ПЕРСОНА

40 сентябрь 2011

Джеймс Тьерре

ФАНТАЗИИ МАЙСКОГО ЖУКА

LEADERS

Ангелы не знают о том, что они ангелы.

Им говорят, но они не верят.Хоакин Деалаюе

Можно ли обычными словами передать шум волн, запах свежескошенной травы или ощущение полета во сне? Так же невозможно выразить словами весь поток эмоций, возникающий при просмотре постановок

Джеймса Тьерре. Похоже, его спектакли созданы из тех же тон-ких материй, что и детские мечты с их неподкупной страстью, алогичной фантазией и извечно ускользающим смыслом.

ЦИРК, ЦИРК, ЦИРКДжеймс не любит, когда его пантомиму сравнивают с игрой

Чарли Чаплина, которому он приходится внуком и на кото-рого он так удивительно похож внешне. Не вызывают вос-торга у Тьерре и попытки каких бы то ни было сравнений его драматургии с работами прадеда — лауреата Нобелевской премии по литературе Юджина О’Нила. Впрочем, не стоит воспринимать подобную реакцию как чванство и уж тем паче упрекать артиста в отсутствии гордости за кровные связи с великими мира сего. Просто своим художественным на-

Т Е К С Т : Алексей Графф

Позвольте увлечь себя, отдайтесь желанию постичь невозможное. Речь не идет о том, чтобы притворяться, будто мы дети, просто детство — единственный момент, когда это состояние мгновенно достижимо. Можно назвать это состояние невинностью, или, если быть более циничным, наивностью. Это мир, в котором понятия добра и зла попросту отсутствуют.Джеймс Тьерре

сентябрь 2011 41

«Я ЛЮБЛЮ СМЕШИВАТЬ ЖАНРЫ, ОРГАНИЗОВЫВАТЬ ДИСБАЛАНС, ПЕРЕПЛЕТАТЬ САМЫЕ РАЗНООБРАЗНЫЕ ТЕЧЕНИЯ. И ПОТОМ, ВСЕ ЧТО Я ДЕЛАЮ НА СЦЕНЕ, ЭТО И ЕСТЬ Я, ЭТО МОЯ ИСТОРИЯ»

ПЕРСОНА

42 сентябрь 2011

следием Джеймс Тьерре обязан в первую очередь родите-лям — Жан-Батисту Тьерре и Виктории Чаплин. Именно они являются одними из зачинателей и вдохновителей так называемого нового цирка, течения, объединившего театр и традиционные цирковые жанры. Благодаря их усилиям представления превратились из набора традиционных номе-ров в своего рода поэтические произведения, рассказанные при помощи акробатики, клоунады, фокусов и всех подруч-ных видов искусства.

С раннего детства Джеймс с сестрой Аурелией участвовали в регулярных родительских инсценировках, проходивших сначала под вывеской Le Cirque Bonjour, позже поочередно бренд менялся то на Le Cirque Imaginaire, то на Le Cirque Invisible. Учитывая столь серьезную вышколку (на арене с че-тырехлетнего возраста!), неудивительно, что в своих пред-ставлениях Джеймс и сегодня очень много внимания уделяет воздушной гимнастике, эквилибристике, жонглированию или же просто откровенной буффонаде.

В период возмужания Джеймс Спенсер Анри Эдмонд Мар-сель (так звучит его полное имя) всерьез задумался о профес-сиональной актерской карьере. Для овладения столь ответ-ственным ремеслом юноша прошел подготовку в миланском Пикколо-театре, продолжив обучение в Гарвардской школе театра и Высшей национальной консерватории драматиче-ского искусства в Париже. Благодаря столь уверенным шагам в выбранном направлении амбициозные планы — если не покорить киноолимп, то хотя бы забронировать теплое местечко в синема-пантеоне — начали обретать вполне реальные черты. И пусть первые предложения касались лишь небольших ролей, однако возможность поработать с гран-дами режиссуры уже сама по себе многого стоила. За от-носительно небольшой период времени Джеймсу удалось засветиться в великолепных картинах — «Книгах Проспе-ро» Питера Гринуэя, «Вателе» Ролана Жоффе, «Полном затмении» Агнешки Холланд и «Прекрасной зеленой»

Колина Серро. Безусловно, кроме актерского опыта встреча с маститыми кинематографистами позволила понять основы процесса в целом да к тому же взять на вооружение пару-тройку режиссерских приемов (что в значительной степени повлияло на ход дальнейших событий).

ПО ЛАБИРИНТАМ МОРФЕЯМожно сколько угодно судачить о просветлении,

но без должного опыта грош ему цена. В случае с Джеймсом Тьерре эта формула изначально верна. Ведь теперешняя слава и лавры поэта сцены не пришли бы, не обучайся он с младых ногтей трюкам, координации движений, жонглиро-ванию, танцам, игре на всевозможных инструментах и всему тому, чем обязывает владеть профессия бродячего артиста. А значит, не зря родительская цирковая закалка в совокуп-ности с киношным багажом знаний (к тому же в придачу с музыкальной одаренностью) забурлили в юном организме как магические ингредиенты в колбе алхимика. По тонким нитям сознания пробежала искра, объединив мириады разрозненных мыслей в единую концепцию, сотни раз-ношерстных стилей — в отдельный вид искусства. «Я лю-блю смешивать жанры, — не скрывал своих намерений Тьерре, — организовывать дисбаланс, переплетать самые

«Я НИКОГДА НИЧЕГО ОСОБО НЕ ОБЪЯСНЯЮ, СЛОВО – ЭТО НЕ МОЙ КОНЕК. Я ВООБРАЖАЮ СЕБЕ СИТУАЦИЮ, А ПОТОМ ИЩУ МЕТОД, КАК ЕЕ РЕАЛИЗОВАТЬ»

БЕССЛОВЕСНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ТЬЕРРЕ СПОСОБНЫ КАЖДОМУ ИЗ НАС РАССКАЗАТЬ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУЩНОСТИ КУДА БОЛЬШЕ, ЧЕМ МНОГОЧАСОВЫЕ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКИЕ СЕАНСЫ

сентябрь 2011 43

разнообразные течения. И потом, все что я делаю на сцене, это и есть я, это моя история». Так в конце 1990-х родилась на свет первая постановка Тьерре «Симфония майского жука» — фантасмагория о царстве Морфея, безумный кок-тейль из комедии, драмы, пантомимы, пластики, машинерии, трюков и нереальных одеяний. Кстати, восхищаясь костюма-ми в спектаклях Тьерре, не забудьте еще раз сказать спасибо его матери, Виктории Чаплин, — ее рук дело!

Не в последнюю очередь из-за своей экстравагантности и нестандартности подхода постановка очень быстро нача-ла приобретать публичную известность. Актерская труппа, именуемая созвучно названию спектакля — «Компания майского жука» (любопытно, что Майский Жук — семейное прозвище Джеймса Тьерре), — начала активно ездить в турне, сцены становились все более отточенными, номера все более продуманными, а музыка все более изысканной. Народная любовь, к счастью, пришла раньше, чем официальное при-знание (в виде наград «Мольер» — важнейшей театральной премии во Франции). Правда, ожидание того стоило: призы посыпались как из рога изобилия: «Лучший дебют», «Луч-шая режиссура», «Лучшие костюмы», «Лучшая бюджетная постановка». Стоит отметить забавный факт, что награду за дебют представление получило лишь спустя восемь лет по-сле самого дебюта, но лучше, как говорится, позже…

ЛЮБИШЬ МЕНЯ — ЛЮБИ МОЙ ЗОНТИКУдивительные, во многом сюрреалистические спектакли

Джеймса Тьерре, создающего неповторимый и причудливый мир из цирка, танца и поэзии, — это путешествие во време-ни и пространстве. В своем втором представлении, навеян-ном «Жизнью пчел» Мориса Метерлинка, Джеймс визуа-лизировал не то заброшенный театр, не то сказочный замок, не то чердак, заполненный старыми ненужными вещами. Зрителям с неустойчивой психикой настоятельно рекоменду-ется воспринимать действо, где артисты дурачатся, танцуют, падают и летают, исключительно как авторскую галлюци-нацию. Иначе существует большая доля риска заболеть «синдромом Тьерре», навсегда лишившись возможности размышлять плоско, стереотипно, зашоренно, что неминуе-мо приведет к смене внутренних приоритетов и переоценке духовно-эстетических ценностей. Тем же, кто утратил осто-вы скепсиса и кому чужды нафталиновые примочки, добро пожаловать в третье кругосветное путешествие с капитаном Джеймсом Тьерре у штурвала — «До свидания, зонтик».

Сюжет спектакля-странствия «До свидания, зонтик» в самых общих чертах исходит из мифа об Орфее, отправля-ющемся на поиски своей возлюбленной Эвридики, которую он, едва найдя и освободив от смерти, вновь обречен был потерять. Так и герой Джеймса Тьерре предается носталь-

Фот

о: A

baca

Pre

ss/ F

OTO

bank

ПЕРСОНА

44 сентябрь 2011

гическим воспоминаниям о возлюбленной, которую он постоянно ищет и неотвратимо теряет в каждом последу-ющем эпизоде. А грозит ей, кажется, не реальная смерть с косой, а некая ирреальная, то необъяснимо-таинственная, то откровенно бурлескная материя (в обличии огромного ствола из множества канатов, способного поглотить в свою утробу). Да и невообразимых существ тут хватает: рыбы, гусеницы, улитки, которые пытаются уничтожить героя. Хотя выглядят они так нарочито театрально, что становится безудержно смешно. Как боль и радость, трагическая безыс-ходность соседствует здесь с нежнейшей иронией.

Конец прогулки по волнам фантазии можно провести в ме-дитации или, как Джеймс Тьерре в своем последнем на сегод-няшний день представлении «Рауль», в поисках самоиден-тификации. Феерическая сказка-притча поможет каждому разобраться в себе, погрузившись в историю об отшельнике, который, вернувшись в свою лачугу-шатер, обнаруживает, что некто, укравший его личность, там уже живет. Бессловес-ная, как и большинство представлений Тьерре, картина спо-

собна каждому из нас рассказать о человеческой сущности куда больше, чем многочасовые психоаналитические сеансы. Для СМИ галлюциногенный комик трактует подобную ситуацию так: «Я никогда ничего особо не объясняю, сло-во — это не мой конек. Я воображаю себе ситуацию, а потом ищу метод, как ее реализовать. Хотя в конечном счете я от-даю себе отчет в том, что стремление во что бы то ни стало следовать определенной сюжетной линии будет только тормозить, рискует заключить спектакль в некий ненужный каркас и сломать. Моя цель скорее заключается в том, чтобы привести зрителя в пространство, где пересекается рассказ и визуальная эмоция».

В целом же передать словами то, что Джеймс Тьерре творит и воплощает на сцене, довольно трудно. Невероятно точно высказался по этому поводу один из критиков: «Такое впе-чатление, что Льюис Кэрролл пришел в гости к Сальвадору Дали». Добро пожаловать!

ЗРИТЕЛЯМ С НЕУСТОЙЧИВОЙ ПСИХИКОЙ НАСТОЯТЕЛЬНО РЕКОМЕНДУЕТСЯ ВОСПРИНИМАТЬ ПОСТАНОВКИ ДЖЕЙМСА ТЬЕРРЕ КАК АВТОРСКИЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИИ

Фрагмент из постановки «Рауль»