New 2003 –– 2013 2013 · 2018. 8. 10. · фото первого воздушного боя...

Историко-культурныйи

литературный журнал на русском языкеИздается в Финляндии с 2003 года

LiteraruS – Литературное слово 3(60), 2018 (осень)

2003 – 20132003 ––––– 2013

2 ЛИТЕРАТУРНОЕ СЛОВО

Издание осуществляется в рамках Проекта «LiteraruS»при поддержке Министерства образования и культуры Финляндии

ISSN 1459-2673

Главный редакторЛюдмила Коль

Редакционный советТимо Вихавайнен, Игорь Воловик, Марина Киеня-Мякинен, Полина Копылова,Зинаида Линден, Галина Пронина, Ирина Савкина, Алексей Шкваров

КорреспондентыСветлана Матссон-Попова (Швеция), Нина Гейдэ (Дания),Юлия Лалуа (Франция), Евгений Cтепанов (Россия), Александр Люсый (Россия)

Макет обложки, цветные страницы, графикаТаня Варонен

Web-мастерЕвгений Малицкий

Журнал имеет 4 выпуска в год на русском языке: №№1–4,Интернет-версии с 2018: №5 на финском языке, №6 на французском языкеПодписка на журнал принимаетсяпо e-mail: [email protected]по тел.: +358 40 5121618

Информация о журнале расположена на сайте:www.literarus.org

Журнал публикует произведения авторов, живущих в Финляндии,Скандинавии и других странах, а также российских авторов,пишущих на русско-финские темы; тексты принимаются по e-mailПри перепечатке ссылка на журнал обязательнаТочка зрения автора может не совпадать с точкой зрения редакцииМатериалы публикуются на безгонорарной основе

Издатель: LiteraruSY-tunnus: 1538941-8При участии LiteraruS ry

Печатается в типографии GRANO Oy

© LiteraruS, 2018

3ЛИТЕРАТУРНОЕ СЛОВО

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЙ и ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ на РУССКОМ ЯЗЫКЕ

СОДЕРЖАНИЕ

СТРАНИЦА ПЕРЕВОДЧИКАРазнообразие цвета.Стихи. (Подготовила и перевела: Полина Копылова) ................... 5Финские народные песни (Пер. с фин.: Геннадий Михлин). .............................................. 11Финская эмигрантская поэзия (Пер. с фин.: Геннадий Михлин) ..................................... 15Пяйви Ненонен. Сказка о совершенно обыкновенном коте, рассказ............................... 18«Все флаги в гости...» .............................................................................................................. 25Эйнар Каурасон. Опус магнум, рассказ (Пер. с исл.: Наталья Демидова) ..................... 26Брайи Оулавссон. Для чего человек рождается (Пер. с исл.: Наталья Демидова) ....... 32Стихи поэтов Фарерских островов (Пер. с фарерского: Ольга Маркелова) ................... 33АНОНСЗнаете ли вы Хельсинки? ......................................................................................................... 34

ХРЕСТОМАТИЯТуула Каллиониеми. Главы из книги о Консте (Пер. с фин.: Полина Копылова) ....... 36

ФЕСТИВАЛЬПолина Копылова. Поэзия по обе стороны Чудского озера, репортаж ........................... 45

СОВРЕМЕННАЯ ЖИВОПИСЬЦвет и форма. Художник Рауни Мустонен ........................................................................... 48

СЕМИНАР«Художественный перевод как средство для диалога культур», доклады семинара ........ 51

ЭХОНе умея радоваться жизни (Владимир Шпаков о новой книге Михаила Окуня) ........ 96

ОБЪЯВЛЕНИЯ ...................................................................................................................................... 100

Стр. 1 – Рауни Мустонен. Воспоминания.Стр. 4 – Рауни Мустонен. Пространство.Стр. 95 – Рауни Мустонен. Лодка.


СТРАНИЦА ПЕРЕВОДЧИКА

Этим вечером Якассер читает древнее скандинавское сказание о том, как удальцыстранствуют от опасности к опасности, о том, как статные мужи из «Беовульфа»подносят чарки к устам, отираютпену кольчужными рукавами.

Потому что мужская дружба не то, чтобы непроста, нет – она невозможна,как братство двух автомобилейна светофоре когда воины с копьямиубивают людей и зверей, невзирая на поколенияобгоняют товарищей на последнем виражевзгляд меняется, зададимся вопросомможет ли между героями быть что-либо кроме состязания, может ли быть любовьили только удары в бок, в грудь, в спину, сквозь жестяную броню скакуна,подновленногокраской «металлик», или таки возможна любовьчтобы потереться щетинистыми щеками,когда над холмами подымается вой, северные мужчиныникогда не попросят прощения

Разнообразие цвета

Яркко Тонтти

Современная поэзия

Поэт, прозаик. Автор трехпоэтических сборников. лауреат премииим. Калеви Янтти (2006) и премииLukuVarkaus в области детскойлитературы (2013). Финляндия



ИКАР В ХЕЛЬСИНКИ

И только через четыре тысячелетия послевозлюбленного она бросиласьс третьего этажа универмага. Когда еетело со звуком боксерской груши шлепнулось об полв отделе парфюмерии, продавцы на мигзамерли, как штат информбюро при видефото первого воздушного боя новой войны. Потомкто-то сказал, мол, вот идиотка, и по прибытииполицейских и медиков женщину укрыли,как осенью укрывают на зиму розы, и быстроунесли прочь. Вытерли брызги крови. (Вотидиотка). Вода в ведре уборщицы напомнила цветомгреческое полусухое, то, чей вкус держитсядолго, мягок, с нотками дуба.После чего гомон купли-продажизаставил забыть о покойной. В морге больницыона провела день, и другой. Никто не явилсяспросить о ней. Она возлежала в мешкес достоинством, на спине, подобно великим правителям.Все, чего она ожидала от жизни,еще какое-то время упрямо проступало в ее чертах.

Йоуни Инкала

Поэт, автор многочисленныхстихотворных сборников, лауреатпремии им. Й. Х. Эркко (1992) и премииим. Эйнари Вуорио в области поэзии(2005). Финляндия



(ZOOM)

Сначала я прыгаю через канаву,хлюпаю по низинамв зернистом тумане

здесь пейзажи выступают в переносном значении,в том числе и дрожкое море огней за болотом

это метафоры внутреннего бурлениякаковое я пытаюсь измерить: нутро виднокогда смотришь наружу, разглядываешь радиовышки

вертлявые сосны и спутники

и заяц сиганул за кочку, но кто тутвторой, а кто – третийподбегает ко мне мельтеша лапками?

Мчусь через сухой соснякпрямо в заросли, отбрасываю ветвиот лица, вбегаю

в избушку под сенью мирового древа,на редкость высокой ели,

ставлю кофе, нарезаю хлеб, пилю доску,желаю видеть, как до глубокой ночи горит камин

и ощущать раскаленный уголек в душе, в нервах и мышцах,в сердце – эти слова выступают здесь в переносном значении

надеюсь, про меня сказано достаточнопотому что сейчас я буду говорить о чем-то другом

Юкка Коскелайнен

Поэт, переводчик, эссеист, автор шестипоэтических сборников. Лауреат премииим. Эйно Лейно (1992), премии им.Калеви Янтти (1995), премии им.Эйнари Вуорела (2000). Финляндия



ВОЛКОПЕС

Я волкопесСтремительно атакую, легко отступасьЖелтеют листья, и я мчусьИ листья снова распускаютсяв древесных подмышкахи я не прекращаю бег

Я – заряженный стволбьющий поцелуямии объятиямии надкусанными булочкамимои лапы – Лапищис Когтищамиа мой взгляд может взрезать мракна хрустящие ломти, и видеть сквозь них

Оути-Иллуусия Парвиайнен

Поэт и исполнительница перформансов,автор трех поэтических сборников,активно развивает традицииэстрадной поэзии. Финляндия

Я вижу все, что хочу видеть,нахожу сокровижа в помойкеМарт на цветочном лугус уверенностью скаковой лошадиНо быстрее!По-волчьи!

А собака во мнеСмотрит на лик моей госпожии снова становится щенкомкогда-то я была крошечным волчкомя тоскую по ее мягкойруке на моем загривке,жду ее зова,чтобы укротить внутреннего волкаи выдрессировать себяв собаку



Изображение n+1 – Основные части поэтической ракеты, то есть механическойконструкции взгляда новых поколений нашего времени VV Сephei

A, B & N – эти буквы составляют острие, являясь опорами для слова БЕЗДНАВТ,которое описывает покорителя глубин / измерителями вакуума / инертными газами/ вход и выход утрачивают значение, когда в пространстве-времени появляетсядефис: это можно назвать метафорой отражения в воде; С – эти дымоходы, этиполости собирают во время полета метеоритную пыль, споры и озон; Безднавтпосещает планеты, антимиры, нановселенные… и когда он погружается в новыеатмосферы, в новых небесах проступают свои звездные карты: этот текст – небесноетело; D – окно: все окна существуют для того, чтобы можно было видеть то, чтоснаружи, и наоборот / когда песок сдает позиции, и традиция, материя отступает,позволяя нам видеть больше; Е – измерители космического ультрафиолетового иживого излучения, выдерживающие температуры в диапазоне от 1000 до тысячи (сознаками «плюс» и «минус») по Цельсию (С) и инкогнито (?) / Падение не вызываетголовокружения / Аппаратура, оснащенную парашютом, управляется с помощьюпсихоконтроля; F – символика: раскрывающаяся пружина парашюта; G – Болометр(что бы не предлагалось им измерить) Н – Окно: И снова взгляд и душа / взгляд исердце / взгляд и рассудок; I – Антенна: в нашем примитивном человеческом ядремы ощущаем сигнал по вибрации нашего скелета, когда перемещение становитсясерией моментов из разных жизней, окостенелыми структурами, генетическимкодами; J – Иисус был человеком слова, он проповедовал спасение, воскресениепоэзии. Отец его Иосиф был со своей стороны человеком Справедливости, вбуквальном смысле слова, как вселенная, и, в буквальном смысле слова, достоинМарии. Говорят, во время распятия он был за троих по размаху рук и до серединывенца: Горючее; К – ты – камера внутреннего сгорания; L – Дюза; прометееваметафора сопла М – зрачок: удаление газов: По словам Кардинала, во всем есть долявсего, и Платон знал об этом, говоря о надзирающих звездах: Дзен создаетидеальный портрет: если ты существуешь, то верно и то, что ранее тебя не

Поэт и графический дизайнер,работающий на стыке разных видовсовременного искусства, в частности,развивает направление видеопоэзии.Автор двух сборников на испанскомязыке. Мексика

Даниэль Мальпика



существовало О – Парашюты: В Другой азбуке на видео нам рассказывают о том, чтописатель пишет для «читателя», то есть «ради читателя», но если мы принимаем зааксиому, что писатель пишет для читателей, то мы также должны принять зааксиому и то, что писатель пишет для тех, кто не читает, и тогда он пишет «зачитателей», так что «для читателей» означает как «ради читателей», так и «зачитателей». Делез в своем интервью поясняет, что писатель пишет как ради, так и завсе то, что трогает нас в этом мире, но не может выразить себя средствамилитературы: Универсальность поэзии; Р – гиперреальности, дополнительный клюв,поглощающий млечные пути; Q – Измеритель языковой ионизации; R –Неизвестный Xii56ab07; S – Светочувствительная пластина; Т – Спектрогелиограф,который регистрирует солнечный спектр через окно со специальным стеклом,визуальный фильтр, наподобие внутренних видений огня у Мухаммеда, посколькусвет дает вселенной разнообразие цвета; U – Автопилот, с помощью которогоВеликое Поэздание управляет голосом поэта, как если бы в интергалактическомсообществе не сливались воедино шелест тысячелетних мелодий и шепоттрепетных окарин; V – Стихотворение: Насос для подачи топлива; W – сжиженныйкислород; X – Стабилизирующие закрылки: точка схождение бездновысот.

Стихотворения перевела иподготовила к публикацииПолина Копылова

Адрес музеяAleksanterinkatu 16

Вас ждет Городской музей Хельсинки!

Побывав здесь, вы испытаете приятную ностальгию по давно ушедшим временам: побываете в однокомнат-ной квартирке в многоэтажке; пройдётесь по улочкам города, которые уже давно изменили свой облик; услышите мелодии разных эпох; увидите город, каким он был в 1878; познакомитесь с тем, как постепенно менялся его облик.

А самый старый дом города Хельсинки, построенный в 1757 году, теперь принадлежит детям – в нем открыт огромный мир интерактивных игр.

пн – пт: 11 – 19сб – вс: 11 – 17www.helsinginkaupunginmuseo.fi (+ 358) 9 31036630

Фото: LiteraruS

Выставка в Virka-galleria

рассказывает о золотом веке кино, о пяти десятилетиях (1930 – 1960 гг.), когда Хельсинки был столицей финского кинематографа. Как создавались фильмы? Какие герои были в те годы? Как выглядели кумиры? Каков был стиль жизни? И что было в моде?

Обо всем этом вы узнаете, если посетите Хельсинкскую мэрию. Выставка продлится до 26-го августа 2018.

АдресPohjoisesplanadi 11 – 13пн – пт: 9 – 19сб – вс: 10 – 16www.virka.fi

16 – 29 августа

все желающие смогут бесплатно побывать в Музее искусства Хельсинки (HAM) на концерте оркестра Лондонской Филармонии под управлением финского дирижера Эса-Пекки Салонена. Насладиться исполнением Пятой симфонии Сибелиуса можно будет, надев виртуальные очки и наушники.

Посетители перенесутся в концертный зал; отличное качество звука позволит услышать каждую инструментальную группу. Виртуальная реальность дает небывалую свободу выбора – наблюдать как за работой оркестра из зала, так и незаметно приблизиться к исполнителям. Трёхмерный формат позволит увидеть в деталях, как работают музыканты знаменитого оркестра.

Дирижер Эса-Пекка Салонен считает, что «участие в этом проекте было по-настоящему увлекательным опытом».

Адрес музеяHAM Tennispalatsi Eteläinen Rautatiekatu 8(+ 358) 9 31087001вт–вс: 11 – 19www.hamhelsinki.fi

Фото: LiteraruS

Фото: HAM Tennispalatsi


СЕМИНАР

СеминарХудожественный перевод

как средстводля диалога культур

Хельсинки23.03.2018

Тексты докладов


СЕМИНАР

«Труднее всего былопередать эмоции»Студенческий проект похудожественному переводу для журналаLiteraruS

В 2016 году журнал LiteraruS объявилконкурс эссе на тему «Памятьмиграции, миграция памяти»,посвященный 100-летиюНезависимости Финляндии. Вредакцию поступило 29художественных текстов, написанныхрусскоязычными авторами, которыеживут в разных странах. Лучшиеработы были опубликованы в первомномере журнала LiteraruS за 2017 год.Поскольку к тому времени у журналауже был опыт издания тематическихномеров на финском, шведском ифранцузском языках, то у редакциипоявилась идея перевести некоторыеиз опубликованных эссе на финскийязык и включить их в юбилейный, ужедесятый по счету, финноязычныйвыпуск журнала.

Эта идея вызвала интерес упреподавателей кафедры русскогоязыка, культуры и перевода факультетакоммуникационных наук УниверситетаТампере. Для студентов магистерскойпрограммы «Многоязычнаякоммуникация и перевод» былпроведен спецкурс по художественномупереводу с русского языка на финский,и эссе для журнала LiteraruS сталисвоеобразным учебным материалом длястуденческих переводов.

Итогами курса остались довольнывсе: и преподаватели, получившиеаутентичный и уникальный учебныйматериал, и студенты, впервыепопробовавшие свои силы вхудожественном переводе, и редакцияжурнала, пополнившая редакционныйпортфель восьмью текстами,достойными внимания финскихчитателей и опубликованными вномере 5/2017.

Думается, что некоторые моментыорганизации и проведения курса будутинтересны и полезны ипреподавателям художественногоперевода из других вузов.

Структура учебного курсаКак уже упоминалось, учебный курс похудожественному переводу проводилсяв формате мини-проекта. Студентывыступали как в роли переводчиков, таки в роли редакторов. Каждый изстудентов перевел примерноодинаковый по количеству знаков текст(это могло быть одно эссе целиком,несколько коротких эссе или половинадлинного эссе) и отредактировалперевод другого студента.

В курсе были задействованы двапреподавателя: руководитель проекта иконсультант по финскому языкупреподаватель кафедры МийаСанталахти и профессор МихаилМихайлов как консультант по русскому

Мийа Санталахти

Преподаватель устного и письменногоперевода, факультеткоммуникационных наук,Университет Тампере (Финляндия)


СЕМИНАР

языку и культуре. Однако важноотметить, что главной задачейпреподавателей была именнокоординация работы и предоставлениеконсультаций, а собственно всю работунад переводами делали студенты,которым предоставялась максимальнаясвобода действий.

Энтузиазм, с которым преподавателии студенты кафедры воспринялипредложения журнала LiteraruSвыполнить переводы эссе с русскогоязыка на финский с перспективой ихдальнейшей публикации, вполнепонятен.

Не секрет, что «человек читающий»,являясь, так сказать, потребителемпереводческих продуктов, понимаетпод переводом в первую очередьименно художественный перевод, хотяв действительности эта областьпереводческой деятельности играетдовольно небольшую роль на рынкетруда переводчиков и, соответственно,слабо представлена в учебнойпрограмме по подготовкепереводчиков.

Данный проект обладал двумяважными особенностями, которыепрактически всегда нравятся студентам,но которые, к сожалению, довольноредко встречаются в учебнойпрограмме. Проект, во-первых,предполагал работу с аутентичнымисходным материалом в видехудожественного текста и, во-вторых,гарантировал переводчикувозможность увидеть результат своейработы в опубликованном виде.

Проведение курсаДанный курс был открыт для всехстудентов, сдавших как минимум одинкурс по письменному переводу впрограмме многоязычнойкоммуникации, вне зависимости отродного языка студента. Всего для

участия в курсе зарегистрировалисьсемеро студентов, из которых пятеро –полностью финноязычные, а двое –двуязычные.

Шесть студентов былимагистрантами первого года, одинучастник курса учится на старшемкурсе магистратуры. Для полнотыстатистики стоит отметить, что шестьпереводчиков были женского пола, иодин мужского (однако в дальнейшем вссылках на студентов будутупотребляться только формы мужскогорода, ради соблюдения анонимности).

Основная по времени часть курсабыла посвящена самостоятельнойработе студентов над текстами.Программа курса предполагала лишьчетыре встречи студентов спреподавателем по два академическихчаса каждая; итого, восемь часоваудиторной работы. Помимо этого, втечение всего периода работы надпроектом студенты могли задаватьвопросы как обоим преподавателям,так и друг другу через электроннуюсистему обучения Moodle или поэлектронной почте.

В самом начале курса студентам былопредложено внимательно прочитатьвсе эссе. Думается, что это весьмаважный этап в работе и вот по какимпричинам. Во-первых, таким образомудалось (хотя бы в минимальномобъеме) решить хорошо известнуюпроблему, состоящую в том, чтостуденты слишком мало читают по-русски. Во-вторых, активноиспользовался коллективный методработы: все студенты участвовали вобсуждении переводов, а это, конечно,предполагает, что все студенты знают, очем идет речь.

На втором этапе подготовительной,по своей сути, работы студенты могливысказать пожелания о том, какое изпрочитанных эссе они хотели бы


СЕМИНАР

перевести. Конечно, не все получили то,что хотели, но преподаватели все-такиприслушивались к пожеланиям и повозможности их учитывали. Также всестуденты были распределены по парампереводчик-редактор.

Третий этап работы представлялсобой анализ исходных русских текстовс точки зрения их языковых икультурных особенностей. Эту работувзял на себя М. Михайлов, которыйпомог студентам понять различныекультурные и иные русские, российскиеи даже советские реалии,упоминавшиеся в текстах, узнатьцитаты и выявить другие элементытекстов, связанные именно с русскойкультурой.

Следующая стадия работы в проекте собственно сам процесс перевода.Студенты самостоятельно работали надпереводом своих текстов и отправлялиих своим редакторам. Редакторыпроверяли тексты и отправляли ихобратно переводчику с правкой изамечаниями. Данное общениепроводилось через электроннуюсистему Moodle, к которой имелидоступ как преподаватели, так и всеучастники курса.

Далее переводы выносились наобщее обсуждение в группе на занятии.«Председателями» на обсуждении былиредакторы того или иного перевода, новысказывать свое мнение о переводахмогли все студенты группы, как ипредложить альтернативные вариантыперевода трудных мест оригинальноготекста.

Стоит еще раз обратить внимание нато, что до этой (пятой) стадии работыпроцесс продвигался исключительносилами самих студентов; преподавательучаствовал в обсуждении наравне состудентами, стараясь не подавлятьстудентов авторитетом и не делаяникаких письменных замечаний к

текстам переводов.Лишь после завершения

коллективного обсуждения переводов вгруппе студенты отправилиисправленные версии своих переводовобоим преподавателям, которые толькона этом этапе получили право добавитьсвои комментарии. Последнее слововсе-таки было за студентами-переводчиками. Именно они решали,принимать или отвергнутьпредложенные изменения, иутверждали финальную версиюперевода, которая и была отправлена вжурнал LiteraruS.

Как было показано выше, переводы,которые опубликованы вфинноязычном номере журналаLiteraruS, прошли в общей сложноститри раунда проверки и редактированияв рамках курса-проекта плюс вычиткуверстки перед печатью. Хочетсяотдельно обратить внимание на то, чторедактирование является чрезвычайноважной частью процессапрофессионального перевода, но ксожалению, в учебном процессе приподготовке переводчиков этому видуработы до сих пор не удается уделятьдостаточно внимания.

Студентам (как и переводчикам-профессионалам) важно понять, чтосуть редактирования не в том, чтобы«злой» редактор специально выискивалошибки и ругал переводчика, а в том,что две пары глаз видят в два разабольше, чем одна. А в нашем проектебудущих переводчиков проверкувыполняли не две, а целых семь парглаз!

Особенности проектаКлючевой особенностью текстов эссеявляется то, что они написаны, впервую очередь, писателями-любителями, начинающимиписателями, а не профессионалами. Это


СЕМИНАР

далеко не маловажный фактор с точкизрения перевода. Обычно переводчикхудожественной литературы готовитсяк работе путем знакомства с автором:если у него нет возможности личновстретиться с автором, то переводчик,по крайней мере, ищет как можнобольше информации о нем, читаетдругие его произведения, чтобы«услышать его голос», чтобы как можноболее глубоко понять его стиль.

В случае нашего учебного курса-проекта такой возможности не было. Омногих авторах эссе не удалось найтивообще никакой информации.Например, одного из авторов зовутKalle Kivinen. Это очень типичноефинское имя, так что было невозможнопонять, какой из результатов Google-поиска приведет именно к этомучеловеку. А вот другой автор, по имениWilliam Hall, указал адрес своейинтернет-страницы, и это оченьпомогло переводчику. Переводчик,который работал с этим текстом,написал в своем комментарии опроекте, что в работе над переводом емуочень помогло даже то, что он увиделфото автора!

Другой важный момент состоит в том,что эссе, присланные на конкурс, нередактировались перед публикацией,поскольку предполагалось, что в нихописаны личные истории, мысли идаже эмоции авторов. Соответственно,в переводах было принципиальноважно сохранить своеобразиеоригиналов, даже при том, что из-за«учебной» специфики проектапереводы прошли не одну стадиюредактирования, комментирования иправок. Не секрет, что порой переводоказывается «лучше», чем оригинал, нов нашем случае это было недопустимо.

Комментарии студентовПомимо переводов, в программу курса

входило также написание студентамикомментариев, в которых импредлагалось проанализировать общуюкоммуникативную ситуацию, исходныйтекст, процесс перевода и дать оценкусвоей работе. В этих комментарияхбыло высказано много интересныхзамечаний как о процессе перевода, таки о проекте в целом.

Многие участники курса отметиливажность и привлекательностьподобных проектов в программеобучения навыкам перевода вообще ихудожественного перевода в частности(комментарии были написаны нафинском языке, их перевод для даннойстатьи выполнен мною – М.С.):

«Я раньше никогда не переводилхудожественный текст, и это именноодна из причин, почему я участвовал вкурсе».

«Я всегда думал, что художественныйперевод – приятное дело и приноситразнообразие к переводу деловыхтекстов».

С другой стороны, во многихкомментариях обращалось вниманиена трудности, возникшие из-заотсутствия навыка художественногоперевода и новизны подобнойдеятельности:

«Мне пришлось много разостанавливаться и задумываться отом, что на самом деле имел в видуавтор. Русские авторы часто пишутпричудливо, используя разные метафорыи языковые образы». (Интересно, чтотакое замечание оставил двуязычныйстудент.)

«Труднее всего было передать эмоции».Весьма удачными, по мнению

студентов, оказались и примененные вданном курсовом проекте методыработы:

«Коллективный метод работыоказался очень эффективным».

«Было полезно обсуждать переводимые


СЕМИНАР

тексты при участии обоихпреподавателей еще до начала процессаперевода».

Как уже сказано выше,редактирование является важнымэлементом в переводе, но поначалу оновсе-таки может вызывать некотороенапряжение у тех, кто не привык кданному виду работы:

«Как ни удивительно, меня большевсего беспокоило не то, что мой переводбудет опубликован в журнале, а то, чтоего читают и комментируют и другиестуденты – будущие специалисты вэтой же области!»

С другой стороны, многие студентыуже вполне понимают важностьредактирования:

«Редактирование было очень важно иполезно. Некоторые предложенияредактора заставили меня думать:

“Как же я сам сразу не додумался такнаписать!”»

В общем и целом, можно сказать, что,судя по отзывам студентов, проектоказался весьма успешным:

«Несмотря на трудные моменты, яполучил от перевода удовольствие!»

«После этого опыта, я обязательнохотел бы переводить художественныетексты и в будущем!»

Таким образом, первый опытсотрудничества журнала LiteraruS спреподавателями и студентамикафедры русского языка, культуры иперевода Университета Тампереоказался весьма успешным для всехучастников, и мы надеемся, что вбудущем у нас будет еще не однавозможность для осуществленияподобных проектов.


СЕМИНАР

Самопереводв поэзии: личныйопыт маргинальнойтворческойпрактики

Два года назад я выступала на семинарежурнала LiteraruS с рассуждениями подзаголовком «Что на самом делепереводит переводчик». Впоследствииони были опубликованы в №3 журналаза 2016 год. В самом конце этихразмышлений я очень вскользьупомянула о самопереводе собственныхтекстов, как о маргинальной творческойпрактике.

Прошло два года, и эта маргинальнаяпрактика, получив некоторое развитие,закрепилась в моем обиходе, дополнивклассическую и привычную практикунаписания «обычных» стихотворенийна родном языке.

Поэту, начинавшему работать нарусском языке и в контексте русской

культуры приходится иметь дело снекими утверждениями, которыемногим представляются аксиомами.Этих утверждений я касалась,например, в эссе «Раздвоенный язык,или Обвитие пуповины» (LiteraruS №4,2015). Утверждения эти важны длядальнейших рассуждений, поэтому япозволю себе их повторить:

-Наилучшим образом поэт можетвыразить себя только на родном языке,-Поэту не просто необходимо, аобязательно поддерживать связь скорнями и культурой историческойродины,-Русский человек, не только поэт,живущий не на Родине, в некоторомсмысле ущербен: уехав, но добровольносогласился понести некуюневосполнимую утрату.

Разговор об индивидуальнойтворческой практике едва ли возможенбез ссылок на личный жизненныйопыт. Это соответствует еще одномуутверждению – жизненный опыт, вособенности связанный с эмоциями,человеку пишущему обязателен, как играмотность. Поэтому позволю себеподелиться опытом. Должна признать,что я довольно долго не подвергала тривышеприведенных утверждениясомнению, хотя мне было сложно,например, понять ностальгию и некуюмежеумочность, которую выказывалимои знакомые литераторы за рубежом.

Причиной моей беспечальностибыли, видимо, личные отношения сфинским языком. Они сразу сталискладываться без лишних экивоков идовольно быстро переросли израциональных в эмоциональные,главным образом потому, что сам посебе язык, как таковой, стал будить вомне фантазию – сперва исподволь, апотом уже и вполне открыто. Главным

Полина Копылова

Журналист, поэт, переводчик(Хельсинки, Финляндия)


СЕМИНАР

фактором был сам выход изобширного, но освоенногоиндоевропейского языковогопространства в совершенно новоелингвистическое измерение, несущее всамих корнях совершенно новые жесмыслы. Финно-угорские языки и досих пор сохраняют в своем понятийномаппарате такую степень близости кприроде, которая в русском осталасьразве что на уровне диалектов.

И вот, все больше сближаясь с этимвторым для меня по используемостиязыком (а по частоте в течение дня –так давно уже первым), я, как и всякийтворческий человек, начала ощущатьнекий дефицит самовыражения нарусском, который поневолеограничивал и даже диктовал мне, длякого мне писать, то есть навязывалдостаточно маргинальную рольрусскоязычного поэта в иноязычнойсреде.

Я тяжело переношу границы, хотя ипривыкла их уважать. В условиях, когдаперевод дорог, и для его оплаты нетникаких постоянных каналов, границамежду мной и финской аудиторией (а яи сама была уже частью финскойаудитории, как читатель и переводчикфинской поэзии) была плохопреодолима, и меня это совершенно нерадовало.

Поэтому года три назад у менявозникла робкая мысль о том, непопробовать ли мне даже не перевести,а «переложить» некоторые мои стихина финский язык, как бы написав ихзаново, «спроецировав» творческийзамысел с помощью другой лексики?

Здесь нужно вернуться к вопросуграниц. Уровень владения языком –естественная граница для того, кто неявляется его носителем. Эту границумне тоже нужно было преодолеть, азаодно и оспорить то самоеутверждение, что лучше всего себя

можно выразить только на родномязыке. Скажу сразу, что самопереводсобственных текстов – занятие не дляперфекциониста. Совершенства здесьне добиться. Смысл в другом – в том,чтобы посмотреть на свой же замысел,идею стихотворения, его смысловоеядро сквозь иную оптику. И вот этоможет дать интересный эффект: будучис помощью языка перенесен в другойконтекст, замысел прямо на твоихглазах, прямо у тебя под пальцамиобрастет новыми смыслами и обрететвторую жизнь.

Эта творческая практиказаинтересовала даже город Хельсинки,выплативший мне небольшой грант ипозволивший «переложить» энноеколичество текстов, которыепубликовали и звучали с эстрады.

Но этим дело не ограничилось.Однажды ко мне пришел медведь. Этобыл старый, усталый, облезлыймедведь, зимующий, возможно,последнюю свою зиму, печальныйфилософ. Он хотел сказать свое слово.Я отлично слышала, что он хочетсказать. И это был момент, когда мненадо было определить – на какомязыке?

Так стихотворение «Медведь»появилось сразу на двух. По сути, этобыла все та же техника «переложения»,«пересказа» мысли на другом языке,только теперь оба языка оказались вравноправном положении, и две версиитекста стали проекциями одного и тогоже замысла. Поэтому, хотя текстырождаются по очереди, употреблятьтермин «самоперевод» здесь не совсемправильно. Вместо исходного текстаздесь – исходный замысел, которыйинструментально воплощается на двухязыках. В принципе, языков можетбыть и больше, если владение имиотвечает определенным критериям.

Так, впрочем, бывает не всегда.


СЕМИНАР

Однажды, растрогавшись некимстихотворением в интернете, янаписала его автору посвящение по-фински (там были сложныеконнотации, впечатления молодости,тот факт, что финский стал прообразомязыка эльфов у Толкиена, и т. п.). И,поскольку адресат мой финского незнала, я решила его переписать по-русски. И не смогла. Потому что текстродился не из замысла, анепосредственно из языка, и дажеобладал рифмовкой. Пришлосьплюнуть и сделать перевод. Неплохойперевод, передающий замысел – но неявляющийся, тем не менее,равноправной проекцией. По крайнеймере, с моей, авторской точки зрения.

Маргинальность практики«самоперевода» или, скорее,воплощения стихотворного текста надвух языках определяется разнымифакторами, но, прежде всего, особымиотношениями, которые складываютсямежду автором и вторым, нероднымязыком. Здесь не обязательнодвуязычие, хотя технически владетьязыком нужно достаточно свободно.Здесь важна эмоциональная связь сязыком, дающая определенную свободу,каковая позволяет не толькопользоваться его уже отработаннымиконструкциями и существующиминюансами, но и создавать собственные.

Второй немаловажный фактор –приятие и использование поэтическихтехник, которые позволяют воплотитьзамысел, максимально компенсировавограничения, каковые поневолевозникают из-за того, что второй язык– не родной. Финской поэзии отнюдьне чужда рифма, к которой сейчас,впрочем, обращаются больше поэты-любители, однако ее использование дляменя, например, достаточно сложно,хотя и не невозможно. Поэтому яобратилась к верлибру, делая акцент на

образности. Впрочем, свои камнипреткновения есть и здесь. Например, вфинском языке соболезнования не«выражают» и не «приносят», здесь«берут часть (горя) на себя», и подобнаяидиома может затруднить воплощениетекста на русском языке. Но есть ипримеры обратного: финскоеразговорное «Isдmmaa» (означает«родина» в неправильном написании,передающим опять же не совсемправильную устную речь) вполне«аукается» с «Родина-мать-мать-мать»,где это самое «мать» коннотируется сизвестным анекдотом и ругательством,а финское слогосочетание «дm-ma» – сословом «дmmд» (баба). Значенияразные, но в глубинных слояхподсознания они пересекаются иперекликаются, поэтому образыстановятся равноправными не толькона внешнем, звукоподражательном, нои на сущностном уровне.

Есть ли у подобной техникипоэтического письма какие-тосерьезные перспективы? Конечно, то,что «на выходе» получаютсяполноценные тексты на двух языках,уже само собой расширяет поэтическуюаудиторию и, что немаловажно,потенциал для перевода на другиеязыки. Однако эта практика подходитне всем, и наиболее актуальна можетбыть как раз для людей двуязычныхили уверенно владеющих вторымязыком и не испытывающих тойробости перед собственнымиошибками, которая свойственна оченьмногим.


СЕМИНАР

Марина Янгляева

Диалог культурв условияхкреативныхиндустрий(Особенности передачи компонентына примере художественного переводаи других форм подготовки контента)

Доцент факультета журналистикиМГУ им. М.В. Ломоносова(Москва, Россия)

Креативные (или творческие)индустрии сегодня плотно вписаны вмедиасистемы разных уровней:глобального, национального,регионального, местного. Начиная с1990 гг. принято выделять 12 основныхсекторов творческих индустрий,большая часть из которых относится кмедиа (например, телевидение, радио,книгоиздание, фото, музыка, реклама,театральное искусство, компьютерныеигры). Не к медиа: архитектура, дизайн,туризм, музейное дело. На протяжениипоследних двух десятилетий развитиеэтого сектора было настолько

интенсивным, что во многихевропейских странах творческиеотрасли были включены вгосударственные стратегии развитияэкономики1. Игроками в креативномсекторе являются:

-Государство (создает условия длятворчества на разных уровнях);

-Научно-исследовательские центры иобразовательно-просветительскиеструктуры (разрабатывают стратегииобщественного развития);

-Промоутеры (продвигают услуги иматериальную продукцию на разныхуровнях (от локального донационального);

-Торговые структуры(взаимодействуют со СМИ ипотребителями конечного продукта.Организуют оптовые и розничныепродажи, ярмарки, выставки и т.п.);

-Производители товаров и услуг(представляют предприятия малого исреднего бизнеса); Специализированныеорганизации (различные творческиеассоциации, НГО, консультационныебюро, агентства, целью которыхявляется разработка прикладнойсоставляющей любого креативногопроекта);

-Физические лица (продвигают свойсобственный товар или услуги).

Креативные индустрии являютсянастолько популярными, что в мирестали замерять даже глобальныйиндекс креативности (см. Таблицу 1),исходя из которого составляютспециальный рейтинг стран, умеющихзарабатывать на творчестве. Открываеттоп-15 Австралия, замыкает –Швейцария.

Страны Северной Европы (причемвсе пять) входят в десятку лучших(Норвегия на 11-м месте).


СЕМИНАР

Местов рейтинге Страна Индекс1 Австралия 0,972 США 0,953 Новая Зеландия 0,9494 Канада 0,925 Дания 0,9176 Финляндия 0,9177 Швеция 0,9158 Исландия 0,9139 Сингапур 0,89610 Нидерланды 0,88911 Норвегия 0,88312 Великобритания 0,88113 Ирландия 0,84514 Германия 0,83715 Швейцария 0,822

Таблица 1. Глобальный индекскреативности (2015)

Источник: Global Creativity Index2015). Режим доступа: https://www.culturepartnership.eu/article/global-creativity-index-2015/

В Северной Европе государствоподдерживает национальное кино,галерейный бизнес, художественные ипрофессиональные студии, включаяразличные виды ремесел. Однако вотличие, например, от Швейцарииподдержка культурных направленийпроисходит не всегда по собственнымисредствами. Так, в Швеции, Финляндии,Дании – членах Евросоюза – благодаряфинансированию (и лоббированию)ЕС. В Норвегии и Исландии, неявляющимися членами Евросоюза,креативные индустрии финансируютсясвоими силами. К творческиминдустриям в странах СевернойЕвропы относятся оченьвоодушевленно. Считают, что сектортворческих индустрий лучше перенесфинансовый кризис прошлых лет, чемдругие области экономики (примерДании), и по сравнению с другимиотраслями творческие предприятиянамного чаще имеют международный

статус и выходят на международныйрынок. Кураторами различныхинновационных программ в сферекреативного бизнеса чаще всеговыступают государственныеучреждения: министерство культуры(или министерство образования икультуры, как в Финляндии),администрации крупных городов. Вэтой связи хотелось бы назватьАкадемию Сибелиуса – крупнейшиймузыкальный вуз в Скандинавии. Еслиговорить о суммах, то, например, на«Программу развития бизнеса иинтернационализации творческихиндустрий 2007?2013», реализуемойМинистерством образования икультуры Финляндии, на средстваЕвропейского социального фонда быловыделено 14,3 млн евро. Процессразвития творческих индустрийФинляндии ? Creative Industries Finland(CIF) ? это удачный пример выходастраны в Балтийский регион и насеверо-запад России. А в Швециисходятся во мнении: все«изобретательные, широких взглядов иоткрытые ко всему новому люди совсего мира едут в Стокгольм, потомучто именно там мечты воплощаются вжизнь».

Ещё совсем недавно креативныеиндустрии успешно, но обособленноразвивались в рамках страны илирегиона (удовлетворяя потребностисвоей аудитории). В настоящее время, вусловиях продолжающейсяглобализации рынков и производств,обмен идеями и сотрудничествоусложняются, т.к. прямой переностворческих отраслей с однойнациональной почвы на другую меняетсодержание креативных идей иформирует совершенно иной контекстих восприятия. Яркий пример:телевизионные рекламные кампаниимировых брендов – производителей


СЕМИНАР

одежды и напитков по-разномувоспринимаются в Европе, на БлижнемВостоке или в Азии. Кроме того, общиедля всех, глобальные подходы кведению бизнеса, которые частопредлагаются в качестве успешногообразца, требуют адаптации кнациональным рынкам.

Говоря об интернационализациитворчества через ворота креативнойиндустрии нельзя не учитыватьвозможности диалога культур. Вопрос:как адаптировать свой товар не толькопод местный рынок, под особенностимышления местных граждан, но и подрынок внешний? Одним из ответов наэтот вопрос может быть такой: припомощи художественного перевода сучётом особенностей передачикультурной компоненты в условияхнового времени, когда визуализацияконтента оказываетсяпреимущественной. Как в маленькойкниге «HYGGE. Секрет датскогосчастья» (далее по тексту Хюгге).

Как сегодня используется книга?Книга используется в качестве основыдля театрального представления,кинофильма, компьютерной игры илидаже тематического парка. Творческаяэкономика требует многогранныхметодик маркетинга. Недостаточновыдвинуть только идею, необходимо еёкоммерциализировать, превратить вбизнес – придать форму продукта,создать бренд или основать практикуреализации этой самой идеи. Инымисловами – монетизировать передачусвоей культурной компоненты с цельюпоследующих дивидендов. Для этогонужно подготовить контент.

В Хюгге, которая стала мировымбестселлером и опубликована в 30странах, художественный переводмаксимально визуализирован. И то, чтовызывает трудности перевода,например, емкий термин,

обозначающий эмоциональноесостояние, образ жизни и мысли,национальную черту, национальнуюлюбовь, наконец, оставляется на языкеоригинала, но максимальным способомиллюстрируется другими словами,привлечением дополнительныхобразов, яркой картинкой и дажеспециализированным словарем. Какпередать смысл и атмосферу хюгге?

Через объединяющий разные стороныдушевного равновесия манифест, вкотором такие понятия, какблагодарность, близость,безмятежность, согласие, удовольствиеи др. будут переданы через вязаныеноски, уютно кресло, дымящийся кофев красивых чашках, кусок торта. Приэтом не отпадает нужда в точности иглубине самого художественногоперевода – наоборот, он (перевод)выходит на определенный (не похожийна классику жанра) качественныйуровень. Другой уровень. Можносказать, уровень 3 D. Передачакультурной компоненты может такжепроисходить через специальноподготовленный словарь терминов.

Как разобраться в хюгге? Только освоивновые слова, в корне которых изатаилось это самое ‘hygge”, котороесложно перевести на различные языка


СЕМИНАР

«Создайте HYGGELIG освещение», и все,читающие книгу уже понимают, о чёмидёт речь.

Ролью, который перевод играет в ростекреативной индустрии, озаботились вВеликобритании, одной из стран-основательниц развития креативныхиндустрий. Здесь еще в середине 1990 гг.государство стимулировало отдельныекреативные индустрии на региональныхуровнях (развитие картографииразвлекательных отраслей в различных

районах, поддержка национальныхмузыкальных этноколлективов). Ипредложили поразмышлять надязыковым, культурным,социологическим и педагогическимаспектами перевода в творческомсекторе в рамках конференции «Transla-tion in Creative Industries». Переводвсегда был неотъемлемой частьютворческого мышления и инновации, –сказано в call for papers к конференции2.Приветствовались статьи, посвященныепереводу в области визуальногоискусства, исполнительского искусства,дизайна, размещения культурныхобъектов и проведения культурныхмероприятий, рекламы, переводу впечатных СМИ. А также в туризме,гастрономии и моде, поскольку впоследних используются нетрадицион-ные подходы к переводу, которыетребуют усиленного творческогоподхода. Одним словом, HYGGE,KOSELIG и GEZELLIGHEID.

ПримечанияПодробнее о креативных индустриях вЕвропе см. Янгляева М.М., Якова Т.С.Креативные индустрии в странахЕвропы. Политика государства //Медиаальманах, 2017. № 1. C. 26-352 https://www.westminster.ac.uk/news-and-events/events/translation-and-the-creative-industries-international-conference

мира. Можно ли перевести хюгге? Да –47%, нет – 35%, не знаю – 18%. Номожно ли поместить в сознание (хотябы на время) не датчан «хюгге»? Так,чтобы те захотели прочувствовать этосостояние (если это возможно, конечно;так, 31% считает, что хюгге встречаетсятолько в Дании)? Да, можно. Посколькув книге Хюгге национальныеособенности датчан переданы ссохранением оригинальности языка.Можно провести такое сравнение: вкниге Хюгге баба-яга осталась бы бабойягой, а не старой ведьмой, колобок –колобком, а не чем то кругленьким,волчок – серый бочок – волчком-серымбочком, а не просто волком, река-кисельные берега – рекой с кисельнымиберегами, а не с какими-нибудьдругими, потому что в стране, длякоторой переводится книжка, вдругникогда не было и нет киселя.


СЕМИНАР

Не секрет, что российская читательскаяаудитория в своем подавляющембольшинстве, то есть за исключениемжителей Санкт-Петербурга, Выборга,Петрозаводска и их окрестностей, малочто знает о Финляндии вообще ипрактически ничего не знает о финскойистории и современной массовойкультуре. Подобное отсутствиефоновых знаний о «родине» исходноготекста, как правило, не создаетчитателям текста-перевода никаких

проблем. Однако в случае с книгойТуомаса Кюрё (Tuomas Kyrö)Mielensäpahoittajan Suomi: 100tavallista vuotta все оказывается не так-то просто.

Книга, формально посвященнаяистории независимой Финляндии,построена как диалог старика-пенсионера и его внучки («Девочки»),которая готовится к выпускнымэкзаменам в гимназии. Соответственно,каждая из ста глав книги посвященатому или иному событию финскойистории, случившемся в том или иномгоду, и практически на каждойстранице книги встречаются именафинских политиков, музыкантов,спортсменов.

Однако культурно-историческиеотсылки, которые ловит на летуфинский читатель, вряд ли сумеетпонять читатель российский, и помочьему в этом может только аккуратноевведение дополнительнойстрановедческой информации в тканьперевода, причем сделать это следуеттак, чтобы не нарушалась легкостьповествования, присущая оригиналу.

Таким образом, первыми в спискепроблем, возникающих при переводекниги Туомаса Кюрё, становятсяпроблемы экспликации, то есть поискспособов передачи в тексте переводаинформации, которая в текстеоригинала выражена имплицитно илис опорой на фоновые знания финскойаудитории.

Так, например, в главе «1917:Независимость» разговор деда иДевочки начинается с рассуждения отом, что на рынке трудно купитьсвиную голову на холодец. Послевитиеватых рассуждений на темусовременного потребительского рынка,дед спрашивает внучку, знает ли она,что когда-то давно «свиная голова»была президентом Финляндии. На это

Наталья Михайлова

Переводчик, журналист( Тампере, Финляндия)

Туомас Кюрё и егоMielensäpahoittajaили Как рассказатьоб историиФинляндии тем,кто не знает, гденаходитсяФинляндия


СЕМИНАР

смышленая внучка отвечает, чтопомнит только про «лысую голову».

Человеку, который знаком с историейФинляндии хотя бы на уровне курсаистории финской школы (как знакома сэтой историей та же внучка), не стоиттруда понять, что речь идет о двухпрезидентах Финляндии – Пере ЭвиндеСвинхувуде и Урхо Калева Кекконене.Фамилия первого переводится сошведского как «свиная голова», авторой заслужил прозвище «лысаяголова», поскольку действительно быллысым в годы своего президентства.

Если же ориентироваться на целевую(российскую/русскоязычную)аудиторию перевода, то приходитсярешать, каким способом донестиданную информацию, а в том, что еенадо донести, сомнений быть не может.

Конечно же, самый простой вариант –сделать две сноски внизу страницы итам расписать, о каком именнопрезиденте идет речь и почему у негобыло такое прозвище. Таким образом втексте перевода удастся восполнитьинформационный пробел присохранении художественнойстройности, полностью повторяющейструктуру оригинала.

Однако особенность романа ТуомасаКюрё в том, что автор (или рассказчик)редко когда ограничивается двумяименами на главу. Так, например, вглаве «1972: Упавшие», посвященнойпобедному забегу финского легкоатлетаЛассе Вирена на Олимпиаде вМюнхене, всего на одной страницетекста упоминаются такие имена, какИлкка Нуммисто, Миртус Ифтер,Шортер Фрэнк, Валерий Борзов, РаисаСметанина, Хейкки Икола, МарьоМатикайнен, Яни Сиевинен, ЭмилиПуттеман, Йозеф Янски и «известныймастер корчить гримасы по фамилииЗатопек». И это при том, что сюжетрассказа вовсе не в детальном

описании соревнований.Трудно сказать, определят ли финские

читатели с ходу, кто такой ХейккиИкола или Марьо Матикайнен, носовершенно точно, что для российскогочитателя эти имена ничего не значат (авот имена Борзова и Сметаниной –любопытны с точки зрения того, что«обычный финн» упоминает их водном ряду со своими героями).

Как поступать в таком случае? Можнодать лишь самое общее описание ходасоревнований, сократив фамильныйряд до минимума, тем более, что самавтор не возражает против подобныхрадикальных действий переводчика.Однако хочется все же относиться ктексту оригинала максимальнобережно.

Предложенный выше вариант сссылками внизу страницыпредставляется самым простымвыходом, но простой не означаетсамый лучший. Семь ссылок настранице существенно утяжеляют текстс точки зрения его визуальности. Длякниги Кюрё данный вариант неподходит. Финский оригинал читаетсялегко, с листа, и перевод долженпередать эту легкость.

Именно по этой причине припереводе отрывков с большимколичеством имен единственновозможным вариантом становитсявведение дополнительнойинформации непосредственно в текстперевода.

Эту дополнительную информациюможно вписать в конструкциюпредложения: «флаг нес гребец ИлккаНуммисто», «он все же побаивалсясвоих соперников – эфиопа МиртусаИфтера и американца ШортераФрэнка».

В работе с именами МарьоМатикайнена и Яни Сиевиненапомогает то, что об этих спортсменах


СЕМИНАР

рассказчик сам говорит, что при нихмало что известно, а их имена «звучатне слишком многообещающе», чтобыпереживать, выходя на старт. Поэтому вданном случае, мне кажется неплохимвариантом будет сохранить этунеизвестность, добавив «звучат неслишком многообещающе, хотя вотподи ж ты, тоже хоть раз, но сумелистать первыми».

Ну и самый легкий вариант – когдаречь идет об именах, незнакомых дляфинских читателей: эти имена можно сполным правом оставить незнакомымии для российского читателя.

Подобная тактика – включениедополнительной информациинепосредственно в текст перевода –неплохо работает и при упоминаниитех или иных исторических событий. Вкачестве примера можно привестиглаву «1919: История родного края», гдерассказывается об истории местечкаХеннала: сначала там стоял русскийгарнизон, потом в казармах разместилилагерь для «красных» финнов, потомтам были казармы финской армии, а впоследние годы – центр по приемубеженцев.

Конечно, этот прием делает текстперевода более длинным, чем оригинал,о чем писал в своем время один изклассиков переводоведения лингвист ипереводчик Ю. Найда. Однако, с точкизрения читательского восприятия,такой «дополненный» текст выглядитнамного легче, нежели смногочисленными, пусть и краткимиссылками, обеспечивающими заданнуюавтором информативность.

В подобном вполне понятномстремлении обеспечитьинформативную полноту перевода нестоит забывать, что книга Туомаса Кюрёпредставляет собой не «рассказы поистории Финляндии», а полноценноехудожественное произведение.

Соответственно, главной целью егоперевода на русский язык должно бытьне только сохранение содержанияоригинала, сколько передача ценностейоригинала – коммуникативных,стилистических и художественных.

В диалогах Старика и Девочкипринципиально важно, чтопенсионера-рассказчика интересуют нестолько детали конкретныхисторических событий, которыепроизошли в тот или иной год, сколькото, каким этот год остался в памяти«обычного финна». И зачастую именноэта эмоциональная интонация (тофилософская, то юмористическая, топечальная) самым неожиданнымобразом находит отклик в душахчитателей.

Между тем, подобные проблемыперевода исторических реалий и именначинают казаться несущественными,по сравнению с переводческимизадачами, которые появляются приработе с языком, то есть в случаяхлингвистической непереводимости.

Поскольку книга написана в видедиалога деда с внучкой, то встилистическом отношении значимымявляется использование разговорногостиля, просторечного языка, причемязыка человека старшего поколения,является для стилистики данной книгипринципиально важным моментом, чтонеобходимо сохранить при переводе.

По «легенде», старый ворчун живетгде-то в центральной Финляндии иговорит на диалекте Хяме. В его речиприсутствуют диалектные вариантыслов, особенно, когда эти словаотносятся к явлениям и продуктам 20века (например, rikdaattori вместоdiktaattori, soijajukurtti вместоsoijajugurtti). Не менее активнопенсионер использует слова в ихпросторечном (или скорее, слегкаперевранном фонетически) варианте,


СЕМИНАР

например, в названиях автомобилей(Voortti Eskorti вместо Ford Escort,Servoletti вместо Chevrolet), или виноязычных именах собственных (например, Stalinin Joosep вместо JosifStalin и Rutsev вместо Hrutљev илиHrustshov).

Имена известных личностей финскойполитики и особенно массовойкультуры практически всегдаупотребляются в виде их разговорныхвариантов и даже прозвищ (например,Kukkos-Anssi для теле- ирадиокомментатора Ансси Кукконенаили Kunnis-Laila для Лайлы Куннинен).

Пытаться подобрать разговорныйаналог на русском представляетсяделом довольно бессмысленным вбольшинстве случаев (за исключением,может быть, названия машин –«Фордец» и «Шевролет»), так что эталингвистическая особенностьфинского оригинала оказываетсябезвозвратно утерянной. Что, конечноже, очень жаль.

Единственное из этого ряда, чемжертвовать ни в коем случае нельзя, такэто название региона, где живетпенсионер – Sysi-Suomi. Понятно, что вданном названии обыгрывается сразунесколько важных для финна понятий:sisu (упорство как главная чертафинского характера), susi (волк), атакже sysi (древесный уголь) и Sisд-Suomi/ Keski-Suomi (регионЦентральная Финляндия).Соответственно, для русского переводанеобходимо найти такой разговорныйвариант топонима, в которомчувствовалась бы и близость к природе,и финский дух, и юмор. «ГлубиннаяФинляндия», «глубокая Финляндия»,«Финская глушь» – этот ряд также покаеще открыт.

Так же, как и нет пока ещеоднозначного решения по поводуперевода слов, придуманных самим

пенсионером, например, слова jдrkevismiв качестве замены термину«функционализм». Конечно, можноизобрести что-то и на русском, типа«здравосмыслизм», но вечно всемнедовольный старик объясняет своесловотворчество желанием «неназывать простые вещи сложнымисловами», поэтому нейтральноесловосочетание «стиль здравогосмысла» оказывается лучшимвариантом перевода, нежели любыепопытки языковой игры.

При переводе столь богатого вязыковом отношении финского текста,каковым является роман Туомаса Кюрё,нельзя обойтись без привлечениянеких отсутствующих в исходномтексте выразительных средств, чтобыкак-то восполнить непереведенныеидиомы и аллюзии (то, что впереводоведении называетсякомпенсацией). Также нельзя избежатьнеобходимости изменениясинтаксических структур предложенийпри переводе (то есть трансформации).

В качестве наглядных примеровдостаточно привести всего два: переводназвания книги и перевод фразы, скоторой начинается практическикаждая из 100 глав.

Melensдpahoittaja – не только этотперсонаж, но и само слово придуманоТуомасом Кюрё, а статья о нем вонлайн-словаре городского сленгаUrbaani Sanakirja отсылает именно кданной серии книг.

Словообразовательная структураслова весьма прозрачна. Словообразовано от словосочетания: pahoittaajonkun mieli = loukkaantua, tulla surulliseksi– «огорчаться, расстраиваться,чувствовать себя обиженным».

На английский язык прозвищеглавного героя перевели как The Grump,то есть «тот, кто постоянно жалуется». Врусском языке синонимический ряд


СЕМИНАР

слов с данным значением достаточноразнообразен: жалобщик, ворчун,зануда, сутяга, склочник. Однаконасколько подобные определенияподходят для описания данногоперсонажа? Да, он привык жаловаться,но по большому счету, он не ворчун ине сутяга, а очень одинокий человек.

Ситуацию несколько упрощает то, чтособственно в самом тексте это слово невстречается, только в названии книги:«Финляндия старого ворчуна: 100обычных лет». Таким мог бы бытьперевод названия книги, но вряд ли онбудет удачным. И вот по какой причине.

Для финской аудитории данное слововполне понятно не только с точкизрения грамматики и содержания,которое его наполняет, и с точки зрениякультурного фона, который за нимстоит. Это уже четвертаяхудожественная книга о «старике-ворчуне», изданная с 2010 года.Помимо этого, есть написанные отимени «вечного жалобщика» книгарецептов, книга о «мужской работе подому», книга по ходьбе на лыжах.Истории из первой книги серииMelensдpahoittaja превратились втеатральные спектакли, а в 2014 году наэкраны вышла одноименнаякинокомедия. И как приметасовременной массовой культуры, у«старика-ворчуна» есть свой сайт вИнтернете и своя страница всоциальных сетях.

Однако все это российской аудиторииневедомо. Поэтому с точки зрениямаркетинга, выносить подобноенеизвестное в название – не самыйудачный ход.

В процессе поисков «иной структурыплана выражения с одновременнойактуализацией семы» появился вариантрабочего названия книги «Финляндия:100 лет независимости, о которых мнеесть что рассказать».

Да, из названия исчез субъект, то естьтот, чье имя было манком для финскойаудитории, и появилось«обезличенное» личное местоимение.Однако для российского читателя,впервые увидевшего книгу с такимназванием на прилавке, личноеместоимение в заголовке почтинаверняка соединится с финскимименем автора, а в целом весьзаголовок будет прочитан как «некийфинн рассказывает об истории своейстраны, причем находит в этой историинекие интересные или необычныефакты». Представляется, что подобнаятрансформация позволяет идеальнопередать смысл названия оригинала,пусть и даже и за счет замены важныхдля него акцентов.

Помимо рассмотренной вышелексической трансформации весьмаактуальной для перевода данногоромана является проблемастилистической трансформации.

Как упоминалось выше, практическивсе главы книги начинаются фразой состандартным зачином: «Kyllд minд niinmieleni pahoitin, kun…». Глагол,который в финском языке используетсятолько в данном идиоматическомвыражении, всегда употреблен в формепрошедшего времени (Imperfekti), авот, глаголы в придаточныхпредложениях в финском оригиналемогут быть употреблены как в такой жеформе прошедшего времени, так и впассиве прошедшего времени или вформе настоящего времени. Крометого, в одной финской фразеупотреблены сразу две языковыеединицы со значением «усиления»:kyllд, niin / «конечно же, очень».

Из всех возможных переводовданной финской фразы на русскийязык, наиболее интересными кажутсямаксимально вольные варианты,которые позволили бы без труда


СЕМИНАР

согласовывать глагольные формы вглавном и придаточном предложенияхпри сохранении разговорнойстилистики и семантики усиления.

Это могут быть такие варианты, какнапример:

«Конечно, кому же понравится, что/когда…»

или: «Конечно, ну а кому понравится, что/

когда…»или: «Да, меня не может не огорчать, что/

когда…»или: «Конечно же, меня не может не

возмущать, что/когда...»

Последний вариант звучит несколькорезко, однако он отлично напоминаетоб известной привычке пенсионераписать письма на радио, телевидение иво все возможные инстанции.

В любом случае, данная фразаявляется знаковой для всей книги, итакой же она должна быть и дляперевода.

Удастся ли найти русский эквивалент,столь же занудный и одновременностоль же выразительный? От этогобудет зависеть, понравится личитателям книга Туомаса Кюрё в еепереводе на русский язык так, как онапонравилась читателям оригинала.


СЕМИНАР

Борис Колымагин

Как известно, революция игражданская война поставила со всейостротой вопрос о гуманизме.Человеческая жизнь в революционныегоды перестала быть ценностью. Иидеология заняла место религии,актуализировав дилемму «свой –чужой» не только в классовом, но и внациональном контексте. По однусторону советско-финской границыторжествует классовая мораль, подругую – национальная. И командиру

Поэт, публицист, религиовед, членСоюза литераторов Москвы и Союзажурналистов (Москва, Россия)

Перевод советскихреалий в финскийконтекст на примерехудожественныхфильмовФинляндии ореволюции иЗимней войне

погранотряда фон Мунку, героюфинляндского фильма «Граница»(2007), приходится делать трудныйвыбор.

Выбор этот проходит междучеловечностью и воинским долгом.Герой призван установить жесткиеправила пересечения границы. В своихрешениях он руководствуетсяприказами. Но неожиданновспыхнувшая любовь к женщине,которая прячет в своем доме жениха –красного командира – многое меняет вего взглядах. Он даже готов пойти подтрибунал ради возлюбленной.

Фильм «Граница» был снят к 90-летию Финляндии режиссером ЛауриТерхоненом, и его действиеразворачивается в районе реки Сестрыв 1918 году.

Идеологию большевиковолицетворяет комиссар – ходульныйперсонаж кинотекста. Он выхватываетиз бегущей толпы классовых врагов ирасстреливает их на месте. От его пуливскоре погибнет хороший знакомыйфон Мунка – советский начальникпогранотряда, дворянин,заподозренный в политическойнеблагонадежности.

Идеологический тренд финскойстороны представляет сам фон Мунк сподчиненными. Когда приходит приказдепортировать всех проживающих натерритории русских, он выгоняетлюдей из домов, где жили еще ихпредки. Более того: младшие чины,вопреки запрету фон Мунка,поджигают строения.

Любопытно, что один из актеров,который сыграл роль простогоселянина, россиянин Андрей Платонов,сейчас живет в Финляндии; он женилсяна финке. В фильме его, как «красного»,расстреливают.

Жестко поступает фон Мунк с теми,кто сочувствует большевикам. Так, он


СЕМИНАР

приказывает расстрелять врача,оказавшего медицинскую помощькрасному командиру и не донесшему ослучившемся. С ледяной спокойностьюразрешает он женщине-финке,приехавшей повидать заключенного визолятор супруга-врача, пройти к нему.Солдаты приводят ее к свежей могиле.

Такие следствия перевода однойморали на другую. При этом нельзясказать, что фон Мунк одержим злобой.Нет. Все происходит как бы помимо еговнутренних устремлений. Он поступаеткак солдат, во имя государственныхинтересов. Порой ему больнопринимать необходимые решения.Например, расстреливать людей покоманде приехавшего в расположениеего заставы немецкого генерала. Но онделает то, что приказывают.

Интересно, что перевод с классовогоязыка на язык национальныйнепосредственно связан слингвистикой. Когда к границеначинают прибывать сотни беженцев, вприграничном населенном пунктевозникает хаос. На финскую сторонуначальство разрешает пропускатьтолько финнов, а русских нет. Но какотличить одних бывших подданныхРоссийской империи от другихбывших подданных?

Пограничники обращаются ксловарю. Они говорят: «Вы хотитепройти в Финляндию? Скажите слово«кюлля»», то есть «да». «Кюлля», –говорит финн. И его пропускают.«Кюля», – говорит не очень правильноего жена, русская по национальности.Она не различает двойных согласных.И не может последовать за супругом.

Знание языка становится не простопризнаком благонадежности, но иусловием выживания. В картине естьинтересный эпизод, когда финскийпограничник начинает требовать усвоих детей говорить даже в семейном

кругу только по-фински. И просит жену– простую русскую бабу – перейти нафинскую речь, поскольку «теперь иначенельзя».

Пройдет немного времени, ипроблемы подобного переводасгладятся. В Суоми люди займутсяпостроением нормального общества,где будет место и гуманизму. Неисключено, что любовные страданиякапитана фон Мунка отчастипоспособствовали такому изменению.

Перевод советских реалий в финскийконтекст был, прежде всего, связан сидеологией. Именно она диктовалапоявление различных представлений одолжном. В этой связи хотелось быобратиться к теме героизма, который вСССР и Финляндии понимался по-разному.

Героизм советских людей неотделимот пафоса строительства «самогосправедливого общества на Земле». Онокрашен романтикой будней, как видиммы это по стихам ВладимираМаяковского: «Я знаю: город будет, язнаю – саду цвесть, когда такие люди встране советской есть».

Героизм финских граждан возникаетв контексте защиты отечества. Ивырастает из совсем другойповседневности – из будней войны, очем говорит, например, фильм «Talviso-ta» (1989).

Фильм, снятый по одноименномуроману Антти Туури, рассказывает осудьбе финских солдат-резервистов,призванных на маневры в 1939-м годуи оказавшихся в водовороте военныхдействий. В попытках отразить атакисоветских войск многие из нихпогибают. Фильм заканчивается в тотмомент, когда казалось, что силы наисходе, и воевать нет никакойвозможности. Именно в это времяподписывается мирный договор между


СЕМИНАР

СССР и Финляндией.Режиссер Пекки Парикка снял

батальный эпос, при знакомстве скоторым почему-то вспоминаютсяслова советского поэта-фронтовикаНиколая Майорова: «Война ж совсем нефейерверк, а просто трудная работа».

Вот эту каждодневную работу мы ивидим. Кажется, ее уже невозможновыполнять: нет сил, боеприпасов,еды… Но надо. И она делается.Собственно, в этом и заключаетсягероизм.

Кинотекст позволяет зрителю увидетьфронтовую реальность. Не у всехсолдат есть обмундирование, винтовкиу солдат старого образца. Позициифиннов утюжат бомбардировщики СБи танки Т-26. У защитниковкапиталистического Отечества тольконебольшие пушки.

Крестьянам, рыболовам, охотникам,взявшим в руки оружие, непросто: онине профессиональные воины. Но онисражаются за Родину. И ихподдерживает вера в Бога.

Если героизм советского человеканеотделим от строительства рая наземле, то финский героизм связан сЦарством небесным. Перед походомвсе солдаты участвуют в мессе ипричащаются. В их устах звучат словамолитвы. На Рождество они просятпастора, сражающегося простымсолдатом, отслужить праздничнуюслужбу. Эта просьба естественна. «Я 30лет привык слышать на Рождествослово Божие. Неужели я сегодня неуслышу его?», – спрашивает один извоинов. И получает ответ в виделитургии.

Героическое «мы» в СССР былозавязано на коллектив. Применительнок финской армии правильней говоритьне о коллективе, а о фронтовомбратстве. Во всяком случае, так следуетиз кинотекста. Все знают друг друга,

многие связи держатся на родственныхотношениях. И плечо, котороеподставляет один солдат другому, это нетолько ситуативный жест. Один воинзаботится о другом, старшийприсматривает за младшим.

Интересно, что военный героизм неисключает юмор и любовныепохождения, которые, в общем-то, неприветствовались в советской России.В СССР, как известно, «секса не было». ВФинляндии, напротив, он был, хотя иограничивался протестантскойнравственностью. Женщины передвызовом войны становились как быподатливее, и режиссер обыгрывает этуситуацию в ряде сценок.

К сожалению, окопная правда Зимнейвойны не распространяетсясоздателями фильма на противника.Враги предстают какими-то условнымиперсонажами, вырезанными изкартона.

Если мы обратимся к литературе, тосамый яркий образ советского солдатанайдем в стихотворении АлександраТвардовского «Две строчки» (1943).Автор говорит об убитом парнишке натой, как он выражается,«незнаменитой» войне: «Лежало как-тонеумело / По-детски маленькое тело. /Шинель ко льду мороз прижал, / Далекошапка отлетела. / Казалось, мальчик нележал, / А все еще бегом бежал / Да ледза полу придержал…».

Здесь важно не только то, что сказано,но и то, что не сказано: поэт не пишетни о патриотизме, ни о героизме.Оставляет в скобках то медийное поле,на фоне которого звучитстихотворение.

Сегодня нам помогают воссоздатьатмосферу тех лет старые книги.Давайте полистаем одну из них, «Бои вФинляндии» (М.: Военноеиздательство, 1941).

Советская армия готовится


СЕМИНАР

выполнить «свою историческую задачупо обеспечению безопасности городаЛенина».

«От финляндских провокатороввойны, действующих по указке своихзаморских хозяев, мы ждали в любуюминуту всякой пакости», – вспоминаетполитработник.

И вот – провокация у деревниМайнила: с финской стороны раздалисьорудийные выстрелы, убиты несколькокрасноармейцев.

«Когда выстрелы были, – говоритпулеметчик Дмитрий Спокойчев, – моесердце огнем занялось. К бою я готов!Как и все мои товарищи! Так я хочутоварища Молотова попросить:«Давайте, товарищи правительство,приказ скорее. Время за всерассчитаться с врагами! Терпениянашего нет!»».

И товарищ Молотов услышалпросьбу простого бойца. И не толькоего просьбу, но и голоса тысяч другихкрасноармейцев, которые стихийно вразных частях собрались на митинги. Водном месте, как свидетельствуеткомиссар Сергей Ковтуненко, трибунойстала автомашина. «Нашему терпениюпришел конец», – сказал, забравшись нанее «знатный танкист Федор Дудко».Его поддержал младший командирФедор Луппов: «Чего много говорить?Пошлите наш экипаж первыми вбой…».

Красная армия переходит границу, сбоями движется вперед. Авиация,танки, артиллерия действуют слаженно,саперы расчищают завалы,обезвреживают мины. В войсках царитбоевой дух. Когда особенно трудно, напомощь приходят революционныепесни. Как вспоминает геройСоветского Союза КонстантинСимонян, во время боя они запели«Интернационал»: «Воодушевленныепением, мы стреляли и видели как одна

за другой прекращают стрельбуогневые точки врага».

Книга вышла в феврале 1941 года. Истранно немножко читать о сталинскойвахте летчиков над Ленинградом, ихслова: «За этот город мы скорее отдадимвсю свою кровь, каплю за каплей, чемпозволим врагу нарушить спокойствиевеликой приморской столицы», памятуяо близкой блокаде. Не будь войны сФинляндией, может быть, и никакойблокады бы не было. И не вступившаяв таком случае в союз с Гитлеромнейтральная Суоми снабжала город наНеве продуктами…

Стихи Твардовского стыкуются спрозой советских писателей-фронтовиков – Виктора Астафьева,Василя Быкова, Виктора Курочкина.«Окопная правда» часто далека отэпического героизма. Она можетвообще превратиться с военной точкизрения в «пшик». Но, тем не менее,сохранить нравственное величие.

Здесь можно вспомнить повестьБыкова «Дожить до рассвета».Смертельно раненый лейтенантрешает взорвать какой-нибудьтранспорт на шоссе. «Но для этого надобыло дожить до рассвета, выстоятьперед дьявольской стужей этойроковой ночи».

Лейтенант погибает, взорвавобычную повозку. Его гранатауничтожила лишь одного немца,имевшего несчастье подвернуться наего пути; он не смог выполнитьпоставленное задание. Однако помысли писателя, он выполнил свойвоинский долг.

Вот с таким выполненным долгом мысталкиваемся в фильме РауниМолберга «Неизвестный солдат»(1985). Бойцам приходитсяподниматься в лобовую атаку, бросать втанк «коктейль Молотова»,


СЕМИНАР

вытаскивать с поля боя раненыхтоварищей и погибать самим.

Фильм, к слову, создан поодноименному роману Вяйнё Линна.Так что наш предыдущий заход влитературу вполне оправдан.

На пряжке солдат-курсантовнаписаны слова «Будь готов!». И онибыли готовы. Занятно, что этот слоганзвучал и в советской России, впионерской организации. Одни и те жеслова, но какие разные у них значения!К слову, генетически призыв «Будьготов!» восходит к скаутам. Скаутизмактивно развивался в Российскойимперии. А его наработки оказалисьвостребованными совсем в другоевремя.

В фильме говорится о продолжениисоветско-финляндского конфликта вгоды Второй мировой войны, который,как известно, был омрачен свастикой. Вправду затесалась полуправда ипостправда. Патриотический порывпотребовал опоры в языке вражды, что,собственно, показано в фильме.

В устах офицера звучат слова, чторусские – «наш извечный враг».Курсанты говорят о том, что надо«дойти до Москвы». Тертые участникиЗимней войны, правда, высказываютсяосторожней: «Освободим Карелию, и подомам!».

Язык вражды, звучавший в другихокопах, советских, нам не слышен. Новидна его работа: солдаты подрываютсебя гранатами – им объяснили, чтолучше погибнуть, чем попасть в лапыврага.

Впрочем, советская пропаганда невсегда была неправа. И случаев расправс врагом хватало. Это показано вфильме Олли Саарела «В тылу врага»(«Дорога на Рукаярви», 1999), где отруки финнов погибают военнопленныеи беженцы. Одного убивают в силупрагматики – раненого нельзя было

брать с собой, а оставлять жизнь бойцувраждебной армии не хотелось, другого– из мести, третьего – по глупости.Камера не одобряет и не осуждает. Онафиксирует: так было. И эта правда,которая не только задевает, но изаставляет задуматься: как можетчеловек правильно действовать втрудных обстоятельствах?

Может быть, главная ценностьподобных фильмов связана с тем, чтозритель способен задаться подобнымвопросом, увидеть ситуацию как быизнутри.

На примере фильмов о революции иЗимней войне мы видим, что многиепредставления о должном сильнозависели от идеологии, и героизмстроителей нового мира отнюдь нерифмовался с героизмом защитниковСуоми. В то же время по обе стороныфронта присутствовала «окопнаяправда», которая впоследствии громкозаявила о себе в художественнойлитературе и кинематографе. Этаправда не нуждалась в специальномпереводе.


СЕМИНАР

Марина Киеня-Мякинен

Представьте себе, что передхудожником ставят полотно,написанное маслом, (ну, например,«Сады земных наслаждений» Босха) иговорят: «А сделайте-ка, любезный,максимально точную копию этойкартины, но – пастелью». Вероятнеевсего, художник ответит: «Нет, невозьмусь». А переводчик вот берется.Берется сделать максимально точнуюкопию произведения, пользуясьсовершенно иным языковымматериалом. И в этот момент на плечиего ложится не только бремятворческих мук, но и груз колоссальнойответственности перед автором,вложившим в свое творение душу.Допустим, по какой-то причинекачество перевода сильно уступаеткачеству оригинала, и поэт (или

Переводчик с испанского, каталонского ифинского, член СП Москвы(Тампере, Финляндия)

Этические аспектыпоэтическогоперевода или волк,коза и капуста

писатель) узнал об этом и выразилпротест. Например, Корней Чуковский,ознакомившись с переводом«Тараканища» на английский, молчатьне стал: «Приписанный мне текст«Тараканища» не имеет ничего общегос подлинным текстом, о чем я спешузаявить не столько в своих интересах,сколько в интересах нашего общегодела: взаимного обменадоброкачественной литературнойпродукцией». Но как быть, если автордавно почил и защитить свое доброеимя никак не может? Высказывание«Мертвые сраму не имут» не относитсяк тем, кто хотел воздвигнуть себенерукотворный памятник, и чужой трудбудет загублен. Читатель посмотрит,полистает и скажет: «Фу, какаяпосредственность». Не пропереводчика скажет – про автора.

Ах да, читатель! Языков иностранныхзнает немного, но о зарубежнойлитературе представление получитьжелает, причем самое точное. Хочетуслышать ту же музыку, увидеть те жеобразы, испытать те же чувства, что ичитатель оригинала. И надо сказать,имеет на это полное право, а заботапереводчика – ему это правообеспечить, ибо все должно быть посправедливости. Должно быть, но невсегда бывает.

Есть в европейском фольклоре сказкипро подменышей, существ, которыхэльфы (или кто похуже) подкладываютв колыбельки на место украденных имимладенцев. Так вот, от переводчика,помимо хорошего знания языка ипрофессиональных навыков, требуетсяеще и немалое смирение, умениеотрешиться от своего «я», чтобы непредлагать публике таких вотлитературных подменышей, которые, вотличие от сказочных, часто бываюточень даже симпатичными. Например,я многие годы увлекалась стихами


СЕМИНАР

ирландского поэта Спайка Миллигана,читала их в переводе ГригорияКружкова, но однажды захотелаознакомиться с оригиналом.Ознакомилась – и вспомнила рассказВеры Инбер «Не плачь, Нинель», вкотором девочка, вернувшись иззоопарка, с разочарованием говорит:«Видела льва. Совсем не похож».Настоящий царь зверей был так же непохож на сказочного, как стихиМиллигана на переводы Кружкова. Кчести переводчика надо сказать, что онсумел сохранить и юмор оригиналов, иих прекрасное игровое начало, но игрувел по своим правилам, не по правиламавтора.

Любопытно, что подменышейчитателю часто преподносят или мэтрыперевода, или поэты, переводящие отслучая к случаю, но имеющие правосказать: «А я так слышу».Хрестоматийный пример – знаменитоестихотворение Верлена «Il pleure dansmon coeur», в очень вольном переводеПастернака получившее название«Хандра». Вместо перевода БорисЛеонидович создал замечательноерусское стихотворение, не передающее,однако, ни горьких интонаций, ниобразного ряда оригинала. В этомслучае, по меткому выражениюНабокова, переводчик, «вместо того,чтобы облечься в одежды автора, […]наряжает его в собственные одежды».

Надо бы каждому переводчикупомнить, что он – всего лишьтелефонист на линии, где на одномконце провода писатель или поэт, а надругом читатель. Надо старатьсяпередать голос автора с максимальнойточностью, без искажений, не играть виспорченный телефон. Надо бытьответственным и справедливым,дотошным в работе и строгим к себе.Надо, надо... Но как же это трудно!Особенно если переводишь стихи и

пытаешься сохранить одно, не потеряводновременно другого. Уподобляешьсялодочнику, который должен перевезтина другой берег волка, козу и капусту, датак, чтобы волк не сожрал козу, а коза несжевала кочан. «Перевод – этоискусство потерь», – говорил, кажется,Лозинский. Так чем же позволительножертвовать? Когда? Во имя чего?

Останемся на время в роли лодочникаи предположим, что волк – этовнутреннее содержание поэтическогопроизведения, своевольная коза –рифма, а капуста — размер. Ну, волку-топри любом раскладе положено остатьсяцелым и невредимым, козу можнопривязать в сторонке, но скармливатьее серому все-таки жалко. А воткапустой можно и поступиться (всамом крайнем случае, разумеется).

Теперь всерьез: внутреннеесодержание стихотворения, будь томысль, чувство, образ или сюжет,нельзя ни терять, ни искажать.Подвернулась удачная рифма, несоответствующая смыслу, но оченьвыигрышная? Гнать ее прочь. Неполучается срифмовать? Ищите,мучайтесь, не отступайте. ЭльгаЛьвовна Линецкая, одна изсоздательниц ленинградскойпереводческой школы, говорила своимученикам, что если стихотворение неподдается, надо сидеть над ним и час, идва, и три – да хоть сутки, пока неподдастся. В одном я только с ЭльгойЛьвовной не согласна: сидеть необязательно. Можно заниматьсякакими угодно делами, но все времяносить стихотворение в себе, думать онем, растить потихоньку, как кенгурурастит в сумке детеныша. Решениеможет прийти когда и где угодно, хоть впереполненном автобусе, хоть накартофельной грядке. Бытьтерпеливым и ждать, пока не явится тасамая строчка.


СЕМИНАР

Помнится, Павел Моисеевич Грушков шутку показывал, как можноприменить правило правой и левойруки к стихотворению. Закроешьправой окончания строк – отличноестихотворение, сейчас переведу!Закроешь левой их начало – ужас какой,не справлюсь! Рифма, конечно,доставляет больше всего хлопот.Рифма – или ее отсутствие. Нельзя нирифмованное стихотворение белымстихом переводить, ни верлибрзарифмовывать. Почему? А потому, чтополучится подменыш. Красивый такой,но совсем не похожий. МаринаЦветаева, правда, перевела белымстихом «Гитару» Лорки, не учла, что виспанской поэзии ассонанс заменяетрифму. Но в данном случае это неважно, ибо перевод сохранил всевеликолепие оригинала.

Можно, мне кажется, капризницу-рифму обхитрить, можно немногопередвинуть, перетасовать (ежели,разумеется, речь не идет, таких твердыхформах как, например, сонет). Но ужесли совсем ни в какую, приходитсяиногда что-то наименее существенноев содержании стихотворения терять (икоза, конце концов, может боднутьволка). Главное – ничего недодумывать, не допускать отсебятины,потому что произведение, над которымпереводчик работает, ему непринадлежит; оно подобно дорогомукубку, который поручено передать –только передать, а не переплавить. Воткак говорит об этом Набоков: «Наряду содаренностью и образованностью он[переводчик] должен обладатьспособностью к мимикрии, действоватьтак, словно он и есть истинный автор,воспроизводя его манеру речи и поведения,нравы и мышление с максимальнымправдоподобием».

Теперь, наконец, о размере. Далеко невсегда возможно его сохранить – по

совершенно объективным причинам.Языки различаются и фонетическойсистемой, и грамматическойструктурой. Так что иногда при попыткевтиснуть русскую фразу в нужныйразмер с досадой замечаешь, что словаторчат и выпирают, как вещи изслишком маленького чемодана.Помучаешься-помучаешься, да имахнешь рукой: в конце концов, нестанет читатель считать слоги встрочках, а будет просто слушатьвнутреннюю музыку стиха, ощущатьего ритмический настрой. Их-то и надопередать.

А вообще-то интересно, с какой статия обо всем этом рассуждаю? Многиегоды переводила прозу с испанского икаталанского, набила в этом руку,конечно, но о поэзии и не помышляла.А потом раз – и влюбилась. Влюбиласьв стихи финского поэта Лаури Вииты,написанные на языке, которым яувлекалась с юности, брала частныеуроки, ходила на курсы. Выучиладостаточно, чтобы сказать себе: дай-капопробую перевести! С отвагойдилетанта села в утлую лодочку и сталавозить с финского берега на русскийволка, козу и капусту. Экспедицияпродолжалась три года, прерывалась иопять возобновлялась. Очень уж мнехотелось, чтобы и русский читательувидел, как она прекрасна – поэзияЛаури Вииты.

Чтобы научиться играть на арфе,надо, как известно, играть на арфе. Яучилась на ходу, стремясь только кодному: нигде не сфальшивить.Выбирала те стихи, которые брали задушу, чем-то удивляли и очаровывали.Все ли удалось? Не знаю. Могу лишьсказать, что каждым стихотворениембуквально переболела. До смысладокопаться было порой нелегко,поскольку Виита, несмотря накажущуюся простоту, поэт


СЕМИНАР

герметичный, и когда я просила уносителей языка объяснить мне, чтоозначает та или иная строчка, иногдаслышала в ответ: «А я и сам непонимаю». Я вдумывалась,вчитывалась, ездила с этими стихами впоезде, сидела с ними на пляже, таскалаза собой по улицам. Находила ошибки,ужасалась, исправляла.

Что же до формы, то работу облегчалтот факт, что Виита часто писалвольным стихом (не путать сверлибром). Строки разностопные,рифма причудливо тасуется, образуетсложный узор. Это давало мне право нанекоторую вольность в том, чтокасается размера. Хотя этой поблажкойя старалась не злоупотреблять. Необладая большими теоретическимизнаниями в области стихосложения, япросто спрашивала себя: а что этостихотворение делает? Стихотворение«Бетонщик», например, бьется имечется в бреду, размер рваный, азначит, можно о нем особо небеспокоиться, только «рваность» этусохранить. А вот стихотворение «Свая»плачет, и перевод должен плакать в томже ритме. «Война» марширует, и ничегоменять нельзя, выкручивайся, какхочешь.

Настоящим вызовом стали, конечно,аллитерации, коих у Вииты много. Нотут родной язык преподносил мненеожиданные подарки, нужные слованаходились легко, и в переводе строкишуршали или выли точно так же, как воригинале:

Räntäseula seudun päällä, / Дождь соснегом с неба сеет,

– Voi meitä, voi muita / Увы нам,сиротинам,

syyttä suotta sorretuita! без виныгонимым!

Дополнительным стимулом кусердию для меня был и тот печальный

факт, что около тридцати лет назадвосемь стихотворений Вииты былипереведены, так скажем, без должногоуважения к автору. Имени переводчикане назову и осуждать его не стану. Тогда,в конце 80-х, не было, видимо, нидостаточно полных финско-русскихсловарей, ни широкого доступа кИнтернету. А сейчас можно найти чтоугодно, умей только гуглить. Вот вампример: в стихотворении «Свая»(Julku) есть такие строки:

Roistojen sauhuin ja koksien katkuinyötä on aikamme tauotta jatkuin...«Roisto» по-фински – «разбойник».

Что разбойникам делать настройплощадке? Недоумевала, конечно,но что-то такое сочинила, чтобы выйтииз положения. А потом подумала: «Авдруг у этого слова есть еще какое-тозначение, в словарях не указанное?Давай-ка поищем». Поискала – и надоже, нашла! На строительном сленгесловом «roisto» обозначалась жестянаябочка, в которой жгли ненужныедеревяшки. И перевод пошел как помаслу:

Дышат буржуйки угольным чадом,ночью ни отдыха нет, ни прохлады.Помнится, Карлсон говорил, что он

обещал прилететь «приблизительно».Ну, прилетать приблизительно можно,в переводить приблизительно – нет.Тем более, сейчас, когда под рукойсправочные источники внеограниченном количестве. Да,именно по этой причине переводчиковдоинтернетной эпохи не стоит судитьслишком строго. Понять и правильноназвать незнакомые реалии, заглянув зажелезный занавес, было практическиневозможно. Так же невозможно, какпередать словами волшебнуюреальность Нового Света,открывшуюся первым конкистадорам.Эрнан Кортес в письме королю Карлу Vговорил об этом так: «Я не знаю, как


СЕМИНАР

назвать эти вещи, и потому не называюих». Иногда, правда, испанскиезавоеватели Америк шли по путиподмены – называли, например, ламуверблюдом. Надо же было как-тообозначить это невиданное создание.Именно по такому пути следовали инекоторые советские переводчики. РитаРайт-Ковалева, переводя Селинджера,назвала гамбургер котлетой, а ее дочьМария Ковалева в повести «Зуи»перевела «чизбургер» как «сырник».Как упоенно клевали их post factumнаши современники, активныепользователи Гугля и завсегдатаиМакдоналдса! Но достойныетруженицы переводческого цеха пообъективным причинам не моглиточно передать реалии западного мира,такого недостижимого в те годы. А мывот можем, у нас есть для этого всевозможности – помешать могут тольколень и небрежность, злейшие врагипереводчика.

Подведем теперь итог и посмотрим, чтоже нужно переводчику, чтобы незагубить труд поэта и не осрамитьсясамому? Будем, подобно Фандорину,загибать пальцы. Достаточное знаниеязыка – это, конечно, раз.Ответственность перед автором – этодва. Справедливое отношение кчитателю – это три. Смиреннаяготовность отрешиться от своего «я» инастроиться на частоту переводимыхстихов – это четыре. Любопытство иупорство в поиске – это пять. А ещеязыковой слух, а еще хорошаяэрудиция, а еще искренняяувлеченность делом, азарт. Впрочем,при четкой этической установкепоследние три качества можно в себеразвить: начнешь вдумчиво идобросовестно относиться к материалу– языковой слух улучшится; станешь,во избежание ляпов, настойчиво

докапываться до смысла и выяснятьреалии – эрудиция возрастет. Ну, а азартявится сам собой, когда ощутишьсладость удавшейся строки ипочувствуешь, что вот оно, получается!

Хочу повторить, что форму стиховопределяет начальная внутренняямузыка, внутренний ритм, и отритмического настроя зависит размерстиха, его душевный настрой.

1)При всей своей гибкостистихотворные размеры не всегда могутудовлетворять автора, которыйпытается передать какие-токонкретные особенности простойразговорной речи – его сковываетнеобходимость чередовать ударные ибезударные слоги, выдерживатьколичество стоп.

В поэзии существует такое явлениекак – ВОЛЬНЫЙ СТИХ.

Особенность такого стиха – строфы,как таковые, могут отсутствовать, а всестроки состоят из произвольногоколичества стоп.

ВОЛЬНЫЙ СТИХ ЭТО КОГДА: ЕСТЬРИТМ, РИФМЫ. НЕТ ЧЕТКИХ СТРОФ,ЧИСЛО СТОП В СТРОКАХПРОИЗВОЛЬНОЕ.

2) Есть и другие степени свободыпостроения стиха – отказ отпостоянства размера, упорядоченныхпауз, рифм и от деления стиха настрофы.

Такой поистине свободным стихназывается ВЕРЛИБРОМ (фр. verslibre).

В нем ритм создается толькоповторением каких-либо однородныхэлементов и часто он трудно уловим.Единственным ритмообразующимэлементом в верлибре являетсячленение речи на стихи и разделяющиеих межстрочные паузы. Только эта


СЕМИНАР

повторяющаяся интонация иопределяет своеобразность звучаниястихотворения.

ВЕРЛИБР – ЭТО КОГДА: ЕСТЬЧЛЕНЕНИЕ РЕЧИ НА СТИХИ СПОМОЩЬЮ РАЗДЕЛЯЮЩИХМЕЖСТРОЧНЫХ ПАУЗ. НЕТ СТРОФ,СТОП, РИФМ.

3) Белый стих – это хорошо всемизвестная форма стихосложения,которая не имеет рифмы, но при этом

обладает легко угадываемым размером.

Сонет – традиционная поэтическаяформа, относится к числу так называ-емых строгих, или твердых, форм.

От Эльги Львовны впервые яуслышала формулу, которой с тех порохотно пользуюсь (говорят, она вошлав обиход с легкой рукиМихаила Леонидовича Лозинского):«Перевод – это искусство потерь».


СЕМИНАР

Алексей Востров

Шведоязычная финская литература вРоссии зачастую ошибочносвязывается со шведской из-за единогоязыкового пространства, однаколитературные традиции двух соседнихстран значительно отличаются.Процесс поиска национальногосамосознания в российский периодистории Великого княжестваФинляндского (1809–1917)окончательно отдалил финскуюлитературу, в то время почтиисключительно шведоязычную, отшведского берега, и в дальнейшемрасстояние лишь увеличивалось.

После обретения Финляндией

Преподаватель, научный сотрудник (С.-Петербургский политехническийуниверситет Петра Великого, С.-Петербургский университетпромышленных технологий и дизайна),С.-Петербург, Россия)

Шведоязычнаяфинская литературана русском языке:тенденции двухс половинойдесятилетий

независимости шведоязычная финскаялитература постепенно превратилась всвоеобразное культурное пространство,лишь частично соприкасающееся сфинноязычным. Созданные авторамипроизведения не вписываются ни вфинскую (к которой номинальноотносится), ни в родственную по языкушведскую литературу, вместе с темсохраняя возможности для сближения.Таким образом, финляндскуюлитературу на шведском языке можнорассматривать как явление, рожденноеисторической и языковойнеобходимостью на пересечениифинляндско-шведских путей1.

В России достаточно широкоизвестны имена несколькошведоязычных финских авторов.Главный голос принадлежит,бесспорно, Туве Янссон, однако лирикаЭдит Сёдергран и баллады Йохана-Людвига Рунеберга также находятся наслуху у русскоязычного читателя. Впоследнее время особенно великинтерес к Сёдергран: родившаяся вСанкт-Петербурге и большую частьсвоей короткой жизни проведшая наКарельском перешейке, поэтпредставляется загадочной фигурой (втом числе, в вопросе идентичности),надолго выпавшей из поля зрениярусскоязычного читателя.

Туве Янссон (1914–2001), несомненно,является «визитной карточкой»финской литературы на шведскомязыке. Муми-тролли, рожденные Туве впасмурные годы войны, проникли вомногие детские сердца (да и вовзрослые тоже), пронизывая ихтеплотой и одиночеством. Поэтомукниги о муми-троллях выдержалимного изданий в России (начиная с1967 года) – как и сборники рисунков, атакже комиксы, посвященные этимперсонажам. Однако не менееинтересна ее взрослая проза, во многом


СЕМИНАР

связанная с детством: новеллы Туведополнили сказочное творчествописателя психологическими этюдами,глубоко проникавшими во впечатлениядетства. Новеллы также широкопредставлены на русском языке ипериодически переиздаются (указангод первого издания сборников):«Честный обман» (1987), «Папа и море»(1999), «Серый шелк» (2000), «Дочьскульптора» (2001), «Игрушечный дом»(2002), «Город Солнца» (2004), «Летняякнига» (2005), «Путешествие налегке»(2007), «Лодка и я» (2007). Интересно,что Туве Янссон известна в Россиитолько как писатель, хотя она самапредпочитала говорить, что основноеее призвание – художник (из-загромадного влияния матери,художника-иллюстратора).

Если говорить о поэзии, то она всегдаявлялась отличительной чертой (идаже изюминкой) шведоязычнойлитературы Финляндии. Такаялитературная традициясформировалась во многом благодарямодернистам 1910–1920 годов, которыевнесли значительный вклад вфинляндскую шведоязычную (и вшведскую) литературу. Эдит Сёдергран,Хагар Ульссон, Гуннар Бьёрлинг, ЭлмерДиктониус, Раббе Энкель и ГенриПарланд стали членами новойавангардной школы, которые смелоэкспериментировали с новыми идеямии стилистическими средствами2.

Имя Эдит Сёдергран (1892–1923)занимает в современной русскойпереводной литературе особенноеположение: за полтора десятилетияиздано три сборника ее стихотворений,постоянно растет интерес к ее жизни итворчеству, воплощенный в изданииряда исследований. Первые переводыстихотворений Сёдергран быливыполнены М. Дудиным еще в 1980году (сборник «Возвращение домой»,

переизданный в 1991 году),последующие переводы вышли уже вXXI столетии: Н. Толстой в 2001 году(«Страна, которой нет»), Л. Брауде в2013 году («Запоздалое величие») ипоследний на данный момент Н.Озеровой в 2016 году («Окно в сад»).

Хотя творчество Сёдергран всебольше упоминается в связи с русскойлитературой (например, ей установленпамятный знак в ее родной Рощино-Райвола), оно будто растворяется междууказанными выше публикациями,появляясь из зыбкой дымки прошлогоКарельского перешейка лишь прикаждом новом переиздании. Этообъяснимо: основной язык еетворчества шведский, который оказалключевое влияние на формированиеидентичности автора, во многомчуждой русскоязычному литературномупространству. Но, без сомнений,выросшего из него – также как изнемецкой литературы.

В ряду модернистов, связанных срусской литературой, нужнообязательно упомянуть Генри Парланда(1908–1930), родившегося в финскомВыборге Российской Империи,жившего близ Хельсинки и умершего влитовском Каунасе. Генри, прожившийочень короткую жизнь, владел какрусским, так и немецким языками (егородители, имеющие англо-германскиекорни, долгое время жили вПетербурге), но писал в основном нашведском.

Своеобразное творчество Парланда,пронизанное силой образов иэкспрессией, периодически зановооткрывается: например, в началенулевых роман «Вдребезги» в рейтингелучших книг года в Германии занялпятое место. В настоящее времяинтерес в России к Парланду растет нетолько в связи с изданием указанногоромана (2007) и отдельных


СЕМИНАР

стихотворений, но и критическихстатей о его творчестве3. Тем не менее,вопрос о его связи с русскойлитературой остается открытым, а самПарланд находится лишь на пути кпризнанию русскоязычным читателем.

Говоря о финской шведоязычнойпоэзии в России нельзя не упомянутьЙ.-Л. Рунеберга (1804–1877) – одногоиз основоположников финскойлитературы. Первое издание егопроизведений на русском языкесостоялось еще в Российской империив 1840 году («О природе финляндской,о нравах и образе жизни народа вовнутренности края; Вечер наРождество»), второе – в 1905 году(«Песни из «Рассказов ФэнрикаСтоля»). И лишь после паузы длиною встолетие были изданы новые переводыего стихотворений: «Избранное» (2004,к двухсотлетнему юбилею) и «Идиллиии эпиграммы» (2012).

Другой значительный финскийлитератор XIX столетия З. Топелиусизвестен в России своими сказками,количество изданий которыхпревышает пятьдесят. Первоесостоялось в 1882 году, и после этогосказки публикуются постоянно – внезависимости от изданий остальнойфинской литературы. Напротив,исторические его произведения почтинеизвестны в России: вдореволюционное время опубликованонесколько романов (например,«Юнгарсы», 1898); в последниедесятилетия, как исключение,«Рассказы фельдшера» (1999),вошедшие составной частью в сборниксказок.

Самыми активными финскимишведоязычными современнымипрозаиками являются те авторы, чейдебют пришелся на 80-е годыпрошлого столетия: МоникаФагерхолм, Чель Вестё, Ларс Сунд.

Каждый из них имеет свой легкоузнаваемый стиль, все их произведенияпереводятся на финский язык сразупосле публикации, издаются в Швеции.В их тени находятся другиесовременные авторы, известные тольковнутри финского шведоязычноголитературного пространства.

Моника Фагерхольм (родилась в 1961году) представляет современнуюлитературу Финляндии за пределамистраны (два ее романа отмеченыевропейскими призами). Наиболееуспешным ее романом считается«Американка» (2007), переведенный нарусский язык в 2011 году. Чель Вестё(родился в 1961 году) в своихпроизведениях часто затрагивает темуизолированности шведоязычныхфиннов в родной стране, что можнозаметить в переведенном на русскийязык романе «Кристиан Ланг – человекбез запаха» (2005, издан в Финляндии2002 под названием Lang), а также вповести «Мелба, Маллинен и я»(журнал «Север», 1996). Языкпроизведений Ларса Сунда (родился в1953 году) очень выразителен, можнодаже сказать, кинематографичен4.Единственным произведением,изданным на русском языке, являетсяроман «Один счастливый остров»(2012, в оригинале «Один счастливыймаленький остров», 2007), которыйпозволил автору номинироваться название лучшего зарубежного писателяПетербурга 2014 года (конкурсежегодно проводит публичнаябиблиотека им. В.В. Маяковского). Егоисторический роман «Колорадо авеню»(1991), так и не переведенный нарусский язык, можно «прочесть» спомощью кинематографа: близкую коригиналу локализованнуюодноименную экранизацию можнодостаточно легко найти в Сети (2007).

При обзоре современной


СЕМИНАР

шведоязычной финской литературы вРоссии нельзя не упомянуть, возможно,главное действующее лицо в контекстевзаимоотношений двух литератур –Зинаиду Линден. Двуязычныйписатель, родившаяся в Ленинграде в1963 году, но начавшая писать послепереезда в Финляндию, пишет по-шведски и по-русски (первый язык еетворчества все-таки шведский). Инаходится в особенной ситуации: еекниги не требуют переводчика, так какавтор обычно пишет две версиипроизведения.

Книга «В ожидании землетрясения»,вышедшая в России в 2005 году, в этомже году была награждена престижнойфинской премией имени Рунеберга (этоединственный случай награжденияписателя, родившегося за пределамиФинляндии). Кроме того, в Россииизданы два сборника ее новелл:«Подлинные истории Шахразады»(2003) и «Танцующая на канате» (2011),повторяющие более ранниешведоязычные издания, а также романв письмах «По обе стороны» (Новыймир, 7/2014, в оригинале Takakirves –Tokyo, 2007). Последней на данныймомент книгой Зинаиды Линден,изданной на русском языке (не считаядвух рассказов, напечатанных вжурнале «Зинзивер» в 2015 году),является роман «Много стран томуназад» (2014), который сталсвоеобразным продолжением «Вожидании землетрясения».

Кроме вышеупомянутых, наиболееизвестных, финляндскихшведоязычных авторов можновстретить отдельные издания другихлитераторов. Примерами являютсяпрозаический сборник Юхана Баргума«Темная комната» (1994), сборникистихотворений Класа Андерссона«Стихи со дна морского» (1995) иМартина Энкелля «Кали» (1996, лауреат

Царскосельской художественнойпремии). Позднее были изданы сборникновелл «Страдания финского мужа»(2000), куда вошли произведения Ф.Лонга, Х. Рингбум, Ч. Линдблада, М.Сундстрем и М. Баклен; а также романМалин Кивеля «Ты или никогда» (2010).

Российский журнал «Иностраннаялитература», специализирующийся напереводной литературе, достаточно точноотражает интерес к литературе той илистраны с точки зрения русскоязычногоиздателя и, косвенно, читателя. Врассматриваемый период финскиепроизведения появлялись в журналелишь эпизодически (в 1991, 1992, 2003годах) и были связаны исключительно сфинноязычными авторами. Тенденцию«поддержал» другой толстый журнала«Звезда»: в пятом номере за 2017 годбыли опубликованы переводыпроизведений нескольких финскихфинноязычных авторов. Исключениемстал 2009 год, когда появился на светспециальный финский номер журнала«Иностранная литература» (№9). В егосодержание попали шведоязычныеавторы: Сюзанна Рингель, Генри Парланд(на волне зарождения интереса к нему),Мерете Маццарелла и Кристина Роткирх. Последним на данный момент изданиемстал сборник «Голос женщины» (2017),посвященный финской женской поэзии,в который вошло достаточно многопроизведений шведоязычных авторов. Всборнике можно найти как значительныхпредставителей шведоязычной финскойлитературы (Э. Сёдергран, М. Тикканен, Т.Форсстрём), так и «молодых» авторов (А.Энкелль, Э.-С. Бюггмэстар, С. фон Шульци др). Стоит подчеркнуть, что сборникприурочен к столетию финляндскойнезависимости: без этого юбилея шансовего появления на свет было бы намногоменьше.

Рассматривая основные тенденции,


СЕМИНАР

связанные с переводом шведоязычныхфинских авторов на русский язык(начиная с 1991 года), необходимовыделить несколько этапов. Первый,который условно можно назватьзнакомством, начался вскоре послераспада СССР, когда книгифинляндских авторов стали свободнопроникать к российскому читателю.Особенно плодотворной являетсясередина 1990-х, представившая ряднеожиданных (и во многом случайных)изданий. Второй этап, который можноохарактеризовать как постоянныйпроцесс, открылся в 1999 годуизданием взрослой прозы Туве Янссон«Папа и море», предварявшей сериюпереводов других новелл писателя. Вцелом период 2000–2013 годов сталвременем «прорыва» шведоязычнойфинской литературы к российскомучитателю. Этот процесс обусловленбольшим интересом к литературесоседней страны, с которой читателизнакомились во время туристическихпоездок, ростом культурных контактовмежду двумя странами.

В последние годы количествоизданий шведоязычной финскойлитературы сильно сократилось:появляются отдельные переводы, ноони вызваны либо интересомиздателей к конкретному событию илиавтору, либо некоторыми другими,скорее случайными, факторами.Анализируя третий этап, которыйможно назвать спонтанным, легковыделить несколько причин потерииздательского и, как следствие,читательского интереса в России.Кроме экономического фактора,обязательно нужно упомянуть, чтобольшинство финских шведоязычныхавторов теряется в потокефинноязычной литературы и поэтомуредко попадают в сферу издательскогоинтереса5: литературные контакты двух

культур проходят, в основном, в зонефинского языка (шведский языкзачастую рассматривается каквторостепенный и вызывает меньшийинтерес). Учитывая своеобразныйконтекст литературы меньшинства,лишь единицы современныхшведоязычных авторов создали себеимя, а классики либо изданы, либо ждут«своего» юбилея.

Тем не менее, существует несколькопредпосылок к появлению новыхпереводов. Первая причина –переосмысление перевода, что нагляднодемонстрирует пример Эдит Сёдергран.Вторая причина – пограничнаяидентичность авторов, что можнонаблюдать в случае Эдит Сёдергран,Генри Парланда и Зинаиды Линден.Третья причина – введениесуществующих произведений в контекструсской переводной литературы илипоявление новых значительных работшведоязычных финских авторов,которые, несомненно, приведут кизданию их на русском языке. Покрайней мере, все предпосылки дляэтого существуют.

Список литературы:

Востров А. Финляндско-шведскиймодернизм // LiteraruS. 2015. №1. С. 40.Востров А. Эдит Сёдергран и ГенриПарланд // LiteraruS. 2016. №3. С. 68.Мяэотс О. Большое видится нарасстоянии… // Дружба народов. 2008. №6. С. 215.Finlands svenska litteratur 1900-2012 //Red. M. Ekman. Helsingfors: SLS, 2014. S.19–21.Klinkman S.-E. I fдnrikarnas, martallarnasoch dixietigrarnas land: En resa genom detsvenska i Finland. Helsingfors: SLS, 2011. S.267–268.


СЕМИНАР

Ярослава Новикова

Переводы калевальской поэзииижорской рунопевицы Ларин Параскебыли выполнены мною в ходе переводанаучно-популярного очерка финскогофольклориста Сенни Тимонен дляантологии «Размышляющий пейзаж.Русская Финляндия и финскийПетербург», изданной в 2017 г. приподдержке Института Финляндии вСанкт-Петербурге. Очерк содержалцитаты из поэзии Ларин Параске, изкоторых мною были переведены 10фрагментов объемом от 4 до 22 строк. Внастоящей статье, написанной по итогамсеминара «Художественный перевод каксредство для диалога культур»,прошедшего в Хельсинкскомуниверситете в марте 2018 г., я бы хотелапроанализировать свои переводы с

Метрические истилистическиехарактеристикипереводов поэзииЛарин Параске

точки зрения метрической организации истилистики.

Калевальская поэзия и Ларин ПараскеКалевальский размер – древняя

прибалтийско-финская языковая форма,формула, используемая в фольклоре инеобходимая для запоминания материала,центральный элемент финской культуры.

Ларин Параске (Параскева Никитина,1833–1904) владела ижорским, финским ирусским языками, проживала на террито-рии современной Ленинградской области.Материал, записанный от Параске собира-телями фольклора, хранится в АрхивеОбщества Финской Литературы в Хельсин-ки и насчитывает около 32 000 строк, т. е.сотни рун, представляющих разные жанры.

Опубликованные ранее переводы поэзииЛарин Параске

Ларин Параске 1986: Тростниковаясвирель: лирические и эпические песни.Составитель, переводчик и авторпредисловия Олег Мишин. Петрозаводск:издательство Карелия.

Особенности калевальского размера-При песенном исполнении размер

представлен четырехстопным хореем, припрочтении – часто сочетанием хорей-дактиль (в литературоведении всекалевальские строки рассматриваются какхореические – несовпадение естественногои поэтического ударения).

-Регулярно повторяющийся ритм осно-ван на слоговом ударении и долготе слога.

-Большое количество тропов, диалект-ной лексики и диалектных грамматическихформ, повторение слов и словосочетаний,отсутствие рифмы или морфологическаярифма – совпадение окончаний, суффиксови показателей, большинство строк пред-ставляют собой отдельное синтаксическоецелое, могут повторяться содержание(лексический параллелизм) и структурастроки (синтаксический параллелизм).

Ст. преп. кафедры финно-угорскойфилологии С.-Петербургского гос.университета (С.-Петербург, Россия)


СЕМИНАР

-«Нормальные» строки и«нарушенные» строки – противоречиемежду естественным слоговымударением и стихотворным ударением встроке: Tuost tun|tuu i|soton| lapsi. Для«нарушенной» строки характерно то, чтов ней первый слог хотя бы одного словаоказывается в безударном положении.Именно в этом контрапункте изаключается оригинальностькалевальского размера. Виндоевропейских языках такоеметрическое явление невозможно.

-Аллитерация – в начале словвыступают одинаковые звуки.

Анализ переводовПереводы выполнялись мной

спонтанно и интуитивно. Сначала япрочитывала про себя оригинальноепроизведение, улавливала ритм и потомписала русский текст. Послеопубликования переводов я задумаласьнад тем, насколько точно передала впереводе метрический рисуноккалевальской поэзии и наскольковыбранные при переводе стилистическиерешения совпадают со стилистическимиприемами исходного текста.

1.Pie, Jumala piirissäis, -0/-0/-0/-0vaali valtakunnassais, -»-akkiloi allais alla!Ei oo puolta puolettoman,ajajaist ei armottoman,ajajaist ei asioissain.Puhu, Luoja, puolestain,aja Luoja, asioissain,aja Luoja, armottoman.

Не оставь меня, Создатель, -0/-0/-0/-0сбереги в своем пределе, -»-ниспошли мне силы с неба!Нет у слабого защиты,нет конца страдальца мукам,нет опоры в жизни бренной.Защити меня, Всевышний,помоги в делах насущных,милости даруй мне, Боже.

-чтобы уложиться в хорей в первыхтрех строках и получить возможностьспеть текст, необходимо помнить, чтослоги (piiris)sä|is, (valtakunnas)sa|is è(al)la|is не содержат дифтонгов, а,значит, делятся на два слога. Указанныеслоги представляют собой слияниеокончаний локальных падежей спритяжательным суффиксом 2 лица ед.ч. -si, подвергшегося метатезе ипревратившегося в -is. Явлениеперестановки звуков в притяжательныхсуффиксах 1 и 2 лица ед. ч. былошироко распространено также вфинской авторской поэзии первойполовины ХХ в. для сохранения метра встроке. Метатеза как прием можетиспользоваться в современнойфинской литературе как средствостилизации текста и придания ему черт«старой» поэзии. В переводерассматриваемого фрагмента тот жеэффект достигнут за счетиспользования лексики возвышенногостиля и устаревшей лексики: Создатель(вместо оригинального «Бог»), сберечь,предел, ниспослать;

-диалектный глагол akkiloidaпереведен в настоящем фрагментеглаголом в возвышенном стиле«ниспослать», который помогаетсохранить пространственныеотношения «вверху/внизу» в строке,преобразовывая их, однако, вдинамическое отношение «сверху/вниз»: akkiloi allais alla! (букв. «помогайпод собой внизу!») > ниспошли мнесилы с неба!

-соблюдены повторы отрицательногоглагола ei оригинального текста в видеповтора отрицательной частицы нетпри переводе 4, 5 и 6 строк (анафора),однако переводчик отказался отповтора слова ajajainen в предложенияхajajaist ei armottoman, / ajajaist eiasioissain. (букв. «помощника нет улишенной милости, / помощника нет в


СЕМИНАР

моих делах»), разнообразив текстсловосочетаниями нет конца, нетопоры и введя в текст устаревшийглагол возвышенного стиля даровать;

-в 7, 8 и 9 строках переводчикстремился избежать тавтологии,заменив повторяющееся в оригиналетри раза слово Luoja («Создатель») насинонимы Всевышний, Боже и заменивв 8 строке обращение насловосочетание с эпитетом в делахнасущных, что также вызываетассоциации с Библией и таким образомпомогает поддержать тематическуюсвязь строк.

2.1.Ei ois illaista ikävä, -0/-0/-0/-0

kaiho ei leipä kannikaista, -00/-0/-0/-03.eikä ois murhe murkinaista; -00/-0/-0/-0

ihalaistain ikävä, -0/-0/-0/-05. murhe on musta kulmajain. -»-

Mie kun katson illan tullen,illan tullen, maata käyven,

8. katson ilman ilmisii;muihen kullat kuunteloot,muihen oppiit omaiset,tule ei miull milloinkaa,tule ei kultain kottiin,viere ei vierus kumppaliin.

14. Illan tullen on ikävä,illan tullen, maata käyven,havatess on haikeamp,

17. maata panness on pahemp;ku ei kuulu kultajain,ei heläjä hertastain,

20. ei kuulu kottii tulla,ei pilko pinolla puita,

22. ei kalka katoksen alla.

-относительно регулярный (спериодическим возникновениемдактилических стоп) хореическийразмер соблюдается также и в переводе;русский текст, однако, нельзя пропетьна калевальский манер в строках сдактилем;

-в строке 5 в оригиналеприсутствовала незнакомаяпереводчику форма kulmajain, которой

не было ни в словаре, ни в интернете.По аналогии со словом строки 18kultajain, в котором -in – подвергшийсяперестановке звуков притяжательныйсуффикс 1 лица ед. ч., а ja, по всейвидимости, – суффикс деятеля иливставочный слог, необходимый дляподдержания ритма, слово kulmajainможно преобразовать в kulma («угол»).Отсюда и перевод: murhe on mustakulmajain (букв. «горе – мой черныйугол») > горем черным объятая, приэтом в строке сохраняется значениеограниченности пространства;

-в 8 строке оригинального текста нетслов улица и деревня, вместо нихиспользуются повторяющиесяоднокоренные формы ilman ilmisii(фин. ilma – воздух; ilmisissä(än) –наяву). Слово ilminen (диал. «явный») ислово литературного языка ilmiset,означающее «явь», не были известныпереводчику, и он не посмотрел их всловаре, поспешив понять фразу katsonilman ilmisii как «смотрю на “широкоепространство”». На самом деле, каквыяснилось уже после опубликованияперевода, фразу можно трактовать как,например, «смотрю перед собой и немогу уснуть». Однако это значение ужебыло использовано в 7 строке (сна неведая). С другой стороны, выбранное понаитию инверсное словосочетаниеулица деревенская служит мостиком кпоследующим строкам, в которыхповествуется о «других» (вероятно,односельчанах). Из-за обилиядиалектной лексики и старых формязык калевальской поэзии может бытьтруднопонимаемым. Во избежаниесмысловых ошибок переводчикунеобходимо пользоваться cловаремязыка «Калевалы» (Kalevalan sanakirja);

-строки 14–17 повторяют рефреномтему тоски, высказанную в строках 6–8:фразы Illan tullen on ikävä, / illantullen, maata käyven, / havatess on


СЕМИНАР

haikeamp, / maata panness on pahemp(букв. «С приходом вечера тоскливо, / сприходом вечера, спать ложась, / когдапросыпаюсь, еще грустнее, / когда спатьложусь, еще хуже») переведены какпридаточное предложение вместопростого Как наступит темный вечер(строка 14), внутренне-строчныйлексический параллелизм заменен наградацию темный вечер, ночь глубокая(строка 15), строки 16 и 17,представляющие собойсложноподчиненные предложения,переведены как однородные главныепредложения с общим придаточным(строка 14) пустота тогда заметнее, /глаз сомкнуть нельзя от горюшка. Припереводе строки 16 трудности вызвалглагол havata, который былассоциирован переводчиком слитературной формой havaita(«замечать»), что привело к пониманиюоригинальной строки как «когдазамечаю, еще грустнее», что иотразилось на переводе. На самом жеделе, как подсказали на семинарефинские коллеги, глагол следуетпонимать как глагол havahtua, т. е.«очнуться, проснуться». Это значениесущественно, т. к. в исходном тексте встроках 16 и 17 присутствует антитеза,утраченная при переводе. Вместо нееиспользуется градация, ядром которойвыступает пара «вечер – ночь», а не«утро – ночь», что, скорее всего, непередает всей степени тоски,продолжающейся у лирического ясутками;

-строки 20–22 также представляютсобой лексический параллелизм.Строка ei kuulu kottii tulla (букв. «неслышно, чтобы домой шел»)переведена как больше по двору неходит. Такой вариант переводазамыкает повествование напространстве родного дома, в то времякак в оригинале сосуществуют два

пространства «внешний мир – дом». Впереводе строки 22 (букв. «не стучитпод навесом») опущенное в оригиналеподлежащее (муж) выраженопосредством метонимии(принадлежащий мужу топор).

3.Ei i|tke i|so mi|uista, -0/-0/-0/-0vuvva ei vettä vellon silmät, -00/-0/-0/-0sisären ei sinä ikänä, -0/-0/-0/-00itköö miu imettäjäin, -0/-0/-0/-0kaihovaa kantajain. -0/-0/-00Sitä itköö, kun imetti, -0/-0/-0/-0kaihovaa, kui heä kanto, -0/-0/-0/-0heä imetti ihanat rinnat, -00/-00/-0/-0syötteli makiat maiot. -0/-0/-0/-0

Не плачет мой отец по мне, -0/-0/-0/-0не проливает слез мой брат, -000/-0/-0и ты, сестра, грустить не стала, -0/-0/-0/0-0одна лишь мать убита горем, -0/-0/-0/0-0кормилица моя родная. -0/-0/-0/0-0Уже тогда она рыдала, -0/-0/-0/0-0когда меня в себе носила, -0/-0/-0/0-0когда кормила белой грудью, -0/-0/-0/0-0молочный мед свой отдавала. -0/-0/-0/0-0

-перевод этого фрагмента интересентем, что он выполнен в ямбическомразмере, хотя в основе оригинала –четырехстопный хорей свстречающимися дактилическимистопами. Выбор переводчиком ямбаобъясняется тем, что перед переводомисходный текст именно прочитывался,а не пропевался на калевальский манер.При декламации переводчикпридерживался фонетическогоударения финского языка, а непоэтического ударения калевальскойпоэзии. Если читать этот фрагмент, тоон тоже окажется в ямбе, а если петь, тоблагодаря «нарушенной» строкеполучим хорей. Однако переводчикобратил внимание на эту особенностьуже после публикации переводов;

-вносимая дактилем в оригиналнерегулярность отражена в переводеразнородным составом строк 1–3, где


СЕМИНАР

строка 1 состоит исключительно изямбических стоп, в строке 2 появляетсяпеон четвертый, а начиная со строки 3и до конца фрагмента соблюдаетсяпоследовательность стоп ямб/ямб/ямб/амфибрахий;

-в строках 1–3 оригиналаприсутствует синтаксическийпараллелизм, осложненный градацией:фразы Ei itke iso miuista, / vuvva eivettä vellon silmät, / sisären ei sinä ikänä(букв. «Не плачет отец по мне, / непроливают воду глаза брата, / сестрины– никогда вовеки») также переведеныкак синтаксический параллелизм Неплачет мой отец по мне, / не проливаетслез мой брат, / и ты, сестра, груститьне стала, однако градация иэмоциональная оценка равнодушиясестры при этом отсутствуют. С другойстороны, глагольная форма не стала,выбранная при переводе, указывает наволеизъявление – решение сестры неплакать – наряду с простойконстатацией того факта, что отец ибрат не плачут. Такой переводческийвыбор также выделяет образ сестры изгруппы;

-в строке 3 оригинала нет обращенияк сестре во 2 лице ед. ч.: sisären ei sinäikänä (букв. «сестрины – никогдавовеки»). Перевод и ты, сестра,грустить не стала свидетельствует отом, что переводчик не распозналформулу, используемую, в том числе, и в«Калевале» – ei sinä ikänä («никогдавовеки») (ср. sinä – ты);

-синтаксический параллелизм встроках 8–9 оригинала также выраженоднородными придаточнымипредложениями и в переводе: heä imettiihanat rinnat, / syötteli makiat maiot(букв. «[когда] она кормила прекраснойгрудью, / скармливала сладкое молоко»)> когда кормила белой грудью, /молочный мед свой отдавала. В первомпридаточном изменен эпитет, во

втором придаточном существеннымявляется то, что определение воригинале превращается в главноеслово в переводе, а главное словопревращается в определение: «сладкоемолоко» > молочный мед.

Особенность калевальской поэзиизаключается в том, что онапредставляет собой устное народноетворчество, строго придерживающеесяодного размера и изобилующееповторами.

Лирика Ларин Параске – это песнипростой крестьянской женщины,выражавшей в рунах своипереживания посредством принятых вэтой традиции словесных формул.Традиция русской поэтическойкультуры предполагает, по меньшеймере, разнообразие метров (ударение вязыке не фиксировано) и богатстволексики (минимальное количествоповторов, возвышенный стиль) встихотворении. Это необходимоучитывать, чтобы русскому читателюкалевальская поэзия не казалась впереводе однообразной.

Литература:

Тимонен Сенни 2017: Ларин Параске //Размышляющий пейзаж. РусскаяФинляндия и финский Петербург. Пер.поэзии Я. Новиковой. Санкт-Петербург:Лимбус Пресс. С. 51–96.

Электронные ресурсы:URL: http://www.karuse.info/URL: https://www.stihi.ru/


СЕМИНАР

Элеонора Иоффе

Поэтический перевод текстовмузыкальных произведений

Все мы знаем, что поэзия родилась измузыки – в древности музыка всегдасопровождала поэтический текст.Постепенно превращаясь всамостоятельный вид искусства, поэзиясохранила много общих с музыкойчерт. Все же перевод текстовмузыкальных произведений имеетдополнительные особенности и задачи.Поющееся слово существенноотличается от своего графическоговыражения и даже от декламации. Впеснях музыка следует за текстом, но итекст зависит от музыки.

Какой перевод текста песни можносчитать удачным? По-видимому, такой,когда у исполнителя и слушателявозникает иллюзия, что она создана наих родном языке.Самое важное, конечно – это передать

Поэт, переводчик, музыкант(Хельсинки, Финляндия)

Из банокчерные глаза

содержание текста оригинала.Кроме того, метрика стиха должна

совпадать с музыкальнымметром, укладываться в музыку.Количество строк песни не должноменяться. Не только ритмическиеударения, но и длительность нот и паузв переводе нужно постаратьсясовместить с длительностями ипаузами в тексте оригинала. И вот тутпереводчик сталкивается скардинальными различиями вструктуре языков: несовпадениямиударений и разной длиной слов ислогов. Из-за этого иногда приходитсяидти на компромиссы: например,вместо отсутствующего слога сделатьпаузу и соответственно добавить паузув нотный текст, или наоборот –заменить паузу нотой, или ввести вноты затактный звук, которого там небыло.

Русский и финский языки вдобавокфонетически существенно отличаютсядруг от друга: в финском языке большегласных и дифтонгов, частовстречаются удвоенные гласные.Иногда то, что кажется переводчикувесьма удачным на бумаге, оказываетсянеудобным в пении. Например, такиегласные, как «и» в русском языке надлинных нотах звучат некрасиво, анекоторые сочетания согласных простотрудно спеть. Необходимо учитывать ивозможности тех, кто будет петь, незабывать, что певцу нужно в паузахбрать дыхание.

Переводчику музыкальных текстовкроме обязательного навыка впереводе метрической и рифмованнойпоэзии нужно обладать элементарнымизнаниями музыкальной грамоты,умением читать ноты. Если не знаешьнот – внимательно прочитать оригинали много раз «пропеть» его, есливозможно – под музыку, чтобы


СЕМИНАР

почувствовать метр и ритм стиха.Можно составить метрическую схему ипостараться следовать этой схеме припереводе. Главное – нужно простослушать и быть самокритичным.

Первый мой опыт перевода песенныхтекстов относится к 1999 году. Тогда яперевела 23 финских рождественскихпесни и объединила их в книгу-песенник «Рождества благая весть».Рождественские песни – это особыймузыкальный жанр. На протяжениимногих десятилетий, и даже столетийони входили в народную традицию.Существует некий канонический набор,исполняющийся из года в год. И здесьнужно подчеркнуть, что дляпереводчика поэзии вообще и поэзиипесенной в частности, важно не толькознать теорию стихосложения и владетьэлементарной техникой стиха.Необходимо представлять себе эпоху икультурный фон оригинала. В данномслучае – познакомиться с историей ирелигиозной традицией страны, систорией праздников – и церковных, инародных. Читать евангелическиетексты. То есть такому переводу должнапредшествовать серьезнаяподготовительная работа.

Часть песен этого сборника былаизначально создана на шведском языке.В этих случаях я использовалаподстрочник и схему ударений кшведскому тексту и сам этот текст, и ужекак вспомогательный – финскийперевод.

Особенно чутким переводчик долженбыть к экстралингвистическому фону, ккультурным особенностям исходногоязыка и языка перевода. Например,песня «Laulu elämälle» (Песня жизни)на стихи Юкки Итконена начинаетсясловами: «Luonnostaanhan sirkka sirittää/niityllä se viulun virittää…». В буквальном

переводе: «Кузнечик стрекочет поприроде своей,/ на лугу настраиваетскрипку».

У финна сопоставление лирическогогероя с кузнечиком не вызываетулыбки, но если переместить кузнечикав русский контекст, это будет звучатьнесколько комично («в траве сиделкузнечик») и снизит элегическийпафос песни. Все же нужно стремитьсявоссоздать как можно большеавторских метафор.

Опера в наши дни во всем мире – и вРоссии тоже – исполняется на языкеоригинала, а подстрочный переводлибретто читается на экране надсценой. Раньше же вся мироваяоперная классика переводилась нарусский язык. И это иногда приводилок курьезам. Например, в фонетическиудачном и хорошо поющемся переводевсем известных: куплетов Тореадора изоперы «Кармен», повторяющийсяприпев звучит так: «…Знай, чтоиспанок черные глаза за тобою следят /там ждет тебя любовь, тореадор…» ит.д. И одна маленькая девочка ужаснобоялась этих куплетов, потому что ейслышалось: «…Знай, что из банокчерные глаза за тобою следят»! Это ведьи в самом деле страшно! Несмотря наточность перевода, здесь неожиданновозникает проблема изменения смысла.

Все же и ныне приходится иногдапереводить тексты либретто, особенно,когда речь идет о детской опере илимюзикле. В переводе оперы для детейпо мотивам книги финскихписательниц Синикки и Тиины Нопола«Heinähattu, Vilttitossu ja suuri pamaus»(Соломенная Шапочка, Войлочнаятапочка и большой взрыв) пришлосьделать довольно много отступлений отзолотого правила «стремиться к точнойпередаче смысла». Перевод оперных


СЕМИНАР

либретто предъявляет к переводчикусовсем особые требования. В отличиеот песенного, оперный текст большеподчинен музыке, а музыкальныйматериал гораздо сложнее, чем в песне.К тому же в опере несколько певцовиногда поют одновременно в ансамбле,где у каждого певца свой текст.Необходимо перевести это так, чтобывсе партии не только сочетались вовремени, но и были хорошо слышны.Ритмически финский и русский текстнастолько не совпадают, чтоприходится ломать голову почти надкаждой страницей партитуры. В данномслучае переводчику полезно уметьчитать партитуру, чтобы понять, какстроится эта музыка. Если в партиипевца повторяется музыкальная тема,которую играет оркестр, изменитьритмический рисунок текстаневозможно, и приходится жертвоватьдругими элементами перевода. Многоев либретто этой детской оперы

построено на «юморе нижнего этажа»,который в русской культуре до сих поротчасти табуирован. Хотя мы знаем, чтовсе дети мира говорят между собой наэти «запретные» темы – про пуканье,каканье и рыгание.

В Финляндии такие тексты невызывают смущения слушателей.

В России традиции несколько другие.Поэтому припев в дуэте Шапочки иТапочки «Auto röyhtäilee» (Автомобильрыгает) был заменен словами «Нашавтомобиль», и в аналогичном помузыке дуэте «Vauva röyhtäilee»(Младенец рыгает) – словами «Это нашмалыш». Эта подмена была вызвана инеобходимостью сохранитьритмический рисунок фразы. Смыслтекста дуэтов все же не изменился. Привсем том везде, где было возможно, впереводе были сохранены пуканье,каканье и писанье, там есть «Пукальнаяпесня» и прочие приятные вещи – нарадость детям.


СЕМИНАР

Геннадий Михлин:

– Путь к изданию сборника началсяболее 10 лет тому назад (без точнойдаты), когда случайно попался на глазалист ксерокса со стихотворением длядетей Арьи Хухтинен «Кошка в такси»(Kissan taksimatka). Мне оно такпонравилось, что как-то само собойлегко, непринужденно написалось по-русски. Вот с этого и началось – состихов для детей.

Но занятие это не оказалосьобреченным на легкие успехи.

Переводчик с финского(Хельсинки, Финляндия)

Началась кропотливая, времязатратнаяработа. К счастью, эта работа приносилаудовольствие, а отзывы людей, которыезнакомились с этими переводами, быливполне положительными, чтоподогревало мое желание продолжать.Следующим удивлением стало, чтопереводы находили отклик внекоторых редакциях. Это были ужепереводы классиков финской поэзии исовременников. Появилисьпубликации в газетах, журналах. И,наконец, издательство Юолукка/Juolukka (Санкт-Петербург –Хельсинки) предложило издатьсборник к 100-летию независимостиФинляндии, который я назвал «РАЗБЕГфинская поэзия во времени».

Название отражает то, что в сборниквключены авторы с конца XVIII века досовременников, представителей разныхпоэтических пристрастий, жанров инаправлений.

Всего – 35 авторов и народные песни.Книга имеет четыре раздела:– Поэзия предшественников– Народные песни– Поэзия современников– Стихи для детейЕсли судьбой будет подарена

возможность, то предстоит большаяработа по более широкому отражению впереводах таких пластов финскойпоэзии, как народное творчество ипоэзия финских эмигрантов.

СЕМИНАР

Презентация книги:«РАЗБЕГ.Финская поэзияво времени»Издательство Juolukka/ГолубикаСанкт-Петербург – Хельсинки,2017 год.


ЭХО

В Германии в известном издательстве Edita Gelsenвышел новый сборник стихов

Михаила ОкуняФевральская вода.

Журнал поздравляет Автораи желает творческих успехов!


ЭХО

Михаил Окунь. ФЕВРАЛЬСКАЯ ВОДА.Стихи. – Гельзенкирхен: «Edita Gelsen»,2018. – 120 с.

Книга стихов петербургского поэтаМихаила Окуня «Февральская вода»включает в себя более двухсотпоэтических произведений, что нафоне нынешних сборников, какправило, состоящих из трех-четырехдесятков стихов, выглядитвнушительно. Удивляться этому нестоит, все-таки у автора богатыйпоэтический опыт, да и книжка непервая, не вторая, а уже девятая. Лучшепорадуемся за поэта, принадлежащегоне к молодежи, скорее, к старшемупоколению представителейпоэтического цеха, но продолжающегопри этом активную творческую жизнь.Практически все помещенные вкнижку стихи написаны за последниесемь-восемь лет, то есть, желаниеавтора высказываться в стихотворнойформе налицо, как и результат.

Впрочем, вначале о поэтике МихаилаОкуня, каковая выработалась давно и, вобщем и целом, сохраняется в книгепод названием «Февральская вода».Выразительные средства у этого автораскупы, он немногословен, берет, скорее,точностью, нежели цветистостьюписьма. Темы лирики – самые разные,зачастую маргинальные, сниженные,так что в поэтическую речь внедряетсяи просторечье, и нецензурная лексика.

В субботу, нажравшись, затеял скандал.Подрался, полночи в канаве лежал.

И виделся остров средь синей воды...

Менты подобрали и дали п...ды.

И вновь куролесил, на насыпь залез,И шмякнулся поезду наперерез.

Вот так погибает глухою поройРоссийской глубинки последний герой.

Но это отнюдь не дешевый эпатаж, ненамеренное текстовое хамство – это повозможности точное и честноевоссоздание в стихе как окружающейпоэта жизни, так и его внутреннихсостояний. Лирический герой тут –представитель определенной эпохи,среды, определенного времени и места,именуемого нынче хронотопом. Так вотэтот самый хронотоп зачастую требуети крепкого словца, и грубоватойобразности. Ленинград 60-х – 70-х, гдеформировалась личность автора, вовсене являлся благоухающим розарием,что и наложило свою печать натворчество. При этом автор, чтоочевидно, не хулиган из подворотни, негопник, он человек образованный италантливый, хотя ни талантом, ниэрудицией не кичится.

Наверное, стоит сказать пару слов окомпозиции сборника, точнее, оботсутствии таковой, поскольку«Февральская вода» выстроена посамому простому – хронологическомупринципу: начинается книга стихамиконца «нулевых», заканчиваютсятекстами 2017 года. На первый взгляд,это выглядит странно, обычно поэтытратят бездну времени, долго имучительно выстраивая в подобиеединства то, что является продуктомспонтанных разрозненных озарений.Михаил Окунь отказался от подобныхухищрений, и вовсе не потому, что неумеет этого делать. К примеру, впредыдущей книжке под названием «33трилистника» он использовал весьмаоригинальный композиционный ход,

Не умеярадоватьсяжизни...


ЭХО

структурировав книгу в вариантетриптихов, каждый из которыхпосвящен определенной теме. А ведьна самом деле стихи пишутся вовсе нена тему, а именно так – один за другим,по случайному поводу, так что своясправедливость в таком способевыстраивания имеется.

Как было сказано выше, МихаилОкунь – поэт петербургский (а отчастиленинградский). Однако любойчитатель, даже незнакомый сбиографией автора, опознает тутотчетливую эмигрантскую ноту. Как и вдругих сборниках автора последнеговремени, в «Февральской воде»отражаются черепичные крышибюргерских домов, немецкие пейзажи илица тех, кто волею судеб сделалисьсоседями автора. Конечно, эмигрантомв прежнем смысле слова Михаил Окуньне является. Его перемещение изПетербурга в немецкий Аленпроизошло довольно поздно, в эпохуоткрытых границ, когда российскиетворцы не изгонялись из роднойстраны, скорее, уезжали поэкономическим соображениям. Но такуж сложилась судьба, разделив жизньпоэта на «до» и «после», что не могло неотразиться в стихах.

Швабы любят порядок,но могут любую бумажкук черту заслать на рога.Но всё равно – любят свой орднунг.

Швабы глотают обрубки слов,шепелявят, похрюкивают, –но всё равно – в местной библиотекестоит шеститомный словарьшвабского языка.

При этом поэт не исчез навсегда вгерманской глубинке – онподдерживает связь с историческойродиной, регулярно приезжает в Питер,

что также находит свое выражение втворчестве.

Не умея радоваться жизни,Шляясь черт-те где который год,Всё тянусь, дурак, к своей отчизне,–А она живет себе, живет.

Здесь трудно говорить о какой-то«ностальгии», как и о «любви» к родиневообще и к городу, который пришлосьпокинуть, в частности. Учитываяособенности поэтики автора (см.выше), от него вообще не стоитожидать прямого выражения чувств,они всегда неоднозначны и нередкосопрягаются с рефлексией и когдаявной, когда скрытой иронией. Тот иэтот миры причудливо переплетаютсяв душе, рождая необычные ассоциациии пробуждая нелепые, казалось бы,воспоминания. Неизвестно, что именнодумает рядовой европеец, наблюдаяЖеневское озеро, а бывший питерскийжитель, точнее, порожденный имлирический герой рефлексирует такимобразом:

Он смотрит налево и видит: налевобольшой водоем под названьем Женева.Там, верно, утопленник донный лежит,раз мощная вилка наружу торчит.

И вспомнился пруд под названьем Восьмёра,где тонут в сезон по три пьяных шофёра.Лежит он в Полюстрово (в городе том),Где сам не однажды бухал под кустом.

...И снова Женева, и вновь водомёт,вздымаясь и падая, в очи плюет.

Вот такая, понимаете ли, «почва исудьба». Кому-то не нравится? Душатребует возвышенного? Нет проблем –обращайтесь к творчеству других


ЭХО

авторов, сумевших сохранить, а можетзаконсервировать в сердцеидеалистические мотивы. Вы просто нечитатель Михаила Окуня. Этот авторзадает своего рода загадку: наскольковозможно быть трезвомыслящим,беспощадным, иногда циничным – и вто же время тянуть лирическую ноту?Осознавать всю бессмысленностьремесла, предполагающегоскладывания слова в столбик и врифму – и одновременно продолжатьэтим заниматься.

В этой связи высказывания особратьях по перу, зачастую едкие иязвительные, выглядят абсолютноорганично. Ну, не особо почитает нашавтор нынешних поэтов, и они, надосказать, зачастую того заслуживают.Чего греха таить – хватает в этой средеи дешевого выпендрежа, и страстногожелания сыграть «роль хоть однимвершком повыше той, котораяназначена».

Допустим: придуман Серебряный век,И нынче пииты покруче.Но там – за поэтом стоял человек,А недопоэтам – здесь лучше.

Петрополя хляби и недра Москвы,И деланность вздернутой бровки...И некто надутый, всем тычащий «вы» –Трагический тенор тусовки.

Неласков автор к представителямсвоего цеха, согласитесь. Но ведь и ксебе нет особой ласки, то есть, осамолюбовании и попытках вылезтинаверх за счет других и речи нет.

Частью поэзии русской, ее парадигмой, так сказать, себя не ощущаю.Диапазон у меня слишком узкий,не ту нефть не оттуда качаю.

В этом стихотворении автор честнопризнается в ограниченности своихпоэтических средств, что, возможно,правда, а возможно, и некотороелукавство. Но танец на строчке,характерный для многих нынешних«пиитов» (особенно бродской выделки),нехарактерен для Михаила Окуня. И вэтой неотделанности, грубоватости,стихотворной простоте есть свояпрелесть, а главное – честность.

Увлечение решением чистоформальных задач зачастую размываетсодержание, обесценивает поэтическоевысказывание, без которогостихотворение немыслимо.

Отдельные признания автора могутудивлять, и не факт – что приятно.Михаил Окунь прекрасно понимает,что стихи не приносят ни славы, ниденег: «И на грош не наиграешь, /Зачехли свой саксофон!» Или вот еще:

Скучны и проза, и стихи, а жизнь – подавно.В тени забора лопухибалдеют славно.

В итоге кто-то может подумать, чтопоэту милее «сор», из которого растутстихи, а не сам продукт поэтическоготворчества. Но это ошибочное мнение.Наш автор несет свой дар, как крестили, если угодно, мешок на горбу.Жизнь вокруг ну совершенно непоэтична, даже не прозаична, оназачастую уныла и тривиальна допредела. Но дар обязывает создаватьпоэтические интерпретациинеприглядной действительности, иМихаил Окунь этому приказуподчиняется. Что для самого автора,думается, род спасения, а для нас,читателей – род удовольствия.

Владимир Шпаков,Санкт-Петербург


Журнал«LiteraruS-Литературное слово»

на русском языкевыходит 4 раза в год:

весенний, летний, осенний, зимний выпуски; №5выходит на финском языке

www.literarus.orgМатериалы для публикаций, годовая подписка,

заказы принимаются по e-mail:[email protected]

ALETHEIA PUBLISHING HOUSE

ST.PETERSBURG

www.aletheia.spb.ru

ОБЪЯВЛЕНИЯ

Редколлегия журналабудет благодарна,если вы сообщите

о замеченныхзначимых опечатках.

Магазин находитсяв центре Хельсинкипо адресу:Bulevardi 7Bulevardi 7Bulevardi 7Bulevardi 7Bulevardi 7FIN-00180 HELSINKI

Открыт по будням с 9 до 18 ч.,по субботам с 10 до 16 ч.

New 2003 –– 2013 2013 · 2018. 8. 10. · фото первого воздушного боя...

Documents

Transcript of New 2003 –– 2013 2013 · 2018. 8. 10. · фото первого воздушного боя...