ÌÓÆÈÊ×ÀÐËÜÇ ÁÓÊÎÂÑÊÈ

Ôîòîãðàô

Elmo Tide

Джордж лежал у себя в трейлере, растянувшись на спине, и  смотрел маленький переносной телевизор. Тарелки после обеда стояли немытые, после завтрака — тоже, ему давно нужно было побриться, а пепел с самокрутки па-дал ему на майку. Часть его ещё тлела. Иногда тлеющий пепел падал мимо майки и прижигал кожу — тогда он чертыхался и смахивал его. В дверь трейлера постучали. Он медленно поднялся на ноги и открыл. Это была Кон-станс. У неё в кульке лежала непочатая квинта виски.— Джордж, я ушла от этого сукина сына, не могу выно-сить этого сукина сына больше.— Садись.Джордж открыл бутылку, достал два стакана, налил в каждый на треть вискача, на две трети воды. Сел на по-стель рядом с Констанс. Она вытащила из ридикюля си-гарету и зажгла её. Она была пьяна, и руки у неё дрожа-ли.— Его чертовы деньги я тоже забрала. Я забрала все его проклятые деньги и отвалила, пока он был на работе. Ты себе не представляешь, как я страдала с этим сукиным сыном.— Дай курнуть, — попросил Джордж.Она протянула ему сигаретку, и, когда она наклони-лась чуть ближе, Джордж обхватил её рукой, придвинул к себе и поцеловал.— Ах ты, сукин сын, — сказала она, — я по тебе скучала.— Я скучал по  твоим ножкам, Конни. Я, в  самом деле, скучал по твоим хорошеньким ножкам.— Тебе они до сих пор нравятся?— Только гляну — и в жар бросает.— У меня никогда не получалось с парнями из коллед-жа, — сказала Конни. — Слишком мягкотелые, хиляги. А этот дом в чистоте держал. Джордж, это как с горнич-ной жить. Он всё делал сам. Нигде ни пятнышка. Можно баранье рагу хоть прямо из сортира лопать. Живой анти-септик, вот какой он был.— Пей. Полегчает.

— И любовью заниматься тоже не умел.— Ты имеешь в виду — не вставало?— Ох, нет, вставало. Вставало постоянно. Но он не знал, как тетку осчастливить, понимаешь? Он не  знал, что нужно делать. Все эти деньги, всё это образование  — и псу под хвост.— Жалко, что у меня нет образования.— Тебе и не нужно. У тебя есть всё, что тебе надо, Джордж.— Я просто двоечник. Все эти говенные работы…— Я же сказала: у тебя есть всё, что нужно, Джордж. Ты знаешь, как сделать, чтобы женщина была счастлива.— Н-да?— Да. А ещё знаешь что? Его мамочка вокруг тусовалась! Его мамочка! Два-три раза в неделю приходила. И сиде-ла. На меня таращилась, типа я ей нравлюсь, а сама всё время обращалась со  мной так, будто я  девка гулящая. Типа я большая гадкая потаскуха, которая у неё сыноч-ка украла! Её Уолтера драгоценного! Г-господи! Какая срань!— Пей, Конни.Джордж уже допил. Он подождал, пока допьёт Конни, взял у неё стакан, наполнил оба.— Утверждал, что меня любит. А я говорила: «Посмотри туда, Уолтер!» А он не хотел смотреть туда. Он говорил: «Я не хочу смотреть на эту вещь». Эту вещь! Вот как он её называл! Ты ведь моей вещи не боишься, а, Джордж?— Она меня еще ни разу не укусила.— Зато ты её кусал, ты её грыз, правда, Джордж?— Полагаю, что да.— Ты чертовски хорошо знаешь, Джордж, что ты с ней делал.— Ты сколько денег прихватила?— Шестьсот долларов.— Мне не нравятся люди, которые грабят других людей, Конни.— Именно поэтому ты — посудомойка грёбаная. Ты чест-ный. А он — такая жопа, Джордж. Эти деньги он себе мо-жет позволить, а я их заслужила… и он, и эта его мамоч-ка, и его любовь, его материнская любовь, его чистень-кие маленькие тазики, и сортиры, и мешки для мусора, и новые машины, и освежители дыхания, и лосьоны по-сле бритья, и его маленькие эрекции, и его драгоценная любовь. Всё ради него самого, ты понимаешь, ради себя! А ты знаешь, чего хочется женщине, Джордж…— Спасибо за виски, Конни. Дай-ка мне ещё сигаретку.Джордж снова наполнил стаканы.— Я скучал по твоим ногам, Конни. Я действительно ску-чал по  этим ногам. Мне нравится, как ты носишь свои каблуки. Они меня с ума сводят. Все современные жен-щины не знают, что они теряют. Высокие каблуки при-дают форму икрам, бедрам, заднице; от них появляется ритм в походке. Меня это по-настоящему заводит!— Ты говоришь как поэт, Джордж. Иногда у тебя это дей-ствительно получается. Ты просто чертовская посудо-мойка.— Знаешь, чего мне в самом деле хочется?

ДОЛГИЙ ÏÐÎÌÅÍÀÆ

В НОЧИÂÑÅÃÄÀ ÕÎÐÎØ

ДЛЯ ДУШИ:

УКРАДКОЙ

СМОТРЮ В ОКНА

È ÂÈÆÓ,

КАК

ÇÀÌÎÐÅÍÍÛÅ

ЖЁНУШКИ

НОРОВЯТ ОТБИТЬСЯ ОТ

ÎÁÅÇÓÌÅÂØÈÕ

ОТ ПИВА МУЖЕЙ.

— Чего?— Мне хочется отхлестать тебя ремнем по ногам, по за-днице, по  бедрам. Мне хочется, чтобы ты трепетала и плакала, а когда ты затрепещешь и заплачешь, я тебе засажу в чистой любви.— Я так не хочу, Джордж. Ты раньше никогда так не раз-говаривал. Ты со мной всегда обходился правильно.— Задери платье повыше.— Что?— Задери платье повыше, я  хочу больше видеть твои ноги.— Тебе мои ноги ведь нравятся, правда, Джордж?— Пускай на них свет прольётся!Констанс поддернула платье.— Господи Иисусе, чёрт, — вымолвил Джордж.— Тебе нравятся мои ноги?— Я обожаю твои ноги!Джордж перегнулся через кровать и жестко залепил Кон-станс пощечину. Сигарета выскочила у нее изо рта.— Зачем ты это сделал?— Ты спала с Уолтером! Ты спала с Уолтером!— Так и что с того, к чёртовой матери?— А то, что задирай платье!— Нет!— Делай, что говорю!Джордж вмазал ей ещё раз, сильнее. Констанс задрала юбку.— Только до трусиков! — заорал Джордж. — Мне не очень хочется видеть трусики!— Господи, Джордж, что с тобой произошло?— Ты спала с Уолтером!— Джордж, клянусь, ты спятил. Я  хочу уйти. Выпусти меня отсюда, Джордж!— Не двигайся, а то я тебя убью!— Ты меня убьёшь?— Ей-богу, убью!Джордж поднялся и нацедил себе полный стакан нераз-бавленного виски, выпил и сел рядом с Констанс. Вынул изо рта сигарету и приложил ей к запястью. Она завопи-ла. Он подержал бычок некоторое время, твердо, затем убрал.— Я — мужик, малышка, ты это понимаешь?— Я знаю, что ты мужик, Джордж.— Вот, погляди на мои мышцы! — Джордж встал и на-пряг обе руки. — Красиво, а, малышка? Посмотри на этот мускул! Пощупай! Пощупай!Констанс потрогала его за одну руку. Потом за другую.— Да, у тебя прекрасное тело, Джордж.— Я мужик. Я посудомойка, но я — мужик, настоящий мужик.— Я это знаю, Джордж.— Я не как этот твой дохляк сраный, которого ты броси-ла.— Я знаю.— Я и петь могу. Тебе надо послушать мой голос.Констанс сидела на месте. Джордж запел. Он спел «Реку

старика». Затем спел «Никто не узнает всех бед, что я ви-дел». Он спел «Сент-луисский блюз». Он спел «Боже, бла-гослови Америку», несколько раз запинаясь и  хохоча. Потом сел рядом с Констанс.— Конни, у тебя прекрасные ноги. — Попросил у неё ещё одну сигарету. Выкурил её, выпил ещё два стакана, поло-жил голову на ноги Конни, щекой к чулкам, на колени и сказал: — Конни, я, наверное, никуда не гожусь, навер-ное, я  сумасшедший, прости, что ударил тебя, прости, что обжёг тебя сигаретой.Констанс сидела, не  шевелясь. Она пропускала волосы Джорджа сквозь пальцы, гладила его, успокаивала. Вско-ре он заснул. Она подождала ещё немного. Затем при-подняла его голову, положила на подушку, подняла ему ноги и уложила их на кровать. Встала, подошла к бутыл-ке, плеснула в стакан хорошую меру виски, добавила чу-точку воды и залпом выпила. Она дошла до двери трей-лера, потянула на себя, вышла наружу, прикрыла. Про-шла через задний двор, открыла калитку в ограде, про-шла по переулку под луной. Небо очистилось от облаков. Прежнее небо, полное звезд, было на месте. Она вышла на бульвар и зашагала на восток, дошла до входа в «Си-нее зеркало». Вошла, оглянулась: Уолтер сидел один, пья-ный, на другом конце стойки. Она подошла и села рядом с ним.— Соскучился, малыш? — спросила она.Уолтер поднял голову. Он её узнал. Ничего не ответил. Он посмотрел на бармена, и бармен направился к ним. Все они хорошо знали друг друга.

СОЛНЦЕ ÏÎ×ÒÈ ВЗОШЛО.

ÄÐÎÇÄ ÍÀ ТЕЛЕФОННОМ

ÏÐÎÂÎÄÅ ÆĨÒ,ÏÎÊÀ ß ДОЕМ

ВЧЕРАШНИЙЗАБЫТЫЙ

ÑÝÍÄÂÈ×В 6 ЧАСОВ ÒÈÕÎÃÎ ÂÎÑÊÐÅÑÍÎÃÎ ÓÒÐÀ. ÎÄÈÍ ÁÎÒÈÍÎÊ В УГЛУÑÒÎÈÒ ÂÅÐÒÈÊÀËÜÍÎ,ДРУГОЙ

ËÅÆÈÒНА БОКУ.

ÀÃÀ, НЕКОТОРЫЕ ÆÈÇÍÈ ÑÎÇÄÀÍÛ

ÄËß ÒÎÃÎ,ЧТОБЫ

ÈÕ ÏÐÎÑÐÀËÈ.

8 FIRSTKEY № 18, июнь 2011 г.

рассказ

9FIRSTKEY№ 18, июнь 2011 г.