Сезон 21 № 5(30)

Даже если чаша с ядом,

ты испей её до дна!

Неоконченная поэма

Магаданская сага

Не хочу быть как все

Экономика должна

«Золотая Бутса» напоминает

выдохнувшегося футболиста

ЧЕТВЁРТЫЙ ЗАЩИТНИК

- Попрошу внимания! – объявил Профессор.

Мог бы и не просить. Его появления на публике были настолько

редки, что на него и без того смотрели во все глаза.

- Важное объявление. Наше тестирование подходит к концу. Остался

один последний тур чемпионата, и пришла необходимость сообщить, что

участник, получивший положительную оценку по итогам тестирования, ни-

когда не вернётся назад – в свою жизнь, в своё время.

- Ничего себе! – Ворошилов с силой откинулся на спинку кресла. – А

раньше нельзя было сказать?

Профессор, подняв правую бровь, нацелился левым глазом в Воро-

шилова и раздельно произнёс:

- Раньше. Было. Нельзя. По причинам, о которых, если Вы позволите,

умолчу. Но в наши намерения не входит силовое вмешательство в жизнь

тестируемых. Поэтому сегодня мы предоставляем возможность добро-

вольно отказаться от продолжения участия в эксперименте. Вы можете

провести со своими командами последние товарищеские матчи. Но участ-

вовать в последнем туре чемпионата будут лишь те, кто согласен оставить

свою прошлую жизнь на Земле. Надеюсь, все понимают, что решение се-

рьёзное и обратного хода не будет.

Профессор помолчал, давая нам время проникнуться важностью мо-

мента.

- Замечу, впрочем, что согласие участвовать в последнем туре не бу-

дет означать автоматического прохождения теста. Никаких гарантий.

- Что будет с тем, кто даст согласие и пройдёт тест? – моя соседка

Светлана, как обычно, среагировала первой, задав волнующий всех во-

прос.

- Без ответа. Решение принимается вслепую, это непременное и не

обсуждаемое условие, - ровным голосом произнёс Профессор.

Со своего места позади всех я видел, как одновременно поглядели

друг на друга супруги Шороховы и так же одновременно потянулись друг

к другу, чтобы обняться. Илья Возовиков внезапно заворочался в своём

кресле, будто оно ему вдруг стало мало. Сидящий за ним Серега Куликов

крутил головой, словно разминал шейные мышцы. Я уже знал, что он все-

гда так делает, когда стоит перед трудным выбором. Повернув голову чуть

вправо, я встретился взглядом с Эммануилом и в ответ на его безмолвный

вопрос пожал плечами.

Что держало меня в той, земной жизни? Да ничего. Ни семьи, ни

родни. Работа? Эти изматывающие метания по командировкам с малове-

роятной перспективой карьерного роста? Смешно. Да ну и будь он, карь-

ерный рост, что толку? По сути, меня ждало то же самое перебирание бу-

мажек, только более серьёзных, и то же самое мотание по городам, только

более крупным. Короче, те же самые суета и рутина, разница лишь в мас-

штабах. И так всю жизнь? Что-то как-то безрадостно и не внушает опти-

мизма.

Но что может предложить мне взамен учёная троица? Не сладкую

жизнь с райскими наслаждениями, это точно. Непременное и не обсужда-

емое условие! Идиотская формулировка. Как можно принимать решение,

не зная его последствий? Как же, ага-ага, была охота покупать кота в

мешке. Да пошли они все к чёрту, они меня, в самом деле, за идиота дер-

жат, что ли?!

Приняв решение, я взялся за мышку и придвинулся к монитору, чтобы

определить состав на товарищескую игру, но внезапно понял, что не могу

вот так взять и отказаться от продолжения эксперимента. Дурная привычка

всё доводить до конца, которую я давно заметил за собой. Даже если эта

доводка не сулила мне ничего доброго. Нет, неспроста ещё в детстве я со-

чинил стихи, в которых были строки «даже если чаша с ядом, ты испей её

до дна!» Будь, что будет! Где наша не пропадала!

Во всём вагоне сидели только мы двое: я и моя соседка. Все осталь-

ные сделали свой выбор не в пользу эксперимента.

- Почему Вы остались, Светлана? - спросил я её.

- Не знаю, - ответила она не сразу. – Наверно просто потому, что при-

выкла всё доводить до конца.

- Вы одиноки, Вас никто не ждёт?

Светлана как-то странно посмотрела на меня:

- У меня муж и двое детей. Нет, меня ждут и мне есть, что терять. Я не

могу объяснить, почему осталась. Это не поддаётся логическому объясне-

нию. Но мне показалось, если я уйду, я потеряю нечто важное для меня. И

потом буду всю жизнь мучиться и упрекать себя. А я уже знаю, каково это.

Нет, с меня хватит, наелась досыта. Сам-то почему остался?

Ответить я не успел. Открылась дверь операторской, где заседала

наша учёная троица, и в проёме нарисовалась долговязая фигура Доктора.

- Вы составы отправлять собираетесь? – осведомился он. – Всё уже

готово, дело только за вами. Или вы передумали?

- Нет, - сказал я, - сейчас отправим.

По иронии судьбы в последнем туре мне предстояло встретиться с

командой Светланы. Несмотря на успешное и победное шествие моего

«Цунами» после того, как я нащупал правильную схему и тактику, первое

место от меня безвозвратно уплыло – шороховский «Тайфун» оказался

недосягаем. Но за второе было можно побороться. И главным соперником

была светлановская «Гроза». Я отставал от неё на одно очко и, понятное

дело, ничья меня никак не устраивала. Сложность момента состояла в том,

что моя соседка зарекомендовала себя умным и умелым тренером, не бо-

ящимся рисковать, когда нужно. Наверняка она что-то придумала против

моего «Цунами», а я лишён пространства для маневра. Любое кардиналь-

ное изменение почти наверняка обернётся поражением. Да и не было при-

чин что-либо менять. До сих пор мои парни сбоев не допускали. Я бы мно-

гое отдал, чтобы узнать, какие каверзы готовит мне Светлана, но ноутбуки

были расположены так, что исключали малейшую возможность заглянуть

в экран соседа. Единственным слабым местом в составе «Грозы» был вра-

тарь, слишком рискованно, на мой взгляд, играющий на выходах. Я сделал

поправку, чтобы мяч чаще доставляли на фланги атаки, и нажал кнопку

«отправить». Мои функции исчерпаны, теперь всё в руках фортуны.

Как обычно, у двери своего купе Светлана посторонилась, пропуская

меня мимо.

- Подожди, - вдруг сказала она, когда я уже миновал её. – Может, зай-

дёшь, поговорим? А то ведь неизвестно, сможем ли когда-нибудь. Чаю по-

пьём.

Я зашёл в её купе и сразу почувствовал, что тут живёт женщина.

Только настоящая женщина способна сделать из ничем не примечатель-

ного типового купе человеческое жилище и придать ему комфорт и уют.

Не знаю, как у них получается. У меня вот купе, как было, так у осталось

холодным и пустым, а у Светланы купе язык даже не поворачивался

назвать этим бездушным словом - купе. Это был - дом.

Ни пылинки, ни соринки. На окне – занавесочки, на столике – сал-

фетка, на нижней полке – плед чёрно-красной расцветки.

- Ты всё это возишь с собой? – удивлённо спросил я.

- Нет, - ответила Светлана, - я Доктора попросила, он и принёс. А ты

не знал?

Я только головой мотнул, продолжая изумляться.

- Отвернись, я переоденусь, - попросила Светлана, снимая с вешалки

халат, словно специально подобранный в

тон пледу.

Я послушно уставился в заоконный

туман. За моей спиной щёлкнул выключа-

тель и погас свет.

- Можно, - сказала Светлана, и я

обернулся.

Она сидела на своём спальном ложе

и в полумраке смотрела на меня стран-

ным взглядом. Тем самым, который я

раньше ловил у неё время от времени, -

как-то издалека, отстранённо, не куда-то

определённо - в глаза, в лицо, - а так,

словно пыталась взглядом охватить меня

всего, целиком.

- Садись, – сказала она.

Слабо соображая, с абсолютно пустой головой я сел напротив неё.

- Ты извини меня, - начала она, - я, наверно, глупость делаю, но боюсь

проснуться завтра и всё забыть. Ты понимаешь, я простая русская баба,

мне тридцать семь лет, жизнь налажена и катится по накатанной. Муж –

все подруги завидуют. Дети – дочь и сын – растут, душа не нарадуется.

Дом, работа – всё хорошо, грех желать лучше. Но увидела я тебя, и меня

словно холодом окатило. Показалось, будто всё, что я делала до сих пор,

пустая трата времени.

Она взяла меня за руку и слабо потянула к себе. Я встал перед ней на

колени. Она ладонями запрокинула мне голову и наклонилась ко мне. Я

поразился страсти, которую излучали её глаза.

- Ты понимаешь, – зашептала Светлана, - я увидела тебя и внезапно

поняла: в моей жизни, такой благополучной, не было главного - не было

любви. Поначалу я даже рассердилась на тебя. Пыталась оскорбить, выве-

сти из себя. Мне казалось, если я выведу тебя из равновесия, если ты разо-

злишься и обругаешь меня в ответ, эта пелена спадёт с моих глаз. Но ты

молчал и только прятал глаза, чтобы даже взглядом меня случайно не оби-

деть. Господи, какая я дура!

В глазах Светланы сверкнули слёзы.

- Иди ко мне, любый мой, - выдохнула она и, крепко обхватив ладо-

нями мой затылок, прижала мою голову к груди, - только не говори ничего,

сейчас не надо никаких слов.

- Просыпайтесь! Просыпайтесь! – я открыл глаза и увидел склонивше-

гося надо мной магистра. – Пора вставать!

- Что? – вскинулся я и, внезапно вспомнив вчерашний вечер, заполо-

шенно заозирался кругом. Я лежал в купе Светланы, но её самой в нём не

было. Я привстал и бросил взгляд на вешалку. Никаких следов её одежды.

Отсутствовал и чемоданчик, который я вчера приметил на верхней полке.

- Нет, - грустно покачал головой Магистр, наблюдавший за моими ме-

таниями, - она не прошла тест. Мне очень жаль. Одевайтесь, я буду ждать

Вас в коридоре.

Когда я, ещё полностью находясь под впечатлением произошедших

вчера событий, ещё слыша страстный шёпот Светланы, ещё чувствуя креп-

кие объятия её рук, кое-как собрался и вышел в коридор, Магистр сразу

заторопил меня:

- Пойдёмте, пойдёмте, мы и так задержались, нас ждут.

Схватив меня за локоть, он увлёк меня в сторону, противоположную

вагону-ресторану, к тамбуру, который прежде всегда был закрыт. Там он

открыл дверь со стандартной надписью «Не прислоняться» и быстро спу-

стился вниз по лестнице.

- Давайте, давайте, спускайтесь, - вновь поторопил он меня, но я за-

стыл в дверях, поражённый открывшейся картиной.

Туман пропал, словно его никогда и не было. Всюду, куда хватало

глаз, буйствовала зелень. Поле, лес чуть поодаль – такие сочные зелёные

краски я видел только самой ранней весной. И над всем этим великоле-

пием сверкало голубизной высокое небо без малейших признаков обла-

ков.

- Добро пожаловать в наши ряды!

Только сейчас я заметил стоявших внизу Профессора и Доктора,

тепло улыбавшихся мне. Я спустился по лестнице на землю.

- Пришла пора открыть Вам Ваше предназначение, готовы? – Профес-

сор заглянул мне в глаза, положив руку на моё плечо. – Мы – я, Доктор и

Магистр - защитники человечества. И отныне Вы включены в наше число.

Вы – Четвертый Защитник.

- Если есть защитники, - пробормотал я, - то должны быть и враги.

- Несомненно, - согласно кивнул Профессор, - и Вы даже не представ-

ляете, сколько. Несть им числа! И внешние, и… внутренние. Но пойдёмте,

вам ещё многому предстоит научиться, многое узнать.

- Подождите, но ведь вы говорили, что влияние окружающей среды

на организм человека не изучен и, возможно, опасен.

- Верно, - снова легко согласился Профессор и расплылся в улыбке. –

Не изучен. И, возможно, опасен. Но ведь мы как-то живём. И уже не одну

тысячу лет.

НЕОКОНЧЕННАЯ ПОЭМА

Предисловие. Летом-осенью 1988 года был занят я такой работой,

что, включив станок, получал минут пять-десять свободного времени. Ради

того, чтобы занять себя, сочинял я зарисовку о тогдашней жизни. Конечно,

с изрядной долей преувеличения, но тем не менее.

Свет кругом. Трубят фанфары.

И фотографы снуют.

Дефицитные товары

Даром людям раздают.

Ну, точней, почти задаром –

Упаковка пять рублей.

Надпись броская: «Подарок».

И цветной блестящий лейбл.

Что дают – никто не знает.

Некогда! Лови момент!

За толпою наблюдает

С мрачным видом толстый мент.

Вот без очереди прётся

Тётка в норковом манто:

- Что дают? Оно не рвётся?

Не откликнулся никто.

Лишь один солидный дядя,

На неё с улыбкой глядя,

Укоризненно сказал:

- Здесь, гражданка, не вокзал.

Вы позорите народ наш

И родную нашу власть!

И ударил вдруг наотмашь,

Даже не перекрестясь.

Тётка малость покачнулась,

Но тотчас подобралась,

Дядю грудью оттолкнула

И к прилавку прорвалась.

Сквозь густое тел сплетенье

Напролом, как дикий конь,

Лезет бабка, вся в волненьи,

Рот открыт, в глазах – огонь.

Не беда, что голос тонок,

(Было хуже на войне):

- У меня грудной ребёнок,

Мне положено вдвойне!

Вдалеке от суматохи,

В стороне от кутерьмы

Ярким веяньем эпохи

Торг идёт из-под полы.

Парни с видом суперменов

Отделились от толпы.

Не иначе как спортсмены –

Здоровенные жлобы.

Сервис – люкс! Куда там Штатам!

Чирик сверху забашлял

И – без давки и без мата –

Сколько надо, столько взял.

А ещё поодаль дама

Интервью ТВ даёт

И заученно-жеманно

Сладким голосом поёт:

- По науке, оптимально,

Мы решали сей вопрос.

Изучили досконально

Предложение и спрос.

В нашем дружном коллективе

Провели собраний пять,

Как теперь мы в перспективе

Будем Запад обгонять.

Распечатали анкеты

(Интересно было всем!),

А потом мы все ответы

Заложили в ЭВМ.

И, скажу вам без утайки,

Хорошо изучен спрос

На гробы и балалайки,

Клей «Момент» и дихлофос.

Мы советскому народу

Светлую устроим жизнь

И к двухтысячному году

Установим коммунизм.

Между тем у магазина

Напряжение растёт.

Там – армяне бьют грузина,

Тут – грузин еврея бьёт.

Кто кому не так ответил,

Кто кому не то сказал,

Кто кого-то, не заметив,

Больно локтем в бок пихал.

Тот того слегка обидел,

Тот тому слегка мешал.

Мент, такое дело видя,

Мегафон к губам прижал:

- Граждане, прошу вниманья!

Слушать всем и не дышать!

Прекратите хулиганить

И порядок нарушать!

А в ответ с толпы гудящей:

- Да пошёл ты вон, ишак!

- Ты у нас сыграешь в ящик!

- Мусор, так твою растак!

Мент от ярости стал синим,

Стал толкаться, матерясь.

Мнил, видать, себя всесильным.

Но его втоптали в грязь.

И шинелку разорвали,

И забрали мегафон,

Чтоб, гадюка, не скандалил

И не портил общий фон.

После этого эксцесса

Взбаламутился народ.

Позже западная пресса

Изощрялась на сей счёт.

Якобы проблема сбыта

В СэСэСэР не решена

И, мол, из-за дефицита

Скоро грянет в нём война.

Ждут Россию катаклизмы,

Через годика два-три

Цитадель социализма

Подорвётся изнутри.

Эти гидры капитала

Не поймут никак того,

Что когда чего-то мало,

Жить становится легко.

Нету мыла? И не надо!

Нету сахара? Ура!

Ленинградская блокада

Нам - что детская игра!

В этих свалках бесшабашных

Закалён и млад, и стар.

Нам теперь ничуть не страшен

Даже ядерный удар.

И крепчает с каждой битвой

Наций дружная семья.

Тут некстати мент побитый

Вдруг пришёл, подлец, в себя.

Передатчик на лацкане

Сжал слабеющей рукой

И разбитыми губами

Прошептал: - Второй! Второй!

Срочно требуется помощь,

Выручай скорее, брат!

Литр с меня, потом напомнишь,

Шли усиленный наряд!

Так сказал он и от боли

Вновь сознанье потерял,

А народ шальной и вольный

Хулиганства вытворял.

Раскидали все барьеры,

Двери в щепки разнесли

И пошли, как символ веры,

В кулаках зажав рубли.

Те, кто выжил в жуткой давке,

Вышли изо всех границ

И давай шмонать прилавки,

Ну и, ясно, продавщиц.

Подступили к ним с дрючками:

- Эй, выстраивайтесь в ряд!

Где тут ваш завсклад с ключами?

Пусть он нам откроет склад!

Те трясутся: - Извините!

Наш завсклад с утра был пьян

И в центральный вытрезвитель

Отвезли его к чертям.

Эта глупая отмазка

Возмутила все умы:

- Не рассказывайте сказки!

Больше вам не верим мы!

Двери в склад шутя сорвали,

Ворвались туда гурьбой

И хватали, и хватали

Всё, что было под рукой.

Склад мгновенно опустел

И конфликт тотчас назрел.

Опоздавшие к разбору,

Разобравшись, что к чему,

Выпускать решили в город

Строго лишь по одному.

Было принято решенье

Всё по-честному делить

И не больше килограмма

В одни руки отпускать.

Обделённые товаром

Цепью встали у дверей:

- Разворачивайте тару!

И, желательно, быстрей!

Расставаться с ценной вещью

Неохота никому

И пронзительно-зловещий

Крик прорезал тишину:

- Пропустите! Гады! Суки!

Не отдам своё добро!

Крикуну скрутили руки,

Саданули под ребро,

И упал он сам не свой,

Чуть дыша, едва живой.

Но владельцы дефицита

Результаты плебисцита

Не восприняли всерьёз,

Посчитали за курьёз.

И какой-то дед без шапки –

Грязный, лысый и с брюшком –

На прилавок вылез шаткий,

Горбясь под большим мешком:

- Господа! Не надо крови!

Я прошу вас разойтись,

С пониманьем и любовью

К своим ближним отнестись.

Вас постигло невезенье.

Что поделаешь – судьба.

С философской точки зренья

Это вовсе ерунда.

И скажу, кулдык мне в ухо,

Я вам без обиняков,

Что у нас в стране разруха

По вине большевиков.

Зажигательною речью

Избежать напрасной сечи

Он бы смог наверняка,

Но умолк, сраженный стулом,

Что поверх голов метнула

Чья-то подлая рука.

Тут уж стало не до шуток.

Воцарилась тишина.

И, наверное, с минуту

Продолжалася она.

А потом небритый парень,

Протолкавшийся вперёд,

Прохрипел: - Учтите, твари,

Мы отчаянный народ.

Мы торчали здеся сутки

Не глазеть сейчас на вас.

Что стоите, проститутки?

Раскрывайте ваши сумки,

Шевелитесь, полуумки,

Говорю в последний раз!

- Не пройдёте мимо кассы! –

Закричал рабочий в каске.

- Отдавай давай товар

И кончай гнилой базар!

Двухметровый мужичище

С монтировкой в кулаке

- Не боись, - сказал, - обыщем

И отпустим… налегке.

- Ну, хорош болтать впустую,

Только время зря терять, -

И одна толпа другую

Стала к стенкам оттеснять.

Но нашла коса на камень!

С криком «Боря Ельцин с нами!»

Кто обласкан был судьбой

На прорыв пошли лихой.

Завертелась заваруха!

Прочь тоска, печаль и грусть!

В челюсть, в брюхо, в шею, в ухо –

Веселись, святая Русь!

Кто кого? Вопрос вопросов!

(А не этот «Быть – не быть»)

Он поставлен круто, остро,

Даже графу Калиостро

Не суметь его решить.

Кто кого – покажет дело.

И, конечно, не секрет,

Что удача любит смелых,

Тех, кому всё надоело,

Тех, кто носит пистолет.

Как сказал один покойник

Перед тем, как помереть:

- Докажи, что ты достоин

Привилегии иметь!

На этом, к сожалению, поэма прерывается и вряд ли будет когда про-

должена. Слишком много лет минуло с той поры, и сейчас уже не проник-

нуться той атмосферой. А без атмосферы не получится искренности и прав-

доподобия. Да и нужна ли она, поэма, теперь – большой вопрос.

МАГАДАНСКАЯ САГА Предисловие. Совсем детские стихи паренька 16-17 лет от роду. Типа, ма-

гаданец приехал в отпуск и заливает родне про Магадан. Была мыслишка

подкорректировать стишки, потом передумал.

Ну что вам рассказать про Магадан?

У нас всегда хреновая погода.

Весной – пурга, а летом – дождь, туман.

Не лучше и в другое время года.

Зимой ещё, пожалуй, ничего,

А осенью совсем бывает худо:

Чтоб в грязь не влезть, не ступишь двух шагов,

Дождь моросит навязчиво и нудно.

Но что погода? Это ерунда!

Кому-то, может, и не надо лучше.

А я могу про город Магадан

Вам завернуть и кое-что покруче.

У нас не знают, что такое, что такое свет,

О радио не слышали ни разу,

Канализации, водопроводов нет,

Страдаем мы без душей-унитазов.

И нет у нас трамваев и такси,

Мы ездим на собаках и оленях,

Живём в палатках, палим керосин,

Кто как умеет, убивает время.

Есть в городе универсам «Закат»,

Но мы живём рыбалкой и охотой.

Из развлечений – карты и разврат,

А из напитков – только спирт да водка.

Пускать порой приходится невмочь,

Пускай синдром похмельный душу травит,

Полярная трёхмесячная ночь

Своей красой здоровье нам поправит.

Но в основном нам некогда скучать –

Сезон песцов сменяется путиной.

Нам некогда ни думать, ни мечтать –

Мы добываем рыбу, золото, пушнину.

Ещё тем Магадан наш знаменит,

Что если встретите вы ночью двух прохожих,

Один из двух наверняка бандит,

Ну, а второй, не сомневайтесь, тоже.

Опасно ночью в городе гулять,

Опасно даже на оленях ездить.

Коль встречи с урками удастся избежать,

То непременно вас съедят медведи.

Как видите, мы весело живём,

Совсем как пионеры на лужайке,

И если есть желанье, то с ружьём,

Я всех вас приглашаю приезжайте.

НЕ ХОЧУ БЫТЬ КАК ВСЕ Предисловие. Одно из немногих стихотворений, которое написано без шу-

точек-прибауточек. Это примерно зима 1987 года.

Не хочу быть как все.

Может быть, это плохо.

Может, взялся напрасно я бога гневить.

Я бреду по росе,

Собирая по крохам,

Дни, часы и мгновения нашей любви.

Причинить тебе боль

Оказался я в силах,

Оказался не в силах простить и принять.

Как взбесившийся конь,

Закусивший удила,

Я ушёл, словно этим сумел наказать.

Я ушёл, словно смог

Доказать, что был вправе

Всё, что было у нас, в один миг зачеркнуть.

И теперь ничего

Невозможно исправить,

И теперь никогда мне тебя не вернуть.

Но однажды опять

Я приду к твоей двери

И лесную фиалку уроню на порог.

Если сможешь понять,

Если сможешь поверить,

Дай мне знак – подыми этот лёгкий цветок.

ЭКОНОМИКА ДОЛЖНА Предисловие. Дату стихотворения можно легко отследить по времени по-

явления лозунга. Среагировал я почти сразу, в течение полугода, макси-

мум, то есть это примерно лето 1981 года, город Миасс.

По всей России разносится клич:

- Дорогой товарищ, хорошо запомни,

Если хотим мы чего-то достичь

Экономика должна быть экономной.

От просветления остекленев,

Стою, словно мол, разбивающий волны.

Вижу плакат, в каждой букве гнев:

«Экономика должна быть экономной!»

Шутки в сторону! (Мы не в лесу)

Не боясь показаться самой белой вороной,

За пазухой я гордо учебник несу

Экономики,

Которая должна быть экономной.

Резко расширился мой кругозор,

И пусть я ещё не совсем раскован,

Знаю я то, что не знать позор:

Экономику делают экономы.

УСТАЛОСТЬ И… Не помню, но кажется, такого интересного параметра как усталость я

ещё не касался ни разу. Для меня причины появления данной характери-

стики состояния футболистов в «Золотой Бутсе» являются наиболее зага-

дочными. Проще говоря, я ни хрена не соображаю, какими мотивами

пользовались разработчики игры при введении усталости.

Нет, теоретически я представляю. Мысль явно была такая, что футбо-

лист, регулярно выступавший за клуб в продолжение всего сезона, устаёт

после конкретного отдельного матча больше, нежели футболист, который

считанные разы выходил на поле. Определённая логика есть, но она, об-

разно говоря, имеет теоретическое, а не практическое обоснование.

Во-первых, любой, активно занимающийся спортом человек под-

твердит, что ничего такого нет и в помине, чистейшей воды выдумка. С

точки зрения физической готовности даже ежедневно бегать полтора часа

не такая уж большая нагрузка, чтобы молодой подготовленный физически

человек испытывал накопляющуюся усталость. Чего уж там говорить о

нагрузках, когда матчи идут с интервалом три-четыре дня? А во-вторых (и

в главных), реализована эта выдумка таким образом, что фактически вли-

яние этого параметра настолько мизерно, что сомневаюсь, чтобы кому-то

из менеджеров приходилось всерьёз задаваться вопросом, как удержать

усталость на приемлемом невысоком уровне.

Действительно, усталость по замыслу людей, инициировавших вве-

дение данной характеристики в игру, является дополнительным парамет-

ром, влияющим на падение физической готовности игрока после матча.

Максимальную величину он имеет, когда футболист проведет полную игру

в сборной на Чемпионате Мира или Чемпионате Континента – 0,45. А в

чемпионате страны показатель усталости увеличится уже только на 0,3

единицы. В товарищеских матчах (причём, и в товарищеских матчах сбор-

ных тоже) величина, на которую увеличится усталость футболиста, состав-

ляет и вовсе только 0,15 балла.

С учётом восстановления усталости на тренировке на тренировке эти

цифры надо корректировать в обратную сторону на 0,1 единицы. Вот

кстати интересный момент. С какого перепугу вдруг на тренировке будет

уменьшаться усталость? Тренировка это такая же работа, как и матч, а

чаще даже больше – чтобы создавать запас выносливости, на тренировках

спортсмены должны уставать больше, чем на соревнованиях. Конечно,

можно УСЛОВНО принять, что усталость восстанавливается просто с тече-

нием временем, а её восстановление на тренировке обусловливается

лишь нежеланием делать лишний технический перерыв в работе сервера.

Однако всё же сей факт символичен и дополнительно подчёркивает

несуразность данного показателя, его полную, увы и ах, ненужность.

Ну, в самом деле, сомневаюсь, чтобы накопленная таким образом

усталость превышала баллов восемь в конце сезона. Точной формулы уста-

лости в правилах игры не приводится. Сказано лишь, что при усталости 1,85

игрок потеряет на 1% физической готовности больше. Даже невооружен-

ным глазом видно: влияние данного показателя на игру носит чисто услов-

ный характер. Ну и на фига в таком разе он нужен?

Напрашивается естественный вопрос: а как надо?

Следует естественный ответ и касается он многих аспектов игры, а не

только поднятого: правила игры в большинстве случаев надо придумывать

такими, чтобы они максимально были подтянуты к реалиям.

В случае с усталостью можно сделать вывод, что это искусственно вы-

думанный коэффициент, не имеющий аналога в реальности. Нет никакой

накапливающейся физической усталости. Да, очень часто можно наблю-

дать, как игрок, проводящий целую серию игр как бы «выдыхается», но к

физической усталости это явление не имеет никакого отношения.

Дело в том, что футбол – занятие творческое. Игрок на поле посто-

янно вынужден выдумывать что-то новое, неожиданное для соперника.

Либо, наоборот, беспрестанно разгадывать загадки, подкидываемые оп-

понентом. Тоже ещё та нагрузочка для мозгов. Но творить постоянно, да

ещё и по заказу, чрезвычайно трудно и готовы к этому лишь отдельные

чрезвычайно одарённые индивидуумы и то не всегда.

Тот, кто следит за моими критическими публикациями на тему логики

в игре, возможно, помнит, что готовность футболиста к матчу состоит из

физической и моральной готовности. Физическая поддерживается трени-

ровками. Это просто. Относительно просто, конечно. А вот моральная за-

висит от множества факторов. Все их учесть невозможно, но основные –

вполне. Однако данная тема выходит далеко за рамки «Троицы и Табака».

Да и желания распространяться на эту тему у меня нет никакого.

Можно грустно улыбнуться, но «Золотая Бутса» мне немного напоми-

нает того «выдохнувшегося» футболиста, о котором я писал чуть выше.

Творческое начало исчерпано. Для многих пользователей игра преврати-

лась в заурядную отправку составов. Интерес пропал. И для того, чтобы его

возродить, требуются не те новшества, которые навешивают на игру до-

полнительный груз в виде математики (тренеры), а такие, которые добавят

именно необходимость творчески подходить к подготовке команды к

предстоящему поединку.

Как ещё один пример механистического подхода создателей игры к

её правилам могу резко «метнуться в сторону» и затронуть такую неожи-

данную тему как распределение голов по ходу матча. Да, да, есть и такая

статистика. Смотрите диаграммку:

Сразу же бросается в глаза изобилие голов в последние пять минут

встречи. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что такая ско-

рострельность не случайна, а обеспечивается генератором матчей. Вне

всякого сомнения, в нём существует коэффициент противоборства защиты

с атакой и в концовке коэффициент этот искусственно даёт преимущество

атакующей стороне.

Действительно, и в реальности в последние минуты забивается

больше голов. Однако в «Золотой Бутсе» этот показатель примерно в пол-

тора раза превышает необходимое значение. Какие трудности могли воз-

никнуть для того, чтобы подогнать его под более-менее реальную вели-

чину, я не представляю. Не думаю, что лень. Скорее, просто отсутствие

опыта в подобных делах.

Вот это отсутствие опыта больше всего и огорчает в «Золотой Бутсе».

К сожалению, люди, принимавшие живейшее участие в создании проекта,

не смогли просчитать и даже просто представить тенденции возможного

развития. Можно ли вдохнуть в «Золотую Бутсу» новую жизнь? Несо-

мненно, можно. Будет ли это сделано? Поживём – увидим.