Ф е д е р а л ь н о е а г е н т с т в о по о б р а з о в а н и ю В о л о г о д с к и й г о с у д а р с т в е н н ы й

т е х н и ч е с к и й у н и в е р с и т е т

А.В. Быков

Точка зрения слуги

Письма американского негра

о русской революции (1917-1918 гг.)

Вологда 2009

Рецензенты: доктор исторических наук, профессор В.А. Саблин (ВГІІУ); ассистент кафедры социально-гуманитарных наук ВоГТУ И.Д. Попов

УДК 947.084.22

ББК 63.3(2)611.

Б 95

Печатается по разрешению редакционно-издательского совета ВоГТУ

Быков А.В. Точка зрения слуги. «Письма американского негра о русской революции (1917-1918 гг.)»: научно-исследовательская публикация - Вологда: ВоГТУ, 2009. - 80 с.

ISBN 978-5-87851-371-5

© Быков А. В., 2009 © Вологодский государственный технический университет, 2009

ПРЕДИСЛОВИЕ

Архив документов и материалов о русских революциях 1917 г. чрезвычайно велик и разнообразен. Но в этом океане сведений есть раздел, который насчитывает совсем немного источников. Это ме­муары иностранцев, современников событий. Долгие годы совет­ский историк вынужден был судить о реакции мирового сообщества на русскую революцию по трудам талантливых, но в общем-то ло­яльных большевизму литераторов, таких, как Джон Рид и Герберт Уэллс'. Мнения противников большевизма, даже опубликованные в переводе еще в двадцатых годах прошлого века, такие, как книга ан­глийского посла Джорджа Быокенена и др. 2, составляли «гордость» спецхранов и были недоступны широкому кругу исследователей.

В 90-х годах X X в. в этой области произошел масштабный про­рыв. Нашли свой путь к российскому читателю изданные в разных странах мира мемуары подавляющего большинства авторов той эпохи. Особое значение в этом аспекте имеют книги служивших в России иностранных дипломатов: американца Д. Френсиса, фран­цузов Ж. Нуланса и Л. де Робиена, бельгийца Ж. Дестре и др. 3 Эти объемные информативные труды открыли возможность для напи­сания новых томов не только по истории дипломатических отно­шений как таковых, но и по истории революции в целом.

Работа по изучению этих источников только началась. По­спешный перевод и публикация некоторых из вышеперечисленных работ, сделанная в конце прошлого века архангельскими учены­ми, оставила много неразрешенных вопросов.4 В те же годы нами была проведена работа в американских и французских архивах и российских архивах специального назначения, где хранятся ныне материалы посольств, и выявлены сотни уточнений и дополнений к сведениям, опубликованным в мемуарах. Эти материалы позволя­ют сказать, что хотел и не мог в силу ряда причин придать огласке дипломат-мемуарист. Одно из таких существенных дополнений - неопубликованные письма чернокожего слуги американского по­сла, Филипа Джордана. В этой работе мы предлагаем исторический обзор писем Джордана и их публикацию на русском языке - новое оригинальное свидетельство иностранца о русской революции.

3

ТАЙНА XXI ГЛАВЫ В 1921 г. в издательстве «Charles Scribner's sons» из Нью-

Йорка увидели свет мемуары американского посла в России Дэвида Роуленда Френсиса. 5 Автор был человеком с богатым опытом: бывший губернатор штата Миссури, директор Всемирной Луизианской выставки в Сент-Луисе 1904 г., ему пророчили место в Сенате... и вдруг на склоне лет - а Френсису было уже шестьдесят пять - он соглашается на предложение президента Вудро Вильсона стать послом в России и отбывает туда весной 1916 г., в самый разгар Первой мировой войны. Миссуриец не имел дипломатического опыта, выполнения особых политических задач для него правительство не планировало. Главной задачей Френсиса было заключение с Россией всеобъемлющего торгового договора. 6

Он успел застать на троне последнего русского царя Николая II. Как и прочие дипломаты, стал участником буржуазной революции, видел блеск и крушение ее лидера Александра Керенского, пережил большевистский переворот и первый год диктатуры пролетариата. В январе 1918 г. он стал дуайеном - старшиной дипломатического корпуса. 7

Революция разрушила устои общества. Большевики, о которых цивилизованный мир еще ничего не знал, объявили о превосходстве своей социальной идеи и повели за собой трудящиеся массы по горам трупов «чуждых» трудовому народу буржуазных элементов. Примириться с такой властью посол Френсис, который теперь не только представлял интересы Америки, но и координировал отношения стран Антанты с Россией, разумеется, не мог. 8

Инструкции Госдепартамента требовали от него оставаться в стране как можно дольше и пытаться влиять на ситуацию. 9

Профессиональные дипломаты из Англии, Франции и других государств в этой обстановке не видели иного решения, как покинуть Россию. 1 0 Дилетант от дипломатии, Френсис предложил иную стратегию, преподав урок своим именитым

4

европейским коллегам. Он уехал из Петрограда, которому угрожали наступавшие немецкие войска, и обосновался в нейтральном месте - губернском центре Вологде, в стороне от революционной тирании, но в непосредственной близости от столиц, и возобновил там работу посольства.

Находясь в России, но не при большевистском прави­тельстве, американские дипломаты анализируют постоянно меняющуюся ситуацию и затем делают ставку на пат­риотические антибольшевистские элементы, способные, по их мнению, спасти государство. 1 1 Было и еще одно пред­ложение, исходившее от американских дипломатических кругов, - налаживание широкомасштабных торговых связей с целью «накормить голодную страну» и затем вернуть ее в лоно общечеловеческих ценностей. 1 2

Пять с половиной месяцев пробыли дипломаты в Вологде, но под давлением Москвы, требующей вручения верительных грамот и признания большевиков «де факто», были вынуждены уехать на север, к Белому морю. 1 3 Вскоре там началась высадка союзного десанта и образовалась независимая от большевиков Северная область. К тому времени миссия Френсиса объективно заканчивалась. Здоровье посла пошатнулось, и он отбыл в Англию, где перенес операцию, позволившую ему прожить еще десять лет. 1 4

Он вернулся в родной Сент-Луис героем и узнал цену славе, когда человека приветствуют на улицах и в его честь слагают стихи. 1 5 Еще находясь в России, Френсис распорядился хранить все свои письма как делового, так и личного характера, заявив, что они пригодятся ему для мемуаров. 1 6 Действительно, книга воспоминаний «Россия из американского посольства» собрала большое количество этих подлинных свидетельств эпохи, придав повествованию черты документального жанра.

В архиве Миссурийского исторического общества, где хранится рукопись книги Френсиса, мы обнаружили еще

5

одну главу, которая оказалась неопубликованной.' 7 В руко­писи она значится под X X I номером. Глава называется «Ди­пломатическая жизнь в России с точки зрения слуги». В ней приведены письма чернокожего Филипа Джордана, многие годы служившего у Френсиса, с короткими комментариями посла. Джордан неотступно находился рядом с хозяином, ви­дел все тонкости дипломатической службы и однажды очень помог Френсису в дни опасной болезни. 1 8 Он был не только верным слугой, но и бытописателем посольской жизни. Сво­ей грамотностью Филип был обязан супруге посла госпоже Джейн Френсис. Она стала основным адресатом преданного слуги. То, о чем не мог в силу служебного положения сказать посол, описывал его камердинер. Его письма просты, мало­грамотны, наивны, иногда немного хвастливы. При этом они превосходно иллюстрируют обстановку , в которой приходи­лось работать дипломатам, и в своем роде являются велико­лепным историческим источником. Немаловажным будет за­метить, что Филип Джордан, в отличие от хозяина, постоянно общаясь с русскими, стал понимать язык. Это позволило ему украсить письма услышанными в разных местах диалогами, новостями и сплетнями. Все это прекрасно сознавал Френсис, когда задумал включить отрывки из писем Филипа, предва­рительно немного отредактировав их, в текст своей книги.

Мы не можем с уверенностью сказать, что произошло даль­ше. Потребовалось сократить объем книги, или издательство просто не рискнуло опубликовать письма негра? В те времена Америка еще не могла похвастаться достижениями в соблюде­нии прав человека. Так или иначе, уже набранную главу изъяли из текста мемуаров. Чья-то рука начертала на первой странице машинописного оригинала: «опустить полностью». 1 9 Это был приговор на уничтожение. Уже готовый набор раессыпали и порядковый номер X X L присвоили другой главе. Благодаря предусмотрительности Дэвида Френсиса, который не любил уничтожать документы, справедливо полагая, что в будущем они могут пригодиться, рукопись осталась в архиве.

6

Без преувеличения можно сказать что Филип Джордан был первым среди цветных американцев, кто описал русскую революцию. Американский исследователь Д. Фогельзонг, называя Филипа «слугой, шофером, мажордомом и секретарем» посла, считает, что его письма - это «уникальные записи реакции черных американцев на вихрь событий в России». 2 0

Филип Джордан, сын освобожденного раба из Миссури, начал служить семье Френсисов с 1889 г. Затем он покидает службу, пытается найти ее в другой семье, потом работает проводником пульмановских вагонов, содержит биллиардный зал и в конце концов возвращается к Френсисам. 2 1 23 апреля 1918 г. в дни тяжелой болезни посол в одном из писем посвятит Филу несколько трогательных строк: «В 1902 г. он вернулся ко мне в Сент-Луис и сказал, что останется так долго, как только я позволю... Фил практически провел всю свою жизнь с нами. На меня особенное впечатление произвело его внимание в течение этих дней болезни, исключительно неприятной». 2 2 В этом же письме миссуриец распорядился о том, что сделало честь его глубокой порядочности: «Лежа в постели, я думал о великом множестве вещей, и среди прочего о том, что я желаю обеспечить Фила. Я предусмотрел бы в своем завещании, что он будет получать тридцать долларов в месяц пожизненно, и я отложу достаточное количество, 5-или 6-процсптных облигаций, чтобы обеспечить триста шестьдесят долларов в год, независимо от других его доходов. Он был очень внимательным и верным с тех пор, как я покинул дом, фактически все время с тех пор, как поступил ко мне на службу в январе 1889 г.» 2 3 Френсис называл своего камердинера «преданный негр», 2 4 отношения посла и слуги могли бы стать темой для идиллического романа, настолько они были привязаны друг к другу.

7

_

ПЕТРОГРАДСКИЕ ЗАРИСОВКИ Первое из сохранившихся писем Филипа от 19 сентября

1917 г. Френсис не включил в мемуары. Оно сообщает почти легендарную историю о храбрости посла: когда десятитысячная толпа под черными знаменами анархии двинулась к посольству, чтобы разгромить его, Френсис затребовал у слуги пистолет, заявив, что прежде, чем они войдут, он уложит двух-трех. 2 5

По другому источнику, посол, вооруженный револьвером, появился в дверях и заявил озверевшей толпе, что за порогом - территория Соединенных Штатов Америки и каждый, кто пересечет эту границу, получит пулю в лоб. После этого толпа отхлынула и больше попыток захвата посольства не было. 2 6

Мы не можем с уверенностью сказать, было ли это событие на самом деле, но, изложенное в письме Фила, оно как нельзя лучше характеризует решительность посла.

Следующее письмо было написано через месяц, .уже после Октябрьского переворота. Оно рисует мрачную картину послереволюционной анархии: убийства, грабежи, паралич хозяйственной и экономической жизни города. Впрочем, о самом перевороте почти ничего не сказано, всего лишь: «в прошлый вторник большевики захватили город, должен сказать, что это нечто ужасное». В письме верно подмечена одна из кровавых реалий революции: уничтожение офицерства, которое, по словам большевиков, подслушанным Филом на Невском, «могут все испортить». 2 7

Тему революции продолжает письмо, написанное в самом конце ноября. Здесь обозреватель дает волю собственным впечатлениям от революции. Это и описание боя между казаками и солдатами, без жалости убивающими друг друга в самом центре столицы неизвестно за чьи интересы, и взятие Зимнего дворца, и роль военных кораблей в решающем событии переворота.

На рынке Фил попал под экспроприацию, когда купленные им продукты были конфискованы на дело революции.

8

Он с гордостью пишет, что вытребовал назад деньги. Возможно, это случилось в знак пролетарской солидарности с угнетенным негритянским населением Америки, о чем знали красногвардейцы, но не догадывался американский негр. Не понимая, что такое инфляция, слуга возмущается требованиям русских служащих увеличить зарплату.

Забавен полуанекдотический рассказ о восьмичасовом рабочем дне - работать с 8 утра до 8 вечера, не лишенный, впрочем, в условиях малограмотности населения реального смысла. Филип панически боится черносотенцев, понимая под этим словом, скорее всего, матросов-анархистов, одетых в черные бушлаты. «Черная сотня - самая страшная банда России», - утверждает Джордан. Он верно отмечает жуткие штрихи революции: утопление людей в реке Неве, отсутствие реальной исполнительной власти и законности. Из всего перечисленного следует совсем неожиданный вывод: «На свете существует только два места, где можно нормально жить; первое - рай, второе - Америка». 2 8 Какой патриотизм, хотя жизнь цветных в С Ш А того времени еще далека от равенства и благополучия!

Парадоксально, что в письмах этого периода осталось место протокольной дипломатической жизни. На приемах еще ели бутерброды и пирожные, пили пунш и шампанское, персиковый чай со льдом...

Русское пьянство описано подробно в письме от 20 дека­бря. Там же упоминается княгиня Кантакузен, с которой посол однажды ужинал. Эта дама была урожденной американкой, внучкой президента Гранта, вышедшей замуж за русского аристократа и ставшей графиней Сперанской, княгиней Кантакузен. 2 9 Впоследствии, вернувшись в Америку, она издаст мемуары, где опишет свое знакомство с послом Соединенных Штатов. 3 0

В письме от 20 декабря находим сведения о суровой русской зиме, довершившей паралич коммунального хозяйства Петрограда, о разложении русской армии, немецком засилии в

9

Петрограде. На этот факт следует обратить особое внимание. Фактически задолго до заключения Брест - Литовского мирного договора правители большевистской России открыли режим наибольшего благоприятствования недавним противникам, предав тем самым союзнические договоренности.

Интересна этнографическая зарисовка из жизни слуг, которые часами мерзнут в очередях за продуктами, для того чтобы гости их хозяев в считанные минуты съели приобретенные с неимоверным трудом продукты. Филип единственный раз проявил классовую солидарность, написав, что ему приходилось видеть этих несчастных слуг, добывающих пропитание для господских гостей и падающих в голодный обморок прямо на улице. 3 1

Начало нового, 1918г. дало России надежду на перемены. В письме от 17 января Филип сообщил, что сегодня открывается Учредительное Собрание и уже произошли столкновения между его сторонниками и противниками. Интересно его описание военной обстановки в Петрограде. Большевики были готовы к самым решительным мерам. 3 2

В это время в жизни дипломатического корпуса произошло важное событие. Посол Великобритании Джордж Бьюкенен отбыл на родину 3 3 , и его место старшины дипломатического корпуса занял американец Дэвид Френсис.

С первых же дней старшинства ему пришлось решать во­просы экстраординарного характера. Советское правитель­ство в ответ на интернирование русских солдат в Румынии арестовало румынского посланника Диаманди. Был нарушен главный международный принцип дипломатии - неприкос­новенность членов дипкорпуса. Френсис решительно встал на защиту румынского посланника... 3 4

Последнее письмо из Петрограда датировано 12 февраля. Интересно, что дата поставлена по Григорианскому календарю и соответствует 30 января, предпоследнему дню Юлианского летоисчисления, употреблявшегося в России с 1700 г. В ночь

10

с 31 января на 1 февраля большевики упразднят старый календарь в пользу общеевропейского, и в России вслед за концом января сразу наступит 14 февраля. В этом письме Филип сообщает об относительном спокойствии в городе и неуклюже бравирует по этому поводу.

Большое впечатление на слугу произвело распоряжение большевиков, заставившее представителей имущих классов убирать снег на улицах города: «Подумать только, человек, который несколько месяцев назад занимал высокое положение и обладал миллионами рублей, сегодня расчищает улицы от снега за 8 рублей в месяц!» - восклицал Джордан. 3 5

Френсис внес в эту часть письма дополнение, которого нет в оригинале. Он от имени Филипа написал, что программа по расчистке снега коснулась и посольства. Впрочем, приказание большевиков об общественных работах было отвергнуто. 3 6

Филип сообщает в конце письма, что Петроград практически блокирован. Мосты и железнодорожные пути повсюду взорваны, и никуда не выехать. Несмотря на это, в последних числах февраля посольства из опасения быстрого захвата немцами Петрограда покинули город по железной дороге. Одни уехали на запад, в Финляндию, другие ретировались в восточном направлении. По стечению обстоятельств, они еще встретятся в маленькой провинциальной Вологде... 3 7 В очередном письме приведены некоторые подробности этого отъезда. Сборы были поспешны. Посол велел взять с собой только то, что можно унести в руках. В качестве запасного варианта, на случай, если железнодорожное сообщение будет нарушено, планировался отъезд, вернее, прорыв из города на автомашине «форд». Оставить в здании посольства пришлось многое. Особой строки в письме удостоился запас вина, который тоже остался в Петрограде. Джордан завершает петроградскую тему очередным пассажем о голоде, проникнутым искренним сочувствием к голодающим жителям, и сообщением о немецких бомбардировках города с аэропланов. Впереди у него была очередная смена впечатлений. 3 8

П

В первом вологодском письме он выскажется на эту тему с большим чувством юмора, обращаясь к мисисс Френсис, желающей в Америке перемены обстановки. «Губернатор, если это то, чего хочет миссис Френсис, тогда ее нужно переправить сюда, и за одну неделю у нее будут такие перемены, которых хватит на всю жизнь». 3 9

ВОЛОГОДСКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ В первом письме Фила из Вологды содержится описание

очень важного события - вселения американского посольства в пустующий клуб приказчиков. Это решало главную про­блему дня - возможность работы посольства - и послужило отправным пунктом для долговременного пребывания ди­пломатов в Вологде. Описание Джордана настолько красно­речиво, что мы позволим себе привести его в цитате: «Боже, какой превосходный дом! Полностью меблирован, комнаты все такие просторные, как в первоклассных апартаментах, и очень чистые. Готовит нам повар, столовую и спальню уби­рает горничная. Мэр прислал нам продуктов на месяц вперед, так что теперь ведем хозяйство и живем в гранд-стиле». За­ключая восторженное описание вселения, Филип восклицает: «Мэр Нью-Йорка не смог бы сделать больше, чем этот бед­ный большевистский мэр!» 4 0

На этом возгласе следует остановиться подробнее. Во­логодский городской голова А.А. Александров был социал-демократом-меньшевиком. Его политические воззрения су­щественно отличались от большевистских, и желание помочь с размещением посольства было не только искренним чело­веческим порывом, но и решением вполне в духе партийной политики. 4 1 К сожалению, чернокожий слуга не смог уловить принципиальную разницу между партийными направлениями и ввел в заблуждение адресата, приписав большевикам чужое благодеяние. В свое время репутации хозяина Филипа, посла

12

Дэвида Френсиса, немало навредило брошенное как бы ми­моходом замечание британца Локкарта, что «американский посол не может отличить левого социал-демократа от кар­тошки». 4 2 Как показывают письма Филипа Джордана, грех политического невежества он вполне мог бы взять на себя.

В первом письме из Вологды Филип попытался описать город. Вышло это у него с некоторыми историческими и ли­тературными погрешностями, зато очень искренне. Сам того не сознавая, Джордан применил метафору, которая сделала бы честь любому литератору: «Здесь есть то, чего почти не было в Петрограде, - это яркое солнце». 4 3

Надежды на лучшее будущее не покидали и самого посла. Из письма видно, что он деятелен и ни о чем не жалеет. Факт, что американцы оказались в Вологде почти в полном поли­тическом одиночестве, нимало не смущает его. Единственная опасность, постоянно звучащая в разговорах, немецкое наступление: «...если немцы решатся взять Петроград, им по­требуется совсем немного времени, чтобы добраться сюда»; «...мне так надоело убегать от этих немцев, но ничего не поде­лаешь». Скорее всего, это слова самого Френсиса, повторен­ные слугой в письме уже от своего имени. 4 4

Следующее письмо было написано через неделю - 15 мар­та. Оно представляется нам чрезвычайно важным. К сожале­нию, оно было подготовлено к печати с большими купюрами, исказившими первоначальный смысл. Поэтому, вернувшись к оригиналу, рассмотрим темы, интересовавшие американ­ское посольство в середине марта 1918 г.

Важнейшей проблемой для Френсиса был анализ политической ситуации. Большевики продолжали находиться у власти, более того, заключили с немцами сепаратный мирный договор, известный как Брестский мир. Интересы Антанты оказались попраны, но, и это показательно, Френсис не осуждает русских, более того, он пытается их понять: «Конечно, несчастная Россия подпишет все что угодно, т.к. у

13

нее нет ни армии, ни солдат, чтобы довести дело до конца. Из 180 миллионов, очень печально, но все солдаты отправились по домам, и, я боюсь, их уже не удастся собрать». Эти слова хоть и написаны слугой, но принадлежат, безусловно, его господину. Они были сказаны послом на обратном пути с вологодского телеграфа, где Френсис имел связь с Главой американского Красного Креста полковником Робинсом, находившимся в Москве на мирной конференции. 4 5 Это был порыв, а не холодный расчет - расчет начался позднее, и при редактировании главы это важнейшее сообщение оказалось вычеркнутым из текста, сохранившись, по счастью, в оригинале письма.

Была искажена и этнографическая зарисовка о русском поваре. По каким-то причинам Френсис оказался им не вполне доволен. Он предпочел кушаньям, приготовленным «по-русски», стряпню Филипа, похвалив в его исполнении «очень хороший кофе».

Сократив важные детали письма, составитель оставил для публикации только распоряжение о подготовке торжественного обеда в честь вологодского мэра. Этот обед состоялся, имел важные политические последствия и, видимо, поэтому был включен Френсисом в публикацию. 4 6

Вскоре посещение посольского особняка стало для вологжаи традицией. В связи с этим отметим сообщение о субботних пятичасовых чаепитиях, которые устраивались в здании посольства.

Известны еще два эпизода, не вошедших в подготовленную главу, но очень красноречиво свидетельствующих о реалиях эпохи. Оставим их без комментариев: «В письмо я вложил просьбу кучера о прибавке к жалованию. Посол не разрешит. Бедные люди, они почти в полном изнеможении. Они умирают тысячами»; «...сегодня я купил прекрасное кружево, которое плетут крестьяне и которое я хочу привезти домой». 4 7

Письмо от 28 апреля почти полностью посвящено болезни Френсиса и его лечению. Это едва ли не главный источник

14

сведений о событии, которое могло самым существенным образом повлиять на мировую политику в отношении правительства большевиков. Френсис получил сильнейшую форму желудочной болезни с внутренним кровотечением, рвотой и поносом, способное свести в могилу и более молодого человека, но выжил, опираясь на свое превосходное здоровье и лечение вологодского доктора С.Ф. Горталова. 4 8

Особенность ситуации заключалась в том, что в случае летального исхода наиболее реальной кандидатурой на пост посла США в России становился полковник Раймонд Робине, находившийся в Москве и игравший в то время, благодаря личным контактам, важнейшую политическую партию. Робине, будучи наблюдателем, активно контактировал с правительством Ленина-Троцкого и был сторонником сближения с большевиками. 4 9 Получи такой человек посольское кресло - и история могла бы пойти по совершенно иному направлению. Но Френсис выжил. Для Робинса, интриговавшего против посла и генерального консула М. Саммерса, это означало конец политической карьеры, для мировой политики - верность прежнему курсу дистанцирования от большевиков.

По всей вероятности, Френсису очень хотелось поместить рассказ об обстоятельствах своей болезни в мемуары. Письмо Филипа как нельзя лучше подходило для этого. Как мы уже упоминали, отношения между слугой и господином были далеки от принятых в американском обществе в те годы. Скорее всего, их следует расценивать как большую личную взаимную привязанность. Филип непрестанно заботится о Френсисе, тот, в свою очередь, питает к чернокожему слуге самые добрые чувства. Их взаимоотношения с известной долей условности можно назвать дружескими. Для Америки начала X X в. с ее тогдашними законами - это редчайшее исключение. Неслучайно поэтому Френсис помещает в заключение раздела о пребывании в Вологде слегка ироничное, но полное уважения мнение своих знакомых,

15

состоятельных белых американцев, о слуге-негре. 5 0 Кажется, что он слегка опасается выглядеть «белой вороной» в глазах общества из-за своих отношений с чернокожим.

Записи о пребывании в Вологде завершаются кратким упоминанием о вечеринках в посольстве, «на которых собирается вся Вологда». Пятичасовые чаепития, о которых упоминает Филип, были частью светской жизни посольства, которая не прерывалась на протяжении всего пребывания дипломатов в Вологде. 5 1 Еще один любопытный сюжет, также не вошедший в редактуру главы, - сообщение о попытке задержания и обстреле в Вологде двух составов с продовольствием и забастовке на железной дороге. Составы, по мнению Филипа, следовали в Германию. «Подумать только - здесь, в Вологде, люди голодают, а русские посылают целые составы продуктов в Германию», - возмущался в письме Джордан. 5 2

У БЕЛОГО МОРЯ Следующее письмо он напишет только 8 сентября из

Архангельска. За прошедшие 6 недель произошло множество событий. Прежде всего это отъезд из Вологды в Архангельск, путешествие в Мурманск под защиту американского флота и снова возвращение в Архангельск, уже освобожденный союзниками от большевиков, или, с точки зрения последних, оккупированный ими. 5 3 Все эти события Джордан излагает основательно и подробно, сообщая важную и разнообразную информацию для поколений будущих историков интервенции, флота и железной дороги. Впрочем, для него это было чем-то вроде приключения, опасного и интригующего своей неизвестностью.

Описывая отъезд из Вологды, Джордан почему-то серьезно ошибается, называя дату отбытия - 20 июля. На самом деле, и это подтверждено несколькими источниками,

16

отъезд состоялся в час ночи 25 июля. 5 4 В письме от 8 сентября Филип, видимо, повторяя слова хозяина, называет хрестоматийную причину отъезда посольств из Вологды: «Большевики предупредили посла, что, пока он и все его окружение не переедет в Москву, они не могут гарантировать им никакой защиты. Естественно, посол не собирался ехать в Москву, чтобы там большевики могли бы сдать его немцам». 5 5

Подобное объяснение, при всей наивности, содержало одно истинное обстоятельство. Посол Френсис боялся, что в Москве дипломаты окажутся на положении заложников, и, зная о ближайших планах Антанты об интервенции на Севере, согласиться на подобное не мог. 5 6

26 июля дипломаты прибыли в Архангельск, где местная большевистская власть, не получив инструкций из Центра, отправила дипломатов через Белое море в сторону Мурманска. Там находились войска и флот Антанты. Если бы архангельские большевики задержали представителей дипкорпуса, они получили бы мощный рычаг давления на союзников и вполне могли отсрочить интервенцию. Но этого не случилось. Вообще поездка в Архангельск накануне начала интервенции, которая мало для кого была секретом, - решение со стороны дипломатов авантюрное и недальновидное. Окажись архангельские большевики людьми, чуть менее уважающими международное право, - и русская одиссея американского посла и его приближенных могла бы кончиться весьма печально. 5 7 По сравнению с этой перспективой, которую не могли не понимать руководители посольств, все тяготы пути, красочно описанные слугой, казались сущим пустяком.

2 августа 1918 г. в Архангельск вошли военно-морские силы Антанты. Большевистская власть покинула город. В подготовленной к публикации главе, видимо, Френсисом или редактором от имени Филипа помещено следующее описание большевистского бегства: «Когда большевики оставляли город, они напоминали дьявола, изгоняемого из рая. Они

17

взяли с собой все, что только смогли». 5 8 С 5 августа по 6 ноября, как пишет Джордан, посол находился в Архангельске. «В очередной раз мы обосновались и сейчас живем благополучно». Впрочем, это благополучие было скорее номинальным. Френсис тяжело болел. Простатит не давал ему покоя и лишал возможности выполнять дипломатическую работу. В последнем письме из Архангельска болезнь посла является главной темой. Если месяцем раньше Френсис, по словам Фила, и не думал об операции, то теперь, когда его страдания многократно усилились, мирился с этой мыслью, втайне надеясь быть прооперированным дома в Америке, а не на полпути, в Лондоне. Впрочем, доктор, пользовавший посла, настаивал на операции «чем быстрее, тем лучше». 5 9

В архангельских письмах Джордана есть раздел большой важности - его рассказы о покупке продуктов и ценах на различные виды продовольствия. Он фиксирует не официальную статистику, а местные рыночные реалии. По существу, это может быть единственным свидетельством о ценах в Архангельске в первый месяц интервенции. Жаль, что слуга не уточнил, какими деньгами он расплачивался за товары. Денежная масса в Архангельске этого периода была очень разнообразна. Сам американский посол имел отношение к реформированию местной валюты. Записку об этом мы нашли в его архиве в Сент-Луисе. 6 и

Восьмого ноября 1918 г. посла Френсиса эвакуируют на специальном судне из Архангельска. С ним уезжает и преданный слуга Филип Джордан. Впереди у них был тяжелый переход по океану в обход Скандинавии, операция в Лондоне и счастливое возвращение в Америку. Френсис, как уже сообщалось, проживет еще десять лет. Его слуга Филип останется верным Френсису до конца и после смерти хозяина проживет до 1941 г., получит - неслыханно по тем временам - свою долю наследства, специально оговоренную в завещании. 6 1

Наивные письма Филипа Джордана, как и другие материалы Френсиса, были переданы в архив Миссурийского

18

исторического общества и использовались в сочинениях американских историков как иллюстративный элемент. Первым обратил внимание на ценность писем как исторических источников исследователь Д. Фогельзонг. Для него Филип - «первый чернокожий обозреватель Америки». 6 2 Отбросив некоторую ангажированность этого тезиса, согласимся с автором, добавив для уточнения слово «невольный», т.к. публиковать эти письма Фил никоим образом не собирался. Это планировал сделать его хозяин, мистер Френсис, но, как мы уже знаем, глава с письмами слуги была изъята из готового макета книги. Наиболее полно письма Джордана использовал в своей книге Хариер Барнс. 6 3

Но для него письма слуги - прежде всего иллюстрация к биографии американского посла Д. Френсиса. В 1997 г. автор побывал в России и объехал те места, где пришлось побывать в годы революции главному герою его книги. Был он и в Вологде, присутствовав на открытии первой экспозиции Музея дипломатического корпуса. Его обстоятельное интервью о музее и работе вологодских исследователей во главе с автором этих строк вошло в заключительную часть монографии о Д. Френсисе. 6 4

Ниже мы публикуем неизданную главу книги Д. Френсиса «Россия из американского посольства» и тексты писем Филипа Джордана. Сравнив тексты оригинала и планируемой публикации, читатели увидят, насколько далеки они местами друг от друга. Это работа редактора времен сегрегации в Америке. Но и эти исправления оказались чересчур радикальными и в конечном счете не устроили кого-то из тех, о ком говорят - «принимающий решения». Он и приговорил рукопись главы к уничтожению.

Публикация подлинников писем дает важнейший материал исследователям истории России в целом и Русского Севера в особенности. Богатый событийный и этнографический материал писем делает описание русской революции очень живым - не бесспорным, но всегда искренним. Ряд фактов,

19

сообщаемых Джорданом из других источников, неизвестен. Таким образом, предлагается введение в научный оборот нового, очень ценного нарративного источника о России 1917-1918 гг.

Перевод XXI главы выполнен М.А. Бородиной (1999), перевод писем — Л.С. Пановым (2001). Они немного расходятся в деталях, отчасти потому, что тексты писем, помещенные в главе, правились литературным редактором, сами же письма написаны малограмотным человеком, и перевод их близок к подстрочному. Общая подготовка текстов и редакция переводов - наша (А.Б.)

20

И с т о п и и литература . 1. Рид Джон. Десять дней, которые потрясли мир. / Д. Рид. Рождение нового мира. - М.: Прогресс, 1987. - С. 96-161. Уэллс Герберт. Россия во мгле: // Собрание сочинений в 15 т. Т. 15., М.: Правда, 1964. 2. Buchanan, Sir George. My Mission to Russia, London: Cassell and Co, Ltd, 1923. Бьюкенен Джордж. Мемуары дипломата. - М.: Государственное издательство, 1924. Paleoloquc Morice. La Russie des tzars pendant la Grande Guerre. Paris, 1921. 3. См.: Noulens, Josef. Mon Ambassade en Russie Sovietiqe. - 1917-1920. 2 vols. Paris, 1933: Robien dcL, Journal d'un diplomate en Russie, 1917-1918, Paris, 1967. Палеолог Морис. Дневник дипломата. - М., 2003., и др. 4. Заброшенные в небытие: интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников. Сост. В. И. Голдин; предисл. В. И. Голдина и Дж. У. Лонга. - Архангельск, 1997. 5. Fransis D. R. Russia from the American Embassy, April 1916 - November 1918. New York: Charles Scribner's Sons, 1921. 6. Быков А. В. Дипломатическая столица России / А. В. Быков, Л.С.Панов. - Вологда: Ардвисура, 1998. - 196 с. Barnes Н. Standing on a Volcano. The Life and Times of David Rowland Fransis. - St. Louis: Missouri Historical Sosiety Press, 2001. 7. Fransis _D.R. Russia from the American Embassy. - P. 203. 8. Barnes Harper. Standing on a Volcano... - P. 291-283. 9. См.: Фрэнсис Д. Интервью Дэвида Френсиса вологодской газете «Вологодский листок». - ВОЛОГДА, 19 марта 1918. 10. Быков А В. Дипломатическая столица России... - С. 13; Barnes Н. Standing on a Volcano... Р.307. 11. Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 112-114, 138-147. 12. U.S. Department of State. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States : 1918, Russia. - Vol. II. - P. 447-484. .Быков A. B. Дипломатическая столица России ... - С . 72-73. 13. Fransis David R. Russia from the American Embassy...P. 254-260. Barnes H. Standing on a Volcano... P. 351-356. 14. Barnes H. Standing on a Volcano... P. 370-371. 15. Dollars and Diplomasy. Ambassador D. R. Frencis and the Fall of Tzarism, 1916-1917. /Editedby J.H. Cocfild. Durham, 1981.

21

16. David Francis Papers..., box 43. Fransis to Perry, 25.09. 1917. 17. David Francis Papers / Missouri Historical Sosiety. - St. Louis Missouri, US. - box 44. 18. David Francis Papers..., box 43., Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 51-56 19. David Francis Papers... box 43. Хранение документов в архиве Миссурийского исторического общества не имеет сквозной нумерации по листам, поэтому сноска ограничена указанием на соответствующую коробку (box). 20. Foglesong David S. Philip Jordan: A Black American Observer of the Russian Revolutions.- MHS. Рукопись. P. 1-2.

21.David Francis Papers... box 43., Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 55. 22. David Francis Papers ... box 43. Fransis to Perry Frensis. 18.04.1918. 23. David Francis Papers... box 431 // Ibid 24. David Francis Papers... - box 43. Fransis to William H. Lee, 23.04.1918, and Fransis to William H. Lee, 4.09. 1918. 25. David Francis Papers..., Jordan to Mrs. Fransis, 19.09.1917. 26. Foglesong David S. Philip Jordan: A Black American Observer of the Russian Revolutions. P. 3-4 27. David Francis Papers..., Jordan to Mrs. Fransis, 30.11. 1917. 28. David Francis Papers..., Jordan to Mrs. Fransis, 20.12.1917. 29. Cantacuzene, Princess Julia Grant. Revolutionary days: recollection of Romanoffs and Bolshcviki, 1914-1917. Boston. Small, Maynard and Company, 1919. 30. Ibid. 31. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 10.01.1918. 32. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 17.01.1918. 33. Fransis David R. Russia from the American Embassy... P.216. 34. Fransis, David R. Russia from the American Embassy... P.217-220. 35. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 12.02.1918. 36. Chapter XXI . Diplomatic Life in Russia - a Valet's Viewpoint. - David Francis Papers... - box 44 37. Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 36-45. 38. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 12.02.1918. 39. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 09.03.1918. 40. Ibid. 41. Быков А. В. Дипломатическая столица России.. . - С. 8, 26, 38-39. 42. Lockhart Robin Bruce. Memoirs of a British Agent. London, 1932.

22

43. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 09.03. 1918. 44. Ibid. 45. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 15.03. 1918. 46. David Fransis R. Russia from the American Embassy..., P. 238. 47. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 15.03.1918. 48. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 28.04.1918., Быков A. В. Дипломатическая столица России... - С. 52-56. 49. Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 57-62. 50. Chapter X X L , Diplomatic Life in Russia - a Valet s Viewpoint. - C. 16. - David Francis Papers ... box 44. 51. Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 122-127. 52. David Francis Papers..., Jordan to Mrs. Fransis, 28.04.1918. 53. Заброшенные в небытие: Интервенция на Русском Севере (1918-1919) глазами ее участников; Интервенция на Советском Севере 1918-1920 гг. / Сборник. Архангельск, 1939, и др. 54. Быков А. В. Дипломатическая столица России ... - С. 170-175. 55. David Francis Papers..., Jordan to Mrs. Fransis, 08-09.1918. 56. Быков А. В. Дипломатическая столица России... - С. 155-163. 57. David Francis Papers... Jordan to Mrs. Fransis, 08.09. 1918.; Заброшенные в небытие: Интервенция на Русском Севере... 58. Chapter X X L . , Diplomatic Life in Russia - a Valet's Viewpoint. C.17 a. - David Francis Papers..., box 44. 59. Ibid, P. 19-20. 60. Быков А.В. Новый документ по истории данного обращения на Севере России в годы гражданской войны // Пятая Всероссийская нумизматическая конференция. М., 21-25 апреля 1997 г. Тезисы докладов и сообщений. - М. 1997. - С. 97-98. 61. Barnes Harper. Standing on a Volcano... - P. 408-409. 62. Foglesong David S. Philip Jordan: A Black American Observer of the Russian Revolutions. P. 1. 63. Barnes Harper. Standing on a Volcano, 447 p. 64. Ibid, P. 413-415.

23

В предыдущей главе я уже упоминал, что Филип Джордан - слуга-негр, проработавший в нашей семье многие годы, был вместе со мной в России. На этом настояла миссис Френсис, которая полностью доверяла Филипу и полагала, что он как следует позаботится обо мне. Она обучила его письму. За время нашего пребывания в России он полностью оправдал оказанное ему доверие, регулярно посылая письма моей семье. В этих письмах описывается необычная жизнь дипломатов в России. Ниже приведены отрывки из некоторых писем.*

I пате mentioned In а ргет іоаа chapter that P h i l i p Jordan, a

o l o r e d » n * o had "tf family t o r у е а г а , accompanied me to

B n s s l a . Mrs . F r a n c i s , who'had confluence i n H a l l l p and f e l t that he

would be e s s e n t i a l to my h o d l l y we l fare , had i n s i s t e d that he go with

me. She had taught P h i l i p t o w r i t e . During шу e t a / i n Buas ia , P h i l i p

J u s t i f i e d the t r u s t glTen h i e by sending ffeouent l e t t e r s to members of

my f a m i l y . In those l e t t e r s he gaye descr ip t ions o f that ex traordinary

d ip lomat ic l i f e i n Hues ia . Extrac t s f r o a в е ѵ е г ь і of these l e t t e r s are

giTen:

* Фрагменты первых пяти писем публикуются в том виде, как их включили в главу, т.к. оригиналы для текстологического анализа нам недоступны (А.Б.)

Diplomatic l i f e I n Bgas la - A V a l e t ' s Viewpoint .

Фрагмент вычеркнутой главы с пометкой «опустить полностью»

24

Петроград, Россия 18 ноября 1917 г.

В прошлый вторник большевики захватили город, должен сказать — это нечто ужасное. Н а улицах полным-полно головорезов и разбойников, какие только есть в России. День и ночь грохочут пулеметы и пушки. Людей убивают тысячами. Почему живы мы — сказать не могу. В частные дома врываются, грабят, убивают. В доме недалеко от посольства нашли убитую маленькую девочку, на теле — двенадцать ударов от штыка винтовки. В Петрограде такие ужасные зрелища. Все вокруг разрушено, но все же не так, как в Москве. Сегодня утром получили сообщение, что убитых более двадцати тысяч. День и ночь нас охраняют восемь солдат. Конечно, все, что они могут, - это защитить нас от грабителей. Если же красногвардейцы или черносотенцы нападут на нас и сделают хотя бы один выстрел, то тогда, я уверен, они уничтожат всех американцев в Петрограде. Представляете, что тут происходит? Представляете, как мы должны быть смертельно напуганы? Но , по правде говоря, думаю, что в нашем посольстве не найдется и двух человек, которые когда-нибудь теряли выдержку и самообладание.

В прошлый четверг у посольства дежурило двенадцать солдат, но перед самым началом боя они пошли на занятия по подготовке офицеров. В этом бою было убито 600-700 человек, и эти двенадцать - среди них.

Все предприятия и банки закрыты. В городе кромешная темнота. Зачастую вместо электричества приходится пользоваться свечами, т.к. на заводах нет угля, а дров очень мало. Банки в руках большевиков, а охраняют их вооруженные беглые каторжники и воры.

Попытаюсь объяснить, кто такие офицеры. Это выходцы из лучших семей России, все они образованны. Именно по этой причине большевики их ненавидят. В прошлый четверг на Невском я слышал разговор трех большевиков. Они сказали: «Мы должны уничтожить всех офицеров, а то они все испортят».

25

Петроград, Россия 30 ноября 1917 г.

Мисс Анн и Нулхэм, семье Френсис

В день похорон казаков мы с послом были в церкви. Это было после того ужасного кровопролития между казаками и солдатами. Этот бой был в двух кварталах от здания посольства. Знаете, казаки сражаются верхом на коне. К стремени они прикрепляют длинное копье около 15 футов длиной. Как-то я видел бой, в котором участвовали сотен 7-8 казаков, и они так мастерски владели копьем, что пронзенный человек отлетал в сторону на 10-15 футов. Так вот, тем вечером, когда произошел этот бой, казаки начали атаку, а солдаты с винтовками и пулеметами поджидали их в засаде в середине улицы. Они начали стрельбу из пулеметов, и - о, господи, - это была настоящая резня! Через 15-20 минут после начала боя улицы были полны трупов людей и лошадей. Нам незачем ехать на фронт, чтобы увидеть окопные бои: все это можно увидеть здесь, прямо в центре города. Ну, хватит о смерти. Эти похороны были самыми крупными из всех, что были в России и даже, думаю, во всем мире. В газетах пишут, что в церкви Св. Исаака в тот день собралось более миллиона человек. Такая огромная толпа, и все до смерти перепуганы. При каждом ударе в барабан толпа вздрагивала. Поступило сообщение, что в 3 часа (время, когда должны были начаться похороны) черносотенцы начнут взрывать гранаты. «Черная сотня» — это самая страшная баіща России. Они не боятся гранат, т. к. у них полные карманы этих гранат. Не знаю почему, но на этот раз гранаты они не взрывали.

Около грех недель назад большевики начисто разгромили Петроград. Министры, наверное, скрывались во Дворце. В 12.25 пополудни раздались пушечные и орудийные залпы. В двух кварталах от Зимнего дворца я увидел 12-15 пулеметов, направленных на это красивое здание. Из всего шума вокруг можно было ясно различить пушечный залп. Но я не смог

26

определить, откуда он раздался, т. к. было очень темно. На следующее утро я пошел взглянуть на нанесенный ущерб, и что я увидел: в самом центре Невы - два огромных линкора, орудия которых тоже были направлены в сторону Дворца. Не могу даже описать все разрушения, думаю, Вы можете представить, во что превратилось то здание.

На следующий день я с нашим самым лучшим другом - я имею в виду «форд» - по пути в деревню за продуктами проезжал по Литейному мосту. Только я его проехал, мост развели, и четыре огромных линкора проследовав в направлении Павловска навстречу армии Керенского, которая по пути на фронт должна была быть в Петрограде. Три дня продолжался тяжелый бой, но большевики оказались сильнее и отбросили противника. Этот городок, где проходил бой, — в 30 верстах от Петрограда. Я возил посла на «форде» на место боя. Это чудесное местечко для отдыха летом. Можно представить, что осталось от этих каркасных домиков после выстрелов с боевых кораблей.

Теперь что касается большевиков. Прежде всего хочу сказать, что все мы здесь сидим на пороховой бочке в ожидании, что найдется тот, кто зажжет спичку. Если мы выберемся из всей этой каши целыми и невредимыми, то будем очень счастливы. Находясь здесь, невозможно предположить, когда будешь убит. Эти сумасшедшие убивают друг друга с такой же легкостью, с какой мы хлопаем дома мух. Каждую ночь двое служащих по очереди дежурят в посольстве. Каждую ночь красногвардейцы и черносотенцы грабят и убивают. В Петрограде собрались все отъявленные головорезы и гранатометчики. Они останавливают людей прямо на улице, заставляют снимать одежду, а домой отправляют раздетыми. Я вложу в конверт «Русские новости»*, из которых Вы узнаете, что тут происходит, но это далеко от истины, т. к. газетам позволено печатать только треть того, что происходит на самом деле. Люди в водолазных костюмах вылавливают из

* Вероятно, имеется в виду газета «Русские ведомости» (1863-1918)

27

Невы людей так, как мы дома удим рыбу. Большевики уби­вают, а убитых - в Неву. Прожив полтора года в этой дикой стране, приходишь к выводу, что на свете существует только два места, где можно нормально жить: первое - рай, второе — Америка.

У нас нет ни правительства, ни закона, ни какой бы то ни было защиты. Все бывшие заключенные и убийцы разгулива­ют по улицам с оружием в руках.

Во вторник я поехал на рынок за покупками. Купил теля­тины, баранины, цыплят, картошки. Я сказал служащему, что подгоню машину и он все погрузит. Только я начал склады­вать покупки, как ворвались большевики, человек 300, с вин­товками наготове. Они сказали мне: «Никому здесь больше ничего не покупать!». Я спросил, почему, на что они ответи­ли: «Потому что мы заберем все для наших товарищей». «Хо­рошо, — сказал я, — только отдайте мне то, что я уже купил, или верните деньги». Они сказали: «Нет, не получишь ни по­купок, ни денег. Убирайся отсюда, да поскорее». Я сказал: «Я не уйду, пока не получу обратно деньги». И тогда они велели вернуть мне деньги. Затем начали стрельбу, чтобы запугать людей, а потом забрали все, что было на рынке. Подумайте только - никакого закона, чтобы хоть как-то защитить нас! Они возьмут все это и раздадут другим большевикам, но ведь остальным людям ничего не достанется. Лучшие люди России не признают большевиков, тогда большевики решили захва­тить все продукты и заморить их голодом. Царской династии больше нет, но порой я думаю, что если бы царь вернулся, то было бы очень здорово. Ведь здешний народ просто сошел с ума и не способен ни думать, ни действовать самостоятельно. Им необходим лидер. Вы только подумайте! Женщина, ко­торой год назад я платил 25 рублей в месяц за стирку белья, теперь работает посыльным на телеграфе, получая 250 рублей в месяц, - и все равно каждую неделю они бастуют за повы­шение зарплаты. У нас работает еще одна женщина, которой я плачу 20 рублей месяц, она говорит, что собирается уходить на завод, где будет зарабатывать вчетверо больше, а работать

28

по 8 часов в день. Они наслышаны о 8-часовом рабочем дне в Америке и хотят ввести такой же здесь. Я сказал: «Хорошо, утром можете не приходить». Перед уходом у нее был такой довольный вид при одной мысли о 8-часовом рабочем дне. Она сказала мне: «Только подумайте, как это будет чудесно. Я буду уходить на работу в 8 и работать всего лишь до 8 часов вечера. Нам так нравится этот американский закон о 8-часо­вом рабочем дне!»

Сейчас 11.25, и посол только что позавтракал. В это ужас­ное время он не ложится раньше 2-3 часов ночи. Я его не бужу, пока он сам не проснется. С 8-9 и до 11 часов утра к послу приходят по делам то один, то другой. Я отвечаю, что, к сожа­лению, они не могут его видеть, т. к. он еще спит. «Да, но я по очень важному делу». «Ничем не могу помочь. Присядьте, как только он проснется, я передам ему Вашу визитную карточку». Если бы я так не поступал, они подняли бы его в 8 утра.

У нас в посольстве имеется десятка два-три винтовок, что­бы при необходимости дать отпор большевикам. Они уже не­сколько раз подступали к посольству, и мы готовы оказать им «теплый» прием.

Вчера с 4 до 7 у посла был прием. Оба зала для приемов я украсил цветами и папоротником. Из угощений были несколько видов бутербродов и пирожных, запеченная ветчина для бутер­бродов, 4 чаши пунша с шампанским и персиковый чай со льдом. Сам посол был в первом зале, а напитки — во втором. Посол сказал: «Филип, почему эти люди находятся все время там? Оіш собрались у чаши с пуншем и не отходят от нее». Я спросил: «Вы хотите, чтобы они были в этом зале?» Он ответил: «Да, но как это сделать?» «Мшгутку, сэр, я Вам покажу, как это делается». Я взял чашу, чтобы наполнить ее, а потом поставил ее не на прежнее ме­сто, а в зал, где находился посол. И в течение следующих десяти минут соседний зал опустел. А позже, когда подавали чай, воз­никли трудности собрать всех гостей в этом втором зале.

29

Петроград, Россия 20 декабря 1917 г.

Миссис Френсис! В понедельник в половине девятого вечера посол поехал

ужинать с княгиней Кантакузен*. Я его отвез, а в 11 часов поехал за ним. По пути в отель я заметил, что на каждом шагу стоят большие группы солдат. Я сказал об этом послу, и он велел ехать какой-нибудь другой улицей, что мы и сделали. За квартал до посольства мы услышали два или три выстрела. Когда мы были уже в доме, стреляли уже со всех сторон. На следующее утро в 8 часов я вышел посмотреть, что происходит, и увидел, что в соседнем квартале на улицах полным-полно пьяных солдат. Они вломились в бакалейную лавку на углу, где продается вино и стоят тысячи бутылок, и — что за зрелище! Улицы нескольких кварталов полны разбитых бутылок, а пьяные солдаты начали драться друг с другом. Ко всему прочему, они начали стрельбу, и было несколько человек раненых и даже убитых. Прошлой ночью в 12.55 - я знаю даже время их рейдов, потому что они будят меня и, просыпаясь, я смотрю на часы - я услышал какой-то ужасный звук, а потом — звон разбитого стекла. И все это произошло буквально в трех домах от посольства. Только представьте себе: 8-9 сотен пьяных солдат вломились в эту винную лавку и выпили все, что смогли. Здесь 18-20 градусов мороза, но на следующее утро на улице было полно пьяных солдат, некоторые спали прямо на снегу с таким же успехом, как мы в постели.

* Джулия, княгиня Кантакузен, графиня Сперанская, урожденная Грант. Внучка президента США Гранта, вышедшая замуж за русского аристократа Михаила Кантакузена. Оставила интересные воспоминания, изданные в США.

30

Петроград, Россия 10 января 1918 г.

Миссис Д.Р. Френсис! У нас здесь стало немного поспокойнее, боев больше не

слышно. И теперь нам даже немного скучно без пулеметных очередей и орудийных залпов. Здесь очень похолодало, мороз 18 градусов. Здесь прошла сильнейшая для России за последние 50 лет буря; вот уже двое суток идет сильнейший снегопад. Транспорт не работает; целые сутки в городе не ходили ни машины, ни трамваи. Улицы похожи на туннели. Сугробы выросли в 8-10 футов высотой. И в такую вот погоду посол ходит на прогулку и катается на санях.

К этому времени Вы должны получить мое письмо, сообщающее, что немцы уже в Петрограде; в городе их полным-полно и прибывают еще. Гостиницы и рестораны переполнены. Создается впечатление, что старушка-Россия закончила войну. Солдаты и моряки тысячами возвращаются с фронта. Продуктов по-прежнему не хватает, их очень трудно достать. Поэтому никаких развлекательных мероприятий не проводится. Некоторые американцы пытаются устраивать обеды, но очень трудно достать продукты. Некоторые в 6 утра посылают прислугу по 6-8 часов стоять в очередях на двадцатиградусном морозе, а потом, вместо того чтобы беречь то немногое, что удалось достать, они приглашают в гости 6-8 человек, чтобы те помогли съесть все это. Мне приходилось видеть этих несчастных слуг, простаивающих в очередях столько времени без крошки хлеба во рту, которые падали в обморок прямо на улице.

* Имеется в виду Учредительное Собрание (А.Б.)

31

Петроград, Россия 17 января 1917 г.

Миссис Френсис! «Сегодня откроется Конституционное Собрание*. Сейчас

15.30, но оно еще не открыто. Около 11 часов утра в квартале от посольства были обстреляны 2000 человек, вышедшие с лозунгом «Да здравствует Собрание!», — столько много убитых!

Только что я был на улице, где идет бой и люди сражаются за свои жизни. Я насчитал 10 трупов, но тут пулеметы повернулись в мою сторону и я вспомнил, что в посольстве меня ждут дела. По всему городу на крышах домов сидят пулеметчики. Вокруг дворца, где будет проходить Собрание, около здания и на нем разместились солдаты с пулеметами. Думаем, сегодня вечером будет очень тяжелый бой. Во вторник на Неве-реке ледоколы ломали лед, расчищая путь для четырех линкоров. Сейчас они стоят на якоре возле Зимнего дворца, в любую минуту готовые приступить к делу. С того места, где они сейчас находятся, оіш могут за пару часов разнести Петроград в пух и прах.

В последние четыре дня посол собирал у себя всех послов и посланников. Знаете ли Вы, что посол стал дуайеном? Поскольку посол Англии уехал, то теперь за главного остается американский посол. Правительство большевиков уже несколько раз грозилось арестовать губернатора,*

Вы, конечно, уже знаете об аресте румынского посла. Дела не улучшаются, а ухудшаются. Слышно, как около посольства грохочут пушки и бегут люди.

P.S. Только что на улице какой-то солдат упал замертво.

* Филип, как и многие, называл Френсиса по традиции «губернатором» - в честь его прежней службы на этом посту в штате Миссури

32

Петроград 12 февраля 1918 г. *

Миссис Френсис! Пишу, чтобы сообщить Вам, что посол жив-здоров. На ули­

це по-прежнему холодно и сыро. В конверт я вложу «Русские новости» и несколько газетных

вырезок о мирных собраниях (заседаних). Нам тут скучновато, т. к. за последние 2 недели не было ни одного выстрела. Кругом очень уж спокойно. Большевики по-прежнему у власти и очень озлоблены на богатых. На прошлой неделе они оштрафовали нескольких лавочников на 900 ООО рублей за то, что те не рас­чистили снег у своих магазинов. Но у лавочников нет таких больших денег, чтобы заплатить. Большевики сказали: «Ну, хорошо». И заставили их выйти на улицы и расчищать снег, а после того как те закончили уборку у своих магазинов, их заставили убирать снег на других улицах города. Так вот без­образно большевики относятся к богатым. Подумать только — человек, который несколько месяцев назад занимал высокое положение и обладал миллионами рублей, сегодня расчищает улицы от снега за 8 рублей в месяц. Причем они вынуждены делать это, иначе умрут от голода. Представьте, если бы м-ру и миссис Брекинридж Джоунз** или м-ру Ли*** приказали явиться на следующий день в 10 часов утра для уборки улиц — как Вы думаете, они пришли бы? Будь они в Америке, они бы не пришли, но в России они бы явились. Они были бы в ука­занном месте в назначенное время. Все лучшие дома захвачены большевиками, а бывших их хозяев отправили жить туда, где раньше жили большевики.

Вы уже, наверное, знаете, что русские вышли из войны. Ты­сячи солдат возвращаются домой с фронта. Солдаты убивают жителей и грабят города.

* Начиная с этого письма, мы имеем копии рукописных материалов, позволяющие сдаіать текстологические сравнения (А.Б.) ** Breckinridge Jones *** W.H. Lee

33

Сейчас 3 часа, и в посольстве собираются все члены дипло­матического корпуса. Посол пригласил их сегодня утром. По­сол сказал мне в 8* часов подать ужин в честь капитана Керта**, который завтра утром уезжает в Америку.

Я взял за правило с каждой дипломатической почтой от­правлять Вам письмо. Получаете ли Вы эти письма, не знаю, но надеюсь на лучшее.

Подумать только — если бы посол захотел уехать из Петро­града, он бы не смог. Мосты и железнодорожные пути повсюду взорваны, никуда не выехать.

Программа большевиков по расчистке снега распространи­лась и на нас. В один прекрасный день капитан Кроссли***, наш морской атташе, сообщил мне, что он получил дипломатическое уведомление о том, что 18 февраля м-ру Кроссли и мне надле­жит выйти на расчистку снега на улицах. Он отказался и просил его поддержать меня в этом, что я, естественно, и сделал.****

Вологда, Россия 9 марта 1918 г.

Миссис Френсис! Из этого письма Вы узнаете, что мы еще в России, но не

в Петрограде. Вот уже 10 дней посол находится в Вологде, из Петрограда он был вынужден уехать, т. к. немцы были буквально в нескольких милях от города. Во вторник ночью мы уехали из Петрограда, а на следующий день немцы на­чали бомбить город с самолетов. Часом позже мы бы уже не смогли оттуда выбраться. Бедный Петроград, бедные жители! Люди голодают, продуктов нет. Вчера на почте я разговари­вал с людьми, только что приехавшими из Петрограда, и они

* В оригинале «dinner for 8» можно трактовать как ужин на восемь персон (А.Б.) **Kerth *** W.S. Cross ley **** фрагменты, выделенные курсивом, - дополнения Френсиса

34

сказали, что там невозможно достать никаких продуктов. Дни и ночи напролет люди стоят в очереди, пытаясь достать билет и выбраться из города. Чтобы не допустить большого скопления народа, солдаты прибегают к помощи пулеметов, в результате каждый день — сотни убитых. Чтобы не умереть от голода, ежедневно убивают по 3-4 сотни лошадей.

В 10 часов утра посол сказал мне, что около шести мы уез­жаем, т. к. немцы приближаются. Они могут подойти к Петро­граду за 6-7 часов. Он сказал, всех вещей с собой не брать и подготовить «форд», т.к. может случиться, что все пути будут отрезаны и выбраться можно будет только на машине. Я сразу же занялся приготовлениями и в 4.30 уже грузил вещи на сани для отправки на вокзал, «форд» и все запасы вина пришлось оставить, а взять другие, более необходимые вещи.

По прибытии в Вологду несколько дней посол жил в ва­гоне поезда. В среду на вокзал к послу зашел мэр Вологды и пригласил его в город. Он также поинтересовался, не может ли чем-нибудь помочь. Посол спросил насчет жилья. Мэр от­ветил, что если у посла есть время, то он покажет ему большой дом приказчиков, в котором сейчас никто не живет. Посол отправился с ним и — какой превосходный дом! Комнаты все такие просторные, как первоклассные апартаменты, и очень чистые. Готовит нам повар, гостиную и спальню убирает гор­ничная. Мэр прислал нам продуктов па месяц вперед, так что теперь мы ведем хозяйство и живем в гранд-стиле. Мэр Нью-Йорка не смог бы сделать для нас больше, чем этот бедняга большевистский мэр.

Попытаюсь описать Вологду. Находится она в 30 часах езды от Петрограда, население — 30 тысяч. Город был основан в 1147 году, но выглядит он, как будто это было всего 100 лет назад; здесь великолепные старые здания, на которые Вы бы с удовольствием посмотрели, красивые церкви и, в отличие от ненастья Петрограда, превосходный климат. Здесь есть то, чего нам так не хватало в Петрограде, — яркое солнце.

Здесь находится сиамский посланник со своим трех-или четырехлетним сыном, а также посланник Бразилии. Япон-

35

ский и китайский посланники сначала приехали с нами, но потом отправились домой. Из иностранных посольств только американское осталось в России, остальные же отправились домой.

За неделю до отъезда из Петрограда посол отправил в Америку поездом специального назначения уже вторую груп­пу американцев, думаю, около 150 человек. У нас тоже есть специальный поезд, который посол держит на случай, т.к. не­известно, когда придется уезжать: если немцы решатся взять Петроград, им потребуется совсем немного времени, чтобы добраться сюда.

М-р Райт, советник посольства, уехал в Америку. Подумать только — в следующем месяце исполнится 2 года нашего пребывания в России, но, по всей видимости, посол останется здесь еще на 2 года. Думаю, он не сможет уехать отсюда, пока не закончится война. Кажется, это его устраивает, т.к. он никогда не говорит о возвращении домой. Что касается меня, должен признаться, меня не слишком заботит, как долго мы здесь пробудем, потому что мне здесь нравится. С тех пор как мы в России, не было еще ни одного скучного дня. Столько всего, что надо увидеть, сделать, что на скуку не остается времени. Если немцы продвинутся до этого города, то мы сможем выбраться отсюда в двух направлениях: либо в мо­сковском, либо в архангельском. Мне так надоело убегать от этих немцев, но ничего не поделаешь. На этом прервусь, т. к. посол позвал меня на прогулку.

Вологда, Россия 15 марта

Миссис Френсис! Посол по-прежнему в полном здравии. Ест и спит хорошо.

Не хочу экспериментировать с русскими поварами, готовлю ему сам, как могу. Сегодня на завтрак приготовил яичницу с ветчиной, кукурузную кашу, горячие пирожные с клубничным джемом и по просьбе посла — «чашечку хорошего кофе».

36

Только что посол позвал меня и сказал к вечеру понедельника подготовить продукты для меню на 30 человек. Я сказал, что это невозможно, т. к. сегодня суббота, потом - выходной, понедельник тоже выходной, итого три дня. По выходным здесь все закрыто. Думаю, что подготовить все смогу только во вторник. Кто-то голодает, а кто-то пирует. У нас будет обед в честь мэра города. Неплохая мысль — он так помог нам с продуктами.

Вологда 28 апреля 1918 г.

Миссис Френсис! Сегодня уже неделя, как посол в постели. В постели — это

значит, когда мне удается его там удержать. Я пригласил самого лучшего доктора в Вологде, и через пару дней он поставит посла на ноги, если только сам посол поможет нам в этом. Это самая тяжелая из всех болезней, которыми посол болел за всю свою жизнь. Вот уже четверо суток я не отхожу от него. Слава богу, я в силах делать это, иначе, если бы я за ним не присматривал, он целый день был бы на ногах.

Вчера из Петрограда прибыли автомобиль и «Виктрола»*, я ездил разгружать. Когда вернулся, посол был уже на ногах. Каких усилий мне стоило убедить его вернуться в постель! Потом я запер двери и сказал всем посланникам, что никто не увидит его без моего разрешения. Они сказали: «Но у нас важные сообщения». Я ответил: «Сообщения подождут, ничего с ними не случится».

Из еды ему разрешены только яйца всмятку — одно в 8 часов утра, второе - в 8 часов вечера. Это все, что он ел за последние пять дней, нетрудно представить, как он похудел. Доктор строго-настрого приказал другого ничего не давать. Хотелось бы знать, чем вызвана эта болезнь; доктор объяс­няет по-разному. Это может быть из-за плохой воды — но это

* Марка граммофона

45

невозможно, т. к. я всегда внимательно слежу за питьевой во­дой и использую только самую чистую и лучшую воду. Док­тор говорит, это может быть от консервированных фруктов и вообще от любых консервов, но последние полгода мы едим только американские консервы.

В четверг сиамский посланник сообщил мне, что в 4 часа приедет фотограф сделать несколько снимков. Я сказал: «За­мечательно». Он спросил, будет ли готов посол. Я ответил, что посол недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы встать. Посланник спросил: «Вы считаете, это нарушит предписания доктора?». И я ответил: «Это нарушит предписания не только доктора, но и мои собственные». Спустя 20 минут посол по­звал меня и в присутствии пяти-шести человек сказал, что хо­чет одеться. Я спросил: «Губернатор, как вы думаете, миссис Френсис, будь она здесь, разрешила бы вам подняться?» Он ответил: «Уверен, она не задумалась бы ни на минуту». Тогда я сказал: «Этим же господам Вы говорили, что миссис Френ­сис послала меня заботиться о Вас, кроме того, буквально пе­ред отъездом я пообещал м-ру Пэри* приложить все усилия, чтобы доставить Вас обратно целым и невредимым, поэтому прошу Вас не вставать сегодня». Он сказал: «Джентльмены, сегодня фотографироваться не будем». Но какой речи мне это стоило!

Когда собирается человек шесть или восемь, каждый предлагает свое лекарство. Посол готов последовать всем этим советам, но он терпеть не может выполнять предписания врачей. Один посоветует поджаренный хлеб, другой — кукурузную кашу. Когда они посоветовали все это, я извинился и сказал, что буду давать послу только то, что говорит доктор, и ничего более. Сегодня доктор сказал, что можно дать немного каши, яйцо и три стакана молока, так что, вот увидите, он скоро поправится. Французский посол и м-р Армор** посоветовали попробовать гоголь-моголь.

* Perry - старший сын Френсиса ** Norman Armour - секретарь посольства

46

Посол обрадовался и сказал: «Да, сделайте мне стаканчик». Я ответил: «Извините, сэр, но доктор не разрешил». Он сказал: «Но м-р Армор говорит, это не принесет никакого вреда». «Да, сэр, но доктор сказал, это не принесет и пользы». Видите, он охотно послушает м-ра Армора, но не доктора.

Доктор говорит, что за всю свою тридцатилетнюю практику он не встречал человека здоровее нашего посла. Посол просил меня передать ему, что он может бегать и прыгать так же, как 30 лет назад, только что не так долго. Доктор ответил, что пока с бегом и прыжками придется повременить. Сегодня посол спросил доктора, можно ли принять ванну. Доктор ответил: «О, господи, нет!»

В моем письме из Архангельска от 4 сентября, адресованном м-ру Ли, о Филе говорится следующее: «Не помню Уильяма Мартина, вернувшегося из Франции, который сказан тебе, что в Петрограде он играл со мной в гольф, но, возможно, мы и встречались. Несомненно, он был в Петрограде, т. к. ты пишешь, что на твой вопрос о Филе он ответил: ну, он фигура важная, важнее самого посла. Всякий, знающий Фила и его ко мне отношение, согласится с этим утверждением, кроме самого Фила. В случае с Филом старая поговорка «для слуги хозяин никогда не будет героем» является исключением. Я уже писал тебе о его преданности и заботе обо мне и согчасен с твоей оценкой его как «преданного негра».

В одном из писем Фил так описывает путешествие американ­ского посольства после отъезда из Вологды. *

* Этот абзац принадлежит перу Д. Френсиса

47

Архангельск, Россия 8 сентября 1918 г.

Миссис Френсис! 20 июля посол велел мне как можно быстрее упаковывать

все вещи, т. к. мы срочно должны уехать из Вологды. Через шесть часов трудов я доложил послу, что все упаковано и го­тово к отъезду. Из Вологды мы уехали, т. к. большевики пред­упредили посла, что, пока он и вся его команда не переедут в Москву, они не гарантируют им никакой защиты. Естествен­но, посол не собирался ехать в Москву, чтобы попасть там в плен к немцам. Поэтому он решил направиться в Архангельск, расположенный в 350 милях к северу от Вологды.

Из Вологды мы уехали (20 июля)* двумя поездами специ­ального назначения и через три дня были уже в Архангельске. Была такая разнородная компания — американцы, англичане, французы, китайцы, японцы, итальянцы, бразильцы, сербы. В Архангельске мы пробыли три дня, потом посол понял, что большевики очень сильны. И мы на двух кораблях и эсминце вышли из Архангельска. Уже в 7 часов вечера мы были готовы к отплытию, но не тронулись еще и в 4утра. **

Позднее же я узнал, что все это время большевики за­седали на сессии и решали вопрос о разрешении нашего отъезда. В конце концов в 4 часа утра нам сообщили, что можно отплывать. За три дня мы пересекли Белое море и высадились в Кандалакше, откуда посол и еще человек 25-30 отправились по самой плохой, какую я когда-либо видел, же­лезной дороге.

В нашем распоряжении было 10 товарных вагонов с неотесанными скамейками - ни кроватей, ни стульев. Три раза в день я должен был накормить восьмерых человек. У меня была спиртовая лампа, но дорога была такая ухабистая, что я не мог ею воспользоваться. Должен сказать,

* В оригинале вычеркнуто

** Этот и последующие отрывки, выделенные полужирным шрифтом, представляют собой пересказ событий, изложенных в письме Ф. Джордана

48

что, путешествуя по России, нужно иметь при себе все необходимое — все постельные принадлежности, продукты и все необходимое для приготовления пищи. К этому времени пища наша была весьма скудной — черный кислый хлеб, чай, сало и сухари — такая вот еда для дипломатов.

Я все думал: как же я смогу разносить еду в 10 вагонов при постоянно движущемся поезде? По поезду невохчожно было передвигаться. Тогда я ждал остановки поезда, когда пополня­лись запасы воды или дров, и обегал все купе, выдавая каждому из моих восьми подопечных сухарь с салом.

Знаете, русские так любят чай! На каждой встречающейся станции можно достать кипяток для заваривания чая. В Архан­гельске у нас была женщина-повар, которая могла пить чай в те­чение двух часов. Я наблюдал за ней и считал — за один присест она выпивала 50 чашек чая. А простой любитель смог бы выпить 20-30 стаканов. *

Через три дня мы прибыли в Мурманск (Лапландия). По карте видно, что это недалеко от Полярного круга, здесь про­хладнее, 60-70 градусов ниже нуля. Когда мы приехали, было довольно темно, но на следующее утро, выглянув в окно, я увидел радостную картину — в гавани бьѵю полным-полно американских, французских и британских линкоров, минных тральщиков, эсминцев и других человекоуничтожающих орудий. Конечно, все это обрадовало меня, но самое замечательное, что я увидел, был развевающийся на ветру американский флаг на красивом военном корабле «Олимпия». После изгнания большевиками и долгих скитаний, кажется, мы наконец обрели реальную защиту. Посол поднялся на борт «Олимпии» и пробыл там три дня. Он занимал каюту адмирала Дью, около кровати там бьѵш установлены две огромные шестидюймовые пушки...

... У нас такие перемены! Вы только подумайте-трехразовое питание, белый хлеб, замечательный оркестр, играющий три

* Этот отрывок отсутствует в письмах Ф. Джордана и вставлен в главу, видимо, Френсисом с целью описания русского колорита

49

раза в день. Посол спросил меня, как мне все это нравится. Единственное, что я мог ответить — кто ждет, тот всегда дождется.

...Посол сказал мне упаковывать вещи и быть готовым к отъезду в 6 часов вечера. Мы отправились в Кандалакшу, там нас ждали два судна. Перед нашим приездом целый флот английских и французских линкоров вышел из Мурманска, и в довольно нелегком бою ему удалось отвоевать у большевиков Архангельск. Когда мы приехали, нам рассказали о русском эсминце, который доставил нас из Архангельска в Мурманск. Он отплыл, не получив на то разрешения, сделал 20-30 выстрелов по городу и направился в Архангельск. Мне сказали, что это судно намеревалось добраться до Архангельска, чтобы сообщить большевикам, что флот уже в пути. На борту был лишь один человек, который одновременно управлял судном и вел огонь. Он останавливал мотор, стрелял, потом бежал обратно в рубку — и так управлялся, пока плыл по. Белому морю. И буквально на исходе столь длительного путешествия выстрел французского корабля отправил это судно на дно Белого моря... *

...Наше путешествие было очень приятным и удачным. Мы шли в сопровождении двух британских подводных эсминцев, море бьѵіо очень спокойным. Мы шли — наш корабль впереди, еще один позади, а два эсминца - по бокам от нас...

...На второй день нашего путешествия, в 6.25, я стал сви­детелем картины, которая запомнилась мне на всю жизнь. На западе виднелся огромный огненный шар — опускавшееся в океан солнце. Все были на верхней палубе. И вдруг все без ис­ключения стремительно ринулись вниз. Мы были уверены — настал наш последний день. Мы увидели, что к нашему судну приближается какая-то белая полоса, похожая на торпеду. Когда это нечто подплыло ближе, мы рассмотрели, что это стая уток. Какое облегчение мы почувствовали!

* См. комментарий к письмам. С. 48

50

В Архангельск мы прибыли 5 августа в 11 часов утра, город был в руках англичан. Дней восемь-десять мы жили на кора­бле. Потом мы - посол, м-р Джонстон, я и наша горничная - переехали в квартиру к одной семье из семи человек: муж, жена и пятеро детей.

Когда большевики оставляли город, они напоминали дья­вола, изгоняемого из рая. Они взяли с собой все, что только смогли.

В очередной раз мы обосновались и сейчас живем благо­получно.

В одном из писем Фил так описывает свой отъезд из Ар­хангельска и путь в Шотландию:*

В Архангельске мы жили с 5 августа по 6 ноября. 3 ноября в 11.30 посол почувствовал озноб и целую неделю был нездо­ров. Состояние его ухудшалось, и доктора решили, что лучше всего как можно скорее отправить посла в Лондон и сделать операцию. Посол связался с Госдепартаментом, и они соеди­нили его с адмиралом Симсом (Sims), командующим боевым кораблем «Олимпия». «Олимпия» поспешила в Архангельск и была там уже 4 ноября. 6 ноября восемь матросов на носил­ках подняли посла на борт. Все было готово к отплытию. Но у «Олимпии» осадка — 28 футов, а было только 27, поэтому мы еще два дня ждали прилива. 8-го числа в 7.30 утра мы отплыли из Архангельска в направлении Лондона, а 11-го были уже в Мурманске (Лапландия), загрузились углем на два дня, и 13-го, когда судно было в порядке, в 7 часов утра «Олимпия» вышла из гавани, как будто скрываясь от других кораблей. Я вовсе не суеверен, но никогда не забуду утро 13-го ноября. Часа через три мы вышли в Арктический океан, и тут-то начались наши несчастья. Мы попали в такой страшный шторм, из которого еще ни одно судно не выходило целым. Мы сражались пять дней. Вы ведь знаете, в военное время судна

* Именно об этом письме Фил сетует, что оно потерялось, но ошибается, см. с. 55

51

передвигаются без огней, свет - только дневной. Все это время посол находился в каюте адмирала Дью* и очень плохо себя чувствовал. Вся команда - 400 человек - чувствовала себя ужасно, старожилы, ранее не знавшие, что такое морская болезнь, беспомощно слегли. Капитан сказал, что сила ветра — 90 миль в час. День и ночь капитан находился на мостике. На этом самом мостике (in brass tacks) есть место, с которого Дью, будучи в бухте Маиилла, отдал свой знаменитый приказ м-ру Гридли приготовиться открыть огонь. **

Во время разговора с капитаном о ветре я стоял на том самом месте. Судном командует капитан Бирер***, это человек лет 48-50 с суровым выражением лица. Он никогда не улыбается, за исключением моментов, когда светит солнце, а т. к. солнце в Арктике всходит не раньше 10.30, а садится в 15.30, то понятно, что времени для улыбок у него очень мало.

Наверх поднялся доктор - поговорить с капитаном насчет людей, работающих в котельной. Он сказал, что люди не смогут справиться со всем этим. Капитан ответил: «Почему не смогут? Они справлялись, справляются и справятся впредь. Я лучше всех докторов мира знаю, что могут вынести эти люди». Тут я решил спуститься вниз и посмотреть, как там дела. Боже мой, не представляю, как они там управляются! За те 15 минут, которые я пробыл там, трое буквально свалились. Капитан спустился вниз узнать, сколько работает котлов. Ему ответили — шесть. Капитан сказал: «Как можно скорее запустите остальные и доложите, когда все будет готово». Когда все было готово, старший техник

* Dew (Dewey), Дьюи Джордж (1837-1917), контр-адмирал, командующий Азиатской флотилией США входе американо - испанской войны 1898 г., отличился в бою с испанцами в филиппинской бухте Манилла, положившей начало американскому господству на этом архипелаге. ** Gridley; М-р Гридли, командир крейсера "Олимпия" во время битвы в бухте Манилла. Начиная бой, Дьюи сказал ему историческую фразу : "Когда будете готовы, открывайте огонь, Гридли". Именно ее и воспроизводит в своем письме Филип Джордан. ***Віегіет; капитан Бирер, командир крейсера "Олимпия" в 1918г.

52

доложил об этом капитану. И капитан сказал: «Давай!» Мы шли со скоростью 80узлов в час.

Послу становилось все хуже. Он попросил меня пригласить капитана. Капитану он сказал, что он должен быть в Лондоне как можно скорее и что это очень важно. И именно после этого капитан дал команду: «Давай!»

Шел четвертый день нашего пути, мы огибали северное побережье Норвегии. В два часа ночи посол позвал меня и сказал: «Фил, я весь горю. Дай мне попить». Температура подскочила под 104'.* Странный корабль, света нет. Кругом кромешная тьма, и я ужасно себя чувствую. Никогда не думал, что при таком ужасном самочувствии еще можно оставаться в живых. Мимо койки прошел доктор. Чтобы хоть как-то закрепить ее на полу, я привязал ее к шестидюймовой пушке. Доктор спросил: «Как Вы себя чувствуете, Фил?» Я ответил: «Мне так плохо, доктор». Он сказал: «Вы будете в норме, когда сойдете на землю». Я ответил: «Боюсь, я не доживу до этого момента». Он сказал: «Знаете, люди умирают каждый день» — такое вот ободрение. Я пошел в буфетную (pantry) и сделал послу солодовый напиток, после которого, по его словам, ему стало намного легче. Я вернулся на свою «прыгающую» койку, но минут через двадцать посол опять позвал меня — он не мог уснуть. Спирта у доктора не было, только «бурбон»**. Я растер им посла, ив 7 часов утра он еще спал. Яна четвереньках направился в ванную, т. к. желудок подсказывал мне, что, после того как мы снялись с якоря, это было самое подходящее для меня место. Я посмотрел в иллюминатор, и увиденное очень меня обрадовало. Мы были в Атлантическом океане. Море бьѵю очень спокойно, ярко светило солнце. В два часа к нам подплыли два британских подводных эсминца, чтобы провести нас через минную зону. По телеграфу нам сообщили, что мир будет заключен, но капитан приказал не отходить от оружия. Он сказал: «Эти немцы никогда не держат слово.

* По Фаренгейту, равняется 40 по Цельсию ** Вид бренди, «Кентукки бурбон» любимый напиток Френсиса

53

Если увидите какую-нибудь подводную лодку, пошлите ее ко всем чертям». Мы не увидели ни одной. Следующим утром мы прибыли в небольшой порт Инвергордон* на северном побережье Шотландии. На борт поднялись три или четыре офицера, после непродолжительного разговора с ними посла опять уложили на носилки, я и м-р Джонстон были с ним. Когда все было готово, мы отправились в госпиталь американской армии, располагавшийся в горах, в 18 милях. Мы уложили посла в постель, и он тотчас стал поправляться, с каждым днем самочувствие его улучшается. Мы пробудем здесь, пока посол не окрепнет для дальнейшего пути, затем сразу отправимся в Лондон.

Лондон, Англия 5 января 1919 г.

Миссис Френсис! Только что посол попросил прочитать Ваше" письмо

от 17 декабря, полученное сегодня утром. Я бы написал Вам чернилами, но не могу надолго отлучаться от посла. Сейчас он в военно-морском госпитале США; помимо м-ра Перри и м-ра Джонстона, за ним ухаживают две медсестры и пять докторов, но, несмотря на это, мне и на десять минут нельзя отлучиться, не получив за это хороший нагоняй. Я так расстроен, что не знаю, соберусь ли написать еще одно письмо. Я написал такое обстоятельное, интересное письмо о нашем переезде из Архангельска в Лондон и, узнав, что Вы его не получили, очень расстроился. Если Вы все-таки получили его, дайте знать, пожалуйста, когда будете писать послу.

...Миссис Френсис, вчера исполнился месяц, как мы при­были в Лондон из Шотландии. Все это время мы живем в отеле «Гайд-Парк». В пятницу, 3 января, доктор сказал послу, что он сдержал свое обещание — разрешил ему увидеть президен­та и побывать на всех обедах и приемах во время пребывания

* Invergordon

54

президента в Лондоне. Доктор сказал, что визит президента в Лондон завершился, он возвратился во Францию, так что все они готовы к проведению операции - как на это смотрит посол? Посол ответил, что это решать докторам, а не ему. Три дня доктор ждал своего ассистента, уехавшего в Париж. По­сле его возвращения целых два дня они только и делали, что кругами ходили вокруг посла. В результате оба заключили, что посол вполне здоров. А в четверг вечером доктор сказал - в субботу утром быть готовым к операции.

В пятницу мы поехали в госпиталь, а в субботу в 11.55 по­сла положили под воздействие эфира, на это ушло 20 минут. Он все время повторял: «Я иду, я иду», а последнее, что он сказал, было: «Я пришел». Все это время я держал его за руку. Затем его положили на носилки и увезли в операционную. Я сказал доктору, что в трудные минуты я был с послом и что, если он не возражает, я хотел бы и сейчас быть с ним, но доктор ответил: «Нет, Филип, Вам в операционную лучше не ходить». М-р Перри и м-р Джонстон тоже были там, но в операционную они не пошли. Через двадцать три минуты операция закончилась, и посла перевезли обратно в его пала­ту. Через тридцать одну минуту он открыл глаза и спросил: «Фил, операция закончилась?» Я ответил: «Закончилась, сэр». Затем в палату вошел доктор и, спросив о самочувствии посла, рассказал пару забавных историй. Доктор Янг*, про­водивший операцию, сказал: «Губернатор, Вы держались мо­лодцом!» Он сказал: «Ваши нервы оказались прочнее моих». Посол ответил: «Это потому что на мне не было такой ответ­ственности». Миссис Френсис, если бы Вы были в тот момент в палате, Вы бы не поверили, что послу только что сделали операцию. Он выглядит по-прежнему великолепно, а сейчас шутит с докторами...

...М-р Перри и мисс Мейми сейчас живут в отеле. Мы с м-ром Джонстоном — в госпитале. Моя койка стоит в 10 футах от по­сла, т. к. он частенько зовет меня...

* Young

55

...Я вошел в его палату и спросил: «Губернатор, как Вы себя чувствуете?» Он ответил: «Замечательно». Я сказал: «До­ктора, м-р Джонстон, медсестры — все здесь. Если Вам что-ни­будь понадобится, они Вам помогут, а я ненадолго отлучусь». Он сказал: «Какие медсестры? Я хочу, чтобы здесь были Вы». Он сказал докторам, что я при нем вот уже несколько лет и что я лучше любой медсестры знаю, что ему нужно и что он хочет...

...Бедняжка мисс Мейми, вот уже три дня она в постели — у нее очень сильная простуда и болит горло. Она была здорова, но в среду на прошлой неделе она пошла в гости на обед, а на следующее утро у нее пропал голос. Я умолял ее не ходить, и теперь она говорит, что если бы послушала меня, то не забо­лела бы...

...О, этот Лондон, нам он ужасно надоел! Это не что иное, как огромный, разросшийся от тумана город. Здесь так хо­лодно и негде согреться. Россия по сравнению с Лондоном - просто солнечный курорт. Каждые 15 минут идет дождь, но самое интересное — жители Лондона даже не замечают, когда идет дождь. Они не обращают никакого внимания на дождь, так же как мы - на солнце...

...После операции я на несколько минут отлучился наве­стить еще одну мою пациентку - мисс Мейми, узнать, как она. Придя к ней в комнату, я подозвал ее к окну. Отель «Гайд-Парк» расположен как раз напротив великолепного Гайд-Парка. Было очень холодно и лил такой же сильный дождь, как в последний раз, когда мы были в Калифорнии. Но парк чернел от детских колясок, и тысячи женщин катались верхом. «А так каждый день», — ответила медсестра на мой вопрос о том, знает ли она, что на улице дождь. Она сказала: «Мы вы­ходим просто подышать свежим воздухом». Единственное, что могу сказать — они надышались. Должен сказать об от­крытии доктора. Он удалил у посла предстательную железу (простату) и камень из мочевого пузыря величиной с четверть доллара. По его мнению, это довольно удивительно. Все это доктор показал губернатору, но он с трудом поверил...

56

...Миссис Френсис, прочитав это письмо и прежде чем уни­чтожить, дайте, пожалуйста, прочитать его мисс Молли* и м-ру Тому. И если Вы получили мое письмо из Архангельска, покажите его мисс Молли. Даже не знаю, почему Вы не полу­чили посылки с серебром и коврами. Я отправил их морем из Архангельска 3 ноября, чтобы они не достались большевикам.

Открыв глаза, посол очень обрадовался, увидев Ваш пор­трет на полке над камином. Пока продолжалась операция, я спу­стился в подвал, где стояли наши вещи, и достал Ваше фото. Сейчас 4.55, посол отдыхает.

Я старался рассказать Вам все во всех подробностях. На­деюсь, Вы сможете прочесть эту ужасную писанину. Если нет, то в этом есть и Ваша вина, ведь в Джеферсон Сити Вы учили меня письму. К сожалению, большему я не научился. Не раз­решите ли Вы мне по возвращении домой посещать вечернюю школу? Тогда в следующий наш отъезд я смог бы лучше писать Вам. Перед отправлением этого письма я прочел его м-ру J.D.P Френсис и мисс Мейми. М-р J.D.P. попросил отдать письмо м-ру Тэлтону** и сказал, чтобы мисс Хотлин сделала копию письма и подшила ее. А также, если Вы не возражаете, пусть мисс Хотлин отдаст копию и м-ру Ли.

Конечно, Вы помните, что во время Всемирной выстав­ки на моем попечении были президенты — Рузвельт, Тафт, Кливленд, вице-президент Фербанкс, спикер Кенэн, Брайэи, Мартин Литлтон. Я мельком видел великого царя России, а 26 декабря, когда президент Вильсон был в Лондоне, я побывал в Букингемском дворце и был лицом к лицу с королем и короле­вой Англии. Но тем не менее я остаюсь самим собой*** (still wearing the same size hat).

До свидания, зовет посол. Позвольте, пожалуйста, мисс Хотлин отправить копию м-ру Ли. Всего хорошего вам всем.

С большим уважением, Филип.

* МоІІіе ** Упоминаются сыновья Френсиса и их жены *** - буквально: по-прежнему ношу ту же шляпу

57

Оригиналы писем Филипа Джордана Петроград. Россия

12 февраля 1918 г., суббота Миссис Френсис! Пишу, чтобы сообщить Вам, что посол жив и здоров. На

улице по-прежнему холодно и сыро. В конверт я вложу «Рус­ские новости», а также несколько других газетных вырезок о мирных собраниях. М ы тут немного заскучали, т. к. за по­следние 2 недели не было ни одного выстрела, кругом очень уж спокойно. У власти по-прежнему большевики, которые очень суровы по отношению к богатым. На прошлой неделе они оштрафовали нескольких лавочников на 900 ООО рублей за то, что те не расчищают снег у своих магазинов. Лавочники сказали, что у них нет таких больших денег, чтобы заплатить. Большевики сказали: «Хорошо». И заставили их выйти на улицы и расчищать снег, а после того как те закончили уборку у своих магазинов, их заставили убирать снег по всему горо­ду. Вот так безобразно большевики относятся к богатым. По­думать только - человек, который два-три месяца назад был очень богат, обладая миллионами рублей, сегодня разгребает на улицах снег за 8 рублей в день. Причем он вынужден де­лать это, иначе умрет от голода. Представьте, если бы м-ру и миссис Брекинридж Джоунз или м-ру и миссис Ли приказали явиться на следующий день в 10 часов утра для уборки улиц

как Вы думаете, пришли бы они? Будь они в Америке, они бы не пришли, но здесь, в Петрограде, они были бы в назна­ченном месте в назначенный час. Все лучшие дома захвачены большевиками, а бывшие их хозяева отправлены жить туда, где раньше жили большевики.

Вы уже, наверное, знаете, что русские вышли из войны. Тысячи и тысячи солдат возвращаются домой с фронта. Они убивают и грабят города.

Сейчас 3 часа, и в посольстве собираются все члены дипло­матического корпуса. Посол созвал их сегодня утром. Только

58

что посол сказал мне подать сегодня ужин на 8 персон. Это ужин в честь капитана Керта, который завтра утром уезжает в Америку.

Я стараюсь отправлять Вам письмо с каждой дипломати­ческой почтой. Получаете ли Вы эти письма, не знаю, но на­деюсь, что это так.

Подумать только - если бы посол захотел уехать из Пе­трограда, он бы не смог. Мосты и железнодорожные пути по всем направлениям взорваны, никуда не выехать.

На этом прощаюсь. Скоро напишу еще.* С уважением, Филип.*

Вологда, Россия 9 марта 1918 г.

Миссис Френсис! Из этого письма Вы узнаете, что мы еще в России, но не в

Петрограде - вот уже 10 дней посол находится в Вологде. Из Петрограда он был вынужден уехать, т. к. немцы были всего в нескольких милях от города. Мы уехали из Петрограда во вторник ночью, а на следующий день немцы начали бомбить его с самолетов. Часом позже мы бы уже не смогли оттуда выбраться. Бедный Петроград, бедные жители! Люди голода­ют, продуктов нет. Вчера на почте я разговаривал с людьми, только что приехавшими из Петрограда, и они сказали, что там невозможно достать никаких продуктов. Дни и ночи на­пролет тысячи людей стоят в очереди, пытаясь достать билет и выбраться из города. Чтобы не допустить большого ско­пления народа, солдаты прибегают к помощи пулеметов, в результате каждый день - сотни убитых. Чтобы не умереть от голода, ежедневно убивают по 3-4 сотни лошадей.

В 10 часов утра посол сказал мне, что до шести мы должны уехать, т. к. немцы уже недалеко и могут подойти к Петро-

* Полужирным шрифтом выделены фрагменты писем, не вошедшие в подготовительную главу

60

граду за 6-7 часов. Он сказал, всех вещей с собой не брать, а только то, что смогу унести, а также подготовить «форд», т. к. может случиться, что все пути будут отрезаны и выбраться можно будет только на машине. Я сразу же занялся приго­товлениями и в 4.30 уже грузил вещи на сани для отправки на вокзал, «форд» и все запасы вина пришлось оставить, а взять другие вещи.

По прибытии в Вологду несколько дней посол жил в по­езде на вокзале. В среду посла навестил мэр Вологды и при­ветствовал его в городе. Он также поинтересовался, не может ли чем-нибудь помочь. Посол спросил насчет жилья на время пребывания. Мэр ответил, что если у посла есть время, то он покажет ему большой дом приказчиков, в котором сейчас никто не живет. Посол отправился с ним, и боже! - какой превосходный дом! Полностью меблирован, комнаты все та­кие просторные, как в первоклассных апартаментах, и очень чистые. Готовит нам повар, столовую и спальню убирает горничная. Мэр прислал нам продуктов на месяц вперед, так что теперь ведем хозяйство и живем в гранд-стиле. Теперь, миссис Френсис, описав все это, хочу спросить Вас: как заме­чательно этот мэр обошелся с американским послом, Вам не кажется? Причем нужно принимать во внимание, что США не признает ЭТИХ людей и не имеет с ними ничего общею. Мэр Нью-Йорка не смог бы сделать больше, чем этот бедный большевистский мэр.

Попытаюсь описать Вам Вологду. Находится она в 30 часах езды от Петрограда, население — 30 тысяч. Город был основан в 1550* году, но выглядит он так же, как и, по край­ней мере, 100 лет назад; здесь великолепные старые здания, на которые Вы бы с удовольствием посмотрели, красивые церк­ви и климат просто восхитительный - в отличие от грязного Петрограда. Здесь есть то, чего почти не было в Петрограде, - это яркое солнце.

Здесь вместе с послом находится сиамский посланник со

* В рукописи исправлено на 1147 г.

61

своим трех- или четырехлетним сыном, а также посланник Бразилии. Японцы и китайцы тоже выехали с послом, но по­том отправились домой. Из иностранных посольств только американское осталось в России, остальные же отправились домой.

За неделю до отъезда из Петрограда посол отправил в Америку поездом специального назначения уже вторую груп­пу американцев, думаю, около 150 человек. У нас тоже есть специальный поезд, который посол держит на случай, т. к. не­известно, когда придется уезжать: если немцы решатся взять Петроград, им потребуется совсем немного времени, чтобы добраться сюда. Посол только что отправил телеграмму, что­бы в Вологду немедленно прибыл еще один поезд специально­го назаначения.

Сегодня утром посол спросил меня: «Не говорила ли миссис Френсис, что этим летом хочет поехать в Рай Бич?» Я ответил, что, по-моему, Вы говорили об этом. Он сказал: «Думаю, миссис Френсис захотелось смены обстановки». А я сказал: «Губернатор, если это то, чего хочет миссис Френсис, тогда ее нужно переправить сюда, и за одну неделю у нее будут такие перемены, которых хватит на всю жизнь».

Когда мы приехали, у посла был небольшой насморк и мне с большим трудом удавалось удержать его дома. Пишу это письмо, но получите Вы его, возможно, не скоро. Вот уже 3 или 4 месяца мы вообще не получаем почты из США, где-то она задерживается. Я вложу кое-что почитать, думаю, это может Вас заинтересовать.

М-р Райт, советник посольства, уехал в Америку. Поду­мать только — в следующем месяце исполнится 2 года нашего пребывания в России, но, по всей видимости, посол останется здесь еще на 2 года. Не думаю, что он сможет уехать отсюда, пока не закончится война. Кажется, это его устраивает, т. к. он никогда не говорит о возвращении домой. Я же должен ска­зать - мне все равно, как долго он здесь останется, потому что мне здесь нравится. С тех пор как мы в России, не было почти ни одного скучного дня. Столько всего, что надо увидеть, сде-

62

лать, что на скуку не остается времени. Если немцы продви­нутся до этого города, то мы сможем выбраться отсюда в двух направлениях: либо на Москву, либо на Архангельск. Мне так надоело убегать от этих немцев, но ничего не поделаешь. На этом прервусь, т. к. посол позвал меня на прогулку.

Надеюсь, все вы здоровы. Заканчиваю. Передавайте при­вет сестре Пирс. Вышла ли она снова замуж?

До свидания. С уважением, Филип.

Вологда, Россия 15 марта 1918 г.

Миссис Френсис! Я писал Вам 8-го марта, но т.к. посол только что сказал, что

почта уйдет только сегодня или завтра, я подумал, что напишу еще. Сегодня замечательный солнечный день, довольно тепло. Мы с послом только что вернулись с телеграфа - посол раз­говаривал с полковником Робинсом, который сейчас в Москве на мирной конференции. Конечно, несчастная Россия подпи­шет все что угодно, т.к. у нее нет ни армии, ни солдат, чтобы довести дело до конца. Из 180 миллионов, очень печально, но все солдаты отправились по домам, и я боюсь, их уже не удаст­ся собрать.

Посол по-прежнему в полном здравии. Ест и спит хорошо. Не хочу экспериментировать с русскими поварами, готовлю ему сам, как могу. Сегодня на завтрак приготовил яичницу с ветчиной, кукурузную кашу, горячие пирожные с клубничным джемом и, как сказал посол, чашечку очень хорошего кофе. У нас есть замечательный повар, но все, что он готовит, он готовит по-русски.

Извините, что нет ничего нового. В Петрограде можно было выйти куда-нибудь и узнать массу нового, но здесь, в этой де­ревне, все иначе.

Погода у нас сегодня просто замечательная, как майский день дома. Мы ходим смотреть закат солнца, которое ярко све­тит каждый день.

63

В письмо я вложил просьбу кучера о прибавке к жалова­нью. Посол не разрешит.

Бедные люди, они почти в полном изнеможении. Они уми­рают тысячами.

Посол не может сказать, как долго он пробудет в Вологде. Думаю, это зависит от того, как дела в Москве. Эти немцы опять приближаются. Сегодня уіром посол сказал, что было бы очень хорошо, если бы у нас был наш старенький прове­ренный «форд», потому что, возможно, мы будем вынуждены уехать отсюда в любой момент, причем на автомобиле.

Только что посол позвал меня и сказал к вечеру понедель­ника подготовить меню на 30 человек. Я сказал, что это невоз­можно, т. к. сегодня суббота, т. е. выходной, воскресенье - тоже выходной, ну а понедельник — большой выходной, итого три дня. Все эти дни - выходные, потому что в эти дни здесь все за­крыто. Думаю, что подготовить все смогу только во вторник. Кто-то голодает, а кто-то пирует. Это будет обед в честь мэра города. И это неплохая мысль — он так помог нам с продукта­ми. В том письме я спрашивал про сестру Пирс. Надеюсь, у нее все хорошо.

Сегодня я купил прекрасное кружево, которое плетут крес­тьяне и которое я хочу привезти домой. Я могу.

На этом заканчиваю. С уважением, Филип.

Вологда, Россия 28 апреля 1918 г.

Миссис Френсис! Пишу Вам сегодня, но письмо это не уйдет раньше вторника

или среды. Сегодня ровно два года, как посол в России (мы приехали сюда

28 апреля 1916 года), - два очень быстрых и захватывающих года. В своих письмах я всегда мог сообщить Вам, что посол здоров,

но на этот раз, к сожалению, вынужден сказать, что он совсем не здоров.

64

Сегодня уже неделя, как посол в постели. В постели - это значит, когда мне удастся его там удержать. Я вложу записи, которые у меня есть, из которых видно, сколько раз в сутки он вынужден ходить в туалет, и каждый раз он ходит кровью. Я пригласил самого лучшего доктора в Вологде, и через пару дней он поставит посла на ноги, если только сам посол по­может нам в этом. Это самая тяжелая из всех болезней, кото­рыми посол болел за всю свою жизнь. Вот уже четверо суток я не отхожу от него. Я так рад, что в силах делать это, иначе, если бы я за ним не присматривал, он целый день был бы на ногах.

Вчера из Петрограда прибыли автомобиль и «Виктория»,* я ездил разгружать. Когда вернулся, посол уже встал и одел­ся. Каких усилий мне стоило убедить его вернуться в постель! Потом я запер двери и сказал всем посланникам и секретарям, что никто не войдет к нему без моего разрешения. Они сказа­ли: «Но у нас для него важные сообщения». Я ответил: «Со­общения подождут, ничего с ними не случится».

Из еды ему разрешены только яйца всмятку — одно в 8 ча­сов утра, второе — в 8 часов вечера. Это все, что ему было раз­решено есть пять дней, поэтому нетрудно представить, как он похудел. Доктор строго-настрого наказал мне другого ничего не давать. Болезнь эта - из-за какого-то внутреннего разрыва, который сейчас начал уже заживать, и любая грубая пища типа мяса или хлеба может снова вызвать кровотече­ние. Я стараюсь как можно лучше описать Вам эту болезнь. Я спрашивал доктора ее название, чтобы сообщить Вам. Он ответил, что специального названия нет, но он постарается описать ее. Ею может заболеть каждый в любой момент. Я хо­тел знать причину этой болезни, доктор сказал, что причины могут быть разные. Это может быть из-за плохой воды - но это исключено, т. к. я всегда внимательно слежу за питьевой водой и использую только самую чистую и лучшую воду. Доктор сказал, это может быть от консервированных фрук-

* правильно: «Vwtrola» -марка грамофона

65

тов и вообще от любых консервов, но последние полгода мы живем только на американских консервах.

В комнате, где живет посол, нет ванной комнаты и до туа­лета ему идти столько же, сколько от Вашей комнаты до его. Я обзвонил все больницы насчет стула наподобие того, который Вы обычно используете, когда кто-нибудь болен. С тех пор как заболел посол, я вспоминал о нем тысячи раз. В Вологде нет ничего подобного. Когда я позвонил и описал, что мне нужно, думаю, там решили, что я шучу, т.к. они засмеялись и сказали, что никогда не слышали о таком. Тогда я купил большое цин­ковое ведро, вырезал для него сиденье, и, когда я первый раз подал его послу, он задал мне такой нагоняй. Он сказал: «Это лучшее приспособление из всех, что были. Что же ты, черт возьми, раньше не додумался смастерить его?»

В четверг сиамский посланник сообщил мне, что в 4 часа приедет фотограф сделать несколько снимков. Я сказал: «За­мечательно». Он попросил меня подготовить посла, Я отве­тил, что посол недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы выходить из комнаты. Посланник спросил: «Вы считаете, это нарушит предписания доктора?» И я ответил: «Это нарушит предписания не только доктора, но и мои собственные». Спу­стя 20 минут посол позвал меня и в присутствии пяти или ше­сти человек сказал, что хочет одеться. Я спросил: «Губернатор, как Вы думаете, миссис Френсис, будь она здесь, разрешила бы Вам подняться?» Он ответил: «Уверен, она не задумалась бы ни на минуту». Тогда я сказал: «Этим же господам Вы го­ворили, что миссис Френсис послала меня заботиться о Вас, кроме того, буквально перед отъездом я пообещал м-ру Пэри приложить все усилия, чтобы доставить Вас обратно целым и невредимым, поэтому прошу Вас не вставать сегодня». Он ска­зал: «Джентльмены, сегодня никаких фотографий». Но какой речи мне это стоило!

Когда собирается человек шесть или восемь, каждый пред­лагает свое лекарство. Посол с удовольствием готов попробо­вать каждое из них, но он терпеть не может выполнять пред­писания врачей. Один посоветует поджаренный хлеб, другой —

66

кукурузную кашу. Когда они посоветовали все это, я извинился и сказал, что буду давать послу только то, что говорит доктор, и ничего более. Сегодня доктор сказал, что можно дать немно­го каши, яйцо и три стакана молока, так что можно сказать, он поправляется. Французский посол и м-р Армор посоветовали ему попробовать гоголь-моголь. Посол обрадовался и сказал: «Да, сделайте мне стаканчик». Я ответил: «Извините, сэр, но доктор не разрешил». Он сказал: «Но м-р Армор говорит, это не принесет никакого вреда». «Да, сэр, но доктор сказал, это не принесет и пользы». Видите, он охотно послушает м-ра Армо-ра, но не доктора.

Доктор говорит, что за всю свою тридцатилетнюю практи­ку он не встречал человека здоровее нашего посла. Посол про­сил меня передать ему, что он может бегать и прыгать так же, как и 30 лет назад, только что не так долго. Доктор ответил, что в его состоянии с бегом и прыжками пока придется по­временить. Сегодня посол спросил доктора, можно ли принять ванну. Доктор ответил: «О, господи, нет!»

По субботам посол устраивает 5-часовые чаепития, на которых собирается вся Вологда. Два дня на всех ж/д* была небольшая забастовка, но сейчас все нормально. Причиной были два состава с продуктами для немцев, проходивших че­рез Вологду. Они обстреливали составы, когда те проходили, но они не остановились. Подумать только - здесь, в Вологде люди голодают, а русские посылают целые составы продуктов в Германию.

Уверен, к тому времени, как Вы получите это письмо, по­сол поправится. В письмо я вложу газету, которая печатается в посольстве каждый день. Немцы в 5 милях от Петрограда и могут взять город в любой момент.

На этом заканчиваю. Надеюсь, Вы прочтете мой ужасный почерк.

Всем наилучшие пожелания. С большим уважением, Филип.

* железнодорожная станция

67

Архангельск, Россия 8 сентября 1918 г.

Миссис Френсис! Посол дал мне два Ваших письма - от 6 марта и от 27 апре­

ля. Большое спасибо, я с удовольствием их прочитал. Вы, конечно, знаете, что мы здесь. Мы вынуждены были

уехать из Вологды, точно так же, как из Петрограда. Большевики предупредили посла, что, пока он и все его

окружение не переедут в Москву, они не могут гарантировать им никакой защиты. Естественно, посол не собирался ехать в Москву, чтобы там большевики смогли сдать его немцам.

Он велел мне упаковывать вещи, и за 6 часов я подготовил все, кроме форда. Из Вологды мы уехали 20 июля в 2.35 ночи. М-р Армор, первый секретарь, и еще четыре или пять амери­канцев остались. Посол ничего от них не получал и поэтому думает, что они либо расстреляны, либо арестованы.

После полутора суток на поезде мы прибыли в Архан­гельск.

Мы пробыли там три дня, потом посол понял, что оста­ваться с большевиками было слишком опасно*, и нанял два корабля и эсминец, на которых мы отправились в Мурманск. Мы должны были отплыть в 7.30 вечера, но по какой-то не­известной причине задержались до 4-х утра. Позднее я узнал, что все это время большевики заседали на сессии, обсуждая, разрешать отплытие или нет. В 4 часа утра нам сообщили, что можно отплывать. После 7-8 часов путешествия по Бело­му морю мы высадились в Кандалакше, где пробыли два дня. Потом посол и еще 15 человек погрузились в товарные вагоны и отправились по самой плохой, какую я когда-либо видел, железной дороге, если не считать железных дорог в Миссури и Северном Арканзасе. Я готовил на шестерых человек, но в моем распоряжении была только одна маленькая спиртовка. Знаете, когда ездишь по России, нужно обязательно иметь при себе все необходимое для приготовления пищи, а также по-* So warm - жарко

68

стельные принадлежности, но самое главное - не забыть по­рошок от клопов. В нашем поезде было 8 товарных вагонов, а спальные вагоны оборудованы так, чтобы в них можно было и есть, и спать. Несколько тяжелых сосновых досок были пе­рекинуты с одного конца на другой, они и служили нам кро­ватью. Вы, конечно, никогда так не путешествовали. Знаете, при движущемся поезде невозможно перейти из одного вагона в другой. Тогда я ждал, пока поезд остановится, чтобы попол­нить запасы дров (угля нет) или воды, и обегал все вагоны с салом, сухарями и кофе. Вот так мне приходилось подавать еду: ни стульев, ни стола, жестяная ложка, жестяная чашка, разговоры о победе в войне - все это благополучно закончи­лось, когда мы приехали в Мурманск.

Кстати, знаете, он расположен севернее, и здесь прохлад­нее, 50-60 градусов ниже нуля здесь - ничего удивительного. А в Архангельске сейчас - 40-50.

Мы увидели очень радостную картину - в гавани было полным-полно американских и французских военных ко­раблей, минных тральщиков, эсминцев и других военных судов. Все это выглядело замечательно, но самым велико­лепным был вид американского линкора «Олимпия» с развевающимся на ветру американским флагом. Помните, когда около двух лет назад посол отплывал в Россию, у него была такая же каюта, как у Генри Форда, когда тот плыл на так называемом «мирном» корабле, хотя всю дорогу они дрались с Оскаром Вторым. Так вот, на «Олимпии» у посла была такая же каюта, как у адмирала Дью.

Прибыв в Мурманск, три дня мы с послом жили на «Олимпии». У нас произошли такие перемены за эти дни! По утрам, когда я приходил в каюту, посол еще спал. Кругом были огромные пулеметы и килограммы боеприпасов. На­конец-то создавалось впечатление, что на корабле он нашел реальную защиту. Питание было хорошее, что послу очень правилось. Три раза в день играл оркестр из 20 человек. Когда посол хотел сойти на берег, я сообщал часовому, он

69

собирал всех офицеров и матросов на палубе, и, когда мы выходили из каюты посла, они стояли по стойке смирно, а когда посол проходил мимо, отдавали ему честь. Пока мы спускались по трапу в лодку, оркестр тихонько играл мело­дии нашей страны, что меня очень трогало. Глядя на посла, я видел, что на него это тоже производило довольно сильное впечатление.

Через три дня мы вернулись в Кандалакшу, где нас ждали не русский боевой корабль, а два других судна. В тот же день, когда мы вышли из Мурманска, вышли англичане и фран­цузы с целым флотом боевых кораблей, после 48 часов боя они направились в Архангельск. Тем временем этот русский корабль узнал, что они приближаются, и без разрешения ан­гличан снялся с якоря. После того как он дал 20 залпов по городу, англичане открыли огонь со своих боевых кораблей, но ему удалось скрыться, хотя позже англичане потопили его. Капитана этого судна взяли в плен и везли на нашем ко­рабле, сейчас он в тюрьме в Архангельске. На этом корабле сражался всего один человек, он один управлял судном по всему Белому морю*.

Посол распорядился, чтобы два судна доставили нас в Архангельск. На этот раз для безопасности пути нас сопро­вождали две подводных лодки, эсминцы и минный траль­щик. Когда мы отправились, хотел бы я, чтобы Вы видели эту картину: наш корабль в центре, а по бокам - эсминцы. Эти эсминцы постоянно были начеку: если подводные лодки заметили бы что-нибудь, они тут же бы открыли огонь, затем припустили бы на всех парах, оставляя позади водную дорож­ку, и сразили бы тоннами динамита.

До вечера все было спокойно. Мы все были на палубе, наблюдая самую великолепную картину, которую я когда-

* Имя этого человека комиссар Лапин (Lapine). Имея гарантии безопасности от посла, он тем не менее пытался уйти обратно в Архангельск и сохранить судно, которое могло быть интернировано, По существу это был героический поступок. Из тюрьмы Лапин писал Френсису письмо с просьбой освободить его. Конец этой истории не известен.

70

либо видел. Это был закат солнца - огромный огненный шар, скрывающийся в океане. Вдруг мы подумали, что все кончено: впереди корабля мы увидели, как мы думали, тор­педу, двигавшуюся прямо на нас, но это оказалась просто стая уток. Это видели все, кроме посла, который был занят игрой в бридж. Через двое суток мы прибыли в Архангельск. Восемь дней жили на корабле, т.к. в Архангельске нет свобод­ных домов, чтобы снять. Сейчас посол живет в 3-комнатной квартире. Мы живем вместе с семьей, в которой четверо де­тей. У нас есть повар и горничная. Довольно тесно, но ведь война.

Я вложу открытку, на которой посол в госпитале. Это пер­вый американский солдат, раненный в бою в России. Наде­юсь, Вы не встревожитесь, увидев, как посол сильно похудел. Думаю, он сбросил 15-20 фунтов. Это, наверное, от пищи, ко­торую мы ели в поездах и на кораблях в течение трех недель, которые мы там жили. Но сейчас он поправляется, т. к. у меня есть где приготовить ему нормальную еду. Должен сказать, не­которое время он болел, да и сейчас еще не совсем здоров. По­лучили ли Вы мое письмо из Вологды о его болезни? Сейчас он не может ходить в туалет. Дважды в день приходит доктор и облегчает его страдания с помощью длинной резиновой трубки. Я спросил доктора, как долго придется ею пользо­ваться, и он ответил, что, скорее всего, пока не будет сделана операция. Я спросил, из-за чего все это, и он сказал, что из-за воспаления предстательной железы. Но посол так же, как и я, не думает, что необходима операция.

Окно комнаты посла выходит на гавань, в которой стоят боевые корабли, подводные лодки, минные тральщики, тор­педные лодки, эсминцы и другая военная техника. Только что посол позвал меня посмотреть на три только что прибывшие транспортные судна с американскими солдатами на борту. Свистки свистят, колокола звонят - такой ужасный шум, что кажется, он слышен даже Вам в Америке.

Забыл извиниться за то, что пишу такими "революцион­ными" чернилами. Нет черных чернил. В городе по-преж-

71

нему все очень дорого. Рубль идет 10 за 1, но это ничего не меняет. Примеры некоторых цен: масло - 25-30 рублей за фунт, различное мясо - 8-10-12 рублей за фунт, овощи - 6-8 за фунт. Отдать пришить один воротничок стоит 1 руб. 50 коп., недельная стирка 150-200 руб., а пара подтяжек, кото­рые в Америке стоят 10 центов, здесь обойдутся в 50 руб. По таким ценам очень трудно что-нибудь купить. Я покупаю у крестьян, дожидаясь, когда они приедут из деревень. Я пред­лагаю им муку и тушенку в обмен на яйца и масло. Десяток яиц стоит 30 рублей.

Сегодня должен был быть праздничный день, но из-за очень сильного дождя он перенесен на завтра. Все амери­канские пордразделения собирались через весь город про­маршировать к зданию посольства, где посол должен был выступить с речью, после чего, думаю, солдаты должны были направиться за большевиками.

Вы не могли бы попросить Джеймса купить две.большие коробки самого лучшего порошка? Буду очень Вам признате­лен, г. к. в России этого не достать, а также три коробки само­го сильного средства от крыс, они ползают по мне всю ночь. Ничего этого не найти в России.

Если Вы сможете это прочитать, миссис Френсис, Вас это заинтересует. Я бы мог написать еще лучше, если бы не был так взволнован сегодня.

До свидания. Всем наилучшие пожелания. С уважением, Филип.

Архангельск, Россия 15 сентября 1918 г.*

Миссис Френсис! Думаю, Вы уже получили два моих письма. Теперь я по­

стараюсь с каждой почтой посылать Вам по письму, чтобы сообщать о здоровье посла. По сравнению с прошлой неделей

* Это письмо вообще не использовано в подготовке главы мемуаров Френсиса

72

ему лучше. Два раза в день приходит доктор и опорожняет его мочевой пузырь. На ночь я кладу послу в постель горячую грелку, потому что у него постоянно мерзнут ноги. Доктор счи­тает, что нужно как можно скорее делать операцию. Они хотят, чтобы на операцию посол ехал в Лондон, но я думаю, если уж он сможет добраться до Лондона, то оттуда он сможет доехать и до Америки. Посол тоже так думает и вчера спрашивал, что я думаю по этому поводу. Я сказал, что если бы дорога в Японию отсюда была открыта, то он мог бы пересечь Атлантический океан, высадиться в Калифорнии, где бы Вы его встретили, и там сделать операцию. Он подумал над моими словами и ска­зал, что, наверное, дорога на Японию откроется не скоро.

Я готовлю ему самую лучшую еду, хоть это и стоит кучу де­нег. Вчера купил кочан капусты размером с кулак и заплатил 15 рублей. Картошка - 100 рублей за пуд (40 фунтов), масло подскочило до 25-30 руб. за фунт. Посол, или, лучше сказать, м-р Джонстон, живут с послом вдвоем. Я - с горничной и по­варом. Эта бедная горничная - какая-то помешанная, она вы­нуждает меня утешать ее и удерживать от самоубийства. Она приехала вместе с нами из Петрограда, и все, что у нее было, осталось там. Она буквально сходит с ума, когда приходят письма от ее знакомых. Она читает газеты про то, что делает­ся в Петрограде, и понимает, что он горит, как Рим. Бедный Петроград, он в огне, а мародеры грабят и убивают, да еще большевики каждый день расстреливают по 500-600 человек. Вчера расстреляли 500 офицеров. Посол получил сообщение из Стокгольма о том, что м-р Армор и все американцы благо­получно добрались. Из тех американцев, которые прибыли на трех транспортных судах, очень многие умерли. Вчера я побывал в госпитале, и м-р Фицвильямс, мой хороший зна­комый, водил меня в палату, в которой лежали 8-10 больных. Он сказал, что все они умрут. Хотелось бы мне это понять. Доктора делают все, что в их силах, для здоровья людей, а из окна квартиры посла видишь бухту, полную различной техники, произведенной для уничтожения человека. Теперь я увидел войну, о которой говорил Шерман.

73

Ко мне только что приходил мой знакомый крестьянин. У него было 30 яиц, за которые я заплатил 75 рублей. Еще у него было 10 фунтов масла, но я не стал платить 30 рублей за фунт, а сделал ему предложение, которое он с радостью принял. Я предложил ему взамен полфунта сахара, 3 банки тушенки и 8 сухарей (галет). Он так обрадовался и сказал, что на следую­щей неделе он придет снова и принесет масло, яйца и цыплят. Только что я купил курицу за 80 рублей. А вчера купил 40 фунтов телятины и заплатил 350 рублей!!! Цены ужасные, и постоянно покупать по такой цене невозможно. У меня до­вольно много знакомых среди крестьян. Когда мы приезжаем на новое место, первым делом я еду в деревню и знакомлюсь с крестьянами - это единственный способ достать продукты.

Наши солдаты наступают на большевиков с этой стороны, а японцы - с востока. Если не поспешить, не знаю, что может случиться с бедными людьми.

Только что ко мне зашел капитан Стюарт, который коман­дует американскими подразделениями. Он не говорит по-рус­ски и спрашивал, как сдать белье в прачечную. Я отвел его в японскую прачечную, и он сказал, что ему нужно постирать белье на 30 офицеров, там подумали и запросили 1000 рублей за работу. Я спросил капитана, как у него с продуктами, и он ответил, что хорошо. Тогда я сказал русской женщине, ко­торая там работает, что половину мы заплатим деньгами, а половину продуктами. Она сказала - ради бога, давайте луч­ше продукты, чем деньги. И я обменял ей сахар, кофе, чай, сухари и тушенку. За продукты можно достать все что угодно. Тысячи голодают. Коробочку табака по 4 цента здесь можно продать за 40-50 рублей - нигде нет табака.

На этом должен закончить, т. к. закончилась бумага. Простите за такое длинное письмо. Если бы я стал расска­

зывать обо всем, что происходит здесь каждый день, этого бы хватило на целую книгу.

До свидания. Всем всего хорошего. С уважением, Филип.

74

Лондон, Англия 5 января 1919 г.

Миссис Д.Р. Френсис! Только что посол попросил прочитать Ваше письмо от 17

декабря, полученное сегодня утром. Я бы написал Вам чер­нилами, но не могу надолго отлучаться от посла. Сейчас он в военно-морском госпитале США, помимо м-ра Перри и м-ра Джонстона, за ним ухаживают две медсестры и пять докторов, но, несмотря на это, мне и на десять минут нельзя отлучиться, не получив за это хороший нагоняй. Я так расстроен, что не знаю, соберусь ли написать еще одно письмо. Я написал такое обстоятельное, интересное письмо о нашем переезде из Ар­хангельска в Лондон и, узнав, что Вы его не получили, очень расстроился. Если Вы все-таки получили его, дайте знать, по­жалуйста, когда будете писать послу.

Так вот, миссис Френсис, как раз вчера исполнился месяц, как мы прибыли в Лондон из Шотландии. Все это время мы живем в отеле «Гайд-Парк». В пятницу, 3 января, доктор ска­зал послу, что он сдержал свое обещание - разрешил ему уви­деть президента и побывать на всех обедах и приемах во время пребывания президента в Лондоне. Доктор сказал, что визит президента в Лондон завершился, он возвратился во Фран­цию, так что все они готовы к проведению операции — как на это смотрит посол? Посол ответил, что это решать докторам, а не ему. Три дня доктор ждал своего ассистента, уехавшего в Париж. После его возвращения целых два дня они только и делали, что кругами ходили вокруг посла. В результате оба за­ключили, что посол вполне здоров. А в четверг вечером доктор сказал - в субботу утром быть готовым к операции.

В пятницу мы поехали в госпиталь, а в субботу в 11.55 посла положили под воздействие эфира, на это ушло 20 минут. Он все время повторял: «Я иду, я иду», а последнее, что он сказал, было: «Я пришел». Все это время я держал его за руку. Затем его положили на носилки и увезли в операционную. Я сказал доктору, что вместе с послом прошел через многие испытания и что, если он не возражает, я хотел бы и сейчас быть с ним

75

рядом, но доктор ответил: «Нет, Филип, Вам в операционную лучше не ходить». М-р Перри и м-р Джонстон тоже были там, но в операционную они не пошли. Через 23 минуты операция закончилась и посла перевезли обратно в его палату. Через 31 минуту он открыл глаза и спросил: «Фил, операция закончи­лась?» Я ответил: «Закончилась, сэр». Затем в палату вошел доктор и, спросив о самочувствии посла, рассказал пару за­бавных историй. Доктор Янг, проводивший операцию, сказал: «Губернатор, Вы держались молодцом»! Он сказал: «Ваши не­рвы оказались прочнее моих». Посол ответил: «Это потому что на мне не было такой ответственности». Миссис Френсис, если бы Вы были в тот момент в палате, Вы бы не поверили, что по­слу только что сделали операцию. Он выглядит по-прежнему великолепно, а сейчас шутит с докторами.

М-р Перри и мисс Мейми сейчас живут в отеле. Мы с м-ром Джонстоном - в госпитале. Моя койка стоит в 10 футах от по­сла, т. к. он частенько зовет меня.

Я вошел в его палату и спросил: «Губернатор, как Вы себя чувствуете?» Он ответил: «Замечательно». Я сказал: «Доктора, м-р Джонстон, медсестры - все здесь. Если Вам что-нибудь по­надобится, они Вам помогут, а я ненадолго отлучусь». Он ска­зал: «Какие к черту медсестры? Я хочу, чтобы здесь был ты». Он сказал доктору, что я при нем вот уже несколько лет и что я лучше любой медсестры знаю, что ему нужно и что он хочет.

Бедняжка мисс Мейми, вот уже три дня она в постели - у нее очень сильная простуда и болит горло. Она была здорова, но на прошлой неделе в среду пошла в гости на ужин, а на следу­ющее утро у нее пропал голос. Я умолял ее не ходить, и теперь она говорит, что если бы послушала меня, то не заболела бы.

О, этот Лондон, нам он ужасно надоел! Это не что иное, как огромный, разросшийся от тумана город. Как здесь холодно и, представляете, - негде согреться. Россия по сравнению с Лондоном - просто солнечный курорт. Каждые 15 минут идет дождь, но самое интересное - жители Лондона даже не замеча­ют, когда идет дождь. Они не обращают никакого внимания на дождь, так же как мы - на солнце.

76

После операции я улизнул на несколько минут навестить еще одну мою пациентку - мисс Мейми, узнать, как она. Придя к ней в комнату, я подозвал ее к окну. Отель «Гайд Парк» рас­положен как раз напротив великолепного Гайд-Парка. Было очень холодно и лил такой же сильный дождь, как в последний раз, когда мы были в Калифорнии. Но парк чернел от детских колясок, и тысячи женщин катались верхом. «А так каждый день», - ответила медсестра на мой вопрос о том, знает ли она, что на улице дождь. Она сказала: «Мы выходим просто подышать свежим воздухом». Единственное, что могу сказать, - они надышались.

Должен сообщить Вам об открытии доктора. Он удалил у посла предстательную железу (простату), а также камень из мо­чевого пузыря величиной с четверть доллара. По его мнению, это довольно удивительно. Все это доктор показал губернато­ру, но он с трудом поверил.

Миссис Френсис, прочитав это письмо и прежде чем уни­чтожить, дайте, пожалуйста, прочитать его мисс Молли и м-ру-Тому. И еще - если Вы получили мое письмо из Архангельска, покажите его мисс Молли. Даже не знаю, почему Вы не получи­ли посылки с серебром и коврами. Я отправил их на корабле из Архангельска 3 ноября, чтобы они не достались большевикам.

Открыв глаза, посол очень обрадовался, увидев Ваш пор­трет на полке над камином. Пока шла операция, я спустился в подвал, где стояли наши вещи, и достал Ваше фото. Сейчас 4.55, посол отдыхает.

Я старался рассказать Вам все во всех подробностях. Наде­юсь, Вы сможете прочесть эту ужасную писанину. Если нет, то в этом есть и Ваша вина, ведь в Джеферсон Сити Вы учили меня письму. К сожалению, большему я не научился. Не разрешите ли Вы мне по возвращении домой посещать вечернюю школу? Тогда в следующий наш отъезд я смог бы лучше писать Вам. Перед отправлением этого письма я прочел его м-ру Дж.Д.П. Френсис и мисс Мейми. М-р Дж. Д.П. попросил отдать пись­мо м-ру Тэлтону и сказал, чтобы мисс Хотлин сделала копию

77

письма и подшила ее. А также, если Вы не возражаете, пусть мисс Хотлин отдаст копию и м-ру Ли.

Конечно, Вы помните, что во время Всемирной Выставки на моем попечении были президенты - Рузвельт, Тафт, Кливленд, вице-президент Фербанкс, спикер Кенэн, Брайэн, Мартин Лит-лтон. Я мельком видел великого царя России, а 26 декабря, когда президент Вильсон был в Лондоне, я побывал в Букин-гемском дворце и был лицом к лицу с королем и королевой Англии. Но тем не менее я остаюсь самим собой.

До свидания, зовет посол. Позвольте, пожалуйста, мисс Хотлин отправить копию м-ру Ли. Всего хорошего вам всем.

С большим уважением, Филип.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие 3

Тайна XXI главы *

Петроградские зарисовки 8

Вологодские впечатления 12

У Белой моря 1В

Источники и литература 21

Дипломатическая жизнь в России. Точка зрения слуги И

Оригиналы писем Филипа Джордана 5В

Научное издание

А.В. Быков, автор вступительной статьи,

комментариев, публикаций и источников

Точка зрения слуги

Письма американского негра о русской революции (1917-1918 гг.)

Сдано в набор 12.02.09. Подписано в печать 08.07.09. Формат 60x84/16. Бумага писчая. Печать офсетная.

Усл. печ. л. 4,64. Тираж 500 экз.

ВоГТУ, г. Вологда, ул. Ленина, 5 Отпечатано в ХІІС «На Дворянской»,

г. Вологда, ул. Герцена, 35