты» К. Жижин и П. Козин

у дверей РГУ

33

для меня воплощением части-цы великой Родины, что скон-центрировалась в ёмком слове – Россия.

На Ростовском вокзале, с неизменно теплою улыбкой, первым меня встретил старый земляк и друг, казачий есаул Александр Борисов.

Мы, по славянскому обы-чаю, обнялись, обменялись, при-сущими случаю, любезностями. Спрашиваю приятеля:

— Где же профессор Жи-жин?

— А он уведомлен о твоем прибытии?

— Конечно, мы говорили по телефону.— Среди людской сутолоки его не узнаешь. Ты сколько лет с

ним не виделся?— Почитай, что 42. Но все равно узнаю: сердце подскажет. Действительно, еще издали, я определил его, среди частых про-

хожих, по размашистой походке, хитрому прищуру добрых глаз.— Ба! Каким ты толстым стал. В юности же был; стройным,

как кипарис, тонким, будто стрела, — лепечу я, обнимая студенче-ского друга.

— Да и ты не помолодел, — отшучивается Константин, — и полысел и поседел. Понятно: литература – бремя тяжкое. Ха-ха!

Большую радость достави-ла мне и сестра Александра, Она ожидала нас в машине, что при-мостилась на окраине вокзала.

— Вера Михайловна! – це-

Встреча с Александром Борисовым

Встреча с Верой Борисовой

34

лую я цветущую улыбкой женщину, — время полночи, а вы взду-мали встречать.

— Видеть земляков для меня всегда счастье, — слышу в от-вет.

Костя не дремал; делал свое дело: вспыхивали в ночи искры вспышки, щелкал фотоаппарат.

Вот Темерник и Дон…Я снова –Душою юною –В Ростове…

Вечерний Ростов(фотоэтюд К. С. Жижина)

35

ТЕТРАДЬ ВТОРАЯВВЕРХ ПО ДОНУ

По Дону гуляетБаранов с женой:Под парусом яхтыНад синей волной.

Её экипажБыл совсем не велик:Два бравых матроса,Да юнга – старик.

Из моих ранних «Донских очерков» читатель знает, как дол-го я сетовал на судьбу, что, прожив шесть лет в Ростове, не удосужился вдоволь поплавать по Дону, да поудить зо-

лотистую рыбку в его затонах. И вот теперь, такая возможность представилась мне в год моего семидесятилетнего юбилея – летом 2010. Этот праздник души организовал для меня инженер – море-ход Александр Михайлович Борисов.

1. Мореход

В далеком 1964 – м, 16-летним юношей, впервые открывшем для себя море, благодаря увлечению повестью Джека Лондона «Морской волк», Александр Михайлович Борисов сам стал та-ковым; смелым и отважным матросом. Его не пугают ни бури, ни грозы. Избороздил на яхтах и ладьях: Азовье и Черноморье, и даже Беломорья достиг.

Не будучи Романом Абрамовичем, Борисов не мог себе позво-лить обладать, как этот удачливый миллиардер, огромной много-палубной океанской красавицей или обрести таковую в образе «Снарка», любимой яхты Джека Лондона. Он не имеет гаранта, по причине, что его финансы поют романсы, владеть даже рядовой

36

двух – трехместной лодчонкой – парусником; мечту же о таковой не оставляет до сих пор, хотя ему стукнуло ныне 63.

— Есть возможность, — делится он со мною своим неутолен-ным желанием, — купить всего за полста тысяч небольшую яхту. Таковую сумму я как-нибудь наскрёб. Да, вот беда: ее содержание обходится в жирную копеечку. Ежегодные расходы складывают-ся из взносов в яхтенный клуб: за право пользования стоянкой и охрану. А там появляется необходимость сезонного ремонта, при-обретения нового оборудования, горючего для двигателя, покра-ски всего корпуса судна. Разорение, да и только. Я же не крутой бизнесмен. Благо, что нашелся «новый русский», держит при себе в качестве охранника за 5-6 тысяч в месяц. Вот на них я, с пенсии не разгуляешься, хотя за гараж и за техосмотр старенького свое-го «Москвича» рассчитался. Такой же, как он дешевый, и аккуму-лятор приобрел. Машину подготовил к твоему визиту. Поездки предстоят далекие; общественным транспортом пользоваться и неудобно, и накладно. Остается раскошелиться лишь на бензин.

— С такими расходами – мелочью, мы как-нибудь справим-ся, — успокаиваю Александра, — ведь я тоже не с пустыми руками приехал.

— Глупости. Твои три тысячи, что уплатил тебе за книги ата-ман Юдин, я храню в качестве НЗ. Их хватит не только на бензин, но и многие другие расходы.

— Но, я же просил тебе взять их в качестве взноса за кварти-ру или передать в подарок сестре Вере.

— Мы с Верой как-нибудь обойдемся, а тебе деньги приго-дятся.

— Поступай, как знаешь; твоё благородство сродни твердолобо-сти, что стала «притчей во языцех», — недовольно буркнул я.

— И не твердолобость вовсе, — не обиделся за критику при-ятель, — а всего лишь трезвый реализм.

Вот за такой беседой мы и не заметили, как оказались на 33 линии, что в старой Нахичевани, где мне некогда довелось жить. Перешли рукав Дона по понтонному мосту, рядом с которым и находился яхтклуб – тихий приют всевозможных парусников и моторных лодок.

37

— Здесь и стоит «Дружба» заслуженного мастера парусного спорта Баранова Виктора Васильевича, — пояснил Александр, — я работаю, за неимением своего судна, а душа просит, на его яхте в качестве матроса — механика. В ремонте, покраске помогаю. Денег он мне не платит, но питанием обеспечивает. И то ладно. Зато есть возможность утолить жажду путешествия под паруса-ми; подышать свободной грудью, полюбоваться красотой батюш-ки Дона.

— Не по годам романтизм, — замечаю я.— Романтике, как и любви – все возрасты покорны, — ни-

сколько не смущаясь, отрапортовал приятель. Зеленый остров сплошь порос лесом. Повстречав, на краю

дороги, у калитки, знакомого, Александр остановил и спросил его:

— Баранова не видел?— Да, вот он, — показал тот вскинутою рукой в направлении

высоких дерев, — по обыкновению собак кормит. Действительно, целая свора разношерстных, больших и ма-

лых дворняжек обступили плотную, среднего роста, фигуру по-жилого мужчины одетого в старый серый пиджак. Некоторые из них с радостным лаем вскинули свои лапы на его полы и колени. Он же с добродушной лаской похлопывал одной рукою по их го-ловам, а другой, разбрасывал по лужайке куски хлеба и, заранее подготовленные, оставшиеся после мясной трапезы, кости.

Увидев нас с другом, еще издали, Баранов распорядился:— Идите на яхту, я сейчас освобожусь.

2. Яхта

По раскачивающемуся трапу поднялись на палубу яхты «Дружба», что размерами, как мне показалось: в длину метров де-сять, в ширину три, а в глубину или по высоте; более двух метров. Здесь нас встретила пожилая, дородная женщина с крупными и выразительными глазами — жена яхтсмена. «Раиса Яковлевна», — так назвала себя моя новая знакомая, которая, по её выражению,

38

как нитка за иглою; повсю-ду следует за супругом. Едва заканчиваются занятия в ЮФУ, так ныне зовется Ро-стовский университет, где госпожа Баранова препода-ет физику, как она, по — су-ществу, днюет и ночует на благословенной яхте.

— Солнце, воздух и вода, — менторски объясня-ет Раиса Яковлевна, — залог здоровья. Со мною и мужу веселей, обеды надо гото-вить, не всухомятку же ему на старости лет питаться, желудок портить. А тут у нас просторно; яхта же наша — безразмерная. В молодости по десять человек ходили, а вот теперь любим комфорт. У нас с Витей два своих лич-ных спальных места. Кубрик для матросов – в носовой части. Там можно спать втроем, вчетвером и даже шестеро поместятся, если худые, — капитанша мягко улыбнулась, глядя мне в глаза, продол-жала: — В самом носу отсек для парусов, шкотов, спасательных жилетов, запасных концов и прочих дельных вещей. Слева и спра-ва от спальных мест – судовая библиотека. Книги, в основном, специальные: лоция реки Дон, лоции Азовского и Черного морей, карты. Есть здесь также: справочник туриста, путеводитель по реке Дон, медицинский справочник с описанием рекомендаций по оказанию первой доврачебной помощи, рассказы – легенды Тихого Дона и другие нужные книги и журналы.

В ногах спального места капитанши, как я заметил, прямо к палубе была прикручена на шарнирах газовая плитка. На шарни-рах потому, чтобы при острых курсах и в шторм ее содержимое

39

не переливалось из кастрюль. И не летали по каюте – сковородки и чайники, кружки и тарелки, ножи и ложки.

Раиса Яковлевна, как завзятый педагог, не просто говорила, а внушала истину:

— Продукты держим под паёлами на дне яхты, там от воды прохладней – это наш холодильник. Запасы продуктов, по мере необходимости, пополняем на берегу, а чего не хватит, так по пути покупаем. Где пожелаем, там и сделаем остановку; нас никто не гонит. В общем, отдыхаем на славу.

Внимательно оглядев меня, спросила: «А вы с нами пойдете?».— Если будет на то воля капитана, — уклончиво ответил я.— Вот он и сам; легок на помине.— Виктор Васильевич! – обращается к хозяину судна Алек-

сандр, когда тот, миновав трап, оказался на палубе яхты, — ко мне друг из Орла приехал с мечтою прокатиться по Дону.

— Ну, что же, — отвечает Баранов, — это можно. Вот только расходы на питание …

— Тысячи хватит?— Пожалуй, что на 4-5 дней будет достаточно.Я вынул кошелек, достал пару пятисотенных и протянул их

хозяину. Тот не преминул их взять. При этом спросил:— Вам сколько лет?— Семьдесят.— С 40 –го значит. Еще молодой! Мне уже 74, я с 1936 года

рождения.— По виду не скажешь; одно слово – спортсмен! — Это точно! Десятки лет парусам служу. На яхте когда ходили?— Не было случая.— Значит, в матросы не годитесь.— Разве, что в юнги.— Быть посему: зачисляю вас в юнги.— Благодарю.— Что умеете делать?— Посуду мыть. — И это кстати; жене – кашевару нашему будете помогать.

Сейчас должен подойти к одиннадцати часам наш второй матрос

40

Андреев; он – доцент доктор и яхтсмен отличный. Как появится, так сразу же и двинемся вверх по Дону. Основная цель путеше-ствия — спортивная: закрепление навыков по работе с парусами. Есть также пожелание: навестить родственников, что живут в ста-нице Багаевской. Она на семидесятой версте. За день – полтора доберемся. Сверхзадача — отдых на воде, с тем намерением, что-бы «тело и душа были молоды». Да, да, здоровье – прежде всего!

— Полностью солидарен с вами, — серьезно отметил я.— Вот и хорошо: цели ясны, задачи определены, — капитан

круто повернулся в сторону идущего к яхте высокорослого граж-данина, — наконец и Эдуард Филиппович на месте. Теперь же, как говаривал некогда Никита Хрущев: за работу, товарищи!

Удивительно, но факт: дисциплина на судне торжествовала над мастерством. Едва уложив в кубрике яхты свою внушитель-ную сумку с продуктами и одеждой, Эдуард Андреев, атлети-ческого сложения мужчина, а с ним и широкогрудый крепыш Александр Борисов стали четко выполнять команды капитана. Матросы знали свое дело. Не прошло и пяти минут, как был за-веден мотор двигателя марки М-6. еще 50-х годов выпуска. Этим занимался Александр, а Эдуард легко и быстро поднял и закре-пил якоря. Сам капитан Баранов, сидя, держал в руках румпель – штурвал управления судном.

Ловко, не сталкиваясь, с лодками – соседями, яхта вырулила на чистую воду, обогнула Зеленый остров и вышла на открытую стремнину. Спустя полчаса прошли мимо левобережных харче-вен — кабаков, миновали остров Быстрик, а уже через сорок ми-нут закончился и Зелёный остров; открылась во всей неоглядной красе живописная гладь Дона. На его правом берегу привольно раскинулась старая казачья станица Александровка, ставшая ныне окраиной Ростова.

41

3. Паруса

Широко, не менее чем на 300 метров, разливался Дон – батюшка. Виктор Васильевич потянул красным носом воздух, пытаясь выверить направление и силу ветра, а нюх у него, по вы-ражению Борисова, был чутким и тонким, как у морского волка. Баранов помотал головою; ви-димо не все удовлетворяло его, тем не менее, приказал:

— Готовьтесь ставить па-руса! Пристегнуть к штагу фа-ловый угол стакселя. Разобрать стаксель фал. Завести стаксель шкоты!

Матросы быстро выполни-ли команды капитана.

Виктор Васильевич, одо-брив действия своих помощни-ков и обращаясь ко мне – зеле-ному юнге, приступил к первому уроку – наставлению.

— На яхте нет мелочей, — строго сказал он, — при беспеч-ности, коль кругом вода, может быть и беда. На реке еще, куда ни шло, ошибки удаётся исправить. Но вот в море неправильно заве-денный фал или неверно завязанный узел может загубить яхту и её команду; при большой волне и сильном ветре такие ошибки не прощаются. Вода – не добрая и не злая. Ей все равно – это стихия, с которой всегда надо быть на «Вы».

После всех этих приготовлений матросы получили новую ко-манду:

— Эдик – на фал! Саша – к липазу!Мгновение и грот, как гигантское крыло волшебной птицы

42

взлетел над нашими головами к топу мачты и забился на вольном ветре. Тут же последовало очередное указание:

— Стаксель – вира! Саша на стаксель – фал! Эдуард – на шкоты!Также быстро, как грот, поднимается и стаксель – передний

парус, что поменьше грота. Стаксель бьётся, как живой на ветру, и кажется, что уже нет сил, способных его теперь удержать.

— Выбирай, выбирай быстрее шкоты, — торопит Эдуарда ка-питан.

И вот сразу, став покорными человеку, и грот и стаксель, на-брав ветер, перестали напряженно биться, а плавно и устойчиво заработали. Яхта слегка наклонилась на правый борт и заметно прибавила в скорости

Капитан Баранов объяснил мне, что яхта легла на крутой бей-девинд – это курс, при котором матросам придется поработать. И, правда, вскоре он дал команду: «Поворот оверштаг!» и резко повернул румпель. Яхта на мгновение замедлила ход и, поменяв галс, ходко пошла к другому берегу. Матросы работали на шкотах, словно шаманы: то, подбирая, то,потравливая их. Казалось, что вместе с ними работает бродяга – ветер и потому они получают большое удовольствие.

В целях экономии горючего мотор был выключен. Лодка сра-зу же притормозила и стала брести, как говорится, ни шатко, ни валко. Тем более что мы шли против течения и против ветра. Ве-тер дул неровный, шквалистый; поймав шквалик в паруса, яхта то резко набирала скорость, то притормаживала, не успев за шква-лом – ветром большей силы.

— С какою же скоростью мы плывем? – поинтересовался я.— Не плывем, а идём, — поправил меня Баранов, — три – че-

тыре километра в час.— Этак, мы бы пешком быстрее шли. А с двигателем какая

скорость?— Шесть – семь. Но, если с мотором и парусами, да вниз по

течению, то мы бы до десяти верст разогнались – пулею бы лете-ли.

— Ха-ха— ха! – не удерживаюсь от смеха, — я когда-то в Азов на «Ракете» катался, а она под тридцать км развивает скорость.

43

— Это так, но «Ракеты» и «Метеоры» ушли в прошлое. Съела скоростные суда «перестройка»; они стали не рентабельны. Горю-чего потребляют много. Дорогое обслуживание. Надо содержать причалы, береговую службу. Билеты получались дорогие, а про-стой народ прибрежных станиц обнищал. Им такой транспорт стал не по карману. Вот и добираются теперь до дома, кто как; в основном на автобусах. В станицах, к которым дорог вовсе не было, жить совсем тяжко. Да и работу многие потеряли; где де-нег возьмешь? «Колобухи» моторные с Дона пропали; дорого об-ходится их заправка при сегодняшних ценах на бензин. Местные рыбаки предпочитают весла; они далеко не ходят рыбачить. Зато, как черти из табакерки, вылетели моторные яхты. У них двигате-ли по триста лошадей. Три палубы. Они буруны такие поднимают, что берега плачут – опаснее «Ракет», а управы на них нет. Словом – пираты! Современные «моторки» не то, что советские «колобу-хи» — носятся на импортных двигателях. Так что и ГИМС, и ры-боохрана их не догоняют.

— Почему бы Вам самим «быстроходку» не приобрести? – спросил я.

— Нет нужды, — ответил Баранов, — я не рыбак, а спортсмен – парусник. У меня другие задачи, другой менталитет. Я люблю природу, паруса. Мне огромное удовольствие доставляет игра с волной и ветром.

Беседуя со мною, капитан и его команда зорко следили за окружающей обстановкой, чтобы ненароком не наскочить на рас-тяжки рыбаков. Вовремя пропустить баржи и огромные танкеры — пятитысячники, загруженные «по ноздри», то есть с осадкою до трех метров, при средней глубине фарватера – три, восемь. Они везли русскую нефть к берегам Турции и далее в Средиземное море. Вниз по течению двигались баржи с зерном и металло-ломом, а вверх — порожние танкеры под Азербайджанским флагом.

— Обидно за державу! – с горечью обронил Александр, — грабят «демократы» Россию. Увозят ценное сырье, а что взамен? Генномодифицированные продукты, синтетические тряпки ки-тайского производства и отрава, в виде водки и табака.

44

Капитан неотрывно следил за эхолотом. — Этот прибор, — повернулся ко мне Виктор Васильевич, —

мы с Александром приобрели недавно. Хотя на Дону я все дно за десятки лет плавания основательно «прощупал»; наизусть знаю все броды и мели, но год на год не приходится. Река меняется, к сожалению, не в лучшую сторону.

На эхолоте неожиданно высветило глубину в 1,8 метра. Ка-питан тут же скомандовал матросам: «Поворот!». Яхта слегка приостановилась. Румпель резко заложен влево. Грот и стаксель перешли на другой борт. Яхта, изменив галс, пошла от берега к бакенам.

— И какая же самая большая глубина Дона? – интересуюсь я.— В десяти верстах от Багаевской есть такие омуты, что под

30 метров показывают, а 26 уж точно, — ответил Баранов,— сред-няя же глубина по фарватеру 3-9 метров; она зависит от ветра на Нижнем Дону. Его влияние на глубину здесь велико. Дон-река строптивая, и плохо приспособлена для судоходства. При силь-ном – «низовом» ветре вода из Таганрогского залива повышает

На яхте «Дружба» (справа налево): капитан В. В. Баранов, боцман Э. Ф. Андреев и юнга П.Д. Козин

45

глубину Дона, а при сильном «верховом» ветре, наоборот, вода стекает в залив и глубина резко понижается. Фарватер становится не судоходным для 5 – тысячников везущих нефть, то — есть глу-бина не более 3-х метров. В реке много перекатов, которые про-рыты каналами. Бакенщики ежедневно контролируют правиль-ность установки бакенов и глубину фарватера между ними. При необходимости приходит дноуглубитель, он и расчищает заилен-ные места.

Впереди показалось небольшое судно; длиною в двадцать ме-тров, с огромной стрелою на корме для вытаскивания бакенов.

— Вот и подъемник — легок на помине! – поясняет капитан, — это бакенщик «Ястреб» проверяет свой, закрепленный за ним участок фарватера.

По неровной линии бакенов довольно шустро продвигалось выкрашенное в зелёный цвет судно, оттого похожее на воен-ное. Бакенщики добродушно – весело поприветствовали экипаж «Дружбы»; с её капитаном, да и со старыми моряками они были давно знакомы.

В Дону, наверное, белуги с осетрами водятся? – не угомоня-юсь я со своими вопросами.

— Десять лет назад в Азовском море выловили последнего осетра, — тяжело вздохнул Баранов, — теперь окончательно мо-жет исчезнуть Цимлянский лещ и гордость Дона, известный на всю Россию, судак. Его улов уменьшился в сто раз! Ученые пред-упреждают, что лет через двадцать в Дону и в Приазовье можно будет поймать, разве только – пескаря. Состояние реки и моря они признали критическим. Убивает водную экологию «корабель-ная мясорубка». Безусловно, этот невосполнимый ущерб водным биоресурсам донского региона причиняет именно – интенсивное судоходство. Если, еще в 1995 у нас проходило три тысячи судов, то уже в 2009 году – в пять раз больше. Зарабатывают буржуи ва-люту, вывозя: нефть, зерно, лес, металлолом. Перегруз дает боль-шую осадку, суда создают сильный волнобой. В результате раз-рушаются дно русла и коренные берега, что ведет к заиливанию нерестилищ.

— В зоне работы судовых винтов, — вступил в беседу ин-

46

женер – механик Борисов, — гибнут вся икра и рыбная молодь сельди и чехони. Поэтому их воспроизводство сведено до мини-мума. Еще беда – сброс в Дон с судов фекальных и балластных вод. И совсем горе – Цимлянское водохранилище, построенное бездумными, но «пламенными революционерами», что наглухо перекрыло реку. Такой вред не измерить никакими бумажками – долларами. Для того, чтобы популяция в Дону восстановилась, из Цимлянского водохранилища нужно регулярно проводить пуск воды. Тогда будут заливаться естественные нерестилища, куда, как в «роддома,» пойдет размножаться рыба.

— Правильно Александр, — подтвердил озабоченность свое-го матроса-механика, капитан Баранов, — но сделать это как сле-дует – значить осложнить условия для прохождения караванов судов. Бизнесмены этого не допустят. В результате их «происков» последний раз нерестилища заливались лишь 15 лет назад.

— Ежу понятно, — в тон капитану заметил Борисов, — люди гибнут за металл. А пока «сатана справляет бал», гибнет наш Дон-кормилец. Недавно прочитал комментарии к рыбной проблеме Азовского моря и Дона руководителя Южного научного центра РАН, академика Геннадия Матишова. Он заявляет, что пройдена своеобразная точка невозврата – теперь восстановить рыбные за-пасы, практически, невозможно. Нарушено естественное воспро-изводство рыбы. Осетровых уже нет. Дон и море Азовское уси-лиями уже нынешних «пламенных демократов» стали мертвыми. А ведь прибыль от экологически чистых рыбных запасов с лихвой бы перекрыла прибыль от грузоперевозок по Дону. Русский на-род питался бы дешевой и полезной осетриной, белугой, севрю-гой, черной икрой. Но «демократам» нет дела до простого народа. Они, уничтожая все живое, везут по русской реке дань Западу, как это было некогда во времена «Золотой Орды».

— Выходит, не случайно 2-й казачий съезд Дона, — вставил я свое слово, — решил взять фауну и флору реки под свою надеж-ную охрану?

— Много чего они решают, — мрачно отозвался Баранов, — только воз и ныне там.

— Горько сознавать, — подтвердил мысль капитана Алек-

47

сандр, — но нас давно укатали крутые горки еще «пламенных революционеров».

— Печально.— Это уж, как есть.

Чтобы более не докучать своими вопросами капитану, я отправился на переднюю часть яхты, чтобы спокойно поку-рить. Ни Баранов, ни другие члены команды табачным зе-льем не баловались. Право – молодцы яхтсмены! Госпожа капитанша вообще дым не пе-реносила. Раиса Яковлевна не-двусмысленно намекнула, что всех курящих, кои попадают к ним на судно, они отправляют с палубы подальше — к носу. Потому я, держась рукою за ванты, и прошел туда. Положив на горячую обшивку судна сня-тые с себя брюки и рубашку, я улегся на них в одних трусах. По-загорать под палящими лучами августовского солнца – большое удовольствие. Не воспользоваться такою благой возможностью — это все равно, что быть у колодца и не напиться.

Плавный ход яхты не мешал, а, напротив, только возбуждал воспоминания от прочитанных ранее северных рассказов Джека Лондона. Прекрасный стилист, писатель раскрыл тему величия человеческого характера, выдерживающего жесточайшие испыта-ния. Он не мог ни увлечь тех русских, кто в недавние годы воздви-гал города в полярной тундре, покорял гигантские реки, оживлял пустыни, боролся с морозами и ветрами, охраняющими заветные, некогда дикие углы нашей земли.

Непредсказуемая, неизученная русская душа... Ведь только стоит заполоскать парусам над твоей головой, и ты уже готов от-

48

правиться в неизведанные тобою просторы. Она вечно стремится бежать от уюта и тепла домашнего очага, благоустроенной квар-тиры к штормам и бурным испытаниям стихиями природы. Она не хочет наслаждаться покоем, а все ищет радость приключений и новых открытий.

Казалось, моему другу Александру уже пора сказать своей душе: «Остановись! Стань мудрей. Оглянись по сторонам, вспом-ни, что лучшая часть жизни уже позади». Но не таков мой прия-тель. Он считает, что все самое интересное и важное – ещё впереди. Наверное, потому, что не все выполнено из того, что предначер-тано его широкой русской душе. И надо спешить вперед! Вперед, чтобы не опоздать на борт проходящей русской ладьи. Возможно, это будет ладья «Русич», идущая с братьями Синельниковыми по маршруту удивительного русского путешественника Афанасия Никитина, открывшего «свою Индию». А может быть, Бог по-садит его на другой парусник – это не столь важно; вера всегда умирает последней. Вековая мудрость «Дальше от моря – меньше горя» совсем не для него.

Когда Александр управлялся с парусами или когда оказывал-ся в воде, в коей чувствовал себя в пример красавцу — дельфину, то был удивительно спокоен и ровен; неизменно улыбался. Он не боялся, как я; ни темной, пугающей глубины, ни холода и ветра, ни встречных гигантов – танкеров, которые ненароком могут по-глотить тебя в пучину. Будучи в плавании по Онежскому морю – озеру, Александр Михайлович мужественно перенес все испы-тания: холод и шквалистый ветер, грозы и штормы. Порою в оди-ночку вступал в борьбу с суровой стихией и побеждал, подобно герою новеллы Джека Лондона «Крис Фаррингтон – настоящий моряк». Тот же, Крис, в 17 юношеских лет, служа формально, как я в семьдесят, простым юнгой, а на деле – настоящий моряк; оставшись в гордом одиночестве, несмотря на разбушевавшийся девятый вал могучего океана, справился с управлением большой шхуны; спас её, себя и даже незадачливого капитана. Его подвиг, как и героизм прочих моряков – героев великого американского писателя навечно в памяти моего друга, с юных лет воспитанного на его страшных и чарующих своей романтикой рассказах.

49

Повторюсь: Борисов – подлинный герой-мечтатель. Им я всегда восхищаюсь и жалею о том, что в отличие от него мать – природа не наградила меня: ни тягой к парусам, ни любовью к морским путешествиям, ни бесстрашию и самообладанию в экс-тремальных условиях: таких, например, как шторм, разыграв-шийся на Дон — реке в сентябре 2007 года. Тогда я, незадачливый сухопутный рыбак, едва не свалился в крутую волну от нещадно раскачивающейся под ветром лодки Сергея Сердюкова, а Алек-сандра он лишь бодрил и внушал страсть к испытанию своих ра-нее дремавших сил. Таков уж его внутренний склад, его стезя и темперамент.

Предаваясь подобным размышлениям, не заметил, как нагие ноги мои стали красными и похожими на клешни жареного рака. Другое дело капитан Баранов. Мимо его острого, всепроникаю-щего, как у генерала Хлудова, взгляда, героя фильма «Бег» — не проскочишь. Подойдя ко мне, он строго приказал:

— Юнга, одеваться! — Как?— Потому что сгоришь. Надо меру знать. — А Эдуард, Александр? — Они матросы закаленные. Я, сам видишь, берегусь, в тель-

няшке хожу. Жара под тридцать по Цельсию. Да и обедать пора. Всему своё время!

Обедали за складным столом, поднятым в кокпит. На первое был наваристый на свиной тушенке борщ. На второе – рисовая каша с куском мяса. Все это поглощалось вместе с салатом из све-жих помидоров. На третье – компот из сухофруктов.

Отсутствием аппетита никто не страдал, а потому не про-шло и часа, как я, по распоряжению повара, принялся выполнять свои прямые обязанности. Зачерпывал ведром из реки воду и тут же мыл посуду: вначале начерно, а во второй-третий раз набело. При этом не забывал сменять воду. После всего протирал чашки, ложки и вилки сухой чистой тряпкой и выжаривал их на солнце. Завершив манипуляции, передавал дело рук своих контролеру – капитанше. При выявленных изъянах; исправлял ошибки. Успо-

50

каивался лишь тогда, когда слышал одобрительный голос Раисы Яковлевны:

— Вот теперь хорошо – отдыхай! — Есть, отдыхать!— Да, вот еще, — повернулся ко мне Баранов, — больше не

загорай. Хотя у нас и есть профессиональный, высшей категории врач, но побереги силы доцента для флотского дела. Эдуарду Фи-липповичу в Москве со студентами медицинского университета, где он работает, надоело возиться, а тут ты на прием нарываешь-ся. Пусть, пока в отпуске, хоть в Ростове расслабится; отойдет от пробирок и мазей; не до пациентов ему. Он – яхтсмен! Перемена профессии – тоже отдых.

— Ясно! – соглашаюсь я.Заметив, что ветер совсем скис, Баранов, уже обращаясь к ма-

тросам, приказал:— Паруса — майна!Александр с Эдуардом вновь бросились к фалам. Мгновение

и грот— мачта стала напоминать высокий стальной крест. Ближе к носу стоял подобный, но уже малый крест.

— Завести мотор!— Александр взялся за шнур, обмотал им шкив пускового

механизма и резко рванул его вверх. Трах – трах — тарарам. Дви-гатель застучал, а затем стал плавно набирать обороты.

— Эдуард! Садись за румпель!— Есть! – Андреев, зорко вглядываясь в фарватер реки, од-

ною рукой надежно удерживал румпель — ручку управления. Капитан, тяжело вздохнув, будто сожалея, сказал:— При таком штиле паруса — излишняя роскошь, а точнее –

бесполезная вещь. Под ними мы за два дня до цели не дойдем.— А когда доберемся? – спросил я.— Послезавтра. Теперь у нас задача — держать курс на Василёк.— Это остров?— Да! Это живописнейший уголок Дона. Местечко такое

нами облюбованное для ночной стоянки. Так, уже под вечер, на моторе, без парусов, мы проделали

путь к Васильку.

51

4. Василёк

На лугу, что у Дона-рекиСветом неба цветут васильки.Оттого, коль кому невдомёк,Называют затон – Василёк.

Достав из кармана брюк пачку «Ностальгии» с профилем Ио-сифа Сталина, вынул сигарету, поворошил в пальцах и, подста-вив конец её к горящей спичке, я со сладострастием закурил. Зной спал, а потому было приятно созерцать окружающую красоту. Там и сям; на стрежне реки, у буев и близ берегов стояли разно-великие рыбацкие лодки. На отмелях бело-серыми пятнами громоздились стада неугомонных чаек, кормившихся стайками мальков рыб. Ряд птиц носились с криком над водой, время от времени некоторые из них пики-ровали к её поверхности, хватали зазевавшихся верховодок и с живым серебром в клювах взмы-вали вверх к синему, без-донному небу.

По середине реки, будто черные скалы, от-брасывая тень, медленно и шумно шли тяжелые и громоздкие баржи. Мимо них, рисуя острый треу-гольник, широко рас-плескивая от себя воду; всякой масти до страсти,

52

мчались быстроходные катера и моторные лодки. Только Яхты – праздники, бесшумно и степенно, с достоинством важной леди, стремили свою плавный ход под оранжевыми лучами заходящего солнца. Им поспешать некуда и незачем. На их борту находились солидные, уверенные в себя и свои безграничные возможности новоявленные бары. Что касается рядовых моряков, то их участь такая: истязать свои мускулы во имя удовольствия благородных особ.

Вот и наш хозяин уже отдает приказ:— Право руля!— Есть! – отвечает матрос Андреев.Судно сворачивает с середины реки, огибает зеленый мысок

и входит в укромную зеленую бухту. Это и есть Василёк! — Отдать якорь!Александр бросается выполнять распоряжение. Капитан сам

берет на себя обязанности рулевого, тогда, как Эдуард, высоко-рослый и могучий, словно Геркулес, огромным багром цепляется за прибрежное дерево и подтягивает яхту ближе к отмели.

— Закрепляй!Второй якорь уходит с кормы в теплую донскую гладь. — Теперь все в порядке, — говорит явно довольный капитан,

— пока еще видно, поужинаем и спать.

Ужин состоял из той же рисовой каши с приправой, из по-мидоров и горячего чая с белым хлебом. По завершению чревоу-годного дела я принимаюсь за мытье посуды. Через пятнадцать – двадцать минут, сдав тарелки и кружки хлопотливой Раисе Яковлевне, я, стоя на борту судна, продолжил свое любование природой.

Река дышала теплым пресным ароматом молодого камыша и краснотала. Она, казалось, несла своим неприметным, но силь-ным течением и запахи, и птичьи голоса, и свет далекого сказочно искрящегося Млечного пути. Он уже ярко прорезался на мутнею-щей синеве неба. Изредка крупный сазан косо и стремительно прыгает из воды и, изогнувшись дугой, мощно бьёт бронзовым, с глянцевитой черной каймой хвостом. Эхом откликается зеленый

53

островок, что напротив нас; там, в лодке сидят рыбаки. На бере-гу, среди кустов с открытым пологом виднеется их палатка.

Виктор Васильевич кричит им:— Ребята, у вас на продажу, случаем, нет рыбы?— Завтра утром будет! – слышится их голос.— Утром, так утром. У меня с собою и бутылка горючего есть.— Потом разберемся! – рыбаки явно не хотели прерывать

свои занятия.— Что же, подождем. Как говорится: утро вечера мудренее.

Пора и почивать.Спускаюсь в кубрик, прохожу мимо туалета и полотняного

шкафа. В носовой части устроено матросское ложе. Там, у правого борта, уже растянулся дугой уставший за день доцент. Я же укла-дываюсь слева. Натягиваю на себя одеяло; но что-то не спится. Встаю, взбираюсь по лестнице на корму, где Александр устроил себе лежбище прямо под яркими звездами.

— Не замерзнешь? – спрашиваю приятеля, — зори холодные.— Нет, я люблю свежий воздух, — отвечает он.— Замерзнет, так к вам с Эдуардом придет, — подает свой

голос капитанша. — Не беспокойте его, — вступил в разговор Баранов, — Алек-

сандр сам знает, что делает. К тому же у него в запасе и теплое одеяло есть.

Уже утром, поднявшись на корму, я застал Александра с фото-аппаратом в руках. Редкие в пепельном рассветном небе зыбились звёзды. Из-под облаков тянул легкий ветер. Над Доном на дыбах ходил туман и, пластаясь по откосу песчаного берега, сползал в яры серой безголовой птицей.

— Давно хочу кружева тумана запечатлеть, — выбирает удоб-ный для съемки ракурс фотограф, — воздух прохладнее воды, от-того над нею клубится пар. Фотоаппарат у меня новый, хороший; должно отлично получиться.

Как мы позже убедились; все свершилось на славу. Дон весь горел в лучах восходящего солнца. Рассеивался туман, а с ним и его невесомые хлопья.

54

После завтрака, по приказу капитана были подняты якоря. Заведен мотор двигателя. Сойдя с мели, совершив правый пово-рот, яхта приблизилась к рыбацкому берегу. Здесь Баранов, на-конец, и был наделен огромною сумкою с крупными окунями и щукой, а также гибридной мелочью. Удивительнее всего было то, что рыбаки от водки отказались, а передали свой улов на безвоз-мездных началах.

— В другой раз рассчитаемся, — объяснял такое их поведе-ние Виктор Васильевич, — они знают; за мною не пропадёт.

5. Немчик

Причалили к Немчику-Быстро и ловко;В этом затоне –Вторая ночёвка.

Пока мы плыли по широким просторам Дона, я перебирал в памяти его немногочисленные притоки, которые мы минова-ли: Аксайка, Маныч, Махонская, позже доберемся и до Суссада. Вызывал здоровое любопытство и живописный полуостров Ком-плица. В 26 км от Ростова любовались церквями Старочеркасска. Таковые, разве поменьше размерами, стояли в окрестностях и других населенных пунктов. В общем, было на что посмотреть.

Но коль пошел в поход, то дел невпроворот. И на этот раз, все пять членов команды «Дружбы» ломали головы: как почистить окуней? Рыба крупная, жирная, вкусная, а вот шкура её поисти-не жестянка: не оторвешь, не срежешь, не соскоблишь. Баранов распорядился; вскипятить воду, что и было исполнено. Однако Раиса Яковлевна перестаралась; довела её до кипения и бросила в таз с кипятком красно плавниковых особей. Окуни мгновенно сварились. При очистке их кожа отваливалась целиком, с мясом. С разделкой щуки, а тем более с гибридами все обстояло гораз-до проще. Еще раз убедились в правоте певицы Аллы Пугачевой, утверждавшей: если долго мучиться, что-нибудь получиться. У

55

нас же на обед получилась замечательная уха. Причем, все свое мясо Баранов передал мне, объясняя при этом: кости выплевать надоело, ты же подкрепляйся; тебе в новинку, а у меня на столе рыба каждый день. Нам же рыбьей ухи на двое суток хватило. С нею капитанские расходы на питание резко сократились.

К острову Немчик, что в пяти верстах от станицы Багаевской пришли засветло. И тут, впервые, мне удалось порыбачить; у Вик-тора Васильевича нашлась поплавковая удочка. Таковую, но более шикарную, прихватил с собою в дорогу и Эдуард Филиппович. Ни Александр с капитаном, ни тем более Раиса Яковлевна при-страстия к рыбалке не имели. И мы вдвоем с доцентом принялись катать хлебные шарики. Другой насадки у нас не было. Бросали — удили, но поклевки случались крайне редко. Шла все мелочь. Хлеб быстро раскисал и сваливался с крючка. Здорово пожалел я тогда, что заранее не купил червей; они в подобных ипостасях на-дежнее всех приправ и насадок.

У «Немчика»

56

Устав качаться на судне, по трапу сошел на берег. О, чудо! На-встречу мне плыла крупная черепаха. Под толстым коричневым панцирем медленно и плавно качались ее розовые ноги. Таковых животных в моем орловском краю редко встретишь. На берегу вместе со мною оказался и Александр. Мы присели на толстый пень. Мимо нас, неслышной рысью промчалась черная норка. У кустов трещал сучьями бобёр. К серо-зеленым камышам подплы-вали ондатры и выдры. Богатым на фауну оказался остров Нем-чик. До хуторов далеко, а зверькам в безлюдье привольно.

Берег зарос лесом. Всего больше: кленов, дубов, акаций и ветел. Березы и осины, как исключение. Почва – песок; как им расти.

— Вот, — говорю Александру, — ты любишь Донщину с ее репьями и ковылями, потому, что здесь родился. Флора же её на-много уступает нашей срединной полосе. У нас меньше колючек и полыньи, а больше перламутрового разнотравья. Бреди по ро-щицам и лужайкам; ног не наколешь, а здесь без обуви, того и смотри; ноги в кровь изобьешь.

— В каждом краю – своя прелесть и пороки, — философски заметил приятель, — кому как, а я Дон ни на твою Оку, ни на твер-ской Селигер, где ты бывал, не променяю.

— Но, на Оке и Селигере я двух — трехкилограммовых кар-пов и лещей ловил, а тут клюет одна мелочь.

— Это потому, что ты не приспособился. Наши рыбаки под сотню килограммов сомов вытаскивают. И стерлядь, и щуки мно-го фунтовые. Мало ли что еще в плавнях Дона водится.

Долго мы сидели и бродили по берегу. Я за двое суток без-делья, при ограниченном движении, начал чувствовать неудоб-ства. Особенно неприятным явлением, по ночам, мне стал узкий и неудобно — тесный туалет; я стеснялся посещать его; он же был рядом с кроватью капитанши. А ведь еще со времён Христофора Колумба, а не то, чтобы Стеньки Разина известно; женщина на корабле – быть беде!

— Всё понятно, — отозвался Борисов, — но нашу хозяйку, подобно персидской княжне за борт не выбросишь, иначе; кто нам обеды будет готовить? С голоду – отощаем…

На лице друга заиграла улыбка.

57

— У тебя и у нашего капитана, — продолжал развивать свою мысль Александр, — возрастная болезнь — простатит. Плюнь на условности, как это делаю я, или он; умей приспосабливаться; за-зря не ограничивай свои инстинкты – заболеешь.

— Ха-ха-ха! – уже оба весело рассмеялись мы, будто сбросив с себя груз тяжкой ноши; больше психологической, чем физической.

Переночевав и позавтракав, отправились в дорогу: нас ожи-дала Багаевская – живая легенда донской земли.

6. Багаевская

Багаевская – чудная станица;Стоит у речки, с именем - Багай.Она святой истории частица,Что мы зовём: – Донской казачий край.

Еще по пути к причалу, от знакомых местных старожилов

Баранов узнал, что его родственники в отъезде; огорчившись, он, тем не менее, сам сел за румпель и дал команду матросам при-готовиться к швартовке. На борт судна надо было доставить не-достающие продукты питания; не только помидоры, но и хлеб с маслом были на исходе. У меня к тому ж окончились сигареты. Избавленный на время от творческой работы, я и без того тратил их мало: вместо четырех – одну пачку в день.

Прикрепив яхту к металлическим стоякам, мы уложили трап, по нему поднялись на большую пристань. Левый и правый берега Дона соединялись паромной переправой. Огромный паром об-служивался экипажем из четырех человек: капитан — паромщик, два рабочих матроса и кассирша с билетной кассою в руках. Раз-меренно, без суеты, обилеченные водители разного рода автомо-билей и самодеятельные пассажиры занимали места на металли-ческом полу судна. Загрузившись, закрывались борта. Матросы

58

отдавали концы и, надрывно просвистев, большегрузный паром начинал медленно отходить от берега.

Налюбовавшись данной картиной, мы вчетвером (Раиса Яковлевна осталась охранять яхту), с авоськами в руках отправи-лись на импровизированный базар. Он мало чем отличался от по-добных орловских микрорынков. Здесь можно было купить ово-щи и фрукты по схожим ценам. Ничуть не меньше стоили на нем: огурцы и помидоры, лук и чеснок, капуста и картофель, яблоки и сливы. Не дешевле был и хлеб с сигаретами. Впрочем, нас ря-довых, дороговизна продуктов волновала мало; за все, кроме па-чек «Примы», расплачивался капитан. Наша забота заключалась в том, чтобы доставить груз на палубу яхты, что мы и сделали. Затем, испросив разрешение Баранова, я и Александр, вооружен-ный фотоаппаратом, ринулись в культурно — просветительский поход по станице. Сфотографировались у музея, что некстати оказался закрытым, у детской школы искусств, у здания район-ной администрации.

А. Борисов и П. Козин у причала ст. Багаевской

59

Побывали на приеме у зама главы района. Посетили редак-цию газеты «Светлый путь». Вместе с ее молодым редактором, вы-пускником Ростовского университета Александром Дмитриеви-чем Козобродовым прошлись по местам боевой славы станицы, нанесли визит директору центра детских отрядов, что размещает-ся в старинном доме купца Дёшкина, Г. В. Пимановой. Галина Ва-сильевна, по нашей просьбе, подарила нам материалы по истории района. Их мы, в сокращенном формате, и предлагаем вниманию наших читателей.

Вот данные из истории станицы Багаевской, что были полу-чены на основе археологических раскопок. Появление здесь, на юге Русского государства первобытного человека характеризуют-ся следующими периодами:

1. Древнекаменный век — Палеолит от 350 до 15 тыс. лет до н. э.

2. Новокаменный век – Неолит от 15 тыс. лет до н. э до 3 тыс. лет н.э.

60

3. Киммерийский век – VII -IV вв. до н. э.4. Скифы – IV в. до н. э. – 111 век н.э.5. Сарматы – III-VII вв.6. Хазары – VII – XI вв.7. Печенеги – ХI-ХII вв.8. Половцы — ХII век..9. Татаро-монголы – ХIII-ХVII вв.10. Греческие колонии – V в. до н. э. – IVв. н. э.11. Боспорское царство – IV в. до н. э – IV в н.э.Благоприятные климатические условия Дона, наличие рек и

озер способствовали бурному развитию растительного и живот-ного мира. На донских степных просторах в несчетном количестве водились: слоны, бизоны, благородные олени, пещерные медведи, дикие кабаны, дикие лошади и множество других разновидностей крупных и мелких хищников и животных.

С наступлением ранней весны появлялись дрофы и стрепе-ты. В небе нескончаемыми караванами пролетали: лебеди, гуси, утки. В полноводных реках и озерах в период нереста на отмелях,

Редактор газеты Александр Козобродов и Пётр Козин в аллее Славы

61

прогретых горячим солн-цем, оставляя миллиарды потомства, плескались все-возможные рыбы: 50-пудо-вые двухсаженные белуги, севрюги, осетры, сазаны, чехонь, тарань, сула. Во время хода косяков дон-ской сельди от ее мно-жества стояло, не падая, весло, воткнутое в воду. Именно здесь мог появить-ся и появился человек.

Многие ученые – архе-ологи в конце ХIХ – начале ХХ века проводили рас-копки в местах обнаруже-ния на поверхности земли: кремневых, каменных, бронзовых и железных орудий труда. Там оказались долговременные стоянки первобытного человека.

На территории Багаевского района имелось по ревизиям, проведенных краеведами в 1927 году, 236 курганов, которые на-сыпались при погребении соотечественников народами, живши-ми здесь с древних времен. Большая часть из них принадлежит VII в. до н.э. – ХV в. н.э. Почти в каждом кургане имелись орудия труда, оружие, предметы украшения, домашняя утварь; все это клали вместе с погребенными людьми, для пользования в загроб-ном царстве. Поэтому курганы считаются важным источником познаний прошлого. Никто не имеет права разрывать их, кроме специалистов – археологов. На обозначенном участке строитель-ства автострады Батайск – Волгодонск попали под снос несколько курганов.

В 1961 году велись раскопки кургана Лысый, что расположен недалеко от хутора Краснодонск. Близ него выявлены ценные находки, относящиеся к древне-ямной, катакомбной и железной культуре. В центре кургана вырыты две обширные катакомбы, в

У здания Центра детских отрядов (дом купца Дёшкина)

62

которых находились погребения с предметами из камня – песча-ника. На метр выше катакомбы и на четыре метра южнее от цен-тра найдено групповое погребение (четверо мужчин, располо-женных кольцом). В центре находились две маски, изготовленные из черепов буйволов. Кости еще пяти погребенных находились в неправильном анатомическом положении. Можно полагать, что это были воины, погибшие на поле брани от более многочислен-ных врагов. Оставшиеся в живых родственники через продол-жительное время возвратились на место и похоронили останки своих воинов. Здесь же, в среднем ярусе, было вскрыто еще два погребения. В них были обнаружены остро-реберные сосуды. На одном из них, неизвестные науке, знаки. В других местах найдены каменные топоры, бронзовый меч, шило, кремневые пластинки.

В Лысом кургане было вскрыто более 40 погребений. Этот курган оказался крупнейшим эпохи неолита и бронзы на юге стра-ны. В 30 -и метрах, к востоку от кургана, обнаружено погребение хазар и печенегов (У11-Х11 вв. н.э.). Найдено много ценного: же-лезный серп, бронзовое зеркало, железное стремя, кости баранов и лошадей. Эти племена жили гораздо позже, чем жители Лысо-го кургана. Кроме охоты им было известно и земледелие. В метре от основания кургана был камышовый настил. Там был извлечен бронзовый котел, емкостью около 60-и литров. На нем было сар-матское клеймо. Рядом с первым отыскали и второй котел мень-шего размера, железные инструменты: кайло, мотыга, железный серп с деревянной ручкой.

Большой интерес представляет погребение, принадлежащее, по-видимому, половецкому воину, при котором найдено несколь-ко железных стрел, лежавших в колчане, бронзовый шлем с ши-шаком и железная кольчуга. На левом берегу Дона у прокопного ерика Барышниковым Н.А. найдены: шлифованный топорик из черного камня, наконечник копья, кремневые пластинки и скре-бок, кремневый нуклеус.

За Артугановским лиманом в разрытом для силосной ямы кургане отыскалась медная Ольвийская монета с изображением сокола, клюющего в голову дельфина; на обратной стороне – голова Деметры. Все монеты по 6 –и граммов весом относятся к 111 в. н.э.

63

На берегу реки Подпольной найдены: бедренная кость ма-монта, часть бивня, зубы (2-я половина ледникового периода).

В 1937 году недалеко от устья реки Маныч, была обнаружена каменная баба. Юными краеведами Багаевской средней школы № 1 создан музей. Чтобы описать его экспонаты нужно много стра-ниц, впереди ребят ждут новые находки и открытия.

Основание станицы

Казачьи городки возникли в ХУ1-ХУ11 веках. Старожилы утверждали, что первоначально Багаевская была на правой сто-роне Дона, на месте каплицы. В 1948 году поля между станицей и хутором Беляниным были распаханы. В те времена, до строитель-ства Цимлянской плотины, все луга затапливались. В 1950 году между Беляниным и Багаевской, после отхода воды, обнаружены: пушечное ядро, фрагменты керамической посуды и печного кафе-ля. Кроме того: обломки сосудов, бусинки, подковы от обуви. Мо-неты, керамические курительные трубки, пуговицы, кресты, ядра.

На вспаханном поле определялся план поселения, квадраты жилых строений, которые состояли из обожженной глины с от-печатками камыша, плетней и талы.

Из письменных источников узнаем, что в юрту станицы на-ходится городище «Старый городок», что за Старым Доном, в лу-говом месте; на бугре, в двух верстах от станицы. Там жили ка-заки. В 8-и верстах находился хутор Федулов, где жили татары с главной квартирою их князя на кургане Малюбашева. От кургана до городка были скотные дворы казаков. Когда женщины явля-лись доить коров, татары брали их в плен.

В 1912, в честь столетия войны казаков с Наполеоном, построе-на каплица. В ней висела икона с лампадою, которая зажигалась по большим праздникам и в честь дня Победы при Бородино.

Осенью 1964 года целинный массив каплицы был распахан. По находкам можно судить, что там жили казаки. От Дона на се-вер до речки Багай и на запад метров 300.

Первое упоминание о станице Манычской встречается в документах. В 1593 году турецкий султан получил из Азова со-

64

общение, что донские казаки вблизи Азова; на Маныче, да в Чер-касской, и в Раздорах поставили четыре новых городка и Азову «тесноту чинят». Первое упоминание в документах о Багаевском городке относится к 1672 году. Об этом говорится в показаниях станичного атамана Фрола Минаева, проехавшего от верховья Дона до его устья. В числе городков, а их он насчитал 52, между Бессергеневским и Манычским, он называет — Багаевский.

6 февраля 1648 года можно считать датой основания стани-цы Багаевской. В районном музее находятся две книги об ее исто-рии. Одна учителя А.Ф. Рыбалкина «Багаевской 350 лет», вторая – альманах «Багаевской пристани 355 лет».

По состоянию на сегодняшний день (1648-2011) станица Ба-гаевская существует уже 363 года.

Откуда пошло название её? Все стало понятным с появлени-ем «Выписок по войсковым челобитным». Там сказано: «С одну сторону река Дон, а с другую – речка Багай». Был остров Багаев-ский, он и дал название станице.

Переселение

Почему произошло переселение станицы с правого берега реки на левый берег?

Во-первых, потому что были изгнаны ногайцы и татары из хутора Федулова и Малюбашева кургана, которые очень стесня-ли занимавшихся скотоводством и земледелием казаков. К нача-лу ХIХ века была навсегда ликвидирована опасность вторжения кочевников со стороны Азова, в котором прочно закрепилась Россия. Крепость же Дмитрия Ростовского, сыгравшая свою историческую роль в освоение низовья Дона, за ненадобностью, прекратила свое существование. Её заменила Анапская крепость в предгорьях Кавказа, куда теперь отодвинулась южная граница России.

«Походы за зипунами», как один из источников наживы, ста-ли уже невозможными для казачества. Сложившиеся обстоятель-ства привели к утрате значения Багаевского сторожевого городка, как всех других городков на нижнем и среднем Дону.

65

Во-вторых, к началу ХIХ века основным занятием казаков становилось скотоводство и земледелие, а свободной земли на ле-вой стороне Дона было больше, чем на правом.

В-третьих, Дон к тому времени изменил свое русло, промыв остров с востока на запад, разделив городок на две части. Южная половина городка стала островом. Теперь, казакам нужно было как можно скорее переселиться с острова (с правого берега) на новое место (левый берег) с широкими степными просторами, где интенсивно развивалось сельскохозяйственное производство.

Когда же произошло переселение?«Первоначально станица находилась на правой стороне

ниже по течению реки, в одной версте от настоящего поселения. По случаю переселения станицы в 1805 -м поставлена новая цер-ковь; освящена 23 апреля 1805 года. В том же памятном году сто-лица казачества из Черкасска перешла в Новочеркасск; станица Манычская; из Стародонья (правого берега – на левый), станица Бессергеневская – от Дона на бугор, за Аксайчик. 1805-й был го-дом массового переселения станиц и хуторов на новые удобные места.

Кирпичная трех — престольная церковь построена в Багаев-ской в 1896 году. Разрушена же окончательно в 1939-м. По стати-стическим сведениям за 1875 год в юрте станицы имелись хутора: Федулов, Ёлкин (при речке Подпольной), Ефремов, Платов, Весе-лый, Спорный (на реке Маныч), Хомутец (при балке Хомутник).

В 911 дворах станицы проживали: 2588 мужчин, 2887 жен-щин. Имелось 387 плугов, 1380 лошадей, 1690 пар волов, 5485 го-лов рогатого скота более шести тысяч овец – простых и тонко-рунных. На земле юрта располагались 17 заповедных курганов, 6 лиманов, пять рек и речушек (Дон, Маныч, Подпольная, Таловая, Хомутец).

На сегодня Багаевская насчитывает 15, а район – 35 тысяч жителей. За исключением административных зданий, строения станицы — одноэтажные дома с прилегающими приусадебными участками. Основное занятие – зерноводство и овощеводство. Коневодство и скотоводство утратило свое былое значение.

66

Известно, что из-за засухи в 2010 году, приведшей к сокраще-нию урожая, правительство России запретило вольную продажу зерна. Тем не менее, по ночам, нелегально, к пристани Багаевской подходят большегрузные танкеры: новоявленные буржуи не упу-скают возможности извлечения прибыли.

В советские времена Багаевский консервный завод знала вся страна. Сегодня затон, где всего лет двадцать назад разгружались баржи с овощами и фруктами и грузились готовой продукцией завода, так заилило, что и на яхте не зайти.

— Видишь, как все тут заросло камышом, — показывает мне капитан просторный ковш, вырытый когда-то земснарядом с вид-неющейся вдалеке причальной стенкой, — а продукция была знат-ная. Стоила совсем недорого и раньше мы часто приходили сюда, чтобы пополнить свои запасы багаевскими консервами; на зиму запасы делали. Работал консервный завод на сырье близлежащих колхозов, да и с Волги-матушки сырье баржами везли. Какой чудный был зеленый горошек! А там – икра кабачковая, фасоль в томате, перец болгарский, фаршированный. Томатные соусы и в маринаде, помидоры соленые и местные огурцы, да такие, что и сегодня отменным качеством отличаются. Да, что зазря вспо-минать, — махнул в сердцах рукою Баранов, — сегодня консерв-ный завод, лишившись дешевого колхозного сырья, практически не работает, хотя ещё теплится душа « в курилке». Но, вот Куле-шовский комбинат детского питания в Азавском районе приказал долго жить; все по той же причине. Зато багаевский хлеб и сегод-ня получается отменный; надо пополнить им наши запасы.

Белый, пышный, с хрустящею корочкой и неописуемо душисто-вкусным запахом пять караваев хлеба были приобрете-ны тут же, на берегу. Хлеб райцентра и впрямь оказался на славу.

Полистав страницы августовских номеров местной газеты «Светлый путь» мы с Александром Борисовым пришли к выводу, что, как и по всей России, в Багаевской царят развал и затишье. Материалы скучные; знать писать не о чем. Более половины га-зетных полос отданы пустой рекламе. Тем не менее, господа — чиновники выдают желаемое за действительное. В номере от 20 августа 2010 года, читаем:

67

«В среду 18 августа, с рабочим визитом наш район посетил первый зам Ростовского губернатора А.Л. Носков. В сопровожде-нии главы района А.М. Шевцова он побывал на птицефабрике, молзаводе, хлебозаводе, водном терминале и ХПП, консервном заводе и в спортивном комплексе. Как отметил Александр Леони-дович у нашего района большой потенциал для развития».

Подумалось тогда: более 360 лет стоит станица Багаевская. Некогда, в годы Советов, благословенная частица цветущего дон-ского края, она ныне, как некогда после стародавних «времен оча-ковских и покоренья Крыма», имеет лишь «потенциал для раз-вития» и ничего больше.

7. Суссад

Мы ночевали у речушки,С коротким именем Суссад;Здесь ликовали наши души,Попав на «жор», как говорят.

Багаевская не стала концом нашего путешествия «Вверх по Дону». Капитан решил еще раз попытать счастья: наведаться в станицу на следующий день; а, вдруг, родственники его окажутся на месте. Вот почему мы, отшвартовавшись от железной приста-ни, взяли курс на север. Пройдя 6-7 км, вошли в устье притока Дона, небольшую речку Суссад. Живописная природа представилась нашему взору. По обоим берегам росли мощные деревья, перемежаемые густыми кустарниками. Золотились отмели. У высоких, сочно-зеленых камышей порхали стре-козы. В гуще краснота-ла звенели птичьи го-

68

лоса. Будя покой, выплескивались рыбы. Огненный шар солнца скатился за деревья, а его блики красными галстуками пламенели на ветвях дерев, осоке и на зацветшей – зеленой воде. Пройдя несколько сот метров от устья реки, Виктор Васильевич распоря-дился:

— Отдать якоря!Спокойно и размеренно матросы исполнили волю капитана.

И вот, наконец, наша яхта причалила к берегу. Покончив с обе-дом, мы с Эдуардом взялись за удочки. Катышки из белого све-жего, только что купленного хлеба, на удивленье, и скатывались быстро, и держались долго. О, чудо! Никогда до того я не испы-тывал на донской рыбалке такой радости: мы попали на настоя-щий жор. Едва крючок достигал дна, а порой совсем на лету рыба хватала насадку. Борисов с капитаном позаботились о ведрах с водой; в них мы сбрасывали пойманных удальцов-гибридов, пло-ских плотвичек и золотистых верховодок. Ликовали не только мы – рыболовы, но и все остальные трое членов команды.

69

Александр помогал мне отцеплять рыбу с крючка, при этом басил:

— Что же ты, дьявол, вертишься? Все равно моя бу-дешь!

До того уравновешенно-спокойная Раиса Яковлевна, на этот раз дала волю своим женским чувствам, громко кричала:

— Клюет, ля— ля. Эдик, тащи! Дмитриевич, не зевай! Гляди – потянула!

Да, что там дама с приятелем, когда даже Виктор Васильевич не удержался от эмоций, приговаривая:

— Молодцы, ребята! Будет у нас своя тарань.Действительно, после здорового сна, на следующий день,

просоленная за ночь рыба, уже покоилась на протянутой, между мачтами, медной проволоке.

8. Беркович

24 августа к девяти часам розового утра мы вновь оказались у Багаевской пристани. Пока Эдуард Филиппович исполнял волю капитана наведывался к его знакомым и занимался заготовкой не-достающих продуктов, мы вдвоем с приятелем Александром еще раз прошлись по станичным улицам. Побывали в городском пар-ке – мемориале, у киосков на центральном рынке, в лавке рыба-ков, где вдоволь налюбовались всевозможными премудростями и снастями, но ничего так и не купили.

И в этот день Баранову не повезло; родственники не появля-лись. Вот почему, покидая станицу, он находил упокоение лишь в ожидании встречи со старым своим другом, подполковником авиации Берковичем. Еще накануне он созвонился с ним, дого-ворившись, что будет ждать его яхту на рейде, у известного нам Василька.

70

В обратный путь отправились уже с двойною тягой. Впереди нас, сидящих на корме, развевались, словно чайки в полете, бе-лые паруса, а под нами размеренно и неумолчно стучал мотор. Прав был капитан, на этот раз, идя вниз по течению, мы шли зна-чительно быстрее. Не заметили, как миновали Немчик и прочие, ставшие до боли знакомые, места.

Во второй половине дня благополучно прибыли к назначен-ному месту; пришвартовались к берегу, спустили трап, а по нему высыпали на берег. Мы с Эдуардом, по обыкновению, вооружи-лись хлебом и удочками. Удача, однако, нам не сопутствовала. Поймали всего по две-три рыбешки, не более того. Зато вдоволь выкупались и побегали по рассыпчатому песку, оставляя после себя, подобно Робинзону Крузо, глубокие и широкие следы. Меня, как некогда этого несчастного английского моряка, волею случая оказавшегося на необитаемом острове, потянула к себе страсть к исследованию. Вот почему я по узкой, травянистой тропке взо-брался на высокий берег и стал оглядывать окрестности. Передо мною за кустами светилось то ли озеро, то ли пруд, огороженный редким частоколом. Справа от меня синел остров, но палатки, ранее стоявшей на нем, я не увидел. Попытался свернуть влево, чтобы оказаться у противоположного мыса. Но, не тут-то было: проход был отрезан дебрями острых кустов акации и колючей проволокой. Потерпев фиаско, я понял, что «мой остров», в отли-чие от дикой скалы Робинзона, вполне, даже более того, плотно обитаем.

Это подтвердилось позже, когда к нам заглянул крепкий муж-чина с охотничьим ножом на поясе. Он предупредил нас, что рыбу в пруду ловить нельзя – это частная собственность монастыря.

Раньше здесь была глубокая протока, из которой земснаря-дом выбирали песок для строительных нужд. Глубина в 10-15 ме-тров позволяла водиться крупной рыбе. Начальство Старочеркас-ского мужского монастыря выкупило этот живописный уголок природы для отдохновения христианской братии. На свои сред-ства монастырь насыпал дамбу, таким образом, отгородил про-току от Дона. В образовавшийся пруд запустили малька; кормят его и добывают взрослую уже рыбу для своих нужд; труд монахов

71

не пропал даром. Хитроумные слу-жители Бога соо-рудили здесь для догляда, более чем во имя Христова спасения, узорно-рубленую часов-ню. Помимо того, со стороны стани-цы они устроили шалаш – убежище для сторожей рыб-ных запасов. Вот один из таковых сторожей, сорокалетний здоро-вяк по имени Володя и напугал нас своим огромным охотничьим ножом. Однако он оказался мужчиной довольно мирным и даже чрезвычайно разговорчивым.

Интересный факт. Рядом с Володиным шалашом, уткнув-шись носом в песок, доживал свой век старый ялик. Он когда-то был переделан в небольшую яхту. На ней мой приятель Александр Борисов, вместе с её хозяином – художником, некогда бороздил воды Дона и Азовского моря. Пережил с ним все штормовые при-ключения. Теперь милый их сердцу ялик «Бродяга» нашел свой последний причал у монастырского пруда.

Александр поинтересовался у сторожа о возможности посе-тить часовню. Тот ответил, что нет проблем и что он пришлет к нам в качестве гида – монастырского служку – пустынника.

Вот почему суровая команда: «На ужин!» была исполнена с разумной поспешностью и удовольствием. Мы кружком уселись в кокпите, на свежем воздухе. Зной дня прошел. Прохлада ночи еще не наступила. Было тихо и лишь легкий, приятный ветерок слегка играл с начинающей желтеть теплой листвой. Заигрывая с ней, ве-тер приносил к нашему столу золотистые листья, напоминающие нам о конце лета.

Ужин, как всегда, проходил в дружеской беседе. На аппетит никто не жаловался. Внезапно раздался звонок сотового телефо-

72

на капитана. Звонил рулевой яхты «Кондор»; он просил Виктора Васильевича объяснить ему, как безопаснее зайти в затон, ибо они уже перед его входом уселись на мель. Баранов дал совет идти ле-вым берегом, поворот же произвести сразу за красным бакеном.

Капитан был чрезвычайно обрадован предстоящей встречей с друзьями по духу и убеждениям. Да настолько, что даже отка-зался от блаженства чаепития. Вскоре мы увидели на горизонте яхту его соседа по стоянке у Ростовского яхт клуба «Дон»: краса-вица «Кондора» будто крадучись шла под мотором в нашем на-правлении.

Баранов рассказал нам, что хозяин «Кондоры» его приятель Виктор Беркович, что он подполковник – летчик, нередко бы-вающий в заграничных полетах. Его же матрос, никогда не рас-стающийся с гитарой, это никто иной, как кандидат исторических наук Цыганков. Друзья юности, коим можно дать сегодня лет по 60, приехали на рыбалку.

Виктор Васильевич радушно приветствовал давнего прияте-ля Берковича; указал ему, как надежно стать лагом (бортом к бор-

73

ту) к нашей яхте. Затем лично сам закрепил швартовые кон-цы. После чего поспешил потчевать «пришельцев» – ужином и чаем.

Я, в свою очередь, был рад встретить коллегу – историка Цы-ганкова, преподавателя ЮФУ, ходившего по одним со мною ко-ридорам и аудиториям родного нам обоим Университета. Он и составил мне компанию по рыбалке; рыбу мы ловили прямо с пес-чаного берега.

В разгар клева к нам неожиданно, из непролазных кустов, выбрался молодой человек лет 25-28, в странном для времени и места, монашеском облачении. Он спросил:

— Кто из вас хотел обозреть часовню?Александр не замедлил отозваться. Началась беседа. Монах,

назвавшийся Алексеем, объяснил, что он живет в ските; молится в часовне и присматривает за ней. И, что он с радостью покажет место своего обитания на этой чудесной земле, где он предается труду и Божьей молитве.

Все, кроме меня, рыбака-безбожника, и Раисы Васильевны, не осмелившейся без присмотра оставлять яхту, направились за худощавым монахом Алексеем. Потаенной тропой, ведшей по дамбе вдоль пруда, он подвел гостей к часовне, которая, по от-зывам Александра, была полна благочестия, вся в сиянии солнеч-ного заката.

Алексей вдохновенно поведал о своей юдоли; его жизнь в ските подчинялась строгому распорядку дня. Просыпается он, как древний язычник, с восходом солнца и уходит на покой с её закатом. Вместо лампочки Ильича – лампада да свеча. Труд и мо-литва – смысл его существования. Он кормит мальков в пруду, следит за его чистотой. Недалеко от часовни, где он молится, сто-ит бытовка с железной печкой. Дрова для «буржуйки» выбирает из прибрежного сухостоя. Плетет плетни и корзины из лозы, ко-торую сам и заготавливает. В аккуратном дворике стоит верстак – станок для плетения корзин – его личное изобретение. В бытовке хранятся холсты с написанными образами чудотворцев. Эти кар-тины – иконы. Алексей пишет их по благословению святейшего епископа. Занимается также резьбой по дереву.

74

Александру его работы очень понравились. Он обратил вни-мание на его руки, они не дряблые, как у попов, а тугие, как у на-стоящего мастерового. Мой друг был в восторге перед мужеством отшельника, живущего по законам монашеской природы, вдали от мирской суеты. Он задается вопросами: что заставило русско-го уральского парня покинуть родной дом и поселиться в степях Войска Донского? Что за загадочная волна выбросила его на Дон-ской берег? Почему им избран путь молитвы и труда вдали от благ цивилизации? И сам же на них отвечает:

— У каждого свое представление о счастливой жизни. С бо-гом в душе живет молодой монах Алексей.

Ну, прямо святой вятич Кукша или пустынник Нил, обитель которого я посетил, будучи на Селигере. Но, ни тогда, ни сейчас, я не пришел в восхищение: истязание плоти, самоограничения во имя Христа меня, неверующего, совсем не волновали. Потому я к огорчению друга, обронил лишь одно слово:

— Глупость.— Но, там у него все благочинно: малый алтарь, иконы и све-

чи. Неужели тебе, литератору, это не интересно?— Ничуть, — ответил я, — лицемеров и фарисеев сейчас и

в церковных облаченьях и без таковых, пруд пруди. Как говорит мой молодой земляк – философ Юрий Воробьев: богачи — пре-ступники « себе строят особняки, для народа – храмы».

Прав Карл Маркс: «Религия – опиум для народа». Страшно то, что ею, как наркотиками отравляется, в первую очередь, мо-лодежь. И совсем безумие – на добровольной основе исповедуют чужую, антирусскую веру.

Мне гораздо интереснее монаха – отшельника виделись при-ятели капитана: подполковник авиации Виктор Беркович и его ученый спутник Цыганков. Они не ищут, подобно юному монаху Алексею «рая небесного», а находят таковой на земле.

Мой же друг Александр оставался абсолютно равнодушным к экипажу «Кондоры». Он все снимал и снимал (ловил мгновения!) на свой фотоаппарат легкие волны, какие-то веточки и листочки. Призывал меня не отвлекаться на всякие «кондоры», а любовать-

75

ся красотой реки, которая с воды еще прекраснее потому, что не видно мусора на берегу.

Люди, не губите красоту! – кричала душа моряка. — Петр Дмитриевич, — убеждал меня Александр, — ведь Дон

— это не только то, что ты видишь сейчас. Это не просто казачья река со станицами на берегах и с жизнью, знакомой по романам Михаила Шолохова. Ведь он течет не только в донском краю. И не всегда он тихий, и не везде такой широкий и судоходный. Мы с тобою сейчас находимся на Нижнем Дону. Прошли-то всего 75 верст. У станицы Вешенской принято считать его Верхним, а на самом деле – это Средний. Если посмотреть на карту, то хвостик реки мелькает в далеком Подмосковье. Начало Дона обозначено в городе Новомосковске. Там сделана первая запруда и в обра-зовавшемся небольшом озерке отражаются двенадцать из бревен тесаных фигур казаков. Они в латах с копьями и секирами в ру-ках. Рядом глядятся в воду чугунные пушки и горки ядер. Этими скульптурами Новомосковск обозначил свою принадлежность к Батюшке Дону.

С тульских холмов несет он свои воды, питая тульские, ли-пецкие и воронежские поля. Тощей степной речушкой проходит он у Куликова поля – Поля Славы русского оружия. Нашим пред-кам времен Дмитрия Донского то место представлялось окраи-ной Руси. Казацкое сословие зарождалось тут из храбрых земле-дельцев, державших одною рекою соху, а другою ружье да шашку острую.

Дон протянулся на 1900 км. И бежит всюду по степному про-стору, А силу свою набирает от воронежского города Лиски до донской станицы Вешенская. Отсюда, от родины великого Шоло-хова, и начинается поистине его неземная красота.

9. Возвращение

Утром 25 августа, попрощавшись с экипажем Берковича, мы взяли курс на Ростов. Уже в конце пути, капитан поблагодарил меня — юнгу, за службу и заметил, что за пять дней путешествия,

76

трудом своим, я заслужил присвоения мне звания младшего ма-троса.

— Служу России! – серьёзно ответил я. Первым покинул яхту, торопясь к молодой жене, доцент Ан-

дреев. Капитан вызвался нас проводить. Попрощавшись с Раисой Яковлевной, мы с Александром направились к понтону, а Баранов к ожидавшим угощенья, соскучившимся по нему собакам.

77

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯХОББИ ДОКТОРА ЖИЖИНА

Как Костя музыку слагает;Как пилит, режет, выжигает…Признаюсь честно: — не узнал,Но, как рисует и снимает;Искусно ракурс выбирает,Я самолично — наблюдал…

«Нет ничего заразительнее энтузиазма, — говорил Э. Булвер-Литтон, — он ворочает камни, он очаровывает скотов. Энтузиазм – это гений искренности, и истина без него не одерживает побед». Именно, благодаря вдохновенному труду, мой университетский приятель Константин Сер-геевич Жижин стал: доктором медицинских наук, член – кор-респондентом и профессором Академии Естествознания, за-служенным деятелем науки. Ему по сердцу также и сфера искусств. В Интернет-сайте следует запись: «К.С. Жижин увлекается живописью, фото-графией, прикладными видами художественного творчества, музыкой».

Как отмечено в эпиграфе, (за короткое время встреч в Ро-стове), мне не удалось ознако-миться с видами его «приклад-ного творчества и успехами в музыке», но вот как он фотогра-фирует, как искусно рисует пей-зажи, посчастливилось узнать. Этюд К. С. Жижина

78

ЭКСКУРСИЯ С ФОТОАППАРАТОМ

Нас было двое экскурсантов:Борисов Александр и я;С одним особенным талантом -Полвека числиться в друзьях.

За гидом весело шагаем,Отбросив тяжесть лет и сплин;Ведь вёл нас по родному краюСам «доктор» -Жижин Константин!

Упоительно и интересно бро-дить с друзьями по старо-знакомым переулкам и улочкам, ухоженным цветами улицам и широким пло-щадям Ростова. Отмечать про себя, как волшебно и чудодейственно изменился он за последние сорок с лишним лет. Тут и новые высот-ки жилых кварталов, заморской экзотикой расцвеченные магази-ны, и подлинно сказочные дворцы новоявленных бар. Золотом сияют некогда унылые купола церквей и соборов. Проспекты и улицы за-пружены отечественными, а чаще всего иностранными автомобиля-ми: шуршат их колеса по откосам. Берегитесь, не зевайте горожане; ушло время вашему спокойному дефилированию по тихим проул-кам. Теперь от нагловатых водите-лей и тротуар небезопасным стал. Но наш гид, с неизменной улыбкой,

79

умело лавирует среди этой людской и автомобильной круговерти; уверенно ведет к намеченной им цели.

Отправною же точкой для нас стала Донская государствен-ная публичная библиотека – ДПБ. У высоченных каменных стен её мы фотографируемся, а затем передаем в надежные руки ро-стовских библиотекарей, в довесок к пяти миллионам единиц хра-нения, мои новые книги.

Здесь, у «Ростовского централа»,Что отражает жизни тень.Стоит иная цитадель;Науки – светлое начало…

Не оставляем без внимания и научную библиотеку ЮФУ (Южный федеральный Университет), что ныне носит имя М.А. Шолохова, где также оставляем на память экземпляр «Мои совре-менники». Борисов не преминул на перилах ее лестницы запечат-леть нас с Костей.

На крыльце научной библиотеки РГУ (ЮФУ)

80

Кумиром нашим –Нет вопросов:Был, есть и будет –Ломоносов.

Пройдя по Университетскому переулку, фотографируемся у памятника этому великому русскому ученому, что стоит побли-зости с широкоформатным кинотеатром «Россия». Напротив их – наш с Костей Храм науки. Доктор сам определил угол и рас-стояние, выбрал нужный фокус с учетом игры света и тени, пере-дал фотоаппарат есаулу Борисову и только тогда, став рядом со мною, позволил Александру довершить дело. Так, спустя 43 года (1967-2010) появилась наша с Костею совместная фотография у стен РГУ (ныне ЮФУ) в память о незабываемых днях учебы на журналистском факультете.

У здания РГУ (ЮФУ)

81

Теперь о том, не только мы,И наши дети не забудут…Ведь фото –Это глас судьбы,Что в память остается людям.

По Большой Садовой (прежней улице Энгельса), мимо зда-ния бывшего ЗАГСА, где в сентябре 1967 года состоялась наша с Валентиной регистрация брака, пускаемся вниз к Кировскому проспекту. Миновав его, мы упираемся в роскошно — высотное здание гостиницы «Интурист». Здесь, уже в 70-е, я пользовался одним из ее номеров. Удивительно, но факт: моей скромной учи-тельской зарплаты в те «застойные» годы доставало, чтобы упла-тить за проживание в нем. Сегодня же такая «честь» явно непо-зволительна для моего тощего пенсионного кошелька.

Я посетил бы «Интурист»,Но вот беда – «цивильный лист»Не позволяет сделать это;С деньгами туго — у поэта...

Когда мы оказались под мягкой тенью высоких каштанов Те-атрального парка, меня осенило: а, что, если позвонить по сотово-му в Орёл моему другу-меценату Сергею Ивановичу Шмелёву?

Мне в трубку говорил Шмелев,Что всех нас выслушать готов.

Не только я, но и Александр Михайлович с Константином Сергеевичем имели возможность побеседовать с добрым орло-вцем по телефону. Александр Борисов прокомментировал наше с ним, состоявшееся с 21 по 25 августа путешествие по Дону на яхте «Дружба», а Костя поведал о том, как проходит сегодня – 26 авгу-ста 2010, совместная экскурсия по Ростову. Разговор шел с шут-ками и прибаутками. Вышло так, что всем сторонам он добавил лишь энергии и энтузиазма.

82

Все четверо мы уповалиНа то, что шутка – лучше брани!

В северной части широкой, устроенной для митингов площа-ди тяжело громоздилось здание областного драматического теа-тра имени А.М. Горького. Сооружение его было осуществлено в 30-е годы, а потому совсем не случайно архитекторы придали ему форму трактора – провозвестника успехов в сельском хозяйстве. Мы прошли через Театральную площадь в его южную часть. Усев-шись на каменные ступени высохшего от жары фонтана, мы дали возможность отдохнуть нашим ногам. Ведь, если мне стукнуло 70, то Александру с Костей было – за 60. Однако не долго засиде-лись ребята – им стареть недосуг: в два фотоаппарата они стали запечатлевать меня у здания театра, где в канун 1966 г., я встречал праздник Нового года.

Ступеньки – не гора Монматр,Но с них был виден весь театр;На фоне трактора меня«Засняли» верные друзья.

На восток от Теа-тральной площади, быв-шей границы старого Ростова, мы не пошли. Армянская Нахичевань, где некогда я жил, нас мало интересовала, а по-тому, спустившись вниз по переулку, целеустрем-ленный гид, пригладив рукой вспотевший лоб и седые, но все еще густые, в отличие от моих, воло-сы, повел нас в сторону речного порта. У театра им. А. М. Горького

83

На набережную Дона мы прошлись по брусчатке Боготя-новского спуска. Первой исторической достопримечательностью явился памятник адмиралу Федору Ушакову. О славных победах этого выдающегося русского флотоводца я, в свое время, узнал из учебников и романа Валерия Ганичева, нынешнего руководите-ля Союза писателей России. Памятно и то, что роль бесстрашного адмирала в одноименном художественном фильме играл народ-ный артист СССР Иван Переверзев, который является моим зем-ляком – болховчанином.

Был Переверзев – УшаковОтважней греческих Богов;Он учит, как достойно жить,Как славу Родине добыть!

Остановились у памятника «буре-вестнику революции» А.М. Горькому. Одна из фотографий, сделанная здесь дуумвиратом нашла ныне своё место на обложке моей книжки – поэмы «Мак-сим Горький», за что и остаюсь благо-дарным своим друзьям. Не могли мы обойти вниманьем и запечатленного в бронзе легендарного певца тихого Дона Михаила Александровича Шолохова. Хотя у меня уже был снимок Алексан-дра, датированный еще 2006 годом, но отказаться от соблазна сфотографиро-ваться с Константином у его постамен-та я не смог. Борисов не преминул щел-кнуть фотоаппаратом.

На этом месте, я когда-тоВстречал великого певца.Теперь у ног, чье имя свято,Увидеть можно – два лица. У памятника М. А. Шолохову

84

Константин и Александр, в который раз, отобразили на плен-ке: и причудливое здание речного вокзала и его гостиницы; те-плоходы и яхты, катера и обычные рыбацкие лодки. Долго стояли мы у барьерного заграждения и любовались плавным течением великой реки. Дон у пристани глубок, но не чист. Всего в сотне метров, в него впадает зараженный фекалиями, мутный Темер-ник. Но здесь у пирса вода скорее зеленая, чем желтая. С метал-лически темным отливом небольшие волны чуть приплясывают, пенясь под свежим упругим ветерком. Глянешь на противополож-ный песчаный берег, где были устроены пляжи, на которых мне приходилось не однажды бывать – и невольно вспоминается шо-лоховское: « перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма зацелованной волнами гальки и дальше – перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона». Ростовчане знают, что за чистоту реки не раз пришлось воевать Михаилу Алексан-дровичу Шолохову. По его ходатайству, как депутата Верховного Совета СССР, Министерство лесного хозяйства РСФСР устано-вило лесозащитную зону у берегов Дона – до полутора километров шириной. Кроме того, по реке было запрещено передвижение бы-строходных катеров, особенно «Ракет», которые буквально съеда-ют берега. Но в строку будет сказано: именно на одной из таковых «разрушительниц», летом 1964 года, писатель предлагал мне, сту-денту РГУ, с ветерком прокатиться по тихому Дону, вплоть до его славной сторонки — станицы Вешенской. Хотя этому есть свое объяснение. В начале 60-х «Метеоры» и «Ракеты» считались дви-гателями прогресса. И лишь потом, при интенсивном их исполь-зовании, стало ясно, что от такого «прогресса» больше вреда, чем пользы. Да, всякая истина подтверждается практикой. Не уходила из головы лекция университетского профессора философии, учившего нас сути триединого постулата: от живого созерцания, к абстрактно-му мышлению, а от него к практике – таков путь познания истины.

Экологи находят вздорнымСчитать «прогрессом» — «Метеоры»;Они шустры, они легки,Но портят – берега реки…

85

Однако наша экскурсия лишь набирала обороты. Изнурен-ные жарою, мы захотели пить. Можно было просто купить бутыл-ку воды, но гид— доктор и тут проявил свою находчивость. Он предложил нам подняться от речного вокзала вверх, к разрушен-ному старо-кирпичному зданию, где более 80 лет функционирует живой родник. И, как водится: свято место пусто не бывает. Тут же, по колено в воде у поржавевшей трубы, извергающей янтар-ную струю свежей влаги, собралась веселая ватага молодых людей. Полуголые ребята и девчата не столько утоляли жажду, сколько пользовались благовидной возможностью охладиться и подурачить-ся. Визг, шум, непроизвольное купание, обрызгивание и ополаски-вание сопровождали нас, пока мы благоговейно припадали губами к спасительной пузырящейся струе пре-сной хлад — водице.

Так, по иронии судьбы,Мы пили воду – из трубы.

Сбивая обувь об осклизлые камни и перепрыгивая через образовавшееся от мутных стоков болотце, мы, наконец, выбираемся на брусчатку. Совершаем подъем и оказываемся у здания Ростов-ского мореходного училища имени Се-дова. На ухоженной лужайке, напротив него, стоял бюст отважного исследова-теля океанов. Мореход Александр Бо-рисов не удержался от идеи докумен-тально засвидетельствовать почтение к герою – мы сфотографировались у па-мятника Седову.

К Седову, явно благоволя,Был снимком Александр доволен.

С Ал. Борисовым у памятника Седову

86

Вслед за тем, вприпрыжку обследовав место действий и най-дя правильное решение, экскурсовод Жижин припечатал меня к барьерной решетке, что была устроена на краю крутого обры-ва. При этом сказал: будет у тебя фото с видом на Дон. Но, вот беда, верхушки высоких дерев, лиственным шатром стоящие за моей спиной, укрывали разлив реки, от того величавый Дон про-сматривался лишь узкою голубой полоской. Это отметила в своем письме с Волги угличанка Галина Куликова. По получении фото-графии, она настойчиво спрашивала: «Этот снимок сделан в Ро-стове или же за его пределами?».

Смутил Галину КуликовуЗеленый уголок Ростова.

Пришлось объясняться. Но это потом, а пока наш неутоми-мый гид повел нас в центр города, где выбирал наиболее, на его взгляд, значимые объекты. Так появились снимки у памятников: писателю А. П. Чехову, что выглядел молодым франтом и С.М.

У Дона с К. Жижиным

87

Буденному, лихому герою – кавалеристу; у скульптурной группы основателей крепости Святителя Дмитрия Ростовско-го (Ефремов, Сомов, Хастатов, Ригельман): для каждого донца – святые имена!

Теперь воочию узнали,Мы тех, кто город основали.Чтоб нас читатели узрели,Мы с ними рядом посидели.

Шутки ради, заснялись со скульптурными героями шоло-ховских произведений: дедом Щукарем и Нахалёнком.

Известны, разве,Не с пелёнок, Всем — дед Щукарь И Нахалёнок!

Не обошли вниманьем и, как олицетворение свободной любви, ростовскую девушку — красавицу, сидящую у парка Максима Горького. Ну, чем не Оксана Федорова, запатенто-ванная ныне в демократической России, как мисс – Вселенная?!

Когда-то славили «Тачанку»,Теперь в чести: мисс — ростовчанка!

Светлые имена

С «Нахалёнком»

88

Дивились мы также до-родным купцом у книжного киоска, что стоит на перехо-де Буденовского проспекта. Сей развязный торговец— зазывала любопытен тем, что его образ вписывается в ранее угасший, а сегодня с новой силою расцветший мир буржуазных спекуля-ций и всеобщего торгаше-ства.

Пудрить мозги — из-вестный «спец»,Ростовский бронзовый купец! С купцом

Областная Дума. В 60-е годы здесь размещался Обком КПСС и редакция газеты «Комсомолец». Место первой и третьей встреч с Михаилом Шолоховым

89

Прошлись по Буденовскому проспекту. Не обошли внима-ньем величественное здание областной Думы, где некогда функ-ционировали Обком КПСС и редакция газеты «Комсомолец». Именно здесь в 1964 году произошла моя первая встреча с М.А. Шолоховым.

Такое забывать не след;Великий Шолохов – полпредОт мировой литературы,Был добрым мужем, по натуре;Хоть я и не его герой,Он — поздоровался со мной.

Посетили центральный рынок. Печально, но факт: он совсем не пленил меня; ни многообразием экзотических товаров, ни оби-лием отечественных овощей, ягод и фруктов, ни яркими цветами ширпотреба. И совсем разочаровал, когда я увидел по какой цене продается донская рыба: крупная и мелкая, сушеная и соленая, копченая и живая. Она была выше орловских или курских цен, и даже качеством уступала. Такое явление я уже наблюдал, пребы-вая в Тверской губернии, на озере Селигер. Здесь так же, как и в Ростове, местные спекулянты навязывали свой товар (лещей, щук и угрей) по завышенному прейскуранту, действуя по принципу: знай наших! Такого беспредела в годы власти Советов явно не на-блюдалось: совесть не позволяла. Да и престижем родного края дорожили. Теперь же на уме иное…

Нажива – вот удел купца;Тверянина или донца!Долой патриотизм и честь;Куй злато, Коль возможность есть!Так уяснили мы втроём;В какой стране сейчасЖивём!

90

В этой связи не удивительно? что, возвратившись с Дона в Орел, я, по обыкновению, не прихватил с собою связки вяленой рыбы – себе дороже.

Константин Сергеевич, урожденный в Миллерово, продол-жал нас знакомить с достопримечательностями своего второго родного города. Чтобы развеять наше огорчение, вызванное по-сещением центрального рынка, экскурсовод подвел нас к юмо-ристическому этюду детской библиотеки; своенравные разно-шерстные кошки, изображенные на стенде среди книг, дерзостно вопрошали: «Видали мы Вашего Шекспира! Про кошек не писал, про мышей – тем более… Писатель называется». Меня так и под-мывало, чтобы воскликнуть:

Дрянные кошки! Наглость это:Язвить — великому поэту!

Талантливый доктор Жижин, не менее отличный педагог; умеет затронуть душевную струну. Юмор кошек был достойно оценен.

И было нам совсем не любоВзирать на строгий замок Чубов!Чтоб голова была целей;Быть лучше дальше – от «царей».

Константин запечатлел меня напротив здания бывшего Сов-нархоза, где с отцом Александра, Борисовым Михаилом Ильичем мы побывали по квартирному вопросу у одного из высокопостав-ленных чиновников. Затем вывел на Ворошиловский проспект; рядом с его угловым зданием находится дом, в котором в 70-е рас-полагались Центральные курсы технического обучения (ЦКТО). В начале тех лет мне довелось трудиться в данном заведении за-местителем директора (завучем).

В ЦКТО, не больше года,Я зам директора работал.

91

Впечатляли живописные здания НИИ котлостроения, гости-ницы, обкома профсоюза; пейзаж новых построек вблизи Фили-моновской улицы, где ныне в доме под номером 156 и проживает наш многоуважаемый профессор.

Здесь в доме, что под яркой крышей;Творит науку доктор Жижин.

Уставшие от интенсивного движения по горячему асфальту улиц, мы выбрались, наконец, в тень высоких лип и каштанов, что на улице Чехова? решив дать покой своим ногам. Дабы охла-дить утомленные солнцем тела, гид купил шесть бутылок безал-когольного пива с приправой из кальмара. Я, в свою очередь, тут же в ларьке, приобрел шесть пакетов разносортного шоколадного мороженного – на выбор. Сели мы рядком и пировали ладком. Александр не удержался от соблазна, взял фотокамеру, отошел на подобающее расстояние, и «снял» нас с другом. Так что наш походный пир получил отныне свое документальное подтверж-дение.

На лавочке, в тени дерев,Мы благочестие презрев,Тянули пиво, как награду,Закусывая – шоколадом…Мороженое и кальмар;Сластили, Но — снимали жар.

Есть у нас с Константином Сергеевичем общая черта: до-

водить начатое дело до конца. Именно это качество и подвигло нас заглянуть в фотоателье. Удивительно ловко и быстро он ма-нипулировал на компьютерном аппарате. Отобрал необходимые для печати фото и сдал заказ шустрой и довольно симпатичной служащей студии. Спустя час, который мы провели в прогулке по близлежащим от ателье улицам, наш блиц— заказ был выполнен. Снимки едва помещались в 100-страничный фотоальбом.

92

— Кашу маслом не испортишь, – с улыбкой заметил профес-сор, — фотодокументы для писателя – необходимый строитель-ный материал. Ты же у нас – Толстой -2! Так что, дерзай! Для меня же занятие фотографией – не просто хобби, а предмет искусства.

— Это уже мы поняли, — с улыбкою отозвался Александр, — специалист ты, как я в том убедился, и впрямь от Бога.

— Спасибо за комплимент. Солнце уже низко склонилось к западу, когда мы расстались

с нашим обаятельным и энергичным гидом, проводившим нас на троллейбусную остановку, что на Центральном рынке. Экскурсия с фотоаппаратом была завершена. Мы покатили с Борисовым в сторону улицы Рихарда Зорге, а Константин Сергеевич, с неиз-менною лейкой на плече, направился к своему дому.

На отдыхе

93

АКВАРЕЛИ

Писал, едва не с колыбели,Свои он сердцем акварели;Беда ль — в художники не вышел,Их каждый штрих –Красою дышит…

Вторым, а может, и первым из многих увлечений профессо-ра Жижина является живопись. Рисовать он пристрастился с дет-ства. Его творчество восхищали взоры: родителей и учителей, дру-зей – студентов, а позже, коллег – ученых. И нам с Александром Борисовым весьма понравились его незатейливые акварели. Их сюжеты основаны на впечатлени-ях от знакомства с природой да-лекой Чувашии, станции Зуевка Вятской губернии, других мест необъятной России, где ему дове-лось работать и жить.

Нас, конечно, больше инте-ресовали рисунки, посвященные его родной стороне. На одном из них художник начертал: «Дорого-му Петру в память о посещении Дона в августе 2010 года от Кон-стантина Жижина».

В числе таких акварелей, находящихся ныне в моем альбо-ме, можно назвать: «В излучине 45-й линии у Ростова-на-Дону», «Верховье Дона под городом Каменск – Шахтинский», «У Верх-него лога», «Гребной канал», «Затоны в районе поселка Алексан-дровка» и другие.

Гребной канал

94

Не будучи сам художником и не обладая талантом искусство-веда, я не осмеливаюсь анализировать живопись доктора меди-цины, а могу лишь констатировать, что акварели Константина Сергеевича Жижина пленяют красотой и своей достоверностью. Однако, как поэт, не могу молчать, а потому выражаю свое восхи-щение художественным искусством моего друга в привычной для себя манере – в стихах. Их я так и озаглавил: «Акварели».

Душа поёт у Константина, И сердце пламенем горит,Когда рисует он картины,Где все о Доне говорит.

Во всей красе цветные зориИ семирадужье небес;Кружатся птицы на просторе,То не река, а мир чудес.

Вода качается и плещетЧуть замирая в камышах;С восторгом ласточки щебечут,Сороки прячутся в кустах.

Вот рядом с вербой –Две берёзкиПод ветерком склоняют лик;Там леса ближнего полоскаПод солнцемВ сень листвы манит.

По берегам стоят хатенки,Как шлемы острые – стога,У тына ворон –Синей кромкойБросает тень к своим ногам.

На лодке,Будто в колыбели,Сидят два юных рыбака…Что дарит людям Дон – река,Поведали нам –Акварели.

95

Станция Зуевка под городом Кировом, 1970 г.

Верховье Дона (г. Каменск-Шахтинский)

96

ТЕТРАДЬ ЧЕТВЁРТАЯРОЖДЁННЫЙ НА КУБАНИ

(к 70-летию Н.Г. Бовдурца)

О нём –В святом писании,Сказали б в старину:«Родился – на Кубани;Сгодился – на — Дону».

Действительно, родившийся в казачьей семье, на степных просторах Кубани, мой «ли-

цейский» товарищ Николай Гри-горьевич Бовдурец, волею судьбы оказался на вольном и тихом Дону. О том, как складывалась здесь его жизненная и трудовая биография, о совместной с ним учёбе на исто-рическом факультете Ростовского государственного Университета о почти полувековой дружбе, и пойдет наша речь.

ОТ АВТОРА

С этих коротких, формальных фраз начав свое повествова-ние, я сразу же принялся комментировать страницы его жизни в Донском краю. Прочитав очерк, мой приятель, грустно вздохнув, сказал:

Николай Григорьевич Бовдурец

97

— Петр! Мы же с тобою – историки и немного археологи.— Н-да! – согласился я, — и что?— Но, надобно быть, в какой-то мере, еще и биологами. К

примеру, чтобы писать о том, как росло – развивалось дерево, прежде следовало бы рассказать об условиях его возникновения: почве, влаге, тепле и свете. Об окружающей растительности. О влиянии космической энергии. Иначе будет непонятно: как и за счет чего оно формировалось.

— Согласен. И, что же ты предлагаешь?— Начать разговор с того: откуда пошла — есть Кубанская

земля и воинство её. — Ха-ха-ха! – не удерживаюсь от смеха, — если к тому же

учесть, что мы знаем: откуда пошла – есть Русская земля и кто первый на Руси начал княжить.

— Именно так. Вот у меня сохранились записки об истории заселения Кубани. – Николай протянул мне несколько рукопис-ных листов. — Взгляни, может, что и пригодиться. Мой труд, естественно, компилятивный. Он создан на основе работ, считав-шимися в ХIХ веке легендарными казачьими историками и лето-писцами: И.Д. Понко «Черноморские казаки в их гражданском и военном быту», П.П. Короленко «История казачества», Ф.А. Щербина и Е.Д. Фелицын «Кубанское казачество и его атаманы». Последняя книга вышла в 1868, а уже под названием «Кубанское казачье войско» переиздана издательским домом «Вече» в 2007 году.

— Ты прав, — знакомясь с рукописью Николая, сказал я, — народ должен знать своих героев: черноморских, кубанских и донских казаков. Ты же их живое воплощение. Ты в себе одном соединил все эти три воинственные ветви.

— Что поделать, — улыбнулся приятель, — знать судьба та-кая.

Предлагаю вниманию читателей краткие записки выпускни-ка РГУ, историка Николая Григорьевича Бовдурца о генезисе его прародины, далеких и близких предках.

98

КУБАНЬ(из истории заселения)

После разрушения Запорожской Сечи в 1775 году, одним из инициаторов которого был князь Потёмкин, была образована новая провинция – Новороссийский край. Размером в сто тысяч квадратных вёрст и с полумиллионным населением.

При обширности границ данной провинции, некому было оберегать её. Тут Потемкин невольно вспомнил о «братишках — запорожцах» и пожалел о рассеянных повсюду казаках.

Открытость со всех сторон создавала благоприятные усло-вия для нападения на край враждебных частей татар и турок. Для его защиты необходимо было иметь свои вооруженные силы, всегда готовые к отражению атак неприятеля и отлично усвоив-шие все их военные хитрости и уловки. Таковыми знатоками и умельцами являлись запорожцы. Казаки были самым надежным оплотом в борьбе с соседями и самой лучшей стражей для охраны необъятных границ.

Река Кубань

99

Обстоятельства заставили Потемкина сменить гнев на ми-лость и дать казакам необходимые права и вольности.

Осознание неизбежности новой войны с Турцией вынудило князя Таврического ускорить процесс восстановления казачества. С этой целью в 1783 году Потемкин разрешил бывшим старши-нам: Антону Головатому, Захарию Чепеге и Легкоступу «пригла-шать охотников к служению в казачьем звании».

В 1787 году, во время путешествия императрицы Екатерины 11 по Южной России, Антон Головатый, Сидор Белый и другие казачьи старшины, при содействии князя Таврического, поднесли в Кременчуге «адрес Государыне», выразив в нем желание – слу-жить Отечеству!

В то же лето, те же казацкие старшины: Сидор Белый, Захарий Чепега и Антон Головатый окончательно сформировали вольные казачьи команды. Они получили название «Войска верных каза-ков» и были разбиты на две группы: на конницу, под начальством Чепеги и на пехоту, под командой Головатого.

Общее же руководство над ними Потемкин поручил перво-му кошевому Атаману, возродившегося войска – Сидору Белому.

Таким образом, вновь возник-ло запорожское воинство, но уже под именем Черноморского войска, составившего впоследствии основ-ную часть Кубанского казачества.

Однако прежде чем переселить-ся на Кубань, черноморцы должны были сослужить службу Русскому государству в борьбе с Турцией. Черноморцы участвовали во всех сражениях под Очаковом, во взятии неприступного острова – Березани, находившимся в открытом море у крепости Бендеры, во взятии Изма-ила. В общем, они стали известны, как сказал поэт, «со времен Очаков-ских и покоренья Крыма». Г. А. Потёмкин

100

Во флотском сражении у Кинбургских берегов они, к сожале-нию, потеряли своего кошевого атамана Сидора Белого. Разбив, вместе с русскими, турок под Мачином, черноморцы закончили свое боевое участие в этой войне.

Императрица Екатерина Великая в знак уважения к заслугам казаков и Потемкина, назначила князя Гетманом Черноморских и Екатеринославских казачьих войск. Две, пожалованные царицей Грамоты, давали право на переселение с 1792 года, черноморцев из-за Буга на Кубань.

Первая казачья флотилия из полсотни лодок и одной яхты с 3847 казаками на бортах отправилась по Черному морю к Та-манским берегам, причалив к берегу 25 августа 1792 года. Главная часть казаков с обозом под командой нового кошевого атамана Чепеги, в октябре этого же года, прибыла к пограничной реке Ее. Наконец, в 1793, когда и третья часть казаков прибыла на место, ими был занят весь Таманский край. На 30 тысяч кв.км. приходи-лось всего 25 тыс. душ обоего пола.

Так казаки приобрели Новое Отечество. Здесь им предстояло навсегда обосноваться, наладить быт, т.е. зажить трудовой жиз-нью и плюс к тому добросовестно нести сторожевую службу во имя интересов всей России.

Так запорожцы – черноморцы,Покинув Крым и Березань,Теперь уж от кавказских горцевХранили «новый край» – Кубань.

101

СУДЬБА ПРЕДКОВ

В числе переселившихся на Кубань казаков были и предки друга с фамилиями: Бовдурец, Кузьменко, Демченко, Грищенко и так далее. Они, как и ранее участвовали в войнах с Турцией, Пер-сией, а также с Чечней и другими кавказцами.

Деды Николая: Бовдурец Кондратий Емельянович и Демчен-ко Михаил Филиппович сражались в годы 1-ой мировой. А отец – Григорий Кондратьевич и два родных дяди: Павел Кондратьевич и Демченко Иван Михайлович отдали свои жизни на полях битв Великой Отечественной.

Обо всех перипетиях гражданской войны написаны десятки книг. Мне, в частности, довелось прочесть одну из них — «Лабин-цы. Побег из красной России» (Москва, Центр-полиграф, 2006). Её автор, комдив, полковник Ф.И Алексеев раскрыл в ней по-следний этап Белой борьбы Кубанского Казачьего войска в начале 1920 года. Он показал весь трагизм положения тысяч кубанцев, отступивших с боями на Черноморское побережье и вынужден-ных сдаться в красный плен, закончившийся для немногих из них побегом в Финляндию и далее, за рубеж.

Кубанское Казачье Войско (ККВ) с его казачьим населением в полтора миллиона человек поставило в 1918-20 гг. четыре корпу-са, 38 конных полков, 3 пластунские брига-ды, 24 батареи. Кроме того, некоторые части Добровольческой армии иногда состояли наполовину из кубанцев. И выставлены они были в полном обмундировании, с холод-ным оружием и лошадьми на деньги своих семейств. Войско на протяжении всей вой-ны не имело своей армии. Только к концу декабря 1919, когда все Армии – Доброволь-ческая, Донская и Кавказская – с тяжелыми боями, оставив Ростов, отошли за Дон, Глав-нокомандующий Вооруженными Силами на Юге России дал согласие на организацию Кубанской армии, что было уже поздно.

Лев Давидович Бронштейн (Троцкий)

102

К большему сожалению, судьбу казачества (и не только Ку-банского) на многие годы решили Свердлов, Землячка и Троцкий, организовав жесточайший процесс «расказачивания», останов-ленный лишь директивой ЦИК СССР от 21 апреля 1936 года, ког-да казакам вновь было предоставлено право носить самобытную форму и служить в казачьих частях Красной Армии.

Реабилитация казачества 1991-93 гг. вселяла надежду на про-цесс возрождения, но события в станице Кущевской Краснодар-ского края больно задели за сердце моего друга. Особенно после того, как она, освобожденная от местных бандитов – «Цапков», была захвачена уже кавказцами («Экспресс газета» №3, 2011г.). Та-кое горе, считает Николай Григорьевич, никогда бы не произошло, если бы его земляки – кубанцы были вооружены и пользовались бы статусом полноправных казаков – хозяев своего края.

РОВЕСНИК ВОЙНЫ

1941 год. Поздняя осень. На Волоколамском шоссе, под Мо-сквой, у станции Дубосеково сдерживали отчаянный напор нем-цев 28 героев – панфиловцев. В день 16 ноября, когда политрук П. Клочков бросил, ставший знаменитым призыв: «Велика Россия, но отступать некуда – за нами Москва»», на Кубани, в совхозе Ти-мошевского района родился малыш, которого нарекли – Николаем.

Отец его, стоя на огненных рубежах Отчизны, погиб, так и не узнав об этом радостном событии.

Нелегкая доля выпала матери ровесника войны – Ефроси-ньи Михайловны: одной, без героя-мужа растить сына и старшую дочь – Зою. Но сила, выносливость, которой обладают, наверное, только русские женщины, помогли ей преодолеть тяготы сурово-го лихолетья и поднять на ноги своих детей. Как сказал поэт:

Да, разве об этом расскажешь;В какие ты годы жила,Какая безмерная тяжесть –На женские плечи легла…

103

В 1948 Коля стал первоклассником, а после окончания деся-тилетки в 1958 встал вопрос: куда пойти учиться дальше? Помогли старшие друзья – товарищи, что обучались в техникумах и учи-лищах Ростова. Их рассказы о жизни в красивом городе пленили юношу и его четверых одноклассников: Анатолия Кича, Вадима Короткова, Владимира Лобко и Василия Люшняка. Так «пятёрка дружных» стала овладевать профессией слесаря – инструмен-тальщика в техническом училище № 3 Ростова на Дону.

Избранная специальность оказалась по душе ребятам. Из-готовление штампов, приспособлений и пресс-форм требовало высокой квалификации; вдумчивости и терпения; развивало ра-циональное мышление.

По окончанию учебы в 1960 началась новая – рабочая жизнь. Трудиться на «Ростсельмаше», куда они попали по распределению, было подлинным счастьем. Огромный завод прививал чувство семьи единой — ответственность, дисциплинированность и са-моотдачу. Здоровый коллектив определил их дальнейшую судьбу. Трое: Кича, Люшняк и Бовдурец, работая на заводе, одновременно получили высшее образование. В последствии Василий Люшняк, например, станет главным инженером одного из заводов. Исто-рик Анатолий Кича станет директором школы. Владимир Лобко и Вадим Коротков вернутся на родину в Краснодар, где станут лучшими специалистами на крупнейшем в городе станкострои-тельном заводе.

Судьба сельских парней с Кубани являлась объективным от-ражением того славного прошлого, что мы называем — социали-стическим периодом в истории нашей, ныне несчастной, страны.

104

ЧЕЛОВЕК — ЗАГАДКА

Казалось,Николая Бовдурца,С кем в РГУ училисьНа истфаке,Полвека знаю…Но не до конца;Он словно Путин:Человек – загадка.

«А лес такой загадочный», по-ется в одной из популярных песен. Однако известно, что не только лес, но и люди, порою, как «Таинствен-ный остров» Жюль Верна, прояв-ляются тайной за семью печатями. Того же премьера РФ Владимира Путина мы слушаем и наблюдаем второй десяток лет. Внимаем его витиевато-умным рассуждениям, продиктованными «благими наме-рениями».

Поведение главы правитель-ства люди объясняют его професси-ей офицера КГБ. Им же по штату по-ложено «наводить тень на плетень», скрывать от окружающих свои под-линные цели и мысли.

Но мой университетский товарищ Николай Григорьевич Бов-дурец совсем не похож на господина Путина; ни внешностью, ни воспитанием – наставников типа Собчака не имел, ни положени-ем – хлеб да квас, вот и весь припас. Пустопорожними байками – слушать не кому — не упражняется. В оценках людей и событий – скуп и немногословен. Но их объединяют такие качества, как:

Н. Г. Бовдурец — студент РГУ

105

скромная застенчивость, скрытость характера или, как принято называть – «загадочность русской души».

Николай представляется мне колодцем, из которого давно вычерпнута вода. Казалось; чего там еще искать, коль воды нет. Однако не тут-то было. Заглянешь в него через недельку – другую, а он опять – полон.

К примеру, служил ли он, как Путин, в армии? Не знаю. По крайней мере, он никогда не заводил разговоров на военные темы. Не ведаю я и того, что подвигло его на раннюю женитьбу? Или, почему, будучи по образованию историком, он этой дисциплины в школе, в отличие от меня, не преподавал, если не считать тех 76 часов, что вел, будучи в течение 6 лет замом директора по учебно-воспитательной работе профтехучилища?

Наконец, почему он, учитель истории, без всякой ностальгии и даже, как мне показалось, с радостью сменил свою профессию на чиновную должность?

Тысячи: почему? Ответов нет. Но в том виноват я сам; минут-ный стыд спросить, вечный стыд – не знать. Всякая же «загадоч-ность» проистекает от элементарного неведения. Николай всегда может поставить мне в пику фразу; незачем на зеркало пенять, коль у самого рожа крива. Вот почему я приношу извинения мое-му коллеге, а отныне буду говорить лишь о том, что хорошо знаю.

ПУТЬ НАВЕРХ

Путь наверх не всегда –Блажен и чист,Как утверждаетВсякий – полемист.

Его трудовой путь, хоть и не усыпан розами, но ясен, как на-чищенный медный пятак: школа, техническое училище, завод, профсоюз, университет. Затем педагогическая – воспитательная работа в профтехучилище. Наконец, 25-летняя карьера в ранге на-чальника организационного отдела Департамента Федеральной го-сударственной службы занятости населения по Ростовской области.

106

В Департаменте занятости ему довелось бок о бок работать с бывшим Первым секретарем Ростовского горкома партии Голов-цом Борисом Ивановичем, который руководил городом в течение 12 лет. Дважды избирался депутатом Верховного Совета РСФСР, был делегатом ХХIV – ХХVI съездов партии. В настоящее время Б.И. Головец является Почётным гражданином городов — Росто-ва и Волгодонска.

Совместная работа с политиком столь высокого ранга оста-вила у Николая Григорьевича самые добрые впечатления. Б.И. Го-ловец, как человек опытный в работе с кадрами, умел ценить такие качества Николая Бовдурца, как: добросовестность, порядочность и надежность. Высокая ответственность, исполнительская дисци-плина и его работоспособность вызывали заслуженное уважение у коллег. Вот, например, какое письмо он получил из Майкопа.

Уважаемый Николай Григорьевич!

От имени работников Департамента федеральной государ-ственной службы занятости населения, по республике Адыгея, го-рячо и сердечно поздравляю вас с 60-летием со дня рождения.

Работая в органах государственной службы, Вы, Николай Гри-горьевич, всю свою кипучую деятельность, профессионализм, зна-ние дела посвятили чуткому служению социально незащищенным людям. Внесли большой вклад в сохранение социальной стабиль-ности в Донском крае. Мы знаем Вас, как опытного руководителя, умелого организатора, много делающего для наступательной, ди-намичной работы городских и районных подразделений Департа-мента ФГСЗН по Ростовской области.

От всей души желаю вам, Николай Григорьевич, доброго здо-ровья на долгие годы, душевного спокойствия и благополучия, но-вых свершений на благо населения Дона, его экономического, соци-ального и культурного возрождения.

С уважением,Руководитель Департамента ФГСЗН по Республике Адыгея – Ф.П. Федорко.

16 ноября 2001 года, г. Майкоп.

107

Николай Григорьевич Бовдурец был удостоен за многолетнее добросовестное служение Отечеству нагрудного знака «Почетный работник Минтруда России», медалей – «За доблестный труд» и «Ветеран труда». О совместной деятельности высокого партийца и Бовдурца подробно рассказывается в книге воспоминаний Б. И. Головца. Сам Бовдурец, по скромности, о себе никаких «историй» не пишет и обходится тем, что о нем другие говорят. Гуторят же они, как мы убедились, сугубо по-казачьи, только о высоких по-бедах и бессмертной славе.

НА ПЕНСИИ

Ну, кто сказал, Что пенсия – конецВсей жизни нашей? -Но, не Бовдурец!

В 2001, достигнув 60-летнего возраста, Н.Г. Бовдурец вышел на пенсию. Местом постоянного пребывания – якорем жизни для него с тех пор и является дача. Размером в 25 соток с деревянным коттеджем, баней и иными постройками и зарыбленным прудом. Сей, цветами украшенный, его и сына заботами ухоженный пре-лестный уголок русской земли, располагается всего в трехстах метрах от золотого, песчаного берега Дона. Подлин-ный — «приют тру-дов и вдохновений». Именно здесь он раз-ворачивается во всю широту своих крутых плеч; пашет и сажа-ет, растит и убирает. Есть, разгуляться, где на воле; всласть пора-ботав, отдохнуть и его домочадцам. Историки-пенсионеры

108

Николай Григорьевич, будучи по натуре добрым и внима-тельным, чутким и рассудительным, слывет отличным семья-нином. Женился он рано, еще в студенческие годы, так что с его прекрасной половиной Александрой Петровной мы знакомы уже давно. Их сын Сергей Николаевич Бовдурец – успешный бизнес-мен, вместе с женою – стоматологом Натальей Юрьевной порадо-вали родителей четверыми внуками. Старший из них, 23-летний Кирилл окончил Тайский международный университет по специ-альности: бизнес – руководитель. Второму — исполнилось 16 лет, он десятиклассник. Старшей внучке – 14, учиться в 8-м классе, а самой младшей Дашеньке всего восемь годков, она – второкласс-ница.

Дедушка с бабушкою безмерно счастливы: президенту Дми-трию Медведеву не в чем упрекнуть их сына с невесткой. Еще бы! Они подарили Родине целый квартет детей. Так что, будет кому и границы Отечества защищать, и разоренное хозяйство Дона из руин поднимать.

БЫЛОЕ И ДУМЫ

Коль с Николаем – за столом,То говорим с ним – о былом.

Обучение на истфаке в РГУ было шестилетнее, но так как я прибыл из Ивановского пединститута (летом 1963) после оконча-ния первого курса и сразу был зачислен на второй, то вышло, что проучился с ростовчанами ровно пять лет. Это были счастливые годы моей жизни.

В сентябре 63-го и произошла наша первая встреча с Нико-лаем и другими сокурсниками. Учитывая, что я являлся нештат-ным корреспондентом «Вечернего Ростова» и часто публиковал свои материалы в этой и других газетах, то данное обстоятельство и привлекло внимание к моей скромной особе товарищей по фа-культету. К тому же мои курсовые работы, как первые исследо-вательские пробы, оценивались преподавателями на «отлично».

109

Таковые успехи и побудили Нико-лая обратиться ко мне за литератур-ной помощью, когда он усердно, но малоэффективно готовил материа-лы по истории одного из флагма-нов советской индустрии – завода «Ростсельмаш», где ему довелось ра-ботать. Не удивительно, что я ока-зался гостем большого дома, что на улице имени 1-й Конной Армии. Здесь же, в его скромной квартире и был представлен молодой, черново-лосой красавице Александре – жене приятеля.

Видимо так распорядилась природа; молодожены были друж-ны и скромны до застенчивости, об-ладали чувством такта и высокой культурой речи. Общение с ними вместе и в отдельности всегда пре-вращалось в праздник. Супруги отличались русским хлебосольством, а ценнее всего – радушием и вниманием. Они умели приветливо и мягко говорить, а главное, слушать и сопереживать. Эти прекрасные, высокие человеческие качества они сохранили и сегодня.

Тогда я помог Николаю, чем смог. Как-то у нас зашел раз-говор о литературе. Шли 60-е, во дворе стояла, так называемая «Хрущевская оттепель». С подачи главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского уже была опубликована повесть А.И Солженицына «Последний день Ивана Денисовича». Вслед за нею появилась масса брошюр – воспоминаний узников «Гулага», а также «Освенцима», «Бухенвальда» и других немецких лагерей. Это было в новинку, а потому немало их «жертв», оказавшихся на свободе вдруг возгорелись желанием внести свою лепту в боль-шую литературу. Многие из таковых являлись малограмотными и пером, естественно, не владели. Но жажда напечататься брала

Молодожёны — Александра и Николай Бовдурец

110

верх над рассудком. Когда им отказывали, то они ссылались на Максима Горького, который по доброте своей как-то сказал, что каждый человек может написать одну книгу – о самом себе. Но, он скромно умолчал, что тот же, от природы даже талантливый литератор — инвалид Николай Островский без его помощи ни-когда бы не издал романа «Как закалялась сталь». Это же касается и Антона Макаренко, автора «Педагогической поэмы» и «Флаги на башнях». Таковые примеры можно бесконечно множить. Ведь даже великий акын Дагестана Расул Гамзатов откровенно призна-вался: «Быть бы мне всю жизнь поэтом одного аула, если бы не прекрасные художники слова России, что перевели мои книги на могучий русский язык». К тому же, сам Гамзатов – выпускник Ли-тературного института имени А.М. Горького.

Николай Бовдурец говорил:— Петр, ты знаешь, у нас на заводе есть товарищ, который

написал небольшую книжку о своем пребывании в концлагере, и ему надо в литературном плане помочь. Не возьмешься ли ты?

— Нет, — говорю, — я сам нуждаюсь в хороших редакторах. Пусть передаст рукопись в какую-нибудь редакцию. Там знающие специалисты сидят – помогут.

— Он уже побывал у журналистов ряда газет и даже у писа-телей журнала «Дон».

— И что?— Говорят, что вещь его – сырая. Над нею надо много рабо-

тать. — Правильно; литература – воловий труд. Зря ли Маяков-

ский твердил, что «Поэзия – та же добыча радия; в грамм добыча, в год – труды!».

— Но он того не понимает. Ему предлагают оставить руко-пись, а они ее перепишут, отредактируют и издадут под своим именем.

— Прекрасное решение.— Но он хочет сохранить авторство за собою.— Глупец. Ведь еще Ш. Монтескье сказал: «Есть пороки, кото-

111

рые происходят от недостатка самоуважения. Есть и такие, кото-рые происходят от избытка его»

— Почему?— У него найдутся тысячи рублей, что потребуются для упла-

ты мастеру слова за переработку? Ведь на доведение книги до ума не только месяцы, а порою и годы нужны.

— Но, другие как-то издали, без денег.— Ты уверен в этом?— Нет.— Раз не уверен, тогда — не обгоняй!— Ха – ха – ха!Вот на этой веселой ноте и завершили мы тогда с ним беседу о

незадачливых записках из-за колючей проволоки. Как сложилась судьба книги и ее автора в дальнейшем, я так и не узнал: Николай не позволял себе докучать товарищу одной проблемой, избегал назойливости; он был человеком дела.

Точно такими же практическими качествами обладал и его закадычный друг Георгий Забазнов. С ним они были неразлучны: работали на одном заводе, вместе учились и также вместе, после окончания университета руководили одним из городских профте-хучилищ. Георгий в качестве замполита (позже, директором), Ни-колай – замом директора по УВР. На свадьбе же Георгия (Жоры), в памятном 1968-м, веселились всем факультетом. Явились на нее выпускники истфака РГУ во главе с замечательно — прекрасной и отзывчивой на чужое горе и радость, неизменной старостой курса — Лилей Фокиной. Она же и произнесла первую здравицу в честь счастливых молодоженов.

Ах, Лиля, Лиля – добрый гений,Ты предстаешь передо мной;Роскошной белокурой феей,Пленяя русскою красой.

Лиля и Жора все годы учебы были душой и опорой друзьям – товарищам. Свой патронаж они осуществляли и после оконча-ния Вуза: делились планами, информировали о вакансиях, тру-

112

доустраивали и даже, на начальном этапе, субсидировали мате-риальные средства. Как заботливые родители радовались первым успехам своих коллег. Тому подтверждением самоличное письмо Фокиной, присланное мне в Сурьянинскую школу (Орловская об-ласть), где я работал директором. Лиля писала:

Справа налево: староста Лилия Фокина, Георгий Забазнов, Надя Зенцова, Пётр Козин, Тамара Ткачёва и другие

Выпускники истфака РГУ 1968 года

113

«Знаешь, что поведал Дима Ермолов, когда услышал о тебе? Он сказал, что Козин далеко пойдет. Вот увидишь, через год он будет заведующим РОНО!».

Заведующим, без всякого сожаления я, конечно, не стал, а возвратившись в Ростов, по протекции того же Георгия Забазнова получил должность зама директора Центральных курсов техни-ческого обучения (ЦКТО).

Вышло все удивительно просто. Жора посоветовал мне зайти в горком партии, показать там свою трудовую книжку, где отме-чено мое трехлетнее пребывание в должности директора школы, предложить себя в качестве зама Белкина; он тогда руководил ЦКТО, и у него была данная вакансия. Следуя мудрым указаниям товарища, я добился искомого результата. «А ларчик просто от-крывался»: Георг Забазнов слыл отличным психологом.

Георг, Георгий, милый Жора,Как можно о тебе забыть;Ты выручал в беде и горе,Всех нас,Кто не умели жить.

О нашей дружбе, о вышеуказанных событиях, я подробно из-ложил в документальной повести «Дым Отечества», (Орел, 2007).

Летом того же года я нанес визит Николаю Бовдурцу; вручил книгу и испросил адрес Георгия, чтобы сделать и ему подобный подарок. Николай обескуражил ответом:

— Жора умер. Похоронили его на родине, в Семикаракорах. Может, наведаемся на его могилу; транспортом обеспечу.

Срок моего пребывания заканчивался. Мне подумалось, что Семикаракоры – это, как далекая звезда над степью; год скачи, не доскачешь, а силы были на исходе. К тому же я, подобно Горькому, прошедшему в 1891 пешком по берегам Нижнего Дона и Донца, набрался стольких впечатлений, что, по его признанию, «чувство-вал себя богачом, который не знает, куда девать нажитое».

Нечто подобное испытывал и я, а потому отказался; но зря. Знакомство с городом Семикаракорск было бы полезно. О суще-

114

ствовании одноименной станицы историкам известно уже в 1672 году. По случаю ее 300-летия, в 1972, Указом Президиума Верхов-ного Совета РСФСР поселок был преобразован в город. Таким об-разом, через год жители Семикаракорска отметят 340 — летнюю дату со дня его основания.

. Любопытно и то, что близ шлюза, на месте впадения в Дон Северского Донца, раскинулись кварталы казачьей станицы Ко-четовской, где долгие годы жил и работал писатель В.И Закрут-кин. Здесь он и похоронен. Жена Виталия Закруткина была моим преподавателем на факультете журналистики в РГУ.

Не менее интересно, что я открыл для себя уже сегодня: за хутором Калинином, что ниже Семикаракорска, Дон разделяется на два рукава. Правый, широкий, судоходный, и левый – менее широкий, тихий. Разделяет их обширный и живописный остров Буян. Именно здесь мы плавали на яхте Баранова. Ведь против острова, на левом пологом берегу, видно большое, потонувшее в буйной зелени поселение. Это центр Багаевского района – стани-ца Багаевская. Именно её мы с Александром Борисовым и иссле-довали в августе 2010.

Покидая Ростов в 2007, я попросил Николая Григорьевича черкнуть в Орел свой краткий отзыв о моей книге. Имея целью написать о нем и о наших друзьях – студентах очерк, я также вы-разил желание по-лучить и о них ряд сведений. Прия-тель торжествен-но обещал, но сло-во почему-то не сдержал. Или ему мой «Дым Отече-ства» пришелся не по сердцу или какие-то скрытые пружины увели его сознание в Дача К. Г. Бовдурца

115

другую сторону; факт остается фактом: Бовдурец молчал. Более того, я дважды звонил ему в Ростов по сотовому телефону. И, как результат: новое обещание и очередное молчание. Существует мнение: терпение – это гений. Понятно было и другое изречение: «Терпение – цветок, но не в каждом саду цветет». В моей душе, по крайней мере, он совсем увял.

Помня крылатое: «Юпитер, ты сердишься, а значит – ты не прав!», я не стал гневаться, а сошел на милость: опубликовал в очередной книге «Глумление» (Орел, 2008) небольшую информа-цию о моей встрече с ним. В своей же поэтической энциклопедии «Русская баня», вышедшей в 2009, поместил короткую главку о его роскошной даче и не менее великолепной бане, под кратким заголовком «На Дону». Вот оно:

В гостях я был у молодца –У Николая Бовдурца.Гляжу, глазам своим не веря,Не баня –Двухэтажный терем.

Здесь сауна и русский пар,Две душевые, туалет,Набор из снадобий – приправ,Диванная и свой буфет.

Распарился, а рядом тут,Из камня выложенный пруд.Купайся – грейся до зари,А хочешь – карасей лови.

И право, роскоши такой,Мог позавидовать Толстой.Хотя и Николая тут –«Его сиятельством» зовут.

116

В 2010, в год семидесятилетия, я прибыл в Ростов с очеред-ным визитом. Созвонился с Николаем о встрече. Он пришелся на 27 августа. Моей целью, наряду с радостью общения, было вручить ему юбилейную книгу «Мои современники» и, конечно, «Русскую баню».

САМОВАР И ПЛЁТКА

У самовара мы сидели;Беседовали, но не пели;Ведь есаул, стоял в сторонке,Держа в руках –Казачью плётку.

Безусловно, это шутка. Но в каждой шутке есть доля исти-ны. Действительно мы с Николаем сидели за дружескою беседой у русского самовара и всласть гуторили о житье – бытие; что под-тверждает фотодокумент. И не менее реалистичен тот фото-факт, как демонстрация есаулом Александром Михайловичем Борисо-вым казачьей плётки, снятой для этой цели с банной стены.

На даче у Бовдурца сохранились многие пред-меты традиционного каза-чьего быта: вилы и грабли, ножи и косы, рыбацкие сети и весла, деревянные ложки и чашки, корыта и амфоры. Да, мало ли еще что. В том числе, конечно, вожделенный для каждого казака атрибут, — плётка.

Еще утром, 27 августа Борисов подогнал свой, цвета морской волны, ста-ренький «Москвич» к ве- У самовара

117

селому, сверкающему на солнце де-ревянным срубом, дому Николая Григорьевича. На этот раз, в отличие от памятного визита 2007 года, Алек-сандр вооружился фотоаппаратом. Он не переставал им щелкать в те-чение всего дня. Засвидетельствовал нашу радостную встречу с Николаем и его черноволосой супругой Алек-сандрой. Момент моей декламации стихов из «Русской бани», посвя-щенных гостеприимному хозяину «Боярского терема» и вручения ему юбилейного сборника «Мои совре-менники». Запечатлел он нас так же, когда мы с Николаем, миновав же-лезную калитку, вышли за пределы его дачи.

Перед взором открывалась го-рячая степь. Под негустою полыньей хорошо просматривались следы бы-лой войны – окопы и траншеи.

Бовдурец, как мог, объяснял нам пути— дороги наших и немецких во-йск, некогда сражавшихся в данном районе, вблизи хутора Курган. От коего до Ростова всего-то десяток километров.

Да, здесь в степи и по курганамСтелились черные туманы;Солдат тут каждый был готов,Всей грудью защитить Ростов.

Николай, 1941 года, а значит, ровесник войны. Не обошла она

Есаул А. Борисов с казацкой плёткой в руках

Николай Григорьевич и Алексан-дра Петровна слушают посвящён-

ные им стихи из книги «Русская баня»

118

стороною и его семью. Невольно он вспомнил добрым словом своих родителей, мужественно перенесших её тяготы – кубанских казаков: мать – Ефросинью Михайловну Демченко и отца – Григо-рия Кондратьевича Бовдурца. Вечные труженики, они с детских лет приобщали сына к труду. По окончании технического учили-ща Николай начал свой самостоятельный путь слесарем – инстру-ментальщиком завода «Ростсельмаш», где в то время числилось 40 тысяч рабочих, выпускающих для страны мирные машины – комбайны «Нива» и «Дон». Всегда серьезный и справедливый в делах и поступках, внимательный и вежливый в общении, моло-дой слесарь был выдвинут на должность председателя профсоюз-ного комитета кузнечного цеха. С неё и начала складываться его карьера, в будущем — хорошего организатора подготовки рабо-чих кадров для предприятий и организаций Ростова.

Николай не пишет стихов, но поэзию любит со школьных лет. Недаром он знаком со многими местными поэтами, которые ему

«Об огнях-пожарищах...»

119

дарят свои сборники. Один из них Геннадий Михалёв, чьи сонеты, составившие книгу «Поздняя любовь», он мне передарил, писал:

Неправда то, что всё в природе тленно,Что каждый начинает жизнь с аза –Из-под моих бровей глядят смятенноНа мир далеких пращуров глаза.

И чувствую я страшную винуЗа нами разоренное наследье!На мир в конце грядущего столетьяИ я глазами правнука взгляну.

И все ж «СВОИМИ» так хочу успеть яУвидеть возрожденную страну!

Нет, мой приятель совсем не аполитичен. Напротив, он не только всем сердцем разделяет точку зрения поэта, но и убеждал меня в том, что твёрдо стоит за возрождение казачьих традиций и за русский дух. Ходячее ныне мнение, что «казаки – не русские», он категорично отвергает. Именно на этой платформе и зиждется наша с ним многолетняя дружба.

БАЙКИ

С друзьями, совсем без утайки,Он любит рассказывать байки;Так вяжет их туго и чисто –Не хуже больших юмористов.

Будучи в гостях, следуя русскому обычаю, мы, безусловно, с хозяином дачи и его супругою выпили. Отмечу, что мне (Алек-сандр был за рулем, и «кутить» не мог) был предложен целый ко-нарсенал спиртных напитков — на выбор. В том числе: коньяк, шампанское, водка, крепкие вина. Выставлена была и моя бутылка сухого вина, которое я привез в качества презента Николаю еще

120

осенью 2007. Прия-тель три года хранил её, по его признанию, как священную ре-ликвию; такое внима-ние не может не тро-нуть.

О с т а нов и л ис ь на горькой русской. Так вот, выпив по три рюмки водки; Бог «Троицу» любит, и хорошо закусив, мы с другом совсем распоясались – дошли до анекдотов. Я все больше налегал на стихи, а вот Николай пустился рассказывать байки на нашу профессиональную – школьную тему. Разматывал клубок сказов весьма артистично: сам оставался серьезным, как знаме-нитый актер Игорь Моменко, а нас доводил до коликов в животе от веселого смеха. Привожу ряд из его опусов…

Анекдот первый. Молодой учитель истории, впервые при-шедший в незнакомую школу, стал вести урок по теме «Француз-ская буржуазная революция». Задаёт ученикам вопрос:

— Кто взял Бастилию?Все встревожено молчат. Наконец, не выдержав, поднимает

руку староста класса, говорит:— Мы, честное слово, не брали. Хоть у кого спросите!Обескураженный таким ответом, учитель делится своими

впечатлениями об уроке с их классным руководителем. Та, окру-глив глаза, замечает:

— Мои дети не возьмут, но не уж то взяли?Учитель идет к завучу. Та успокаивает:— Не волнуйтесь зря. Прижмем, как надо – признаются.Еще более откровенен директор:— Бог с ней, с Бастилией? Работайте – ущерб возместим!В РОНО обнадеживают:

«Чай вдвоём»

121

— Если директор не разберется, ущерб возместим мы, а вас переведем в другую школу…

Моё извольте резюме:Наука нынче – не в цене!

Анекдот второй. Заболела преподаватель математики. Класс в восторге: Ура! Но, на урок, по замещению, является молодой безалаберный физрук, объявляет:

— Математику буду вести я. Запишите условие задачи. Диктует: «В небе летят 12 гусей и 14 уток. Решите: сколько

мне лет?».Ученики в недоумении; переговариваются, пересмеиваются,

но молчат. Только хулиган и двоечник Вовочка тянет руку: «Я ре-шил».

— Так, сколько же мне стукнуло? – строго спрашивает его физрук.

— Вам 26 лет.— Правильно! Молодец! А, как ты вычислил?— Очень просто, — разъясняет Вовочка, — мне 13 лет, а папа

мне говорит, что я – полудурок! Умножаем на два. Значит, Вам – 26!

Глупца не выручит и смелость,Коль взялся – за чужое дело!

Анекдот третий. На урок зоологии пришла учительница рус-ского языка. Задает вопрос ученикам:

— Как отличить зайца от зайчихи?Ребята долго думали – гадали, но к никаким выводам так и не

пришли. Наконец, уставшая ждать, учительница разъясняет:— Неужели, трудно сообразить? Смотрите глагольные окон-

чания. Коль «побежал», то, это – заяц! Если «побежал — а», то ясно, это — зайчиха!

Танцуют на поляне лихо;Веселый заяц и зайчиха…Как отличить их?

122

Даст совет,Нам разве только – русовед!

Возможно, эти анекдоты где-то напечатаны, а может быть, их придумал мой приятель, что, в сущности, неважно. Главное; они несут большую смысловую нагрузку и учат нас вспомнить мудро-го Крылова, который наглядно показал, что бывает, когда берется пироги печь – сапожник, а сапоги тачать – пирожник?

Особый интерес вызвала байка-быль Бовдурца обо мне. Она была предназначена для ушей двух Александров – его жены и Бо-рисова.

— Был у нас преподаватель в Университете – доцент Миха-ил Абрамович Люксембург. Французовед, он вел курс по Новой истории, — начал свой рассказ Николай Григорьевич, — его Петр называл: «человек – государство». Но не по аналогии короля Лю-довика Х111, заявлявшего: «Государство – это я!», а от фамилии – Люксембург. Есть такая страна в Европе. Водились за доцентом всякие недостатки; говорил подчас коряво, взахлеб, с причмеки-ваниями и пришепетываниями; курил в аудитории, усевшись вме-сто стола на студенческую парту; лекции не читал, а все больше балагурил. От того к экзаменам по его дисциплине было трудно готовиться. В общем, он был подходящий персонаж для начинаю-щих, как Петр, юмористов.

Однажды доцент опоздал на занятие. Петр Дмитриевич, не раздумывая, занял его место на кафедре, закурил, подражая Ми-хаилу Абрамовичу, и начал читать лекцию по теме Английской буржуазной революции.

— Запишите,— сказал он нам, — Джон Лильберн и уравни-тели (левеллеры).

Он несколько раз, подделываясь под картавость доцента и попыхивая сигаретой, повторял нам, в различной интерпретации, одно слово – левеллеры. Мы пересмеивались, а когда увидели, сто-ящего в дверях преподавателя, наблюдавшего за этой картиной, то, вообще, взорвались громким смехом. Почуяв подвох, Петр повернулся и, увидев вживую своего героя, оторопел. Притушил

123

сигарету и попытался сойти с кафедры. Люксембург, все поняв-ший, напротив, задержал его и сказал: «У вас это хорошо, полу-чается, продолжайте читать». И Петр, под гром аплодисментов, смело повторил еще несколько фраз со злополучным термином – левеллеры.

— Теперь достаточно, садитесь, — приказал Люксембург, та-кая неслыханная дерзость студента его начинала раздражать».

Когда благодарные слушатели — Александры, в свою очередь, погасили свои улыбки, я спросил Бовдурца:

— А ты, знаешь последствия этой шутки?— Нет.

Мне левеллеры, Коля,Вышли боком –Не зря пыхтел сигарой Люксембург;За то, что уколол его я — в «око»,Он выбил мне,Здоровый ране, — зуб!

— Да, доцент Михаил Абрамович жестоко мне отомстил: по-ставил двойку на экзаменах. За все шесть лет – это был первый случай, чтоб я пересдавал. Правда, мне еще пришлось делать два захода по зачету курса «История театра», с его преподавателем я так же нескладно пошутил. Я об этом подробно рассказал в одном из очерков, можешь ознакомиться.

— Обязательно прочту, — принял к сведению приятель.Вспомнил Николай ещё один случай из нашей студенческой

жизни:

«Собрались в аудитории перед лекциями. Занимаемся, кто — чем. И тут – энергично и броско входит наша сокурсница Ольга Старченко. Еще бы! На ней была эффектно одета новая длинная, до пят, шуба. Ей так сильно хотелось похвастаться, что она закру-тилась на полу, как на подиуме, дескать, смотрите, какая я! Кра-сивая и нарядная! Затем, обратившись к товарищам-студентам, жеманно улыбаясь, спросила:

124

— Ну, как!?Оторопев, мы молчали. Ведь в те, 60-е годы, все мы, как поёт-

ся в песне Надежды Кадышевой — «рядились простенько». Петр Дмитриевич в это время читал какую-то газету. Он, не отрываясь от неё, выдал:

— Ничего! Бывает и посмешнее!Сказано это было без зависти и злобы, а просто для юмора.

И он удался! Мы подняли такой хохот, что долго не могли успо-коиться. Причем смеялись все, в том числе и близкие Олины под-руги. Ольга Старченко, конечно, обиделась, но не надолго; что с поэта возьмешь?».

Николай Григорьевич, на удивление, знал не мало и других баек обо мне. Ряд из них были давно мною забыты, а он все пом-нил; чудесная память. Она достойна быть представлена в ключе большого руководителя, каким он являлся.

Не зря в стихотворении того же Михалёва нарисован об-раз моего друга, как шефа мудрого и надежного. Я позволил себе несколько сократить и перефразировать ряд его сокровенных строк.

Служебных тягот воз нас не пугает,Когда и впрямь, поклажа нелегка;Проверенно-надежного впрягаютВ оглобли на Руси коренника!

Его нужны нам – и задор, и опыт,И неунывной мудрости ларец.Он коренник и кучер наш особыйВеселый и добрейший – Бовдурец!

К такой оценке моего университетского друга я полностью присоединяюсь. Более того, я попытаюсь раскрыть эти высокие качества его конкретными поступками.

125

ДАР ДУШИ

Провожая в отъезд, Николай подарил мне бесценный фоли-ант « Энциклопедию афоризмов». Некоторые из крылатых фраз я уже успел вставить даже в этот очерк. Посидели мы с ним у об-мелевшего, от невиданной дотоле жары, пруда. Погоревали, что оставшимся живым рыбкам простора нет и что ранее проживав-шие в будке над водою дикие утки уже не наведываются к нему. Ведь, как утки, так поступают и люди; они возвращаются лишь туда, куда тянет их зов природы, где есть условия для жизни, где можно отыскать не только рай для тела, но и тепло для души.

Спустя три дня после нашего с ним расставания, он позвонил мне по телефону Борисова Александра, где, будучи в Ростове, я проживал, сказал:

— Нам надо встретиться, я приготовил тебе скромный по-дарок.

За чтением книги П. Козина «Мои современники»

126

— Ты уже подарил мне три книги – этого достаточно.— Нет, — возразил он, — это особый, памятный презент к

твоему юбилею.По предварительной договоренности встречаемся у проход-

ной 10-го подшипникового завода. Заглядываем в близлежащее кафе.

Николай Григорьевич остановился у аккуратного складского помещения, внимательно осмотрел его устройство, озабоченно, обронил:

— Надо и мне их опыт перенять. Нечто подобное для дров соорудить; вымокают, преют зимой.

Подумалось: «Вечно – то он в заботах. Все-то ему неймется; ведь десяток лет, как на пенсии; пора б и честь знать». Понятно было и другое; не о себе хлопочет мой неугомонный приятель, а о детях, внуках своих, как теперь обо мне.

Посидели, побалагурили мы с ним за стаканом вина, и тут Ни-колай Григорьевич открывает не-большой пакет и вынимает из него прекрасную фарфоровую кружку. А на её лицевой стороне изображен овалом – мой портрет и вид Дона. Внизу надпись: «Козину П.Д. от Бов-дурца Н.Г. на добрую память о пре-бывании в Ростове, август 2010 г.».

— Спасибо, — говорю я, — Это, как я понимаю, дар души.

— Несомненно, — подтверж-дает приятель, — я всегда рад ви-деть тебя и встречать, как старого студенческого друга, у себя в Ро-стове.

На эти добрые слова нельзя было не ответить. Из сердца неволь-но вырвались поэтические строки:

Подарки друга

127

Когда ты рядом:Отступает горечь,Не прожигает грудьТоски свинец…Ты – добрый гений –Николай Григорьевич!С волшебною фамилией –Бовдурец!

С 70-летием тебя, дорогой друг! Будь всегда счастлив, добрый

казак!

Пётр Козин и Николай Бовдурец на террасе

128

ТЕТРАДЬ ПЯТАЯПРАЗДНИК В ЧЕРКАССКЕ

На тихом, на диком,На вольном Дону -(Старинная) песня звучала:« Казак уходил на большую войну;Казачка его провожала».

Такие песни о казаках в России поют уже четвертый век. В хо-лодно – чопорной Англии рассказывают легенды о встречах с ними в Лондоне знаменитого атамана Платова. Великий

Наполеон, битый казаками, восхищенно говорил, что с такими молодцами он завоевал бы весь мир. Германский король Фридрих 11, изгнанный ими из своей столицы – Берлина, и у кото-рого казаки сумели, во время одной из атак, даже перчатку снять с руки, мечтал заполу-чить их к себе на службу.

Примечательно, что в бой казаков водил сам великий Су-воров, а позже казачьими пол-ками командовал хитроумный Михаил Кутузов.

После разгрома Петром I Булавинского восстания 1708 года часть казаков поступит на службу к турецкому султа-ну. Любуясь их статью и муже-ством, турки станут удивлять-ся: как можно было изгонять таких бравых и трудолюбивых людей из государства?

Казачьи проводы

129

В Америке до сих пор славят генерала Армии Се-вера Ивана Турчанинова (Джона Турчина), выпуск-ника Новочеркасского ка-зачьего кадетского корпуса, боровшегося за их свободу и независимость.

Выносливостью и си-лой казаков, вручая им на-грады, поражался в начале ХХ века правитель афри-канской страны Абиссинии. В Китае они знали тайны императорского запретного города. Первыми связями с Поднебесной Россия обяза-на казакам. О казачьих под-вигах «Азовских сидельцах», Разина и Ермака — много судили — рядили при Поль-ском и Испанском дворах.

От Аляски до Китая и от Черного моря до Тихого океана казаки отстаивали интересы славянской России, её госу-дарей, честь православной веры. Обо всем этом, в подробностях, рассказал на страницах своей книги «Многоликий мир казаче-ства» молодой ростовский писатель Юрий Круглов.

Раздольные казачьи песни знают и поют на всех континентах земли, в том числе и в далекой, ныне нещадно затапливаемой оке-аном, Австралии, где, по сей день, проживают потомки славных донских рыцарей.

Все это мне стало особенно наглядно и понятно, когда я ока-зался на межрегиональном фестивале народного фольклора, про-веденного под девизом «Нет вольнее Дона Тихого» 29 августа 2010 года в Черкасске — первой столице Донского казачества.

У истоков истории Черкасска

130

ДОНСКАЯ «ВЕНЕЦИЯ»

Донская «Венеция» — город Черкасск;Его называют станицей сейчас.

Да, именно так, станицу Старочеркасскую, что стоит на низ-менном берегу Дона, и которая во время весеннего половодья, до сооружения Цимлянской плотины, заливалась его водами, отчего по улицам вместо коней сновали лодки, называл известный дон-ской писатель А. М. Суичмезов, автор книги «Родная Донщина».

Александр Михайлович в далеких 60-х был моим препода-вателем на газетном отделении Ростовского государственного университета, и долгое время редактировал областную газету «Молот», где я печатал свои корреспонденции. Он — краевед, большой знаток истории родного края, о котором поется в песне:

На привольных — то на донских степях,Вокруг города, братцы, Черкасского,Там жили они, поживали, люди вольные,Люди вольные – донские казаки…

О том, как жилось — множилось жителям того городка, пре-восходно описал в своем романе «Новочеркасск» (Роман-газета № 7, 1984 г.) казачий писатель – авиатор, лично знакомый с пер-вым космонавтом Юрием Гагариным, Геннадий Семенихин.

«В тот год батюшка – Дон озадачил станичников необычным разливом, — писал он, — вода стояла, аж, у самого Бирючьего Кута. Лучшие пастбищные места и сенокосы остались под водой, и призрак неурожайной осени уже заглядывал на казачьи подворья. Коварный разлив дошел до тесных кварталов деревянных домов и глинобитных мазанок. Седые от пены валы через крепостные во-рота заливали подвалы и первые этажи. За одну ночь казачья сто-лица была превращена в плавучий город. Утром лавочники уже развозили хлеб, мясо и муку по кварталам на лодках, удорожив свой товар. И казаки, и даже их атаман Матвей Иванович Платов

131

в своем всегда безупречно отглаженном мундире с высоким стоя-чим воротничком и орденами на груди в те дни плавали на лодке в войсковую канцелярию править службу.

Подвернулся тут какой-то заезжий итальянский живописец. Носатый, с пылающими от восторга оливковыми глазами, он воз-дел руки к небу и ликующе воскликнул: «О, Мадонна! Какое вели-колепие! Венеция!».

На взгляд черкасских казаков такой восторг итальянца был подлинной глупостью, ибо среди них уже в ходу была пословица: «Вода казаков кормит, она же их и разоряет». Ведь не случайно их атаман Платов добился у царя Александра 1 права на перенос столицы из Черкасска в новый город – Новочеркасск. С переез-дом атаманской канцелярии, былой град Черкасск переименовали в станицу Старочеркасскую.

…Ранним августовским утром 2010 года, на скромном «Мо-сквиче» мы, пятеро экскурсантов, минуя город Аксай, прибыли в данную станицу. В составе группы, кроме водителя Александра Михайловича Борисова, его сестры Веры Михайловны с внучкою

П. Д. Козин у казаков Старочеркасска

132

Бэлой и меня, находился кандидат технических наук Морозов Владимир Александрович. Учитывая, что Морозов, по образова-нию — физик, к тому же еще и стихи пишет, то впредь я стану его называть «физиком и лириком».

Владимиру Александровичу от рода за 60, но выглядит он, несмотря на большую и седую бороду, прямо-таки богатырем: плотен телом, высок ростом, статен и бодр. Будучи русским па-триотом, он является активным сторонником, разработанной академиком, генерал-майором Петровым Константином Павло-вичем «Концепции Общественной безопасности», давшей назва-ние региональной партии. Не случайно, едва пожав мне руку и представившись, по случаю знакомства, «физик и лирик», сразу же вручил мне свежую газету – орган его партии по Ростовской области «Курсом Правды и Единения» № 4 за 2010 год.

Морозов – русский патриот,Он всей душой – за свой народ!

Под заголовком «Так долго не живут» газета утверждала, что «против русских сегодня ведется война на полное наше уничто-жение, где вместо пуль – Постановления Правительства, вместо снарядов, – Указы Президента, а вместо бомб – Законы Госдумы».

В доказательство тому, в частности, приводилось выступле-ние на ХI Международной конференции по проблемам развития экономики и общества помощника Президента Аркадия Дворко-вича — о повышении пенсионного возраста. При этом Дворкович игнорировал тот факт, что смертность в России превышает рож-даемость, а до пенсии доживают лишь чуть более 50 — и процен-тов трудящихся. В ответ на данное заявление государственного мужа, газета выразила свое кредо: «Надо менять не пенсионный возраст, а правительство».

Но оставим на время в стороне политику и физику, а сосре-доточимся на вопросах краеведения и лирики. Ведь именно эту цель преследовали мы, прибывшие в заветный уголок Донщины.

Ужу перед самым въездом в станицу нас с Морозовым запе-чатлели у огромного валуна, установленного в 2010 – м, с надпи-

133

сью: «В память о славных предках наших, основавших в 1570 году город Черкасск».

Четыреста плюс сорок лет,Как град собой украсил свет!

О том же самом возвещал нам и стенд-плакат, что на террито-рии Атаманского подворья, куда мы заглянули. Вдоль аллей парка стояли киоски и просто лавки, с которых продавались: живопис-ные иконы и самовары, деревянные ложки и чайники, тарелки и кружки, казачьи статуэтки и разнообразные матрешки.

Вдоволь было продовольственных и промышленных това-ров: сало и колбаса, мед и конфеты, баранки и бублики, печенья и пряники, пиво и спиртные напитки, вода и сигареты, платки и платья, помидоры и яблоки, рыба и кукуруза.

Здесь каждый гость был видеть рад,Все то, чем нынче Дон богат…

С Владимиром Морозовым у камня основания града Черкасска

134

Честно признаться, нас больше интересовали не продукты питания и не экзотические безделушки, а книги. К великому удо-вольствию нам посчастливилось познакомиться с ростовским преподавателем института усовершенствования учителей, авто-ром ряда краеведческих монографий по истории казачества, 43-х летним Юрием Николаевичем Кругловым.

Занятно было наблюдать со стороны, как Юрий — молодце-ватый, черноусый казак спасался от яркого солнца плотной белою кепкой с длинным козырьком. Подобно завзятому купцу, держа в руках стопку книг, весело призывал прохожих приобрести их. Куплю-продажу он подкреплял своим автографом и собственною круглой печатью.

Как тут было устоять – не потрясти, хотя и тощим, кошель-ком. Отдать триста рублей за красочную, широкого формата кни-гу, на которую ушли годы творческого труда, я знал, по личному опыту, — не разорение, а истинная удача. Учебное пособие Кру-глова издательства Ростова-на-Дону, «Баро — Пресс 2007 года», которое я купил, называлось «Многоликий мир казачества». На внутреннем форзаце его Юрий Николаевич начертал: «Черкасск! Козину П.Д. от автора. Ю. Круглов. 29.У111 2010 г.». На синей пе-чати, слова: «Юрий Круглов. Институт св. Георгия Победоносца. Победа-Любовь-Счастье».

С восторгом на друзей гляжу:Поймите же единым мигом;В своих руках держу — не книгу,Я – «Мир казачества» держу!

Действительно, фолиант Юрия Круглова оказался поистине полезной вещью. Впервые из него я почерпнул широкие и много-образные знания об основах становления казачества, как народа, как сословия с военной косточкой. Это осознание придет ко мне потом, когда я прочту книгу, а тогда я спросил ее автора:

— Юра! Некоторые ученые с большими степенями утверж-дают, что казаки – отдельный народ, даже нация, ведущая свою родословную — от Ариев и готов. Так ли это?

135

Круглов широко улыбнулся и сказал, как отрезал:— Ерунда! В такое я могу поверить, лишь после пятой рюм-

ки. Первое упоминание на Руси «удальцов – молодцов», типа трех русских богатырей: Илья Муромца, Добрыни Никитича и Алеши Поповича, рядовых сторожей с «Богатырской заставы», относит-ся к временам княжения Владимира Красное Солнышко, а это 10-ый век! Арии же с готами жили в первых веках нашей эры.

— Но, если верить Николаю Карамзину, то о казаках (Рязан-ских) впервые упоминается в 1444 году.

— Официально, может и так. Но уже во время Куликовской битвы в 1380 году, московскому князю Дмитрию помогали одер-жать победу над татарами донские казачьи сотни. О том есть ле-тописные свидетельства.

— Ну, это еще, куда не шло. Все же ХIV век, это не 1-ый!— Именно, — подтвердил Круглов.— Юра! Ты член Союза писателей?— Нет. Впрочем, в Ростове их два: Российский – председатель Ве-

дерников и русский – глава Воронов. Ни тот, ни другой меня в Союз не

Писатель Юрий Круглов раздаёт автографы

136

приглашают, хотя я автор уже 13-ти книг. Не беда, если учесть, что Тол-стой с Пушкиным также не имели билетов – члена СП. Обходились же!

Коротко пообщались мы и с калмыцким писателем, по — имени, если не ошибаюсь, Владимир Бурняшев. Он также прода-вал свою небольшую книгу с названием, в переводе на русский язык «Побратимы». Её автор, средних лет, невысокого роста энер-гичный мужчина оказался — словоохотливым и откровенным.

— Во мне, — признавался он, — течет смесь калмыцкой, ев-рейской и татарской крови. Казаки же были не только русские или украинские.

Данное разъяснение меня обескуражило и я, несмотря, что на том настаивал Александр, книгу не купил, хотя стоила она все-го 150 рублей — в два раза меньше фолианта Круглова. Мне тогда припомнилось выступление на одном из Казачьих Кругов стар-шины Терского войска Юрия Чурекова, который утверждал, что ни калмыки, ни осетины с татарами никогда казаками не были. Они были «контрактниками» у казаков, а потому составляли так называемые «дикие дивизии». О зверствах таковых войск мы вдо-воль ранее начитались. Считать их «побратимами» было уже че-ресчур.

Впрочем, позже, работая над темой донского казачества, я пожалел, что не послушался совета Борисова. Приобретя книгу калмыка, я мог бы оперировать сегодня фактами их «послужной» деятельности. Ведь борьба мнений – суть истины.

Мы побродили по малоэтажной станице, полюбовались ко-локольней с бойницами, древним многоглавым собором, так на-зываемым атаманским подворьем, и пришли к выводу – бедно жили казаки. Ни тебе – княжеских хором — замков, ни холмов с крепостями, ни дворцов с голубями. Городок Черкасский упо-минается в 1593 году. Сюда в середине ХУ11 века из Раздорского городка перешла казачья столица, с тем, чтобы в 1805 перебрать-ся в Новый Черкасск. Да, да по причине все тех же нескончаемых наводнений. Из-за распутицы и грамоты Царя невозможно было доставить атаману Великого Войска Донского. К тому же мятеж-ная слава Разина, Пугачева и Булавина наводили на бояр тоску и лихие воспоминания.

137

К слову заметить, когда мы с Александром плыли на яхте Ба-ранова, а это случилось 21 августа, то я обратил внимание на низ-менный берег Дона, что очерчивал южную сторону станицы. Вода едва не выплескивалась на берег. Теперь, уже стоя на сухопутье, я удивлялся: как же еще жители Старочеркасской держатся – не покидают ее? Знать дорога им мать – земля! Пусть и «Венеция», где по весне, впору на гондолах, кои заменили казачьи каюки, пла-вать, а все же родная – донская…

Однако наступило время полдня. Ровно в 12-ть начался фольклорный праздник. С широкой сцены раздавались гремучие песни и удалые танцы казачьих хоров, что приехали со всех кон-цов необъятной Ростовской области. В том числе, из памятных станиц – Нижнегниловской, где я некогда жил, и из Багаевской, которую пятью днями ранее, посещал, а так же с хутора Курган, где только вчера, а именно – 28 августа, мне с рыбаком Сергеем Сердюковым и его внучкой Бэлой посчастливилось удить рыбу.

Еще в 70-е, я руководил Орловским областным Ансамблем песни и пляски профессионально – технического образования, а потому знал, сколько неимоверных трудов стоило молодым ребя-

«Нет вольнее Дона Тихого»

138

там и девчатам, чтобы разучить новую песню или подготовить – поставить дотоле неизвест-ный танец. Коллектив нашего Ансамбля считался професси-ональным; он достойно пред-ставлял искусство России не только у себя на Родине, но и за рубежом: в Польше и Слова-кии, в Болгарии и Чехии.

Здесь же, на вольном Дону, поражало другое обстоятель-ство; с боевым казачьим задо-ром пели не профессионалы, а самобытные артисты всех воз-растов – и старые, и малые. На сцене, сменяя друг друга, вы-ступали дуэты и квартеты, сек-стеты и прочего числа группы певцов и танцоров. Со своими Ковалёва Наталия Владимировна,

мама Бэлы

Бэла Ковалёва (в центре) с дедом Сергеем Сердюковым и П. Козиным

139

задачами они велико-лепно справлялись. Тому подтверждением – несмолкаемые апло-дисменты. Били в глаза яркие лампасы штанов и околыши картузов, блеск крестов и медалей на груди пышно — уса-тых воинов. Песни, как сам Тихий Дон, начина-лись неизвестно откуда и терялись в лазоревой дымке окрестных степей в неведомом простран-стве. Степенно и тягу-че вели своих горлинок статные, словно павы донские красавицы. С некоторыми прелестны-ми дамами мне повезло не только сфотографи-роваться, но и познакомиться. Правда, корыстолюбивые из них за такое удовольствие, и в шутку и всерьез, требовали «золотые». На это им мой друг Александр Борисов, в том же раскованном, шуточном духе, отвечал:

— Это еще неизвестно: кому выпала большая честь рядом за-печатлеться — вам или Петру Дмитриевичу? Он же – поэт!

— Ох, как интересно, — колокольчиком звенели девичьи голоса, — с поэтом можно и бесплатно. И не только просто сфотографироваться!

— А, что еще? – допытывался неугомонный есаул.— К примеру, шампанское выпить. Ха-ха-ха!— Мы не пьем, — обрывал их смех Александр, чем явно огор-

чал неугомонных, остроязыких казачек. В глазах их, полной неги страстной, Гулял задор речной волны…

С Донскими красавицами

140

Казачки были так прекрасны! –Не хуже Разинской княжны.

Во все время 4-х-часового пребывания под лучами жаркого солнца наш седобородый «физик и лирик» Морозов с восторгом впитывал в себе серебряную вязь голосов. Беспрестанно хлопал в ладоши, крича при этом: «Браво!» и «Бис!».

Прямо напротив сцены, полулёжа на траве, словно очарован-ный странник, наслаждался искусством сородичей и казачий еса-ул Борисов. С его уст срывалось нередко восклицание: «Любо!». Так обычно кричат казаки на Кругу в знак одобрения и согласия с выступавшими ораторами. «Любо» и «Не любо» ныне в полном ходу на вольном Дону.

Вера Михайловна с Бэлой сидели на лавочке под тенью огром-ного дерева. Я дважды, с мороженым в руках, подходил к ним угощал прохладно – сладким лакомством и отправлялся бродить окрест Атаманского подворья. Утомленный солнцем и по причи-не нездоровья, я не мог долго усидеть на месте. Тем более что в выступлениях, сменяемых друг друга певческих коллективов, я уловил однообразие. Этого недостатка, казалось, не замечал мой

Казачья песня

141

друг Александр, а потому нам пришлось немало потрудиться, что-бы уговорить его продолжить наше путешествие по Черкасску.

РАЗИН И ПЛАТОВ

В юности, читая книги о подвигах «на-родного заступника», как подавали Степана Разина в учебниках истории, я восхищался, подобно Василию Шукшину, его бесстраши-ем и мужеством. Вон, как поется в песне:

Степан словно всем нам говорил,Ровно, как в трубу трубил:«Давайте мы, братцы, на царя пойдем,С царём – ворогом здоровлятися будемНе голосом своим, братцы, ласковым,А казацкой вострой шашкою по затылице…».

Эх, кабы только, одного царя — батюшку пытался наказать неугомонный Атаман Донской! Он вдоволь пограбил и поубивал, наряду с персами и турками, русских купцов да бояр. Нередко от-правлялся за добычею не только в далекую закаспийскую держа-ву, а и в ближайшую Воронежскую область. Мы уже не говорим о Волгоградской и Астраханской землях. Их Степан Тимофеевич почитал своею вотчиной. Ему все равно было, где «зипуны» до-бывать! Так в моем сознании вырисовывается нынче образ Раз-ина, совсем не в романтическом ореоле. Он и разбойник, и на-родный заступник! Вот почему меня совсем не растрогали цепи, что прибиты к дверям Воскресенского собора – музея, построен-ного в 1719 году в стиле украинского барокко. Этими цепями, для устрашения казаков, его сторонников, выставленных напоказ на паперти у двери Собора, был когда-то закован предательски схва-ченный Степан Разин. Любопытства ради, попытался приподнять цепи и убедился, что тяжеловаты они для обычного человека.

Степан Разин

142

И тяжелы, и крепки цепи,Над папертью висят дугой, -Расплата за дела свирепые,Что совершил казак донской!

Сказано же в святом писании: не судите и не судимы будете. Степан Тимофеевич взял на себя порок судьи, а потому сам был вначале предан своими же старшинами, а затем уже по царскому указу четвертован.

— Нет, Петр Дмитриевич, — прервал мои обобщения есаул Борисов, — у меня к Степану Тимофеевичу совсем другое отно-шение. Он для меня – герой и борец за волю вольную для всех русских, а не только казаков. Прости, Господи, душу атамана.

Александр стал мне цитировать Михаила Астапенко…— Эх, если бы возродить дух Степана Тимофеевича и того

Дона! Я пошел бы в его войско донское простым «рубакой вра-жьих голов» за Люд милый! – с тоской в глазах говорил он, — Петр Дмитриевич, ты только посмотри на круговерть истории, как все неизменно повторяется. В середине семнадцатого века Царь с лю-дишками при дворе ввели новые законы «Соборное уложение». Это целый свод антинародных актов, по которым крестьяне рус-ские окончательно лишались всяких прав; навсегда становились собственностью барина. Им запрещалось переходить от одного помещика к другому. К тому же беглых крестьян по новому зако-ну разрешалось разыскивать не в течение пяти – десяти лет, а бес-срочно: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Предусматривались и более изощренные наказания – «смерть без всякой пощады». Увеличились налоги и другие поборы с Люда милого. Положение бедноты стало невыносимо, ну прямо – сегодняшняя демократи-ческая перестройка! Посему на Дон с отчаяния устремилось мно-жество обездоленных русских, коим и голова казалась в тягость при такой лихой жизни.

Тут и на вольном Дону положение стало меняться не в поль-зу бедных. Казачье братство дало трещину. Казаков поделили на «голутвенных» и «домовитых». Последние, сытые донцы, уже не

143

стремились в степь привольную. Зачем? Им же достались лучшие низовые земли и большая часть царского жалованья за порубеж-ную службу. Уже в ту пору засылались «злые люди» из Московии, которые знали, как расколоть святыни Дона. В верховьях и по протокам реки селились «голутвенные» казаки – голь перекатная, коя совсем недавно удрала от своих сатрапов из крепостной Рос-сии. Таковых было большинство.

Не все «пришлые люди» находили на Дону «казачью вольни-цу», за кою храбро сражались с разными басурманами бывалые казаки. Они, естественно, сами были недовольны складывающи-мися, совсем не православными, порядками. Оттого недоволь-ство всё усиливалось. Вина возлагалась на жидов-торговцев, бояр и воевод. «Правильные» казаки, по своему обычаю, стали отлавливать царских послов; сажать их в мешок и топить в Дону. Всё громче раздавались призывы идти на «москалей» походом во имя спасения своих братьев – православных. Тут еще и «волгари» возмутились новыми порядками. Возглавил же всех их в войне против «царской перестройки» отважный казак Степан Тимофее-вич. Человеком же он был незаурядным: знал грамоту, что по тем временам было редкостью, говорил по-персидски, по-татарски, по-калмыцки. Он два раза ходил пешком через всю Русь в знаме-нитый Соловецкий монастырь и видел, как тяжело приходилось русскому мужику – земледельцу. Ему горько было сознавать, что пьют крестьянскую кровушку западные инородцы, находящиеся на службе у Царя. Уважаемый казаками за острый ум, отчаянную смелость, недюжинную силу и беспощадную честность, Степан Тимофеевич взял на себя роль народного вождя.

К весне 1667 года в Паншинском городке собрались вокруг него, походного атамана, «голутвенные казаки», беглые крестья-не и посадская беднота. Вырос его отряд в настоящее многоты-сячное войско. Прежде чем двинуться вверх по матушке – Волге, он собрал Круг и сказал горячую и всем памятную речь. Призвал собравшихся отомстить «москалям» — тиранам, что хуже, чем турки и татары. Он говорил:

«Я пришел дать вам всем волю и избавление от оккупации. Вы будете моими братьями, и я буду с вами до последнего свое-

144

го вздоха, оставайтесь мужественными и верными нашему брат-ству».

Взяты поволжские города: Астрахань, Царицын, Саратов, Са-мара. Дальнейший путь на Москву был приостановлен превос-ходящими силами Царя. Люд его был отчаянно храбр, да только плохо вооружен и совсем не знал военной выучки. У Симбирска же – родины будущего российского тирана Ульянова – Ленина, их встретила регулярная армия, состоящая из царских стрельцов и иноземных наемников. Они из пушек стали расстреливать народ, что был лишь с косами да вилами в руках.

Степан Тимофеевич был тяжело ранен в бою. Верные ему ка-заки тайно вывезли его на Дон, в земляной городок Кагальник. 14 апреля 1671 года (сегодня, когда я пишу эти строки, 14 апреля 2011, то – есть 340 лет назад – автор) «домовитые» казаки во главе с продажным атаманом Корнилкой Яковлевым напали на Кагаль-ник. Они сожгли непрочные деревянные укрепления, перебили верных Разину казаков, а Степана Тимофеевича с его родным братом Фролкой захватили в полон. Не победителем, а пленни-ком доставили атамана в Черкасск. Здесь, как зверя дикого, при-ковали цепями на паперти Воскресенского Собора, а затем Разин был выдан вместе с братом на расправу ненавистным москалям. Вот тебе и «с Дона выдачи нет». Вот оно, так называемое, казачье братство! Это было первое зловещее грехопадение нравственно-сти богатых – домовитых казаков под верховенством Корнилки Яковлева, нарушивших святые традиции в угоду Царю. Не слу-чайно с той поры возникло выражение – «продажный Дон».

Четыре дня пытали Разина палачи. Много тайн унес с собою неустрашимый борец за счастье народное. Не сломленный мука-ми пыток героический атаман вышел на казнь. Он не просил по-щады, а мужественно, с верою в силу и волю народную, принял смерть.

В научной литературе иноверцы, как всегда, пытаются очер-нить народного заступника. Например, историк восемнадцатого века А. Ригельман утверждал, что родина Разина – станица Зи-мовейская. Но сегодня точно установлено, что Зимовейская была основана в 1672 году, тогда как Степана Тимофеевича к тому вре-

145

мени уже не было в живых. Ныне историки считают, что Разин родился в Черкасске. Данный факт «домовитые» казаки скрывали, дабы не навлечь на столицу Дона царской опалы.

Есаул Борисов продолжал:— Будь моя воля, то я обязательно создал бы в Черкасске экс-

позицию, посвященную Степану Разину и поместил ее рядом с экспозицией Кондратия Булавина – не менее достойного атамана боровшегося за донскую вольницу, ярко воплотившейся во фразе: «С Дона – выдачи нет!».

Русский народ сложил много песен о славном Стеньке Ра-зине, в коих никогда его не называл разбойником, а только лишь – добрым молодцем.

«Ты взойди, взойди, красно солнышко,Над горой взойди, над высокою,Над дубравушкой, над зеленою,Над урочищем добра молодца,Что Степана свет Тимофеевича.

Ты взойди, взойди, красно солнышко,Обогрей ты нас, людей бедных…Мы не воры, не разбойники,Стеньки Разина мы – работники».

Эту волшебную песню Александр пытался пропеть мне мяг-ким, но срывающимся голосом. В завершение своего длинного монолога о народном заступнике Степане Разине, казачий есаул Борисов не сдержался от упрека в мой адрес:

— Не всё так просто, как кажется тебе с просторов твоей мать — Орловщины. Ложь об атамане до сих пор бродит по Дону и наша задача попытаться найти правду, запрятанную поныне — за семью печатями.

Путешествие по старому Черкасску продолжилось…У паперти бывшего Деревянного собора, что сгорел, лежат

железные ворота Азовской крепости, часть больших весов, при-везенных казаками из Азова — города, отбитого ими, у ненавист-

146

ных турок. Примечательно, что в отличие от Степана Разина, счи-тавшего русского царя злодеем, «азовские сидельцы» почитали помазанника Божьего своим спасителем и повелителем. Впрочем, как справедливо замечают мудрецы: от любви до ненависти – один шаг. Или — «Нет пророков в своем Отечестве».

Совсем другое впечатление произвел на меня памятник Ата-ману Войска Донского, герою Отечественной войны 1812 года Платову.

Царю был верен храбрый Платов,Другой он доли не искал,А потому героем – хватомВзошел — взлетел на пьедестал!

Конечно же, это важное событие – встречу со слав-ным атаманом мой приятель Александр закрепил сним-ком. Вспомнилось из ранее прочитанной книги, как Пла-тов уведомлял подчиненных в одном из своих приказов:

«Мы должны показать врагам, что помышляем не о жизни, но о чести и славе России».

В свою очередь, моло-дой казак Ермолай Гаврилов, сообщал Платову:

«В каких-то басурман-ских бумагах писано, что дивится француз, как мы, мужики простые в кафтанах долгополых, завсегда им ре-бра пересчитываем. Ан не- У памятника атаману Платову

147

вдомек тому франку, что он дерется за звездочку, за золото да за Бову — ко-ролевича, а мы деремся за дом, за детей, за широ-кую, да за длинную землю русскую».

— И, как странно, — заметил есаул Борисов, — что многие сегодняшние казаки забыли о словах их же соплеменников – Платова и Гаврилова. Бес-шабашно уверенно заяв-ляют: «Мы – не русские!». Выходит, что судьба Рос-сии их не печалит.

— Да, нынешних донских атаманов всуе с казацкой старшиной, больше волнует утра-ченная власть и свобода «грабить награбленное», — вставил своё слово физик Морозов, — Им впрок не пошли уроки – ни Троцкого, ни Ельцина.

Далее развивать столь грустную тему мы не решились, а вышли к границе Черкасска, где стоят еще времён Степана Разина мощные чугунные пушки. Восьмилетняя девочка Бэла взобралась верхом на одну из них, и мы – сфотографировались.

Сразу же, за забором, расстилалась ковыльная степь. Обе-регая Бэлу от колючек, я припомнил, как молодой литератор Шо-лохов, живя в Москве, возмущался городскими писателями, ко-торые трогательно, вышибая слезу, писали о Гражданской войне. Красноармейцев называли, как ныне казаков калмыцкий сочини-тель В.П. Бурняшев, непременно «братишками», о пахучем седом ковыле, который на самом деле – поганая, белобрысая травка, без всякого, как мы сами в том убедились, запаха. По ней станичники

У Разинской пушки

148

даже гурты овец не гоняют, по-тому что овцы гибнут от её ко-выльных остьев, попадающих под кожу. И все-таки Алек-сандр Михайлович не устоял перед тем, чтобы не увекове-чить среди ковыля меня с Бэ-лой.

По дорогам – пыль,По степям – ковыль.

Обедали у прибрежных ка-мышей, в тени, под огромными ветлами. Я угощал друзей ку-пленным здесь же у дорожной продавщицы – симпатичной местной казачки ароматно — красным донским арбузом.

Да, разве могут стать обузой –Душисто-сладкие арбузы?

Вера Михайловна, быстро и аккуратно расстелив скатерть – самобранку, предложила нам домашние деликатесы.

— Петр Дмитриевич, — улыбаясь, сказала она, — вы с Сере-жей и Бэлой вчера карасей наловили, вот вам они теперь в жаре-ном виде – ешьте на здоровье.

— Спасибо, Вера! – потянулся я за желто— алым карасиком, найдя его чрезвычайно приятным. Не устояли перед соблазном вкусить сладко – душистых красавцев и физик Владимир с води-телем Александром. Отказалась лишь Бэла, из-за того, что в них – карасях, мелких костей много.

Мы, кроме Бэлы, ели всеПахуче-дивных карасей.

В ковыльной степи

149

Окончив трапезу, вернулись на Атаманское подворье, где по окончанию праздника фольклора все опустело. Лишь одинокие лавки продолжали зазывать своим товаром запоздавших гостей. Сели в «Москвич» и отправились в путь.

МОНАСТЫРСКОЕ УРОЧИЩЕ

У песчаного обрыва,На поляне, средь кустов –Обелиски и могилыРусских славных казаков.

Когда мы с Александром Борисо-вым, утром 21 августа, проплывали на яхте небольшой город Аксай, то он, указывая на ставшие знаменитыми в годы Великой Отечественной войны — аксайские высоты, говорил:

— В период разливов Дона каза-ки своих коней ставили на аксайских горках. Там, на кургане, некогда пре-бывал плененный врагами русский князь Игорь, что пел: «О, дайте, дайте мне свободу; я свой позор сумею ис-купить!».

Закончив пение, Александр про-стер руку в сторону:

— Вон, видишь за холмами купу мощных темно – зеленых деревьев. Там располагается, так называемое, Монастырское урочище, что в вось-ми – девяти километрах от Черкасска. Оно нависает над высоким обрыви-стым песчаным берегом Дона. Там могилы казаков, павших от раз-ных врагов в течение трехсот лет. Не случайно, что всякого рода

Часовня

150

суда, что минуют зеленую рощу, непременно оглашают займище протяжным и тревожным гудком. В ответ эхом отзываются звуки сирены с других плавучих средств – это салют в честь тех, кто по-коится под сенью деревьев.

— И кто же там похоронен? – интересуюсь я, высказав пред-положение, — наверное, всех больше – Стеньки Разина сыны!

— Не только. В 1641 году казаки справили удачный поход к тур-кам. С богатыми трофеями они, возвращаясь в Черкасск, решили остановиться близ него, чтобы разделить добычу и по старинному обычаю отменно попировать. Причалили струги к высокому берегу и высадились на широкой поляне. Бражничали всю ночь. Постов не выставляли; были уверены в своей полной безопасности.

— И что же?— Да то, что русский авось, беспечность их здорово подве-

ли. Казаки и помыслить не могли, что за ними, крадучись следуют турки. Когда, выследив из-за мощных дерев и сплошных кустов, враги поняли, что казаки пребывают в хмельном сне, они взялись за оружие. И часа не прошло, как несколько сот донцов не только лишились богатой добычи, но и собственных голов.

— Повторили трагедию дружины князя Святослава, безмя-тежно пировавшей некогда на диком бреге Днепра?

— Возможно так. С тою лишь разницей, что княжеских ры-царей погубили коварные печенеги, а донских казаков – злобные янычары.

Вести нам приходиться грустные речи;Не раз россиян подводила – беспечность…

Тяжело вздохнув, есаул Борисов, продолжал:— В год гражданской войны, в 1920, здесь, под Старым Чер-

касском, разгулялась горячая битва белых и красных казаков. Жертвы ее также нашли свое упокоение в этом же займище. К ним еще добавились останки красноармейцев, защищавших Ти-хий Дон от фашистской нечисти, в грозном 1941 году.

Такие печали забудутся разве?Казаками помнятся – вороги Разина;

151

Свирепые турки, жестокие персы…Но более всех – ненавистные немцы!

После того невесело-го разговора с Александром Михайловичем Борисовым прошло всего восемь дней. И вот теперь, 29 августа, мы, оказавшись в Монастырском урочище, могли воочию ли-цезреть обелиск – памятник 300-летней боевой казачьей Славы. На высокой стеле, по верху увенчанной трагиче-ски – черным крестом, были обозначены три даты: «1641 -1920-1941».

Три скорбные даты, три смертные даты,Донским казакам – дороги и понятны!

Посетили мы и не-большую часовенку – свя-тую память по замученным и убиенным донцам. Близ нее 14 октября 2009 года произошло историческое событие новейшего времени: состоялся 2-ой съезд Казачьего народа. Он избрал атаманом – президентом Юдина Александра Николаевича и разработал курс на возрождение и становления казачества, как субъекта Российской Федерации.

Хотя солнце уже приближалось к Западу, экскурсанты не устояли перед соблазном; решили искупаться. Все, кроме Веры Михайловны, оставшейся на берегу караулить машину и сложен-ные в ее салоне вещи, осторожно и опасливо, по острой гальке, спустились с высокого берега к зелёной воде.

Памятник скорби

152

В ста метрах от нас стоял заякоренный огром-ный танкер. И если черно-волосая, вся в бабушку красой и говором, юная казачка Бэла только в меч-тах стремилась к этому черному чудовищу, каким ей казался многотонный танкер, то отважный мо-реход Александр Борисов достигал его в две-три ми-нуты. Что касается нас с физиком Владимиром Мо-розовым, то мы предпочи-тали не испытывать удачу, а степенно бороздили дон-ские волны неподалеку от берега.

Вдоволь накупавшись, сфотографировались среди густых ку-стов старозаветного Монастырского урочища. Причем, лейкою орудовала шустрая Бэла, и получилось фото вполне приличным; молодец девчонка!

Как дед учил, со знаньем дела,Осуществляла съемку Бэла!

Остановившись в Аксае, закупили в магазине воду и продук-ты. По пути в Ростов предались историческим воспоминаниям. Все они велись вокруг Черкасска, где пятью часами ранее завер-шился «Межрегиональный фестиваль казачьего фольклора», под оригинальным девизом «Нет вольнее Дона Тихого».

— Это же здорово, — восхищенно делился своими впечатле-ниями Александр Михайлович, — мы посетили Черкасск – город, в котором бывал сам генералиссимус Суворов. На широкой пло-щади его у атаманского подворья, где мы с наслажденьем упи-

Фото Бэлы

153

вались концертом стройно – голосистых донцов, он принимал казачьи парады. Разве это не чудо?!

Казаки свертывали горы,Когда их в бой водил Суворов!

— Не только одни полководцы бывали там, — отозвался на панегирик товарища физик и лирик Владимир Александрович Морозов, — бывшая казачья столица привлекала внимание мно-гих литераторов и историков. К слову будет сказано — её дважды посещал великий Пушкин. Его же друг, герой Отечественной во-йны 1812 года Раевский, ознакомившись с историческими памят-никами, написал: «Сей разжалованный город в станицу; остается вечно монументом, как для русских, так и иностранных путеше-ственников».

Донские голубые далиПоэта Пушкина видали.О граде отозвался веско,Не кто-нибудь, а сам – Раевский!

— Ха-ха! – в тон лирику Морозову произнес мореход Борисов, — что там поэты, если в Черкасске неоднократно пребывал могу-щественный царь – бомбардир Петр Алексеевич! Здесь, у низкого, часто затопляемого полыми водами города, стояли сооруженные под Воронежем суда с государевым войском. Больше того, именно на майдане – станичной площади, Петр Великий увидел хмельно-го казака верхом на винной бочке, с ружьем — пищалью в руке. Пробовал отобрать у кутилы пищаль и шашку – не получилось. Тут он понял: «Всё казак может пропить, но ружьё – никогда!». И разве случайно, что он повелел утвердить для войска Донского новый герб, глумясь над казачьей вольницей, заменив им дорогой казакам по настоящее время образ бегущего оленя пронзенного стрелой — погибаю, но не сдаюсь! Смертельно раненое животное бежит, пока бьется его сердце и падает только мертвым. Теперь на

154

шутовской печати царя Петра живописно изображен пьяный и полуголый, но при шашке и пищали казак, верхом на пивной боч-ке. Пророчество государя по истине сбывается. Только сегодня на бочке надо бы начертать «Балтика» — эта марка споила нашу казачью молодежь. Это единственное ныне, после развала СССР, процветающее предприятие на донской земле.

— Царь Петр 1 был прагматиком и случайностей не призна-вал, — подтвердил я.

Он – мореплаватель и плотник, -Как некогда поэт сказал, -Он – государственный работник!Да, Петр — начало всех начал!

Хотя, коли признаться честно,То сей державный молодец,Казачьей вольнице известной,Надолго положил конец!

Сии поэтические строки, где были обыграны термины «начало» и «конец», вызвали у пассажиров «Мо-сквича» живую реакцию. Не удер-жалась от любопытства даже юная экскурсантка Бэла, спросила: «А что такое – вольница?».

— Это, когда тебя мама Наташа с бабушкой Верой заставляют уроки учить, а не на велосипеде скакать — от-ветил ей дед Саша, — а ты заявляешь им: «Что хочу, то и делаю».

— Понятно, — несколько смутив-шись, — отозвалась девочка.

— Знаете, — продолжил беседу физик и лирик Морозов, — подво-рье атамана Ефремова, где мы вдо- «Играй, музыкант!»

155

воль погуляли, по нынешним меркам, выглядит не столь тор-жественно.

— Ну и пусть, — в укор приятелю бросил Александр, — зато казаки с казачками поют и пляшут там так, словно гвозди в душу вбивают: моё очарование фольклорным праздником до сей ми-нуты не проходит. Чудеса, право, творят донские артисты! Они и лозунг придумали, как припаяли: «Нет вольнее Дона Тихого!»

156

ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯЗАГАДКИ ТАНАИСА

Греки -С понятным им лишь смыслом,Дон называли – Танаисом,И так же звали – древний град,Его — я посетить был рад…

Мой старый ростовский друг Александр Михайлович Бо-рисов, в беседах и в письмах, красавицу — реку, на бере-гах которой ему посчастливилось родиться и жить вот

уже седьмой десяток лет, величает не иначе, как Дон Иванович. Всё потому, что истоком Дона является Иван — озеро, что близ города Новомосковска. Первую тысячу километров – до станицы

157

Казанской Воронежской области Дон считается русской рекой, а уже от станицы Вёшенской – вторую тысячу верст, вплоть до впа-дения в Таганрогский залив, Дон именуют казачьим.

И широка, и глубокаТечёт красавица — река…Ей каждый русский шлёт поклонИ величает – Тихий Дон!

Древние греки издревле селились на Нижнем Дону и в При-азовье. Основывали поселения, колонии и города. Они — саму реку, которую считали границей между Европой и Азией, а также один из городов, расположенных у её устья назвали – Танаисом. Он входил в состав Боспорского царства и просуществовал с 111 века до нашей эры до 1У века нашей эры.

Танаис, с одной стороны омывался водами Дона, с другой – Азовским морем. Это давало возможность обустраивать гавани для больших судов и вести активную торговлю всевозможными

158

товарами и …рабами. С веками море стало отступать. Теперь от некогда цветущего города до азовских просторов — более 30 верст. И сам Дон, поменявший своё русло, ныне увлажняет грани-цу былого города лишь одним из своих отрогов – Мертвым Дон-цом; все течёт, все меняется.

Когда-то здесь суда стояли;С донским зерном, вином, рабами…Теперь, лишь камни и полынь,Да ветры гнут степной ковыль.

Однако, не всё так безнадежно, как выглядит на первый взгляд. На месте греческого города вот уже десятки лет учеными России и других стран ведутся археологические раскопки. На их базе создан Танаисский историко-краеведческий музей. Ознако-миться с его достопримечательностями мне предложил все тот же приятель Борисов. Я согласился и не пожалел.

ПУТЬ – ДОРОГА

Путешествие из Ростова в Танаис выпало на последний день лета – 31 августа 2010 года. Кроме нас с Александром, в салоне его старенького «Москвича» находился средних лет подхорунжий, помощник станичного атамана Дегтярев Юрий Михайлович. Вы-сокий, стройный, хорошо воспитанный казачий офицер говорил спокойно и деловито. Хотя он из — русских, воронежских казаков, но на вольном Дону живет много лет, историей местного края ин-тересуется, а многие факты усвоил обстоятельно..

Александр своего приятеля зовет уважительно: «Михалыч» и тот его в ответ тоже именует «Михалычем» — прямо тезки. Еса-ул Александр Михайлович, подхорунжий Юрий Михайлович. На Дону казаки всегда чтили своих предков и держались за честь и славу своего рода. Называть друг друга по отчеству было нормой поведения.

— На Дону еще живы русские традиции «Домостроя», — не без гордости заявляет мне Александр, — «Домострой» времен

159

Ивана Грозного – это стержень, на котором держалась и держит-ся казачья семья. Зная, что согнуть этот стержень невозможно, зло лютовали на донской земле «пламенные революционеры»: Бланк – Ульянов – Ленин, Роза Самуиловна Залкинд (Землячка), Яков Мошевич Гаухман (Свердлов), Лев Давыдович Бронштейн (Троцкий). Эти имена надо знать, твердо запомнить и никакая то-лерантность не должна затмевать нам глаза. Очень рекомендую тебе, Петр Дмитриевич, посетить исторический музей в станице Еланской, чтобы понять, как по указанию вышеназванных губи-телей русского народа, истреблялся казачий «Домострой».

Да и дела сегодняшних «пламенных демократов», начиная с «лучшего немца» Михаила Горбачева, уже почивших — масона Михаила Суслова и «танкового трибуна» Бориса Ельцина ВВД (Всевеликому Войску Донскому) следовало бы не забывать. Тра-диции «Домостроя», безусловно, подлежат ныне незначительным изменениям, но в основе русского менталитета всегда должны быть железные правила преемственности, прописанные нашими мудрыми предками; отклонения от этих правил неизбежно при-водят к коллапсу. Бережно относись к природе, и она всегда от-ветит взаимностью, всегда прокормит своего сына, бережно и с любовью к ней относящегося. Даже плюнуть на землю было боль-шим грехом. А, что сегодня творят новые русские — «пришлые» на Дону? Невыносимо больно смотреть на замусоренные берега Дона Батюшки. И в людские души занесли бациллы разврата и мракобесия.

А, как предписывалось жить в семье? Как надо было любить и нежить единственную и самую дорогую жену-сударушку? С ве-личайшим бережением. Но вместе с тем поучать и держать в стро-гости. Помнить свою ответственность за её душу и тело. Так же в строгости и в почтении к старшим надо было держать и воспи-тывать своих чад – детей, чтобы не краснеть потом за их неблаго-честивые проступки. Быть спокойным за их будущую судьбу.

— Кончай беседу, — прервал монолог Михайловича его сосед Михайлович, — поворачивай направо, а то ненароком проедем…

Оба Михайловича – заядлые яхтсмены и корабелы; совмест-ный, порою тяжкий труд, понудил их к отказу от излишних це-

160

ремоний. Налицо рабочая спайка, взаимное уважение и доверие. Потому мы иногда станем так же дружески раскованно и просто их именовать – Михайловичи.

Дегтярев Юрий Михайлович, конечно, ознакомился с «Род-ной Донщиной» моего университетского преподавателя Алексан-дра Михайловича Суичмезова, а потому, когда мы выбрались на асфальтированную трассу «Ростов – Таганрог», он начал говорить так убедительно и уверенно, как – будто книгу читал.

— Сейчас мы будем проезжать 15 км, — указал рукою в си-нюю даль Юрий, — видите, там по взгорью будто срослись два села: Чалтырь и Крым. Это – центр Мясниковского района, спе-циализирующегося на производстве зерна, овощей и животно-водстве. В районе – 30 тысяч жителей. Преимущественно – ар-мяне. Тысячу лет назад их предки жили у города Ани (Армения). Когда на провинцию напали орды сельджуков, то спасшиеся от смерти анийцы перебрались на Волгу, а частью – в Крым.

Хотя анийцы, не арийцы,Донским казакам – не сродни,Но стали края их частицей,Им не известным искони.

В 1778 -1779 годах императрица Екатерина 11, опираясь на шпагу А.В. Суворо-ва, державной во-лею своею пересели-ла армян и греков из освобожденного от власти татар Крыма. Так греки оказались в районе города Ма-риуполя, армяне же освоились на тер-ритории нынешне-го Мясниковского

161

района. Кроме Чалтыря и Крыма армяне проживают сегодня так же в селах: Султан — Салы, Большие Салы и Лениноване.

— Зато проживавших веками на этих землях казаков мать – Екатерина выселила на пограничную Кавказскую линию, осво-бодив место несчастным армянам, — с горечью отозвался Алек-сандр, — да и не только сюда они поселились – нигде от них спасу не стало; торговый люд! Ну и бомбу заложила царица – немка на Дону! Петр Дмитриевич не понаслышке знает, что те же армяне, в ту пору, еще образовали город Нахичевань, что на берегу Дона. Он сам там, на 33-ей Линии, рядом с моей семьей, целый год про-живал. Его еще моя матушка, любовно, пирожками подкармлива-ла. Ха-ха-ха!

— Что было, то было, — подтвердил я, — об армянском зна-менитом просветителе Микаэле Налбандяне кое-что читал. Он же уроженец Нахичевани – на — Дону.

— Почитай, мы с ним – этим пламенным революционером – ленинцем Налбандяном, по одним тропкам бегали, — скалам-бурил есаул.

— Выходит, что так, — рассмеялся я.

Пусть мы не знали Налбандяна,Но, просыпаясь утром рано,По узким улочкам укромным,Одной тропой ходили — к Дону.

За беседою незаметно, свернув влево, все ближе и ближе ста-новился хутор Недвиговка. Именно там, трудами ростовских, московских и даже немецких археологов, древний Танаис встает перед нами почти таким, каким был две тысячи лет назад. Много-летними трудами копателей и реставраторов открыта солнцу це-лая улица античного города – с домами и погребами, пифосами и амфорами, с черепками другой керамической посуды. С копьями и мотыгами и даже с греческими монетами.

Но всё это мы увидим потом, после встречи с одним из под-вижников археологической науки профессором Валерием Федо-ровичем Чесноком.

162

ПРОФЕССОР ЧЕСНОК

Единой одержимый мыслью,Чтоб знали все о Танаисе,Уже 40-летний срокВедёт раскопки здесь Чеснок.

Четыре года назад, летом 2007, будучи в одном из ростов-ских книжных магазинов, я купил одну из научных монографий доктора исторических наук В.Ф. Чеснока. Увидев её в моих руках, приятель Александр Борисов сказал:

— Да, мы с Валерием Федоровичем давно знакомы. Одно вре-мя я ему баню помогал строить. Это – настоящий ученый, автор 300 научных статей и десятка брошюр. И все они, как правило, на одну тему — об истории Танаиса.

— Достойный консерватизм! – похвалил я, — не растекается, как некоторые в многообразии «мыслью по древу». Пишет о том, что хорошо знает.

— Еще бы не знать. Он только директором Танаисского музея 25 лет бессменно проработал. Начинал же, как теперь и кончает, став пенсионером, свою творческую деятельность рядовым со-трудником. Кстати, есть чему удивляться! В его тоненькой, в от-личие от наших с тобою толстушек, трудовой книжке всего одна запись — о принятии на работу. Ну, разве еще о назначении и освобождении от обязанностей директора – и всё…

— Ну, просто ученый – фанатик.— Именно так. — И каков его возраст?— Наверняка вы с ним – ровесники; юнцы семидесятилет-

ние! Ха-ха-ха! – не удержался от смеха приятель, — он, как и ты в 1968, окончил истфак РГУ. Как получил назначение в музей, так в Недвиговке, с тех пор и живет.

— Он, в отличие от меня – вечерника, видимо, занимался на дневном отделении?

— Возможно, но это сути не меняет – одну линию гнули.Тут пришла очередь засмеяться и мне.

163

И летним днём и в зимнюю пургуМы с Чесноком учились в РГУ.

С того памятного разговора много воды утекло. И, вот те-перь, по прибытии в хутор, поставив в укромном месте машину, мы, втроем, начали перебегать с одного холма на другой, пока не оказались у ворот скромного одноэтажного дома. Из-за калитки, укрытой порослью винограда, на зов подхорунжего вышла мило-видная женщина. Вежливо поздоровавшись с нами, она, на правах старой знакомой Юрия и Александра, доверительно сообщила:

— Валерий Фёдорович в музее. Где же ему еще быть? Сами отлично знаете – магнит у него там, душой к нему прирос.

Расстояние от профессорского дома до музея всего несколько сотен метров, но путь был нелегок и не скор. Кругом — холмы и кручи. Жгучая крапива и царапающий руки ковыль. Острые кам-ни и песок. Высоченный чернобыл и старая полынь. По желтым стежкам, да кривым дорожкам добрались, наконец, до музея, что представлялся уже иным – цивилизованным миром.

Уютные домики, стены которых расцвечены красочными стендами и плакатами, картосхемами и живописными картина-ми. Выставленные напоказ: огромный пифос и многочисленные амфоры. Каменные бабы. Всевозможные якоря и топоры, ялики и весла. Пики и стрелы. Многочисленные — валуны и камни со склеенными и рассыпанными черепками. Реконструкции миниа-тюрных зданий – крепостей, акведуков, мостов и лестниц. Все это представлено на улице, в аккуратном виде; соразмерено и наглядно.

Казалось, что глядела строгоНа нас античная эпоха!

Дегтярев Юрий Михайлович, дотоле часто встречавшийся с Чесноком, в одном из домиков быстро отыскал его кабинет. Вош-ли без стука.

Седой, низкорослый, но коренасто плотный, спортивного вида пожилой мужчина, привстав, приветливо и энергично по-жал нам руки.

164

165

Пред нами – бодрым и открытым, Предстал ученый знаменитый!

— Валерий Фёдоро-вич, — обратился к хозя-ину кабинета Александр, — ко мне в гости приехал друг из Орла. Так вот Петр Дмитриевич, кол-лега – историк, выразил желание познакомиться с вами и с Вашим музеем.

— Это можно, если нам только не помешают.

Действительно, не успев докончить фра-зу, как Чеснок взялся за трубку звонившего теле-фона: профессора при-глашали сопроводить группу приехавших экс-курсантов – школьников.

— Вы, словно в воду глядели, — буркнул Юра.

— Что поделаешь – рабочий день, — объяс-нил он сию неувязку.

— Ничего, — успокоил всех Александр, — мы тихонько к экс-курсантам пристроимся и заодно с ними, вас послушаем.

— Мудрое решение, — улыбнулся профессор.

В свежевыкрашенных комнатах музея было торжественно тихо, а главное, прохладно и уютно. Раскрыв глаза, я осматривал чудесные экспонаты: едва не во всю комнату древнюю лодку – га-леру с многочисленными веслами, островерхими мачтами, рулем и якорями; реконструкцию каменной крепости; двурукие амфо-

166

ры, скелеты — мумии древних людей; бочки, ступы и прочее. Особенный восторг вызывала картина, изображающая город

— крепость Танаис. Едва ли не у самых её высоких с башенками стен плескалось море. Тут же на рейде стояли огромные, по тем временам, судна и совсем небольшие струги и ялики.

«Невероятно, — размышлял я, — в ста метрах от нынешне-го музея, он построен на месте былой крепости, когда-то синели волны Азовского многоводья, а теперь до него – десятки верст: мелеет море, как и сама жизнь — грустно все это!».

На радость ли или на гореУшло от нас, ты, сине — море?

Школьники 7-8 классов, обступив полукругом, вниматель-но слушали знатного экскурсовода. Держался он с ними солид-но и строго. Мне, старому учителю, проведшему за тридцать лет работы в школе тысячи уроков, было приятно отметить иден-тичность нашего с ним общения с ребятами. Дабы сохранить и сосредоточить их внимание Валерий Фёдорович использовал, апробированную опытом, не даром мы учились с ним у одних преподавателей, методику вопросов и ответов. Вначале спра-

167

Экскурсию ведёт профессор Чеснок В. Ф. (в центре)

168

На развалинах Танаиса

Останки древнего города

169

шивал, например: что вам известно о земледелии в Боспорском царстве? Сыпались пестрые ответы. Он поправлял ошибающих-ся, обобщал их знания, а затем закреплял полученные сведения представленными на стендах экспонатами – цифрами, фактами. После чего плавно, циклично подводил школьников к следующей теме. Всё это он проделывал с указкою в руках, спокойно и дело-вито, не допуская неудовольствия или раздражения. Если и делал кому замечания, то это выходило ненавязчиво, походя, с учетом возраста и психологии подростка. Осуществлял, так сказать, ин-дивидуальный подход. В общем, молодец, профессор – не стареют душой ветераны!

С такими возвышенными мыслями я и мои товарищи поки-нули стены музея и направились осматривать деревянный мост – прообраз сооружения времен Александра Македонского, соеди-няющий берега оврага. Сразу же под ним и окрест него предста-вал взору древний каменный город: с узкими улицами, зданиями и надворными постройками. У домов располагались предметы быта: лопаты, косы, топоры и грабли, а также всевозможная гли-няная посуда. Тут же стоял гончарный круг и печь для выжигания керамических изделий.

На раскопках трудились не одни специалисты-археологи, но и опытные реставраторы. На наших глазах, трое из них, обнажен-ные до пояса, под лучами 30 — градусного пекла, разводили це-ментный раствор, а затем с его помощью укладывали каменные плиты в полуразрушенные стены.

От зноя спрятаться охота,А здесь во всю кипит работа.Каменьев слышу перестук;Стоит стена – творенье рук.

Дома и улицы, карниз…Ступеньки убегают вниз.И появляются не вдруг -То печи, то гончарный круг

170

На всем играет солнца блиц,Таким я видел – Танаис!

Втроем мы уселись на древний валун – камень, чтобы отдо-хнуть. Всюду слышались детские голоса. Мы насчитали три груп-пы экскурсантов. Вот, наконец, появилась четвертая. Её вёл неуто-мимый Чеснок. На минуту, пока ребята самостоятельно изучали архитектуру города, он подошел к нам, спросил:

— Не скучно?— Нет, очень интересно. Так много сделано – античный град

явью стал.— Могли бы и больше, да средств отпускают в обрез. Объем

работы, как видите, огромный, а реставраторов – трое. Мы предложили сфотографироваться – профессор в просьбе

не отказал.

Стоим у каменного мыса,Среди развалин ТанаисаКому-то может невдомёк,Но вместе с нами – сам Чеснок!

Дегтярёв Ю. М. Чеснок В. Ф. и Козин П. Д.

Профессор возвратился к ребятам, а мы направились вниз по крутому откосу, туда, где ярко сверкали на солнце отшлифо-ванные колесами поездов рельсы. Именно по этой железнодорож-ной ветке «Харьков – Ростов», идущей параллельно с Мертвым Донцом, я и ехал несколько дней назад. Перейдя пути, мы взобра-лись на высоченный косогор. С его вершины и стали обозревать необъятные степные просторы. Гирло Дона уходило далеко на За-пад, а его правый рукав, весь поросший камышом и кустарником, держал курс на Таганрогский залив. Многие пассажиры, созерцая воды Мертвого Донца, принимают его за саму могучую реку, в чем, безусловно, ошибаются.

В обратном возвращении отправились всё по тем же буграм и канавам, по тому же непролазному бурьяну и колючим кустам акации и шиповника. Поистине труден путь в науку. И конкрет-но прав Карл Маркс, утверждавший, что «только тот достигнет её сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам». Нашею вершиной стал холм, на котором стояло одно из зданий музея, у стен которого возвышался могу-чий пифос, а на самой стене висела табличка с выразительным именем — «ТАНАИС». Не отрываясь, я любовался творением древних – сосудом для хранения зерна – пифосом. Тут же рядом стояли есаул с подхорунжим. Невольно родились стихи:

Огромный Пифос предо мною –В него я скроюсь с головою…По ширине – такой размером;Двум хватит места – офицерам!

Поэтическая декламация вызвала бурный восторг у прияте-лей: ведь все рекламируемое мною было наглядно и, как говорят фельетонисты, на злобу дня. Ко всему прочему, в это маленькое торжество подключился неожиданно — приятный для меня теле-фонный звонок. У трубки «сотового» оказался земляк — выдаю-щийся орловский писатель – краевед Василий Михайлович Ката-нов.

— Петр! Ты где? – спрашивал он.

С подхорунжим Юрием Михайловичем

Дегтярёвым

У пифоса

173

— В греческом граде Танаисе.— Как! Ты в Греции?— Да, только в античной!— Ха-ха-ха! Понимаю, ты где-то там, близ Азова. — В 30-40 верстах от него. — Молодец, отдыхай, набирайся впечатлений…— Их у меня, как некогда у Горького, что здесь бродил – пол-

ный короб.— Кстати, о Максиме Горьком, о твоей поэме я и хотел по-

говорить.— Что, сделали?— Конечно, все исправил, отредактировал. Получилось, на

мой взгляд, неплохо. Как приедешь – заходи; заберешь рукопись. — Непременно загляну.— А, когда будешь в Орле?— Скоро, через пяток дней.— Вот и славно, жду…— До свидания!

Катанов – старый мой приятель,Всего важней – большой писательМеня он, сам того не знал(!),И — в Танаисе отыскал…

Забегая вперед, замечу, что по возвращению в Орёл, я подарю ему снимок производства Александра Борисова, изображающий меня у необъятного, по своим размерам, антично — греческо-го изделия — пифоса. Именно у этого керамического красавца, нежданно-негаданно, и застал меня его телефонный звонок. Безусловно – памятное событие. К тому же, считаю, к месту бу-дет провести параллель между двумя учеными и литераторами. Катанов – автор 40 книг, первый лауреат Всероссийской премии по Отечествоведению, заслуженный работник культуры РФ. Его творческая слава, как писателя – краеведа перешагнула рубежи России. Профессор Чеснок – автор ряда книг и трех сотен науч-ных статей — так же широко известный ученый.

174

Василий Михайлович, подобно Тургеневу и Толстому, жи-вет в деревне, ведет домашнее хозяйство и пишет, пишет. Вале-рий Федорович также безвыездно проживает, работает и творит на хуторе. Оба они вместе – подлинные патриоты Родины; жизни свои положили на алтарь её чести и славы. Есть с кого молодым брать пример; не оскудела подвижниками Земля Русская!

Писал Иван Бунин о «днях окаянных»,Которым и нынче не вышел, знать, срок.О том нам поведает мудрый Катанов,О них нам расскажет профессор Чеснок!

Да, и в наши «окаянные дни» Чеснок и Катанов, не рассла-бляются, постоянно встречаются с молодежью, со школьниками. Передают им свои богатые знания о далекой и ближней истории народов великой страны.

С чувством гордости за все содеянное трудами Чеснока и его сподвижников мы покидали древний град Танаис. На прощание Валерий Федорович дружески пожал нам руки. Извинился, что не мог уделить должного внимания. При этом, мягко улыбнувшись, заметил: «Сами понимаете – детей не оставишь». Мы — отцы и деды, все конечно хорошо понимали.

Уже в автомобиле, Александр Борисов рассказал нам с Юри-ем о ежегодных странствиях ученого по сухому дну отступившего Азов-моря.

— Судите сами, — начал он, — археология – загадочная нау-ка. И сами археологи, как Чеснок – загадочные ученые. Простому обывателю в диковинку: зачем взрослый, умный человек долгие годы возится с какими-то черепами да черепками? Кому это, де-скать, нужно? Что было, то сплыло. Ан, нет. Не все так просто. Ведь, чем ценна человеческая личность? Именно, памятью! Выхо-дит, разгадывая загадки прошлого, Чеснок и ему подобные воз-вращают людям память о делах минувших дней. А, как в песне поётся: «Пока я помню, я живу!».

— Всё правильно, — подтвердил Юрий, — не жить же нам Иванами, не помнящими родства.

175

176

— Вот такой был случай, — продолжал Александр, — бесе-довал я как-то с дамами Чеснока: его женою Мариной и дочерью Полиной. Интересовался: где это был в прошлый раз Валерий Фе-дорович, когда я ему безуспешно звонил?

— В походе, — говорят.— В каком еще таком походе?Они, в один голос, отвечают:— Он, каждую весну, едва только земля просохнет, так от-

правляется за 30-40 верст пешком в направлении Таганьего мыса. Укладывает хлеб, иную провизию вместе с инструментами в рюк-зак. Бросает его за широкие плечи и едва не поёт: «А для тебя род-ная, есть почта полевая!». По три— четыре дня отсутствует. Ночу-ет, где придется. Переволнуемся порядком. Он же возвращается, хотя и щетиною обросший, но веселый и счастливый. «Смотрите, говорит, какие я наконечники от стрел нашел, и греческие мо-неты тоже на редкость хорошо сохранились». Там еще вынима-ет какие-то стекляшки и черепки, замки и гребни. Много всякой всячины. Со стороны выглядит, как баловство, прихоть седовла-сого старца. На поверку же – археологическое открытие. Сядет за стол, откроет свои фолианты, сравнит найденную им реликвию с имеющимися в книгах изображениями – рисунками, да и вос-кликнет: «Эврика!». Глядишь, через неделю – другую появляется новая научная статья. Ничего не поделаешь; этими болями — ра-достями и живет. Как палеонтолог по одной найденной кости вос-станавливает в своем представлении целый скелет, так и Валерий Федорович по одному черепку определяет размер и достоинство того или иного сосуда. Наука – его страсть!

— Так оно и бывает, — подтвердил я мысль домочадцев Чес-нока.

— Обратите внимание на его фамилию, — невольно усмех-нулся Александр, — Чеснок! Что это такое в природе? Крайне не-обходимый для жизнедеятельности человека продукт.

— Главное – полезный! – высказал своё резюме Юрий Дегтя-рев.

— Вот и я говорю, — подытожил свою речь Борисов, — Вале-рий Федорович Чеснок самою природою восславлен, он – полез-

177

ный для общества человек. И встретиться с ним, в очередной раз, было и важно, и интересно.

С таким мнением друга не согласиться было нельзя.

ЛЕГЕНДЫ ПРИДОНЬЯ

Жестокое времяЛистает календы;Светло ли, темно ли,Но надобно жить.Старинные ж наши –Донские легенды,Сегодня ли, завтра –Нельзя позабыть!

Теперь, когда мы уже многое знаем о Танаисе, самое время поговорить о других легендах, рожденных в низовьях Дона. Ведь близ поселка Ливенцовка, что на окраине Ростова, археологом С.Н. Братченко обнаружено более древнее, чем Танаис поселение. Под слоями земли открыты останки жизнедеятельности племен медно-бронзового века, что пребывало здесь четыре с полови-ною тысяч лет назад. Там же найдены останки мощной крепости. Правда, более позднего периода.

У Братченко нашлась сноровка –Поднять до славы — Ливенцовку!Ведь наяву, а не в архивах,Была там крепость – всем на диво!

Любопытный и вездесущий подхорунжий Юрий Михайло-вич Дегтярев упросил Александра Борисова посетить станицу Елизаветинскую. Тот не отказал и, через железный мост, переки-нутый над прорытым еще старыми казаками каналом, доставил наше трио в искомое место. Побывали мы и у казацкой часовенки, где висели – колокол и било; побродили по широкому майдану.

178

Наконец, добрались до низового кургана, насыпанного турками для установки на нём мощной пушки. Она предназначалась для охраны русла Дона, которое турки перегородили железною це-пью, дабы преградить путь казачьим стругам в Азов— море. И разве это не легенда, что бравые казаки нашли выход: они про-рыли обводной канал. Таким образом, перехитрили ненавистных янычар. Придет время, они и пушку у них отберут; поставят её себе на службу.

Видать, те казаки — бойцыИ право были молодцы!Не кони пробегали цугом,Шли по каналу –Струг — за стругом!У янычар – большое горе;Казачьи лодки в синем море…

Высокие заросли кустов вперемежку с камышами и чернобы-лом представляли собою здесь непроходимую чащу. Вдоль канала и рукава реки непролазные дебри, а окрест – широкая ковыльная степь. Над головою синеет бездонное небо, а в нём, словно пи-кирующие самолеты, то кружат, то стремительно падают вниз беркуты и ястреба. До боли в ушах звенит тишина. Душу обуре-вает страх. Кажется, что вот-вот, сейчас, из-за неведомых кустов неожиданно грянет глухой выстрел или пропоёт острая стрела. Удивляться нет причин. По преданью, в Нижнем Подонье жили бесстрашные и жестокосердные амазонки.

Донские амазонки – это не женщины – всадницы в длинно-полых европейских платьях специального покроя для верховой езды. В тёплом климате Понизовья не было нужды в длинных и плотных одеждах. Напротив, девы были полунаги. Да так, что была видна выжженная железа правой груди для удобства стрель-бы из лука.

Образованный читатель всполошится. «Как? Амазонки и, вдруг, на Дону!? Не может такого быть! – скажет он, — эти боевые

179

женщины – суть гречанки, а вовсе не казачки!». Воистину – за-гадка!

Все вроде бы так, да не совсем. Чтобы узнать истину обрати-тесь к профессору Валерию Федоровичу Чесноку, и он убедит вас, что греческие амазонки, жившие у берегов Черного моря, совер-шали походы и в соседние страны. А город Танаис, что на Азов-ском море, в Придонье, разве не греческая колония? То-то и оно.

Амазонки – гречанки на Дону – легенда, могущая быть явью.

К воде потянешься за щукой,Как станет красною река;Тебя пронзит стрелой из лука,Не чья – то – женская рука!

В полон, возьмут тебя девчонки,Хоть сам ты парень, хоть куда.Прощай, родимая сторонка;На Тихий Дон пришла беда…

Вкруг Амазонки, -В платьях ЕвыПленяют чудною красой;Тобой попользуются девы…Устав же – поразят стрелой!

Они поют, хохочут звонко,Казалось, Жизнь в них бьёт ключом;Жестокосердные девчонки,Знать не жалеют –Ни о чём!

180

РЕЗЮМЕ БОРИСОВА

Когда этот мой очерк прочел есаул Борисов, то счел необхо-димым прислать мне в Орел свое «Резюме». Его мы и предлагаем читателю с небольшими купюрами.

«Петр Дмитриевич! Как ты помнишь, мы с подхорунжим Дег-тяревым Юрием Михайловичем посетили легендарную станицу Елизаветинскую. Сегодня она расположена на острове, который, с одной стороны, омывают воды текущего здесь очень медленно и величаво Дона Батюшки. С другой же окраины, где мы проезжали по понтонному мосту, казачьим ериком.

По легенде «казачий ерик» был прорыт отважными предками – казаками буквально за неделю. Необходим был водный обход грозных турецких башен, закрывавших проход по Дону мимо Азо-ва в Азовское море. Эти башни были возведены в самом узком ме-сте Нижнего Дона вблизи от города Азова. Эти башни (Каланчи) являлись, по тем временам, стратегически важным сооружением. Между ними, через лоно Дона были протянуты многочисленные цепи. Они плотно перегораживали реку. На башнях, с левого и правого берегов, были установлены и надежно пристрелены пуш-ки, что были готовы в любой момент вести огонь по казачьим стругам, пытающимися выйти в море – в поход «за зипунами».

Ты, конечно, не забыл, как мы безуспешно пытались найти место, где когда-то стояли две сторожевые башни – каланчи. Тур-ки установили одну из них на правом берегу (где мы с тобою на-ходились), а другую – на левом – со стороны Азова.

К сожалению, варварству и цинизму нет предела на русской земле; все, чем мы могли гордиться, уничтожено или утрачено без-возвратно. На фундаменте этих башен, как ты сам видел, установ-лены ныне высоковольтные опоры электропередач. Уничтожая казачество, большевики попутно и зарывали следы их истории. Ведь те две Каланчи могли стать для потомков подлинным мемо-риалом Азовского музея истории. Это же ворота Нижнего Дона!

Судя по книге Михаила Астапенко «Славен Дон», в 1067 году, в стычке с дружиной одного из русских князей, (имя скрыто ев-

181

рейскими историками) был убит половецкий хан Азуп. Именно с этого времени стал известен людям город Азов, отстроенный в дельте Дона. Затем его захватят татаро — монголы и переиме-нуют, по-своему, в Азак. После их изгнания здесь появились ита-льянские торговые люди. Они, в свою очередь, заменили название города – крепости: Азов – Азак стал Таной. Тана была разгром-лена азиатским завоевателем – «железным хромцом» Тимуром. В конце ХУ века приазовские степи с городами захватили турки. Они поставили на месте Азова сильную крепость. Опираясь на размещенный там мощный гарнизон, ненавистные янычары опу-стошали южно — русские земли. Турецкий Азов закрывал каза-кам выход в Азовское и Черное моря. 21 апреля 1637 года началась осада – Азов оказался в руках донских казаков. Далее тебе всё из-вестно…

Недалеко от дачи на-шего общего друга в хуторе Курган Азовского района, где мы с тобою рыбачили у Сердюкова Сергея Генна-дьевича (царство ему не-бесное и светлая память; правильный и по-русски порядочный был человек) располагается хутор Го-родище. Там мы с тобою лицезрели раскопки древ-него кургана – пример плебейского отношения к истории Донщины. И сам помнишь, как мы по-спешили покинуть те не-благовидные траншеи и ямы. И лишь искупавшись в Дону и угостившись ку-пленным тобою сладким

182

арбузом, близ дачи ныне по-койного Сергея Сердюкова, мы окончательно пришли в себя.

Несколько слов о дон-ских амазонках…

Действительно, судя по легендам, «воинственные девы» некогда прожива-ли в гирле Дона. С чего все началось? Однажды басур-манами было взято в плен много раненых в сражении с ними искусных воинов – женщин. Истекающих кро-вью, их загрузили в трюмы невольнических кораблей на Средиземном море и по-везли в Боспорское царство для продажи в рабство. По дороге, оправившись от ран, отчаянные девицы перебили всех басурман. Не оставили в живых и самого капитана. А зря! Ничего не понимая в морских делах, они не справились с управлением кораблями. Их долго носило по штормовым волнам Черного моря, пока не выбросило на пустын-ный берег, что в низовьях Дона.

Освоившись с новым местопребыванием, которое им чрез-вычайно понравилось, они взялись за сооружение спасительных воинских поселений. Новоявленные амазонки с донскими каза-ками дружить не намеревались, но раз в год их жаловали; справ-ляли любовь, а затем прогоняли из своих жилищ. По договору со «степными рыцарями», уже на следующий год казаки вновь по-являлись у амазонок в назначенное время. Забирали у девиц рож-денных ими от них сыновей. Всех мальчиков, по своим законам,

183

они должны были убить; девочек оставляли себе. Подобное повторя-лось из года в год.

Рожденные от казаков девочки оставались в поселениях и, есте-ственно, становились амазонками. Спасенных от злой судьбы мальчи-ков растили сами казаки. Так что в крови «донцов», возможно, течет и поныне кровь отважных амазонок. Говорят, что были случаи, когда ка-заки из-за распутицы или участия в боевых походах опаздывали к назначенному часу на свидание к амазонкам. Итог был печальный: жестокосердные девицы, чтобы из-бежать раздоров и не привыкнуть к сынам-младенцам, ритуально и без-жалостно их убивали.

Впрочем, я думаю, что это про-сто еще одна легенда Тихого Дона».

С А. М. Борисовым у ст. Елизаветинской

184

ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯРАЗБУЖЕННЫЙ ДОН

Россия во мгле!Разогнать этот мрак — Нет лучшей для воина доли;За Землю, за Волю –Боролся Казак.Сегодня – ни Дона,Ни воли!

Удивительное — рядом! 26 апреля 1991 издан Закон «О ре-абилитации репрессированных народов» № 1107-1. Он же повторно рассмотрен 1 июля 1993 года за № 5303 -1. Каза-

лось: проснись и пой! Конец позору кровавого 1919 года! Отныне в необъятной России, наряду с миллионами « казаков — побра-тимов», 600 тысяч сынов Дона объявляются свободными. Живи и радуйся вольный казак! Вбирай полной грудью медовые запахи необъятного степного разнотравья. Паси скот, паши землю. Вы-ращивай отменное зерно, пьянящий хмелем виноград, ядрено-

Казаки и казачата

185

золотистые подсолнухи, пряно-сладкие арбузы. Строй крепкие дома и светлые школы для озарения ума и сердец детей волшеб-ной тайной всемогущей и всепроникающей науки. Познавай мир во всем его многообразии. Наслаждайся плодами искусства. Тво-ри, выдумай, пробуй. Наконец, самозабвенно и смело отдавайся страстям; прелестям охоты в лесных займищах и рыбалке в тихих донских затонах.

Свято блюди честь и достоинство казака, преумножай сла-ву былых предков, что сконцентрирована в триединстве идеала – за Веру, Царя и Отечество. Ну, вот тут— то и начинается всякая белиберда: чересполосица и разноголосица. Еще бы! Батюшку – царя большевики – ленинцы расстреляли. Выходит, он не в счёт. Отечество в руках неведомо откуда свалившихся узурпаторов, что под флагом демократии бросили лозунг: «Бери суверенитета столько, сколько проглотишь». Автономии России, даже ногайцы и абазинцы, всё так и сделали. Теперь поживают и в ус не дуют: двой-ные права, двойное гражданство, двойная зарплата и всевозможные субсидии. Им и террор, и рабовладение прощаются. В Чечне той же без вести пропавшими числятся 4300 человек и ничего.

Казаку же – никакой самостийности и никаких привилегий. Даже Дон — кровиночку разорили и обезрыбили, да по частям приватизировали знатные инородцы. Обидно? Ещё как! Ведь ве-ками за Волю и за Дон, с которого выдачи нет, пролито море каза-чьей крови. Собрать коль её воедино – вторая река бурою краскою заплещется. Вот и собрались донцы, подобно украинскому казаку Галоте – Думу думать.

На первых ролях – атаманы Юдин А.Н., Маняшкин О.В. и есаул Колобродов с двумя приставами. Провели они в 2009 — Круги, Второй съезд и застолбили, так сказать, самостийность – провозгласили воссоздание Донской казачьей республики:

— Быть Донскому правительству и местному самоуправле-нию с органами народного контроля!

Подготовлены и разосланы во все российские инстанции со-ответствующие документы – воз и ныне там. Но не сдаются дон-ские ратоборцы – витийствуют!

186

В этой связи интересно послушать вольнодумца со сторо-ны, старшину Терского войска Юрия Чурехова. Славно гуторить за себя и «братишек – донцов», образовавших ДКР, пятигорский полковник:

— Нас в России на сегодня в 13 казачьих Войсках полтора миллиона боеспособных казаков; по последней переписи в РФ, казаками себя назвали 7 млн. человек. Это большая сила, если учесть, что Армия военного Министра Сердюкова составляет только один миллион воинов. Потому с нами, рано или поздно, правительству придется считаться.

От такого воодушевленного заявления невольно мороз по коже дерёт; не удержать железную волю казачьей лавины?!

Ну, вот-вот, нам кажется,Что узелок развяжется.

Ан, нет. Вот как на этот счет помышляет сам могуществен-ный Председатель правительства РФ Владимир Путин, ведя бесе-ду с журналистами о союзе с Украиной 16 декабря 2010 года:

— Кто не жалеет о распаде СССР – у того нет сердца, а кто желает его воссоздания – нет головы!

Параллели напрашиваются сами собой. Выходит, что каза-ки – суть безголовые, раз пытаются возвратить давно утерянное, хотя еще в средневековой Европе торжествовал принцип: что с возу упало, то – пропало. Однако отметим: нашелся всё-таки на вольном Дону юрист – рационалист. Он, будучи молодым и обра-зованным, не постеснялся на очередном казачьем Круге бросить в лицо старым, обряженным многоцветными эполетами, ордена-ми и медалями, но недальновидным старшинам своё кредо:

— Диктовать права и ставить условия могут лишь победите-ли. Донская же казачья республика во главе с генералом Петром Красновым проиграла сражение в борьбе с большевистской Рос-сией. Потому в 1919 была низложена — расказачена и восстанов-лению не подлежит. Ругайте за то убитого в Орле казаками Якова Свердлова, большевистских вождей Ленина – Троцкого, еврейку

187

Землячку, нынешних правителей Медведева-Путина, кого хотите, но поезд ушел.

И казакам приходиться -Принять его совет:Пусть рельсы где-то сходятся,Но ДКР – нет!

Уж так повелось, если здорово чего-то хочется, а сил и воз-можностей в обрез, то должен же отыскаться запасной вариант; пусть он и с червоточиной. Вот и появилась спасительная идея, выраженная в формуле: «Казаки – не русские!». Мы – казачий народ! Произошли, как и немцы – от ариев и готов. Правда, в не-мецком языке присутствует, наряду с оригинально – новой орфо-графией, и старый – готический шрифт (доказательство готского происхождения), а у нас, кроме десятка диалектических фраз да жаргонно-блатных словечек, в активе — ничего нет.

Да, немцы были готами, Не казакам сродни;Хотя «по фене ботают»,Но русские – они!

Ах, как стыдятся считать себя русскими господа казаки! Они готовы и собственный язык проглотить — забыть. До фени им, бравым да чубатым молодцам, поэт Маяковский, патетически восклицавший: «Я русский бы выучил только за то, что им раз-говаривал Ленин!». Ленин – враг казачества и он им не указ. И плевать им на Ивана Тургенева, утверждавшего, что без «великого и могучего» он бы впал в отчаяние при виде всего, что совершает-ся дома. Пусть Россия с его домом — огнём горят, а они – сами по себе. Своя рубашка ближе к телу. От своего русского происхожде-ния открещиваются и теперь, когда не только в их дому, а на всем тихом Дону – «тучи ходят хмуро».

Зато хитроумно — дальновидные евреи, вопреки тугодумным казакам, где бы ни жили, все изучают русский язык, чтобы себя за

188

русских выдать. Цель — овладеть богатствами России (это стало реальностью), а ее коренных жителей, вкупе с казаками, (нарко-тиками, алкоголем, отравленными продуктами и лекарством) на тот свет отправить. По 800 тысяч в год людей мрут и большинство безвременно. Реализация столь коварного плана идёт во всю: в РФ волей Министра просвещения Фурсенко школы закрываются или сионизируются, а в Израиле, что ни день, то — новая русская школа. Ведь новым барам нужно знать язык своих рабов! Не зря же говорят, что «новые русские – это старые евреи».

После путча русской патриотической молодежи 11 декабря 2010 в Москве, лидер коммунистов – интернационалистов Генна-дий Зюганов выступил на встрече в Кремле с президентом Медве-девым с требованием «Остановить дерусификацию России!».

— Сегодня, — заявил Г.А. Зюганов, — идёт усиленная деру-сификация целых регионов РФ. Ещё легендарный Шолохов обра-тился, в своё время, к Брежневу (через жену его – еврейку «ми-ровое закулисье» уже в 70-е вело подкуп элиты страны, готовило захват власти П.К.) по поводу того, что началась русофобия, кото-рая должна быть прекращена.

Геннадий Андреевич сетует: «Русские оказались в современ-ной истории самым униженным и разделенным народом. Только 25 миллионов остались за так называемыми суверенными грани-цами от Пскова, через Белгород до Ростова, где никаких границ никогда в истории нашего государства не было.

Мы расколоты идеологически. Антикоммунизм, русофобия — сочится со всех экранов. Я посмотрел передачи Пятого канала, так называемый «Суд времени», где Сванидзе с Млечиным 44 су-дебных заседания организовали, пытаясь унизить нашу историю. Переписать всё, начиная с того, что Александр Невский не принял католичество, и до того, то вся советская эпоха – это якобы сплош-ная – «чёрная дыра». Самое любопытное: там было электронное голосование. Так вот, 80-95 процентов молодежи не приняли позицию Сванидзе и рассматривают её как подстрекательское и унизительное. Что касается школы, истории, культуры, языка и армии, мы здесь видим те же самые негативные процессы».

189

Ни рациональное мышление Зюганова, ни гениальное пред-видение Михаила Шолохова ничему не научило беззаботных и жадных русских правителей, казаков в том числе, и как результат: распад СССР и развал России:

Люди гибнут за металл,Сатана справляет бал!

Вот и надеялись, игнорируя мнение Шолохова, жаждущие власти казацкие старшины, что ненавидящие русских, они, «ок-купанты – правители» (в интерпретации Юдина А.Н.) проглотят сию наживку, подобрев, бросят им с барского стола порцию суве-ренитета. Отвергнув своё подлинное национальное происхожде-ние, они уведомляют верховных москалей:

Не лапотники курские,Не горе – мужики,Мы ж – арии, не русские,Искони – казаки!

Не ведают Атаман-Президент ДКР Юдин со старшинами, что господа Медведев и Путин читали роман Михаила Шолохова «Тихий Дон» и хорошо помнят объяснения одного из его героев — масона Штокмана. Тот же, популярно объяснял невежам, что казаки – это беглые крепостные крестьяне Руси Великой. Они-то затем и оседали на вольном Дону-батюшке и величали себя уже казаками. Нет сомнения, что государи скорее поверят единовер-цу Штокману, чем казаку Юдину, которого к тому же, в отличие от генерала Водолацкого, они Атаманом не назначали.

190

ИДЕИ И ВЛАСТЬ

Когда к идеям липнет злато,Как Божьей птичке не пропасть?Коль ты хитёр и стал богатым,То у тебя и будет – Власть!

Великий китайский поборник марксистской коммунистиче-ской идеи Мао Цзе Дун говорил: «Винтовка рождает Власть!». Не менее ярко и убедительно мнение немецкого канцлера Бисмарка, утверждавшего, в противовес нынешнему лидеру КПРФ Зюгано-ву, что великие дела парламентскими дебатами не решаются; го-сударства создаются – «железом и кровью». Тому примером по-бедоносные действия могущественных завоевателей, начиная с Цезаря и Александра Македонского, Чингисхана и Тамерлана, до Кромвеля и Наполеона, Троцкого и Гитлера.

И все-таки всякой власти предшествуют идеи. Это на практи-ке доказали иудеи. Заметьте, что термины: «идеи» и «иудеи», весь-ма идентичны. Видимо, не случайно. Так вот, не станем открывать Америку, а предложим открыть Книгу Книг – Библию. Из неё сле-дуют заповеди Моисея: «Своим (евреям) в рост не давай, а чужим давай!». Прошли века. Распространившись, после изгнания из Египта и Палестины, по всему свету, евреи только тем и занима-лись, что торговали, барышничали, копили злато. Большие деньги дают власть. Власть же, в свою очередь, способствует быстрому обогащению. Не было ни одной революции в странах мира, где активно не участвовали евреи. Не приходили бы к власти. Вот, как на примере США, говорит об этом устами своего героя Мар-тина Идена великий американский писатель Джек Лондон:

— Тринадцать колоний изгнали своих (английских) правите-лей и образовали так называемую республику. Рабы стали сами себе господами. Господ, правящих с помощью меча, больше не было. Но рабы не могли оставаться без господ, и вот возник но-вый вид правителей – не смелые, благородные и сильные люди, а жалкие пауки, торгаши и ростовщики! И они поработили вас сно-

191

ва, но не открыто, по праву сильного, а незаметно, разными ма-хинациями, хитростью, обманом и ложью. Они подкупили ваших судей, извратили ваши законы и держат ваших сыновей и дочерей под гнетом, перед которым побледнели все ужасы узаконенного рабства. Два миллиона ваших детей трудятся сейчас под игом про-мышленной олигархии Соединенных Штатов. Десять миллионов рабов живут, не имея ни крова, ни хлеба. Нет, государство рабов не может существовать, ибо это противоречит биологическому закону эволюции. Как только организуется общество рабов, не-медленно наступает упадок и вырождение.

Добавим к тому, что, благодаря такой чудовищной эксплуата-ции народа, именно в США появились первые миллиардеры – оли-гархи: Рокфеллеры, Дюпоны, Морганы, Оппенгеймеры и прочие. Именно 350 семей таковых лиц, в основном еврейского проис-хождения, составили сейчас Мировое правительство с центром в Швейцарии. Именно они, концентрируя в своих руках многие триллионы долларов, организуют по миру революции и определя-ют законы развития. Обо всём этом прекрасно рассказано в книге «Мёртвая вода» и в лекциях академика, генерал – майора Петрова К.П. «Концепция общественной безопасности». С положениями таковой давно ознакомлены правители России Медведев и Путин, депутаты Госдумы, лидеры всех её партий. Поделать же они ни-чего не могут, ибо такова установка, как выражается Владимир Вольфович Жириновский, — «мирового закулисья».

Как, видимо, повадка лисьяУ «мирового закулисья»!

Напрасно констатировал Джек Лондон, сожалея, что при об-ществе рабов «наступает упадок и вырождение». Олигархам, как раз и нужно сократить население земли с 6,5 миллиардов до одно-го – «золотого». Эта идея ныне и воплощается на практике в мно-гострадальной России, где смертность превышает рождаемость.

Кто утверждает, что у Бога –Земли, воды и злата много,

192

Тот будет сам себе не рад;Всех изведём «рабов двуногих»,В живых оставим – миллиард!

О том, как еврее-масонами осуществлялась идея развала Рос-сийской империи и Советского Союза поучительно рассказано в книге Александра Исаевича Солженицына «200 лет вместе». С её содержанием каждый желающий может ознакомиться в Интерне-те. Я же позволю себе лишь поделиться с читателем рядом личных впечатлений. Оказывается, что в ХIХ веке еврейство, желая воз-вращения утраченных земель, стало бороться за право владения священной горой Сион. Отсюда и название их движения – сиони-сты. Американо-европейские магнаты предложили им Уганду – не согласились; не тот масштаб. Подавай им, — Россию! Не случайно, видимо, тогда прозвучала фраза пламенного большевика Бланка-Ульянова-Ленина. Он, в ответ на упреждение жандарма: «Куда вы лезете, молодой человек, ведь перед Вами — стена!», запальчиво отвечал: «Стена, да гнилая! Ткни и – развалится!».

Знать твердокаменным был Ленин,Раз лбом проткнул «гнилую стену»!

Да, стена оказалась действительно гнилой — Ильич оказал-ся прав! Ибо вождь мирового пролетариата, в отличие от инерт-ных русских, живущих одним днём, отлично знал и политико-экономическое состояние страны, и психологию её народа. Не зря же таким успехом пользовалась его книга «Развитее капитализма в России». Евреям принадлежит афоризм: «Кто владеет инфор-мацией, тот владеет миром!». Ныне он воплощен в реальность. Средства информации всего мира, разве за исключением Китая да ряда мусульманских стран, действительно принадлежат их пред-ставителям. Отсюда проистекает и манипуляция общественным мнением. К примеру, объявили царскую империю – «Тюрьмой на-родов», разыграли национальную карту, пообещали крестьянам «Землю и Волю» и победа готова. Надоело бесправное прозяба-ние с награбленными миллионами в стране Советов, они выкину-

193

ли лозунг: «СССР – империя зла!». Доказали через подвластные СМИ, что «равенство в нищете» не меньшая беда, пообещали на-роду спасительный «ваучер» и опять выиграли.

Уроки же картавого, но упрямого Ленина, что власть удер-жать труднее, чем взять её и тут пошли впрок. В результате раз-валена мощнейшая в мире, состоящая в основном из русских, Армия, но зато втрое увеличены внутренние войска. К тому же, под благовидным предлогом борьбы с чрезвычайными ситуация-ми, создана вторая военная организация – органы МЧС. Плюс к ним всевозможные карательные структуры – ОМОН, Спец-наз, следственный комитет и прочее. Не внешнего, а более всего внутреннего врага боятся нувориши власти. Оттого и набирает обороты геноцид русского государство – образующего народа, продолжается политика обострения национальной вражды, даже русских с казаками, следование пресловутой формуле: «Разделяй и властвуй!».

Именно на эту, заброшенную сионистами, удочку и попались нынешние руководители Донской казачьей республики Юдин и Маняшкин, Мелихов и Колобродов, заявившие: «Мы – не рус-ские, мы – казачий народ!». Но не вняли такой позорной, ведущей к братоубийственной конфронтации, установке: полковник Ни-колай Дергунов, есаул Александр Борисов, подхорунжий Юрий Дегтярев и сотни других честных казаков. Оттого и идёт разброд – шатание в рядах ДКР.

БРАТЬЯ — КАЗАКИ

Совсем «не братья» казаки,Они, как те же батраки;Коль выгода и корысть есть,Забудут Родину и честь!

Сегодня теме казачества, её истории, посвящаются многочис-ленные монографии отечественных и зарубежных авторов. Одни

194

только воспоминания генералов Деникина и Краснова чего сто-ят! Мне довелось познакомиться с целым десятком таковых изда-ний. Интересно исследование Валерия Никитина «Казачество: на-ция или сословие?». Современные казацкие старшины склонны, как мы говорили о том выше, считать казачество – нацией. Мы же уверены, что оно есть — военное сословие, существовавшее за счет грабежей (разбойничий метод) всех и вся, субсидий (ре-естр) государей и ведения частного землепользования и предпри-нимательства. Согласитесь, с кем только не сотрудничали казаки? Их можно было видеть на службе у польских королей, у турецких султанов, у персидских шахов, у владык Поднебесной и, конеч-но, у русских царей. Казаки служили у националистов Украины Петлюры и Бендеры и даже у Гитлера. Короче, они готовы были ради денег предать кого угодно и идти за кем угодно. Их удел — не высокие идеалы, а сиюминутная выгода. Не случайно великий Шолохов, в письме Г. Астахову с горечью признавался: «Донцы всегда отличались вероломством, непостоянством и прочими от-рицательными качествами».

Непостоянство, вероломство,Порой — жестокий беспредел;Вот таково казачье свойство,Таков у казака удел!

Судите сами. В годы гражданской войны в помине не было существования единой «нации»: казаки воевали с казаками, бе-лые с красными. Примеры, извольте. Подтёлков и Кривошлыков, Миронов и Буденный – вожди красного казачества; Деникин и Корнилов, Каледин и Краснов – вожди белого казачества. И дело тут не столько в сфере социального неравенства, сколько в пси-хологии казака; быть на стороне тех, кто сильнее, с кем выгоднее сотрудничать.

И никакие казаки, в отличие от тех же фанатичных чеченцев, преданных лишь святым писаниям пророка Мухаммеда, — не по-братимы. Тому мы тьму примеров отыщем. Чеченец чеченца ни-когда не продаст. Случается, он временно отступит, схитрит, но

195

в решающий момент, такова воля Аллаха, придет единоверцу на выручку.

Другое дело «братья-казаки». Мы не станем повторять исто-рические сюжеты вероломного предательства казачьими стар-шинами своих отважных Атаманов: Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачева. Вот вопиющие факты из нового времени. Сошлемся на книгу кандидата исторических наук Вя-чеслава Родионова «Тихий Дон атамана Каледина» (Москва, Алго-ритм, 2007 год). Автор рассказывает в ней о том, как для генера-ла Корнилова его же офицерами была выбрана в качестве штаба «хата – мишень». Причем, осведомленные «красные» стреляли именно в то окно хаты, где непосредственно находился сам гене-рал. «Корнилова предали специально, — пишет он, — зная это, генерал не захотел уходить в другое место. Может, понял свою неблаговидную роль во всех делах 1917-1918 годов, включая уча-стие в развязывании гражданской войны, и поэтому искал смер-ти? Может быть. Во всяком случае, он, как и Каледин, встретил смерть на боевом посту».

По версии Родионова атаман Всевеликого Войска Донского Алексей Максимович Каледин никакого суицида 29 января 1918 года не совершал. Он стал жертвой третьего покушения, органи-зованного над ним председателем Донского правительства М. Бо-гаевским и «красным главкомом» Н. Голубовым.

То же произошло и с легендарным самостийником, любим-цем атамана Каледина полковником Чернецовым, которому ныне волею казака Миронова, в станице Еланской Шолоховского рай-она установлен памятник – символ беспримерного мужества и геройства. Зарубленный Подтелковым, он был предан и пленен войсковым старшиной Николаем Голубовым. Чернецова похоро-нили в Новочеркасске рядом с Калединым. (Каледина церковники похоронили непосредственно на кладбище, но если бы он совер-шил суицид, то был бы захоронен вне ограды её). Когда «крас-ные» заняли город, они выкопали тела двух великих сынов Дона и уничтожили их. В результате могилы Каледина и Чернецова не сохранились.

196

Теперь события наших дней. На дискете с казачьего Круга, проведенного в 2009, продемонстрирован факт ссоры Юдина с одним из казачьих старшин. Его атаман назвал «провокатором» и попросил удалиться с Круга. Еще, по существу, настоящего дела нет, а вражда, противостояние интересов уже налицо. Невольно вспоминаются упреки Емельяна Пугачева (А.С.Пушкин «Капитан-ская дочка») в адрес своих соратников: « Ничего мы не добьемся, если свои господа — генералы между собою грызться станут!».

Вот и выходит, что казакам до подлинного «братства» также далеко, как кулику до Петрова дня!

О «ЗОЛОТОМ ЗАПАСЕ»

Нужна великим стройкам — база,Победе без неё – не быть!Теперь «о золотом запасе»Пришла нужда поговорить.

Государства, как всякие большие стройки, не создаются на голом месте – из ничего. Появлению их предшествует процесс первоначального накопления. Нет редута без валюты. Кто у нас сегодня побеждает на выборах? Конечно, богатые люди. На все-возможные фальсификации, рекламу, подкуп нужны большие деньги.

Все, кто смотрел кинофильм «Свадьба в Малиновке», пом-нят слова одного из его персонажей Попондопула. Тот популярно объяснял, что они (бойцы-самостийники) скоро уйдут от своего атамана Григория потому, что у него нет «золотого запаса». Без денег никто воевать не станет. А разве Ленин— Троцкий смогли бы победить в России, не окажи им финансовую помощь «плане-тарное правительство», Германия и всемирное общество масонов? Никогда! На что бы они стали вербовать интернациональные ча-сти из китайцев, сербов, кавказских народов и тех же «красных латышей»? Ведь тем было наплевать на коммунистические идеи, а хорошо жить и вкусно есть хотелось всегда. Помимо того, что масоны — друзья Керенского из Временного правительства пере-

197

дали в руки большевиков «золотой запас», банки и фирмы, заво-ды и фабрики, им же еще оказывали помощь в виде единовремен-ных пожертвований – русские евреи и борцы за народное счастье – интеллигенты, типа фабриканта Морозова и писателя Максима Горького.

Всюду деньги, всюду деньги,Всюду деньги, господа, А без денег – жизнь плохая,Не годится никуда!

Но, есть ли «золотой запас» у атамана ДКР Юдина А.Н.и его правительства? Глубоко сомневаюсь. В этой связи перед глазами встают кадры видеофильма о работе второго казачьего съезда, состоявшегося близ Старочеркасска на высоком берегу Дона, в октябре 2009 года. Когда новой администрации потребовались средства для текущих расходов, то пришла на помощь «шапка», по обыкновению, пущенная по Кругу. В результате 360 делегатов съезда пожертвовали во имя создаваемой ими Донской казачьей республики всего 23 тысячи рублей. Такой смехотворной суммы хватило лишь выпустить один номер газеты, рассказывающей о событиях текущего дня. Не случайно от такого «щедрого дара» главный редактор «Казачьего спаса» полковник Николай Дергу-нов впал в уныние: где брать деньги на следующий номер?

Уже, только по причине отсутствия финансирования дея-тельность ДКР обречена на провал. Жаль, что этого не понимают сами господа – организаторы.

Еще одна грустная история произошла в присутствии Юди-на, Колобродова и прочих представителей центральной казачьей власти уже на Круге в Новочеркасске в декабре того же года. На нём присутствовали 80 казаков. Выбрав местного атамана и опре-делив задачи, стоя в снегу, на морозе у памятника Ермаку (теплое помещение им предоставлено не было), казаки пустили «шапку» по Кругу. Естественно, собрали они и того меньше. Требование к официальным властям города и губернии: вернуть в распоря-жение ДКР 200 различных зданий и уголков, входящих в сферу

198

«законного казачьего имущества» выполнено не было. И вряд ли, когда будет.

Странно то, что нынешние казачьи Атаманы рассчитывают на победу, опираясь лишь на добрые замыслы, традиции и созна-тельность казаков. В таком большем деле, не имея надлежащих средств, при противодействии Центрального правительства РФ и отсутствия поддержки извне опираться лишь на эмоции – дело бесперспективное.

Правда, президент ДКР А. Н. Юдин полагается на успех соз-даваемых им параллельных структур самоуправления. Верит, что вводимый им добровольный налог даст определенные доходы в атаманскую казну. Свежо предание, но верится с трудом. Впро-чем, надежда умирает последней.

УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ

Казаки честные давноУтратили иллюзии;Им «Марш Турецкого» — киноРаскрыло суть конфузии.

В газете «Отчий Дон» № 8 , май 2007 года опубликована та-блица «Казачьи войска России ,1916 год». Население всех 13 войск (Донское, Кубанское, Оренбургское, Уральское, Забайкальское, Терское, Сибирское, Астраханское, Семиреченское, Амурское, Уссурийское, Енисейское и Якутское) насчитывало — 4 млн. 389 тысяч человек. Численность же кадров в войсках не даётся. На-личие частей (полков, батальонов, батарей, сотен) есть понятие условное. Например, у донских казаков было: 66 полков, 6 ба-тальонов, 44 батареи и 110 сотен. Их наполняемость рядовыми и офицерами – неизвестна. Много это или мало — неясно. Зато указано: «цвет лампаса и околыша – алый».

Население Донской области составляло 1,5 млн. чел. Кубан-ского края — 1,3 млн. чел. Это самые крупные составляющие. Сколько казаков стояло под ружьем — не знаем; не копаться же

199

в военных архивах. К тому же и наша цель — иная. Она заключа-ется в том, чтобы уяснить: насколько может быть боеспособно нынешнее казачество (население меньше не стало) и сможет ли оно защитить себя и страну от происков всевозможных бандитов и террористов.

Губернатор Краснодарского края Александр Ткачев на встре-че с жителями станицы Кущевской заявил о готовности уйти в отставку, если виновные в убийстве 12 человек откупятся от на-казания.

Ткачёв – кубанский губернаторНа сходах говорит с азартом!

В ответ на это громкое заявление корреспондент газеты «Жизнь» от 30 ноября 2010 года Леонид Шахов резонно упрекнул: «Вон, как залепетал, когда вокруг только и разговоров, что о крахе вертикальных иллюзий, крушении диктатуры законов и позоре на весь белый свет. Губернатор Ткачев не мог не знать о беспреде-ле в станице и крае. Пусть он клянется чем угодно – хоть урожаем пшеницы всероссийской житницы, хоть благополучием туристов всероссийской здравницы, хоть успехом Сочинской Олимпиады, — никто не поверит! Все жители в один голос говорят, что у них всюду Кущевка. Коррупция, бандитизм, рейдерство, кумовство характерны для всего края. И что рыба гниет с головы, а голова этой рыбы – губернатор Ткачев!».

«Кущёвская – даже не диагноз, а приговор!», — так считает депутат Госдумы Геннадий Гудков, выступая на страницах «Ком-сомольской правды» от 16 декабря 2010 года. На вопрос: почему МВД, КГБ перестали быть бичом государевым? Депутат ответил: потому, что коррупция начинается с верхов. Дети, родственники министров состоят в тех самых компаниях, которые крышуют разные дела. Они же неподсудны! Занимаются наиболее рента-бельными видами бизнеса при государстве. Сидят в банках. Пи-лят строительный бюджет, дорожный, получают нефтяные, газо-вые месторождения, квоты на экспорт леса, рыбы. Вот и вошли

200

в список мировых сверх-богачей «Форбса» жена Лужкова, сын Рахимова. Элита! Ей наплевать на страдание народа. При любой заварушке – на самолет и на запад, а там их бизнес, деньги, семья. Чтобы вывести Россию вперед, нужна коренная реформа власти в стране».

Какой быть может разговор:Кущёвка – власти приговор!

Николай Долуда – атаман Кубанского войска, расположен-ного на территории Краснодарского края, Адыгеи, Карачаево-Черкесии и Абхазии, упрекнул ейских казаков за молчание на сходах о ситуации в Кущевской. И предложил учредить казачью милицию. Тут же последовала реакция на это представителя богом избранного народа, бессменного гроссмейстера телешоу «Своя игра» господина Вассермана. Вот какова его «игра». Он заявил в «Экспресс газете» № 48 от 2010 года: «Если вооружать казаков, то нужно вооружить и всё население».

На «предложение» — туманНавёл лукавый Вассерман;Всё потому, что казаков,Боится больше, чем «братков»!

Причину своего страха перед казаками Вассерман объясняет в прилагаемом материале. Он пишет:

— «История знает немало примеров доблестного служения казачества государству. При выезде из станицы Кущевской на трассу «Ростов-Баку» есть памятник – всадник на вздыбленном коне с надписью: «Здесь в августе 1942 года стоял насмерть, защи-щая ворота Кавказа, 4-й гвардейский, Кубанский казачий корпус, удивив мир своей стойкостью и величием духа». И в этом нет ни йоты лжи. Но, правда и в том, что другие казаки тем временем так же истово служили фашистам.

Изначально казачья вольница образовалась из беглых людей (как видите, Вассерман повторил утверждение Штокмана – П.К.),

201

которые не могли обеспечить себе достатка в насиженных местах. Государство, в конце концов, нашло способ, как их использовать: наделив землей, лошадьми и солидным довольствием. Им пору-чили наряду с регулярными войсками охранять границу. Позже казаков использовали в качестве аналога французской жандарме-рии или нынешнего ОМОНа.

Теоретически государство и сейчас может призвать казаче-ство на службу в этом качестве. Власти нужно лишь официально выразить такое пожелание, обеспечить ресурсы, позволяющие казакам чувствовать себя «на коне». И строго следить за тем, что-бы все выделенные ресурсы использовались по назначению. Но на практике ситуация не столь благостна.

Например, у прокуратуры Краснодарского края есть серьез-ные претензии к начальнику УВД по Ейскому району и к членам его семьи в связи с противозаконной приватизацией муници-пального жилья. В условиях провинциальной коррупции в лице тех же ейских казаков мы можем получить ещё одну вооружен-ную силу, которая, совершенно легально, начнет крышевать тех, кого недокрышевали милиция или бандиты. И еще неизвестно, чья возьмет.

К тому же способностью строгого контроля наше постсовет-ское государство себя не замарало. Так что мне тревога жителей края понятна. Те, кто видел фильм «Марш Турецкого», где казаки мало отличаются от братков, тоже легко поймут, о чем речь.

Население недаром окрестило нынешних казаков ряжеными. По экспертным оценкам, в России к казачеству себя причисляют 7 (семь) миллионов человек. Не сомневаюсь, что среди них мно-го достойных людей. Поэтому самому казачеству первым делом нужно выяснить, почему ейские казаки замалчивали ситуацию в Кущёвской, не пытались обуздать бандитов и обнародовать ре-зультаты.

Я же убежден: если сейчас вооружить казаков, учредив ка-зачью милицию, то необходимо немедленно, и так же легально, вооружить всё население. Ибо право каждого человека на самоо-борону у нас в стране еще никто не отменял».

202

Умолчал, конечно, Вассерман о том, что он не хочет получить новую, национально-русскую структуру власти. Его опасения становятся ясными, когда мы прочтем опубликованную тут же, на этой странице, где его статья, информацию. Она гласит: «Ино-странцам разрешат служить в Российской армии. Нашу Родину теперь будут, с подачи Минобороны, защищать богатыри из Тад-жикистана, Узбекистана и Туркмении».

Позор вам братья — христиане;Русь наводнили мусульмане!

О том, как те же таджики охраняют свои границы с Афгани-станом — общеизвестно: Россия и Европа сегодня, с их подачи — наводнены афганским опиумом и марихуаной.

Теперь вспомните, на кого опирались в годы революции и гражданской войны большевики? Ясно, на интернациональные войска. Сегодняшняя власть состоит из тех же масонов – больше-виков. Цель у них идентична: уничтожение русского народа. Уси-ливать же его оружием – опасно, а потому всякие инородцы им симпатичны так, как некогда Бланк-Ульянову — Ленину «красные латышские стрелки».

Спокойно спят большевики;Кругом – латышские стрелки!

От непонимания такой позиции власти, на наш взгляд, и тер-пит сейчас неудачи руководство Донской казачьей республики и все славное казачество многострадальной России. Как не казни-тесь, донцы, но по заключению Штокмана – Вассермана вы, хотя и казаки, но суть – русские. Надежда на самостийность и подлинное возрождение – иллюзия, самообман. Ибо, на сегодня вожди на-шего государства сознательно лишают национальной воли лишь два народа – русских и казаков. Отсюда вытекает необходимость их подлинного сплочения и единства, решительный отказ от при-внесенной извне «национальной» розни.

203

ТЕТРАДЬ ВОСЬМАЯГЕНИЙ — НА ВЕКА

(о М.А. Шолохове)

Гений – песнь малиновки в началезапоздалой весны.

Д. Джебран.

Подлинного гения вы можете узнать потому, что все тупицы, при его появлении, устраивают заговор против него.

Р. Эмерсон.

Основоположник пролетар-ской литературы, организатор и первый председатель Союза

писателей СССР А.М. Горький писал об авторе романов «Соть» и «Русский лес» Леониде Леонове: «Леонов очень талантлив, талантлив на всю жизнь». И это так! Но жизнь человека чрез-вычайно коротка. Михаил Шолохов, создавший бессмертные художе-ственные произведения «Тихий Дон» и «Поднятую целину», в отличие от Леонова, не просто «талантлив», а не-обыкновенно гениален. Вот почему мы взяли на себя смелость заявить, что Шолохов – гений – на века; через сто и двести лет, подобно Пушкину, он по-прежнему будет — «глаголом жечь сердца людей». М. А. Шолохов

204

Такую уверенность мне придают не прекращающиеся изда-ния его книг, а также выход в свет многочисленных работ – моно-графий современных шолоховедов. Мало найдется литераторов – публицистов, политических деятелей, журналистов, которые бы в своем творчестве не использовали блиц — мысли Шолохова или не ссылались на действия и поступки его героев. Шолохов всегда с людьми и, прежде всего с казаками – в горе, надежде и радости.

Пройдитесь по музеям, паркам и улицам Ростова на Дону – повсюду встретитесь с его литературными персонажами: Наха-лёнком и дедом Щукарём, Аксиньей Астаховой и Григорием Ме-леховым, Нагульным и Давыдовым. Немало экспозиций также; батальных сцен и бытовых сюжетов, исполненных по мотивам произведений этого уникального мастера художественного слова. Идешь – любуешься, и душа преисполняется красотой и неуём-ным восторгом.

Шолохов не просто, подобно Федору Крюкову – бытописа-тель казачьей жизни. Он – сама жизнь с её горестями и радостя-ми, исканиями и потерями, высокими идеалами и утраченными иллюзиями. Шолохов – русский богатырь духа, властитель дум народных, образец рыцарского, до самопожертвования, слу-жения родному Отечеству, долгу и чести, воплощение добра и справедливости.

«Сколько удивительных людей, и при том обладавших истин-ным гением, — с горечью замечал Ж. Лабрюйер, — умерло, не за-ставив заговорить о себе! Сколько ещё живет таких, о которых не говорят, и никогда не будут говорить».

О Шолохове же заговорили сразу и навсегда, ибо он – вели-чайший гений. «Величайшие же гении, — по образному выраже-нию Б. Фонтенеля, — не презирают того, кто ниже их, тогда как остальные люди обычно пренебрегают даже теми, кто выше их».

Всем, даже гениям, — не сметь –На низших – свысока смотреть!

Таково кредо Шолохова. В этой связи характерен пример внимательно – гуманного отношения самого великого писателя

205

ко мне — скромному рабкору ростовской газеты «Комсомолец». О данном факте, о коротких, но незабываемых встречах с Михаи-лом Александровичем, я искренне рассказал читателям в своём очерке «На тихом Дону». Впервые он был опубликован в газете «Просторы России» за 1996 год, а затем помещен в книгах «Дым Отечества» (Орел, 2007) и «Мои Современники» (Орел, 2010). По сему, в который раз жонглировать известными истинами, зано-во повторяться не стану. Сегодня я хочу поделиться лишь своими общими впечатлениями о Шолохове и о его пленительно — не-заурядном творчестве, в ракурсе – история и современность.

ШКОЛА

(Из детских воспоминаний)Без школы нет пути в науку,Без школы – счастья в жизни нет.Ведь Пушкин сам – в «лицейской скуке»Узрел грядущего рассвет.

Для меня, деревенского мальчу-гана, сына бедняка – инвалида, про-живающего в гнилой крытой соломой хатенке, всею радостью жизни была — школа. Начальная – Сивковская, а затем средняя – Репнинская. Ярким светом в их окнах – книги. Отец мой – Дмитрий Иванович Козин, окончив-ший церковно-приходскую школу, сам был страстным любителем чтения. На-рубив, сидя на коленях, (стоять из-за перебитого позвоночника он не мог), хвороста для печи, отец приползал по земляному полу к столу, вытирал от прилипшей грязи тряпкой руки и П. Д. Козин в школьные годы

206

брался за газету. Матери Пелагее Петровне – неутомимой, веч-ной труженице было не до газет. Для неё, совсем неграмотной, высшей наукою были — колхозная полевая работа, да заботы по домашнему хозяйству. День-деньской в хлопотах, чтобы как-то прокормить четверых детей да калеку – мужа. Это задним числом мы хвалили советскую власть, по сути же, мы были её безжалост-ными рабами. Голод – бескормица, дом – разбитое корыто, а тут еще ненавистные, без учёта возможностей платить, налоги.

Однако, хорошо поставленная в стране пропаганда делала своё дело. «Пропаганда, как заметил писатель Андрей Воронцов, — базируется на глупости и невежестве людей. Но не нужно за-бывать, что глупость – самая большая сила в мире. Массы глупы и поддаются пропаганде. Вовсе не следует говорить правду, а повто-рить десять тысяч раз ложь, и массы примут ложь за правду. Это сказал Ленин, а он специалист по лжи и пропаганде; естественно — революцию сделала ловкая пропаганда».

Родители верили в реальное осуществление коммунистиче-ского принципа: кто был ничем, тот станет всем! Желая для детей своих лучшей доли, чем сложилась у них, они, как могли, поощря-ли наши страсти к наукам. Ибо, по их разумению, только школа могла дать нам разум и счастье в новой жизни. Обо всём этом я подробно и в деталях поведал в своей биографической повести «Родная сторона» (Орел, 2006).

Неизвестный автор сказал, что в школе год научит тебя боль-шему, чем семь лет, посвященных изучению великих доктрин Аристотеля; ибо правильно судить о человеческих делах можно только после того, как испытаешь удары судьбы и познаешь разо-чарования жизни. Таких разочарований уже в далеком детстве было предостаточно. Радость же я находил, как в молодые годы Горький и Шолохов, только в одном – в книгах. Их я читал в поле, под кронами берёз, когда стерег скот, под вишнями у дома, после того, как нарву и нарублю крапивы для поросят, у гудящей под ве-тром, теплой печи, за столом, у закоптелого стекла семилинейной керосиновой лампы. И, что сейчас покажется невероятным, по дороге в школу и обратно. Все пять – шесть верст пути от Сивково до Репнино, с сумкою на плече и с книгою в руке; как только ноги

207

не переломал по канавам и рытвинам; не шел, а будто плыл — ле-тел на воздушной подушке. Черно-белые страницы повести или романа превращались для меня в многоцветную быль— сказку.

Вдоволь начитавшись о приключениях «Васька Трубачева и его товарищах», о Томе Сойере и Гекльберре Финне, о тамбовском подпаске — тезке Петре Замойском, я сам начинал, в такт шагам по пестро-зеленому разнотравью, складывать незатейливые шут-ки – прибаутки, типа:

Чудно травка зеленеет,Солнце ласковое греет.

1.

Одним из чудес стало для меня и знакомство с рассказом Михаила Шоло-хова «Нахалёнок». Брало в оборот само его начало:

«Снится Мишке, будто дед срезал в саду здоровен-ную вишневую хворостину, идет к нему, хворостиной машет, а сам строго так го-ворит: А ну, иди сюда, Ми-хайло Фомич, я те полоха-ну по тем местам, отколь ноги растут!».

Данные строчки не были для меня абстракци-ей. Да, у меня не было дедов; оба они сгинули в огне гражданской бойни. Но, у меня отец, извечно с хворостиною в руках; то ею ско-тину от двора отгоняет, то дрова рубит – перекладывает. Редко, но случалось, он меня прутом гибким так лихо стеганет; ожжёт, словно крапивой. Отсюда я делал вывод, что Мишка, как и я, был

В гостях у Деда Щукаря

208

резвым и непослушным, оттого его так – «Нахалёнком» и зовут. Тем более, он геройство совершил: упредил «красных» о стоящих в их хуторе бандитах – страшных наганов и плетей не испугался.

Правда, в рассказе говорилось, что «Девкой родила его мать. Хотя через месяц и обвенчалась с пастухом Фомою, от которо-го прижила дитя, но прозвище «нахалёнок» язвой прилипло к Мишке, осталось на всю жизнь за ним». Но это обстоятельство ускользало из моего внимания; сам я был законнорожденным.

В деревне же у нас, если кого и обзывали «нахаленком», то я полагал — это так ребят за хулиганство ругают. Все объяснилось позже, когда я узнал, что Михаил Шолохов (в рассказе даже имя не изменил) сам был «нахаленком», так как его красавица казачка — мать Анастасия Даниловна Черникова родила его от мещанина Александра Михайловича Шолохова, уроженца Рязанской губер-нии, когда они не были еще в законном (зарегистрированном) браке. Это случилось на хуторе Кружилине станицы Вешенской Донской области 24 мая 1905 года.

Кстати, Михаил Александрович Шолохов с моим отцом Дми-трием Ивановичем Козиным – одногодки; сурового времени дети — ровесники первой буржуазной революции в России и года её поражения в русско-японской войне.

Они родились в страшный год:То революция грядет,То под Цусимой гибнет флот…Тогда лишь гордый наш «Варяг» -Не осквернил Российский флаг!

Не сомневаюсь, что утвердившееся за Михаилом Шолоховым прозвище «Нахаленок» смущало его долгие годы. Такие «раны» детства долго не зарубцовываются. Страдания ведут к размыш-лениям, а логика раздумий, сравнений и сопоставлений, вылива-ется в образы. Тут возникает неосознанное стремление занести их штриховые очертания на бумагу. Вот вам и готовый художник слова, а при наличии высокого Божьего дара, как у него — вопло-щенный гений!

209

Простите, но это только моя версия. Сужу же по себе. Имен-но трагедия отца, ставшего в 33 года инвалидом – калекой, бес-просветная, нищенская жизнь моей матери, бившейся, по её же словам, как рыба об лёд; суровое голодное детство и неустроенная юность – всё это невольно заставляло меня рано задумываться о бытие. Делиться своими переживаниями было не с кем: свер-стники жили мало чем лучше, да и всю правду им не расскажешь. Бумага же не предаст, все выдержит и сохранит. Разве лишь огра-ниченные природные способности и приводят к более скромным, чем у гениев, результатам.

2.

Да, пусть простит меня Михаил Александрович, но его бес-примерный «Тихий Дон», высочайшие достоинства которого я оценю позже, мало занимал меня в школьные годы. Многое из бучи боевой кипучей революции и гражданской войны мне было тогда непонятно. Но вот от «Поднятой целины» веяло искро-метной романтикой. И дыхание опаленной морозами полыни, и чернобыл с бурьяном, и неслышная, укрытая снегом зябь, и вол-чицею по степи идущая с востока ночь, и сумеречные тени, все эти образы находили отклик в моём сердце, ведь я, как и автор был человеком сельским. Не меньше нобелевского лауреата, зем-ляка – орловца Ивана Бунина был пленен «Деревней», красками её неброской, но родной, щемящей сердце природы. А тут совсем веяло загадкой: «По крайнему к степи проулку январским вече-ром 1930 года въехал в хутор Гремячий Лог верховой. Возле речки он остановил усталого коня, спешился». Кто он? К кому и зачем приехал? Об этом мы, шаг за шагом, страница за страницей, узна-ем из чудодейственного романа Шолохова.

На уроках литературы в старших классах, полногрудая, улыб-чиво— обаятельная молодая учительница Анна Андреевна Сева-стьянова поручала мне, как ученику с хорошей дикцией, читать перед ребятами главы романа вслух. Чтение доставляло истинное удовольствие. Самым любимым героем моим был краснознаменец Макар Нагульнов. Он не скоморох дед Щукарь, не простоватый

210

Андрей Размётнов и не такой правильный, как Семен Давыдов, а всё-таки, до наивности смешной и романтичный. Проще сказать: безграмотный и недалёкий человек. И ему-то, учитывая его бое-вые заслуги и пролетарское происхождение, «мудрая» партия до-верила руководить Гремячинской партячейкой. Пережив личную драму – измену жены, он взялся за самообразование. До пения горласто — звонких петухов на утренней зорьке просиживал за самоучителем. Троцкистская идея мировой революции подвигла его к изучению английского (международного) языка. Читаю:

— Чему же это обучаешься? Каким таким наукам? – язвитель-но и холодно спросил Размётнов.

— Английскому языку.— Что же ты, уже можешь читать или гуторить по-ихнему?— Нет, гуторить не могу, это не сразу даётся; по-печатному

начинаю понимать. Я ить четвертый месяц учусь. — Трудно?— Да, я только восемь слов выучил. Язык их похож. Комму-

низм, пролетариат, революция произносятся как у нас, но в концах какое-то шипенье произносят, вроде злобствуют на эти слова.

Я не выдерживаю и смеюсь. Вслед за мною похихикивают ребята. Было отчего. Мы, к примеру, под руководством доброй, но требовательной «немки» Веры Михайловной Власовой зна-ли больше. Не по восемь слов, а по 20-30 фраз по-немецки. Даже спрягать умели. Из уроков историка Мелешенко Степана Иоси-фовича нам было известно, что Карл Маркс, когда ему, при работе над «Капиталом», потребовалось знакомство с первоисточника-ми, выучил русский язык всего за полгода. Наш язык, как утверж-дала завуч-литератор Севастьянова легче разве китайского, но труднее немецкого или того же английского.

Расклад удручал: Маркс через полгода читал русских фило-софов в подлиннике, а Макар за четыре месяца узнал лишь восемь слов, да и те не русского, как он ошибочно считал, а иностранного происхождения – нонсенс. С тех пор казак Нагульнов представ-лялся нам уже не отчаянным рубакой – кавалеристом, не лихим красным командиром и не умным партийным секретарем. Ско-

211

рее – неучем, неудачником. Было грустно сознавать, что вот на таких фанатиках и держалась в 30-е годы Советская власть. Макар к тому же сочувствовал троцкистской идеи мировой революции и был уверен в возможности её торжества в самом сердце Бри-танской империи – Англии. Как мы убеждаемся теперь, впрямь – злая, а больше, наивная шутка — заблуждение.

О, как мудр был Шолохов! Роман «Поднятая целина» — пря-мой заказ И.В. Сталина. Вождю нужна была поддержка, мораль-ное оправдание его идеи коллективизации. Он и получил её из рук великого мастера слова. Но романист проявил себя тем, кем всег-да был, — подлинным и убежденным реалистом: не случайно же отправил в небытие двух своих главных героев.

Ведь, кроме комической сцены овладения наукой партийного активиста, есть в книге и мрачные эпизоды классовой борьбы. Например, раскулачивание крепких хозяев, бабий бунт или вы-ход из колхоза, после прочтения статьи вождя «Головокружение от успехов», сотни крестьян только одной бригады. Не принима-ли казаки новые формы обработки земли и ведения хозяйства на коллективно – добровольных началах. Отсюда: тихое вредитель-ство «культурного хозяина» Островнова, хотя и неудачный, кон-трреволюционный порыв белых офицеров Половцева и Лятьев-ского, расстрелявших 25-тысячника, председателя колхоза Семена Давыдова и опрометчиво смелого парторга Макара Нагульнова.

Со слезами на глазах (сам плакал и ребят разжалобил), я до-читывал одну из последних страниц романа, признание – откро-вение любимого автора:

«Вот и отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давы-дову и Нагульнову, отшептала им поспевающая пшеница, отзве-нела по камням безымянная речка, текущая откуда-то с верховьев Гремячьего буерака. Вот и всё!».

Восстание казаков не удалось: сила – солому ломит, но их не-довольство новой жизнью, хотя и глубоко запрятанное внутрь, сохранилось. Не всем по нутру пришлась Советская власть — та-ков вывод писателя.

212

Честно признаюсь, наивность светлая души торжествовала тогда у нас, деревенских мальчишек, над здравым рассудком. Мы, оставляли в стороне негативные стороны действительности, а вслед за героем — фанатиком Макаром Нагульновым, безвремен-ная смерть которого нас чрезвычайно огорчила, так же вдохно-венно и энергично пели: «Как хорошо в стране Советской жить!».

3.

Рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека», написанный им в 1956, когда я еще учился в школе, страшно взволновал меня. Герой его, солдат – мученик Андрей Соколов, поразил мое вооб-ражение словами: «За что же ты, жизнь, меня так покалечила? За что так исказнила? Нету мне ответа, ни в темноте, ни при ясном солнышке. Нету и не дождусь!».

Ведь такой вопль души я слышал, и не раз, от своего калеки – отца. Вот, как об этом я написал в своей поэме «Перелески» (Орел, 1994):

Прямой наводкой Сивково бомбили,Отец, над пеплом, горя не тая,Молил судьбу, чтоб и его убили!Чтоб больше с ним не мучилась семья!

«Давно бы, — с нескрываемой горечью и болью, говорил мне отец, — от такой, сынок, постылой и сволочной жизни руки бы на себя наложил, да вас, мальцов — жалко!».

Не менее заботливым и жалостливым был Андрей Соколов. Потерявший в годы военного лихолетья семью, он, перенёсший все адские муки издевательств в фашистских концлагерях, не сло-мался, не ожесточился. Он приютит, пригреет такого же бездо-много и одинокого, каким был сам, мальчишку Ванюшу.

Незабываем и образ «брата – шофера, что всю войну за ба-ранкой пробыл»» — самого автора. Таким он предстает в вос-приятии Андрея Соколова. Невольно слышится голос большого

213

художника; он так же – человек нелегкой судьбы. Ведь фашисты мало того, что жгли на площадях немецких городов его книги, но сознательно и преднамеренно сбросили авиабомбу на дом в станице Вёшенской, где пребывала семья писателя. Следствием такого изуверства явилась смерть любимой матери – Анастасии Да-ниловны и гибель всего личного архива полковника Шолохова.

И опять невольная параллель. Дом Шолохова в 1942 безжа-лостно разбомбили немцы, а дом моего отца также немилостиво обратили в пепел, в июле 1943, уже русские летчики. Целили в Сивковскую школу, где размещался немецкий штаб, а угодили в наш дом, что стоял рядом. Благо семья в это время, пряталась в подвале – убежище старой хаты, что находилась на краю деревни. Вот именно тогда-то мой отец и молил судьбу, чтобы его убили! Сгинул – канул в дым, построенный им в 30-е, когда он был ещё здоров, деревянный дом. Настала горькая пора – ютиться по зем-лянкам!

Война! Война! Ты помутила свет;Куда деваться от жестоких бед?Ведь от твоих «крылатых сигарет»В Орле и на Дону — спасенья нет!

ОККУПАЦИЯ

(Новейшее время)

То, что не удалось сделать фашистам в 1941-45 гг., то оказа-лось в силах совершить «пятой колонне», обретавшей в стране. В 1991 рухнул Советский Союз, а матушка-Россия оказалась в «ти-хой» оккупации.

Как отмечал автор «Концепции общественной безопасно-сти», академик, генерал-майор Константин Павлович Петров дан-ная оккупации – тихая, ибо на улицах городов и сел нет танков и бронетранспортеров, не видно патрулей в бронежилетах. Но на

214

домах – чужие вывески, в магазинах – заморские товары. В кино-театрах – американо-европейские порнофильмы. В высоких чи-новных кабинетах – русофобы.

Повсюду – с экранов телевизоров и из репродукторов слы-шится враждебная русскому народу риторика. Национальные богатства страны расхищены или перешли в собственность чуже-странцев. В их же руках оказались не только недра русской зем-ли, заводы и фабрики, но и вся культура, литература и искусство. Все перевернулось в сознании с ног на голову от устроенного ими идеологического шабаша. Таким образом, начала неукоснительно выполняться доктрина директора ЦРУ США Алена Даллеса, раз-работанная им, сразу же после войны, в 1945 году.

Вот она:« Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности

на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгры-ваться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого уга-сания его самосознания.

Из литературы и искусства, например, мы постепенно вы-травим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься исследованием тех процессов, которые про-исходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так на-зываемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в че-ловеческое сознание культ силы, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать са-модурству взяточников, беспринципности. Бюрократизм и воло-кита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и станут никому не нужны, превратятся в пе-режиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом; беззастенчи-

215

вость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу – все это мы будем ловко и незаметно культивировать…

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в бес-помощное положение, превратив в посмешище. Найдем способ их оболгать и объявим отбросами общества».

Не суй в нутро масона палец,Его откусит тут же Даллес!

В середине 90-х активно продолжалось культивирование идей Алена Даллеса по широкому фронту. Русские современные классики (Белов, Распутин, Бондарев) были скомпрометирова-ны и лишены возможности печататься. Не забыли облить черной грязью и давно почивших гениев. К ним приклеивались ярлыки. Типа: Пушкин не русский, а негр, Лермонтов – шотландец. Или: Лев Толстой – масон, Тургенев – крепостник, Маяковский – раз-вратник. Горький – агент большевиков. Есенин – наркоман, Ни-колай Рубцов – пьяница. Походя, лягнули и вождей, объявив: Ленина – сифилитиком, Сталина – тираном, Хрущева – грубия-ном, Брежнева – маразматиком. Да, мало ли кто еще попал в не-милость агентов Даллеса.

САМАРИН И КАТАНОВ

И, хотя к тому времени Михаила Александровича Шолохова десяток лет как не было с нами, он умер в 1984 году, но прах его так же не оставили в покое. Дела его и память стали вновь, как в тридцатые годы, вульгаризироваться и подвергаться наветам. Нашелся, даже не в Москве, а в Орле свой пачкун – бумагомарака. Участ-ник съезда Советов, а затем депутат Госду-мы Владимир Самарин работал замести- В. М. Катанов

216

телем редактора газеты «Орловский вестник». Он то, по заказу свыше, и начал публиковать грязные статьи о Шолохове. В них Самарин клеветнически обвинил гения в плагиате. Вновь обрела значимость незадачливая сумка казачьего офицера с рукописью «Тихого Дона», которая будто бы, по случаю, стала неожиданно собственностью Шолохова.

Отповедью клеветнику Самарину, поднаторевшему в парла-ментских потасовках и очернительстве всего талантливого и пе-редового, стала поэма орловского поэта – патриота Василия Ми-хайловича Катанова. Она так и называется «Михаил Шолохов» («Русская душа», Орел, «Вешние воды», 1995). Катанов писал:

«Одна у недругов манера – Растить не розы, а дурманНашел – де сумку офицера,А в ней –Невиданный роман.Чуть-чуть, мол, рукопись поправил,Зашел за строчкой в мемуарИ надпись «Шолохов» поставил;Поди – пойми, где Божий дар,А где страницы плагиата,О, этот подлый плагиат!Явилась выдумка когда-то,Ушла и снова –Смуте в лад.Ликуют хилые пигмеи,Присев, как мухи, на роман.«Так сочинять и я умею», -В газете пишет графоман.А он:«Молчите, недоумки!Я в мир вошел не из трущоб.Мой «Тихий Дон» из этой сумки».И солнце высветило

217

Лоб.В глазах, как тень, обиды горечь,И вновь заря светлым – светла;Не зря узрел СерафимовичВ орленке – юноше Орла!».

Уже несколько месяцев спустя, после выхода в свет книги «Русская душа», в которой была опубликована поэма «Михаил Шолохов», её автор, выдающийся орловский поэт и писатель – краевед, лауреат первой Всероссийской премии «За Отечество-ведение», Василий Михайлович Катанов пригласил меня к себе в гости.

Встреча состоялась весной 1996 года, о чем свидетельствует автограф на форзаце подаренной мне его новой книги. Аккурат-ным, как у педагогов почерком, Василий Михайлович начертал слова: «Дорогому Петру Козину – поэту, учителю, веселому, неу-томимому человеку – от души. В. Катанов. 2 марта 1996».

Разговор сразу же пошел о неблаговидном поступке нашего общего знакомого, журналиста Владимира Самарина.

— Второй Дантес нашелся! – возмущался Катанов, — тот был француз, ему простительно, не мог понять нашей славы, когда на Пушкина руку поднимал, а этот вроде русский, а на своего, такого же чудо — гения, помои вылил. Невежественный дикарь! Пом-нишь, Джек Лондон в романе «Мартин Иден», писал: «Ах, Генли! Великий дух! Он высится среди современных журнальных риф-моплетов, как гладиатор среди евнухов». Так же и имя Шолохова, великого и благородного человека среди словоизлияний Сама-рина, как капля росы в стоящей луже. Нет шедевров погибших в забвении, а Михаил Александрович создал роман «Тихий Дон», настоящий шедевр – на века! Вот как об этом я говорю:

«Паромы Тихий Дон качает,И камыши, и облака, И сына славою венчаетНа все грядущие века!

218

В тяжелое время живём, — вздохнул Василий Михайлович и, словно спохватившись, опять начал читать строки поэмы:

«Была великая держава,В ней степь – душистая постель.Казачья даль,Казачья славаЕго качали колыбель.Весны цветастая обноваДарила радость, осень – грусть.Он знал «Казаки» Льва ТолстогоНе просто так, а наизусть.Он проходил «Войной и миром»Свой главный университет.Нет, не столичная квартираБыла ему весь белый свет.Сам тихий Дон, играя синью,О давних днях ему трубил.Он знал Наталью и Аксинью,Лозу с Григорием рубил,Дышал станиц тяжелой гарью,Расправой века потрясен;Когда медаль вручали Дарье,С отцом своимБыл там же он»

Перейдя временно на прозу, Василий Катанов сказал: «Петр Дмитриевич! Ты знаешь, я, будучи в Москве встречался с народ-ною артисткой СССР Зинаидою Кириенко. Долго мы с нею бе-седовали о съемках Сергеем Герасимовым кинофильма «Тихий Дон», где она блестяще сыграла жену Григория Мелехова, Ната-лью. Саму Кириенко тогда поразили гостеприимство и простота великого Шолохова. Он ей для сна и кабинет, и своё одеяло предо-ставил. Послушай, вот как я об этом пишу».

Василий Михайлович, как и Шолохов, обладатель незаурядной памяти, а потому едва не все свои поэмы знает и читает наизусть:

219

Давненько было всё, давненько,Иная встреча, как во сне.Артистка Зина КириенкоВ Москве рассказывала мне:«Когда мы «Тихой Дон» снимали,Нам на реке играл рассвет.Дом знаменитый занимали,И мне достался кабинет.Я укрывалась одеяломЕго и так была горда,Была в восторге небывалом!Мне это всё на все года.Был Дон хорош.Простор безбрежен.О, милый свет далёких дней!А он был трогательно неженКо мне, как дочери своей».

— Да, Шолохов очень внимателен к людям, — произнес я и добавил, — знаю по себе.

— Вот-вот, — оживился поэт, — как раз об этом и хотел с то-бою поговорить. Ты, как я слышал, тоже встречался с Михаилом Александровичем?

— Были две-три мимолетные встречи.— Так напиши о них.— Неудобно как-то. Скажут: примазывается к гению.— Пустое. Всё как есть и расскажи. Сейчас, в эту страшную

смуту, Шолохову даже одно доброе слово поддержки важно. Са-мариных надо разоблачать. Послушай вот эти мои строки:

«Земля российская богата,И сила русская жива,«В годину смуты и развратаНе осудите братья, брата», -Мне вспоминаются слова».

220

Как о том читателю уже известно, я выполнил пожелание поэ-та: написал очерк о встречах с Шолоховым. После его публикации в «Просторах России» Катанов заявил: «Это, Петр, твоя большая удача! Молодец! Самарин прочтет; может стыдно станет».

Самарин, конечно, прочел мой материал, об этом мне говори-ли друзья — журналисты, но стало ли ему стыдно – не ведаю.

ПАМЯТНИК

Он памятник себе воздвиг нерукотворный,К нему, как к Пушкину, -Не зарастет тропа…Стоит казак над величавым Доном,Над Тихим Доном,Как сама судьба!

С тех памятных событий прошло десять лет. И вот летом 2006 года, после выхода в свет повести «Родная сторона», я поехал на-вестить ростовских друзей. Пообщаться, а заодно и подарить им мою новую книгу. К слову, в Ростове последний раз я был в 1971, стало быть, разлука вышла длиной в 35 лет. Многое изменилось с тех пор.

Когда мы заглянули с моим другом Александром Михайло-вичем Борисовым на Ростовский речной вокзал, то я был просто ошеломлен увиденным – передо мною стоял во весь рост памят-ник молодому, облаченному в гимнастерку, великому сыну Дона — Михаилу Александровичу Шолохову.

Нет, меня поразил не сам памятник, таковых немало на Руси, а место его расположения. Ведь, чуть поодаль его, у барьерной решетки пристани, в июне 1964 года, робея от смущения, (я — студент РГУ, а он — прославленный писатель), беседовал с ним. В ту пору мне было 23, ему – 59. Шолохов тогда отнесся ко мне ис-тинно по-отцовски. Был внимателен и любезен; даже предложил прокатиться на «ракете» по Дону до самых Вёшек – ныне центра Шолоховского района. Приглашал в гости. Обо всем этом, в под-робностях, изложено в моем очерке «На тихом Дону».

221

Мы с Александром не преминули сфотографироваться у его ног. Мы отлично сознавали, что имя Нобелевского лауреата 1965 года, самого издаваемого литератора в стране и за рубежом, при-надлежит планете Земля, а не только нам, русским. Ведь именно Михаил Шолохов заставил заговорить весь мир о славе Тихого Дона, а значит и о Славе России. Любуясь широкой панорамой великой реки и весёлым плеском её голубых волн, у меня неволь-но, из самого сердца, вырвались слова:

Поёт о сыне Дон – река,О гении, что – на века!

222

ТЕТРАДЬ ДЕВЯТАЯЗАГАДКА ЛИТЕРАТУРЫ

(о М.А. Шолохове)

Гениальные люди одним махом достигают цели, к которойпосредственные умы, приходятв результате длительных размышлений.

М. Мендельсон

Гениальность не предотвращаетжитейских невзгод.

Наполеон 1

В московском издательстве «АСТ-ПРЕСС КНИГА» за 2005 год вышло в свет

историческое исследование ли-тературоведа Андрея Венедикто-вича Воронцова под заголовком: «МИХАИЛ ШОЛОХОВ. Загадка советской литературы».

В данной работе освяще-ны жизнь и творческая деятель-ность М. А. Шолохова (1905-1984) за период от его рождения в год Революции 1905 года до Парада Победы в Москве в июне 1945. То есть, за 40 лет – первую половину жизни русского гения. Вторая, видимо, еще ждет свое-го часа. М. А. Шолохов

223

Труд А.В. Воронцова о Шолохове нашёл высокую оценку у известного орловского писателя – лауреата Василия Михай-ловича Катанова. Являясь автором 40 книг, он также внёс свою лепту в Шолоховедение, опубликовав в сборнике «Русская душа» (Орёл,1995) поэму «Михаил Шолохов». В ней он дал отпор всем хулителям и недоброжелателям великого сына Дона, твердо зая-вив: «Шолохов – русское Знамя! А Знамёна надо беречь!».

16 января 2011 года мы с литератором Сергеем Ивановичем Шмелёвым побывали в гостях у выдающегося писателя – зем-ляка, подарили ему недавно вышедшую книгу – поэму «Максим Горький». Принимая её, Василий Михайлович сказал: «Петр Дми-триевич! Вот такую поэму, как о Горьком, тебе надо написать о Шолохове». Я ответил: «Но вы сами о нем написали, и – хорошо! Значительную часть её я уже использовал в очерке «Гений — на века»».

— Этого мало, — ответил он, — надо раскрыть образ Шоло-хова в преломлении к историческим деятелям, как Махно, Ежов, Сталин и его друзьям – литераторам, как Горький, Фадеев, Булга-ков и другим.

— Такой труд по силам разве талантливому литературоведу Воронцову, но он уже своё дело сделал, а я лишь – рядовой Ор-ловской лиры.

— Шутку принимаю, — широко улыбнулся 80— летний мэтр, — но у тебя есть еще порох в пороховницах, ты же на десяток лет меня моложе, так что действуй. Со смутой надо бороться!

Было трудно отказать шефу — редактору пяти моих скром-ных книжек, а потому я решился, наконец, взяться за краткие комментарии к прекрасной работе Воронцова: «Михаил Шоло-хов. Загадка советской литературы». Правда, меня смутил термин «Советской». Шолохов всеобъемлющ. Он признан всем миром. Вот почему заголовок моего очерка оказался несколько короче — «Загадка литературы».

224

КАЗАК ВО «МЕЩАНСТВЕ»

Как о том повествует Андрей Воронцов «Миша считался ка-заком лишь первые восемь лет своей жизни. В метрической кни-ге Вешенской церкви он бал записан как Михаил Стефанов, сын Кузнецов, казачьего рода, уроженец хутора Кружилина, и носил такую фамилию, пока Александр Михайлович Шолохов, живший с его матерью, Анастасией Даниловной, без церковного брака, не обвенчался с ней и не усыновил Мишу. С тех пор стал он «мещан-ским сыном», а сверстники перестали его дразнить на улице На-халёнком, что означало – «незаконнорожденный».

У казачка был голос звонок;У «малышни» он — главным был…Ему кричали: «Нахалёнок!»,Он им в ответ – кнутом грозил.

Характер у юнца – особый,Как кремень твердый, но прямой,Он не таил напрасной злобы,Как говорят; был парень – свой!

Его отец гордился сыном;Что зря не скажет, не соврёт;Был казаком, стал мещанином…То не печаль – она пройдёт!

Нам приятно отметить, что отец Михаила – наш земляк, ибо урождён на Оке в Рязанской губернии. В её же состав некогда вхо-дили Ливны – земли Орловского края. Вот как об этом пишет Ва-силий Катанов:

Его отец из-под Рязани.Не странная для сердца весть,Как звон седых времён в тумане:Повсюду Шолоховы есть.

225

Я их под Ливнами встречаю;Фамильный звук поёт струной,И древний Дон, кусты качая,Проходит нашей стороной.

МАХНО

Там, где сорят деньгами,очень трудно блюсти чистоту.Э. Севрус.

Стараниями отца Миша стал гра-мотным: обучался в московской гим-назии, где довелось читать «Слово о погибели Русской земли». С той поры, как деникинские войска, отрезанные махновцами под Екатеринославом от прямой дороги на Ростов, через Дон-басс заполонили верхнедонские стани-цы, прошло всего несколько месяцев, а казалось – десятки лет, так далеко ушла вместе с ними прежняя жизнь. Он уви-дел то, что посчастливилось не увидеть Гоголю: конец казачества.

Миша долго размышлял о трех моральных законах, созданных челове-чеством. Закон дикаря: «Я украл – это хорошо. У меня украли – это плохо». Моисеев закон гласил: «Око за око». Логично и понятно. Христос сказал: «Любите ближнего». Высокий закон, но малопонятный.

На хуторе Латышеве Михаил учил грамоте красноармейцев, затем Каргинский исполком поручил ему обучать в школе всех неграмотных. «Паек» был тощим, а отца – мельника работы ли-шили, поэтому Михаил вынужден был подрабатывать делопроиз-

Нестор Махно

226

водителем Каргинского Совета. В комсомол его не приняли из-за «тунеядствующего отца» — гнусная провокация еврея Резника, бывшего мельничного слесаря. По вечерам, для души, он подви-зался организатором театральных постановок в клубе. Вершиной его театрально – сценической деятельности стала пьеса «Тарас Бульба». Её, однажды, довелось играть также в присутствии на-грянувшего на хутор батьки из украинского «Гуляй – Поля» Не-стора Махно.

Когда, после оглушительного крика одного из махновцев: «Батькови здравствовать! Хай живе вильна Украина!», раздал-ся голос Михаила – Остапа привязанного к пыточному колесу: «Батька! Где ты? Слышишь ли ты?», к конфузу артистов Махно от-ветил со своего места:

— Слышу!По окончанию спектакля Михаил Шолохов был уличен в

москальском шовинизме, однако, Махно примирившись, сказал: «Пьеса добрая, но конец у неё поганый. Нет никакого русского товарищества, а с большевиками нам не по пути. Вот у нас, в Мах-новии — товарищество! И у вас, на Тихом Дону – товарищество! А в России все рабы – снизу доверху».

Будто в подтверждение своих слов о «товариществе», Батька вытащил из кармана пачку керенок, сунул Михаилу. – Дай каж-дому по сто рублей. И себе возьми. На ассигнациях был оттиснут штамп: «Гоп, кума, не журись, у Махно гроши завелись».

К слову заметить, точно так, как некогда Махно, поступает сейчас, в период избирательных компаний, новоявленный либе-рал – демократ Владимир Жириновский: раздает деньги, но не «керенки», а «путинки» и не по «сто», а уже по 500 рублей. Знать «анархизм» и у него в крови.

Между тем Махно, заведя руку за спину, строго глядя в зал, заявил:

— Станичники! Кто сегодня первый враг трудового крестьян-ства? Коммунисты. Были кадеты – я их разбил. Это ведь мои хлоп-цы шли через Сиваш! – Он ударил себя кулаком в грудь. – Что же

227

сделал Фрунзе? Вероломно напал на нас, когда стояли мы в Крыму на отдыхе! Но он не знает батьки Махно. Вчера я был в Крыму, а сегодня я пришел поднимать Дон!

Однако, не посчастливилось главе анархистов: ни Дона не поднял, ни Михаила к сотрудничеству не склонил, но в живых оставил. И то хорошо. Вот как об этом пишет Василий Катанов:

Махно: «Попался, нахалёнок!»,А голос ластится к нему:«Оставь! Ведь он почти ребенок».Он: «Ладно, жалко самому».Взглянул с усмешкой на мальчишку,Качнул кудлатой головой:«Ну, что? Живой, товарищ Мишка?Живи, покудова живой.С винтовкой ежели увижуТебя хоть раз…Иди пока!».Он «Тихий Дон» прочел в ПарижеИ понял: классика рука.Увидел Дон в рассветной сини,Услышал шум родных березИ долго думал о России,О том, что дорого до слёз.Великий Дон! Какого сынаТвоей волною обдало!«А мать-то с няньки — Украины», -Подумал гордо и светло.

228

БРИКИ И МАЯКОВСКИЙ

Печальный опыт познаём;Что означает жить – втроём…

Спасенный чекистом Иваном Погореловым от наветов нена-вистного Резника, получив по суду за свои благодеяния к недо-имщикам год «условно», бывший продкомиссар Михаил Шолохов поехал завоевывать литературную Москву. Ни в институт, ни на рабфак он поступить не сумел из-за «происхождения», судимости и отсутствия «пролетарского стажа». Подрабатывал грузчиком на стройках: укладывал булыжники – орудие пролетариата, и газет-ными фельетонами.

Жил Михаил, как и 14-м году, когда учился в гимназии, на Плющихе, в Долгом переулке, у давнего друга отца, бывшего кол-лежского советника А.П. Ермолова. Познакомившись с земляком – рязанцем Василием Кудашевым, начал сотрудничать с ним в ли-тературном объединении «Молодая гвардия», одним из руково-дителей которого был Осип Максимович Брик.

Когда он представился: «Я – Михаил Шолохов, красный дон-ской казак! – Брик спросил: не родственник ли он известного на весь мир Шолом-Алейхема? Получив отрицательный ответ, за-метил, что слово «казак» восходит к хазарам, степным иудеям, обитавшим, в том числе, и на Дону, а корень фамилии «Шолох» — тоже еврейский! Удрученный таким обстоятельством, Михаил пытался убедить его, что в Зарайске Рязанской губернии, откуда родом отец, евреев отродясь не водилось.

Ну, что вы, Осип, в самом деле? –В Зарайске не было евреев.

В доме, что в Водопьяном переулке, на четвертом этаже на дверях квартиры висели две одинаковые медные таблички. На верхней было написано: «Брик», а на нижней – «Маяковский». «Жизнь втроем!» — вспомнил Михаил. Кого именно подразуме-вала табличка «Брик» — Осипа Максимовича или загадочную

229

Лилю Юрьевну, либо их обоих, оставалось неясным. Сюда со сту-дийцами нередко заглядывал Шолохов, всеми силами старавший-ся избегнуть близости с навязчиво – чопорной Лилей.

Нет, не хотелось МихаилуЛюбить распущенную Лилю.Духов тончайший аромат,Ни томных глаз зовущий взгляд,Ни в перстнях узкая рука, -Не волновали казака.

Знакомясь, Маяковский протянул Михаилу не ладонь, а два пальца. Тот в ответ сунул ему всего один палец. Маяковский улыб-нулся одной стороной лица, как это делают урки и паралитики, крепко схватил всей лапой руку Михаила.

— Как вы говорите – Михаил Шолохов? – пробасил он. – Не обижайтесь: я принципиальный противник рукопожатий за их негигиеничность

Михаил его понял, но со своей стороны: ладонь у гения была такая влажная, что сразу же хотелось вытереть свою, чего он, есте-ственно, из вежливости не сделал.

— Понятно, — широко улыбнулся он. – И вы не обижайтесь – у нас на Дону пальцы не принято жать. Либо всю руку, либо ни-чего.

Знать у «горлана главаря»Рука потела не зазря;Как восседать с победным ликом,Коль приживалка ты – у Бриков!?

Чтобы завершить полосу знакомств Михаила, приведём строки из характеристики Осипа Брика, данной ему Сергеем Есе-ниным:

Вы думаете, кто такой Ося Брик?Исследователь русского языка?

230

А он на самом-то деле шпикИ следователь ВЧК.

Трагическая смерть Маяковского – это не что иное, как от-ражение печального опыта жизни «втроем»; без ЧК здесь не обо-шлось.

Пройдет немного времени, как Михаила всего за три фелье-тона в «Ленинце» и членство в группе «Молодая гвардия» примут в МАПП – Московскую ассоциацию пролетарских писателей.

ЖЕНИТЬБА

Жениться – это значит наполови-ну уменьшить свои права и вдвое увеличить свои обязанности.

А. Шопенгауэр

Свадьба состоялась в январе 24-го, когда минуло Рождество. Атаман Петр Яковлевич Громославский, отец невесты, не одобрял выбора дочери, но мать Маруси считала жениха хотя не богатым, как того хотел муж, но добрым и совестливым.

— Он же из-за тебя, ты тоже налоги недоплачивал, — укоря-ла она строптивого супруга, — да из-за доброты своей под суд пошел. Тебя в кутузку не потянули, а он за всех нас там сидел, томился. Таких парней, совестливых, днем с огнем не сыскать.

— Доброта нынче не в цене, — возражал Петр Яковлевич. Но, сменив гнев на милость, резко сказал дочери – невесте: »Выбрала, так терпи!».

Забегая вперед, заметим, с 24 по 84 – год смерти писателя; шестьдесят лет «терпела» своего беспокойного мужа Мария Пе-тровна и не раскаялась. Выбор её оказался как нельзя удачным и счастливым!

231

Напрасно Атаман сердился,Он позже зятем возгордился:«Маруся – дочка! Знать лиха –Сумела выбрать жениха!».

ПЛАТОНОВ

В молодогвардейском общежитии на Покровке Михаил по-знакомился с писателем Андреем Платоновым, умевшим распахи-вать перед читателем душу до самых затаенных глубин, не боясь показаться смешным. Смахивающий на армянина, длинноволо-сый, бровастый, в офицерском френче, он заведовал в Воронеже мелиорацией и электрификацией; изредка наведывался в Москву.

Видел Михаил уже и Маяковского, и Есенина, и Алексея Тол-стого, но назвать их гениями не приходило в голову. Платонов же поражал его воображение: говорил и писал так, будто познал всю премудрость мира.

И Маяковский, и Есенин,Вкупе с Толстым, увы,— не гении.Андрей взошел на пьедестал;Для Михаила – мэтром стал!

Андрей открыл Михаилу глаза на доселе скрытую от него сторону революции. Раньше он понимал её как кровавую схват-ку за хлеб насущный. Когда каждая из сторон – красные, белые, мужики, казаки (о них Платонов говорил так: казаки наезжали в воронежские земли, как в колонию, награбить и поскорее уехать домой), евреи, махновцы остервенело бились за то, чтобы отхва-тить себе краюху побольше, а за всем этим с улыбкой наблюдали загадочные масоны.

Ключевым словом сражений Гражданской была для Михаи-ла «справедливость», которую каждый понимал по-своему. Пра-вильнее других – «белый» Харлампий Ермаков (прототип Григо-рия Мелехова) и «красный» Филипп Миронов. Но, оказывается,

232

были и другие слова, за которые шли на смерть люди, — любовь, счастье, смысл жизни, будущее. Революция не только позволила беднякам вспомнить о своих правах, но и открыла таящиеся в них душевные силы, которые по какой-то роковой причине не могла уже высвободить Церковь. Вероятно потому, что решила опереть-ся в земной юдоли не на бедняков, как встарь, в апостольские вре-мена, а на богатых.

«Надо любить ту Вселенную, которая может быть, а не ту, ко-торая есть, — говорил Платонов, — невозможное – невеста чело-вечества, и к невозможному летят наши души».

Его теорией воспользовался нынче певец Дима Билан, утверждающий: «Невозможное возможно – знаю точно!».

Платонову впору был вселенский масштаб, когда изменялось все – от последней травинки до далекой галактической звезды. В Платонове Михаил нашел родственную душу. Центр Земли для Платонова и был центром Вселенной.

Когда-то Михаил был Мишкой,Андрей же, сразу, из мальчишки,Нахмурив брови, взрослым стал,И никогда не уставал…Трудился в дождь и на морозе,Был кочегаром паровоза.Его, как раз, тот паровозИ в революцию привез…Он и у смерти на краюВлюблен был в Родину свою.

233

БУЛГАКОВ

Экс-коллежский советник Ермо-лов, на квартире которого жил Шоло-хов, слыл поклонником сменовеховцев, выпускающих газету «Накануне» и журнал «Россия». Лично был знаком с графом Алексеем Толстым, Ключнико-вым, Устряловым, Бобрищевым – Пуш-киным, Василевским – Не – Буквой. Он-то и познакомил Михаила и Андрея еще с одним представителем данно-го литературного течения – писателем Михаилом Афанасьевичем Булгако-вым, автором известного романа «Бе-лая гвардия».

— Я вас узнал, товарищ Булгаков! – сказал, знакомясь с ним, Шолохов, — вы – доктор, который вместе с деникин-цами стоял у нас в хате на хуторе Пле-шакове!

Когда Булгаков стушевался и нахмурился, то Михаил понял, что выдал его. И о деникинцах, и тем более об отрубленной голо-ве комиссара этот человек не хотел вспоминать. Да и не он, а его приятель – есаул проделал то изуверство с пленным.

— В чем дело? Вы — белый офицер? – вмешался в разговор Платонов, — И вас не расстреляли? Так что ж – живите теперь.

— Благодарю Вас, — поклонился Булгаков и объяснил, — я был военным врачом, мобилизованным Деникиным. После слу-жил в Киеве, затем оказался во Владикавказе.

Во время беседы Михаил уяснил истину, что современные литераторы весьма редко читают друг друга – никто ни о ком ни-чего не знал.

О «Мастере и Маргарите»,«Собачьем сердце», «Турбинных»,

М. В. Булгаков

234

Что нынче стали знаменитымиВ тот вечер разговор вели.

О том, как обгоняют всех,Большевики из «Смены вех».Что «ЛЕФ» и «ВАПП» От них отстали,Не говоря о «Перевале».

Еще друзья не умолчали,Что всех курирует их - Сталин!

Да, именно вождь использовал в своих целях беспартийных евреев, чтобы бороться с евреями партийными. Вспомнили они и анекдоты редактора журнала «Россия» Исаия Лежнева о Троцком. Например: «Троцкий теперь пишется «Троий» — ЦК выпало». В кругу сторонников Лев Давидович рвал и метал по поводу анти-семитских выходок сталинских агитаторов. Даже по этому поводу написал гневную записку Бухарину. Сталин же ответил в «Правде» «разъяснением»: «Мы боремся против Троцкого, Зиновьева и Каме-нева не потому, что они евреи, а потому, что они оппозиционеры».

Посредниками с двух сторон,Увы, писатели являлись;Их славили, им улыбались, -Народ, вгоняя в сладкий сон.

Русский человек живет в единстве с родиной, — серьезно ска-зал Андрей Платонов, — он ничего не видит, что не касается его души. В Родине осуществилась для русских Вселенная, остальное все – значения не имеет.

— Россия Толстого и Достоевского умерла, — грустно ото-звался Михаил Булгаков, страстно недолюбливающий евреев, за-хвативших обманом власть в стране.

235

Как бы в ответ ему современный поэт Евгений Скворешный, пишет:

Быть русским – это должность, долг и доляОберегать святую часть землиОт пришлецов, что свой Талмуд мусоля,Две тыщи лет нас к пропасти вели.

СЕРАФИМОВИЧ

Александр Серафимович был родом донской казак, сын есаула Войска Донского из ста-ницы Нижнекурмоярской. О том, что Серафимович (Попов) – коренной казак, Михаил был осведомлен в издательстве «Но-вая Москва», где готовились к выходу «Донские рассказы». Предисловие к ним должен был написать Серафимович.

По опыту, приобретенному еще на Дону, Михаил знал, что некоторые коренные казаки, до-бившись у большевиков высо-кого положения, относились к казачеству еще враждебней и не-примиримей, нежели иногород-ние и чужаки. Не оттого ли Сера-фимович стал такой влиятельной фигурой у коммунистов? О дружбе его с семьей Ульяновых он еще не ведал.

Только что вышедший «Железный поток» наделал много шума, являясь, по сути, литературным документом – правдой жизни.

А. Серафимович

236

Как мореходом Станюкович,Был «казаком» — Серафимович;«Железным» назовет он в срок,Лавиной льющийся «поток»

Глядеть на степь – устанет глаз;«Поток» все дальше – на Кавказ;Заре на встречу шел вперед, Войной измученный народ.

Этого — документальности недоставало в его рассказах. Опасения оказались напрасными: старик написал восторженное предисловие:

«Как степной цветок, живым пятном встают рассказы Шо-лохова. Просто, ярко. Образный, цветной язык, которым говорит казачество. Тонкий, схватывающий глаз. Шолохов развертывает-ся в ценного писателя».

Михаил с Марусею мечтали: «Вот бы послать это предисло-вие в Миллерово, в окружком РЛКСМ, пусть знают, кого выперли из комсомола!».

При личной встрече Серафимович предложил молодому зем-ляку написать, как советовал Горький «семейный роман» заме-шенный на всем трагизме отношений с учетом закона диалектики – единства и борьбы противоположностей.

Осенью 1925 года Михаил начал писать «Тихий Дон», кото-рый начинался в дни Корниловского мятежа. Главного героя зва-ли Абрам (Харлампий) Ермаков.

Как некогда Державин Пушкина;Серафимович земляка,Благословил на труд недюжинный;Звезда их Славы – на века!

237

ЯГОДА

Та Ягода — не винограда,А из карательного сада!

Следуя творческому ин-стинкту, Михаил Шолохов написал 6 апреля 1926 года, письмо Харлампию Ермакову, бывшему комдиву, руководите-лю Вешенского «бунта» с тем, чтобы, встретившись, получить от него сведения о восстании на Дону. Это послание земляку, че-рез Резника, оказалось на столе зама председателя ОГПУ Генри-ха Григорьевича Ягоды, трою-родного брата Якова Свердлова. Ягода, будучи в Нижнем Новго-роде, дружил с молодым Горь-ким. Псевдоним Алексея Пеш-кова – Иегудиил Хламида и есть плод её.

В 1917 Ягода редактировал газету «Крестьянская беднота», затем управлял делами инспекции РККА, в 1918-19, вместе со Свердловым занимался расказачива-нием на Дону. Он ненавидел казаков после того, как они зарубили его 16-летнего брата Михаила.

Когда Ягоде принесли документы на Ермакова и Шолохова, то он решил: белогвардейца Ермакова – в распыл, а за Шолоховым установить слежку.

Михаил обратился за помощью к Серафимовичу. Тому Ягода сообщил, что Ермаков приказом ГПУ – расстрелян! Серафимович же посоветовал Шолохову; крепиться и не останавливать работу над романом.

Г. Ягода

238

Бесчестный Ягода, обманом,Чтоб замести коварный след;Тут же отправил на тот свет Героя главного – романа.

Суть в том, что именно ЧК поручало Ермакову создать под-польную организацию с тем, чтобы выяснить настроение казаче-ства Дона. Теперь, когда это вскрылось, надо было рубить концы – его расстреляли «за старое».

ЧЕСТЬ И СЛАВА

Честь есть не что иное, как хоро-шее мнение о нас других людей.

Б. Мандевиль

О славе можно сказать то же, что и о фортуне: желая получить от неё слишком много милостей, попадают к ней в немилость.

П. Бауст.

На торжественном обеде советских и иностранных писате-лей, данном по случаю 10-ой годовщины Великого Октября (7ноя-бря 1927) Александр Серафимович сказал о Михаиле Шолохове: «Вот он – будущий великий писатель земли Русской! Он моложе меня более чем на сорок лет, но во сто раз талантливее меня. Имя его многим неизвестно, но через год его узнает весь Советский Союза, а через три – весь мир! С января 1928 мы будем печатать его «Тихий Дон».

Ни один знаменитый русский роман – ни «Мертвые души», ни «Война и мир», ни «Преступление и наказание», ни «Братья Карамазовы» — не имел такого быстрого успеха. Не расходился за первый год в сотнях тысяч экземпляров, как первые две книги «Тихого Дона». Вслед за «Октябрем» его выпустила «Роман – газе-та», а потом появилась книга в твердой обложке.

239

Прошла зима. День ото дня;Роман читала вся страна.У магазинов всю веснуО нем шли споры на Дону.

А однорукий Ковалев,Не находил от счастья слов;Узнал в герое, как во сне,Свой образ –В Лешке Шамиле!

19 апреля 1928 в «Правде» появилась статья А. Серафимови-ча, в которой он сравнил Михаила с молодым желтоклювым орли-ком, который неожиданно взмахнул огромными крыльями. Как верно заметил поэт Василий Катанов:

«Не зря узрел СерафимовичВ орленке – юношеОрла»

Публичная слава вылилась в избрание Шолохова делегатом первого Всесоюзного съезда пролетарских писателей. На «Тихий Дон» живо откликнулись театр и кино. Роль Аксиньи в фильме режиссера Ивана Правова, снятом на «Мосфильме», сыграла кра-савица Эмма Цесарская, ставшая другом писателя.

Аксинье – Эмме не Григорий,Об этом выяснилось вскоре,А более по сердцу – мил,Стал сам писатель Михаил!

Вторая половина 28-го и первые месяцы 29-го были пиком безоблачной славы Шолохова. Но вскоре все изменилось.

240

ЗАВИСТЬ И МЕСТЬ

Гений враждебен не толпе, а посредственности.

С. Довлатов.

Почему завистники всегда чем-то огорчены? Потому что их снедают не только собственные неудачи, но и успехи других.

Абу -ль — Фарадж.

Как от великого до смешного, так и от славы к бесславию – один шаг. Примером тому, не только поражение в борьбе с Росси-ей великого Наполеона 1, но и горький опыт самого Шолохова, из зависти и мести обвиненного в плагиате.

Жил, рос, плодился сей навет,Не год, не два – десятки лет!

Начало великой сплетне о «Тихом Доне» и самом Шолохо-ве положили известные в ГПУ его встречи с «белым офицером». Тайная роль Харлампия Ермакова превратилась в тайну «Тихого Дона». Руководители ВАППа: Авербах и Лузгин, писатель Бере-зовский и ряд других пришли к единому мнению, что написать как Шолохов в 23 года то, что они не смогли в 50-60, имея богатый жизненный опыт – невозможно. Поверить в гениальность Миха-ила не позволяла гордыня.

В несчастьях гения повинна, -Его товарищей – гордыня!

Завидовать было чему. Вышел роман и разрушил царство литературного равенства. Это было подобно изгнанию из рая. Не «красный граф» Толстой, не Булгаков, не Пильняк, не Панферов с Фединым стали обладателями неслыханных тиражей и гонора-

241

ров, а рядовой член РАПП. Такое прощалось только выдвиженцам партии Либединскому и Фадееву, но не беспартийному казаку Шолохову.

Брось кость собакам – будет свара!Так тиражи и гонорары,Поссорить могут и друзей;Жить лучше моего – не смей!

Дерево современной литературы зашаталось; с него посы-пались авторитеты. Вслед за Авербахом, Лузгиным и Березов-ским в таинственного белого офицера и в не менее таинственную старушку-мать, ходившую по редакциям и в ЦК с рассказом о пропавшей сумке – планшете сына с рукописью романа поверили и другие литераторы. Такие как: Федор Гладков, Георгий Никифо-ров, Григорий Санников, Александр Малышкин. Сначала шепотком, а потом и в печати появились статейки о старушке и её сыне.

Не исчезала долго вераВ таинственного офицераИ согревала многим душу,С его планшетом,Мать – старушка.

Ведь творческая слава – это дама, облаченная в одежды столь белые, что на них заметна любая грязь, даже мелкое пятнышко. А тут в ростовской газете дали три газетных подвала под заго-ловком «Неопубликованные главы из «Тихого Дона», а в «Больше-вистской смене» появилась статья «Эпопея под вопросом». В ней шолоховский роман выводился «за грань искусства».

Не заглушат боль папиросы,Коль «дело жизни» под вопросом.

Для Михаила наступили черные дни. Еще бы, о его якобы плагиате знает не только Москва, но и вся провинция. Шолохов

242

пытается бороться с «завистниками и мерзавцами». «Правда» и «Рабочая газета» публикуют его, а также Серафимовича и других честных писателей, опровержения. Под руководством. М.И. Улья-новой работала комиссия. Ею было отметено обвинение в плагиа-те и признано, что «Тихий Дон» — плод трудов гения.

Признанья оказалось мало,Ведь рукопись творца пропала.

Окончательно авторство Шолохова будет подтверждено лишь после его смерти, в девяностые годы ХХ века, когда уже и СССР канет в Лету. Именно тогда отыщется, наконец, подлинная в 800 страниц рукопись романа «Тихий Дон», хранящаяся у до-чери Василия Кудашова, погибшего на фронте. Ни жене писателя Матильде Кудашовой, пожелавшей выгодно продать её за рубеж, ни дочери её она не принесла благополучия и счастья – обе умер-ли от рака. Мистически извлеченный на суд Божий роман М.А. Шолохова «Тихий Дон» был признан лучшей книгой минувшего века.

Да, прав писатель Воронцов;Жизнь наказала подлецов.Открылся ларчик светлой веры,Что Шолохов – ярчайший гений!

ФАДЕЕВ

Странная дружба связывала двух молодых писателей — Алек-сандра Фадеева и Михаила Шолохова. Вроде бы и не ссорились, а полного доверия и тепла не было. Фадеев во имя легкого успеха мог и душой, в отличие от правдивого Шолохова, покривить. На-пример, чтобы угодить влиятельным масонам, он главного героя «Разгрома» Левинсона провозгласил евреем. Даже когда его това-рищи — партизаны возмущенно написали ему, что в партизан-ских отрядах на Дальнем Востоке никогда не было командиров

243

– евреев, кроме командарма Блюхера, он ничего не исправил. Зачем? Его краснолицего, ушастого и голосистого партийного выдвиженца открыто под-держивала сама Розалия Самойловна Залкина (Землячка).

Фадеев, явно не спросонок;Евреем сделал Левинсона!

Любопытно выступление той поры, когда за шумной славой «Тихого Дона» о его «Разгроме» все забыли; он говорил: «Возьмите, какой чудовищ-ной жизненной хваткой отличается Шолохов. Можно прямо сказать, ког-да его читаешь, испытываешь настоя-щую творческую зависть, желание много украсть, настолько это хорошо. Видишь, что это по-настоящему здоро-во, неповторимо».

«Желание украсть» — не намек ли это руководящего Алексан-дра на плагиат приятеля? Кажется, он грозит перстом Михаилу:

Да, ты не вор, то знаю я,Но, нет ведь дыма без огня?!

Такая раздвоенность поступков и мнений в общем — то та-лантливого и хорошего писателя привела его к суициду. Создав в годы войны свой лучший роман «Молодая гвардия», он в уго-ду уже не масонам, а Хрущеву переделал его: приписал многие страницы с освещением на самом деле не существовавшей тогда в Краснодоне «руководящей роли партии» подпольным движением молодежи.

Ему мы ставим в укоризну,Что изменял он «правде жизни»!

А. Фадеев

244

И еще. Стоило ему узнать, что Шолохов находится под на-блюдением Ежова и его карателей, так он сразу же ретируется из гостиницы, где участвовал с женою в дружеском застолье. Такая осторожность более всего походила на страх. А, как гласит посло-вица: вечно бояться – счастья не знать. Требование Фадеева сде-лать в третьей книге Григория Мелехова большевиком Шолохов категорически отверг.

ГОРЬКИЙ

Шолохов признавал авторитет великого Горького. Несомненно, его смущала дружба Алексея Максимо-вича с деятелями ГПУ типа Ягоды, Агранова и Ежова; безграничная преданность Ленину и вообще всем большевистским деятелям, которым он до революции и после материаль-но помогал.

Донских казаков, натерпевших-ся от евреев – большевиков, крайне смущало заявление — признание Горького: «Мне глубоко симпатичен великий в своих страданиях еврей-ский народ; я преклонюсь перед си-лой его измученной веками тяжких несправедливостей души, измучен-ной, но горячо и смело мечтающей о свободе. Мне говорят, что сионизм – Утопия: не знаю, может быть. Но поскольку в этой Утопии я вижу непобедимую, страстную жажду свободы, для меня – это реаль-ность, для меня – это великое дело жизни».

Такое откровение; Пленяло вне сомнения

М. Горький

245

Его жену – артистку И прочих сионистов.

Свобода евреев за счет несвободы русских. Зачем им, детям Сиона, устраивать революцию в России, к которой они имеют лишь косвенное отношение? – это настораживало донцов. Но наравне с этим сомнением восхищало его бескорыстное служе-ние русской литературе и стремление развивать в ней реалисти-ческое направление. Нравились казаку Шолохову слова Горького: «Художник особенно нуждается в друге»; таким другом – чутким, внимательным, требовательным, а когда надо и суровым, строгим был для многих писателей сам Алексей Максимович.

Он – Сокол,Провозвестник Бури,Слуга и вождь –Литературы.

Будучи председателем СП СССР и говоривший о себе: «Я же не человек, я – учреждение», Горький содействовал опубликова-нию многих книг, являющихся гордостью советской литературы. В том числе и «шестой» части «Тихого Дона».

Томился, ночей не спал Михаил, когда в «Октябре» прекра-тили печатать его роман. Редакторы требовали: исключить места, которые изображали восстание на Верхнем Дону. Убрать мотиви-ровку, что оно возникло в результате ошибочных, а подчас и про-сто преступных действий отдельных представителей Советской власти.

Предубежденные критики-перестраховщики протестовали даже против того, что автор показал красноармейцев, ездивших верхом хуже казаков.

«Важно не то, что плохо ездили, а то, что плохо ездившие на конях победили тех, кто отменно хорошо ездил», — писал Шоло-хов Горькому.

Получив письмо, Алексей Максимович внимательно перечи-тав рукопись, пригласил автора к себе. В дружеской беседе, Горь-

246

кий твердо заявил: «Книга написана хорошо и пойдет она без вся-ких сокращений». Этого, к глубокому удовольствию Шолохова, он неукоснительно добился.

ЕЖОВ

Зря истиной не погрешим –Всегда колючие — Ежи!

Во все времена верна послови-ца: «Нет пророка в своем Отечестве». Её коварную сущность испытали на себе многие выдающиеся личности. Например, в 1923 году троцкист Со-сновский, организатор травли Есе-нина, поместил в журнале «На по-сту» статью о Горьком «Бывший Глав — Сокол, ныне Центра — Уж».

Не обошла чаша сия и Шоло-хова. Его, уже известного писателя, третировали не только зажиточные казаки, ростовские клеветники — журналисты, деятели ЧК типа Рез-ника, но даже местный неграмотный пастух, волею советской власти став-ший участковым милиционером. Тот пытался члена РАПП Шолохова привлечь к ответственности «за тунеядство». Руководители ЧК Ростовской области, вроде Евдокимова и Гречухина, недоволь-ные вмешательством в дела партийно-хозяйственной жизни, об-виняли его в потакании белогвардейцам; в подготовке кулацкого восстания.

Его ЧК травил безмерно,Причислив, к – белым офицерам!

Н. И. Ежов

247

Кто-то всерьёз считал самого Михаила — белым офицером. На это обвинение весьма любопытна реакция Анастаса Ивано-вича Микояна. Когда его убедили в ложности слухов, он сказал: «Даже если бы Шолохов и был офицером, за «Тихий Дон» мы бы ему все простили».

Все прегрешенья — за романГотов простить был Микоян!

Жаловали цари, да не жаловали псари. Местные чекисты мстили писателю за защиту его друзей – членов бюро Вешенского райкома партии Красюкова, Логачева и Лугового. Те были осво-бождены из-под ареста, но тучи сгустились над самим Шолохо-вым.

Вновь тучи черной пеленойСгустились над его главой.

Санкцию на его ликвидацию дал сам шеф НКВД, похожий внешним видом на кудрявого подростка, Николай Иванович Ежов. Будучи гомосексуалистом: «коль начальник педераст, он и родину предаст!», Ежов за разглашение сей тайны насильственно запрятал свою супругу Евгению Соломоновну Хаютину — Ежову в психиатрический санаторий; больницу – тюрьму.

Он, чтоб позора избежать,Готов жену был расстрелять!

По приказу Ежова работники Ростовского ГПУ Гречухин, Коган и Щавелев направили в Вёшки киллера Ивана Погорелова. Того самого чекиста, который ещё в 1922 выпустил Михаила из тюрьмы – это был прокол для организаторов убийства. Иван по-шел на самопожертвование; раскрыл все карты другу. Было реше-но: ехать в Москву. Спасти их от смерти мог только Сталин.

Друзья прекрасно понимали,Их защитить мог, только – Сталин!

248

Вот как об этом событии пишет поэт Василий Катанов:

До Рима было наше слово,Стихи сумели перевесть…А у товарища ЕжоваДонос на Шолохова есть.Большую папку полистали.Сошлись. Засели. Строгий вид.Допрос ведёт товарищ Сталин,Тяжелой трубкою дымит.Нарком – срывается дыханье –Проворно делает доклад:«Готовит Шолохов восстанье».А он в тоске:«Ну, брешет гад!Ишь, как выказывает норов.Вся жизнь моя в его горсти.Сейчас подкатит черный ворон,И все. О, Родина, прости!Убьют. Сожгут. Развеют пепел.И не останется следа.Мои лазоревые степиЯ не увижу никогда».Стоит, как будто напроказил,Урок учителю сорвал.Ежов свое поет в экстазе:«Колхозы тоже осуждал».Темно глазам и сердцу больно.Да, обвиненья не просты,Хозяин кашлянул: «Довольно.Ну, а теперь, что скажешь ты?».Он – мастер,И спасает слово.Он смел,Казак из казаков.Хозяин вымолвил сурово:«Ты плохо выглядишь, Ежов».

249

Шолохов и Погорелов были оправданы, а заказчики их рас-правы (ростовские чекисты: Гречухин, Коган и Щавелев) были расстреляны. Ежов в 1938 освобожден от должности, а в 1940 так-же подвергся заслуженному возмездию.

ШОЛОХОВ И СТАЛИН

Первое знакомство со Сталиным у Шолохова было заочным. Будучи во МХАТе, на шедшем со скандальным успехом спектакле «Дни Турбиных», ему указали на ложе вождя. Бархатная портьера скрывала его. Лишь видна была спокойно и неподвижно лежащая на барьере небольшая белая рука. Когда Сталин взял бинокль и отодвинул штору, Михаил увидел в профиль знакомое по портре-там бледное лицо, черные усы, скулы, изрытые следами оспы, тя-желые веки.

Нет, не венецианский дож,И не лукавый Люцифер;Пред ним сидел суровый вождьСтраны великой – СССР.

Лицо – белее молока,На узких скулах – оспы след.Усы, как смоль, бинокль в руках,А над глазами – тяжесть век.

Первое письмо Сталину Шолохов напишет в июне 1929 года. «Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен, — с горечью писал Михаил, — беднота голодает. Народ звереет. Настроение пода-вленное: на будущий год посевной клин катастрофически умень-шится. Казаки говорят: «Нас разорили хуже, чем разоряли в 1919 году белые».

Ответа не было. В 1930 – первая встреча. Сталин предложил водки, Шолохов

отказался; пили чай. Вождь спросил о семье. Писатель рассказал

250

о рождении сына Александра, названном в честь деда. На пред-ложение поселиться в Москве – ответил отказом: свою писатель-скую судьбу я связал с родиной – Доном. Сталин дал два совета: съездить в Италию к Горькому и начать готовить роман о коллек-тивизации.

Вождю страны, он счел за честь,Ответить кратким словом: «Есть!».

Будучи уже в Германии Шолохов узнал о том, что написал в газете известный немецкий профессор – филолог Фербер. «Тихий Дон» Шолохова, — констатировал он, – это событие не только на литературном фронте. Это одновременно признание и открытие народа (казачества). И тот факт, что тираж «Тихого Дона» уже превысил тираж популярного романа Эриха Мария Ремарка «На Западном фронте без перемен», заставляет нас, из ущелий дрях-лой Европы, обратить свои взоры на народные массы Востока!».

Фербер предвосхитил сюжет;Пройдет всего десяток лет,Как Гитлер, с «дряхлою Европой», Заставит русских – лечь в окопы!

Тогда же, в тридцатом, пугал фашистской свастикой да все-возможными ограничениями один лишь неистовый дуче Муссо-лини. Он-то и не давал визу на въезд в Италию Шолохову и его друзьям Василию Кудашову и Артему Веселому. Путь в Сорренто, где лечился Горький, был закрыт. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять, а тут благой весточкой залетело ласковое письмо Эммы Цесарской из Москвы.

Обуреваемый жаждой творчества, и прочими страстями, Шолохов прерывает визит к Горькому и самовольно возвращается в столицу. На испрошенной аудиенции, состоявшейся 28 декабря, выслушав объяснения писателя, Сталин сказал:

— Я одобряю ваше решение, товарищ Шолохов, езжайте, ра-ботайте. – И дотронувшись до плеча Михаила, вдруг произнес с

251

вспыхнувшей в рысьих глазах смешинкой: — Нехороший человек Муссолини. Но я надеюсь, никто не задержит вас в Москве (намёк на Эмму!) дольше, чем он в Берлине.

Наш гений был совсем не рад,Сносить ту речь и рысий взгляд;Генсек, он это понимал,Всё об его амурах – знал.

Третья встреча двух гениев состоялась на даче Сталина, в день рождения Шолохова 24 мая 1936 года. Вождь подарил ему бутылку выдержанного коньяку, а он сказал, что лучшим подар-ком для него стало решение по казачеству.

Всегда пусть помнит славный Дон;Заслуга Шолохова в том!

21 апреля 1936 года «Известия» опубликовала постановление ЦИК о снятии ограничений с казачества по призыву на военную службу. Через два дня нарком обороны издал приказ о переиме-новании ряда кавалерийских дивизий в — казачьи. Казакам воз-вращалась традиционная форма. Одним из первых надел её Г.К. Жуков, ставший командиром 4-ой Донской казачьей дивизии.

И знают пусть казачьи внуки;Комдивом у донцов был — Жуков!

О последующих встречах вождя и писателя, имевших место в 1937 — 38 годах, мы рассказали читателям в главе «Ежов».

Закончить свой очерк о загадке советской литературы я хочу стихотворением, которое так и называется: «Шолохов и Сталин»:

Речь поведу сегодня о героях;Богатырей не мало на Руси,Чьи подвиги нам прибавляют сил,Но есть средь них,

252

Особенные – двое…

Два гения –Художник и политик.Один –Романы чудные писал.Другой –Прагматик и суровый критик –Империю Советов воссоздал!

Один –Навеки тихий Дон прославилИ возвеличил Славу казаков.Другой –Отчизну на ноги поставил,Но оба –Не любили дураков!

Их же в России счет –На миллионы,Тех, кто поверил –В «Ваучер» и Ложь…

Но Гении, как –КРАСНЫЕ ЗНАМЁНАИ ныне всех врагов –Бросают в дрожь!

253

ТЕТРАДЬ ДЕСЯТАЯВЁШКИ – ДАЛЁКИЕ И БЛИЗКИЕ

(о родине М.А. Шолохова)

«Вёшенская – одна из величайших святынь литературного мира».

Чарльз Сноу, английский писатель

«Милая, светлая Родина! Всянаша безграничная сыновьялюбовь – тебе, все наши помыслы-с тобой».

Михаил Шолохов

Как для Пушкина – Михайловское, а Лермонтова – Тарханы, для Гоголя – Васильевка, а Репина – Пенаты. Как для Турге-нева Спасское – Лутовиново, а Льва Толстого – Ясная По-

ляна, для Есенина – село Константиново, так для Шолохова – ста-ница Вёшенская – до боли родные места. Все они, вместе взятые, по образному выражению Михаила Александровича — «разроди-мые сторонки», приют трудов и вдохновений. Они превратились в святыни культуры России.

Английский классик ХХ века Чарльз Перси Сноу, в 1965 — в год торжества нового Нобелевского лауреата М.А. Шолохова, по-сетил с супругой Ростов. Мы, студенты РГУ, имели честь видеть, как уважаемый и любимый нами ректор университета Юрий Ан-дреевич Жданов вручал ему, облаченному в профессорскую ман-тию, Диплом доктора филологических наук.

Побывав на родине Шолохова, Чарльз Сноу пришел к твер-дому убеждению, что Вёшенская стала величайшей святыней не только России, но и всего мира. Сюда, на тихий и вольный Дон, стремились, как паломники в Мекку, люди всей Земли. Их целью было приобщиться к легенде «Тихого Дона».

254

Со всей широтой русской души встречал гостей хозяин двух-этажного коттеджа. Дом Шолохова не только был музеем, но не-редко превращался в гостиницу для запоздавших посетителей: писателей и журналистов, актеров и художников

Неудивительно потому, что Михаил Александрович, встре-тив меня, студента — журналиста, на речном вокзале Ростова на Дону, тонко улавливая мое внутреннее состояние, пригласил на-ведаться в его Пенаты, где можно было найти не только пищу для ума, но и насладиться радостью речной рыбалки с самим велико-душным хозяином. Как это делали писатели: Виталий Закруткин и Анатолий Калинин, Александр Суичмезов и Василий Шукшин или известный журналист Василий Песков.

Тот факт, что я по трусости и деревенской застенчивости не воспользовался его приглашением, так это только моя личная пе-чаль, вылившаяся в ностальгию по невозвратному – прошлому: поезд ушел….

Вокруг Шолохова всегда толпились молодые прозаики и поэ-ты. У Михаила Александровича не было утрачено «чувство радо-ваться» всему — истинно талантливому. Он порою поступал как Некрасов, который, вбегая к Белинскому с рукописью «Бедных людей» Достоевского, восторженно бросал фразу: «Новый Гоголь народился!».

При этом сам Николай Алексеевич помнил о своей встрече в молодые годы с Белинским. Тогда великий критик, прочитав сти-хотворение «В дороге», обнял Некрасова и со слезами на глазах, мучимый кашлем, хрипловато — громко воскликнул:

— Да знаете ли вы, что вы поэт – и поэт истинный?!Так же и Шолохову обязаны своими успехами поэты Влади-

мир Фирсов и Борис Куликов. Он, как ранее Серафимович к его «Донским рассказам», написал к их сборникам стихов предисло-вия. Похвала гения явилась для поборников лиры стартом на вер-шину поэтического Олимпа. Оба поэта впоследствии станут при-знанными лауреатами Литературных премий.

Вот такой добрый приятель «седых» и мудрый наставник мо-лодых долгие десятилетия неизменно проживал в Вёшенской, что облюбовала место на высоком берегу реки, прямо напротив баз-

255

ковского взгорья. Станица протянула свои длинные улицы вдоль Дона. Из-за садов и парков едва проглядывают шиферные кры-ши кирпичных зданий, зеленый купол собора. Недалеко ресторан «Дон», кинотеатр, педучилище. Облик Вёшенской сродни уютно-му среднерусскому городку, в котором великолепно уживаются старое и новое. Старинные дома с высокими каменными фунда-ментами, низкими жестяными крашеными крышами стоят рядом с двух – трехэтажными зданиями Дома Советов, гостиницы, ком-бината бытового обслуживания, универсального магазина, поли-клиники, книжного магазина и средней школы. Площадь, улицы, набережная покрыта асфальтом, бетоном и камнем.

В скверах и парках могуче разрослись: тополя, клёны, вязы, березы, кустарники акации и бирючины. Нынешнее поколение вёшенцев только понаслышке знает о тех песках, которые по сви-детельству географов начала ХХ столетия, угрожали засыпать станицу. Не получилось – дорогу пескам преградили рукотвор-ные сосновые леса. Неприхотливой и живучей, выведенною здесь сортовой вешенскою сосной засадили 7500 гектаров. И станица была спасена.

СЕДАЯ СТАРИНА

Городок Вёшки существовал, по свидетельству историков, уже в 1672, хотя первые поселенцы стекались сюда еще с 1640 года. Шолохов в «Тихом Доне» напишет: «На пологом песчаном левобережье, над Доном, лежит станица Вешенская, старейшая из верховых донских станиц. Она была перенесена с места разорен-ной Чигонацкой станицы и переименована в Вешенскую».

Корень названия городка произошел от слов – вехи, вешки. Их не только на Дону, но и у нас в Орловии ставят зимою вдоль засыпанных снегом дорог.

В прежние времена по ним ездили лишь на дровнях и трой-ках. Сани набивали путь, а вокруг рыхлый, непролазный снег. Чтобы не утонуть в сугробах, крестьяне обозначали направление твердого наста вешками – указателями из обыкновенных длин-ных палок или надетыми на них пучков соломы. Ямщики и пе-

256

шие путники ориентировались по ним. Они облегчали их усилия и страдания в достижении намеченной цели, помогали держаться в направлении уплотненного полозьями снега.

Степь, да степь кругом,Путь засыпал снег;Не отыщешь дом,Без надежных вех.

Чтобы добраться от станции Миллерово, родины моего дру-га, профессора Жижина Константина Сергеевича, до родных пе-натов Михаила Александровича Шолохова надо проделать десят-ки верст долгого пути. Невольно напрашивается каламбур: без вешек до Вёшек – не добраться, не дойти. Летом – другое дело: ориентиров невидаль. Вот как об этом пишет литератор В.А. Во-ронов:

«От (единственного города на севере области между Доном и Северским Донцом) — Миллерово в сторону Вешенской на-чинаются уже знакомые по «Тихому Дону» места. Всхолмленная и изрытая косогорами и буераками донской гряды степь кое-где сохранила здесь свою первозданность. Справа и слева от атласно сияющей узкой лентой асфальта часто попадаются опоясанные коровьими тропками вилюжины балок с чернеющими внизу сур-чиными норами.

Крутые красноглинистые яры, заросшие караичем и черно-кленом, — приют лисиц и редких уже на Дону голодных волчьих выводков. То вдруг порадует глаз затравевший древний курган с дичками яблонь и груш или непроглядно густым кустом боярыш-ника у подножия. И великим безмолвием и тайной повеет от этого скупого пейзажа».

Тревожна, ты, степь, покаянна;Кругом лишь – полынь, да курганы,Что прежних лихих атаманов,Хранят вековечные тайны.

257

Веками жила Вешенская жизнью глухой хлеборобской ста-ницы. Обрастала домами местных богатеев. Беднота при этом ютилась в хатенках под соломенными да камышовыми крыша-ми. Славились станичники своей казачьей удалью, несли службу в полках, расквартированных в царстве Польском да в далекой Грузии. Немало было и гвардейцев, что служили в самой столице империи — Санкт – Петербурге.

Служили вёшенцы повсюду -В больших и малых городах;Поляки их не позабудут,Грузины вспомнят иногда.

Их удалых гвардейцев знаетСам град Великого Петра:На подвиг Царь благословляет,Они ему в ответ: — Ура!

По первой всеобщей переписи населения Российской импе-рии в 1897 году в Вешенской было 634 двора, 2560 жителей. Но станица считалась самой крупной в Области войска Донского. Так как в её юрт входило 78 хуторов, и общая численность населения составляла 30 тысяч человек. По данным исторических докумен-тов в Вешках имелись два православных храма, одно — классное приходское училище, почтовая станция. Проводились еженедель-ные базары и две ярмарки в году. В станицу привозили пять эк-земпляров «Биржевых ведомостей» и три «Нивы».

Журналов и газет немного,А всё в учении — подмога.

Несмотря на непривлекательный, неблагоустроенный вид и унылость ландшафта, повсеместную бедность населения, стани-цу Вешенскую возведут в ранг центра Верхнего — донского окру-га. Это случится в грозовом 1918 году.

В станичном краеведческом музее собраны и продолжают

258

собираться ценные материалы о прошлом станицы и района, о том, как создавались, укреплялись колхозы и совхозы на прежде диком, но вольном Дону.

ВЁШКИ СОВЕТСКИЕ

Становление и обновление Вешенской в советский период связано с именем Шолохова. Семнадцатилетним он командо-вал продотрядом в 270 человек. В 1932, с его помощью в станице появился телефон, а в следующем были возведены корпуса педа-гогического училища. В 1936 году в новом здании будет открыт казачий театр. В своей краткой речи на его открытии Михаил Александрович сказал:

«Путь моих земляков к сегодняшней жизни сложный и мучи-тельный. Казачество родило таких великих бунтарей против цар-ского самодержавия, как: Степан Разин и Емельян Пугачев. В годы революции часть казачества, обманутая генералами, была вовле-чена в братоубийственную войну с трудовым русским народом. Поняв свою ошибку, казачество отошло от белого движения».

Аксиньи и Дуняшки уже не поднимались от Дона с ведрами на коромыслах: в хуторах и станице функционировал водопровод.

Появились совхозы «Поднятая целина» и «Тихий Дон», а также совхозы «Кружилинский» с центром в хуторе Кружилин, где родился писатель и имени Шолохова. По 200 пудов пшеницы нередко получали они с одного гектара.

Символичен пример. У въезда на центральную усадьбу совхо-за «Поднятая целина» установлен макет трактора 25-тысячника Семена Давыдова. Гремячинский председатель когда-то гордился тем, что, работая от зари до зари, он вспахивал десятину целины. Теперь же, на тракторе марки К-700 совхозные трактористы пере-ворачивают за день по 50-60 гектаров земли.

Но не только хорошо трудятся, но и весело отдыхают земля-ки писателя. Самодеятельные артисты Дома культуры поют лю-бимые песни Михаила Александровича: «На речке было, братцы, на Камышинке», «Разродимая моя сторонка», «Эх ты, зоренька – зарница». Каждый год день рождения писателя, выпадающий на

259

пору цветенья 24 мая, земляки отмечают широко и торжественно. Все гости едут к ним в древнюю казачью станицу – родину народ-ного писателя.

Оттого он выбрал, облюбовал раз и навсегда это место на ве-шенском крутояре над Доном, чтобы сердцем быть ближе к этой земле, на которой трудно искали правду его герои. На которой оставлено столько дорогих могил и на которой рождено новое по-коление Мелеховых, Ушаковых, Соколовых и Кошевых.

Для Михаила Шолохова Вешенская с её трудовыми буднями и бодрыми казачьими песнями стала именно той незабвенно – милой и притягательной малой родиной, которая неотделима от судеб всей необъятной России.

Отечественная война принесла неисчислимый урон вешен-цам. Под бомбами погибли многие старики, женщины, дети, в том числе, любимая мать писателя – Анастасия Даниловна. Сгорели богатейшая личная библиотека Шолохова, рукописи «Тихого Дона» и «Поднятой целины».

500 домов Вёшенской станицы было разрушено, сожжено и превращено в груды развалин. Врагами были уничтожены — зда-ние казачьего театра, водолечебница, тубдиспансер, рентгенов-ский кабинет, кинотеатр, педучилище. Кроме того, здания: народ-ного суда, прокуратуры, склады Заготконторы. А также пристань, мост через Дон. Сады и огороды, степные урочища и сосновый бор зияли воронками и были напичканы неразорвавшимися ми-нами и снарядами.

Опять, как в годы юности, теперь уже знаменитый писатель Шолохов оказался свидетелем и участником величайшей из всех войн. Набатом зазвучали со страниц «Правды» «Наука ненави-сти», главы романа «Они сражались за Родину», а позднее «Судьба Человека».

В часы тяжких раздумий о судьбах человеческих и родины, в дни напряженных творческих исканий Шолохов сердцем обраща-ется к Дону. Вольно и легко дышится на просторах родной реки, неторопливо и хорошо думается о том, что завтра, может быть, неповторимым его образным словом ляжет на чистый лист бумаги.

260

КОСМИЧЕСКИЙ ГОСТЬ

Стремительно летит время. 12 апреля 2011 года исполнилось 50 лет со дня первого полёта человека в космос. Это событие пла-нетарного значения свидетельствует о том высоком человеческом и научно-техническом потенциале, какой был достигнут в Совет-ском Союзе. Но если волжская, саратовская земля, сыгравшая клю-чевую роль в становлении Юрия Алексеевича Гагарина – первого космонавта мира, стала его стартом, то Донская земля удвоила, утроила его силы. Ведь Юрию Алексеевичу довелось встретиться здесь с не менее, чем он, знаменитым человеком.

Увидеть сердцу дорогоИюньским светлым днём:Стоят –Гагарин, ШолоховНа площади – вдвоём.

Встреча двух легендарных людей: бесстрашного сокола Юрия Гагарина и гениального мыслителя – художника Михаила Шоло-хова состоялась в июне 1967 года. На одной из площадей Вёшен-ской, где состоялся митинг трудящихся станицы, был установлен памятный барельеф первому космонавту земли.

Вот что сказал тогда Гагарин:— Встречи с Михаилом Александровичем произвели на меня

неизгладимое впечатление. Шолохов полон сердечности и друже-любия. Он располагает к себе с первой же фразы. Создается такая атмосфера, что, кажется, будто лично знаком с ним уже давно, и он с давних пор знает твою жизнь. Слушать его – огромная ра-дость. Мне приходилось бывать в разных странах, встречаться с разными людьми, в том числе с писателями, деятелями искусства. Должен заметить, что речь Михаила Александровича совершенно своеобразна, на редкость самобытна, образна, лаконична. Слова у него свои, шолоховские, я бы сказал, всегда свежие, будто никогда их до этого ты не слышал.

Я видел, как он беседовал с людьми разных наций: русскими,

261

украинцами, узбеками; с киргизами, болгарами, немцами, вен-грами и поляками. С молодыми писателями других стран, — для каждого из них он был своим, близким, родным человеком. Уроки Шолохова, а иначе эти беседы не назовешь, были именно уроками человековедения.

Дон не забудет Сокола –У берега высокого,Когда он с восхищениемВнимал урокам гения!

Уважительного отношения каждого народа к другим наро-дам, уроками интернационального братства. Глубина шолохов-ского проникновения в людские души беспредельна».

И, как печально, что нынешней власти не стали нужны ни па-триоты, ни сама Россия. Родина олигархов и обслуживающей их «политической элиты» там, где их капиталы, недвижимость. По-этому сегодняшняя молодежь зачастую не знает Гагарина. Она не знает многих героев и гениев, создавших славу великой России.

— Но истинная Россия, — сказала землячка Гагарина, депу-тат Саратовской областной Думы («Правда», январь 2011) Ольга Алимова, — состоит не из тех, кто забывает свои истоки. Кто по-рочит достижения советской науки и техники, кто пытается уни-чтожить русскую культуру, лучшее в мире образование.

Настоящая Россия держится на умных, честных, справедли-вых и работящих людях. И будущее за ними. Они возродят вели-кую державу. И тогда в почете будут: Ленин и Сталин, Гагарин и Королёв, Жуков и Рокоссовский, Толстой и Шолохов.

Так будет!».

262

ПОДВИГ ПИСАТЕЛЯ

На окраине Вешенской по протоке между речками Горохов-ской и Черновской стоит дуб – великан. В обхвате он равен семи метрам. За четыре века своей жизни дуб был современником мно-гих битв и событий.

Всем вешенцам он люб,Тот — Шолоховский дуб;Сидел в кругу друзей,Он — у его корней.

В беседе с корреспондентом «Правды» М. Шолохов так отве-тил на вопрос о преемственности поколений:

— На Западе кое-кто хотел бы отсечь нас от добрых револю-ционных традиций, объявив все это «прошлым». Находятся, к со-жалению, порой и у нас такие доморощенные «иностранцы». Го-ворят, было, мол, одно поколение, а теперь вроде быльем поросло. Мол, теперь другие задачи, другие песни поём…

У нас тут за Вёшками дуб растет. Ему минет скоро четыре века. Памятником природы называют. А спили его – останется пень, останутся кольца на пне. По кольцам историю жизни этого дуба узнаешь; когда засушливый год был, когда благополучный. Только вот дуба не будет. Чурки руби, как знаешь, изучай, как хочешь, а дерева живого не будет. Так и с поколениями, если их начать делить. Нет, мы на это не пойдем. Народ на это не согласит-ся. Новые задачи есть, конечно. Большие задачи, важные. Народ их решает. Но сохранить верность революционным традициям, верность заветам отцов и дедов наших – это главная задача. Она унаследована нами от революции. Народ хочет исполнения тех идеалов, ради которых он шел в революцию, вынес на своих пле-чах неимоверную тяжесть гражданской и самой тяжкой, Отече-ственной войны. Мы верны этому идеалу. Он для нас неизменен. Мы не остановимся, будем наши задумки воплощать в жизнь. А то, что мешает, надо отбрасывать, бороться с этим…

263

Должны, коль доведется,Готовыми мы быть -За Родину бороться,И победить, чтоб жить!

Таково кредо писателя – гуманиста и патриота. Он сам явил миру непревзойденный пример глубоко народного искусства и по праву требует того же от других.

Подвиг писателя – борца М.А. Шолохова высоко оценила Ро-дина. Впервые в нашей стране писатель дважды удостоен звания Героя Социалистического труда. В Вёшках, на родине Героя, на крутом берегу Дона, ему сооружен бронзовый бюст.

С вершины берега реки хорошо просматривается лазоревая степь, балки, буераки, увалы и каменистые бугры. Это места, где сходились в смертельных схватках с белогвардейцами конница Буденного, Думенко, Миронова, где «безобразно просто» умирали герои «Тихого Дона». Где трудно распахивали колхозную целину Давыдов и Нагульнов – рубиновая россыпь тюльпанов на многие версты зажигает степь.

Огни – рубинами горят;О славе Дона говорят!

СЛАВА — НА ВЕКА

Как сказал поэт: «Всё в природе времени подвластно. Есть всему черед: расти, цвести...». К сожалению и умирать тоже. В 1984 не стало Шолохова. 4 июня 1984 года Президиум Верховного Совета РСФСР издал Указ, в котором говорится:

«В целях увековечивания памяти дважды Героя Социали-стического Труда, великого советского писателя и общественного деятеля М. А. Шолохова переименовать Вешенский район Ростов-ской области в Шолоховский район с административным центром в станице Вёшенской».

Шолоховский район расположен по обоим берегам Дона. Жи-

264

телей в нем 30 тысяч, в том числе в Вешенской станице – 9 тысяч. Как и его соседи, район этот зерново-животноводческого направ-ления. Основные виды полеводства – пшеница, ячмень, кукуруза, рожь и подсолнечник. На непригодных для посевов почвах вы-саживают сосну и другие лесонасаждения. Под ними занято более 30тысяч гектаров.

Как писал мой преподаватель на факультете журналистики, Александр Михайлович Суичмезов в своей книге «Родная Дон-щина»: Родина не забыла своего героя.

«Увековечивая память Михаила Александровича, правитель-ство постановило создать в Вёшках Шолоховский музей – запо-ведник. Он включает в себе дом под № 103 на улице М.А Шоло-хова, где в последние годы жил писатель. В нем он работал над «Тихим Доном» и «Поднятой целиной». Особенно ухожен курень в хуторе Кружилине, где родился Михаил Шолохов. Дом в стани-це Каргинской, где начиналось творчество гения, также включен в музей – заповедник. В здании бывшего реального училища – постоянная выставка. Здесь же место научно-исследовательской работы литературоведов».

Шолохов – один из самых любимых и читаемых писателей. По данным Всесоюзной книжной палаты на первое января 1980 в нашей стране издано 974 книги Шолохова. Общий их тираж со-ставил 78 миллионов 937 тысяч. Они вышли в свет на 54 языках народов нашей страны.

Но, с той поры прошло более 30 лет. Ясно, что эти цифры за-метно увеличились. По тиражам книг Шолохов в советское время уступал лишь одному А.М. Горькому. Но выход его произведений в свет за рубежом, заметно превзошел даже общепризнанного классика пролетарской литературы.

НЕОСУЩЕСТВЛЕННАЯ МЕЧТА

Со времени встреч с Шолоховым в 1964-65 годах я мечтал побывать на родине гения. Особенно этот позыв усилился после того, как моя родная газета «Болховские куранты» опубликовала

265

в 2007 на своих страницах мой очерк «На тихом Дону». Он был проиллюстрирован фотографией – панорамой станицы Вёшен-ской, которую я сам ранее не видел; позор – решил я. И вот, на-конец, в 2010 я прибыл на Дон с твердым намерением: непременно наведаться на родину легендарного человека. Тому порукой были обещания моих друзей.

Главный редактор «Казачьего спаса» казачий полковник Ни-колай Николаевич Дергунов вызвался обеспечить транспортом, а есаул Александр Михайлович Борисов с радостью согласился со-провождать меня. Оба они хотели совместно также посетить ста-ницу Еланскую, что всего в 20 верстах от Вёшек, где собственными усилиями и волей казак Мелехов соорудил памятник – мемориал жертвам казачества. Станица Еланская, ранее насчитывавшая 8 500 жителей, а ныне всего 45 человек, явилась, как и вся страна, жертвой необдуманной перестройки Михаила Горбачева и после-дующих «демократических» революций 1991-93 гг. Теперь же едва не сгинувшая в небытие Еланская превратилась в Мекку казаков – патриотов, добивающихся безусловного выполнения постанов-ления правительства о реабилитации репрессированных народов. Она стала реквием Славы донского казачества.

Перспектива все это прочувствовать и лицезреть не могла не вызвать интерес. Но, как говорится: человек предполагает, а Бог располагает. Полковник Дергунов, уставший от непосильной борьбы с лицемерами-судьями и решив поправить здоровье, ука-тил на море Черное. За все 17 дней моего пребывания в Ростове он так и не появился в городе. Уверовав в постулат, что нет безвы-ходных положений и что под лежачий камень вода не течет, мы с есаулом Борисовым решили действовать самостоятельно.

Жарким днём первого сентября 2010 оказались на автобус-ной станции. К великому огорчению узнаем, что до Вешек от Ро-стова — целых 400 верст и преодолеть их на автобусе можно не ранее, чем за 9-10 часов. Стоимость билета выражалась в цифру с двумя нулями – 900 рублей. Выходило, что с расходами на гости-ницу и питание нам придется затратить на путешествие в Вёшки не менее 5 тысяч рублей. Такими средствами мы не располагали, а потому визит на Родину гения нам вновь пришлось отложить.

266

Но отрицательный результат это тоже результат. Неудача подстегнула меня как можно больше узнать о далекой станице. И вновь друзья пришли на помощь. Александр Борисов вручил мне, в качестве источника, книгу Александра Суичмезова «Род-ная Донщина», а профессор Константин Сергеевич Жижин счел необходимым подарить мне роскошный фолиант под заглавием «На Вёшенской земле. О родном крае Михаила Александровича Шолохова». Это было то, что надо. Не случайно мудрый и опыт-ный ученый снабдил книгу следующим многозначительным авто-графом:

«Летописцу земли Орловской, другу юности, писателю и журналисту Петру Козину на память о тех местах, куда не удалось добраться, путешествуя по Дону и донским степям в 2010 году, от Константина Жижина. Жаль, что книга не моя…

3.09. 2010 года».В заключение, так и напрашивается пожелание:

Друзья! Торите стёжки,Коли пришла беда,Вы к Шолохову — в Вёшки;Поможет завсегда.

Автор «Донских тетрадей» П. Д. Козин и их редактор проф. К. С. Жижин

267

КАЗАКИ(П о э м а)

(По мотивам монографии Ю.Н. Круглова «Многоликий мир казачества».

Ростов-на-Дону,«БЮРО-ПРЕСС», 2007 г.)

1. МАГИЯ СЛОВА

Верти его; хоть так, хоть сяк,Читай сначала иль с конца,Но слово дивное – Казак,Не портит своего лица.

Тверди его хоть сотню раз,А в результате все равно;И слева – «каз»,И справа – «каз»;Не изменяется оно.

Какой волшебник – чародей,Его придумал для людей?Вы прикасаетесь едва;Оно звенит, как тетива.

Зовет в атаку, бьёт в набат,Коль о любимой говорят,Оно искрится; как вино,То слово – магии полно.

2. ОБРАЗ

Казак – былинный богатырь!Казаки изменили мир;

268

Созвучие – «казак лихой»,Мы слышим в стороне степной.

Полтысячи и больше лет Торит он в ней кровавый след;Разбойным промыслом живёт;Из лука птицу бьёт в полёт.

Не зря зовется казаком -Владеет шашкою легко…В ночи сырой, в полдневный жар;Искусен сабельный удар.

Бывает любо посмотреть,Когда в руках играет плеть.Нередко ею, ятаган,Он выбивает у врага!

Замешкается янычар,Он шашкою его с плеча.И страстью боя одержим,Послушен резвый коньПод ним.

Казаки рыцарей не раз,Разили в бровь, кололи в глаз;Напрасно те рядились В латы -Крушил железо Меч булатный!

Пусть на Востоке сказки бают:«Смерть самураи презирают!».Не всякий делал харакири, А более стремился к миру.

269

Уж, коли бой! Казаки с жаромИм отвечали на удары;На их многополосный меч,Бросались будто на картечь!

Запомнят злобные татары;Их темники, мурзы и ханы,Как в страхе,Под ночным покровом,Бежали – с Поля Куликова!

Батыры жадного КучумаЯсак взимали у вогулов,Но вето наложил Ермак;И на разбой и на Ясак!

Изгнав татар из теплых чумов,Он к Иртышу прижал Кучума.Хоть сам погиб,Но дал народуИх долгожданную свободу.

Г л а в а п е р в а я

ДОНСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

1. ИСТОКИ

Такая у казаков доля,Вначале жили в Диком поле,Затем они –Великим Лугом,Назвали ближнюю округу.

Собралось поселенцев много

270

На Днепр – реке;Там, где пороги.Не меньше было в старинуПобродников –И на — Дону. Чтоб каждый ведал; где упасть? –Имели выборную власть;Не из навязанных господ,А из служилых – воевод!

Где не по титлу рода – честь,А по делам, – каков сам есть:Ум в голове – надежный щит,Не зря же звался – «Головщик».

Друг — Атамана, по заслугам,Казаки избирали – Кругом!Коль ошибались невзначай, -Сменяли… Круг же выручал.

Кто храбрым слыл На поле бранномИ обеспечить мог успех,Как в годы древние — Стратег,Тот избирался Атаманом.

271

2. АЗОВСКОЕ СИДЕНЬЕ

21 июня 1637 года Азовстал казачьим городом. (Из документов)

Азов – не чудное виденье,А злого рабства цитадель;Войти в него, разрушив стены,Такая у казаков цель.

Чтоб не казался впредь курортомКлюч – городДля Османской Порты,Петров казакам приказал:Вкруг мощных стен –Устроить Вал.

Тянули с бойниц турки шеи;От Вала рыли к ним траншеи…Уж под фундаментом подкоп –Рвануло так, что камни – в лоб!

Взрыв тот – прелюдия, предтеча;В пролом ворвались казаки…В руках их – сабли и крюкиИ закружилась — грозна Сеча!

Такого сильного удараНе ожидали янычары…Не чудо ли?! Четыре года В Азове правила – Свобода!

Возликовал паша Хусейн:Не смог царь русский АлексейКазакам в трудный час помочь;

272

Над градом -Опустилась ночь.

Полвека тьмы. Придёт пора;Солдаты, волею Петра, С опорою на казаков;У турок отобьют –Азов.

Г л а в а в т о р а я

КАЗАКИ ЯИЦКИЕ

В 1579 году, волжские и донскиеказаки, разгромили Сарайчик –столицу Ногайской Орды;открывался путь — на Яик (Из документов)

1. ГУГНЯ И НЕЧАЙ

Казань и Астрахань давноВкушали русское вино;Настало время, как беду, -Изгнать Ногайскую Орду.

Не тратил попусту и дняНа сборы атаман ГугняСарайчик – их столицу он,Вмиг обложил со всех сторон.

Сражались у Яик — рекиС ним вместе с Дона, казаки.Победу над Ордой венчал,Яицкий атаман Нечай!

273

2. ПУГАЧЁВ И ЕКАТЕРИНА11

Указом Екатерины 11, за поддержкуПугачева Е.И, Яицкое казачество упразднялось, а река Яик былапереименована, в реку Урал.

Москве – позор, ему – почётОт казаков и от крестьян.Поборник «Воли» ПугачёвИмператрице страх вселял!

Когда к нему, совсем не вдруг, Суворов грянет в ОренбургИ разобьёт его войска –Звезда померкнет казака.

Екатерины светлый лик,Чтоб памятью не омрачать;Реку мятежную Яик,Уралом — станут величать.

Всех «пугачёвцев» через кнутПропустят, и служить пошлют.Вот так явились, как река,На свет – Уральские войска!

274

Г л а в а т р е т ь я

КАЗАКИ ТЕРСКИЕ

Татищев утверждал, что во 2-ой половине ХVI века атаман Андрей Шадра и его 300 казаков ушли с Дона в Кумыцкие владе-ния, за Терек, где у устья рекиАкташе основал городок, носив-ший название – Андреев.

Когда ещё в краю ДонскомАндрей повздорил с Ермаком,Не поделив красу – девицу,То он на Гребень удалился.

Там атамана – казакаПриветила Кума – река,А камышовый балаганБерег от ветра и врага.

Где Терек водами блисталЦарь Грозный крепость основал.Под пушками её поройЗащиту находил герой.

Им угрожал персидский шах,Кумыки – недруги в горах.И помнит Сумженская крепостьИх азиатскую свирепость!

Толстого «Казаков» узри;Взамен мундиров, все – в черкескахА патронташи к ним довеском,То – нагрудные газыри.

275

В черкеске чувствуешь свободно:Оружье заряжать удобно.Удар кинжальный по грудиСмягчить, способны – газыри.

Лихи — кавказские джигиты,Под шапкой, с головою бритой,Владели шашкою искусно,Чем покоряли сердце русское.

Почётным наградным оружием,Блеск — шашка полнит арсенал,То — символ доблести и мужества,Как раньше шпага — у дворян!

Г л а в а ч е т в е р т а я

КАЗАКИ ЗАПОРОЖСКИЕ

«Днепровских казаков можно отнести к берендеям — черка-сам, кои в сообществе с торками и печенегами называемы были с 1146 года черными клобуками или, по-татарски, каракалпаками. Торки, печенеги и берендеи, ещё в 1103 г., появляются на правой стороне Днепра, во время Киевского княжения».

Историк В.Д. Сухоруков: «Истори-ческое описание земли войска Дон-ского».

276

1. КУРЯНЕ

Катила Солнышко заряЗа пограничные пределы,Туда, где — Три богатыряЗа благо Киева радели.

Вослед за ними в степь придутСлужить суровые куряне;Костры устроят на курганеПо-русски песни запоют.Надежны. Волею крепки;По силе копья им любые…Большие знатоки степи,Они ж и конники лихие!

2. ДАШКЕВИЧ

Донской казак Руси служил,А Запорожцы чаще – панам,Ходил Дашкевич в атаманах,А он – литовский дворянин.

Черкаск (не путайте с Донским) –Опорный пункт суровой Сечи,Майдан его крестом отмечен;Там собирались казаки.

Он словно табор для цыган –Неприкасаемый каган.Им невозможно пренебречь,Коль едешь в Посполиту Речь.

Дашкевич – явный интриган;То лживо присягал Царю,

277

То с крымским ханом вёл роман,То благоволил — к королю.

Ему что Польша, что Москва,Что стольный град Бахчисарай,Лишь был бы для кармана – рай,Все остальное; трын-трава.

3. ВИШНЕВЕЦКИЙ

Князь Вишневецкий – атаман,Как и Дашкевич, — басурман;На услуженье шел к тому,Кто златом наполнял суму.

Бил турок, крымцев, русаков,Полякам изменял легко;Чтоб голову свою сберечь,Крепил отраду сердца — Сечь!

Но избежать не смог оков;Висел в Стамбуле – на крюке;В Молдавии, как на Днепре, — Пытался захватить престол.

Нигде дерзать не уставал.(Быть может это только сказ!);Князь Вишневецкий основалСтолицу Дона – град Черкаск!

278

Не правда ли – большая встряска:Скакать к Черкаску -От Черкаска?Ведь это сотни верст пути,А жизнь –Не поле перейти!

Г л а в а п я т а я

КАЗАКИ УКРАИНЫ

Около 1515 года польский король Сигизмунд назначил гетманом Украинского ополчения поляка (литовского дворянина) Евста-фия Дашкевича, отдав ему под власть города – Киев и Черкассы.

(Из истории)

1. ГЕТМАН ДАШКЕВИЧ

Мы о Дашкевиче сказалиЧуть ранее немного словЕго хоть Гетманом считали,Сам не был он – из казаков.

Но видел в них большую силу, Готовую судьбу вершить…Мечтал он; няньку УкраинуСвоею волей укрепить.

Хотел царьком быть в Запорожье;— Но самостийность, это ж – бунт! -Я — есть Король! Ты – мой вельможа! –Его одернул Сигизмунд.

279

2. БОГДАН ХМЕЛЬНИЦКИЙ

(1595-1657)

8 января 1654 года в городе Пере-яславе, по предложению Богдана Хмельницкого, Всенародная рада (собрание) приняла решение о переходе Украины под власть Московского Царя. Тезис «Навеки с Россией» вы-полнялся до распада СССР в 1991 году.

(Из истории)

Под властью Польши УкраинеПришлось немало пережить,Чтоб сбросить гнёт,Казаки с КрымомРешили дружбу закрепить.

Тому не следует дивиться;Их мудрый гетман в бой ведет;Не кто-нибудь –Богдан Хмельницкий:— На Польшу! –Объявил поход.

Вот первый бой у Желтых ВодОкончился его успехом.И под Корсунью разобьётОн шляхту, Что спасалась бегом.

А у Пилявиц – Кривонос,Потряс поляков словно грушу,

280

Там Кривошапка и Гаркуша –Родные братья – белорусы,Пан – армии утёрли нос!

Но с Крыма — грянула беда:Коварный хан предал казаков…Ушла татарская ОрдаИ вновь воспрянули поляки!

В душе взыграл славянский дух;Не изменили ж белорусы?!Хмельницкий понял:— Кто есть друг!И, что родниться нужно с Русью!

Переяслав. Людей громада -На площади собралась Рада!Решенье принято не зря:— Признать власть -Русского царя!

В нём – и величие, и сила! -Быть Малороссии с Россией!Три века жили мы с тех пор,Не нарушая Договор!

Когда во власть пришли хазары,То в дружбу просочилась хмара;Над всем славянским миром тучи,Исток их –В Беловежской Пуще!

281

Сергей ШМЕЛЁВ

ДОНСКИХ СКАЗАНИЙ ВОЛШЕБСТВО…

В Донскую летопись войдут,Я верю, — Козина страницы;Они — волшебные криницы,Из коих вдохновенье пьют…

Закрыл последнюю страницу «Донских тетрадей» Петра Кози-на и будто живой воды напился;

счастье распирает от восторга, что яв-ляюсь его другом и современником. Как все просто и вместе с тем здорово и проникновенно уложил он рядом с древними сказаниями современную историю Дона – батюшки. Горячий поклонник великого Шолохова, он, в отличие от него родился и вырос не в донском краю, хотя считает его вто-рою родиной, а в самой глубинке сред-нерусской равнины. Там, где творили величайшие художники слова Лев Тол-стой и Иван Тургенев, Николай Лесков и Иван Бунин, Михаил Пришвин и Дмитрий Блынский. Сам Петр Козин не претендует на широкую известность и славу, полагая, что ему достаточно и того, что его творчество любят земляки – орловчане и болховчане; знают и принимают друзья – товарищи с тихого Дона. Ведь, именно им – «лицейским товарищам», друзьям юности, он и посвятил свои великолепные новеллы, составившие его «Донские тетради».

В них просматриваются: то неохватная, ласково — светлая, под белой кипенью облаков, бескрайняя ковыльная степь; то без-

С. И. Шмелёв

282

брежное море колосящейся пшеницы, ячменя и золотых подсол-нухов, то большие оживленные станицы (Багаевская и Вешен-ская), хутора (Курган и Недвиговка), а то, наконец, величавый синий простор и укромно— тихие затоны милого Дона.

Августовскими жаркими днями и сиренево-тихими зорями плывет он вместе с неутомимым инженером — мореходом Алек-сандром Борисовым на белоснежной яхте Виктора Васильевича Баранова и его супруги Раисы Яковлевны. Атлетом – богатырем предстает перед нами боцман яхты, он же доцент Московского мединститута Эдуард Филиппович Андреев. Впечатляет и сам юнга – старик: это внешне, на повер-ку же Петр Дмитриевич и молодым фору даст. Не случайно, в конце пу-тешествия капитан «Дружбы» про-изведет его в полноправные матро-сы — заслужил.

Как приятно побродить с фотокорром Константином Жи-жиным и есаулом Александром Борисовым по старо-знакомым проспектам и улочкам Ростова; по-радоваться колоритным казачьим песням и танцам казаков станицы Старо – черкасской или заглянуть с профессором Чесноком в глуби-ну веков античного Танаиса.

Немало теплых слов нашел ав-тор и о своем лицейском товарище Николае Григорьевиче Бовдурце, который воедино соединил в себе — черноморских, кубанских и донских казаков.

В новелле «Разбуженный Дон» Петр Козин дает характеристику со-временного движения казачества к

283

самостийности; раскрывает «подводные рифы», тормозящие их путь к «кастовой» независимости.

Три последних очерка «Гений – на века», «Загадка литерату-ры», «Вешки – далекие и близкие» посвящены гению русской ли-тературы Михаилу Александровичу Шолохову, с кем Петру Дми-триевичу довелось встречаться в 60-е годы.

Особое место в сборнике «Донские тетради» занимает, на мой взгляд, блестящая историческая поэма «Казаки», сюжет кото-рой был навеян Петру Козину знакомством с монографией Юрия Николаевича Круглова «Многоликий мир казачества» и беседой, состоявшейся в Черкаске непосредственно с самим писателем – педагогом. В строку заметить, что её диапазон несколько рас-ширен. Это касается, например, главы «Казаки Украины». В ней автор углубляет и осовременивает образ выдающегося ратоборца – освободителя Богдана Хмельницкого (Зиновия Хмеля), бросив-шего славяно-братский лозунг — «Навеки с Россией!».

Меня, как читателя, поразило писательское мастерство авто-ра. Он, удивительно тонко, ненавязчиво — доказательно связал идею «Великой Украины» Симона Петлюры с тезисами поэмы «Казаки». В первой тетради «Орел – Харьков – Ростов» автор пе-речислил территории краев и областей России, которые Петлюра хотел видеть в составе «Великой Украины». В частности, Область Войска Донского и Курскую губернию. Если Донской край вклю-чался самостийником в пределы его державы, то понять можно: на основе казачьего (Запорожского, Украинского и Донского) братства. Но, причем тут Курская губерния? Ларчик открывается просто. В четвертой главе поэмы есть подраздел «Куряне», он то и дает ответ на данный вопрос:

Вослед за ними в степь придутСлужить суровые куряне;Костры устроят на кургане,По-русски песни запоют.

В десятом и последующих веках, вослед за русскими «Тремя

богатырями», берендеями — черкасами, на Киевское пограничье

284

придут «служить суровые куряне», слывшие лихими наездниками и копьеносцами, большими «знатоками степи».

Эти и другие открытия сделают для себя все те, кто всерьез заинтересуется творчеством Петра Козина, кто прочтет его заме-чательные «Донские тетради» и поистине волшебную поэму – ска-зание «Казаки».

Орёл, 5 мая 2011 г.

285

Содержание«Донские тетради» Петра Козина (Предисловие проф. К. С. Жижина) . . . . . . . . . . . . . . . . 5

ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15Орёл — Харьков – Ростов (Путевые заметки) . . . . . . . . . . 15

ТЕТРАДЬ ВТОРАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35Вверх по Дону . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 351. Мореход . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 352. Яхта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 373. Паруса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 414. Василёк . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 515. Немчик . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 546. Багаевская . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 577. Суссад . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 678. Беркович . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 699. Возвращение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 75

ТЕТРАДЬ ТРЕТЬЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77Хобби доктора Жижина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77Экскурсия с фотоаппаратом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 78Акварели . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 93

ТЕТРАДЬ ЧЕТВЁРТАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96Рождённый на Кубани (К 70-летию Н.Г. Бовдурца) . . . . . . 96От автора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96Кубань (Из истории заселения) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98Судьба предков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101Ровесник войны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102Человек — загадка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104Путь наверх . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105На пенсии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 107Былое и думы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 108

286

Самовар и плётка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116Байки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 119Дар души . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125

ТЕТРАДЬ ПЯТАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128Праздник в Черкасске . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128Донская «Венеция» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130Разин и Платов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 141Монастырское урочище . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 149

ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 156Загадки Танаиса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 156Путь–дорога . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 158Профессор Чеснок . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 162Легенды Придонья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 177Резюме Борисова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180

ТЕТРАДЬ СЕДЬМАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 184Разбуженный Дон . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 184Идеи и власть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 190Братья — казаки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 193О «золотом запасе» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 196Утраченные иллюзии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 198

ТЕТРАДЬ ВОСЬМАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 203Гений — на века (О М. А. Шолохове) . . . . . . . . . . . . . . 203Школа (Из детских воспоминаний) . . . . . . . . . . . . . . . 205Оккупация (Новейшее время) . . . . . . . . . . . . . . . . . . 213Самарин и Катанов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215Памятник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 220

ТЕТРАДЬ ДЕВЯТАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 222Загадка литературы (О М. А. Шолохове) . . . . . . . . . . . . 222Казак во «мещанстве» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 224Махно . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 225Брики и Маяковский . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 228

287

Женитьба . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 230Платонов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 231Булгаков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 233Серафимович . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 235Ягода . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237Честь и слава . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 238Зависть и месть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 240Фадеев . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 242Горький . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 244Ежов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 246Шолохов и Сталин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 249

ТЕТРАДЬ ДЕСЯТАЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 253Вёшки – далёкие и близкие (О родине М. А. Шолохова) . . . 253Седая старина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 255Вёшки советские . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 258Космический гость . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 260Подвиг писателя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 262Слава — на века . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 263Неосуществленная мечта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 264

Казаки (Поэма) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 267Глава первая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 269Глава вторая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 272Глава третья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 273Глава четвертая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 275Глава пятая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 278

С. И. Шмелёв. «Донских сказаний волшебство…» . . . . . . 281

Козин Пётр Дмитриевич

ДОНСКИЕ ТЕТРАДИНовеллы, поэма

Редактор К. С. ЖижинТехнический редактор Д. Ю. Зенин

Обложка А. В. ЛебёдкинКорректор И.П. Корнеева (Козина)

Подписано в печать 14.07.2011 г. Формат 60х84 1/16.Бумага офсетная. Печать ризография.

Усл. печ. л. 34,0. Тираж 100 экз.

Издатель Светлана Зенина302001 г. Орёл, ул. Черкасская, 36-168.

Тел./факс: (4862) 75-27-46book@zeninasvet.ruwww.zeninasvet.ru

Отпечатано с готового оригинал-макетав ООО «Полиграфическая фирма «Картуш»

г. Орёл, ул. 2-я Посадская, 26.

Страница автора в сети Интернет:http://www.zeninasvet.ru/avtor/kozin