Cultura Magazine issue #1

№ 1 ноябрь 2012

к 70-летию режиссера отрывок из романа

ЗАБЫТЫЕ ДЕТИД И Н А Р Ы АСАНОВОЙ

В. Л И Д С К И ЙРУССКИЙС А Д И З М

www.cultura.kg

4 Cultura ноябрь, 2012

С О Д Е Р Ж А Н И Е

МНЕНИЕ14Время кентавров. Анна Воронина

16Мусорка, базар, маршрутка. Роза Джангарачева

ВЫБОР19Бонд 50-летней выдержки

24Пена дней. Фильм Мишеля Гондри

27Бренд-президент. Барак Обама

30Кристоф-Маттиас Мюллер и Сейтек Мухтаров

Рецензия редакции 22

5ноябрь, 2012 Cultura

Айдай Шаршекеева о стажировке в Доме модыAlexander McQueen и о превратностях модной индустрии

42


ART • FASHION • DESIGN

40Нью-Йорк

48 Парча. Varda Carrera и Нестор Пилявский

59Возлюбленная моя, смерть! Эрнест Ашим

65В зеркале надмирного покоя. Анна Воронина

ПАМЯТЬ • ДИНАРА АСАНОВА 70-89Улица возле киностудииГлавный фильм Динары АсановойРеальные пацаныУбеждения

CULTURA СЛОВА

92Книги с Олегом Бондаренко

96«Русский садизм». Владимир Лидский

106Вера в возможность построить мост. Леся Синиченко


Журнал «Cultura» с[email protected] +996 312 910328

Свидетельство о регистрации Министерства юстиции Кыргызской Республики

№ 1852 от 27.07.2012

Издатель: ОсОО «Билерман» Тираж: 1000 экземпляров. Заказ № 966

Отпечатано в типографии издательства «Турар»720031, г.Бишкек, ул. Горького,1

Цена свободная

ИздательЭрнест Ашим

Главный редактор Наристе Алиева

Литературный редактор Олег Бондаренко

Шеф-редактор Жанна Арай

Дизайн и версткаНурдин Айткулуев

Ответственный секретарь Маргарита Грот

Корректор Ирина Верченко

Бухгалтер Каира Жолдошбекова

Фотографы Марета Келигова

Малик АлымкуловTavy Hornbrook

ФоторедакторКонстантин Супрун

Авторы Анна Воронина Леся Синиченко

Владимир МихайловРоза ДжангарачеваСурай Реджепова

Дина КимТимур Тимаев

Сардор Ибрагимов

№ 1 ноябрь 2012

к 70-летию режиссера отрывок из романа

ЗАБЫТЫЕ ДЕТИД И Н А Р Ы АСАНОВОЙ

В. Л И Д С К И ЙРУССКИЙС А Д И З М

www.cultura.kg

№1 ноябрь 2012На обложке: Игнат

Фотограф: Tavy Hornbrook

Все права защищены. Перепечатка материалов без

письменного разрешения редакции запрещена. Присланные

в редакцию рукописи и фотоматериалы не рецензируются

и не возвращаются. За содержание рекламных и авторских

материалов редакция ответственности не несет.

Продукция для детей старше 16 лет.

РАБОТНИК МЕСЯЦА


РАБОТНИК МЕСЯЦА

Кристоф-Маттиас Мюллер обучался игре на скрипке у таких мастеров, как Гансхайнц Шнеебергер, Александр Вейнкоп и Вальтер Левин. Позднее окончил дирижерское отделение университета Цинциннати, США (класс Герхарда Самуэля).В 1996 г. стал ассистентом дирижера Немецкого симфониче-ского оркестра, где работал с Владимиром Ашкенази. С этим оркестром Кристоф-Маттиас Мюллер дебютировал как дири-жер.В 2000 г. одержал победу на Международном конкурсе дири-жеров в Кадакесе (Испания).В 2001–2005 гг. был ассистентом маэстро Клаудио Аббадо в Молодежном оркестре им. Густава Малера, где сотрудничал с такими дирижерами, как Марис Янсонс, Франц Вельзер-Мест, Иван Фишер, Пьер Булез. Вместе с этим оркестром выступал на Пасхальном фестивале в Люцерне, а также в Лозанне.В сезоне 2004/05 гг. – главный дирижер Симфонического оркестра Каира, с которым продолжает сотрудничество в ка-честве приглашенного дирижера.С сезона 2005/06 гг. – художественный руководитель и глав-

ный дирижер Симфонического оркестра Геттингена.Постоянно сотрудничает с Рейнской национальной оперой, где весной 2006 г. дирижировал французской премьерой ба-лета Ханса Вернера Хенце «Ундина».Сотрудничал с ведущими мировыми оркестрами, среди ко-торых Чешский филармонический, Национальный оркестр Лиона, цюрихский Тонхалле, Симфонический оркестр Би-би-си Уэльса, Симфонические оркестры радио Берлина и Франк-фурта, оркестр РАИ Турина, Оркестр итальянской Швейцарии, Государственная капелла Ваймара, ансамбль солистов Бер-линского филармонического оркестра.Сотрудничал с такими солистами, как Дмитрий Ашкенази, Па-уль Бадура-Шкода, Рено и Готье Капусон, Штефан Дор, Рейн-хольд Фридрих, Кирилл Герштейн, Симона Кермес, Эмману-эль Паю, Чарльз Розен и Франк Петер Циммерман.В январе 2006 г. дебютировал в Москве с Российским на-циональным оркестром.В Большом театре дебютировал в сезоне 2009/10 гг. поста-новкой оперетты И. Штрауса «Летучая мышь».

Кристоф-Маттиас Мюллер

Знаменитый швейцарский дирижер Кристоф-

Маттиас Мюллер с радостью откликнулся

на необычное предложение редакции

Cultura провести интервью с директором

Музыкального театра имени Хусейна

Мухтарова – Сейтеком Мухтаровым.

Несмотря на всемирную известность, Кристоф-Маттиас прост и открыт в общении. У него изысканный вкус, прекрасные манеры, отличное чувство юмора и веселый нрав. Он умеет владеть аудиторией и налаживать контакт с музыкантами в оркестре. Свидетельство тому – слаженная игра оркестран-тов Большого симфонического оркестра мэрии Бишкека во время первого дня Международного фестиваля классиче-ской музыки. Да и беседа энергичного маэстро с Сейтеком Мухтаровым для Cultura – это именно то, что так необходимо нашему изданию: живой диалог истинно преданных своему делу людей.

ДОСЬЕ


АВТОРЫ

Студентка, будущий экономист. Умеет создавать красивые аксессуары из совершенно неприметных вещей. Делится своими навыками и секретами в рубрике DIY. Изготовле-ние аксессуаров переросло для нее из хобби в небольшой бизнес. Сурай продает свои изделия посредством Интер-нета и мечтает развить это увлечение во что-то вроде пер-сональной мастерской и магазина handmade украшений.

Сурай РЕДЖЕПОВА, рукодельница

Поэт, культуролог, историк кино, автор многих инте-ресных книг о кино и не только, обладатель множества премий, член Союза кинематографистов КР, Владимир Леонидович написал воспоминания о Динаре Асановой и предоставил нам возможность ознакомиться с его не-простым романом «Русский садизм».

Владимир МИХАЙЛОВ, писатель

Выпускница питерской Репинки, любитель западноевро-пейского Средневековья Анна Александровна рассказала нам о гумбезах – традиционных надгробиях, а также вы-сказала свое мнение о состоянии искусства в нашей стра-не. «Мне интересно современное искусство, его надрывы и метания. Больше всего в творчестве ценю свободу само-выражения, без оглядки на заказчиков, идеологию и мод-ные бренды».

Анна ВОРОНИНА, искусствовед

Роза ДЖАНГАРАЧЕВА, художник-график

Член Союза художников СССР и Кыргызской Республики. Участница международных, всесоюзных и республиканских выставок. «Я благодарна Богу за то, что могу заниматься тем, что люблю: писать картины, рисовать, заниматься графи-кой, иногда писать рассказы и эссе. Мне нравится все, что связано с искусством». Всегда деликатная и тонкая, Роза Джангарачева затронула наболевшие вопросы культуры и бескультурья в городе.

В пять лет пообещала близким стать художником, «как мама», и журналистом, «как папа». Обещание выполнила. Участница многих выставок и проектов.«Каждое лето отдыхала у бабушки на Иссык-Куле. Счи-таю, что именно Тянь-Шань и Чернигов, переплетение в моем сознании гор и древней архитектуры оказали наи-большее влияние на формирование моего художествен-ного восприятия мира».

Пилигрим творческого поиска себя. Выпускница универ-ситета «Манас». Начинающий стилист, создатель лабо-ратории персонального стиля Bravo. Влюбилась в моду в 13 лет, когда впервые увидела красное летящее платье от Valentino. Для этого номера Дина подготовила интервью с Айдай Шаршекеевой, молодым дизайнером, проходив-шей практику в Доме моды Alexander McQueen.

Дина КИМ, стилист

Леся СИНИЧЕНКО, журналист-художник


МЫСЛИ ВСЛУХ

ДЕНЬ СУРКА Просыпаюсь утром, открываю глаза, одеваюсь, выхожу на улицу –

опять все сначала: майдан агитационной суеты заменяет горожанам развле-чения; плакаты и билборды ярче елочных игрушек пестрят обещаниями власти

и оппозиции; пищей для ума и разговоров в Сети становится прочно укоренившаяся система захвата: «Ташиев лезет чрез забор!», «Ташиев объявил сухую голодовку в СИЗО»,

и сыплется, сыплется град комментариев и лайков. А что, если накрыть одеялом неведенья всю эту политическую шелуху? Что останется? Только он один – чуть захворавший, местами одряхлевший и неухоженный, но, как и прежде, любимый город.

Ну что ты смотришь уныло, родной? С упреком, исподлобья глухих фонарей, не желаешь улыбаться сквозь боль изнуренных стен убогих домов. Поверженный, ты пытаешься выжить, все еще дышишь, с трудом втягивая серую туманность машинной гари и пыли. И так хочет-ся, чтобы наконец обрушилось чудо, пробилось сквозь удушливую силу ночного кошмара.

Но который год чуда нет. День сурка, нескончаемый день сурка. Пока ты бредешь по щербатым тротуарам, загребая ногами листья и перебирая мысли, из динамиков про-

езжающей мимо машины рвется отрезвляюще разухабистый голос Шнура: «Выборы, выборы, все кандидаты п…ры!».

СУМЕРЕЧНАЯ ЗОНА

С наступлением ноябрьской ночи, темной и

длинной, становится еще хуже. Нет, это не сон, а трясина,

капкан… Дневной свет угасает, и город, не знающий ласки, погружа-

ется во мрак. Тьма бесшумно скользит по безлюдным улицам, заглядывает

в окна, заползает сквозь щели в дома и накрывает холодом подземелья еще

неокрепшие сердца. «Ноябрь – месяц сложный, необычный, мистический, – сказали бы язычни-

ки, предупреждая: – С приходом ноября шутки не шути, сумерки года наступают, врата

мира тонкого открыты». Индейский колдун Дон Хуан сказал бы, играя словами, протяги-

вая мескалиновый пейот: «Сумерки – трещина между мирами, место, где стирается грань

между миром живых и мертвых».

Сумерки, как жаль, что это волшебное слово испортило плохое, нудно-затянутое

кино. Но все же, вероятно, мудрый шаман прав, не случайно многие народы верят и

сегодня, что ушедшие приходят к живым в ноябре. А посему так важно быть готовым

к встрече с ними. Отдать должное делам, что они совершили, поставить песни, ко-

торые любили, и удержать в себе, в своем сердце, эту хрупкую, ускользающую

красоту памяти прошлого.

В материале Анны Ворониной о гумбезах есть замечательная фраза:

«По отношению к мертвым судят о живых». Так кто же мы, живые?

Очерствевшие, равнодушные, непомнящие. Оттого ли не ценим и

не любим живых, потому что мертвые забыты? И что мы сде-

лали сегодня для того, чтобы помнить? Как нам сохра-

нить должным образом память о тех, кто оставил

шепот своего голоса в ожидании быть

открытым, услышанным в пись-

мах, книгах, фильмах

и музыке?


ЧТО ДОБРОГО ТЫ СДЕЛАЛ В ЭТОТ ДЕНЬ?

24 октября 2012 года Динаре Асановой, выдающемуся ре-жиссеру и человеку, исполнилось бы 70 лет. И вся страна преда-

тельски молчала. А ведь она была первой. Первой, кто стал снимать в Советском Союзе свое авторское кино, которое говорило о человеческих

и юношеских проблемах эмоционально и честно. Их тогда, таких вдумчивых и независимых, было только двое – Асанова и Тарковский. И если в России Аса-

нову ценят высоко, то у нас о ней вспоминают мало, ничтожно мало. Этот выпуск – долг памяти, который так важно отдать гению, чья творческая сила способ-

на дарить добро и сегодня, стоит только с ней соприкоснуться, услышать голос, звучащий так же пронзительно ярко, как и прежде. Помню и буду помнить всегда, как услышала его впервые

в лучшем фильме о подростках «Пацаны». Мне было 14 лет, и эта картина Динары Асановой стала для меня той дозой человечности, которую так важно получить в столь трудный возраст

становления. И даже спустя 30 лет после выхода на экраны этого удивительного фильма сила его воздействия не ослабевает. Молодые люди, которым уже в наше время удалось посмотреть «Пацанов» в Сети, пишут о том, что фильм тревожит, берет за живое. И главное, они благодарят, благодарят нашу соотечественницу Динару Асанову, потому что после просмотра этой картины так хочется быть человеком и жить согласно принципу, который звучит из уст главного героя: «Что доброго ты сделал в этот день?». Эти слова Паши важно помнить всегда и произносить каждому, кто хочет вырваться из тьмы. Динара Асанова говорила: «Прежде всего важно победить недоброе в себе». Вот он, ответ нам, живущим в сумеречной зоне дня сурка: начав с себя, твори добро каждый день, пока еще живой.

ИГНАТ Работая над материалом об учениках специальной школы №10, так же, как и в фильме, меня порази-

ло отсутствие мечты у детей. Многие ребята затруднялись или не хотели отвечать. В большинстве своем они приводили расхожий довод: «Скорее бы просто школу окончить. А мечтать… Нет времени для мечты». Вот здесь, в самом начале, и чувствуешь свою беспомощность, ничтожность, оттого что пони-маешь, как зыбко человеческое доверие и ты обязан его заслужить. И только чуть позже тебя охватывает чувство теплоты, когда в чем-то неуверенные, закрытые, а иногда и критично настроенные ребята вдруг раскрываются, а потом, сияя, рассказывают интересные, порой невероятные истории, которые просят оставить за кадром.

Игнат и Максим даже отважились прийти к нам в студию, чтобы сфотографироваться. Позже, когда мы уже возвращались в школу, Игнат не расставался с фотоаппаратом Тэви Хорнбрука. Он с азартом фиксировал все, что видел: нас в редакции, случайных прохожих, столбы, дороги и пасса-жиров проезжающих машин. На прощанье он сказал мне: «Теперь я точно знаю, что у меня есть мечта. Хочу стать фотографом, как Тэви, и работать у вас в студии». А потом добавил, лука-во улыбнувшись: «А можно я буду вам звонить? Я обязательно вернусь к вам в студию, чтобы работать с вами, когда вырасту и стану фотографом».

Этот день стал лучшим из множества хорошего, что случилось со мной за этот год. Вероятно, это лучшее и есть то самое главное, что наделяет смыслом наш журнал: писать свободно, местами дерзко и откровенно о людях, событиях, явлениях, обо всем, что формирует современную культуру, а значит и саму жизнь. И я тоже мечтаю, мечтаю о том, чтобы журнал был площадкой для художественного высказы-вания и самовыражения людей, свободных духом. Верю, что это возможно, потому что вокруг так много по-на-стоящему интересных, талантливых и ярких людей, которым всегда есть что сказать на страницах жур-нала Cultura.

МНЕНИЕ


азмышляя о сегодняшнем состоянии дел в области отече-ственной культуры, однозначно приходишь к выводу, что это

состояние плачевно. Я не пессимист и не стремлюсь в каждом неудачном яв-лении видеть зародыш упадка, стагна-ции. Однако, гуляя по городу, лицезрея наш «домострой», посещая выставки, ощущаешь не радость от общения с чем-то новым, красивым, а недоумение, отвращение, в лучшем случае равноду-шие. Откуда это? Либо музы Аполлона уснули, либо они все разбежались, бро-сив бога света и искусств в мрачном одиночестве. Остались оракулы, жрецы, кентавры и множество мелких и юрких божков.

Прошло не так много времени, по меркам исто-рии, как мы без сожаления расстались с заветами соц-реализма в изобразитель-ном искусстве. Полная сво-бода творчества оказалась настолько притягательна, что первое время (в 1990-х годах) все пребывали в некой эйфо-рии, активно пробуя прежде запретные стили и направления, хлынувшие из Западной Европы и России. Сегодня состояние нашего изобразительного искусства прояснилось, так как насту-пило время стагнации, затишья и нео-пределенности. В тихой заводи легче увидеть отражение, нежели в бурной

реке. А отражение не радует, ибо вме-сто античного Нарцисса как символа нетленной красоты в искусстве мы можем увидеть имитацию античных древесных божков, сатиров и лапифов. Нет-нет да и промелькнет в отражении неуловимый и переменчивый двули-кий Янус. Тут и суетливый торговец Гер-мес… Эти метафоры не случайны. Они напрашиваются сами собой. Многие выставки последних лет изобиловали произведениями, далекими от искус-ства. Заказные портреты, бесконеч-ные темы эпоса и подвигов батыров.

Причем настолько Янус-«перевертыш» постарался, что картины подобного плана уже выглядели как рисованные комиксы, без колорита, тонкостей ком-поновки и прочих уже необязательных требований к станковой картине.

Понятно, что искусство, в нашем случае живопись, имманентно про-

странству и времени, в котором созда-ется. У нас поиск национальной идеи, самовыражения независимой нации стал основой для культурного движе-ния, незаметно превратившись в некую форму агитации или пропаганды. Но если вспомнить, что всегда истинное искусство опережало свое время и выражало только идеи свободного от конъюнктуры и китча творчества, то становится понятно, насколько в большинстве своем наше изобра-зительное искусство вросло в свое время. Вросшим в свое время было и

советское искусство. Но тогда свободу творчества выражало искусство андеграунда. Оно продолжало традиции русского авангарда, обогащало и про-должает обогащать искусство Западной Европы и России. У нас андеграунда не было, были классные, академические живописцы, прекрасно вла-деющие техникой и законами станковой картины. Сегодня почти утеряны академиче-ские навыки, а современное актуальное искусство, по-преж-

нему позиционирующее себя как маргинальная система по отношению к станковизму, провозглашает смерть картины, живописи как таковой. В ка-ком-то смысле мастера актуального ис-кусства правы. Ведь из живописи ушло божественное начало, оно переме-стилось в какое-то другое измерение. Одиночки-творцы, которые, к счастью,

Р

АННА ВОРОНИНА О ЖИВОПИСИ

Время кентавров

РЕАЛИЗМ ИДЕТ НА ПОВОДУ

У НЕ ОЧЕНЬ ВЗЫСКАТЕЛЬНОГО

ЗРИТЕЛЯ И ПОКУПАТЕЛЯ,

ПОЗВОЛЯЕТ СЕБЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ

ФОТОГРАФИЮ, НЕ УТРУЖДАЯ

ПЛЕНЭРНЫМИ ПОИСКАМИ


у нас остались, держат за невидимые нити это начало, пытаясь сохранить собственное лицо перед все усилива-ющимся кризисом станковой картины.

Два направления сосуществуют сегодня вполне мирно, в отличие от бурных лет конца 80-х – первой поло-вины 90-х годов. Актуальное искусство и традиционный станковизм. У каждого своя ниша, свой зритель и ценитель. Правда, сегодня актуальному искусству тяжело себя презентовать в отсутствие спонсоров. Продукт актуального искус-ства нельзя продать, он рассчитан на эффект делания самого себя, он само-ценен отсутствием ценности, он дитя абсурда. К такому действу большинство наших зрителей просто не готово. Вот реализм понятен, не требует большого напряжения, ласкает взгляд и просится на стену в интерьере. И реализм идет на поводу у не очень взыскательно-

го зрителя и покупателя. Позволяет себе использовать фотографию, не утруждая пленэрными поисками, тому пример – картины с бульвара Эркиндик, уходящие на продажу, как горячие пирожки в ненастную погоду. Конечно, реализм реализму рознь. Есть прямое подражание, копирование реальности, а есть творческое пре-ображение оной. По большому счету, несмотря на деление на направления, и импрессионизм, и постимпрессио-низм, например, тот же реализм, как и живопись передвижников. Никто не будет спорить, что гора на картине Се-занна – дом, а не гора. Здесь реализм высочайшего класса. Гора св. Виктории много раз живописно-пластическими средствами перевоплощена великим мастером. Она то высится светонос-ным горбом земли, то теряется в гуще сосен. Она словно имеет корни и растет на глазах. Она реальна, как

свет, сползающий к ее подножию, как тень, лежащая в расщелинах. Сезанн доказал, что можно бесконечное число раз писать один и тот же мотив, но он не будет копией копий, если мотив станет предметом духовного осмыс-ления, неким микрокосмосом, познать который всегда стремились творцы и созидатели. Правда, еще М. Дюшан говорил, что картины Сезанна с горой мешают видеть ему саму гору. Дюшан ведь был дадаистом, и предмет для него уже стал важнее его интерпрета-ции устаревшими средствами живо-писи. Смерть живописи провозглашал и К. Малевич, и «производственники» 1920-х годов, и концептуалисты 1970-х годов. Однако живопись жива. Как жива и книга в век Интернета. Во-прос: «Кто не даст умереть настоящей живописи в нашем настоящем?».

МНЕНИЕ


юности, я помню, было при-ятно прогуливаться по нашим

улицам и паркам. Они поливались с раннего утра. Было свежо и чисто. А сейчас… Часто прохожу через наш сквер по улице Т. Молдо и вижу, как на скамейках сидят молодые девушки и парни, лузгают семечки и сплевывают шелуху на землю, когда рядом находится урна. Не знаю, как у других людей, но у меня это вызывает внутренний протест. Хотя сплошь и рядом мы видим мусор, валяющийся по всему городу, разбитые дороги, неухоженные деревья и газоны, плевки на тротуа-рах… Просто все уже привыкли и не реагируют. Но однажды я все-таки обратилась к девушкам и сделала замечание. На что мне ответили не-цензурной бранью… Не нашлась, что ответить, в голове лишь крутились сло-ва из известного фильма Н. Михалкова «Раба любви»: «Господа! Вы звери!».

Почему наш город стал таким грязным, неуютным и чужим? Почему в центре сплошные ларьки, киоски и обменные пункты? Все как попало застроено уродливыми высотными зданиями. Нет генерального плана застройки нашего города, а если даже он есть, в нем не учтено расположе-ние делового центра, зоны отдыха, спальных районов и т.д. Можно назвать десятки киосков и лотков только по улице Боконбаева, по проспекту Мана-

са, где ежедневно проезжает прези-дент, а зачастую и зарубежные гости. Сплошной базар! Хорошо, что они проезжают на большой скорости и не успевают увидеть наши неухоженные улицы. Ночью невозможно открыть окна. Слышны крики, драки нетрезвых людей, выходящих из рассыпанных

повсюду кафе и игровых клубов. Никто не соблюдает правил дорожного движения. По улицам машины несут-ся на полной скорости, не пропуская пешеходов. Хочется быстрее добраться домой, в свою крепость, и защититься. От чего? От хамства, грубости и рав-нодушия. Нет, я не брюзга. Но хочется спросить: «Господа! За что боролись?».

Можно перечислять много безо-бразного, что появилось на улицах Бишкека. Чего стоит только памятник нашему соотечественнику, выдающе-муся писателю Чингизу Торекуловичу Айтматову, который прославил нашу киргизскую землю практически на весь мир! Неужели не нашлось более подходящего и достойного места для памятника, чем неуютная и пыльная остановка «Агропром». Ведь мож-но было его поставить на бульваре

Дзержинского, где он часто прогули-вался. И образ его не найден, хотелось бы видеть его таким, каким он был в последние годы и каким мы его запомнили (это не только мое мне-ние, но и многих горожан!). Будь жив сейчас Чингиз Торекулович, наверное, только грустно улыбнулся бы глупости

людей и своему памятнику. Что же говорить о других подобных явлениях?! Ули-цы им. Т. Табышалиева и А. Орозбекова, названные в честь деятелей науки и культуры нашей страны, которыми мы гордились, перекрываются элитными

домами и мэрия дает на это разреше-ние. Судя по всему, мэрии безразличен облик нашего города, как и люди, сыгравшие немаловажную роль в истории нашего Отечества. За годы независимости не появилось ни одного памятника, который бы визуально украшал наш город. Может, мэру следу-ет уйти с поста, если он не справляется со своими обязанностями, а на его место выбрать более достойного чело-века, который взялся бы за кардиналь-ное переустройство города и чистоту, а не давал разрешение на спонтанное строительство домов и киосков.

Так что же изменилось за эти 20 лет, как мы стали называться кыргы-зами? Хамство и бескультурье стали неотъемлемой частью нашей жизни: в транспорте, на улицах, практически во всех общественных местах. Куда

Мусорка, базар, маршрутка...

В

СУДЯ ПО ВСЕМУ, МЭРИИ БЕЗРАЗЛИЧЕН ОБЛИК НАШЕГО ГОРОДА, КАК И ЛЮДИ, СЫГРАВШИЕ НЕМАЛОВАЖНУЮ РОЛЬ В ИСТОРИИ НАШЕГО ОТЕЧЕСТВА

РОЗА ДЖАНГАРАЧЕВА О ГОРОДЕ


исчезла наша восточная культура, уважительное отношение к старшим, к женщине? Я не говорю о других насущных социальных проблемах, а хочу напомнить об элементарной культуре поведения. Ведь любое общество не будет развиваться без культуры. Культура – это не только исторические ценности и духовный потенциал общества, но и каждо-дневные слова, поступки, поведение. Вот замечательные слова академика Д.С. Лихачева: «Культура – это огром-ное целостное явление, которое делает

людей, населяющих определенное пространство, из просто населе-ния – народом, нацией. В по нятие «культура» должны входить и всегда входили религия, наука, образование, нравственные и моральные нормы поведения людей и государства».

И нам не мешало бы из простого населения вырасти в народ, нацию, чтобы мы могли гордиться собой, чтобы наши дети и внуки гордились нами и тем культурным пластом, что мы им оставим.

Мне близко мнение простой до-мохозяйки на вопрос в Сети о том, что такое культура: «Культура – это жизнь. Жить без культуры нельзя. Это именно то, что дает нам силу, то, что делает нас людьми!». Людьми, господа!

Я думаю, что многие со мной согласятся и не останутся равнодуш-ными к нашему любимому городу.

В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ ЧИТАЙТЕ О ЛУЧШЕМ АРТ-ПРОЕКТЕ 2012 ГОДА

ФОТ

ОГР

АФИ

Я ~

АИД

А СУ

ЛАЙ

МАН

КУЛО

ВА

ФАКТОР


госдолга единовременно Россия спишет Кыргызстану. Остальные 300 000 000 будут списаны в течение 10 лет, начиная с 2016 года

сомов составил доход президента Алмазбека Атамбаева за 2011 год

медалей было заработано кыргызстанцами на Олимпиаде-2012 в Лондоне0территории Кыргызстана занимают вечные снега и ледники.Это значительно больше площади ледников Кавказа и Альп, вместе взятых

4%

километровый ледник Иныльчек – один из самых длинных ледников мира. Он проходит рядом с Хан-Тенгри и пиком Победы. Туристические лагеря здесь сооружены на высоте 4 100 метров

60

72 автозаправки были закрыты в Кыргызстане из-за нарушений. 219 были оштрафованы на общую сумму в 227 700 сомов

250 детей в Кыргызстане ожидают усыновления

2 330 религиозных организаций ведут свою деятельность в Кыргызстане

2 634 982 сомов затрачено из бюджета КР на поездки депутатов в 2011 году. На эти деньги можно было отремонтировать в среднем 74 114 км дороги

7 000 000 сомов израсходовано на установку нового флага вблизи Бишкека. Флаг размером около 337 кв.м. стал самым высоким в стране

тонн мусора находится на столичном мусорном полигоне13 000 000453 098 060

$ 18 900 000

ПО ДАННЫМ ПРЕССЫ и сайта www.politmer.kg


ВЫБОР

БОНД50-ЛЕТНЕЙ ВЫДЕРЖКИ

Знаменитой саге о супершпионе исполнилось полвека. Если быть предельно точными, то Джеймсу Бонду, литера-турному персонажу, созданному британским писателем Йеном Ланкастером Флемингом, не 50, а 60 лет.

Аристократ, дипломат, журналист, разведчик и банкир Йен Флеминг увековечил самого себя в образе Джеймса Бонда еще в 1952 году, когда начал писать свою первую историю о коммандере британского королевского флота. Благодаря воображению и страсти к приключениям, пи-

сатель не только издал свыше 15 книг о секретном аген-те МI6, но и осуществил самые немыслимые и успешные спец операции «на службе Ее Величества». Во времена Второй мировой войны при разработке особо сложных военных операций к нему за помощью обращались из са-мой американской военной разведки. Блистательный ба-ловень судьбы, ловелас байроновского типа, Йен Флеминг передал своему герою по наследству собственное ДНК: благородство, силу, стать и энергию, любовь к роскоши и

Эрнест Ашим и Жанна Арай

ВЫБОР • КИНО


авантюрам, циничное отношение к жизни и шотландское происхождение. У агента 007, как и у его автора, все самое лучшее: если машина, то самая дорогая, если женщина, то самая роскошная, если фантазия, то самая яркая.

Неудивительно, что столь характерный литературный, а потом и экранный герой стал излюбленной иконой масскуль-та. За 50 лет существования Джеймса Бонда на киноэкраны вышло 23 официальные ленты, которые принесли своим со-здателям свыше 10 миллиардов долларов.

Редакция журнала Cultura, отдавая дань величию, неис-требимости вымысла создателя бондианы, выбрала лучших исполнителей главных «аксессуаров» саги о легендарном шпионе: агент, девушка и автомобиль. По нашей версии, Шон Коннери с блеском и изяществом истинного английского джентльмена исполнил главную роль агента 007.

Лучшая машина Бонда? Конечно, Aston Martin, но

только винтажный, безумно дорогой, редкостный – Aston Martin DB5 – самый красивый за всю историю самой ком-пании Aston Martin. DB5 дебютировал в картине «Голдфин-гер» в 1964 году с участием Шона Коннери, и мы рады его возвращению на широкий экран в фильме «007: Коорди-наты «Скайфолл».

Диалог Бонда с профессором Кью из фильма «Голдфингер»:

— А где мой Bentley?— Он изжил себя. — Но он служил мне столько лет…— Это приказ «М»… Вы будете ездить на Aston Martin

DB5. Обратите внимание: переднее, заднее и боковые стекла пуленепробиваемы.

ШОН КОННЕРИ

ЛУЧШИЙ АГЕНТ ОО7


Лучшая девушка Бонда всех поколений? Томная меч-тательница Ева Грин мастер-ски сыграла агента Веспер Линд, голубоглазую брюне-тку из «Казино Рояль», кото-рая эффектно влюбила в себя Дэниела Крэйга и не менее эффектно погибла в зеленых водах Венеции.

ЕВА ГРИН


Все супергерои, включая Человека Паука, Борна, Индиану Джонса и Гарри Поттера, выдыхаются довольно быстро, но только не Джеймс Бонд. Самая долгоиграющая франшиза в истории кино все еще продолжает свое триумфальное шествие по миру, несмотря на почетный полувековой возраст. Что нового можно рассказать о приключениях секретного агента после стольких лет? И надо ли?

Один мой знакомый в Фэйсбуке написал, что фильмы о Бонде предсказуемы и что он с самого начала знал: Бонд победит. Но дело не в том, почему сценаристы не «убили» Бонда, и не в том, что в фильмах о супергероях мы все знаем наперед. Подобно запутанным бальным танцам, где вызубрены все движения, в кино такого рода занимательна не развязка, а сам процесс. Потому ответ успешности саги не в новизне, а в правилах, по которым выведена бессмертная формула Бонда.

Признанный литературный эксперт по «бондиане» Умберто Эко еще в 70-х годах в деталях описал структуру романов Йена Флеминга. Согласно Эко, все истории британского писателя о суперагенте основывались на строго рассчитанном сюжете с повторяющейся четкой последовательностью ходов, выстроенных по аналогии с азартной игрой в карты. «Эта схема инвариантна, и все ее элементы присутствуют. Но не всегда ходы идут друг за другом в той же последовательности, встречаются инверсии и итерации различных видов», – пишет Умберто Эко. Неизменная золотая схема, выведенная Флемингом и описанная Эко, представляет собой следующее:a) М делает ход и дает задание Бонду;b) Злодей делает ход и являет себя Бонду (возможно, в виде «заместителя»);c) Бонд делает ход и объявляет первый шах Злодею, или же Злодей объявляет первый шах Бонду;d) Женщина делает ход и являет себя Бонду;e) Бонд «ест» Женщину: овладевает ею или начинает со-блазнение;f) Злодей захватывает Бонда (вместе с Женщиной, или без нее, или по отдельности);g) Злодей подвергает Бонда (иногда и Женщину) пытке; h) Бонд побеждает Злодея (убивает его или его «заместите-ля» или присутствует при убийстве);

i) Бонд, выздоравливая, наслаждается Женщиной, которую затем потеряет.

Начиная с релиза «Dr. No» в 1962 году, эта схема разыгрывалась в течение многих десятилетий с согласной последовательностью. Сегодня, 50 лет спустя, эта формула работает с той же безупречностью, но в руках оскароносного Сэма Мендеса, обретает иную остроту, окрашенную в своего рода флэш-бек-психоанализ. История, рассказанная Мендесом в «Скайфолл», драматична, она впервые открывает новую, бренную сторону Бонда: даже агент 007 смертен, способен провалить задание, испытать боль и быть более не пригодным к службе в MI6.

В то же время Джеймс Бонд, несмотря на открывшуюся уязвимость, обязан воплотить мечту о современном Прометее: он должен возродиться из пепла и после 50 экранных лет ознаменовать переход в новую эру. Чтобы войти в будущее, важно разобраться с прошлым и закрыть за ним дверь, навсегда. Сэм Мендес мастерски вводит символы прошлого века и возвращает главного героя в родовое гнездо Скайфолл, упомянутое Йеном Флемингом лишь однажды в романе «Живешь только дважды». Здесь не обошлось без щегольства. Сменив за весь фильм свыше 85 костюмов от Тома Форда, Джеймс Бонд возвращается в туманный Хайленд за рулем раритетного Aston Martin DB5. А далее очень красиво оформлен уход из «бондианы» всех призраков прошлого: Aston Martin, равно как и родовое поместье, сгорают в адском огне, а Джуди Денч, сыгравшая агента М в семи фильмах, шаблонно умирает на руках Бонда. Смерть агента М символична: старая часовня, как возвращение в лоно матери, незримая параллель между Богоматерью и Иисусом (М-Бонд), возвращение блудного сына Рауля Сильвы, испытывающего эдипов комплекс. Хавьер Бардем в роли Сильвы настолько убедителен, что, пожалуй, стал лучшим украшением этого фильма. И, наконец, отдавая дань прошлому, старый добрый Бонд, благодаря опыту и сноровке, интуиции и уму, побеждает антигероя не при помощи высоких технологий, а по старинке, как и подобает шотландскому джентльмену, с помощью охотничьего ножа.

007: Координаты «Скайфолл» Дата релиза: 26 октября 2012 годаЖанр: боевик, триллер, приключенияРежиссер: Сэм Мендес В ролях: Дэниел Крэйг, Беренис Марло, Хавьер Бардем, Рэйф Файнс, Джуди ДенчСтрана: Англия (Великобритания)



ЕЖИССЕР БЛЕСТЯЩИХ ФАНТАСМАГОРИЙ «Вечное сияние чистого разума» и «Наука сна» приступил к экранизации пронзительного романа о любви

«Пена дней» Бориса Виана. Одри Тоту и Ромен Дюри сыграют в фильме молодоже-

нов Колена и Хлою, чье счастье омрачила редкая и про-грессирующая болезнь девушки: у нее в легких расцветает нимфея, водяная лилия. Эксцентричный доктор по имени Лопатолоп (в других русских переводах романа – д’Эрьмо), которого играет сам Мишель Гондри, предлагает Колену нестандартное лечение болезни: иссушить кувшинку можно только окружив изголовье возлюбленной цветами.

Мишель Гондри, убедительный во всех своих ипоста-сях, будь то роль режиссера, сценариста или выдающегося клипмейкера 90-х, словно создан для воплощения на экран сюрреалистичной прозы Виана. Как-никак алхимию своей

самобытности Гондри оттачивал десятилетиями: его экс-перименты со стилями и направлениями вошли в историю рок-н-ролла в виде психоделических клипов для Бьорк (це-лых шесть), Chemical Brothers, Massive Attack и Radiohead. А погружение зрителя в реальность мира за пределами сознательного Мишель Гондри освоил задолго до «Вечно-го сияния чистого разума», еще в первых опытах по созда-нию рекламы. Снятый им в 1994 году черно-белый ролик Drugstore (Аптека) для Levi’s – современная классика, во-шедшая в Книгу рекордов Гиннесса за наибольшее количе-ство наград в области телерекламы.

Бесспорно, выход седьмого полнометражного фильма выдающегося режиссера – самое ожидаемое кинособытие 2013 года. Учитывая яркую фантазию режиссера и искро-метность интеллектуальной прозы Виана, ждем картину, сотканную из юмора, фантасмагории и джаза.

Дата релиза: 28 июня 2013 года Жанр: драма, комедия Режиссер: Мишель ГондриВ ролях: Ромен Дюри, Одри Тоту, Омар Си, Гад Эльмале, Мишель Гондри, Филипп Торретон и др. Страна: Франция

Пена дней (L'Écume des Jours)

Р

ВЫБОР • ДЕНЬГИ И ВЛАСТЬ



2008 году Барак Обама стал ньюсмейкером гло-бального масштаба и по своей популярности зат-мил выход седьмой книги о Гарри Поттере «Гарри

Поттер и роковые мощи». Появившийся буквально из ни-откуда, харизматичный, но неопытный 46-летний политик, вооруженный выдающимися навыками ораторского искус-ства, сместил саму Хиллари Клинтон в борьбе за право бал-лотироваться на президентский пост от демократов.

Далее, заручившись поддержкой крупного бизне-са – Berkshire Hathaway, Google и Microsoft, а также ги-гантов шоу-индустрии во главе с Джеффри Катценбергом из DreamWorks и Харви Вайнштейном из The Weinstein Company, избирательный штаб Обамы провел уникальную в своем роде избирательную кампанию, сравнимую лишь с раскруткой мегасуперзвезды.

В ходе всей избирательной кампании голливудские не-

божители, поп- и рок-звезды неустанно признавались в под-держке и любви к «звездному мальчику». И сегодня, четыре года спустя, эта адская машина работает без сбоев. То Ма-донна покажет голую спину с татуировкой «Обама», то он сам посетит вечеринку в ночном клубе, организованную Бейонсе и ее женихом Jay-Z. Барак Обама и скандальный фотограф Терри Ричардсон, Барак Обама и Дженнифер Лопес, Барак Обама и Джордж Клуни – список можно было бы продолжать до бесконечности. Эта навязчивость уже давно бы набила оскомину, если бы не бесспорный дар, который делает Обаму близким и понятным для простого избирателя, – живой дар обезоруживающей искренности и открытости.

Предлагаем вашему вниманию лучшие фотографии и цитаты, которые наглядно иллюстрируют простое обаяние американского президента.

Бренд-президентО САМОМ ЯРКОМ ФЕНОМЕНЕ ПОПУЛЯРНОЙ КУЛЬТУРЫ ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ

В

ВЫБОР • ДЕНЬГИ И ВЛАСТЬ


МЕНЯ ЗОВУТ БАРАК ОБАМА, и я тот человек, которому удалось заставить Марка Цукерберга надеть пиджак и галстук. Я этим очень горжусь.

ОСТОРОЖНЕЕ С ТЕМ, ЧТО ВЫ ПОСТИТЕ НА FACEBOOK. Что бы это ни было, это еще всплывет когда-нибудь в вашей жизни.

ДУЛ ЛИ Я КОГДА-НИБУДЬ? ДА, ДУЛ. Героин – никогда, а вот трава, бухло, иногда даже кокс – все это было. Не скажу, что я этим горжусь. Это, конечно, ошибки молодости, понимаете? Но дул я не для того, чтобы показать, какой я четкий пацан. Для меня приход был способом избавиться от вопроса, кто я такой. Я как будто проходил бульдозером по ландшафту своего сердца, размывал границы памяти.

Я СЛИШКОМ ПУБЛИЧЕН, по сравнению со мной Пэрис Хилтон – просто монашка-отшельница.

БОЛЬШЕ ВСЕГО БЛАГОДАРЮ ЖИЗНЬ ЗА СВОЮ СЕМЬЮ, у меня прекрасная жена Мишель, у нас две красавицы дочери. Мы верующие, ходим в свою церковь, Объединенную церковь Христа. Моя семейная жизнь для меня – самое важное и самое большое, что я сделал в своей жизни, и больше я могу сделать только своей политической деятельностью.

ЗНАЕТЕ, МЫ ЖИВЕМ В ЭПОХУ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ, в такой культуре. И я, возможно, тоже немного такой, в этом, скорее всего, виноваты мои канзасские корни.

ЛУЧШЕ БЫТЬ ХОРОШИМ ПРЕЗИДЕНТОМ один срок, чем посредственным – два.

ОДНА ИЗ ОСОБЕННОСТЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРЕЗИДЕНТА заключается в том, что, если ты обидчив, возможно, тебе лучше подыскать другую работу.

ЕСЛИ НАКРАСИТЬ СВИНЬЮ губной помадой, она останется свиньей.

Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ХОРОШО В 50, только вот немного поседел на этой работе. На свой день рождения хотел бы получить соглашение о повышении долгового лимита. А еще, пожалуй, съем хороший гамбургер.

НАДЕЖДА ПРИВЕЛА МЕНЯ СЕГОДНЯ СЮДА. Мой отец из Кении, а мать из Канзаса, это история, которая могла случиться только в США. Надежда – основа нашей нации, вера в то, что судьба не написана нам, а пишется нами – всеми теми людьми, которые не довольствуются тем миром, который им дан, а осмеливаются сделать мир таким, каким он должен быть.

БЫВАЮТ ДНИ, КОГДА Я ДУМАЮ, что одного президентского срока с меня хватит.

МОИ ДОЧЕРИ УЖЕ ДОСТАТОЧНО ВЗРОСЛЫЕ, чтобы зарабатывать деньги самостоятельно, например сидеть с детьми.

ЕСЛИ ВЫ ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ СОСРЕДОТОЧЕНЫ только на том, как бы побольше заработать, то это показывает убогость ваших амбиций. Это требует от вас слишком мало усилий. Потому что вы только тогда поймете, на что по-настоящему способны, когда замахнетесь на что-то большее, чем вы сами.

ПЕРЕМЕНЫ НЕ НАСТАНУТ, ЕСЛИ МЫ БУДЕМ ЖДАТЬ ПОМОЩИ от кого-то другого или ждать нужного момента. Ждать нужно только самих себя. Мы сами и есть те перемены, которые нам нужны.

ВЫБОР • ИНТЕРВЬЮ


Кристоф-Маттиас МЮЛЛЕР

иСейтек

МУХТАРОВ

Интервью ~ КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕРФото ~ МАЛИК АЛЫМКУЛОВ

Редкий случай: блистательный КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР, дирижер

Геттингенского оркестра, встретился с отважным мечтателем Сейтеком Мухтаровым и провел по-отечески

теплую беседу о классической музыке, мотивации и любви к искусству.

31ноябрь, 2012 Culturaноябрь, 2012 Cultura 31



Этой осенью в Бишкеке

произошло обыкновенное

чудо. СЕЙТЕК МУХТАРОВ,

внук знаменитого оперного певца Хусейна

Мухтарова, вооружился силой одной лишь

мечты и провел I Международный фестиваль

классической музыки в Бишкеке, на который

пригласил звезд мировой величины. Событие

состоялось вопреки всему: без какой-

либо финансовой поддержки со стороны

государства и меценатов, при отсутствии

организационного опыта и команды. В

условиях нашей столь суровой по отношению

к культуре действительности то, что

сделал утонченный девятнадцатилетний

фанат классической музыки, – событие

невероятное, а потому волшебное. В день

перед премьерой фестиваля швейцарский

маэстро КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР и

СЕЙТЕК МУХТАРОВ выяснили, почему стоит

играть Рихарда Вагнера в Кыргызстане.


КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Сейтек, знаешь, что ты совершенно сумасшедший? Организовать и про-вести такой фестиваль! Для этого необходимо иметь не только рациональное мышление, но и особенное твор-ческое видение. Я был очарован твоим предложением принять участие в таком мероприятии и поэтому сразу согласился. Как ты вообще пришел к этой идее? Помню, когда спросил меня, будем ли мы играть Вагнера, я поду-мал, что ты сошел с ума. Почему Вагнер в Кыргызстане?

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Однажды моя тетя (Каныкей Мухтарова. – Cultura) принимала участие в джазовом фестивале. Это был очень интересный музыкальный фестиваль, он имел большой успех. Была разнообраз-ная публика, играли профессиональные музыканты из разных стран. Когда я жил в Зальцбурге, знамени-том австрийском городе, снискавшем славу мирового музыкального центра, у меня возникла идея проведения музыкального фестиваля в Бишкеке. Тогда я подумал: а почему бы и нет?! Музыка Вагнера необыкновенная, ее можно слушать постоянно. Мы можем играть также Рах-манинова, Сальери, Моцарта, их симфонии и марши. Подобный фестиваль нужен нашему городу, это позво-лит ему обрести имидж культурной столицы.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Ты, наверное, удивишься, но раньше я никогда не слышал о таком городе, как Бишкек, и не знал, как называется столица Кыргызстана. Для меня было очень интересно приехать сюда, познакомиться с твоей страной, и я думаю, что ты прав, эта идея важна для того, чтобы о Бишкеке узнали в мире. О культуре и классической музыке твоей страны.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Да, диалог различных культур чрезвычайно важен в отношениях между странами. Это дает возможность для развития. Благодаря музыке и искусству можно вывести Бишкек на совершенно другой уровень.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Я был очень удивлен, узнав, какой высокий уровень культуры здесь был раньше, во времена Советского Союза. И сейчас необходимо много работать для того, чтобы вернуть-ся на прежний уровень и пойти дальше. Я очень рад тому, что смог приехать, и готов оказать необходимую помощь. Кроме того, идея развития и популяризации классической музыки очень важна, так как классическая музыка имеет огромное значение не только для отдыха. К примеру, дети, которые занимаются музыкой, сильны

был очень удивлен,

узнав, какой высокий

уровень культуры

здесь был раньше, во времена

Советского Союза. И сейчас

необходимо много работать для

того, чтобы вернуться на прежний

уровень и пойти дальше.

Я



в математике, хорошо адаптируются в социальной сре-де, они лучше говорят и учатся, и все это благодаря силе классической музыки. Классическая музыка – важный элемент воспитания детей.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Я очень рад, что смог пригла-сить в нашу страну такого замечательного дирижера и пианиста, как Вы. Это очень приятно, что я беседую с музыкантом такого масштаба.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Мы с тобой познакомились в Геттингене, ты тогда был впервые в Германии, а я уже являлся главным дирижером Геттин-генского симфонического оркестра, одного из лучших оркестров Германии. Тогда я уже успел поработать в России, в Большом театре и в Русском национальном оркестре, и думал, что Бишкек чем-то похож на Москву. Но оказалось, что Бишкек совсем другой, своеобразный, не похожий ни на какой другой город. Это было нео-жиданное открытие. Нужно много работать, добиваться больших результатов для того, чтобы о вашем городе узнали в мире, чтобы он был воспринят и отмечен на карте искусства и музыки. Все это можно сделать при поддержке государства и благодаря упорной работе. Этого я тебе и желаю.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Многие мои соотечественни-ки восприняли эту идею с большим энтузиазмом, мы уверены, что вместе справимся со всеми трудностями. В нашей стране проживает много интеллигентных лю-дей, которые неплохо зарабатывают и готовы инвести-ровать в такие проекты.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: В искусстве, как и в других областях, большие достижения непремен-но связаны с финансами. Помимо таланта и навыков, необходимо отличное оборудование. Я заметил, что у вас немало хороших музыкантов, но часто материаль-ные проблемы не дают возможности им выразить свой талант. Думаю, что частные инициативы очень важны, однако помощь со стороны государства необходима. Я в этом убежден.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Совершенно верно, одна из серьезных проблем кыргызстанских музыкантов – отсут-ствие хороших инструментов. Например, в нашем орке-стре нет концертного рояля. Современная «Ямаха» есть в большом концертном здании Национальной филармо-нии, там выступают известные зарубежные музыканты.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Да, хорошие инструменты имеют огромное значение для оркестра и музыки. Но, с другой стороны, можно купить дорогой рояль, а через два года он сломается. Важен необходи-мый уход за инструментами, то есть в оркестре должен обязательно работать техник по клавишным инструмен-там. Это очень важно, если вы приглашаете к себе зару-бежных музыкантов, потому что они привыкли работать на безупречных инструментах.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Расскажите, как начинался Ваш музыкальный путь?

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Я имел счастье быть сыном родителей, которые очень любили музыку. Они не были музыкантами, преподавали в школе, но передали мне любовь к настоящей музыке. Я достаточно поздно начал заниматься музыкой, играл на скрипке, стал дипломированным солистом, но мне больше нра-вилось дирижировать оркестром. Однажды мне сказали, что из меня получится хороший дирижер, потому что я всем указывал, как надо играть.

Затем уехал в Америку, где обучался профессии ди-рижера, работая ассистентом Владимира Ашкенази и Клаудио Аббадо. И только потом, после многих лет обу-чения этому искусству, я стал дирижером собственного оркестра. Что значит быть дирижером? Это значит быть всем для музыкантов: и отцом, и братом, и крестным, и психологом. Нужно учитывать многие аспекты. Я заме-чаю, например, что с возрастом лучше понимаю свои задачи как дирижера. Стал спокойнее и уравновешеннее, у меня появилось больше опыта, все это помогает мне добиваться поставленных целей.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Вы сказали, что около пяти лет работали ассистентом Клаудио Аббадо? Что входи-ло в Ваши обязанности?

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: В то время, когда я работал ассистентом Клаудио Аббадо, он был тяжело болен, и мне приходилось проводить репетиции орке-стра вместо него. Три года я проработал в его оркестре, и это была музыка высочайшего уровня. Нужно было отдавать все силы для того, чтобы достичь желаемых результатов. Это было интересное время. Иногда не все получалось так, как хотелось, но я стремился к идеалу.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: А какое было у Вас окружение, я имею в виду музыкантов, оркестры и их уровень?


есной я мечтаю провести арт-фестиваль

современного искусства с участием художников из 12 стран мира. У меня много друзей: художников, архитекторов. Все они молодые, и у них много интересных идей. Поэтому и решили проводить такие мероприятия каждый год.

В



КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Вообще-то, я настоящий фанат музыки. На своем пути встречал много людей, которые думают и чувствуют так же, как я. Но, к сожалению, есть и такие музыканты, которые не так мотивированы, их мысли заняты другими вещами, например что купить или что поесть. Тогда стремлюсь развить их любовь к музыке, чтобы им хотелось играть хорошую музыку, чтобы это приносило им удоволь-ствие. Это моя цель, и я стремлюсь достичь ее. Именно этому я учился у Аббадо.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Да, но это не так просто, вызвать интерес к работе, мотивировать людей, зажечь в них огонь.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Есть различные способы мотивации. Например, должен ли дирижер быть диктатором? Однозначно, нет. Но времена сейчас очень изменились, и тот, кто имеет представление о му-зыке, должен уметь слышать ее в оркестре. Я постоянно должен учиться тому, как донести оркестру свои мысли и добиться цели. Думаю, что неправильно постоянно срываться на людях. Таким способом хороших результа-тов добиться невозможно. Иногда, может, и нужна стро-гость, но не так часто. Не строгостью, а чем-то другим необходимо вызвать у людей интерес к творчеству, ни в коем случае не заставлять.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Для меня быть строгим тоже нелегко, по характеру я мягкий человек. Так же, как и Вы, являюсь фанатом музыки, так же, как и Вам, мне приходится работать с людьми.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Все, что мы дела-ем, делаем для себя и, конечно, для зрителей, которым необходимо дарить музыку и свет, исходящий от нее. Для того чтобы люди стали добрее и счастливее. Как ты думаешь?

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Да, я согласен с Вами. Мотива-ция во все времена была важна. Например, я преподаю детям, хочу воспитать в них любовь к музыке, а потому должен найти необходимую мотивацию для этого. На-верное, Вам тоже приходится искать свои способы.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Иногда очень сложно привить любовь к музыке в оркестре. Лично у меня эта любовь есть, но порой я не понимаю, почему некоторые люди становятся музыкантами без любви к музыке. Однако музыканты тоже люди, и они бывают разные. Моя задача как дирижера – зажечь в их сердцах огонь любви к музыке, ведь в моем сердце он горит, и я должен передать его людям. Только так можно достичь хороших результатов.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Я заметил, что во время пер-вой репетиции музыканты были немного скованны и пассивны. Дирижер должен слиться со своим оркестром в единый организм. Но после того, как Вы начали дири-жировать, сразу появился контакт.

КРИСТОФ-МАТТИАС МЮЛЛЕР: Да, у нас было немного времени на подготовку. Музыка Рихарда Вагнера – не простое дело, она очень амбициозна, в ней много красок, повторов, сложных элементов. Для ее исполнения требуется особый талант. Поначалу оркестранты были осторожны и даже напуганы, но на второй репетиции они мне поверили. На третьей уже появилось настоящее звучание, и они улыбались мне. Мы подготовили очень интересную программу с известными произведениями Вагнера: «Летучий Голлан-дец», «Лоэнгрин», «Гибель Богов», «Полет Валькирий». Музыка Вагнера впечатляет людей, оказывает сильное воздействие на них, имеет волшебную силу, она насто-ящая и очень серьезная, считаю, что ее стоит играть здесь, в Бишкеке. Но придется много работать. Думаю, у тебя, Сейтек, достаточно энергии и сил для проведе-ния такого фестиваля. Откровенно говоря, я впечатлен работой, которую ты проводишь. Желаю тебе, да и всем нам, достичь больших результатов.

СЕЙТЕК МУХТАРОВ: Вам, как одному из известней-ших дирижеров нашего времени, я тоже желаю всего наилучшего и надеюсь, что подобные фестивали будут проходить и в будущем.

AFDArt • Fashion • Design

AFD • ART


ЗАМЕТНОЕ СОБЫТИЕ этой осени в Нью-Йорке – пер-сональные выставки трех американских художников: Одри Кавасаки (Audrey Kawasaki), Джеффа Сото (Jeff Soto) и Джу-дит Супин (Judith Supine) в Галерее Джонатана Ливайна (Jonathan Levine Gallery).

Одри Кавасаки, прославившись картинами эфирной лег-кости, продолжает живописать полупрозрачную томность юных дев. На этот раз художница черпает вдохновение в более темных источниках, что позволяет ей наделить столь нежно любимых ею главных героинь тонкой гранью потусто-ронней чувственности.

В свою очередь Джудит Супин в нервно-ярких коллажах с особой страстью кроит личное безжалостное прочтение концепции гендерной идентификации.

На фоне страсти и нежности современных художниц Джефф Сото, как истинный американский джентльмен, изучает идеи смерти-регенерации со столь отстраненной холодностью, что подобная выдержка достойна скальпеля хирурга.

Фотографии предоставлены Галереей Джонатана Ли-вайна (Jonathan Levine Gallery).

Audrey KawasakiJeff Soto

Judith Supine


AFD • FASHION


Айдай Шаршекеева

Кропотливый труд создания нарядов

для LADY GAGA, красота и абсурдность заданий

модного дома ALEXANDER MCQUEEN – все это глазами

выпускницы легендарного SAINT MARTINS

Интервью ~ ДИНА КИМ

43ноябрь, 2012 Cultura 43ноябрь, 2012 Cultura

прекрасно понимала, что, попав туда,

могу смело забыть о развлечениях, личной жизни и сне

Я


AFD • FASHION


CULTURA: Айдай, после окончания школы в Швей-царии ты выбрала профессию дизайнера и поступила в Saint Martins – самый знаменитый британский уни-верситет дизайна и искусств в мире. Твой выбор – это призвание или дань моде?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Я всегда считала, так же, как и родители, что рисование будет исключительно моим хоб-би. Однако после окончания школы подавала документы во многие университеты и получила большое количество отказов, но это того стоило. Европа закалила меня своими rejections (отказами. – Cultura). Психологически все этого боятся, но если не действовать, то зачем тогда что-ли-бо пробовать? И вот 2006 год, я студентка Saint Martins College. Зачисление в это учебное заведение придало мне больше уверенности. Эту профессию я выбрала, потому что люблю рисовать женский силуэт, изысканные наря-ды. Рисую простым карандашом, для меня это главный инструмент моего воображения.

CULTURA: Не менее интересно задать вопрос о тво-ей стажировке в легендарном Доме моды Alexander McQueen, который выполнял королевский заказ по пошиву свадебного наряда для Кейт Миддлтон. Lady Gaga и Сара Джессика Паркер также являются вер-ными поклонницами этого бренда. Невероятно! Ты наверняка получила колоссальный опыт. Расскажи детали. АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Изначально, когда подавала резюме и портфолио, для меня на первом месте стоял Alexander McQueen. Я прекрасно понимала, что, попав туда, могу смело забыть о развлечениях, личной жизни и сне. После отбора на основании резюме меня ожидали два собеседования и шанс попасть в заветную пятидесятку.

И вот свершилось, я сижу за столом с двадцатью такими же студентами, мечтающими набраться колоссального опыта и заявить о себе. Мы работали не покладая рук с 9 утра до 4 утра, простите за тавтологию. Кроме того что приходилось часами проводить время за рабочим сто-лом – рисовать, шить, конструировать, мы должны были выполнять даже самые абсурдные задания.

CULTURA: Неужели, как в фильме «Дьявол носит Прада»?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Идентично! Правда, нам не нужно было доставать еще не вышедшую книгу Джоан Роулинг (смеется). Помню, как нынешний креативный директор Alexander McQueen Сара Бертон послала меня за 30 пачками сигарет, которые нужно было доставить за 10 минут. Или как Алессандро, один из главных дизайнеров дома, требовал отточенного разрезания апельсина. Сейчас я об этом вспоминаю с улыбкой, хотя тогда это казалось сущим безрассудством. Многие не выдерживали жесткого графика и уходили. Эдакий «естественный отбор» случался сам по себе.

CULTURA: Такие требования к стажерам были везде?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Нет, в других домах студен-ты-стажеры могли покидать рабочее место в законные 6 часов вечера, но мало кто так делал. Этим и знаменит Дом моды Alexander McQueen, туда попадают талантли-вые стажеры, остаются самые выносливые, и выходят уже сформировавшиеся личности со своим неповторимым почерком.

CULTURA: Я знаю, что во время прохождения ста-жировки ты привнесла свои новшества в работе с дизайнером. Расскажи подробнее? АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Это случилось после тысяч-ных исправлений. Меня отправляли перерисовывать стиль платья, тема которого была «Пчела», заново и заново. Повторюсь, Дом моды Ли – так называют его между собой сотрудники – знаменит тем, что с тебя выжимают максимум идей и требуют безупречного подхода к делу, что, несомненно, оттачивает твое мастерство. Алессандро нравились мои рисунки, но он постоянно, как ребенок, требовал еще и еще.

«Вот тут мне нравится, а вот здесь нужно переделать!» – говорил дизайнер. Хотя разница была лишь в том, чтобы перевернуть часть рисунка с узорами ровно на 45–90 гра-дусов вправо или влево. Израсходовав десятки карандашей и пару килограммов бумаги, я сделала очень много вари-антов эскизов, разрезав их на отдельные узоры, как детские пазлы. Алессандро был восхищен смекалкой, но об этом я узнала от третьих лиц, а также и о том, что сейчас это делают другие стажеры.

Кофейня. Столик на двоих. Неспешной походкой ко мне направляется миловидная девушка, и первое, что бросается в глаза, – это узнаваемый узор с буквами LV на кожаном полотне излюбленного аксессуара стиляг и модниц всего мира. Передо мной Айдай Шаршекеева, выпускница одного из самых престижных учебных заведений Европы London College of Communication, стажер таких далеких и близких домов моды, как Kinder Aggugini, Izmaylova, Bay and Brown и Samantha Shaw.Айдай приветлива и скромна. Во время беседы ее лицо то и дело освещает теплая улыбка, и невероятно красивые ямочки выступают на щеках. Сегодня она молодой дизайнер, который ищет себя в творческом пространстве не только как специалист по текстилю, но и как business-woman. Главный успех Айдай еще впереди, но работа в Доме моды Alexander McQueen – по-настоящему громкая заявка о себе.


AFD • FASHION


47ноябрь, 2012 Cultura 47ноябрь, 2012 Cultura

CULTURA: Расскажи о процессе работы. Как созда-ется платье? АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Платье создается по «крупин-кам». Идея – это все. Ты переносишь ее на холст, и после кипы исчерченных бумаг выводится рисунок дизайна платья. Затем тысячи примерок, сотни метров материала. Итог – наряд, который оденет Lady Gaga или Кейт Мосс. В первые дни стажировки Алессандро дал задание – на-рисовать ремешок для платья, над которым я корпела целую неделю, потому что все варианты, которые я приносила, его не удовлетворяли. Когда я совсем от-чаялась и усомнилась в своих силах, меня подбодрила китаянка, рисовавшая платье ровно месяц. Я взяла себя в руки, и знаете, все пошло как по маслу. Ежедневно старалась привнести в свой рисунок что-то новое. Сна-чала мы рисовали ремешки, потом создавали принты. Темы были абсолютно разные: от пчелы до океана.

CULTURA: Твои эскизы попали в коллек-цию Haute Couture Alexander McQueen? АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Со всей нескромностью гово-рю: да! И это непередаваемое ощущение гордости, когда ты стал частичкой легендарного бренда, очень приятно. Дает стимул не останавливаться на достигнутом, творить!

CULTURA: Шикарные наряды, роскошный подиум. В первом ряду расположились мировые знаменито-сти и самые высокооплачиваемые модели fashion-ин-дустрии – все это видим мы, люди по ту сторону экра-на. А какова на самом деле кухня backstage показа, что творится за кулисами шоу? АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Показы – это не только представление и красивая картинка. Это слаженная работа сотни людей. Каждый знает свое дело и выпол-няет его исправно. Стандарты, конечно, нереальные, но выполнимые. Мы, стажеры, должны были во время показа переодеть модель максимум за три секунды. Кроме того, пока модель вышагивает по подиуму, нужно успеть собрать комплект наряда. Нервы сдавали, но при виде работоспособности таких супермоделей, как Кейт Мосс и Наоми Кемпбелл, вся паника куда-то улетучивалась.

CULTURA: Работа с именитыми дизайнерами и моде-лями дает стимул и открывает дорогу в большой мир моды. Почему ты решила вернуться в Кыргызстан?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: В первую очередь, я очень люблю свою страну, мне действительно хочется рабо-тать во благо ее имени и авторитета. Здесь моя семья, мои родные. Кыргызстан – страна огромных возмож-ностей. А мир моды как непаханое поле, на котором можно творить и творить. К тому же я не покидаю

Лондон навсегда, завтра у меня снова вылет в город Туманного Альбиона. В Бишкеке я приняла участие в проекте этномагазина Tumar (совместно c Юлией Кудряшовой) с коллекцией вечерних нарядов «Специи».

CULTURA: Есть ли в твоем гардеробе такой эле-мент одежды или аксессуар, с которым ты не расстаешься более пяти–семи лет, и почему?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Есть. Это мой лю-бимый шарф Burberry. С ним я могу менять свой стиль, достаточно лишь повязать его в разных ин-терпретациях. Плюс ко всему он согревает в не-настную погоду, что так привычно для Лондона.

CULTURA: На что бы ты потратила большие деньги без сожаления?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Вечернее платье от Alexander McQueen и Valentino. Люблю их неповторимый стиль, роскошные ткани, необычный дизайн и то, что в их платьях все, как королевы, женственны и сексуальны.

CULTURA: Я впечатлена твоими работами. Откуда черпаешь вдохновение, как рождаются фантазии узоров?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Состояние души – отсюда идет вдохновение. Любовь, эмоции. Ты как губка. Все, что ты чувствуешь, носишь в своем сердце, выливается на бумагу. Творческий человек находится в постоян-ном поиске себя, могу вас заверить на 300 процентов.

CULTURA: Какой ты видишь Айдай Шаршекееву через 10 лет?АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Ох, хороший вопрос. Одежда, в частности вечерние наряды, созданные мной и моей командой, востребованны, любимы и желанны.

CULTURA: У каждого дизайнера есть своя изю-минка, отличительная черта, которая делает бренд узнаваемым. Что будет у Айдай Шаршекеевой? АЙДАЙ ШАРШЕКЕЕВА: Я еще не раскрыла свой потенциал до конца, мне еще, как завещал дедушка Ленин, учиться и учиться, трудиться не покладая рук. Но я буду прилагать все усилия для того, чтобы мои работы подчеркивали женский силуэт, передавали сочность цветов и ценились качеством. Это мое первое интервью, и я благодарю за такой кредит доверия.

AFD • ФОТО


Varda Carrera

НесторПилявский

Загадочные образы и неординарная проза – плод сотворчества талантливого фотографа

Varda Carrera и интригующего писателя и поэта Нестора Пилявского. Серия фотографий была создана по замыслу Пилявского и стала

иллюстрацией к его рассказу «Парча», впервые опубликованнном на сайте literatura.kg

&

AFD • ФОТО



I

Какой всё-таки чёрный город, какой он чёрный. Дым, завиваясь спиралью из-за игры холодных и тёплых пото-ков воздуха, пролетает в проём окна: облезлые деревянные рамы нелепого сиреневого цвета – с той стороны, где тусклый комнатный свет – и неразборчиво-чёрного цвета со стороны улицы. Выпирающая из темноты коробка пятиэтажного дома напротив. И какое банальное заня-тие – наблюдать за сигаретным дымом: я вспомнил, как когда-то, много лет назад, писал тебе, что измеряю время отрезками из окурков. Тогда я так часто говорил, сначала с чувством, а потом по привычке: у меня нет времени. О… сколько теперь у меня времени.

Письмо… сегодня я получил письмо от покойного отца: на конверте его аккуратным мелким почерком зна-чились страна, город, номер почтового отделения и его дурацкие инициалы «А. Б. В.». «Г.», – по привычке приба-вил я вслух. Стоило дать ему отдохнуть, и он уже принялся за графоманию.

Ничего удивительного в факте получения письма я не нашел: всегда заранее очень четко предчувствую подобные вещи. Со смехом как-то заметил себе, что ясно предчувствую мутные последствия. Накануне я даже взялся за старое – разложил таро. Карты показывали, по своему обыкновению, одно и то же: правду про то, как врут мечи и кубки. Сброшенная со стола колода, разбитая на прямо-угольные островки в белеющих рамках, осталась лежать на полу.

В письме отца содержались совершенно необоснованные упрёки: «Что вы вообще знаете о боли, если стремитесь

разбить даже те её крохотные комья, которые вам доста-ются, на ещё более мелкие кусочки? Вы думаете, что боль нуждается в забвении, или, что ещё более нелепо, будто в забвении нуждаетесь вы сами? Неужели вы полагали, ожи-дая, будто вот-вот появится некто – последний рывок, точ-ка перехода, ваша смерть в Венеции – некто, кто, наконец, вас убьет навсегда, насовсем – неужели в таком ожидании вы ещё полагали себя живым и мнили, что нуждаетесь в Конце?! А потом, когда этот некто появился… когда он появляется, проходит сквозь вас и скрывается, мелькая маленькой серой тенью в постороннем и недосягаемом бытии своей отдельной от вас жизни – и вы обнаружи-ваете себя не убитым, а воскресшим, тогда продолжаете оправдывать своё многолетнее ожидание, и это сломанное начинание, и свою новую жизнь, которая продлится ещё Бог знает сколько, – и чем же? Тем, что вы совсем один, и так давно, и всем назло решили перекроить не только предназначенное вам, как человеку, мышление, но и пере-шагнуть пределы жизненной каймы – границы, о которых вы и понятия-то не имеете, не имели и иметь не могли уже в силу тех самых причин, по которым была возможна встреча с этим «некто», с вашим светловолосым ангелом, которому вы, как балласт, сбыли свою надежду…». И так далее, и в том же духе.

Вот странно, вроде мёртвый человек, а продолжает не понимать элементарных вещей: надежда по умолчанию принадлежит не нам; «нашей надеждой» владеет «некто», и вся сложность лишь в том, чтобы встретить его, убе-диться в этом твёрдо и бесповоротно, поставить подпись под неким пактом, расписаться в заранее заготовленном контракте, тиснуть поцелуй и печать, а затем продолжить

Un muro de malos sueños me separa de los muertos.

F. G. Lorca*

ПАРЧА

Тяжелый вал сновидений // от мертвых меня отделяет (Ф.Г. Лорка).*

AFD • ФОТО


существование с этой ответственностью в сердце. Надежда явилась ожиданием неожиданного? Например, сбылось явление её непредсказуемого носителя, существование и ходы которого были всегда инаковы любым расчетам? Ну тогда стоит просто взять и понять: ящик Пандоры вскрыт, а его второе дно опустошено и исчерпано. Да, потрошить людей следует перед смертью, а не после.

Наверное, надо всё-таки ответить на это письмо. Спо-собны ли мертвецы удивляться? Если да, то он, наверное, удивится: я никогда не отвечал на его письма, пока он был жив. Впрочем, есть более срочная корреспонденция, и время работы с ней продлится до утра, а на утро назначен визит к швее. Надо обсудить новый заказ: скоро будет готова ткань, из которой я сошью платье для своих без-ымянных похорон – это, разумеется, парча, только в шёлк вместе с золотыми и серебряными нитями ткачи с восточ-ного рынка вплели твои волосы… «Чокнутый», – наивно думали они, принимая заказ, оглядывая мою безвозраст-ную фигуру, подсчитывая в уме прибыль от «эксклюзива», скалясь вставными зубами на своё солнце, сворачивая материал закопчёнными пальцами, отсылая своих грязных детей за ширму.

II

Из зашифрованного письма к руководителю общества «Тайная Маньчжурия» князю Мэнгунь Гяхань Иргэн-Ги-оро, в котором в действительности говорится о согласии уйгурских сепаратистов поддержать общее восстание угнетённых народов коммунистического Китая, позабыв обиды цинского времени (на конверте, разумеется, значит-ся фамилия Джао):

«Светлейший господин, разбирая любезно прислан-ную Вами копию «Свидетельства о преступном случае омерзительного и достойного осуждения приманивания Ечэ хуту тушкой беременной барсучихи, произошедшем в уезде Тайлай во времена Цзяцин», я бы хотел сообщить Вашей Светлости об одной удивительной параллели. По-добный же случай мне удалось наблюдать лет десять тому назад здесь, в родных краях. Произошло это у подножия одной скалы, куда за небольшое вознаграждение к вечеру меня привел местный мальчик. Из его рта пахло семенами мака и известью. Действие здесь исполняла старуха, без перерыва моргавшая белёсыми глазами. Только вместо барсучихи у неё был заяц. Исследовав потом его обгло-данные останки, я обнаружил, что заяц был не простым, а трехногим. Удивительно, как он выжил с подобной патологией. Возможно, зверёк был не диким, и старуха выращивала его в неволе.

AFD • ФОТО


В остальном могу заметить, что к перечню магических средств можно смело отнести не только землю, собран-ную с заброшенных захоронений, чернеющие хвосты эмбрионов, осквернённые фаллические амулеты из Маве-раннахра, длинные плевки голодающих рабов, запутавши-еся в шёлковых занавесках души придворных иезуитов, но и куда более обыденные предметы и явления:

- неотправленные, пока Луна пребывала в девятом доме, письма;

- расклад сетевых псевдонимов и крестословицу ини-циалов;

- голоса, спутавшие ваш номер телефона с номером инфекционного отделения;

- исследования постструктуралистов;- круговое хождение по чайным и кофейням;- и – что особенно эффективно – ожерелья, похищен-

ные из-под лопаток спящих недотрог.

Что касается вопроса, над которым Вы думали в по-

следнее время, – я имею в виду вопрос, куда отправлять письма людям, которые уже лишились адреса, то ведь тут всё зависит от цели операции. Но я бы посоветовал ми-кроархонтов разного уровня: кому, как ни им справляться с такой работой. При этом высшим пилотажем было бы отослать письмо на имя почившего в какой-нибудь запы-лённый архив или даже в музей криминалистики как бы случайно – инвоцировав самих микроархонтов в унифор-ме, а не совершая поступательного к ним движения.

Всецело одобряю Ваше решение принести в дар г-ну К. то письмо о пролонгации жизни, которое когда-то я Вам дарил.

И примите мою сердечную благодарность за шёл-ковые и металлические нити, которые Ваша Светлость прислала мне в ответ на мои скромные услуги.

Всегда преданный Вашей Светлости Н.»


III

«А какой же узор нам надлежит выткать на этой тка-ни?» – спрашивают закопчённые головы ткачей. Какой же? «Ах, вот это… какой сложный узор… какой слож-ный…» Глаза на пергаментных лицах их коричневых голов замечают, что нити, согласно эскизу, обрываются и узор не закончен. Рты на пергаментных лицах их корич-невых голов бормочут: «…наши бабушки вышивали… но другие… тоже так… чтобы в них запутались злые духи… было-было…». Коричневые головы кивают, пробуют на вкус золотые, серебряные и шёлковые нити. К твоим волосам им запрещено прикасаться без перчаток, доста-точно тонких, чтобы они не мешали работе. Следить за этой частью операции нет нужды: суеверные головы бо-ятся ослушаться. Они хотят насмехаться и говорить «этот чокнутый» как заклинание, отстраивающее их от случив-шегося контакта, и они не стали бы связываться со мной сильнее, чем это необходимо для получения гонорара.

IV

Нет, дыхание не принадлежит дышащему – ни один вздох. Это лишь мелкая иллюзия, обман, жертвой которо-го становятся миллиарды. Чтобы обмануть этот обман, я стал глотать и выплёвывать чужие вдохи и выдохи – укра-денными цитатами они нацеливались в моё горло: ошей-ник с обращёнными внутрь остриями или, быть может, взметнувшийся над сердцем венец. «Одержимый», – ког-да-то, то ли с ненавистью, то ли с завистью, замаскирован-ной под сочувствие или восхищение, выплёвывали в меня знакомые. Теперь уже никого не осталось… А те, кого я изредка навещаю, не задают глупых вопросов и не смо-трят в глаза. И, как правило, сами не расстаются с солн-цезащитными очками – даже на закате, который в этой ясной и жаркой стране остается единственным импресси-онистским декором: живородящее солнце показывает свой клокочущий живот, издает неразборчивые звуки, смазыва-ет горизонт и сужает запястья. А ночи здесь ясные – хотя и гораздо чернее европейских.

Про запястья – это я заметил сегодня, на встрече с К., малоизвестным писателем, руководящим подготовкой диверсантов из числа местной диаспоры. Лучи обнимали обнажённые выше локтя руки бойцов, просвечивая муску-

лы: чёрные кости и суставы вытянулись в розовом варенье, в прозрачном мышечном желе, о готовности которого мы сообщали маньчжурскому князю. Но, может быть, это вовсе и не бойцы славной освободительной армии, не новоявленные наследники Хотанского эмирата? А деревья, тонкие вишни, их стволы и ветви, и намотанная на них сладкая вата из лунапарка? Сомневаюсь, чтобы преста-релый К. мог собрать хоть какую-нибудь действенную ячейку. Вот Мэнгунь – да. Хотя он тоже в большей степе-ни поэт, но «Тайная Маньчжурия» и впрямь насчитывала несколько сот юношей с косичками и покатыми жёлтыми лбами – во время своего визита к князю я точно видел их. Одна из косичек подавала нам на террасе чай. После цере-монного разлива молодой маньчжур опускал по очереди в горячую чашку все пять своих перстов – один за другим – и чай наполнялся вишнёвым ароматом: таким уникальным свойством обладало его тело.

Поправив очки, К. пригласил меня войти в помеще-ние, чтобы похвастаться своим новым приобретением. Он коллекционирует пропитанные ядом письма и особенно гордится, если удаётся раздобыть те из них, которые так и не были отправлены по адресу: «Это настоящая поэзия: смерть останавливается, где ей вздумается, не то, что солн-це и не то, что сердце» (и он уличал меня в пристрастии к высокопарным фразам!).

К. не знает, что письмо было отравлено уже после того, как его решили не отправлять: не отправить, так отравить – так тогда стоял вопрос… Не мог признать К. и моего почерка, поскольку письмо было набрано на машинке. Не увидел он и знаков грядущего конца: «Этот удивительный документ личного характера – Вы ведь чуе-те его подлинность? – в подарок мне прислал наш глубо-коуважаемый Мэнгунь. Написано оно лет тридцать-сорок тому назад кем-то из наших… вот, можете видеть, какая тут бумага… но кем – неизвестно… тайна была условием передачи. Да это и не так важно, как Вы понимаете…». К. надевает медицинские перчатки и вытаскивает из прозрачной папки бумагу: «До сих пор в рабочем состоя-нии: состав яда по нашему рецепту». К. считает, что чужие неотправленные письма, тем более любовные послания, имеют особую магическую силу. Так и есть – особенно, если они были показаны или переданы третьим лицам их автором: это крючкотворная эпистолярная магия, раска-тывающая и закатывающая буквицу времени. Смешав порошок, изготовленный из таких писем, с песочными кусочками мукденских мумий, К. планирует оживить дере-вья в своем саду.

AFD • ФОТО


V

Из отравленного письма:

«Часто бывает, когда вот-вот должны проснуться и слышат голос, говорящий те или иные слова, а просыпа-ясь, обнаруживают, что слова эти им «показались», что они сложились из шума за окном, из собачьего лая или рёва во-допроводной трубы. Мало кто задумывается об этом фено-мене и извлекает из него знание о старшем брате Морфея: до рождения и после смерти, во сне по ту сторону сна, неразличимый шум индивидуализируется в духа-призрака близ точек выхода, точек прикосновения к бодрствованию другой жизни. Именно поэтому можно встретить своего собственного двойника – своё посмертное становление-со-бой уже сейчас, «при жизни». Оно копится, рядом и постоянно, скапливая тем самым нас. Возможно сделать так, чтобы элементы сингулярности, на которые рассеется

тело после смерти, подхваченные сущностями, мчащимися быстрее человеческой мысли (или, говоря понятным язы-ком, инаково экзистирующими сущностями), столкнулись друг с другом, спровоцировав замедление у поверхности: тогда, войдя в современность человеческого живущего, инерционные демонические активности сформируют такую подкожную интенсивность, которая преодолеет как несовпадение времени, так и гетерогенность среды. Мерт-вец раскатает время, расположившись на остывающей зоне поверхности, вторгшись в бодрствующее, просыпающееся, засыпающее, рождающееся или умирающее. Зачем (для этого) встреча со своим посмертным двойником в жизни? Чтобы видеть и говорить, говорить о посмертии и посмер-тием, то есть осуществлять страсть и деятельность, пассив-ность и активность – пульсировать на кромке утраты своей идентичности, которую частенько называют душой. Как разгибаются и сгибаются складки – света, языка и време-ни? Симулякр страсти воплощает деятельность. Подобие


страсти провоцирует деятельность. Притворство страсти развоплощает деятельность.

О, я бы никогда не услышал от тебя неуместного вопроса: а где же подлинность страсти? Ведь тебе стало известно… как обманывать себя, будто испытываешь страсть, когда испытываешь её на самом деле. Твое знание, один из побочных эффектов, одно из щупалец вытканного цветка, оно не относилось ко мне напрямую. Точнее, относилось вовсе не ко мне, но было получено взамен на печать, лирически названную Поцелуем Хозяи-на (это тогда, когда нам с тобой не понадобился серебря-ный фаллический амулет из Мавераннахра)… Это знание могло бы вспыхнуть в памяти, если бы я по обыкновению открыл одну из умных книжек, валявшихся на диване, например Бодрийяра, и прочел бы тебе вслух что-то вроде: «Симулякр – это вовсе не то, что скрывает собой истину, это истина, скрывающая, что её нет. Симулякр есть истина».

Меня устраивает параллельность моей смерти, моё по-смертие постоянно ошивается рядом, развивается и живёт по своим законам. Когда умру, я рискую его не заметить, чтобы тотчас кинуться:

- в твою близость, которая отклоняет меня;- в мое желание, которое утаивает тебя;- …».

VI

Через пару дней стало известно, что свое послед-нее приобретение К. спешно разжевал и съел. Смерть постояла и пошла дальше: в его офис ворвалась группа оперативников Службы Государственной Безопасности, блистательно раскрывшей (а в действительности просто проследовавшей по указаниям из анонимного доноса) «деятельность очередной секты религиозных фанатиков и сепаратистов». Разумеется, К. не мог сдаться живым: чтобы угодить «Великому Соседу», его бы передали китайским властям, а все в курсе, что даже современные китайцы не знают равных себе в области изощрённых пыток и застеночных казней. К. выволокли за ноги из его дома с бумагой во рту и длинными чётками из вишнёвых

косточек на поясе. Мне же пришлось оставить доблест-ным агентам свои парчовые наряды, которые, впрочем, давно некуда надевать – посереди пыли и аскетичной, точнее нищенской обстановки: едва ли у кого-то из за-хватчиков хватило времени и ума оценить этот занятный контраст. Но главный костюм я забрал с собой.

VII

Из письма к мёртвому отцу Н., которое было найдено при обыске и подшито в дело следователями СГБ как доказательство особой опасности беглеца (он был преду-преждён о грядущем крахе проекта, решили силовики):

«Ваш Узор погубит вас, пишете вы мне. Разумеется. Так же, как прежде он, мой Узор, погубил вас и некото-рых других. Нет, не совсем так же: каждый погубленный в нём остаётся висеть на том уровне плетения, на который он попал, а я вместе с нитями Узора доберусь до самого края, до самого нижнего уровня, в котором… предстоит ли мне встретить другие души, добравшиеся сюда иными путями? Это неважно – я уже сейчас понимаю, что всё в своей автономности – есть другое, и ничего, кроме этого, и все испущенные дыхания там не принадлежат ни себе, ни своему источнику, которого никогда и не было, разве что в качестве произвольной точки опоры где-то на сере-дине пути, – ведь «Царствие» у Бога, а в аду – демократия» или, как говорил мне один приверженец какой-то старой африканской веры, «На Небеса Павших попадают те, кого не ждут даже между мирами».

Да, спешу уведомить, что на днях я написал князю Иргэн-Гиоро, с которым вы когда-то давно меня позна-комили. Здоровье князя сильно подкосилось, и, судя по тому, какой оракул выдала мандариновая обезьянка, он умрёт через две-три недели. А если обезьянка ошиблась, то несколько позже – казнённый китайскими властями. Я написал Его Светлости, что буду благодарен ему, если он передаст Илмунь-хану в качестве моего дара три ваших души, то есть все части вас, которые нам удалось зафик-сировать в нашем экспериментальном фиолете. Мне они более не понадобятся. Не думали же вы, в самом деле, что Узор закончился».


AFD • ФОТО


овременная культура пропитана смертью, в ней, словно в кривом зеркале, находит отражение искаженное макабрическое ви-дение Средневековья. Мы сталкиваемся с её

ликом в бесчисленных творениях модных дизайнеров, в бриллиантовых скульптурах Демиена Хёрста, кристал-лах Swarovski Николы Боллы, а также в столь обыден-ных для Хэллоуина маскарадах с вурдалаками, оборот-нями, вампирами, восставшими мертвецами и прочей нечестью. В более жёсткой форме она встречает нас кровожадностью массовой киноиндустрии с её горой трупов, хоррором и рекой крови. Режиссёры с холодной отстранённостью убийц фиксируют реалистичность отнятия жизни, пример тому последний фильм Эндрю Доминика «Ограбление казино». Продукция подобного рода снижает связанное со смертью напряжение, приту-пляет её осознание, убивая понимание ценности жизни как таковой.

Современный человек с его фаст-фуд жизнью, бежит от смерти, он не хочет размышлять о ней, так как до конца не разобрался в своем к ней отношении. Мы зна-ем, сколько раз за день среднестатистический мужчина думает о сексе. А сколько думает о смерти, не знает никто, такой статистики попросту не существует. Смерть и умирание как психологическая и социальная проблема до сих пор мало изучена. Всё, на что человек сегодня может опираться, это история и культура древних, где смерть была такой же естественной составляющей, как и жизнь, а потому её уважали.

Веками разные народности, чтобы справиться со страхом смерти, складывали собственное отношение к ней. Одни испытывали панический ужас, другие почи-тали, а третьи высмеивали. Для древних римлян слово

ВОЗЛЮБЛЕННАЯ МОЯ,

СМЕРТЬТекст ~ Эрнест Ашим

Фотографии ~ Марета Келигова

C

make-up: Ксения Маречекплатье: Саша Каширина

прическа: Евгения Даувальдер

AFD • ART


AFD • ФОТО


авороженные смертью, Мексикой и

фантазией Тима Бёртона, мы создали

образ «любимой невесты» и даем

обещание в следующем году поехать

в Мексику, чтобы сделать специальный

репортаж о праздновании Дня мёртвых.

З

AFD • ФОТО


«смерть» казалось зловещим, они предпочитали ему вы-ражение «он перестал жить». Немцы говорили «отозван», а англичане – «он присоединился к большинству». Тюр-ки воспринимали смерть как длительный сон и верили, что когда-нибудь умерший воскреснет, поэтому рядом с ним помещались все необходимые для новой жизни предметы: личные вещи, оружие и домашняя утварь. Сходное, но крайне своеобразное отношение к смерти выработали и мексиканцы. Они не отторгали смерть, не лукавили с ней, а принимали её как естественное тече-ние жизни. Следуя традициям древних ацтеков, мекси-

канец встречает смерть праздником с самого рождения и ласково нарекает «любимой невестой», потому как сочетание с ней по древним индейским поверьям ведёт к возрождению в лучшей жизни.

Столь экстравагантное отношение к смерти в Латин-ской Америке представлено зрелищным карнавальным действом: 1 и 2 ноября не только в Мексике, но и в Гватемале, Гондурасе и Сальвадоре ежегодно развора-чивается яркое событие – День мёртвых (исп. Dia de los Muertos). За месяц до празднования Дня мёртвых мексиканцы превращают свой дом в склеп: повсюду цветы, надгробные плиты и свечи, женщины пекут традиционный «хлеб мёртвых» – в форме черепа или скелета. По народным поверьям, души умерших наве-щают живых в течение двух дней, возвращаясь в те ме-ста, которые так любили. Поэтому в эти дни нет места для скорби: поминая умерших, живые возносят хвалу жизни, помня о мексиканской народной мудрости: «Все-му лучшему во мне я обязан смерти». Повсюду играет музыка, текила льётся рекой, а дети получают в подарок именные сахарные черепа и марципановые гробики. В крупных городах проходят ярмарки и красочные карнавальные шествия во главе с главным атрибутом праздника – богиней смерти Катриной (исп. La Calavera de la Catrina) – скелетом в роскошном белом одеянии.

Понятно теперь, где главный макабрист современ-

ности, Тим Бёртон, черпает вдохновение и откуда берет начало его чёрный юмор, да и стилизация образа Вик-тории из «Трупа невесты» отсылает нас к мексиканским культам богини смерти Катрины. Сам Бёртон в бес-численных интервью признаётся, что из всех культур, которые ему довелось видеть, мексиканское отношение к смерти самое позитивное.

И всё же, как ни смотри на смерть – с точки зрения страха, смеха или маскарада, – она остается прежней, не-познанной, а потому столь пугающей и притягательной, как и сама жизнь.

В завершении предлагаем поразмышлять над выска-зываниями о смерти выдающегося мексиканского поэта и нобелевского лауреата Октавио Паса:

«Культура, отрицающая смерть, по сути, отрицает саму жизнь».

«Слово «смерть» непроизносимо в Нью-Йорке, Париже, Лондоне; оно обжигает губы. А мексиканец со смертью знаком близко; он шутит о ней, ласкает её, про-славляет, спит с ней; это одна из его любимых игрушек и самых крепких привязанностей».

«Смерть – зеркало, в котором понапрасну кривляется жизнь. Весь этот пестрый клубок действий, заминок, угрызений и проб – побед и обид, составляющих жизнь любого, – находит в смерти если не смысл и не ключ, то, по крайней мере, конец».

«Смерть высвечивает нашу жизнь. И если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни».

«Перед лицом смерти есть два пути. Один – вперёд, где она видится новым рождением, другой – назад, тут она предстает как зачарованность небытием или но-стальгия по лимбу».

«Вернуться к изначальной смерти – значит вернуться к жизни еще до рождения и прежде кончины – в лимб, материнское лоно».

«Скажи, как ты умер, и я скажу тебе, кто ты».

> В 2003 году День мёртвых был причислен ЮНЕСКО к списку нематериального культурного наследия человечества.> Это самый «долгоживущий» праздник в мире. Согласно Книге рекордов Гиннеса, он празднуется свыше 3 500 лет.

AFD • ФОТО



детстве, проезжая по дороге на Иссык-Куль, я обращала внимание на странные сооружения на окраи-нах сел. Они мало были похожи на дома, но у них всегда был вход. Мне объяснили тогда, что это кыргызские кладбища. Теперь эти входы в мир иной представляются порогом времени, ушедшего безвозвратно.

Любое прикосновение к таинственному миру некро-поля убеждает в сложности и цельности этого мира, выявляет в нем множество взаимосвязанных уровней: религиозный, культурный, мистический, нравственный, материальный, общественный… Ведь там, где были селе-ния живых, всегда рядом существовали поселения мерт-вых, которые, как в зеркале, отражали уклад мира живых.

В ЗЕРКАЛЕНАДМИРНОГО

ПОКОЯ

В

Текст ~ А. Воронина Фотографии ~ Ю.А. Шыгаев

По отношению к мертвым судят о живых. В разное время, в разных

культурах это отношение было неоднозначным. И города мертвых,

или некрополи-кладбища, могут в значительной степени

прояснить отношение к смерти в той или иной культуре.

AFD • ФОТО


В традициях кыргызов издревле закрепилось отноше-ние к смерти не как к полному исчезновению души и тела, а как к живой памяти в сознании потомков. И хотя ислам, пришедший на территорию Средней Азии в Х–ХI веках, запрещал возведение надгробных памятников и какое-либо их фигуративное декорирование, доис-ламское (еще языческое) сознание и воля к сохранению памяти предков, упорно, на протяжении долгих веков возводили усыпальницы, так называемые гумбезы раз-личной формы и декорировки.

Своеобразные надгробные сооружения строили в основном из местных материалов: лесса, самана, гауля-ка и дерева. Изредка применяли естественный камень, жженый кирпич и металл. Сохранилось много гумбезов ХХ века, по которым можно судить о многообразии архитектурных форм, однако декоративная обработ-ка стен этих сооружений в виде росписи практически отсутствует.

Уникальный синтез мемориаль-ной архитектуры, скульптуры и живописи (в технике фрески или живописи на металле или фанер-ной доске) представляют гумбезы ХХ века, а точнее 1917 – начала 1990-х годов. Многочисленные живописные панно, украшающие ниши портальных фасадов, дают представление о том, чем занимал-ся усопший в земной жизни. Шо-феры, агрономы, охотники… Все они оставили знаки добрых дел на земле, подтвердить эти знаки и продлить их в вечности призваны панно и фрески, выполненные в наивной, не-затейливой живописной манере.

Безымянные художники, некогда бравшие кисть для столь ответственной задачи – отправить вослед ушед-шему из жизни трогательные послания бытия, были не столь наивны и непрофессиональны. Им удавалось передавать и поэтическую грусть, как в случае с панно, где изображен юноша с конем на берегу тихого озера. И стремительный полет беркута, и горные пейзажи... Среди изображений можно встретить и совсем удиви-тельные мотивы, например вид на Иссык-Куль как бы с птичьего полета. На берегах видны села и палаточный лагерь, а гладь озера рассекает белый парусник. Подоб-ная топография напоминает древние карты путеше-ственников, ведь только им, наверное, доводилось встре-чать на берегах озера тигров и львов, архаров и барсов в горах, а также вдыхать чистейший воздух.

Безымянным художникам удавалось прежде всего подчеркнуть социальный статус усопшего. И это было вполне в духе времени, поскольку осознавали, что деяния на земле – это достойное сопровождение в мир

небытия. Вот панно с изображением молодого агроно-ма, идущего по полю ржи. Грузовик необходим, что-бы подчеркнуть принадлежность надгробия шоферу; обилие животных и птиц, украшающих порталы и их навершия, – свидетельство того, что усопший был знат-ным и удачливым охотником. Можно увидеть и целые живописные композиции, представляющие человека, явно обладавшего при жизни множеством талантов – он и манасчы, и охотник, и отец большого семейства. И неважно, что на многих гумбезах наивно и трога-тельно соседствуют советские звезды и полумесяцы. Важно, что сами надгробные сооружения – это знаки народного, искреннего творчества и знаки времени, позволяющие вспомнить о некой общности не столь да-лекого времени и почувствовать, как некрополи внешне незаметно, но тоже живут. Хотя время, солнце и дожди отчаянно смывают эти знаки, словно стремясь оконча-

тельно вернуть земле не только прах, но и память о нем.

Да, время не пощадило мно-гие гумбезы и их декор. Стены и порталы осели, окислился металл, фрески осыпались и потеряли прежние цвета. Но и в таком состоянии картины прошлого смотрятся выра-зительно, навевая мысли о быстротекущем времени, о бренности всего живого на земле. Идеологический пафос советских времен, неког-

да питавший изобразительное искусство Советской Киргизии, в городах мертвых проявился своеобразно. И дело не только в обилии в декоре некоторых гумбезов сбивающих с толку пятиконечных звезд в соседстве с полу месяцем, стилизованными флажками и рогами оле-ня. Столь простонародный синкретизм, сотканный из языческих верований, влияний ислама и примет совет-ского атеизма, с сегодняшней точки зрения, несомнен-но, уникален.

В постсоветское время подобного синкретизма в некрополях мы уже не встретим. Не художник, а фото-граф посылает вослед ушедшему свое благословение, в лучшем случае умелые камнерезы ставят гранитные бюсты. Сегодня земное богатство ушедшего из жизни, его социальный статус запечатлеваются в громоздких каменных сооружениях. Причем о единстве мемори-ального стиля, элементарном вкусе и гармонии мы не говорим. Хотя традиция мраморных надгробий со скульптурой идет от французской мемориальной пла-стики эпохи классицизма, возвышенное дыхание гения смерти с некрополей Пер-Лашез и Сен-Женевьев-де-Буа в Париже не донеслось до здешних кладбищ.

Пройдет не так много времени – и памятники некрополей советской эпохи окончательно разрушатся...

AFD • ФОТО


Обнесенные стальными оградами, закованные в бетон и камень, последние прибежища нашего времени смо-трятся одиноко и тяжеловесно, словно одиночество и тревога при жизни обратились в жену Лота, в скорб-ные знаки нашего времени. Да, сегодня делают доброт-но и на века. Но пройдет еще не так много времени – и памятники некрополей советской эпохи окончательно разрушатся, и на поверхности земли останутся лишь бугорки из глины и песка. Это, впрочем, уже не будет

противоречить хадисам, в которых сказано, что могила мусульманина должна быть аскетически проста.

Трогательная красота гумбезов, с их явленными кар-тинами жизни предков, в которых не было надрывной скорби и рыданий, а была лишь тихая печаль, исчез-нет. Но останутся красота гор, стремительный полет беркута и голубизна неба, опрокинутая в озерную чашу.

ПАМЯТЬулица возле киностудии

фильмографияубеждения

ПАМЯТЬ • ДИНАРА АСАНОВА


УЛИЦАВОЗЛЕКИНОСТУДИИ

Текст ~ Владимир МихайловФотографии ~ из личного архива Александра Федорова

Динара Асанова прожила короткую, но невероятно цельную жизнь большого художника и личности, лидера по духу и призванию. Вместе с ней в советский кинематограф пришла новая эпоха максимально честного кино о действительности. Именно поэтому её главные фильмы будут современны всегда. Ведь путь героев Асановой – путь милосердия, доброты, человечности. Этот путь выведет их к людям, к честной и праведной жизни, поскольку в авангарде – человек, который всё видит, всё понимает, всё чувствует, человек, с которым не пропадёшь.


1965 году Динара Асанова снялась в главной женской роли

в фильме «У каждого своя дорога», который, увы, не сохранился в истории кыргызского кино. Но чудом уцелела кинопроба, запечатлевшая Асанову в возрасте 23 лет.

В



инара Асанова с детства мечтала о кино. Родители её к искусству никакого отношения не имели. Мама работала

в текстильной промышленности, а отца девочка и вовсе не знала, он погиб на фронте в 1942-м, в год её рождения. Очень близка была Динара с бабушкой, которая научила её мягкому и доброжелательному отношению к жизни, людям.

Динара была тихим и послушным ребёнком, но уже в детские и подростковые годы в ней очень сильны были задатки лидера, ведущего. Она была заводилой во всех дворовых начинаниях, организовывала то общественную библиотеку, то изостудию, в которой рисовали афиши для кинотеатров, то футбольную команду.

Мама хотела, чтобы после школы дочка пошла работать на текстильную фабрику, но Динара ждала от жизни совсем другого. Тонкая и хрупкая с виду, она с твёрдой решимостью и бесстрашием отстаивала свои позиции, свои желания и устремления. Поэтому маме не удалось склонить её к регламенту размеренной, сы-той и беспроблемной жизни на текстильной фабрике.

В 1960 году, по окончании школы, она пришла на «Киргизфильм». Было ей всего семнадцать лет. Бра-лась за любую работу, хотела всё попробовать. Была реквизитором, ассистентом, за короткое время сменила несколько кинематографических профессий. Через год после поступления на студию получила неболь-шую роль в «Девушке Тянь-Шаня».

Именно тогда будущим кинооператором Сергеем Чадиным была сделана уникальная фотография. Од-нажды на съёмках во время перерыва Чадин заметил, как Динара с букетом цветов присела передохнуть возле речки, и сфотографировал её. Фотография по-лучилась очень удачная: обаяние юности, весёлая не-посредственная улыбка, беззаботная поза – ничто ещё не предвещает тех страстей, которые вскоре придётся пережить Динаре. Бедное, местами неумело подшитое платье, облик беззащитной полудевочки-полуженщи-ны, весь её поэтический образ – всё это лишь пролог к стильным, жёстким картинам, сделанным как будто бы мужскою рукою, пролог к трудному пути, преодоле-нию непреодолимых препятствий и преждевременной, конечно же преждевременной, смерти…

Чадин работал на этой картине супертехником, а Дина, как звали её почти все вокруг, – помощником режиссёра. Сейчас это именуется на американский лад – «скрип-гёрлз», а тогда называлось просто – «де-вушка с хлопушкой». На хлопушке, которая разграни-

чивала сцены будущего фильма, нужно было писать название эпизода, номер дубля, и Динара, строго следя за нумерацией, вносила все тексты и номера в маленький блокнотик, с которым не расставалась ни на минуту.

Съёмочная группа жила в селе Боконбаево, недале-ко от озера, где в ближайших окрестностях находилось множество изумительной красоты ландшафтов. Вся молодёжная часть группы была влюблена в Динару. Маленькая, ладненькая, симпатичная, светлый чело-вечек – как не влюбиться в такую? А сама она испы-тывала тайный интерес к актёру Арсену Умуралиеву, исполнителю одной из главных ролей в фильме. Но об этой платонической любви в то время не знал ни он сам, ни члены съёмочной группы.

В начале восьмидесятых Сергей Чадин, будучи в Ленинграде, зашёл на «Ленфильм», встретился с Дина-рой и подарил ей на память эту фотографию. Динара поцеловала его и расплакалась…

В 1963-м она работала в группе легендарной Ларисы Шепитько на картине «Зной». Училась на практике, жадно схватывая всё, что видела и слы-шала. Однако, несмотря на возможность общения с талантливыми мастерами и непосредственное участие в самом процессе создания кино, Динаре хотелось большего. Она явственно ощущала в себе мощную творческую потенцию, но реализоваться в полной мере не удавалось.

Тогда она бросила всё и уехала в Москву. Посту-пила во ВГИК, в мастерскую Михаила Ильича Ромма. Поступила, кстати, только с третьего раза, но упорства и целеустремлённости ей было не занимать.

Она была очень стеснительная и немножко сторо-нилась шумной студенческой среды, однако уже тогда её знакомыми и друзьями были известные поэты, писа-тели, художники, музыканты… Динара и сама начала в те годы робкую литературную деятельность – писала стихи, сказки, притчи.

По настоянию своего вгиковского мастера летом приезжала во Фрунзе, на родной «Киргизфильм». В 1964 году совместно с А. Видугирисом работала над документальной лентой «У каждого своя дорога», в следующем, 1965-м, также с А. Видугирисом – над фильмом «ПСП». Но на «Киргизфильме» ей особо не давали ходу – чувствовали её отгороженность, её «ина-ковость». Она, конечно, была другой.

По окончании института попала на «Ленфильм», где и сняла свою первую большую картину «Не болит голова у дятла». Фильм на подростковую тематику

Д


привлёк внимание не только самих подростков, но и педагогов, родителей. Следующий фильм – «Ключ без права передачи» – ещё больше укрепил успех режиссёра, вызвал бурную дискуссию, многочислен-ные отклики прессы, потоки писем. Это было вызвано, конечно, прежде всего необычайной актуальностью темы. Немаловажными факторами успеха оказались и острый психологизм фильмов, и необычная трактовка проблем и образов, и тонкость собственно режиссёр-ской работы.

В первой картине Д. Асанова вывела на экран характер удивительной цельности. Мальчик-подро-сток лет тринадцати избрал для утверждения себя как личности весьма необычный способ: на чердаке дома он отрабатывает пассажи на барабане, мечтая о славе знаменитого музыканта-ударника. Юный герой был показан на экране так, как редко показывался раньше, – во всей своей сложности и противоречивости, с не меньшим уважением, чем взрослый.

В ленте «Ключ без права передачи» Д. Асанова берётся исследовать внутрен-ний мир несколько повзро-слевшего, по сравнению с первым фильмом, героя, вернее героев. Её старшекласс-ники задумываются о своих взаимоотношениях с миром, педагогами, друг с другом. Сложные проблемы взрос-ления – взросления прежде всего духовного – находятся в фокусе внимания режиссёра. Силы взаимного притяжения и отталкивания между старше-классниками и их педагогами подвергаются тщательному изучению, скрупулёзному анализу. Показывая отно-шение директора школы и молоденькой учительницы к своим подопечным, режиссёр как бы предлагает для обсуждения разные методы воспитания, разные системы общения. Раздумья режиссёра выливаются в серьёзный, важный и нужный разговор о проблемах педагогической науки, современном педагоге, трудно-стях вступления молодого человека в такую непростую новую жизнь.

За фильмы юношеской тематики Динара Асанова была удостоена премии Ленинского комсомола.

Свой первый фильм – дипломную короткометраж-ку – она также ставила на «Ленфильме», где впослед-ствии сняла все свои картины. Драматургической основой этой ленты был рассказ в то время никому ещё не известного писателя Валентина Распутина «Рудольфио». Фильм получился странным, видимо,

потому, что и сам рассказ был несколько необыч-ным – о любви девочки-подростка к сорокалетнему мужчине. Но, несмотря на странность, на какое-то почти болезненное внимание к глубочайшим тайни-кам души, это было настоящее серьёзное кино. Были характеры – светлые, искренние, сияющие чистотой и одухотворённостью. Был в каждом кадре какой-то при-родный такт, чувство меры и безупречный вкус. Кине-матографический дебют, без сомнения, состоялся.

Но она чувствовала свою ненужность. Опять пыталась сделать что-то на родной студии. Её не хоте-ли, её вежливо отвергали. После диплома она восемь месяцев не могла начать новую работу. Ей было всего двадцать семь лет, она была полна творческих амби-ций, но, чувствуя глубокое отторжение, никак не могла на чём-то сосредоточиться. Точнее, ей не давали этого сделать. Она приносила на «Киргизфильм» сценарий по платоновскому «Котловану», но худсовет не принял его. Ещё бы! В те годы – фильм по Платонову!

Но всё-таки ей удалось перебороть ситуацию, и она запустилась на «Ленфиль-ме» со своей первой лентой. Успех, как уже говорилось, был ошеломляющий, всеобъ-емлющий, появилось очень много откликов, критических выступлений, завязалась обще-ственная дискуссия.

Впоследствии Д. Асанова сняла ещё две ленты, к моло-дому поколению, в общем, от-ношения почти не имеющие, – «Беда» и «Жена ушла». «Беда» была сделана по госзаказу в поддержку антиалкогольной кампании в стране, переживав-

шей очередной общественный кризис. Видимо, поэ-тому фильм получился не совсем асановский, он был слишком прямолинейным и пропагандистским. А вот в картине «Жена ушла» уже были явственно ощутимы те идеи, которые занимали Асанову всю её творческую жизнь. Многомерность и неоднозначность этой ленты заставили кинокритиков задуматься в попытках понять сложный, запутанный мир героев картины. Кстати, в главной роли у Асановой здесь должен был сниматься Владимир Высоцкий. Но он был занят в культовом се-риале «Место встречи изменить нельзя», и потому его работа досталась не менее интересному и знаковому актёру – Валерию Приёмыхову, который впоследствии стал одним из лучших друзей и соавторов Динары.

Именно он сыграл главную роль в фильме «Па-цаны», когда Динара снова вернулась к своей первой «юношеской» теме. Этот фильм, снятый по сценарию

Пытаясь разобраться в извечной проблеме «отцов и детей», в отношениях поколений, она мучительно хочет понять их идеалы, стремления и надежды


Юрия Клепикова, рассказывал о трудных подростках, об их жизни в спортивно-трудовом лагере. Сюда привёл их из подворотен, а порой прямо из залов судов замечательный че-ловек и педагог Паша – Павел Васильевич Антонов, которого как раз и играет Валерий Приёмыхов.

В 1983 году делегация киргизских кинематографистов была на кинофестивале в Питере. Их повезли на «Лен-фильм», показали «Пацанов» на двух плёнках (копии ещё не было). Впечатление было, конечно, колоссальное. Потом были прощальный вечер, банкет. В сопровождении знамени-тостей пришла и Динара. Ресторан был огромный, она расте-рялась, настороженно оглядывалась, видимо, пытаясь опреде-лить своё место. К ней подошёл режиссёр Самир Джапаров, пригласил её за стол киргизской делегации, в составе которой были министр культуры, директор киностудии, известные творческие работники. «Нет, спасибо, – сказала Динара, – я не пойду…» – «Приезжай в Киргизию, – сказал Самир, – вме-сте будем что-нибудь делать…» – «Я туда никогда не вер-нусь», – ответила Динара.

Через два года её привезли в республику в гробу… Она умерла, сидя в кресле, в гостиничном номере. Сердце… Это было на съёмках новой картины «Незнакомка».

После смерти Д. Асановой на экраны кинотеатров вышел её последний фильм – «Милый, дорогой, любимый, един-ственный». И в нём она остаётся верной своей главной теме, вновь обращаясь к остросоциальным вопросам становления юношеской души, к исследованию современного молодого человека. Пытаясь разобраться в извечной проблеме «отцов и детей», в отношениях поколений, она мучительно хочет понять их идеалы, стремления и надежды.

Произведения нашей замечательной соотечественницы давно уже впереди конкретных человеческих судеб, впереди времени. Ибо искусство её адресовано не только нам, совре-менникам, но и будущим поколениям, которые с волнением и болью будут всматриваться в героев её картин и узнавать в этих героях себя, своих друзей, знакомых, родных…

Похоронена Динара Асанова на Ала-Арчинском клад-бище, а в её родном Бишкеке, бывшем Фрунзе, есть теперь улица Динары Асановой – она ведёт прямо к главному входу в новое здание киностудии.

Произведения нашей замечательной соотечественницы давно уже впереди конкретных человеческих судеб, впереди времени. Ибо искусство её адресовано не только нам, современникам, но и будущим поколениям.


«Ляля» (любительский фильм, 1960 г., Киргизия).

«У каждого своя дорога» (совместно с А. Видугирисом, 1964 г., «Киргизфильм»).

«ПСП» (совместно с А. Видугирисом, 1965 г., «Киргиз-фильм»).

«Рудольфио» (дипломный короткометражный фильм, 1969 г., «Ленфильм»).

«Не болит голова у дятла» (полнометражный художествен-ный фильм, 1974 г.). Медаль и диплом лауреата Второго Ле-нинградского смотра творческой молодежи были присуж-дены режиссеру Динаре Асановой в 1976 г. В результате опроса кинокритиков включен в список двенадцати луч-ших фильмов, показанных на экранах Кубы в 1978 г.

«Ключ без права передачи» (полнометражный художе-ственный фильм, 1976 г.). Приз и диплом за лучшую ки-норежиссуру были вручены Д. Асановой на X Всесоюзном кинофестивале в Москве в 1977 г. Там же приз и диплом за лучшее исполнение мужской роли получил А. Петренко, премию Ленинского комсомола – Д. Асанова и актриса Е. Проклова. Фильм стал лауреатом множества кинофести-валей в Италии, Польше, Югославии и др.

«Беда» (полнометражный художественный фильм, 1977 г. ).

«Жена ушла» (полнометражный художественный фильм, 1979 г.).

«Никудышная» (полнометражный художественный телеви-зионный фильм, 1980 г.).

«Что бы ты выбрал?» (телевизионный спектакль, 1981 г. ).

«Пацаны» (полнометражный художественный фильм, 1983 г.). Государственная премия СССР Динаре Асановой (посмертно), а также членам съемочной группы. Премия Всесоюзного кинофестиваля. Второе место в конкурсе «Лучший фильм года» по итогам опроса кинозрителей, проведенного журналом «Советский экран». Дипломы мно-жества фестивалей.

«Дети раздора» (телевизионный спектакль, 1984 г.).

«Милый, дорогой, любимый, единственный» (полноме-тражный художественный фильм, 1984 г.). Диплом участни-ка Каннского международного кинофестиваля (Франция, 1985 г.).

«Незнакомка» (съёмки велись в 1985 г., фильм не завершен).ФИ

ЛЬ

МО

ГР

АФ

ИЯ

ДИ

НА

РЫ

АС

АН

ОВ

ОЙ

«Товарищи: Динара Асанова»(1986 г., режиссер Ричард Дентон, Би-би-си)

«Очень вас всех люблю» (1987 г., режиссер Игорь Алимпиев, «Ленфильм»)

«Динара»(1988 г., режиссер Виктор Титов, «Ленфильм»)

«Динара Асанова»(2003 г., режиссеры Марина Чудина и Екатерина Харламова, «Ленфильм»)Ф

ИЛ

ЬМ

Ы О

ДИ

НА

РЕ



Г Л А В Н Ы Й Ф И Л Ь МД И Н А Р Ы А С А Н О В О Й

Год: 1983Жанр: драма

Режиссер: Динара АсановаВ ролях: Валерий Приемыхов, Андрей Зыков, Сергей Наумов,

Евгений Никитин, Олег Хорев, Александр Совков, Ольга Машная



колько раз мы сталкиваемся с людьми, потерявшимися в огромном океане жизни?

Сколько раз мы сами становимся теми блудными сыновьями, пытающимися найти дорогу «домой», в ту обстанов-ку, которая позволяет нам чувствовать себя частью чего-то важного. Что та-кое правильно? Как мы определяем, что правильно, а что нет? Сами ли мы решаем, или на нас влияет кто-то? И может ли этот кто-то помочь нам справиться со сложным выбором жиз-ненного пути, особенно если кажется, что всё вокруг рушится и положиться не на кого.

«ПАЦАНЫ» – ЗНАКОВАЯ РА-БОТА АСАНОВОЙ. В этом фильме поднимаются вопросы, актуальные и по сей день. Фильм начинается с интервью. Так называемым трудным подросткам задают различные вопро-сы: про алкоголь, про то, как пошли на «дело», про драки. На все вопросы они отвечают с каким-то спокойствием бы-валых людей. Ударить ненавистного человека доставляет им удовольствие. Совершить преступление – обычное дело. Это так просто – потрясти пья-ного. Самый главный вопрос, вопрос о добре, красной нитью проходящий через всю картину, заставляет ребят задуматься. Каждый из них подолгу продумывает ответ, и только один го-ворит: «Так тяжело быть добрым, дей-ствительно добрым!»

Действие происходит в летнем

трудовом спортивном лагере для труд-ных подростков, директором которого является Павел Васильевич Антонов (исполнитель роли – Валерий При-ёмыхов), или просто Паша, который пытается помочь подросткам в различ-ных ситуациях. В одной из вечерних бесед Паша говорит: «Каждому пацану нужен мужик, которому он мог бы ска-зать «ты». Для этих подростков, таким человеком и стал Паша, по-настояще-му добрый и любящий. Человек, свято верящий в то, что любовь и забота по-могут этим детям, потерявшим ориен-тир, стать добрее, человечнее.

В фильме нет определённой исто-рии, он состоит из нескольких очень ярких эпизодов, которые заставля-ют зрителя задуматься. При съёмках фильма Динара Асанова не требова-ла от актеров строго придерживаться текста, прописанного в сценарии, за-частую фразы рождались на съёмоч-ной площадке. Наряду с профессио-нальными актерами играли и молодые люди, прошедшие в своей жизни через испытания и по собственному опыту знающие, что такое улица, раз-ногласия с родителями, нарушение закона, наказание. Это только усили-вает правдивость картины, позволяет читать во взглядах подростков всю ту боль, которую они несут в своих серд-цах.

Каждый ужин сопровождается не-изменными словами Паши: «Пусть каждый из нас подумает о том добром

поступке, который мы совершили в этот день». А как часто мы сами заду-мываемся о том, что хорошего мы сде-лали и собираемся ли мы?

Еще один вопрос, который Ди-нара Асанова ставит перед зрителем: нужно ли доверять тем, за кого ты в ответе? В фильме часто возникают си-туации, в которых Павлу приходится заступаться за своих подопечных пе-ред другими взрослыми, ручаться за них. Для Паши важно не просто дать этим молодым людям свою заботу, но и «разбудить» их сердце. Своему заме-стителю он говорит: «Ошибка твоя в том, что ты их всё время учишь. А их любить надо».

ЭТОТ ФИЛЬМ НЕ ПРОСТО ПРО ХОРОШЕГО ЧЕЛОВЕ-КА, трудных подростков и про вза-имоотношения между людьми. Этот фильм – руководство к тому, как нуж-но строить диалог на доверии, дарить свою любовь, и тогда даже самые без-надежные люди начнут осознавать важность добра.

В наш век интерактивных техно-логий, новых средств коммуникации, когда время – на самом деле деньги, когда все куда-то спешат и даже внеш-не благополучные страдают от одино-чества и недолюбленности, необходи-мо сохранить человеческие качества, о которых в «Пацанах» говорит Динара Асанова. Дарите любовь своим близ-ким, будите сердца других людей и не давайте заснуть своему!

ВЗРОСЛЫМ ТАК ПРОСТО, ВСЕ ЗНАЮТ

ОНИ НАПЕРЕД… Текст ~ Жанна Арай

С


РЕАЛЬНЫЕ ПАЦАНЫУченики вечерней общеобразовательной школы №10 г. Бишкека ответили на вопросы фильма «Пацаны»

Беседовала Наристе Алиева Фотографии ~ Марета Келигова и Tavy Hornbrook

ОБЩЕСТВО • ПОДРОСТКИ


Не знаю. Нет мечты.

Да просто люблю.

Не знаю.

Нет, не пробовал.

Было один раз. В семь лет поймали на Заводской. Из дома сбежал. Три дня на улице жил.

Да. Нет, мне это не нравится.

Не знаю.

Нет такого человека.

Маме помогал мясо продавать на Ошском базаре.

Ты о чём-то мечтаешь?

За что ты себя любишь?

За что ненавидишь?

Курить когда начал? Выпивать?

Приводы были?

Человека ударишь? В глаз дашь?И удовольствие получишь?

Что такое добрый человек?

Ты сам добрый человек?

Что доброго ты сделал в этот день?

Бексултан, 10 летпомогает маме продавать мясо на Ошском рынке



Ты себя любишь? За что ненавидишь?



Человека ударишь?




Хочу стать виртуозом своего дела. Идти по пути циркового артиста.

Честно говоря, не очень.

Ну не знаю, из-за того что ленивый, себя не люблю, постоянно пытаюсь себя подогнать, под-толкнуть. В цирке то же самое было: не хотел качаться, уставал. Я себя через силу подгоняю.

Честно скажу, в третьем классе пробовал. Меня так стошнило, что я вернулся домой весь синий. И где-то неделю отходил от этого. Пить, чекать, нет, не делаю такого.

Никогда, и надеюсь, что не будет.

Нет.

Добрый человек – тот, который может помочь, несмотря на то что у него свои проблемы.Доброта – это когда можешь помочь человеку всегда. Думаю, что да.

Ни доброго, ни плохого, пока что ничего не сделал за сегодняшний день. Когда есть воз-можность, я помогу. Вот тогда мне говорят: «Спасибо, что помог».

Аян, 15 лет два года занимался акробатикой в цирке



Пока мечта – школу окончить, отучиться. А так, чтобы на всю жизнь, мечты нет.

Когда как. Даже не знаю, 50 на 50, наверное. Когда чё-нибудь плохо – ненавижу. Когда хорошо всё – люблю. У меня вообще самолюбия нет.

Молчать потому что не буду. Допустим, когда кто-то неправильно говорит или оскорбля-ет, я молчать не буду. А есть такие люди: они промолчат и дальше сидят.

Нет такого.

Я вот два раза на «учётке» был. Когда убегал из дома, из милиции приходили, пообщать-ся там с мамой, жилищные условия проверить, статус семьи… Ну фигню всякую.

За что? Да, если до меня полезут, то да. Если меня первого ударят, то я в ответ буду бить.

Который без гордыни, без самолюбия. Понимает, ну чтоб не так: выслушал и мимо ушей пропустил. Чтоб общение поддерживал.

Не знаю, честно. Ну пацаны говорят, вроде бы нормальный.

Ничего. Ни плохого, ни хорошего. Вчера приехал, уроки доделал. Потом посидел, пова-лялся, телевизор посмотрел, поел и спать лег. С утра встал, в школу пошёл.

Игнат, 13 летсбегает из дома к друзьям


Ты себя любишь?




Человека ударишь? В глаз дашь?





Да, военным стать в России. По контракту отслужить в армии. Что здесь ловить? Здесь даже войска ненормальные какие-то.

Нет, это в каком смысле вы говорите? Да я, как обычный ребёнок, как обычные дети, к себе отношусь. Что вы глупые вопросы задаёте?


Пробовал несколько раз. Давился, слёзы начали течь, да и всё. Не умею курить, не чекаю и не пью, сразу говорю. Здоровый образ жизни.

В распредку, да, один раз. Я к папе ехал, а там, на остановке, какой-то пацан подошёл мелкий, он попрошайничал у всех. Ко мне подходит, я ему монетку дал – и нас обоих забирают. А потом папа приехал – устроил.

Пацана, да. Если бы он мою мать задел или кого-нибудь из родных.

Вот как Вячеслав Николаевич (социальный педагог), ну хороший. Это когда всё бесплатно мне. Вот вы мне сотку дадите бесплатно – я вам скажу «спа-сибо».Ну так сказать, нормальный. Просто, когда меня обзовут или бить начинают, если я стукну, остановиться потом не могу. На стороне стоять – между этим и этим.

Я сегодня утром помогал маме кирпичи грузить на заводе.

Лёша, 14 летпомогает маме грузить кирпичи на заводе


Ты себя любишь?







А кем легче быть, добрым или злым?Что доброго ты сделал в этот день?



Максим, 13 летлюбит играть в Counter-Strike

Хочу быстрее окончить школу.

Да.

Бывает иногда. Ну когда тебя там мама ругает, потом злишься на неё, а потом думаешь, зачем это сделал.


Нет.

Да, если до меня полезут.

Не знаю. (Улыбается.)

Ну как сказать, когда тебе что-то там говорят, просят, а ты отвечаешь: «Ладно». Все, короче, я не знаю, как это объяснить. Когда я был ещё маленький, у меня в садике был друг. Ну мы с ним общаемся, он звонит мне… редко. Он был добрым ко всем.

Маме с бабушкой помогал, играл и гулял с братишкой.


Себя любишь?





И удовольствие получишь?



УБЕЖДЕНИЯ • ДИНАРА АСАНОВА


АСАНОВАДИНАРА

Кинорежиссер. Родилась 24 октября 1942 года в городе Фрунзе (Киргизская ССР, СССР). Умерла 4 апреля 1985 года в возрасте 42 лет в Мурманске (РСФСР, СССР).

Я СТОРОННИК ТОЛЬКО ПРАВДЫ В КИНО,ТОЛЬКО ПРАВДЫ!

У МЕНЯ НЕТ ВРЕМЕНИ ГОВОРИТЬ НЕПРАВДУ.

ЛЮБЫМ ФИЛЬМОМ, ЛЮБОЙ КАРТИНОЙ, ЛЮБЫМ ЗВУКОМ КАЖДЫЙ ХУДОЖНИК ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ

ЗА КАЖДЫЙ СВОЙ ПОСТУПОК. ТОГДА ЕМУ БУДЕТ НЕ СТЫДНО УМИРАТЬ.

СМЕРТЬ НЕ ТАК СТРАШНА, КАК МЫ ДУМАЕМ.

УБЕЖДЕНИЯ • ДИНАРА АСАНОВА


Динара Асанова о ПОДРОСТКАХЮНЫЕ МОИ СОРАТНИКИ активно не желали, чтобы картина оставляла хотя бы малейший привкус неискренности, приблизительности, неесте-ственности. Точно так же они не принимали архаичность, несовремен-ность многих своих сверстников на экране. И чтобы они сыграли то, к чему мы все сообща стремились, надо было дать им свободу. Свободу жизни в кадре и веру в предлагаемые обстоятельства. А это серьезное испытание для режиссера…

В ПИСЬМАХ, КОТОРЫЕ Я ПОЛУЧАЮ, МОЖНО НАЙТИ ВСЕ: боль роди-телей и детскую боль, жалобы, обвинения и безжалостные приговоры себе. Все страдают, всем нужна помощь, и какую бы проблему ни затро-нули мои зрители, вывод один: мы стали жестокими и равнодушными, равнодушными и жестокими.

СЕЙЧАС, ПО-МОЕМУ, ОЩУТИМА НЕХВАТКА ТАКИХ ЛЮДЕЙ, которые могли бы помочь. Ведь знать – это одно, а уметь – совсем другое!

ЧИТАЯ ИНОГДА ПИСЬМА, Я ДУМАЮ: а может быть, зря мы придумали нашего Пашу Антонова в «Пацанах»? Может, это «святая ложь»? Но нет, одергиваю себя, людям нужен такой человек, с которым можно было бы поделиться самым сокровенным, погово-рить на «ты». Человек с большой буквы, человек, оправдывающий звание Человека.

ТЕРМИН «ТРУДНЫЕ ПОДРОСТКИ» ПРИДУМАЛИ ВЗРОСЛЫЕ. И как бы отгородились от сложностей жизни этих ребят.

Я УБЕЖДЕНА, что все дети рождаются одинаково хорошими, но не рождаются одинаковыми.

ВЗРОСЛЫЕ методически, целенаправленно ограничивают индивидуальность ребенка. Они порой, не разобравшись, говорят ему: «Ты лжешь!». А он всего лишь фантазирует, выражая себя. Одиночество трудных детей, на мой взгляд, – это общая наша беда.

ОТКУДА ЖЕ ЭТА НРАВСТВЕННАЯ ГЛУХОТА И СЛЕПОТА? Когда и где закончилось воспитание духа растущего человека? Мы очень много времени тратим на разговоры по этому поводу. По поводу, но мало сути! Мы вообще забыли про рост душевного качества, а еще думаем про прогресс!

НЫНЕШНИЕ МОЛОДЫЕ свободнее и раскованнее нас, прежних, в своем мировоззрении и поведении, но у них зато пропало самое ценное: потребность внутреннего мира, потребность быть собой, думать, кто ты и зачем. Желание жить хорошо есть, а внутри – полная бездуховность.

ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА в своем росте остановилась, этого предмета нет нигде: ни в школе, ни дома. Да и откуда ему взяться, если мы, взрослые, большей частью спим наяву, живя в тепле и уюте?! Так кто виноват?

МНЕ КАЖЕТСЯ, СЛУЧИЛОСЬ СТРАШНОЕ: произошел разрыв в поколениях. После войны не было ничего, но было главное – сочувствие, сотоварищество, а дальше началось потребительство. Главным стало накормить и одеть, а духовного воспитания никакого, просто ноль. Началось дикое соревнование, у кого чего больше. Разучились просто чай пить. Просто разговаривать со своими ближними и с детьми.

СПЕРВА МЫ ВЫШЕ СВОИХ ДЕТЕЙ: мы-то все знаем, а они ничего. А потом наоборот: дети все знают, а мы нет, это похоже на перелив из одного сосуда в другой, когда единения нет, химической реакции не происходит, третьего качества не получается. И отсюда стена, разрыв. Восстанавливать же намного труднее, чем терять, ведь пропасть растет.

САМЫМ ГЛАВНЫМ, САМЫМ ВАЖНЫМ, высшим мерилом человеческого качества я считаю отдачу, бескорыстную отдачу другому, ближнему или дальнему, своего времени, своего здоровья, всего себя.

ЖИЗНЬ У НАС ТОЛЬКО ОДНА. КАК МЫ ПРОЖИВЕМ ЕЕ, ЧТО СМОЖЕМ?


ВСПОМИНАЮТСЯ МНЕ НЕДОВЕРЧИВЫЕ, УМУДРЕННЫЕ ЖИЗНЬЮ ПОДРОСТКИ, свы-сока поглядывающие на наивную Динару в начале работы над "Пацанами". Они уже твердо знали, что их жизнь – не предмет для искусства, их жизнь для нормальной жизни, а чья-то красивая – для кино.

ДИНАРА БЫЛА РЕЖИССЕРОМ НЕОБЫКНОВЕННЫМ, редким для общего течения кино. КПД ее творчества был чрезвычайно высок.

ВЕДЬ МОЛОДЕЖНОЕ КИНО у нас, в общем-то, не в чести. Престижнее снимать про лю-бовь или про трудности производства: это ближе всем и понятнее. А между тем, чтобы заниматься молодежной проблематикой, требуются огромная работа души и точное знание момента. Молодежь меняется так быстро, почти неуловимо, материал этот так подвижен и динамичен, что его надо все время держать «на пульсе».

МОЛОДЫЕ РЕЖИССЕРЫ, которым, казалось бы, и карты в руки (ну кто же лучше знает молодых, чем сами молодые!), в основном следуют старым мастерам. Поэтому, как ни странно и ни печально, молодежное кино равняется у нас по «взрослому», по креп-кому и испытанному, теряя при этом самое главное – непосредственность, честность. И вот молодой человек смотрит уже не кино, а «киношку», заранее зная все, что ему предложит экран.

ДИНАРА В ЭТОМ СМЫСЛЕ БЫЛА ХУДОЖНИКОМ очень неожиданным, самобытным и последовательным. Она нашла свою тему и разрабатывала ее с предельной глубиной.

ТЕРМИН «ТРУДНЫЕ ПОДРОСТКИ» появился позднее, теперь это уже штамп, и сегодня все проблемы молодежи стали почему-то проблемами «трудной» молодежи. А Динара не любила этого словосочетания – за ним как будто маячит успокоительная оговорка: это «кто-то кое-где у нас порой…».

ГОВОРЯ О «ТРУДНЫХ», ОНА ГОВОРИЛА ОБО ВСЕХ. И, рассматривая благополучную молодежь, как было, скажем, в фильме «Ключ без права передачи», она говорила: и «устроенные» ребята, любящие поэзию, все равно трудны. Это очень верно, ведь молодежная тема, в сущности, вся едина. И Динара каждый раз с разных сторон ис-следовала этот материал как единое целое.

ЕЕ СОЦИАЛЬНАЯ ОСТРОТА коренилась в том, что ее всегда интересовал человек во всем богатстве его отношений и связей с другими, с миром.

ОНА СТАВИЛА БОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ и не всегда отвечала на них. Ее за это ругали, от нее в письмах и в рецензиях требовали рецептов: что делать, как воспитывать. Но у нее это не было уходом от ответственности, просто такова позиция художника, кото-рый ставит проблемы.

ДИНАРА СТРЕМИЛАСЬ ВЫРАЗИТЬ свою тему с максимальной полнотой, связывая ее со своим опытом, со своей жизнью. Но она никогда не делала свое отношение к проблеме предметом искусства, она пыталась быть объективной и говорить от имени молодых. Она умела видеть и слышать их, и в этом тоже была ее новизна и заслуга.

ОНА УМЕРЛА В 42 ГОДА, но всегда оставалась юной.

Валерий Приемыхов о Динаре Асановой

Актер, сценарист, кинорежиссер, писатель.Дата рождения:26 декабря 1943 года.Дата смерти:5 августа 2000 года (56 лет).Место смерти:Москва (Россия).

ОТ ИМЕНИ МОЛОДЫХ

CULTURAС Л О В А

Книги с Олегом БондаренкоВладимир Лидский «Русский садизм»

Леся Синиченко «Вера в возможность построить мост»


о 2000-х годов имя ре-дактора «Кыргызфильма» Талипа Ибраимова (род. в

1940 году) было известно относитель-но небольшому кругу «киношников». А в 2006-м – как гром среди ясного неба: он вдруг стал лауреатом (первое место) престижнейшей литературной «Русской премии», которая вручается Фондом Б.Н. Ельцина лучшим русско-язычным писателям, живущим за пре-делами России.

Проза Талипа Ибраимова (да еще какая проза!) оказалась совершенно неожиданной и для отечественного читателя. Дело в том, что до определен-ного периода жизни Т. Ибраимов книги не писал… А когда человек начинает писать прозу после выхода на пенсию, скорее всего, он не графоман. Вероят-но, ему просто есть что сказать.

Характеризуя его творчество, рос-сийский критик Олег Дарк отметил: «Повести и рассказы Ибраимова ста-ли для меня потрясением. Опытный мастер слова явился перед читателем вдруг, разом, без всякого там «твор-ческого пути», как Минерва из головы Юпитера. А она, как известно, является в полном облачении и всеоружии…». (Русский журнал. 2008. 1 февраля).

Сюжеты повестей Талипа Ибраимо-ва всегда необычны. И не потому, что тут рассказывается какая-то небыва-лая, невероятная история, напротив – все истории погружены в быт, мелочи жизни, обыкновенность. Оригинальны не сами по себе истории, а постоянный и неожиданный переворот, который в них происходит и который в них – глав-ное. Герои все время оказываются не теми, за кого их принимали, и делают не то, что от них ожидали…

Ибраимов Т. Старик и Ангел: Повести. – М.: Европа, 2007.

Талип Ибраимов

СТАРИК И АНГЕЛ

Скажем, повесть «Ангел» – это мо-нолог 18-летней девушки, которая про-мышляет продажей наркотиков, торгует на базаре, а еще по старой памяти «те-атралит» — заманивает в квартиру со-стоятельных клиентов, притворившись простушкой, а потом бросает их на рас-терзание приятелям. Все это для того, чтобы вытащить свою семью – мать- одиночку, младших сестер, талантли-вого, но непутевого брата – из трущоб большого города. Драматические судь-бы «маленьких героев» раскрывают панораму жизни людей, оказавшихся на обочине истории.

Ибраимов вообще провоцирует читателя на крайние реакции, потому что вот так, двигаясь по лезвию бритвы, живут и его герои, которых автор каж-дый раз застает в момент катастрофы, поворотного решения, на краю. Пожи-лой шахтер на пенсии внезапно женит-ся на немой девушке Бермет, женится, лишь бы забыть унизительные годы с обожаемой, но изменявшей ему женой. Бермет счастлива, муж с ней обходите-лен и добр, но вскоре она понимает, что бывшую жену ее Асан любит с прежней горькой силой (повесть «Гнездо кукуш-ки»). 70-летний старик случайно спаса-ет утопленницу, молодую, прекрасную женщину – она оказывается прости-туткой, решившей покончить с собой. Между героями вспыхивает нешуточ-ная страсть, совершенно непонятная родственникам старика и осуждаемая ими («Старик»). Назира, 20 лет прожив с обожаемым мужем, решается уйти от него, потому что бесплодна, а муж меч-тает о потомстве («Женщина у стреме-ни»). Девушка бросает любимого парня просто потому, что с ним не так надеж-но, как с лавочником Закиром («Пауза для выдоха»).

CULTURA СЛОВА • КНИГИ

Д


то там скрывать, это одна из самых страшных, может быть, даже самых жутких

книг, написанных за всю историю ми-ровой литературы. Сейчас раздается много голосов литературных критиков, да и просто читателей, убеждающих в том, что лучше всего эту книгу и в руки не брать.

Не знаем. Может быть. Но тому, кто роман все-таки откроет и начнет чи-тать, придется признать, что произве-дение – стилистически блестящее, и в какой-то степени оно поднимает целый пласт мировой истории. Страшно. Но, может быть, необходимо.

«Есть, пожалуй, лишь одно отличие книги «Благоволительницы» от иных мировых шедевров. Это отвратитель-ный, чудовищный, воистину ужасный роман – не в смысле исполнения (оно безупречно), а в смысле содержания. Таких книг классика еще не знала. Что там вывернутый наизнанку морализм де Сада, порнографические забавы Аполлинера, ошпаренный кипятком младенец у Чехова, кровавая каша в сапогах Барбюса, физиологический на-турализм Бабеля…»

О чем же роман? Это огромное, 900-страничное, произведение, напи-санное якобы от лица офицера СС по имени Максимилиан Ауэ, который был исполнителем нацистской программы «окончательного решения еврейского вопроса». Сюжет разворачивается на Восточном фронте (Украина, Северный Кавказ, Сталинград), а также в следую-щих странах: Польша, Венгрия, Фран-ция и Германия. В книге среди прочего описываются расстрелы в Бабьем Яру.

Книга впервые вышла во Франции в 2006 году и сразу стала бестселле-ром. Она широко обсуждалась в газе-тах, журналах, книгах и на семинарах. Роман стал обладателем двух престиж-

Литтелл Дж. Благоволительницы / пер. с франц. – М.: Ad Marginem,

2011.

Джонатан ЛиттеллБЛАГОВОЛИТЕЛЬНИЦЫ

(Les Bienveillantes)

ных французских литературных пре-мий, Гран-при Французской академии (2006), получил Гонкуровскую премию. Переведен более чем на 20 языков.

Наверное, все-таки «Благоволи-тельницы» – очередная попытка евро-пейского осмысления истории Третьего рейха, Второй мировой войны. Причём, если привычные варианты предлагают одичание, помутнение народа Гёте и Бетховена, то здесь перед читателем герой-интеллектуал, размышляющий о Лермонтове, наслаждающийся му-зыкой Рамо и пытающийся совместить Weltanschauung, национал-социалисти-ческое мировоззрение и кантовский категорический императив. Проблема, которую ставит автор, заключается в том, что носитель зла вполне может быть изящным и интеллигентным.

В романе очень много жестокости и натурализма, которые соседствуют с некими «возвышенными темами», объ-единяясь в неразрывное целое. Напри-мер, на страницах книги мы встречаем многочисленные дискуссии, когда на-цистские офицеры спорят друг с дру-гом исключительно по поводу решения той или иной проблемы, апеллируют к какому-то бюрократическому кафки-анству как состоянию сознания, что не снижает эффективность принимаемых ими бесчеловечных, чудовищных мер. В качестве образца можно привести бюрократически рассудительную речь коменданта Аушвица Хесса, говорящего о своем лагере по уничтожению людей как об ординарном государственном предприятии…

Леденящие душу морально-эти-ческие выводы и наблюдения все же заставляют читателя задуматься. «На войне, – говорит автор устами своего героя, – ярко высвечивается противо-речие между тем, как легко убивать, и тем, как тяжело умирать…».

Ч


В Кыргызстане мы уже давно отвык-ли от литературных сенсаций. Казалось бы, ушел из жизни мэтр международно-го масштаба – Чингиз Айтматов, и чего теперь ждать от книжных новинок? Да вот, оказалось, что есть еще порох в по-роховницах. И произведение бишкек-ского писателя Владимира Михайлова, творящего под псевдонимом Лидский, засветилось на всю литературную Рос-сию, да что там – на весь русскоговоря-щий мир.

Сказать, что роман встряхнул рос-сийскую культурную элиту – значит не сказать ничего. Роман просто шокиро-вал. Читающая публика не просто спо-рит об этом произведении, по существу, она до сих пор не знает, как к нему от-носиться.

Пересказать книгу невозможно в принципе. Она странная, страшная, глу-бокая. Очень много натуралистических сцен (в чем она сродни «Благоволи-тельницам» Дж. Литтелла), откровенной жестокости. При беглом ознакомлении с текстом это коробит; но в том-то и дело, что описание ужасных сцен – не самоцель для автора, его замысел му-дрее, тоньше, книга на самом деле есть своего рода покаяние за все ужасы, творимые в русской истории. Покаяние человека непричастного, но чувствую-щего ответственность за свой народ и его исковерканную судьбу…

Как сказано в предисловии, «"Рус-ский садизм" Владимира Лидского – эпическое полотно о русской истории начала XX века. Бескомпромиссная фактичность документа соединяется в этом романе с точным чувством языка: каждая глава написана своим уникаль-ным стилем. История Гражданской вой-ны и установления советской власти до сих пор остается одной из самых темных, самых будоражащих страниц нашей истории. «Русский садизм» пре-тендует на то, чтобы закрыть эту тему, – и именно поэтому он вызовет волну споров и поток критики…».

Лидский В. Русский садизм. – СПб.: Лимбус Пресс, 2012.

Владимир ЛидскийРУССКИЙ САДИЗМ

Роман производит странное впечат-ление буквально во всем – и по стилю изложения (как уже было сказано, язык повествования постоянно меняется), и по структуре. Одни названия глав чего стоят: «Что сказала в своих свидетель-ских показаниях Амалия Петровна Ма-узер на суде по делу Мефодия Африка-ныча Постникова», «Что сказал бывший секретный сотрудник Пётр Дуплевский своим собутыльникам в рюмочной на улице Живописной», «Что написал на-родный художник Антарктиды Пров Маркелович Крамской в жалобе на имя начальника Центрального Спец-учреждения полковника Ларионова», «История чудо-куртки, рассказанная ею самой Михайлову-Лидскому в Спецса-натории для ветеранов труда и ударни-ков соцсоревнований» и т.д.

Абсолютно реальные, пронзительно правдоподобные сцены, чем-то напо-минающие, например, эпизоды из «Спи-ска Шиндлера», перемежаются со сце-нами и описаниями ирреальными, как, скажем, жалобой, которую направили в адрес властей… императорские пинг-вины из Антарктиды (на действия спец-органов). В результате получается фан-тасмагория, еще более усиливающая необычность восприятия материала.

В целом произведение – это, ска-жем так, размышление о темной, даже жуткой стороне истории и потаенных сторон жизни людей. При этом автору свойственна тонкая, горькая ирония.

Не ошибемся, если предречем этой книге странную и сложную судьбу, при том что она, несомненно, войдет в историю русской, а может, и мировой литературы как нечто из ряда вон вы-ходящее. Кстати, заканчивается роман речью автора на Страшном суде, где он обращается к Богу, как бы подводя итоги всему страшному и чудовищному, что осталось в мирской жизни. Такая концовка сама по себе нонсенс и за-служивает того, чтобы, по крайней мере, попытаться автора понять.

CULTURA СЛОВА • КНИГИ


НОВАЯЛИТЕРАТУРАКЫРГЫЗСТАНА

CULTURA СЛОВА • ЛИТЕРАТУРА


РУССКИЙ

Книга – финалист российской литературной премии «Национальный бестселлер» 2012 года и финалист (попала в шорт-лист) литературной премии Андрея Белого 2011 года. Роман «Русский садизм» появился на прилавках российских книжных магазинов в апреле 2012 года и уже успел привлечь к себе пристальное внимание читающей публики. Как сказано в аннотации к книге, «“Русский садизм” Владимира Лидского – эпическое полотно о русской истории начала XX века. Бескомпромиссная фактич-ность документа соединяется в этом романе с точным чувством языка: каждая глава написана своим уникальным стилем. История Гражданской войны и установления советской власти до сих пор остается одной из самых темных, самых будоражащих страниц нашей истории. «Русский садизм» претендует на то, чтобы закрыть эту тему, и именно поэтому он вызовет волну споров и поток критики». Отрывок из книги пу-бликуется с любезного разрешения петербургского издательства «Лимбус Пресс».

С А ДВладимир Лидский

/отрывок из романа/

И З М


Часть II. Глава 26 (ОТРЫВОК)

Что написал литератор Клим Борзых в своих заметках «Истинное лицо атама-на Григорьева»

Ночью Григорьев дал мне тезисы-воззвания и при-казал к рассвету написать полный текст, чтобы утром его можно было размножить на ротаторе. Это был знаменитый григорьевский Универсал от восьмо-го мая. В нём бывший комдив, снова ставший ата-маном, призывал крестьян к восстанию против Со-ветской власти, поднимал на борьбу с насилием справа и слева, приказывал вооружаться и хоть с вилами идти на Киев и Харьков! Текст Универсала, составленный мною согласно тезисам Григорьева, был гневно-справедливым, верным по своей сути, направленным против коммунистов, чинящих про-извол, и в этой связи Григорьев настоял, чтобы в нём обязательно была фраза о «комиссарах той земли, где распяли Христа».

Появление Универсала стало сигналом к действию. Со станции на город потекла лавина солдат, мгновенно оцепивших центр, где были расположены советские учреждения, воинские части, штабы продотрядов. Были блокированы Артиллерийские курсы, захвачено здание военного комиссариата; руководящие работники, чекисты, милиционеры немедленно арестовывались.

Все григорьевские командиры получили чёткие и ясные приказы относительно разгрома еврейско-го населения города. Ещё накануне ночью в штаб-ном вагоне Григорьев истерически орал, что спасти Украину можно, только полностью вырезав евреев. Как только елизаветградские Советы убедятся в ис-тинности и непререкаемости наших намерений, вещал атаман, их сопротивление будет сломлено, даже не начавшись. По предложению Григорьева истребление ненавистной нации не должно было осуществляться стихийно, требовалась планомерная, скрупулёзная работа. Поэтому он разработал план, согласно которому первому удару в городе подвер-гнется синагога, потом будет разгромлен еврейский базар, далее – еврейские магазины, лавки и склады, в последнюю же очередь будут истребляться дома и квартиры обывателей.

Ночью в городе никто не спал. Утро было тихое, и только запах гари напоминал о том, что мира на этой земле покуда нет и вряд ли он скоро воцарится. Май-ская зелень трепетала на ветру, свежий предутренний

холодок гулял по замершим улицам. Солнце ещё не всходило, но уже было светло, и восток с каждою минутою накалялся всё больше.

Кавалерийские командиры вышли из штабного ва-гона, не отходя далеко, закурили и коротко посове-щались.

Деловитая суета продолжалась ещё с полчаса.

Вскоре на улицах города появились стройные ко-лонны всадников, одетых в новое английское обмун-дирование и вооружённых шашками.

Артиллеристы между тем вывели орудие и установи-ли его против синагоги.

Всадники, не выказывая ни малейшей агрессии, молодцевато гарцевали на своих скакунах. Где-то заиграл духовой оркестр, бойцы приосанились и двинулись чуть быстрее. Видно было, что среди кава-леристов есть люди навеселе, и оттого казались они праздными гусарами, отправляющимися на пикник.

Но вот ухнуло орудие, раз, другой, и те, кто нахо-дился вблизи синагоги, увидели сквозь поднявшу-юся пыль и взлетевшую ввысь красную кирпичную крошку, рухнувшую стену еврейской молельни. Ар-тиллеристы кинулись вперёд. Синагога была пуста, поэтому сопротивляться разгрому оказалось неко-му. Лишь старик-сторож в изумлении и ужасе воз-дел руки к небу, увидев несущихся на него солдат, которые на полном ходу, почти не остановившись, смели его и упоённо начали крушить и ломать всё вокруг. В одном из потайных схронов нашли свя-щенную Тору, сначала в остервенении топтали её ногами, потом стали испражняться на неё. Когда они бросили синагогу, Тора была завалена кучей дымя-щегося дерьма.

Кавалеристы же всё гарцевали на мостовых, лошади звонко цокали железными подковами, и вот один из отрядов вдруг с гиканьем сорвался и поскакал…

На улицах в это время уже появлялись какие-то тём-ные личности, выползая из подъездов и подворотен, они с опаскою оглядывались по сторонам, втягивали головы в плечи и всё-таки двигались куда-то, торо-пились за какой-то, только им известной надобно-стью.

Всадники тем временем подлетали к базару, и вот уже затрещали под их напором двери и ворота, за-



звенели разбиваемые стёкла, заскрежетали срываемые замки и решётки. Кони носились по рядам, а склады и лабазы уже изрыгали из своих недр мануфактуру, муку, пшено, гвозди, верёвки, мясные туши, конфе-ты, посуду, пуговицы, семечки, куски изрубленной мебели, шапки, горох, булавки, бусы, свечи, куски топлёного масла, рыбу, сапоги, доски, глиняные горшки, рубанки, галстуки, подштанники, кружева; и уже полился потоком керосин из бочек, кто-то этот керосин подпалил, и среди вспыхнувшего огня и чёрного керосинного дыма уже завизжали невесть откуда взявшиеся люди, уже завопили: «Ратуйте!», уже зазвучали выстрелы и стали слышны всхлипы шашек, сносящих головы, мольбы о пощаде и ма-терные проклятия. Люди ползали по земле среди пыли и стука копыт, лошади их топтали, спотыка-ясь, упавшие пытались найти хоть какое-то укрытие, нишу, щель, втискивались в прилавки, отчаянно вскакивали на ноги и бежали, но их настигали всад-ники на хрипящих конях и рубили, рубили… Среди кавалеристов сновали мародёры, тащившие с места бойни всё подряд и исподтишка тоже избивавшие евреев; какие-то небритые перекошенные рожи с порочными ухмылками на губах, какие-то жирные бабы, озарённые вдохновеньем грабежа, и юркие подростки, снующие в хаосе погрома…

Я знал, что Григорьев в преддверии нападения при-казал открыть двери городских тюрем и выпустить всех уголовников, именно их бандитские хари и мелькали сейчас среди беснующейся толпы. Вот бородатый мужик, посверкивая потным багровым лицом, тащит на спине мешок с просыпающей-ся мукою, вот другой мужик в рваной тельняшке с остервенением бьёт по морде тощего пожилого ев-рея, вот группка грязных подростков, щедро одаряя оплеухами и тычками, увлекает черноволосую де-вушку в разбитый лабаз, а малолетки суетливо пол-зают в пыли, подбирая рассыпавшиеся конфеты и набивая ими распухшие карманы…

Меж торговых рядов и на прилавках уже валяется много трупов без различия пола и возраста, а среди говяжьих туш возле открытой двери мясной лавки – зарубленный младенец с зияющей раной на груди. Кони оскальзываются в застывающих лужах крови, всадники уже устали рубить и крушить, остервенение на их лицах сменяется выражением беспредельной тоски и смертного томления – крушить уже нечего и убивать некого, только раненые ползают в пропи-танном кровью сахаре и душераздирающе стонут… Кавалеристы медленно уходят с базара, крупы раз-горячённых коней лоснятся от пота; близлежащие улицы завалены разбитым хламом, рваной бумагой, звенящим стеклом и черепками битой посуды, пух и перо медленно оседают на загрязнённых тротуарах, а по мостовым идут добрые христиане с награбленным скарбом, а иные даже везут его на тележках – славно погуляло наше воинство – и атаману потеха, и право-славным обывателям прибыток…

Утомлённые бойцы устало бредут к полевым кухням; после такой работы не грех и подкрепиться. Отводят лошадей к коновязи, чистят обмундирование, сапо-ги, умываются, вычищая из-под ногтей запекшуюся кровь.

Григорьев со свитой обедает в парадной зале реаль-ного училища. Жратва не лезет мне в глотку. Сам атаман оживлён, даже возбуждён, пьёт без меры и спаивает товарищей. На меня глядит неодобритель-но, хмуро, но быстро отвлекается, снова и снова при-нимаясь за еду. Похабно смеётся, обсуждая детали разгрома на базаре, сотрапезники делятся подробно-стями и пьяно бахвалятся друг перед другом своими подвигами, тут Григорьев замечает какое-то движе-ние на улице, выглянув в окно, он видит в отдалении старуху-еврейку, склонившуюся над трупом моло-дого мужчины, и рядом – одного из наших бойцов, прикладом отгоняющего её. Григорьев бросает еду и подходит к окну. С минуту наблюдает, а потом не-

Среди кавалеристов сновали мародёры, тащившие с места бойни всё подряд и исподтишка тоже избивавшие евреев; какие-то небритые перекошенные рожи с порочными ухмылками на губах, какие-то жирные бабы, озарённые вдохновеньем грабежа, и юркие подростки, снующие в хаосе погрома…


колл

аж: Н

урди

н Ай

ткул

уев



громко приказывает кому-то за спиной: «Дай-ка мне винта!». Ему услужливо подают винтовку, он берёт её, целится и нажимает на курок. Раздаётся гулкий хлопок, старуха вдалеке падает головою на труп муж-чины, и из-под её волос на грязной сорочке трупа расплывается алое пятно. Боец возле старухи ошале-ло смотрит через улицу на Григорьева; атаман же, до-вольный произведённым эффектом, отдаёт винтовку и как ни в чём не бывало вновь садится к столу. И я вижу его грязные заскорузлые пальцы, разрывающие мясо, и крепкие тёмно-жёлтые зубы, впивающиеся в оторванный кусок, и меня начинает мутить…

Пьянка продолжается до вечера, кто-то уже спит пря-мо за столом, кто-то выкрикивает бессвязные фразы; по улицам бродит прочее подвыпившее воинство, раздаются одиночные выстрелы, лай собак, какие-то леденящие душу вопли, и вдруг – шум при входе, глу-хие удары, снова крики и бряцание оружия.

Входят караульные: «Слышь, батько, до тебя тут де-путация жидовская…». В зал вталкивают четверых пожилых евреев, в приличной одежде, в хромовых сапогах. «Панове, – причитают евреи, – не губите душ… мы завсегда тихие люди… у нас нема боль-шевиков…».

Григорьев тупо смотрит на евреев, собутыльники пьяно ухмыляются. «Мы нация тихая, небеспокой-ная, – снова тянут старики. – Пан атаман, дайте тро-хи жизни…» – и протягивают Григорьеву огромный свёрток, туго перевязанный бечёвкой. «Це контрибу-ция, – говорят евреи, – у нас нема беспорядку меж крещёнными людьми». – «А, христопродавцы, – бор-мочет атаман, – прижали ж вам хвосты…». Он делает знак, деньги забирают, а евреев уводят, и через мину-ту сквозь закрытые двери слышатся звериные вопли и вспыхнувший, но тут же погасший мат. Заколотых евреев выбрасывают на улицу, и из окна видно, как к тёплым трупам, перепачканным кровью, сбегаются бродячие собаки.

С наступлением темноты город погружается в ожи-дание ужаса. Необычайная тишина виснет над дома-ми, затихают выстрелы, собаки перестают брехать, и только кони, переступая копытами во тьме, тихонько позвякивают упряжью. Никто из горожан не ложит-ся спать; все понимают, что ночью будет не до сна. Слишком хорошо известен атаман на многостра-дальной Украйне, слишком хорошо знают его в го-родах и местечках…

И всё исполнилось.

По улицам пошли пешие и конные отряды числом в пять-десять человек. Заходили в каждый еврейский дом, в каждую квартиру, не пропускали никого. Если на дверях висела икона, двери не трогали; если же иконы не было, а зайдя, попадали к православным, искали сразу после протестующих воплей хозяев красный угол и иконы в нём; тогда, убедившись, что евреев нет и получив на водку, убирались к чёртовой матери. В еврейских же домах первым делом хвата-ли детей и глумились над ними на глазах у родите-лей – детей резали, кололи штыками, отрубали им головы. Один трёхлетний малыш выскользнул из рук палачей и, шмыгнув в дверь, оказался на дворе. Все бросились за ним – и мучители, и домочадцы. Я был свидетелем всего, потому что атаман приказал мне двигаться с отрядами и переходить из отряда в от-ряд; под угрозой расстрела он запретил мне покидать поле побоища с тем, чтобы впоследствии я мог под-робно описать героические деяния григорьевских хлопцев по очистке Украйны от вредоносных евреев. Поэтому нынче я действительно могу описать эту от-важную борьбу, только не с тем, чтобы возвеличить и прославить кровавого атамана, а с тем, чтобы про-клясть его во веки веков.

Итак, ребёнок выбежал во двор, а палачи, бряцая шпорами и гремя шашками, кинулись за ним. Не-вдалеке горели соседние дома, и зарево пожара при-чудливо освещало место событий. Ребёнок бежал настолько резво, что солдаты не поспевали за ним, и тогда один из них выхватил револьвер и принял-ся палить в маленькую мечущуюся впереди фигурку. Родители ребёнка, бежавшие следом за стрелявшим, завыли звериным воем и кинулись на стрелка, пова-лив его на землю. Он стал беспорядочно палить и случайным выстрелом убил отца малыша. Тут стрел-ку на помощь подоспели другие солдаты, скрутили мать ребёнка и ещё каких-то домочадцев, связали проволокой, бросили на землю, а с улицы тем вре-менем несли, перехватив за туловище, извивающего-ся мальчишку. В человеке, несшем ребёнка, я узнал командира одного из григорьевских полков Фому Самборского. У него было зверское выражение лица, и он был сильно пьян – несколько часов назад он при мне надирался на обеде у Григорьева. Самбор-ский подошёл к лежащей на земле в отсветах пожара матери и злобно пнул её сапогом. Она вскрикнула и освободившейся от пут рукою потянулась к своему малышу. Но Самборский не дал ей в последний раз коснуться тельца ребёнка. Он взял его тонкие ножки возле лодыжек в свой чудовищный кулак и, размах-нувшись что было сил, ударил ребёнка головою об акацию. Раздался непредставимый по своему ужасу


хруст, – словно упал и разбился о булыжную мосто-вую перезрелый арбуз, – и все, кто стоял поблизости, оказались забрызганы кипящей плотью мозгового ве-щества. Раздался дикий вой матери, и она лишилась чувств. Самборский же, бросив ставшее похожим на тряпичную куклу тельце ребёнка, подошёл к матери и шашкой перерезал ей горло.

Потом все вернулись в дом, и Самборский приказал его обыскать. В одном тёмном углу обнаружили мо-лодого парня, он стоял, дрожа, на коленях, и его обе-зумевшие глаза стеклянным блеском посверкивали во тьме. Его тоже ударили шашкой. Тут один из солдат услышал скрип и шорох под столом в горнице. Стол отодвинули, и под домотканным половичком об-

наружили погреб. Открыли его, посветили спичка-ми – погреб был полон людей. Увидев солдат, злове-ще освещённых тусклым пламенем, люди в погребе тихо, но дружно завыли и выли до тех пор, пока не подошёл Самборский. Он внимательно посмотрел, приказал своим бойцам выйти, и я тоже вышел, а он, видимо, бросил в погреб гранату и, резво захлопнув за собою дверь, выскочил на двор. Через несколько секунд дом вздрогнул, и стёкла из окон посыпались на землю.

Я, совершенно ошеломлённый и вне себя от ужаса, двинулся прочь. На улицах в мутном свете пожаров корчились раненые. Вдруг обнаружил, что при мне нет оружия, и понял, что защитить себя в случае чего мне будет нечем. А ночь таила массу непредсказуе-мых опасностей, и, хотя меня как человека, прибли-жённого к атаману, многие довольно хорошо знали, нельзя было исключать возможных стычек с людьми, мне незнакомыми. Только подумав об этом, я почти сразу напоролся на каких-то подростков, мучивших прямо на тротуаре переулка молодую женщину. Оде-жда была с неё сорвана, она тяжко стонала и была измождена борьбою и болью, а насильники, напро-тив, бодро понукали друг друга и казались опьянён-

ными всесилием и властью над беспомощным чело-веком. Их было трое, они не принадлежали к нашим, то были городские люмпены, трущобная шваль, и, когда они сгрудились над женщиной, я вдруг увидел на короткое мгновение её огромный живот, возвы-шавшийся меж раскинутых колен. Молодые подонки стали давить ей на живот руками, я подбежал и на-чал расталкивать их в разные стороны, они вначале как-то рассыпались, а потом сбоку я увидел чёрную тень и в тот же миг почувствовал оглушительный удар по голове. Очнулся я, видимо, через короткое время, потому что, открыв глаза, снова увидел ту же картину, только живота у женщины уже не было, она лежала беззвучно и неподвижно, а подростки, трогая ногами на мостовой какой-то скользкий сгусток, тихо

переговаривались. Я попытался привстать, но тупая боль резанула по глазам и, наверное, застонал, пото-му что один из бандитов осторожно подошёл ко мне и не сильно, с опаскою пнул меня сапогом. От боли в голове я снова потерял сознание, а когда очнулся, их уже не было, и только женщина по-прежнему не-подвижно лежала на мокром бликующем булыжнике тротуара…

С трудом поднявшись, я двинулся по чёрной ули-це, и ватные, заплетающиеся ноги привели меня к освещённой огнём пожаров церкви. Брёл к церкви, ничего не разбирая вокруг, мимо каких-то людей, заборов, домов, спотыкался о валяющиеся тут и там скрюченные трупы, о разбросанный всюду хлам, меня трогали руками, что-то спрашивали, но, по-ви-димому, узнавали, так как никто не препятствовал мо-ему продвижению вперёд. Так я оказался перед вхо-дом в церковь. На паперти стоял епископ, – я узнал его по одеянию, – а перед ним – командир Верблюж-ского полка Горбенко и его хлопцы – Колодяжный, Цибуля, Гутыла и Фроленко. Церковные двери были настежь распахнуты, всё помещение ярко освеща-лось огромным количеством свечей, которые горели в алтаре, перед образами и даже были уставлены кру-

Он делает знак, деньги забирают, а евреев уводят, и через минуту сквозь закрытые двери слышатся звериные вопли и вспыхнувший, но тут же погасший мат. Заколотых евреев выбрасывают на улицу, и из окна видно, как к тёплым трупам, перепачканным кровью, сбегаются бродячие собаки...



гом на полу. С тёмной улицы хорошо просматрива-лась внутренность церкви, там бродили наши солда-ты – одни собирали что-то звенящее в мешки, другие шашками сдирали с икон серебряные оклады.

Епископ стоял спиною к освещённому входу, лицо его было тёмным и таинственным, а растрёпанные седые волосы, подсвеченные сзади, горели, словно прозрачный нимб, на фоне сверкающих огней. Он долго бормотал что-то несвязное и трудно разбирае-мое, а Горбенко с товарищами, ухмыляясь, заинтере-сованно слушали его, и это продолжалось довольно долго, а я всё никак не мог понять, что происходит. Потом Цибуля и Колодяжный подхватили еписко-па под руки и потащили в глубь церкви. Здесь его принялись молча избивать сапогами, к Цибуле и Ко-лодяжному присоединились те, кто грабил и маро-дёрствовал. Человек десять во главе с Горбенко тоже поднялись с паперти внутрь и заинтересованно вста-ли полукругом возле места экзекуции. Ни криков, ни возгласов, ни ругательств не было слышно, только тяжёлое сопение палачей да глухие удары сапог. И епископ молчал, не стонал и не просил о пощаде,

видно, смирился с волей Божьей или с бандитской, что по большому счёту было для него одно и то же. Это продолжалось несколько времени, и тут тишина была нарушена стуком, грохотом, воплями и прокля-тиями – с хоров сбежал дьяк и, обливаясь слезами, принялся расталкивать в разные стороны солдат. «Ба-тюшка, – кричал он, – батюшка, нехай делают, чего хочут, сдались тебе евреи! Мы же православные, нас не тронут!». Зрители стояли, посмеиваясь, но дьяк не унимался, наскакивал петушком, грозился, брыз-гал слюною. Епископа бросили, а дьяк всё прыгал, грозил карами небесными. «Христопродавцы! – кри-чал. – Ответите перед Господом за насилие в Божьем храме, за осквернение икон и за кровь перед лицем Его! Не трогайте батюшку, вы же за жидовскими ду-шами пришли! Они нехристи, режьте их!». Горбенко подошёл к дьяку и взял его за бороду: «А батюшка-то твой – жидовский заступник! Знать и его к ногтю надоть!». Дьяк забился в руках у командира, пытаясь вырваться, и замолотил грязными ладошками в бес-порядке, попадая Горбенко то в нос, то в зубы. Гор-

бенко озлился, оттолкнул от себя надоедливого че-ловечка, выхватил шашку да рубанул дьяка по плечу, разрубив ему ключицу и почти до половины пройдя клинком его тщедушную цыплячью грудку. Дьяк рух-нул на землю и засучил ножками.

Епископ между тем поднялся на четвереньки, потом кое-как утвердился на коленях и начал истово кре-ститься: «Господи, покарай их огненным мечом, по-карай и очисти души их от скверны, коей наполнены они по наущенью Сатаны. Защити, Господи, иудей-скую нацию, како и православную, и несть богохуль-ства в моих речениях, ибо Ты, Сущий, ведаешь – вся-кому народу от века предоставлена стезя жизни, но пришёл убийца, посланник Сатаны и нарушитель заповедных слов – в огне, в крови и в кожаных рем-нях: сеет смерть, нечистый, и яко глаголет Иоанн, ад следует за ним, а загубленные души вопиют: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? Покарай их, Го-споди, ибо очи убиенных воззрились на Тебя, моля и стеная: мести, мести, мести! Исполни, Господи, своё предначертание и покарай посланцев зверя геенной

огненной и вечной мукою, Господи Боже Вседержи-тель, а мне дай упокоение от жизни!».

Тут Колодяжный грязно выругался и ударил еписко-па ногою в грудь. Тот упал навзничь и заломил руку, а Горбенко, отойдя к алтарю и задумчиво погляды-вая на иконостас, тихо сказал: «Вырвите ему язык, уж больно погано он глаголет…».

И Колодяжный нагнулся и вырвал епископу язык. А Фроленко, видать, не понравилось, что он остал-ся в стороне, подошёл, вынимая на ходу шашку, и всадил её с размаху прямо в сердце словоохотливому врагу. Епископ забился в конвульсиях и замычал, а Фроленко с силой стал поворачивать шашку в раз-ные стороны, высверливая наполненное верой серд-це, словно стараясь до основания искоренить его лю-бовь к Господу. Епископ судорожно хватал руками адский клинок, и ладони его сочились кровью, и изо рта шла кровавая пена, а изрубленное сердце клоко-тало и всхлипывало…

Молодой еврей, вырвавшись из кровавого месива и дико крича, несётся по переулку; солдат из толпы стреляет ему вслед, раз, другой, третий – пуля, наконец, находит беглеца


На колокольне гудел набат, или то в моей голове раздавались глухие удары; зажимая руками уши, я брёл прочь; из окон домов и квартир слышны были душераздирающие крики; вот мутным взором в по-лубезумии вижу, как выводят из ворот и калиток рас-терзанных людей – мужчин, женщин, детей, дряхлых стариков и старух. Им приказывают раздеться, они безропотно и уже молча медленно снимают с себя одежду. Их сбивают прикладами в кучу и начина-ют сосредоточенно колоть штыками. Люди падают, хрипят, пытаются заслонить себя от смерти ладоня-ми, но ладони – голые, а штыки – стальные, пуля – дура, тупо говорю я себе, а штык – молодец, – вот женщина, падая, пытается заслонить собою ребёнка, маленькую кудрявую девчушку, но солдаты видят, солдаты примечают, солдаты зорко следят за своими жертвами, и вот уже двое штыками переворачивают тело женщины, находят ребёнка и, не обращая вни-мания на его визг, режут маленькое тельце острою сталью.

Молодой еврей, вырвавшись из кровавого месива и дико крича, несётся по переулку; солдат из толпы

стреляет ему вслед, раз, другой, третий – пуля, нако-нец, находит беглеца, но кто-то из темноты укори-зненно говорит стрелку: «Что ж ты, хлопче, атаман ведь приказал резать, но не стрелять, рази ж напасём-ся мы патронов на жидовскую сволоту?». И уже ходят сумрачные тени среди тёплых трупов и срывают с них серёжки да колечки, а кому-то прикладом выши-бают золотые зубы и лезут смрадными пальцами в окровавленные рты…

И уже светает, и моё безумие выносит меня в тёмное предместье, где среди рассветного тумана я вдруг вижу сырую балку, и в ней солдат с винтовками, и чуть поодаль – молодых черноволосых женщин, зябко жмущихся друг к другу. Узнаю среди солдат Панаса Лошака, своего старого знакомца, балагура и похабника. Понимаю, что он тут заводилой, и за-чем-то спускаюсь прямо к нему. Он преувеличенно радостно встречает меня и орёт на всю балку: «Ай, писарь, ко времени тебя чёрт принёс! Не хотишь ли оскоромиться?». И показывает хлыстом на женщин. Я молча стою подле него, а он заглядывает мне в гла-за и с заботою в голосе произносит: «Да ты, брат, не

колл

аж: Н

урди

н Ай

ткул

уев



в себе, сидай-ка на траву, а то весь дрожишь…». По-корно опускаюсь во влажную траву, в голове у меня продолжает бухать и греметь, и я действительно дро-жу, впиваясь пальцами в глинистую землю. «Слабая в тебе, браток, организация, – говорит сочувственно Лошак, – знать, нервов богато за душою… Ну и ла-душки, ты здеся стань на видпочинок, а мы уж за тебя отметимся…». Они подходят к женщинам, и я заме-чаю среди юбок двух девочек-подростков лет две-надцати. Лошак похабно ухмыляется, но во всей его фигуре, жестах и в выражении лица нет угрозы, он настроен мирно, даже благодушно, и солдаты, краду-щиеся за ним, тоже благодушны и расслаблены. «Шо ж, евреечки, – говорит Лошак, – надоть угодить холо-стякам. Дайте нам по доброму согласию…». Женщи-ны жмутся друг к другу и угрюмо молчат. А Лошак не отстаёт: «Да вы не сумлевайтесь, дамочки, наш брат не хужее обрезанных, доставим удовольствие по пер-шему разряду…».

Я тупо наблюдаю эту сцену и дрожу, как заяц, мне одиноко, холодно и бесприютно, и, кажется, весь мир, наполненный нечистотами и смрадом, обруши-вается на меня. В висках по-прежнему стучат чудо-вищные молоты, расплющивают мозг, выдавливают из орбит глаза, а я всё гляжу этими безумными, бес-стыжими глазами, и нету сил подняться, и нету сил превозмочь страшную муку, всё длящуюся и длящу-юся, бесконечную муку, безбрежную муку, безоста-новочную муку.

Лошак подходит совсем близко и, осклабясь, го-ворит: «Можа, вы думаете, шо мы каки хвории али порченые? Та не, глядите, все как на подбор – дужии да гарнии, – не обидим…». Он с минуту стоит, вы-жидая, и хлопцы стоят, топчутся на месте, с явным уже неодобрением глядят на Лошака. Но женщины молчат, тоскливо посверкивая влажными глазами, и тогда Лошак бормочет: «И шо? Которые несоглас-ные, тех порежем… очень даже запросто… от вас же не убудет…».

Солдаты медленно, вразвалку и с ленцой подходят к женщинам, хватают за руки и за одежду, те вырыва-ются, и кое-кто пытается бежать вдоль балки, но их быстро настигают, рвут рубашки и юбки, бьют ку-лаками и повергают ниц, женщины отползают, не даются, хватают насильников за руки, царапаются и кусаются, солдаты звереют, вскочив на ноги, пина-ют свои жертвы сапогами, колотят прикладами, шум борьбы нарастает, дикие крики вязнут в тумане, и вот уже один из солдат в остервенении колет штыком распростёртую на земле девчушку, держа обеими ру-

ками приклад винтовки и втыкая штык механически и безостановочно в одно и то же место. Сопение и кряхтение, и крики полового наслаждения, и вопли боли, и грязные ругательства, и громкий плач, про-клятия, причитания, жалобы и мольбы – всё смеша-лось в адский монотонный гул, катящийся волнами по сырым кустам балки и страшно бухающий в моей больной распухшей голове, и это не кончается, это длится и длится, а солдаты, как голодные псы, жрут и жрут человеческую плоть, и вгрызаются в беззащит-ное женское тело, и меняют друг друга – их много, а женщин мало; кто-то, буднично покурив и передох-нув, снова опускается на землю и снова извивается на очередной жертве, а одна не сдаётся, всё кричит душераздирающим, нечеловеческим голосом, и тог-да её рот затыкают глиной и, перевернув, вдавливают голову в землю, и она затихает, может быть, уже на-всегда, захлебнувшись камнями, а насильники рвут на ней бельё и подступают сзади; никому нет пощады в этом месиве, и девочек-подростков тоже мучают здо-ровенные детины, всаживая и всаживая их худенькие хрупкие чресла в основание холодной балки; насы-тившись, самцы встают, отряхиваются, по-хозяйски расхаживают среди растерзанных тел, им уже скучно, они начинают развлекаться, ставят женщин в непри-стойные позы, сами опускаются перед ними на коле-ни и под общий хохот понуждают их к извращённым актам; кто-то противится, не желает подчиняться, но ударами сапог упрямиц повергают на спину и вспарывают им штыками животы; это сигнал – жен-щин начинают сосредоточенно резать и делают это изощрённо: отрубают носы, уши, груди, выкалывают глаза, но не добивают, а с интересом смотрят на му-чения жертв. Меня начинает выворачивать желчью, я корчусь в судорогах на земле, захлёбываясь рвотой, кровью, слезами и соплями, ввинчиваю свою раска-лывающуюся и раскалённую башку в прохладную почву, пытаясь зарыться как можно глубже, чтобы не видеть ничего, не слышать, не ощущать. Свет мер-кнет у меня перед глазами, и я погружаюсь во тьму и тишину. Чувствую холод, вползающий в тело из недр балки, но шум в голове утихает и остаётся лишь тонкий зуммер, звучащий где-то в потаённом уголке мозга...

Очнувшись несколько времени спустя, я обнаружи-ваю себя среди растерзанных женских трупов и в отчаянии гляжу в их изуродованные, забрызганные кровью и спермой лица, а подняв глаза вверх, вижу ясное небо, трепещущие под свежим ветром моло-дые листья берёз, весёлых птиц, рассевшихся среди ветвей и беззаботно щебечущих в наконец наступив-шей тишине...

В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ ЧИТАЙТЕ ИНТЕРВЬЮ С ПОБЕДИТЕЛЕМ ЧЕМПИОНАТА ПО ДИЗАЙНУ 2012 ГОДА

CULTURA СЛОВА • ЭССЕ


оя знакомая собирается замуж за человека, который очень нервничает, когда она хлопает дверью его автомобиля. «Я тебе руки повырываю!» – кричит он ей каждый раз, когда она забывает о ценности отдельно взятой двери его бесценной ма-шины. В остальном он вполне

симпатичный парень. Их свадьба через две недели пугает только меня и ее сестру. И то лишь потому, что мы оказа-лись случайными свидетелями монолога о руках и дверях. Техническое совершенство современного мира не всегда идеально отлажено – телефон не выключился вовремя, и мы услышали в трубке поток проклятий в сторону гнусной обидчицы машинных дверей. Но внешне она совершенно спокойна. Она готовится к свадьбе.

«Все мужики козлы, – успокаивала меня бабушка моего первого супруга. – А женская доля – терпеть». «Все бабы – дуры. Поэтому среди вас так мало тех, кто чего-то добивается», – заявил мне слегка пьяный давний приятель, человек вроде бы неглупый.

Одни терпят насилие над своей пусть незрелой, до конца не сформировавшейся, но все-таки личностью, пока не повзрослеют. Другие собирают вещи после некоторых поступков партнера, которым не могут найти оправда-ние. Третьи решаются на это всю жизнь. И неважно, кто выступает узурпатором – мужчина или женщина. «Все так живут», – говорила моей 18-летней красавице-тете све-кровь, когда ее сын после рождения их первенца несколь-ко дней не ночевал дома. Тетя почему-то не захотела жить как все и ушла.

Где та грань, когда компромиссы с собой уже невоз-можны, не знает никто. Кого-то сразу же намазывают на бутерброд семейной жизни и схлопывают вместе со всей его свободой личности. Кого-то потихоньку покусывают,

пытаясь найти приблизительный болевой порог. Для кого-то нормально, когда его кроют матом, а для кого-то недопустимо даже бытовое равнодушие, когда партнер при внешнем безукоризненном благополучии не реагиру-ет на 25-ю просьбу о помощи.

Наше расставание с моим первым мужем никого не удивило. Больше удивила свадьба. Слишком разные. Слишком непохожие. И непримиримые. Нам было интересно вместе. Мы отдалились после рождения детей. Все естественно. Кто-то заметил, что проблемы в семье начинаются тогда, когда в ней перестают разговаривать. Возможно, не разговаривать, а слышать? Это удивительная психологическая особенность, когда два близких человека вдруг перестают слышать друг друга. Можно слушать, но не слышать. Не хотеть слышать очевидное.

Когда наступило начало конца, мы почти не соприка-сались ночью. Он сидел до трех часов на кухне, слушал музыку и курил. Видимо, думал о жизни. Я засыпала за стенкой вместе с детьми в десять. В пять утра я уже просыпалась и сменяла его на кухне. Пила кофе и читала Фолкнера по страничкам. Тщательно впитывая каждое его слово, вгрызаясь в звуки и оттенки. Почему-то имен-но Фолкнер со своими отрывочными и почти лишен-ными связанности словами-пунктирами помогал мне преодолеть это леденящее безмолвие, поселившееся в доме. Жила им. Искала и находила то, чего мне не давала жизнь с другим человеком, спящим рядом. Ну почти рядом. За стенкой.

Мой второй разрыв не понял никто. «Все же было хорошо. Все хорошо», – повторял он снова и снова. Во второй раз, действительно, было по-другому. Я не могла объяснить, что случилось и почему больше не могу быть с ним. Ведь все было хорошо. Так считал он. Так считали окружающие. И даже уже почти начала считать я, натянув на себя стереотип равнодушной единицы в составе типичной ячейки общества. Жизнь по инерции.

М

ВЕРА В ВОЗМОЖНОСТЬ ПОСТРОИТЬ МОСТ

Текст и иллюстрации ~ Леся Синиченко


«Такие мужики на дороге не валяются», – говорили мне, как будто цитировали, все вокруг.

Особенно хорошими эти отношения казались на фоне предыдущих. Сложных, злых, нетерпимых. С Д. мы почти не ссорились. Он больше молчал, тихо живя своей жизнью. Непонятно только, почему я задыхалась. Все на-чинается с того, что люди ложатся спать в разное время. День, два, месяц. Потом расходятся по разным комнатам. Перестают общаться друг с другом. А потом расстаются.

Когда я устала отвечать на бесконечные «почему» окружающих меня людей и покинутого мужчины, имен-но тогда, когда ушла, наткнулась на этот неизвестный мне удивительный во всех отношениях фильм Динары Аса-новой «Жена ушла». Снятый более тридцати лет назад в Советском Союзе.

«У меня случилась крупная неприятность – от меня ушла жена», – говорит брошенный муж Саша (Валерий Приемыхов) своей любовнице-секретарше. «Узнала обо мне?» – спрашивает та.

Странная женщина, жена вроде бы неплохого человека, прораба Клюева, уходит из дому не из-за его случайной любовницы. Просто она идеалистка и уже не в состоянии терпеть равнодушие, скрывающееся под маской благополучной семейной жизни. Нельзя сказать, что режиссер однозначно на стороне жены, многим Вера (Елена Соловей) может показаться малосимпатичной и взбалмошной, а вот ее муж Саша – как раз тот самый «нормальный мужик», который на дороге не валяется. С одной стороны, казалось бы, обычная ситуация – война полов. «Ведь у нее же все было», – размышляет главный герой Саша и подозревает, что у жены есть любовник.

С другой – все намного глубже. Ведь главное в филь-ме не то, кто и от кого ушел, а то, что люди, несмотря на

стремительное технологическое развитие цивилизации, так и не научились реагировать, понимать, чувствовать друг друга. И необязательно в этой конфронтации состо-ят мужчины и женщины. И это стало для меня открытием.

Мне почему-то кажется, что Асанова как раз пыталась рассказать не просто о конфликте отношений мужчины и женщины. Их любви-ненависти. Чувствуется, что ее интересовало нечто большее. Взаимоотношения всех людей. Их чувства. Эмоции. Из чего они сделаны. За рамками слов остались акварельные знаки – ориентиры.

И героиня с говорящим именем Вера. И слепая де-вушка, которая читает книгу руками и смеется. И сосед, который в конце фильма кидает вслед фразу, внушаю-щую надежду: «Я буду ждать».

Может быть, разрушая Вавилонскую башню, Бог раз-делил человечество не на народы, а на два принципиаль-ных лагеря, которым трудно принять друг друга? Одних он лишил мягкости и человечности, а следовательно, понимания гуманистических идей как таковых. Другим

оставил в наследство как главную систему ценностей знание, что самое важное в жизни – это человеческая личность.

Мне кажется, что фильм Динары Асановой как раз об этом. Мировоззренческом гуманизме как попытке понять другого. Понять, не прикрываясь формальными знамена-ми психологических манипуляций, не поддаваясь некой игре полов, а открывая другого человека, познавая его настоящую суть. Пытаясь найти тот единственный язык, который будет знаком каждому. Язык, который сможет связывать, а не отталкивать, создавать, а не разрушать. Не башня, а возможность построить мост.

Может быть, разрушая Вавилонскую башню, Бог разделил человечество не на народы, а на два принципиальных лагеря, которым трудно принять друг друга?

DIY • СДЕЛАЙ САМ


ткрывая рубрику DIY, я очень хочу, чтобы она стала интересной и полезной для всех, кто желает создавать или уже создает вещи и объекты своими руками. Ведь в процессе DIY приобретение навыков не является главной целью, здесь важнее мировоззрение,

если угодно, философия: перестать ждать, когда кто-то сделает что-то за тебя – сделай это сам! Дерзать и созидать! Поддерживая этот принцип, мы призываем «возделывать свой сад»: рисовать, шить, строить дома и отправлять нам свои работы по адресу: [email protected]

Я же в свою очередь обязуюсь выкла дывать на этих страницах не только свои, но и ваши самые интересные идеи. Главные критерии для отбора предме-тов, сделанных своими руками: креативность, оригинальность, сам факт того, что это вы сделали самостоятельно. Необходимо также наличие фотографий, которые иллюстрируют по шаговые инструкции для создания предмета.

В наше время браслеты шамбала пользуются особой популярностью у мод-ниц во всем мире. Плетение несложное, а потому сделать этот браслет для себя или в подарок друзьям может каждый.

ОДля создания шамбалы нам понадобится:• 2 шнурка любой толщины и цвета• бусины любых цветов и размеров• ножницы• клей ПВА.

Браслет шамбалаСурай Реджепова


Шамбала – тибетское царство, спрятанное в горах,

в самом сердце Азии. Жители этой мифической

страны плели браслеты, которые были символом

чистоты. Также считалось, что удивительный

браслет шамбала будет ограждать человека от

отрицательного воздействия окружающего мира.

65 7

Закрепить концы клеем, стараясь не приклеить голубой шнурок к синему (концы синего – застежка).

Соединить два конца синего шнурка, закрепить их узлом и плести, как указано в 1-м шаге.

Отрезать лишние концы после высыхания клея.

Повторять предыдущие шаги с пятью–шестью бусинами. Закрепить концы голубого шнурка клеем.

4

3

Закрепить бусину тем же узлом, что и в 1-м шаге.

Продеть средний пассивный шнурок в бусину.

21

Завязать обычный узел голубым шнурком вокруг синего. Затем продеть разные концы голубого и затянуть потуже.

ТЕСТ-ДРАЙВ


Текст ~ Тимур ТимаевТест-объект предоставлен магазином «М-Видео»

днажды мне попалась эта фотокамера. Малень-кая, компактная, легкая и удобная.

Ощупав ее со всех сторон, я вставил в нее флешку и уже был готов начать экспериментировать, однако, включив ка-меру, не обнаружил возможности самостоятельно настроить выдержку, диафрагму и светочувствительность. «Но как же так? Разве может человек фотографировать, не имея полно-го контроля над устройством?» – подумал я.

Как оказалось, может. Этот аппарат подходит тем, кто терпеть не может проводить бесконечное время, ковыряясь в настройках. В камере есть несколько режимов, которых вполне достаточно для удовлетворения простых творческих потребностей.

В первую очередь, эта камера сделана не для профес-сионалов, а для тех, кто просто любит фотографировать. Об этом говорит и цена – 6600 сомов. Навороченный фото-гуру возьмет компактную ретрокамеру от Fuji за 1000 долл., а продвинутый фотолюбитель остановится на хорошей зер-калке. Эта камера хороша для «семейного» использования: для папы, который будет щелкать своих деток; для туриста, который обожает путешествия; для начинающего фотолю-бителя, который хочет делиться своими достижениями с близкими. Эта маленькая коробочка не отвлекает фотографа от того, кого он фотографирует. Навел – сфотографировал.

Panasonic Lumix FS40

• 14,1 мегапикселей• HD-видеосъемка 1280 x 720 25p• Яркий объектив f/2.5 LEICA DC VARIO-SUMMARIT с 24-миллиметровой широкоугольной установкой и 5-кратным оптическим зумом• Оптическая стабилизация• Интеллектуальный ЖК-экран с диагональю 3 дюйма

Характеристики:

Оф

отог

раф

ии: Н

урди

н Ай

ткул

уев


Сначала у меня был страх, что я могу выронить эту крош-ку из рук, ведь она действительно очень легкая и выглядит немного хрупкой. Но, походив с ней пару дней по городу, я обратил внимание на то, как удобно эта коробочка сидит в моих руках. Ремешок, прилагаемый в комплекте, надевается на руку, и страх разбить камеру проходит сам собой.

Разобраться в настройках оказалось проще простого. Обожаю читать руководства ко всяким хай-тек девайсам, в данном случае мне не пришлось тратить на это время – я просто фотографировал и получал удовольствие. Настро-ек совсем немного – несколько сюжетных режимов, как я упоминал выше, покрывают весь спектр потребностей. Портрет, пейзаж, еда… Даже есть режим «через стекло», для фотографирования в дороге из окна машины к примеру. Ка-мера быстро реагирует на команды и совсем не тормозит.

Есть также поддержка видеозаписи высокой четкости. Конечно, музыкальный клип на эту камеру не снять, но вот для создания семейного архива – вещь незаменимая. Боль-шинство начинающих фотографов очень быстро покупают-ся на количество мегапикселей. Эта пушка выдает отличное качество в 14 мегапикселей при очень хорошем освещении, но при вечерней съемке без вспышки не обойтись.

Фотографировать на Panasonic Lumix FS40 мне понрави-лось. Я задумался над тем, чтобы взять себе такую в качестве второй камеры – она очень удобна в использовании и зани-мает мало места.

БАЛАКЛАВА – головной убор-маска с прорезями для глаз и рта– не-заменимая вещь-трансформер для поздней осени и зимы. Ее можно носить как обычную шапку и как снуд (шарф-труба). Традиционно изго-тавливается из шерсти,но сегодня это изделие шьют из хлопка, шелка и различных синтетических материалов. Этот многофункциональный головной убор был изобретен британскими солдатами во время Крым-ской войны (1853–1856) и назван в честь города Балаклава в Крыму. С помощью балаклав англо-французские войска пытались защитить себя от воздействия сурового климата.

Сегодня балаклава, как и прежде, любима теми, кому необходимо защитить лицо от ветра и холода. Данный головной убор носят солда-ты, альпинисты, лыжники, мотоциклисты, анархисты, воры и девушки из Pussy Riot.

ЛИКБЕЗ


115ноябрь, 2012 CulturaТовар сертифицированул. Байтика Баатыра, 59; тел.: 56 12 10

Умные телевизоры с естественным изображением

CULTURA СЛОВА • ЭССЕ


0 312 561210

Магазин электроники и бытовой техники

ул. Байтик Баатыра, 59

Cultura Magazine issue #1

Documents

Transcript of Cultura Magazine issue #1