Тиберий Сильваши — Я не пишу, я выращиваю живопись

Тиберий Сильваши— Я не пишу, я выращиваю живопись

— I don’t paint, I grow painting

Tiberiy Silvashy

2

//

Би

огр

аф

ия

Bio

gra

phy

Тиберий Сильваши — известный украинский художник- абстракционист. Картины Тиберия Сильваши есть в музеях Мюнхена, Вены, Нью-Джерси, Запорожья, Харькова, Ужгорода, Ки-ева, а также в частных коллекциях Европы и США. Родился в 1947 г., живет и работает в Киеве.

«Я не пишу, я выращиваю живопись»

Образование:1962-1966 Республиканская художественная школа

им. Т.Г.Шевченко, Киев, Украина1965-1972 Киевский государственный художественный институт

Персональные выставки:2013 «Монохромия», Щербенко Арт Центр, Киев, Украина2012 «Обрамление», арт-центр Я Галерея, Киев, Украина

«Настоящее время или пространство вдоха выдоха», Боттега Галерея, Киев, Украина

2011 «Поверхность», Боттега Галерея, Киев, Украина2010 «Простая форма», Боттега Галерея, Киев, Украина «Абстракция реальность», Дворец искусства, Львов «Горизонт», Я Галерея, Киев, Украина2009 «15», Боттега Галерея, Киев, Украина «Крылья», Я Галерея, Киев, Украина2008 «Ночь, день, сад», Национальный художественный музей, Киев, Украина2007 «Цветные объекты», Я Галерея, Киев, Украина2006 «Рембрандт-zoom», Карась Галерея, Киев, Украина2003 «Синий проект», Карась Галерея, Киев, Украина2000 «Малярство», Центр современного искусства, Киев, Украина1999 «Цветопись», ЦДХ, Киев, Украина1995 «Новые работы», ЦДХ, Киев, Украина1993 «Живопись», Галерея «Expece Croix-Baraghon», Тулуза, Франция

Групповые выставки:2013 «Великое и величественное», Мыстецкий Арсенал, Киев,

Украина «Искусство. Дизайн. Фотография», куратор Марина Щер-бенко, Щербенко Арт Центр, Киев, Украина «Состязания со временем: Искусство 1960-х – начала 2000-х годов», Национальный художественный музей Украины, Киев, Украина, куратор Оксана Баршинова fine art ukraine 2013, Мыстецкий Арсенал, Киев, Украина

2012 «Миф. Украинское Барокко», Национальный художественный музей Украины, Киев, Украина

2011 «Украинская абстракция, черно-белые работы», Боттега Галерея, Киев, Украина2011 «Независимые», Мыстецкий Арсенал, Киев, Украина «20 лет присутствия», Институт современного искусства, Киев, Украина2009 «Отдаленность близкого», Люблин, Польша2006 «Территория», Люблин, Польша2004 «Прощай, оружие», Мыстецкий Арсенал, Киев, Украина art-senat, Orangerie du Senat, Париж, Франция2003 «Первая коллекция», ЦДХ, Киев, Украина2002 «Landshaft живописного заповедника», Национальный художественный музей, Киев, Украина2001 «Перекресток», Kunsthistorische museum, Garrah palas, Вена, Австрия «Бренд: Украинское», ЦСМ, Киев, Украина1999 «ХХ художников Украины: конец тысячелетия», Национальный художественный музей, Киев, Украина1993 Современное искусство Украины, Музей Августинцев, Тулуза, Франция1992, 1993, 1995 «Живописный заповедник», Киев, Украина1991 «Троица», Киев, Украина, Лейпциг1990 «7х7», Украина-Дания, Выставка живописи, Оденсе, Дания1988 «Выставка Советской живописи», Музей Вилы Миранделла, Варезе, Италия1985 «Выставка восьми молодых художников Украины», ЦБХ, Москва, Россия

Проекты:2008 Фестиваль Арт-Киев, проект Боттега Галереи «Причастные», Украинский Дом, Киев, Украина1998 Биеннале нефигуративной живописи, Международный арт-фестиваль, Киев, Украина,1996 «Ненаративность», Международный арт-фестиваль, Киев, Украина1995 «Живописный заповедник», куратор, «Градобанк», Киев, Украина1994 Симпозиум «Украинско-французские встречи», куратор, Центр делового и культурного сотрудничества, Украинский Дом, Киев, Украина

Tiberiy Silvashy is famous Ukrainian abstractionist painter. Paintings of Tiberiy Silvashy are in museums in Munich, Vienna, New Jersey, Zaporizhia, Kharkiv, Uzhorod, Kyiv, as well as in private collections in Europe and the USA. Tiberiy Silvashy was born in 1947, lives and works in Kiev.

«I don’t paint, I grow painting»

Education:1962-1966 Taras Shevchenko Republican Art School, Kiev, Ukraine1965-1972 Kiev State Art Institute, Kiev, Ukraine

Personal exhibitions:2013 «Monochromia», Shcherbenko Art Centre, Kyiv, Ukraine2012 «Framing», Ya Gallery, Kyiv, Ukraine

«Real time or space of inhale exhale», Bottega Gallery, Kyiv, Ukraine

2011 «Surface», Bottega Gallery, Kiev2010 «A simple form», Bottega Gallery, Kiev, Ukraine «Abstraction reality», Palace of Art, Lviv «Horizon», Ya Gallery, Kiev, Ukraine2009 «15», Bottega Gallery, Kiev, Ukraine «Wings», Ya Gallery, Kiev, Ukraine2008 «Night, Day, Garden», National Museum of Art, Kiev, Ukraine2007 «Color objects», Ya Gallery, Kiev, Ukraine2006 «Rembrandt-zoom», Karas Gallery, Kiev, Ukraine2003 «Blue Project», Karas Gallery, Kiev, Ukraine2000 «Painting», Contemporary Art center, Kiev, Ukraine1999 «Colour writing», CHA, Kiev, Ukraine1995 «New Works», CHA, Kiev, Ukraine1993 «Paintings», Gallery «Expece Croix-Baraghon», Toulouse, France

Group exhibitions:2013 «Great and grand», Mystetskyi Arsenal, Kyiv, Ukraine «Art. Design. Photography», Bottega Gallery, Kyiv, Ukraine «Racing With Time: The Art of 1960s – The Beginning of

2000s», National Art Museum of Ukraine, Kyiv, Ukraine fine art ukraine 2013, Mystetskyi Arsenal, Kyiv, Ukraine2012 «Myth. Ukrainian Baroque», National Art Museum of Ukraine,

Kyiv, Ukraine.2011 «Ukrainian Abstraction, black and white works», Bottega Gallery, Kiev, Ukraine2011 «Independent», Mystetsky Arsenal, Kiev, Ukraine «20 years of presence», Institute of Contemporary Art, Kiev, Ukraine2009 «Remotely close», Lublin, Poland2006 «Territory», Lublin, Poland2004 «A Farewell to Arms», Mystetsky Arsenal, Kiev, Ukraine «ART-SENAT», Orangerie du Senat, Paris, France2003 «The first collection»,2002 «Landshaft of scenic reserve», National Museum of Art, Kiev, Ukraine2001 «Crossroads», Kunsthistorishe museum, Garrah palas, Vienna, Austria «Brand: Ukrainian», Kiev, Ukraine1999 «XX Artists of Ukraine: The End of the Millennium», National Museum of Art, Kiev, Ukraine1993 «Contemporary Art of Ukraine», The Augustins Museum, Toulouse, France1992, 1993, 1995 «Scenic Reserve», Kiev, Ukraine1991 «Trinity», Kiev, Leipzig1990 «7x7, Ukraine, Denmark, Painting Exhibition, Odense, Denmark1988 «Exhibition of Soviet Art», Museum of Vila Mirandella, Varese, Italy1985 «The exhibition of eight young artists from Ukraine», CHA, Moscow, Russia

Projects:2008 Art Festival, Kiev, Bottega Gallery project Implicated, Ukrainian House, Kiev, Ukraine1998 Biennale of non-figurative painting, The International Art Festival, Kiev, Ukraine1996 «Anti narrative», International Art Festival, Kiev, Ukraine1995 The Reserve Painting III, curator «Gradobank», Kiev, Ukraine1994 Symposium «The Ukrainian-French meeting», Center for Business and Cultural Cooperation, Ukrainian House, Kiev, Ukraine

3

/Victo

ria B

urla

ka

— B

ein

g o

n th

e b

rink

Ви

кт

ор

ия Б

урл

ака

— Б

ыт

ие

-на

-гра

ни

Современность того, что принято на-зывать «современным искусством», не в узком, contemporary, но в широком смысле слова искусства ста с лишним лет, начиная отсчет от классического модернизма, при-нято измерять глубиной саморефлексии. Это явление, которое постоянно сверяет себя с реальностью, стремится найти n-ное количество отличий и уяснить собственную «специфичность» — понятие из лексикона, разработанного когда-то минималистами. В Украине история современного искус-ства была смонтирована из обрывков, впо-пыхах проигрывалась в течение последних 20-ти лет. Поэтому, в локальном обиходе так и не образовались смысловые маркеры «загадочной» современности — понятие остается размытым. В качестве варианта, кажется логичным предложить «рефлекси-рующее» искусство. Искусство, озабочен-ное собственным онтологическим статусом. Рефлексирующее себя, мир, и себя в мире. Искусство, накладывающее отражения двух реальностей друг на друга и сверяющего специфический «эстетический опыт» с то-тальным опытом «бытия-в-мире»…

Тиберий Сильваши — классический при-мер рефлексирующего свою интенциональ-ность художника. «Последний из могикан», продолжающих настаивать на специфич-ности эстетического опыта. Это уже не ра-дикальная автономия, которую могли себе позволить «гуру» минимализма: она сегодня мыслится, как столь же радикальная утопия. Это бытие-на-грани искусства и реально-сти. Со-прикосновение искусства с реаль-ностью на поверхности произведения. Их контакт мыслится буквально, телесно, так-тильно: поверхность холста — это «тело искусства», Сильваши с удовольствием ма-нипулирует такими аналогиями. Задачу се-годняшнего дня художник видит в том, чтобы суметь вовремя остановиться. Не углублять-ся в «дебри» символического измерения, но оставаться на поверхности видимого, на по-верхности произведения. Искусство — это специфический опыт видения, отличный от банального. Банальный взгляд предполагает автоматическое узнавание объекта. Визу-альное — это тупик банального, соприкосно-вение с неизвестным, неопознанным. Пси-хическая аномалия «остраненного взгляда» — состояния, в котором человек видит мир будто бы впервые — с точки зрения визуаль-ного, есть норма, предпосылка видения. Это одно из фундаментальных оснований его онтологии. Бытие-на-поверхности предпо-лагает конец эпохи репрезентации смысла, разграничение визуального и символиче-ского, дискредитацию мифа о потусторон-ней, метафизической жизни произведения. Поверхность — уже не ширма, якобы скры-вающая глубину метафизического, она об-ретает самодостаточность и самоценность. Драматургия произведения разворачивает-ся именно здесь. Здесь же наслаивается его история… Памятно этапное для самоопре-деления искусства эссе Гадамера «Онеме-ние картины». В 1960-х процесс очищения от вербального только начинался. В 1990-х его декларировала эстетика постмодерна, заго-ворившая о Пустоте, скрывающейся за по-верхностью. Тогда «пустотность» была умо-настроением. Сегодня она стала ощущаемой реальностью, процесс очищения от шелухи смысла дошел до логического финала. Зато, визуальное раскрывается во всей своей полноте и… незавершенности. Глядя на

«цветовые объекты» Сильваши, понимаешь, что художественное высказывание никогда не может быть закончено, только прервано на каком-то из этапов... Оно процессуально, процесс «живописания» — в противополож-ность созданию узнаваемого нарративного изображения — бесконечен. Он превраща-ется в медитацию, то есть, фокусировку на объекте видения, погружения в него, отре-шения от всего, что может мешать и фонить. У медитирующего отключается внутренний голос, инстанция смысла. Пустота сопрово-ждается идеальной тишиной.

Живописная поверхность живет будто бы сама по себе, развивается согласно неко-ему органическому принципу — красочные слои архивируют в себе время, которое со-храняется в материальном эквиваленте. Это его экстракт, «сухой остаток». Как и виде-ние, время живописи не может быть профан-ным, но абсолютной противоположностью ему. Оно запускает механизм обратного отсчета, ретроактивного движения вспять. Мы заново «проживаем» взглядом на холсте движения кисти: от последнего до первого. Излюбленная метафора Сильваши — это ме-тафора одной картины, которую художник пишет всю жизнь. Время есть основная эсте-тическая ценность. Красота — это время. Отсюда возникло направление монохро-мов, разрабатываемое в последнем проекте. Уход от «пиршества для глаз» и поворот на 180 градусов. Сосредоточенное, принципи-ально не аттрактивное искусство, которое находится в оппозиции арт-системе и не дает ей с легкостью поглотить себя. В этом заключаются принципы со-существования «новой абстракции» Сильваши с социаль-но-рыночными структурами. Это искусство герметично, оно для узкой аудитории тех, кто противостоит давлению поп-вкуса. Жи-вописная аскеза идет по нарастающей. Так же, как и редукция выразительных средств, постепенно доходящая до «нулевого» уров-ня. Не цвет, но его отсутствие. Постепен-ный отказ от декоративной фактурности. Идя на такие жертвы, художник постепенно приближается у желаемому эффекту «без-молвия» живописи, противостоящему како-фонии обрушивающегося на нас отовсюду потока визуальной информации…

Виктория Бурлака

Modernity which is usually called ‘modern art’, not in the narrow, ‘contemporary’, but in a broader sense of art which is more than a hun-dred years, counting from classical modernism, is usually measured by the depth of self-reflec-tion.

This phenomenon, which constantly com-pares itself to reality, trying to find the unmp-teenth number of differences and to under-stand its own “specificity” – the notion of the lexicon, developed once by minimalists. The history of modern art in Ukraine was built from snippets during the last 20 years. Thus, in the local tradition semantic markers of mysterious modernity aren’t formed yet – the concept re-mains diffuse. Alternatively, it seems logical to offer a “reflective” art. Art, worried about own ontological status, reflected itself, the world and itself in the world. Art, laying the reflection of two realities on each other and comparing specific “aesthetic experience” with a total ex-

perience of “being-in-the-world”...Tiberiy Silvashy is classical example of artist, who re-

flects on his own intentionality. He is “The Last of the Mo-hicans”, who insist on specific aesthetic experience. This is not a radical autonomy, which could afford the “guru” of minimalism: it considered now as radical as an utopia. This is being-on-the edge of reality. Contact of art with reality on the surface of the work of art. Their contact is thought literally, bodily, tactile: surface of the canvas - this is a “body art”, Silvashi with great pleasure manipulates such analogies. Artist sees the task of today in ability to stop in time. Not to go into the “wilds” of the symbolic dimen-sion, but to stay at the surface of visible, at the surface of the work of art. Art is particular experience of vision that is different from the trivial. Trivial view assumes au-tomatic recognition of the object. Visual is a dead end of banal, contact with the unknown, unidentified. Mental abnormality of “laid-back look” - a state in which a person sees the world like for the first time - in terms of visual, is the norm, the prerequisite of vision. This is one of the fundamental bases of his ontology. Being-on-the surface assumes the representation of meaning era, the distinc-tion between visual and symbolic, discredit the myth of otherworldly, metaphysical life of artworks. Surface is not a cover already, which hides the depth of the metaphysi-cal, it becomes self-sufficient and self-worthy. The dra-maturgy of the work takes place here. Here also its history is layered... We remember Gadamer̀ s essay “Numbness picture”, which was a landmark for self-determination of art. In the 1960s the process of verbal purification was only beginning. In 1990 it declared the aesthetics of post-modernism, speaking about the Emptiness,hiding behind the surface. The “emptiness” then was kind of state of mind. Today it has become the perceived reality, the process of purification from the husk of meaning came to a logical ending. On the other hand, the visual is ex-pressed in its entirety ... and incompleteness. Looking at the Silvashy “color objects”, you comprehend that artistic expression can never be completed, only interrupted at some stage ... His art is procedural, the process of depic-tion – in contrast with creating a recognizable, narrative image – is endless. It turns into a meditation, into a focus-ing on the object of vision, on diving into it, detachment from anything that might interfere. Meditator turns off his inner voice, the instance of meaning. Emptiness is accom-panied by a perfect silence.

Pictorial surface lives by itself, developing accord-ing to certain organic principle – colorful layers archived time in themselves, which remains in material terms. This is an extract of it, “dry residue”. As a vision, the time of painting can`t be profane, but the absolute opposite. It triggers the countdown, retroactive setbacks. A favorite Silvashy`s metaphor is a metaphor of a single painting, which the artist writes all his life. Time is a major aes-thetic value. Beauty is a time. Hence emerged the direc-tion of the monochromes, developed in the last project. Avoiding the “feast for the eyes” and a 180 degree turn. Concentrated, non attractive art in principle, that is in opposition to the art system and prevents itself from absorption. Here are the principles of co-existence of Silvashy`s “new abstraction” with socio-market struc-tures. This art is hermetical, it is for a narrow audience of those who is opposite to pressure of pop taste. The picturesque asceticism is progressing as well as the re-duction of expressive instruments, gradually reaching to the “zero” level. Not color, but its absence. It is the grad-ual rejection from the decorative texture. Sacrificing this way, the artist gradually approaches the desired effect of “silent painting”, which is opposite to the cacophony of the flow of visual information ...

Viktoria Burlaka

4

//

‘Мо

но

хро

ми

я’17.

10—

2.1

1.2

013

Ще

рбе

нко

Ар

т Ц

ен

тр

ЛОВУШКА ДЛЯ ОБЛАКА

Мир вокруг нас заполнен образами-картинками. Мы уже не столько то, что читаем и говорим, сколько то, что видим и наше «мы» является результатом визуальных практик в первую очередь. Язык коммуникативных образов (термин О.Аронсона) – эффективен и понятен. Он образуется общим для информа-ционной реальности полем узнаваний и знаний, а скорость считывания таких образов только увеличивает нашу неспо-собность осмыслить все увеличивающийся их объем, полно-стью подчиняя нас тирании момента. Вирильо писал, что все, что экспонируется на предельной скорости, может быть толь-ко случайным. Это не античный кайрос, а «случай в горизонте прозрачности» – горизонта экрана монитора.

Существование живописи сегодня – это вопрошание о ней самой. Не столько о ее видовом существовании, сколько воплощении мифа об общем визуальном языке под названием «живопись». И в горизонте банальных «истин» и мелькающих образов культуриндустрии, для живописи важным становится существование пространства тишины, пространства «замед-ленного времени». В этой практике живопись перестает быть инструментом коммуникации, а создает оптику «пристально-го взгляда», где важнейшим элементом становится культура различения. Пространство воздействия монохромной живо-писи – пространство «замедления времени».

Будучи явлением границы, после минимализма, после концептуализма, монохром целиком принадлежит живо-писи. У этого вида живописи много названий, что говорит о множестве возможных стратегий в середине явления. «Нон-иконная» живопись, конкретная живопись, «радикальная жи-вопись» и много других.

Проект «Монохромия», – о времени и восприятии. Об историческом времени существования форм живописи и о субъективном времени воспринимающего. Опыт «смотре-ния» таких работ отличается от того, как «читается» живопись, изображающая что либо. И даже от опыта созерцания «тради-ционных» абстрактных работ. Поверхность монохромной ра-боты лишена структуры и членения. Нет того, что называется композицией цветовых пятен. Работает только чистый «реду-цированный» цвет, вступающий в сложную игру взаимоотно-шений со зрительским восприятием. Верхний красочный слой только фиксирует финальное состояние цветовой плоскости, историю которой мы можем отследить на боковых ребрах ра-боты. Слои цвета, видимые и скрытые, материализуют время создания работы, перипетии пути, результат которого не из-вестен автору до конца, но может быть ретроспективно про-читан и прожит воспринимающим. Наблюдающий поставлен в ситуацию противоречия между чувственным опытом и посто-янным возвращением вопроса о причинах процесса живопи-си. Между опытом и знанием, полученным не в готовом виде от художника, – он есть результат его личного перцептивного и когнитивного процесса. «Сделай так, чтоб я мог говорить с тобой» говорит персонаж романа Мориса Бланшо. Непре-одолимая потребность высказаться, с надеждой, что будет установлено зерно общности. Недаром один из видных пред-ставителей монохромной живописи Йозеф Мариони говорит, что отношение зрителя с картиной – это приватный опыт че-ловека. «Монохром не стиль, а личная позиция» – вторит ему Барбара Роуз.

«Монохромия», Щербенко Арт Центр, Киев, Украина. 17 октября – 2 ноября.

TRAP FOR THE CLOUD

The world around us is filled with images and pictures. We are not what we read or speak, we are what we see, and our «we» is primarily the result of our visual practices. Language of communication patterns (the term by A. Aronson ) is effective and clear. It is formed by field of knowledge and recognitions, which are common for informative reality. And the speed of reading such images only raises our inability to comprehend their content, which is constantly increasing and conquering us by tyranny of the moment. Virilio wrote that everything that is displayed on the limited speed, can be accidental only. This is not an antique Kairos but «the case on the horizon of transperancy» of the screen horizon.

The existence of painting today - it is an inquiring of itself. Not so much of its aspective existence as to the embodiment of the myth on a common visual language which is called «painting». The existence of space of silence, space of “slow time” becomes important for the painting on the horizon of banal “truths” and flashing images of culture industry. Painting is no longer a tool for communication under these conditions. It creates the optics of «unfaltering gaze», in which the most important element is culture of distinction. The space of monochrome painting’s influence is the space of «slow time».

Being a phenomenon of the border, after minimalism, after conceptualism, monochrome belongs to painting entirely. This kind of painting has many names, which testify the variety of possible strategies of the phenomenon. «Non-iconic» art, concrete art, «radical art» and many others.

«Monochromia» is the project about time and perception. It is about historical time of the existence of painting forms and subjective time of the perceiver. The experience of «seeing» such works is different not only from the way of «reading» a painting, which depicts something; it is different from the experience of contemplating «traditional» abstract works. Monochrome surface is devoid of structure and division. There is nothing of what is called composition of colored spots. It is only pure «reduced» color being in relation with the viewer’s perception. The top layer of paint only fixes the final state of color plane, the history which can be tracked on the edges of the work. Visible and hidden

layers of color materialize the time of creation of works, the turns of the path, the result of which is not known even by the author till the end, but it can be read and lived through by perceiver retrospectively. The viewer is in a situation of conflict between sensuous and constant return to the questioning of the reason of painting process. Between experience and knowledge gained not as finished form from the artist– it is the result of his personal perceptual and cognitive processes. «Do it so that I could talk to you», says the character of the novel by Maurice Blanchot. Resistless need to speak up having hope that the seed of solidarity will be sown. No without reason one of the most prominent representatives of monochrome painting Joseph Marioni says that relationship between the viewer and the painting is private experience. «Monochrome is not a style but the personal position», – echoed Barbara Rose.

«Monochromia», Shcherbenko Art Centre, Kyiv, Ukraine.October 17 – November 2

5

//

Shch

erb

en

ko

Art C

entre

17.10

—2

.11.2

013

‘Mo

noch

rom

ia’

Тиберий Сильваши. Живопись, 2013, фанера, акрил, 150х150.

Tiberiy Silvashy. Painting, 2013, plywood, acrylic, 150x150.

6

//

На

стоящ

ее

вр

ем

я9.

02

—25.0

2.1

2Bott

ega

Ga

llery

Есть состояния искусства, когда во взаимоотношениях с ре-альным, оно должно подойти к своему пределу. Это позволяет пересмотреть установленную систему репрезентации, с расчер-ченной сеткой символически накрывшей реальность. Мир пере-полнен информацией, избытком образов и визуальных знаков, террором картинок. Реальность закрыта слоями визуальных по-крывал, где действует детерминанта истории, противоречащая логике жизни. Время и пространство дискретно, дробится и бли-кует… Техническое воспроизводство и дигитальность убили не только ауру произведения, но и создали глубокий разрыв между реальностью и его заменителями. Родив, в конце концов, непре-одолимую жажду подлинности.

Иконоборцы VIII - IХ века жгли иконы для того, чтобы уничто-жить то, что иконы показывали, – изображение бога. Божественная природа неизобразима! В наше время изображение уничтожается тем, что ему придается дополнительный смысл, включая механизм означения, превращая изображение в визуальный знак. Ты видишь «Это», восклицал дзенский наставник, для пущей наглядности ударял палкой по спине ученика, добиваясь от него способности общаться с реальностью. Не с концепциями и интеллектуальны-ми заменителями. Не изворотливостью спекулятивной речи. Не с психологическими симулякрами и романтическими иллюзиями…. А с «Этим». С пространством чистых отношений. Неотфильтро-ванная жизнь, сырая реальность не «просматривается», не «счи-тывается» с произведения, а проживаются «опытом» пережито-го времени. Ускользая за пределы высказывания, чтобы успеть увидеть мир, отраженный в падающей капле дождя. Так работает искусство, когда оно уходит из культуриндустрии, оказываясь на границах пространств духовных практик. В поисках целостно-сти, опыта. Без посредничества. Без механизма описания. Это пространство «замедленного времени». По словам философа, «бедное снаружи, но богаче для случая». Пассивное созерцание с фиксированной точкой охвата, сменяется «длительностью» пере-движения. Шаг за шагом осваивающем пространство между точ-ками обозначенными «цветовыми объектами». Путь номада. Путь «хронореализма», путь Хроноса – это эстетический режим по-зволяющий работать с базовими элементами пространства-вре-мени. Таков «предельный» опыт живописи. Она уже не связана с описательной «картиной мира» и ее формой презентации – клас-сической картиной. Тут вновь ставится вопрос о сущности живо-писи, о других горизонтах видения.

Бытийность цветового пространства и реальность времени, проживаются как процедура. В «цветовом объекте», мы имеем дело не с изображением, а с граничащей с континуумом реаль-ности стихией, порождающей саму живопись.

«Река цвета» плывущая над нами время от времени «излива-ется» на нас. И тогда, в разное время, в разных местах возникают люди или группы людей, которых можно назвать \цветочувстви-телями\ -живописцами. Такие «изливания» имеют свой ритм, об-разуя пару «излияние-восприятие». В счастливые времена, со-впадающие, в иные нет. Но главное – «длительность материала», способность длиться во времени. Именно в материале рождается ощущение и длится аффект. Живопись – имманентность. На физи-ологическом уровне этот ритм повторяется в ритме вдоха и выдо-ха, вторя жизненному ритму. Процедура пути, это еще и спокой-ный взгляд на мир как на единый процесс. Тут неизвестный мастер мозаик Софии Киевской и Рембрандт с Вермеером, Барнетт Нью-мен и Примаченко, чаньский мастер Му Ци и Яблонская, Гаврилен-ко и Мариони являются равноправными в своей очевидности. В каждом из них «мерцает» явленное на свет другим, ведя скрытую или явную перекличку. Путь - это ритм света и тени, рождения и умирания, путь от родителя к потомку. Где путь от предмета к предмету становится более важным, чем сами предметы, раство-ряясь в чувстве сопричастности к ритму от явного к сокрытому, от невидимого к обретенному, от найденного к утраченному. Над нами мистическая глубина «реки цвета».

Перед нами плоскость, - безличное, доиндивидуальное про-странство. «Река цвета» - невидима и беззвучна. Начиная рабо-ту, ты входишь в этот поток, придавая ему материальность и зри-мость. Как это делали поколения живописцев до, и будут делать поколения после. Меняются формы его презентации, но пишется он особым языком. Языком, в котором связь поколений передает-ся через индивидуальную практику. Живописец не диктует внеш-нее содержание тому, кто смотрит, но дает возможность увидеть. Видение – это рождение Другого.

Тиберий Сильваши

There is a state of the art, when in the relationship with the real, it must come to its limit. This allows you to review the existing systems of representation, with lined net of symbolic swept over the reality.The world is full of information, an excess of images and visual symbols, terror of pictures. The reality is closed with layers of visual cover, where works a determinant of history, contrary to the logic of life. Time and space are discrete, split up and glares ... Technical reproduction and digital killed not only the aura of the work, but also created a deep rift between reality and its substitutes. After giving birth, after all, an irresistible craving of authenticity.

Iconoclasts VIII — IX century burned icons to destroy what the icons shown — the image of God. The divine nature can not be imaged! Nowadays, the image is destroyed by the fact that it is given added meaning, including the mechanism of meaning, transforming the image into a visual sign.You see, «This,» exclaimed a Zen master, for greater clarity, struck with a stick on the student’s back, seeking from him the ability to communicate with the reality. Not with the concepts and intellectual substitutes. Not with the speculative speech. Not with the psychological simulations and romantic illusions .... But with «This.» With the space of pure relations. Unfiltered life, raw reality is not «seen», not «read» in the work, but begins with «experience». Escaping beyond the statements in time to see the world reflected in a falling drop of rain. This is how the art works when it goes out of the culture industry, appearing on the boundaries of the spaces of spiritual practices. Looking for integrity and experience. Without a mechanism description. This space is «slow time». According to the philosopher, «the poor from the outside, but richer in the case.» Passive contemplation with fixed-point coverage, is replaced by «duration» of movement. Step by step, invading the new space between the points marked with «color objects.» Nomad way. The way of «hronorealismpath», the way of Chronos — this is an aesthetic mode, which allows to work with the basic elements of the space-time. This is the «ultimate» experience of painting. It is no longer associated with the descriptive «view of the world» and its form of presentation — the classical picture. Here again is the question about the essence of painting, about the other levels of vision.

Existence of color space and real-time, works as a procedure. In the «color object», we are not dealing with an image, but with a anarchy bordering with reality continuum, that generate the art.

«River of colors» floating over us from time to time «flows» on us. And then, at different time, in different places emerge people or groups who can be called painters. Such phenomenon have their own rhythm, forming a pair. In happier times, overlapping, in other not. But the main thing — the «duration of the material,» the ability to last in time. In material borns the sense and takes affect. Painting is immanence. At the physiological level, this rhythm is repeated in the rhythm of inhalation and exhalation, echoing the rhythm of life. The procedure of ways is also a calm look at the world as a single process. Here an unknown master of mosaics of St. Sophia Cathedral and Rembrandt with Vermeer, Barnett Newman and Primachenko, Chan master Chi Mu and Yablonskaya, Gavrilenko and Marioni are equal in their obviousness. In each of them exist «flickering» phenomenon in the light of other, waging covert or overt roll. Way is the rhythm of light and shadow, birth and death, the path from parent to child. Where the way from object to object becomes more important than the objects themselves, dissolving into the feeling of participation to the rhythm of the explicit to conceal, from the invisible to the attainment, from the lost to found.

Above us isthe mystical depth of the «river of color.»Before us is a plane — an impersonal space. «River of color»

is invisible and silent. Starting work, you enter into this stream, giving it materiality and visibility, how this did generations of painters before and will do after. The shapes of its presentation are changing, but it is written in a special language. Language, in which binder between the generations heirs through individual practice. The painter does not dictate the content of external to the person who looks, but allows you to see. Vision — this is the birth of Another.

Tiberiy Silvashy

7

//

Botte

ga

Ga

llery

9.02

—25.0

2.1

2Pre

sent Tim

e

Экспозиция проекта «Настоящее время» Тиберия Сильваши, 2012, Боттега Галерея, Киев

Exposition of Tiberiy Silvashy project «Present Time», 2012, Bottega Gallery, Kyiv

8

//

На

стоящ

ее

вр

ем

я9.

02

—25.0

2.1

2Bott

ega

Ga

llery

9

//

Botte

ga

Ga

llery

9.02

—25.0

2.1

2Pre

sent Tim

e



10

//

На

стоящ

ее

вр

ем

я9.

02

—25.0

2.1

2Bott

ega

Ga

llery

Тиберий Сильваши. Живопись, 2011, холст, масло, 100х100

Tiberiy Silvashy. Painting, 2011, oil on canvas, 100x100

11

//

Botte

ga

Ga

llery

9.02

—25.0

2.1

2Pre

sent Tim

e



12

//

Объ

ек

т ‘

Фо

нт

ан’

1.1

1-13.1

1.2

011

AR

T K

YIV

conte

mp

ora

ry 2

011

Тиберий Сильваши: «Фонтан наглядный образ текучести времени. Его драма обозначена сменой сезонов и прихотью человека. Без-звучность листьев на дне неработающего фонтана меланхолична и только память хранит фантом прохлады летних струй. Есть фонтаны анонимы. Но у знаменитых фонтанов есть имена. И есть вереница имен создателей фонтанов, счастливо сохраненных историей, но это уже другой сюжет и не для нас. А для нас важно одно имя – Дю-шан. И важно то, что из его фонтана никогда не текла жидкость. И вряд ли он, Дюшановский фонтан, хоть чем- то напоминает своих собратьев. Слава его другой природы. Такое возможно только на территории искусства, где метафора обнажает какие-то глубин-ные связи между предметами и явлениями, выстраивая невидимые мостки между звуком и тенью предмета; между эпизодом в исто-рии искусства и рукой наносящей краску на куб.

И куб – этот умноженный квадрат, разворачивающийся во времени. Из черного в белое. И наоборот. «Черный квадрат», «Белый ква-драт».

Оглядываясь на столетнюю историю этих базовых явлений совре-менного искусства, я задаю себе вопрос, «какой сезон сейчас?»

И еще: «что представлено, а что скрыто?»

Fountain is a visual image, which characterizes fluidity of time. His drama is marked by the changing seasons and the whim of man. Silent leaves on the bottom of the non-working fountain are melancholic and only memory keeps a phantom of a cool summer jets. Some fountains are anonymous. But the famous fountains have their names. And there is a number of names of the founders of the fountains, happily preserved by history, but that’s another story and not for us. For us one name is important – Duchamp. And important is that from his fountain never flowed liquid. Unlikely that Duchamp’s fountain looks like his brothers. His fame has a different nature. His fame has another source. This is possible only in art, where the metaphor reveals some deep connection between objects and phenomena, building invisible bridges between the sound and shadow of the object, between the episode in the history of art and the hand, which applies paint on cube.

And the cube, this multiplied square, which unfolds itself in time. From black to white. And vice versa. «Black square», «White square».

Looking back at the century-long history of these basic phenomena of modern art, I ask myself, «what kind of season is now?»

And: «what is presented and what is hidden?»

Фрагмент объекта Тиберия Сильваши «Фонтан», 2011

Fragment of Tiberiy Silvashy object «Fountain», 2011

13

//

AR

T KYIV co

nte

mp

ora

ry 2011

1.11-1

3.11

.2011

Obje

ct ‘Fou

nta

in’

Объект Тиберия Сильваши «Фонтан», 2011, ART Kyiv Contemporary, Мыстецкий Арсенал, Киев

Tiberiy Silvashy object «Fountain», 2011, ART Kyiv Contemporary, Mystetskyi Arsenal, Kyiv

14

//

Bott

ega

Ga

llery

пр

ое

кт

‘П

ове

рхн

ост

ь’13.0

6 –

02

.07.

2011

Экспозиция проекта «Поверхность» Тиберия Сильваши, 2011, Боттега Галерея, Киев

Tiberiy Silvashy project exposition «Surface», 2011, Bottega Gallery, Kiev

15

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘Su

rface

’13.0

6 – 0

2.0

7.2011



16

Bott

eg

a G

all

ery

//

13.0

6—

02

.07.

2011

Пр

ое

кт

‘П

ове

рхн

ост

ь’

Номады электронного века маркируют свое присутствие сменой юзерпика, а пере-мещение в пространстве — скольжением кур-сора. Пророчество Мак-Клюена сбылось, мы живем в мировой деревне. «Африка» просну-лась в нас, и мы разделены на племена и тей-пы идентифицирующие себя операционными системами, мировыми брендами и «псевдо-религиозными» сообществами «Фейсбука», «Твитера» и т.д. Светящийся экран компью-тера стал метафизическим фоном для эн-циклопедий и библиотек, реализовав часть утопического проекта Просвещения, но, так и не осуществив чаемую гармонию человека и общества, оставив его в экзистенциальном одиночестве и социальной незащищенности. Время стало информацией, пространство виртуальным и технологичным, вера манипу-лятивной. Искусство, по выражению одного политтехнолога, функционально свелось к обслуживанию «матрицы». На вопрос «где место искусства», — ответ — «везде» или «ни-где» в зависимости «кто» и «почему» задает этот вопрос. Когда знанием стало все, когда «смыслы» заполняют все межпредметное пространство, то производством новых смыс-лов является операция перераспределения этих знаний.

Разговоры о кризисе искусства, ведущи-еся длительное время только подтверждают факт, что искусство уже не находится там где мы привыкли его видеть раньше. Современ-ная Арт-система стала системой торговли предметами роскоши, выстроила иерархию «звезд», превратилась в фабрику производ-ства аттракционов для расширения мест па-ломничества туриндустрии. Она с легкостью поставила себе на службу очаги сопротивле-ния и критики, сделав их составной частью системы. Это не значит, что в рамках систе-мы не появляется искусство. Это значит, что она, система, его поглощает, нивелируя в кон-тексте. Возможно, настала пора переосмыс-лить некоторые понятия и термины, которые мы по старинке используем и которые явля-ются просто пустыми оболочками. Поэтому столь важны попытки определить где «место искусства», продолжающиеся постоянно и начавшиеся не сегодня. Нуждается ли наше время в искусстве? Какие должны быть его формы и функции? И чем оно должно отли-чаться от многочисленных культурных ша-блонов, производство которых возрастает и увеличивается.

Наиболее чуткие к сопротивлению ма-териала художники видят путь к переосмыс-ливанию всех этих явлений на пути опыта, основанного не столько на перекодировке знаний, на извлечении и производстве смыс-ла, всего того, что находится в рамках дихо-томии субъекта и объекта, сколько на осно-вании самой практики существования.

Говоря об этой практике, я имею в виду конечно взаимоотношение жизни и искус-ства. И тут, очевидно, важно определиться с тем, что есть в жизни такого, что требует сво-его проявления именно в форме искусства. Когда возникает конфликт между исчерпав-

шей себя формой и жизненной силой на-стоятельно требующей своего воплощения именно в форме искусства. И тогда ставится вопрос о природе визуальности. Визуально-сти, которая существовала последние 500 лет укорененной в символическом порядке языка, в иерархии, в миражах репрезента-ции и туманах информационных потоков. Возможно, нужно перенаправить наше вни-мание на другую природу языка. Об этом, в свое время говорил Хайдеггер, говоря о по-эзии: «Язык не потому поэзия, что в нем — прапоэзия, но поэзия потому, что пребывает в языке, что язык хранит изначальную сущ-ность поэзии». Вопрос стоит об онтологиза-ции визуальности. Преодоления рациональ-ности и диктатуры нарратива. Это вопрос о свободе. Где реальное совпадает с личной историей. Где взгляд смотрящего встреча-ется с «взглядом реального» и ускользает от него, обнаруживая интенсивность длитель-ности. Изменяя само пространство. Делая его пространством изменчивости, незавер-шенности, открытости для Другого. Говоря о пространстве, я имею в виду и автономное произведение, которое организует вокруг себя «поле силы» и «белый куб» галереи, выставочного пространства, - особой «зоны интенсивности» выделенный из повседнев-ности, где время замедляет свое движение. Такая ретериториализация позволяет попы-таться найти до-идеологическую материю жизни, в месте над которым наше профанное время не имеет власти.

Живопись есть частный случай действу-ющих в искусстве безсубъективных сил. И, возможно, важнее не то, как делается произ-ведение, сколько то, как оно воспринимает-ся. Когда технология совпадает с элементами живописной структуры, когда чувственное находится в сложном единстве с концепту-альным, когда важно не понимание, но со-бытие.

Есть состояния живописи, когда она пол-ностью совпадает с границами своей приро-ды, соответствует своему предназначению, независимо от того находится цветовой объ-ект на стенке или в пространстве. Разом-кнутая структура «цветового объекта» как и «специфического объекта» минимализма, создает сопряжение времен произведения и зрителя, влияя на условия для непосред-ственного чувственного опыта в котором участвуют поверхность, взгляд и время. Вре-мени инвестированного в длительность переживания реальности, со-переживания времени создания произведения, история которого записана на его поверхности.

Поверхность — точка пересечения пред-мета и пространства. Поверхность — лексе-ма амбивалентная. Для взыскующего «значе-ний», «смыслов» — поверхность та граница, сквозь которую нужно проникнуть для того, что бы достичь неких глубин спрятанных ав-тором, такая устаревшая постмодернистская игровая версия потрафляющая более- менее образованному зрителю. Версия «присут-ствия» вводит новые правила видения. По-

верхность не прячет ничего, за ней нет «глубины» в которую нужно проникать, но она есть, наличествует в каждом мгновении, в эффекте, порождающем невиди-мую структуру ситуации. Ситуацию, удаляющуюся от поля общего смысла. Ситуацию, за которой стоит не-кий интимный телесный опыт, где точки зрения мик-шируются с реальным пространством в каком-то не артикулированном осадке. Реальное и искусственное мы видим поочередно и одновременно. Жизнь и ис-кусство меняются местами, мерцают и растворяются во взгляде.

Поверхность — это место блужданий и заблужда-ний. Эта промежуточная зона существует между тела-ми как зона их встречи. Такую промежуточность Мер-ло-Понти назвал «плотью мира», чем-то до конца не принадлежащей ни субъекту, ни до конца -внешнему миру. Тело как раз такое место, в котором происходит встреча мира и сознания. Живое, по мнению Мерло-Понти, всегда существует внутри и вне, на точках кон-такта.

Взгляд структурирует пространство видимого.Есть удивительное свойство настоящей живописи,

глядя на которую взгляд как бы проваливается в некую пустоту, в головокружительный опыт заблуждения, не-понимания. Образующий в сплошной ткани времени некие прорехи, «дыры времени». Лакан полагает, что в картине (объекте созерцания) существует «слепое пятно», некий не фиксируемый центр, который для визуального желания человека он именует взглядом. «Взгляд» не принадлежит субъекту, это не направ-ленность взора, это скорее незримая приманка самой вещи. То, чего не достает глазу и что манит. Во взгляде субъект теряет свою самость, в погоне за своим же-ланием он проваливается в бессознательную основу своего существования. Отрешаясь от всего внешнего. От быта, социальности, знания и рефлексирующего «я». Избавляясь от вечного проклятия европейской метафизики — дуализма духа и тела.

Художник (живописец) производит в повседнев-ности некий акт длительности, событие, в безмолвии которого обнажается меланхолия вещей.

Лужа на дороге, в которой отражаются проплыва-ющие облака и инверсионный след самолета. Пром-чавшийся автомобиль разбрызгивает воду, обнажив асфальт, скрытый под водной поверхностью. Через мгновенье вода смыкается и опять отражается небо.

Жизненный поток, который мы чувствуем кожей, безмолвная жизнь предмета в его голой зримости, факт жизни, ускользающий в косноязычие осознания, превращается в пространство искусства.

Морис Бланшо в своем тексте «Смерть последне-го писателя» говорит о том, что когда уйдет последний писатель, наступит не тишина, не безмолвие, а на мир обрушится шум.

Не то ли произойдет с уходом последнего живо-писца. Метафизическая функция труда живописца (ху-дожника) удержать мир от прорыва в него профанного «шума». Точка покоя в центре циклона.


17

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘Su

rface

’13.0

6 – 0

2.0

7.2011

Nomads of the electron-century mark its presence in the changing userpic, and moving in space - sliding the cursor. McLuhana’s prophecy about global village came true. «Africa» was awakened in us, and we are divided into tribes and tapes identifying themselves with operating systems, global brands and the «pseudo» communities such as «Facebook», «Twitter», etc. Glowing computer screen has become metaphysical background for encyclopedias and libraries, implementing part of the utopian project of the Enlightenment, but not achieved the desired harmony between man and society, leaving him alone in the existential and social insecurity. Time has become the information, space is virtual and technological, faith is manipulative. Art, as one spin doctor said, is functionally reduced to maintenance of the «matrix». The question «where is the place of art» – has an answer - «everywhere» or «nowhere,» according to «who» and «why» asks this question. When knowledge became all, when «meanings» fill all the intersubject space, the production of new meanings is a redistribution of the operation of this knowledge.

Talks about the crisis of art, ongoing for a long time only confirm the fact that art is no longer there, where we used to see it before. Modern Art system has become a system of luxury goods trade, has built a hierarchy of «stars», turned into an factory production of the amusement places to expand tourism industry. Centers of resistance and criticism serve it, they are an integral part of the system. This does not mean that in the system art does not appear. This means that system that absorbs it, levels art in context. Perhaps it is time to rethink some concepts and terms that we use,and which are just empty shells. Therefore, it is important attempt to define where is «the place of art»? Does our time need art? What should be its form and function? And what it must be different from the many culture patterns, which production is increasing and increasing.

Most sensitive to the resistance of the material artists see the way to rethink all these phenomena in the way of experience, based not on the extraction and production of meaning, all that is within the dichotomy of subject and object, but rather on the basis of the existence of the practice itself.

Speaking about this practice, I mean of course the relationship of life and art. And here, obviously, it is important to decide what things are in life, which requires its manifestation is in the form of art. When conflict arises between the exhausted form and vitality strongly demanding its incarnation is in the form of art. And then arises the question about the nature of visuality. Visuality that existed 500 years rooted in the symbolic order of language in the hierarchy, in the mists and mirages of representation of information flow. Perhaps, we need to redirect our attention to the different nature of the language. About this, in his time told Heidegger, speaking about poetry: «The language is a poetry,

not because that in it exist prepoetry, but poetry because the language preserves the original language of the essence of poetry». The question is about ontologization of visuality. We need to overcome rationality and dictatorship of the narrative. This is a question of freedom. Where the real coincides with a personal history. Where opinion meets the beholder of the «real look» and slipping away from it, obserbing the intensity of duration. By changing the space itself. In making it the space of variability, incompleteness, openness to the Other. Speaking about space, I mean the stand-alone product, which organizes itself around the «field strength» and «white cube» gallery, exhibition space - a special «zone of intensity,» isolated from everyday life, where time slows down its movement. This allows you to try to find pre-ideological matter of life in a place over which our profane time has no power.

Painting is a special case of nonsubject forces operating in art. And, perhaps, more important is not how the product is made, but how it is perceived by audience. When technology is the same as the elements of the picturesque structure, when sensory is in a difficult one with the conceptual, when is important not to understand, but the event.

There are the states of art, when it fully coincides with the boundaries of their nature, correspond to their intended use, regardless of whether the object is the color of the wall or in space. Open-loop structure of the «color object» as «specific object» of minimalism creates the pairing time of the work and the viewer, affecting the conditions for direct sensory experience that involves a surface view and time. Time invested in the duration of the experience of reality, with the experience of time of a product creation, which history is written on its surface.

Surface is the intersection of object and space. Surface is a ambivalent token. For seeking the «values», «meanings» - the surface is the boundary through which you need to penetrate in order to achieve some hidden depths of the author, such an old post-modern version of the game which satisfy more or less educated audience.

Version of presence introduces new rules for the vision. The surface is not hiding anything, it has no «depth» you want to penetrate, but it is, is there in every moment, in effect, generating an invisible structure of the situation. Situation, retreating from the field in general sense. Situation, for which there is a certain intimate bodily experience, where the terms are mixed with the real space in some not articulated sediment. We see the real and artificial alternately and simultaneously. Life and art are swapped, shimmer and dissolve in our eyes.

The surface is a place for walks and delusions. This gray area exists between the bodies as their

meeting area. Merleau-Ponty calls this Intermediateness «the flesh of the world», something that does not belong neither to subject, nor to the external world. The body is just a place where world and consciousness are meeting each other. Living, according to Merleau-Ponty, is always existing inside and outside, on the points of contact.

View structures visible space. There is a wonderful feature of real painting, looking at which your view falls into some void, in a dizzying experience delusion, misunderstanding. It is forming in a continuous material of time some gaps, «holes of time». Lacan believes that at the painting (the object of contemplation), there is a «blind spot», a non-fixed center, which he calls a glance. «The View» does not belong to subject; it is not focus of eyes, but rather an invisible lure of the thing itself. What is missing an eye and that beckons. In his view the subject loses itself, in pursuit of his desire, he falls into an unconscious basis of its existence. Renounce of all external. It is renounce of life, sociality, knowledge, and reflective «I». Subject is getting rid of the eternal damnation of European metaphysics - the dualism of mind and body.

The artist produces a daily duration of an act, event, in which silence melancholy of things is exposed.

Puddle on the road, which reflects passing clouds and vapor trail aircraft. Auto sprays water, exposing the asphalt, hidden under the water surface. A moment later, the water closes in and sky is reflected again.

The life stream, which we feel with our skin, silent life of an object in its naked visibility, a fact of life slipping away into inarticulateness of consciousness turns into a space of art.

Maurice Blanchot, in his text «The Death of the latter writer», says that when the latter writer leaves, there will not silence, but the world collapses with noise.

Maybe this happens when the last painter will leave. Metaphysical function of artist labor is to keep the world from a breakthrough of profane «noise.» The point of rest is in the center of the cyclone.

Tiberiy Silvashy

Tiberiy Silvashy project exposition«Surface», 2011, Bottega Gallery, Kiev


18

//

Bott

ega

Gallery

Пр

ое

кт

‘П

ове

рхн

ост

ь’13.0

6—

02

.07.

2011

Тиберий Сильваши. Живопись, 2010–2011, 30х25 (16)

Tiberiy Silvashy. Painting, 2010-2011, 30x25 (16)

19

//

Botte

ga

Galle

ryPro

ject ‘Su

rface

’13.0

6—

02

.07.2

011



20

Bott

eg

a G

all

ery

//

Пр

ое

кт

‘П

ове

рхн

ост

ь’13.0

6—

02

.07.

2011

21

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘Su

rface

’13.0

6 – 0

2.0

7.2011

Сверху: Тиберий Сильваши. Живопись, 2010–2011, 100х120 (2)Слева: экспозиция проекта «Поверхность» Тиберия Сильваши, 2011, Боттега Галерея, Киев

Up: Tiberiy Silvashy. Painting, 2010 – 2011, 100x120 (2)Left: Tiberiy Silvashy exposition of project «Surface», 2011, Bottega Gallery, Kiev

22

Bott

eg

a G

all

ery

//

25.0

4—

11.0

5.2

010

Пр

ое

кт

‘П

ро

ста

я ф

ор

ма’ Есть эпохи, где системы, регулирующие

ее жизнеспособность приведены в относи-тельную устойчивость и обладают внутрен-ней иерархией.В самой системе, заложено противоположное, динамическое и крити-ческое начало, подрывающее непрелож-ность смыслов, расшатывающее устоявшую-ся систему координат.

Отсутствие ответа увеличивает количе-ство вопросов. Память занята самопроизвод-ством образов, имя которым — цитата. Слу-чай, будучи антитезой времени, размывает четкость маркировки пути, увеличивая вари-антность его воплощения.

У Делеза и Гватари в «Трактате о нома-дологии», есть замечательные рассуждения о разнице между кочевником и мигрантом, о типах пространств, которые они осваива-ют. Кочевник ходит по не разграфленному пространству, он никуда не бежит, не хочет бежать: он срастается с этим гладким про-странством... Мигрант двигается между дву-мя точками. Мигрант — это беглец, покида-ющий местность, когда она исчерпала свои ресурсы. Мы, живем в эпоху вопросов и ми-граций. Искусство — когда-то территория с четко расчерченным и маркированным про-странством, где медиа, языки и коммуника-ции находились в рамках конвенций. Теперь границы размыты. Поставленные в условия выбора среди бесчисленных возможностей, мы теряемся в этой бесчисленности. Множе-ство вариантов не делают нас всемогущими. И проблема свободы художника заключает-ся не в доступе к наибольшему количеству вариантов, а во внутреннем побуждении, определяющем его выбор Но возможно, были поставлены не те вопросы, и возмож-но не правильно использованы инструменты для того, чтобы продолжить работу на дан-ной территории.

Еще в 60-е годы Адорно писал об акту-альности философии: «Философия, однажды казавшаяся абсолютной продолжает суще-ствовать, поскольку момент ее реализации был упущен». Не то ли происходит с искус-ством? С живописью? Пространство ис-кусства было апроприировано политикой, масс-медиа, масс-культурой, дизайном. Не растворится ли оно в коммуникативных по-токах? Не было ни одного вида искусства, которого бы не хоронили столько, сколько это происходило с живописью. И каждый раз она возвращалась. Возможно, скорость и интенсивность, с которой инновации происходили в искусстве ХХ века, не по-зволили сосредоточиться на разработке ресурсов заложенных в самих этих иннова-циях? Возможно, когда все пути затоптаны, замусорены, есть смысл вернуться к истокам, дорогам не пройденным нами, заняться раз-работкой ресурсов, которые мы не замечали раньше.

Что такое искусство сегодня? В чем его функция? Художник — это объект манипуля-ции рынка или инструмент трансляции осо-бого опыта, присущего только этой практи-ке? Что такое живопись, как особая практика сегодня? Проект «Простая форма» об этом. И еще о другом варианте существования жи-вописи. Живописи после образа — учитывая опыт минимализма и монохрома. И живо-писи после концептуализма — как возмож-ности не символического языка. Изучение свойств материи, приключения невербаль-ного, минимальность информации и умень-шение дискурсивного поля. Живописи не в форме картины, то есть традиционных

субъектно-объектных отношений, а в форме пространства присутствия. Пространства цвета. В середине самого цвета. Галерея не пустота, где стены служат подпорками для подрамников с холстами, а сами являются частью цветового поля, которое вмещает в себя следующее пространство — «стену». Стена и «стена», поверхность и пустота, тело сквозь тело, гладкость и фактура, хроматизм и ахроматизм — это пары не противостояния «или-или», а пары единства, где субъект при-сутствия \зритель\, как союз «и» замыкает на себе все цветовое пространство. И еще время. Не застывшее время охвата картины одним взглядом. А динамичное время дви-жения тела вдоль стены, — открыть ее всю можно только движением в пространстве. Последовательно. Таким же образом, соблю-дали ритуальное движение вокруг бассей-на с водой, зрители \участники\, в проекте «Малярство», где синее пространство зала отражалось в воде, внося дополнительное измерение перцепции. Отражения — это еще одна форма расширения границ живопи-си, которые интересуют меня и требуют ре-ализации. 10 лет прошло с проекта «Маляр-ство». В то же время была задумана «Стена» для Венецианского биенале. Не случилось. Через год-два, мы с Ежи Онухом хотели реа-лизовать его, в трансформированном виде, в стенах ЦСИ. Тоже не вышло. Как и несколько других проектов, которые я начал складывать в папку «Нереализованные проекты». Но, вот в «Простой форме» эта часть моих идей во-плотилась. В память о Венеции — «Стена». Синее — в память о «Малярстве».


There are epochs where systems are governing their viability are given in relative stability and have an internal hierarchy. The system consists of two contrary things: dynamical and critical power, undermining the established system of coordinates. The lack of response increases the number of questions. Memory is busy with producing images, which name is citation. The case, being the antithesis of time erodes the clarity of marking paths, increasing the variance of its implementation.

Gilles Deleuze and Pierre-Felix Guattari in their “Tractate about nomadology” speak about the difference between nomad and migrant, about types of spaces, which they domesticate. Nomad walks through undifferentiated space, he doesn`t run anywhere, he doesn`t want to run, he grows together with this smooth space. Migrant is moving between two points. Migrant is a fugitive leaving the environment, when resources are depleted. We live in epoch of questions and migration. In former times art was a territory with clearly differentiated and marked space, where media, languages and communications were in the frames of conventions. Now borders are in diffusion. Posed in terms of choice among countless possibilities, we get lost in the infinite. Enormous quantity of alternatives doesn`t make us almighty. And the problem of artists freedom isn`t in access to enormous quantity of alternatives, but in inner motivation defining his choice. But, maybe, wrong questions were raised; wrong instruments were used to continue work on this territory in right direction.

In 60-s Adorno wrote about actuality of philosophy: “Philosophy, once seemed to be

absolute still exists, since the moment of its realization was missed. Maybe, the same process takes place in art? In painting? The space of art was appropriated by policy, mass-media, mass culture, and design. Can art dissolve in communicative flows? There was no single form of art which would not be buried as much as it happened with the painting. And each time she returned. Perhaps the speed and intensity with which the innovation took place in the art of the 20th century, didn`t enable to focus on developing the resources laid within these innovations? Perhaps when all the paths trampled, littered, it makes sense to go back to basics, the roads, which weren`t passed by us, to work towards developing the resources that we didn`t notice before. What is art today? What is its function? Artist - it is an object of manipulation of the market or instrument of broadcasting a special experience unique only to this practice? What is a painting, as a special practice today? The project «Simple form» is answering these questions and also about another embodiment of the painting. It is about painting after the image – which takes into account the experience of minimalism and monochromatic. It is about painting after conceptualism – as an opportunity of not symbolic language. This project is about studying the properties of matter, non-verbal adventure, the minimum information and reducing the discursive field. It is about painting not in the form of picture, that is the traditional subject-object relation, but in the form of space presence. Space of color. In the middle of the color. Gallery is not a void, where the walls are props for stretchers with canvas, but are themselves part of the color field, which houses the following space - «the wall». The wall and the «wall», surface and the emptiness, body through the body, smoothness and texture, chromatism and achromatism – they are not controversial, but pairs of unity, where the presence of the subject \ viewer \, as the word «and» closes on itself all the color space. And also time. It is not frozen time scope of a painting at a glance, but the dynamic movement of the body along the wall. You can open it only with movement in space. Sequentially. In the same way the audience and participants observed the ritual movement around the pool with water in the project «Malyarstvo», where the blue space of the room was reflected in the water, bringing an extra dimension of perception. Reflections – this is one more form of extending the boundaries of art that interests me, and requires implementation. 10 years have passed since the project «Malyarstvo» was implemented. At the same time was conceived «The Wall» for the Venice Biennale. But it didn`t happen. After a year or two, Jerzy Onuch and I would like to realize it in a transformed form in the walls of the Centre of Modern Art. But it also failed, like several other projects that I started to put in a folder «Unrealized projects». But in the project «Simple form» is embodied some part of my ideas. In memory of Venice – «The Wall». Blue – in memory of «Malyarstvo».

Tiberiy Silvashy

23

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘ Sim

ple

form

’ 25.0

4 – 11

.05.2

010

Фрагменты объекта из проекта «Простая форма» Тиберия Сильва-ши, 2010, Боттега Галерея, Киев

Fragments of the object from Tiberiy Silvashy project «Simple form», 2010, Bottega Gallery, Kiev

24

Bott

eg

a G

all

ery

//

25.0

4—

11.0

5.2

010

Пр

ое

кт

‘П

ро

ста

я ф

ор

ма’

25

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘ Sim

ple

form

’ 25.0

4 – 11

.05.2

010



26

Bott

eg

a G

all

ery

//

Пр

ое

кт

‘П

ро

ста

я ф

ор

ма’

25.0

4—

11.0

5.2

010


Fragments of the object from Tiberiy Silvashy project ‘Simple form’, 2010, Bottega Gallery, Kiev

27

Botte

ga G

alle

ry/

/Pro

ject ‘ Sim

ple

form

’ 25.0

4 – 11

.05.2

010



28

Bott

eg

a G

all

ery

//

Пр

ое

кт

‘XV’

31.0

1—

19.0

2.2

009

15 — это количество работ на выставке. Большая часть из них создана в последнее время, но несколько написано раньше. Для меня важно включение таких работ в контекст новой выставки, так как это показывает важный для меня принцип непрерывности живописи как процесса. Процесса, как в физическом, так и в фи-лософском смысле.

Новым для меня тут была работа с углем. Профессионала художника этот материал, конечно, отсылает к годам учебы, ака-демическим рисункам. Кроме того, уголь рисовальный, — ре-зультат сжигания древесины — его след, след огненной стихии. Первоэлемента. Рядом с «цветными» объектами этот «угольный минимализм» создает определенное поле напряжения. Они отте-няют друг друга, комментируют, отзываются как эхо близкими ритмами и формами, и форма эта несет логику в себе. В «белом кубе» галереи эти работы образуют запись первичных элементов и сущностей художественного языка, превращаясь в объекты со-зерцания. Вместе с пространством галереи они создают приват-ное пространство миграции форм».


«15 – this is amount of works, which will presented on exhibition. Greater parts of it were created last time, but some of them were writ-ten before. It is very important for me to inclusion such works in the context of new exhibition, because it shows important for me prin-ciple of continuity of painting as a process. Like a process in physical and in philosophical sense.

Work with coal here was new for me. This material sends the professional artist to the years of study, to the academic pictures. In addition, drawing coal - the result of wood incineration - his track, track of fiery element. Beside “coloured” objects this “coal minimal-ism” is created defined field of tension. They shade each other, com-ment, answer by near rhythms and forms and this form carries logic in itself. In the “white cube” of gallery these works form the record of primary elements and essences of artistic language, turn into the objects of contemplation. Together with space of gallery they create private space of forms migration».

Tiberiy Silvashy

Живопись XV — 13, 2008 Картон, гаф-рокартон, бумага, коллаж, масло, эмаль, графит, 100х100

Painting XV – 13, 2008Paperboard, corrugated fiberboard, paper, collage, oil, enamel paint, graphite, 100x100

Экспозиция проекта Тиберия Силь-ваши «XV», 2009, Боттега Галерея, Киев

Tiberiy Silvashy project exposition «XV», 2009, Bottega Gallery, Kiev

29

Botte

ga G

alle

ry/

/ P

roje

ct ‘XV’

31.0

1—

19.02

.2009

Живопись XV — 9, 2008. Смешанная техника, уголь, соус, 108х200

Painting XV – 9, 2008. Mixed technique, coal, sauce, 108x200

30

Bott

eg

a G

all

ery

//

Пр

ое

кт

‘XV’

31.0

1—

19.0

2.2

009



31

Botte

ga G

alle

ry/

/ P

roje

ct ‘XV’

31.0

1—

19.02

.2009



//

Ще

рбе

нко

Ар

т Ц

ен

тр

‘Мо

но

хро

ми

я’17.

10—

2.1

1.2

013

Редактор: Марина Щербенко

Художник: Тиберий Сильваши

Куратор проектов:Марина Щербенко

Координатор проектаМария Вергелес

Авторы текстов:Виктория БурлакаТиберий Сильваши

Корректор:Анастасия Барахвостова

Фото: Мария Быкова

Дизайн:Максим Чатский Адрес:[email protected]

время работы:Вт. – Сб. с 11:00 до 20:00Вс. Пн. – выходные

Copyright 2011 на газету:Bottega Gallery, Киев

Copyright 2011 на работы, фотографии, тексты: принадлежат автору

Editor:Marina Shcherbenko

Artist:Tiberiy Silvashy

Curator:Marina Shcherbenko

Project coordinatorMaria Vergeles

Text authors:Biktoria BurlakaTiberiy Silvashy

Corrector:Anastasia Barakhvostova

Photo:Maria Bykova

Design:Maximus Chatsky

Address:[email protected]

operation time:Tue. – Sat. 11:00 – 20:00Sun, Mon – day-off

Copyright 2012 on newspaper:Bottega Gallery, Kiev

Copyright 2012 on works, photographs, texts: author

Живопись XV — 15, 2008Картон, гафрокартон, бумага, коллаж, масло, эмаль, графит, 100х100

Painting XV – 15, 2008Paperboard, corrugated fiberboard, paper, collage, oil, enamel paint, graphite, 100x100

Тиберий Сильваши — Я не пишу, я выращиваю живопись

Documents

Transcript of Тиберий Сильваши — Я не пишу, я выращиваю живопись