А К А Д Е М И Я Н А У К С С С Р ИНСТИТУТ ЯЗЫ КОЗНАНИЯ

М. А. Бородина, В. Г. Гак

К типологии и методике историко­семантических исследований(НА М А ТЕРИАЛЕ Л ЕК СИ КИ Ф РАНЦУЗСКОГО Я ЗЫ К А )

9о6? 5-7ЛЕНИНГРАД

«НАУКА»ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 1979

О т в е т с т в е н н ы й р е д а к т о р

А . М. Б А Б К И Н

Б —70Ю4-550 4дз_7 д_ 4602010000. © Издательство «Наука», 1979042 (02)-79

П Р Е Д И С Л О В И Е

Н астоящ ая книга представляет собой часть многолетних разысканий авторов в области исторической лексикологии и семантики французского язы ка.

Анализ существующей литературы (монографий, сбор­ников и т. д.) по исторической лексикологии французского язы ка (а она огромна: авторам пришлось специально изучить несколько сот работ) показывает чрезвычайное разнообразие направлений и приемов исследования. Од­нако при всей пестроте и разнообразии отдельно взятых исследований их сравнительный анализ вы являет, что они могут характеризоваться с точки зрения некоторых основных черт. Так была предпринята попытка — впер­вые, насколько это нам известно, в истории французской филологии — разработать своего рода типологию исто­рико-семантических исследований, которая изложена в первой главе книги по необходимости кратко, лишь с упоминанием в качестве иллюстрации отдельных работ (при этом наряду с некоторыми крупными или классиче­скими трудами привлекались и более скромные статьи, в том числе и последнего времени). Историю вопроса можно излагать двояко: эволюционно и типологически. Типология явления есть, таким образом, и теория этого явления, и в той же главе в связи с анализом различных типов историко-семантических исследований рассматри­ваются некоторые их теоретические и методологические проблемы. Описание типологии исследований становится не самоцелью, но своеобразным введением в проблема­тику исторической семантики французского языка.

1* 3

Во введении обосновывается положение о том, что единицей семантической эволюции язы ка является отно­шение номинации, выражаемое формулой' <№—8 —Б». П оскольку первоначальный сдвиг, приводящий к изме­нениям этих отношений, может происходить в любом из звеньев этой триады, во второй, третьей и четвертой главах рассматриваются изменения на каждом из этих уровней.

В этих главах представлены некоторые результаты собственных исследований авторов. Публикуемые ма­териалы не претендуют, естественно, на глобальный охват французской исторической лексикологии, но даны скорее как примеры того, в каких направлениях можно проводить подобные исследования. Во второй главе из­лагаю тся различные типы внешней формы номинации (слово, производное слово, словосочетание), причем осо­бое внимание уделено промежуточным структурам — инфиксы, адфиксы, аналитические единицы. В третьей главе исследование переносится на уровень понятий, здесь объектом анализа являю тся собственно семанти­ческие процессы (изменение в объеме понятий, охваты­ваемых наименованием, и в членении лексико-семанти- ческих групп). В качестве примера анализа взяты две лексико-семантические группы, одна из которых связана с отражением в человеческом сознании природных явле­ний (цветовые обозначения), другая — с фактами самого человеческого общества (понятие 'сраж ение’). Сопоставле­ние развития групп слов, относящ ихся к сферам паЪига и си11ига, всегда поучительно.

Мы никогда не раскроем до конца ж изнь слов (в том числе и в их истории), если будем ограничиваться только их системными значениями. Необходимо изучать то, как используются слова в речи, как изменилось их использо­вание при обозначении одних и тех же денотатов. Этому аспекту посвящена четвертая глава. В связи с задачей изучения слов в речи, здесь, помимо общепринятых источников (отдельные тексты, словари, атласы), было использовано сопоставление текстов оригиналов X I I— X II I веков, с переводами на французский язы к X IX — X X веков, сличены варианты средневековых рукописей X II века. В различных разделах, кроме того, использованы контекстный и семический анализы , а такж е анализ лекси­ческих полей.

4

Многие проблемы, затрагиваемые в книге, были рас­смотрены авторами при совместном обсуждении. М. А. Бо­родиной написаны: введение (с. 18—29), гл. I (с. 33—51, 77—93), гл . I I , гл . I I I , гл. IV (с. 177— 188); В. Г. Гаком — введение (с. 6— 17), гл. I (с. 30—33, 51—77), гл. IV (с. 193—219): совместно написаны с. 3—5, 93— 100, 188— 193, 220—223.

Авторы приносят глубокую благодарность члену- корр. АН СССР Г. В. Степанову, который своими реко­мендациями и поддержкой вдохновил их на завершение давно задуманного труда, доктору филологических наук профессору Н . И. Толстому и доктору филологических наук профессору Л . Р . Зиндеру за консультации и советы в процессе работы над книгой, доктору филологических наук профессору А. М. Бабкину, взявш ему на себя труд быть ответственным редактором рукописи. Многие мысли, высказанные в разделах, написанных М. А. Бородиной, Связаны с материалами исследований кандидатов филоло­гических наук К . И . М асленниковой, Н . П. Корыхаловой, Е . М. Чекалиной и О. П. Азаровой, которые, с их любез­ного согласия, наш ли отражение в книге, за что автор выражает им признательность.

ВВЕДЕНИЕ

I. Некоторые проблемы номинации и семантические процессы

Единицей семантического аспекта язы ка, элементарной ячейкой его семантической эволюции является отношение номинации. Это отношение связывает языковой элемент (имя) и обозначаемую им действительность. При этом внешнюю форму наименования мы будем называть номи­нантом (обозначающее — \У), а обозначаемое — номи- натом. По своей языковой форме номинант (имя, обозна­чающее) может быть словом, словосочетанием, а также предложением и даже значащей морфемой. Тем не менее в данной работе, поскольку речь идет о проблемах лекси­ческой семантики, будут рассматриваться прежде всего лексические единицы, т. е. слова и словосочетания.

Обозначаемое (референт, номинат) имеет различную природу в языке-системе и в речи. Языковая система (вне ее реализации) существует лшнг. как знание лиц, владею­щих данным языком. Поэтому обозначаемым слова (слово­сочетания) может быть только результат мыслительной деятельности человека — понятие, представление. Мы­слительный конструкт, связываемый с именем в сознании носителей язы ка, формирует сигнификат (8 ) в семанти­ческой структуре слова. Сигнификат принадлежит языку: он является результатом членения и обобщения элемен­тов действительности, принимающего специфическую форму в каждом языке. Сигнификат выделяется, поскольку имеется закрепленное за ним в языке словесное обозна­чение.

6

В речи слова используются для наименования экстра- лингвистических объектов действительности — денотатов (Б). Однако между именем и предметом в речи связь устанавливается не непосредственно, а через сигнифи­кат: на основании выделяемых у объекта свойств го­ворящий подводит его под определенное понятие, для которого в языке есть соответствующее обозначение. Поскольку у всякого объекта имеется бесчисленное коли­чество признаков, то он может получать в речи различные обозначения. В этой возможности различных классифи­каций и членений одной и той же объективной действитель­ности человеческим сознанием заключается один из важ­ных факторов изменения значения слова. Изменение отношений номинации обусловливается появлением не только новых денотатов, но и новых номинантов и просто изменением связи между существующими номинантами и существующими в семантической системе язы ка номи- натами.

Обозначаемые элементы внеязыковой сферы по своей природе могут быть разделены на три группы:

1) не связанные с деятельностью человека — объек­тивно данная физическая действительность, не зависящ ая от деятельности людей (названия частей ландшафта — реки, горы, земля; состояний — огонь, влага; свойств — цвета, размеры; названия фауны и флоры и т. д.);

2) связанные с деятельностью человека — сюда от­носятся элементы материального вещного мира, создан­ные человеком, — жилищ а, орудия, пища, предметы быта, а также все институты, созданные людьми, общественные организации, формы государственного устройства и об­щественной иерархии, обычаи, мода и т. д.;

3) область духовной жизни человека — понятия, чув­ства, ощущения, психологические явления, этические и эстетические понятия, создания человеческой фантазии.

Деление на эти группы (нетворимый материальный мир, творимый материальный мир и нематериальный Духовный мир) существенно для исторической лексиколо­гии, так как слова, обозначающие элементы каждой из этих трех групп, проявляю т определенную специфику в развитии.

Одной из причин развития лексического строя язы ка является изменение денотата. Я вления объективно дан­ной независимой от человека физической действительности

7

изменяются сравнительно медленно. Более быстрому из­менению подвержена осязаемая действительность, соз­данная человеком. Н е случайно семантическая эволюция чаще всего исследуется на материале слов, обозначающих материальные объекты, творимые человеком* быстро из­меняющиеся с развитием цивилизации (предметы быта, орудия и т. п .). Во французской исторической лексиколо­гии история других наименований прослежена значи­тельно меньше, чем история наименования «вещей» в уз­ком смысле слова.

Но объективная изменчивость денотатов, предметов внешнего мира, является далеко не единственным и даже не основным фактором семантической эволюции. Р азу ­меется, с расширением человеческой практики и позна­вательной деятельности человека, с новыми открытиями и изобретениями возникают и новые отношения номина­ции (т. е. возникают новые слова или новые значения у существующих слов). Н апример, появление в поле зрения людей новых образцов флоры и фауны, создание новых типов орудий, открытие новых небесных тел и т. п. расширяют номинативную сферу язы ка.

Однако даже при стабильности действительности про­исходят изменения и сдвиги в системе обозначений. Эта система является результатом классиф ицирую щ его действия человеческого сознания, но у одних и тех же объектов человек может выделять различные признаки, в связи с чем и проводить различные классификации. Эта субъективная деятельность человека оказывается не менее существенным фактором семантической эволюции, чем изменение объективного мира.

Способность человека иначе перегруппировывать яв­ления, изменять границы понятий, которые и объективно характеризую тся нечеткостью границ, приводят к тому, что даже наименования объектов, нисколько не завися­щих от людей (например, явлений природы, осадков, топографических объектов и т. п .), образуют динамиче­ские микросистемы, в которых отношения номинации по­стоянно эволюционируют, вследствие чего происходит объединение, членение, перегруппировка значений слов. Разумеется, и здесь характер объектов оказывается су­щественным. Т ак , внутри определенного семантического поля основные элементы четче отграничиваются друг от друга (хотя и могут в отдельных случаях изменять

8

наименования), тогда как их объединения или, наоборот, более частые членения проявляю т большую вариатив­ность как в истории отдельно взятого язы ка, так и при сопоставлении разных языков. Н апример, основные части тела выделяются во всех язы ках, но более частные члене­ния могут не совпадать. Анализ наименований осадков показывает, что основные виды осадков для умеренной полосы (дождь и снег) различаю тся и даже сохраняют свои наименования во французских диалектах, тогда как обозначения разновидностей снега и дождя в большей степени подвержены изменениям .1 Наименее четкими границами, пож алуй, обладают номинаты, относящиеся к продуктам духовной жизни людей. Их наименования вторичны, они исторически перенесены с названий объек­тов материального мира, зависимого или независимого от человека. Они черпают свою устойчивость только в са­мой зыбкости понятий этой сферы: перенос значения, сдвиг наименования более ощутим в отношении номина­ций первой и второй групп, нежели третьей группы.

Таким образом, изменение отношений номинации обус­ловливается взаимодействием факторов объективного по­рядка (объекты действительности) и субъективного по­рядка (классифицирую щая деятельность человеческого сознания).

Изменение отношений номинации возможно потому, что денотаты составляют определенную систему, вследствие чего и слова, обозначающие соответствующие денотаты, формируют лексико-семантические поля или группы (ЛСГ). В силу асимметрии плана выражения и плана содержания близость сигнификатов отнюдь не предопре­деляет тождественности лексем, и наоборот. Поэтому целесообразно вслед за О. Духачеком различать понят ий­ные лингвистические поля (в плане содержания, на уровне сигнификатов) и словесные лингвистические поля (в плане выражения, на уровне лексем ) .2

Среди семантических (понятийных) полей различаются поля: парадигматические, объединяющие элементы, связан

1 См.: В о г о (11 п а М. А., С а к V. С. Езза! зиг 1а з1гис1иго й’иа сЪ атр з ё т а п ^ и е (1аш?ие ШЬёга1ге — (Па1ес1е). — ЙЬН,1974, I. 38, N 149 -152 , р. 4 0 -4 6 .

2 См.: Б и с Ь а б е к . О. Ье сЬ атр сопсер1ие1 Де 1а Ъеаи1е еп Ггап5а18 тойегпе. РгаЬа, 1960. О различных аспектах про­блемы ноля см.: Щ у р Г. С. Теории поля в лингвистике. М., 1974.

9

ные видо-родовыми отношениями (ср. гипероним домашнее животное, гипонимы лошадь, корова и т. д.), синтагмати­ческие, включающие слова, связанные существенными от­ношениями (по Порцигу): часть— целое, деятель — объект и т. п. (например, лошадь — жеребенок, конюшня, всадник и т. п.), и тематические, объединяющие парадигматические и синтагматические поля (например, поле /животноводство/ включает наименования домашних животных, мест их со­держания, людей, занимающихся ими и т. п.). Диффе­ренциальные компоненты значения, совокупность кото­рых формирует данное значение данного слова в от­личие от другого значения того же слова или значения иного слова, называются семантическими компонентами или семами. Таким образом, содержание каждого значе­ния слова (семема) представлено в виде совокупности элементарных значений (сем). Одни семы объединяют данное слово с другим словом, другие, напротив, разли­чают их. Семическая структура значения слова имеет иерархический характер и включает в свой состав :31) архисему, которая отражает родовое понятие, охваты­вающее все понятия, обозначаемые словами, относящи­мися к одному понятийному полю (так, для слов кошка, собака, овца в качестве общей архисемы /А / может быть выделено значение 'домашнее животное’); 2) дифференци­альные, видовые семы, которые отражают совокупность признаков, отличающих один объект, входящий в данное понятийное поле, от другого. Между архисемой и диф­ференциальной семой, так же как между родовым и ви­довым понятиями, прослеживаются диалектические отно­шения: дифференциальная сема может выступать как архисема по отношению к словам более узкого значения (например, собака по отношению к породам собак: гон­чая, овчарка и т. п .). Одно и то ж е семантическое поле может получать ряд различных членений в зависимости от характера объекта и человеческой практики.

Дифференциальные семантические признаки образуют семантическое ядро слова, они обеспечивают устойчи­вость его значения.

3 См.: С г е 1 т а 8 А.-1. ВетапЫдио з1гис1ига1е. Р апз, 1966: Г а к В. Г. К проблеме семантической синтагматики. — В кн.: Проблемы структурной лингвистики. 1971. М., 1972; Р о Ш е г В . Ьа Н г)§ш з^ие §ёпёга1е. Р апз, 1974.

10

Внешний предмет обладает бесконечным числом свойств и признаков. Эти признаки могут не быть существен­ными для идентификации данного объекта, выделяемого на основании дифференциальных признаков, отражаемых в дифференциальных семах. Но в известных условиях, в зависимости от практического овладения объектом со стороны человека, некоторые дополнительные признаки могут выступить на первый план, актуализироваться. В значении слова возникают соответствующие семанти­ческие признаки-компоненты, о к к а з и о н а л ь н ы е пли п о т е н ц и а л ь н ы е семы. Так, побочным при­знаком собаки является ее преданность, но вместе с тем и грубость, овцы — безобидность, послушность. Реали­зуясь в контекстах, потенциальные семы лежат в основе переносных употреблений слов, в том числе и во фразеоло­гических единицах.

Изменение лексического знака может быть обусловлено факторами, относящимися к одному из трех планов ас­пектов семантического треугольника: к плану выражения (форма знака), к плану содержания (значение), либо к плану самой действительности (денотат). При сравнении лексических номинаций в их эволюции могут обнару­житься расхождения в каждом из этих планов, так что образуется восемь возможных типов отношений при сопо­ставлении номинаций (1 — сходство, 2 — различие):

I.11. \У28 А

III. ^ 5 - АIV.

VII. АУДО* V III. Ж 252В 2

Проиллюстрируем расхождения графически, на при­мере слов латинского и французского языков.

Тип I , ^ 5 ^ Тип II. О2 1 1

о ссп ге 1иегСлово (\/У)

Понятие (5 )

Предмет ( о )

асиХ ив/оеП

’ убить*

[у&ктъ]

11

Тип Ш ,^ 1 3 2 0 Тип 1У.№ 2 3 2 0 1

аш Иа/{ап1е

’сестра отца’

'сестр а родителя’

/с ес тр а отца/

т а*егЧега

’сестрам атери’

4ап1е

'се стр а родителя:

/сестр аматери/

Тип У. 5 0 „ 1 1 2

5 еп а 1 и з /б ёп а 1

’орган в л а с ти \

/рим скийсенату

/франц.сенату

Тип У1.\Л/2 5 0 2

т П е е зо Ы а !

воин / солдат/

Тип УИ.УУ 5 2 0 2

Ь и сса /Ьои сЬе

Тип У\\\.\Ы2 =>2 0 2

гаап и з р1ес1

’рука’

/р у к а /

’стопа’

/стоп а/

Рассмотрим несколько подробнее эти типы.^ Тип I. В этом случае при историческом развитии словаря остаются неизменными все компоненты данного отношения номинации. Общность охватывает не только денотат и сигнификат, но и внешнюю форму номинации. Поскольку расхождения в последней остаются в пределах закономерных фонетических изменений, мы можем счи-

12

тать, что и внеш няя форма номинации остается н е и з ­м е н н о й . К неизменной внешней форме можно от­нести случаи появления различных аугментов, инфиксов и других фонетических добавлений или устранений, не вызванных переосмыслением внутренней формы номи­нации. Такова, например, форма 1ап1е по отношению к а т Н а , где приращение 1; не символизирует никакого дополнительного значения.

Тип II. В этом случае сохраняется единство плана содержания и идентичность обозначаемого объекта, но имеет место расхождение в плане выражения, которое заключается уж е не в фонетических модификациях в пре­делах общей лексемы — этимона, но в изменении, замене самой лексемы. Мы здесь не касаемся вопроса, каким обра­зом одна лексема приходит на смену другой. Между двумя описанными типами отмечаются переходные случаи, так что иногда трудно решить, имеем ли мы дело со звуковой модификацией той же лексемы или же с двумя разными лексемами.

Тип II I . Сохраняется внеш няя форма номинации, идентичность обозначаемого объекта, но изменяется объем значения слова, т. е. его сигнификат. Так, 'сестра отца’ в латинском языке обозначалась словом аш Иа, в совре­менном французском языке используется слово 1ап1;е, которое является модификацией латинского слова. Од­нако объем значения у этих слов разный. Ф ранцузское имеет более широкий объем значения, так как оно может обозначать сестру любого родителя — и матери, и отца, в то время как латинское аппЪа обозначало лишь сестру отца. Этот тип изменений выявляется не всегда легко, но именно здесь вскрываются наиболее интересные про­цессы, 'затрагиваю щ ие собственно семантическую систему язы ка (систему понятий, имеющих лексическое обозна­чение в данном языке).

Тип IV. Один из самых распространенных типов семан­тического преобразования, часто обнаруживающийся при сопоставлении номинаций в контекстах. Один и тот же Денотат обозначается разными словами с различающимися объемами значения. В качестве примера приводится пара: лат. т а 1ег1;ега / франц. 1ап1е при обозначении сестры матери. Номинации различаются не только объемом зна­чения (французское слово шире по объему, чем латинское),

13

но и лексической формой. В силу зыбкости границ поня­тий сдвиг в объеме значения слов очень част.

Тип У. Он заключается в различии конкретного вида денотата при общности сигнификата и лексической формы обозначения. Древнеримский и французский сенат пред­ставляю т собой оба определенный орган власти, но разли­чия их формирования и функций таковы, что они могут рассматриваться как разные реалии, охватываемые об­щим широким понятием.

Тип VI. Отличается от типа V дополнительным расхож ­дением в лексической форме номинации.

Тип V II. К асается тех случаев, когда слово изменяет свое значение не только в отношении объема выражаемого понятия, но и в предметной соотнесенности. От типа I I I этот случай отличается тем, что если слово 1ап1е изменило свое значение по сравнению с аш Иа, то оно сохранило способность обозначать в ряде случаев один и тот же объект (сестру отца в данном случае), тогда как Ьисса и ЬоисЬе обозначают уже разные предметы и здесь совпаде­ния на уровне денотата быть не может. Тип V II может быть с трудом отграничен от типа V, если мы не уверены, могут ли две данные реалии подводиться под одно понятие (V) или нет (V II).

Тип V III. Ф актически не относится к исторической семасиологии, ибо здесь идет речь о двух разных словах, развивавш ихся каждое по-своему и не имеющих никаких соприкосновений ни на уровне сигнификата, ни на уровне денотата. И все же этот случай приходится принимать во внимание: типы V III и I являю тся пограничными, край­ними типами исторической семасиологии. Остальные шесть типов занимают промежуточное положение между ними, соприкасаясь с ними в каком-нибудь звене. Подобно тому как типы I I , I I I , V могут с трудом отличаться от типа I , так и в ряде случаев нелегко установить, отно­сятся ли данные факты к типу V II I или V II и V I. Сомнение может проистекать от двух факторов. Во-первых, не всегда легко установить, можно ли объединить данные реалии в одном общем понятии или нет. В зависимости от решения мы получим тип V I или V II I . Например, во французско-латинском словаре слово арраг1е т е п 1 пере­водится латинским словом сиЫси1и т ,4 так что может

* С о е 1 г е г Н . 1) БкИоппа^ге !гап?а18-1аи:п. Р апз, 1966;2) Б к и о ш ш гв 1аИп-{гапда13. Р апз, 1966.

14

создаться впечатление, что перед нами тип II расхожде­ния — разные лексемы, обозначающие одно и то же поня­тие и способные обозначать всегда один и тот же денотат. М ежду тем это не так. Слово арраПетепЪ определено к а к раг1ле <1е 1а п ш зоп а иваде й ’ЬаЬНаНоп 'квартира’, тогда как сиЫси1и т 'спальное помещение в древнерим­ском доме’, который не делился на квартиры в нашем понимании. Не случайно в латинско-французском сло­варе это слово переводится французским сЬ атЬ ге а соисЬег 'сп альн я’. Если квартира и спальня могут рас­сматриваться как частные проявления подразделения общего понятия 'ж илое помещение’, то перед нами тип V I, если же мы не объединяем их в одно понятие, то — типV III . Во-вторых, трудности могут быть связаны с внешней формой номинации. Слово с о и зт значит 'ком ар’ и 'двоюрод­ный брат’. Если этимологически это одно слово, то перед нами тип V II , если омонимы, то — тип V III .

Наиболее сложным оказывается анализ изменений на семантическом уровне (тип I I I , IV , V II). Здесь мы сталкиваемся с семантическими трансформациями, кото­рые обусловливаются логическими соотношениями между понятиями.

Типы семантических трансформаций отмечены истори­ческой семасиологией и восходят к работам М. Б реаля и А. Дарместетера. Несмотря на скептическое отношение некоторых семасиологов к таким «традиционным» формам семантических изменений, как расширение, сужение, перенос, смещение значений и т. п . ,6 развитие современ­ной теории знака и семиотики подтверждает правильность их выделения. Чем глубж е методы структурной лингви­стики проникают в семантику и поэтику, тем очевиднее становится правильность многих определений класси­ческой риторики и семасиологии, которые лиш ь следует переосмыслить в терминах структурной лингвистики .6 Попытки такого переосмысления в 60—70-е годы X X века были многочисленны во всех странах, причем исследова­тели, постоянно возвращаю тся к тем же формам семанти­ческих трансформаций, которые были отмечены еще сема­сиологами прошлого. Р . Якобсон метафору и метонимию

6 См.: О и 1 г а и Й Р. Ьа зётапМ чие. Р апз, 1964, р. 44.6 См.: В а г 1 Ь е в К. ВЪеЬопдие йе П т а д е . — С о тти ш са -

Иопз, 1964, N 4, р. 50 (по1е). Опыт такого переосмысления изложен в кн.: НЬё1опдие дёпёга1е. Р апз, 1970.

15

(отношения сходства и смежности) связывает с парадиг­матическими и синтагматическими отношениями в язы ке . 7 Т. Себеок в семантических сдвигах усматривает либо фигуры добавления сем, либо фигуры субституции сем . 8 Расширение, сужение и перенос предстают не только как законы исторической семантики, но и как общесемио- логические законы. Л . Прието, изучая связи означаемых с позиций общей семиотики, обнаруживает два универ­сальных типа таких отношений, проявляю щ ихся в обы­денной речи: включение (сужение и расширение) и пере­сечение (метафора и метонимия) .9

Таким образом, в основе собственно семантических изменений наименования лежат о т н о ш е н и я между понятиями. Следовательно, определить (предсказать, ис­числить) эти семантические трансформации можно исходя прежде всего из типов этих связей, отражающих все во­обще ассоциации, способные возникнуть в сознании человека.

В логике отмечается пять основных отношений между понятиями .10

1. Отношения равнозначности, идентичности (совпаде­ние объектов двух понятий). В лексико-семантическом аспекте этому отношению соответствует синонимия. В исто­рической семасиологии отношения равнозначности про­являю тся в вытеснении одного синонима другим.

2. Отношения исключения, внеположенности (объемы двух понятий исключают друг друга, но оба входят в более широкое понятие, не исчерпывая его). Эти отношения лежат в основе семантического процесса смещения, т. е. использования данного наименования для обозначения другого видового понятия в пределах общего родового понятия.

7 1 а к о Ъ з о п Н. Ез8а13 <1е Нп^шэМдие 8ёпега1е. Р апз, 1963.

8 Цит. по: Т о а о г о V Т. Ьа ДезспрИоп Де 1а здепШсаИоп еп НШгаШге. — Соттиш саМ опз, 1964, N 4, р. 35.

9 Р г 1 е 4 о Ь. 1) Р п пй рез <1е п о о Ь ^е . ТЬе На&ие, 1964, р. 49; 2) Мезза&ез ей з^паих . Р апз, 1966, ей. VI.

10 См.: Г о р с к и й Д . П. Логика. М., 1956, с. 54 и сл. Об этих отношениях см. подробнее: Г а к В. Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры выска­зывания. — В кн.: Семантическая структура слова. М., 1971, с. 7 8 -9 6 .

16

3. Отношения контрадикторности (объемы понятий взаимно исключают друг друга, исчерпывая более широ­кое понятие, в которое они входят). Они лежат в основе антонимии. В исторической семасиологии контрадиктор­ные отношения понятий лежат в основе развития у слова противоположных отношений — энантиосемии.

4. Отношения подчинения, включения (объем одного понятия составляет часть объема другого, т. е. одно из них относится к другому как видовое к родовому). В се­мантике переход от родового понятия к видовому создает расширение, переход от видового к родовому — сужение. В речи расширение сводится к замене слова узкого зна­чения словом широкого значения.

5. Отношения пересечения, перекрещ ивания (часть объема одного понятия входит в объем другого). Это отношение представляет собой логическую основу семан­тического процесса переносов, который существует в двух разновидностях, перенос по сходству (метафора) и пере­нос по смежности (метонимия).

Отношения сходства в большой степени зависят от «видения» самих говорящ их, которые могут сближать по своему пониманию те или иные понятия, факты. Отно­шения смежности более объективны, они предопределя­ются самими свойствами предметов и отношениями между ними. Поэтому метонимические переносы являю тся менее резкими, они обусловливаются нередко предметными свя­зями того объекта, на который направлено прямое но­минативное значение слова. Метонимические переносы лежат в основе регулярной многозначности. Т ак, название местонахождения обычно переносится на людей, находя­щихся в нем: дом -> здание —> ж ивущие в доме, семья, город -»• ж ители города и т. п. Поэтому в отношении метонимических сдвигов в значении слов можно говорить не о переносе значения, но о переходе значения слова, неощутимом подчас для самих носителей язы ка.

Логические типы отношений между понятиями просле­живаю тся во всех тех типах изменения номинации, где есть расхождения в сигнификате, т. е. в типах I I I , IV, V II , но представлены они в них по-разному. В типе II I могут отраж аться только отношения вклю чения, в типахIV и V II — как включение, так и другие типы отноше­ний, в том числе особенно часто пересечение.

2 117

2. Источники историке-семантических исследований

Лексическая семантика, которая служит предметом ис­следования в данной работе, имеет два аспекта: значение слова как такового (как словарной единицы) и значение слова в контексте. Первый аспект представляет собой системное описание семантики слова, выведенное из опыта его функционирования на основе интуитивного определения частотности того или иного значения. Второй аспект свя­зан с почти безграничной гаммой значений, обусловленных контекстом. И в том, и в другом случае текст является основным источником для определения его значения как в современном языке, так и в предшествующие пе­риоды.

Текст в терминологическом понимании этого слова представляет собой связное изложение — письменное или устное — той или иной мысли. Текст может относиться к разным периодам развития язы ка, быть полным или извлеченным из широкого контекста с целью его спе­циального изучения в словарях, монографических ис­следованиях и лингвистических атласах. Единицей текста является слово; слово, рассматриваемое в словаре, яв л я ­ется единицей лексики, словарной единицей (франц. 1е УосаЫе, рус. вокабула).

У с т н ы й т е к с т — это прежде всего устная речь, использование которой имеет немаловажное значение для семантических исследований как при изучении вариантов устной речи у носителей язы ка, так и при обращении к собственному языковому чутью (при, естественно, до­статочно хорошем владении исследуемым языком). Уст­ный текст (устная речь) может быть фиксирован на пленке или в письменной форме, отчего он отнюдь не теряет своего качества устной речи.

В арианты рукописей (точнее, переписчиков), сопро­вождаю щие обычно и здания старых текстов, следует рассматривать как фиксацию устной речи для старых периодов развития языка*, они являю тся надежным, но до сих пор не использовавшимся источником истории изменения слов на уровне речи (см. подробнее в гл . IV).

П роблем а устной речи, противопоставляемой письмен­ной, становится одной из центральных проблем современ­ного ф ранцузского язы кознания. По словам Ж . Пейтара,18

устная речь — это «лаборатория языков»; «каждый уро­вень и вопрос манифестируется как в устной, так и в письменной речи».11 Д л я современного французского язы ка вопрос письменной и устной речи (как пишет Ж . Пейтар, ога1 — зспр1ига1) имеет первостепенное зна­чение в отношении усвоения язы ка, учитывая большую разницу между письменной формой и произношением .12 Д ля исторического язы кознания эта проблема связана со становлением язы ка, так как именно из вариантов устной речи отбирается язы ковая норма. Соотношение устной и письменной речи в истории язы ка имеет свою динамику. По-видимому, в старые периоды развития язы ка, когда письменных памятников было мало, а те, что были, мало читались, устная речь имела большее влия­ние на формирование язы ка, чем теперь: она была ближе к письменному язы ку, что облегчает ее реконструкцию.

П и с ь м е н н ы е и с т о ч н и к и историко-семан­тических исследований включают: литературные тексты (художественные, научные, деловые), словари, моногра­фические исследования, лингвистические атласы.

Литературные тексты. Характеристики литератур­ного текста для изучения семантических сдвигов могут быть весьма разнообразны. Д л я исследования повседнев­ной речи наиболее показательны тексты художественной литературы. Определение границ изучения синхронного среза должно совпадать с выбором текстов определенного периода. Обычно наиболее релевантны прозаические тексты, но при исследовании образного употребления слов, переносных значений и т. д. могут быть более реле­вантны стихотворные тексты. Д ля изучения особенностей терминологии той или иной научной области отбираются соответствующие научные тексты, прежде всего современ­ного периода, поскольку он характеризуется интенсив­ным развитием разных наук.

11 См.: Р е у I а г й I . ЗНиег 1’ога1. — Ье Ргап^агз МоДегпе,1977, N 3, р. 195, 196.

13 Этой теме целиком посвящен указанный выше номер «Ье Ргап- ?а1з МоДегпе» (1977, N 3); М а г И п е { А. Ьап^ие рапёе е1 соДе ёсгН. — 1п: Б е 1а (Ьёопе НщгшзИцие а Репзе^петепЪ с!е 1а 1ап§ие/ ЕД. 1.МагМпе1. Рапз, 1972. — См. также своеобразную фонологи­ческую систему французского алфавита (1’АНошс), созданного Ж. Мартине и А. Мартине в педагогических целях: АНошс. Р апз, 1975, 1азс. 1.

2* 19

Особенно большое значение для изучения истории язы ка, в том числе и исторической семантики, имеют дело­вые тексты, в частности хартии, тексты завещ аний, до­веренностей и других законодательных актов; необходи­мость четко формулировать мысль приводит к большей региональной нормированности этих текстов, к большей последовательности в употреблении тех или иных значе­ний, что дает возможность использовать ЭВМ для инвен­таризации и классификации этих текстов, а такж е для изучения их язы ка.

Известно, насколько обильно и хорошо издана фран­цузская литература разных периодов. Достаточно упомя­нуть основные многотомные серии издания текстов, ко­торые обычно снабжены вводными статьями, коммента­риями и словарями: «8ос1ё1;ё с1ез Апс1епз Тех1ез Ргапда1з» (8 АТР), «Ьез с1азз1диез 1гапда1з йи Моуеп а§е», «Тех1ез роиг Репзе1§ п етеп 1 с!е ГЫ з1ю1ге ^гап^ахзе», «8 а т т 1ип§ готаш зсЬ ег 1Лшп§з1ех1е», «8 ос1ё1ё йез Тех1ез Ргапда18 Мойегпез». Т ак , в последней серии с 1905 по 1977 г. вышло 168 томов текстов, переизданных или вновь изданных (изд. Онорэ Ш ампион).

Возрастающий интерес к исследованию язы ка средне­вековых документов (хартий) привел во Ф ранции к серий­ному изданию документов разных провинций, сопровож­дающемуся глоссариями.13 Среди изданий аналогичного типа выделяются по своей большой семантической зна­чимости издания документов Валлонии, осуществляемые Л уи Ремаклем. В его изданиях документов XVI — X V III вв. словарные статьи построены по типу статей толковых словарей, хорошо представлена семантика слов, имеются частые отсылки к Р Е \У .14

Если наличие словаря в издании старофранцузского текста облегчает изучение текста, но не ставит вопроса!

13 См.: БоситегПз Пп^швМдиеэ йе 1а Ргапсе. 8ёйе Ггапсо-ргоуспда1е. Гогег. Р апз, 1974, уо1. I; Ьуопгнйз. Рапа, 1975, уо1. I I ; 8ёпе 1гап{а1зе. Наи1е-М ате. Р апз, 1974, уо1. I; Уоз^ез. Р ап а,1975, уо1. I I . I

14 См.: Й е т а с 1 е Ь. 1) 1Чо1а1гез с!е Ма1тё(1у, 8ра е! Уег- У1вгз. Боситеп1з 1ехшаих. Р апз, 1977; 2) Боситеп1з кххсаих ех1гаНз Дез агсЫуез Де 81оитоп1;, НаЫег РгапсогсЬатрз. Р ап з, 1972 ̂3) Боситеп^з 1ех1саих ех1га!1з Дез агсЫуез зсаЫпа1ез Де Коаппе (Ьа С Ы зе). Р апз, 1967.

20

о принципиально новом подходе к исследованию, то адек­ватный перевод на современный язы к или на другой синхронный срез того же язы ка дает возможность исследо­вать историческую семантику в принципиально новом свете, делая наблюдения над изменениями в восприятии того или иного понятия на уровне речи. Этот прием, мало­известный в исторической лексикологии, широко приме­нялся в данном исследовании (см. гл. IV , с. 188—219). Многочисленные издания старых текстов с параллель­ными переводами на современный язы к могут служ ить источником для таких исследований (см. хрестоматию Париса и хрестоматию М ари и д р .) .15

З а последние годы в издательстве О. Ш ампион (Париж) выпущена серия старофранцузских текстов с переводами на современный язы к и с текстологическими вариантами («Роман о Розе», «Роман о Лисе», «Игра о Робени и Ма­рион» и др.), что облегчает объединение своего рода «пере­водов» в виде текстологических вариантов переписчика с переводами на современный язы к с целью поэтапного исследования развития форм и значений.

Словари. Х отя тексты и словари представляются как бы противоположными источниками исследования — словарь дает изолированное слово, текст — слово в контексте, по сути дела словарь является как бы разновидностью текста не только потому, что текст лежит в его основе, но и потому, что в словарях обычно приводятся части текста, необходимые для иллюстрации того или иного значения слова (т. е. контексты).

Словари могут охватывать систему всего лексического запаса и отдельные его части.

Первые подразделяю тся на словари синхронные (старофранцузский, среднефранцузский и современный французский периоды) и диахронные. К синхронным относятся, например, словари старофранцузского язы ка, включающие иногда и среднефранцузский период (типа словаря Грансень д ’Отерива), словари переходного средне­французского периода (словарь Тоблера-Ломача), словари

16 Например, существующие переводы «Песни о Роланде» на современный французский язык собраны й охарактеризованы Л. С. Киреевой. См.: К и р е е в а Л . С. Французские переводы «Песни о Роланде» X IX века. — В кн.: Вопросы романо-германской филологии. Киев, 1974, с. 297—304.

21

современного французского язы ка (Большой Л арусс, Лексис, Больш ой Робер, Малый Робер, а такж е много­томное еще не законченное издание, выполняемое в Нанси под руководством П. Имбса при помощи ЭВМ). К диахрон- ным словарям относятся прежде всего этимологические словари (словарь Гамилынега, Большой Вартбург, сде­ланный на его основе однотомный этимологический сло­варь Б л о к а —Вартбурга), а также исторические словари типа многотомного словаря Годефруа, хотя он и не охва­тывает периода современного французского язы ка. По­следний словарь по полноте материала и иллюстраций к нему представляет большую ценность — именно он лег в основу известного однотомного словаря Греймаса. Все словари — как синхронные, так и диахронные — хорошо известны и подробно, в сравнительном и проблем­ном плане, изучены Ш. М аторе.16 Д иахрония представлена в известной мере и в некоторых современных француз­ских словарях. В Большом Ларуссе и в Лексисе отдельно фиксируются значения слов, относящиеся к классиче­скому периоду (X V II—X V III вв.), так что читатель может проследить по данному словарю семантическую эволюцию слов за последние четыре столетия.

К словарям, охватывающим отдельные части лекси­ческого запаса французского язы ка, относятся словари писателей, словари к отдельным произведениям, темати­ческие словари. Именно эти словари наиболее ценны для исторического анализа семантики, поскольку, как пишет Ж . Гугенэм, «одним из наиболее эффективных средств, которым мы располагаем для исторического изучения^ лексики, является как можно более точное определение значения слова у одного писателя или у ограниченной группы писателей. Это определение может быть сделано путем анализа всех примеров и особенно путем сравнения терминов, выражаю щ их сходные понятия».17 Из словарей писателей отметим к примеру словарь Г. К еллера к про^

16 М а I о г ё О. Ш з1о1ге йез (Пс1лоппа1гез {гапда^з. Рап?1968; см. также для современных словарей: Б и Ь о 1 з 1е1 С1. 1п1гос1ис1;юп а 1а 1ех1сокгарЫе: 1е сИсИопгшге. Рап:1971.

17 См.: О о и г е п Ь е 1 т С . ]Чо1ез зиг 1е уосаЪиЫге Де ВоЪв] Йе С1ап е! йе УШ еЬагйоит. — Н о т а т а , 1944— 1945, уо1. 6Е р. 4 0 1 -4 2 1 .

22

изведениям У аса ,18 в котором автор использует класси­фикацию понятий Р . Х аллига и В. В артбурга .19

К словарям отдельных произведений следует отнести многочисленные издания старофранцузских и средне­французских текстов с приложенными к ним словарями, в которых обычно указывается место (или места) нахожде­ния слова. Такова, например, упоминавш аяся выше серия, издаваемая 8 ос1ё1ё (1ей Апсгепз Тех1ез Ргап^агз, вышед­ший отдельным изданием словарь к двухтомной «Хронике бургундских герцогов», написанной Б ен у а ,'20 и многие другие словари. Среди словарей отдельных произведений следует отметить и словарь к песне-сказке «Окассен и Николетт», носящий характер статистического и стили­стического исследования .21

Это тип словаря, который переходит в ж анр моногра­фических исследований по исторической лексикологии.

Тематические словари охватывают самые различные аспекты и периоды и подчас приближаются к монографи­ческим исследованиям. Отметим словарь Д егранж а фран­цузского народного язы ка начала X IX века, который дал возможность Ж . Гугенэму написать весьма интересную

кн и гу о народном языке этого периода ;22 монографию А. Роммеля, выполненную в виде тематического словаря и посвященную «французскому классическому саду в зер­кале языка», которая характеризует определенный хроно­логический срез (X V I—X V II вв .) .23 Д л я истории куль­туры , быта, нравов и язы ка неоценимо значение извест­ного словаря прециозниц .24

18 К с 1 1 е г Н. Е. Е1иДе ДезспрЦуе Ди уосаЪиЫге Де ^Уасе. ВегНп, 1955.

19 См.: Н а Ш ? И., \ У а г 1 Ь и г ^ "УУ. Ве&гШззузЪет а1з СгипсИа^е !иг сИе Ьех1совгарЫе. ВегНп, 1952.

20 В о п о И Де 8ат1-М аиге. СЬготчие Дез Диез Де ]МогтапД1е. /ЕД. С. РаЪНп. 11ррза1а, 1951, 1. I; 11ррза1а, 1954, I. II; 11ррза1а, [1967] 1;. I I I . СИоззап'е. ЕпИёгетеп1 геуи е1 со тр Ш ё раг 1ез зо т з Де О. ЗоДег^йгД.

21 См.: М о п г о п ё ^ о 8. Е1иДе 81у1о81а(.хзИ(1ие Ди уосаЬи- 1а1ге Дез уегз е(. Де 1а ргозе Дапз 1а сЬап1еГаЫе «А исаззт е1 N№016116». Р апз, 1966.

22 См.: С о и д е п Ь е ш С. Ьа 1апдие рориЫ ге Дапз 1ергеппег диаг(; Ди X IX е 81ёс1е Д’аргёз 1е РеШ БкИоппагге Ди Реир1е Де Р. Без^гап^ез (1821). Р апз, 1929, р. 129—203 (Ьех1Со1оЛ1е).

23 См.: К о т т е 1 А . Б1е Еп1з1еЬип& Дез к1азз18сЬеп 1гап- 2оз1сЬеп Саг1епз 1т 8р1е8е1 Дег ЗргасЬе. ВегНп, 1954.

24 См.: Ье §гапД сИсИоппайе Дез ргёсхеизез ои 1а с1е! Де 1а Ьап- дие Дез Кие11ез. Рапз, 1660.

23

Создание тематических словарей связано с классифи­кацией предметов внешнего мира. Во французской зару­бежной лексикологии в основу ее обычно кладется си­стема Р . Х аллига и В. Вартбурга, в которой использу­ется не лингвистический, а понятийно-логический подход к объектам внешнего мира (денотатам). К тематическим словарям следует отнести работу над созданием «Оно­масиологического словаря старофранцузского языка» (см. гл. I, с. 80—81).

Монографические исследования, выполненные в тра­диционном плане, с подробным описанием развития объ­ема значения, могут служ ить прекрасным материалом для структурно-семантического анализа слова или группы слов. Среди многочисленных работ по истории отдельного слова упомянем этюд Ш. Брюпо о развитии во француз­ском язы ке значения латинского з р т 1,из. В конце этюда сам автор высказал пожелание, чтобы его анализ послу­ж ил основой для дальнейших исследований .25

Классическим примером изучения группы слов может служ ить монография А. Стефенелли, который проанали­зировал 28 памятников X II века (вклю чая «Песнь о Ро­ланде», 1100 г.) и девять текстов X III века в отношении их синонимического богатства. Памятники взяты с чертами разных диалектов. В результате были получены тематиче­ские группы слов с учетом статистических данных, относя­щ ихся к понятиям 'лес’ , 'сад ’ , 'баронство’, 'ры царство’, 'происхождение’, 'возраст’ , 'девочка’, 'ю нош а’ и др. Эта прекрасная фактографическая работа ономасиологического плана, хотя и без системного анализа лексики, все же дает богатый материал, например, для семического ана­лиза слова и для изучения лексических полей.

Словари и монографические исследования дополняют друг друга. В словарных статьях большинства истори­ческих и этимологических словарей, равно к а к и в слова­рях современного периода, приводятся формы разных веков, разных диалектов, разной частотности, от окка­зиональных до очень обыденных, разных жанров и стилей. Это относится и к старым словарям типа словаря Годеф- руа, и к новейшему словарю Греймаса. Т ак , согласно А. Стефенелли, по словарям устанавливается 27 глаголов,

25 См.: В г и п о а и СЬ. ЕзргН: Ев8а1 (Тип с1а88етеп1 Ыз1опдиейе вепз. — 1п: ЕЪийез йесИёев а М. Водиез. Р апз, 1946.

24

выражающих в старофранцузском языке понятие 'р а ­дости ж изни’. Оказывается, однако, что у Б енуа де Сен- Мора, несмотря на то, что его язы к значительно богаче и разнообразнее язы ка других писателей X II века, встре­чается в основном два глагола для выражения понятия 'радости ж изни’: зе1 ез]01Г и ез1еес1ег. Кроме них, засви­детельствовано несколько глаголов, частотность которых весьма незначительна: епуе181ег, зе1 Дейшге, зег йерог- 1ег, 861 йе1Шег, ве1 ааз1ег, ]оег, Ш ге ]01е.26

Слово в контексте, слово всесторонне изученное в отношении его внешней и внутренней формы приобре­тает особенно большое значение в современной истори­ческой лексикологии. Словарь в его обычном понимании не удовлетворяет этим требованиям, равно как и объе­мистые монографии об одном слове или группе слов — в первых сказано слишком мало, во вторых — слишком много для того, чтобы исследователь, заинтересованный в изучении общего направления развития лексики, мог бы получить достаточно быструю и объективную ориентацию. Отсюда возникновение новых жанров «словарей» типа «картотеки» А. Л анли, составленной в педагогических целях и являю щ ейся своеобразным словарем, в котором дается преимущественно фонетическая эволюция (но и с элементами семантики) около 120 французских слов, расположенных в алфавитном порядке,27 а такж е статьи, в которых исследуются отдельные, подчас по смыслу такж е не связанные слова; например, в одной из статей Р . Арвейе рассматривается история слов асиропс1;иге, Ье11айопе, сасЬа1о1, сатра§по1, сгиз1асё, 1еш11ап1те, оИ- уа1ге, 8(а1асШе, з1а1а§т11е. З а исключением двух по­следних, эти слова не связаны между собой и не образуют в целом семантического поля.28 Этот ж анр исследований представляет собой как бы словари небольших моногра­фий о слове.

У многих исследователей возникает вопрос, в какой мере данные словарей релевантны для истории семантики,

38 См.: 8 1 е ! е п е 1 П А. Бег Зупопутепгеш М ит йег аИ- 1гап2081ясЬеп БкМ егэргасЬе. 'Ш еп, 1967.

2? См.: Ь а п 1 у А. БЧсЬез йе рЫ1о1о81е {гапдахзе. Рапз; Моп- 1гёа1, 1971.

28 См.: А г V о 1 11 е г К. О п д тез Йе ^ие1^иез то1з Ггап$а18. — Н ЬК, 1964, *. X X V III, N 111 -112 , р. 307—326.

25

точнее, можно ли довериться словарю, чтобы провести исследование. С нашей точки зрения, тип словарей, в которых дается достаточное количество хорошо подоб­ранных и документированных контекстов (словари Годе- фруа, Юге, Литтре и др.), могут быть приравнены к по­нятию 'текст’ 29 и соответственно по ним могут быть произведены исследования.

Лингвистические атласы. Предыдущие три источника были универсальными источниками, поскольку они при­менимы и к литературному язы ку, и к диалектам, равно как и ко всем периодам развития язы ка. Лингвистиче­ские же атласы применяются прежде всего к диалектной речи. Хотя в литературе вопроса иногда и проскальзывает желательность создания атласов неологизмов, отдельных социальных сред и др ., т. е. потенциально атлас может служ ить для исследования и литературной речи, однако пока цель не оправдывает средства; слишком большие усилия затрачиваю тся на создание атласов по сравнению с другими приемами исследования литературного язы ка.

Именно лексические особенности, т. е. особенности «называния» предмета, являю тся той частью лингвисти­ческих атласов, которая дает наибольший эксперимен­тальный материал для решения проблем номинации, поскольку носитель диалектной речи, не связанный нор­мами и условностями литературной речи, использует самые неожиданные признаки предмета для его обозна­чения .30 Т ак, на карте № 683 Н аппе1оп атласа Ж ильерона обнаружено 110 названий майского ж ука, из них около 20 свойственны только лотарингскому диалекту: ЫЫкличка петуха в языке ребенка, Ьоеи! йез сЬ а тр з дослов­ный перевод 'бы к полей’ по двум признакам / величины / (майский ж ук больше обычных жуков) и / местонахожде­ния / (майский ж ук преимущественно летает в полях); ср. в других диалектах — уасЬе <1е сЬёпе (наличие здесь семы / дуб / объясняется тем, что листья молодого дуба — любимая пищ а майских ж уков), а г т к о — слово, в основу которого положено старофранц. агпоий 'обманутый м уж ’

29 «Ье (К сИ ош тге ез1 аизз! ип 1ех1е, с’ез1-а-(Иге ип Шзсоигз Кш, 1епи зиг 1а 1апдие е1 1а сиНиге» (Б и Ь о 1 з I . еЬ С1. 1п1;го- ДисИоп а 1а 1ех1со(?гарЫе: 1е сНсЫошииге, р. 8).

30 См.: Б о р о д и н а М. А. Некоторые наблюдения наддиалектной номинацией. — Лимба ши литература молдовеняскэ, 1978, т. X X I, N 3, с. 54—60.

26

(семы, связанные с весенним легкомыслием, часто при­сутствую т в том или ином названии). (Подробнее о значе­нии диалектологии для теории номинации см. гл. I, с. 3 9 -4 8 ) .

Территория французского язы ка представляет собой особенно благоприятный материал для истории слов, поскольку она дважды покрыта сетью диалектного анкети­рования (атлас Ж ильерона и региональные атласы). Н а рубеже X IX и X X вв., с 1898 г. по 1902 г ., Э. Эдмон по анкете, составленной Ж . Ж ильероном, обследовал значительное количество французских слов. В настоящее время почти вся территория Ф ранции покрыта сеткой региональных лингвистических атласов, издаваемых Н а­циональным центром научных исследований (С1>Ш8), данные которых в соотношении с материалами атласа Ж ильерона и другими источниками лингвогеографиче­ских исследований представляют неисчерпаемый материал для истории французских слов. К настоящему времени вышли следующие атласы: 1) Эльзаса / Сост. Э. Байер и Р . Матцен (1969, т. I); 2) Ш ампани и Б ри / Сост. А. Бур- село (1966, т. I; 1969, т. I I ; 1979, т. I I I) ; 3) Франш- Конте / Сост. К . Дондэн (1973, т. I; 1978, т. II); 4) Цен­тра / Сост. П. Дюбюиссон (1971, т. I; 1976, т. II); 5) Ли- оннэ / Сост. П. Гардетт и др. (1967—1976, т. I —V); 6) Ро­манской Бретани, А нжу и Мэна / Сост. Г. Гийом и Ж .-П . Шово (1976, т. I); 7) Восточные Пиренеи / Сост. А. Гитэ (1965); 8 ) Прованс / Сост. Ж .-К . Б увье и К . М ар­тел (1975, т. I ; 1979, т. II); 9) Ю ра и Северные Альпы (цен­тральный франко-провансальский) / Сост. Ж .-Б . Мартен и Ж . Тюайон (1971, т. I; 1974, т. I I ; 1979, т. I I I) ; 10) За­пада, П уату, Онис, Сентонж, Ангумуа / Сост. Ж . Мас- синьон и Б . Орио (1971, т. I; 1974, т. I I ; 1979, т. III); И ) Центрального М ассива / Сост. П. Нотон (1961—1976, т. I —IV); 12) Оверни и Лимузена / Сост. Ж .-К . Потт (1975, т. I); 13) Гаскони / Сост. Ж . Сеги и др. (1965— 1974, т. I —V I); 14) Иль-де-Ф ранса и Орлеанэ / Сост. М .-Р. Симони-Орембу (1974, т. I; 1978, т. II); 15) Б ургун­дии / Сост. Ж . Тавердэ (1975, т. I; 1977, т. II); 16) Вост. Л ангедока / Сост. Кс. Равье (1979, т. I).

Охарактеризуем один из перечисленных выпусков, а именно атлас Романской Бретани, Анжу и Мэна, в со­поставлении с данными атласа Ж ильерона. Первый том этого атласа, посвященный теме «Флора», содержит 280

27

вопросов. Тематическое поле /ф лора/ понимается авто­рами как та часть растительного мира, которая наиболее тесно связана с жизнью и работой человека, прежде всего сельского ж ителя. Сюда входят микрополя: 1) /зл ак и /,2) /корм /, 3) /цветы и травы /, /дикие растения/, 4) /овощ и/. Каждое из этих микрополей, помимо наименования расте­ния, содержит ряд дополнительных вопросов, связанных с местом его обитания, цветом, его медицинскими и раз­ными техническими свойствами и т. д. Например, лексему р о т т е йе Ъегге 'картоф ель’ авторы анализирую т в десяти рубриках /клубни картофеля/, /ботва картофеля/, /болезни/, /неровная поверхность/ — например, /поверхность со шкурой ж абы /, /бесформенный картофель/, /небольшой по разм еру/ («как жолудь», «как орешки»), /сбор карто­ф еля/, /«глазки» картоф еля/ и т. д. Таким образом, в те­матическом микрополе выделяются ассоциативные поля, связанные с одним понятием-словом. Всего раздел «Цветы и травы (дикие растения)» содержит в атласе Гийома 53 вопроса, из которых в атласе Ж ильерона мы обнаружи­ваем 23. Т ак , в обоих атласах изучены травы: 1уга1е, Ы 1;егоп, тШе-1еш11е, сЫеп-йепЪ и др.; садовые цветы: т а и у е , гауепе11е, дш>Шёе; мох и грибы: то и ззе , сЬ а тр щ - поп; полевые цветы: регсе-пеще, ргззепШ, Нзегоп, Ь1ие1 и др. Процент совпадения довольно большой, но, учиты­вая то, что в атласе Ж ильерона анкета проводилась в ал­фавитном, а не в тематическом плане, т. е. наруш алась ассоциативность микрополей, сведения, имеющиеся в ат­ласе Ж ильерона, значительно беднее, чем сведения атласа Гийома. Значительно меньше совпадений в разделе «Злаки». Из 117 вопросов атласа Гийома в атласе Ж илье­рона встречается всего 10 вопросов. Раздел «Растительный мир» построен еще более в ассоциативном плане, чем цветы и травы. Здесь мы встречаем не только названия зерновых культур — а у о т е , Ыё, зе1д1е, та'Гз, тШеЪ, огде, но и термины, связанные с соответствующей профес-1 сией человека (теи ш ег), со сбором урож ая (&1апег, т о 1д- зоп), с изготовлением продуктов питания (1агте). Пер& численные десять вопросов составляют общий фонд двуа атласов. Сопоставление материалов атласов двух синхрон-' ных срезов — рубеж между X IX и X X вв. и середина X X в. представляет интерес для развития диалектной слова в современном французском языке.

28

К ак видно, современное французское языкознание благодаря проводимым СГ№ 8 большим научным предприя­тиям обладает немалыми накоплениями для историко­семасиологических исследований.

Слово в литературном язы ке, помимо уже имеющихся многочисленных лексикографических работ, исследуется в соответствующих центрах в Безансоне, Н анси и Сен- К лу, общее руководство которыми находится в Вильтан- нёз (университет Пари-Н ор) — руководитель Б . Кемада. При помощи ЭВМ в этих центрах создается полный инвентарь французской лексики — картотека, пользова­ние которой доступно для исследователей французского язы ка и в которой к имеющимся данным добавляется точность места, времени и частотности употребления слова.

В перечисленных выше лингвистических атласах ин­вентаризуется и изучается диалектное слово. Эта работа выполняется в настоящее время под руководством Г. Тю- айона .31 А нализ материалов дает возможность не только исследовать систему региональной речи, диалектный язы к в сопоставлении с литературным, но служит такж е богатейшим источником для внешнелингвистического ас­пекта, вклю чая этнолингвистический и исторический — история слова, предмета, понятия, обычая. Именно через диалектный аспект исследователь имеет возможность из замкнутых рамок внутриязыковой структуры лексики связать лингвистику с историей общества и деятельностью человека.

В настоящее время во Ф ранции ставится вопрос о воз­можности картирования явлений французской региональ­ной речи («1ез Лгап$а15 гё§шпаих»), гетерогенная лексиче­ская система которой еще не подвергалась всестороннему обследованию .32

31 См.: Т и а П 1 о п С. Сотрог1етеп1з Де гесЬегсЬе еп сИа!е-с1о1о81в 1гапда18е. Рапа, 1976.

33 Ьез Ггап<;а1з гёдшпаих. Ас1ез Ди Со11одие виг 1е Ггап<;а1з раг1ё Дапз 1ез уШа^ез Де у^пегопз, р. р. С. ТауегДе4 е4 С. 81гака, Рапз, 1977.

29

Г л а в а I

ТИПОЛОГИЯИСТОРИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХИССЛЕДОВАНИЙ

I. Типологические параметры

Любое историко-семантическое исследование имеет опре­деленную цель, предмет, направление и метод исследова­ния. К аж дая из этих характеристик представляется в виде дихотомической оппозиции различительных черт. Всякое научное исследование — это пучок различитель­ных черт, так что одна и та же работа может быть отнесена одновременно в различные рубрики.

Выделяются следующие основные характеристики ра­бот по исторической французской лексикологии: 1) общ ая цель исследования; 2) предмет исследования; 3) направле­ние и уровень анализа; 4) метод и способ интерпретации исследуемых фактов.

1) В зависимости от общей цели исследования историко­семасиологические исследования делятся на:

— собственно лингвистические, основной задачей ко­торых является изучение развития язы ка; данные других наук (литературоведения, истории, археологии и пр.) привлекаю тся для освещения лингвистических вопросов;

— не лингвистические, в которых история слов служит источником дополнительных данных при изучении лите­ратуры, истории общественной жизни, материальной куль­туры.

2) Выбор предмета исследования определяется харак­тером исследуемых языковых состояний и характером исследуемых языковых фактов.

Под я з ы к о в ы м с о с т о я н и е м понимается любое языковое образование (идиом): литературный язы к, диалект, полудиалект, литературный диалект, патуа. В зависимости от уровня анализируемых языковых со­

30

стояний исследуется тот или иной идиом. В зависимости от числа привлекаемых языковых состояний внутри дан­ного язы ка исследования могут быть монохронные, при которых анализируемые факты берутся из одного времен­ного среза данного язы ка (например, старофранцузского или язы ка X V I века), и диахронные, при которых анали­зируются факты разных синхронных срезов. Различие между диахронными и синхронными или монохронными подходами есть различие между динамическим и стати­ческим анализом языковых фактов. В зависимости от гасла привлекаемых языков исследования бывают внутри­языковые (в нашем случае) и сравнительные, привлекающие факты других языков. Семасиологические исследования глобального типа прослеживают эволюцию изучаемых лексических фактов в историческом аспекте с привлече­нием данных различных романских языков и диалектов.

Исследования, связанные с я з ы к о в ы м и ф а к ­т а м и , различаются по трем оппозициям: а) исследова­ние истории отдельно взятого слова или группы слов (лексического поля); б) исследование отдельных слов или семантических процессов; в) исследование лексиче­ских фактов (слов, полей) в их системных значениях или в их реализации в текстах. К ак видно, все оппозиции связаны с выделением отдельных аспектов лексической жстемы язы ка. Отмечаемые здесь подходы неразрывно связаны между собой: нельзя анализировать изменение шачения отдельного слова без учета его системных связей ш утри лексического поля, как невозможно рассматривать 1ексико-семантические группы без изучения эволюции >тдельных слов, входящих в них. Определение подхода твисит от того, на чем прежде всего делается упор в дан- юм исследовании.

3) По направлению и уровню анализа в зависимости >т рассматриваемых аспектов структуры номинации разли- гаются исследования типа «слово—вещь», анализирующие ^отношение слова с денотатом, и семантические исследо- (ания, охватывающие наряду с денотатом и анализ сигни­фиката. В зависимости от направления анализа исследо- 1ания бывают семасиологические (рассматривают номи- гацию от формы к выражаемому содержанию) и ономасио- [огические — (рассматривают номинацию от обозначаемых

объектов (предметов, понятий) к средствам обозначения).4) По используемым методам и связанной с ними интер-

31

претации причин языковой эволюции различаю тся следую ­щие типы подхода к языковым фактам: а) структурный; б) психологический; в) логико-семантический; г) историко- культурны й.

Изложенное может быть представлено в виде схемы (см. с. 32).

2. Цель исследования. Историческая семантика и связанные с ней дисциплины

Исследования в исторической семантике имеют двоя­кий аспект: соотношение историко-лингвистического ис­следования и внелингвистических дисциплин и соотно­шение внутрилингвистических дисциплин — между ис­торической семасиологией и другими разделами языко­знания (фонологией, исторической грамматикой, сти­листикой).

1) Историческая семантика и внелингвистические дисциплины

Историческая семантика и литературоведение. При изу­чении лексики того или иного писателя исследование значений слова или их употреблений в контексте связано скорее со способом выражения писателем тех литературо­ведческих задач, которые он перед собой ставил (эстети­ческих, политических и т. д.), либо с наблюдениями над его художественной или идеологической эволюцией, чем с вопросами собственно лексикологии. При всем этом словари писателей или словари, сопровождающие изда­ние одного произведения, равно как и работы, касающиеся к примеру синонимии или антонимии в язы ке того или иного писателя, бесспорно относятся к лексикологии и свидетельствуют о близости этой дисциплины к литера­туроведению .1 Синонимия, как одна из экспрессивных категорий язы ка, изучается, например, как в лексиколо­гии, так и в стилистике .2

Близость литературоведения к лексикологии проявля­ется и в перенесении методики исследования лексикологии

1 См.: К а п л а н М. С. Стилистическое употребление антони­мов в романе Ромена Роллана «Очарованная душа». Казань, 1960.

1 М а г о и г е а и I . ТгаНё йе зЪуНзИчие 1аИпе. Р апз, 1970, р. 277—282 и др.

3 М. А. Бородина, В. Г. Гак 33

на литературоведение: понятия структуры, бинарной оппозиции, метаязыка, темы и предиката, изотопии, открытой системы и т. д .3

Лексикология и текстология (археография). Анализ разных версий (вариантов) старых текстов включает не только фонетический и морфологический анализ, но и лексический и даже историко-стилистический. Так, Ж . Грисвар, исследуя тему описания бури у У аса и у Фомы Английского, приводит следующие параллели из разных вариантов :4

И т е г епПа ипДез 1еуегип1;И т е г 1гиЫа ипДез 1еуегип1;1а т е г !г е т 1, деа^иез сотепсеп! а епйег.

Анализ этих и подобных вариантов имеет не только историко-стилистическое значение, но и лексико-семан­тическое (ср.: ипДез—хуа^иез; епИа—1гиЫа—1гепп). Много­численные синонимичные варианты часто употребляются в рукописях равнозначно, особенно если речь идет об одном контексте, что говорит об общеупотребительности и общераспространенности этих синонимов, в других же случаях они указываю т на особенности хронологические, территориальные (диалекты) или социальные или стили­стические (среда писца или переписчика).

Текстологическое исследование дает такж е возможность определить границы слова через исследование в старых рукописях слитно-раздельных написаний (см. гл. I I , с. 101— 103).

Лексикология и социально-исторические дисциплины. Через посредство слова раскрывается многообразный мир социально-исторических отношений. Т ак, например, Р . Х аллиг и В. Вартбург дают идеологическую класси­фикацию понятий,® которая, по их мнению, долж на соста­вить универсальную схему для всех язы ков. Несмотря на все ее достоинства в области «социальной или социо-

3 В а 1 а п у 3. РагаД^ш ез 1ех1саих е1 з1гис1;игез Н11ёга1гез аи Моуеп А^е. — Кеуие Д’Шз1сиге НЦёга1ге Де 1а Ггапсе, 1970, N 5—6.

4 0 г 1 з \ у а г Д I . А ргороз Ди 1Ъёте ДезспрШ Де 1а 1етрё1есЬег \Уасе е( сЬег Т Ь отаз Д’Ап(?1е1,егге. — 1п: Мё1ап8вз оиег1з й 1еап Ггаррхег. Оепёуе, 1970, *. I, р. 376—389.

6 См.: Н а 1 П ? В ., \ У а г 4 Ь и г ^ АУ. В едгШ ззуз^т а1з СгипД1а^е 1иг Д1е Ьехшо^гарЫе. ВегНп, 1952.

34

феноменологической лингвистики», по мнению М иттерана, такая классификация понятий «ускользает от лингвистики, хотя и становится составной частью социологии или исто­рии».®

Интересны в этом плане предложения Ж . Маторе, немало сделавшего в области французского язы ка для проблемы «язык и общество».7 Наиболее ценно выделение автором «слов-свидетелей» и «слов-ключей» (см. с. 73).

Слова и их значения широко используются француз­скими историками (Ф. Лот, М. Блок) для изучения того или иного социально-исторического явления, поскольку слова меняются медленнее, чем вещи и события.

Ознакомление с историей лексикологии вскрывает тесную связь с л о г и к о й (А. Дарместетер) и с п с и ­х о л о г и е й (К . Фосслер) — уровнями, к которым после перерыва почти в столетие наука вернулась вновь («неологическое» и «неопсихологическое» направления), не говоря об историко-культурных связях (см. историю слова загаЬапйе гл. 1, с. 59), связях с этнографией (через ш колу «слов и вещей»).

Д иапазон лексических связей столь широк, что неко­торые даже современные нам исследователи сомневаются в существовании лексикологии как самостоятельной на­уки. Т ак , в одной из статей читаем: «Нельзя быть уверен­ным в том, что лексикология является наукой, поскольку все еще нет развернутой и обоснованной теории „слова11 и структуры „вы сказы вания1*».8

2) Историческая семантика и другие лингвистические дисциплины

Л ексикология, как современная, так и историческая, является тем аспектом язы кознания, в котором вопросы семантики имеют основное значение. Прежде всего речь идет о семантике, связанной с денотатом в виде реальной предметной действительности, отражаемой через посред­ство нашего сознания в системе язы ка, т. е. о проблеме

6 См.: М 1 П е г а п ^ М. Ьез то1з Ггап?а1з. Р апз, 1968, р. 121.7 М а 4 о г е О. Ьа тёМюДе еп 1ех1со1о81е: О о т а т е {гап$а1з.

Р апз, 1953.8 Б и с Ь е 1 С., Ь а и п а у М. Ьа 1ех1со1о81в аи з е т с е

Йе 1’Ы81о1ге е1 Де 1а сгШоие Н Ш т г е з . — Кеуие й’Ш зкиге НШ -га^ге Де 1а Егапсе, 1970, N 5—6, р. 810.

3* 35

слов и вещей в современной интерпретации, слов и этно­культурны х явлений, слов и вопросов истории. Здесь доминирует проблема семантической структуры слова (анализ дифференциальных сем). Но не меньшее значение в исторической лексикологии (семантике) имеют и вопросы, направленные на человека, на его психическое состояние и восприятие действительности, на социальные вопросы действительности — во всем многообразии их проявле­ний в структуре общества, на теорию коммуникации (семиотику, семиологию). Д ля этой группы явлений перво­степенным является функционирование слова в речи, в контексте (анализ оппозиций). Через семантику слова и высказывания в целом происходит, таким образом, связь со всем окружаю щим миром, облегчается перекоди­рование наших мыслей в разные сферы человеческой дея­тельности; так , в сфере музыки, живописи, балета фор­мируются «семиокультуральные» знаковые системы, свой­ственные каждой «культуре» как части семиологии .9

Ален Рей определяет лексикологию как «дисциплину, находящую ся на перекрестке, дисциплину, которая все же должна оставаться в пределах лингвистической методоло­гии»,10 и — в другом месте — словами Стефана Ульмана: «. . .среди всех подразделений язы ка именно лексическая система наиболее непосредственно связана с тем нелинг- вистическим миром, который окруж ает, окутывает речь».11

Особенность лексикологии состоит еще и в том, что, помимо тех экстралингвистических дисциплин, с которыми она связана, она имеет непосредственное отношение к вну- трилингвистическим дисциплинам. Методика лексического анализа, как известно, выросла из методики фонетических исследований .12 Фонетический облик слова сплошь и р я ­дом связан непосредственно с его семантикой (см. гл. II). Существование лексико-грамматических групп говорит

9 Ср.: «8етю (ои зё т ё ю -) си11иге1 аД]. (}ш сопсегпе Гог^ап1- 8 а 4 т п Дев 8уз1ёте8 Де 81&пе8 ргорге а сЬадие си11иге» (К е у А. Ьа 1ех1со1о§1е: Ьес1игез. Р апз, 1970, р. 295 (1пДех в1озза1ге)).

10 1Ы Д ., р . 2 .« Ш Д . , р . 27 6 .12 Это особенно хорошо показано в работах Э . Косерну (С о-

8 е г 1 и Е. Риг е т е з1гик1иге11е сИасЪгопе ЗетапЫ к. Вагтв1аД1, 1978) — теория оппозиции, и Б . Потье (Р о Ш е г В. КесЬегсЬез виг 1’апа1узе зётапИ чие еп ПвдшзМдие е1 еп 1гаДисИоп тёсаш чие. ^ п с у , 1963) — поиски минимальных значимых частиц в лексике и их организация.

36

о зависимости лексики от грамматики (прежде всего о связи лексики с синтаксисом). Известно, сколь взаимо­зависимы лексика и вопросы стиля. Л ексикология, сти­листика, литературоведение и текстология имеют дело прежде всего со словом. Синтагматическая проблема аналитического слова делает фразеологию частью лексико­логии (см. гл. I I , с. 125). Лексикология оказалась наиболее приемлемой частью язы кознания для экспериментирова­ния в области прикладной лингвистики — составление национальной картотеки французского словаря и автома­тический перевод.

Современная лексикология все чаще рассматривает слово или группу слов как «структуру форм и употребле­ний».13 Отсюда связь лексикологии с морфологией — морфолексикология (типы слов с точки зрения их формаль­ного образования), с синтаксисом через морфосинтаксис (деривация и композиция), а такж е с фонетикой.

Понятие «лексии» (1ех1е) как функциональной и зна­чимой единицы речи, введенное Б . Потье ,14 и вклю чаю ­щее слово, словосложение и группу слов, отражает совре­менную тенденцию в лексикологии. Однако расширение границ слова по его форме легко может, по мнению ряда лингвистов, привести к смешению уровней язы ка, и поэтому большинство исследователей, как это сознательно сделал М иттеран ,15 исходит все же из традиционного понятия слова, не игнорируя при этом и новые тенденции.

Многочисленны исторические лексико-стилистические исследования; чаще всего это изучение язы ка одного писателя или одного произведения .18 Соприкосновение лексики, точнее, семантики, со стилистикой имеет место прежде всего, когда речь идет не о познавательной функ­ции язы ка, а об ее экспрессивной функции. П . Гиро нахо­дит в каждом слове четыре типа ассоциаций: основная, контекстная, экспрессивная и социо-контекстная .17 Из них первые два типа ассоциаций относятся к семантике, третий и четвертый — к стилистике. Лингвистическая

1 3 М 1 ( ; 1 е г а п ( 1 М. Ьез тоЬз Г га п ^ з , р. 5.14 Р о 1 1 1 е г В. ГлпдшзИдие 8епега1е: ТЬёопе е1 ДезпрИоп.

Р апз, 1974.15 См.: М 1 ( . 1 е г а п Д М. Ьез шо1з 1гапда18, р. 6.18 См., например: С о и д е п Ь е 1 г а О. Г?о1ез зиг 1е уоса-

ЪиШге Де КоЬег1 Де С1ап Де УШеЪагДошп. — Н о т а т а , 1944—1945, уо1. 68, р . 4 0 1 -4 2 1 .

См.: С и 1 г а и Д Р. Ьа в ёт а п ^ и е . Зе ёД. Рапз, 1969, р. 35.

37

стилистика соприкасается с литературоведческой; работы по изучению лексики писателя такж е являю тся компо­нентом и литературоведения . 18

Особый раздел исторической и в еще большей мере современной лексикологии составляет определение лексико-грамматических групп. Последние чаще всего выявляю тся в глаголах исходя либо из формы, либо из лексического содерж ания .19 Однако и в прилагательных удается проследить историческое формирование неболь­шой семантико-грамматической группы. Речь идет о группе многосемных прилагательных (т. е. прилагатель­ных широкого значения и большой сочетаемости), наиболее частотных в язы ке, типа реШ , & гап<1, Ьоп, уга1, ]оН и др. Их общая семантика — оценочный эпитет, выражение уменьшительности, формальная характеристика — не­производные прилагательные, одно- и двусложные, пре­позитивные и безударные (образуют одну ритмическую группу с существительными). Короткие по форме, в раз­говорном язы ке они подвергаются еще большему сокра­щению. Эти прилагательные часто употребляются в произ­водных значениях, выражают субъективные оценки, де- семантизируются (ср. реШ е т е г е 'мамочка’). Исторически формирование этой группы прилагательных идет парал­лельно образованию во французском язы ке аналитических полуслужебных слов; они представляют собой случай, когда начинает обрисовываться аналитическая конструк­ция, первый компонент которой восходит к полнознач­ному слову. Немаловажный фактор, который приводит к образованию этих прилагательных, — это утеря этой частью речи флективности.

18 О проблемах исторической семантики романских языков во взаимосвязи с другими лингвистическими дисциплинами см.: Те­зисы IV Всесоюзной конференции по романскому языкознанию: Современные проблемы романистики (Семантический аспект изу­чения романских языков)'Отв. ред. Г. В. Степанов. Калинин,1978, ч. I, П.

1е См. по этим проблемам: Б о р о д и н а М. А. Семантико­грамматические группы в глаголе современного французского языка. — Изв. АН СССР, Отделение литературы и языка, 1947, т. VI, выи. 5; В о г о Л п а М. А. Ь ’аф есШ е1 1ез гарроИз еп1ге з ё т а п ^ и е е1 й гащ таке еп 1гап$а1з тойегпе. — Ье Ргап$а18 Мо­н е т е , 1963, N 3, р. 193—198.

38

3. Предмет исследования.Характер языковых состояний

Поскольку слово не существует вне времени и простран­ства, оно может рассматриваться, с одной стороны, либо в литературном языке, либо в диалектной системе (про­странственное варьирование), с другой — в синхронном срезе современного язы ка или в историческом аспекте его развития (варьирование во времени).

1) Слово в литературном языке и в диалекте

Единство и оппозиция (противопоставление) этих карди­нальных представлений язы кознания являю тся несомнен­ными. Тем не менее и историки язы ка, и исследователи его современного состояния в качестве предмета изучения избирают литературный язы к (или просто «язык») вне этой оппозиции, что столь же нелогично, как было бы нелогично исследовать только единственное число, вид вне его противопоставления времени, контекстную сему вне ее противопоставления основной, антонимию вне синонимии и т. д. Д ля историков современного состояния язы ка это в известной мере оправдано тем, что террито­риальные диалекты сглаживаю тся, частично преобразу­ются в социальные и региональные варианты речи, в то время как в истории язы ка диалектная атрибуция текста весьма существенна. Т ак , если У ас следует западнофран­цузской традиции и употребляет 1е т е в значении ‘'женщ ина’, а ти Ш ег в значении ''ж ена’, то Кретьен де Труа следует восточнофранцузской традиции, употребляя 1е т е в обоих значениях. Или если 81§1ег на западе означает 'путешество­вать по морю на парусах’, а па^ег 'путеш ествовать по морю на веслах’, то на востоке, где нет моря, па§ег имеет оба значения .20

Литературный язык и диалекты, как единицы проти­вопоставленные,21 характеризую тся следующими основ­ными дифференциальными чертами.

20 См. об этом подробнее: Н е т т 1 п % Т. Б . Ьех1со1ойу апй оЫ РгепсЬ. — ТЬе МоДегп Ьапгиаде Веу]е\у, 1968, N 4, р. 63.

41 Параметры противопоставления литературного языка диа­лектам все еще не изучены с достаточной глубиной. Наиболее пол­ная характеристика языковых статусов изложена в кв .: С т е ­п а н о в Г. В. Типология языковых состояний и ситуаций в стра­

39

Л и т е р а т у р н ы йя з ы к

1. Государственное и на­циональное значение.

2. Нормированность.

3. Вторичная по времени появления категория.

4. Развиваю щ аяся катего­рия.

5. Наличие художествен­ной и научно-политиче­ской литературы.

6 . Наличие стилей.

7. Больш е ученых и полу- ученых слов.

Д и а л е к т

1. Местное значение.

2 . Ненормированность (большая вариативность).

3. П ервичная по времеци появления категория.

4. Отмирающая или пере­рождаю щ аяся катего­рия.

5. Отсутствие такой лите­ратуры (если речь не идет о «литературных ди­алектах»).

6 . Отсутствие стилей (если речь не идет о «литера­турных диалектах»).

7. Меньше ученых и полу- ученых слов, лучш ая со­хранность исконных слов .22

Органическое единство между литературным язы ком и диалектом состоит в том, что и то и другое относится к системе язы ка, состоящей из цепочки социально обуслов­ленных систем, в которой литературный язы к и диалект занимают крайние точки. Т ак , между литературным язы­ком и диалектом находятся промежуточные категории литературного диалекта, регионального язы ка, полу- диалекта (или городского диалекта), социальных диа­лектов. Само понятие диалекта (при этом всегда имеется в виду территориальный диалект) неоднородное: если во Ф ранции для периода расцвета феодального дробления диалектные системы приравнивались чуть ли не к само­стоятельным языкам, и во всяком случае имели ведущее

нах романской речи. М., 1976. См. также: Ь и г а 1 1 О. Б1а1еМо е Иапапо ге(?шпа1е пе11а Зу^ггега ИаНапа. Ьидапо, 1976, р. 1 2 -4 0 .

22 Последнее, по мнению Реми де Гурмоиа, придает язы ку бблыпую красоту «физическую», т. е. звуковую; среди примеров автор приводит народное ро1зоп, ученое роЫоп. См.: О о и г т о п ! К е т у ае. Ез1ЬёИдие Де 1а 1ап^ие !гапда1зе. Р апз, 1954, ей. I.

40

значение в жизни провинций, то к XX в. диалекты пере­родились в патуа — народные говоры, которыми владеет довольно ограниченное число людей, часто одна семья, один человек.

Единство литературного язы ка и диалекта проявля­ется и в пространственном (ареальном) отношении: чем далее, скажем, продвигается литературный язы к, тем быстрее уменьшается ареал диалектного языка. Это наблю­дается как в волнообразном, так и в клинообразном про­движении литературных волн .23

Но главное состоит в том, что при системном подходе к литературному язы ку и диалекту по сути дела между ними нет разницы, если не считать того, что в литератур­ном языке — нормированном и культивируемом, — давно сгладились те исторические особенности, интересные для лингвиста, которые он может найти в диалектах.

За последнее время это начинает все более осознаваться, и диалектологии уделяется все большее внимание, не­смотря на исчезновение диалектов, вернее, в результате их исчезновения. Исследователи прежде всего стремятся зафиксировать материал, который общепризнанно счи­тается бесценным для истории язы ка и, добавим, такж е и для теоретического язы кознания.

С точки зрения теории номинации в диалектах в сопо­ставлении с литературным языком характерно называние одних и тех же близких реалий по-разному в разных об­ластях, т. е. характерна так называемая диалектная синонимия или географическое варьирование слов («сло­варная география»); в семантике — лексический суппле­тивизм, т. е. замена одного слова другим, синонимом или близким по значению словом. Супплетивизм — явле­ние историческое или диалектное. В последнем случав оно воспринимается как сохранение в современном диалект­ном срезе фактов истории язы ка как территориальных вариантов.

Д ля супплетивизма характерны случаи о!г — еп1епйге, осс1ге — 1иег, Ьге! — 1е11ге (адекватная замена вышед­шего из употребления слова) или депЪ — паИоп, реир!е

23 См. соответствующие ареальные соотношения конфигураций территорий литературного и диалектного языков в кн.: Б о р о ­д и н а М. А. Проблемы лингвистической географии. М.; Л ., 1966, с. 1 6 0 -172 .

41

и в переводах, случай неадекватной, хотя и близкой по значению замены.

Географические варианты складываю тся из следую­щих случаев.

1) Денотат (реалия) осознается, точнее, обозначается менее четко и однозначно. Т ак , в контексте 1ез а ш т а и х дш ЪаЪИепЪ 1е Ьо18 (АЬР, 679) 24 наряду с ЬаЬНег отмечены гез1ег и у1уге; § а т т , Шз и уа1е1 нейтрализую тся в вал­лонском диалекте, означая ^агдоп (АЬР, 572, 573, 622, 624).

2) П ри сохранении того же денотата могут отпаст'ь или измениться некоторые его характеристики. Т ак , в карте А ЬГ, 525 Соирег йи Ъо13 роиг 1а1ге йез 1а§о1з ва­риантами к 1адо1 выступают [{азт] на севере и Ьоиггёе на юго-западе. В словаре Б енака з. V. 1а§о1 следующим образом комментируются эти лексемы: {асЫпе — 1оп§ 1а§о1) йе ЬгапсЬа^ез йоп1 оп зе зег{, роиг сошЫег йез 1оззёз, гёрагег йе таи у а1 з с Ъ е т т з е1 Ш ге йез оиугадез йе йёГепзе ппШ агге, Ьоиггёе — 1а§о1;з йе ЬгапсЬез 1гёз теп и ез.

Аналогичны случаи употребления прилагательного ё1гоНе, которое в контексте Ь а с ш з т е ез1 1гор ё^гоИе е1; оЪзсиге (АЬР, 542) на северо-востоке передается лексемой реШ е, в деп. Мёрт-и-Мозель — лексемой соиг1е. Сино­нимы соиг1 и реШ выступают здесь по отношению к не­одушевленному предмету (1а с ш з т е ) . В синонимическом словаре Б енака к слову ё1гоН среди многочисленных сино­нимов не находим ни соиг1, ни реШ , в то время как к слову реШ синоним соиг1 указан только по отношению к чело­веку — «еп раг1ап1 й’ип Ь о т т е . . ., соигЪ 1 ат . е1 р1и1б1 рё). йе 1аИ1е реШ е е1 аззег ёрахззе» (з. V. реШ;). И так, наблюдаются разные синонимические ряды в зависимости от того, является ли определяемое существительное одуше­вленным или неодушевленным.

3) В других случаях изменение Ш непосредственно связано с изменением Б , т. е. слово (обозначение) меняется в связи с изменением вещи (или понятия). Т ак , в атласе Ж ильерона в карте 1343 Тш1е в Валлонии зафиксирован вариант 1ш1е а соиНззе, дословно «черепица с выемкой», в карте 613 {гота^е во Ф ранш-Конте [как\уа]о1] — Ч готаде йе т ё п а § е \ в Восточных Вогезах — [§1к] — 'Гго- т а § е Ы апс’. В э т о т т и п синонимов обычно попадают

24 При упоминании карт атласа Жильерона принято сокращениеисточника АЬР с указанием номера карты,

42

орудйя труда, Предметы домашнего обихода. Обычно это имена существительные, хотя сюда же могут быть отнесены глаголы тина роиззег, сгокте, дгапсНг и др ., употребляю ­щиеся в зависимости от того, что растет: о детях говорят §гап<Нг, о траве, цветах — роиззег и т. д. (см.: атлас Ж иль­ерона, карта 366; словарь Бенака, з. V. сгоНге).

В более непосредственной и поэтому часто более экс­прессивной диалектной речи при полном тождестве реалии слово получает иную форму вследствие изменения субъек­тивного отношения к данной реалии, ж елания более эмо­ционально выразить свое к ней отношение. В этих случаях изменение идет на уровне —8 . Т ак , ауаге (АЪР, 79) повсеместно выраж ается стилистическими вариантами сЫеп, сЫсЬе; етЬгаззег (АЬР, 454) — вариантами Ьа1зег, гасо1ег; сегсиеП (АЬР, 214) — вариантами соНге, са1ззе и др.

Изучение лексики французского язы ка (истории слов) не может быть ограничено материалом литературного язы ка еще и потому, что в старые периоды истории язы ка язы к при его формировании заимствовал в большей мере необходимые звенья системы из вариантов диалектной речи.

К ак известно, до нас дошли лиш ь единичные памятники французского язы ка IX , X и X I веков. Это объяс­няется тем, что в этот период наибольшей феодальной раздробленности еще не сформировались наддиалектные койнэ .25 Я зык этого периода был, видимо, наиболее богат диалектизмами и регионализмами, и в нем проявились тенденции к нормированное™ . Поворотным периодом явился X II век, когда укрепились и отграничились, замы­каясь рамками своей территории, княж ества, герцогства и другие земли (рауз). Д л я самоуправления этих террито­рий необходимы были канцелярии , для которых писцов готовили создающиеся при монастырях школы. Соответ­ственно от X II века сохранилось значительное количество литературных памятников и документов. Все эти памят­ники представляю т собой произведения, окрашенные диалектизмами той или иной области, но не более чем «окрашенные», потому что создание каждого памятника предполагало ш ирокий круг слуш ателей и создатели этих произведений стремились избегать той большой

28 См.: Н е т а с 1 е Ь. Ье ргоЫ ёте Де Гапс1еп \уа11оп.1л еде, 1948.

43

вариативности, которая характеризовала даже одну тер4 риторию (Нормандию, Ш ампань и др.). К онкуренция отдельных феодальных княж еств, стремление к господству над другими сказались и в развитии диалектов: каж дый диалект хотел стать письменным языком, пишет Фосслер применительно к старофранцузскому язы ку в целом .28 Эта тенденция начинает проявляться именно в X II в. и, может быть, в самом конце X I в ., но достигает своего расцвета в X I I I —начале X IV в. Стефенелли показывает, и это наглядно следует из его семидесяти комментирован­ных таблиц, что «старофранцузское лексическое богатство отнюдь не является, как это иногда предполагаю т, «об­манчивой» специфичной чертой, характеризую щ ей общий инвентарь средневекового запаса слов. . . в котором не разграничиваю тся хронологические, территориальные и стилистические особенности, но является р е а л ь н ы м с о с т о я н и е м литературного язы ка этого периода» (разрядка моя, — М . Б .) .27

Таким образом, при развитых региональных литератур­ных язы ках X I I—начала X IV в. (особенно в Нормандии, П икардии, Валлонии, Ш ампани, Иль-де-Франсе) в этот период, по-видимому, уж е сущ ествовала тенденция суб­лимировать диалектную речь до общепонятного литера­турного язы ка. Эта тенденция сущ ествовала уж е издавна и проявилась в самом раннем памятнике этого периода — «Песне о Роланде». П оскольку староф ранцузская литера­тура была ориентирована на устный узус и из него черпала дальнейшие тенденции своего развития, то, естественно, она сохраняла тесную связь с народно-разговорными тра­дициями, что придает ей в большей мере характер речи (1ап§а§е), чем нормализованного (систематизированного) языка (1ап§ие), каковым является современный литератур­ный язы к.

Собственно диалектных памятников в этот период нет, и поэтому, несмотря на то что, как выше было отмечено, чем дальш е в глубь истории, тем больше начинавший формироваться литературный язы к зависел от диалектной речи, мы не имеем никакой возможности изучать диалект­ную речь по текстам. Несколько больший материал дают

28 См.: V о з 8 1 е г К . РгапкгекИз КиНиг 1т 8р1е#е1 зе тег 8ргасЪеп1,даск1ип2. НеИе1Ьег2, 1929, 8. 79.

27 8 1 е ! е п е 1 П А . Бае8упопутепге1сЫ ;ит (1ега11Ггап2оз18сЬеп БкЫ егзргасЬе. Ш еп, 1967, 8. 308.

44

нелитературные тексты (документы, хартии и т. д .28), как строго локализованные и датированные и имевшие зн а­чительно более узкий круг читателей. Однако и эти мате­риалы далеко не достаточны для того, чтобы составить истинное представление о диалектной системе старофран­цузского периода, потому что и в языке делопроизводства отмечается известная сублимация, к тому ж е язы к этих документов лексически весьма ограничен.

Осознание диалектной речи как таковой проявилось только в конце XV и в X V I в ., когда сформировался обще­французский литературный язы к. Именно в этот период появляю тся первые записи на разных диалектах рожде­ственских песен (1Чоё1); диалектная речь используется в художественной литературе (у М ольера, М ариво и др.) для характеристики персонажей; диалекты начинают изучаться.

Таким образом, если история лексики литературного язы ка может исследоваться начиная от старых текстов и кончая современными, то диалектная речь может быть изучена от современного состояния в глубь истории путем внутренней реконструкции старых форм. Эту реконструк­цию мы можем производить благодаря материалам линг­вистических атласов, новых более совершенных диалект­ных записей, издания подлинно диалектных текстов, диалектных словарей (прежде всего Больш ой Вартбург), а такж е изучая отдельные диалектизмы в старофранцуз­ской региональной литературе.

Семантические процессы в сопоставительном плане в литературном язы ке и в диалектах изучены в отдельных немногочисленных статьях, и все еще недостаточно раз­работана техника такого изучения, что неудивительно, потому что лиш ь появление новых региональных атласов Ф ранции и Большого В артбурга дают достоверный мате­риал для таких исследований.

Постановка вопроса о литературном язы ке и диалектах, как она нам представляется в общетеоретическом плане, отразилась и на типологии работ, посвященных историче­ской семантике. С одной стороны, это работы, касаю щ иеся только литературных форм и значений (они наиболее

38 См.: Ьез апсшпз 1ех1ез готап з поп НМёгакез: Ьеиг аррогЬ к 1а соппа^ззапсе Йе 1а 1ап^ие аи Моуеп А{?е/РиЫ1ё раг О. 81гака. Р апз, 1963.

45

многочисленны и в основном хорошо известны, и мы здесь на них не будем останавливаться). С другой — это сугубо диалектные исследования, с историко-ареальными дан­ными, обычно богатые по материалу и, как правило, редко соотнесенные авторами с литературным языком. Такова работа К . Рейхенберга о наименованиях передника в италь­янском и французском язы ках .29 Автор показывает, что обозначение этого предмета связано с материалом, из которого он делается (ит. ре1зеМа 'кусок ткани’), и с ка­чеством этой ткани (франц. Ы&аггё 'пестрый’), с частью тела, которое он покрывает, со способом ношения, завязы ­вания (франц. йеуапУег 'передник’). Подобный анализ подчеркивает, что язы ки различаю тся в осмыслении объек­тивной действительности.

М. Ш тангир исследует обозначения понятия 'сви н ья’ в галло-романских язы ках такж е на основании лингви­стического атласа Ф ранции .30 Различные признаки живот­ного здесь получают нередко метафорические обозначения (сауоп, 1ег8оп, §оге1;, §апо, §а(И, а ш т а , ]аз1а), что не на­блюдается при обозначении менее «эмоционально окра­шенных» объектов, как например [передник] в приведенном выше примере, где семантические сдвиги носят метоними­ческий характер (материал ->■ предмет; местоположение -> предмет; внеш няя форма -» предмет). Путем рекартогра­фирования автор представил 12 самостоятельных ареалов разных обозначений исследуемого понятия (сосЬоп, роге, роигсеИе, а ш т а , §асИ и др.), раскры вая при этом особен­ности наименования (звукоподражание, отглагольные наименования и т. д.).

Только диалектные данные, поданные и интерпрети­рованные на высоком теоретическом уровне, содержатся и в книге В. Л отара, посвященной домашним животным .31

После содержательного лингвогеографического введе­ния автор анализирует материалы, почерпнутые им из атласов и текстов с точки зрения: 1) гомогенного обозначе­

2 8 В е 1 с Ь е п Ь е г § е г К . ВезехсЬпипя Йег ЗсЬигге ш Ка-Неп ипй ГгапкгейЖ. — Уох К о т а т с а , 1957, В<1 16, N 1 (по дан­ным лингвистических атласов).

30 См.: 8 1 а п 8 1 е г М. Б1е ВегекЪпшц? йез ЗсЪчуетез1Ш СаНоготашзсЬеп. Вопп, 1929.

31 См.: Ь о I Ь а г \У. ЗргасЬ^ео^гарЫасЬе ЧпЪегзисЬипдепги йеп ВегекЬпипзеп 1йг НаизИеге 1т МаззИ Сеп1га1/УегзисЬ е т е г 1п1егрге1аИоп у о п 8ргаскЬаг1еп. ТиЫпгеп, 1968.

46

ния и стилистических вариантов, 2) социальных вариан­тов, 3) психологических вариантов, 4) пространственных вариантов, 5) границ лексических явлений, 6) зависимости распространения и частоты, 7) структуры распростране­ния, информационного потока и понятия, 8 ) размера аре­ала (Ого(каигшдке11>>, «КЫ пгаш ш ^кеИ », «Етге1Ье1е§е»), 9) окситанского и французского языков.

В капитальном труде Ж . Ренсона исследуются обозначе­ния человеческого лица в романских язы ках .32 Автор называет свою работу «семасиологическим и ономасио­логическим исследованием», что подчеркивает взаимосвязь этих двух направлений семантических штудий и подчинен­ный характер последнего первому.

Некоторые диалектные исследования, однако, напра­влены на соотнесение диалектных и литературных данных. Таковы наблюдения Л . Н . Сычевой и М. И. Ш лихта о си­нонимии в гасконском а т л а с е 33 и лексикологические этюды А. Анри, сделанные на материалах валлонского атласа .34

Особо выделяется ж анр работ, в которых функциони­рование литературных и диалектных данных соотносится в литературном плане. Речь идет о проникновении, сохра­нении или использовании диалектизмов, у отдельных писателей. Такова работа А. Ш уца о языке Ж . Зан д ,35 в которой автор обнаруживает 188 слов, не найденных в стандартных словарях (например, асо1зег 'успокаивать’, с1осЬе!ег 'звонить’) и 99 слов, употребляю щ ихся в ином значении, чем в нормативном французском (например, ге§пег в значениях 'бы ть’, 'сущ ествовать’, 'ж и ть’). Н а основании такого анализа автор приходит к заключе­нию о юго-западной (М аршуа, Нижнеберрийский) основе язы ка Ж . Занд.

32 См.: К 6 1 1 8 0 п ]. Ьев с!ёиотта1шп8 <1и т в а ^ е » оп 1гапда1з е1 Дапз 1ез аи1гев ки^иез готапез. Р апз, 1962, уо1. I—И.

33 См.: С ы ч е в а Л. Н. , Ш л и х т а М. И. О некоторых видах синонимов в юго-западных говорах французского языка. — В кн.: Исследования по романо-германскому языкознанию. Волго­град, 1977, вып. 2.

34 См.: Н е п г у А. Е1идез йе 1ех1Со1о{?1е {гапу.а1зе е1 #а11о-готапе . Р апз, 1960.

36 См.: 8 с Ъ и I г А. Н. ТЬе реазап! уосаЪи1агу т 1Ье чуогкз о! Сеог#е 8апй. — ТЬе Ш1уегзИ;у о{ М138оип зЬшИез (Со1итЫа), 1927, уо1. II, N I.

47

Иной характер носит исследование К . Б алди нгера ,36 в котором представлены лексические заимствования во французском язы ке из разных диалектов. Например, морские термины проникают из диалектов Нормандии и побережья Ла-М анш, лексема тагго п 'каш тан ’ доиндо- европейского происхождения — из Лионской области, что отчетливо прослеживается на одной из карт атласа Ж ильерона. В работе К . Балдингера приводится такж е библиография употребления диалектизмов у разных писа­телей.

Д ля семантических исследований, как литературны х, так и диалектных, характерно сопоставление француз­ских языковых явлений с особенностями других романских языков (см. выше у Рейхенбергера и у Ренсона): универ­сальность, контактность и ассоциативность лексико-семан­тических представлений приводит к такой необходимости. Изучение способов выраж ения понятия 'виноградный куст’ на общероманской лингвогеографической карте на про­тяж ении всего романского ареала (от П ортугалии до Мол­давии) является наглядным примером такой ассоциатив­ности, которая имела место в историческом плане и вскры­вается только при анализе этимологий разны х наименова­ний этого понятия в современных романских язы ках .3?

2) Слово в статике и в динамике

Слово (или группа слов) в статике и динамике, — точнее* синхронный и диахронный подход к лексике, как и к язы ку в целом. П онятия синхронии и диахронии в известной мере условные, поскольку и статика и динамика могут иметь весьма различные по длительности отрезки времени — от очень коротких до весьма длинных.

Определим, следуя Алену Рею, синхронию и диахро­нию. «Синхрония — состояние системы, элементы которой способны функционировать одновременно; функциональ­ное и структурное изучение системы (синхронная или

36 См.: В а 1 с П п | ? е г К . Соп1йЬи110п а ипе ЫзЪоке Дез рго- У1пс1а1]зтез йапз 1а 1ащ;ие { га п ^ зе . — К ЬВ , 1957, 1. XXI , N 81— 82, р. 62—85.

37 См.: Б о р о д и н а М. А ., К о к о ш к и н а С. А ., Н и ­к о л а е в а С. П ., Р о ш к а П. И. О п ы т картографирования и интерпретации общероманского ареала. — В кн.: Проблемы кар ­тографирования в языкознании и этнографии. Л ., 1974. Более подробный анализ см. на с. 86.

48

дескриптивная лингвистика)» .38 «Диахрония — достаточно длинный отревок времени для того, чтобы структуры си­стемы могли измениться, и одновременно такой, чтобы единый функциональный анализ (или описание) не был бы возможным».39. Таким образом, синхрония — это состояние уравновешенной системы, в то время как диа­хрония — развитие системы. В синхронном срезе условно может быть рассмотрен довольно длительный период, вплоть до столетий (например, весь старофранцузский период), в то время как короткий период может дать боль­ший исторический сдвиг при рассмотрении язы ка в разви­тии, в диахронии. Известно, например, насколько быстро изменилась система язы ка, и в первую очередь система лексики, в период французской буржуазной революции. В современной лексикологии классическим примером фиксации быстрого развития лексики в казалось бы син­хронном срезе является исследование Ж . Дю буа о полити­ческом и социальном словаре Ф ранции с 1869 по 1872 год .40 К ак пишет автор, «мы избрали относительно короткий период, чтобы определить интерференции между синхро­нией и диахронией».41

К лассификация истории французского язы ка на пери­оды служит часто иллюстрацией определенных «срезов». Бесспорно выделение двух периодов — до X V I в. и с X V I в ., т. е. старо-, среднефранцузского и новофран­цузского (с разными подразделениями внутри каждого из них). Соответственно этим периодам зачастую и проис­ходит изучение лексики. Т ак , в словаре Юге изучаются слова устаревшие и исчезнувшие начиная с X V I в . ,42 в то время как словарь Греймаса, словарь Годефруа и другие посвящены старо- и среднефранцузскому периодам. Словарь К айру, где изучается лексика только одного сто­летия по данным словарей и исследований этого века (клас­сический французский X V II век), несмотря на такой, казалось бы, небольшой период, все же не может рассма­триваться только как изучение слова в статике, так как

38 К е у А. Ьа 1ех1Со1о81е: Ьес1игез, р. 297.39 Ш й., р. 286.40 Б и Ь о 1 з 1. Ье уосаЪиЫге ро1Шдие е1 зос1а1 еп Ргапсе

Йе 1869 а 1872. Рапз, 1962, уо1. I—И.41 Цит. по: К е у А. Ьа 1ех1со1о81е: Ьес1игез, р. 148.42 См.: Н и ^ и е ! Е. Мо1з сИзрагиз ои у1е11Пз йерилз 1е XVIе

31ес1е. Рапз, 1935.

4 М. А. Бородина, В. Г. Ган 49

автор сравнивает лексикон этого периода с современным. Таким образом, этот словарь одновременно и синхронный и диахронный.

К особому ж анру относится книга Ж ака Ш орана «Введение в историю французской лексики»,43 в которой удачно сочетаются два основных синхронных среза. К нига Ж . Ш орана распадается на две части. В первой части — «Элементы истории словаря от истоков до X V I века» (с. 9 —86) — последовательно изучается галло­романский фонд, германский суперстрат, релатинизация и ученые образования, процесс развития истории слов (на конкретных примерах слов 1гапс и 1гапсЫзе), особен­ности XVI века — приток лексем и утеря их. Во второй — «Элементы истории словаря с X V II века до наших дней» (с. 89—191) — автор останавливается на классическом периоде, постклассическом, на расширении и новых перспективах в X IX в ., на исследовании современных данных (слова заимствованные и «созданные» («построен­ные»)), а такж е на особенностях «значения и силы слов». В результате сопоставления этих периодов получается диахронное описание развития французского сло­варя.

Проблема статики и динамики (синхронии и диахронии) имеет особую специфику в литературном язы ке и в диалек­тах. Современный синхронный срез в диалектном язы ке представляет большой интерес для истории язы ка, по­скольку в диалектах, которые архаичны и развиваю тся значительно медленнее литературного язы ка, отражаются прошлые этапы развития. Т ак, данные почти любой лингво­географической карты , которая отражает синхронный срез, дают богатый материал для истории языка; здесь диахрония, как говорят, «опрокинута» в синхронию.

Эволюция диалектов в отличие от эволюции литера­турного язы ка не имеет устойчивой и дробной периодиза­ции. Известен лиш ь современный период, точнее, совре­менное состояние, в котором мы разграничиваем реликты прошлого и элементы нового. Однако если бы и была известна диалектная речь во всех этапах ее существования так же хорошо, как и литературная, то мы все равно обнаружили бы, что диалектный язы к гораздо более ста-

13 См.: С Ь а и г а п й I . 1п1го<ЗисМоп а 1’Ы81о1ге <3и уоса- ЪиЫге {гап$а18. Р апз; ВгихеИев; Моп1гёа1, 1974.

50

бйлен, чем литературный, и не откликается в такой мерб, как литературный, на социальные изменения.

Именно в диалектологии первоначально появляется термин «идиолект» как сумма лингвистических навыков одного человека в определенный момент. Этот термин в дальнейшем транспонируется на любое проявление язы ка. Тем не менее в литературном язы ке нет необходи­мости изучать идиолект, так как в литературном язы ке обычно не исследуется язы к каждого отдельного человека, как это делается в диалектном язы ке, например, при со­ставлении лингвистического атласа (при анкетирова­нии).

Вследствие большой разницы между литературным языком и диалектом в вопросах развития историко-линг­вистические исследования замыкаются либо уровнем диа­лекта, либо уровнем литературного язы ка, хотя между ними нет принципиальной разницы: и тот и другой со­стоят из идиолектов разного характера и разной степени близости.

Бесспорно, что оптимальным построением историко­семантических исследований литературного язы ка было бы соединение отдельных синхронных микросрезов в диахрон- ную систему. Однако состояние изученности предмета и отсутствие серии переводов старых текстов на язы к раз­ных периодов не дают возможности это сделать (нет, на­пример, старофранцузского текста, который был бы пере­веден на язы к, скаж ем, XV, X V I, X V III и X X веков). Что касается диалектного язы ка, то даже при наличии известного количества современных диалектных текстов, мы не можем достаточно полно восстановить развитие семантических процессов от старого периода к современ­ному, так как диалектный язы к проявляется прежде всего в устной форме.

4. Предмет исследования. Лексическая система

Система определяется как совокупность единиц одного уровня, объединенных определенными взаимосвязями (отношениями). В основе отношений между единицами лежат оппозиции. Схематически это можно представить следующим образом.

4* 51

X Высший порядок

А В С

Низший порядок

Соподчиненные элементы (А—В, В —С, ах—а2, Ьх—Ь2 — Ь3) связаны определенными оппозициями. Элементы раз­ных порядков связаны отношениями подчинения (в X ней­трализую тся различительные черты, противополагающие, отличающие А и В, В и С). Каждый элемент высшего порядка со своими элементами низшего порядка образует поле. Таким образом, система формируется элементами и отношениями между ними. При изучении системы может быть сделан упор на различных ее аспектах.

Можно изучать элемент -в отдельности, как бы вычле­н яя его из системы, к которой он принадлежит (атомисти­ческая точка зрения), но можно рассматривать и систему в целом, видя в каждом элементе прежде всего часть си­стемы, целого (полевая, или холистическая точка зрения).

Можно прежде всего изучать те отношения, которыми связываю тся элементы системы. В самой общей форме отношение X —А в нашей схеме аналогично отношению А —а, или В —Ь3 (включение), тогда как отношение А —В аналогично отношению В —С, ах—а2 и др. (соподчинение). Таким образом, систему можно изучать с материальной (<фактологической) точки зрения, исследуя ее элементы, но также и в реляционном аспекте, исследуя типы отноше­ний, связую щ их элементы. Ф актологический аспект соот­носится с атомистическим, реляционный — с полевым. Однако эти аспекты не тождественны, так как отношения могут стать предметом самостоятельного исследования, при котором факты приводятся в качестве иллюстраций рассматриваемых отношений. В исторической лексикологии отношение предстает как процесс. И, наконец, систему можно изучать в ее внутреннем устройстве, но можно изучать ее и в функционировании, в связи с чем различаю тся соб­ственно системный и функциональный аспекты.

В лексике система образуется совокупностью слов (или лексических единиц), составляющих поле.

52

1) Слово—поле

П оскольку слово характеризуется двумя аспектами — формальным (означающее) и содержательным (означаемое), объединение слов в систему (поле) может производиться исходя из их означающих или их означаемых. В связи с этим целесообразно, как отмечалось выше, различать словесные поля, основанные на единстве лексемы (под лексемой понимается звуковая оболочка слова), и понят ий­ные (концептуальные, семантические, референционные) поля, основанные на единстве семемы (содержатель­ного ядра слова). Между словесными и понятийными по­лями нет параллелизма.

Словесные поля в лингвистической традиции именуются «гнездами» или «семьями» слов. Слова, входящие в одну лексическую группу слов, могут обозначать очень отда­ленные понятия. Н апример, слова, восходящие к русскому корню -ход- могут иметь совсем различные значения, что подчеркивается эквивалентами в другом языке: ходить — тагсЬ ег, расход — йёрепзе, ходики — репйи1е. С другой стороны, очень близкие семемы могут репрезентироваться разными лексемами; ср. ип Ьоеи! 'б ы к’ и йи Ьоеи! 'говя­дина’. Таким образом, и в плане выраж ения, и в плане содерж ания мы встречаемся с однородными и разнород­ными элементами.

И так, в исторической лексикологии, исходя из выраже­ния, предметом исследования могут быть значения: 1) от­дельного слова (\У), 2) гомоморфного лексического поля слов (ряда слов, объединенных общей морфемой, обычно корнем — У /1, \У 2, \ \ 73. . .), 3) гетероморфной группы слов (объединяемой общностью значения — \УХ, Х х, V!).

Между этими группами имеются промежуточные явле­ния. Во многих случаях трудно отличить разные произ­водные слова от морфологических вариантов слова (группы 2 и 1). Паронимы нередко находятся на полпути между разнокоренными и однокоренными словами. Р аз­личные аттракции, которые усугубляю тся близостью значений, делают затрудненным разграничение семей слов. Например, отмечалось, что составители Большого В артбурга во многих случаях затруднялись возвести слово к тому или иному гнезду ввиду близости форм и значений. Так, геуог^! '1ош11ег, геЪгоиззег’ может быть

53

возведено и к лат. геуеНеге и к лат. геуо1уеге (оба со зна­чением 'перевернуть’, 'опрокинуть ’) .44

Исходя из содержания, предметом исследования могут быть способы выражения: 1) отдельного референта (К),2) гомосемной группы референтов — семантического поля (синтагматического, парадигматического или тематиче­ского — К х, К 2, В 3. . .), 3) гетеросемной группы референ­тов, объединяемой общностью лексического выраж ения(Р, <3 , в . . .).

Границы рубрик не абсолютны. При анализе понятий­ных полей рассматривается обозначение как предмета, так и отвлеченного понятия. Если предметы более или менее четко отграничиваются один от другого, то отвлечен­ные понятия имеют расплывчатые контуры, в связи с чем нередко трудно решить, имеем ли мы дело с одним поня­тием, либо с рядом родственных понятий, объединяю­щ ихся в концептуальное (семантическое) поле.

Но даже предметная группа неоднородна. Во многих случаях элементы понятийных полей (гипонимы) не просто сополагаются друг с другом, но перекрещиваются, частично перекрывают друг друга. В связи с этим устана­вливаются сложные отношения пересечения между эле­ментами плана содержания и плана выражения. Н апри­мер (тип первый):

Лексическое поле

Лексема А — многозначна (обозначает а и Ь), лексемы АВС — синонимичны (обозначают Ь) и т. д.

Внутри более четко разграничиваю щ ихся полей, где наименования одного объекта не переходят на другие, устанавливаю тся более четкие отношения (тип второй):

44 См.: Д У а г ^ Ъ и г ^ Ьа ДёПппШшп Дез ГатШ ез Де то1;з уо]зтез Де зепз е! Де {огте. — НеУ1в1а Де Р П оЬ ^'а езрайо1а. 1952, уо1. 36, N 3 - 4 , р. 308—310.

54

Лексическое поле

А В С О Е\ а \ /ьС ем антическое поле

Первый тип семантического поля образует недискрет­ный ряд, второй — дискретный. Существование двух типов семантических полей связано с тем, что имеется два рода объектов, отражаемых в сознании человека и обозна­чаемых языковыми средствами. Одни из этих объектов — их можно назвать скалярными (цвета спектра, возрастные различия, понятия, связанные с размером, интенсивностью, и т. п.) — выделяются путем разграничений, вносимых на­шим сознанием на ш калу постепенности.

Д ругой род объектов объединяет предметы, имеющие независимое друг от друга существование (животные, предметы быта, орудия и т. п .). Однако на основании своих различных признаков эти объекты могут группироваться различно, так что на семантическом уровне и такой ряд может образовать недискретное поле. Это наглядно обна­руживается при сопоставлении, например, наименований орудий в двух язы ках. Сопоставление наименований реж у­щих инструментов во французском и русском язы ках по словарям дает следующую картину:

Таким образом, разные предметы на основании своих признаков объединяются в п ять групп в русском язы ке и в шесть — во французском, причем один и тот же объект может получать различные наименования: ср. соотноше­ние пар: долото — зубило и С1зеаи — 1гапсЬе, что свиде­тельствует о нечеткости классификаций в сознании гово­рящего, о подвижности этих классификационных граней, так что нередко говорящие в речи заменяют термин сосед-

стам еск а полото резец зубило дубило

е п 1аШ о1г е т р е п *П 0 1 Г

с ^ а е а и Ь и п п 1гап- сИ е

1 а т е

55

ним, что в конце концов может привести к изменению зна чения слов.

И так, на одном полюсе мы имеем недискретное семан­тическое поле, на другом — гетеросемный ряд. Мно­жество дискретных объектов занимает промежуточное положение, приближ аясь либо к недискретному ряду, либо к гетеросемной общности объектов. Н о, как мы уви­дим далее, лексико-семантическое поле нередко носит смешанный характер: группа понятий образует недискрет­ный ряд, другие же отличаются более четкими границами.

Учитывая неизбежную зыбкость границ между тремя типами объектов исследования в плане выраж ения и в плане содерж ания, можно выделить девять типов иссле­дований, относящ ихся к оппозиции «слово—поле» (см. табл. 1).

Т а б л и ц а 1 Типы исследования оппозиции «слово—поле»

План содержания (означаемое)

План выражения (означающее)

отдельное слово (ТУ)

лексическое поле (Щ, XV2, ТУ8)

гетероморфная группа слов (\У. X, Т )

Отдельный рефе­рент (г)

Понятийное поле (Гц г*, г8)

Гетеросемная группа референтов (Р. г)

1) фонетико­морфологиче­ская эволюцияI. Переходы значений

В) переносы значения

III . Парони- мия, лексиче­ские вариантыVI. Лексико­семантическое полеII. Гнезда слов

IV. Слово и”его конкуренты

V. Семантиче­ское поле

2) тематическое поле, историче­ские словари

Группы 1, 2, 3 не образуют лексико-семантического поля. Группы I —VI формируют поля, основанные на связи либо слов, либо референтов.

А. И с т о р и к о - л е к с и ч е с к и е и с с л е д о в а ­н и я о т д е л ь н ы х с л о в

1) О У -г ) . История одного слова в связи с определенным одним понятием относится не к исторической лексиколо­гии, а к исторической фонологии или морфологии. Здесь

56

невозможно говорить о семантике, так как не изменяется отношение между словом и его референтом (отношение номинации).

2) (XV—г, X —р, У —д). Объединение разысканий у ка­занного выше типа создает исследование, в котором ряд не связанных между собой лексем соотносится с группой не связанны х между собой референтов. Таковы многочислен­ные историко-этимологические заметки или словарики, в которых рассматривается эволюция нескольких отдельно взяты х слов (см. с. 25—работы Ланли, Арвейе).

П ри соотнесенности одного слова с рядом референтов следует различать два случая: а) понятия, с которыми соотносится слово, связаны друг с другом в объектив­ной реальности, нередко представляют собой разные аспекты одного и того же явления, они, следовательно, образуют семантическое поле; б) понятия, с которыми соотносится слово, не имеют объективной связи , пере­нос наименования осуществляется путем произволь­ного волевого акта говорящ их на основании случай­ных ассоциаций, сближений и т. п . Эти понятия не образуют явного семантического поля, либо формируют его на более глубоком уровне — по типу переосмысления. Слово й а т е в современном французском язы ке имеет значения 'госпож а’ , 'возлю бленная’; 'благородная дама’; 'зам у ж н яя взрослая женщ ина’; 'веж ливое обращение, титул’; 'дам ка в игре’; 'трам бовка '. Эти значения делятся на две группы. Первые пять соотносятся с понятием «жен­щина», они настолько тесно связаны между собой, что в контексте иногда трудно решить, в каком значении употреблено слово, да и словари по-разному их выделяют. Эти значения образуют семантическое поле. Последние два являю тся «случайными» для слова Д ате , они образо­ваны путем различных переносов и не входят в семантиче­ское поле слова. Например, й а т е приобрело значение 'трам бовка’ (предмет), потому что мостильщик приподни­мает и держит трамбовку так , как в танцах кавалер свою даму.

В первом случае (XV— г2, г3) одна лексема покрывает целое семантическое поле (точнее, микрополе, см. ниже I), во втором (XV—р, XV—ч, XV—г) она связы вается с разными полями.

3) (XV—р, д, г). .Этот тип исследований касается эво­люции отдельного слова, но не поля. Здесь прослеж и­

57

ваю тся разнообразные переносы первоначального значе­ния слова. Он занимает промежуточное положение между исследованием семантической истории отдельно взятого слова и исследованием эволюции семантического поля. При изменении значения слово может обозначать предмет, входящий в другое семантическое поле. Расстояние между референтами одного слова могут быть значительными при радиации значений (гауоппеш еп!, по А. Дарместетеру). Здесь может быть два случая. Во-первых, различные переносные значения одного слова образуются путем одно­типного переноса: между г и г1, г2, г3 отношения устанавли­ваются на основе одного и того же признака. Таков из­вестный пример Греймаса со словом 1ё1е (берется часть переносных значений).

й ’ёрт@1е

й 'и п а г Ъ г е <Л*ипе в 4а И о п

с1е 4г а т

Несмотря на различия референтов, отношения между ними и центральным элементом остаются одними и теми же. Д ля слова 1ё1е в этих переносных употреблениях Греймас видит общий элемент /ех1гё т И ё / 'оконечность’ и даже /ехЪгётИё/ + / вирёга*! уЦё / 'оконечность’ + 'главенство’.4В Поле здесь создается не общностью референтов (они не входят в одну группу), но общностью семантического отношения. И если, например, исследователь задается вопросом, как развиваю тся во французском язы ке способы выражения отношений последовательности, то слово 1ё1е во многих из отмеченных употреблений было бы вклю­чено в данное семантическое поле (поле не объектов, а от­ношений). Во-вторых, различные переносные значения

46 О г е 1 т а з А..-1. ЗётапЫ дие з1гис!ига1е. Р апз, 1966, р. 46.

58

при радиации образуются путем разнотипных семантиче­ских переносов. Например, слово саЬпо1е1 породило разные значения на основании самых разнообразных связей (по форме, назначению и т. п .): 'автомобиль с от­крывающимся верхом’, 'ж енская ш ляпка’, 'вид кресла’, 'цепь, соединяющая руки арестантов’. Гомосемные перенос­ные значения образуются и при конкатенации (епсЬа!- п е т е п 1). Классический пример А. Дарместетера: тоисЬогг «носовая утирка» -»• 'носовой платок’ —>■ 'шейный (тре­угольный) платок’ -» 'треугольная снасть на корабле’. Здесь в одно семантическое поле попадают второе и третье значения.

Многие исследования посвящены анализу развития отдельных значений слова, не образующих семантического поля. Т ак, А. Рей в этюде «Сарабанда» 46 прослеживает, как это слово, первоначально являвш ееся определением танца, в X IX в. стало обозначать 'ш ум’ , 'беготня’ (мышей), 'м елькание’, 'мельтешение в гл азах ’ (вывесок и др.). Моторные впечатления (танец) уступили место слуховым, те — зрительным (при неподвижности самих предметов). Таким образом, если исходное значение слова входило в поле /танец/, то последующие — в поле /движение опре­деленного рода/, /быстрая смена впечатлений/ и т. п. Однако этот перенос во французском языке закономерен. Сам гипероним йапзе 'танец’ используется для обозначе­ния однообразных движений, и гипонимы, следуя за гиперонимом, в своем семантическом развитии приобре­тают аналогичные переносные значения. Таким образом, здесь пример однотипного радиального переноса.

Данный тип исследований широко применяется в рома­нистике; прослеживается судьба такого-то латинскО' " этимона в различных романских язы ках и диалектах.

Б . С о б с т в е н н о с е м а н т и ч е с к и е и с с л е д о в а н и я п о л е й

I. ( ^ —гх, г2, г3). Одно слово в своем семантическом разви­тии охватывает некоторое поле. При этом прослеживаю тся такж е различия в оттенках значения данного слова. В качестве примеров таких исследований можно привести

46 См.: Н е у А. Ьа загаЬапйе. — В Ь К , 1964, I. X X V III, N 1 0 9 -110 , р. 1 9 0 -2 0 1 .

59

статьи К . Яберга о глаголе з’аззеок, анализирую щие различные значения этого глагола, связанные с синтак- тико-морфологическими особенностями, но в пределах общего значения архисемы /сидячее положение/ ('сидеть’, 'садиться’, 'с аж ать ’) .47

I I . (АУ^ \У2 \У3- р , ^ , г). Здесь изучается лексическое поле (гнездо слов) в его разнообразных семантических эволюциях. Исследования подобного рода многочисленны в романистике.48

В группах I I I , IV и V исследования объединяются на основе общности плана содерж ания (семантем).

I I I . (\УХ, \У2, АУ3—г). Этот тип составляют исследования паронимических образований, однокоренных слов, со­относящ ихся с одним референтом. Ф ранцузская историче­ская лексикология часто встречается с подобного рода исследованиями. Сюда относятся классические примеры: конкуренция форм зо1 — зоНси1ит (8о1еИ), арев — ар1си1а (аЪеШе) и т. п.

IV. (АУ, X , У —г). Этот тип исследований отличается отI I I типа тем, что рассматриваются слова, соотносящиеся с общим референтом независимо от их лексической формы.

Данный тип распадается на два подтипа: 1УЛ — за исходную точку исследования принимается определен­н ая лексема, выявляю тся ее конкуренты. Примером та­кого исследования может являться упомянутая работа Р . М артена о слове пеп (в функции отрицания) и его кон­курентах .49 В этом случае исследование включает неиз­бежно и элементы семасиологического анализа, так как прослеживается развитие значений исходного слова, и в частности формирование того из них, которое становится базой ономасиологического анализа. I У Б — ономасиоло­гический аспект более подчеркнут: прослеживаю тся спо­собы обозначения какого-либо одного референта. Обычно здесь избирается референт с очерченными границами: предмет утвари или одежды, часть тела, определенное жи­вотное и т. п. Если данное слово приобретает много­

47 См.: 1 а Ь е г 8 К . З ’аззеснг. Еше тогрЬо1о81зоЬе 81и<Пе. МИ етпег КайепЪеПаве. — Н о т а т с а Не1уе1;1са, 1937, Вй VI, 8. 243—293.

48 См., например: Ь и ъ \ о А. сН. ВеИга^ гиг Базкиззшп иЬегсИе 1а1. Р атШ е зрхгаге 1т Н оташ зсЬеп. — У е п т з с ^ е ВеИга^е.НеЫе1Ьег8, 1968, В<1 I.

48 См.: М а г Н п В. Ье то 4 «пеп» е4 зез сопсиггеп1я еп 1гап-5813 (<3и XIV е 81ес1е I Гёродие соп1етрогате). Р апз, 1966.

60

значность, то это не интересует исследователя: его задача проследить пути номинации (в диалектах) или реномина- ции (в истории язы ка).

Такие исследования особенно многочисленны в роман­ской филологии, причем обычно они проводятся в сопо­ставительном плане: французский язы к и другие роман­ские языки; французский литературный язы к и диа­лекты (см. с. 46, работы Рейхенберга, Штангира).

V. (\У, X , У — гх, г2, г3). Исследование обозначений референционного поля. Этот тип работ отличается от IV типа тем, что на семантическом уровне различные лек­семы объединяются не одним референтом, а рядом рефе­рентов, образующих понятийное (референционное) поле.

Разумеется, разграничение между этими двумя ти­пами не всегда легко, ибо оно сводится к различию между синонимией (IV тип) и парасемией (V тип) .60 Особенно это затруднительно в истории язы ка, так как , например, исследователь не всегда может найти достаточные данные текстов, показывающие, являю тся ли данные единицы синонимами или нет.

Т. Д . Хемминг справедливо указывает, что нередко историки язы ка видят синонимию там, где фактически слова отличались своими значениями, образуя не лекси­ческое, а семантическое поле. Они, следовательно, огруб­ляли истинное положение дел. Т ак , в «Песне о Роланде» обнаруживается 18 глаголов с общим значением 'лом ка’, 'дробление’ (Ггетйге, ги тр ге , !гшзз1ег, йегитрге, Ъпзег и г. п .), которые считались синонимами (тип IV). Однако более тщательный анализ показывает, что глаголы эти отнюдь не характеризовались «нечеткостью значения», которую вообще охотно приписывают ранним этапам язы ка, но образуют «хорошо организованное» семанти­ческое поле .61

Вообще чем более углубленным становится исследо­вание обозначения отдельно взятого референта, тем все больше оно отдаляется от монореференциального к ана­лизу референтного (семантического) поля.

60 Подробнее о разграничении этих явлений см.: Б е р е -ж а н С. Г. Опыт общей теории синонимической эквивалентности словарных единиц: Явление омосемии в молдавском языке: Автореф. докт. дис. М., 1972, с. 16 и сл.

61 См.: Н е т т 1 п 8 Т. Т). Ьех1со1о8У апс! оЫ КгепсЬ.

61

Именно это обстоятельство и было подчеркнуто Бал- дингером: «Этимология не мыслится вне системы. Всюду, где идет речь об истории слова, вместе с тем идет речь и об эволюции системы. Т ак , история слова соха есть вместе с тем и история слов {етиг, П ти з , К апка».62 К этому следует добавить, что эта системность затрагивает не только план выражения, но и план содерж ания, по­скольку значения «конкурентов» такж е взаимодействуют, образуя систему. История слова соха есть не только исто­рия слов 1е т и г или Ьапка, но и история обозначения по­нятий 'бедро’ , 'л я ж к а ’ и т. п ., образующих референци- онную микросистему. Схематически это можно предста­вить следующим образом:

Первоначальное отношение номинаций \У —гь \У —г2 изменилось вследствие близости референтов гх и г2 и пере­носа наименования XV на га. С другой стороны, для обоз­начения гх приспосабливается У , а лексема X , выступаю­щ ая синонимом XV при обозначении г2, начинает путем переноса обозначать референт д, принадлежащ ий к другой семантической сфере.

Необходимость и даже неизбежность изучения семан­тического поля при анализе истории даже отдельных слов наглядно показаны в книге Р . А. Б удагова .83 Анализ истории слов приводит к анализу эволюции «микрополя», состоящего из 2 —3 слов, в оппозиции с которыми на­ходится данное слово. Т ак , история слова культ ура мо­жет быть понята только в связи со словом цивилизация; слово драма эволюционирует параллельно словам коме­дия и трагедия, образующим единое микрополе.

Учет различных значений слова превращает дискрет­ное поле в недискретное. Так, трудно найти общее между

52 См.: В а Г с П п ^ е г К . Ь ’ё1уто1ой1е Д’Ыег е! Д’ащоигД’- Ьш. — 1п: СаЫегз Де ГАззос1а(лоп т1 етаи о п а1 е Дез ё1иДез {гап- ?а18ея. Р апз, 1959.

63 См.: Б у д а г о в Р. А. История слов в истории общества. М., 1972.

62

значениями современных французских глаголов зоп^ег я во зл ег. А нализируя материалы атласа Ж ильерона и истории язы ка, Д ж . Орр54 показал, что промежуточным звеном между ними оказался глагол репзег, который в средние века означал заниматься кем-л. (или чем-л.) не только мысленно (думая об этом), но и физически (заботясь об этом):

Лексемы

С емемы

либо/ либо /

В исследовании семантических полей можно выделить подтипы.

УА. Исследование недискретных семантических по­лей. Примером такого рода анализа является известная работа О. Д ухачека о понятийном поле красоты .66 Он отмечает, что исследование поля может быть синхронным (определение структуры поля в современном язы ке, взаимовлияние слов, сужение и расширение их семанти­ческого объема, их взаимоуточнение и конкуренция, вытеснение из общего употребления) и диахронным (воз­действие на другие слова, устранение или появление эле­ментов поля). В качестве объекта автор избрал понятийное поле красоты, ядро которого составляют слова: Ъеаи, Ъеаийё, ]оП, ]о Н теп 1;, ]оКеззе и некоторые другие. В по­добном случае принадлежность слов к частям речи второ­степенна: в поле входят слова разных частей речи. Отме­чаются лексемы (з’етЬ еШ г, з’ещоНуег), переходящие через границы поля (обозначающие элементы иного рефе-

м См.: О г г I . 8оп#ег, репзег ей зо^пег (З’аргёз АЬР. — ВЬН, 1962, 4. XXVI, N 1 0 3 -1 0 4 , р. 3 9 5 -4 0 2 .

*® См.: Б и с Ь а б е к О. Ье сЬ а тр сопсер1ие! де 1а Ьеаи1ё еп !гап(а1з т о Д е т е . РгаЬа, 1960.

геиег зо п д е г р е п зе г зоьдпег.'

/м е ч т а т ь / /д у м а т ь / /д у м а т ь / з а н и м а т ь - /у х аж и ват ь /с я к е м -

63

ренционного поля в силу переноса). Вскрывается слож­ность семантической структуры поля (иерархия понятий дополнительные признаки семем и т. п .). Автор прихо­дит к выводу, что ядро поля составляет немногочис­ленная группа стилистически нейтральных слов, так что потребности литературного и эмоционального выражения побуждают использовать перенос слова из соседних семан­тических сфер. Исследуются процессы семантической дифференциации и семантического сближения компонен­тов поля, приводящие даже к синонимизации их.

Н а примере группы слов чувствования В. В. М ака­ров исследует интеграцию значений (формирование об­щего значения 'чувствовать’ у ряда конкретных глаголов)

'и их дифференциацию в различных романских язы ках .8®В этих случаях авторов не интересуют развивающиеся

значения, выходящие за пределы семантического поля, хотя они и могут отмечаться.

У Б . Исследование дискретных семантических полей. Классический пример — это многочисленные исследова­ния наименований дней недели в романских язы ках .67 Такие наименования разнообразны (морфологически и фонетически), но редко переходят с одного дня на другой, исключение составляют наименования вторника (тагсИ) и среды (тегсгесН), фонетически близкие и поэтому смеши­ваю щ иеся по значению. Нередко, однако, исследования касаю тся смешанных полей: внутри поля одни элементы соединены тесно между собой, в то время к а к другие составляю т отдельную зону. В исследовании наименова­ний женщ ины68 авторы рассматривают лексемы т и К е г , 1е т т а , Д о т т а , сощ их, ихог, таЪ гопа, вропза, риеНа, обозначавшие в латыни женщ ину, а такж е различные аспекты ее социального положения ('ж ен щ и на’ , 'ж ен а’

66 См.: М а к а р о в В. В. Проблемы лексико-семантической дифференциации романских языков. Минск, 1972.

6? См.: В о Ь Н а С. Ьез пошз йез ]оигз йе 1а з е т а т е йапз 1ез 1ащгиез готапез. — 1п: Ап йеп (}ие11еп (1ег готаш зсЬеп ЗргасЬеп. На11е (8аа1е), 1952, 8. 40—45; Н е п г у А. Ьез пошз йез йоигз Йе 1а з е т а т е еп апыеп {гап<;а1з. — 1п: Непгу А. Е1ийез йе 1ех1со1о81в 1гап<?а18е е1 заНо-готапе. Р ап з, 1960 (с использованием лингво­географических данных).

68 См.: С г х з а у А. , Ь а V 1 э О. , В и Ь о 1 8 - 8 1 а з з е М . Ьез йёпоттаМ опз йе 1а 1 е т т е йапз 1ез апыепз 1ех1ез 1гапда13. С етЫ оих , 1969.

64

'госпож а’, 'девуш ка’). В латыни и старофранцузском языке эти лексемы имели следующие значения:

л б к сем ы т и Н е г ?ет.1п <1 й о т гп а с о п ]и х т а & о п а рие11а

С емемы /ж енщ ина/ ■ /ж е н а / / г о с п о ж а /. ( аппелятив)

/д еву ш ка /

Если первые три семемы с их лексическими манифеста­циями образуют недискретное поле и невозможно изу­чать отношение ти Н ег — ж енщина , не изучая отношения 1е т т а — женщина, ти И ег — жена, й о т т а — ж енщина , { е т т а — жена и т. п ., то последнее отношение рие11а — девушка стоит особняком, не переплетаясь с остальными. Здесь лексико-семантический ряд приобретает дискретный, прерывистый характер. Это явление легко объяснимо: понятие 'девуш ка’ подчеркивает возрастную особенность, тогда как другие отмечают социальное положение взрос­лой женщины и, следовательно, более близки между со­бой. Различие между понятиями 'в зрослая женщ ина’ ( 'ж ен а’ , 'госпож а’) и 'девуш ка’ нейтрализуется в так на­зываемых «второстепенных обозначениях», которые либо означают женщ ину независимо от ее социальной роли (зехе Ы Ы е, сгёа1иге, регзоппе, пёе), либо выделяют ха­рактерные черты, равно свойственные взрослой женщине и девушке (Ьеаи1ё, Ыопйе, аппе, пежорат. Ьауагйе и т. п .).

УВ. Исследование общей семантической эволюции поля. Если приведенные выше исследования полей ставят целью проследить структуру семантического поля и эво­люцию составляющих его элементов, то в других работах о семантических полях ставится иная проблема: выяс­нить общее направление изменения значений слов данной Группы. Такого рода исследования приближаю тся к ра­ботам, изучающим общие семантические закономерности.

68 Соп]‘их, ихог и зропза рассматриваются авторами как сино­нимы.

5 М. А. Бородина, В. Г, Гак 65

Так, например, в книге Ж . Маторе «Пространство и чело­век» 60 показано, что различные слова, обозначающие пространство и пространственные отношения, приобрели в истории французского язы ка, особенно в политической лексике, значение 'место встречи’, 'оценка’ и т. п. В то же время в работе В. Г. Гака выявляется, что французские слова, описывающие признаки, действия, отношения лиц (шапдег, Ьо1ге, сгасЬег, т е г е , рёге, зи теаи х), приобре­тают ряд переносных значений, последний этап которых — обозначение пространственных отношений .®1 Таким об­разом, в работах типа УВ изучается переход слов от од­ного семантического поля к другому.

VI. (\УХ, \У2, ХУ3—г1( г2, г3). Изучение лексико-семан­тических или морфо-семантических полей. Особенностью полевых исследований I I I —V типов, не говоря уже о дру­гих, является то, что здесь исследователь исходит либо из плана выражения (I II) , либо из плана содержания (IV, V), не стремясь выявить до конца соотношение формы и содержания. В данном типе группируются работы, ав­торы которых стремятся отыскать форму выражения для определенного содержания. О. Д ухачек рассматривает названия плодовых деревьев в романских язы ках 62 в свете их общих морфологических признаков (употреб­ление единственного или множественного числа; переход названия плода на дерево и наоборот; роль суффикса -апие). Морфема множественного числа связывалась с обозначением плодов, суффикс — с обозначением де­рева.

Более глубокой является задача, которую поставил себе в этом плане П. Гиро .®3 Он исходил из той пред­посылки, что определенному значению — вернее, группе определенных родственных значений — соответствуют определенные морфологические структуры в плане вы­ражения (вернее, варианты структур). Так формируются морфо-семантические поля, объединяющие определенную

60 См.: М а I о г ё О. Ь ’езрасе Ь и т а т . Ь ’ехргеззшп Йе 1’езрасе Йапз 1а уге, 1а репзёе е1 1’агЬ сопЪетрогат. Р апз, 1962.

61 См.: Г а к В. Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977, с. 117, 119, 120.

62 См.: Б и с Ь & 6 е к О. Ьез йёпоттаЫ опз Йез агЬгез 1гиь Иегз е1 1еигз {гш1з еп 1аИп е1 Йапз 1ез 1ап^иез готапез. — В ЬВ, 1972, Ь. X X X V III, N 141 -142 , р . 102-106 .

63 См.: О и 1 г а и й Р. 81гисШгез ё ^ у т о Ь ^ и е а йи 1еx^^ие 1гапда13. Р апз, 1967.

66

форму с определенным значением. Пересечение сема­сиологии и ономасиологии создает «функциональную матрицу», лежащую в основе определенного семантиче­ского развития целой серии слов, которых традиционная лексикология не рассматривала как принадлежащих к од­ной формальной структуре. Элементами функциональ­ной матрицы являю тся морфологические матрицы (опре­деленные сочетания звуков, преимущественно соглас­ных, более устойчивых) и «лексикогенические семы», т. е. понятия, лежащие в основе значений ряда слов и связывающиеся с определенной морфологической матри­цей. Например, наименования пятнистого животного (будь то кот или кобыла) восходят к одному комплексу звуков, получая в дальнейшем сходные антропоморфные семантические развития (кот -»■ мужчина; кобыла -> жен­щина). Двубуквенный корень Т —К является носителем значения 'удар’ (1̂ и е г , Ис-Ьас и т. д.), корень В —В — значения 'надутые губы’ и т. п. Так автор доходит до «лин­гвистической палеонтологии», открывая элементы протомор­физма и протосемантизма. Лексическая категория предстает как макрознак, более устойчивый, чем отдельное слово, — микрознак.

2) Ф акт—процесс

К ак отмечалось выше, историческая лексикология может делать упор на изучение самих фактов, рассматривая, какие семантические процессы претерпевают изучаемые лексические единицы или словесные поля, либо на типы самих процессов. Различные работы, исследующие факты (отдельные единицы или группы слов), были рассмотрены в предыдущем параграфе. Семантический процесс может быть представлен в видеследующей схемы:

|------------------------ П р о ц е с с--------------

причина --------------------------------------------------форма (тип) изменения

Таким образом, процесс может анализироваться в трех аспектах: 1) формы семантических изменений — рас­ширение, сужение, переносы и т. п.; 2) причины семанти­ческих изменений — внутрисистемные оппозиции, лекси­ческая и семантическая аттракция, табу и эвфемизмы,

результат

5* 67

эллипсис и т. п.; 3) результаты семантических измене­ний — возникновение многозначности, синонимизация, омонимизация, появление и устранение слов и значений слов, т. е. весь комплекс изменений в структуре словаря данного язы ка и в структуре отдельно взятого слова или группы слов.

В связи с изложенным целесообразно классифициро­вать и многочисленные труды, исследующие типы семан­тических изменений в истории язы ка. Однако это оказы­вается нелегким делом, ибо, хотя и были предложены десятки различных классификаций ,84 их существенным недостатком является именно смешение причин, резуль­татов и самих типов (форм) семантических изменений. Другим недостатком является смешение семасиологиче­ского и ономасиологического аспектов в эволюции номина­ции .65 Изменение значения слова и наименование на­ходятся часто в «зеркальном» отношении друг к другу, один и тот же процесс получает различную интерпрета­цию в зависимости от того, рассматривается ли он с точки зрения семасиологической (изменение значения слова) или ономасиологической (изменение способа обозначе­ния). Г. П ауль прав, говоря, что в слове свинья, употреб­ленном в значении 'нечистоплотный человек’, проис­ходит обеднение содержания слова, асимметричное рас­ширение его значения ,66 поскольку из всех значений слова берется одно — 'нечистоплотность’. Но в ономасиологи­ческом плане мы совершаем обратный путь — от понятия 'нечистоплотный человек’ к наименованию свинья, что оказалось возможным благодаря пересечению двух по­нятий и, следовательно, переносу названия. Таким об­разом, в зависимости от точки зрения один и тот же про­цесс может рассматриваться и как расширение значения и как пересечение (метафорический перенос). Это не всегда принимали во внимание, в связи с чем одни и те же факты попадали в разные рубрики.

64 См., например, разбор классификаций Г. Пауля, В. Вундта,Г. Шпербера, Э. Веллавдера, Дж. Стерна, Ж. Гомбоца, Ст. Уль­мана в «Семасиологии» В. А. Звегинцева; П. Гиро в книге «Семан­тика» рассматривает классификации М. Бреаля, А. Дарместетёра, Г. Пауля, Дж. Стерна, Ст. Ульмана.

66 Это разграничение, однако, проводится в кн.: В а н д р и е с Ж. Язык. М., 1937, ч. I II , гл. 2 («Как изменяется значение слов»), гл. 3 («Как понятия меняют свое название»).

" П а у л ь Г. Принципы истории языка. М., 1960, с. 102.

68

С учетом сказанного можно работы, посвященные изу­чению историко-семантических процессов, разделить на три группы: исследования типов (форм) семантических изменений; исследования процессов в семантической структуре слов; исследования изменений в общих от­ношениях означающего и означаемого.

1. Исследования форм семантических изменений. Сюда можно отнести труды А. Дарместетера, М. Б реаля, К р. Ню ропа, А. К арнуа, Ст. У льмана, Ж . М арузо,О. Д ухачека и др. Еще раз оговорим, что формы семанти­ческих изменений рассматриваются в связи, а подчас и в смешении с причинами и результатами этих изменений.

А. Дарместетер87 различает три основные формы семан­тических изменений: синекдоху (он включает сюда рас­ширение, сужение и эллипсис), метонимию и метафору. Его существенной заслугой является выделение двух сложных форм семантических изменений: конкатенации (епсЬащ етеп1) и радиации (гауоппетепЪ), свойственных изменениям лингвистических единиц и других уровней. М. Б реаль®8 сделал первую попытку связать формы се­мантических сдвигов с закономерностями мышления, раз­личая закон специализации и распределения понятий. Среди форм переосмысления он отмечает сужение, рас­ширение, метафору и сгущение (ёрагзз'^зетепЪ). Смешение трех упомянутых выше аспектов проблемы: форм, причини результатов семантических сдвигов мы видим уже у А. Д ар­местетера, который ставил в один ряд расширение (форма изменения) и эллипсис (причина изменения). Он может вести и к расширению смысла — Ьоппе диаШ ё -> диа­Ш ё, и к сужению — зШ ш п ё1ес1пдие-> з1а1юп. Бреаль рассматривает в одном плане полисемию (результат про­цесса) и влияние контекста (причину процесса). Более четко, чем его предшественники, различает причины и формы семантических трансформаций Э. Гамилыпег.68

Недостатком многих теорий исторической семантики является и то, что формы изменений не исчислены, не вы­

87 См.: О а г т е з I е I е г А. Ьа У1е йез то1з ё1и<Н6е йапз1еигз з^пШсаМопз. 5е ёй. Р апз, 1899.

68 См.: В г 6 а 1 М. Езза1 йе зетапИ дие. Зшепсе йез зц^пШ-саНопз. 7е ёй, Р апз, 1924.

** См.: С а ш 1 1 1 в с Ь е д Б. Ргапго81всЬе ВейеиЪшщзкЪге. ТЦЬшвеп, 1951.

69

водятся из какого-либо определенного принципа. От­сюда — различное число форм и их границ у разных авторов. У Дарместетера таких основных форм три, у Б реаля — четыре. Расширение и сужение, которые у первого автора являю тся формами второго уровня, под- чиненные синекдохе, в системе Б реаля выступают как самостоятельные разновидности семантических измене­ний. И, наконец, существенным недостатком является неразличение семасиологического и ономасиологического планов, в связи с чем одни и те же примеры одними авто­рами относятся к расширению, другими — к сужению.

Ст. Ульман представляет формы изменений в более обобщенном виде . 70 Он различает основные языковые изменения: переименования (вследствие сходства или смежности смыслов) и переосмысление (вследствие сход­ства или смежности наименований); сложные преобразо­вания в связи со сложными ассоциациями (которые, однако, можно трактовать как конкатенацию элементар­ных переосмыслений). Формы семантических сдвигов он сводит к двум группам: отношениям сходства (сходство формы, функции, синестезии и т. п.) и отношениям смеж­ности (пространственные, временные или причинные связи).

О. Д ухачек классифицирует формы изменений ,71 ис­ходя из причин, различая изменения, вызванные линг­вистическими факторами, психическими, внешними факторами и т. п ., основываясь на классификации причин, данных А. Мейе. Однако недостаточно принима­ется во внимание то обстоятельство, что формы изменений не «привязаны» к определенным причинам, но могут про­истекать от разных факторов. Недостаточно четко диф­ференцируются и сами формы изменений. Так, эллипсис и символ рассматриваются наряду с абстрактизацией, расширением или сужением значения, тогда как , напри­мер, эллипсис сам может давать не только метонимиче­ские переносы (Ьа1еаи а уареиг -> уареиг), но и расшире­ние или сужение значения (см. с. 69). Таким образом, еще раз обнаруживается необходимость различать форму семантических процессов и их причины (условия).

70 См.: И 11 ш а п п 81. 1) ТЬе ргтс)р1ез о{ зетапН сз. 2е ей. С1а8|?о\у, 1959; 2) Рггс)8 йе з ё т а п ^ и е (хапдайзе. 5е ёс1. Вегпе, 1975.

?1 См.: Б и с Ь а б е к О. Р гёаз Йе з ё т а п ^ и е &апда1зе.Вгпо, 1967.

70

2 . Исследования процессов в семантической структуре слов. Сюда можно отнести работы, специально изучающие такие процессы, как формирование многозначности слова, омонимии, синонимизация, переход от конкретного к аб­страктному и т. п. Каждый такой процесс заслуживает специального исследования. Н а материале истории фран­цузского язы ка, к сожалению, такие работы немного­численны. Отметим в качестве примера работу 3 . Хей- нимана об абстрактных наименованиях в старофранцуз­ском язы ке .72 В ней прослеживаю тся пути формирования абстрактных обозначений (имен прилагательны х, гла­голов) в старофранцузском язы ке и их употребление в текстах разных ж анров. Наблю дения автора опровер­гают обычное представление о том, что абстрактные на­именования принадлежат к более поздней эпохе развития язы ка, поскольку, якобы, абстракция представляет собой более развитый этап мышления. Абстрактные наимено­вания свойственны всем этапам развития язы ка.

В книге Р. А. Будагова на материале сопоставления романских языков исследуется формирование характер­ных черт смысловой структуры слова .73 Некоторым из этих черт посвящены отдельные главы: логическое и экспрессивное в слове; общее и специальное; разграни­чение значений; многозначность и промежуточное звено и т. п.

3. Исследования, изменений в общих отношениях озна­чающего и означаемого — исследования семиологичес- кого плана. В них процесс изменения значений слов рас­сматривается на еще более высокомуровне абстракции: на уровне соотношения означающего и означаемого.

Семиологический подход ярко выражен в работе д. Бейссанса . 74 Н а примере омонимизации в истории фран­цузского (и других) языков он показывает, что в семанти­ческом изменении различаю тся две элементарные формы: омонимизация — совпадение означающих при сохранении разных означаемых (с и з т 'ком ар’ — с о и зт 'двоюродный брат’) и совпадение означаемых при сохранении разных

п См.: Н е 1 п 1 т а п п 8. Баз АЬ81гак1ит т Дег 1гапго-818сЬеп ЬЛегаШгзргасЬе Дез МНЫаНегз. Вегп, 1963.

,3 См.: Б у д а г о в Р. А. Сравнительно-семасиологические исследования: Романские языки. М., 1963.

14 См.: В и у з з е п з Е. Ып^швИдие Ыз1опдие. ВгихеИез; Р апз, 1965.

71

означающих (е т р п зе 'предприятие’ — еш рпзе 'господство5 под влиянием е т р г е т й г е ) . Оба явления нарушают «семический принцип», т. е. взаимно-однозначное отноше­ние означаемого и означающего, и объясняю тся тенден­цией к экономии: в первом случае уменьшается число означающих, во втором — число означаемых. В целой в словаре он отмечает три результата семантически? изменений:

1) приобретение единицы словаря (с новым означае­мым и означающим — Ьапапе; без нового означающего — 1гй1п в значении 'поезд’; с новым означающим с щ ёт а ) ;

2) потеря единицы (полной — §аЪе11е; только озна­чающего — соизщ вместо сизш 'ком ар’; только озна­чаемого — в согуёе лишь сохранилось значение 'неприят­ная работа’, значение 'барщина* исчезло);

3) изменения без приобретения и без потери: суб­ституция (замена одной реалии другой: т ё 1ге вм. аипе; только означающего рпеи вместо р п е и т а ^ и е ; только означаемого — с т И за Н о п в значении 'в ся к ая цивили­зац и я’) и мутация (перераспределение означающих при со­хранении всех означающих и означаемых; дагсе 'де­вуш ка’ -» 'ж енщ ина дурного поведения’, Ш1е 'дочь’ ->• 'девуш ка’ 'ж енщ ина дурного поведения’; ]еипе Ш 1е 'девуш ка’).

Стремление к сокращению числа означающих лежит в основе многих явлений «народной этимологии». Ж . Гу- генэм исследовал это явление на материале многих фран­цузских слов, дав ему название «вторичной этимологии».75

3) Система — реализация

Полное изучение язы ка, в том числе и лексики, предпо­лагает его изучение не только в системе, но и в реализа­ции, в речи.

Среди многочисленных работ, посвященных реализа­ции лексики в тексте, можно выделить две группы.

1. Работы, описывающие использование слова или лексику в целом у отдельного писателя. Ж . Гугенэм в статье о словаре Робера де К лари отмечает, что одним из наиболее эффективных средств исторического изуче­

См.: С > о и д е п Ь е 1 ш О. Ё1и<1ез йе я гат п ш ге Ди уо- саЬиЫ ге &ап$а18. Р апз, 1970.

72

ния словаря является по возможности более точное опре­деление значений слов у одного писателя или у неболь­шой ограниченной группы писателей . 78 Большую роль при этом играет сопоставление синонимов и слов, обозна­чающих соседние понятия. Здесь ученого интересует не столько семантика, но и сам факт наличия слова в опре­деленную эпоху. Значение этих работ подчеркивается статистическим анализом.

2. Исследование слов определенного языкового поля у отдельных авторов или в определенную эпоху. Здесь возможны два направления: а) собственно лингвистиче­ское, при Мотором исследуется определенная семанти­ческая группа слов в тексте, б) лингво-историко-куль- турные исследования. Известно, что в каждую эпоху имеются излюбленные, актуальные, «привилегированные» сферы понятий .77 К ним невольно обращается сознание общества при необходимости обозначать те или иные яв ­ления путем сравнения. Слова из этих лексических групп используются д ля переносного обозначения иных явле­ний, и, напротив, эти понятия все время притягиваю т к себе новые наименования. Имеются такие группы, всеобщие для человечества: сам человек с его анатомией и действиями, окружающие его животные и растения, явления природы, его материальные орудия и т. п. И з­вестно, что именно из этих групп черпается наибольшее количество переносных обозначений. Но есть группы по­нятий, свойственные определенной эпохе: охота в сред­ние века, позднее — конный спорт и игра в карты; в наши дни — автомобилизм, медицина и т. п.

Исследование частоты использования слов тех или ттниу семантических групп у данного автора или, более широко, в данную эпоху позволяет лучше понять дина­мику словаря, связь его с эпохой.

Подобный анализ, в парадигматическом плане, ценен д ля истории культуры . Ж . Маторе показал, что в к аж ­дую эпоху наблюдаются употребительные слова, сим­волизирующие материальную и духовную ж изнь обще­ства ( т о 1з-с1ёз), либо неологизмы, отражающие измене­ния в производственной или интеллектуальной сфере

См.: О о в ? е п Ь е 1 Ш С. №>1ез виг 1в уосаЪцШге <3е Во- ЬеП йе С1ап е(, Де УШ еЪагйоит.

?? См.: З р е г Ь е г Н. ЕтШ Ьгип^ щ (Не ВейеиШп^зЬЬге. Вопп; Ье1р21д, 1930.

73

( т о 1з-1ё т о т з ) .78 Изучение семантических нолей в тексте позволяет выявить структуру мышления человека про­шлых эпох, его привычные представления и интересы. В последнее время во Ф ранции появилось множество ра­бот подобного плана. Т ак, Ж . Батани, исследуя «Роман о Розе», отмечает сильную тенденцию к персонификации :79 абстрактные качества, явления природы (всего четыре такие группы: пороки, природа, бог, удача) изображаются как одушевленные существа. К аж дая группа реализу­ется в виде понятий. Т ак , в качестве «противников» по­роков выступают Ы еззе, Веаи1ё, Ш сЬеззе, Ьагдеззе и др. У же такие сопоставления дают представление о сближен­ности тех или иных понятий.

А нализ отдельного слова или группы слов в докумен­тах определенной эпохи позволяет проследить, как фор­мировалось значение слова. Особенно это важно для слов, относящ ихся к политической лексике и научной термино­логии. В этом отношении показательны работы П. Векс­лера о французской железнодорожной терминологии, Л . Гильбера о лексике аэронавтики и космонавтики, Ж . Дюбуа о политической лексике середины X IX века, работа М. де Серто и др . 80 о лексике эпохи французской ре­волюции, так же как классическая работа П. Л афарга о язы ке великой французской революции, книга Р. А. Буда­гова об общественно-политической терминологии X V III века.

5. Уровень и направление исследования.Структура лексической номинации

1) Форма—значение—вещь

К ак отмечалось выше, в акте номинации взаимодейст­вуют элементы трех планов: лингвистического (форма слова), мыслительного (понятия, отражение объектов

78 См.: М а I о г ё О. Ьа тёй ю й е еп 1ех1со1о§1е: Б о т а т е1гап<;а13. Р апз, 1953.

79 См.: В а I а п у I . РагаШ дтез 1ех1саих е! з1гис1игез НМё- гап-ез аи Моуеп А&е. — Неуие й'Шз1ю!ге Ниёга1ге Де 1а Ргапсе,1970, N 5 - 6 , р. 819—835.

81 С е г I е а и М. йе, 1 и Н а О., К е V е 1 I . Ипе ро!Ш- ^ие йе 1а 1апвие: Ьа гёУо1и1шп Ггап$а1зе е1 1ез раипв. ^'еп^иё^е йе «Сгёдоп-е». Р апз, 1975.

74

в сознания говорящего) и реального (именуемые объекты действительности). Различные работы в области истори­ческой лексикологии могут классифицироваться в за­висимости от того, какие из этих трех сфер отражаю тся в них. Здесь возможны четыре варианта.

1. Исследуется эволюция внешней формы слова ( ^ ) . Такого рода исследования принадлежат не к сфере истори­ческой семантики, но прежде всего к сфере исторической фонетики или морфологии (смена синтетического наимено­вания аналитическим и т. п.).

2. Исследуется история слова в связи с обозначае­мым объектом (\У —Б ). Это направление представлено многочисленными работами .81 Анализ при этом может вестись в семасиологическом плане (изучается перенос данного наименования на другие предметы), либо в оно­масиологическом (исследуется изменение наименования предмета) (см. с. 92).

3. Исследуется история слова в связи с обозначением определенного понятия или группы понятий (\У —8 ). Этот тип исследований подобен предыдущему с тем раз­личием, что границы понятий менее определенны, нежели границы материальных предметов, так что переименова­ние и изменение значений нередко связано с изменениями объема самих именуемых понятий, перераспределением сем. Здесь неизбежно возникает вопрос о системных от­ношениях в обоих планах: ономасиологическом и семаси­ологическом. Набросок подобного исследования дает К . Балдингер в статье «Семасиология и ономасиология»,83 рассматривая становление номинации 1геЬаШаг 'рабо­тать’ в старопровансальском язы ке. Первоначально 1геЬа11х представляло собой поле значений («семасиологи­ческое поле»), объединяющее 14 значений, ядром которого было значение 'мучение’. В X IV —X V II вв. 1геЬа1Ь. и 1геЬаШаг постепенно переходят в ономасиологическое поле 'работать’. Это становится основным значением глагола, остальные значения отходят на второй план.

81 См.: Т а р р о 1 е (, Е. Т)'ю готаш зсЬеп Уег\уапЙ8сЬаЙ-кпатеп т Н Ьезопйегег ВегискзшЬЫ^ип# (1ег 1тап20818с11еп ип(1 НаП- ешзсЪеп Мипс1аг1еп. 81га8Ьиг^, 1895; Ь и <3 (; к о Н. Б1е 8(;ескпа- Йе1 1п готаш зсЬ ^егташ зсЬег \Уог1&ео{;гарЫе. — 2еИзсЬпЙ 1йг РЪопеМк ипД а П е е т е т е ЗргасЪшззепзсЬаИ, 1957, ВЙ 10, Н ей 4.

82 См.: В а 1 Й 1 п § е г К. З ё т а з Ы о ^ е е1 опотазю1о&1е. —НЬК, 1964. 1. X X V III, N 111—112.

75

Так происходит перестройка семасиологического поля этих слов. Одновременно происходит и перестройка «оно­масиологического поля» (поля обозначения) понятия 'работать’ , в котором ведущую роль среди 8 глаголов играл глагол оЬгаг. ТгеЬаШаг становится ядерным эле­ментом этого поля, оттесняя другие глаголы на пери­ферию. К . Балдингер наглядно показал системный ха­рактер смены отношений внутри семантических полей семасиологического и ономасиологического планов, то, как изменение отношения номинации отраж ается на струк­туре обоих планов. Однако в анализе К . Балдингера си­гнификат (8 ) оказывается как бы неизменным в истории язы ка.

4. Исследуется история слова в связи с изменением объема понятия или обозначаемого предмета (\У —8 —Б ). Здесь, таким образом, принимаются во внимание все три аспекта номинации: им я—понятие—объект. Э. Косериу различает два типа изменения в истории язы ка . 83 Н е­функциональное изменение затрагивает только означа­ющее (например, употребление ]и т е п 1 вместо сауа1е, которое в свою очередь сменило 1Уе). Слова здесь меня­лись, но сам референт (объект и отражающее его понятие) не менялся. Такие факты относятся к п. 2 (см. с. 75).

Ф ункциональные изменения в лексике затрагивают и означаемое (сигнификат). Так , когда слово Ш е сменило сЪ.е{ для обозначения головы, слово сЬе! все же сохрани­лось в язы ке, так что изменилось соотношение между означающими двух слов. В старофранцузском язы ке Ш е и сЬ.е! соотносились как специализированный (аффек- тивно-разговорный) и общенейтральный термин, в со­временном же они соотносятся как общенейтральный и специализированный термины. Микрополе изменилось не только в плане означающих, но и в плане означаемых.Э. Косериу считает, что именно эти функциональные из­менения и являю тся подлинно семантическими, поскольку они затрагиваю т план содерж ания, тогда как первые (тип ]и т е п 1; — хуе) — ономасиологическими, касающи­мися только плана выраж ения. Отсюда он делает вывод, что основная задача исторической лексикологии есть изу­чение изменений в плане содержания, появление или

83 См.: С о а е г 1 и Е. Роиг иие з ё т а п ^ и е сН асЪ го^иез1гис1ига1е. Тга1Ш. 81газЬоиг^, 1964, уо1. 2, N 1.

76

устранение различительной черты у тех или иных лекси­ческих единиц.

Но изменение отношений номинации может иметь и иной характер: сохранение общего понятия (8 ) при из­менении свойства реального денотата (Б). Это имеет место особенно часто при обозначении институтов, предметов материальной культуры, изменяю щ ихся с развитием об­щества. Т ак , слово УоНиге теперь, как и сто лет назад, обозначает 'перевозочное средство’ в широком плане. Но если сто лет назад основным таким средством была карета, то теперь — автомобиль. Историк язы ка не дол­жен быть равнодушен к изменению реалий, ибо здесь не­редко лежат причины изменения объема означаемого у слов или полной смены означаемых. Т ак, старофран­цузское оз1 в отвлеченном смысле соответствует современ­ному слову агтё е , и переводчики «Песни о Роланде», как известно, постоянно обращаются к а гт ё е для пере­вода оз1. Однако самый характер армии, ее набора, управ­ления, способа действия настолько изменились, что моди­фикация денотата привела к модификации сигнификата, а это в свою' очередь — к смене означающего. 0 з1 оказалось вытесненным словом а гт ё е и сохранилось как архаизм, используемый в описаниях прошлого.

У франц. зег! и лат. зегуиз общая «ноэма»: они озна­чают подневольного работника, находящ егося в распо­ряж ении господина. Однако реальное различие между феодальным крепостным и рабом оказалось столь суще­ственным, что зег! перестало обозначать раба, для чего был использован термин езс1ауе ( <[ зс1ауиз). Более того, положение французского средневекового зависи­мого крестьянина настолько отличалось от положения кре­постного в старой России, что вдумчивые французские историки отказались от использования слова зег! для обо­значения русских крепостных, предпочитая ему кальку кгероз1по1. С подобным влиянием особенностей денотата на употребимость слова и его значение постоянно при­ходится считаться не только в синхронно-сопоставитель­ном, но и в историческом анализе.

2) Семасиология й ономасиология

Возникновение семантики. Успехи лексикологии связаны с выделением в конце X IX в. внутри этой дисциплины особой отрасли — семантики, которая впервые наш ла

77

свое обоснование и была выражена в самых общих пред­ставлениях в работе М. Б реаля «Очерки семантики»,84 посвященной частным и общим вопросам семантики фран­цузского язы ка как науки о значениях слов, изменении значений, о понятии и значении, о характере и законо­мерностях развития и употребления слов. Истинный фи­лолог, обладающий чутьем язы ка, слова, Б реаль раскрыл эстетику язы ка в многообразии оттенков слова и по­казал то, что так образно впоследствии выразил М. Блок: «Между выражением реальностей мира физического и выражением реальностей человеческого духа — конт­раст в целом такой же, как между работой фрезеровщика и работой мастера, изготовляющего лютни: оба работают с точностью до миллиметра, но фрезеровщик пользуется механическими измерительными инструментами, а музы­кальный мастер руководствуется главным образом чув­ствительностью своего уха и пальцев. Ничего путного не получилось бы, если бы фрезеровщик прибегал к эмпи­рическому методу музыкального мастера, а тот пытался бы подражать фрезеровщику. Но кто станет отрицать, что подобно чуткости пальцев есть чуткость слова»?85

Семасиология. В начале X X в. вопросам семантики уделяется все большее внимание, однако вне поля зрения остается последовательное изучение формы слова (фоне­тической, морфологической, морфосемантической, ана­литической). Такое положение вещей объясняется гос­подством в этот период психо лингвистического, эстети­ческого и культурно-исторического направлений, не до­пускавш их расщепления формы и содерж ания слова хотя бы для прагматических (методических) целей.

Отчасти именно отсутствие противопоставления се­мантики, скажем условно, «формантике» (имея в виду учение о форме слова) привело к развитию в начале X X в. семасиологии как области изучения лексики, в основу которой положена оппозиция «слово—понятие» — зна­чение (\У—8 ) при отправной точке исследования \У (точнее, лингвистический зн ак).8® Семасиология утверди­

84 См.: В г ё а 1 М. Езза2 йе зётапМ дие.85 В л о к М. А п о л о г и я истории или ремесло историка.

М., 1973, с. 19.88 Термин «семасиология» употреблялся еще в начале X IX века

в значении «семантика», т. е. наука о значениях. См.: С и х г а и й Р . Ьа з ё т а п ^ и е . 6е <̂1. Р апз, 1969, р. 7.

78

лась, таким образом, на почве семантики, она ее про­должает, но не дублирует.

О термине «семантика». Н а современном этапе термин семантика употребляется либо в его бреалевском пони­мании, либо шире — как семантика язы ка в целом (се­миотика), поскольку все в язы ке значимо . 87 «Все линг­вистические уровни должны быть рассмотрены в отноше­нии их семантической оценки»,88 либо еще шире, как се­мантика любой коммуникации, не только лингвистиче­ской (семиология) .89 Избыточность в обозначении одного объекта исследования (семантика=семасиология) при­вела к изменению значения слова «семантика»,90 которое в наши дни является скорее категорией общего языко­знания — общая семантика, или семиотика.

Появление и развитие ономасиологии. Почти одно­временно с семасиологией в недрах зарождаю щейся лингвистической географии возникает ш кола «слов и вещей».91 Создается большое число более или менее удач­ных, но на этом уровне эмпиричных и вульгарно-матери­алистичных этюдов о том или другом слове, прежде всего диалектном. Исследование чаще всего происходило на уровне Б («\Убг1ег— ЗасЬеп»), минуя или предельно генерализируя семантические процессы.

Объединение уже существовавших описаний двух систем 8 и \У —Б обязано теории Ф. де Соссюра об означающем и означаемом, с дальнейшей разработкой этой теории в знаменитом «треугольнике» Ричардса—Ог­дена .92 Тем самым образуется «цепочка» —8 —Б . Вклю ­чение элемента Б в систему лексикологии (тот новый

87 См., например: РгоЫ ете с1ег аетапМзсЬеп Апа1узе. ВегНп, 1977, 1. XV. 81и<Иа §гатта(л са / 11п1ег <1ег ЬеИлтд уоп И. У1е1те- |?ег.

88 См.: I а к о Ь в о п В. М еапт# аз 1Ъе ГипйатепЫ чиезИопон а11 Ипгш.8и(йз. — 1п: Кигг{аззип^еп. X II. 1п1егпа11опа1егЬтдшз^еп-Копдгезз. ^хеп , 1977, 8. 5.

89 См.: М а г 1 1 п е 1 I . Ьа в ё т Ы о ^ е 2е ёД. Р апз. 1975.90 О полисемии слова семантика см. подробнее: С и 1 г а и <1 Р.

Ьа зётапИ дие, р. 5—7 (Ьез 1го13 зётапЫдиез).91 См.: 8 с Ь и с Ь а г 4 1 Н. 8асЬеп ипй \Убг1,ег. — АпШго-

роз, уо1. V II, 8. 827—839. М е г 1 п § е г К. АУбг1ег ипй ЗасЬеп. — 1пйо8егтап1зсЬе РогзсЬип^еп, 1907, Вй 21, 8. 227—314.

92 См.: О # Д е п СЬ. К ., В 1 с К а г Д з I. А. ТЬе т е а п т #о! т е а т п д : а з1иДу о! Ше тПиепсе о! кп^иаге ироп 1Ьои§Ы апД о{ 1Ье зс!епсе о Г вутЪоИзт. Зе ей. ЬопДоп; Уогк, 1930.

79

сугубо лингвистический интерес, который исследователи проявили к денотату в связи с изучением не реалии как таковой, а значения и формы слова) имело логическим последствием появление ономасиологии как науки о том, как называется тот или иной предмет (понятие), т. е. какие лингвистические формы употребляю тся для наи­менования того или иного понятия. Еще до развития учения об «ономасиологии» появляется большое количество оно­масиологических этюдов, порожденных вначале интере­сами полевой диалектологии к тому, как называется то или иное понятие, а затем и к изучению отдельных слов или группы слов . 93 Более того, исследование язы ка в це­лом, идущее от понятийных категорий, к наименованию, т. е. ономасиологическое исследование, характеризовало определенный период в развитии французского и общего язы кознания. Это наиболее отчетливо во французской школе проявилось в работе Ф. Брю но «Мысль и язы к».94

Интерес к исследованию именно денотата приводит подчас к тому, что некоторые работы ономасиологического плана имеют тенденцию выйти из рамок лингвистики в ту или иную культурно-историческую область. Т ак , характеризуя лексику садоводства (классического фран­цузского сада X V I—X V II веков), А. Роммель лиш ь пере­числяет те слова, которые относятся к партеру, беседкам, палисадникам, террасам и лестницам, цветам и зелени, водным пространствам и т. д ., иногда с цитатами из источников и этимологиями по словарю Гамилыпега, не исследуя отношений между денотатом и значением . 96

В настоящее время ономасиология стала одним из ведущих направлений в изучении французской лексики: она уже имеет свою историю вопроса и библиографию ,96 задуман французский ономасиологический словарь, ра­бота над которым начата в 1942 г. в Бельгии на основе таких известных семантических словарей, как словари

83 См., например: Т а р р о 1 е { Е. О^е готагш сЬеп Уег\уапД- зсЪаЙзпатеп т Н ЬевопДегег Вегйскз^сЬИ^ип^ Дег &ап20818сЬеп ипД ИаНешзсЪеп МипДагЬеп.

** См.: В г ц п о Ь Г. Ьа репзёе е11а кп^ие . 3е ёД. Р апз, 1936.®5 См.: К о т т е 1 А. 01е ЕпЫеЬип§; Дез к1азз)'зсЬеп !гап-

208!зсЬеп Саг1епа 1т 8р1ейе1 Дег ЗргасЬе. ВегПп, 1954.*• См.: С? и а (3 г 1 Вг. Аи&аЬеп ипс1 Ме1,Ьо(1еп Дег опотазш1о-

§ 18сЬеп РогзсЬипй- Е1пе еп^сИ ип^эдезсЫ сЬШ сЬе Оагз1е11ип§. — В оташ са Не1уеМса 1952 ВД 37.

80

Годефруа, Тоблера—Ломача и д р . ,97 ведутся многочислен­ные разработки и на материале русского язы ка .98

Работы К арла Яберга. Большое значение в развитии нроблемы «слов и вещей» и связанных с ней вопросов ономасиологии имели работы К . Я берга, который в зна­чительной мере основывался на лингвистических атласах. К . Яберг один из первых (если не первый!) на теоретиче­ской основе поставил вопрос о связи язы кознания и этнографии (как он пишет «этнологии»), которая проявля­ется при полевом лингвистическом картографировании . 89 В своих материалах он подчеркивал двустороннюю зави­симость: диалектолог не может работать и картографиро­вать, не зная деталей картографируемых предметов, в то время к а к этнограф должен разбираться в теории наи­менования, чтобы правильно описывать свой предмет. Отсюда — обоюдная заинтересованность и на определен­ном участке лексики тесная зависимость. К . Яберг пола­гает, что лингвисту, который занимается полевой диалекто­логией, необходимо получить специальное этнографиче­ское образование. А нализируя творческий путь Ж . Ж иль­ерона, К . Яберг отмечал, что, хотя Ж . Ж ильерон был еще под большим влиянием неограмматиков и в анкете недо­статочно уделял внимание этнографии («антропогеогра­фии»), в исследовании отдельных слов (так, зсгег 'пилить’) он полностью отдавал дань этому направлению.

В другой своей статье — «Язык как выражение и язы к как сообщение» 100 — К. Яберг подчеркивал, что для объяснения многообразия наименований особенно существенно вникнуть в психологию высказывания, и здесь автор оперировал диалектным материалом.

Соотношение семасиологии и ономасиологии. М. М. По­кровский , посвятивш ий много страниц исторической сема­сиологии, предвидел появление ономасиологии, когда

87 См.: Б е 1 Ь о и 1 11 е М., С г 1 з а у А. С оттеп 1 сопсв- У01Г е1 гёаПвег ип «БМшппахге о п о т а з Ы о ^ и е де 1’апс1еп 1гап$а18». 1п: УегЬа е1 УосаЬи1а / Н$?. у о п 8 и т т Н. ип<1 \У11Ье1т I . Мйп- сЬеп, 1968.

88 См.: К а р а у л о в Ю. Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

89 См.: I а Ь е г 8 К . АзресЪз д ё о д га р ^ и е з Дц кп^а^е.Р ага, 1936.

100 См.: I а Ь е г § К . 1) ЗргасЬе а1з Аиззегип§ ипй 8ргасЬе а1з МШеПипд; (СгигкНгазеп йег О п о тазЫ о ^е). — К о т а т с а Не1уе- Иса, 1937, ВЙ VI; 2) А ргороз Йе ]. ОННегоп. — Ш Д е т .

6 М. А. Бородина, В. Г. Ган 81

писал: «Н о в ожидании подобных исследований можно рекомендовать темы, более Исполнимые и отчасти уже исполненные: 1) какую семасиологическую судьбу имеет в различны х язы ках слово, соответствующее такому-то понятию; 2) как выраж ается в различных язы ках такое-то понятие».101

И ономасиология, и семасиология изучают слово или словарный состав язы ка. Таким образом, они имеют ед и н ы й объект исследования, но изучают его с разных сторон: ономасиологические исследования — это исследо­вания от понятия к слову (как, какими словами выраж а­ется то или иное понятие), в то время как семасиологи­ческие исследования — это исследования от слова к по­нятию (что означает то или иное слово).

В язы кознании в равной степени важны как семасиоло­гические, так и ономасиологические исследования; они возможны в современном и в историческом срезе. Однако преобладают историко-семасиологические и историко-оно­масиологические исследования, поскольку проблема номи­нации того или иного понятия (предмета) складывается исторически.

Г. Кронассер пишет о подчиненности ономасиологии семасиологии .102 Скорее следовало бы говорить о первич­ности семасиологии, которая является базой ономасиоло­гии, и о неразрывности этих двух аспектов изучения лексики.

Автономизация ономасиологического плана, т. е. оно­масиологические этюды без учета неразрывно с ними связанной семасиологической стороны вопроса, характе­ризует лексические (понятийные) работы П. Гиро, в част­ности его очерк «Дистрибуция и трансформация понятия ,,удар“» ,103 так же как и его этимологические построе­н и я .104

I»1 П о к р о в с к и й М .М . Семасиологические исследования в области древних языков. — В кн.: Избранные работы по язы ко­знанию. М., 1959, с. 111.

См.: К г о п а з з е г Н. НапйЪисЬ Дег ЗетавкЯ о^е:Кигге ЕтШ Ьгипд т (Не ОезсУпсЫе, Р гоЫ етаик ипД Тсптпо1о{ре йег Вейеи1ип§в1еЪге. Не1Йе1Ьег#, 1952, 8. 28—53.

юз С и 1 г а и й Р. 0 1 в1пЬи 1иоп е! 1гап8?огтаШ п йе 1а поИоп Йе «соир». — 1п: Ьащ;ие {гапда1ве. Рапе, 1969, N 4. Ьа вётапИ дие / Ей. А. Кеу, р. 67—74.

м С и 1 г а и й Р. 31шс1игез с Ч у т о ш ^ и е з йи 1ех1дие {гап-?а18.

82

Суть семасиологических исследований — в исследова­нии значения отдельного слова (точнее, лексии). К перво­начальным семасиологическим исследованиям относятся описания изменения значений слов, например, во фран­цузском язы ке по соответствующим семантическим про­цессам (сужение, расширение, перенос значения и т. д .)»105 или этюды по истории того или иного слова .106 З а послед­нее время появляется все больше исследований структуры слова, в которых происходит разложение слова на значи­мые единицы (семы), отграничивающие данное слово от других слов, близких по значению. Достоинством такого семического анализа является объяснение значения слова с точки зрения его взаимоотношений с денотатом, т. е. реальной действительностью. Классическим примером та­кой работы является исследование Б . Потье слов ст ул, кресло и номинаций других сидений.

Суть прямо противоположных ономасиологических ис­следований состоит в изучении того, как в язы ке обозна­чается одно понятие. П оскольку чаще всего понятие обозначается разными словами (например, понятие '■сраже­ние’ в старофранцузском язы ке вы раж алось 17 основными лексемами — см. гл. I I I , с. 164— 176), ономасиологические исследования выводят нас к исследованию лексической группы слов, близких по значению.

Семасиологические и ономасиологические исследова­ния могут вестись раздельно. Однако такое деление не­сколько искусственное. П оскольку эти дисциплины имеют один объект исследования — слово как элемент лексиче­ской системы язы ка, обычно семический анализ приво­дит к исследованию лексической группы слов (от семи­ческого анализа лексемы кресло к предметам для сидения у Б . Потье). В конечном счете только через семический анализ компонентов лексического поля удается вывести лингвистическую структуру понятия, выражаемого от­дельными единицами этого лексического поля, т. е. пред­ставить ономасиологический аспект исследования.

Таким образом, семасиологические и ономасиологи­ческие исследования, изучая один и тот же объект, нераз­рывны и дополняют друг друга. Это особенно наглядно

ив N у г о р Кг. С гатта1ге Ыз1о1̂ и е Де 1а 1ап(?ие Ггап$а1з с . СорепЬадие, 1913, уо1. IV. ВётапИдие.

109 Н е п г у А. Е1и(1ез Де 1ех1ео1о{;1е {гапда^зе е! даПо-готапе.

6* 83

проявляется при анализе тех диалектных карт, в которых исследователи учитывают дихотомию семасиология—оно­масиология, создавая лингвогеографические семантиче­ские и ономасиологические карты (см. у В. С. Сор- балэ 107 и В. К . П авела108).

К ак семантические (семасиологические), так и поня­тийные (ономасиологические) . исследования приводят к лексическим группам: на уровне понятий — к понятий­ным группам, которые обычно гораздо шире лексических, на уровне семантического анализа — к семантическим группам или полям. Исследование и классификация груп­пировок — полей — одна из важных задач лексикологии, равно как и изучение особенностей их структуры в зави­симости от содержания. В данный момент очевидно, что конкретные представления значительно легче поддаются структурному исследованию, чем особенности семанти­ческих полей абстрактного содержания.

6. Методы исследования и истолкования

1) Приемы исследования

Приемы исследования, т. е. способы исследования, ана­лиза материала (в данном случае лексического материала), зависят от того, что исследуется, кто исследует, от цели исследования и от исследуемого периода.

Под что исследуется имеется в виду, например, идет ли речь о литературном язы ке или о диалекте. Т ак , исследо­вание литературного язы ка невозможно приемами карто­графирования (лингвогеографическими методами), кото­рые имеют столь большое значение в исследовании ди­алектной речи. Слова, обозначающие конкретные пред­меты и особенно предметы сельского или ремесленного обихода, исследуются не только картографическим мето­дом, но и особыми приемами школы «слов и вещей», кото­рые менее пригодны к изучению абстрактных слов.

107 См.: С о р б а л э В. С. Формирование и развитие терми­нологических микросистем в молдавских говорах: Автореф. докт. дис. Л ., 1972, карты 1—6.

108 П а в е л В. К. Терминология агриколэ молдовеняска. Кишинзу, 1973, п. 61 (карта 4).

84

Кт о исследует связано с направлением того или иного исследования. Так , например, отмеченные выше два слоя лексики: а) лексика литературная и диалектная н б) лексика, связанная с обозначением конкретных пред­метов и абстрактных понятий, могут быть изучены в психо­лингвистическом, в социолингвистическом направлениях, а такж е в духе логических изысканий. Эти методы харак­теризовали ранний период развития лексикологии, точ­нее, семантики, — эпоху М. Б реаля; к ним языкознание вернулось и на современном этапе в виде структурализо- вэнного логического направления. П оскольку лексика находится как бы на «перекрестке» многих дисциплин, ею занимаются специалисты разных профилей (см. гл. I, с. 33—38, а также ниже, с. 93).

Ц ель исследований такж е определяет приемы исследо­вания. Несмотря на то что, например, статистические методы отнюдь не только преследуют задачу дать чисто количественные соотношения в системе язы ка и речи, а через количество прояснить и ряд других отношений, они все ж е далеко не удовлетворяют всем потребностям лексикологии: одним статистическим методом не раскрыть, например, семантическую эволюцию слова. Этимологи­ческий метод не дает исчерпывающего представления о функционировании слова в современном язы ке, он в луч­шем случае намечает возможность семантического направ­ления его развития.

Наиболее распространен современный метод компо­нентного или семического анализа, который применим и ко всем периодам развития язы ка и ко всем слоям лексики. Это объясняется тем, что он изучает семанти­ческую структуру (семантические составляющие) слова вообще, независимо от среды, места и времени его употреб­ления.

Говоря о методах исследования в лексикологии, сле­дует прежде всего отметить, что в той или иной степени и с разным успехом постепенно структурализую тся раз­ные лексические и семантические категории. Успехи, наблюдаемые в системном и структурном исследовании лексических (прежде всего семантических) вопросов, как в исторической лексикологии, так и на современном синх­ронном срезе, говорят о том, что в целом применение структурны х методов неизбежно и в этой области, хотя, как это часто и справедливо отмечают, индивидуальность

85

развития слов создает большие трудности к структурали- зации этого уровня язы ка, чем остальных уровней (морфо­логии, синтаксиса, фонетики). Известное положение о том, «что каждое слово имеет свою историю», выдвину­тое первоначально немецкими диалектологами, а затем распространившееся на лексику вообще, справедливо только до определенной степени. Системность, закономер­ность лексических (семантических) характеристик и из­менений очевидна и доказана новыми методами структурного, компонентного и стилистического ана­лизов на материале не только литературного язы ка , но и диалектной речи в основном благодаря применению лингвогеографического, точнее, ареалогического метода к анализу диалектной карты , метода, который позволяет обобщать единовременно большое количество фактов и которому не чужды приемы структурной лингвистики.

В качестве примера можно проанализировать понятие 'виноградный куст’ в романских язы ках, в ономасиологи­ческом и парадигматическом п лан ах .109 Авторы указан ­ной статьи впервые на материале романских национальных атласов, охватывающих территорию от Португалии до М олдавии, суммировали весь диалектный материал. Обна­ружилось, что лексем, выражаю щ их это понятие в ро­манских язы ках , всего 53, не считая контаминированных форм и отдельных лексем, внутреннюю форму которых не удалось раскрыть. Из них в иберороманских диалек­тах — 12, в галлороманских — 9, в италороманских —21, в дакороманских — И . По своей внешней форме эти лексемы не обнаруживаю т преемственности: каж дая из них мотивирована своим семантическим признаком и соответственно восходит к разным категориям. Такое отсутствие внутренней связи в выражении одного из кардинальны х понятий романских народов представлялось неправдоподобным. Путем обращения к этимологии и истории слов, выражаю щ их понятие 'виноградный куст’, их удалось сгруппировать в 14 семантических полей:1 . /п алка , прут, ствол/; 2 . /нить, веревка, канат/; 3. /нечто вьющееся, беседка/; 4. /куст, растение/; 5. /дно, основа­ние/; 6 . /нога/; 7. /живое, нечто растущее/; 8 . /голова, верхуш ка/; 9. /вкусовые ощущ ения/; 10. /нечто изогну­

109 См.: Б о р о д и н а М. А. и др. Опыт картографирования и интерпретации общероманского ареала, с. 214—220, рис. 1.

86

тое, с кривизной/; И . /климат/; 12. /садовый нож/; 13. /бо­рода, корень/; 14. /недоуздок/. Некоторые из них (1 и 4) встречаются многократно во всех романских ареалах; другие (2) засвидетельствованы только на «крыльях Ро- мании», т. е. в ее крайних восточных и западных зонах — Молдавии и П ортугалии; лексемы [ройог)] 'садовый нож ’ и с а т а 1о1 'недоуздок’ отмечены единично на ибероро­манской территории. Не исключена возможность, что обращение к другим диалектным источникам несколько видоизменит и пополнит эту картину.

К ак видно, набор семантических компонентов понятия 'виноградный куст’ большой и разнообразный, вследствие чего оно в романских язы ках и диалектах выражается значительным количеством лексем. К аж дая из этих лексем имеет свою, только ей свойственную сему (или семы). Можно сказать, что перед нами ЛСГ /виноградный куст/. Каждый член этой ЛСГ составляет слово, которое лишь определенными семантическими компонентами входит в ЛСГ /виноградный куст/, но в основном относится к дру­гим ЛСГ (ср. 'борода’, 'н и ть ’, веревка” , 'к ан ат’ и др.). Это общее, свойственное всем столь разнородным лексе­мам значение и является архисемой изучаемой группы слов. Таким образом, ономасиологическая группа /вино­градный куст/ может быть описана только при помощи семасиологического (семантического) анализа.

К настоящему времени, как известно, изучение лекси­ческого запаса разных язы ков (например, славянских и романских) при помощи методики семического разложе­ния и объединения слов в структурно связанные группы приобретает все большее значение (см., в частности в дан­ной работе этюд об ЛСГ /сраж ение/, гл . I I I , п. 2).

В свете сказанного тем более следует с особой осторож­ностью отнестись к появлению критических статей типа статьи Р . Х олла о невозможности построения структурной семантики .110 Р . Х олл последовательно и логично прово­дит эту мысль, исходя из своей теории «идиолекта»; возможно, он и прав, но только для очень ограниченного количества случаев или для определенной среды функцио­нирования слова.

110 Н а 1 1 Н. А. \УЬу а з1гис1ига1 зстапК сз 18 ипроззгЫе. — Ьапдиаде Вйепсез, 1972, № 21, р.1 —6.

87

Следует выделить восемь основных действующих спо^ собов анализа лексики французского язы ка. ]

1. Метод компонентного (семического) анализа слова (членение лексического содерж ания на семы, семемы, архисемы, архисемемы, архилексемы и т. д.) 111 и соответ­ственно лексической (понятийной) группы слов, или, к ак принято говорить, ЛСГ.

2. Квантитативная оценка лексики, т. е. статистиче­ский метод, наиболее полно описанный Ш. Мюллером 112 и неоднократно применявш ийся, как известно, для самых разных целей. Т ак , Ж . Дю буа статистическими приемами доказал, что частотность французских слов с начальным Ь в общем не связана с их ученым или народным происхожде­нием, как это представлялось ранее, до проведения такой статистики .118 С. Монсонего применил статистический метод с целью стилистической характеристики прозаи­ческого и стихотворного текста песни-сказки X II I века «Окассен и Н иколетта».114 В течение последнего десяти­летия были произведены попытки количественного исчис­ления взаимопонимаемости в одном диалекте (или языке) в точках близко расположенны х ,116 более дистантных ,114 а такж е в разных язы ках .117

111 Теорию этого вопроса см. в работах: Р о 1 1 1 е г В. Ып- 8 ш 8(;1дие $еп!га1е; Г а к В. Г. Сопоставительная лексикология; Т о л с т о й Н . И. Из опытов типологического исследования сла­вянского словарного состава. — Вопросы языкознания, 1963; № 1, с. 29—45; а также ряд примеров такого анализа в настоящей книге, например, понятия 'виноградный куст’ (с. 86—87), 'ср а ­жение* (с. 164—176).

112 См.: М й 11 е г СЬ. ГпШаМоп & 1а зи и зи д и е 1ех1са1е. Р апа, 1968.

118 Б и Ь о 1 з I . Еззах йе 1ех1со-8Ш181Лдие Ыз1опдие йи 1гап- 5 Э18 соп 1етрогат . Ьез то1з с о т теп д ап ! раг Ь .— Ьа ИщгшзМаие, 1952, уо1. 2, р. 1 0 3 -117 .

114 См.: М о п г о п б к о 3. ЕЪийе з1у1о-зШ1з11дие йи уоса- ЬиЫ ге йез уегз е4 йе 1а ргозе йапз 1а сЬапЫ аЫ е «Аисаззт е! Шсо- 1еМе». Р ап з, 1966.

115 См.: 8 'ё ? и у 1. Ьа ГопсИоп ппш та1е йи <31а1вс1е. — 1п: Ьез й1а1ес1ез го тап з йе Ргапсе. Р а т , 1973.

ш См.: * Н а у 1 е г X. ЬЧшййепсе тах1та1е йи 1аН й1а1ес- 1а1. — Ш й е т ,

117 См.:] Ч и с т я к о в С. К . О непрерывности романскогоконтинуума. —'В кн.: Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л ., 1975.

88

3. Исследования при помощи ЭВМ — инвентаризация создания национальных словарей и картотек ,118 частот­ных словарей и многие другие .119 Что касается изучения слова в контексте, то легче всего при помощи ЭВМ могут быть обследованы тексты документов и хартий, поскольку их язы к менее индивидуальный, чем язы к любого литера­турного произведения.

4. Историко-этимологический метод — один из самых старых методов в лексикологии. А. Греймас дает очерк построения структурной семасиологии, используя мате­риалы французского язы ка .120 Т ак , описывается процесс метафоризации и метонимизации в структурны х терминах (перенос сем, замена архисем и т. д .) .121

П. Гиро, такж е структурализируя этимологический процесс, справедливо отмечал «два момента и два этапа этимологического метода — фоноисторический и лексико­исторический, причем последний подошел к проблемам, перед которыми остановился фоноисторический метод».122 В другой своей работе, «Этимологические структуры французского словаря»,123 П . Гиро имеет тенденцию аб­солю тизировать лексико-исторический метод и тем самым наруш ает основной принцип этимологизирования — соче­тание критериев фонетических, морфологических и семан­тических, которого так последовательно и строго придер­ж ивается в своих работах В . П изани .124

К историко-этимологическому методу примыкает и метод так называемой народной этимологии. Возникнове­ние народной этимологии, эволюция и дальнейш ая струк-

118 Первый опыт создания такого словаря — ТЬР, который, естественно, не может отразить всю картотеку словаря, храня­щуюся в Нанси, и которая доступна для индивидуального ее ис­пользования.

ш См., например: Тгауаих Де Ьех1сошё(пе е1 Де 1вХ1Со1о#1е ро1Шдие. ЬаЬога1о1ге Д’ё1иДе Дез (ех1ез ро1Шдиез {гап$а1з, 1976, К 1 ,р . 134 (О словаре Ж .-Ж . Руссо), р. 141 (Словарь рабочих в 1848 г.)

ио С г е 1 т а з А. I . 5 ётап 1 ^ и е з1гис1ига1е: гесЬегсЬе Де т ё - 1ЪоДе. Р ап з, 1966. См. также: М а к о в с к и й М. М. [Рецен­зия]. — ВЯ, 1967, № 5, с. 132—140.

ш О г е 1 т а а А. I . ЗётапИ дие з1гис1ига1е, р. 134.ш С и 1 г а и Д Р. Ь ’ё Ь у т о к ^ е , р. 86.ш О и 1 г а и 4 Р. 81гис1игез ё1уто1ов^иез Ди 1еx^^ие 1гап-

$аю.184 См.: П и з а н и В. Этимология: история—проблемы—

метод. М., 1956.

89

турализация прослеживаются Э. Бюиссансом 128 начиная от зарождения понятия народной этимологии в 1852 г (Э. Фёрстеман), определения ее как процесса ассимиляции К . Андерсеном (1876 г.), уточнения, внесенного в этс определение В. Вундтом в 1900 г. как «фонопонятийно! ассимиляции», и добавления в виде определения народной этимологии как взаимовлияния (\УесЬзе1шгкип§). Д ж . Грингут и Д ж. Киттредж (1902 г.), по словам Э. Бюис- санса, увидели в народной этимологии своего рода анало­гию, Г. Пауль — процесс интеграции в группе слов (1909 г.). А. Доза называет ее паронимической аттракцией (1922 г.). Впервые элементы системности (в соссюровском понимании) появляются при анализе народной этимоло­гии у В. Вартбурга (1943 г.) и у В. Пизани (1947 г.). Подытоживая эту историю вопроса, Э. Бюиссанс пишет, что «таким образом утверждается структуралистская точка зрения»,126 и продолжает весьма успешно структура- лизацию так называемой народной этимологии.

5. Функциональные методы, т. е. методы исследования слова в зависимости от функционирования слова в об­ществе (социолингвистические методы), в современном и историческом плане (см. с. 73 о т о 1з с1е1з), в зависимости от индивидуальной или групповой психологии (психо­лингвистические методы), в зависимости от особенностей истории общества.127

6 . Картографический (лингвогеографический) метод ис­следования, понимаемый по-разному разными исследова­телями, находит все большее применение в самых различ­ных науках .128 Методика картографического исследо­вания, основные его предпосылки, характер наблюдаемых и устанавливаемых явлений и процессов совпадают в ряде наук (при разных деталях и, главное, разных причинах) и дает тем самым возможность параллельных типологи­

125 См.: В и у з з е п з Е. ГлпдшзИдие Ыз1опдие. т 1ЬЫ., р. 9.125 См.: Б л о к М. Апология истории и ремесло историка;

о I Р. 1) РогтаИоп де 1а паИоп {гап$а1зе. — 1п: ВесиеЦ <1ез Тга- уаих Ш зкн^иез Йе Р . Ьо1. Сепёуе; Рапз, 1968, уо1. I, р. 241—311;2) А дие11е ёрочие а-1-оп сеззё <1е раг1ег 1а1т. — 1ЫЙ., р. 415—477.

128 Ср., например, лингвистическое и энтографическое кар­тографирование в кн.: Проблемы этнической географии и карто­графии. /Отв. ред. С. И. Брук. М., 1978.

90

ческих исследований .129 В языкознании, в частности в интересующей нас области истории язы ка, этот метод обычно рассматривается как лингвогеографический. З а последние одно-два десятилетия в связи с бурным ростом лингвистических атласов 130 этот метод настолько отде­лился от диалектных приемов исследований, задачи и источники этих исследований оказались настолько раз­личными,131 а исследуемый материал расширился от изучения одного патуа (диалекта, языка) до самых общих проблем языкознания, что, по-видимому, следует говорить о неоареалогическом (или неоареальном) направлении в языкознании — в сравнении с ареальной (пространствен­ной) лингвистикой М. Бартоли и Дж. Бертони в 30-е годы 132 и тем более с индоевропейской ареальной лингви­стикой конца X IX века.

В плане лексикологии лингвогеографические исследо­вания дают материал для описания самых различных семантических процессов. Они дают возможность: а) про­следить механизм гибридизации в литературном языке, называемой контаминацией, которая возможна в резуль­тате столкновения синонимов; 133 б) изучить семантическое поле слов: зоп§ег — репзег—зо^пег (составление онома­сиологической карты из соответствующих карт);134 в) по­нять механизм внешних форм номинаций слова (перед­ник), и др. Большой интерес представляют исследования пограничных зон: для французского язы ка — франко­итальянской, романо-германской и франко-швейцарской, где разные процессы контаминации, аналогии и другие проявляю тся особенно интенсивно.

129 См.: Б о р о д и н а М. А. О типологии ареальных иссле­дований (на материале общественных н естественных наук). — В кн.: Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. Л ., 1974.

130 Лингвистические и этнографические атласы и карты: Анно­тированный каталог / Под ред. М. А. Бородиной. Л ., 1971.

131 См.: Б о р о д и н а М. А. Лингвистическая географияи диалектология: (Опыт разграничения лингвистических дисцип­лин). — 1п: О тадш 1ш А. ВоззеШ 1а 70 а т . ВисигезИ, 1965.

132 См.: В а г I о П М., В е г I о п 1 О. ЫпдшзИса зраг1а1е. Пгепге, 1925.

133 См.: С а г й е Н е Р. Вепсоп1ге (1е зупопутез е1 репё1га- Иоп йи 1гапса]3 Йапз 1ез а1гез тагдша1ез. — ВЬН, 1970,1. 34, N 135— 136, р. 286-305 .

134 О г г I . 8оп(?ег, репзег е! зодоег (Гаргёз 1’АЬР. — НЬН, 1962, 1. XXVI, N 103-104 , р. 395-402.

91

Основное назначение лингвогеографической карты — не собрать, проиллюстрировать или даже обобщить мате­риал, а вскрыть причину и историю того или иного явле­ния. И нтерпретация диалектных карт, произведен­н ая А. Анри для слова тагсИ , показала, что в прошлом форма сИтагз, которая сейчас характеризует только юг Ф ранции, имела значительное распространение на всей территории Ф ранции .135

Лингвистическая карта, как говорилось вначале, пред­ставляет собой синхронный срез современного языкового состояния, в котором, как в зеркале, отраж аю тся разные исторические явления, зачастую не засвидетельствованные в старых текстах.

7. Текстологические методы (см. гл. IV ) .'8 . Метод «слов и вещей» возрождается отчасти благо­

даря новым данным лингвистических атласов. Если в прош­лом он тяготел к этнографическим исследованиям и часто к ним сводился, то в настоящее время представители этого метода в значительно большей мере, чем в прошлом, оперируют понятиями семантики.

Разные приемы и методы исследования по-разному соотносятся с «цепочкой» \У —8 —Б . Компонентный метод исследует прежде всего отношение ^ —8 . Метод «слов и вещей» (как уж е отмечалось) при его возникновении ограничивался отношениями АУ—I), минуя в основном звено 8 . В настоящее время метод «слов и вещей» исполь­зует всю систему —8 —Б , исследуя элемент Б не столькос его этнографической стороны, сколько со стороны поня­тийной, в лингвистике отражаю щ ейся в элементе 8 . Значительны изменения и в этимологическом методе. Будучи связана первоначально прежде всего установле­нием этимона, а в дальнейшем развитием его формы (и лиш ь незначительно содержания), этимология исследует преимущественно звено \У. В наши дни этимологический метод, как и метод «слов и вещей», оперирует тремя со­ставляющими «цепочки» \У —8 —Б , с разными вариантами. Т ак , П. Гиро устанавливает два типа этимологий: фоне­тическую (возврат к \У) и семантическую (8 —Б ), и, хотя иногда представляет их как два этапа процесса этимо­логизирования, поскольку они взаимозависимы настолько,

ш Н е п г у А. Е1и<1е8 с1е 1ех1со1о21е !гап;а1ае е( доНо-готапе.

92

что неотделимы, склонен к тину «структурносеманти­ческих этимологий» (см. с. 67).

Современная методика исследования лексических яв­лений в структурном плане изоморфна методике фоно­логии (процедура разлож ения слова на фонемы прибли­жается к процедуре разлож ения слова на семы), в функ­циональном — связана с вопросами социологии, психо­логии, этнографии и истории. Лингвистические методы, связанные с вопросами изучения лексики, оказали немалое влияние на развитие ряда общественных и естественных наук. Методики лингвистического анализа были приме-, пены в антропологии, истории и литературе; к лингвисти­ческим гипотезам прибегали в психолингвистике и нейрохирургии. 136 Таким образом, более чем какой-либо другой раздел язы кознания лексика соприкасается с множеством других вопросов, прежде всего тех, которые связаны с изучением человека и его окруж ения. Именно это и привело к тому, что в изучении структуры язы ка проблемы лексической семантики заняли первое место.

2) Причины семантических изменений (явления и их объяснения)

Изменения в значении слов объясняются прежде всего взаимоотношениями слов между собой и с отражаемой в их значениях действительности, проходящ ей через восприятие человека.

В семантике, как впрочем и в фонетике, причинность обнаруживается легче, чем, например, в морфологии и синтаксисе. Если в фонетике изменения зависят чаще всего от позиции зву ка в слове, а такж е от характера (качества) звука и лиш ь изредка от некоторых экстралингвистиче- ских фактов, то изменение семантической структуры слова зависит от позиции слова в контексте (точнее, от его синтагматического окруж ения), от взаимозависи­мости с другими словами в парадигматическом ряду, от восприятия слова говорящим и слушающим и от ряда экстралингвистических причин, которые в семантике имеют, по-видимому, большее значение, чем в других аспектах язы ка.

ш См.: О и Ь о 1 8 I . , О 1 а с о т о М., О и е а р 1 п Ь., е(с. Б кН ош ш ге йе НпвгНвИдие. Р а ш , 1973, р. V III .

93

Теоретическая интерпретация фактов истории язы ка, объяснение исторических процессов связаны с тем, какой аспект знаковых отношений выдвигается на первый план при анализе фактов и их истолковании. Общая знаковая ситуация может быть наглядно представлена с помощью несколько измененной схемы Г. Клауса: 137

IН----- XV----- 5 ,I

1)

где АУ — интересующая нас лексическая единица, \УХ — другие лексические единицы, входящие в микросистему с либо иные элементы языка, 8 — сигнификат, Б — денотат, Н — именующий субъект. Схема показывает различные возможности теоретической интерпретации фак­тов.

1. При упоре на соотношении \У2 семантические изменения объясняются сходствами или различиями дан­ного слова и других слов язы ка в плане выражения, содержания или функционирования (в том числе, в частот­ности употребления).

В отдельных случаях эволюцию слова можно объяс­нить особенностями его звуковой формы. Сюда относят фонетическое выветривание, звуковые совпадения слов. Так, отмечают, что короткое слово, как бы лишенное «плоти», уступает место более длинному, суффигирован- ному (явление «подкрепления» кратких слов в истори­ческой фонетике) .138 Предполагается, что из двух синони­мичных слов сохраняется более длинное, потому что «во время произнесения оказывается больше времени, необходимого для ассоциирования слова с выражаемым понятием: Ш — Ш1еи1, Ьегз — Ьегсеаи, Кахт — Ьатедоп , оУг — епЪепДге».139 Однако во французском языке сохрани­лось множество односложных употребительных слов: (Иге, у о 1г , еаи и т. д.

137 К л а у с Г. Сила слова. М., 1967, с. 17.138 См.: В о г о (1 1 п а М. А. Р Ь о п ё^и е Ыз1опдие йи {гап$а18.

Ъ., 1961, р. 137.138 См.: Н и ё и е I М. Мо1з сНзрагиз ои У1еНН8 йершя 1е

XVIе з!ёс1е, р. 31—33, 45—46.

94

Значительно чаще сдвиги в значении слов объясняют их взаимодействием с другими в плане содержания. Так, многие факты обусловлены тенденцией к преодолению омонимии, возникающей, в частности, в результате фоне­тических процессов. Однако не следует переоценивать

тот фактор: Э. Бюиссанс убедительно показал, что в исто­рии французского язы ка нередко вопреки этимологии происходила омонимизация слов, т. е. их выравнивание по форме при сохранении различий в содержании .140 Тенденция к различению синонимов такж е постоянно проявляется в развитии языка; ею объясняют, в частности, дифференциацию дериватов, образованных от одного корня разными аффиксами. Вместе с тем широко наблю­дается и обратное явление: синонимизация слов вначале в устной речи, а затем и возможное вытеснение одного синонима другим в системе языка.

Взаимодействие слов проявляется и в различных изме­нениях по аналогии, в силу разнообразных ассоциаций. Ассоциации лежат в основе метафоризации, любых пере­носов значения, которые играют важнейшую роль в фор­мировании лексики. «Каждый язык — это „словарь по­тускневш их метафор"», по выражению Ж ан-П оля .141

В семантическом развитии слова наряду с усилением играет роль и ослабление его связей с другими словами. И з-за забвения этимологических связей слов образуются значения, противоречащие исходному: в §гешег а 1о т 'сеновал’ §гешег восходит к ^ г а т 'зерно ’ .142

Многое в эволюции слова зависит и от частотности его употребления. Часто употребляемые слова и словосоче­тания подвергаются «стиранию» значения, сдвигу в зна­чении. Э. Гамилынег полагает, что старофранцузское выражение т е 1ге а деЫпе 'сознаться’ дало дёпег 'быть стесненным’ вследствие частого употребления .143 При омонимии сохраняется более употребительное значение:

140 в и у з з е п 8 Е. Ы п р п з^ и е . Ш зкн ^ и е . Н о то п у тге . ЗйуНаМдие зетапЫчие. СЬап§етеп1з рЬопёидиез. ВгихеИез, 1963, сЬ. III .

141 Цит. по: П и з а н и В. Этимология, с. 142.142 Б и с Ь а С е к 0 . Ргёйз <1е зётапИдие Г гап ^зе , р. 420—

121.113 С а т П 1 з с Ъ е ? Е. ЗкгеНгййе аи{ Д ет СеЫе1 <3ег Ве-

с1еи1ипйз1еЬге. — АЬЬапс11ип8еп Лег 8е1з1ез- ипй зо21а1тззепзсЪа{- ШсЬег К1аззе йег Асайеппе Лег \У1ззепзсЬа{1еп ипй 1л1ега1иг. ШезЪа- Йеп, 1958, N 5, 8. 279.

95

старофранцузское 1ои, означавшее и 'безумный’ и 'в я з ’ , сохранило только первое значение. Вопросы частотности привлекаю т все большее внимание лексикологов.

Семантические процессы могут отраж ать взаимодей­ствия не только отдельных слов, но и различных значений одного слова. В. Пизани видит в этом важны й закон се­мантического развития: «новое значение, воспринятое словом, уж е существовало как вторичное при предшествую­щем употреблении слова».144 Т ак, саза вначале значило 'л ач у га’, но включало такж е значение 'ж илищ е’; послед­нее стало впоследствии преобладающим (ср. современное итальянское саза 'дом’).

Наиболее частыми и перспективными в исторической семасиологии оказываются такие исследования, которые принимают во внимание взаимодействие слов в плане выражения и в плане содержания. Слово в этом случае рассматривается как компонент макро- или микрополя, его семантическая эволюция, так же как и смена наимено­ваний, объясняется давлением различных сил внутри данного поля. Однако при ориентации исключительно на системно-парадигматические отношения возникает опас­ность своеобразного «семантического неоструктурализма»: денотативное содержание слова, его соотнесенность с опре­деленной внеязыковой реальностью отводится на второй план и семантические сдвиги объясняю тся лиш ь на основе семасиологических и ономасиологических связей внутри поля, причем язы к интерпретируется как система в себе, а значение слова определяется его значимостью (уа!еиг) в системе.

2. П ри выведении на первый план отношения \У —Н имеет место психологическая интерпретация, подчерки­вается роль именующего субъекта. Такой точки зрения придерж ивались К . Я берг, Э. Гамилыпег и в особенности К . Фосслер. В наше время подобной интерпретации при­держиваю тся сторонники неопсихологизма. Во всех этих случаях — с разными оттенками — языковые факты объ­ясняю тся как самовыражение нации или индивидуума.

Вместе с тем в психологическом подходе может содер­ж аться и рациональное зерно. Известную роль в семан­тических процессах играю т аффективные оттенки значения слова и их стирание. Стремление выразить субъективный

144 П и з а н и В. Этимология, с. 145.

96

оттенок при'номинации нередко приводит к метафориза- ции, к употреблению слова в переносном значении, ко­торое может закрепиться в нем. Однако многие слова с аф­фективным значением утрачивают его, переходя в обычное наименование. Аффективный оттенок может рассматри­ваться как дополнительное значение, которое в ряде случаев вытесняет основное, исчезая само при этом. Ср. лат. 1ев1.а 'печной горшок’ и франц. Ш е 'голова’. На- родно-лагинские образования с уменьшительными суф­фиксами, первоначально имевшие аффективное значение, постепенно теряют его: нар.-лаг. зоПсиГи- (зо1 + 1си1и-) > солнышко франц. $о1еП 'солнце’. Роль эмоционального содержания слова в его семантической эволюции отмечали В. Пизани, Г. Шпербер, П. Гиро.

К психологическим факторам изменения номинации относятся и такие явления, как эвфемизм, стремление к гиперболизации, ироническому способу выражения и т. п.

С психологической интерпретацией связывают также тенденцию к экономии усилий в речи. Этим объясняются не только многочисленные эллипсисы, приводящие к изме­нению значения слов, но и омонимизация. По мнению Бюиссанса, «если бы каждое означаемое имело бы свое обозначение, наша память не могла бы удержать столько слов; омонимизация уменьшает количество означаю- щих».146

Тенденцией к экономии плана выражения (желанием избежать избыточность форм выражения в период поздне- старофранцузского) объясняют и устранение многих сино­нимичных пар, в частности синонимов романского и германского происхождения.146 Подобно тому как «язык, стремящийся к ясности, не мог принять столько латиниз­мов и итальянизмов, сколько одно время ему угрожало»,147 он, видимо, не мог принять и большое количество герма­низмов .

3. При подчеркивании отношения \У —8 факты исто­рической семантики получают логическую интерпретацию. Логическими связями между понятиями объясняются

145 В и у з з е п з Е. ЫпцшзЫцие Ызкдадие, р. 39.ш См.: Б о р о д и н а М. А. К вопросу об иноязычном вкладе

в словарном составе современного французского языка. Иностран­ные языки в школе, 1953, № 14—20.

147 Н и ^ и е * Е. Мой сПзрагив ои тйеННз Йершз 1е XVIе згёс1е, р. 50.

7 М. А. Бородина, Б. Г. Гак 97

описанные выше основные формы изменения значений слов: расширение и сужение, метафорический и метоиими-] ческий перенос, смещение, энантиосемия. Гипертрофия! этих объективно существующих факторов приводит к про-1 явлению логицизма в исторической семасиологии. Неон логическое направление стремится истолковать факты исторической семантики общими законами семиотики, причем между языком и мышлением устанавливается слишком прямолинейная связь.

Д ругой аспект логической интерпретации языковых изменений: объяснение их стремлением к точности, яс­ности, дифференциации понятий и т. п. Проблему «ясности» поднимают многие французские лексикологи, в том числеЭ. Ю ге.148 Он отмечает, что проблема ясности касается прежде всего устной речи. Т ак, глагол Гегтег с его четким и правильным спряжением заменил глагол с1оге, благодаря чему одновременно устранилась и омонимия: с1оиопз, с1оиег относились и к с1оиег 'пригвож дать’ и к с1оге 'за ­кры вать’. Ж елание выразить с большей ясностью свою мысль привело, по мнению Юге, к развитию в среднефран­цузский период суффиксации, ибо суффикс точнее вы­раж ает соответствующие отношения. И, наконец, по мне­нию многих исследователей, развитие во французском язы ке аналитизма, т. е. большей расчлененности способа выражения, а первоначально, по-видимому, и мысли, связано такж е с потребностью в ясности: гепйге т а 1айе более понятно, чем е т т а 1ас1ег, и т. д.

4. При упоре на отношение \У —Б происходит социо­культурное осмысление язы ка в его истории. Такое на­правление широко представлено во Франции. Оно оказа­лось плодотворным при историческом изучении общест­венно-политической лексики, при исследовании истории слов в истории общества.149 Анализируя эти явления, мы переходим к внелингвистическим факторам эволюции семантической стороны язы ка .160 К этим факторам отно-

148 11 и § е I Е. Мо1з сПярагиз он хйеППз Йерилз 1е XVI0 вк‘с1е, р. 50.

149 Ю и Ь о 1 з I . Ье УосаЪиЫге ро1Шдие е1 8оша1 еп Ргапсе Йе 1869 а 1872. Р апз, 1962; С о и ^ е п Ь е х ш С. Ьез то1з {гапда1з <3ап8 ]’Ь18(01ге е1 Дапз 1а ухе. Рапе, 1968; В е п V е п 1 з I е. Е. Ье уосаЪиЫге йез твИиШ опз тйо-еигорёеппез. Рапз, 1969.

160 О внутри- и внелингвистических факторах развития язы ка1 см.: Б у д а г о в Р. А. Что такое развитие и совершенствование языка? М., 1977.

98

еятся изменения общественных условий ж изни, развитие цивилизации, всей среды, в которой действует говорящий ц развивается его язы к. К этому кругу относится вся проблема «слов'и вещей», все вопросы, связанные с исто­рией общества, социологией, историей культуры. Эти фак­торы обусловливают изменения в значительных сферах лексического состава словаря, но они не могут объяснить многие явления лексико-семантической эволюции.

Словарный состав язы ка в плане его соотнесенности с внелингвистической реальностью может быть разделен па две части, которые, разумеется, не отделены друг от друга четкими границами. В одном случае семантика слов, их эволюция более непосредственно онределяются условиями жизни общества и изменениями в них. Таковы названия общественных институтов, орудий и других объектов, творимых человеком и изменяющихся в ходе истории. К этим обусловленным внелингвистическими факторами номинациям можно отнести и названия спе­цифических явлений топографии, флоры, фауны .161 Изме­нение таких слов в пространстве и во времени можно объяс­нить непосредственно изменениями в жизни общества, особенностями условий. Так, например, во временном плане — изменение названий оружия и изменения значе­ний слов, обозначающих виды оружия, при переходе от старофранцузского к современному французскому язы ку. Такова — в пространственном аспекте — детализация наименований снега во французском языке Канады по сравнению с языком Франции.

Однако другая часть лексического состава язы ка, и возможно большая, не определяется связью с внелингви- стической действительностью в аспекте своего изменения; модификации и вариации во временном или пространствен­ном планах здесь никак не вытекают из условий жизни общества. Так, невозможно объяснить этими факторами устранение во французском языке (как и в других роман­ских) различия между 'идти пешком’ и 'ехать’, существо­вавшее в латыни (1ге и уеЬеге) и бытующее во многих сла­

ш О внутри-, вне- и внешнелингвистнческнх факторах разви­тия языка см.: Т о л с т о й Н. И. Некоторые вопросы соотноше­ния лингво- и этногеографических исследований. — В к н . : Проб­лемы картографирования в языкознании и этнографии, с. 18. См. также: С т е п а н о в Г. В. Типология языковых состояний и ситуаций в странах романской речи. М., 1976.

7* 99

вянских и германских язы ках, так же как невозмож* объяснить внелингвистическим фактором вытеснение гл; гола сЬо1г глаголом ЪотЪег в значении 'падать’.

Ф акты, с которыми имеет дело историческая семасио­логия, разнородны. Поэтому историко-семантические ис­следования должны объединять и увязы вать все видь теоретической интерпретации.

С труктурализм видел основные причины языковыз изменений в таких системообразующих факторах, ка* тенденция языковой системы к симметрии, заполнению пустых клеток и т. д. Однако анализ исторических изме­нений в разных язы ках показывает, что эти изменения столь же часто ведут к нарушению равновесия, систем­ности, симметрии. Одним из важнейших факторов изме­нения значения слов является его функционирование в речи. В каждом акте речи заново воссоздается отношение номинации между означаемым и означающим. Здесь воз­можны малозаметные сдвиги, которые с течением времени могут привести к существенным семантическим измене­ниям. Таким образом, важнейшую роль в эволюции язы ка играет сам его носитель, пользующийся им говорящий субъект.

Г л а в а I I

РАЗВИТИЕ ВНЕШНЕЙ ФОРМЫ НОМИНАЦИИ

Вариативность внешней формы слова в ряде случаев связана с его содержанием: ученые и народные слова (?га§Пе—1гё1е); сочетания слов (словосочетание, сложное слово, аналитическое слово) часто связаны с разнообраз­ными оттенками значений. Вариативность формы не за­висит от содержания тогда, когда при двух формах слова (лексический супплетивизм) речь идет об одном понятии и об одном денотате (случаи полной синонимии).

1. Внеш няя форма слова в язы ке и в речи

Нормативные рамки, определенные грамматикой в пони­мании «отдельности» слова и строго соблюдаемые при письменном изложении речевого потока, стираются в рече­вом узусе. В современном французском языке восприни­мается деление преимущественно на синтагмы, в старо­французском язы ке, по-видимому, отдельность слова ощу­щ ается в большей мере, чем в современном. Но восприятие речевого потока как единого течения мысли отражается недвусмысленно и в средневековых рукописях: писец под­ходил к тексту в известной мере как к нерасчлененному на слова потоку речи. В зависимости от своего понимания «слбва», не будучи связанным с предписаниями граммати­стов, он выделял семантически значимые единицы, к кото­рым в слитном написании присоединял артикли, предлоги и т. д. Изучение по рукописям слитно-раздельных написа­ний дает возможность предположить, как в устной речи в старые периоды развития язы ка воспринималось поня­тие «слбва», поскольку средневековый писец далеко не хаотично делил речевой поток на слова. Слитные написа­ния были возможны как между двумя словами (отрица­

101

тельная частица пе с глаголом — паигаЪ, пег1;, с артик­лем — пе1, с местоимением — пезеп, с предлогом — пеп, с другим отрицанием — пепе1 или артикль с сущ естви­тельным — Нзес1ез, 1апе{), так и между несколькими сло­вами. Анализ текста «У1е йе затЪ А1ех13», из которого были взяты и предыдущие примеры ,1 показывает следую­щие слитные написания комплексов слов:

6.3 811епвоигеп1=81 1’еп зоигепЪ 2 (в контексте ип Ы г 1иг йипеЪ зПепзоигепЪ Ьоп! §ге1); 20.1 1игас11о1=1иг ай 1о1 (в контексте (}иап1 зип аиег 1игас11о1; с1е рагШ ); 30.3 е1е 101а1 = ]0 1 а1 (в контексте й атасИ з! е1е 301а! 31дгап1 рег1е); 36.3 1гез1из=1гез 1’из (в контексте с!1 ^и^ 1гез1из зе!); 40.2 а1се1заш 1 —а се1 з а т 1 (в контексте Ноес ап у е1 1а пе^ а1се1зат1 Ь о те) н др.

В э т и х контекстах выделяются случаи совместного написания частиц с глаголом ауо1г как с самостоятельным (101а1), так и с вспомогательным (1игас11о1), а такж е с гла­голами зауо1г (зПепзоигеп!) и роегг (пе1роигеп1). Х арак­терно наращение частиц перед прилагательным затЪ (а1се1защ1). Чащ е всего совместные написания отмечены с именами существительными или между служебными сло­вами; довольно распространены они с глаголами и с при­лагательными. Кроме указанного примера а1се1зат1, в изученном тексте встретились еще следующие случаи совместного написания с прилагательными: 2.3 зшаПапЪ, 2.4 р!га1з1ез, 24.1 за1еш1га, 2 6 .4 1аЬопе, 29.5 задгапЪ, там же а§гап1, 30.3 з1|»гап1. Не эпитет-прилагательное присоеди­няется к существительному, а только частицы, характери­зующие комплекс определения и определяемого. Слитного написания прилагательного с существительным в изучае­мом отрезке не встретилось .3 Слитное написание прилага­тельного с 31 (зш а11ап1 , 31§гап1) закономерно в силу частого

1 См.: Ш и ш м а р е в В. Ф. Книга для чтения по истории французского языка. М.; Л ., 1955, с. 30—34. — Отрывок из старо­французского текста У^е йе ваш! А1ех1з напечатан в двух вариан­тах — дипломатическом (рукопись Ь) и критическом (в интерпре­тации В. Ф. Шишмарева).

2 В примерах первая цифра указывает на лэссу, вторая — на строку данной лэссы.Цр 3 Подробнее о слитно-раздельном написании слов в старофран­цузском языке см. в статье: Б о р о д и н а М. А., С а ф р о - н^о'в В. М. Энклиза и проклиза в свете проблемы аналитических лексических конструкций. — В кн.: Аналитические конструкции в лексике. Минск, 1966, с. 36—48.

102

употребления в старофранцузском языке этой усилитель­ной частицы перед прилагательным, а также в силу ее синонимичности частице 1гез, нормативно в старо- и среднефранцузском пишущейся слитно с прилагательными: 1гезЬопе, 1гез§гапс1е.

Однако в одном и том же тексте, в одной и той же кон­струкции может буквально рядом встретиться то слитное, то раздельное написание. Так, в рукописном тексте «Альбом X V I века» на л. 62 И 1а1 рппз и тут же П Га* гиё .4

Исследование границ слова на уровне речи как в ста­рые периоды, так и в современном языке (например, в ошибках учащихся) помогает проникнуть в психологию говорящего, показывает сложность определения границы понятия «слово», без которого, как без отправной точки, тем не менее невозможно или во всяком случае весьма затруднительно лингвистическое исследование.

2. Изменение формы простого слова

1) Изменения в корне слова

Корень латинского слова, переходя через старофранцуз­ский в современный французский язы к, изменяется порой до неузнаваемости. Д аж е в тех случаях, когда семантика стабильна, внеш няя форма может подвергнуться изряд­ным изменениям; возможно и обратное — при больших изменениях в семантике внеш няя форма может претерпеть сравнительно небольшие изменения. И тот и другой слу­чаи соотношения формы и содерж ания связаны с фонети­ческими закономерностями развития язы ка, которых мы здесь не касаемся.

Обратим внимание на случаи, когда фонетические изме­нения в корне приводят к изменению значения, что в боль­шинстве случаев обусловлено внелингвистическими фак­торами. Это прежде всего так называемые ученые или полуученые слова, которым противопоставляются слова народного происхождения. Количественно эти группы слов не равнозначны. Народные слова составляют основ­ной, наиболее частотный лексический запас, ученых

4 См.: ЛО Архива АН СССР, ф. 896, Рг. (} XIV, 51 (2).

103

слов значительно меньше. Не равнозначны народные и ученые слова и по динамике развития. Народный фонд! формировался постепенно. В зависимости от потребностей говорящего отбираются и осмысляются те или иные слова; в зависимости от внутренних, структурных особенностей, развития язы ка эти слова облекаются в ту или иную внешнюю форму.

Слова в их ученой форме вливались во французский язы к более или менее непрерывно, но с разной степенью интенсивности, что создает скачкообразный характер развития этого фонда. Слова ученого фонда в их исконной латинской форме с некоторыми фонетическими измене­ниями органически входят в систему французской лексики. Вариативность их весьма различна, с чем и связано появле­ние терминов «ученые» и «полуученые» слова, терминов оправданных, но недостаточно разграниченных по форме и содержанию. Первый слой слов в их ученой форме и соответствующего ученого содержания (культовые слова, научные термины, философские термины и понятия) влился в период зарож дения французского язы ка, осо­бенно в период каролингского возрождения (эпоха, в кото­рую впервые в системе язы ка форма слова выступает в двойственном облике — ученого и народного слова). В старофранцузском язы ке количество ученых заимство­ваний было незначительным. Возможно, следует говорить об единично проникавш их ученых словах. В период наи­большего феодального дробления и культивирования Ч$оего центра феодальные провинции жили наиболее изолированно, в наибольшей мере развивали и сохраняли народный, диалектный слой, хотя некоторая надтеррито- риальная сублимация уже наблюдалась и в это время. Основные литературные памятники старофранцузского язы ка написаны не на «чистых» диалектах, а на сублими­рованном, в известной мере надтерриториальном язы ке. Н ародный, точнее, диалектный, слой не воспринимался в сознании жителей той или иной провинции как «диалект» и не имел отпечатка чего-то отрицательного, как это было позже в период осознания сформировавшегося литератур­ного язы ка. Формы литературные и народно-диалектные сосуществовали равноправно.

Больш ой слой ученых слов влился в среднефранцуз­ский, а такж е в язы к X V I века. В этот период связь с ла­тинским языком, его звучанием и особенностями сочетания

104

звуков была еще достаточно сильна, чтобы «вхождение» нового слова оказалось достаточно прочным и органичным. В языке современного периода происходит пополнение словарного фонда учеными словами, что связано с бурным развитием терминологической лексики. Динамика в раз­витии фонда ученых слов связана прежде всего с внелинг- вистическими факторами, она отражает динамику разви­тия общества, его культуры и цивилизации.

Типология развития ученых и народных слов повторя­ется и в современном языке. При пополнении француз­ского язы ка англицизмами (и американизмами) обнаружи­вается аналогичное расслоение по внешней форме: слова входят либо в их произносительной английской форме, либо адаптируются в их исходной произносительной норме, при передаче которой учитываются нормы графики: теУ п ^ие и тШ ^п е (англ. тееН пд), и а1 Ы 1 (англ. Ы§Ъ Ше) и т. д .6 Первое произношение народное (просто­речное), второе — свойственно литературному язы ку («аих с1а8зез сиШуёез», как говорит А. Доза). Однако семанти­ческое расслоение, связанное с этим формальным расслое­нием, насколько нам известно, не появляется.

Противопоставление народных и ученых слов харак­теризует прежде всего историю французского языка. В современном языке ученые слова часто не заимствуются, а создаются по моделям, уже вошедшим в словарную си­стему французского языка. К проблеме заимствований и формы слова относится и вопрос о германских заимствова­ниях во французском языке. Германский фонд, как и латинский, вливался постепенно, хотя более или менее четко выделяются все же две волны: ранняя в галлороман­ском периоде, связанная с передвижением народов (франки), и более поздняя, связанная с заимствованиями нового времени. Так, нормативная форма \уегге для совре­менной региональной речи (северо-восточная зона Ф ран­ции) является франкизмом, в то время как в литературной надтерриториальной речи ей противопоставлена романская форма §иегге.

Известно, что современные диалекты, погибая, обо­гащают лексический фонд литературного язы ка, как бы «отдают» ему свои слова. Вписывание, адаптация диалект­

С1Я 11 Б а и г а 1 А. ТаЫеаи Де 1а 1апгие Г гап^зе . Р апз,' 1967, р /6 3 .

105

ных слов в литературный язык происходит менее заметно, чем ученые заимствования или заимствования из других языков, поскольку диалектная система наиболее близка системе литературного язы ка.

Несмотря на то что известное количество слов все же сохраняет свой исконный обдик, при всех условиях заимствование является «нормальной» формой лексиче­ского обогащения.

Таким образом, происходит ли пополнение словарного состава язы ка из фондов его праязы ка (исходного языка), из других языков или из внутренних диалектных ре­сурсов — каждый раз возникает одна и та же проблема вписывания внешней формы нового слова в существующие рамки, при этом не происходит «креолизирования», сме­шения, а создается новая произносительная норма.

Изменения формы корня могут быть не только фонети­ческого и лексического, но и грамматического свойства: так , чередования ударных и безударных корней в парадиг­мах спряж ения глаголов, весьма характерное для старо­французского язы ка и менее характерное для современ­ного языка, а такж е чередования в именах существительных и прилагательных в двухпадежном склонении, кото­рое, как известно, свойственно только старофранцузскому язы ку (мн. ч .; прямой падеж оПх, косвенный уеих). В ред­ких случаях фонетическое раздвоение глагольной или именной формы приводит и к раздвоению содержания: й т е г — йё^еипег, оп — Ь о т т е .

«°>:2) Изменения, связанные с аффиксами8

Аффиксы, как известно, наиболее подвижная часть слова по сравнению с корнем. Они выражают дополнительные оттенки значения корня, которые могут заменяться, варь­ироваться, соединяться. Особенно сложна картина, когда аффиксы десемантизируются: в таких случаях их нагромо­ждение, особенно суффиксов, иногда и префиксов, или замена часто не связаны с семантическими особенностями— аффикс превращ ается в конструктивную частицу. Это явле-

6 Иод аффиксом понимается все, что не есть корень: суффиксы, префиксы, инфиксы, а также флексия.

10В

иие, встречающееся и в установившемся литературном языке, еще более характерно для периода отсутствия устойчивой нормы, как это было, например, в среднефран­цузском периоде, а отчасти еще и в XVI в. О развитии суффиксов и префиксов французского язы ка написана большая литература. В нашу задачу отнюдь не входит суммировать эту литературу. Д ля изучения развития формы слова в целом мы заинтересованы в установлении н а п р а в л е н и я движения, а такж е в том, чтобы выявить случаи, когда форма слова связана с его содер­жанием.

Книжное или народное происхождение накладывает свой отпечаток не только на корень слова, ной на аффиксы, хотя здесь «книжность» или «народность» проявляется не столь ярко, как в корне и тем более не идет речь о диф­ференциации на «полукнижные» и «книжные» аффиксы. Суффиксы книжного происхождения обычны в заимство­ванных и терминологических словах: так, суффикс ^ и е (из лат. -1с и т ) встречается в таких словах, как тёЪ пдие, а11о1гор1дие, ЬуйгодгарЫдие, Ь.ус1горпеита1^ие, ЫзЪо- 1о§1дие и др.; суффикс -1зЬе (из лат. -181а) употребляется либо в заимствованных из греческого или латинского языков словах, либо в терминологических словах нового происхождения типа уаийе\г1Шз1е, зошзЪе, диа1ге-уш§- Из1е, аШсЫзЪе и др. Несмотря на книжность своего проис­хождения, оба суффикса, как известно, относятся к наи­более употребительным во французском языке.

Совсем иной фонетический облик суффиксов народного происхождения: например, -еих (из латинского -озсит) встречается в словах Ь ги теи х , пе1§еих, ога^еих; -1еп (и з лат. -апиш) — в словах типа т о у е п , ашйеп, рапзгеп; -гег (из лат. -апиш ) — в словах 1гиШег, 1атШ ег, §иегпег. Суффиксы, заимствованные из других языков, используются в редко употребляемых словах. Например, заимствован­ный в основном из итальянского язы ка суффикс -ездие характеризует такие слова, как агаЬездие, Ьиг1ездие, 1и<1ездие.

Следует различать устойчивые изменения суффи­ксально-префиксальной системы и, условно говоря, «разо­вые». Устойчивые изменения, возникшие в результате тех или иных структурных (включая и семантические) особен­ностей развития язы ка, относятся к развитию язы ка как

107

системы и в основном именно в этом плане они описаны довольно подробно . 7

Разработка проблем семантических (понятийных) по­лей слова привела некоторых исследователей к постановке вопроса о понятийном поле суффиксов и префиксов, на­пример, в исследовании Ж . Дюбуа о суффиксальной дери­вации в современном французском язы ке ,8 где анализи­руется не только лексическое, но и суффиксальное поле. Т акая постановка вопроса была бы еще более интересной в историческом плане в отношении отдельных аффиксов. Однако не только понятийное поле аффиксов, но и их семантика в историческом аспекте изучены недостаточно. В этом плане заслуживает внимания изучение синхрон­ного среза французского язы ка первой четверти X IX века, проведенного Ж . Гугенэмом по словарю П. Д егран ж а . 9 Ограничение таким небольшим периодом дало возможность Ж . Гугенэму сделать ряд интересных наблюдений именно о промежуточных («разовых») изменениях в структуре слова. Суффикс ориентирован двусторонне. С одной сто­роны, он выражает лексическую семантику и может вос­ходить к полнозначному слову (ср. суффикс - т е п 1 от лат. - т е п 1е), с другой — является носителем граммати­ческого, категорийного значения, т. е. характеризует часть речи, категорию времени и т. д. Д вусторонняя ориен­тация суффикса — семантическая и формальная — об­условливает особый динамизм его развития в семанти­ческом плане от полнозначной лексической морфемы (корня) через длительный период выражения дополни­тельных семантических оттенков слова (основная функция суффикса) к полной его десемантизации и соответственно формализации. Однако далеко не всегда удается просле­дить развитие суффикса (или другого аффикса) от полно­значной морфемы до формализованной. Более того, нередко

7 См.: 2 а и п е г А. Ноптш зсЬе ЗргасЬтззепзсЬаЙ. Ье1р21§, 1905, II ТеП. \Уог11еЬге, 2. Аи!1., 8. 26—48 (Вейеи1ип§ Йег УУогШг- те п ), 8. 48—59 (Вес1ои1ип§ (1ег \Уог1аг1еп).

! Б и Ь о 1 8 I . Е1ийез зиг 1а йёиуаИоп зиШха1е еп йап^а^з т о й е т е е! соп 1етрогат . Р апз, 1962 (СЬатр зиШха1е е1 сЬ а тр 1ех1са1). О теории «поля», взятой в более широком лингвистическом значении, см.: V е I 1. Ь УУ. Н. 2 и т Т е г т т и з КеЫ т йег Ы п^ш- зИк. — 2еИзсЬпЙ 1иг Б1а1ес1о1о81е ипй ЫгщшзШс, 1971, ВЙ 38, N 3.

9 О о и § е п Ь е 1 т О. Ьа 1апвие рориЫ ге Йапз 1е ргеппег диагЪ Йи X IX е з1ёс1е Й’аргёз 1е РеШ БшМоппаке Йи Реир1е Йе Р. Без- ^гап^ез (1821). Р апз, 1929, р. 129—203 (Ьех1со1о§1е).

10 8

корень сильнее «выветрен» или десемантизирован, чем аффикс. Так, в слове соШзгоп суффикс -1011 выражает действие (ср. сНу1зег—й т з ш п ) . Можно почувствовать значение совместности в префиксе со1-, но корень -Пз- ничего не говорит.

По сравнению с другими морфемами слова суффикс более подвижен: префикс обладает, как известно, гораздо большей семантической и формальной (фонетической) устойчивостью, он меньше связан с лексической семанти­кой и в меньшей степени формализуется.

Что же касается флексии, то это особая морфема слова, противопоставляемая корню: насколько лексичен корень, настолько грамматична флексия. К ак известно, флексия подвергается большим изменениям, чем корень. Предста­вляется, что смена флективной системы от латинского язы ка к французскому значительнее, чем смена корневой системы. Однако в отличие от суффикса флексия не имеет двусторонней направленности, она принадлежит только формально-грамматической стороне язы ка. Противопо­ставленность флексии корню выражается и количественно: флексии весьма ограничены в их количестве, они финитны, в то время как корень представляет открытый ряд. Рас­смотренные выше другие аффиксы в этом плане являю тся промежуточной категорией между корнем и флексией.

Одна из наиболее распространенных дополнительных характеристик корня, осуществляемых при помощи суф­фиксов, — обозначение абстрактности и конкретности по­нятия, выраженного словом (корнем). К ак известно, проблема движения от конкретного к абстрактному лежит в основе развития семантики слова, и именно в период формирования современной системы — в среднефранцуз­ском и отчасти уже в старофранцузском особенно остро стояли вопросы «оформления» абстрактности. Известно, что существует довольного много суффиксов с абстракт­ным значением качества, свойства, которые обычно счи­таются синонимичными: -апсе, -епсе, -епе , -еззе, -еиг, -(е)1ё, -1е, -хее, -1з т е , -11ис1е, (-1ийе, -иДе), -иге.

В старофранцузском и среднефранцузском периодах, с IX по XV в ., обнаруживается большое число взаимо­заменяемых суффиксов: -еззе (-есе, -езсе) взаимозаменяем с -(е)1ё: псЬеззе—псЬеЪё, а т р 1есе—а т р 1е1ё, ауеи§1еззё — ауещ*1е1ё; -еиг (-оиг, -иг, -ог): ШзЪеззе—ЪгхзЪоиг, азргеззе— азргеиг. Встречается и Ье1еззе—ЬеаНё—Ье1оиг, йигесе—

109

йиге1ё—йигоиг. Предпосылкой этой взаимозаменяемости было отчасти отсутствие тесной «спайки» (термин)В. В. Виноградова) производящей основы с суффиксом,! поскольку морфологическая структура слова находилась, еще в стадии становления. К этому можно добавить, что исходная причина леж ала, по-видимому, в том, что эти суффиксы служили характеристикой определенной лексико-грамматической категории абстрактных существи­тельных качества, свойства. Именно общностью значения производящей основы объясняется столь обычная взаимо­заменяемость суффиксов, которая была лиш ь облегчена отсутствием тесной «спайки».10

Таким образом, распространенное мнение о произволь­ности ,11 взаимозаменяемости суффиксов (так, например, считали Э. Юге и многие другие исследователи) недоста­точно обосновано,' как не обоснованы и любые другие утверждения о случайности того или иного явления в старые (донормативные) периоды развития французского языка.

С точки зрения формальной, т. е. морфологического состава слова, случаи синонимии, создающейся на основе одного и того же слова при помощи синонимичных суф­фиксов (1о1ог, 1оНе, 1о1аде, 1о1е1ё), можно было бы воспри­нимать как «морфологические варианты» 12 или, что может быть еще точнее, как м о р ф о л о г и ч е с к и е д у б л е т ы , тем более что лексический анализ не вскры­вает сколько-нибудь существенных лексических или даже стилистических различий между этими синонимами, что дает повод составителям старофранцузских словарей объединить их в одну словарную статью .13

Все же в отдельных случаях удается уловить разную семантическую емкость словообразовательной парадигмы

10 См.: Б о л ь ш а к о в а Л. П. К вопросу о синонимии суффиксов имени существительного с абстрактным значением во французском языке. — В кн.: Вопросы теории и методики препо­давания иностранных языков. Куйбышев, 1961.

11 См.: Н п ? и е 1 Е. Мо1з сНарагиз ои у^еПНз Дершз 1е XVIе з1ёс1е. Рапз, 1935 р. 98.

12 Такое понимание соответствует общей характеристике до- нормативного периода, когда в целом вариативность разных ка­тегорий языка была значительно больше, чем в современном языке.

13 См.: Б о р о д и н а М. А. , Г о р д и н а М. В. , Ш и ш - м а р е в В. Ф. Словарь старофранцузского языка к Книге для чтения по истории французского языка В. Шпшмарева. М.; Л ., 1955, с. III—IV.

110

от одного корня с разными'суффиксами. Т ак , по данным словаря Годефруа, обнаруженным Л . П. Больш аковой, ЬаИог употреблялось в значении 'веселье’ , 'смелость’, а ЬаИесе в значении 'п ы л’, 'смелость’ , 'радость’, 'веселье’, 'увеселение’, 'удовольствие’; соп1и т а с 1е имело значение 'упорство’, в то время как сопЪитасИё могло упо­требляться как в общем значении 'упорство’, так и в более узком значении 'сопротивляемость’ , когда речь шла о со­противляемости организма какому-либо заболеванию .14

Н аряду с синонимией суффиксов наблюдается и их полисемантизм, т. е. один и тот же суффикс может иметь разные значения. Т ак , суффикс -аШе (из лат. -аНа, пер­вично обозначавшего множественность) в отыменных обра­зованиях имеет, как известно, чаще всего собирательное значение. Однако, согласно исследованию В. М. Махор- тых, он может иметь и инструментально-локальное значе­ние с полной утратой собирательного значения: средне- франц. героз1аШе 'убежищ е’, 'укры тие’. Полисемантизм проявляется и в дополнительном уничижительном зна­чении, которое как дополнительная сема появлялось при сохранении основной семы собирательности в X V — XVI вв. либо в результате присоединения суффикса -аШе к основе слов, обозначающих лиц с отрицательной харак­теристикой (1гиаш1аШе 'сам ая презренная, низкая чернь’ от существительного 1гиаш1 'нищ ий’, 'бродяга’, 'босяк’), либо в результате переносного употребления производного слова (сЫепаШе первоначально означало 'сборище собак’, затем 'сброд’ и 'ж у лье’). Суффикс -аШе в среднефранцуз­ском мог иметь и значение «грамматического оформления основы» в том случае, когда он присоединялся к основам имен существительных, которые обозначают «коллектив­ную единицу» (Ьо18 — ЪозсЬаШе 'лес’, йгар — йгараШ е 'сукн о’, 'платье’, 'одеж да’) .15 Т акая многозначность в из­вестной мере связана с тем, что французский суффикс -аШе может восходить к пяти различным суффиксам. Это латинские суффиксы -аНа, -аси!а, -а!еа и -и!а, а также

14 См.: Б о л ь ш а к о в а Л . П. К вопросу о синонимии. . .,с. 133.

16 См.: М а х о р т ы х В. М. Производные имена существи­тельные с суффиксом -аШе во французском языке (X III—XV ве­ков). — Учен. зап. Чечено-ингуш. гос. пед. ин-та. Сер. лингвисти­ческая, 1968, вып. 1, № 28, с. 49.

111

германский суффикс -а]]а. Та^им образом, суффикс -аШе не только многозначен, но , /6 исторической точки зрения, и омонимичен.16

Система префиксации, как уже отмечалось, менее подвижна и развита, чем система суффиксации. Количество префиксов меньше, чем количество суффиксов; по семан­тическому разнообразию они уступают суффиксам. Со­ответственно и динамика развития префиксов не столь интенсивна, как динамика развития суффиксов. Тем не менее и здесь в отдельных случаях наблюдается десеманти- зация соответствующих значений с постепенным ослабле­нием семантики первоначально первого компонента слож­ного слова; так, 1огзЬоигд доел. 'вне-город* (т. е. 'при­город’), с утерей самостоятельности наречия 1огз < | лат. {опз постепенно превращ ается в ЛаиЪоигд 'предместье’. Ф орма 1аи- фонетически не могла бы произойти от 1опз > 1огз и объясняется, промежуточной стадией 1аих-Ьоиг^, доел, 'лож ны й город’ . Таким образом и форма префикса может быть связана с его содержанием, в зависимости от содерж ания она может изменяться.

Что касается инфикса, то этим термином определяется морфема, вклиниваю щ аяся между корнем и суффиксом. Отметим инфикс -а1-, который вы является в отглагольных образованиях: сопдё1ег — соп&ё1-аЫ оп, соп§ё1-а1-еиг,соп&ё1-а1-И. Исследователи обычно относят звуковой ком­плекс -а1- и ему подобные к суффиксальной морфеме.17 Р . Л . Итенберг предлагает называть его «дополнительным комплексом».18 С нашей точки зрения, при рассмотрении всей системы «фиксов», т. е. словообразовательных морфем, эти явления следует рассматривать в особом разряде, а именно к ак инфиксы. В клиниваясь между корнем и суф­фиксом, инфикс -а1- не только имеет формальное значение словообразовательной морфемы, образующей новое от­глагольное слово, но иногда представляет и вариант слова:

10 Там жо, с. 48—49.17 См.: Б и Ь о 1 з. I . Е1ийе8 8иг 1а йёпуаИоп зиШха1е еп

1гап<;а18 тойегпе в! соп1етрогат , р. 13.18 См.: И т е н б е р г Р. Л. Образование слов со значением

предмета с помощью суффикса -еиг в современном французском языке. — В кн.: Вопросы германо-романского языкознания и ме­тодики преподавания ннострапных языков. Иркутск, 1968, т. 1,с. 334. (В дальнейшем примеры, служащие для характеристики инфикса -а1-, взяты из этой же статьи).

112

са1а1узеиг—саШ уз-а^-еигХ 'катализатор’; 1егШ 1зеиг—1ег- 1Ш з-а1,-еиг 'разбры згиватель удобрений’. Инфикс может быть и морфемой, значимой семантически, т. е. дифферен­цирующей лексические значения: йёзадгё^еиг 'разм оль­ный станок’, йеза^ге^-аЪ-еиг 'дезинтегратор’. В отличие от суффикса, инфикс не имеет самостоятельного значения.

Д аж е беглое рассмотрение аффиксальной .системы показывает, насколько интенсивно происходил ' процесс становления аффиксальной нормы. Наблюдения над от­дельными суффиксами (их можно было бы охарактеризо­вать как полулексические морфемы) и префиксами показы­вают, что здесь происходят семантические процессы, свой­ственные слову в целом.

Аффиксальная система, как и семантическая система в целом, связана с самыми разными особенностями язы ­ковых процессов: вариативность, синонимия, полисемия, аналитизм, влияние внелингвистических явлений, нали­чие собственного значения; оформление наряду со слово­образующей основы категориального значения (абстракт­ность); книжные и народные образования; проблема поня­тийных полей; структурно-лингвистическая характери­стика (моделированное образование и обнаружение ва­лентных свойств). Если последнее удается выявить для современного французского язы ка сравнительно легко, то больш ая вариативность словообразовательных возмож­ностей в старо- и среднефранцузском затрудняет устано­вление моделей и валентностей, но не делает это невоз­можным. Таким образом, аффиксальная система, рассма­триваемая в историко-динамическом плане, приближается к лексическим категориям: понятия 'корень’, 'афф икс’, 'слово’ взаимообусловлены.

Л ексическая природа аффиксальной системы проявля­ется особенно отчетливо в лексико-грамматической группе прилагательны х, которые выступают в функции служеб­ных слов или экспрессивных аффиксов. Многие исследова­тели (Ш. Б алли , Ш. Брю но, А. Ф рей, А. Блинкенберг, Ф. Г. Горбач) писали об этих особенностях прилагатель­ных, но они ограничивали их очень небольшим количе­ством наиболее употребительных слов (реШ , дгапй, Ъоп и др.), не устанавливали их формальную категориальную характеристику, а главное, не рассматривали это явление в системе структуры слова, словосочетания и сочетания слов (см. далее, с. 120—124).

8 М. А. Бородина, В. Г. Гак 113

3. Формы, промежуточные мея?#у простым и сложным словом (между словом и аффиксом)

1) Приименные формы: полуаффиксы

Под полуаффиксами понимаются исторически отделимые компоненты (морфемы) сложных слов аффиксального характера, которые в современном языке образуют особый тип сложных слов. Это могут быть как префигированные, так и суффигированные компоненты. Полуаффиксы харак­теризуют главным образом существительные и прилага­тельные.

Противоречивость и сложность высказывавш ихся мне­ний в отношении полуаффиксов свидетельствуют о том, что решение вопроса возможно лишь в синтагматическом и парадигматическом планах, а именно — рассмотрение этих единиц р потоке речи без фиксации внимания на тра­диционном понимании «слова», т. е. путем разбиения по­тока речи на мельчайшие значимые (грамматические или лексические) единицы. Изучение системы словообразо­вательных моделей с тем или иным полуаффиксом как элемент парадигматики дополняет синтагматическую характеристику. С позиций такого анализа несущественно, является ли полуаффикс словом или аффиксом, и речь идет прежде всего о том, какую материальную единицу (морфему) можно считать полуаффиксом и по каким кри­териям ее следует выделять.

Ф ранцузский язы к, рассматриваемый в синхронном срезе современного язы ка, в минимальной степени по сравнению, например, с английским и немецким языками характеризуется свободным расположением служебных морфем, как и соответствующими сложными словами. Однако взятый в историческом плане, он все же дает на­глядную картину движения от полнозначного слова до морфемы, сохраняющей известную долю лексической семантики и соответственно формальной свободы отдель­ного слова, что и привело к термину «полуаффикс».

В современном французском язы ке такие морфемы, как Ыеп, т а 1 (наречия), Ъ.аи.4, Ьаз, сЫ г , поиуеаи и др. (прила­гательные в функции наречий), по-видимому, выступают в роли полуаффиксов и восходят к соответствующим само­стоятельным словам-наречиям или прилагательным в функ­ции наречий.

114

О. В. Азарова, исследовавшая модели сложных прила­гательных, особенно подробно остановилась на модели «наречие +прилагателыюе (причастие)», показав ее функ­ционирование преимущественно с компонентом т а 1 в со­временном язы ке .19

Данные этимологических словарей свидетельствуют о том, что по латинской модели постоянно создавались новые сложные прилагательные: в словаре Б л о к а—Варт- бурга находим та1зёап1; (X II в .), та1ре1&пё (X III в .), т а 1аУ1зё (XIV в.), т а1 со тр Ы зап 1 , т а Ы е п 1ё, та1ЬоисЬё — неологизмы, появившиеся после XVI в. (см. словарь Хацфельда; в Малом Робере приводятся неологизмы X X века — та1ос1огап1 (с 1907 г.), т а ! с о т т о й е (с 1932 г.), равно как и существительные, образованные от этих слож­ных прилагательных: Ы еп-Ы зан! (с X II в.) — Ы епЫ запсе (с X IV в.); та1Ьоппё1е (с XV в.) — таШоппёЪеЪё (с X V II в.) (словарь Б л о ка—Вартбурга). В прошлом встре­чалось дефисное и раздельное написание этих прилагатель­ных: та1-а1зё (Мольер), т а ! ЬоппёЪе (Лабрюйер), т а ! в а т (Монтескье и Руссо) .20 Эта модель оказалась продук­тивной и не утратила своей активности до наших дней. Вновь образованные сложные прилагательные, преимуще­ственно от причастных форм, как правило, употребляются в своем первоначальном значении: йез регзоппез т а 11о- дёез 'лю ди, живущие в плохих условиях’ (оппозиция: Ыеп-1о§ёз); т а 1-рауё 'плохооплачиваемый’ (оппозиция: Ыеп-рауё).

К т а 1 применимы следующие критерии, предъявляе­мые вообще к полуаффиксам: 1) в наречии т а 1 наблюдается изменение первоначальной семантики, она является болео обобщенной; 2) в некоторых прилагательных т а 1 функцио­нирует как аффикс (он может выполнять функцию пре­фикса т - и входит в словообразовательную оппозицию с простыми прилагательными); т а 1 приобретает служеб­ную функцию, вы раж ая словообразовательную категорию

19 См.: А з а р о в а О. В. Сложные прилагательные во фран­цузском и в испанском языках: Н а материале современной прессы: Автореф. канд. дис. Л ., 1974, с. 14.|> 20 Для исследования степени слитности и раздельности напи­сания полуаффиксов (как и аффиксов, см. с. 101—103) в историче­ском аспекте следовало бы прибегнуть к оригиналам рукописей или к их дипломатическим изданиям, поскольку, как известно, большинство издателей старых текстов весьма произвольно обра­щалось с издаваемыми рукописями.

8* 115

отрицания (отрицательный аффикс); 3) отмечается регу­лярность воспроизведения ша1; 4) компонент т а 1 сохра­няет формальную и в известной степени семантическую связь с наречием ш а1, употребляющимся самостоятельно; 5) т а 1 непроизводное слово (корневая морфема); 6) в дру­гих сложных прилагательных ш а1 является полнозначным компонентом, т. е. сохраняет свою лексическую самостоя­тельность.

Еще в латинском язы ке происходит изменение семан­тики наречия та1 е . К ак свидетельствуют Ф р. Бадер 21 и словарь Э рну—Мейе, латинское наречие та1 е присоеди­няется к прилагательным в значении отрицательного префикса т - : т а 1е запиз — т за п и з , где т а 1е заменяет стер­шийся префикс 1п-, 1т - . Ма1 в качестве аффикса был про­дуктивен во французском язы ке до X V II в. В X I — X II вв. вследствие вокализации 1 появляется фонетический ва­риант т а и . Впоследствии, в X V I в ., при создании язы ко­вой нормы, была восстановлена форма т а1 . При тенденции к десемантизации компонент т а 1- все же не превращ ается окончательно в аффикс и остается в качестве полуаффикса, т. е. частицы, которая выступает в качестве то аффикса, то полнозначного компонента.

Одной из предпосылок того, что наречие т а 1 становится полуаффиксом, является характер модели сложных при­лагательных и семантика та1 . В данной модели сложных прилагательных («наречие -шричастие или прилагатель­ное») первый компонент уточняет значение второго (семан­тического стерж ня слова), поэтому, видимо, первый ком­понент может подвергаться большим семантическим изме­нениям, чем основной. Эти изменения отражаю тся на се­мантике всего комплекса. То, что наречие т а 1 уже в ла­тинском язы ке начинает обозначать категорию отрица­ния ( т а 1е {огИз 'плохосильны й’, 'несильны й’), связано, по всей вероятности, с недостатком словообразовательных средств для выражения отрицания, а такж е со стремлением стилистически разнообразить речь, сделать категорию отрицания более образной и выразительной.

Основные соображения, высказанные по поводу разви­тия полуаффикса ш а1, могут быть распространены на всю категорию исследуемых форм — приименных полу­аффиксов.

21 См.: В а й е г Кг. Ьа {огтаИоп Дез сотрозёз попппаихЙи 1а1т. Р апз, 1962, р. 301.

116

Под адфиксом понимается особый элемент, выступающий при глаголе и образующий вместе с ним целостную семан­тическую конструкцию типа соипг аргёз, соипг зиз, шеЦге Ьав, т е И ге а^апЬ и др. В адфиксах, согласно Н . П . Коры- халовой ,22 проявляется древняя генетическая общность названных разрядов (предлоги, наречия, префиксы), функции которых в процессе развития язы ка, как известно, дифференцировались. Постепенно, со становлением нормы литературного язы ка, адфиксальные конструкции, будучи заменены более привычными формами, сохранились лиш ь частично. Явление это известно во французском и в других романских язы ках, равно как и в германских.

Рассмотрим сущность этого явления в истории француз­ского язы ка с позиций аналитической формы слова и ■ особенностей ее семантике. При исследовании адфиксаль- и н у конструкций наибольший интерес представляют гла­голы движения, потому что именно в них передается прежде всего локальная характеристика действия, сооб­щаемого глаголу префиксом.

Фактор соотносимости префиксов и предлогов яв л я ­ется существенным при исследовании глаголов данной семантической группы и ее дальнейшего развития во французском языке. При наличии во французском язы ке соотносимого с префиксом предлога латинский глагол не только сохраняется, по выступает и в конкретном, локально-направленном значении. При отсутствии парал­лельного префиксу предлога глагол: а) или во все утрачи­вается к новофранцузскому периоду: позднефранцузский 1гезуешг < позднелат. шпзуешге^ (старофранц. предлог- префикс 1гез, означавший 'через’, 'позади’); б) или сохра­няется только в переносном значении 'скончаться’, 'уме­реть’ (синоним то и п г); исходный конкретный смысл сохраняется в изолированном говоре Гернсей (Норман­дия), например, можно прочесть объявление «Вё!епсе йе Ъгеразбег зиг се сЬатрз», где ггеразяег соответствует по смыслу раззег а 1гауегк; в) либо латинские префигиро- ванные глаголы, префиксы которых на французской почве

2) Приглагольные формы: адфиксы

22 См.: К о р ы х а л о в а Н. П. О некоторых особенностях развития префиксальной системы французского языка. Л . 1958 Термины «адфикс», «адфиксальные конструкции» предложены Н. П. Корыхаловой.

117

не имеют соответствия в виде предлогов, передаются соче­танием глагола с наречием: «гсш ш ге — еп(,оиг аПег или епЪоигаШег; сопсиггеге — а1ег и л и согге апзапЫе; ргесиг- геге и л и Йеуап1 согге.

Эквивалентными структурно-латинскими глаголами яв­ляю тся и те старофранцузские глаголы, где несоотноси- мый с предлогом префикс заменяется другим префиксом, соотносимым с предлогом для французского язы ка или своеобразным эквивалентом префикса. Происходит как бы калькирование латинского слова по его составным эле­ментам, передача отдельно префикса и основы глагола.

Латинский п

апЪе-

схгсит-

соп- ех-

Во всех приведенных примерах эквивалентом латин­ских префиксов служ ат старофранцузские наречия и предлоги (а такж е и «подлинные префиксы», там, где это возможно, например такие, как оЪ-, соп1ге-). Эти замести­тели латинских префиксов содержат возможность разви­тия в подлинный префикс, т. е. морфему, характеризую ­щую данное слово и тесно примыкающую к нему.

Что касается места этих «префиксов» по отношению к глаголу, то постпозитивное положение встречается наряду с препозитивным. Такое свободное положение приставочного элемента было вполне естественным для старофранцузского язы ка, с его более синтетическим, чем у современного французского язы ка, характером, до­пускавш им довольно свободный порядок слов.

Приставочный элемент диалектически совмещая в себе функции предлога, наречия и приставки, будучи подчас неким обстоятельственным определителем целой группы слов, не уклады вался в четко очерченную схему частей речи, выпадал из логически ясной классификации.

Трудно сказать, какому стилю особенно свойственны адфиксальные глаголы. Они встречаются в пасторалях, в романах Кретьена де Т руа, в цикле о Ренаре и т. д. Заметно все ж е, что употребление этих выражений осо-

Латинский пре$иги- |рефикс рованншй глагол

ап1есе(1еЬа1ап1е1ег1игС1гсит(1ихИсйситаргсшпЪсо11аи(]аЬип1е^гейогепз

Передача в старо­французском языке

а1а(1 <1еуап1 (1еуап1 рог1её епу1гит тепа! а VI ги т ек^иагйепЬ епзетЫе 1оегип1!0ГЗ 01850163

118

бенно свойственно произведениям, в наибольшей мере приближающимся к разговорному народному языку.

Не случайно адфиксальные конструкции столь харак­терны для французского язы ка, на котором говорят за пределами Ф ранции — в Ш вейцарии, Бельгии, где регла­ментирующее влияние литературной нормы оказывается, естественно, менее сильным. Много образцов такого рода выражений можно найти, например, в сказках и легендах, записанных в деревне Савьез,83 или в Бельгии, где говорят 1е 1аИ ауаИ ЬошШ йеЬогз 'молоко убеж ало’, ]е Й013 Ыеп Ы ге ауес (= ]е сЫ з раг1нлрег) 'я должен участвовать’.24

В семантическом плане адфиксальные конструкции могут быть подразделены на два типа, исходя из взаимо­отношений между адфиксом и глаголом: а) адфикс может сообщить глаголу новое значение, уточняя и дополняя его семантическое содержание: соипг 'беж ать’ — соипг аргёз 'преследовать’ , соипг виз 'гн аться ’, 'нападать’ — соипг раг-йеззиз 'пробегать’; глаголам, означающим не­направленное движение, адфикс сообщает направление движ ения в пространстве; б) адфикс, семантически близкий глаголу, не изменяет существенно его семантики, а лишь усиливает его смысловое содержание; глагол в этих слу­чаях большей частью выражает направление движения (1851Г {огз, йезсепйге ^из, еп1гег епг, заИНг Ьогз).

Что касается формальной характеристики изучаемой категории адфиксов, то ее состав образуется из: а) пред­логов и предлож ны х выражений, обладающих конкрет­ным лексическим содержанием (роиг, ауес, Ьогз, ои1ге, ауап1, йегпёге, аргёз, Йеуап1, соп1ге, раг йеззиз, раг йе- уап1); б) наречий и наречных выражений (деззиз, йез- зоиз, йеЬогз, йейапз, агпёге, аи1оиг, епзешЫе, зиз; аи- йеуапЪ, еп ауапЪ, еп Ьаи1, еп Ьаз).

Изложение проблемы «адфикса» показывает, что на­званные структурные единицы вводятся в систему «фик­сов», противопоставленную структуре корня. Адфиксы

23 См.: Р а V г е СЬ. 1) Соп1ез До 8ау1сзе. — 2е11зсЬгН1 Шг готатзсЬ е РЫ1окц?«е, 1927. Вс1 ХЬУ1, Н. 1, 2) Моиуеаих соп1ез Де 8аУ)ёзе. — 2еН8сЬгШ 1йг готашзсЬе РЫ Ы о^е, 1929, ВД Х Ы Х , Н. 1.

24 Жан Поль подобные конструкции характеризует как сочетание глагола и предлога-наречия, образующих единое выражение (Р о 1< 1 .1. Тёто^падез зиг 1а 8уп1ахе Ди уегЬе Дапз ^иеI^иез раг- 1егз Йап5а15 Де Ве1^^ие. Вгихеиеэ, 1962).

119

выделяются при анализе линейной структуры француз­ского язы ка в историческом аспекте, производимой по минимальным значимым (лексическим и грамматическим) единицам. Аналогичное положение находим в системе «значимостей» (уа1еигв), например, у Ж . Галиш е.25 К лас­сификация по значимостям позволяет Ж . Галише и другим исследователям оперировать на равных основаниях ча­стицами, словами и словосочетаниями, вплоть до целых предложений.

4. Изменение формы сложного слова.Словосочетание и сочетание слов

Антитеза «простое (однокорневое К) слово — сложное (многокорневое — К К ) слово» возникла не случайно и отнюдь не является структурно-статической. Исследова­ние сложного слова с этой точки зрения в разных истори­ческих срезах дает возможность сделать наблюденияо закономерностях развития язы ка, связанных с этой антитезой. В структуре сложного многокорневого слова могут участвовать имена существительные (Ж), глаголы (7 ), прилагательные (Ай].) и наречия (АЛи.), т. е. все знаменательные части речи (см. гл. IV , с. 197).

В сложные слова входит не только сочетание двух знаменательных слов, дающих в итоге одно знаменатель­ное слово, но и сочетание «слово +служебное слово» (предлог, артикль, вспомогательный глагол), тоже приво­дящее к одному знаменательному слову, но иной струк­туры, слову, связанному с проблемами аналитизма.

Непрерывное взаимодействие отдельных элементов язы ка, в том числе и лексических, приводит к объедине­нию слов, вызванному потребностью выражения «лекси­ческой» мысли, а не только грамматической. Таким обра­зом, понятия аналитизма и синтетизма, возникшие прежде всего при анализе грамматического строя язы ка, в равной мере применимы и к его лексической структуре.

Нет принципиальной разницы между сложным сло­вом (В В ), словосочетанием (В + В ) и сочетанием слов. Это три последовательных этапа одного процесса образо­

25 См.: 6 а Н с Ь е 1 С. Езза! Де §гатта1ге рзусЬоЬ^диес]и Ггапдахв тойегпо. Рапз, 1950, 1п1го<1ис(лоп. Без уа1еигз {опйатеп- 1а1ез Де 1а 1ап&ие, р. 1—15.

120

вания лексической единицы из синтаксической (сочетание слов служебных и знаменательных), что часто можно проследить на одном синхронном уровне. Подход к слож­ному слову не как к данности, а как к результату опре­деленного процесса показывает мобильность сложного слова, которую оно сохраняет часто и после образования нормы, а такж е вносит ясность в характер его становле­ния и функционирования.

Именно эти категории, к которым следует добавить и понятие «аналитические сочетания», весьма показа­тельны в историческом аспекте, и в частности при анализе переводов текстов разных периодов внутри одного язы ка.

1) Слово и свободное сочетание слов

В старофранцузском язы ке слово с и т р а т г вклю чает две семы: /указание на друж бу/ и /подчиненное положе­ние/. Х отя оно и переводится в словарях как со тр а^п о п или апп переводчики «Песни о Роланде» точнее передают это утраченное слово свободным словосочетанием «апп еЪ зегуапЬ (Ко1. 319).26 Аналогично т е т Ъ г ё переводится как аих шешЬгез гоЪизЪез (В.С. 207) и л и соп1гетоп1 1е заЫ оп, уегз 1е Ъаи1 йе 1а р 1 ате заЫоппеизе (К . С., 100).27 Приведенные случаи эквивалентности свободного соче­тания слов отдельному слову связаны с утратой слова, функционировавшего в старофранцузском язы ке. При передаче его современными средствами в этих случаях каж дая из сем утраченного слова расчлененно передается современными лексическими средствами. Бывают и обрат­ные случаи, когда в старофранцузском язы ке понятие передается расчлененно — двумя или более словами, в то время как в современном язы ке для передачи этого понятия сформировалось самостоятельное слово. Так, в К . С., 187 глагол и наречие 1’оп1 за1з1 епу1гоп переда­ются одним словом 1’еп1оигпеп{.. Согласно словарю Д оза, еп1оигег впервые засвидетельствовано в 1530 г. Ш ег т а ш (Во1., 383) передается переводчиками как 1’аи1ге ]оиг епсоге. Глагол роигрепзег (Ко1., 425), столь харак­терный именно для старофранцузского язы ка, перево-

28 Здесь и далее переводы «Песни о Роланде» разными авторами любезно предоставлены нам Л. С. Киреевой.

27 При отсылках на источники Я. С., Но1. и Н. Де В . дается строка текста.

121

днтся самыми разными свободными сочетаниями слов:' ргепй воп 1 етр з роиг гёПёсЫг, ауаИ 1ог1 зопдё, еи1 1гёа Ыеп 1оиЪ резё, з’ё^аИ Ыеп аУ1зё.

Передача понятия свободными сочетаниями слов по сути дела является перефразированием, а само свободное сочетание — перифразой или, точнее, аналитическим экви­валентом слова.28

2) Сложное слово и словосочетание

Если свободное сочетание слов далеко не всегда связано с образованием словосочетаний, которые в дальнейшем чаще всего превращаются в сложные слова, то при анализе словосочетаний следует разделять два типа. Словосочета­ния как устойчивые сочетания слов, выражающие одно понятие и по сути дела адекватные слову, могут либо сливаться в одно сложное слово, либо оставаться на уровне словосочетаний. Иногда в одном синхронном срезе наблю- дае.тся параллельное употребление словосочетания и слож­ного слова, которые в этом случае различаю тся лишь графически.

Классическим случаем перехода словосочетания в слож­ное слово является образование наречия 1оп^1етрз из 1оп& + 1 етр з (в старофранцузском ти11 'долго’). Самостоя­тельность компонентов 1опд1ешрз настолько велика, что Ж . Бедье, переводя ти11 1 ауег ез1ес1 (Но1., 331) пишет: уоиз Ш ез ип 1оп§ Ъетрз, что в наши дни читается как архаизм. Переход 1оп§ 1 етр з в 1оп§1етрз связан с кон­версией: словосочетание существительного с прилага­тельным переходит в наречие. Аналогичные случаи раг + пй > рагпй, ]а +та13 > ]ата1з, та1 +1а1еп1; > таиЪа- 1еп1 (соврем. со1ёге). В отдельных случаях наблюдается написание старофранцузского словосочетания через де­фис: сип1геншп1 (Ко1., 419) у Ф. Ж енена, Л . Кледа и Ж . Муанье передается как соп1ге-топ1;; Б епй Е зр а^ п е (Ко1. 47), у Л . Кледа передается как Бепй-Езра§пе.

Переход от словосочетания к слову связан обычно с семантическими сдвигами, раг пй означало 'посередине’, т. е. 'через’ , 'насквозь’ (Раг пй 1е согз (В. С., 198), соврем.

28 См.: Л е в и т 3. Н. О понятии аналитической лексиче­ской единицы: Н а материале французского языка. Тезисы докладов к симпозиуму по проблеме «Методы различения и отождествления единиц языка». Минск, 1964, с. 41.

122

аи 1гауегз 1е согрз; раг пп ипе уа1ёе (К. С., 219) соврем, а 1гауегз ипе уа11ёе), в то время как современное наречие рагггп означает 'посреди’. -

Примерами другого типа словосочетания, остающегося на уровне словосочетаний, но тем не менее выражающего одно понятие, может служить ёЪоНе йе зо1е, йгарз йе зо1е (в старофранц. раИе, Ко1., 399).

П роанализируем случай словосочетания в старофран- дузском: уепег ауапЪ (Ко1., 3190), передаваемый в пере­водах на современных! язык глаголами арргосЬег, ауап- сег.29 Т ак, ауапсег ргёз йе то1 («Уепег ауапЪ—арргосЬег», т. е. ауапсег ргёз йе шо1) имеет следующую семантическую структуру: /способность двигаться по земле/; /направле­ние движ ения/ (вперед); /указание на объект, к которому идет приближение/; /указание на приближающийся объ­ект/; /степень приближения/. Эти семы передаются по- разному в каждом из вариантов номинации.

Встречающееся в старофранцузском языке повсеместно «етрегеге Саг1ез» состоит и з двух компонентов: етрегеге (1) и уточняющего СЬаг1ез (2). «Етрегеиг СЬаг1ез», встре­чающееся в переводах, — вполне возможная адекватная передача старофранцузского еЬрегеге Саг1ез. Тем не ме­нее для данного лица — императора К арла как особо выдающегося, единичного явления в современном языке создано одно сложное слово «СЬаг1етадпе», во второй части которого 'т а д п е ’ <[ т а§ п и з и выражено основное значение семантемы /император/ (император=великий, император К а р л = К а р л Великий). Именно потому, что это значение только основное и не покрывает все компо­ненты семантики слова император , а также и потому, что т а ^ п е постепенно утеряло свою семантику, возможно словосочетание Р етрегеиг СЬаг1етадпе. Однако СЬаг1е- т а д п е все еще сохраняет свою выразительную силу, откуда и адекватность рукописи О 'етрегеге Саг1ез’ переводу (Л. К леда и др.) СЬаг1ета§пе.

В связи со сказанным в передаче косвенного падежа имени собственного МагзПе — МагзШип в переводах Ж . Бедье как 'п л МагзПе’ в контексте «()и’а МагзШип т е рог1аз1 Ъоп роиг т и п теззаде») сема /звание/ выведена за пределы имени. Эта сема /звание/ имплицитно присут­

29 Оба глагола в словаре Доза засвидетельствованы с X II в.

123

ствует во всех известных именах типа К арл и Марсилш^ что и дает основание вывести ее за пределы имени.

Встречаются обратные случаи, когда сема не добавля ется в поток речи (МагзШип — го1 МагзПе), а как бы «вы­нимается» из него. П оскольку «титул», «звание» в фамилии известных собеседников или лиц имплицитно присутст­вует, возможен пропуск звания в переводе, как это полу­чилось у Л . К леда, который переводит Оапе1оп в отличие от всех остальных переводчиков, пишущих 1е сот1е Оапея или 1е сот1е Оапе1оп.

При изучении формы слова наблюдаемая соотнесен­ность слова, словосочетания и сочетания слов подтверж­дает точку зрения о том, что предложение (высказывание) следует подобно слову рассматривать как имя, как линг­вистический знак особого типа.30

5. Аналитические способы обозначения (форма расчленения)

Вопросы синтетизма и аналитизма, как известно, в равной мере применимы не только к грамматике, на базе которой они возникли, но и к лексике. Однако в последней они изучены значительно меньше.

Лейтмотивом истории французского язы ка является образование аналитических форм, противопоставленных синтетическим, что может рассматриваться д ля истории этого язы ка как «лингвистическая теория процесса язы ко­вого развития».31 К ак правило, структура современного язы ка строится на элементах аналитизма (хотя в ряде случаев и особенно в терминологической лексике наблю­дается возврат к синтетическим образованиям), в то время как в истории язы ка древнейших периодов прослежива­ется синтетизм латинского языка.

Проблема аналитического слова, или, как говорит 3 . Н . Левит, «аналитической лексической единицы», возникает из очевидной аналогии между формообразова­нием и словообразованием, позволяющей различать наряду с синтетическим и аналитическим словоизменением такж е

30 См.: Г а к В. Г. Проблемы лексико-грамматической орга­низации предложения: Автореф. докт. дис. М., 1967, с. 11.

31 См.: А н д р е е в а Л. А. , З а н ь к о С. Ф. Проблема языкового развития в современной лингвистике. Казань, 1970, с. 6.

124

синтетическое и аналитическое словообразование. Основ­ная тенденция французского язы ка, порождающая анали­тические формы, особенно активно проявляется и в области образования устойчивых аналитических эквивалентов цельнооформленных слов. Занимая особое место в про­цессе коммуникации, аналитические слова, являю щ иеся порождением системы язы ка на определенном этапе ее развития, широко распространены в словарном составе. По определению 3. Н . Левита, аналитические лексические единицы «представляют собой сочетания функционально дифференцированных слов — знаменательного и служеб­ного, равнозначных в функционально-семантическом отно­шении к слову».32

3 . Н . Левит разработал критерии выделения и отож­дествления аналитических лексических единиц и смежных с ними образований — аналитических форм слова, фразео­логизмов поговорочного типа, сложных слов и свободных словосочетаний.33

Согласно его теории о том, где кончается традиционно понимаемое графическое слово и начинается аналитиче­ское слово (аналитическая лексическая единица), про­блема фразеологизмов имеет первостепенное значение, поскольку, по-видимому, именно в пределах этой катего­рии проходит граница между словом и «не-словом».

Переводы и варианты переводов старых текстов на сов­ременный язы к дают значительное количество иллю стра­ций к приведенным выше соответствиям. Т ак, Гай азо1з е зе^пеЪ (Ко1., 340) — зе1^пе1, у Ф р. Ж енена переводится йоппе за ЬёпёсНсНоп, у Ж . Бедье — Г а идпё йи 31§пе йе 1а сго1х, у. Ж . Муанье — 1’а 81§пё йе 1а спм'х; ей 1ш аИ ег (Ко1., 364), у Ж . Бедье переводится йоппег 1ш уо!ге а!йе; у Р. Мортье — рог1ег-1ш аЫе и т. д.

6 . И з общих тенденций в развитии внешней формы номинации

В движении формы простого знаменательного (синтети­ческого) слова от латыни к современному французскому

32 См.: Л е в и т 3. Н. К проблеме аналитического слова в современном французском языке. Минск, 1968, с. 405.

43 Л е в и т 3. Н. О понятии аналитической лексической единицы» с. 39.

125

язы ку через старофранцузский наблюдаются значительные изменения как в отдельных компонентах этого слова (корне, окончании, префиксах, суффиксах и инфиксах), так и в облике слова в целом.

Граница между суффиксом и окончанием, более четкая в латинском язы ке, начинает стираться в народнолатин­ский период; процесс этот значительно ускорился в старо­французский период, когда сохраняю тся лиш ь самые общие черты латинской флективной системы; однако он отнюдь не заверш ился до своего логического конца. Он замер в период становления современной нормы и ее функционирования в литературном язы ке, но в народно­разговорной форме — продолжается. В задачи краткого очерка истории развития форм французского слова не вхо­дило дать подробный анализ этого движения; важно было показать, что многие грамматические показатели латин­ского язы ка (флексии, инфиксы и суффиксы — показа­тели глагольных спряжений) либо редуцировались пол­ностью, либо частично, либо произошло их слияние. Эта картина, по-видимому, и создала впечатление большей бедности французского язы ка в отношении суффиксации по сравнению с латинским языком — бедности, о которой так длительно и упорно писали. Лиш ь за последние деся­тилетия это мнение через изучение суффиксации современ­ного французского язы ка поколебалось. Именно в совре-

■ менном литературном язы ке, в том числе и в профессио­нальной лексике (терминологии), оказалось, что суффик­сация во французском язы ке по сравнению с латинским стала развиваться еще больше. Этот процесс не шел непре­рывно по возрастающей линии: в старофранцузском языке действительно наблю далась меньшая структурная зна­чимость «фиксов» по сравнению с современным языком, с одной стороны, и латынью — с другой.

В X V I—X V II вв. в становлении литературного язы ка отмечается фиксация аналитических форм, а такж е раз­витие, часто «нагромождение», суффиксов, имевшее прежде всего стилистическое значение (язык поэтов Плеяды). С нормализацией французского язы ка и это нагроможде­ние соответственно пришло в норму — победило общее направление развития строя к аналитизму. Тем не менее суффикс оказался удобным и продуктивным средством словообразования, передающим многочисленные оттенки значения слов, и именно поэтому он столь основательно

126

используется в современной терминологической литера­туре. Но не только поэтому язы к в развитии своей формы возвращается к суффиксам. Общая тенденция француз­ского язы ка состоит, с одной стороны, в развитии аморфнос­ти слова, с другой — в синтезировании слов Пановой анали­тической основе. Последний процесс начался с конца XV в. и, как отмечалось, заметно проявился в X V I в. Синтетизм как таковой (пе только на флективной основе, по и па ана­литической) не оказался чужд французскому язы ку как язы ку романскому и индоевропейскому. Именно в этом направлении и пошло с X V I в. развитие французского язы ка: создание новых устойчивых аналитических форм и развитие традиционного типа синтетизма путем развития аффиксации (ср. формы имперфекта на -ог в лотарингском диалекте французского язы ка; явления потенцирования или усиления типа се1ш-с1).

Суммируя вышесказанное, подчеркнем, что внеш няя форма слова связана с использованием определенных ком­понентов структуры слова: 1) морфема — свободная, от­делимая, связанная, в том числе и корневая морфема;2) система «фиксов»; 3) замена слова словом, равным по значению, но отличающимся по форме (супплетивизм). Эти компоненты обладают универсальностью при разной частотности и дистрибуции.34 Только последняя из назван­ных форм — супплетивизм — приводит к рассмотрению структуры типа I I , ДУ28 1Б 1 в остальных случаях слово рассматривается безотносительно к другому слову, а именно в цепочке '\У—8 —Б , с акцентом на ДУ (тип I).

34 См.: II Ь 1 1 г. Ьез 1гаЛз 1зо1ап(,з йапз 1е1ех1дие 1гап$а18. — Ас1а ТЛшуегзИаЫз СагоПпас. К оташ зИ са Ргадепз1а, 1969, I. IV. РгаЬа, с. 145—153.

127

Г л а в а I I I

РАЗВИТИЕ СЕМАНТИКИ СЛОВА И СТРУКТУРЫ ЛЕКСИЧЕСКИХ ГРУПП

Если в гл. II слово изучалось в его синтагматических отно­ш ениях, рассматривалась проблема границ лексического единства, его внешней формы, то в данной главе исследу­ются понятийные, ассоциативные связи слова, которые в современном языкознании называют парадигматиче­скими. При том, что лексика в меньшей мере поддается структурному анализу, чем другие уровни язы ка, так называемые конкретные слова в значительной мере уже исследованы в плане структуры понятийных групп. Слож­нее обстоит дело с абстрактными понятиями, дифферен­циальные семы которых менее осязаемы, но, поскольку эти группы часто построены на оппозиционных представ­лениях (честь — бесчестие, похвала — порицание и т. д.), им также свойственна исходная, имманентная внутрен­н яя организация.

Далее покажем особенности двух лексических полей разного характера. Лексическое поле цветообозначений занимает промежуточное положение между конкретными и абстрактными понятиями: с одной стороны, цвет — явление исконно природное, с другой — эмоционально­психическая сторона и все более развивающееся разно­образие технических наименований цвета приближают эту группу слов и к абстрактным представлениям, созда­ваемым носителями язы ка. Пожалуй, ни одна группа слов не прошла столь значительную эволюцию, как цвето- обозначения. Исследование лексической группы «сраже­ние» в старофранцузском язы ке интересно тем, что эта группа слов полностью обусловлена многообразием со­циальных отношений в обществе и соответственно разветв­ленной системой семических отношений в язы ке.

128

1. Развитие цветообозначений от латинского язы ка к современному французскому язы ку

1 ) Основные цвета и их восприятие в разные периоды

Под основными цветами понимаются хроматические и ахроматические тона. В понятие хроматических цветов входит семь цветов спектра, установленного, как известно, Ньютоном, — красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый и те дополнительные хрома­тические тона, которые входят в систему основных цветов того или иного язы ка (для французского язы ка — корич­невый и розовый).1 Ахроматические цвета представлены черным, белым и серым. Таким образом, в современном французском язы ке в основные цвета входит двенадцать наименований цвета, каждое из которых образует под­систему. Большинство названий основных цветов не со­относится с предметом, т. е. не является названием цвето­вой поверхности. Исключение составляют оранжевый, фиолетовый и розовый. Основные цвета французского язы ка, как правило, абстрактные, непроизводные, нахо­дятся в ядре цветового поля и являю тся универсальной категорией в язы ке. Количественно они незначительны — в зависимости от язы ка или периода насчитывают около (больше или меньше) десяти номинаций, которые, однако, наиболее частотны в язы ке, в то время как количество производных, второстепенных и других наименований исчисляется сотня? ми.

различно отражаю тся в сознании людей и соответственно в языковом выражении, поскольку они проявляю тся по-разному в зависимости от освещения, цветового окру­ж ения и других субъективных и объективных факторов. Т ак , основные цвета представляют собой обобщенное, скорее абстрактное, чем конкретное, отражение действи­тельности. П оскольку абстрактные категории обознача­ются в язы ке вторично, основные оптические цвета, которые человек в доисторические времена мог наблюдать так ж е, как в античном мире, в средневековье или сейчас, не нашли своего полного и однозначного выражения

1 См.: Г а к В. Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977, с. 192.

Природа цвета менее цвета весьма

9 М. А. Бородина, В. Г, Гак 129

в древних язы ках. Ж . Андре в своей весьма обстоятельной книге, посвященной изучению цветообозначений прежде всего у римлян, во вводной главе, давая общую характе­ристику и историю цветообозначений, суммирует описа­ние радуги,2 которая у греков сводилась сначала к трем цветам (Аристотель), затем — примерно через два столе­тия — к четырем. У римлян описание цветов радуги значительно полнее: у Сенеки (54 г. до н. э .—39 г. п. э.) — пять цветов, в то время как в I I I —IV вв. н. э. шесть (см. табл. 2).

Т а б л и ц а 2Развитие названий цветов у римлян

Название красок

Период Фиолето­вый Синий Зеленый

Шел-тый

Оранже­вый Красный

54 г. до н. э. — 39 г. н. э. (Сенека)

ригри-геиз

саеги-1еиз

у т сП з 1и1еиз 1^пеиз

III—IV вв. н. э. ригри-геиз

саеги-1еиз

У1Г1(] 18 1и1еиз Иауез-сепз

ришсеиз

Таким образом, только в IV в. н. э ., как и в современ­ном французском язы ке, стали различаться шесть опти­ческих цветов с той лишь разницей, что не было еще гер­манского заимствования для синего, в то время как жел­тый, красный, оранжевый и фиолетовый имели другую внешнюю форму выражения.

По-разному в разные эпохи происходила как бы «оценка» того или иного цвета. Так, у греков, для которых первостепенное значение имела яркость, «светность» или освещенность (а не непосредственно цветность), цвет не имел еще такого большого значения, которое он полу­чает в дальнейшем.

В сознании римлян наряду с сохранением обязатель­ного противопоставления в цветах светности, яркости— матовости, бледности выделяется понятие цвета как самостоятельной единицы: цвет является элементом стерео­

2 См.: А п Л г ё I . Е1ш1е зиг 1ез 1егтез (1е сои1еиг Йапз 1а 1ап§ие 1а1те. Р апз, 1949, р. 13.

130

типного портрета (белизна кож и), превращается в выра­зительное художественное средство, приобретает символи­ческое значение. Символическое качество цвета получило большое развитие особенно в средние века (пурпур и золотистый цвет — царские цвета). Известно, что высшие лица в византийской чиновной иерархии имели свои цвета — зеленый и синий.

Если французские художники X I I —X III веков вла­дели обширной хроматической гаммой, о чем свидетель­ствуют иллюминации к французским рукописям того периода, то их современники писатели пользуются сравни­тельно ограниченным набором цветов.

2) Некоторые особенности номинации цвета

В процессе исторического развития последовательно про­являю тся основные закономерности, присущие цвету и его восприятию.

Двойственная природа цвета, включающая в себя «светлоту» и «качество» (цветовое качество) и в связи с этим первичность светоразличительной функции зрения по сравнению с цветоразличительной. Так, в греческой художественной литературе описание мира красок отли­чалось от современного не только меньшим количеством тонов, которые нашли отражение в язы ке, но и прежде всего преобладанием в описаниях света над цветом, в чем и отразилась способность зрения первоначально разли­чать свет, а затем цвет. Эта оппозиция будет играть большую роль в развитии латино-романской системы цвета.

С двойственной природой цвета связано деление на хроматические тона и ахроматические. Первые обладают «цветовым» тоном и насыщенностью, вторые — связаны прежде свего с понятием «светлоты»; отсутствие света — черный цвет, в то время как равномерное отражение всех цветовых лучей — белый цвет. В язы ках ахроматические тона выделились раньше, чем хроматические. Наимено­вания белых и черных тонов — одна из языковых уни­версалий.

Цвет и предмет — представления, в природе неот­делимые. Неотделимость предмета и цвета восходит к до­историческим временам, когда прилагательное (признак)

9* 131

и существительное (предмет) составляли одно целое.3 Эта соотнесенность прослеживается лучше всего на при­лагательных цвета и прежде всего на так называемых конкретных прилагательных цвета 4 типа франц. сНгоп 'лимонно-желтый’ (ср. сущ. 1е сИгоп 'лимон’), в отличие от так называемых абстрактных прилагательны х, т. е. прилагательных, которые не соотносятся с предметом, типа франц. гои^е, либо соотносились с ним в прошлом, и эта связь в наши дни не прослеживается или плохо прослеживается (ср. франц. ую1е1).

Противопоставление простых (несмешанных) и слож­ных (смешанных, переходных) тонов. К простым тонам относится из хроматических — красный, синий, желтый и зеленый; из нехроматических — белый и черный. Осталь­ные тона либо смешанные, либо переходные. Противопо­ставление простых и сложных тонов соотносится с ядром и периферией в системе цветообозначений неполностью, поскольку оранжевый и фиолетовый тона оптического спектра являю тся смешанными цветами, в то время как голубой может быть причислен к простым как разбавлен­ный синий.

Понятие цвета представляется непрерывным мно­жеством, наряду с явной членимостью цветового поля.

3) Динамика развития основных цветообозначений (от латинского язы ка к французскому)

Суммируем в табл. 3 главные этапы развития двенадцати основных цветов современного французского язы ка.

А х р о м а т и ч е с к и е т о н а .Черный и белый характеризую тся прямо противополож­

ным, антонимичным значением: черный — отсутствиесвета, либо полное его поглощение, белый — равномер­ная смесь всех тонов, полное отражение всех световых лучей. Дифференциальные признаки, характеризую щ ие эти понятия, следующие: универсальность, высокая ча­стотность, противопоставленность цвету.

3 См.: Ж и р м у н с к и й В. М. Происхождение категории прилагательных в индоевропейских языках в сравнительно-грам- матическом освещении. — Изв. АН СССР, Отделение литературы и языка, 1946, т. V, вып. 3.

4 Существуют также «специфические цветовые обозначения, приложимыми лишь к определенным предметам» (см.: Г а к В. Г. Сопоставительная лексикология, с. 193).

132

.............. — г1

Языки ( цвета

красный оранжевый жел гый

Латинский КиЬег (многознач­ное родовое). Ри- шсеиз 'пурпур­ный’

Р 1 аттеи з 'крас­но-оранжев.’ Сго- сеиз' желто-оран- жев.’ , оттенки желтого. Ьи1еиз ' оранжевый’, 'желтый’

И ауиз, и много неполны нимов, в щих их (видовое

^аПйпи други

: сино- >ражак оттенк

Французский до XVI в. включи­тельно

Нои§е и уегтеЦ (полные сино­нимы) Иои^е в ста- рофранц. языке значительно ме­нее употреби­тельно, чем уег­теЦ

I аипе (; начиная рофранц

одовое со ста период

Современный французский с X V II в.

Вои^е Огап§ё, огапде (с XVI в.)

1аипе

Примечания Одно из латин­ских значений стало родовым

Римляне воспри­нимали как жел­тый или иногда как красный

Одно из значенш ряется вого

Видовы 1 распи Ь род<

Т а б 'л и ц а $

Развитие основных цветов от латинского языка в французскому

Хроматические цвета] Ахроматические цвета

цвета оптического спектра дополнительныебелый черный серый

желтый зеленый голубой СИНИЙ фиоле говый коричневый розовый

И ауиз, даШшиз и много других неполных сино­нимов, выражаю­щих их оттенки (видовое)

У 1гепз, ушсНз ' зеленый’ (одно­значное родовое)

Саеги1еиз 'темно-синий’ , 'синий’, 'голубой’, и ряд других лексем

А теШ з^п и з, у ш - 1асеиз, Ьуаст1Ы - пиз (видовые от­тенки)

Несколько слов, весьма отдаленно передающих наше представление о коричневом ({изсиз, зрасПх, 1ез1а)

Козеиз ( в и д о в о й оттенок красного)

А1Ьиа,сашНаиз*

А1ег,ш^ег

Сапиз, сапи1из, 8 Г 1 3 сЬепи, Ыз, Б е^е (видовые оттенки)

1аипе (родовое, начиная со ста- рофранц. периода)

Уег1 1пДе, регзе, Ы01, Ыои, В1еи (в X IV —XVI вв. В1еи становится родо­вым)

РаопагН И Й . УЙлетовый’

'павли- 1е1 'фио-

Ьгип шогё. В старофр. сЬаз1аш (видовые от­тенки неясно выражен­ного цвета)В среднефранц. увели­чивается количество ви­довых оттенков

Козе, гоз1п (с XVI в .—гозе)

АиЬе,>Ь1апс>

К01Г В среднефранц. 8пз становится родовым

1аипе

Одно из видовых значений расши­ряется до родо­вого

Уег!

Самое устойчи­вое цветообозна- чение

В1еи/В1еи 1опсё, шсН^о (в X IX —XX вв.)

Самостоятельное цве- тообозначение для го­

лубого и синего появи­лось только к XIX в,

Уш1еЪ (родовое)

Одно из,видовых значение расши­ряется до родо­вого

В совр. франц. Ьгип становится родовым словом

Значительно позднее появившееся цветообо- значение (в лат. — от­сутствовало; в старо- франц. — видовое, с X V II в. — родовое)

Возе (восприни­мается как само­стоятельный цвет)

Оттенок крас­ного становится самостоятельным цветообозначе- нием

В1апу> N0^ С пз

В обозначении черного и белого в латинском язы ке наиболее четко была выражена противопоставленность по цветности и светности (яркости): и черный и белый в латинском языке в течение длительного времени были обозначены двумя самостоятельными лексемами, и каж д ая ггз них первоначально либо целиком имела значение цвет­ности или светности, либо одно из этих значений преобла­дало. Система этих противопоставлений постепенно ней­трализуется, прослеживается поглощение одной из лексем семантикой другой и поиски наиболее адекватного слова для обозначения одного родового понятия: черный во­обще, белый вообще.

Наиболее четкое противопоставление по цвету и свету имело место в архаическом и доклассическом периоде, т. е. примерно до I в. до н. э ., когда а1ег 'черный матовый’ ш л о противопоставлено а1Ьиз 'белому матовому’, в то )ремя как шдег 'блестящ ий черный’ — саш Ш из 'блестя­щему белому’.5 Уже в период классического латинского ззыка (I в. до н. э. — I в. н. э.) происходит значительное зарушение этой системы: противопоставление а1ег —йЬиз сохраняется, но становится более редким, в ряде случаев выступает а1ег — сашПйиз, т. е. аЪег в какой-то период может быть противопоставлен и а1Ьиз и сапДЫиз. Наряду с этим сохраняется и старое противопоставление 11§ег — сапйЫ из, но появляется и ш§ег — а1Ьиз, т. е. г ш§ег в известный период могло противопоставлятьсяI а1Ьиз и сапйИ из.

В период классического латинского язы ка при нару- пениях равновесия системы все же сохраняю тся четыре 1ервоначальные лексемы. Однако уже в это время а1ег зачинает постепенно исчезать из обращения (полностью )то произошло в постклассический период), передавая ’вои функции шдег. А1Ьиз и сапсНйиз продолжают функцио­нировать и в постклассический, в том числе и народно­латинский период, но и здесь наступают некоторые изме­нения: в ряде компонентов значений а1Ьиз начинает погло- цать сапйЫиз и наоборот.

Д ля того чтобы лучше понять~механизм развития этих ‘лов, остановимся~отдельно на семантике и валентности «аждого из четырех прилагательны х, что существенно

6 См. также: С о з е г 1 и Е. Гиг е т е з1гик1иге11е'сИасЬгопе ■ч*тап11к. Пагтз1ай1, 1978, 8. 1 4 6 -147 .

133

и для того, чтобы подойти к становлению системы фран­цузского язы ка.

В определенные периоды истории латинского языкг в соответствующих ситуациях противопоставления в изу­чаемых цветах нейтрализую тся. К ак а1Ъиз, так и сапсИйи; могут иметь значение цвета в физическом смысле словг и символическое, но в разной степени; а1Ьиз очень рат приобретает значение сапсНйиз и, наоборот, сапйй могло перенимать функции а1Ъиз как белый вообп Однако в раннестарофранцузском только а1Ъиз сохраня ется как обозначение цвета (белый вообще). Употребляв в этом значении, он, по-видимому, был противопостав; с одной стороны, Ыапс как белому яркому, с другой по1г как черному, матовому (аиЪе е1 погге).

В тот период, когда французский язы к переход, на систему цветообозначений, исходя не из светности — цветности, а из цвета, трудно было выбрать одно из двух слов а1Ъиз и сапйЫ из, семантически очень нечетких, кото­рые к тому же оба обозначали белый цвет, исходя из понятия светности. А между тем потребность в обозначе­нии белого сохранялась, в частности, в период франк­ского завоевания, когда, например, надо было обозначать белую масть коней. Отсюда и родилось заимствование германского Ыапсиз Ы апс, которое во французском языке тоже на первых порах означало 'блестящ ий бе­лый’. Германская основа имела значение 'блестящ ий’, а в сознании говорящ их еще долго сохранялось представ­ление о противопоставлении по светности.

В течение всего раннестарофранцузского периода Ыапс в сочетании с наименованием металлических предметов (ЬаиЬеге 'ш лем’, езси 'щ ит’, езрее 'ш п ага’) и металлов (аг^епЪ 'серебро’, ас1ег 'сталь’) означало 'блестящ ий’ и лишь в позднестарофранцузском периоде (X III в.) это значение постепенно вытесняется прилагательными 1шзап1, Ьп11ап1 и др. В среднефранцузский период Ыапс окончательно утрачивает свое значение светности, блестя­щего.6 И тем не менее уже в самом начале формирования системы французских цветообозначений Ыапс как один

6 См.: Ч е к а л и н а Е. М. Историко-семасиологическоеисследование прилагательных цвета во французском языке XI — XVI веков. Канд. дис. Л ., 1972, с. 33 (Научная библиотека ЛГУ им. А. М. Горького).

134

из самых частотных и универсальных цветов входит в ядро цветообозначений, равно как и по1г, история которого во французском язы ке значительно прозрачнее, чем исто­рия Ыапс.

Сказанное выше о взаимозаменяемости в отношзнин обозначений белого в еще большей мере относится к поня-

дю черного, где аЪег в конечном счете было полностью рлощено ш§ег, которое вначале могло означать и ярко-

:^ный и светлочерный, а затем при нейтрализации этих ■физнаков стало означать черный вообще. Нелюбовь

'т^лян к тусклому, матовому, неяркому (яркость, свет- ■̂ гь, насыщенность — признак красоты) и привела Фму, что при определении одного термина для обозна­чил Черны й’ пострадал именно тот термин, который .начал 'тусклость’, 'неяркость’, и компоненты его зна­

чений были абсорбированы прилагательным ш§ег. Этот процесс, как уж е было сказано, начался в классический период и закончился в позднелатинский. Термин . ш§ег естественным путем без колебаний и конкурентов входит в систему сначала галлороманского, а затем старофрант цузского, однако в отличие от латинского он, потеряв свое значение 'ослепительно черный’, 'ярко-черны й’, вместе с ним потерял метафорическое значение красивого, яркого и, как и все темные тона, приобрел метафорическое значение мрачного, печального,7 в то время как белый сохранил свои положительные переходные значения светт лого, радостного, счастливого.

В развитии системы цветообозначений переходные метафорические значения, эмоциональные значения играют большую роль.

Суммируем развитие четырех латинских прилагатель­ных в табл. 4.

Н а примере «черного—белого» хорошо прослеживается связь состояния исследуемой реалии в природе с системой в языке. В природе черное противопоставлено белому как отсутствие света либо полное его поглощение (от­сутствие всех тонов — черный) и полное отражение всех

7 См.: Ф е д о с е е в а А. С. Понятийное поле «некрасивого» (на материале старофранцузского языка Х Ь —XII I вв.): Автореф. канд. дис. М., 1970. Автор указывает значение 'безобразный’; 'отталкивающий’ для прилагательного по1Г в старофранцузском языке.

135

световых лучей, т. е. равномерная смесь всех тонов—белый. Практически это противопоставление человек наблюдав^ чаще всего в смене дня и ночи. Четкость и антонимичность реалий в природе передается в четкости языковой сич стемы; с этим связана и универсальность этой категории] которая универсальна как в жизни природы, так и в язы­ках. Белый и черный — классический пример стабиль ности языковой универсалии. К ак уже отмечалос] выше, черный и белый — одновременно одна из самыл исконных старых категорий, сформировавшихся в нашел понятии, но как таковая она отнюдь не обладает чертам* архаичности, категории отживающей, стирающейся. На­оборот, при четкой однозначной лексической форме (чер­ный и белый не имеют того большого количества синонимов для выражения их разных оттенков, которое имеют, к примеру, красный, и желтый) слова, обозначающие черный и белый, несут наибольшую семантическую нагрузку из всех терминов дветообозначения.

Пример черного — белого характерен также для ил­люстрации того, насколько тесна связь между словом, реалией и понятием, представлением. Именно с черным и белым связывается наибольшее количество метафори­ческих, переносных, эмоциональных и символических оттенков.

Противопоставление реалий и понятий нашло отраже­ние в языке, прежде всего в развитии этих категорий в латинском языке, для которого еще характерно было и противопоставление света и цвета, а также и в ранне­старофранцузском. Системность противопоставлений в ла­тинском яэыке сыграла известную роль в языковом раз­витии, т. е. это один из случаев, когда в языковых измене­ниях имеет значение не только характер и изменение реалии, а также наших представлений (т. е. понятийных категорий), но и сугубо структурные лингвистические предпосылки.

Серый. Одна из второстепенных, дополнительных, редко встречающихся в системе цветообозначений сем оказалась основной для характеристики серого цвета. Это признак возраста. Противопоставление [/цвет/ — I /возраст/ имеет большое значение для понимания слова серый и является основным для понимания слова сапиз от корня *саз- (ср. сазецз 'сы р’) 'серый’, 'беловатый’, 'пепельно-серый’, 'серебристый’; в переносном значении

136

Т а б л и ц а 4

Развитие прилагательных аЬ ег — аЪЬиа, п 1 д е г — с а п й Ш и а в латинском язы ке

А1ег Швег

Эпоха(период)собственно черный

переносное значе­ние: 'черный’, •безобразный’ •черно-коричне­

вый’ собственно черный переносное зна­чение

Архаический и преклас­сический, примерно до I в. до н. э.

А1ег/а1Ьш (норма) — Швег/сашШиз — —

От 100 лет до н. э. до 100 лет после н. э. (I в. до н. э. — I в. н. э.)

А1ег/а1Ьиз (стано­вится постепенно реже)

А1ег/сапйШиз КИдег/сапсШиз 1) Шдег/аНшз (за­меняет а1ег)

2) Шдег/сашШиз

Ш ^ег/сатШ из

После I в. н. э. А1ег/а1Ьиз (очень редко)

"

1) шдег/аШиз2) ш^ег/сагиШиз

Г^ег/сапсНдив

П р и м е ч а н и е . Таблица составлена по материалам кн.: А п <1 г б ;Г. Е1ийез зиг 1ез гегшез ае сои1еиг аапз 1а 1апеив 1аМпе, р. 59. 6

'старинный’, 'седой’, 'древний’, 'почтенный’. В этой параллели «цвет — возраст», как пишет Ж . Андре, с пол­ной очевидностью в основе лежит последовательност* оттенков, которые постепенно принимают волосы от зре­лого возраста до старости, а именно от серого до белого. И, действительно, сапиз возможно применять как белый в отношении снега, так и серый в отношении пепла. Ж . Андре подчеркивает именно эти два значения сапиз 'серы й’ — 'белы й’, т. е. 'серый беловатый’, а не 'серый черноватый’. Эта оппозиция по свету, которая здесь, однако, не имеет столь большого значения, как в противо­поставлении черного — белого, была выражена прила­гательным риПиз (его этимология восходит к ра11еге 'бледнеть’, 'менять цвет’). Ср. технический термин Ъегга ри11а 'черная зем ля’. РиПиз — 'очень темный серый, переходящий к черному матовому и коричневому’, упо­требляется как эпитет к темной шерсти (термин животно­водства). Кауиз 'серый с оттенком желтого’ — слово, употреблявшееся обычно в отношении глаз.

Существовал еще ряд производных отыменных терми­нов для обозначения разных оттенков серого: от цвета мыши (ш иппиз), голубя (со1итЫпиз), олова (р1итЬеиз), пепла (стегеиз, стегасеиз).

К ак в белом и черном, хотя и с меньшей определен­ностью, и для серого имеется два разных термина для светлого и темного оттенка этого цвета — сапиз и риПиз. Единого четко родового термина для серого не было в латинском языке. В переходный к романскому период естественны колебания в отношении выбора цветового термина между лат. сапиз (франц. сЬепи) и германским заимствованием дпз « *^гш ). Последнее возникло, по- видимому, в связи с намечавшейся серией заимствований для обозначения масти лошадей (см. с. 155). Таким образом, и в старофранцузском серый цвет как родовой еще не был оформлен на первых порах и выражался серией слов — §п з 'серый’, 'седой’ ('стары й’) и Ыз 'коричнево-серый’, 'темно-серый’ ('мрачный’, 'печальный’). С п з становится родовым словом только в среднефранцузском языке.

Х р о м а т и ч е с к и е т о н аД ля галло-романской зоны красный, зеленый и жел- I

тый являю тся устойчивыми тонами, поскольку все три на­именования во французском продолжают латинские корни, хотя и по-разному: для красного и зеленого в латинском

языке были родовые й устойчивые термины, которые и перешли во французский язы к, не имея сколько-нибудь сильных конкурентов. Что касается желтого, то он не имел родового термина, но тем не менее являлся одним из наи­более употребительных в народной латыни терминов. В старофранцузском он стал уже родовым и включается в ядро семантического поля цветообозначений этого периода.8

Наиболее однозначным и устойчивым как по форме, так и по содержанию является наименование зеленого цвета (см. табл. 3), который ни в латыни, ни во француз­ском (до X V I в.) не имел разветвленной системы цвето­обозначений. Классическое латинское у тсН з проходит через народно-латинский период и сохраняется не только во французском язы ке, но и в других романских языках.

Красный относится к наиболее частотйым тонам, т. е. наиболее употребительным, распространенным и устойчивым. Х отя он и не очень часто встречается в при­роде, по яркости своего выделения как цветовое пятно на фоне и по способности чисто физической (физиологи­ческой) к восприятию глазом он составляет очень суще­ственную категорию в язы ках и является языковой уни­версалией.

Большое распространение как фоновый оттенок имеет зеленый тон, а такж е желтый.

Красный.9 При наличии устойчивого родового термина красный цвет как выделяющийся, яркий, чаще всего эмоциональный, символичный, имеет, может быть, самую большую гамму цветообозначений и соответственно боль­шое количество синонимов, обычно неполных, выражаю ­щих разные оттенки красного и тонов переходных к крас­ному.

В латинском языке понятие 'красны й’ выражалось двумя словами — гиЪег и ги^из. КиЬег восходит к индо­европейскому корню *геисШ; гиЛиз — диалектное соот­ветствие прилагательному гиЪег.

! Ч е к а л и н а Е. М. Историко-семасиологические иссле­дования прилагательных цвета во французском языке XI—XVI ве­ков: Автореф. канд. дис. Л ., 1972, с. 7.

9 Страницы, посвященные красному цвету, написаны К. И. Мае-, ленниковой.

139

Основное (родовое) значение понятия 'красный* может быть суммировано следующим образом. НиЬег: упо­требляется в качестве красного цвета вообще, когда не нужно отмечать оттенков; включает в себя все оттенки красного, в том числе близкие к желтому и фиолето­вому (^п еи з гиЪег, ригригеиз гиЬег, гозеиз тЪ е г , аигеиз гиЬег); в латинском язы ке не было специального слова, соединяющего красный с желтым (ср. франц. огапде); соединение этих оттенков в разных пропорциях распре­делено в прилагательны х гиЪег, Пауиз, 1и1еиз (см. также аигеиз гиЪег — соединение красного с блестящим желтым, что не реализуется во французском). КиГиз: начиная со I I в. н. э. употребляется реже, чем гиЪег; общий термин для красного цвета, охватывающий все его оттенки (в частности, огненно-красный, кроваво-красный, пурпур­ный, переходящ ий в рыжий); первоначальное значение ги!из 'тусклый ры ж ий’ расш иряется. КиГиз теряет значе­ние 'тусклы й’, что подтверждается его употреблением для характеристики цвета волос северных варваров на­ряду с гиШ из, передающим блестящий цвет.

С точки зрения признаков яркости, блеска и насыщен­ности цвета гиЪег включает в себя все оттенки красного — от темных до светлых. Уточнение дополнительных ха­рактеристик (светности цвета) происходит путем упо­требления эталонных названий, т. е. названий веществ, предметов или явлений природы, в которых красный цвет сочетается с блеском: ришсеиз (по названию фини­кийского пурпура) — 'ярко-красны й цвет’, ригригеиз — 'цвет, получающийся при использовании пурпурового красителя лучш их сортов’, й а т т е и з , х^пеиз и др.

Эти названия могут сочетаться с гиЬег: хдпеиз гиЬег, аигеиз гиЬег. В ряде непредметных прилагательны х со­вмещение обозначения цвета с указанием на яркость, блеск было изначальным: гиззиз 'ярко-красны й, перехо­дящий в рыжий’, гиШ из 'ярко-красны й, отличающийся интенсивностью блеска’ (понятие блеска иногда преоб­ладает над цветовым), ги!из 'ярко-красны й’, 'ры ж и й ’ и др. К светло-красным оттенкам относятся гозеиз и риг­ригеиз, к темно-красным — гиЪЫив, зап д и теи з , сгиеп1из и ригригеиз. Уменьшение или увеличение интенсивности цвета выраж ается такж е с помощью суффиксов: так, суффикс -сипйиз в прилагательном гиЫсипйиз сообщает

основе значение насыщенности и яркости; и это слово

140

употребляется при описании атмосферных явлений, для характеристики здорового цвета лица. Уменьшительный суффикс -1из сообщает значение приблизительности цвета или недостаточности силы света: гиЪеПиз 'светло-красный’, 'красноваты й’, гиЛи1из 'светлый желтовато-рыжий’, гиз- зи1из 'красноваты й’. Префикс зиЬ- указывает на сниже­ние хроматического качества и интенсивности света: зиЪгиЛиз 'тусклы й красный’, 'красноваты й’, 'рыжеватый (с оттенком серого)’.

Ф ранцузское гощ*е восходит к латинскому гиЬеиз. Иои^е обозначает стандартный красный цвет, т. е. тот типичный красный цвет, обладающий известной степенью обобщенности и лишенный дополнительных характери­стик, который противопоставлен другим цветам спектра: синему, зеленому и т. д. Он включает в себя многие от­тенки красного (гои&е Леи, гои^е роигрге, гои^е уш1асё); желтые — только в отношении к рыжему цвету волос (соединение красного с желтым выражено словом огап^е). Кои§е включает в себя все оттенки красного, от темных до светлых. У казание на яркость, блеск и т. д. в основ­ном происходит путем употребления эталонных названий, сочетающихся с гои^е (гоиде Леи, гоиде Л 1атте и др.). Наиболее частым способом выражения яркости, насыщен­ности и других дополнительных признаков цвета является использование словосочетаний, в которых определяемым компонентом служ ит гои^е, а определениями — прила­гательные сЫ г, зотЬ ге, ёс1а1ап1 и др. Таким образом, создается ряд оппозиций: гоиде сШ г — гои^е зотЬ ге, гои§е ра1е — гоиде уИ (ес1а1апЪ, НатЬоуапЪ, агДепЪ), гои^е аиёпиё — гои^е т1еп зе и др.

К ак латинские гиЬег и г и Лиз, так и французское гоиде имеют много производных, выражающ их разные состоя­ния:

1) признак — полный (гиЪег 'красны й’, гиЬепз 'к р ас­ный румяны й’, гиЛиз 'красны й’, 'ры ж ий’, гои^е 'к р ас­ный’) и неполный, т. е. недостаточность хроматического качества, слабая интенсивность (гиЬепз, гиЬеиз, зиЬгиЬег 'красноваты й’, гиЫ сшнШ из 'светло-красный’, гиЛи1из, зиЬгиЛи1из 'красноваты й’, 'ры ж еваты й’, гои§еа1;ге 'красно­ватый’, гоидеоуапЬ 'краснею щ ий’);

2) качество (гиЬог 'краснота’, гои§еиг 'красны й цвет’, 'краснота’; 1е гоиде 'к р асн ая кр аска’ , 'р у м ян а’ , гои§13-

141

зетеп1 'покраснение’ — с указанием на процесс; гои- деоуетеп1 'красноватый оттенок’, 'отблеск’ — с X X в.;

3) процесс (гиЬеге 'краснеть’ , 'гореть от стыда’, зиЪ- гиЬеге 'рдеть’, 'рум яниться’, егиЪезсеге 'краснеть’, 'з а ­румяниться’, гиГезсеге 'краснеть’, 'рум яниться’, гоирт, V. 1. 'краснеть’ , 'окраш иваться в красный цвет’, 'рдеть’ , гощ?1Г, V. I . 'краси ть’, 'окраш ивать в красный цвет’).

Представляется интересным сопоставить названия красного цвета в латинском и французском язы ках в от­ношении подхода к наименованию цвета. В латинском языке основой для метафорического наименования цвета — по цвету эталонной поверхности — служили следующие группы слов: красители (сосстиз, т т е и з , ришсеиз, риг­ригеиз, озЪппиз, Аззш из), плоды (сегазтиз), цветы (гозеиз), кровь (запдшпеиз, сгиеШиз — в зависимости от указания на внутренний или наружный поток), огонь (^пеиз, й а т т е и з ) , ткани (Ьиггиз, З у й о ти з), материалы и вещества (1ез1асеиз, тиП еиз, {еггидщеиз). Во француз­ском языке при сохранении всех названных групп из­меняется их наполняемость и расширяются границы метафорических цветообозначений за счет следую­щих семантических типов: вина, напитки (гоиде Ьоиг- додпе, гои&е Н е-йе-ут, гои^е Ьогйеаих), драгоценные камни (гоиде согаП, гои§е §гепа1, гоиде гиЫз), животные (гои^е сгеуеМе, гоиде ёсгеу1ззе, гоиде заитоп).

Все видовые оттенки в латинском и французском язы ' ках противопоставлены друг другу по цветовому тону как обозначения разных оттенков основного (краевого) тона. Противопоставления по яркости, блеску в латин­ском языке осуществляются в основном за счет особен­ностей каждой эталонной поверхности, лежащей в основе названия цвета. Во французском этот эффект достигается в основном аналитическим путем (гои§е сЫ г — гои§е !опсё).

Многие противопоставления относятся к выражению цвета лица: гиЫсипйиз 'здоровый цвет лица’ — гиЬег 'симптом болезни’. ВиЫсипйиз противопоставлен также прилагательным ехзапдшз, 1ипйиз и раИЫиз, которые передают цвет лица при болезни или волнении. Во фран­цузском языке прилагательные гоиде и уегтеП , обозна­чающие здоровый цвет лица, противопоставлены при­лагательным ра1е, Ы ёте , ЦуМе, ЪШагй, р!отЬ ё, 1еггеих, ]аипе.

142

Зелен ы й . В латинском языке понятие 'зелены й’ вы­ражается словами у^гепз, у ш с Из . Это единственная лек­сема (в двух словообразовательных вариантах), которая обозначает типовой зеленый, тот, который мы видим в радуге. Противопоставление темного светлому, яркому и здесь имело место. Темно-зеленый обозначался как ту П е и з 'цвета мирты’ и ргазпшз 'лукового цвета’ — оба мало распространенные в употреблении, а также ГеНеиз 'темно-зеленый блестящий’ (цвета желчи), в то время как светло-зеленый имел следующие обозначения: уИгеиз 'цвета стекла’, 'бутылочный’, т. е. 'зеленовато-синева­тый’, ё1аисиз 'зеленоватый’ и §а1Ыпцз 'желто-зеленый’. Последний находится на границе с желтым и зеленым] в то время как первые два — на границе синего (голубого) и зеленого.

Зеленый цвет, как и серый, в своих переходных зна­чениях связан с возрастом, но если серый обозначает по­ж илой возраст, то зеленый в переносных значениях оз­начает 'молодой’, 'юный’, а такж е 'незрелы й’, 'свеж ий’ (ср. уш уег1 'молодое, еще не готовое вино’). Со значе­ниями (семами) 'зеленый’, 'молодой’ связаны не только 'незрелы й’ , 'свежий’, но и 'крепкий’, 'сильны й’.10 Таким образом, зеленый и серый (см. с. 135—138) противопостав­лены друг другу в своих переходных значениях. Во фран­цузском языке до XVI в. включительно зеленый не имеет разветвленной гаммы цветообозначений, которая появля­ется лишь в современном языке с развитием аналитиче­ских способов обозначения цвета. Н аряду с этим, по на­блюдению Е . М. Чекалиной, «среди прилагательных цвета в среднефранцузский период у е п отличается наибольшей активностью в образовании фразеологизмов, и число их будет все возрастать на протяжении XVI столетия».11

Ж елт ы й. Многочисленные оттенки желтого в латин­ском языке выражаются разными словами при отсутствии родового обобщающего термина. Количество этих слов в латинском языке — более 20. Они являю тся частичными, неполными синонимами и, как и вся система латинского

199-200ТаЮКе: Г аК В’ Г' Сопоставительпая лексикология,11 Ч е к а л и н а Е. М. О развитии значений французских

прилагательных, обозначающих цвет, в XIV—XV веках — зав. Ленингр. ун-та, 1972, вып. 75, № 350, с. 126

143

цветообозначения, часто связаны с конкретными пред­метами, много производных, суффиксальных образова­ний: сегеиз 'цвета воска’, Ъихеиз 'цвета самшита’, те1ецз 'цвета меда’, зиНигеиз 'ц ветасеры ’. Однако более абстракт­ные, не связанные с конкретными предметами обозначе­ния, естественно, оказались -кандидатами для формиро­вания единого родового названия желтого цвета. Среди этих слов в латинском язы ке выделяются противопостав­ления яркого, нарядного желтого — Пауиз (употребля­ется в возвышенном стиле) и бледного, неяркого желтого — даИппиз, первоначально 'изжелта-зеленоватый’, 'цвета молодых побегов, выходящих из земли’. Отметим, что одно из непроизводных обозначений желтого — даПшз обозначало масть лошади.

Именно §а1Ыпиз (производное от даПшз) суждено было стать общероманским словом. При таком большом коли­честве слов, выражающих желтый, выбор родового слова был, по-видимому, затруднен.

Он выпал на §а1Ыпи§ как на слово не возвышенное (типа Пауиз), а народное, зеленый оттенок которого входит в семическую структуру прилагательного §а1Ыпиз и не мог помешать формированию собственно желтого, так как при устойчивости выражения зеленого им можно было прене­бречь.

К хроматическим тонам относятся также те, которые, несмотря на их большое распространение в природе (жизни), в языке очень долго (до X V I в.) не оформляются как обобщенное родовое название. Таковыми являю тся сине-голубой и коричневый, причем, если понятие 'сине- голубой’ присутствовало в сознании римлян, будучи вы­ражено многочисленными лексемами, то понятие 'корич­невый’, по-видимому, не было оформлено в сознании как самостоятельное, а существовавший в окружении корич­невый цвет передавался через другие понятия.

Сине-голубой. Л ат. саеги1из, саепПеиз 'темно-синий’, 'темного цвета’ (о ночи, хлебе, облаках), 'синий’, 'голу­бой’, 'лазоревы й’ (о реках, небе); 'темно-зеленый’, 'темно­серый’. Восходит к сае1ит 'небо’ (сае1из, сае!и1еиз).

Среди многочисленных лексем, выражавших сине-голу­бой, а также среди многочисленных значений саеги1еиз выделяется характерное для латинского цветообозначе­ния лексическое противопоставление светлого, ясного

144

тем ном у: саеги1еиз 'о т к р о в е н н о го л у б о й ц в е т’ — 1ш с1из Смутный’ и 'г р я з н ы й го л у б о й ’ .

Н аряду с этими лексемами следует отметить суапеиз ' с и н и й ’ , 'темно-синий’ (включает оттенки от темно-голу­бого до черного с голубым отливом), уепе1из 'цвет мор­ской воды’, 'голубой’, 'лазоревы й’, 1еггеиз 'ж елезный’, 'блестящ ий’, 'серовато-голубой, цвет ж елеза’, тсНсиз и регзиз — оба обозначающие разные оттенки темно-си- него. Лексемы для обозначения сине-голубого были также заимствованы из кельтского Ыауоз и франк­ского Ыао. Такое большое разнообразие происхож­дения и оттенков лексем для обозначения группы сине-голубых тонов, естественно, надолго осложнило выбор родового названия (см. подробнее на с. 150 и в табл. 3).

Коричневый. В латинском язы ке такого слова и поня­тия не было, хотя цвет как таковой в древнем мире суще­ствовал (коричневые вазы древних греков и римлян). Соответственно не было и противопоставлений (тради­ционных) между темным и светлым, сияющим световым и матовым цветовым. Но были слова, близкие к этому понятию: 1изсиз 'темный’, 'черноватый’ (в отношении во­роны); 'смуглый’, 'непрозрачный’, 'тусклы й’ (в отноше­нии фонаря, лампы) Ж . Андре переводит как зотЬге, Ьгип. Ризсиз общего корня с Лигуиз 'совершенно черный’ (о т н о с и т с я к облакам, лошади), 'темный’, 'мрачный’, 'страш ный’, 'ж утки й ’ (в отношении дня); зрасНх 'буро­красный’, 'коричневый’, 'каштанового цвета’ (в отноше­нии лошади); 1ез1а, -ае 'обожженный кирпич’, 'черепица’; 1ез1асеиз — 'кирпичного цвета’ (светло-красный с корич­невым оттенком), 'черепичный’, и др.

Коричневый — смешанный цвет, получаемый из зе­леного, красного, синего и желтого (т. е. из всех не сме­шанных тонов спектра). Соответственно статусу в латин­ском языке (см. табл. 3) коричневый и в старофранцуз­ском не имеет еще четкого однозначного наименования. Вгип в этот период имеет очень редко значение 'коричне­вый’, основным его значением остается первичное 'блестя­щий’, 'смуглый’, 'темноволосый’, 'мрачный’, 'несчаст­ный’ .

Н аи м ен ее частотн ы м и то н ам и с р а зн о й степенью устой чи вости я в л я ю т с я ф иолетовы й , о р ан ж ев ы й , розо­вы й.

Ю М. Л. Бородина, В. Г. Гак 145

фиолетовый. Фиолетовый — смесь красного и синего. В латинском языке самый близкий к фиолетовому был термин атеШ зИ пиз по сходству с камнем аметистом. Аметистовый — это по сути дела настоящий фиолетовый, т. е. чисто фиолетовый (не сиреневый, лиловый). Фиолето­вый обозначается такж е1 термином Ь у астШ п и з 'гиацин­товый’, по сходству с цветком гиацинтом, который, однако, может быть разных цветов — белый, крас­ный, фиолетовый. Третий термин для фиолетового — уЫ асеиз 'цвета фиалки’ (ср. франц. Уш1е1 'фио­летовый’).

В латинском языке было незначительное количество видовых терминов для обозначения только фиолетового цвета и ни одного родового. Фиолетовые оттенки были, однако, у пурпурного, лат. ригригеиз, который обозна­чал как 'фиолетовый’, так и 'красный’ — один и тот же краситель (моллюск — ригрига 1арШиз) давал эти два цвета. Метафорический перенос лежит и в основе образо­вания старофранцузского прилагательного раопаг, ра- уопасеиз — первоначально 'павлиний’, затем 'фиолето­вый’.

Ф и олетовы й (у1о1е4 и р ао п аг) ред ко встреч ается в стар о ф р ан ц у зск и х п ам я т н и к а х ; р ао п а г — то л ько с н а ­зван и ем тк ан е й особой х ар а к те р н о й о к р аск и .

Оранжевый. В латинском языке оранжевый не был выделен как самостоятельный цвет: он был оттенком дру­гого цвета, прежде всего желтого.12 Как и в отношении фиолетового, здесь отмечается некоторое количество видо­вых названий: 1и(;еиз 'оранжевый’, 'желтый’; сгосеиз — переводится Ж . Андре как ^аипе огапде’ или 'гои^е ога- пде’; Д а т т е и з 'красно-оранжевый’, 'оранжевый’. От­метим, что во французском языке образовано новое слово (огап^е), в то время как для фиолетового взято было одно из видовых латинских слов.

Как известно, фиолетовый и оранжевый поздно вы­делились и как самостоятельные родовые термины и имеют весьма ограниченное функциональное и семантическое поле. Эта их характеристика объясняется, по-видимому,

12 Хотя в латинском языке родового слова не было, но, видимо, в сознании цвет уже был выделен, что можно заключить из того, что свадебная фата была оранжевого цвета (что известно по ее изображениям) и характеризовалась словом Й ат теи з .

146

той небольшой частотой, с которой эти цвета встречаются п в природе.13

Розовый — восходит к наименованию растения «роза», лат . гоза. Цвет розы красный, с различными оттенками от очень светлого до красного. Л ат. гозеиз широко упо­треблялся в значении 'очень бледный розовый цвет лица’ (красный цвет лица противоречил канону красоты эпохи Августа); гозеиз характеризует богиню Аврору — ее руки, шею. В латинском языке, как отмечает Ж . Андре, розо­вый сохраняет свое значение как оттенок красного; здесь номинация 'цвет розовый красный’ (сои1еиг гозе гои^е) означает 'красны й’, либо розовый, очень близкий к крас­ному, что встречалось весьма часто.

Во французском языке гозе определилось вначале как оттенок, отличный от красного, с многочисленными ва­риациями, затем как самостоятельный цвет, входящий в основные цвета.

В. Г. Гак отмечает, что французское гозе в сопостав­лении с русским «розовый» более независимо, и фран­цузские авторы нередко включают его в число основных цветов, в то время как в русском языке розовый цвет считается оттенком красного.14

Прилагательное гозе при основном цветовом значе­нии имеет тенденцию к развитию переносных значений; оно активно в словообразовательном (гоза1ге, гоз1г) и фразеологическом отношениях; весьма часто употреб­ляется и может считаться стержневым словом лексико­семантической группы с общим значением 'розовый’, так как может замещать члены группы (гозе сШ г, гозе ра1е, гозе !опсё, гозе 1апё, гозе зоиЛгё, гозе ЬопЬоп, гозе рёсЪе и т. п.), когда нет необходимости в семантической дифференциации; все это свидетельствует о том, что лек­сема гозе не только входит в основные цвета, но и является членом ядра семантического поля цветообозначений в со­временном французском язы ке.15

13 По наблюдениям зоологов, насекомые лучше видят желтые и белые тона в цветах, чем фиолетовые, синие и голубые.

14 См.: Г а к В. Г. Беседы о французском слове. М., 1965, с. 225.

15 См.: Ч е к а л и н а Б . М. Историко-семасиологическоеисследование прилагательных цвета во французском языке XI — XVI веков, с. 21.

10* 147

4) Развитие цветообозначений во французском языке XI—XVI веков 16

В старофранцузский период в семантическом поле цвета наиболее полноценными лексемами являю тся члены ядра — Ы апс, шнг, гои&е, уегтеИ , ]аипе, уег1 (см. рис. 1), удовлетворяющие всему комплексу языковых характе­

рно. 1. Система цветообозначений в старофранцузском языке.

ристик, существенных для прилагательных цвета: се­мантика слова, его сочетаемость, словообразовательная и фразеологическая активность. Некоторыми из этих характеристик обладают и члены периферии (в большей или меньшей степени), в соответствии с чем они занимают более близкое или более удаленное от ядра поля место.

16 Этот раздел написан по материалам работ Е. М. Чекалиной, которой принадлежат рис. 1 и 2; табл. 5.

148

Ближ е всего к ядру поля находятся прилагательные §пз 'серы й’, Ыз 'темно-серый’, 'коричневато-серый’ и регз (первый ярус). Эти слова отличаются широтой хромати­ческого значения, свободой лексических связей, активны в словообразовательном отношении и чаще других при­лагательных периферии употребляются в текстах. Во вто­ром ярусе находится прилагательное т й е 'темно-синий’, 'индиго’ « лат. тсПсиз, ' индийский’) ,17 в одном ряду с за п о и т 'кроваво-красный’, ригрпп 'пурпурный’, сИ пп 'лимонно-желтый’ — названиями оттенков основ­ных цветов, не имеющих ограничений в сочетаемости. Здесь же находится наименование синего цвета — при­лагательное Ыои (ЪЫ). В соответствии с указанными выше характеристиками, в 3—5-м ярусах периферии располо­жены и остальные — как видно из рис. 1, весьма немного­численные — прилагательные старофранцузского языка.

Старый ахроматический принцип — противопоставле­ние цветовых терминов по яркости, а не по называемому ими цветовому тону — еще чувствуется во внутренней организации поля: в ядро системы входят одновременно два наименования красного цвета — гои^е и уегтеП , в то время как нет еще общих наименований для синего, серого, коричневого и многих других цветов, в обыденном сознании считающихся основными; хроматическое значе­ние прилагательных Ьгип, ЪЫ , Ъеще, §гепаЪ и др. неопре­деленно и неустойчиво.

Н а протяжении X IV —XV столетий наблюдается вы­ход из употребления некоторого числа прилагательных, характерны х для старофранцузского периода (аиЪе, Ы01, раопаг), и приток новых единиц в виде заимствований О т щ и т , 11ауе, гиЫсопД, с г а т о 181) и новообразований (сепйгё, 1аппё). Это не только обновило состав членов поля, но и привело в ряде случаев к смешениям в его внут­ренней структуре. Расширение семантического объема за счет приобретения новых переносных значений осо­бенно характерно для членов ядра поля, которое состоит из семи прилагательных: гои^е, ]аипе, уег4, Ыеи, Ыапс, ёп з , похг. Т ак , прилагательное уег1; обогатилось перенос­ными значениями 'сильный’, 'пы лкий’, 'дерзкий’, при­

17 1п<1е обладает прозрачной внутренней формой: Рог дои дие <Г1п(1е зоп1 уепи / Ригеп1 1о1 т й е 1ог езси — словарь Тоблера— Ломача.

лагательное гои^е — значением 'хитрый*. П рилагатель­ное Ыапс утратило этимологическое значение 'блестящ ий’ и укрепилось в язы ке как термин абстрактного цвето­вого значения.

В семантической группе наименований синего (голу­бого) цвета заметно выдвинулось на первый план прила­гательное Ыеи. Из всех наименований синего цвета оно употребляется чаще всего и в сочетании с самыми разно­образными существительными. Прилагательные регз и т й е сместились каждое на один ярус: регз все более вы­тесняется Ыеи. П рилагательное §п з встречается в текстах чаще и в более разнообразных сочетаниях, и свободных и связанных. О растущем приоритете §пз над Ыз свиде­тельствует такж е появление в XV в. фразеологизма 1а1ге §пзе пипе 'встречать нелюбезно’, 'оказы вать дурной прием’, в котором дпз употреблено в несвойственном ему ранее переносном значении 'хм уры й’, 'мрачны й’ (в старо­французском этим значением обладало Ыз). В то время как старофранцузские производные от Ыз выходят из упо­требления (Ызог, Ызе1), от §п з образуется серия новых производных прилагательных: дпзаг1, дйзаЪге, §пзе1е1, дпзоп.

Наиболее многочисленной по-прежнему остается лек- сико-семантическая группа названий красного цвета.

Н азвания коричневого цвета распределены по ярусам в прежнем порядке. Новое прилагательное 1аппё (от суще­ствительного 1ап 'дубильное корье’) 'темно-коричневый’, 'рыжевато-коричневый’ определяет цвет тканей. Х отя оно засвидетельствовано впервые уже в конце X II I в ., в X IV в. это прилагательное встречается редко; частота его употребления заметно возрастает лишь к концу XV в.

Лексико-семантическая группа названий черного цвета остается без изменений; в группе названий белого цвета утрачено аиЪе, а Йоп встречается только в сочетании со словом ЬагЪе.

В X IV в. ядро семантического поля цвета составляют прилагательные Ыапс, по1г, уегЪ, гои§е, ]аипе, Ыеи, §пз. К ак и в предыдущий период, в значениях дан­ной группы слов наблюдается тенденция к дальней­шему развитию, изменению смыслового объема, выражаю ­щ аяся в расширении лексических связей, в которых эти слова функционируют в языке. Т ак , прилагательное

150

Рис. 2. Система цветообозначений во фрфгцузском языке XVI века.

гои§е, сохраняя все ранее присущие ему значения ('крас- | н ы й \ 'рум яны й’; 'чистый’, 'червонный’ (о золоте); 'хи т­

рый'), присоединяет к ним два новых ('раскаленны й докрасна’ (о металлических предметах); 'гордый, над­менный’). Переносные значения уег1, известные еще в среднефранцузский период, объединяют общее пред­ставление о силе, которое каждое из них имплицитно включает в себя — 'смелый’, 'отваж ны й’, 'дерзкий’, 'ж и ­вой’ , 'резвы й’, 'энергичный’.

В структуре значений остальных прилагательных — членов ядра Ыапс, по1г, ]аипе, Ыеи, в этот период наблюдается известная стабильность; они полностью со­храняю т все ранее присущие им значения. ' Отсутствие семантических сдвигов «компенсируется» небывалым рас­ширением их фразовых связей и образованием большого числа устойчивых выражений.

Периферия семантического поля отличается особым богатством и разнообразием. Достижения в различных областях человеческой деятельности, которыми был озна­менован век Возрождения во Ф ранции, послужили, в ча­стности, импульсом к развитию и лексики этой области. Расш ирение словаря цветообозначений было вызвано такж е эстетическими потребностями развивающейся ли­тературы, и в первую очередь поэзии, которая в XVI в. продолжала считаться высшим жанром. Стремление к разнообразию красочных описаний, к большей вырази­тельности и яркости, побуждало поэтов создавать новые прилагательные цвета — поэтические синонимы общеупо­требительных цветовых терминов: Ыапс — 1у о ш п , т а г - Ъ гт , а1Ьа81гё, аг&еп1е1е1, регПп, 1аШп, пе1§ т и т. п.

Н ачиная с XVI в. (см. рис. 2) наличие или отсутствие функционально-стилистической окраски становится одной из существенных черт характеристики для всех прилагатель­ных цвета. П ризнак стилистической нейтральности является непременным условием для членов ядра. Первую «зону» (пять ближайш их к ядру ярусов) периферии семантиче­ского поля цветообозначений также составляют стили­стически нейтральные прилагательные. Словами такого рода представлены разнообразные оттенки тех цветов, общие наименования которых входят в ядро семантиче­ского поля (кроме черного и зеленого), а такж е розовый, оранжевый, фиолетовый и коричневый цвета. П рилага­тельные второй зоны (ярусы 6 —10) стилистически окра-

151

Т а б л и ц а 5Хронологическое изменение состава семантического поля цветообозначений во французском языке с XI

по XVI в.

1Желтый ^

же<5^ Красный

в***>1<>»ЙС<Ъ

о- 5 ̂ с 3

«ЛN

г» «О ) а >

сооЛ

с'-«~-+.Чс-1.3

1 2 г? | <0

? У§ 1 о 2п>-ч 3 а

й, с-.

^ г«3 г2 * О -3 5а ”

п =) (я С8 5

г д г ^ й ; » с̂ р3

о <*э г* 2Г 3а Оь Е

С*553О«-*.Со

О3С)сч»

с» й « **. ?О 3̂Э о" Бл *Ъ’ 3<«ь.

>9 3 ^ * (1) о СЪ <1о ^ : ) О с » ь» *>ч 2*3 *5

Г

о "ъ 2 « - "* < -Ха ̂ к * ч » «-. »

г>зкз ч

з>с"35'

Со 4 Й « ?* ̂^ г к «5' *

г ? :§ » **

ч. NШ

X

§ $ § § § : 1 *Й

1 § § $ 1><

ч а $ § *$ 1 §&

чV, &1 ч * §

§ $ § 8

П р и м е ч а н и е . Стрелки обозначают, что данное прилагательное продолжает существовать до наших дней.

шенные. Разнообразно представлены среди прилагатель­ных периферии наименования голубых и синих оттенков. В то время как в смысловом объеме члена ядра Ыеи со­существует указание на светлый (голубой) и более на­сыщенный (синий) оттенки тона, хроматические значе­ния периферийных прилагательных (за исключением регз) четко разграничиваю тся по светлоте. Голубые оттенки выражаю тся прилагательными ахигё 'лазурны й’ и сё!ез{,е 'небесно-голубой’ (хроматическое значение этого при­лагательного производно-номинативное, основное — 'не­бесный’). Темные, лишенные блеска оттенки синего цвета обозначают прилагательные т й е 'фиолетово-синий, ин­диго’ и 1ищ иш 'темно-синий’. Форма щйе стала редкой уже в XV в.; к XVI в. это прилагательное явно устарело и выглядит архаизмом. В дальнейшем в качестве на­именования фиолетово-синего оттенка стала использо­ваться заимствованная из испанского форма тсП ^о (на­звание красителя, дающего данный оттенок), употреб­ленная аппозитивно.

К уже известным периферийным названиям серого цвета Ыз и сепйгё в XVI в. прибавилось со1отЫ п и р !о т - Ь т /р 1 о тЬ ё .

В семантической группе наименований коричневого цвета наибольшей широтой лексических связей обладает 1аппё 'темно-коричневый’. Положение в семантическом поле прилагательного Ьгип в XVI в. не изменилось; пре­обладающими значениями его остаются темный и специ­альные объективно ограниченные 'темноволосый’, 'смуг­лый’, 'кари й ’. Д ля обозначения темного смуглого оттенка кожи в XVI в. появились два новых прилагательных: Ьазапё (от Ьазапе 'саф ьян’) и заимствованное из италь­янского оНуаз1ге 'оливковый, смуглый’.

К ак видно, по сравнению с предыдущими периодами в XVI в. границы семантического поля цвета заметно рас­ширяются; при этом количественное обогащение сопро­вождается усложнением его строения: периферия поля состоит теперь из двух «зон», содержащих нейтральные и стилистически окрашенные прилагательные. Внутрен­няя организация ядра становится также более четкой и законченной, чему в немалой степени способствовал вы­ход прилагательного уегтеП из числа его членов.

Хронологическое изменение состава семантического поля цветообозначений с X I по XVI в. отражено в табл. 5.

154

5 ) О степени германизации цветовой системы французскогоязыка

Обычно принято говорить о том, что именно в цветообо- значениях особенно велик фонд германских заимствований. Так, например, Ж . Маторе пишет: «Слово Ыеи, как и много других наименований цвета, германского происхож­дения. Наш цветовой мир (то п й е со1огё) восходит к вар­варам, не к римлянам».18 Это положение подверг критике Ж . Гугенэм, который отметил в рецензии на книгу Ж . Ма­торе, что такие тона, как зеленый, красный, желтый, черный — латинского происхождения.19 Однако действи­тельно степень германизации цветовой системы фран­цузского язы ка может показаться весьма основательной: только из 12 основных тонов цветового спектра четыре представляют собой германские заимствования: Ыапс ' белый’, 'серый’ , Ьгип 'коричневый’ и Ыеи ' с и н и й ’ (о других германских заимствованиях см. на с. 156). Но три из этих заимствований связаны с названием мас­тей лошади — коричневый, белый, серый. Эта причина, как бы она ни была существенна в период заимствования, все же частная, у зкая; это скорее повод, чем жизненная необходимость: повод внутрилингвистический, связанный с тем, что наименования белого как бы «распались» (см. с. 134— 135) и все равно надо было либо создавать новый термин, либо адаптировать что-либо из многочисленных вариантов (а среди них не было ни одного определенно подходящего, как это было, например, с черным), либо взять готовый германский термин, что в условиях посто­янных военных набегов было легче сделать в данной си­туации, для данных целей названия масти лошади. До­статочно было заимствовать один термин, чтобы открыть серию. Здесь нельзя не упомянуть, что, как нам представ­ляется, фонетические (фонологические) условия также оказались как нельзя более подходящими для заимство­вания германских слов: франк. Ы апк (кстати, первона­чально не 'белый’, а 'сверкаю щ ий’), герм. Ьгип, франк. &П81 (с отпавшим, согласно галлоромарским законам, конечным 1) и франк. Ыа\у — все это односложные слова,

18 М а I о г ё О. А ргороз йи уосаЪиЫге Лез сои1еигз. — Аппа- 1ез Йе Ш шуегзИё с1е Рапз, 1958, N 2, р. 137—156.

18 См.: С о и е е п Ь е 1 т О. [Нес.]. МаЬогё О. А ргороз ЙиуосаЪиЫге йез соиГеигз. — Ье Ггап{а1з Мойегое, 1958, N 4, р. 313.

155

уж е к этому периоду ставшие характерными и для фран­цузского язы ка, слова, которые по своему начальному и конечному консонантизму, а такж е по срединному вока­лизму имеют вполне подходящий облик для романской адаптации.

Заимствование именно коричневого для обозначения масти лошади — это опять-таки лишь повод к более об­щей цели — восполнить недостающее звено: коричневый как цвет давно имел большое значение, и осознание и оформление его, т. е. акт номинации, были одной, как мы теперь сказали бы, из первоочередных задач, неза­висимо от того, что этот цвет обозначал масть лошади. Значения этого понятия в цветовой гамме глубоко проана­лизированы в исследовании Н . Ф. Пелевиной, которая полагает, что понятие коричневого в наибольшей степени соответствует понятию «фона».20 Эти наблюдения, от­носящ иеся к английскому язы ку, применимы и к обще­романскому и к раннестарофранцузскому периодам.

Сине-голубой, как отмечалось, тоже цвет «фона». Не­ясность его выражения в латинском язы ке (отсутствие родового названия), многозначность слова саеги1еиз не могли удовлетворить требованиям создания единого обобщающего термина.

Несмотря на то что разбираемые четыре понятия вы­раж али основные цветовые тона, из них только Ыапс, как мы видели выше, уже в раннестарофранцузский пе­риод вошло в систему ядра, §п з и Ыеи — вошли только в среднефранцузском периоде, в то время как Ьгип — после X V I в.

Таким образом, одна треть тонов цветового спектра (четыре из двенадцати) — это хотя и много по удельному весу германизмов, но, кроме Ы апс, очень долго эти за­имствования не были столь частотными, как впоследствии, когда они уж е утратили связь с системой германских языков.

Кроме этих германизмов, следует отметить еще ЫопД из германского Ыипс! (заменившее латинское Иауиз), 1аиуе < герм. 1а1-*уа, а такж е Ыз < франк. ЫзГ. К ак и предыдущие, эти односложные слова по своему фонети­

20 См.: П е л е в и н а Н. Ф. О соотношении язы ка и дей­ствительности: Обозначение красного и синего цветов. — Научн. докл. высш. школы. Филол. науки, 1962, № 2, с. 152.

156

ческому облику весьма близки романским, но частот­ными во французском язы ке они так и не стали.21

Известно, насколько большое обновление получил словарь цветообозначений при переходе от латинского язы ка к французскому. Особенно много было утрачено латинских цветообозначений в V в. Появивш иеся герман­ские слова вы раж али часто и новые оттенки, неизвестные латинскому язы ку и связанные с особыми условиями жизни. В. Вартбург пишет: «Переселение германцев не могло не повлиять также и на латинский язы к. Воен­ный словарь, в частности, все более германизируется. . . Свидетельством преобладания германцев в коннице яв ­ляется тот факт, что они дали латыни наименования ло­шадиных мастей (герм. Ы апк, Ьгип, §пзе, 1а1\\га > фр. Ы апс, Ьгип, §п з, 1аиуе). Впоследствии эти прилагатель­ные, расширив сферу своего употребления, почти пол­ностью вытеснили соответствующие латинские цвето- обозначения».22

Несмотря на некоторую германизацию, словарь цвето­обозначений в подавляющем большинстве случаев ос­тался романским. Только в раннестарофранцузском языке, когда цветовая гамма была очень немногочисленной (около 30 слов), такое количество германизмов (к ним еще иногда добавляют 8ог-, по этимологии полуроманское-полугер- манское прилагательное) каж ется очень большим. В целом же во французском язы ке цветовая гамма настолько раз­вилась и стала такой многочисленной, что прилагатель­ные германского происхождения, давно «офранцуженные», отнюдь не оставляют впечатления германизации фран­цузского цветового мира, как об этом писал Ж . Маторе, да и по сути дела, статистически они составляют весьма ничтожный процент всех цветовых прилагательных.

С) Особенности развития цветообозначений н современном языке

Н а со в р ем ен н о м эта п е п р и о б о га щ ен и и л е к с и ч е с к о й си ­стем ы ц вето во го п о л я р е ч ь п о й д ет , к а к в н а р о д н о -л а ти н -

21 Ср. с заимствованием шсН^о, прошедшим долгий путь фоне­тической адаптации, более легкой в современных условиях, чем11 прошлом, и ставшее достаточно частотным.

и IV а г I Ь и г г ЛУ. Ьез о п г т е з Дез реир1ез готапз. Рапз, 1941, р. 87. -

157

ском периоде, об обогащении системы основными тонам и о создании основной цветовой палитры, в процессе чег и приходилось прибегать к иноязычной системе в те случаях, когда в латино-романской системе не было яс ности. Процесс создания основной цветовой палитр) во французском язы ке продолжается до X V I в. Д але все более требуется детализация цветовых обозначена) с целью сознательно и во всех оттенках отразить цвето вые эффекты действительности. Технические достижения развитие разных отраслей промышленности тоже при вели к необходимости такой детализации. Д ля этог( язык использовал и лексически и грамматически исклю чительно свои собственные ресурсы.

Включение в систему цветообозначений иностранного слова йкН^о является исключением, вернее, языковой универсалией (интернациональным словом), которые столь характерны для лексических систем современных языков.

Характеристика прилагательных цвета, которая ра­нее была выражена синтетически в самом слове, а именно дополнительные свойства цвета (светлота, яркость, на­сыщенность и т. п .), теперь передается аналитически, до­бавлением определенных слов — сЫ г и !опсё.

Исследователи часто пишут о том, что романские язы ки утеряли яркость как различительную черту системы^ наименования цветов. А. Виду-Врэнчану в отношении ру­мынского язы ка справедливо отмечает по этому поводу,, что тем не менее можно говорить о яркости как о семан­тической категории, которая выражается синтагмати­чески в оценке хроматического цвета.23 Это наблюдение может быть расширено и на другие романские языки. Однако выражение светлости—тусклости в прошлом] и в наши дни далеко не одно и то же: в прошлом это было; системное, лингвистически четко выраженное противо­поставление, сейчас — это лексическое аналитическое вы- ражение интенсивности цвета как одна из многих его характеристик.

Многие новые оттенки либо переходные оттенки соз­даются за счет новых словосочетаний, в которых один компонент — ядерное слово, другой — вторичное опре­

2 3 В 1 с 1 и - У г а п с е а п и А. Е/ехргеззюп йе ГарргёсйаИоп сЬ гота(^и е йапз 1е з1у1е зс1еп1л^ие йи г о и т а т П и ё т г е . — 1п: Веуие йе ИпдшзИдие, 1973, уо1. XVIII.

158

деление (модификатор): ипе гоЬе регуепсЬе сЫ г и л и ипе гоЬе (сГип) Ыеи регуепсЬе. Из грамматических приемов, используемых для обогащения цветообозначений, веду­щими процессами являю тся субстантивация прилагатель­ных и функциональная адъективация существительных (1е Ыеи без ^асШ Ьез и л и 1е д п з рег1е). Типичен для струк­туры французского язы ка и лексико-грамматический прием передачи цвета типа ипе гоЬе сои1еиг ?еи, где сои- 1еиг частично десемантизовалось и является соединитель­ным звеном между определяемым и определением .24

Следует отметить удивительное богатство в обозначе­нии хроматических тонов, которое характеризовало ла­тинский язык и которое на некоторое время было уте­ряно — в вульгарнолатинском и старофранцузском пери­одах. Однако постепенно разнообразие и богатство цвето­вой гаммы восстанавливается и в романский период: во французском языке как путем формирования самосто­ятельных лексем и суффиксации (особенно интенсивной в конце X V —XVI в.), так и при помощи все возрастаю­щего аналитического словообразования. А. Д оза справед­ливо писал, что словарь названия цветов во французском языке «бесконечно богаче, чем соответствующая лексика латыни».25

Обзор развития цветообозначений после X V I в. на­ходим у Ж . М аторе.26 Он лишь бегло характеризует X V II—X V III вв., полагая, что в это время «словарь цветообозначений почти всегда банальный и имеет прежде всего психологическую ценность; . . . начиная с пре- романтизма и особенно с периода 1830 г ., который Б ал ь ­зак называл «литература образов», преобладают четкие тона, точные номинации. Литература, которая рассмат­ривала себя в X V II в. как самое важное искусство из сво­бодных искусств (или, как начинают говорить после

84 См.: М а с л е н н и к о в а К . И. 1) Система цветообо- значений современного французского языка: Автореф. канд. дис. Л ., 1973; 2) Типы именных беспредложных конструкций в системе современного французского языка. — Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1971, т. 317; 3) Некоторые особен­ности беспредложных именных конструкций. — Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, 1964, т. 241. См. также системати­зацию основных типов номинации в кн.: Г а к В. Г. Сопоставитель­ная лексикология. М., 1977, с. 194—195.

26 Д о з а А. История французского языка. М., 1956, с. 206.26 М а I о г ё О. А ргороз йи уосаЬиШге Йез сои!еигз.

159

1640 г ., из Ъеаих-аг1з), обратилась в 1830—1850 гг. к ж и­вописной школе, представлявш ей в современной интел­лектуальной ж изни наиболее репрезентативную деятель­ность».27

Статистический и функциональный анализы лексики цветообозначений, произведенные автором, весьма по­казательны.

При переходе от X V III к X IX веку число цветовых обозначений значительно увеличивается — иногда в де­сятки раз, согласно анализу произведений А.-Ф. Прево, Вольтера, Т. Готье, Г. Ф лобера, Э. Золя и др ,, проведен­ному Ж . М аторе.28

Однако в переносных значениях цвета в прошлом и теперь есть некоторое различие. В прошлом при переходе от системы яркости к цветовой системе цвет как бы очень «ценился» и имел большое значение в характеристике^ персонажей или реалий, отсюда и развитая символика, цвета в период средневековья. В современном язы ке ц вет / цветовое описание стало более обыденным явлением, од-ч ним из обязательных компонентов отраж ения объективно^, действительности, в связи с чем и оказалось, по-видимому,, утерянным столь распространенное ощущение символики цвета, но не значение цвета как такового.

А нализируя с функциональной и психологической стороны значение цветового восприятия мира в современ­ном французском язы ке, Ж . Маторе приходит к выводу, что в современном мышлении роль видения, роль цвето­вого видения настолько велика, что можно сказать: «Я виж у, следовательно, я существую» — слова, которыми автор заверш ает свою статью.

7) Из основных закономерностей в развитии цветообозначений

Словарь цветообозначений с особой наглядностью пока­зывает, в какой мере номинации цвета отражают действи­тельность и в какой мере действительность остается как бы «скрытой» от восприятия ее человеком.

Языковые данные не всегда соответствуют объектив­ным данным природы, равно как и нашим знаниям о со­стоянии явлений природы. Н а примере изучения соотно­ш ения данных физики — спектрального анализа света

Ш а ., р. 140.зв 1ЪЫ., р. 139.

160

п данных язы ка это несоответствие становится особенно очевидным. И в этом нет ничего удивительного: язы к является моделью действительности, а не ее точной копией. При создании этой модели человек ориентируется, с одной стороны, на реальный окружаю щ ий его мир, с другой — на свою практическую заинтересованность и на языковые возможности. И з анализа цветообозначений выводится характеристика язы ка как «производного и от действи­тельности, и от мышления».29 Реально окружаю щ ий чело­века мир непрерывностью цветового спектра создает не­малые трудности для его отраж ения языковыми сред­ствами.

Четкое выделение в первую очередь зеленого и крас­ного, а затем желтого цвета связано со следующими обстоятельствами. Данные физиологической оптики по-

азывают, что максимум чувствительности («видности») ежит в области желто-зеленого цвета (575—550 ммк) и обе стороны как к синему, так и к красному цвету кри вая увствительности резко падает .30 П ри этом по насыщен- ости зеленого цвета (т. е. степени заметности в нем цвето-

^ г о тона) он оказывается на последнем месте.31 Тем не юнее зеленый цвет занял первое место по четкости выде- *ения, потому что в ландшафте и в ж изни человека не­малую роль играет цвет растительности — зеленый .32

Что касается красного цвета, то, как уж е отмечалось, этот цвет является одной из языковых универсалий в пре­делах семантического поля цвета. Именно красный цвет — один из тех, которые яснее всего выражаю тся в язы ках, несмотря на то что данные физиологической оптики не оправдывают столь сильного преобладания красного цвета: красный цвет не имеет столь большую видность, как зеле­ный — его видность примерно равна видности синего (голубого) .33 Красный равен синему и по насыщенности цвета (концы спектра — красный, с одной стороны, и си­ний и фиолетовый — с другой, являю тся наиболее насы­

28 М а с л е н н и к о в а К. И. Соотношение язы ка и дей­ствительности в процессе вербализации цветового пространства. —В кн.: Научно-методическая конференция 18—20 марта 1970 г. Тезисы докладов, Л ., 1970, с. 41.

30 См.: К р а в к о в С. В. Цветовое зрение. М., 1951, с. 67.81 Там же, с. 77—78.32 П е л е в и н а Н . Ф . О соотношении язы ка и действитель­

ности, с. 152.33 См.: К р а в к о в С. В. Цветовое зрение, с. 67.

11 М. А. Бородина, В. Г. Гак 161

щенными) .34 Причины, которые привели к универсаль­ности красного, следующие: физиологические — насыщен-* ность; функциональные — реальное соотношение с дру­гими цветами; «красный цвет в природе относительно редок. . . и поэтому на фоне прочих выделяется еще от­четливее»; психологические — «красный цвет был психоз логически противопоставлен холодным тонам», имеются в виду хроматические цвета ландшафта, окружающего человека, — синий и голубой, составляющие собственные цвета атмосферы и воды; практическая заинтересован­ность — «на самых первых ступенях практического опыта человек должен был распознавать красный цвет как цвет жизни, тепла, пищи».35

Современный словарь цветообозначений характери­зуется следующими чертами.

а) Наименования цвета используются прежде всего по его прямому назначению — для описания действитель­ности, для передачи световых отношений (что первично), а не символических (что вторично).

б) От синтетического способа выражения цвета (син­тетического слова) вместе с изменением всего строя фран­цузского язы ка происходит переход к аналитическому способу. Д ля выражения цвета этот способ выражения мысли представляется особенно важным: новые оттенки^ цвета рождаются чаще всего в сопоставлении с предметом^ и аналитический способ дает возможность четче выразит*- мысль: 1е Ыеи йе 1а т е г , 1е Ыеи йи с!е1 и т. д. П ри этоь благодаря переносным, метафорическим значениям в со ­временном французском языке наблюдается и синтетичсж ское цветообозначение, но уже не унаследованное от ла; тинского язы ка, а собственное.

в) Наблюдается широкое развитие переносных зна чений, т. е. вторичных номинаций, некоторые из них о ч е т специфичны: пой 'незаконный’, Ыапс 'незаверш ённый’. Почти все эти значения связаны с выражением интенсив­ности. Постоянное использование в современном фран­цузском языке вторичных номинаций позволяет сохра­нить большую дозу синтетизма, что подтверждается наиме­нованием цветообозначений.

34 Там же, с. 77.36 М а с л е н н и к о в а К. И. Соотношение языка и дей­

ствительности в процессе вербализации цветового пространства, с. 41.

162

г) С фактором внешней формы слова в известной мере связаны и количественные колебания: архаический период латыни обладает весьма бедной гаммой цветообозначе­н и й , в классической латыни более 100 прилагательных обладают, согласно Ж . Андре, хроматическим значением. Однако в народно-латинском периоде, равно как и в старо­французском и в среднефранцузском, цветовой фонд опять становится значительно меньше — порядка трех­четырех десятков слов, из них в старофранцузском соб­ственно латинских — около десяти; начиная с X V I в. словарь цветообозначений исчисляется сотнями, а далее — все возрастающими количествами тысяч, при сохранении все же основного поля цветообозначения из очень неболь­шого количества цветов. С точки зрения понятия цвета (ономасиологии) понятийные единицы остаются неизмен­ными, в то время как семантические категории растут в связи с изменением восприятия (вйдения) мира, в связи с изменением потребностей науки, техники, искусства и в значительной мере в связи с развитием и частым изме­нением моды, а такж е с развитием вкуса и т. д. Таким образом, количественный рост цветообозначений в значи­тельной мере связан и с индивидуальными потребностями.

д) Н аблю давш аяся в латинском и еще в старофранцуз- ^ком язы ках диффузность (многозначность) семантики г<шогих слов, выражавш их тот или иной цвет, в современ­ный период уступает место более четкому и однозначному выражению цвета:

Т ак, в латинском язы ке ги!из означает 'огненно-крас- яы й’, 'кроваво-красны й’, 'пурпурны й’, 'ры ж ий’; в старо- французском язы ке Ы01 — и 'ж елты й’ и 'синий’, и, как вто следует из текстов, в сознании говорящего часто имелась в виду одна реалия. Дифференцированные обозна­чения цвета в современном язы ке дают возможность одно-

Латинский Старофранцузский

\Л/

С о вр ем ен н ы йф ранцузский

5 5 5 5 5 3 5 55

И

И* 163

значно (\У—8 —Б , при 8 = Б ) выразить значительное коли­чество однозначных красных оттенков: Ьах 'красно-корич­невый’, гои^е сагоМе 'морковно-красный’, роигрге 'красно-фиолетовый’, ропсеаи 'красно-черный’ и т. д.

Таким образом, анализируя развитие группы слов, обозначающих цвет, мы обнаруживали не только опре­деленные особенности в динамике внутреннего развития группы (ядро—периферия), но и во взаимоотношениях основных элементов номинации — меняется как внешняя форма наименования, так и развитие внутренней формы (семантики). Что же касается взаимоотношений с реальной действительностью, то трудно найти более характерный пример константности физической реалии и больших из­менений в сознании человека в связи с развитием его деятельности, психики и соответствующей реакции языко­вых средств выражения.

2. Структурно-семантическое исследование понятийного поля /сражение/ во французском язы ке 36

Многие значения и группы родственных значений образуют в старофранцузском язы ке синонимические ряды с разви­той системой оттенков значения.

Понятийное поле /сраж ение/, по нашим данным, охва­тывает 17 лексических единиц, характеризую щ их различ­ные виды сраж ения и сопутствующие ему обстоятельства.

По данным В. Вартбурга, эта группа слов состоит из значительно большего количества единиц — (37): это, по-видимому, объясняется тем, что в период написания книги В. Вартбургом теория ЛСГ и, в частности, ее границ не была достаточно четко разработана. Т ак , например, в цитируемую группу слов, связанных с понятием гЬа- 1аШе’, автор включает лексему соп1епзоп (1епзоп) 'спор’, 'словесная стычка’, которая имеет весьма отдаленное от­ношение к изучаемой ЛСГ /сраж ение/. К области спора, словесной стычки относятся и многие другие приведенные им лексемы .37 Д ля выбора большинства лексических еди­ниц основой послужила таблица частоты употребления

36 Раздел 2 написан М. Г. Штегманом.31 \ У а г 1 Ь и г ? РгоЫ ётез е1 тёй ю й ез йе 1а Пп^шэМдие.

Рапя, 1950, с. 175—176.

164

синонимов в соответствующей главе книги А. Стефенелли,38 где говорится о 20 синонимах, точнее, гнездах однокорен­ных синонимов со значением 'сраж ение’ в старофранцуз­ском язы ке X I —X II I вв.

При установлении семического состава каждого слова понятийного поля /сраж ение/ прибегаем к приему разло­жения обозначаемого каж дой единицы на ее составные смысловые элементы, семы .39 Отбираются только те семы, которые находятся в строгом дополнительном распределе­нии при характеристике каж дой единицы. Количество признаков не должно быть слишком велико, и признаки, которые могут быть определены исходя из одного или нескольких уж е имеющихся, избыточны и должны быть отброшены.

Выведение большого количества сем для каждого слова из числа этих синонимов могло бы привести к взаим­ному пересечению лексических единиц некоторыми ча­стями их семантических содержаний. Поэтому для каж ­дого слова ограничимся одним отличительным признаком, наиболее характерным для значения, на основании кото­рого мы отнесли это слово к данной группе, т. е. для значе­ния 'сраж ение’.

Каждый из приведенных признаков является наиболее характерным для одного из синонимов поля. Выявление признаков произведено на основании определений слова­рей (Больш ой Вартбург, словарь Годефруа, словарь Греймаса).

1) Структура на уровне старо- и среднефранцузского язы ка

В старофранцузском языке выделяются 17 отличительных признаков, сем, по одному наиболее характерному для каждого из 17 синонимов, членов понятийного поля. Данные семы, отмеченные в перечислении 317, не являю тся значением слова в его полном объеме, а дают информацию об отдельных частях его семантического со­держ ания. Они несут основную смысловую нагрузку в зна-

38 8 I е ( е п е 1 И А. Бег 8упопутепгекЬ1ит йег аШ гапгб- 818сЬеп БкМ егзргасЬе. 'Ш еп, 1962.

39 Б е р е ж а н С. Г. Семантическая эквивалентность лекси­ческих единиц. Кишинев, 1974.

165

чепии 'сраж ение’ каждого из нижеперечисленных сино­нимов.

8 Х — /единичное столкновение войск враждующих сторон в ходе военного конфликта/ (Ьа1аШе).

8 2 — /носящее ожесточенный характер, возможно с об­щим звуковым фоном/ — ез1ог, с 1080 г ., от герм. 81и г т 'б у р я ’, в значении 'жестокое сражение’.

83 — /носящее оттенок скученности, со смешением боевых порядков/ — т е з 1ее, с 1080 г ., от вульг. лат. т и з с и 1аге 'смеш ивать’, в значении 'ссора, схватка’.

8 4 — /чрезвычайно кровопролитное, настоящ ая бойня/ — сЬар1е, с 1180 г ., от лат. сари1аге 'бить, рубить’ , в значении 'жестокое сражение’.

35 — /происходящее исключительно в условиях откры­той местности/ — скаш ре1, с 1160 г., от лат. с а т р и т 'воз­деланное ноле’, в значении 'сражение на открытом поле’.

8 в — /происходящее в случае, когда одна из сторон попадает в засаду/ — сетЬе1, с X II в ., от лат. с у т Ь а 1 и т 'цимбалы ’, в старофранцузском приобрело значение 'ту р ­нирный колокол’, в значении 'засада, сражение в засаде’.

8 7 — /с элементами рукопашной схватки/ — ро1§пе12, с X II в ., от лат. ри§паге 'драться’, в значении 'сраж ение, схватка’.

3 8 — /как следствие ссоры/ — ез1гИ, с X в ., от герм. зЪгН, 'ссора’, в значении 'ссора, схватка’.

8 9 — /с подчеркиванием элемента массового избиения, истребления/ аЬаШ г, с 1160 г ., от старофранц. ЪаЪге 'бить’.

8 ю — /носящее характер фехтования, может быть тренировочным упражнением и происходить в рамках тур­нира / — езсгеппе, с 1180 г ., от герм. зк1г т ]а п 'защ ищ ать’, в значении 'фехтовальное упражнение’.

8 и — /происходящее в рамках турнира (без уточнения х ар а к тер а )/— 1огпох, с X II в ., от старофранц. 1огпег 'крутить, вращ ать’, в значении 'поединок’.

8 12 — /носящее характер личного поединка, как ва­риант может происходить в рамках турнира/ ^озЪе, с 1125 г ., от вульг. лат. ]их1аге 'собирать’ , в значении 'поединок’.

8 13 — /происходящее в рамках турнира, обычно с копьями в качестве оруж ия/ — ЬеЬогйехз, с 1180 г.,от герм. ЪШшг1 'поединок’, в значении 'поединок на копьях’.

8 14 — /импровизированное, имеющее место в ходе турнира или праздника/ — 1ирте15, с 1277 г ., от герм.

106

1лрроп 'беспокойство, тревога’ , в значения 'поединок’.3 15 — /с оглушительным грохотом/ — но1зе, с XI в .,

от лат. паизеа 'тошнота’, в старофранц. приобрело значе­ние 'ш ум’, 'топот’, 'ссора’.

816 — /° металлическим шумом/ — 1еге1з, с 1160 г., от лат. Иеггиш 'ж елезо’, в значении 'удар, шум ударов оруж ия, сражение’.

317 — /с шумом равномерно повторяющихся ударов/ — т а г 1еИззоп, с X II в ., от вульг. лат. тагЪ еП ит 'молот’, в значении 'ш ум ударов оруж ия, сражение’.

Выделение таких сем дает возможность отграничить один элемент поля от другого, т. е. выявить семантиче­ские оппозиции между приведенными частичными сино­нимами.

Первая группа лексических единиц (семы 8Х—8 10) охватывает синонимы собственно сражения, происходя­щего между двумя враждующими сторонами. Вторую (семы 8 П—814) составляют частичные синонимы, выражаю­щие идею сражения или поединка, происходящего в рам­ках турнира. Третью — члены поля (семы 315—317), служащие для характеристики шумового сопровождения сражения, схватки, турнира.

Элементом, объединяющим все слова, является сема Ьа1аШе (З^.

Подчиненными элементами этой единицы служат семы, основные для каждой из трех групп слов (31; 8 и ; 315).

Данное лексическое поле, в котором в качестве стерж­невого слова выступает Ьа1аШе, является асимметрич­ным, т. е. распадается на три взаимозависящие и противо­поставленные друг другу подгруппы. Семическая доминанта Ъа1аШе — 8Г характерна лишь для первой подгруппы из девяти синонимов (семы с 3 2 по 31о), для двух других подгрупп таковыми являю тся соответственно семические доминанты 1о г п о 1 — 8 и и погзе — 315.

Ьа1аШе

■1!а1аШе-------

5,| (югшн

110153

Ь[2 8 13 510

(семы с 8 12 по 8 1ф) (семы 3 1в и 3 17)

167

Все 17 синонимов сраж ения образуют, таким образом, понятийное поле, основанное на единстве семемы, содерж а­тельного ядра слова. Кажды й синоним в отдельности образует такж е свое словесное поле, основанное на един­стве лексемы, звуковой оболочки слова. К ак будет пока­зано ниж е, одной лексеме соответствует, как правило, несколько значений, вклю чая значение 'сраж ение’. П оня­тийное поле /сражение/ образуется как семантическое пространство, образованное совместным пересечением ча­стей словесных полей 17 синонимов, в которых речь идет о значении 'сраж ение’.

Проверим теперь на конкретном примере справедли­вость отнесения различных синонимов к той или иной группе. Одними из наиболее часто употребляемых в старо­французском периоде лексем — частичных синонимов сражения, согласно таблице частоты их употребления в книге 'Стефенелли, являю тся наряду с наиболее общей /Ьа1;аШе/, такж е /тез1ее/ и /езсгегше/. Рассмотрим взаимо­отношения значений, составляющих семантическое содер­жание каждого из этих синонимов. Словесное поле первого из них /Ьа1аШе/ будет вклю чать кроме основного ядра, заключающего значение 'сраж ени я’, следующие значения:

1) 'арм ия , вооруженный отряд’; как отмечается в словарях В артбурга, Гамилыпега, Годефруа, это значе­ние Ъа1аП1е является этимологически основным, из него путем расш ирения возникло интересующее нас значение 'сраж ени я’;

2) 'отдельный воин’, 'участник сраж ения’; мы имеем слово Ьа1аИНег 'солдат, воин’, этимологически связанное с Ъа1аП1е; одновременно возможно и значение человека, обладающего потенциально храбростью и воинственным духом (см. словарь Годефруа): ЬаШ Ш ег;

3) 'военный’; сюда относится прилагательное Ьа1аШеиг со значением 'военный’;

4) 'укрепление’, 'защ ита’; сюда относится все то же слово Ьа1аИ1е со значениями 'бойница’ , 'зубец крепостной стены’, а такж е производная от Ьа1аП1е глагольная форма Ьа1аШег со значением 'укреп лять’, 'создавать защитную линию’;

5) 'ш ум ’, 'ссора’ ; здесь мы имеем лексему Ьа1е18 'ш ум ’ , 'грохот’ , 'ссора’.

Мы разобрали первое словесное поле, включающее, кроме ядра Ьа1аШе в значении 'сраж ение’, еще пять эле­

168

ментов-значений Ьа1аШе и производных, вызывающих в представлении различные идеи. Приступим к анализу второго слова тез1ее. Кроме ядра, которое будем считать основным значением т е з 1ее, вызывающим идею сраж ения, схватки со смешением боевых порядков слово т е з 1ее и его ближайшие производные могут иметь значения:

1) 'смеш ивать’ , 'смеш иваться’; сюда же относится и старофранцузское наречие т е з 1е -т е з 1е, близкое по значе­нию современному рё1е - т ё 1е;

2) 'толп а’, 'скопл'ение людей’ (т е з 1ее).3) 'ссора’, 'противоречие’ (без вооруженного вмеша­

тельства); это значение имеет ранее встретившийся нам глагол т е з 1ег.

Третий синоним, словесное поле которого мы рассмо­трим, езсгепйе. К ак уже отмечалось, понятие 'сраж ение’, 'схватка’, выражаемое лексемой езсгепйе, более кон­кретно, чем у лексемы Ьа1аШе или тез1ее; оно подразуме­вает поединок с применением ручного холодного оруж ия. Выделяется также личный характер поединка в отличие от присущей почти во всех случаях идеи массовости у Ъа- 1аШе и тез1ее. К ак отмечают словари В артбурга и Годе- фруа, езсгепйе может обозначать схватку, поединок и без фехтования. Воспользовавшись указанием О. Д ухачека на то, что в поля идей (и конкретно в понятийные поля) включаются все слова, охватывающие известное понятие (в данном случае сраж ения, схватки) независимо от того, является ли оно семической доминантой или второстепен­ным элементом ,40 оставим в качестве ядра словесного поля езсгепйе именно это неуточненное значение.

Значения лексического микрополя езсгепйе, езсгепйег (езсгепйг), езсгепйззеог сводятся к следующему:

1) собственно 'фехтование’; выражается существитель­ным езсгепйе и глаголом езсгеппег;

2) 'отдельный фехтовальщик’ — езсгепйззеог; согласно словарю Вартбурга, навык обращения с оружием здесь может быть выражен как пассивное умение; сюда же может присоединяться идея учителя фехтования, т. е. человека, достигшего высокого мастерства во владении оружием и передающего это умение другим;

3) 'ссора’, 'конф ликт’ (езсгепйе); на это значение ука­зывает словарь Годефруа.

40 Э и с Ь а б е к О. Ргёсйз <1е з ё т а п ^ и е Ггапдагзе. В т о , 1967.

169

4) 'защ ита’, 'гаран тия защ иты’ (глаголы езсгеппег езсгегшг в значении 'защ ищ ать’), согласно словарям В артбурга и Годефруа.

Ф актически были рассмотрены структуры словесных полей трех слов-синонимов сраж ения: Ьа1аШ е, тез1е{ и ейсгепие. Пересекаясь теми частями своих семантических содержаний, которые касаются значения 'сраж ение’, эти синонимы вместе с другими образуют понятийное поле /сраж ения/. Отметим, что той же точки зрения на состав понятийного поля придерживается О. Д ухачек. Согласно О. Д ухачеку, подчиненными элементами поня­тийного поля являю тся словесные поля каждого члена понятийного.

В данном случае примером такого подчиненного эле­мента может быть схема значений в словесном поле 'Ьа- 1аШе’:

На1аП1есражение

--------- ЬаЪаШе

'арм ия’

Ьа1е1з Ъа4аШег Ьа1аШеиг(—визе) — ЬаЬаШе'шум’, 'ссора’ 'солдат’ 'воеш ш й(-ая)’ 'зубец крепост­

ной стены’

Таким образом, мы рассмотрели словесные поля трех лексем. Эти структуры образованы вокруг значения 'сраж ение’, 'схватка’ в каждом из трех случаев, взяты х в отдельности, и независимо от того, является ли это зна­чение основным или второстепенным для данной лексемы. Д ругие значения собственно слова и его ближайш их произ­водных образуют пространство поля. В ряде случаев мы получили совпадение сходных значений, правда, иногда без полного совпадения обозначаемых (например, общее для всех трех случаев значение 'отдельный участник сра­ж ения’). Словесные поля Ъа1аШеог, тез1еог, езсгеппззеог, частично совпадая, имеют много отличных друг от друга компонентов. И з произведенного анализа следует, что слово Ьа1аШе связано со словом тез1ее по линии трех различных значений: 1) 'арм ия’, 'войско’, 'скопления людей’; 2) 'солдат’, 'зачинщ ик конфликта’; 3) 'ссора’, 'конф ликт’. Лиш ь в одном случае из трех совпадение

170

полное — одно из значений Ьа1аШе и ше81ее — 'ссора ', 'конф ликт’. Оно образует как бьг полную семантическую валентность, в то время как для других — частичные валентности.

Кроме семическпх построений на уровне групп слов возможно представить взаимоотношения лексемы и раз­личных видов сем в рамках одного слова. Большинство синонимов сраж ения обладают развернутой филиацией значений, существующих параллельно с основным, ис­ходя из которого даш ш е слова были объединены в одну лексико-семантическую группу. Многие из этих значений в связи с изменением материальной культуры общества, в частности военной техники, в современном язы ке не сохранились. Отметим, например, различные значения скар1е в старофранцузском язы ке, выдвигавшие на первый план ожесточенность, кровопролитный характер сраж ения и т. д. (см. табл. 6).

Т а б л и ц а 6Семическая организация слова сКар1е

Сомы

Лексемы семическаядоминанта

пер:*мзяиыз се- маптичокне

единицыконтекстуальные

" Г. 'МЫ

сЪар1е1г'отдельный удар’

сЬар1е'сражение как об- мен ударами’ сЬар1е'сражение без идей удара’

/ожесточен­ность/

/ожесточен­ность/

/ожесточен­ность/

/с шумом от наносимых ударов/ /кровопролит- ность, длитель­ность//кровопролит- ность, длитель­ность/

/с металличе­ским шумом/

/со смертель­ным исходом/

2) Структура на уровне современного французского языка

В современном французском языке рассматриваемая лексическая группа отличается меньшим количеством членов по сравнению со старофранцузским периодом. Исследование словаря Робера выявило десять синонимов, характеризую щ их основные виды сраж ения, стычки:

1 71

Ьа1аШе, сотЬ а* , 1иие, тё1ёе, Ьадагге, п х е , есЬаийоигёе, ри§Па1, рапсгасе, ассгосЬа^е.

В исследовании синонимов слова «мужество» во фран­цузском язы ке, произведенном И. В. М еньчиковой ,41 в разных периодах развития язы ка стержневое слово соигаде не всегда сохраняло свою п о з и ц и ю , чередуясь иногда со словом ргоиевзе. В нашем конкретном примере, несмотря на большую устойчивость слова ЪаЪаШе, сохра­нившего свои позиции в современном французском язы ке, можно такж е говорить о переносе функций стержневого слова на лексему сотЪаЪ.

Слово с о т Ь а 1, засвидетельствованное с 1539 г ., в на­стоящее время практически становится основным словом синонимического ряда и может обозначать, согласно сло­варю Робера, все известные виды сражения: 1) 'наступа­тельный бой’; 2) 'оборонительный бой’; 3) 'воздушный бой’ ; 4) 'морское сраж ение’; 5)'рукопаш ная схватка’;6) 'ссора, сты чка’; 7) 'бой гладиаторов’; 8) 'различные виды циркового поединка’.

З а исключением Ьа1аШе и сохранившегося в значении 'беспорядочная рукопаш ная схватка’ т ё 1ёе появление остальных восьми синонимов датируется среднефранцуз­ским и современным французским периодами, т. е. време­нем вытеснения холодного оруж ия огнестрельным и изменения тактики ведения боя.

Д л я различных видов импровизированного боя, сра­жений в данном синонимическом ряду современного французского язы ка мы выявили три единицы. Наиболее широким по значению, немаркированным членом является 1иие (с X V I в .), употребляющееся в значении любого вида спортивной борьбы, что не исключает также значения 'вооруж енная схватка’, 'сраж ение1.

Виды спортивной борьбы отражены двумя синони­мами: ридНа1 (с 1570 г.) и рапсгасе (с 1580 г.), восходящими к лат. ридИаЪиз и рапсгаИ ит.

Небольшую стычку передовых отрядов враждующих сторон выражает одно из значений ассгоскаде (с X V I в .), от ассгосКег.

41 См.: М е н ь ч н к о в а И. В. Сравнительное семасиоло­гическое исследование группы французских существительных, выражающих понятие мужество в 9—20 вв. — Учен. зап. Сверд­ловск. пед. ин-та, 1969, т. 85, вып. 3, с. 117—130.

172

Словосочетания с сотЪаЪ обозначают многие известные виды сраж ения, схватки, а такж е берут на себя функции синонимов различных видов сражения в старофранцуз­ском языке: с о т Ь а 1; пауа1 'морской бой’ ; сотЪаЪ йе гие 'уличны й бой’, 'баррикадны й бой’; со т Ь а ! а р1ей 'бой в пешем строю’; сотЪаЪ а сЬеуа1 'бой в конном строю’; сотЬаЪ гарргосКё 'ближ ний бой’; сотЪаЪ йе гепсоп1ге 'встречное наступление’ ; с о т Ь а ! зт^и И ег 'поединок’.

Однако соответствие между старофранцузскими терми­нами для обозначения сраж ения и современными сочета­ниями со словом союЬа1 — неполное, что является ре­зультатом постепенных изменений в тактике ведения сраж ения. В частности, в современное понятие сраж ения не входит значение 'индивидуальный поединок’. Отметим тем не менее некоторые частичные соответствия. Совре­менному сочетанию сотЬаЬ а р!ес1 в старофранцузском язы ке соответствует лексема ез1гИ 'ссора’ , 'сх ватка’, так как обозначаемая ею схватка имеет спонтанный, чаще всего рукопашный характер. Сочетанию сотЪа*. а сЬеуа1 соответствуют среди рассмотренных старофранцузских лексем сравнительно многие, например различные виды турнирного поединка, такие как ]оз1е, а такж е ро1&пе1г. Н а одно из значений ро1§пе1г 'конное сраж ение’ указы ­вает Глоссарий в «Хронике герцогов нормандских». Идее встречного наступления, выражаемой современным соче­танием с о т Ь а 1 йе гепсопЬге, наиболее четко соответствует старофранцузское слово сетЬе1 'сражение, наступление из засады ’. Идея встречного наступления на противника, ведущего преследование, здесь ясно прослеживается. Словосочетанию с о т Ь а 1; гарргосЬё 'ближ ний бой’ среди старофранцузских лексем соответствует т е з 1ее со значе­нием 'сум бурная схватка со смешением боевых порядков’. Соответствием сочетанию с о т Ь а 1 зт^и Н ег 'поединок’ в старофранцузском язы ке служ ат лексемы, обозначающие различные виды турнирных поединков. Кроме обычного 1огпо1, отметим такж е ]оз1е 'турнирны й поединок на коп ьях’.

Перейдя к рассмотрению отдельных лексем, отметим, что лучше сохранились в современном французском языке те из них, которые можно объединить в группу с общим значением 'словесный спор’, 'конфликт’ , а основное слово этой рубрики ш ё1ёе 'схватка’, 'ссора’ сохранило также основные семы по сравнению со старофранцузским перио­

173

дом. Н аряду со значениями, присущими старофранцуз­скому т е з 1ее 'ссора’ , 'сты чка’, т е 1ёе приобретает значение 'словесный спор’ (например: С о т т е ]е У13 дие 1а сИзри^е з’ёсЪаиПаИ, ]е т е Ига1 йе 1а т ё 1 ё е .— Увидев, что страсти разгораю тся, я удалился от спора (РоН еущ , I I , р. 249).42 В современной рубрике /конфликтность/ Ьа^агге (с 1628 г.) от баскск. через прованс. Ьа^агго в значении 'д р ак а ’, 'обмен ударами’; ёсЪаийоигёе (с X II I в.) в значении 'бес­порядочная короткая рукопаш ная схватка’; п х е /с 1477 г ./ в значении 'яростный спор, сопровождаемый стычкой, иногда с применением холодного оруж ия, в присутствии публики’.

Д ля лексемы п х е характерно значение 'ссора большой ожесточенности, с угрозами, оскорблениями и обменом ударами’. В стычке, обозначаемой лексемой 'есЬаиНои- гёе’ , присутствует идея неожиданности данного столкно­вения и его скоротечности при дальнейшем отступлении обеих сторон. Такой характер стычки косвенно виден в следующем контексте, где говорится о неубранных с поля сраж ения телах погибших: Ьез сайаугез йез у ш И тез йе РесЬаиНоигёе ауа1еп1 ё1ё ^е^ёз <;а е1 1а, запз зёриИиге. — Трупы жертв стычки были оставлены повсюду без захо­ронения (М ёп тёе , Р о Н е у т , I I , р. 773). Лексема ассгосЬа^е, выделенная в семическую рубрику /специфичность усло­вий протекания/, близка по значению ёсЬаиНоигёе. И в том и в другом случае речь идет о кратковременной стычке небольших военных отрядов. Однако ассгосЬа^е предполагает стычку передовых отрядов армий при боль­шом военном конфликте. Специфическим условием здесь является наличие более крупных военных сил, чем в слу­чаях употребления лексемы ёсЬаиНоигёе.

Отметим такж е, что для слов тё1ёе, Ьа^агге и п х е существует значение 'конфликт как словесная сты чка’. Это значение отсутствует для слова ёсЪаиНоигёе. Значения трех слов из четырех, входящих в современную рубрику /конфликтность/, включают сему, выражающую словес­ный характер стычки, и которую мы можем выразить как /словесность/. В табл. 7 дается попытка свести воедино эту сему и другие, вытекающие из рассмотренных значений лексем рубрики /конфликтность/.

42 См.: Р о 1 I е V 1 п М. Р. Коиуеаи сНсМошшге ишуегзе1 <1е 1а 1ап^ие 1гапда1зе. Рапз; Веш\га1<1, 1860, I. I—II.

174

Т а б л и ц а 7 Семичеекнй состав отдельных лексем ЛСГ /сражение/

Лексемы

Семичеекий состав рубрики /конфликтность/

/сумбур­ность/

/ожесто­ченность/

/неожи­данность/

/скоротеч­ность/

/угрозы,оскорбле­

ния/

/сло­вес­

ность/

шё1ёе + + (+) ЖЬайагге + + <+) (+) +пхе (+) (+) + + 4*ёсЬаиНоигёе + + + +

П р и м е ч а н и е . Злак «+» означает присутствие в значении слова данной семы, (+ ) — потенциальное присутствие, «—» означает ее отсутствие.

К ак видно из табл. 7, наиболее общими, присущими всем четырем лексемам, являю тся семы /сумбурность/ и /ожесточенность/. В особенности сема /сумбурность/ прослеживается такж е и для вновь возникающих значений этих слов. Например, одно из значений шё1ёе, возникшее в 40-х годах X X в ., 'схватка’ (спорт.), 'групповая борьба игроков за мяч при игре в регби’. Оно имеет как значение 'сраж ение’, 'война’ (вообще), так и 'спортивная борьба’ , 'сх ватка’ . Ри§Па1, восходящее к лат. ридПаЪиз от рщ»и 'кулачны й боец’, имеет значение 'кулачны й бой’ в том виде, в каком он существовал в античности, преподавае­мый в гимназиумах и включаемый в спортивные игры, а такж е как производное — значение 'любой кулачный бой’. Вид античного состязания, соединяющего приемы борьбы и кулачного боя, обозначается такж е лексемой рапсгасе. Таким образом, в семической рубрике /импро­визированность/ две из трех лексем обозначают виды ан­тичной борьбы, схватки без применения оруж ия. В руб­рике /принадлежность к турниру/ лексемы обозначают различные виды вооруженного поединка (с применением копья, шпаги, доспехов и т. п .). Это обстоятельство об­условлено особенностями культурного развития в антич­ности и в средневековый период.

Данное построение, а такж е табл. 6 и 7 группирую т члены синонимического ряда /сраж ение/ на основании словарных определений, исследования контекстов и логи­ческих заключений. Особенно большая взаимозаменяемость

175

синонимов сраж ения существовала в старофранцузском периоде, внося известную путаницу в их употребление. Поэтому для создания упорядоченной картины мы пре­небрегли некоторыми спорными случаями, основываясь на изучении большого количества контекстов, давших возможность составить четкую систему распределения значений в этой старофранцузской лексической группе.

Подводя итог развитию ЛСГ /сраж ение/ от старофран­цузского язы ка до современного французского, обратим внимание на общую тенденцию к сокращению данной группы синонимов в современном язы ке. Такое сокращ е­ние связано в плане содерж ания с эволюцией военной техники и тактики ведения боя (уход таких реалий, как турнирные бои, приобретение сражением коллективного характера и т. д.). В плане выражения оно объясняется общей тенденцией язы ка к аналитизму (образование соче­таний со словом сотЪаЪ). Наконец, на интересующем нас семическом уровне эта тенденция вы раж ается в том, что сохранившиеся до настоящего времени лексемы тем не менее существенно изменили свой семический состав по сравнению со старофранцузским периодом, что находит свое объяснение в общих закономерностях развития об­щества и его материальной культуры.

Г л а в а I V

РАЗВИТИЕ СЛОВА НА УРОВНЕ РЕЧИ

1. Об источниках изучения развития слова на уровне речи

Изучение развития речи в историческом аспекте пред­ставляет особенную трудность из-за отсутствия прямых источников для исследования устного текста. Н а данном уровне наших знаний истории язы ка нам более известны общие черты формирования системы язы ка, чем те детали развития речи, которые привели к системному равнове­сию разных уровней язы ка. Однако при отсутствии пря­мых источников изучения развития речи мы можем вос­пользоваться косвенными, которыми следует считать прежде всего варианты средневековых рукописей (в ар­хеографии называемые списками) и переводы старых текстов на современный язы к. К тем материалам, которые мы можем извлечь для истории язы ка на уровне речи из современной диалектологии, изучение этих источников представляет существенное дополнение.

Основа исследования любого исторического аспекта заклю чается в том, что исследуются отношения между элементами двух разных временных планов и изменение этих отношений; само отношение предстает не как стати­ческое отношение, но как процесс. Понятие 'разны е вре­менные планы ’ (или 'синхронные срезы’) весьма относи­тельное — это могут быть и десятилетия и столетия. К огда речь идет о вариантах средневековых текстов, то это часто десятилетия, полустолетия. Общий хроно­логический диапазон между вариантами рукописей дохо­дит до двух-трех и даже четырех столетий, в то время как диапазон между старым текстом и его переводом

12 М. А. Бородина, В. Г. Гак 177

на современный язы к доходит для многих языков до тысячелетия и более.

Остановимся на обоих типах источников, поскольку они весьма различны по лингвистической значимости.

Анализ язы ка средневековых рукописей облегчается изданиями старых текстов с указанием, обычно в подстроч­ных примечаниях, разночтений в существующих вариантах данной рукописи. Эти варианты используются текстологами и историками для определения утерянного прототипа ру­кописи, т. е. оригинала, для определения времени и места написания произведения и установления его точного текста. Но при известной методике работы эти текстологи­ческие варианты могут быть использованы и лингвистами для вы явления исторических процессов в развитии язы ка.

Методика работы с вариантами рукописей требует: а) установления степени формальной близости разных вариантов к издаваемому тексту; возможны случаи столь больших расхождений, что для лингвистического исследо­вания варианты не могут быть использованы даже в плане стилистическом; б) установления хронологии вариантов, временные расстояния между которыми должны удовлет­ворять требованиям априорно устанавливаемых темпов развития; однако и очень близко расположенные варианты представляют интерес для вариативности в одном истори­ческом синхронном тексте; в) определения места проис­хождения варианта, т. е. его диалектной принадлежности; чаще всего эти данные существенны для фонемного со­става слова, реже для морфемного и еще реже для его семантики; г) знания основных закономерностей развития слова в данном язы ке; последнее важ но, поскольку ва­рианты рукописей представляю т исследователю подчас столь неожиданные разночтения, что без «отправной точки» трудно ориентироваться, что, однако, не гарантирует правильность отправной точки исследования, поскольку и она чаще всего представляет собой не результат сум­мирования всего материала, а производное наших теоре­тических рассуждений о развитии системы язы ка; д) зна­ния основных особенностей текстологии и палеографии.

Варианты переписчиков часто определяются как их «ошибки». При более или менее адекватной передаче текста эти «ошибки» переписчиков могут быть классифи­цированы как сознательные или неосознанные. Понятие 'копии’ в те времена весьма отличалось от копии в нашем

178

понимании. Переписчик считал себя вправе сделать текст более понятным, изменив форму или слово в соответствии с изменениями, которые произошли в языке, либо испра­вить текст предыдущего переписчика, если он казался ему ошибочным. Но изменения переписываемого текста могут быть и неосознанными. Это могут быть действительно случайные ошибки от невнимания, от непонимания текста, иногда это истинные ошибки, но часто и они связаны с раз­витием языка.

Лингвистические ошибки переписчика связаны: а) с иной графической передачей слова, которая может отражать и иное звучание; б) с разным слитно-раздельным написанием слов; в) с изменением грамматической формы слова; г) с пропуском, изменением или добавлением слу­жебных форм и частиц; д) с изменением порядка слов; е) с заменой одного слова другим.

Передача текста может быть неадекватной исконному тексту, что связано с вопросами стиля и построения текста.

Д ля истории французского язы ка, где старые тексты представляют собой литературный, сублимированный ва­риант язы ка, разночтения переписчиков, большей частью хорошо сохранившиеся, изданные и достаточно много­численные, дают возможность наблюдать развитие язы ка на уровне речи, т. е. отмечать начальные периоды станов­ления системы, которые всегда заложены в речевом узусе.

Что касается изучения язы ка старофранцузского текста и его переводов на современный язы к или другой хроноло­гический срез, то это дает более общую и более перспек­тивную картину развития язы ка по сравнению с вариан­тами текстов, хотя по сути дела нет особой разницы между переводами и вариантами рукописи, которые являю тся своеобразными «переводами» с одного синхронного микро­среза на другой.

Одновременное исследование вариантов старофран­цузского текста и его перевода на современный язык представляет собой интересный материал для определения развития язы ка. Так, например, текст «Песни о Роланде» имеет, как известно, большое количество списков, кото­рые датирую тся вплоть до XV в . Их историко-лингвисти­ческая соотнесенность, т. е. значение для истории язы ка, а возможно, и для истории стилистики, насколько нам известно, не изучено. В эпоху возрож дения увлечение

12* 179

античной литературой привело к забвению памятника, вновь открытого в первой трети X IX в ., последовали издания «Песни о Роланде», ее исследования, переводы на европейские язы ки. Одновременно возникла потреб­ность перевода на современный французский язы к. С 1840 г ., когда появился первый перевод «Песни о Ро­ланде» до сегодняшнего дня, имеется около 40 переводов. Однако обращение к этим переводам для их использования в лингвистических целях требует такой же, если не более строгой, методики работы, как с вариантами рукописей. В результате отбора и сопоставительного анализа, прове­денного Л . С. Киреевой, оказалось, что из примерно 40 переводов лишь 6 могут быть использованы в лингвисти­ческих ц ел ях .1

П ри отсутствии принципиальной разницы между ва­риантами и переводами в деталях разница сводится к следующему.

Варианты рукописи дают возможность проследить шаг за шагом развитие той или иной формы со всеми коле­баниями в выборе автором (или авторами) средств номи­нации или параллельными употреблениями разных номи­наций. Здесь чаще всего сигнализирую тся изменения в слове либо, что реже, в небольшом отрезке предложения. Именно поэтому варианты важны прежде всего для изу­чения развития слова, его формы и содержания. Не исключена возможность в отдельных случаях исследовать развитие предложения в целом либо даже вопросов сти­листического плана. В то же время анализ переводов ста­рых текстов на современный язы к, т. е. двух синхронных срезов, находящ ихся на большом расстоянии, делает возможным изучить развитие в целом, минуя этапы коле­баний, и при этом не только слова, но и больших отрезков высказывания.

Варианты рукописей дают выборочное представление об отдельных звеньях системы, которые иногда с большим трудом приходится выискивать в подстрочных примеча­ниях к критическим изданиям текстов, где отмечаются все имеющиеся расхождения, безотносительно к их слу­чайности или закономерности, существенности для тексто­

1 К и р е е в а Л. С. Французские переводы «Песни о Ро­ланде» X IX века. — В кн.: Вопросы романо-германской филологии. Киев, 1974, с. 297—304. Именно эти шесть переводов былн исполь­зованы в гл. 4, п. 3.

180

л оги и , литературоведения или для изучения язы ка. Перевод дает текст в целом со всеми его лексическими и грамматическими особенностями.

Варианты и переводы являю тся опытной лабораторией речевой деятельности, в которой производятся поиски и отбор языковых средств. Под термином «речь» соот­ветственно имеется в виду не просто устная разговорная речь, а весь комплекс речевой деятельности.

В данной главе нас интересуют прежде всего узус и речь, их отражение в письменных источниках.

2. Эволюция словоупотребления в старофранцузском языке (по материалам вариантов рукописей «Игры о Робене и Марион»)

В качестве примера произведем анализ отдельных мест из трех сохранивш ихся вариантов рукописи известного средневекового французского текста — пасторали Адама ле Боссю «Игра о Робене и Марион» в сопоставлении с кри­тическим изданием Э. Л ан глуа,2 а при необходимости и с переводом на современный французский язы к, сделан­ный Аннетт Брассейр-П ери.3

Изучаемый синхронный срез вариантов рукописей — примерно одно столетие (последняя треть X II I в. — последняя треть X IV в.). Д ва варианта, условно обозна­чаемые в текстологии Р а и Р , написаны на пикардском диалекте (первый в конце X II I в ., второй — в конце X II I в .—начале X IV в .), третий вариант А относится к последней трети X IV в. и написан, по-видимому, на центральном, т. е. франсийском, диалекте. Этот период позднестарофранцузского язы ка характеризуется быстрым распадом хотя и установивш ейся, но весьма шаткой системы старофранцузского язы ка X II в ., что и прослежи­вается по материалам избранной рукописи на примере изменения семантических полей, формирования синтети­ческих образований, распада склонения, употребления параллельны х и избыточных суффиксов и многих других явлений.

2 В о 8 з и А й ат 1е. Тгоиуёге аг1ёз1вп йи X II I0 81ес1е. Ье 1еи Йе НоЫп е1 Мапоп 8ШУ1 йи 1еи йи рё1епп / Ей. раг Б . Ь ап^Ы з. Р апз, 1968 (в серии «Ьез с1азз1диез Ггап$а1з йи Моуеп Аде»).

3 В о з з и А й ат 1е. Ье 1еи йе НоЫп Мапоп. Р ап з, 1970.

181

Содержание «Игры о Робене и Марион» следующее. Рыцарь Обер, отправившийся с соколом на охоту, встре­чает пастуш ку Марион и предлагает ей стать его подругой. Марион отказывает ему: у нее есть любимый друг Робен. П оявляется Робен, и Марион рассказывает ему о проис­шедшем. Следует сцена завтрака на траве. Затем Робен возвращается в деревню за своими друзьями, чтобы устроить с ними пируш ку на природе, а также для по­мощи, если появится еще раз непрошеный рыцарь. Однако не успел Робен вернуться, как вновь появляется Обер с прежним предложением, но уходит, не получив согласия девушки. Раздраженный, он встречает на дороге Робена и избивает его, вымещая на нем свою досаду. Ро­бен, увидя М арион, забывает о нанесенных ему оскорбле­ниях. Под звуки музыки начинается веселый праздник на траве — игры, песни, танцы.

Канва содержания типична для ж анра пасторалей, традиционны имена персонажей — пастуш ка Марион и ее друг Робен, привычны повторяющиеся припевы. Од­нако, как пишет Э. Л англуа в предисловии к изданию, при традиционности содержания Адам ле Боссю оказался новатором в развитии формы. Он предвосхитил пастораль персонажей, которая разовьется в XV в ., и комедию- пастораль X V II века.

Адам ле Боссю — один из крупнейших представителей городской литературы северной Франции. Он был не только даровитым поэтом, эпиком, лириком, драматургом и музыкантом, но и острым сатириком, который, как пишет В. Ф. Ш ишмарев, не щадил врагов демократических традиций Арраса, своего родного города.4

В связи с общей характеристикой Адама ле Боссю и его произведений особенно интересно более целенаправ­ленное изучение язы ка его произведений, обнаруживаю­щих немало неологизмов, естественно не всегда принятых и даже понятых переписчиками, которые часто придержи­вались более традиционных форм и значений.

Среди этих особенностей язы ка Адама ле Боссю отме­тим следующие случаи.

Старофранцузские спнге и сшсНег в значении 'пола гать’, 'думать’ засвидетельствованы в X I в. Первое ие

4 См.: Ш и ш м а р е в В. Ф. Книга для чтения по исторш французского языка. М.; Л ., 1955, с. 245.

182

них — сго1ге живет в этом значении до наших дней, вто­рое — сшсИег — исчезает из употребления только в X V I в. или даже X V II в. (см. словарь Гамилынега, з. V. сгоке). Однако уже в среднефранцузском, т. е. в конце X IV — начале XV в. сиШ ег начинает восприниматься как арха­изм. Употребление сго1ге у двух переписчиков рукописей р а и А, в том числе и у более позднего — рукописи А, а синПег только у переписчика рукописи Р , говорит о том, что при выборе между двумя существовавшими в языке номинациями ^е сго1 и ]е сш1 Адам ле Боссю употребил стилистически более новое, может быть даже модное для того периода выражение ]е сго1 (514),5 что и отражено в редакции Э. Ланглуа.

Отметим также оттенок неологизма в употреблении Адамом ле Боссю указательного местоимения 1е1е 'т а к ая ’ в устах Марион, когда она во время празднества на траве говорит Ауоес 4е1е с о т р а ^ ш е || БоН оп Ыеп ]о1е теп ег (438 —489). 'В такой (имеется в виду «такой хорошей») компании можно хорошо повеселиться’. Те1е в значении 'такая хорош ая’ свидетельствует о том, что уже в этом переломном в истории французского язы ка периоде 1е1е теряет указательную семантику, обозначая качество. Этот процесс характеризует современный французский язы к, в котором 1е11е перестает быть указательным местоиме­нием, вы раж ая прежде всего качество. Ср.: ипе 1е11е ]о1е=ипе 81 &гап<1е ^о!е. Переписчик рукописи Р опускает это местоимение как не несущее для него семантической нагрузки, в то время как переписчик рукописи А пишет: Еп 81 Ъоппе с . ,6 раскрывая тем самым семантику, вложен­ную Адамом де ла Алем в это местоимение, семантику, не понятую переписчиком рукописи Р , который опустил 1е1е.

Конечно, не все изменения следует относить за счет особых языковых новшеств Адама ле Боссю. Многое, особенно то, что отмечается в рукописи А к а к -самой позд­ней, связано с развитием язы ка, и в частности со становле­нием нормы центрального диалекта.

6 Здесь и далее цифры указывают на строки, которые цити­руются по указанному выше изданию Э. Ланглуа.

6 Согласно традиции издания старых рукописей с вариантами, указываются только разночтения, последующие слова даются в со­кращении (первая буква).

183

Движение в развитии артикля обнаруживается в воп­росе рыцаря к Марион: Б15'то1, уегз 1и пи1 01зе1 || Уо1ег рег йеззиге сЬез 7 сапз (25—26) 'Н е видела ли ты птицы, пролетающей над этими полями?’, где у переписчика ру­кописи А — раг 1ез с а т р з , т. е. употребление артикля в функции указательности. Отвечая, Марион говорит: 81ге о1е, ]е пе заг раз диапз. || Епсоге 1 а еп сЬез Ъшз- запв (28) 'Господи, да, я их видела, но не знаю когда. Еще они встречаются в этих кустах’. У того же перепис­чика рукописи А — епсоге еп а, т. е. развитие партитив- ности. Что касается указательного местоимения сЬез 'эти ’, то оно здесь сохраняется переписчиком без измене­ний: Марион пасет бараш ков у определенной опушки леса, куда и приходит Робен и бесспорно указывает, возможно и жестом, на соседние кусты; рыцарь ж е, спра­ш ивая о том, пролетают ли над этими полями птицы, имел, конечно, в виду вообще поля данной местности.

В реплике Марион С’ез1 у П а т з ]из (446) 'Это нечистая и гра’ — в одной рукописи (рукописи Ра) появляется неопределенный артикль: С’езЪ ипз у П а т з ]из.

Н а хронологическом срезе примерно одного столетия четко прослеживается создание новых сложных наречий времени — 1ои]оигз и 1оп§1етрз, наречия места а со1ё йе и междометия Ьё1аз.

В нашем тексте дважды появляется 1оиЙ13 — сложное старофранцузское наречие времени, которое с X I в. сосуществовало несколько столетий с 1иг ^игз, а затем было им вытеснено из литературного язы ка, но осталось жить в пикардском и валлонском диалектах, где и по сей день говорят 1ошНз (Словарь Б л о к а—В артбурга). В разго­воре между друзьями Робена: Ти уеих 1оисНз ё1ге ЪаМи (474) 'Т ы хочешь все время (всегда) быть избитым’ в ва­рианте А встречаем уже 1оиз ]огз, правда в раздельном написании. В другом месте отмечено контекстное значение 1оиЙ13 'каж ды й день’ , дословно 'всяки й день’. Т ак, Ма­рион говорит рыцарю о своем друге Робене: II у1еп1 аи 801Г е1 аи юаНп || а то1 1ошИз е1 раг иза§е (63—64) 'О н по обыкновению приходит ко мне каж дый день вечером и утром’. В переводе на современный французский язык 1ошНз=с1гадие ]оиг. ТошИз в этом примере не означает, таким образом, 'всегда’ , что было свойственно системе

1 Пикардское сЬез сапз — лит. сез сЬагпрз.

184

старофранцузского язы ка (ср. соврем. 1ои]оигз), а 'к а ж ­дый день’, 'ежедневно’. Соответственно переписчик А передает 1ошНз как {.оиз 1ез ]оигз. У переписчика Р а встречается раздельное написание 1опс 1апз (363) (доел, 'долгое время’), сочетание, которое переписчики рукописи Р и А передают как §гап1 1апз (доел, 'больш ое врем я’).

В строке 141 Марион говорит Робену: Ма13 У1еп сЪа зе1г (1е1ез то 1 'П риди, сядь около меня’ , употребляя старо­французский предлог йе!ез < йе 1а1из (доел, 'у стороны’, 'у бока’); переписчик передает этот текст следующим образом: У1еп 81 1е з1е епсозЪе шо1, т. е. вместо архаичного йе1ез — более современное, правда в слитном написании епсозЪе (ср. новофранц. а сб1ё йе).

И, наконец, для междометия Ь.ё1аз 'увы ’ форма ру ­кописи А Не 1аз (в раздельном написании) самая близкая к современному язы ку. Ср. вариант Э. Л англуа и рукописи Р а — ка 1аз, вариант рукописи Р Ьа1 1аз (354).

Д л я анализа развития семантики отдельного слова любопытен пример с глаголами говорения. В самом начале пасторали рыцарь просит сказать ему, почему Марион так часто поет песни о Робене: БоисЬе, рисЬе1е, ог т е соп1ез. . . (15). Глагол сопЪег 'рассказы вать’ отмечен в рукописи Р а , Р и соответственно в тексте Э. Л англуа. В самой поздней рукописи А переписчик уточняет значе­ние соп1ег как глагола, начинающего исчезать из широкого употребления, и передает ог т е соп1ез как ог т е йНез.

Основные старофранцузские глаголы говорения под­разделяю тся парадигматически на две группы: группа «говорить» — й1ге и райег (в раннестарофранц. и по сей день), группа четырех глаголов «рассказывать» (с X II в ., но с разным развитием), состоящая из двух подгрупп:а) соп1ег — его усиление а соп1ег и новое усиление гассоп- 1ег (см. словарь Гамилынега з. V. сопЪег, а-сотр1е) и гасоп1ег, и б) гёс11ег 'рассказы вать’, 'повествовать’ , 'читать наизусть’. В парадигме соп1ег, асоп1ег, гассоп1ег долго сосуществовали на разных основаниях соп1ег и префигированное гассопЪег, в котором ге- в прошлом ха­рактеризовался особым синтагматическим значением, ис­следованным в свое время Т. Б . К азанской, назвавшей его «префиксом синтаксической связи» или префиксом «фразового употребления».8

8 См.: К а з а н с к а я Т. Б . Префикс ге- во французском языке: Автореф. канд. дис. Л ., 1956, с. 6.

185

Возникает вопрос: в контексте приведенной фразы БоисЬе рисЬе1е, ог т е соп1ез каково значение соЫег? Если 'рассказы вать’, как это следует из системного пара­дигматического анализа, то вряд ли самый поздний пере­писчик рукописи А и переводчица на новофранцузский язы к передали бы это значение, как они это сделали, глаголом группы «говорить», т. е. т е йНез (X IV в.) и (Ше8- т о 1 (X X в .). Скорее следует предположить, что в синтагматической сочетаемости в период X I I I —началоXV в. оказалось возможным употребление соп1ег и в зна­чении 'говорить’, поскольку наличие трех синонимов соп1ег, асоп1ег, гассоп1ег затемнило первоначальное зна­чение соп1ег, к тому же к концу X IV в. уже почти вытес­ненному глаголом гассоп1ег, во всяком случае в централь­нофранцузском. По данным словарей гассоп!;ег как слово с усиленным значением окончательно вытеснило узу­альное слово асопЪег и соп1ег (к XV в.).

Предположение о том, что соп1ег означало не 'р а с ­сказать’ , а 'сказать’ подтверждается и семантикой кон­текста: по ситуации действия следует заключить, что рыцарь отнюдь не имел в виду побудить Марион к дли­тельному рассказу.

П оскольку речь заш ла о синтагматических особен­ностях, столь существенных именно для уровня речи, приведем еще несколько примеров, связанны х с особен­ностями исторической синтагматики; в старофранцузских текстах часто наблюдаются случаи косвенной номинации. При дгоз 'толстый’ и §гапй 'больш ой’ в старофранцузском и в новофранцузском дгоз передается лексемой &гапй; так , в рукописях Р а и А аи дгапй Ъоигйоп (232), в осталь­ных — дгоз Ьоигйоп; и в другом контексте: т е п &гоз ЪазЪоп (274), в рукописи Р а — дгап1; Ьаз1оп. При §гаш! 'больш ой’ и Ы аи 'красивы й’, 'прекрасны й’ возможна косвенная номинация Ыаи в значении '§гапй’: Р а — р1из §гапй йе- йш1 (54), А — р. Ы аи Й. При Ъ о те 'хорош ая’ и Ъе1е 'к р аси в ая’ Ъе1е может означать такж е и 'кр аси вая’: Ра и Р (соответственно и текст Л англуа); Т ’̂ез! сЪе гше Ъ о те сапсЬопз (722) передается в рукописи А — т . Ъе1е с. (ср. 599: йоиз—Ыаиз).

Интересны семантические сдвиги в глаголах: й ет ап - йег—со ттап й ег (532), рагЫг—а11ег (137), Ьа1ег—а1ег (197); 1 т е г епзиз—е!о1§пег.

186

И, наконец, возможно, что в наибольшей степени рече­в а я деятельность переписчиков отражается в тех случаях, когда они стремятся осмыслить форму слова, припевы н присказки. Т ак , Робен говорит: Ма1з зх 1иззе а 1апз уепиз (133) 'Е сли бы я вовремя вернулся’, в рукописи Ра вм есто а 1апз читаем аи сапгрз, т. е. 'если бы я вернулся в поле’. Но это не бессмыслица, потому что речь идето приходе к М арион, которая на опушке леса, т. е. в поле, пасет бараш ков. Но все ж е это неточность переписчика, объясняемая не только возможными ситуативными (повест­вовательными) условиями, но и, что очень важ но, возмож­ной ритмической и фонетической заменяемостью сочета­ний а 1апз и аи с а т р з .

Из припевов, которых здесь немало, отметим припев А 1еиг 1 уа (6), повторяющийся в вариантах Ьеиге 1еиге уа (104, 109), Б и 1еиге 1еиге уа (113, 114). Графические формы припева А 1еиг 1 уа различны во всех вариантах рукописи: Ра и А — 1еигу уа, Р и А — 1еиг гуа, А — А1еип уа. В переводе на современный французский язы к — А 1еиг у уа с примечаниями о том, что этот припев не имеет ни­какого значения, как это часто встречается в народных песнях. Тем не менее анализ слитно-раздельных написа­ний, взаимозаменяемости Н у, подсказанная звуковым расположением синтаксическая структура, сам факт пяти разных трактовок (Э. Л англуа, три переписчика и перевод­чица), — все это дает право предположить поиск смысла этого припева в следующих направлениях: а) 1 уа — либо наречие 1 (у) 'ту д а’ +глагол уа 'идет’; либо местои­мение 3-го лица ед. числа, которому свойственна форма с усеченным 1 (широко распространенная в современном разговорном язы ке, а также в диалектах), тогда 1 у а = И уа 'он идет’ ; б) А 1еиг — по форме, казалось бы, предлог с местоимением в косвенном падеже; но синтаксически и семантически это не согласуется со второй частью реф­рена 1 уа. Отсюда поиски переписчика А: А1еиг равно мо­жет быть а1огз, а 1’Ьеиге. Раздельно-слитное написа­ние служебных частиц, как это известно, нормативно для старофранцузской палеографии (см. гл. I I , с. 102).

Все то, что можно вывести из сравнения вариантов рукописей, связано с колебаниями, параллельными упо­треблениями в синхронном срезе одного столетия, осмысле­ниями, свойственными гораздо больше устной речи, чем письменной. И хотя в конечном счете в результате этих

187

колебаний язы к приходит к выбору определенных форм варьирование, наблюдаемое в хронологически сравни-' тельно небольших периодах, следует считать факульта-1 тивным, неокончательным. В отношении рассмотренных] фактов окончательный выбор падает чаще всего на!XVI век. <

Несмотря на разрозненность и случайность того язьН нового материала, который представляют исследователю* варианты разных списков одного литературного произве-^ дения, использование этих рукописей может оказаться плодотворным для вопросов исторической семантики и в целом для истории язы ка. «Направление» переписывае­мого текста есть запечатленный в рукописи акт производ­ства речи. Язык каждого из переписчиков может быть рассмотрен как своеобразный идиолект, сумма которых и составляет понятие язы ка в любом его проявлении — литературном, диалектном, письменном, устном, профес­сиональном.

3. Степень сохранения и изменения лексики (на материале переводов)

Переводы старых текстов на современный французский язы к, как отмечалось выше, являю тся, так же как и варианты рукописных текстов, источниками, по которым может быть изучено развитие язы ка: одно и то же содержа­ние выражается в разных синхронных срезах. В вариан­тах рукописей мы имеем возможность наблюдать варьиро­вание языковой нормы в пределах одного состояния язы ка (одного синхронного среза) и в пределах текста переписан­ного, а не переведенного. Сравнительное изучение этих срезов вскрывает динамику развития разных категорий язы ка. При сопоставлении оригинала и перевода речь идет о сравнении разных языковых статусов — старо­французского и современного французского язы ков. К аж ­дый из них имеет определенную норму, и хорошо известно, сколь различна система средств выраж ения, например, в X I—X II вв. и в X IX —X X вв. Особенно показательно сопоставление лексического фонда, выявление особен­ностей развития которого обнаруживается уже при пер­вом приближении к тексту. Так, например, при анализе первой лэссы текста X II I века Эмери из Нарбонна (хресто­матия Париса) оказывается, что из 73 полнозначных

188

лексем 3/4 являю тся общими для старо- и современного французского язы ка (не учитываются изменения внешней, фонетической, формы и незначительные оттенки в семан­тике). Примерно х/4 знаменательных слов (18) составляет дифференциальный запас старофранцузского словаря, т. е. это слова либо исчезнувшие из французского язы ка (зе т о й ! , п п е и д р .) , либо значительно изменившиеи внешнюю форму, и семантику (сЫеге, согрз и др.).

При анализе степени сохранения и изменения лекси­ческого фонда мы не учитываем грамматические слова — служебные и частицы, наличие тех словообразовательных морфем, которые незначимы для современного язы ка, имена собственные.

Д ля более углубленного анализа степени сохранения и изменения лексического фонда французского язы ка и развития формы номинации на уровне речи проанали­зируем пять строк из третьей лэссы «Песни о Роланде», взяв в основу Оксфордскую рукопись,9 в сопоставлении с шестью переводами (см. табл. 8), данными в хронологи­ческой последовательности: перевод Ф р. Ж енена самый ранний, перевод Р. Мортье самый поздний. Между ними — переводы Л . К леда, Т. Готье, Ж . Бедье и Ж . М уанье; хронологический диапазон переводов около 140 лет, что при необходимости дает возможность делать наблюдения над изменениями язы ка в современном периоде. Следует учитывать разную степень приближенности к подлиннику этих переводов и разные их характеры , в частности переводу Т. Готье свойственны архаизмы, а переводу Л . К леда — неточности в передаче текста.10

К ак видно из табл. 8, из 15 знаменательных слов только 6 сохраняю тся во всех переводах, что показывает неизмен­ность их значения. Х арактерна их семантика: 4 из них — числительные, 2 — названия животных. 6 слов сохраня­ются частично, не во всех переводах, что свидетельствует об определенном сдвиге в их значении, и 3 слова (глаголы 1иег, гера1гег, оз1;е1е1) заменены у всех переводчиков иными лексемами. Таким образом, более половины слов данного отрывка претерпело более или менее значительный семан­тический сдвиг или совсем исчезло из язы ка. При замене

9 См.: Баз а11Ггапгб818сЬе Ко1апс1зПес1 пасЬ (1ег ОхГогйег Напйз- сЬгШ; / уоп АНопз НПка. На11е (8аа1е), 1948, 8. 1.

10 См.: К и р е е в а Л. С. Французские переводы «Песнио Роланде» X IX века.

189

Т а б л и ц а 8Развитие формы номинации от старофранцузского языка к современнофранцузскому языку

Рукопись 0Переводы

Тип изменения номинацииГг. О й т Ь. С1ёйаг ТЬ. СаиНег Вёс11ег 6. М01вп1ег Н. МогНег

зе1 + + + + + + Сохранениесепг + + + + + + »сате1г + + + + + •4- »гш1 + + + + + + »ЬозШгз + + + + + + »

+ + + + В контексте т Ц ЪлзШгз ти ез,тиегз + + ф п а1еп1 зогИез зогИез + семантический аналитизм, грам­

т и ё Йе т и е Йе т и е матический аналитизмС1пдиап1е + + + + + + Сохранениесагге 4 * + + + + + Сохранение, добавление суф­

сЬагпоЬз фикса(!ега) + — — + + +с а т е г ди’еп сотЫ ёз рог1ег 1огтега 1ега ип {ега Супплетивизм, перифраза

{ега йе т е з т е ип сЬаг- сЬ атм сЬаг^ёезсЬ а тег Г01

1иег — + — — — —зоийоуег рауег рауег рауег зоийоуег Сохранение, супплетивизм

— + -1" 4- —зо1йе1егз 1гоире зо1йа1з зо!йа1з зоМа1з зо1йа1з Ь о т т е з Смена суффикса, супплетивизм*еге + + — + + + Сохранение, супплетивизм

азег + +рауз

+ + + Сохранение, перифраза1гор аззея

1оп#1етрз 1оп^4етрзоз1е1е1 — — — — — — Супплетивизм, перифраза

^иеггоуё диеггоуё 1а &иегге диеггоуа диеггоуё йиеггоуё

гера1гег з’еп ге- ге1оигпег ге1оигпег ге1оитег е1оитег ге1оитег СупплетивизмЪоитег

П р и'м е ч а н и я. Знак «-Ь» обозначает сохранение лен дц щВЗМАНИ ИЛУППМлй паилнич ------------------“

номинаций наблюдаются следующие явления: добавление суффикса (сагге -> сЬагпо1), замена корневой лексемы, супплетивизм (1иег рауег; зоЫе1егз -*■ Ь о т т е з ) , исполь­зование аналитической формы (азе/ -* аззег 1оп§1етрз), иногда с транспозицией (1ега сагпег -> !ега ип сЬагго1) или супплетивизмом (оз1е1е1 -> 1аН 1а §иегге).

У же этот небольшой анализ показывает, что если слова п сохраняю тся при эволюции язы ка, то в их значении и употреблении обнаруживаю тся нередко определенные изменения. Представляет интерес изучить подробнее сохра­няемость значения (отношения номинации) у слов разных частей речи.

Исследуя лексику «Песни о Роланде», Л . Ф уле пока­зал , что с развитием язы ка глаголы сохранялись в большей степени, чем существительные.11 Сравнивая относительную частотность слов в этом произведении и в современной французской разговорной речи, Ж . Гугенэм пришел к выводу, что частотность имен изменяется больше, чем частотность глаголов.12 И з 10 самых употребительных глаголов 7 (ё1ге, ауо1г, Ш ге, (Иге, а11ег, уо1г, роиуоп-) оказываю тся общими для старофранцузского эпоса и современной речи. Но среди 20 наиболее употребительных существительных нет ни одного общего для обоих срезов. Ж . Гугенэм это объясняет тем, что существительное больше, чем глагол, связано с темой сообщения. Будучи основным средством номинации, оно больше подвергается внелингвистическим воздействиям.

Однако чтобы изучить изменение форм номинации, недостаточно сравнивать словарные лексемы (как это делал Л . Фуле) или тексты, написанные на разные темы (как Ж . Гугенэм). Н уж но обратиться к текстам одинако­вого содержания. Сравнение подлинника и переводов дает совершенно иную картину относительно устойчи­вости слов различных частей речи. Сопоставление взятых подряд 100 номинаций 13 первых трех лэсс «Песни о Ро­ланде» с переводами Т. Готье, Ж . Бедье и М уанье показы­

11 Р о и 1 е 1 Ь. С1озза1ге.— 1п: ВёсЦег 1. Ьа СЬапзоп йе Но1апй. Р айз, 1968, I. II.

12 О о и 8 е п Ь в 1 т О. Е1ийез йе зг а т н ш ге е1 йи УосаЬи- Ы ге !гап$а13. Р апз, 1970, р. 251.

13 Не учитывались служебные слова и повторные номинации. Общий процент измененных номинаций в трех переводах одинаков (31-35<Уо).

191

вает, что наиболее устойчивыми оказались существитель­ные (заменено в тексте в среднем 20% имен), затем идут] прилагательные (25% замен) и, наконец, глаголы (до 50% замен).

Из 47 имен наименее устойчивыми оказались слова- реалии средневекового быта (оз1, уаззе1а§е, р го /й о т , и т. д.) и абстрактные имена (та1 -»• таШ еиг; рессЫез -> т а1 ). Напротив, существительные, обозначающие кон­кретные объекты, не имеющие характер исторической реалии, сохраняю тся: ге1з, етрегеге, т е г , тип1ащ пе, сЫепз и др. Среди замененных глаголов много архаизмов, выпавших из словарного состава язы ка (ез1ег, геш а^аеЪ, йегитрЬ, езтахег, йгатйге). Но значительно более харак­терны замены, обусловленные не устареванием самой лексемы, но сдвигами — иногда малозаметными — в зна­чении слова: гес Ш т е -* р п е (щ уодие); епситЬ ге! -> ас- саЫе (о р р п т е ) ; сопзеШ ег-> йоппег сопзеП; аЫ ег-> соп- зеШег. Таким образом, данные текстов прямо противо­положны данным анализа самого словаря. Наименьшую номинативную устойчивость проявляю т глаголы, прила­гательные, абстрактные имена.

При исследовании степени сохранения и изменения лексики французского язы ка представляет интерес и со­поставительное исследование лексики латинского и фран­цузского язы ков. В этом плане любопытна работа, проде­ланная Ф р. Кэмингсом по изучению дальнейшего разви­тия словаря Ц езаря.14 Работа велась не по тексту, а по «Лексикону Цезаря» Г. М ейзеля, в котором зарегистриро­вано всего 3520 слов. Кумингс составил на основании этого лексикона своеобразный сопоставительный латино­французский словарь, после чего расклассифицировал весь материал на следующие группы: а) латинские слова, сохранивш иеся целиком и перешедшие в народные или полународные образования во французском язы ке (1415 слов, или 40.2% ), б) латинские слова, части которых дают образования во французском язы ке (945 слов, или 26.9% ), в) латинские слова, сохраняю щиеся в виде ученых слов в старофранцузском язы ке (377, или 10.7% ), г) ла­тинские слова, не имеющие рефлексов во французском язы ке (788, или 22.2% ). В работе нет семантического

14 С и т ш 1 п 8 з Рг. I . Саезаг’з УосаЬи1агу аз ге11ес1е<1 т РгепсЬ. РЫ1ас1е1рЫа, 1934.

192

а н а л и за лексического фонда словаря Ц езаря в его фран­цузском продолжении, хотя приведенная классификация и статистика позволяют это сделать.

4. Слово в высказывании

Рассмотрим разные типы номинации и различие в номина­циях в старофранцузском и современном французском языке в тексте. В качестве объекта исследования взят текст X II в. Ж офруа де Вильардуэна, опубликованный в хрестоматии П ариса с параллельным переводом. Д ля выявления некоторых закономерностей сдвигов в харак­тере номинаций нами использованы подлинники и пере­воды некоторых других произведений X I I —начала X IV в. по той же хрестоматии Париса и по хрестоматии Мари с переводами составителя. Мы будем рассматривать лекси­ческие номинации в каждом из трех отмечавшихся выше аспектах: формальном, семантическом и денотативном.

1) Внешняя форма номинаций

Н а уровне текста расхождения во внешней форме номина­ций, не связанные с расхождением в объеме значения, могут вы раж аться: а) соотношением структурных типов номинации (простое слово — производное или сложное

I слово — словосочетание) (см. табл. 9 ) ;15 б) функциональ­ными транспозициями (реализация семантемы в словах разных частей речи).

Т а б л и ц а . 9

Соотношение структурных типов номинаций

Типы слов Простое слово Производное или сложное Словосочетание

Простое В1 М1 М2

Производное или сложное

М1 В2 М2

Словосочетание М2 М2 ВЗ

14 О случаях промежуточных между этими структурными ти­пами номинаций см. гл. II.

М. А. Бородина, В. Г. Гак 193

Изменения в структуре внешней формы могут быть внутриструктурными (В), когда изменяю тся компоненты формы, но сам тип структуры остается неизменным, и межструктурные (М), когда в результате модификации один тип структуры сменяется другим.

В н у т р и с т р у к т у р н ы е и з м е н е н и й

В1. Замена корневой морфемы в простом слове без изме­нения объема значения слова (тип 1Уе—щ т е п г , по Э. Ко- сериу) в тексте встречается редко, ибо она в чистом виде возникает лиш ь тогда, когда и преж няя номинация и новая однозначны. Значительно чаще встречаются моди­фикации, при которых либо прежнее, либо новое наимено­вание многозначно, в связи с чем в языковой системе наименования оказываю тся разными по объему, и изуче­ние их становится уж е предметом семантики. Именно та­кие отношения наиболее часты. Например: 1л сЬеуаНег огззйепЬ йез Ш881ег8 (УЬ. 187). Ьез сЬеуаНегз зогИгепЬ (1ез Ьшззхегз; ЕзсНаг§аШег (УЬ. 190) — §агйег; Ьез даПез {игеп* аЬогпёез (УЬ. 187) 1ез да1ёгез 1игеп1 ёцыьрёез. Цп Нип дш ]1ег1 еп 1а т е г (УЬ. 192). IIп Йеиуе уЬепЬ зе ]е1ег йапз 1а т е г и многие другие. Но все ж е в акте номинации, в речи, в данном конкретном значении указанная пара слов обозначает один и тот же денотат: 01зз1г и зог^'г 'вы вести’, 1епг и зе ]е1;ег 'устрем ляться’. Ввиду общности денотата и сигнификата эти номинации можно рассматри­вать как эквивалентные, и расхождения между ними относить только к внешней форме. Но не следует упускать из виду, что вследствие неоднозначности одного или обоих элементов сравниваемой пары объемы сигнификатов каж ­дого отдельного значения могут соприкасаться, изменять свои очертания, сливаться в более широкий сигнификат, что невозможно для однозначных лексем типа 1\те — ]и теп 1 . Поэтому такие факты могут занимать промежуточ­ное положение между изменениями внешней формы а внутреннего объема наименований.

В2. Изменения внутри структурного типа производ­ного слова могут иметь два подтипа: а) замена корневой морфемы при сохранении аффиксальной и б) замена аф­фиксальной морфемы при неизменности корневойГУ

Первый подтип — явление более частое, чем может показаться с первого взгляда, — имеет место в случае

194

значимости аффиксальной морфемы. Наиболее часто это касается глагола (и отглагольных существительных) с префиксами локального или иного значения. Д ля описа­ния Конкретной ситуации дополнительная характеристика действия (направление, повторность, завершенность) может оказаться более существенной, чем сам способ совершения действия, вытекающий из самой ситуации, либо извест­ный собеседникам. Естественно, что в истории язы ка могут обнаруживаться факты, когда аффикс, полностью сохраняя свое значение, перестает соединяться с дан­ной основой. Ср.: Еп^и^ ге]и §гапг И ез1юг5 а 1а рог1е (УЪ., 191). Ье сотЪаЪ гесоттеща Ъгёз уШ а 1а рог1е. Важно подчеркнуть возобновление действия (боя). По­скольку в современном язы ке с основой ё!ге префикс ге- не соединяется, используется другой глагол с тем же префиксом (гесоттеп сег).

Второй подтип. Многие исследования в области истории французского язы ка показывают конкуренцию суффиксов, их схождения и расхождения, и не случайно, что при анализе текстов обнаруживаю тся факты подобного рода. С р.: сопуепапсе — сопуепИоп (V. М., 40) в значении 'дого­воренность’. В системе префиксации во французском язы ке варьирование отмечается сравнительно редко.

ВЗ. Изменения внутри словосочетаний могут быть двух видов: изменения, касаю щ иеся связующ его эле­мента (предлога, артикля) и значимого (знаменательного слова). В свободных сочетаниях предлоги, особенно ло­кальные, взаимозаменяются наиболее широко. Например: Ьез д1а1уез ез т а т з (УЪ. 188) — Ь а 1апсе а 1а т а т . Но и в устойчивых выраж ениях наблюдаются аналогичные явления. Н ередки замены и знаменательных слов, осо­бенно полуслужебных глаголов в глагольно-именных выраж ениях. Ср.: РгепАге сопзеП еп зетЫ е (УЪ. 191) и 1еп1г сопзеП. Замену компонентов (слов) в словосоче­таниях можно сопоставить с заменой компонентов (мор­фем) в производных словах.

М е ж с т р у к т у р н ы е м о д и ф и к а ц и и

М1. Соотношение «простое—производное (или сложное) слово» может рассматриваться как изменение внешней формы номинации лишь при тождестве корневой морфемы0 при общности значения простого и производного слова.

13* 195

В таком положении наиболее часто оказываю тся слова со значимыми префиксами а-, еп-, ге-. Префиксы а-; еп- имеют атрибутивное значение и показывают придание того признака, состояния, которое обозначается основой.Но и простой глагол, образованный от прилагательного или существительного, может иметь такое значение, в связи с чем возникает конкуренция между совпадаю­щими по семантике простым и производным глаголами. Такое явление нередко обнаруживается и в современном язы ке, когда возникающее новое понятие обозначается одновременно и простым и производным глаголом (ср.: 'кодировать’ — сойег и епсойег) и в историческом плане. Ср.: 1’а§ай. (УЪ., 194)—1е ^ие!,; епзеИег (УЪ., 187)—зеПег. Атрибутивные префиксы а-, еп- оказываю тся избыточ­ными; например, епзеИег ничем не отличается от зеПег и производное слово уступает место простому.

М2. Соотношение «простое (производное, сложное) слово — словосочетание» будет рассмотрено в связи с ана­лизом транспозиции.

Ф ункциональная транспозиция — характерная черта эволюции язы ка — изменение в использовании в акте речевой номинации слов различных частей речи. Общая система частей речи во французском язы ке за время его развития изменилась сравнительно мало, но весьма су­щественные сдвиги произош ли в их функционировании. При использовании формы во вторичной, несвойственной ей функции часто возникает аналитическая конструкция — словосочетание, в котором один из элементов, служебный или знаменательный, но подвергающийся десемантиза- ции, выступает в роли транспозитора — формального I знака транспозиции (например, Ш ге 1а §иегге=§иеггоуег). 1

Общая матрица транспозиций вы являет следующие возможные смены частей речи (см. табл. 10 на с. 197).

К ак видно из табл. 10, из 12 теоретически возможных замен реализуется всего 8 (подчеркнуты), и это уж е дает возможность сделать некоторые наблюдения:

а) характерна замена наречий другими частями речи; обратное явление не наблюдается; это заставляет думать, что общая коммуникативная роль наречий в старофран­цузском язы ке была более значительной, чем в современ­ном;

б) не встретилась замена существительных прилага­тельными;

196

Типы транспозиции частей речиТ а б л и ц а 1 9

-*• N V А

N — 1 К-»- А N -► Б

V IV -» . N — 2 У - » А V -» Б

А 3 А - ^ 2 А - » У — А -> Б

Б 4 Б - * N 4 Б - » А —

П р и м е ч а н и е . Подчеркнуты типы переходов, обнаруженные в ис­следуемых текстах.

в) в отношении существительного и глагола, прилага­тельного и глагола (14 У , А ** V) изменения шли в про­тивоположном направлении. В этих случаях представляет интерес определить условия и частотность того или иного изменения формы номинации.

1. V <♦ N . Историки французского язы ка нередко отмечают развитие субстантивности (или номинативности) во ф ранцузском язы ке, т. е. замену прилагательны х, глаголов, наречий существительными к ак средством но­минации действия или признака. Однако анализ текста показывает, что эта тенденция сталкивалась с противопо­ложной, когда, наоборот, N уступало место глаголу. В це­лом транспозиция V -> N встретилась нам в четыре раза чаще, чем транспозиция N -*■ V . Субстантивность была свойственна и старофранцузскому язы ку, встречаясь иногда в тех случаях, где она в меньшей степени свойст­венна современной французской речи. Существительное может взаимозаменяться с глаголом в четырех синтакси­ческих конструкциях.

Во-первых, самый частый случай — объектное развер­тывание, т. е. замена глагола глагольно-именным сочета­нием, в котором семантическая сторона процесса вы ра­ж ается существительным, а полуслужебный глагол (Ус) выполняет грамматическую функцию (V ** Ус +14). Т акие соответствия обнаруживаю тся чаще при переходе от

197

Ьтарофранцузского язы ка к современному французскому. Например: Ьоег БатесН еи (УЬ., 191) — Кепйге §гасе а Б1еи. Здесь значение 'х в ал а ’ , 'благодарность’ выражено рамим глаголом в старофранцузском варианте и суще­ствительным §гасе в современном переводе. Также: Моп- 1егеп1 зоиг 1е шиг (VЬ., 197) — Еп УигрпЬ ГезсаЫйе; II пе Ш з801еп{ герозег (VII., 194) — Из пе 1еиг 1тзза1еп1 аисип Угроз.

Весьма частым вариантом является такж е развернутая предлож ная структура Ус-|-ргёр-{-1^, где отглагольное существительное выполняет функцию косвенного допол­нения или обстоятельства: МоиЪ з^асогЛегеШ И Уешспеп (У1г., 191) — Ьез УепШ епз ёЬа1еп1 ипаш тепЪ с Р а т . Ске- Vаис^^а (УЬ., 189) — 8е тИ еп тагске.

Развернутые структуры нередко выступают как сино­нимы пассивных форм: ез1ге а г т ё (УЬ., 193) — ё1ге зоиз 1ез агюез. Но наряду с развертыванием отмечается и «свер­тывание», т. е. замена словосочетания одним глаголом: Ьх О пей 1ог ЦгеЫ ипе аззаИНе (УЬ., 194) — Ьез Огесз 1ез аИадиегепЬ. Эти расхождения объясняются лексиче­скими или семантическими изменениями. Так, существи­тельное азнаППе отсутствует в современном языке, а его синонимы аНасще и аззаиЬ не включаются в структуру Ы ге -)- N -}- а уп.

Во-вторых, существительное для обозначения дейст­вия используется в субъектных развернутых структурах, формально выступая в функции подлежащего (по формуле V -о- Нз-)-У). Такое развертывание характерно для старо­французского текста, где аналитическая структура равно­ценна активному или пассивному глаголу: ...1огз /и И сопзеиг с1ез Ьагопз (УЬ., 192). — Ьез Ьагопз АёсЫёгепЬ. ЕЬ /и гаоиЬ цга 1)1 тегиеШе (УЬ., 1 9 2 ) .— Се йопЬ Из / игепЬ 1огЬ зигрпз. Разумеется, субъектное развертывание свой­ственно и современному язы ку, где оно используется для выражения действия, связываемого с неопределенным или обобщенным субъектом: МоиЪ еп / игепЬ соп]ог1ё (УЬ., 191) — Се }и( ип §гапс1 епсоига%етеп1.

В-третьих, транспозиция V «♦ N без развертывания часто наблюдается в зависимых комплексах в функции второстепенных членов предложения: она отмечается чаще при переходе от старофранцузского текста к совре­менному. Ьог уепа1еп1 аШ ег (УЬ., 198) — Уепа1еп1 а 1еиг шЛе. Возможны и обратные случаи: — существитель-

198

ное в старофранцузском языке при глаголе-в современном:(1етапс1а со ттеп Ь /и агнз (1е воп Ье1 Ге! (В.у 163). ЕЬ

]и1 с1етапс1а се ^ и ’̂ 1 репзаИ (1е зоп Ьеаи [Из. До пол ни тел ьн лое придаточное предложение — результат чоминализации глагола. В современном языке формальным средством ног мгшализации является местоимение се. В старофранцузеком языке оно, по-видимому, не достигло еще полной граммам тизации, и номинализация придаточного комплекса осуще­ствлялась с помощью отглагольного существительного (а\15)^

В-четвертых, интерверсия (термин Ш. Балли) —; взаимозамена господствующего и подчиненного членов словосочетания. Она наблюдается в зависимых комплек­сах: . . . а т г дие И ез(огз раг{таз1 (УЬ., 195) — . . .ауап 1 1а / т йи сотЬаЬ. . . .ип рои аргёз 1е зо1еИ 1еиап1 (УЬ., 187) — . . .ип реи аргёз 1е 1еиег йи зо1еИ. Мы в и д и м , ч т о в обоих случаях в современном язы ке использованы менее «гла­гольные» средства выражения, чем в старофранцузском.

Но все же наш небольшой анализ показывает, что номи- н ализация высказывания свойственна и старофранцузской речи. Использование отглагольных имен для обозначения действия (состояния) отнюдь не является уделом «развит тых» язы ков, но представляет собой общелингвистическую универсалию .

2. А -о- V. Взаимозамена глагола и Нрилагательного возможна прежде всего в том случае, когда прилагатель­ное выступает в функции именной части сказуемого, а глагол выражает состояние: Мои1 /и йо1еп% (К. <1е К .; 166) — II еп /и 2 сопз1егпё. С1еге 1а VII (М. йе Гг., 162) — Еп 1а уауапЬ ЬгШег. Прилагательное в этом случае более свойственно отарофранцузскому язы ку.

3. N •** А. Стремление выразить состояние с помощьюприлагательного проявляется и в том, что оно взаимоза-1 меняется с предикативными именными структурами; согласно формуле Уё -)- А ** Ус (-)- ргёр.) -)- N. П рилагатель­ное более свойственно старофранцузскому язы ку. В сов-* ременном язы ке проявляется тенденция передавать со­стояние, чувство, субъективное отношение с помощью, абстрактного существительного. А налитическая глаголь­н ая структура при этом содержит полуслужебный гла- гол-оператор: Уоиз ез1ез т е з апиз еЬ т е з -ЫетмеН-* 1апг (В. 163) — Уоиз ё1ез т о п апп ей ^ода^теч-ши^ез: йи Ыеп. 81 еп /и тоиЬ Нет. (УЬ., 197) — е т ’ёргоииа ипе,. §гап(1е /оге.. ; ........ ь .:

199

^ 4. Б -<н>. 14, V , А. Наречие уступает свои номинативные функции другим частям речи. П ри характеристике ска­зуемого оно в современном французском язы ке может замещ аться существительным с предлогом Е1 тоиЪ езко- 1еп1 регШозетеЫ (УЬ., 194) — Оп ёЪаИ еп Ъгёз дгапЛ Нащ ег. Мо11 рИозетепЬ (УЬ. 186) — ауес Ьеаисоир сРаИепЛгЬз- зетепЬ.

Наречие замещается и глаголом: . . Лез аи1гез Ъа1аП1ез аргез (УЬ., 189). — . . Лез аи1гез Ьа1аИ1опз зи ш геЫ . Здесь направление действия выражено наречием в старо­французском предложении и основой глагола в современ­ном. В старофранцузском тексте глагол может подразу­меваться (. . .а1егеп1 аргёз).

И, наконец, чрезвычайно частой оказывается зависи­м ая транспозиция Б -о- А, при которой наречие характери­зует действие, выраженное глаголом, а прилагательное — действие, выраженное существительным в составе слово­сочетания (У -{-В Ус-(-]Ч + А ) . Стаа^шегепЪ аззех (УЬ.,189) — &геп1 ип Ьоп ЬиИп.

У же в самом начале излож ения мы отмечали изменения в выборе частей речи: уменьшение удельного веса наречий, увеличение употребительности существительного. Однако рассмотрение синтаксических условий, функций морфоло­гических типов номинаций вскрывает еще одно важное обстоятельство. С развитием язы ка проявляется тенденция к ! использованию частей речи во вторичной функции: действие-предикат обозначается существительным (V •**Г|1); качество-предикат — глаголом или существительным (А К , V); характеристика действия или состояния — прилагательны м или существительным (Б <-»■ А, 14).

Во многих случаях изменение функции становится возможным благодаря употреблению словосочетания, в связи с чем функциональная транспозиция тесно связана с аналитизмом в области синтаксиса, с заменой в речи ■слова словосочетанием.

2) Внутренняя форма номинаций

А нализ семантических процессов связан с определенными трудностями, так как один и тот же процесс может полу­чать различную интерпретацию в зависимости от того, анализируем ли мы сдвиги в значении используемого

200

с л о в а (семасиологический план) или же различие между прежней и новой номинацией (ономасиологический план). Например, в соотношении номинаций угапйе—поиггИиге (М. йеБг, 162) следует видеть смену внешней формы в равно­объемных номинациях, однако для слова У1апйе истори­ческая эволюция свелась к сужению значения.

А. Неизменность сигнификата и денотата (тип II : . Такое изменение номинации имеет место в лекси­

ческих и семантических архаизмах, лексическом неоло­гизме.

а) Лексические архаизмы. Лексема, бывшая в употреб­лении в старофранцузском язы ке, исчезла совсем из язы ка, она заменена другой.

Старофранцузское И 1ш(]) значило 1) гс п ’; 2) 'Ьиёе, уасагш е’; 3) 'с п йе §иегге’ . Оно больше не существует. Во фразе: И Низ еге 31 §гапг ди’П зетЫ оИ дие 1егге еЬ т е г {опсИз* (УЬ., 198) оно может значить либо 'военный клич’ (узкое значение), либо иметь более широкое зна­чение 'кр и ки , множество неясных криков’. Во втором случае в современном язы ке ему соответствует у асагте или с1атеиг; последнее слово и использовано при пере­воде. Таким образом, с ономасиологической точки зрения старофранц. Ьи и соврем, франц. с1ашеиг представляются равнообъемными номинациями. Ни выпало из словаря как лексема; но изменилась семантика слова с1атеиг (старофранц. с1атог), она расширилась: в старофран­цузском слово означало 'ж алобны й к р и к ’, 'ж алобу’, теперь — 'к р и к ’, 'ш ум’ (в более широком смысле). Таким образом, лексические архаизмы компенсируются семанти­ческой инновацией. Замену лексических архаизмов мы находим в соотношениях: ...1ез §аИез Сигеп1 ... аЬогпеез (УЬ., 128)— Ьез §а1ёгез Гигеп1 едшрее«. ... 31 %иегр158еп1 1ез шигз (УЬ., 199) — ... аЪапйоппепЪ 1ез т и г з и других.

б) Семантические архаизмы — отмирание одного из значений слова, сохранившегося и в современном языке. Старофранц. Ьа1аШе имело значения: 1) 'битва’, 2) 'вой­ско’, 3) 'бойница’. В современном язы ке оно утратило последние два зн ачения:16 . . .1ез аМепАоН а §гапз Ъа1аИ-

18 Старофранцузскому язы ку были свойственны некоторые отношения регулярной многозначности, не наблюдающиеся в со­временном ('группа людей’ «* 'действия этой группы’), не только Ьа1аШе значило 'войско’ и 'битва’, но и ез(;01ге значило 'флот’ и 'действия флота’.

14 М. А. Бородина, В. Г. Гак 201

1ез (УЬ., 187) — . . .аМепйаН; . . .ауес йе [потЪгеиза 1гоирез.

Семантические процессы в этом случае затрагивают оба сопоставляемых элемента: и слово подлинника в слово перевода, которое заменяет первое в одном из егс значений, так что происходит перераспределение номинаций внутри микрополя. Мы будем рассматривать факты исходя, естественно, из слов старофранцузского язы ка. Сравним тексты: . . .И Ьагоп йгепНоЬе ]ог ГозЪ ЫЪогег (УЬ., 192). — . . Лез Ьагопз йгепЪ 1г<шаШег 1’а гт ё е 1ои1е 1а зоигпёе

Старофранц. 1аЬогаг ^^аVаШ е^ р е п е г э

Н о м в д а ты , п а х а т ь > ’ р а б о т а т ь ’

Соврем.франц. 1аЬоигег ^^аVаШе^ ■

’ р а б о т а т ь

с т р у д о м ’

• ретег

’ с т р а д а т ь ’ ’ т<

’ж

еоиМ гСистема понятий, относящ аяся к сфере «трудиться»,

включает общее понятие (А) 'работать’, 'трудиться1 и частные понятия (ах) 'обрабатывать землю’, (а2) 'рабо­тать с трудом, мучиться’. Это ноэтическое поле распреде­ляется так в старофранцузском и среднефранцузском язы ках:

Перед нами два одновременных семантических про­цесса: сужение значения глагола 1аЬогаг (А -{- а2 -* ах' и расширение значения глагола 1гауаШег (а2 -> А), чтс привело к изменению способа обозначения общего поня­тия (А). Глагол 1аЬогаг хорошо иллюстрирует путь, кото­рый слово проходит при сужении. Он обычно имеет трк этапа: 1) общее значение (А): лат. 1аЬогаге 'трудиться’;2) сосуществование общего и возникшего частного значе­ний (А -(-а!): старофранц. 1аЬогег 'трудиться’, 'обрабаты вать землю’; 3) сохранение частного значения (а1) при от­мирании общего: франц. 1аЬоигег 'пахать’.

Расширение значения — частое и закономерное явле­ние в исторической лексикологии. Н а семантическом

202

уровне оно заключается в снятии оппозиции между двумя соподчиненными лексемами. К ак правило, для выражения общего значения используется один из гипонимов. Так, в старофранцузском язы ке частный термин ЪгауаШег стал использоваться для выражения общего значения, причем прежнее частное значение его отмерло.

Приведенная схема показывает сдвиги в системе номи­наций. Значение (а2) 'работать с трудом’ , выражавш ееся раньше глаголом 1гауаШег, стало вы раж аться глаголом р е т е г , который в старофранц. (репег) относился к иной лексико-семантической группе (В) 'страдать’ . В свою очередь для выражения этого понятия его заменил глагол зоиНпг, который в старофранцузском (еоЫг) означал (С) 'терпеть, ж дать, обходиться без чего-л.’.

Другой пример: II втзьазепЬ ушЬ е1 с т с йез Ьогз (VII., 199) — Пй §'етрагеп1 с1е \ап§;1-стд кшгз. Глагол за151г в старо­французском языке означал 'овладеть’ (стать хозяином); его значение сузилось и он нынче значит прежде всего 'схватить’, 'взять в руки решительно и быстро’. Старофранцузское етрагег значило 'обеспечить’, теперь он означает 'завладеть’. Здесь наблюдается метонимический перенос — переход от следствия к причине. Прежний оттенок за151г сохранился в юридическом термине ва1з1г, в производных ва181е, за1зте. Этимология подтверждает, что абстрактное значение было первоначальным, ибо глагол восходит к франкскому 8а1фп 'требовать права’. Общую семантическую эволюцию загзп1 можно рассматривать как сочетание метонимического пере­носа с сужением — метонимия: 'стать владельцем’ -> 'взять в руки’; сужение: 'взять в руки’ -> 'схватить’.

Еще более тонкие и сложные преобразования в семан­тических полях наблюдаются при выражении чувств и впечатлений. Слова, связанные с п онятием 'удивление’, во французском язы ке группирую тся вокруг трех сем: /а / 'неож иданность’; /б / 'необыкновенность’, 'вызываю ­щее восхищение’ и т. п.; /в / 'непонятность’ (см. табл. 11). МегуеШе занимает промежуточное положение между ё1оп- петепЪ (оно связано с этим словом семой /а /) и пигас1е (связано семой /б/). В старофранцузском язы ке тегуеШ е было еще ближе к значению 'удивление’, о чем сви­детельствуют выражения: ауоп* тегуеШ е 'уди вляться’, Ъешг а тегуеШ е 'быть удивленным’, а такж е контексту­альные соответствия: . . .е1 1и т о й ! §гапЪ тегиеШе. . . (УЬ., 192) — . . .се ДопЪ Из 1игеп1; вигрНв. . .

14* 203

Т а б л и ц а 11 Семическая структура поля «удивление»

П р и м е ч а н и е . Знак «+-» обозначает наличие семы, (+ ) — семы, нахо­дящиеся на втором плане, не всегда реализующиеся в речи, внак «—» обозна­чает отсутствие семы.

Семантическая эволюция слова тегуеШ е:

староф ранцузский значения современный ф ранцуз-язы к ский язы к

ш егуеШ е-— /неож иданное/

— /необыкновенное/

/чудесное/■ гаегуеШе

В современном языке оно ближе к плгас1е 'необъясни­мое явление’.

Прилагательное ёЬгап^е в старофранцузском языке на­ряду с 'необычный’, 'странный’ имело и значение 'нео­быкновенный’, что не зафиксировано, однако, в словаре Греймаса: Ог, оег ез1гап§е гтгас1е! (УЬ., 199) — УоПа ип ]шгас1е ехЬгаогйЬпахге.

Случаев, подобных рассмотренным, в текстах отме­чается довольно много. Особенностью их является пере­осмысление в пределах основного, первичного значения слова. Однако иногда смена номинации обусловлена тем, что изменяются производные, метафорические зн а­чения того ж е слова. Показательным в связи с этим я в л я ­ется отношение сЫе{— Ш е. Эта лексико-семантическая

204

дара часто рассматривается в аспекте выраж ения основ­ного значения — 'голова’ ,17 но она представляет интерес и в аспекте производных значений.

Словарь Греймаса фиксирует пять основных значений у сЫе{, которые следующим образом распределились между сКе! и 1ё1е в современном языке:

сЫе? сЪеГ Ш е1) 'голова’ (соиуге-сЬе!) -\-2) 'столица’ (сЬеГ-Неи) —3) 'глава’ (о человеке) -р (-[-)4) 'конец, край’ — -)-5) 'ш тука’, 'единица (сЬеС (Типе (Ш е с!е ЬёЬаИ)

счета’ ассизаЫоп)

Мы в и д и м , что основное значение от сЫеГ перешло к Ш е 18 и сохраняется у слова сЪе! как архаизм , либо в отдельных выраж ениях (йе зоп сЪе!) или сложных сло­вах (соцуге-сЬе!). Второе значение сохранилось в сЪе!- Неи и несвойственно слову Ш е (это значение регулярно выражается словом сарНа1е, возникшим в X V I в. и восхо­дящим к тому же корню, что и сЬе! (лат. сари1)). Три последующих переносных значения такж е развиваю тся у слова Ш е, но они не достигли такой степени абстракции, какую имели в старофранцузском сЫе!. Т ак , старофранц. сЫе! означало любую единицу счета (подобно современ­ному ргесе). Третье значение 'гл а в а ’, 'начальник’ у слова сЬе! не только сохранилось, но и развилось, став его основным современным значением. У слова Ш е такж е развивается такое значение, но оно еще сохраняет пол­ностью свою метафоричность, о чем свидетельствует пояс­нение в словаре М алый Робер «Регзоппе дш сопдоЦ ек й т& е ( с о т т е 1е сегуеаи {аН ад1г 1е согрз), V. СЪеЬ. Четвертое значение такж е проявляет большую абстрак­цию в старофранцузском сЫе!, чем в современном Ш е (у сЬе! оно не сохранилось). Старофранц. сЫе! метафори­чески обозначало 'конец’ , 'к р а й ’, 'оконечность’ (в самом общем виде), о чем свидетельствуют выраж ения аи сЫе!

См., например: Б у д а г о в Р. А. Сравнительно-сема­сиологические исследования. М., 1963, с. 95—97.

18 Эволюция не завершена. В современном языке Ш е все чаще значит 'лицо’ (выражение лица), значение 'голова’ все более вы­ражается словом сгапе 'череп’. Ср.: ауо1г ша1 аи сгапе, ип сгапе сЬаиуе.

205

йе 1а Гоген* 'н а краю леса’, т е п е г а сЫе! 'довести до' конца’ (ср. производный глагол асЬеуег 'закончить’), йе сЫе? еп сЫеГ, йе сЫе! еп аи1ге 'от кр ая до к р а я ’, 'от одного конца до другого’. В этом значении не разли­чались 'конец’ и 'начало’, предмет мог иметь два 'сЫ еР. В современном язы ке у слова Ш е это значение более специализировано и теснее связано с первичным прямым значением 'голова’. Тё1е может означать оконечность, верхнюю или крайнюю часть предмета (Ш е й’ип агЬге, Ш е й ’аП, Ш е йи !ёшиг, Ш е й ’ёрт§1е , ср. рус. 'головка’), переднюю часть движущ егося предмета (в про­тивоположность 'хвосту’: Ш е йе * га т ) , элемент, находя­щ ийся в начале (Ш е йе 11а1;е, Ш е йе роп1) или впереди других (\уа§оп йе Ш е). В свете приведенных пояснений можно понять следующие соотношения номинации в тек­стах: . . .ргёз йе1 сЫе{ йе1 рог* (УЬ., 192) — . . 1’еж-1гётШ йи рог*. . . .е1 сЫе/ йе 1а зое даНе (УЬ., 198) —. . .еп Ше йе за &а1ёге.

В первом случае старофранц. сЫе! не могло быть переведено ни современным сЬе! (это значение у него отсутствует), ни Ш е (это значение у этого слова не столь абстрактно), и вполне закономерно использована прям ая номинация — ехЬгётНё. Во втором примере речь идет о передней части движущ егося предмета, которая может быть обозначена соврем, франц. Ш е.

Рассмотренный пример показывает, что у слов, имею­щ их одно и то же прямое значение (сЫе! и Ш е), развива­ются разные производные значения и даже сходные про­изводные значения имеют различную степень абстракции. Х арактерно, что в старофранцузском язы ке сЫе! 'к р а й ’ осмыслялось в статическом плане ('край , оконечность’), тогда как в соврем, франц. Ш е — это 'передняя часть’ — очень часто в динамическом и социально-престижном аспекте (передняя часть движущ егося объекта, элементы, занимающие первые места в соревновании и т. п .). Резю­мируя, можно сказать, что если старофранц. сЫе! в этом переносном значении реализовало сему 'край ни й ’, то в соврем. — сему 'первы й’, 'передний’.

в) Лексический неологизм. Нередко смена номинации вы звана появлением нового слова, обозначающего данное понятие: Ьез §аПез п ’озо1еп1 1егге ргепйге (УЬ., 198) — Ьез &а1ёгез п ’озагепЪ раз аЪогйег.

Глагол аЬогйег, засвидетельствованный в конце

206

X III века, значил вначале 'пристать к борту корабля, и только в X IV в. он получает значение 'пристать к бе­регу’ .

Б . Расхождения на уровне сигнификатов (семанти­ческие изменения). К ак отмечалось выше, семантические сдвиги проявляю тся в двух типах изменения отношения номинации I I I . ДУ182Б 1; IV . Тип I I I сравнительноредок. В нашем тексте мы отметили всего три таких слу­чая. Нередко Вильардуэн употребляет слова сЬеуаиз е1 ра1ейш г одновременно (УЬ. 200), которые переводятся сЬеуаих раЫ гогз, а иногда и просто сЬеуаих. Ра1е- 1г о 1 'запасны й конь’, отсюда можно сделать вывод, что термином сЬеуаих хроникер обозначает не любую лошадь, но боевую, отличающуюся от запасной. Следовательно, слово сЬеуаих здесь употреблено в суженном значении, тогда как в современном язы ке это слово сохраняет общее значение. Соотношение между номинациями в старофран- цуэском и современном можно представить в виде схемы.

с I^ е V а и е с 1 ^ е V а и x

Аналогичный пример дают обозначения кораблей. Вильардуэн часто упоминает одновременно разные типы кораблей: пёз е1 ш зз1егз; пёз, шззхегз е1 уа^ззеаиз, пёз е1 уахззеаиз. Последнее сочетание обычно переводится единым общим термином паУ1гез. Появление шззхегз препятствует такому переводу, ибо этот термин обозна­чает корабль особого рода: транспортное судно для перевозки лошадей, снабженное воротами (ш з), откуда и наименование судна. Цепочка пёз, шззхегз е4 у а18зеаиз переводится пе!з, Ьшзз1егз е1 уа1ззеаих. Последнее слово в современном язы ке, хотя и несколько устарело, но обозначает корабль разных размеров. В старофранцузском оно обозначало корабль менее крупного размера, что видно хотя бы из приведенных перечислений (уа18зе1 всегда следует на последнем месте, после пе! и шзз^ег);

207

в словаре Греймаса указывается, что оно могло обозна­чать и Ъащие, а не только п ау к е . Следовательно, в старо французском этот термин имел более узкое значение.1(5 Третьим примером расхождения типа \У1§20 1 может слу | жить слово сЬеуаНег (УЬ., 188), которое в старофранцуз4 ском языке обозначало иное понятие, чем в современном! а именно 'благородный воин, сражающийся на лошади’ и даже 'всадник’. |

Тип IV наиболее частотен при смене номинаций,] Это вполне понятно, так как номинация достигается: сопоставлением языкового зн ака (слово+сигнификат) денотата. Поэтому вместе с изменением внешней форми^ зн ака часто изменяется и сигнификат, и наоборот. Наи-? более характерными семантическими сдвигами являю тся изменения в объеме номинации — расширение и сужение. Рассмотрим некоторые примеры. Р а с ш и р е н и е : старофранцузское (Аах) — современное (А). , . .з'агт а ЪоЪе 1’озЬ (УЬ., 192). — . . .4ои1е 1’а гт ё е з'арргёЬа.

В старофранцузском глагол з’а гт е г обозначает кон­кретный способ подготовки к бою (А а^, в современном переводе эта подготовка обозначена в самой общей форме (А). Заметим попутно, что необходимость замены глагола я’а гт е г вызвана изменением его значения: значение 'в зя т ь в руки оружие’ устарело; глагол используется с дополнением (з’а гт е г (Типе рхегге) и л и метафорически (з’агтег йе раИепсе).

С у ж е н и е : старофранцузское (А) -> современное(Аах). Сужение при переходе от старофранцузского к сов­ременному встречается значительно чаще. Сравним две фразы: И 1и еп амегйиге йе т о П (УЬ., 190) — II Ни* п ш еп йащ ег йе тог* .

В старофранцузском тексте слово общего значения ауепЪиге, значившее все, что может случиться, произойти, как хорошее, так и плохое. В современном тексте — слово более узкого значения, указывающее на неблагоприятную возможность. В современном тексте имеется семантиче­ское согласование между словом, обозначающим возмож­

1* См. подробный анализ наименований кораблей у Вильар- дуэна в к я . : О о и 8 е п Ь е 1 т О. Е1ийез йе д гаттай -е е1 йи уо- саЬиЫ ге 1гап$а18, р. 311—315. См. также: С о и в е п Ь е Л т О. Ьез то1з 1гапда1з Йапз 1’Ыз1ойе еЪ йапз 1а у!е. Р ап з, 1969, I. I, р . 214-216 .

208

ность (Дап^ег), и словом, раскрывающим содержание возможности (тог1). В старофранцузском тексте согласо­вания нет, но информация не испытывает ущерба, так как неблагоприятная возможность вы раж ается словом тог1 . Д ругой пример: . . .сП Ггопг йигоИ Ыеп 1го1з агЪа1ез1еез (УЬ., 198) — . . .сеи е П§пе а'ИепйаИ Ыеп зиг 1го1з рог1ёез с!’агЬа1ё1е.

В старофранцузском тексте использован глагол более широкого объема значения йигег, который в то время обозначал протяженность не только во времени, как в современном язы ке, но и в пространстве. В переводе употреблен глагол з’ёЪепйге, который означает протяжен­ность только в пространстве. Отсутствие семантического согласования в старофранцузском тексте не нарушает полноты информации, так как и подлежащее (1гоп1), и дополнение (1го1з агЬа1ез1еез) ясно показывают, что речь идет о пространственных, а не о временных отношениях.

В старофранцузском тексте часто используются гиперо­нимы для обозначения движений: СП еп1геп1 епг дш пп- еиг ппеиг (УЬ., 199) — Ьез V ёпШепз зе ргёарИегепЬ а Г тЬ ёпеиг а ^и^ гтеих гшеих; Е1 диаггеаих <ГагЪа1ез1е 1га1ге (УЬ., 198) — Ьез ПёсЬез сРагЪа1ёЬе ио1ег. Если в ста­рофранцузском тексте отмечается направление движения в самом общем виде, то в переводе используются глаголы более узкого значения, обозначающие характер передвиже­ния (зе ргссурНег) или его способ (уо1ег). В современном тексте при этом обнаруживается семантическое согласова­ние глагольной номинации с обстоятельством (зе ргёй рь Ьег — а ппеих пйеих) или с подлежащим (1ез ПёсЬез — уо1ег). Отношения сужения прослеживаются и в таких парах, как (Изо1епЬ (УЬ., 191) — оЬ]'ес1а1еп1; спз (УЬ.,193) — а1агте и в других, где эти слова и в современном языке сохранили широкое значение, но переводчик пред­почел использовать гипонимы.

В некоторых случаях сужение термина при переходе объясняется тем, что в старофранцузском тексте он обозна­чал реалию, ясную для адресата, тогда как современный читатель может связывать с данным словом представление об ином предмете, что и побуждает переводчика обратиться к слову более точного значения. Т ак , И сЬаз1е1 в старину могло означать и 'крепость’ и 'ж илищ е сеньора’ (замок, дворец). В средние века понятие это могло быть и нерас- члененным, так к ак жилищ е сеньора часто представляло

209

собой крепости. Постепенно крепость, замок и дворец стали дифференцироваться: жилищ е сеньора перестал** быть обязательно укрепленным пунктом, превратившись1 во дворец. С другой стороны, стали строиться крепости! к ак специальные опорные пункты, не предназначенные для прож ивания феодалов. Это приводит к конкретизации' сЬ азЫ —ра1ахз и сЬазЪе1—{ог^егевзе, как в следующем примере: Епзхп 1и Ы сНаз1еаиз йе Оа1а1аз рп з. . . (УЬ.,191) — Ашзх !и* р п з 1а }ог1егеззе йе О аШ а. . .

В хронике В ильардуэна нередко употребляется глагол §аах§тег в специальном «военном» значении 'брать до­бычу’: %аа1$тегеп1 аззег (УЬ., 189) — Из ]1гегА ип Ъоп ЬиНп. В старофранцузском тексте использовано слово более широкого значения, чем в переводе . . .рог &агйег 1ез епдт з е1 1ез аззахШез (УЬ., 193) — . . .роиг дагйег 1ез тасЫпез йе диегге еЪ аггёЪег 1ез аМадиез. И в данном примере объект обозначен в переводе более узким терми­ном, чем в старофранцузском тексте. Это, возможно, объясняется тем, что с развитием техники слово еп§щ приобрело слишком много референций и стало указы вать на множество разнообразных машин, приспособлений. Ввиду различия ситуаций — разного оснащения армии в прошлом и в настоящее время — приш лось использо­вать более узкий термин тасЫ п ез йе §иегге. Мы имеем здесь явление суж ения номинации ввиду расш ирения значения слова еп^хп. Таким образом, соврем, еп& т пред­ставляет собой более широкое обозначение, чем старо­франц. в п ц т , которое в свою очередь шире соврем. тасЫ п е йе диегге.

. . .И сЬеуа1 НигепЪ] соуеН е* епзе1ё (УЬ., 187). —. . Лез сЬеуаих ёШ еп* Натаске в е1 зеПёз. Соуег*, как и соврем, франц. соиуег* значит 'быть накрытым, одетым’. Н о в особой ситуации оно могло значить 'одетый в латы’(о воине); 'с надетой сбруей’ (о лошади). Это специальное ситуативное значение не сохранилось в современном язы ке, в связи с чем употреблен более узкий термин ЬагпасЬё.

К ак частный случай смены гиперонима гипонимом при переходе от старофранцузского язы ка к современному французскому можно интерпретировать замены глагола ауохг глаголами более узкого значения. Н апример:. . .И сопз «ГАгЪохз аугоИ 1а зесопйе Ьа1ах11е аргёз 1е Т етр1е

210

(IV ., 216). — . . .1е сот1е <ГАг1о1з сопйшгаИ 1а еесопйе (Цу1810п аргёз 1е Т етр1е.

И так, при переходе от старофранцузского текста к современному обнаруживается не только расширение объема значения используемых номинаций, но и их суж е­ние. В языкознании выдвигалось несколько теорий, касаю щ ихся развития абстрактности (широких значений) и конкретности (узких значений) в языке. Одни лингвисты считают, что в древние времена людям были свойственны синкретичные понятия, которые в дальнейшем дифферен­цируются, в связи с чем развитие лексических значений идет от недифференцированности их к уточнению. Другие ученые полагают, что широкие, абстрактные понятия по­являются позже, так что семантическое развитие слов идет от конкретного к абстрактному. Д аже те немногие факты, что были нами приведены, показывают, что на этот вопрос нельзя дать однозначного ответа. Здесь, видимо, следует различать два аспекта: формирование абстрактных понятий (имен качества, действия) и формирование широ­ких (родовых) понятий. Наименования абстрактных поня­тий, действительно, извлекаю тся из наименования кон­кретных предметов. Однако история язы ка знает мно­жество обратных случаев: обозначение конкретных объек­тов путем переосмысления (обычно метонимического) слова, обозначающего абстрактное понятие. Что каса­ется слов широкого и узкого значения, то тут невозможно выявить даже самой общей, генеральной, линии развития. По мере необходимости в равной степени создаются и родовые, и видовые термины. В бытовой, ситуативно обусловленной речи нередко использую тся слова-гиперо­нимы вместо гипонимов. Л итературная обработка речи часто связана с созданием гипонимов. Научно-техни­ческая лексика в большей степени вынуждена формиро­вать наряду с гипонимами и гиперонимы. Что касается недифференцированности понятий, то она тоже оказы­вается относительным явлением. Т ак , мы видели, что в значении йигег старофранцузский язы к объединял временные и пространственные связи . Но если они в даль­нейшем дифференцировались в употреблении этого г л а ­гола, то они остаются совмещенными в современном гла­голе рго1оп§ег (рго1оп§ег ипе зёапсе и рго1оп§ег ипе гие) и вновь совмещаются в глаголе з’еЪепйге, у которого раз­вивается переносное темпоральное значение (з’ё^епйге

211

1гор яиг ип эи]е1). Общие свяэи и отношения объективно! реальности порождают в разные эпохи и в разных мест аз сходные семантические сближения. Относительная часто! ность гиперонимов в Хронике Вильардуэна связана, по-ви- ̂димому, с ситуативностью повествования; события и ситуач ции были знакомы читателю и мысль можно было выра~ жать ясно словами более широкого значения.

П е р е н о с : обычно имеют место метонимическиепереносы. Епз1 1и 1а йе1 сопзеП дие. . . (УЬ.., 191 —192) — Ь а сопс1из1оп йи сопзеП 1и4 дие. . . В старофран­цузском тексте содержание (решение) выражается через этап /'конец’/ совещания. В современном язы ке — прямое, неметонимическое обозначение. В старофранц. Ип означало 'договоренность’, 'соглаш ение’, значение, которое слово впоследствии утратило, так что современ­ное Ип обозначает заключительную (во времени) часть события, тогда как в старофранцузском и содержание заключительного периода.

Такж е отличаются расхождения номинаций в связи с изменением значения слова сопзеП (см. пример н ас . 198). В старофранц. оно сохраняло этимологическое значение 'размыш ление’, на основе которого такж е возникло зна­чение 'реш ение’.

Р а з н о а с п е к т н ы е н о м и н а ц и и . В этом случае фиксируются различные аспекты одного и того же явления. Например: 1игеп1 Ьепйи И 1ге! е1 И рауеШ оп (УЬ., 193) — оп Лгезза йопс 1ез 1еп1ез е1 1ез рауШ опз. . . При описании действия отражаю тся его разные аспекты. В старину установка палатки обозначалась глаголом Ъепйге 'растягивать в стороны’ (палатку растягивали, натягивали), который этимологически связан с словом 1еп1е. В современном язы ке отмечается вертикальная направленность действия, так что используются глаголы топ1ег, р1ап1ег, йгеззег ипе (епЪе.

Выше приводились примеры, где одно и то же движение обозначается по его направлению в старофранцузском тексте и по способу передвижения в современном. Но встречаются факты и обратного порядка: чаще всего это касается глагола сЬеуаисЬег, который в современном язы ке, выйдя из активного употребления, приобрел арха­ический, книжный оттенок. Ему в переводе соответствуют глаголы, обозначающие направление: зшуге и др.

Наблюдаются расхождения в обозначении самого на­

212

правления движения. Сравним примеры: а1егеп1 *гездие 1а ои И етрегеге А1ех13 ауоН ез*ё 1о#1ег 20 (УЬ., 189) —. . .Из аиапсёгеп1 ]изди’ а 1’епйгоИ ой 1’етрегеи г А1ех1з ауаН ё*аЪН зон с а т р . . . .И пауНез рШ раг йейепг 1е рог* (УЬ., 192) — . . .1а ИоМе з'ауащ аН йапз 1е рог*.

А1ег и уеш г обозначают движение по отношению к тому месту, куда двигается предмет, тогда как з ’ауапсег пока­зывает его безотносительно к дели (предмет уходит дальш е от того места, где он находился ранее). Мы обнаруживаем здесь своего рода векторное расхождение в номинациях: одно и то же движение в старофранцузском и современном текстах описывается с разных точек зрения. Во фразах Ьез пшепЬ епг тои11 Ы йегоеп! (УЬ., 190) — Ьез героиз- зёгепЬ еп 1еиг шШ&еаиЬ Йе ]оигйез регСез движение в ста­рофранцузском языке описывается с позиции объекта (их загнали в башню), в современном — с точки зрения осаж­давших (они оттолкнули врагов).

Эти примеры наводят на мысль, что в современном французском язы ке описание движения меньше связано с локальной конкретизацией, чем в старофранцузском.

Особый случай разноаспектности номинаций представ­ляю т собой расхождения в употреблении префиксов, указываю щ их на различные стороны действия. Так, наблюдения показывают, что в старофранцузском язы ке префикс ге- использовался относительно чаще, чем в совре­менном для обозначения повторности действия: . . .И С пей герегй1геп1 аззег (УЬ., 196) [1ез Сггесз) . . .зиЫгеп* аивз1 Йе дгапйез рег*ез. Однако он использовался сравни­тельно реже с глаголами движения и перемещения для обозначения обратного действия, чем в современном языке. Ср.: пйгепЬ епг — героиззёгепЬ; а1егеп1 аз Ьаг§ез — геЬоиг- пёгепЬ аих Ьагдиез.

Сравним подлинник и перевод: Е* поз сотапйегец* дие поз у о з еп сЬаГззхепз аз р1ег, е* дие поз п ’еп 1еуе1з$Ып8 Зизчиез а *ап* дие у о з апег о!го1ё дие у о з ап ег рШ ё йе 1а Тегге заш*е й’ои*гетег (V. М ., 42). — Е1 Из поиз оп1 с о т т а п й ё йе *отЬег а у о з р 1ейз, е* йе пе раз поиз еп ге- 1еиег ]изчи’а се чие уоиз ауег ос*гоуё дие уоиз аигех рШ ё йе 1а Тегге зат 1 е й ’ои*гетег. Ситуация ясно пока­

20 .Отметим в этом примере еще один случай сужения номинации при переходе к современному яаыку (ез1ё \о%1вг — ауай зоп с а тр ), связанный с необходимостью обозначить реалии эпохи.

213

зывает, что речь идет об обратном, противоположной действии (посланцы бросились к ногам короля, а потом должны были встать, то есть снова принять вертикальное положение). В старофранцузском языке это обратное действие можно было не обозначать особым образом, как это имеет место в современном русском языке, однако в современном французском оно обозначается специально (зе ге1еуег вместо зе 1еуег). Эта избыточность в выражении обратного действия — характерная черта в организации высказывания на современном французском язы ке. От­сюда можно сделать вывод, что если префиксу ге- было свойственно значение повторного действия и в старофран­цузском язы ке, то значение обратного действия есть^ продукт более позднего развития. В современном языке способность выраж ать повторное значение у этого пре­фикса оказывается ослабленной во многих случаях и соответствующее значение передается полнозначными сло­вами: йе поиуеаи, епсоге ипе Ы з и т. п. Более простое значение (повторение) уступает место более сложным (обратное действие, исправление и др.). В первом значении префикс ге- выражает идентичность двух действий; во втором — отношение действия к объекту. В этой тенден­ции можно видеть проявление общей тенденции к выраже­нию отношений между действием и предметами, а не к соб­ственному описанию действия.

В. Расхождения на уровне денотатов. Сравним два обозначения: И йиз йе У еш се (УЬ., 198) и 1е йо^е йе Уе- ш зе. Старофранц. йиз (йис) было словом широкой семан­тики, в основном обозначая военачальника. Следова­тельно, при переводе имеет место и семантическое изме­нение — сужение именующего термина. Так что этот пример можно было бы отнести к рассмотренным выше случаям семантического сдвига (тип V I). Но его можно трактовать и иначе, поскольку венецианский дож был и военачальником войск Республики, и отнести этот случай к типу V, при котором две разные лексемы — через общий сигнификат — соотносятся с разными дено­татами (см. схему на с. 215).

Нередко за одними и теми же терминами скрываются различные реалии. Термин §1а1уе часто обозначает копье (совр. 1апсе), хотя в старофранцузском он обозначал и меч. В связи с этим соотношение старофранц. §1а1уе — соврем, франц. 1апсе, частое в переводе хроники, может

214

<ЗыБ

быть семантически интерпретировано таким же образом, как и приведенный выше примерз

е Д а ^ е 1 ап се

/м е ч / /к о п ь е /

Взятое в отдельности слово § Ы у е в его эволюции может интерпретироваться как сужение:

§ 1 а^ е

’ р уч н о е = 1 5 2 ’ м е ч ’о р у ж и е ’

^коп ье/ 0 2 /меч_/

Более сложны случаи, когда одно и то ж е слово, ука­зы вая на разные реалии, представлено и в подлиннике, и в переводе. Сравним: 1л Ьоп агсЫег е1 И Ъоп зег§еп{. . . (УЬ., 188) — Ьез Ьопз агсЬегз, 1ез Ьопз 8ег§еп1з. . . Р азу ­меется, старофранцузское слово зег^епЪ обозначает отнюдь

215

не унтер-офицера, как современное французское зег^еп!., В средневековой военной иерархии оно обозначало воо­руженного пехотинца. Соотношение между двумя наимено­ваниями сводится к V II типу:

вег]агй

’пехбтинец»/ \

/пехотинец/

5 2 ’ унтер-оф ицер’

° 2 / у н т е р -о ф и ц е р /

С и т у а т и в н ы е о б о з н а ч е н и я . К обозна­чениям, связанным с особенностями реалий, примыкают те, характер которых определяется ситуацией. Некото­рые аспекты этой ситуации входят в пресуппозицию участ­ников речи и могут не получать специального обозначения в тексте.

Многие явления, характерные для средневековой ж изни, не являю тся столь обычными для современного читателя, требуют дополнительного уточнения. Ситуативно обусловленная номинация всегда оказывается более эко­номной, тогда как в переводе те же денотаты получают более подробное, детальное обозначение. Сравним предло­жения: Ьогз раг1егеп1 И еуез<|ие е!» И с1ег^1е2 а1 риер1е. . (УЬ., 186) — Аизз1 1ез ёуёдиез е! 1е с1егдё зегтоппЬгетй 1а 1ои1е. . . Это событие произошло перед посадкой вой- нов, отправлявш ихся в поход, на корабли. В этой ситуа­ции «разговор» духовенства с толпой мог заклю чаться только в проповеди. Это было вполне ясно средневековым слуш ателям, в связи с чем хроникер употребляет самый широкий по значению глагол речи раг!ег. Современному читателю это может быть неясно, поскольку такой обычай отошел в прошлое, и переводчик сужает семантику обо­значения, используя специфический глагол зегшоппег. Ьогз уе1881ег шап^опеаиз ]е1ег с1ез пёз е1 с1е шзздегз..! (УЬ., 198) — Уоиз аипег ри \ ’01г а!огз 1ез тап§[опеаих 1с ш с €г 1еиг рто]есИ1ез (1е (1еззиз 1ез пеГз (1ез Ьи1зз1егз,... Средневековому слушателю было ясно, что ш апдопеаи—

216

род балисты, которая бросает снаряды. Поэтому значение глагола ]'е1ег становилось ясным и без дополнения. Совре­менный читатель может не знать, что такое тапдопеаи и смысл ситуации разъясняется с помощью дополнения: 1ап- сег 1еиг ри^есШез.3) Лексическая номинация и организация высказывания

Предложение не представляет собой простой суммы сочетающихся слов. Напротив, слова в предложении выступают как часть последнего, модифицируя свое зна­чение и приспосабливая свои грамматические категории к общей структуре предложения. Особенно это касается глагола, который является строевым узлом предложения. Выбор глагола в ряде случаев обусловлен специфическими закономерностями построения фразы в старофранцузском язы ке по сравнению с современным. Из этих особенностей отметим: а) более частое использование непереходных конструкций в старофранцузском тексте: старофранцуз­скому переходному глаголу соответствует современный французский переходный: . . . а т г а1егеп* аз Ьаг^ез йоп* И етегй уепи. . . (УЬ., 190) — [Из]. . . ге1оигпёгеп*аих Ь ащ и еЗ дш 1ез армепЬ атепёз; б) более частое использо­вание в старофранцузском тексте пассивных конструкций. Пассивному глаголу в современном тексте может соот­ветствовать не только глагол в активной форме, но и гл а - гол иного значения и конструкции с центростремительным глаголом гесеуо!г: . . .}игеп( епг е1 рог* 1гаИез 1ез пёз (УЬ., 191) — . . .оп Щ еп1гег йапз 1е рог* 1ез пе!з. II ]и1 то й * сНаг§1в2 (УЬ., 196) — II гещ1 ип гийе аззаи*.

И так, анализ номинаций в тексте показывает ряд закономерностей в выборе слова в старофранцузском язы ке в отличие от современного язы ка, которые опреде­ляю тся некоторыми семантическими и структурно-грам- матическими факторами. Среди семантических факторов в первую очередь вы является тенденция к использованию более ш ироких, семантически недифференцированных но­минаций, чем в современном языке, кроме того, обнаружи­вается некоторая специфика в фиксации разных аспектов именуемого объекта, в особенности действия, а такж е ряд конкретных закономерностей в использовании отдельных слов и выражений. Текстовой анализ позволил выявить некоторые значения старофранцузских слов, не зафикси­рованные в словарях этого язы ка.

15 М. А. Бородина, В. Г. Гак 217

Анализ взятых подряд 100 номийаций в тексте Виль- ардуэна (с. 198—200) и в переводе Г. Париса показывает, что примерно в половине случаев (50%) номинация сохра­няется. Наиболее устойчивыми оказались существительные (сохранилось 22 из 39) и прилагательные (7 из 9), менее устойчивы глаголы (24 из 49) и особенно наречия (ни одно из трех наречий данного отрывка не воспроизведено при переводе). Переводы А. М ари более буквалистичны (лексема сохраняется здесь в 70% всех номинаций), но и в этом переводе более половины из 30 замененных слов (18) приходится на глаголы, 9 — на существительные, остальные — на прилагательные и наречия. Если рас­сматривать лексемы данного отрывка как элементы си­стемы, вне зависимости от их конкретного использования, то мы увидим, что из них в современном язы ке отсутствует 2 0 % существительных, 10% прилагательных и всего 6% глаголов. Следовательно, и здесь при анализе как «Песни о Роланде», так и ее переводов, обнаруживаю тся харак­терные расхождения между словарем и текстом. По- видимому, мы имеем дело с определенной закономерностью. Она заключается в том, что конкретное существительное, ориентирующееся на денотативное содержание, больше связано с внелингвистическими условиями и в диахрон- ном плане меняется относительно больше, так как каж дая эпоха приносит с собой новые предметы речи. Среди исчез­нувш их (в нашем корпусе) имен — большая часть — историзмы, обозначающие специфические реалии эпохи: Ш881егз 'судно’, агЬа1е81ёе, диагге1, тап ^о п еаи , озЪ, Ьи. Собственно архаизмы, т. е. прежние обозначения сущест­вующих реалий, сравнительно малочисленны (например, теззад е 'посланец’ , вместо тезза§ег). Если даже денотат изменился, то он может легко подводиться под прежний сигнификат, так что существительное в тексте может сохраняться. Ср.: зег^еп*, у а1ззеаи, даже сИеуа1 в нашем отрывке обозначают не вполне те же объекты, что совре­менные слова. Изменение номинации у существительного частб оказывается скрытым. У глаголов чаще имеет место скольжение смысла: вы является сравнительно мало лекси­ческих архаизмов, но много семантических. А нализ тек­стов показывает ряд тонких сдвигов в употреблении гла­голов: й и гег-> з ’ё1епдге, а р р го с Ъ е г -> з ’ау а п се г , {опйге-*- з’ейопйгег и т. д. Это не случайно: у глаголов семантика н а п р а в л е н а на сигнификат, н а п о н я т и е , имеющее более

218

зы б к и е очертания, чем объект-денотат. Поэтому глаголы в речи подвергаются большим семантическим изменениям, но именно благодаря этому они, легко приспосабливаясь к выражению новых смыслов, лучше сохраняю тся как лексемы в истории язы ка. Такова диалектика историче­ского развития: у существительных выражение новых зн а ч е н и й в большей степени связано с заменой самих лексем, у глаголов — с изменением их значений.

А нализ внешней формы номинации в тексте выявил важность грамматической категории слова. Наши на­блюдения показывают определенные сдвиги в этом отно­шении в истории французского язы ка: уменьшение ис­пользования наречий, прилагательных в предикативной функции и вообще более широкое использование частей речи во вторичных их функциях. Обнаруживается зави­симость избираемого типа номинаций, особенно глаголь­ных, от синтаксических факторов, таких, как тип слово­сочетания (развитие переходных конструкций за счет непереходных), структура предложения (смена пассивных конструкций активными).

ЗАКЛЮ ЧЕНИЕ

В современном языкознании отчасти как реакция на формально-структурное направление первостепенное зна­чение приобретает исследование вопросов семантики раз­ных уровней язы ка. Возвращение к семантике, истоки которой восходят к М. Бреалю (1832—1915) и глубж е, отнюдь не уничтожает традиционного понимания л е к с и ч е с к о й семантики, которое сосуществует с ее новейшими формами и приемами анализа. Современная семантика, тесно связанная с социальным и функциональ­ным аспектом изучения язы ка, выходит за пределы языко­знания, оказываясь в центре внимания общественных наук.

С появлением теории знака пересматривается отноше­ние к пониманию слова, к методике его анализа, созда­ется теория коммуникации. С анализом слова в синтаг­матическом аспекте неизбежен переход от традиционно понимаемого слова к аналитическому слову, сложному слову и сочетанию слов (см. гл. II). Некоторые зарубеж ­ные исследователи полагают, что термин «слово» отчасти теряет свою лингвистическую значимость, т. е. теряет свою терминологичность, в связи с чем и разрабатываю тся новые системы понятий.

А. Рей в «Указателе-глоссарии» к книге «Лексико­логия. Чтения» определяет слово как «основную психо­социологическую единицу языка». Слово, по его мнению, не имеет «чисто лингвистического определения (т. е. формального и функционального); тем не менее это понятие историческое и антропологическое, бесспорно, основное».1

В связи с объективными трудностями выделения слова как лингвистической единицы в язы кознании последнего

1 В е у А. Ьа 1ех1со1од1е: Ьесгигев. Р апз, 1970, р. 291.

220

времени проявляется тенденция к замене понятия слова иным концептом. Известные полож ения Ш. Б ал л и о син­тагме, понятие монемы с одной стороны и синтагмы — с другой у А. Мартине, синапсия Э. Бенвениста, лексия Б . Потье и другие термины и понятия отражают стремле­ние найти более точное и определенное понятие для линг­вистического анализа, нежели традиционное понятие слова. И тем не менее слово остается основной семанти­ческой единицей в структуре язы ка. Это объясняется тем, что оно представляет собой основную номинативную единицу: человек знает и помнит язы к словами и через слова.2 Прежде всего отдельными словами он обозначает объекты окружающего мира и элементарные понятия. И тем не менее для современной исторической семантики характерно расширение границ единицы исследования, вернее, более последовательный учет ее взаимодействия с другими единицами. Именно этим обусловлено то, что наряду с традиционным пониманием слова (так называе­мое синтетическое слово) в советской лингвистике распро­странено понимание «аналитического» слова. Спорным является не само существование «слова», а вопрос о его границах.

Анализ существующих работ в области исторической семасиологии французского язы ка, подкрепленный соб­ственными исследованиями авторов, позволяет сделать ряд выводов относительно направления в области изуче­ния исторической семантики в настоящее время.

1. Объект исследования понимается не в плане отдель­ного слова или словосочетания, но шире — в синтагма­тическом и парадигматическом аспектах. В сфере пара­дигматики лексическая единица изучается как часть семантического поля. Парадигматические связи слова («парадигматический контекст»3)охватывают семантические, словообразовательные и морфологические отношения слова с другими словами в языке. Парадигматический контекст подчеркивает о т д е л ь н о с т ь слова, что противопо­ставляется разбиению потока речи не на слова, а на мельчайшие значимые единицы (морфемы, монемы и т. д.), но не противоречит этому. В сфере синтагматики лекси-

г См.: Г а к В. Г. Слово. — БСЭ. 3-е изд. М., 1976, т. 23, с. 580—581.

8 Б о р о д и н а М .О . Про поняття «слово» в с в т и сучасних теорш мови. — Мовознавство, 1978, N 5 (71), с. 34.

221

ческая единица исследуется как единица контекста, ' или «синтагматического контекста» разного объема: от словосочетания до предложения, периода, т. е. наиболее крупных членений речи.

2. Л ексическая единица исследуется в плане взаимо­действия трех компонентов семантической структуры слова: формы, сигнификата и денотата. Т ак преодолева­ется разры в в трактовке языковых форм, мышления и внеязыковой действительности, понимание соотношения которых только и способно раскрыть устройство и функцио­нирование фактов язы ка.

3. Лексические единицы изучаются не только к ак ком­поненты словаря в их потенциальных семантических возможностях, но и как элементы в реализации, в кон­кретных речевых актах. Это относится как к современ­ному язы ку , так и к язы ку старых периодов; последнее в виде анализа вариантов рукописей, являю щ ихся наряду с диалектами источниками изучения язы ка на уровне речи. А нализ переводов позволяет определить, пусть даже приблизительно, различия в обозначении одних и тех же ситуаций и их фрагментов в разные эпохи сущ ествования язы ка. Анализ диахронных вариантов рукописей и перево­дов наглядно показывает сдвиги в отношениях номина­ции, в связях между словесными формами и обозначае­мыми экстралингвистическими объектами. Именно в сдви­гах отдельных отношений номинации преобразую тся и создаю тся значения языковых единиц. У казанные приемы исследования позволяю т, таким образом, проникнуть в лабораторию, где формируются языковые изменения.

4. Методика исследования отдельного слова благодаря введению компонентного (семического) анализа дает воз­можность четко представить объем значения слова, модификацию его содерж ания в контекстах, вопросы сино­нимии, антонимии и т. д. Она упорядочивает такж е и поня­тие лексического (семантического) поля. При установив­шейся оппозиции «слово — поле» лексическое (семанти­ческое) исследование может исходить либо из первого, либо из второго члена оппозиции.

5. Полный семантический анализ может вестись только при условии сочетания семасиологического и ономасиоло­гического подхода к слову.

6 . Несмотря на то что семический метод изучения лексики возник сравнительно недавно, уж е сейчас можно

222

вывести из общего множества работ, написанных в этой области, определенные типы исследований. Н а выбор техники и методики работы оказывает влияние характер анализируемой лексики. Существенно такж е содержание, вкладываемое в понятие семы и семемы. Выбор семы зави­сит в большой степени от характера исследуемого лекси­ческого материала.

7. Лучше всего поддаются семическому анализу обозна­чения к о н к р е т н ы х предметов. Семы выделяются на основании внешних признаков и функций предмета4, причем устанавливается характерная сема более высокого уровня абстракции, определяющая общее значение слова в данной ЛСГ (архисема). Многие явления о б щ е с т ­в е н н о й жизни тесно связаны с предметами материаль­ной ж изни, и соответственно применение к ним методов семического анализа в настоящее время тоже разработано достаточно основательно.

Наиболее сложно определяется методика семического анализа лексемы и ЛСГ, обозначающих а б с т р а к т ­н ы е явления. В этих случаях семами служ ат характери­стики явления, данные в самых различных измерениях. Среди этих сем можно выделить группы, подчеркивающие степень интенсивности действия или явления, его итог, наличие сопутствующих материальных факторов и др.

В любых случаях (категориях слов) в основу семиче­ского анализа может быть положено определение статьи в толковом словаре, которая, как известно, включает указа­ние на ближайший род и дифференциальные признаки, с последующим дополнением из устных и письменных текстов. Таким образом удается выделить не только основ­ные, но и второстепенные, часто контекстные, ситуатив­ные семы.

8 . Одна из основных задач лексических исследований — проведение структурно-семического анализа отдельных слов и ЛСГ в соответствии с особенностями денотата, обозначаемого этими словами, восприятия этого денотата говорящим, а такж е в плане синтагматики и парадигматики.

4 См.: Г а к В, Г. К диалектике семантических ''отношений в язы ке, — В кн.: Принципы и методы семантического анализа, М., 1976.

223

СПИСОК СОКРАЩ ЕНИЯ

I. И с т о ч н и к и

атлас Франции — О И Н ё г о п I . , Е й т о п 4 Е. АНаа 1дп- ^шаНс^ие йе 1а Ргапсе. Р апз, 1902—1910, 35 Газе,

атлас Романской Бретани, Анжу и Мэна (атлас Гийома) — Сг и 1 1- 1 а и ш е О., С Ь а и у е а и 1.-Р. АНаз И л ^ш я^ и е е4 е!Ь- пойгарЫцие йе 1а Вге1а|;пе К о тап е , йе РА хф и е1 Йи М ате . Р апе, 1975, уо1. I. «Ьа Йоге».

Большой Вартбург — \ У а г 1 Ь и г & РгапгозгзсЬез Е1уто1о81- зсЪез ТУоНегЬиеЬ. Вазе1; ТйЫп&еп; 2йпсЬ, 1948—1978, !азс. 1—141.

Большой Лярусс — Ога пй Ьагоиззе Де 1а 1ап#ие &апда1зе, Рапз, 1971-1978. 7 уо1.

Большой Робер — В о Ь е г I Р. ОкМошийге а1рЪаЪ(Шдие е1 апа- Ь ^ и е йе 1а 1ап&ие 1тащате. Рапз, 1958—1964, I. 1—6; 8ирр1етеп1. Рат1з, 1970.

Лексис — Ьех1з. Вкиошшго йе 1а 1ап§ие каща'гзе / ОкесНоп Йе I. БиЬо^з. Рапз, 1975.

Малый Робер — Ье РеШ ВоЬег1. 2° ёй. Рапз, 1977. словарь Бенака — В ё п а с Н. ШсИопгшге <1ез зупопутез, Ра­

на, 1956.словарь Блока — В 1 о с Ь О., \ У а г 1 Ь и г | ? ВшИошшге

ё1уто1о81Чие йе 1а 1ап§ие 1гапда1зе. 3е ёй. Р апз, 1960. словарь Гамильшега — С а т ; 11 я с Ь е ^ Е. Е1уто1ой1'зсЬез

■\Уог{егЪисЪ йег й’апгсшзсЬеп ЗргасЬе. 2е ёй. Не1йе1Ьег^, 1969. словарь Годефруа — О о й е 1 г о у Р. ГМс^ошииге йе Гапшеппе

1ап#ие {гаща/зе в1 йи Ьоиз вез <На1ес1еа йи IX е аи XVе 81ёс1в. 2е ёй. РаПз, 1937, уо1. 1 - Х .

словарь Грансэня — О г а п й з а г ^ п е з <ГН а и <; е г 1 у е К. ШсИотш&йе й’апехеп 5гапда1з: Моуеп Аде е1 Вепа1ззапсе. Раг 18, 1947.

словарь Греймаса— С г в т а з А.-1, Ш еИ омш ге йе Г апогеи 1гапда1з ]ищ и’аи тШ еи йи XIVе зшс1е. Р апз, 1969.

словарь Доза — Моиуеаи 0 1 сЦопгшге ё1уто1о81дие е1 ЫМюодие раг А. Ш ига*, 1. БиЬо1з, Н. АКМегапй. Р апз, 1964.

словарь Кайру — С а у г о и С. Ье Ргапса13 с1азз1чие. Ьех1цие йе 1а 1аП(?ие йи Й1Х-зерИёте з1ёс1е ехрПаиап! й’аргёз 1ез сН- с(1оппа1гез йи 1етрз е1 1ез гетагчиез йез д г а т т а ш е п з 1е вепз е1 Гизаде дез то1з аи]оигй’Ъш УхеПНз ои йШ ёгеттеп1 етр1оуёз. Р апз; Тои1оизе, 1937.

словарь Литтре - Ь Ш г е Е . БкИоппагге йе 1а 1ап#ие 1гап?а1зс. Р апз, 1959— 1961, I. Г—VII.

224

словарь Тоблера—Ломача — Т о Ы е т А ., Ь о ш т а 1 г з с Ь Е, АШгапгбзхзсЪез \Уог1егЪисЪ. ЛУ1еэЪайеп, 1955—1976, Ыд. 1 -8 7 .

словарь Хацфельда — Н а 1 г { е 1 й А., О а г т е в и ! е г А. (ауес 1е сопсоигв де А. ТЪотаз). ШсИоппане 8епёга1 йе 1а 1апеие {гап^агае Йи соттепсетеп1 йи X V IIе 81ёс1е )изци’а поз ]оигз. 2е ей. Рапз, 1924, уо1. 1—2.

словарь Эрну—Мейе - Е г п о и ( А., М е 1 1 1 в I А . 01с(шппа1ге ё1уто 1о ^ и е йе 1а 1апдие 1аМпе. Шз1о1ге Йез то1з, 4е ей. Рапз, 1959.

словарь Юге — Н и я и е I Е . Б кИ ош ш ге йе 1а 1апвие 1гап$а1зе Йи яе121с т е 31ёс1е. Р апз, 1925—1966, 1азс. 1—63/64.

хрестоматия Париса — Р а П з 0 . , Ь а п 8 1 о 1 з Е . СЪгез1ота- Ш е йи Моуеп Аре. Ех1гаИз риЬПёз ауес дез 1гайис(.10пз, йез по1ез, ипе т^гойисИоп д г а т т а И с а к е1 йез поИсез Ш- 1ёга1гез. 9е ёй. Р апз, 1914.

хрестоматия Мари — М а г у А. Ьа йеиг йе 1а ргозе Ггапдахзе йершз 1ез огдешеа ^изди’а 1а. 1 т йи XVIе з1ёс1е. Рапа, 1954.

К ЬК — Неуие йе Ы п^швидие Н отапеТЬК — Ттёзот йе 1а 1апвие 1гапса1зе. Бю Цоппаке йе 1а 1ащ;ие

йи X IX е е* Йи XXе 81ёс1е (1786—1960). БйесМоп Йе Р . 1шЬз. Ш псу, 1971—1977,> 4. I —V.

ТгаЦИ — Тгауаих йе ЬшвшзИфхе е1 йе ЫМёга1иге.

2. П а м я т н и к а

В. — В о г о п N100188. Ье з т ^ е , 1е Ноп е1 Гонга.' —1п: Р а г 1 з О. еЬ Ь а п 8 1 о 1 з Е . СЬгез1ота1Ые йи Моуеп Аде, р. 163.

1у. — 1 о 1 п у 1 11 е. У^е йе за т4 1юшз. — Ш й е т , с. 213—237.

М. йе Рг. — М а г I е й е Р г а п с е. — 1Ы йет.К . йе К. — К о т ап йе Непагй. — Ш й е т , р. 165—184.Но1. — Ьа сЬапзоп йе Ко1апй / ёй. раг. I . ВёйгегК. С. — К а о и 1 й е С а т Ъ г а 1 — 1п: Р а г 1 з С. « IЬ а п-

8 1 о х з Е. СЬгез(;ота1Ые йи Моуеп А&е (ци­тируются строки).

УЬ. — У 1 1 1 е Ь а г й о и 1 п . Сопдиё1е йе Сопз1ап1тор1е. —Ш й е т , р. 186—204 (цитируется страница).

V. М. — УШеЬагйошп (цит. по хрестоматии Мари).

ИМ ЕН н.о;й У[К А З А Т Е»Л ь*

Азарова О. П. 5, 115 Андерсен К . 90 Андре Ж . (Апйгб I .) 130, 137,

138, 145, 146, 163 Андреева Л . А. 124 Анри А. (Непгу А.) 47, 64, 83,

92Арвейе Р. (АгуеШег К.) 25 Аристотель 130

Бабкин А. М. 5Бадер Фр. (Вайег Рг.) 116Байер Э. 27Балдингер К. (ВаЫншег К .)

48, 62, 75, 76 Балли Ш. 113, 199, 221 Бальзак 159Бартоли М. (Ваг1оН М.) 91 Батани Ж . (Ва1апу I .) 74 Бедье Ж . 122, 123, 125, 189,

191Бенак А. (Вёпас Н.) 43 Бенвенист Э. (ВепуешзЪе Е.)

98, 221Бенуа де Сен-Мор (ВепоН йе

8ат1;-Маиге) 23, 25 Бережан С. Г. 61, 165 Бертони Дж. (Вег1ош О.) 91 Биду-Врэнчану А. (ВЫи-Угйп-

сеапи А.) 158 Блинкенберг А. 113 Блок М. 35, 78, 90 Блок О. (В1осЬ О.) 22, 115, 184 Большакова Л . П. 110, 111 Бородина М. А. 5, 9, 26, 38,

41, 48, 86, 91, 94, 97, 102, 110 , 221

* Составил Н. Л . Сухачев.

Боссю А. (Воззи А.) 181, 182, 183

Брассейр-Пери А. 181 Бреаль М. (Вгёа1 М.) 15, 68,

69, 70, 78, 85, 220 Брюно Ф. (Вгипо1 Р.) 80 Брюно Ш. (ВгипеаиСп.) 24, 113 Бувье Ж .-К . 27 Будагов Р. А. 62, 71, 74, 98,

203Бурсело А. 27Бюиссанс (Бейссанс) Э. (Виуз-

зепз Е.) 71, 90, 95, 97

Вартбург В. (\Уаг1Ьиг^ \У.) 22, 23, 24, 34, 45, 53, 54, 90, 157, 164, 168, 169, 170, 184

Векслер П. 74 Велландер Э. 68 Вильардуэн Ж . 193 Виноградов В. В. 110 Вольтер 160 Вундт В. 68, 90

Гак В. Г. 5, 9, 16, 66, 88, 124, 129, 132, 143, 147, 159, 221, 223

Галише Ж . (СаНсЬеЪ I.) 120 Гамилыпег Э. (ОашШзсЬед Е.)

22, 69, 80, 95, 96, 168, 183, 185

Гардетт П. (СагйеМе Р.) 27, 91 Гийом Г. (СиШ аите О.) 27, 28 Гильбер Л . 74Гиро П. (бш гаий Р.) 15, 37,

66, 68, 78, 79, 82, 89, 92, 97 Гитэ А. 27

226

Годефруа Ф. (СсхЫгоу Р.) 22,26, 49, 81, 111, 165, 168, 169, 170

Гомбод Ж. 68 Горбач Ф. Г. 113 Гордина М. В. 110 Горский Д. П. 16 Готье Т. 189, 191 Грансень д’Отерив Р. (Огапс!-

за^пез (ГНаиЪеггуе К.) 21 Греймас А. (Сге1шаз А.-1.) 10,

49, 58, 89, 165 Грингут Дж. 90 Грисвар Ж . (Опз»агс1 I .) 34 Гугенэм Ж. (О ои^епЬет О.) 22,

23, 72, 73, 98, 108, 155, 191 Гурмон Реми (Соигтоп К.) 40

Дарместетер А. (Вагтез1о1ег А.)15, 35, 58, 59, 68, 69, 70

Дегранж П. 23, 108 Доза А. (Байга!; А.) 90, 105,

121, 159 Дондэн К. 27Духачек О. (БисЬаоек О.) 63,

66, 69, 70, 169, 170 Дюбуа Ж . фиЬою 1.) 22, 26,

49, 74, 88, 93, 98, 108, 112 Дюбюиссон П. 27

Женен Фр. 122, 125, 189 Жильерон Ж . (СПНёгоп I.) 26,

27, 28, 42, 43, 63, 81 Жирмунский В. М. 132

Занд Ж. (8апй О.) 47 Занько С. Ф. 124 Звегинцев В. А. 68 Зиндер Л . Р. 5 Золя Э. 160

Имбс П. 22 Итенберг С. Л. 112

Казанская Т. Б . 185 Кайру Г. (Саугои С.) 49 Каплан М. С. 33 Караулов Ю. Н. 81 Карл Великий 123 Карнуа А. 69Келлер Г. (Ке11ег Н . Е.) 22, 23 Кемада Б . 29Киреева Л . С. 21, 121, 180, 189

Киттредж Дж. 90 Клари Р. (С1ап К.) 72 Клаус Г. 94Кледа Л . 122, 123, 124, 189 Кокошкина С. А. 48 Корыхалова Н. П. 5, 117 Косериу Э. (Созегш Е.) 76, 133 Кравков С. В. 161 Кретьен де Труа 39, 118 Кронассер Г. (Кгопаззег Н.) 82 Кумингс Фр. (С ш п ттд з Рг. I .)

192

Лабрюйер 115Ланглуа Э. (Ьапдкйз Е.) 182,

183, 185, 187 Ланли А. (Ьап1у А.) 25 Лафарг П. 74 Левит 3 . Н . 122, 124, 125 Литтре Э. (1лМгё Е.) 26 Ломач Е. (Ьота1гзсЬ Е .) 21,

81, 149 Лот Ф. (Ьо1 Р.) 35, 90 Лотар В. (НюШаг \У.) 46

Макаров В. В. 64 Мари А. (Магу А.) 21 Мариво 45 Мартел К . 27 Мартен Ж .-Б . 27 Мартен Р. (МагМп К.) 60 Мартине А. (МагИпе4 А.) 19,

221Мартине Ж . (МагИпе! I .) 19,

79Марузо Ж. (Магоигеаи I .) 33,

69Масленникова К . И. 5, 159,

161, 162 Массиньон Ж . 27 Маторе Ж . (Ма1огё О.) 22, 35,

66, 73, 155, 159, 160 Матцен Р. 27 Махортых В. М. 111 Мейе А. (МеШе1 А.) 70, 116 Мейзель Г. 192 Меньчикова И. В. 172 Миттеран М. (МШегапй М.)

35, 37 Мольер 45, 115 Монсонего С. (Момопё^о) 23,

88Монтескье 115 Мортье Р. 125, 189

227

Муанье Ж . 122, 125, 189, 191 Мюллер Ш. (Ми11ег СЬ.) 88

Николаева С. П. 48 Нотон П. 27Нюроп Кр. (Кугор Кг.) 69, 83

Огден Ч. (О^Деп СЬ. К.) 79Орио Б . 27Орр Дж . (Огг I .) 63

Павел В. К. 84 Парпс Г. 21, 188, 218 Пауль Г. 68, 90 Пейтар Ж . (Реу1агй I.) 18, 19 Пелевина Н. Ф. 156, 161 Пизани В. 89, 90, 95, 96, 97 Покровский М. М. 81, 82 Поль Ж . (РоЫ I .) 95, 119 Потт Ж .-К . 27 Потье Б . (РоШ ег В.) 10, 36,

37, 83, 88, 221 Прево А.-Ф. 160 Прието Л . (Рпе1;о Ь.) 16

Равье Кс. (НаУ1ег X.) 27, 88 Рей А. (Неу А.) 36, 48, 49, 59,

220Рейхенберг К. (НекЬепЬеп? К.)

46, 48Ремакль Л . (Нетас1е Ь.) 20,

43Ренсон Ж . (Непзоп I .) 47, 48 Ричардс Дж. А. (ШсЬагйз I. А.)

79Робер П. (ВоЬей, Р.) 171 Роммель А. (Н отте1 А.) 23,

80Рошка П. И. 48 Руссо Ж .-Ж . 89, 115

Сафронов В. М. 102 Себеок Т. 16Сеги Ж . (Зёгиу I .) 27, 88 Сенека 130Серто М. (Сег1еаи М.) 74 Симони-Орембу М.-Р. 27 Сорбалэ В. С. 84 Соссюр Ф. 79Степанов Г. В. 5, 38, 39, 99 СтернТДж. 68Стефенелли А. (81еГепеШ А.)

24, 25, 44, 165, 168 Сычева Л . Н. 47

Таверде Ж. (ТауепЫ С.) 27Тоблер А. (ТоЫег А.) 21, 81,

Толстой Н. И. 5, 88, 99 Тюайон Ж . (ТиаШоп С.) 27,

29

У ас ОУасе) 23, 34, 39 Ульман Ст. (Ш 1тапп 8.) 36,

68, 69, 70

Федосеева А. С. 135 Ферстеман Э. 90 Флобер Г. 160 Фома Английский (ТЬошаз

<ГАп#1е1егге) 34 Фосслер К . (Уозз1ег К .) 35, 44,

96Фрей А. 113Фуле Л . (Рои1е1 Ь.) 191

Халлнг Р. 23, 24, 34 Хейниман 3. (Н етппап 8.) 71 Хемминг Т. Д. ( Н е т т т г Т. Б .)

39, 61Холл Р. А. (На11 Н. А.) 87

Цезарь 192

Чекалина Е. М. 5, 134, 139, 143, 147, 148

Чистяков С. К. 88

Шаво Ж. П. (СЬаиуеаи 1.-Р.) 27

Шампион О. 20, 21 Шишмарев В. Ф. 102, 110, 182 Шлихта М. И. 47 Шоран Ж . (СЬаигапс! I.) 50 Шпербер Г. (ЗрегЬег Н.) 68,

73, 97Штангир М. (81апй1ег М.) 46 Штегман М. Г. 164 Шуц А. (8сЬи1г А. Н.)

Эдмон Э. (Ейтоп1 Е.) 27 Эмери из Нарбонна 188 Эрну А. (Егпои* А.) 116

Юге Э. (Нидие! Е.) 26, 49, 94, 97, 98, 110

Яберг К. (1аЬегг К .) 60, 81, 96 Якобсон Р. (1акоЬзоп Н.) 15,

16, 79

228

Ваг1Ьез В. 15

Ве1Ьош11е М. 81 БиЬсйз С1. 22, 26 БиЬо18-8 1а8зе М. 64 БисЬе1 О. 35

Еауге СИ. 119

С1асошо М. 93 Сое1гег Н. 14 С пзау А. 64, 81 С и езрт Ь. 93

1иИа Б . 74

Ьаипау М. 35 Ьаугз С. 64 1лШке Н. 75 ЬигаИ О. 40 1лшо А._ 60

Мегшдег н . 79 М ё п тё 174

РоМ еут М. Р. 174

($иайп Вг. 80

Кеуе1 I . 74 ВоЫГз О. 64

8сЬисЬагй1 Н . 79 81гака О. 29, 45

Тарро1е1 Е. 75 Тойогоу Т. 16

№ Ш V. 127

2аипег А. 108

ОГЛАВЛЕНИЕ

Стр.П р е д и с л о в и е .......................................................................................... 3

В в е д е н и е ................................................................................................... 6

' 1. Некоторые проблемы номинации и семантические про­цессы .......................................................................................... 6

2. Источники историко-семантических исследований . . . 18

Г л а в а I . Типология историко-семантических исследова­ний ......................................................................................... , 30

1. Типологические п а р а м е т р ы ........................................................ 302. Цель исследования. Историческая семантика и связанные

с ней ди сц и п л и н ы .................................................................... 331) Историческая семантика и внелингвистические дис­циплины (с. 33). 2) Историческая семантика и другие лингвистические дисциплины (с. 35)

* 3. Предмет исследования. Характер языковых состояний . . 391) Слово в литературном языке и диалекте (с. 39).2) Слово в статике и в динамике (с. 48)

4. Предмет исследования. Лексическая с и с т е м а .................. ... 511) Слово—поле (с. 53). 2) Ф акт—процесс (с. 67).3) Система—реализация (с. 72)

' 5. Уровень и направление и с с л е д о в а н и я ................................... 741) Форма—значение—вещь (с. 74). 2) Семасиология и ономасиология (с. 77)

- 6. Методы исследования и и с т о л к о в а н и я ................................... 841) Приемы исследования (с. 84). 2) Причины семан­тических изменений (явления и их объяснения) (с. 93)

230

гг Р а з в и т и е внешней формы номинации . , . . 101Г л а п а «•В н е ш н я я форма слова в языке и в р е ч и ................................... 101

2 И зм е н е н и е формы простого с л о в а ............................................ 1031) Изменения в корне слова (с. 103). 2) Изменения, свя­занные с аффиксами (с. 106)

3 формы, промежуточные между простым и сложным словом(между словом и а ф ф и к с о м )................................................ 114

1 ) Приименные формы: полуаффиксы (с. 114). 2) При­глагольные формы: адфиксы (с. 117).

4 Изменение формы сложного слова. Словосочетание и со­четание с л о в ........................................................ - ................... 120

1) Слово и свободное сочетание слов (с. 121). 2) Слож­ное слово и словосочетание (с. 122)

5. Аналитические способы обозначения (форма расчлене­ния) ............................................................................................... 124

6. Из общих тенденций в развитии внешней формы номина­ции ............................................................................................... 125

Глава I I I . Развитие семантики слова и структуры лексическихгрупп ........................................................................................... 128

1. Развитие цветообозначений от латинского язы ка к совре­менному французскому я з ы к у ........................................... 129

1) Основные цвета и их восприятие в разные периоды (с. 129). 2) Некоторые особенности номинации цвета(с. 131). 3) Динамика развития основных цветообозна­чений (от латинского языка к французскому) (с. 132).4) Развитие цветообозначений во французском языке X I —XVI веков (с. 148). 5) О степени германизации цве­товой системы французского языка (с. 155). 6) Особенно­сти развития цветообозначений в современном языке (с. 157). 7) Из основных закономерностей в развитии цветообозначений (с. 160)

2. Структурно-семантическое исследование понятийногополя /сражение/ во французском я з ы к е .......................... 164

1) Структура на уровне старо- и среднефранцузского языка (с. 165). 2) Структура на уровне современного Французского языка (с. 171)

231

Г л а в а IV. Развитие слова на уровне р е ч и ..........................

. 1. Об источниках изучения развития слова на уровне речи2. Эволюция словоупотребления в старофранцузском языке

(по материалам вариантов рукописей «Игры о Робене и Марион») . . . . , ............................................................. 1$

3. Степень сохранения и А йен^нця лексики (на материалеп е р е в о д о в ) '...................... ........................................................... 18]

4. Слово в высказывании .'................................................................ 191,1) Внешняя форма номинаций (с. 193). 2) Внутренняя форма номинаций (с._ 200)’. '3 ) Лексическая номинация и организация высказывание (с.^21?.)

Заключение . . . . . !•'. . ........................................... 22Й

Список с о к р а щ е н и й .............................................................................. 224

Именной у к а з а т е л ь .............................................................................. 226

Мелитина Александровна Бородина,Владимир Григорьевич Гак

К ТИПОЛОГИИ И МЕТОДИКЕ ИСТОРИКО-СЕМАНТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Утверждено к печати Институтом языкознания : АН СССР

Редактор издательства Л. А. Карпова Художник Д. А. Андреев

Технический редактор Р. А. Кондратьева Корректоры 3 . В. Гришина и Г. И. Суворова

ИБ № 8663

Сдано в набор 07.12.78. Подписано к печати 25.06.79. М-41010. Форна 84х108‘/ц . Бумага типографская № 2. Гарнитура обыкновенная. Печат высокая. Печ. л. 7'/« + 2 (■/» печ. л.)=12.60 уел. печ. л. Уч.-изд. л. 12.83

Тираж 2200. Изд. № 7038. Тип. зак. М 985. Цена 1 р. 30 к.

Издательство «Наука», Ленинградское отделение . . 199164, Ленинград, В-164, Менделеевская лин., 1

Ордена Трудового Красного Знамени Первая типография издательства «Наука»

199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12