Анджей СапковскийВедьмак (сборник)

Серия «Ведьмак»

Текст предоставлен правообладателемhttp://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6375365

Последнее желание. Меч Предназначения. Кровь эльфов. ЧасПрезрения. Крещение огнем. Башня Ласточки. Владычица

Озера : [сборник: фантастические романы] / АнджейСапковский: Астрель; Москва; 2013

ISBN 978-5-271-40351-4

АннотацияОдна из лучших фэнтези-саг за всю историю

существования жанра.Оригинальное, масштабное эпическое произведение,

одновременно и свободное от влияния извне, и связанноес классической мифологической, легендарной и сказовойтрадицией.

Шедевр не только писательского мастерства АнджеяСапковского, но и переводческого искусства ЕвгенияПавловича Вайсброта.

«Сага о Геральте» – в одном томе.Бесценный подарок и для поклонника прекрасной

фантастики, и для ценителя просто хорошей литературы.

Перед читателем буквально оживает необычный,прекрасный и жестокий мир литературной легенда, вкотором обитают эльфы и гномы, оборотни, вампиры и«низушки»-хоббиты, драконы и монстры, – но преждевсего люди.

Очень близкие нам, понятные и человечные люди– такие как мастер меча ведьмак Геральт, егодруг, беспутный менестрель Лютик, его возлюбленная,прекрасная чародейка Йеннифэр, и приемная дочь –безрассудно отважная юная Цири…

СодержаниеПоследнее желание 8

Глас рассудка I 8Ведьмак 10Глас рассудка II 59Крупица истины 69Глас рассудка III 118Меньшее зло 126Глас рассудка IV 190Вопрос цены 198Глас рассудка V 264Край света 275Глас рассудка VI 343Последнее желание 354Глас рассудка VII 444

Меч предназначения 459Предел возможного 459Осколок льда 580Вечный огонь 645Немного жертвенности 726Меч Предназначения 822Нечто большее 923

Кровь эльфов 1009Глава первая 1009

Конец ознакомительного фрагмента. 1013

Анджей СапковскийВедьмак (сборник)

Andrzej SapkowskiOSTATNIE ŻYCZENIEMIECZ PRZEZNACZENIAKREW ELFÓWCZAS POGARDYCHRZEST OGINIAWIEŻA JASKÓŁKIPANI JEZIORA

© Andrzej Sapkowski, 1993–1997, 1999© Перевод. Е. Вайсброт, наследники, 1990, 1992,

1994-1998© Издание на русском языке AST Publishers, 2013

Все права защищены. Никакая часть электроннойверсии этой книги не может быть воспроизведена вкакой бы то ни было форме и какими бы то ни былосредствами, включая размещение в сети Интернети в корпоративных сетях, для частного и публично-го использования без письменного разрешения вла-дельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компа-нией ЛитРес (www.litres.ru)

* * *

Последнее желание

Глас рассудка I

Она пришла под утро.Вошла осторожно, тихо, бесшумно ступая, плы-

вя по комнате, словно призрак, привидение, а един-ственным звуком, выдававшим ее движение, был шо-рох накидки, прикасавшейся к голому телу. Однакоименно этот исчезающе тихий, едва уловимый ше-лест разбудил ведьмака, а может, только вырвал изполусна, в котором он мерно колыхался, словно по-груженный в бездонную тонь, висящий между дном иповерхностью спокойного моря, среди легонько изви-вающихся нитей водорослей.

Он не пошевелился, даже не дрогнул. Девушка под-порхнула ближе, сбросила накидку, медленно, нере-шительно оперлась коленом о край ложа. Он наблю-дал за ней из-под опущенных ресниц, не выдавая се-бя. Девушка осторожно поднялась на постель, леглана него, обхватила бедрами. Опираясь на напряжен-ные руки, скользнула по его лицу волосами. Волосыпахли ромашкой. Решительно и как бы нетерпеливонаклонилась, коснулась сосочком его века, щеки, губ.

Он улыбнулся, медленно, осторожно, нежно взял ееруки в свои. Она выпрямилась, ускользая от его паль-цев, лучистая, подсвеченная и от этого света нечет-кая в туманном отблеске зари. Он пошевелился, ноона решительным нажимом обеих рук остановила егои легкими, но настойчивыми движениями бедер доби-лась ответа.

Он ответил. Она уже не избегала его рук, откинулаголову, встряхнула волосами. Ее кожа была холоднойи поразительно гладкой. Глаза, которые он увидел, ко-гда она приблизила свое лицо к его лицу, были огром-ными и темными, как глаза русалки.

Покачиваясь, он утонул в ромашковом море, а оновзбурлило и зашумело, потеряв покой.

Ведьмак

1

Потом говорили, что человек этот пришел с севера,со стороны Канатчиковых ворот. Он шел, а навьючен-ную лошадь вел под уздцы. Надвигался вечер, и лавкиканатчиков и шорников уже закрылись, а улочка опу-стела. Было тепло, но на человеке был черный плащ,накинутый на плечи. Он обращал на себя внимание.

Путник остановился перед трактиром «Старая Пре-исподняя», постоял немного, прислушиваясь к гулу го-лосов. Трактир, как всегда в это время, был полон на-роду.

Незнакомец не вошел в «Старую Преисподнюю», аповел лошадь дальше, вниз по улочке к другому трак-тиру, поменьше, который назывался «У Лиса». Здесьбыло пустовато – трактир пользовался не лучшей ре-путацией.

Трактирщик поднял голову от бочки с соленымиогурцами и смерил гостя взглядом. Чужак, все ещев плаще, стоял перед стойкой твердо, неподвижно имолчал.

– Что подать?

– Пива, – сказал незнакомец. Голос был неприят-ный.

Трактирщик вытер руки полотняным фартуком и на-полнил щербатую глиняную кружку.

Незнакомец не был стар, но волосы у него были по-чти совершенно белыми. Под плащом он носил потер-тую кожаную куртку со шнуровкой у горла и на рука-вах. Когда сбросил плащ, стало видно, что на ремнеза спиной у него висит меч. Ничего странного в этомне было, в Вызиме почти все ходили с оружием, прав-да, никто не носил меч на спине, словно лук или кол-чан.

Незнакомец не присел к столу, где расположилисьнемногочисленные посетители, а остался у стойки,внимательно изучая взглядом трактирщика.

– Ищу комнату на ночь, – проговорил он, отхлебнувиз кружки.

– Нету, – буркнул трактирщик, глядя на обувку гостя,запыленную и грязную. – Спросите в «Старой Преис-подней».

– Я бы хотел здесь.– Нету. – Трактирщик наконец распознал выговор

незнакомца. Ривиец.– Я заплачу, – тихо и как бы неуверенно сказал чу-

жак.Тогда-то и началась эта паскудная история. Рябой

верзила, с момента появления чужака не спускавшийс него угрюмого взгляда, встал и подошел к стойке.Двое его дружков встали шагах в двух позади.

– Ну, нету же местов, шпана ривская, – гаркнул ря-бой, подходя к незнакомцу вплотную. – Нам тута, вВызиме, такие ни к чему. Это порядочный город.

Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся.Взглянул на трактирщика, но тот отвел глаза. Он и недумал защищать ривийца. Да и кто любит ривийцев?

– Что ни ривиец, то ворюга, – продолжал рябой, откоторого несло пивом, чесноком и злобой. – Слышь,что говорю, недоносок?

– Не слышит он, уши-то дерьмом забил, – промям-лил один из тех, что стояли позади. Второй захохотал.

– Плати и выматывайся, – рявкнул рябой. Толькотеперь незнакомец взглянул на него.

– Пиво допью.– Мы те подмогнем, – прошипел дылда. Он выбил у

ривийца кружку и, одновременно схватив одной рукойплечо, впился пальцами другой в ремень, пересекаю-щий наискось грудь чужака. Один из стоявших позадиразмахнулся, собираясь ударить. Чужак развернулсяна месте, выбив рябого из равновесия. Меч свистнулв ножнах и коротко блеснул в свете каганцев. Пошлакутерьма. Поднялся крик. Кто-то из гостей кинулся квыходу. С грохотом упал стол, глухо шмякнулась об

пол глиняная посуда. Трактирщик – губы у него тряс-лись – глядел на чудовищно рассеченное лицо рябо-го, а тот, вцепившись пальцами в край стойки, медлен-но оседал, исчезал из глаз, будто тонул. Двое другихлежали на полу. Один не двигался, второй извивалсяи дергался в быстро расплывающейся темной луже.В воздухе дрожал, ввинчиваясь в мозг, тонкий, истош-ный крик женщины. Трактирщик затрясся, хватил воз-духа, и его начало рвать.

Незнакомец отступил к стене. Сжавшийся, собран-ный, чуткий. Меч он держал обеими руками, водяострием по воздуху. Никто не шевелился. Страх, какхолодная грязь, облепил лица, связал члены, заткнулглотки.

В трактир с шумом и лязгом ворвались трое страж-ников. Видимо, находились неподалеку. Обернутыеремнями палицы были наготове, но, увидев трупы,стражи тут же выхватили мечи. Ривиец прильнул спи-ной к стене, левой рукой вытащил из-за голенища кин-жал.

– Брось! – рявкнул один из стражников дрожащимголосом. – Брось, бандюга! С нами пойдешь!

Второй толкнул стол, мешавший ему зайти ривийцусбоку.

– Жми за людьми, Чубчик! – крикнул он тому, чтостоял ближе к двери.

– Не надо, – проговорил незнакомец, опуская меч. –Сам пойду.

– Пойдешь, пойдешь, сучье племя, только на ве-ревке! – заорал тот, у которого дрожал голос. – Кидаймеч, не то башку развалю!

Ривиец выпрямился. Быстро перехватил меч подлевую руку, а правой, выставив ее в сторону страж-ников, начертил в воздухе сложный знак. Сверкнулинабивки, которыми были густо покрыты длинные, посамые локти, манжеты кожаной куртки.

Стражники моментально отступили, заслоняя ли-ца предплечьями. Кто-то из гостей вскочил, другойпомчался к двери. Женщина снова завопила. Дико,пронзительно.

– Сам пойду, – повторил незнакомец звучным ме-таллическим голосом. – А вы трое – впереди. Ведитек ипату. Я дороги не знаю.

– Да, господин, – пробормотал стражник, опустивголову, и, робко озираясь, двинулся к выходу. Двоедругих, пятясь, вышли следом. Незнакомец, убравмеч в ножны, а кинжал за голенище, пошел за ними.Когда они проходили мимо столов, гости прикрывалилица полами курток.

2

Велерад, ипат Вызимы, почесал подбородок и за-думался. Он не был ни суеверен, ни трусоват, но пер-спектива остаться один на один с белоголовым его непрельщала. Наконец он решился.

– Выйдите, – приказал стражникам. – А ты садись.Нет, не тут. Туда, подальше, если не возражаешь.

Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча,ни черного плаща.

– Слушаю, – сказал Велерад, поигрывая тяжелойбулавой, лежащей на столе. – Я Велерад, ипат, тобишь – градоправитель Вызимы. Что скажешь, мил-сдарь разбойник, прежде чем отправиться в яму?Трое убитых, попытка навести порчу – недурственно,вовсе недурственно. За такие штучки у нас в Вызимесажают на кол. Но я – человек справедливый, снача-ла выслушаю. Говори.

Ривиец расстегнул куртку, извлек из-под нее свитокиз белой козловой кожи.

– Это вы на дорогах по трактирам приколачивае-те, – сказал он тихо. – То, что тут написано, правда?

– А, – буркнул Велерад, глядя на вытравленные накоже руны. – Вон оно дело-то какое. Как же я сразу-тоне сообразил. Ну да, правда. Самая что ни на есть

правдивая правда. Подписано: Фольтест, король, вла-дыка Темерии, Понтара и Махакама. Ну а коли под-писано, стало быть, правда. Но руны рунами, а законзаконом. Людей убивать не позволю! Усек?

Ривиец кивнул – понял, мол. Велерад гневно засо-пел.

– Знак ведьмачий при тебе?Незнакомец снова полез за полу куртки, вытащил

круглый медальон на серебряной цепочке. На меда-льоне была изображена ощерившаяся волчья морда.

– Как звать-то? Мне воще-то все равно как, спраши-ваю не из любопытства, а для облегчения беседы.

– Геральт.– Геральт так Геральт. Судя по выговору – из Ривии?– Из Ривии.– Так. Знаешь что, Геральт? Об этом, – Велерад

хлопнул ладонью по козловой шкуре, – забудь. Вы-кинь из головы. Это дело серьезное. Многие пробова-ли. Это, брат, не то что пару-другую голодранцев при-кончить.

– Знаю. Это моя профессия, милсдарь ипат. Напи-сано: три тысячи оренов награды.

– Три тысячи, – выпятил губы Велерад. – И прин-цесса в придачу, как людишки болтают, хоть этого ми-лостивый Фольтест не написал.

– Принцесса мне ни к чему, – спокойно сказал Ге-

ральт. Он сидел неподвижно, положив руки на коле-ни. – Написано: три тысячи.

– Ну, времена, – вздохнул градоправитель. – Ну ипаршивые же пошли времена! Еще двадцать лет на-зад кто бы подумал, даже по пьянке, что такие про-фессии появятся? Ведьмаки! Странствующие убийцывасилисков! Ходящие, словно точильщики, по домамистребители драконов и топляков. Геральт? В твоемцехе, ведьмаковском, пиво пить дозволено?

– Вполне!Велерад хлопнул в ладоши и крикнул:– Пива! А ты, Геральт, садись поближе. Чего уж там.Пиво было холодное и пенистое.– Ну, говорю, времена настали, – снова затянул Ве-

лерад, прихлебывая из кружки. – Дерьма всякого раз-велось. В Махакаме, в горах, нечисть кишмя кишит.По лесам раньше волки выли, а нынче, понимаешь,упыри, боровики всякие, куда ни плюнь – оборотеньили какая другая зараза. По селам русалки да нищен-ки детей умыкают, уже на сотни счет пошел. Хвори, окаких раньше никто и слыхом не слыхивал. Прям во-лосы дыбом встают. Ну и еще это вот, для комплек-та! – Он толкнул свиток по столу. – Неудивительно, Ге-ральт, что на вас такой спрос.

– Это, градоправитель, королевское обращение, –поднял голову Геральт. – Подробности знаете?

Велерад откинулся на спинку стула, сплел пальцына животе.

– Подробности, говоришь? А как же, знаю. Не точтоб из первых рук, но источники надежные.

– Это мне и надо.– Уперся, стало быть. Ну, как знаешь. Слушай. –

Велерад отхлебнул пива, понизил голос. – Наш мило-стивый Фольтест, когда еще в принцах ходил, при ста-ром Меделе, показал, на что способен, а способен-тоон был на многое. Мы надеялись, что со временемэто пройдет, ан нет. Вскоре после коронации, тут жепосле смерти прежнего-то короля, Фольтест превзо-шел самого себя. У всех у нас челюсти отвалились.Короче: заделал дитятко своей сестрице Адде. Ад-да была моложе его, они всегда держались вместе,но никто ничего не подозревал, ну разве что короле-ва… В общем, глядь, а Адда уже во-от с таким брю-хом, а Фольтест начинает заводить разговоры о сва-дьбе. С сестрой, понял, Геральт? Положеньице сло-жилось хуже некуда, а тут аккурат Визимир из Нови-града задумал выдать за Фольтеста свою Дальку, при-слал сватов, а нам, понимаешь, хоть держи король-ка-то нашего за ноги-руки, потому как он вознамерил-ся гнать сватов взашей. Ну, обошлось, и слава богам,иначе-то оскорбленный Визимир кишки б из нас повы-пускал. Потом, не без помощи Адды, которая повлия-

ла на братца, нам удалось отсоветовать сопляку безвремени в женихи лезть. Ну а тут Адда возьми и ро-ди, в положенное время, а как же. А теперь слушай,потому как тут-то и началось. Того, что выродилось,почти никто и не видел. Ну, там, одна повитуха выско-чила в окно из башни и убилась насмерть, другая спя-тила и до сих пор не отошла. Потому-то я и думаю,что ребеночек, дитятко королевское, не из красавцеввыдался. Девчонка. Впрочем, она тут же померла, ни-кто, сдается мне, особо не спешил пуповину перевя-зывать. Адда, на свое счастье, родов не пережила.А потом, братец ведьмак, Фольтест в очередной разсглупил. Ублюдка-то надо было спалить иль, может,закопать где-нито на пустыре, а не хоронить в сарко-фаге да упрятывать в подземельях дворца.

– Что теперь рассуждать, – поднял голову Геральт. –Поздно. Во всяком случае, надо было вызвать ко-го-нибудь из Посвященных.

– Это ты о мошенниках со звездочками на колпа-ках? А как же! Их сюда с десяток слетелось, но ужепосле того, как стало ясно, что в том склепе лежит. Ипо ночам из него вылазит. А вылазить-то начало несразу, э нет. Семь лет после похорон жили мы спокой-но. А тут однажды ночью, аккурат было полнолуние,во дворце визг, крик, переполох! Да что долго рассу-соливать, сам знаешь, оповещение королевское чи-

тал. Дитятко подросло, и неплохо, да и зубки вымаха-ли ого-го! Одним словом, упыриха! Эх, жаль, ты тру-пов не видел. Как я. Иначе б постарался Вызиму сто-роной обойти.

Геральт молчал.– И тогда, – продолжал Велерад, – Фольтест скли-

кал к нам целую орду всяческих колдунов. Орали онидруг на дружку, чуть не побились своими посохами,которые, видно, носят, чтоб собак отгонять, ежели ктонауськает. А науськивают-то, я думаю, регулярно. Тыуж прости, Геральт, ежели у тебя другое мнение о вол-шебниках. Полагаю, в твоем цеху их тоже немало,но на мой вкус – так это дармоеды и дурни. К вам,ведьмакам, в народе больше уважения и доверия. Выхоть, как бы это сказать, конкретны, что ли.

Геральт улыбнулся, но смолчал.– Ну, ближе к делу. – Градоправитель, заглянув в

кружку, долил пива себе и ривийцу. – Некоторые сове-ты этих колдунов казались не такими уж идиотскими.Один, например, предложил спалить упыриху вместес дворцом и саркофагом, другой посоветовал отру-бить ей башку заступом, остальным больше нрави-лись осиновые колья, которые следовало вбить ейв разные части тела, конечно, днем, когда дьяволи-ца спит в гробу, притомившись после ночных утех. Кнесчастью, нашелся один шут в колпаке на лысом че-

репе, горбатый отшельник, который заявил, что всеэто чары и колдовство, что их можно расколдовать,и из упырицы снова получится Фольтестова дочечка,красивенькая как картинка. Надо только отсидеть вподвале всю ночь – и привет, дело в шляпе. Послечего – представляешь себе, Геральт, что это был запридурок, – он отправился на ночь во дворец. Как лег-ко догадаться, осталось от него маловато, почитай,только колпак да посох. Но Фольтест вцепился в егоидейку как репей в собачий хвост. Запретил убиватьупырицу и изо всех возможных дыр королевства при-тащил в Вызиму шарлатанов, чтобы те переколдова-ли ведьму в принцессу. Это была, доложу я тебе, таеще компания. Какие-то скрюченные бабы, хромонож-ки, грязные, братец, завшивевшие – страх, да и толь-ко. Слезы. Ну и давай они шаманить, в основном надтарелкой и кружкой. Правда, некоторых Фольтест небез помощи Совета расколол быстренько, несколькихдаже острастки ради повесил на частоколе, но мало-вато, маловато. Я б, к примеру, всех их на шибеницуотправил. Ну, о том, что за это время упырица ухит-рилась загрызть кой-кого, наплевав на мошенников иих заклинания, думаю, говорить не приходится. Да и отом, что Фольтест во дворце больше не жил. И вооб-ще никто уже там не жил.

Велерад замолчал, отхлебнул пива. Ведьмак тоже

помалкивал.– Так оно и идет, Геральт, шесть лет уже, потому

как ОНО уродилось лет четырнадцать назад. Были унас за это время и заботы иного характера, подралисьмы с Визимиром из Новиграда, но по вполне достой-ным, понятным причинам, поскольку речь шла о пере-движке пограничных столбов, а не о каких-то там до-ченьках или родственных узах. Фольтест, кстати, уженачинает снова поговаривать о женитьбе и разгляды-вать присылаемые соседскими дворами портреты, ко-торые раньше прямым ходом отправлял в отхожееместо. Но время от времени на него обратно находит,и он принимается рассылать гонцов на поиски новыхколдунов. Ну и награду положил три тысячи, из-за че-го сбежалось несколько сумасбродов, странствующихрыцарей, даже один свинопас, известный всей округенедоумок, да будет земля ему пухом. А упырице хотьбы хны. Время от времени загрызет кого. Привыкнутьможно. А от тех героев, что пытаются ее расколдо-вать, хоть та польза, что бестия нажрется, не отходяот саркофага, и не околачивается за пределами двор-цовых служб. А Фольтест живет теперь в новом двор-це, вполне приличном.

– За шесть лет, – Геральт поднял голову, – за шестьлет никто не покончил с этим делом?

– Правда твоя. – Велерад проницательно глянул

на ведьмака. – Потому, похоже, и сделать-то ничегонельзя. Придется терпеть. Я говорю о Фольтесте, на-шем возлюбленном и милостивом монархе, которыйвсе еще велит приколачивать свои призывы и обра-щения на перепутьях. Только вот охотников вроде быпоубавилось. Недавно, правда, объявился один, такон хотел эти три тысячи непременно получить вперед.Ну, посадили мы его в мешок, значит, и кинули в озеро.

– Да уж, жулья хватает.– Это точно. Их даже, я бы сказал, с избытком, –

поддакнул ипат, не спуская с ведьмака глаз. – Потому,когда пойдешь во дворец, не требуй золота авансом.Если, конечно, пойдешь.

– Пойду.– Ну, твое дело. Только не забудь мой совет. Ну а

коли уж мы заговорили о награде, то последнее времялюдишки стали поговаривать о второй части. Я тебеговорил: принцессу в жены. Не знаю, кто это приду-мал, но ежели упырица выглядит так, как рассказыва-ют, то шуточка получается невеселая. И все ж таки небыло недостатка в дурнях, которые во весь опор по-мчались во дворец, как только разошлась весть, чтопоявилась оказия затесаться в королевскую родню.Конкретно, два сапожниковых подмастерья. Слушай,почему сапожники такие идиоты, Геральт?

– Не знаю. А ведьмаки, милсдарь градоправитель,

пытались?– Не без того, а как же. Однако чаще всего, узнав,

что упырицу надобно не убить, а расколдовать, тутже пожимали плечами и уезжали. Потому-то мое ува-жение к вашему брату серьезно выросло. Ну а потомприехал один, тебя помоложе, имени не упомнил, ес-ли он вообще его называл. Этот пробовал.

– Ну и?– Зубастая принцесса растянула его кишочки на

расстояние полета стрелы.Геральт покачал головой.– Это все?– Был еще один.Велерад помолчал. Ведьмак не торопил.– Да, – сказал наконец градоправитель. – Был. Сна-

чала, когда Фольтест пригрозил ему шибеницей, еже-ли тот прибьет или покалечит упырицу, он только рас-смеялся и стал собирать манатки. Ну а потом…

Велерад снова снизил голос почти до шепота:– Потом принял заказ. Понимаешь, Геральт, у нас в

Вызиме есть пара толковых людей, притом и на высо-ких должностях, которым вся эта фигня осточертела.Слух прошел, будто эти люди втихую убедили ведь-мака не тратить времени на всякие там фигли-мигли ичары, с ходу прибить упырицу, а королю сказать, что,мол, чары не подействовали, что-де доченька свали-

лась с лестницы – несчастный случай на производ-стве. Король, известно дело, разозлится, но все кон-чится тем, что он не заплатит ни орена из обещаннойнаграды. Шельма ведьмак в ответ: дескать, задармасами на чудовищ ходите. Ну что было делать, скину-лись мы, поторговались… Только ничего из этого неполучилось.

Геральт поднял брови.– Ничего, говорю, – сказал Велерад. – Ведьмак не

захотел идти туда сразу, в первую же ночь. Лазил, та-ился, по округе шастал. Наконец, говорят, увидел упы-рицу, вероятно, в деле, потому что бестия не вылеза-ет из гроба только ради того, чтобы косточки пораз-мять. Ну, увидел он ее и в ту же ночь слинял, не по-прощавшись.

Геральт слегка скривил губы, изобразив некое по-добие улыбки.

– У толковых людей, – начал он, – вероятно, целыте деньги? Ведьмаки вперед не берут.

– Ну да, – проговорил Велерад. – Вероятно, целы.– И сколько там? По слухам.– Кто говорит, восемьсот… – ухмыльнулся Велерад.Геральт покрутил головой.– А кто, – буркнул градоправитель, – тысяча.– Негусто, если учесть, что сплетни, как правило,

завышают. Кстати, король-то дает три тысячи.

– Ага. И невесту в придачу, – съехидничал Веле-рад. – Да и о чем мы толкуем? Известное дело, не по-лучишь ты тех трех тысяч.

– Это почему же?Велерад хватил рукой о столешницу.– Геральт, не порти моего мнения о ведьмаках! Это-

му уже шесть лет с гаком! Упырица укокошивает дополусотни людей в год, теперь, может, чуток помень-ше, потому как все держатся в стороне от дворца. Нет,братец, я верю в колдовство, приходилось видеть тода се на своем веку, и верю, до определенной степе-ни, разумеется, в способности магов и ведьмаков. Ночто до переколдовывания – это уж чепуха, придуман-ная горбатым и сопливым старикашкой, который вко-нец поглупел от своего отшельнического харча, ерун-да, в которую не верит никто. Кроме Фольтеста. Раз-ве не так, Геральт? Адда родила упырицу, потому чтоспала с собственным братом, вот в чем суть, и ника-кие чары тут не помогут. Упырица пожирает людей,как… упырица, и надобно ее прикончить, нормальнои попросту. Слушай, два года тому назад кметы изкакой-то захудалой дыры под Махакамом, у которыхдракон пожирал овец, пошли скопом, забили его ду-бинами и даже не посчитали нужным похваляться. Амы тут, в Вызиме, ожидаем чуда каждое полнолуниеи запираем двери на семь засовов или же привязыва-

ем к столбу перед дворцом преступников, рассчиты-вая на то, что бестия нажрется и снова нырнет в свойгроб.

– Недурственный способ, – усмехнулся ведьмак. –Преступность пошла на убыль?

– Держи карман шире!– Как пройти во дворец, в тот, новый?– Я провожу тебя. А как с предложением толковых

людей?– Ипат, – сказал Геральт, – куда спешить? Ведь

несчастный случай на работе может произойти дей-ствительно, независимо от моего желания. Тогда тол-ковым людям придется подумать, как спасти меня откоролевского гнева и подготовить те тысячу пятьсоторенов, о которых болтают… людишки.

– Речь шла о тысяче.– Э нет, милсдарь Велерад, – решительно сказал

ведьмак. – Тот, кому вы предлагали тысячу, сбежал,стоило ему взглянуть на упырицу, и даже не торговал-ся. Стало быть, риск гораздо выше, чем на тысячу. Нуконечно, в отличие от него я предварительно попро-щаюсь.

Велерад почесал затылок.– Геральт? Тысячу двести?– Нет. Работа не из легких. Король дает три, а дол-

жен сказать, что расколдовать порой бывает легче,

чем убить. В конце концов, кто-нибудь из моих пред-шественников убил бы упырицу, если б это было такпросто. Вы думаете, они дали себя загрызть толькопотому, что боялись короля?

– Ну, лады, братец. – Велерад грустно покачал голо-вой. – По рукам. Только чтоб королю ни гугу о возмож-ном несчастном случае на… производстве. От всейдуши советую.

3

Фольтест был щупл, отличался красивым – слиш-ком уж красивым – лицом. Ему еще не стукнуло соро-ка, как решил ведьмак. Он сидел на резном черногодерева карле, протянув ноги к камину, у которого гре-лись две собаки. Рядом, на сундуке, сидел пожилой,могучего сложения бородатый мужчина. За спиной укороля стоял другой, богато одетый, с гордым выра-жением на лице. Вельможа.

– Ведьмак из Ривии, – нарушил король недолгуютишину, наступившую после вступительных слов Ве-лерада.

– Да, государь, – наклонил голову Геральт.– От чего у тебя так голова поседела? От волшеб-

ства? Ты вроде бы не стар? Ну ладно, ладно. Шучу.Опыт, надеюсь, у тебя какой-никакой есть?

– Да, государь.– Рад бы послушать.– Вы же знаете, государь, – склонился Геральт еще

ниже, – что наш кодекс запрещает нам рассказыватьо том, что мы делаем.

– Удобный кодекс, господин ведьмак, весьма удоб-ный. Ну а если, к примеру, без подробностей, с лесо-виками дело имел?

– Да.– С вампирами, лешими?– Да.Фольтест замялся.– С упырями?– Да.Геральт поднял голову, глянул королю в глаза.Фольтест смутился. Вроде бы.– Велерад!– Слушаю, государь!– Ты ввел его в курс?– Да, государь. Он утверждает, что принцессу мож-

но расколдовать.– Это-то я давно знаю. А каким образом, уважае-

мый господин ведьмак? Ах да, запамятовал. Кодекс.Ну хорошо. Только одно небольшое замечание. За-хаживали тут ко мне несколько ведьмаков. Велерад,ты ему говорил? Хорошо. Поэтому мне ведомо, что

ваша специальность в основном предусматривает…умерщвление, а не снятие порчи. Запомни, об этоми думать не смей. Если у моей дочери хоть волос сголовы упадет, ты свою на плаху положишь. Это все.Острит и вы, государь Сегелин, останьтесь, сообщитеему все, что он пожелает. Они всегда много спраши-вают, ведьмаки. Накормите, и пусть живет во дворце.Нечего по трактирам да корчмам валандаться.

Король встал, свистнул псам и направился к две-рям, раскидывая солому, покрывающую пол комнаты.У дверей обернулся.

– Если получится, ведьмак, награда твоя. Возмож-но, еще кое-что подброшу, если выкажешь себя хоро-шо. Конечно, в болтовне относительно женитьбы напринцессе нет ни на грош правды. Надеюсь, ты не ду-маешь, что я выдам дочь за первого попавшегося про-ходимца?

– Нет, государь, не думаю.– Ну и славно. Это доказывает, что ты не глуп.Фольтест вышел, прикрыв за собой двери. Велерад

и вельможи, которые до этого стояли, тут же уселисьза стол. Ипат допил наполовину полный кубок коро-ля, заглянул в кувшин, чертыхнулся. Острит, заняв-ший карло короля, глядел на ведьмака исподлобья,поглаживая резные подлокотники. Сегелин, бородач,кивнул Геральту.

– Присаживайтесь, господин ведьмак, присаживай-тесь. Сейчас ужин подадут. Так что бы вы хотелиузнать? Градоправитель Велерад, я думаю, сказалвам все. Я знаю его, уверен, что он сказал скореебольше, чем меньше.

– Всего несколько вопросов.– Задавайте.– Господин градоправитель сказал, что после появ-

ления упырицы король призвал многих Посвященных.– Так оно и есть. Только говорите не «упырица», а

«принцесса». Так вам легче будет избежать оговоркипри короле… и связанных с нею неприятностей.

– Среди Посвященных был кто-нибудь известный?Знаменитый?

– Такие бывали и тогда, и сейчас. Имен не помню…А вы, господин Острит?

– Не припомню, – сказал вельможа. – Но знаю, чтонекоторые пользовались славой и признанием. Обэтом многие говорили.

– Было ли у них согласие в том, что заклятие можноснять?

– Им далеко было до согласия, – усмехнулся Сеге-лин. – По любому вопросу. Но такое предположениевысказывали. Речь шла о простом, вообще не требу-ющем магических способностей методе, и, как я по-нял, заключался он в том, чтобы провести ночь, от за-

ката до третьих петухов, в подземелье, рядом с сар-кофагом.

– Чего уж проще, – фыркнул Велерад.– Я хотел бы услышать, как выглядит… принцесса.– Принцесса выглядит как упырь, – рявкнул Ве-

лерад, вскакивая со стула. – Как самый что ни наесть упыристый упырь, о каком мне только доводи-лось слышать! В ее высочестве королевской дочень-ке, проклятом ублюдочном ублюдке, четыре локтя ро-ста, она похожа на бочонок из-под пива, а пасть у нееот уха до уха, полная зубов, острых как кинжалы, у неекроваво-красные зенки и рыжие патлы. Лапищи с ког-тями как у рыси свисают до самой земли! Удивитель-но, как это мы еще не начали посылать ее миниатю-ры дружественным дворам! Принцессе, чтоб ее чумавзяла, уже четырнадцать годков, самое время выдатьзамуж за какого-нибудь принца!

– Притормозите, градоправитель, – поморщилсяОстрит, поглядывая на дверь. Сегелин слабо улыб-нулся.

– Описание весьма красочное и достаточно точное,а именно это вас интересовало, уважаемый ведьмак,верно? Велерад только забыл добавить, что принцес-са передвигается с невероятной быстротой и что онагораздо сильнее, чем можно судить по росту и строе-нию. А то, что ей четырнадцать, – факт. Если это име-

ет значение.– Имеет, – сказал ведьмак. – А на людей она напа-

дает только в полнолуние?– Да, – ответил Сегелин. – Если это случается за

стенами старого дворца. Во дворце же люди погибалинезависимо от фазы Луны. Но из дворца она выходиттолько по полнолуниям, да и то не всегда.

– Был ли хоть один случай нападения днем?– Нет. Днем – нет.– Она всегда пожирает жертвы?Велерад смачно сплюнул на солому.– А чтоб тебя, Геральт, сейчас же вечерять будем.

Тьфу на тебя! Пожирает, обгладывает, оставляет – по-разному, в зависимости, видать, от настроения. У од-ного только голову отгрызла, нескольких выпотроши-ла, а других обгрызла начисто, можно сказать, наголо.Мать ее…

– Осторожнее, Велерад, – прошипел Острит. – Обупырице – что хочешь, но Адду не оскорбляй, потомукак при короле-то и сам не отважишься.

– А выжил кто-нибудь из тех, на кого она напала? –спросил ведьмак, казалось, не обратив внимания навспышку вельможи.

Сегелин и Острит переглянулись.– Да, – сказал бородач. – В самом начале, лет

шесть назад, она набросилась на двух солдат, стояв-

ших на страже у склепа. Одному удалось сбежать.– И позже, – вставил Велерад, – мельник, на кото-

рого она напала за городом. Помните? 4

В комнатку над кордегардией, где поместили ведь-мака, мельника привели на другой день поздним ве-чером. Привел его солдат в плаще с капюшоном.

Особых результатов беседа не дала. Мельник былнапуган, бормотал и заикался. Гораздо больше ведь-маку сказали его шрамы: у упырицы были внушающиеуважение челюсти и действительно очень острые зу-бы, в том числе непомерно длинные верхние клыки –четыре, по два с каждой стороны. Когти, пожалуй, ост-рее рысиных, хоть и не такие крючковатые. Впрочем,только поэтому мельнику и удалось вырваться.

Покончив с осмотром, Геральт кивком отпустилмельника и солдата. Солдат вытолкал парня за дверьи скинул капюшон. Это был Фольтест собственнойперсоной.

– Не вставай, – сказал король. – Визит неофици-альный. Ты доволен допросом? Я слышал, ты с утрапобывал во дворце?

– Да, государь.– Когда приступишь к делу?

– До полнолуния четыре дня. После него.– Хочешь сначала взглянуть на нее?– Нет нужды. Но насытившаяся… принцесса… бу-

дет не так подвижна.– Упырица, мэтр, упырица. Брось дипломатничать.

Принцессой-то она только еще будет. Впрочем, имен-но об этом я хотел с тобой поговорить. Отвечайнеофициально, кратко и толково – будет или не бу-дет? Только не прикрывайся своими кодексами.

Геральт потер лоб.– Я подтверждаю, государь, что чары можно снять.

И если не ошибаюсь, действительно проведя ночьво дворце. Если третьи петухи застанут упырицу внегробницы, то снимут колдовство. Обычно именно такпоступают с упырями.

– Так просто?– И вовсе не так просто, государь. Во-первых, эту

ночь надо пережить. Во-вторых, возможны отклоне-ния от нормы. Например, не одну ночь, а три. Одну задругой. Бывают также случаи… ну… безнадежные.

– Так. – Фольтеста передернуло. – Только и слышу:убить чудище, потому что это случай неизлечимый!Я уверен, мэтр, что с тобой уже потолковали. А? Де-скать, заруби людоедку без церемоний, сразу же, акоролю скажи, мол, иначе не получалось. Не заплатиткороль – заплатим мы. Очень удобно. И дешево. Ко-

роль велит отрубить голову или повесить ведьмака, азолото останется в кармане.

– А что, король обязательно прикажет обезглавитьведьмака? – поморщился Геральт.

Фольтест долго глядел в глаза ривийцу. Наконецсказал:

– Король не знает. Но учитывать такую возможностьведьмак все-таки должен.

Теперь замолчал Геральт.– Я намерен сделать все, что в моих силах, – сказал

он наконец. – Но если дело пойдет скверно, я буду за-щищаться. Вы, государь, тоже должны учитывать та-кую возможность.

Фольтест встал.– Ты меня не понял. Не о том речь. Совершенно

ясно, что ты ее убьешь, если станет горячо, нравитсямне это или нет. Иначе она убьет тебя, наверняка ибесповоротно. Я не разглашаю этого, но не покаралбы того, кто убьет ее в порядке самообороны. Но я недопущу, чтобы ее убили, не попытавшись спасти. Ужепробовали поджигать старый дворец, в нее стрелялииз луков, копали ямы, ставили силки и капканы, поканескольких умников я не вздернул. Но, повторяю, нео том речь. Слушай, мэтр…

– Слушаю.– Если я правильно понял, после третьих петухов

упырицы не будет. А кто будет?– Если все пойдет как надо, будет четырнадцати-

летняя девочка.– Красноглазая? С зубищами как у крокодила?– Нормальная девчонка. Но только…– Ну?– Физически.– Час от часу не легче. А психически? Каждый день

на завтрак ведро крови? Девичье бедрышко?– Нет. Психически… трудно сказать… Думаю, на

уровне, ну… трех-четырехгодовалого ребенка. Ей по-надобится заботливый уход. Довольно долго.

– Это ясно. Мэтр?– Слушаю.– А это… может повториться? Позже?Ведьмак молчал.– Так, – сказал король. – Стало быть, может. И что

тогда?– Если после долгого, затянувшегося на несколько

дней беспамятства она умрет, надо будет сжечь тело.И как можно скорее.

Фольтест нахмурился.– Однако не думаю, – добавил Геральт, – чтобы

до этого дошло. Для верности я дам вам, государь,несколько советов, как уменьшить опасность.

– Уже сейчас? Не слишком ли рано, мэтр? А если…

– Уже сейчас, – прервал ривиец. – По-всякому бы-вает, государь. Может случиться, что наутро вы най-дете в склепе расколдованную принцессу и мой труп.

– Даже так? Несмотря на разрешение на самообо-рону? Которое, похоже, не шибко тебе и нужно.

– Это дело серьезное, государь. Риск очень велик.Поэтому слушайте: принцесса должна будет постоян-но носить на шее сапфир, лучше всего инклюз, на се-ребряной цепочке. Постоянно. Днем и ночью.

– Что такое инклюз?– Сапфир с пузырьком воздуха внутри. Кроме то-

го, в камине ее спальни надо будет время от временисжигать веточки можжевельника, дрока и орешника.

Фольтест задумался.– Благодарю за советы, мэтр. Я буду придерживать-

ся их, если… А теперь слушай меня внимательно. Ес-ли увидишь, что случай безнадежный, убей ее. Еслиснимешь заклятие, но девочка не будет… нормаль-ной… если у тебя возникнет хотя бы тень сомнения втом, что все прошло удачно, убей ее. Не бойся меня.Я стану на тебя при людях кричать, выгоню из дворцаи из города, ничего больше. Награды, разумеется, недам. Ну, может, что-нибудь выторгуешь… Сам знаешьу кого.

Они помолчали.– Геральт. – Фольтест впервые назвал ведьмака по

имени.– Слушаю.– Сколько правды в слухах, будто ребенок родился

таким только потому, что Адда была моей сестрой?– Не много. Порчу надо навести. Чары не возника-

ют из ничего. Но, думаю, ваша связь с сестрой послу-жила поводом к тому, что кто-то бросил заклинание, азначит, и причиной такого результата.

– Так я и думал. Так говорили некоторые из Посвя-щенных, правда, не все. Геральт. Откуда все это бе-рется? Чары, магия?

– Не знаю, государь. Посвященные пытаются отыс-кать причины таких явлений. Нам же, ведьмакам, до-статочно знать, что их можно вызывать сосредоточе-нием воли. И знать, как с ними бороться.

– Убивая?– Как правило. Впрочем, чаще всего за это нам и

платят. Мало кто требует снять порчу. В основном лю-ди просто хотят уберечься от опасности. Если же учудища на совести еще и трупы, то присовокупляетсястремление отомстить за содеянное.

Король встал, прошелся по комнате, остановилсяперед висевшим на стене мечом ведьмака.

– Этим? – спросил он, не глядя на Геральта.– Нет. Этот против людей.– Наслышан. Знаешь что, Геральт? Я пойду с тобой

в склеп.– Исключено.Фольтест повернулся, глаза его сверкнули.– Тебе известно, колдун, что я ее ни разу не видел?

Ни при рождении, ни… позже? Боялся. Могу ее уженикогда не увидеть, верно? Имею я право хотя бы ви-деть, как ты будешь ее убивать?

– Повторяю, исключено. Это верная смерть. И дляменя тоже. Стоит мне ослабить внимание, волю…Нет, государь.

Фольтест отвернулся и направился к двери. Гераль-ту показалось, что он уйдет, не произнеся ни сло-ва, без прощального жеста, но король остановился ивзглянул на него.

– Ты вызываешь доверие, – сказал он. – Хоть я изнаю, что ты за фрукт. Мне рассказали, что произошлов трактире. Уверен, ты прибил этих головорезов ис-ключительно ради рекламы, чтобы всколыхнуть лю-дей, потрясти меня. Я уверен, ты мог столковатьсяс ними и не убивая. Боюсь, мне никогда не узнать,идешь ли ты спасать мою дочь или же убить ее. Носоглашаюсь на это. Вынужден согласиться. Знаешьпочему?

Геральт не ответил.– Потому что, – сказал король, – думаю, она стра-

дает. Правда?

Ведьмак проницательно посмотрел на короля. Неподтвердил, не сделал ни малейшего жеста, но Фоль-тест знал. Знал ответ.

5

Геральт в последний раз выглянул в окно двор-ца. Быстро темнело. За озером помигивали туманныеогоньки Вызимы. Вокруг дворца раскинулся пустырь –полоса ничейной земли, которой город за шесть летотгородился от опасного места, не оставив ничего,кроме развалин, прогнивших балок и остатков щерба-того частокола, которые разбирать и переносить, ви-димо, не окупалось. Дальше всего, на другой край го-рода, перенес свою резиденцию сам король – пуза-тая башня нового дворца чернела вдали на фоне тем-но-синего неба.

Ведьмак вернулся к запыленному столу, за которымв одной из пустых, разграбленных комнат готовился.Не спеша, спокойно, обстоятельно. Времени, как онзнал, было достаточно. До полуночи упырица из скле-па не вылезет.

Перед ним на столе стоял небольшой окованныйсундучок. Геральт открыл его. Там тесно, в выложен-ных сухой травой отделениях, стояли флакончики изтемного стекла. Ведьмак вынул три.

Поднял с пола продолговатый сверток, плотно уку-танный овечьими шкурами и обвязанный ремнем.Развернул, достал из черных блестящих ножен, по-крытых рядами рунических знаков и символов, меч сизукрашенной рукоятью. Острие заиграло идеальнымзеркальным блеском. Лезвие было из чистого сереб-ра.

Геральт прошептал формулу, медленно выпил со-держимое двух флакончиков, после каждого глоткаопуская левую руку на оголовье меча. Потом, плот-но закутавшись в черный плащ, сел. На пол. В комна-те не было ни одного стула. Как, впрочем, и во всемдворце.

Он сидел неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание,поначалу ровное, вдруг ускорилось, стало хриплым,беспокойным. А потом полностью остановилось. Сна-добье, с помощью которого ведьмак подчинил себевсе органы тела, в основном состояло из чемерицы,дурмана, боярышника и молочая. Остальные компо-ненты не имели названий ни на одном человеческомязыке. Не будь Геральт приучен к таким смесям с дет-ства, это был бы смертельный яд.

Ведьмак резко повернул голову. Слух, обострив-шийся теперь сверх всякой меры, легко вылущил изтишины шелест шагов по заросшему крапивой двору.Это не могла быть упырица. Еще слишком светло. Ге-

ральт завел меч за спину, спрятал сундучок в угольяхразрушенного камина и тихо, словно летучая мышь,сбежал по лестнице.

На дворе было еще достаточно света, чтобы при-ближающийся человек мог увидеть лицо ведьмака.Человек – это был Острит – резко попятился, неволь-ная гримаса ужаса и отвращения исказила его лицо.Ведьмак криво усмехнулся – он знал, как выглядит.После мешанины из красавки, аконита и очанки лицостановится белее мела, а зрачки заполняют всю ра-дужницу. Зато микстура позволяет видеть в глубочай-шей тьме, а Геральту именно это и было нужно.

Острит быстро взял себя в руки.– Ты выглядишь так, словно уже стал трупом, кол-

дун, – сказал он. – Не иначе со страха. Не бойся. Япринес тебе жизнь.

Ведьмак не ответил.– Не слышишь, что я сказал, ривийский знахарь?

Ты спасен. И богат. – Подбросив на руке солидныймешок, Острит кинул его под ноги Геральту. – Тысячаоренов. Бери, садись на коня и выматывай отсюда!

Ривиец молчал.– Чего вылупился! – повысил голос Острит. – И не

задерживай меня. Я не намерен торчать здесь до по-луночи. Не понимаешь? Я не желаю, чтобы ты снималзаклятие. Нет, не думай, будто угадал. Я не в сговоре

ни с Велерадом, ни с Сегелином. Просто не желаю,чтобы ты ее убивал. Ты должен уехать и оставить всекак есть.

Ведьмак не шелохнулся. Он не хотел, чтобы вель-можа понял, насколько сейчас обострились и ускори-лись его движения и реакции. Темнело быстро, этобыло только на руку Геральту, ведь даже полумраксумерек был слишком ярок для его расширившихсязрачков.

– А собственно, почему все должно оставаться по-старому? – спросил он, стараясь помедленнее выго-варивать слова.

– А вот это, – Острит гордо поднял голову, – не тво-его ума дело.

– А если я уже знаю?– Интересно…– Легче будет скинуть Фольтеста с трона, если упы-

рица доймет людей еще больше? Если королевскиефокусы вконец осточертеют и вельможам, и народу,верно? Я ехал к вам через Реданию и Новиград. Тамна каждом углу толкуют о том, что кое-кто в Вызимепосматривает на короля Визимира как на избавите-ля и истинного монарха. Но меня, господин Острит,не интересуют ни политика, ни наследование тронов,ни дворцовые перевороты. Я здесь для того, чтобывыполнить работу. Вы никогда не слышали о чувстве

долга и элементарной порядочности? О профессио-нальной этике?

– Не забывай, с кем говоришь, бродяга! – яростнокрикнул Острит, сжимая рукоять меча. – Я не привыкспорить с кем попало! Этика, кодексы, мораль?! И ктоэто говорит. Разбойник, который, не успев прибыть,уже прикончил троих. Кто бил поклоны Фольтесту, аза его спиной торговался с Велерадом, словно наем-ный убийца! И ты еще осмеливаешься задирать го-лову, холоп? Прикидываться Посвященным? Магом?Чародеем? Ты, паршивый ведьмак! Вон отсюда, покая тебе череп не раскроил!

Ведьмак даже не дрогнул.– Лучше б вам самому уйти, Острит, – сказал он. –

Темнеет.Острит попятился, мгновенно выхватил меч.– Ты сам того хотел, колдун! Убью! Не помогут тебе

твои штучки. При мне черепаший камень.Геральт усмехнулся. Мнение о могуществе черепа-

шьего камня было столь же распространенно, скольи ошибочно. Но ведьмак не намеревался тратить си-лы на заклятия и тем более скрещивать серебряныйклинок с оружием Острита. Он поднырнул под выпи-сывающее круги острие и серебряными шипами ман-жета ударил вельможу в висок.

6

Острит очухался быстро и теперь водил глазами вабсолютной тьме. Он был связан. Геральта, стоявше-го рядом, он не видел, но сообразил, где находится, изавыл протяжно, дико.

– Молчи, – сказал ведьмак. – Накличешь ее преждевремени.

– Проклятый убийца! Где ты? Развяжи немедленно,сукин ты сын! Вздерну поганца!

– Молчи.Острит тяжело дышал.– Оставишь меня ей на съедение? Связанного? –

спросил он уже тише и совсем уж тихо добавил гряз-ное ругательство.

– Нет, – сказал ведьмак. – Отпущу. Но не сейчас.– Подлец, – прошипел Острит. – Чтобы отвлечь упы-

рицу?– Да.Острит замолчал, перестал дергаться, лежал спо-

койно.– Ведьмак?– Да.– А ведь я действительно хотел свалить Фольтеста.

И не я один. Но лишь я желал его смерти, хотел, что-

бы он помер в муках, чтобы свихнулся, чтобы живьемсгнил. Знаешь почему?

Геральт молчал.– Я любил Адду. Королевскую сестру. Королевскую

любовницу. Королевскую девку. Я любил ее… Ведь-мак, ты здесь?

– Здесь.– Я знаю, что ты думаешь. Но этого не было. По-

верь, я не произносил никаких заклятий. Я не зна-ток по части чар. Только однажды, по злобе, сказал…Только один раз. Ведьмак? Ты слышишь?

– Слышу.– Это его мать, старая королева. Наверняка она. Не

могла видеть, как они с Аддой… Это не я. Я только од-нажды, понимаешь, пытался уговорить ее, а Адда…Ведьмак! На меня нашло, и я сказал… Ведьмак. Такэто я? Я?

– Это уже не имеет значения.– Ведьмак? Полночь близко?– Близко.– Выпусти меня раньше. Дай мне больше времени.– Нет.Острит не услышал скрежета отодвигаемой покров-

ной плиты саркофага, но ведьмак услышал. Он накло-нился и кинжалом рассек ремни, связывавшие вель-можу. Острит не стал дожидаться каких-либо слов,

вскочил, неловко заковылял, одеревеневший, побе-жал. Глаза уже привыкли к темноте, и он увидел до-рогу, ведущую из главной залы к выходу.

Из пола с грохотом вылетела плита, закрывавшаявход в склеп. Геральт, предусмотрительно укрывший-ся за балюстрадой лестницы, увидел уродливую фи-гуру упырицы, ловко, быстро и безошибочно устре-мившейся за удаляющимся топотом башмаков Остри-та. Упырица не издавала ни звука.

Чудовищный, душераздирающий, сумасшедшийвизг разорвал ночь, потряс старые стены и не прекра-щался, то вздымаясь, то опадая и вибрируя. Ведьмакне мог точно оценить расстояние – его обостренныйслух ошибался, но он знал, что упырица добралась доОстрита быстро. Слишком быстро.

Он вышел на середину залы, встал у выхода изсклепа. Отбросил плащ. Повел плечами, поправляяположение меча. Натянул перчатки. У него еще бы-ло немного времени. Он знал, что упырица, хоть и на-жравшаяся, так быстро труп не бросит. Сердце и пе-чень были для нее ценным запасом пищи, позволяю-щим долго оставаться в летаргии.

Ведьмак ждал. До зари, по его подсчетам, остава-лось еще около трех часов. Пение петуха могло еготолько спутать. Впрочем, в округе скорее всего вооб-ще не было петухов.

И тут он ее услышал. Она шла медленно, шлепаяпо полу. А потом он ее увидел.

Описание было точным: спутанный ореол рыже-ватых волос окружал непропорционально большуюголову, сидящую на короткой шее. Глаза светилисьво мраке, словно два карбункула. Упырица остано-вилась, уставившись на Геральта. Вдруг раскрылапасть – словно похваляясь рядами белых клиновид-ных зубищ, потом захлопнула челюсть с таким гро-хотом, будто захлопнула крышку сундука. И сразу жепрыгнула, с места, без разбега, целясь в ведьмакаокровавленными когтями.

Геральт отскочил, закружился, упырица задела егои тоже закружилась, вспарывая когтями воздух. Онане потеряла равновесия и напала снова, немедленно,с полуоборота, щелкнув зубами у самой груди Гераль-та. Ривиец отскочил в другую сторону, трижды меняянаправление вращения и тем самым сбивая упырицус толку, отскакивая, сильно, хотя и не с размаху, уда-рил ее по голове серебряными шипами, сидящими наверхней стороне перчатки, на костяшках пальцев.

Упырица жутко зарычала, заполнив дворец гулкимэхом, припала к земле, замерла и принялась выть.Глухо, зловеще, яростно.

Ведьмак зло усмехнулся. Первый «раунд», как он ирассчитывал, прошел успешно. Серебро было убий-

ственным для упырицы, как и для большинства чудо-вищ, вызванных к жизни колдовством. Так что, выхо-дит, бестия не отличалась от других, а это давало на-дежду на то, что чары удастся снять, серебряный жемеч как крайнее средство гарантировал ему жизнь.

Упырица не спешила нападать. Теперь она прибли-жалась медленно, оскалив клыки, пуская слюни. Ге-ральт попятился, пошел полукругом, осторожно ста-вя ноги, то замедляя, то ускоряя движение, тем са-мым рассеивая внимание упырицы, не позволяя ейсобраться для прыжка. Продолжая движение, он раз-матывал длинную тонкую крепкую цепь с грузом наконце. Серебряную цепь.

В тот момент, когда упырица, напрягшись, прыгну-ла, цепь просвистела в воздухе и, свернувшись зме-ей, мгновенно оплела руки, шею и голову чудища.Не довершив прыжка, упырица упала, издав пронзи-тельный визг. Она извивалась на полу, жутко рыча толи от ярости, то ли от палящей боли, причиняемойненавистным металлом. Геральт был удовлетворен –убить упырицу, если б он того хотел, не составлялотруда. Но он не доставал меча. Пока ничто в поведе-нии упырицы не говорило о том, что это случай неиз-лечимый. Геральт немного отступил и, не спуская глазс извивающегося на полу тела, глубоко дышал, соби-раясь с силами.

Цепь лопнула, серебряные звенья дождем прысну-ли во все стороны, звеня по камням. Ослепленнаяяростью упырица, воя, кинулась в атаку. Геральт спо-койно ждал и поднятой правой рукой чертил перед со-бой знак Аард.

Упырица отлетела на несколько шагов, словно ееударили молотом, но удержалась на ногах, выстави-ла когти, обнажила клыки. Ее волосы поднялись ды-бом, зашевелились так, будто она шла против резкоговетра. С трудом, кашляя, шаг за шагом, медленно, ношла! Все-таки шла!

Геральт забеспокоился. Он, конечно, не ожидал,что такой простой знак совсем парализует упырицу,но и не думал, что бестия так легко оправится. Он немог держать знак слишком долго – это истощало, амеж тем упырице оставалось пройти не больше де-сятка шагов. Он резко снял знак и отскочил вбок. Как иожидал, застигнутая врасплох упырица полетела впе-ред, потеряла равновесие, перевернулась, поскольз-нулась на полу и покатилась вниз по ступеням зияю-щего в полу входа в склеп. Снизу донеслись истош-ные вопли.

Чтобы выиграть время, Геральт прыгнул на лестни-цу, ведущую на галерейку. Не успел пройти и поло-вины, как упырица вылетела из склепа и помчаласьза ним, словно огромный черный паук… Ведьмак, до-

ждавшись, пока она взбежит на лестницу, тут же пе-ремахнул через поручень и спрыгнул на пол. Упырицаразвернулась на лестнице, оттолкнулась и кинуласьна него в невероятном, чуть ли не десятиметровомпрыжке. Она уже не дала так легко провести себя –дважды ее когти рванули кожаную куртку ривийца. Ноновый могучий удар серебряных шипов откинул упы-рицу. Она закачалась. Геральт, чувствуя вздымающу-юся в нем ярость, покачнулся, откинул туловище на-зад и сильнейшим ударом в бок повалил бестию напол.

Рык, который она издала, был громче всех преды-дущих. С потолка посыпалась штукатурка.

Упырица вскочила, дрожа от неудержимой злобы ижажды убийства. Геральт выжидал. Он уже выхватилмеч и, чертя им в воздухе зигзаги, шел, обходил упы-рицу, следя за тем, чтобы движения меча не совпада-ли с ритмом и темпом шагов. Упырица не отскочила.Она медленно приближалась, водя глазами вслед заблестящей полоской клинка.

Геральт резко остановился, замер, поднял меч надголовой. Упырица растерялась и тоже остановилась.Ведьмак, выписав острием двойной полукруг, сделалшаг в сторону упырицы. Потом еще один. А потомпрыгнул, вертя меч над головой.

Упырица съежилась, попятилась. Геральт был все

ближе. Глаза его разгорелись зловещим огнем, сквозьстиснутые зубы вырвался хриплый рев. Упырица сно-ва отступила, отброшенная мощью сконцентрирован-ной ненависти, злобы и силы, излучаемой нападаю-щим на нее человеком, бьющей в нее волнами, вры-вающимися в мозг и внутренности. До боли поражен-ная неведомым ей прежде ощущением, она издалавибрирующий тонкий визг, закружилась на месте ив панике кинулась в мрачный лабиринт коридоровдворцовых подземелий.

Геральт, сотрясаемый дрожью, остановился посре-ди залы.

Один.«Сколько же понадобилось времени, – подумал

он, – чтобы этот танец на краю пропасти, эта сума-сшедшая, жуткая пляска привела к желаемому ре-зультату, позволила добиться психического слиянияс противником, проникнуть в глубины сконцентриро-ванной воли, переполнявшей упырицу. Воли злоб-ной, болезненной, породившей эту уродину». Ведь-мак вздрогнул, вспомнив тот момент, когда он погло-тил этот заряд зла, чтобы словно зеркало отразить егои направить на чудовище. Никогда он еще не встре-чался с такой концентрацией ненависти и убийствен-ного неистовства. Даже у василисков, пользующихсясамой дурной славой.

«Тем лучше, – думал он, направляясь ко входув склеп, огромной черной дырой темнеющему в по-лу. – Тем лучше, сильнее был удар, полученный са-мой упырицей». Это дает чуть больше времени надальнейшие действия, прежде чем бестия оправитсяот шока. Вряд ли он способен еще на одно такое уси-лие. Действие эликсиров слабеет, а до рассвета ещедалеко. Нельзя допустить, чтобы упырица прониклав склеп до утренней зари, иначе весь труд пойдет на-смарку.

Он опустился по ступеням. Склеп был невелик ивмещал три каменных саркофага. У первого от вхо-да крышка была сдвинута. Геральт достал из-за пазу-хи третий флакончик, быстро выпил содержимое, спу-стился в саркофаг и лег. Как он и ожидал, саркофагоказался двойным – для матери и дочери.

Крышку он задвинул только после того, как сновауслышал сверху рев упырицы. Он лег навзничь ря-дом с мумифицированными останками Адды, на пли-те изнутри начертил знак Ирген. Меч положил на грудьи поставил маленькие песочные часы, заполненныефосфоресцирующим песком. Скрестил руки. Воплейупырицы он уже не слышал. Он вообще уже ничего неслышал: четырехлистный вороний глаз и ласточкинатрава набирали силу.

7

Когда Геральт открыл глаза, песок в часах уже пе-ресыпался до конца, а значит, он спал даже дольше,чем следовало. Он прислушался – и ничего не услы-шал. Органы чувств уже работали нормально.

Он взял меч в одну руку, другой провел по крышкесаркофага, выговаривая формулу, затем легко сдви-нул плиту на несколько вершков.

Тишина.Он отодвинул крышку еще больше, сел, держа ору-

жие наготове, высунул голову. В склепе было тем-но, но ведьмак знал, что на дворе светает. Он высекогонь, зажег маленький каганец, поднял, на стенкахсклепа заплясали странные тени.

Пусто.Он выбрался из саркофага, занемевший, озябший.

И тут увидел ее. Она лежала на спине рядом с гроб-ницей, нагая, без чувств.

Она не была красивой. Худенькая, с маленькимиостренькими грудками, грязная. Светло-рыжие воло-сы укрывали ее почти до пояса. Поставив каганец наплиту, он опустился рядом с девочкой на колени, на-клонился. Губы у нее были белые, на скуле большойкровоподтек от его удара. Геральт снял перчатку, от-

ложил меч, бесцеремонно поднял ей пальцем верх-нюю губу. Зубы были нормальные. Он хотел взятьее за руку, погруженную в спутанные волосы. И тут,не успев нащупать кисть, увидел раскрытые глаза.Слишком поздно.

Она рванула его когтями по шее, кровь хлестнулаей на лицо. Она взвыла, другой рукой целясь ему вглаза. Он повалился на нее, схватил за запястья, при-гвоздил к полу. Она щелкнула зубами – уже коротки-ми – перед его лицом. Геральт ударил ее лбом в ли-цо, прижал сильнее. У нее уже не было прежних сил,она только извивалась под ним, выла, выплевывалакровь – его кровь, – заливавшую ей рот. Нельзя былотерять ни минуты. Геральт выругался и сильно укусилее в шею под самым ухом, впился зубами и стискивалих до тех пор, пока нечеловеческий вой не перешелв тихий, отчаянный крик, а потом во всхлипывания –плач страдающей четырнадцатилетней девочки.

Когда она перестала двигаться, он отпустил ее,поднялся на колени, выхватил из кармана на рука-ве кусок материи, прижал к шее. Нащупал лежащийрядом меч, приставил острие к горлу бесчувственнойдевочки, наклонился к ее руке. Ногти были грязные,обломанные, окровавленные, но… нормальные. Со-вершенно нормальные.

Ведьмак с трудом встал. Сквозь вход в склеп уже

струилась липко-мокрая серость утра. Он направил-ся к ступеням, но, покачнувшись, тяжело опустилсяна пол. Просачивающаяся сквозь намокшую материюкровь бежала по руке, стекала в рукав. Он расстегнулкуртку, разорвал рубаху и принялся обматывать шею,зная, что времени осталось совсем мало, что он вот-вот потеряет сознание…

Он успел. И погрузился в небытие.В Вызиме, за озером, петух, распушив перья в хо-

лодном, влажном воздухе, хрипло пропел в третийраз.

8

Он увидел побеленные стены и потолок комнатынад кордегардией. Пошевелил головой, кривясь от бо-ли, застонал. Шея была перевязана плотно, солидно,профессионально.

– Лежи, волшебник, – сказал Велерад. – Лежи, нешевелись.

– Мой… меч…– Да, да. Самое главное, конечно, твой серебряный

ведьмачий меч. Здесь он, не волнуйся. И меч, и сун-дучок. И три тысячи оренов. Да, да, молчи. Это я –старый дуралей, а ты – мудрый ведьмак. Фольтест неустает твердить это уже два дня.

– Два?– Ага, два. Недурно она тебя разделала, видно бы-

ло все, что у тебя там внутри, в шее-то. Ты потерялмного крови. К счастью, мы помчались во дворец сра-зу после третьих петухов. В Вызиме в ту ночь никтоглаз не сомкнул. Уснуть было невозможно. Вы тамзверски шумели. Тебя не утомляет моя болтовня?

– Прин… цесса?– Принцесса как принцесса. Худющая. И какая-то

бестолковая. Все время плачет. И мочится в постель.Но Фольтест говорит, что это изменится. Я думаю, нек худшему, а, Геральт?

Ведьмак прикрыл глаза.– Ну хорошо, хорошо, ухожу. – Велерад поднялся. –

Отдыхай. Слушай, Геральт. Прежде чем уйду, скажи,почему ты хотел ее загрызть? А, Геральт?

Ведьмак спал.

Глас рассудка II

1

– Геральт.Его разбудили ослепительные лучи солнечного

света, настойчиво пробивавшиеся сквозь щели вставнях. Казалось, солнце, стоящее уже высоко,исследует комнату своими золотыми щупальцами.Ведьмак прикрыл глаза ладонью, ненужным неосо-знанным жестом, от которого никак не мог избавить-ся, – ведь достаточно было просто сузить зрачки, пре-вратив их в вертикальные щелочки.

– Уже поздно, – сказала Нэннеке, раскрывая став-ни. – Вы заспались. Иоля, исчезни. Мигом.

Девушка резко поднялась, наклонилась, доставаяс полу накидку. На руке, в том месте, где только чтобыли ее губы, Геральт чувствовал струйку еще теплойслюны.

– Погоди… – неуверенно сказал он. Она взглянулана него и быстро отвернулась.

Она изменилась. Ничего уже не осталось от той ру-салки, того сияющего ромашкового видения, которымона была на заре. Ее глаза были синими, не черны-

ми. И всю ее усеивали веснушки – нос, грудь, руки.Веснушки были очень привлекательны и сочеталисьс цветом ее кожи и рыжими волосами. Но он не виделих тогда, на заре, когда она была его сном. Он со сты-дом и сожалением отметил, что обижен на нее – ведьона перестала быть мечтой – и что он никогда не про-стит себе этого сожаления.

– Погоди, – повторил он. – Иоля…Я хотел…– Замолчи, Геральт, – сказала Нэннеке. – Она все

равно не ответит. Уходи, Иоля. Поторопись, дитя мое.Девушка, завернувшись в накидку, поспешила к

двери, шлепая по полу босыми ногами, смущенная,порозовевшая, неловкая. Она уже ничем не напоми-нала…

Йеннифэр.– Нэннеке, – сказал он, натягивая рубаху. – Наде-

юсь, ты не в претензии… Ты ее не накажешь?– Дурачок, – фыркнула жрица, подходя к ложу. – За-

был, где ты? Это же не келья и не Совет старейшин.Это храм Мелитэле. Наша богиня не запрещает жри-цам… ничего. Почти.

– Но ты запретила мне разговаривать с ней.– Не запретила, а указала на бессмысленность это-

го. Иоля молчит.– Что?

– Молчит, потому что дала такой обет. Это одна изформ самопожертвования, благодаря которому… А,что там объяснять, все равно не поймешь, даже непопытаешься понять. Я знаю твое отношение к рели-гии. Погоди, не одевайся. Хочу взглянуть, как зажива-ет шея.

Она присела на край ложа, ловко смотала с шеиведьмака плотную льняную повязку. Он поморщилсяот боли.

Сразу же по его прибытии в Элландер Нэннеке сня-ла чудовищные толстые швы из сапожной дратвы, ко-торыми его зашили в Вызиме, вскрыла рану, привелаее в порядок и перебинтовала заново. Результат былналицо – в храм он приехал почти здоровым, ну, мо-жет, не вполне подвижным. Теперь же он снова чув-ствовал себя больным и разбитым. Но не протесто-вал. Он знал жрицу долгие годы, знал, как велики еепознания в целительстве и сколь богата и разнообраз-на ее аптека. Лечение в храме Мелитэле могло пойтиему только на пользу.

Нэннеке ощупала рану, промыла ее и начала бра-ниться. Все это он уже знал наизусть. Жрица не упус-кала случая поворчать всякий раз, как только ей наглаза попадалась памятка о когтях вызимской прин-цессы.

– Кошмар какой-то! Позволить самой обыкновен-

ной упырице так изуродовать себя! Мускулы, жилы,еще чуть-чуть – и она разодрала бы сонную артерию!Великая Мелитэле, Геральт, что с тобой? Как ты могподпустить ее так близко? Что ты собирался с нейсделать? Оттрахать?

Он не ответил, только кисло улыбнулся.– Не строй дурацкие рожи. – Жрица встала, взяла с

комода сумку с медикаментами. Несмотря на полнотуи небольшой рост, двигалась она легко и даже с шар-мом. – В случившемся нет ничего забавного. Ты теря-ешь быстроту реакций, Геральт.

– Преувеличиваешь.– И вовсе нет. – Нэннеке наложила на рану зеле-

ную кашицу, резко пахнущую эвкалиптом. – Нельзябыло позволять себя ранить, а ты позволил, к тому жеочень серьезно. Прямо-таки пагубно. Даже при тво-их невероятных регенеративных возможностях прой-дет несколько месяцев, пока полностью восстановит-ся подвижность шеи. Предупреждаю, временно воз-держись от драк с бойкими противниками.

– Благодарю за предупреждение. Может, еще посо-ветуешь, на какие гроши жить? Собрать полдюжиныдевочек, купить фургон и организовать передвижнойбордель?

Нэннеке, пожав плечами, быстрыми увереннымидвижениями полных рук перевязала ему шею.

– Учить тебя жить? Я что, твоя мать? Ну, готово.Можешь одеваться. В трапезной ожидает завтрак. По-спеши, иначе будешь обслуживать себя сам. Я не со-бираюсь держать девушек на кухне до обеда.

– Где тебя найти? В святилище?– Нет. – Нэннеке встала. – Не в святилище. Тебя

здесь любят, но по святилищу не шляйся. Иди погу-ляй. Я найду тебя сама.

– Хорошо. 2

Геральт уже в четвертый раз прошелся по обсажен-ной тополями аллейке, идущей от ворот к жилым по-мещениям и дальше в сторону утопленного в обры-вистую скалу блока святилища и главного храма. По-сле краткого раздумья он решил не возвращаться подкрышу и свернул к садам и хозяйственным построй-кам. Там несколько послушниц в серых рабочих одеж-дах пропалывали грядки и кормили в курятниках птиц.В основном это были молодые и очень молодые де-вушки, почти дети. Некоторые, проходя мимо, привет-ствовали его кивком или улыбкой. Он отвечал, но неузнавал ни одной. Хоть и бывал в храме часто, поройраза два в год, но никогда не встречал больше трех-четырех знакомых лиц. Девушки приходили и уходи-

ли – вещуньями в другие храмы, повитухами и лекар-ками, специализирующимися по женским и детскимболезням, странствующими друидками, учительница-ми либо гувернантками. Но не было недостатка в но-вых, прибывающих отовсюду, даже из самых удален-ных районов. Храм Мелитэле в Элландере пользо-вался широкой известностью и заслуженной славой.

Культ богини Мелитэле был одним из древнейших,а в свое время – и самых распространенных и уходилкорнями в незапамятные, еще дочеловеческие вре-мена. Почти каждая нелюдская раса и каждое пер-вобытное, еще кочевое, человеческое племя почита-ли какую-либо богиню урожая и плодородия, покрови-тельницу земледельцев и огородников, хранительни-цу любви и домашнего очага. Большая часть культовслилась, породив культ Мелитэле.

Время, которое довольно безжалостно поступилос другими религиями и культами, надежно изолиро-вав их в забытых, редко навещаемых, затерявшихсяв городских кварталах церковках и храмах, милости-во обошлось с Мелитэле. У Мелитэле по-прежнемуне было недостатка ни в последователях, ни в покро-вителях. Ученые, анализируя популярность богини,обычно обращались к древнейшим культам ВеликойМатери, Матери Природы, указывали на связи с при-родными циклами, с возрождением жизни и другими

пышно именуемыми явлениями. Друг Геральта тру-бадур Лютик, мечтавший стать авторитетом во всеммыслимом, искал объяснений попроще. Культ Мелит-эле, говорил он, – культ типично женский. Мелитэ-ле – патронесса плодовитости, рождения, она опекун-ша повивальных бабок. А рожающая женщина долж-на кричать. Кроме обычных визгов, суть которых, какправило, сводится к клятвенным заверениям, что-деона больше ни за какие коврижки не отдастся ни од-ному паршивому мужику, рожающая женщина должнапризывать на помощь какое-либо божество, а Мелит-эле для этого подходит как нельзя лучше. Посколькуже, утверждал поэт, женщины рожали, рожают и ро-жать будут, постольку богине Мелитэле потеря попу-лярности не грозит.

– Геральт.– Ты здесь, Нэннеке? Я искал тебя.– Меня? – усмехнулась жрица. – Не Иолю?– Иолю тоже, – признался он. – Ты против?– Сейчас – да. Не хочу, чтобы ты мешал ей и отвле-

кал. Ей надо готовиться и молиться, если мы хотим,чтобы из ее транса что-нибудь получилось.

– Я уже говорил тебе, – холодно сказал он, – что нехочу никакого транса. Не думаю, чтобы от него былакакая-то польза.

– А я, – слегка поморщилась Нэннеке, – не думаю,

чтобы от него был какой-то вред.– Загипнотизировать меня не удастся, у меня им-

мунитет. Боюсь я за Иолю. Для нее как для медиумаэто может оказаться чрезмерным усилием.

– Иоля не медиум и не умственно отсталая воро-жея, а девочка, пользующаяся особым расположени-ем богини. Будь добр, не делай глупых мин. Я сказа-ла, что твое отношение к религиям мне известно. Номне это никогда особенно не мешало и, думаю, не по-мешает в будущем. Я не фанатичка. Тебе никто не за-прещает считать, что нами правит Природа и скрытаяв ней мощь. Тебе вольно думать, что боги, в том числеи моя Мелитэле, – всего лишь персонификация этойМощи, придуманная для простачков, чтобы они лег-че ее поняли, признали ее существование. По-твоему,это слепая сила. А мне, Геральт, вера позволяет ожи-дать от природы того, что воплощено в моей богине:порядка, принципов, добра. И надежды.

– Знаю.– Ну а коли знаешь, почему не доверяешь тран-

су? Чего боишься? Что я заставлю тебя биться лбомоб пол перед статуей и распевать псалмы? Да нетже, Геральт! Мы просто немного посидим вместе, ты,я и Иоля. И посмотрим, позволяют ли способностиэтой девочки разобраться в клубке опутывающих те-бя сил. Может, узнаем что-нибудь, о чем хорошо бы-

ло бы знать. А может, не узнаем ничего. Возможно,окружающие тебя силы Предназначения не пожелаютобъявиться нам, останутся скрытыми и непонятыми.Не знаю. Но почему бы не попробовать?

– Потому что это бессмысленно. Не окружают меняникакие клубки Предназначений. А если даже и окру-жают, то на кой ляд в них копаться?

– Геральт, ты болен.– Ты хотела сказать – ранен.– Я знаю, что хотела сказать. С тобой что-то нелад-

но, я чувствую. Ведь я знаю тебя с малолетства, ты то-гда доставал мне только до пояса. А теперь чувствую,тебя захватил какой-то дьявольский вихрь, ты запу-тался, попал в петлю, которая постепенно затягивает-ся вокруг тебя. Я хочу знать, в чем дело. Самой мнене суметь, я вынуждена положиться на способностиИоли.

– Не слишком ли глубоко ты надумала проникнуть?И к чему эта метафизика? Если хочешь, я исповеду-юсь тебе. Заполню твои вечера рассказами о самыхинтересных событиях последних нескольких лет. Ве-ли приготовить бочонок пива, чтобы у меня в горле непересыхало, и можно начать хоть сейчас. Только бо-юсь, ты разочаруешься, потому что никаких петель иклубков в моих рассказах не найдешь. Так, простыеведьмачьи истории.

– Послушаю с удовольствием. Но транс, повторяю,не помешал бы.

– А тебе не кажется, – усмехнулся он, – что моеневерие в смысл такого транса заранее перехериваетего целесообразность?

– Не кажется. И знаешь почему? – Нэннеке накло-нилась, заглянула ему в глаза, странно улыбнулась. –Потому что это было бы первое известное мне дока-зательство того, что неверие имеет какую-либо силу.

Крупица истины

1

Черные точечки, движущиеся по светлому, исполо-сованному облаками небу, привлекли внимание ведь-мака. Их было много. Птицы парили, выписывая пра-вильные, спокойные круги, потом резко падали и тутже взмывали, трепеща крыльями.

Ведьмак долго наблюдал за птицами, стараясьопределить расстояние и хотя бы приблизительновремя, потребное на то, чтобы преодолеть его, с по-правкой на рельеф местности, густоту леса, глубинуи направление яра, о существовании которого он по-дозревал. Наконец откинул плащ, затянул на две ды-рочки ремень, наискось пересекающий грудь. Эфес ирукоять меча, висевшего за спиной, выглянули из-заправого плеча.

– Накинем пару верст, Плотвичка, – сказал ведь-мак. – Сойдем с тракта. Сдается, пташки кружат небез причины.

Кобыла, само собой, не ответила, но двинулась сместа, послушная привычному голосу.

– Кто знает, может, там лось валяется, – сказал Ге-

ральт. – А может, и не лось. Кто знает?Яр действительно оказался там, где он и ожи-

дал, – ведьмак сверху окинул взглядом кроны дере-вьев, плотно заполняющих распадок. Однако склоныяра были пологими, а дно сухое, без терновника и гни-ющих стволов. Он легко выбрался на противополож-ный склон. Там раскинулся березняк, за ним – боль-шая поляна, вересковые заросли и бурелом, тянущийкверху щупальца спутанных веток и корней.

Птицы, спугнутые появлением верхового, взмыливыше, раскричались пронзительно, хрипло.

Геральт сразу же увидел первый труп – белизна ов-чинного кожушка и матовая голубизна платья резковыделялись на фоне пожелтевших островков осоки.Второго трупа видно не было, но он знал, где тот ле-жит, – положение тела выдавали позы трех присев-ших на задние лапы волков, спокойно взиравших наездока. Кобыла фыркнула. Волки как по команде неспеша беззвучно потрусили в лес, то и дело оборачи-вая на пришельца вытянутые морды. Геральт соско-чил с лошади.

У женщины в кожушке и голубом платье не былолица, горла и большей части левого бедра. Ведьмакпрошел мимо, не наклонившись.

Мужчина лежал лицом к земле. Геральт не стал пе-реворачивать тело, видя, что и здесь волки и птицы не

сплоховали. Впрочем, детальнее рассматривать трупне было нужды – плечи и спину шерстяной куртки по-крывал ветвистый узор черной засохшей крови. Муж-чина явно погиб от удара в шею, а волки изуродовалитело уже потом.

Кроме короткого меча в деревянных ножнах, у муж-чины на широком поясе висел кожаный мешочек.Ведьмак сорвал его, вывалил на траву кресало, кусо-чек мыла, воск для печатей, горсть серебряных монет,складной, в кожаном футляре нож для бритья, кроли-чье ухо, три ключа на кольце, амулет с фаллическимсимволом. Два письма, написанных на полотне, на-мокли от дождя и росы, руны расплылись, размаза-лись. Третье, на пергаменте, тоже подпорченное вла-гой, все же возможно было прочесть. Это оказалоськредитное поручение, выданное мурривельским бан-ком гномов купцу по имени Рулле Аспен или Аспем.Сумма была невелика.

Геральт наклонился, приподнял правую руку муж-чины. Как он и ожидал, на медном кольце, врезав-шемся в распухший и посиневший палец, был выче-канен знак цеха оружейников – стилизованные шлемс забралом, два скрещенных меча и выгравированнаяпод ними руна «А».

Ведьмак вернулся к трупу женщины. Когда перево-рачивал тело, что-то кольнуло его в палец. Роза, при-

колотая к платью. Цветок увял, но лепестки сохранилисвой цвет – темно-голубой, почти синий. Геральт впер-вые видел такую розу. Он перевернул тело на спинуи вздрогнул.

На искалеченной шее женщины четко отпечаталисьследы зубов. Не волчьих.

Ведьмак осторожно попятился к лошади. Не от-рывая взгляда от опушки леса, забрался в седло.Дважды объехал поляну, наклонившись, внимательнорассматривал землю, то и дело оглядываясь, потом,придержав лошадь, тихо сказал:

– Да, Плотвичка, дело ясное, хоть и не до конца.Оружейник и женщина приехали верхом, со сторонывон того леса. Конечно, направлялись из Мурривелядомой – ведь никто не возит при себе неиспользован-ные аккредитивы. Ну а почему ехали здесь, а не потракту – вопрос. И двигались через вересковые зарос-ли бок о бок. Хотелось бы знать, почему оба слезлиили свалились с коней. Оружейник погиб сразу. Жен-щина бежала, потом упала и тоже скончалась, а тапогань, что не оставила следов, тащила ее по земле,ухватив зубами за шею. Стряслось это два или тридня назад. Кони разбрелись, не станем их искать.

Плотва, разумеется, не ответив, беспокойно фырк-нула, реагируя на знакомый тон голоса.

– Убил их, конечно, – продолжал Геральт, глядя на

опушку, – не оборотень и не леший. Ни тот ни другойне оставили бы столько поживы для любителей пола-комиться падалью. Если бы здесь было болото, я бысказал, что это кикимора или глумец. Но здесь нет бо-лот.

Наклонившись, ведьмак немного отвернул попону,прикрывавшую бок лошади, открыл притороченный квьюку второй меч с блестящей узорчатой чашкой эфе-са и черной рифленой рукоятью.

– Да, Плотвичка. Сделаем-ка мы с тобой крюк. На-до посмотреть, чего ради оружейник и женщина еха-ли лесом, а не по тракту. Если будем спокойно проез-жать мимо таких штучек, то не заработаем даже тебена овес, согласна? А, Плотва?

Лошадь послушно двинулась вперед по бурелому,осторожно обходя ямы от вывороченных с корнямидеревьев.

– Хоть это и явно не оборотни, рисковать нам ни кчему, – продолжал ведьмак, доставая из торбы прито-роченной к седлу пучок бореца и вешая его на мунд-штук. Лошадь фыркнула. Геральт расшнуровал курт-ку у шеи, вытащил медальон с ощерившейся волчьеймордой. Медальон, висевший на серебряной цепочке,раскачивался в такт хода лошади, ртутью поблески-вая в лучах солнца.

2

Красные черепицы конической крыши, увенчиваю-щей башню, он заметил с вершины взгорья, на кото-рую поднялся, срезав поворот еле заметной тропин-ки. Склон, поросший орешником, перекрытый иссох-шими ветками, усеянный ковром желтых листьев, былдовольно крут. Ведьмак вернулся назад, осторожноспустился с холма, выехал на тропинку. Он ехал мед-ленно, то и дело придерживая Плотвичку, и, свесив-шись с седла, высматривал следы.

Лошадь дернула головой, дико заржала, запляса-ла на тропке, вздымая копытами облака высохших ли-стьев. Геральт, охватив шею Плотвы левой рукой, пра-вую сложил в знак Аксий и водил ею над головой ло-шади, шепча заклинания.

– Неужто так уж скверно? – проворчал он, осматри-ваясь кругом и не снимая знака. – Надо же! Спокойно,Плотвичка, спокойно.

Магия подействовала быстро, но подгоняемая но-гой лошадь все же тронулась с места тяжело, струдом, тупо, как-то ходульно, утратив размеренныйритм движения. Ведьмак ловко спрыгнул на землю ипошел пешком, ведя лошадь под уздцы. И наткнулсяна забор.

Между каменным забором и лесом не было просве-та, листва молодых деревцов и кустов можжевельни-ка спутывалась с плющом и диким виноградом, цеп-лявшимся за камни. Геральт задрал голову. И тут жепочувствовал, как по шее, щекоча, приподнимая воло-сы, присасывается и ползет какое-то невидимое мяг-кое существо. Он знал, в чем дело.

Кто-то глядел.Он медленно, стараясь не делать резких движе-

ний, обернулся. Плотвичка фыркнула, мышцы у неена шее задрожали под кожей.

На склоне, с которого он только что спустился,неподвижно, опершись одной рукой о ствол ольхи,стояла девушка. Ее белое облегающее платье кон-трастировало с блестящими иссиня-черными растре-панными волосами, спадающими на плечи. Геральтупоказалось, будто она улыбается, но уверенности небыло – она стояла слишком далеко.

– Привет! – бросил он, подняв руку в дружествен-ном жесте, и шагнул в ее сторону.

Девушка, слегка поворачивая голову, следила заего движениями. У нее было бледное лицо и огром-ные черные глаза. Улыбка – если это была улыбка –слетела с ее губ, словно ее стерли ластиком. Геральтсделал еще шаг. Зашелестели листья. Девушка косу-лей сбежала по склону, промчалась меж кустов мож-

жевельника и, превратившись в белую черточку, скры-лась в глубине леса. Длинное платье, казалось, вовсене ограничивало свободу ее движений.

Лошадь ведьмака, вздернув морду, испуганно за-ржала. Геральт, все еще глядевший в сторону леса,машинально успокоил ее знаком. Ведя Плотву за уз-дечку, пошел вдоль забора, по пояс утопая в лопухах.

Висящие на проржавевших петлях массивные, око-ванные железом ворота украшала большая меднаяколотушка. После недолгого колебания Геральт про-тянул руку и коснулся позеленевшего металла. И сра-зу отскочил, потому что ворота тут же со скрипом рас-пахнулись, разгоняя по сторонам пучки травы, камуш-ки и ветви. За воротами не было никого – лишь пу-стой двор, запущенный, заросший крапивой. Ведьмаквошел, ведя лошадь за собой. Одурманенная знакомлошадь не сопротивлялась, но ноги ставила жестко инеуверенно.

Двор с трех сторон был окружен забором и остат-ками деревянных строительных лесов, четвертую об-разовывала фасадная стена здания, усеянная ос-пинами отвалившейся штукатурки, грязными потека-ми, увитая плющом. Облезлые ставни были закрыты.Двери тоже.

Геральт накинул поводья Плотвички на столбик уворот и медленно направился к дому по щебенчатой

аллейке, проходящей вдоль низкой стенки небольшо-го фонтана, забитого листьями и мусором. Посереди-не фонтана на вычурном цоколе вздымался, выгибаяк небу отбитый хвост, дельфин, вытесанный из белогокамня.

Рядом с фонтаном, на чем-то вроде древней клум-бы, рос розовый куст. Ничем, кроме цвета, он не от-личался от других кустов роз, какие доводилось ви-деть Геральту. Цветы были исключением – индиго слегкой примесью пурпура на кончиках некоторых ле-пестков. Ведьмак коснулся одного, наклонился, поню-хал. У цветков был типичный для роз, но немного бо-лее резкий запах.

Дверь особняка, а одновременно и все ставни стреском распахнулись. Геральт быстро поднял голо-ву. По аллейке, скрипя щебенкой, прямо на него пер-ло чудище.

Правая рука ведьмака мгновенно взвилась надправым плечом, в тот же миг левая рванула ременьна груди, и рукоять меча сама скользнула в руку. Кли-нок с шипением выскочил из ножен, описал короткийогненный полукруг и замер, уставившись концом намчащуюся бестию. Увидев меч, чудище резко остано-вилось. Щебень прыснул во все стороны. Ведьмак да-же не дрогнул.

Существо было человекообразным, выряженным в

довольно истрепанную, но хорошего качества одеж-ду, не лишенную со вкусом подобранных, хоть и со-вершенно нефункциональных украшений. Однако че-ловекообразность эта доходила лишь до грязновато-го жабо, а выше вздымалась огромная, косматая мед-вежья голова с гигантскими ушами, парой диких гла-зищ и жуткой пастью с кривыми клыками, в которойярким пламенем шевелился красный язык.

– Вон отсюда, смертный! – рявкнуло чудище, разма-хивая лапами, но не двигаясь с места. – Сожру! Разо-рву в клочья!

Ведьмак не шелохнулся, не опустил меча.– Оглох, что ли? Вон, говорю, отсюда! – зарычало

чудище и исторгло из глубин своих звук, напоминаю-щий нечто среднее между визгом свиньи и рыком оле-ня-самца. Ставни залопотали и захлопали, стряхиваямусор и штукатурку с парапетов. При этом ни ведьмак,ни чудище даже не пошевелились.

– Проваливай, покамест цел! – заорало существо,но вроде бы не так уж уверенно. – А то…

– Что «а то»? – прервал Геральт.Чудище бурно засопело, наклонило ужасную голо-

ву.– Гляньте-ка, храбрец выискался, – сказало оно

спокойно, скаля клыки и глядя на Геральта крова-во-красным глазом. – Опусти свою железяку. Изволь.

Может, еще не усек, что ты находишься во дворе мо-его личного дома? Или там, откуда ты родом, принятоугрожать хозяевам мечами на их собственных подво-рьях?

– Принято, – сказал Геральт. – Но только тем хозя-евам, которые приветствуют гостей ревом и посуламиразорвать в клочья.

– Ишь ты, – занервничало чудище, – еще оскорбля-ет, бродяга. Тоже мне гость сыскался. Прет во двор,вытаптывает чужие цветы, распоряжается как дома идумает, что ему немедля поднесут хлеб-соль! Тьфу натебя!

Чудище сплюнуло, засопело и захлопнуло пасть.Нижние клыки остались снаружи, придавая ему видкабана-одиночки.

– Ну и что? – сказал ведьмак, опуская меч. – Так ибудем стоять?

– А есть другие предложения? Лечь? – хохотнулочудище. – Говорю же, спрячь железяку.

Ведьмак ловко засунул оружие в ножны на спине,не опуская руки, погладил оголовку, торчащую вышеплеча.

– Желательно, – сказал он, – чтоб ты не делалслишком резких движений. Этот меч можно вынуть влюбой момент и быстрее, чем думаешь.

– Видел, – кашлянуло чудище. – Если б не это, ты

уже давно был бы за воротами с отметиной моего каб-лука на заднице. Чего тебе тут надо? Откуда ты взял-ся?

– Заплутал, – солгал ведьмак.– Заплутал, – повторило чудище, грозно скривив

пасть. – Ну так выплутывайся. За ворота, стало быть.Обороти левое ухо к солнцу и так и держись – попа-дешь на тракт. Ну, чего ждешь?

– Вода тут есть? – спокойно спросил Геральт. – Ло-шадь пить хочет. Да и я тоже. Если тебе это не в тя-гость.

Чудище переступило с ноги на ногу, почесало ухо.– Слушай, ты. Ты что, меня в самом деле не боишь-

ся?– А надо?Чудище оглянулось, откашлялось, размашисто

подтянуло широкие штаны.– Ладно, чего уж. Гость в дом. Не каждый день

встречается человек, который, увидев меня, не дра-панул бы или не свалился без чувств. Ну, добро. Еже-ли ты усталый, но порядочный путник, приглашаю. Ноежели разбойник или вор, знай – дом выполняет моиприказы. За этими стенами командую я!

Он поднял косматую лапу. Ставни тут же заколоти-лись о стену, а в каменном горле дельфина что-то глу-хо забулькало.

– Приглашаю, – повторил он.Геральт не пошевелился, внимательно глядя на

него.– Один живешь?– А тебе какое дело, с кем? – зло проговорило чу-

дище, разевая пасть, а потом громко расхохоталось. –Ага, понимаю. Небось, думаешь, держу сорок молод-цев, красавцев вроде меня. Нет, не держу. Ну так как,черт побери, воспользуешься приглашением от чи-стого сердца? Ежели нет, то ворота вон там, как разза твоим задом.

Геральт сдержанно поклонился и сухо ответил:– Принимаю приглашение. Закон гостеприимства

не нарушу.– Мой дом – твой дом, – ответило чудище столь же

сухо. – Прошу сюда. А кобылу поставь там, у колодца.Дом внутри тоже требовал солидного ремонта, од-

нако в нем было в меру чисто и опрятно. Мебель вы-шла, вероятно, из рук хороших мастеров, даже еслиэто и произошло давным-давно. В воздухе витал ощу-тимый запах пыли. Было темно.

– Свет! – буркнуло чудище, и лучина, воткнутая вжелезный захват, незамедлительно вспыхнула и вы-дала пламя и копоть.

– Недурственно, – бросил ведьмак.– И всего-то? – захохотало чудище. – Похоже, тебя

чем попало не проймешь. Я же сказал, дом выполня-ет мои приказы. Прошу сюда. Осторожнее – лестницакрутая. Свет!

На лестнице чудище обернулось.– А что это у тебя на шее болтается, гостюшка? А?– Посмотри.Чудище взяло медальон в лапу, поднесло к глазам,

слегка натянув цепочку на шее Геральта.– У этого животного неприятное выражение… лица.

Что это?– Цеховой знак.– Ага, вероятно, твое ремесло – намордники? Про-

шу сюда. Свет!Середину большой комнаты, в которой не было ни

одного окна, занимал огромный дубовый стол, совер-шенно пустой, если не считать большого подсвечни-ка из позеленевшей меди, увитого фестонами застыв-шего воска. Выполняя очередную команду, свечи за-жглись, замигали, немного осветив помещение.

Одна из стен была увешана оружием – композици-ями из круглых щитов, скрещивающихся алебард, ро-гатин и гизард, тяжелых мечей и топоров. Половинуприлегающей стены занимал огромный камин, над ко-торым располагались ряды шелушащихся и облезлыхпортретов. Стену напротив входа заполняли охотни-чьи трофеи – лопаты лосиных рогов, ветвистые ро-

га оленей отбрасывали длинные тени на головы ка-банов, медведей и рысей, на взъерошенные и расче-хранные крылья орлиных и ястребиных чучел. Цен-тральное, почетное место занимала отливающая ста-ринной бронзой, подпорченная, с торчащей из дыр па-клей голова скального дракона. Геральт подошел бли-же.

– Его подстрелил мой дедуля, – сказало чудище, ки-дая в камин огромное полено. – Пожалуй, это был по-следний дракон в округе, позволивший себя поймать.Присаживайся, гость. Голоден?

– Не откажусь, хозяин.Чудище уселось за стол, опустило голову, сплело

на животе косматые лапы, некоторое время что-тобормотало, крутя большими пальцами, потом негром-ко рыкнуло, хватив лапой о стол. Тарелки и блюдаоловянно и серебристо звякнули, хрустально зазво-нили кубки. Запахло жарким, чесноком, душицей, му-скатным орехом. Геральт не выдал удивления.

– Так, – потерло лапы чудище. – Получше, чем слу-ги, а? Угощайся, гость. Вот пулярка, вот ветчина, этопаштет из… Не знаю, из чего. Это вот рябчики. Нет, яд-рена вошь, куропатки. Перепутал, понимаешь, закли-нания. Ешь, ешь. Настоящая, вполне приличная еда,не бойся.

– Я и не боюсь. – Геральт разорвал пулярку попо-

лам.– Совсем забыл, – усмехнулось чудище, – что ты не

из пугливых. А звать тебя, к примеру, как?– Геральт. А тебя, хозяин? К примеру же.– Нивеллен. Но в округе кличут Ублюдком либо

Клыкачом. И детей мною пугают. – Чудище опрокину-ло в глотку содержимое гигантского кубка, затем по-грузило пальцы в паштет, выхватив из блюда полови-ну за раз.

– Детей, говоришь, пугают, – проговорил Геральт снабитым ртом. – Надо думать, без причин?

– Абсолютно. Твое здоровье, Геральт!– И твое, Нивеллен.– Ну как винцо? Заметил, виноградное, не яблоч-

ное. Но ежели не нравится, наколдую другого.– Благодарствую. Вполне, вполне. Магические спо-

собности у тебя врожденные?– Нет. Появились, когда это выросло. Морда, стало

быть. Сам не знаю, откуда они взялись, но дом выпол-няет все, чего ни захочу. Ничего особенного. Так, ме-лочь. Умею наколдовать жратву, выпивку, одежу, чи-стую постель, горячую воду, мыло. Любая баба суме-ет и без колдовства. Отворяю и запираю окна и двери.Разжигаю огонь. Ничего особенного.

– Ну, как-никак, а все же… А эта… как ты сказал,морда, она давно у тебя?

– Двенадцать лет.– Как это вышло?– А тебе не все равно? Лучше налей еще.– С удовольствием. Мне-то без разницы, просто лю-

бопытно.– Повод вполне понятный и в принципе приемле-

мый, – громко рассмеялось чудище. – Но я его не при-нимаю. Нет тебе до этого дела, и вся недолга. Одна-ко, чтобы хоть малость удовлетворить твое любопыт-ство, покажу, как я выглядел до того. Взгляни-ка ту-да, на портреты. Первый от камина – мой папуля. Вто-рой – хрен его знает кто. Третий – я. Видишь?

Из-под пыли и тенёт с портрета водянистыми гла-зами взирал какой-то толстячок с пухлой, грустнойи прыщавой физиономией. Геральт, который и сам,на манер некоторых портретистов, бывал склонен по-льстить клиентам, грустно покачал головой.

– Ну, видишь? – осклабившись, повторил Нивел-лен.

– Вижу.– Ты кто такой?– Не понял.– Не понял, стало быть? – Чудище подняло голову.

Глаза у него загорелись, как у кота. – Мой портрет, го-стюшка, висит в тени. Я его вижу, но я-то не человек.Во всяком случае, сейчас. Человек, чтобы рассмот-

реть портрет, подошел бы ближе, скорее всего взялбы свечу. Ты этого не сделал. Вывод прост. Но я спра-шиваю без обиняков: ты человек?

Геральт не отвел взгляда.– Если ты так ставишь вопрос, – ответил он после

недолгого молчания, – то не совсем.– Ага. Вероятно, я не совершу бестактности, если

спрошу, кто же ты в таком разе?– Ведьмак.– Ага, – повторил Нивеллен, немного помолчав. –

Если мне память не изменяет, ведьмаки довольносвоеобразно зарабатывают на жизнь. За плату убива-ют разных чудищ.

– Не изменяет.Снова наступила тишина. Языки пламени пульси-

ровали, устремлялись вверх тонкими усиками огня,отражались блестками в резном хрустале кубков, вкаскадах воска, стекающего по подсвечнику. Нивел-лен сидел неподвижно, слегка шевеля огромнымиушами.

– Допустим, – сказал он наконец, – ты ухитришь-ся вытащить меч прежде, чем я на тебя прыгну. Допу-стим, даже успеешь меня полоснуть. При моем весеэто меня не остановит, я повалю тебя с ходу. А потомдело докончат зубы. Как думаешь, ведьмак, у кого изнас двоих больше шансов перегрызть другому глот-

ку?Геральт, придерживая большим пальцем оловян-

ную крышку графина, налил себе вина, отхлебнул, от-кинулся на спинку стула. Он глядел на чудище ухмы-ляясь, и ухмылка была исключительно паскудной.

– Та-а-ак, – протянул Нивеллен, ковыряя когтем вуголке пасти. – Надобно признать, ты умеешь отве-чать на вопросы, не разбрасываясь словами. Инте-ресно, как ты управишься со следующим? Кто тебе заменя заплатит?

– Никто. Я тут случайно.– А не врешь?– Я не привык врать.– А к чему привык? Мне рассказывали о ведьма-

ках. Я запомнил, что ведьмаки похищают маленькихдетей, которых потом пичкают волшебными трава-ми. Кто выживет, становится ведьмаком, волшебни-ком с нечеловеческими способностями. Их учат уби-вать, искореняют в них всяческие человеческие чув-ства и рефлексы. Из них делают чудовищ, задача ко-торых уничтожать других чудовищ. Я слышал, говори-ли, уже пора начать охоту на ведьмаков, потому какчудовищ становится все меньше, а ведьмаков – всебольше. Отведай куропатку, пока вовсе не остыла.

Нивеллен взял с блюда куропатку, целиком запихалв пасть и сжевал, словно сухарик, хрустя косточками.

– Молчишь? – спросил он невнятно, проглатываяптичку. – Что из сказанного правда?

– Почти ничего.– А вранье?– То, что чудовищ все меньше.– Факт, их немало, – ощерился Нивеллен. – Пред-

ставитель оных как раз сидит перед тобой и разду-мывает, правильно ли поступил, пригласив тебя. Мнесразу не понравился твой цеховой знак, гостюшка.

– Ты – никакое не чудовище, Нивеллен, – сухо ска-зал ведьмак.

– А, черт, что-то новенькое. Тогда кто же я, по-твое-му? Клюквенный кисель? Клин диких гусей, тянущий-ся к югу тоскливым ноябрьским утром? Нет? Так, мо-жет, я – святая невинность, потерянная у ручья сися-стой дочкой мельника? Э? Геральт? Ну скажи, кто ятакой? Неужто не видишь – я аж весь трясусь от лю-бопытства?

– Ты не чудовище. Иначе б не смог прикоснуться кэтой вот серебряной тарелке. И уж ни в коем случаене взял бы в руку мой медальон.

– Ха! – рявкнул Нивеллен так, что язычки пламе-ни свечей на мгновение легли горизонтально. – Сего-дня явно день раскрытия страшных секретов! Сейчася узнаю, что уши у меня выросли, потому что я ещесосунком не любил овсянки на молоке!

– Нет, Нивеллен, – спокойно сказал Геральт. – Это –результат сглаза. Уверен, ты знаешь, кто навел на те-бя порчу.

– А если и знаю, то что?– Порчу можно снять. И довольно часто.– Ты как ведьмак, разумеется, умеешь снимать пор-

чу. Довольно часто?– Умею. Хочешь попробовать?– Нет. Не хочу.Чудище раскрыло пасть и вывесило красный язы-

чище длиной в две пяди.– Ну что, растерялся?– Верно, – признался ведьмак.Чудище захохотало, откинулось на спинку стула.– Я знал, что растеряешься. Налей себе еще, сядь

поудобнее. Расскажу тебе всю эту историю. Ведьмакне ведьмак, а глаза у тебя не злые. А мне, видишь ли,приспичило поболтать. Налей себе.

– Уже нечего наливать-то.– Дьявольщина, – откашлялось чудище, потом сно-

ва хватануло лапой по столу. Рядом с двумя пусты-ми графинами неведомо откуда появился большойглиняный кувшин в ивовой оплетке. Нивеллен сорвалклыками восковую печать. – Как ты, вероятно, заме-тил, – начал он, наполняя кубки, – округа довольнопустынна. До ближайших людских поселений идти да

идти. Потому как, понимаешь, папуля с дедулей всвое время особой любовью ни у соседей, ни у про-езжих купцов не пользовались. Каждый, кто сюда за-ворачивал, в лучшем случае расставался с имуще-ством, если папуля примечал его с башни. А несколь-ко ближних поселков сгорели, потому как папуля, ви-дишь ли, решил, что они задерживают оброк. Малокто любил моего папулю. Кроме меня, разумеется. Ястрашно плакал, когда однажды на возу доставили то,что осталось от моего папочки после удара двуруч-ным мечом. Дедуля в ту пору уже не разбойничал,потому что с того дня, как получил по черепушке же-лезным шестопером, жутко заикался, пускал слюни иредко когда вовремя успевал добежать до сортира.Получилось, что мне как наследнику досталось воз-главить дружину.

Молод я тогда был, – продолжал Нивеллен. – Пря-мо молокосос, так что парни из дружины мигом ме-ня окрутили. Командовал я ими, как понимаешь, нелучше, чем, скажем, поросенок волчьей стаей. Вско-ре начали мы вытворять такое, чего папочка, будь онжив, никогда б не допустил. Опускаю детали, перехо-жу сразу к сути. Однажды отправились мы аж под са-мый Гелибол, что под Миртой, и грабанули храм. Вдо-бавок ко всему была там еще и молоденькая жричка.

– Что за храм, Нивеллен?

– Хрен его знает. Но, видать, скверный был храм.Помню, на алтаре лежали черепа и мослы, горел зе-леный огонь. Воняло, аж жуть! Но ближе к делу. Пар-ни прижали жричку, стянули с нее одежку, а потом ска-зали, что, мол, мне пора уже стать мужчиной. Ну, я истал, дурной сопляк. В ходе становления жричка плю-нула мне в морду и что-то выкрикнула.

– Ну?– Что я – чудище в человечьей шкуре, что буду чуди-

щем из чудищ, что-то о любви, о крови, не помню. Кин-жальчик маленький такой был у нее, кажется, спрятанв прическе. Она покончила с собой, и тут… Драпану-ли мы оттуда, Геральт, так что чуть коней не загнали.Нет. Скверный был храм…

– Продолжай.– Дальше было так, как сказала жричка. Дня через

два просыпаюсь утром, а слуги, как меня увидели, врев. И в ноги – бац! Я к зеркалу… Понимаешь, Ге-ральт, запаниковал я, случился со мной какой-то при-падок, помню как сквозь туман. Короче говоря, трупы.Несколько. Хватал все, что только под руку попадало,и вдруг стал страшно сильным. А дом помогал как мог:хлопали двери, летали по воздуху предметы, метал-ся огонь. Кто успел, сбежал: тетушка, кузина, парнииз дружины, да что там – сбежали даже собаки, воя иподжимая хвосты. Убежала моя кошечка Обжорочка.

Со страху удар хватил даже тетушкиного попугая. Ивот остался я один, рыча, воя, психуя, разнося в пух ипрах что ни попадя, в основном зеркала.

Нивеллен замолчал, вздохнул, шмыгнул носом ипродолжал:

– Когда приступ прошел, было уже поздно что-ни-будь предпринимать. Я остался один. Никому не могобъяснить, что у меня изменилась только внешность,что, хоть и в ужасном виде, я остался по-прежне-му всего лишь глупым пацаном, рыдающим в пустомзамке над телами убитых слуг. Потом пришел жуткийстрах: вот вернутся те, что спаслись, и прикончат ме-ня, прежде чем я успею растолковать. Но никто невернулся.

Уродец замолчал, вытер нос рукавом.– Не хочется вспоминать те первые месяцы, Ге-

ральт. Еще и сегодня меня трясет. Давай ближе к делу.Долго, очень долго сидел я в замке, как мышь под мет-лой, не высовывая носа со двора. Если кто-нибудь по-являлся – а случалось это редко, – я не выходил, ве-лел дому хлопнуть несколько раз ставнями либо ряв-кал через водосточную трубу, и этого обычно хвата-ло, чтобы от сбежавшего посетителя только туча пы-ли осталась. Но вот однажды выглянул я в окно и ви-жу, как ты думаешь, что? Какой-то толстяк срезает ро-зы с тетушкиного куста. А надобно тебе знать, что это

не хухры-мухры, а голубые розы из Назаира, сажен-цы привез еще дедуля. Злость меня взяла, выскочиля во двор. Толстяк, как только обрел голос, которыйпотерял, увидев меня, провизжал, что хотел-де всеголишь взять несколько цветков для дочурки, и умолялпростить его, даровать жизнь и здоровье. Я уже при-готовился было выставить его за главные ворота, нотут кольнуло меня что-то, и вспомнил я сказку, кото-рую когда-то рассказывала Леника, моя няня, стараятетеха. Черт побери, подумал я, вроде бы красивыедевушки могут превратить лягушку в принца или на-оборот, так, может… Может, в этой брехне есть кру-пица истины, какая-то возможность… Подпрыгнул яна две сажени, зарычал так, что дикий виноград по-сыпался со стены, и рявкнул: «Дочка или жизнь!» Ни-чего лучшего в голову не пришло. И тут купец – а этобыл купец – кинулся в рев, потом признался, что егодоченьке всего восемь годков. Ну, смешно, а?

– Нет.– Вот и я не знал, смеяться мне или плакать над

своей паскудной судьбой. Жаль мне стало купца,смотреть было тошно, как он трясется, пригласил егов дом, угостил, а на прощание насыпал в мешок золо-та и камушков. А надобно тебе знать, что в подвалах,еще с папулиных времен, оставалось много добра, яне очень-то знал, что с ним делать, так что мог позво-

лить себе широкий жест. Купец просиял, благодарил,аж всего себя оплевал. Видно, где-то похвалился сво-им приключением, потому что не прошло и двух меся-цев, как прибыл сюда другой купец. Прихватил боль-шой мешок. И дочку. Тоже не малую.

Нивеллен вытянул ноги под столом, потянулся так,что затрещал стул.

– Мы быстренько договорились с торгашом. Реши-ли, что он оставит мне дочурку на год. Пришлось по-мочь ему закинуть мешок на мула, сам бы он не упра-вился.

– А девушка?– Сначала, увидев меня, лишилась чувств, дума-

ла, я ее съем. Но через месяц мы уже сидели за од-ним столом, болтали и совершали долгие прогулки.Но хоть она была вполне мила и на удивление толко-ва, язык у меня заплетался, когда я с ней разговари-вал. Понимаешь, Геральт, я всегда робел перед дев-чатами, надо мной потешались даже девки из хлева,те, у которых вечно ноги в навозе и которых наши дру-жинники крутили как хотели, и так, и этак, и наоборот.Так даже они надо мной смеялись. Чего же ждать те-перь-то, думал я, с этакой мордой? Я даже не решил-ся сказать ей, чего ради так дорого заплатил за одингод ее жизни. Год этот тянулся, как вонь за народнымополчением, и наконец явился купец и забрал ее. Я

же с отчаяния заперся в доме и несколько месяцевне реагировал ни на каких гостей с дочками. Но послегода, проведенного в обществе купцовой доченьки, японял, как тяжко, когда некому слова молвить.

Уродец издал звук, долженствовавший означатьвздох, но прозвучавший как икота.

– Следующую, – продолжил он немного погодя, –звали Фэнне. Маленькая, шустрая, болтливая, нупрям королек, только что без крылышек. И вовсе небоялась меня. Однажды, аккурат была годовщина мо-их пострижин, упились мы медовухи и… хе, хе. Я тутже выскочил из-под перины и к зеркалу. Признаюсь,был я обескуражен и опечален. Морда осталась какойбыла, может, чуточку поглупее. А еще говорят, мол, всказках – народная мудрость! Хрен цена такой мудро-сти, Геральт! Ну, Фэнне скоренько постаралась, что-бы я забыл о своих печалях. Веселая была девчонка,говорю тебе. Знаешь, что придумала? Мы на пару пу-гали непрошеных гостей. Представь себе: заходит та-кой тип во двор, осматривается, а тут с ревом выле-таю я на четвереньках. А Фэнне, совсем без ничего,сидит у меня на загривке и трубит в дедулин охотни-чий рог!

Нивеллен затрясся от смеха, сверкнув белизнойклыков.

– Фэнне, – продолжал он, – прожила у меня целый

год, потом вернулась в семью с крупным приданым.Ухитрилась выйти замуж за какого-то шинкаря, вдов-ца.

– Продолжай, Нивеллен. Это интересно.– Да? – сказало чудище, скребя за ушами. – Ну, ну.

Очередная, Примула, была дочкой оскудевшего ры-царя. У рыцаря, когда он пожаловал сюда, был толькотощий конь, проржавевшая кираса, и был он неверо-ятно длинным. Грязный, как навозная куча, и источалтакую же вонь. Примулу, даю руку на отсечение, вид-но, зачали, когда папочка был на войне, потому какбыла она вполне ладненькая. И в ней я тоже не воз-буждал страха. И неудивительно, потому что по срав-нению с ее родителем я мог показаться вполне даженичего. У нее, как оказалось, был изрядный темпера-мент, да и я, обретя веру в себя, тоже не давал маху.Уже через две недели у нас с Примулой установилисьвесьма близкие отношения, во время которых она лю-била дергать меня за уши и выкрикивать: «Загрызименя, зверюга!», «Разорви меня, бестия!» и тому по-добные идиотизмы. В перерывах я бегал к зеркалу,но, представь себе, Геральт, поглядывал в него с воз-растающим беспокойством, потому как я все меньшежаждал возврата к прежней, менее работоспособной,что ли, форме. Понимаешь, раньше я был какой-торастяпистый, а стал мужиком хоть куда. То, бывало,

постоянно болел, кашлял, и из носа у меня текло, те-перь же никакая холера меня не брала. А зубы? Тыне поверишь, какие у меня были скверные зубы! Атеперь? Могу перегрызть ножку от стула. Скажи, хо-чешь, чтобы я перегрыз ножку от стула? А?

– Не хочу.– А может, так-то оно и лучше, – раззявил пасть уро-

дец. – Девочек веселило, как я управлялся с мебелью,и в доме почти не оставалось целых стульев. – Ни-веллен зевнул, при этом язык свернулся у него труб-кой. – Надоела мне болтовня, Геральт. Короче говоря:потом были еще две – Илика и Венимира. Все шлокак обычно. Тоска! Сначала смесь страха и насторо-женности, потом проблеск симпатии, подпитываемыймелкими, но ценными сувенирчиками, потом: «Грызименя, съешь меня всю», потом возвращение ихних па-пуль, нежное прощание и все более ощутимый ущербв сундуках. Я решил делать длительные перерывы наодиночество. Конечно, в то, что девичий поцелуйчикизменит мою внешность, я уже давно перестал ве-рить. И смирился. Больше того, пришел к выводу, чтовсе и так идет хорошо и ничего менять не надо.

– Так уж и ничего?– Ну подумай сам. Я тебе говорил, мое здоровье

связано именно с таким телом – это раз. Два: мое от-личие действует на девушек как дурман. Не смейся! Я

совершенно уверен, что в человеческом обличье мнепришлось бы здорово набегаться, прежде чем я на-шел бы такую, например, Венимиру, весьма, скажу те-бе, красивую девицу. Думаю, такой парень, каким яизображен на портрете, ее бы не заинтересовал. И,в-третьих, безопасность. У папули были враги, неко-торым удалось выжить. У тех, кого отправила в мириной дружина под моим печальным командованием,остались родственники. В подвалах – золото. Если бне ужас, который я внушаю, кто-нибудь да явился быза ним. Например, кметы с вилами.

– Похоже, ты уверен, – бросил Геральт, поигрываяпустым кубком, – что в теперешнем своем виде никогоне обидел. Ни одного отца, ни одной дочки. Ни одногородственника или жениха дочки. А, Нивеллен?

– Успокойся, Геральт, – буркнуло чудище. – О чемты говоришь? Отцы чуть не обмочились от радости,увидев мою щедрость. А дочки? Ты бы посмотрел наних, когда они приходили в драных платьях, с лапка-ми, изъеденными щелоком от стирки, спины сутулыеот постоянного перетаскивания лоханей. На плечах ибедрах у Примулы еще после двух недель пребыва-ния у меня не прошли следы от ремня, которым пот-чевал ее папочка-рыцарь. А у меня они ходили графи-нюшками: самое тяжелое, что в ручки брали, так этовеер; понятия не имели, где здесь кухня. Я их наря-

жал и увешивал цацками. Своим волшебством нагре-вал по их желанию воду для жестяной ванны, которуюпапуля еще для мамы увел из Ассенгарда. Представ-ляешь себе? Жестяная ванна?! Редко у какого графа,да что там, короля есть жестяная ванна! Для них, Ге-ральт, это был сказочный дом. А что до постели… За-раза, невинность в наши дни встречается реже, чемгорный дракон. Ни одной я не принуждал, Геральт.

– Но ты подозревал, что кто-то мне за тебя запла-тит. И кто бы это мог быть?

– Какой-нибудь стервец, которому покоя не дают текрохи, что остались в моих подвалах, а дочек ему богине дали, – выразительно произнес Нивеллен. – Чело-веческая жадность не знает предела.

– И больше никто?– И больше никто.Они помолчали, глядя на нервно подрагивающие

язычки пламени свечей.– Нивеллен, – вдруг сказал ведьмак. – Сейчас ты

один?– Ведьмак, – не сразу ответил уродец, – я думаю,

мне определенно следует покрыть тебя не самымиприличными словами, взять за шиворот и спустить слестницы. И знаешь за что? За то, что ты считаешьменя придурком. Я давно вижу, как ты прислушива-ешься, как зыркаешь на дверь. Ты прекрасно знаешь,

что я живу не один. Верно?– Верно. Прости.– Что мне твои извинения. Ты ее видел?– Да. В лесу, неподалеку от ворот. В этом причина

того, что купцы с дочками с некоторых пор уезжают оттебя несолоно хлебавши?

– Стало быть, ты и об этом знал? Да, причина вэтом.

– Позволь спросить…– Не позволю.Опять помолчали.– Что ж, воля твоя, – наконец сказал ведьмак, вста-

вая. – Благодарю за хлеб-соль, хозяин. Мне пора.– И верно. – Нивеллен тоже встал. – По известным

причинам я не могу предложить тебе ночлег у себя, аостанавливаться в здешних лесах не советую. Послетого как округа опустела, тут по ночам неладно. Тебеследует вернуться на тракт засветло.

– Учту, Нивеллен. А ты уверен, что не нуждаешьсяв моей помощи?

Чудище искоса глянуло на него.– А ты уверен, что можешь мне помочь? Сумеешь

освободить от этого?– Я имел в виду не только это.– Ты не ответил на вопрос. Хорошо… Пожалуй, от-

ветил. Не сумеешь.

Геральт посмотрел ему прямо в глаза.– Не повезло вам тогда, – сказал он. – Из всех хра-

мов в Гелиболе и Долине Ниммар вы выбрали аккуратхрам Корам Агх Тэра, Львиноголового Паука. Чтобыснять заклятие, брошенное жрицей Корам Агх Тэра,требуются знания и способности, которых у меня нет.

– А у кого есть?– Так это тебя все-таки интересует? Ты же сказал,

будто тебе сейчас хорошо.– Сейчас – да. А потом… Боюсь…– Чего?Уродец остановился в дверях комнаты, обернулся.– Я сыт по горло твоими вопросами, ведьмак. Ты

только и знаешь, что спрашиваешь, вместо того что-бы отвечать. Похоже, тебя надо спрашивать по-дру-гому. Слушай, меня уже некоторое время… Ну, я ви-жу дурные сны. Может, точнее было бы сказать «чу-довищные». Как думаешь, только коротко, я напрасночего-то боюсь?

– А проснувшись, ты никогда не замечал, что у тебягрязные ноги? Не находил иголок в постели?

– Нет.– А…– Нет. Пожалуйста, короче.– Правильно делаешь, что боишься.– С этим можно управиться? Пожалуйста, короче.

– Нет.– Наконец-то. Пошли, я тебя провожу.Во дворе, пока Геральт поправлял вьюки, Нивеллен

погладил кобылу по ноздрям, похлопал по шее. Плот-вичка, радуясь ласке, наклонила голову.

– Любят меня зверушки, – похвалился Нивеллен. –Да и я их люблю. Моя кошка Обжорочка, хоть и сбе-жала вначале, потом все же вернулась. Долгое времяэто было единственное живое существо, моя спутни-ца недоли. Вереена тоже…

Он осекся, скривил морду.– Тоже любит кошек? – усмехнулся Геральт.– Птиц, – ощерился Нивеллен. – Проговорился, яз-

ви его. А, да что там. Это никакая не новая купеческаядочка, Геральт, и не очередная попытка найти крупицуистины в старых небылицах. Это нечто посерьезнее.Мы любим друг друга. Если засмеешься, получишь помордасам.

Геральт не засмеялся.– Твоя Вереена, – сказал он, – скорее всего русал-

ка. Знаешь?– Подозреваю. Худенькая. Черненькая. Говорит

редко, на языке, которого я не знаю. Не ест челове-ческую пищу. Целыми днями пропадает в лесу, потомвозвращается. Это типично?

– Более-менее. – Ведьмак затянул подпругу. – Ты,

верно, думаешь, что она не вернулась бы, если б тыстал человеком?

– Уверен. Знаешь, как русалки избегают людей. Ма-ло кто видел русалку вблизи. А я и Вереена… Эх, язвиее… Ну, бывай, Геральт.

– Бывай, Нивеллен.Ведьмак дал кобыле в бок и направился к воротам.

Урод плелся сбоку.– Геральт?– Ну?– Я не так глуп, как ты думаешь. Ты приехал следом

за купцом, который тут недавно побывал. С ним что-то случилось?

– Да.– Он был у меня три дня назад. С дочкой, впро-

чем, не из лучших. Я велел дому запереть все дверии ставни, не подавал признаков жизни. Они покрути-лись по двору и уехали. Девушка сорвала розу с те-тушкиного куста и приколола к платью. Ищи их в дру-гом месте. Но будь осторожен, это скверные места…Ночью в лесу опасно. Слышно и видно… неладное.

– Спасибо, Нивеллен. Я не забуду о тебе. Как знать,может, найду кого-то, кто…

– Может, найдешь. А может, и нет. Это моя пробле-ма, Геральт, моя жизнь и моя кара. Я научился пере-носить, привык. Ежели станет хуже, тоже привыкну. А

если уж станет вовсе невмоготу, не ищи никого, при-езжай сам и кончай дело. По-ведьмачьи. Бывай, Ге-ральт.

Нивеллен развернулся и быстро пошел к особняку.Ни разу не оглянувшись.

3

Район был пустынный, дикий, зловеще недруже-любный. До наступления сумерек Геральт на тракт невернулся, не хотел делать крюк, поехал напрямик, че-рез лес. Ночь, положив меч на колени, провел на лы-сой вершине высокого холма у небольшого костерка,в который то и дело подбрасывал пучки бореца. По-среди ночи далеко в долине заметил свет, услышалшальной вой и пение и еще что-то такое, что моглобыть только криком истязаемой женщины. Едва рас-свело, он двинулся туда, но нашел лишь вытоптан-ную поляну и обугленные кости в еще теплом пепле.В кроне могучего дуба что-то верещало и шипело. Этомог быть леший, но мог быть и обычный лесной кот.Ведьмак не стал задерживаться, чтобы проверить.

4

Около полудня, когда он поил Плотвичку у родни-ка, кобыла дико заржала, рванулась, оскалив желтыезубы и грызя мундштук. Геральт машинально успоко-ил ее знаком и тут же увидел правильный круг, обра-зованный торчащими из мха головками красноватыхгрибков.

– Ну, Плотва, ты становишься истеричкой, – сказалон. – Ведь нормальный же ведьмин круг. Что еще засцены?

Кобыла фыркнула, повернувшись к нему мордой.Ведьмак потер лоб, поморщился, задумался. Потомодним махом оказался в седле, развернул коня, быст-ро поехал назад по собственным следам.

– «Любят меня зверушки», – буркнул он. – Прости,лошадка. Выходит, у тебя больше ума, чем у меня.

5

Кобыла прядала ушами, фыркала, рыла копытамиземлю, не хотела идти. Геральт не стал успокаиватьее знаком, соскочил с седла, перекинул поводья черезголову лошади. На спине у него был уже не старый

меч в ножнах из кожи ящера, а блестящее красивоеоружие с крестовой гардой и изящной, хорошо отба-лансированной рукоятью, оканчивающейся шаровымэфесом из белого металла.

На сей раз ворота перед ним не раскрылись, пото-му что были и без того раскрыты, как он оставил их,уезжая.

Он услышал пение. Не понимал слов, не мог дажеразобрать языка. Да это и не нужно было – ведьмакзнал, чувствовал и понимал самое природу, сущностьпения – тихого, пронизывающего, разливающегося пожилам волной тошнотворного, обессиливающего ужа-са.

Пение резко оборвалось, и тут он увидел ее.Она прильнула к спине дельфина в высохшем фон-

тане, охватив обомшелый камень маленькими рука-ми, такими белыми, что они казались прозрачными.Из-под бури спутанных черных волос на него гляделиогромные, горящие, широко раскрытые антрацитовыеглаза.

Геральт медленно приближался мягкими, пружиня-щими шагами, обходя фонтан полукругом со сторонызабора, мимо куста голубых роз. Существо, прилепив-шееся к хребту дельфина, поворачивало вслед за нимминиатюрное личико, на котором читалась невырази-мая тоска, полная такого очарования, что оно застав-

ляло его постоянно слышать пение, хотя маленькиебледные губы не шевелились.

Ведьмак остановился в десяти шагах. Меч, мед-ленно выползая из черных, покрытых эмалью ножен,блеснул над его головой.

– Это серебро, – сказал он. – Клинок серебряный.Бледное личико не дрогнуло, антрацитовые глаза

не изменили выражения.– Ты так похожа на русалку, – спокойно продолжал

ведьмак, – что можешь обмануть кого угодно. Тем бо-лее что ты редкая пташка, чернуля. Но лошади неошибаются. Таких, как ты, они распознают инстинк-тивно и безошибочно. Кто ты? Думаю, муля или альп.Обычный вампир не вышел бы на солнце.

Уголки белогубого ротика дрогнули и слегка при-поднялись.

– Тебя привлек Нивеллен в своем обличье, верно?Сны, о которых он говорил, – твоя работа? Догадыва-юсь, что это были за сны, и сочувствую ему.

Черноволосая не пошевелилась.– Ты любишь птичек, – продолжал ведьмак. – Од-

нако это не мешает тебе перегрызать глотки людям?А? Подумать только, ты и Нивеллен! Хорошая бы вы-шла парочка, урод и вампириха, хозяева лесного зам-ка. Сразу б подчинили себе все окрест. Ты, вечно жаж-дущая крови, и он, твой защитник, убийца по заказу,

слепое орудие. Но сначала ему надо было стать на-стоящим чудовищем, а не человеком в маске чудища.

Огромные черные глаза прищурились.– Что с ним, черноволосая? Ты пела, значит, насо-

салась крови. Прибегла к последнему средству – ста-ло быть, не сумела покорить его разум. Я прав?

Черная головка легонько, почти незаметно, кивну-ла, а уголки губ поднялись еще выше. Выражение ма-ленького личика стало жутеньким.

– Теперь небось считаешь себя хозяйкой дома?Кивок, на этот раз более явный.– Так ты – муля?Медленное отрицательное движение головы. По-

слышалось шипение, которое могло исходить толькоиз бледных, кошмарно усмехающихся губ, хотя ведь-мак не заметил, чтобы они пошевелились.

– Альп?То же движение.Ведьмак попятился, крепче стиснул рукоять меча.– Значит, ты…Уголки губ стали приподниматься выше, все выше,

губы раскрылись…– Брукса! – крикнул ведьмак, бросаясь к фонтану.Из-за белых губ сверкнули острые клыки. Брук-

са подпрыгнула, выгнула спину, словно леопард, ивзвизгнула. Звуковая волна тараном ударила в ведь-

мака, сбивая дыхание, ломая ребра, иглами боли вон-заясь в уши и мозг. Отскочив назад, он еще успел скре-стить кисти рук в знак Гелиотроп. Чары немного смяг-чили удар спиной о забор, но в глазах все равно по-темнело, а остатки воздуха со стоном вырвались излегких.

На спине дельфина, в каменном кругу высохшегофонтана, там, где только что сидела изящная девуш-ка в белом платье, расплющилось искрящееся телоогромного черного нетопыря, разевающего продолго-ватую узкую пасть, заполненную рядами иглоподоб-ных снежно-белых зубов. Развернулись перепонча-тые крылья, беззвучно захлопали, и существо рину-лось на ведьмака, словно стрела, пущенная из ар-балета. Геральт, чувствуя во рту железный привкускрови, выкинул вперед руку с пальцами, растопырен-ными в форме знака Квен, и выкрикнул заклинание.Нетопырь, шипя, резко повернул, с хохотом взвилсяв воздух и тут же отвесно спикировал прямо на шеюведьмака. Геральт отпрыгнул, рубанул мечом, но про-мазал. Нетопырь медленно, грациозно, подвернув од-но крыло, развернулся, обошел его и снова напал, ра-зевая зубастую пасть безглазой морды. Геральт ждал,ухватив обеими руками меч и вытянув его в сторо-ну нападающего. В последний момент прыгнул – не всторону, а вперед, рубанув наотмашь, так что взвыл

воздух. И снова промахнулся. Это было так неожидан-но, что он выбился из ритма и уклонился с секунднойзадержкой. В тот же миг когти бестии вцепились ему вщеку, а бархатное влажное крыло принялось хлестатьпо шее. Ведьмак развернулся на месте, перенес вестела на правую ногу, резко ударил назад… и в третийраз не достал фантастически подвижного зверя.

Нетопырь замахал крыльями, взлетел, помчался кфонтану. В тот момент, когда кривые когти заскреже-тали по камням облицовки, жуткая, истекающая слю-ной пасть уже расплывалась, изменялась, исчезала,хотя проявляющиеся на ее месте бледные губки всееще не прикрывали убийственных клыков.

Брукса пронзительно, модулируя голос, завыла,уставилась на ведьмака ненавидящими глазами иснова взвыла.

Удар волны был так силен, что переборол знак. Вглазах Геральта завертелись черные и красные круги,в висках и темени заломило. Сквозь боль, высверли-вающую уши, он услышал голоса, стоны и вопли, зву-ки флейты и гобоя, гул вихря. Кожа на лице занемела.Тряся головой, он упал на одно колено.

Черный нетопырь беззвучно плыл к нему, разеваяна лету зубастую пасть. Геральт, хоть и выбитый изколеи волной рева, среагировал автоматически. Вско-чил, молниеносно подстраивая ритм движений к ско-

рости полета чудища, сделал три шага вперед, вольти полуоборот и сразу же после этого быстрый, какмысль, удар. Острие не встретило сопротивления.Почти не встретило. Он услышал вопль, но на этотраз – вопль боли, вызванной прикосновением сереб-ра.

Брукса, воя, прилипла к спине дельфина. Немно-го выше левой груди на белом платье расплывалоськрасное пятно под рассечкой не больше мизинца дли-ной. Ведьмак заскрежетал зубами – удар, которыйдолжен был располосовать бестию, обернулся всеголишь царапиной.

– Ори, вампириха, – буркнул он, отирая кровь сощеки. – Визжи. Теряй силы. И тогда уж я срублю твоюпрелестную головку!

Ты. Ослабнешь первым. Колдун. Убью.Губы не пошевелились, но ведьмак отчетливо слы-

шал слова, они звучали у него в мозгу, глухо звеня,словно из-под воды.

– Посмотрим, – процедил он и, наклонившись, на-правился к фонтану.

Убью. Убью. Убью.– Увидим!– Вереена!!!Нивеллен, наклонив голову, обеими руками вцепив-

шись в дверную коробку, выполз из дома. Покачива-

ясь, двинулся к фонтану, неуверенно размахивая ла-пами. Полы куртки были заляпаны кровью.

– Вереена! – снова рявкнул он.Брукса резко повернула голову. Геральт, занеся меч

для удара, прыгнул к ней, но она среагировала гораз-до быстрее. Резкий вопль – и очередная волна сби-ла ведьмака с ног. Он рухнул навзничь, пополз по гра-вию дорожки. Брукса выгнулась, напружинилась дляпрыжка, клыки у нее заблестели разбойничьими сти-летами. Нивеллен, раскинув лапы, как медведь, пы-тался ее схватить, но она рявкнула ему прямо в мор-ду, откинув на несколько сажен к деревянным лесаму стены, которые тут же с диким треском сломались,похоронив его под кучей досок.

Геральт, уже вскочив, мчался полукругом, обходядвор, стараясь отвлечь внимание бруксы от Нивел-лена. Брукса, шурша белым платьем, неслась прямона него, легко, как бабочка, едва касаясь земли. Онауже не вопила и не пыталась трансформироваться.Ведьмак знал, что она устала. Но знал и то, что, да-же уставшая, она по-прежнему смертельно опасна. Заспиной Геральта Нивеллен, рыча, ворочался под дос-ками.

Геральт отскочил влево, завертел мечом, дезори-ентируя бруксу. Она двинулась к нему, белая, страш-ная, растрепанная. Он недооценил ее – она снова за-

вопила. Он не успел сотворить знак, отлетел назад,ударился спиной о стену, боль в позвоночнике прон-зила ведьмака, парализовала руки, подсекла колени.Он упал на четвереньки. Брукса, певуче воя, прыгну-ла к нему.

– Вереена!!! – рявкнул Нивеллен.Она обернулась. И тогда Нивеллен с размаху вон-

зил ей между грудей обломанный острый конец трех-метровой жерди. Она не крикнула. Только вздохнула.Ведьмак, слыша этот звук, задрожал.

Так они и стояли – Нивеллен на широко расстав-ленных ногах, обеими руками державший жердь, ко-нец которой он зажал под мышкой, и брукса, словнобелая бабочка на шпильке, на другом конце жерди,тоже ухватившаяся за нее обеими руками.

Брукса душераздирающе охнула и вдруг сильно на-жала на жердь. Геральт увидел, как на ее спине, набелом платье расцвело красное пятно, из которого впотоке крови мерзко и страшно вылезает обломанныйострый конец. Нивеллен крикнул, сделал шаг назад,потом второй и начал быстро пятиться, но не отпус-кал жерди, таща за собой пробитую навылет бруксу.Еще шаг – и он уперся спиной в стену. Конец жерди,который он держал под мышкой, скрипнул о кирпичи.

Брукса медленно, как-то даже нежно, передвину-ла маленькие ладони вдоль жерди, вытянула руки на

всю длину, сильно ухватилась за жердь и нажала сно-ва. Уже почти метр окровавленного дерева торчал унее из спины. Глаза были широко раскрыты, головаоткинута назад. Вздохи стали чаще, ритмичнее, пере-ходя в стон.

Геральт встал, но, зачарованный тем, что видит, по-прежнему не мог ни на что решиться. И тут услышалслова, гудящие внутри черепа, словно под сводом хо-лодного и мокрого подвала.

Мой. Или ничей. Люблю тебя. Люблю.Снова страшный, прерывистый, захлебывающий-

ся кровью вздох. Брукса рванулась, передвинуласьвдоль жерди, протянула руки. Нивеллен отчаянно за-рычал, не отпуская жерди, пытаясь отодвинуть бруксукак можно дальше. Напрасно. Она еще больше пере-местилась вперед, схватила его за голову. Он пронзи-тельно взвыл, замотал косматой головой. Брукса под-тянулась еще ближе, наклонила голову к горлу Нивел-лена. Клыки сверкнули ослепительной белизной.

Геральт прыгнул. Прыгнул, как высвобожденнаяпружина. Каждое движение, каждый шаг, которые сле-довало теперь сделать, были его натурой, были за-учены, неотвратимы, автоматичны и смертельно вер-ны. Три быстрых шага. Третий, как сотни подобныхшагов до того, кончился на левой ноге могучим, ре-шительным движением. Поворот туловища, резкий, с

размаху удар. Он увидел ее глаза. Ничто уже не мог-ло измениться. Услышал ее голос. Впустую. Он крик-нул, чтоб заглушить слово, которое она повторяла.Напрасно. Он рубанул.

Рубанул уверенно, как сотни раз до того, серединойлезвия, и тут же, не сбавляя ритма, сделал четвер-тый шаг и полуоборот. Клинок, в конце полуоборотауже освободившийся, двинулся следом за ним, свер-кая, увлекая за собой шлейф красных капель. Воло-сы цвета воронова крыла заволновались, развеваясь,плыли в воздухе, плыли, плыли, плыли…

Голова упала на гравий.Чудовищ все меньше?А я? Кто такой я?Кто кричит? Птицы?Женщина в кожухе и голубом платье?Роза из Назаира?Как тихо!Как пусто. Какая пустота.Во мне.Нивеллен, свернувшись клубком, сотрясаемый

спазмами и дрожью, лежал у стены дома в крапиве,обхватив голову руками.

– Встань, – сказал ведьмак.Молодой, красивый, крепко сложенный мужчина

с белой кожей, лежавший у стены, поднял голову,

осмотрелся невидящим взглядом. Протер глаза паль-цами. Взглянул на свои руки. Ощупал лицо. Тихо за-стонал, сунул палец в рот, долго водил им по деснам.Снова схватился за лицо и снова застонал, коснув-шись четырех кровоточащих вспухших полос на ще-ках. Охнул, потом засмеялся.

– Геральт! Как это? Как это… Геральт!– Встань, Нивеллен. Встань и иди. У меня во вьюках

лекарства, они нужны нам обоим.– Я уже… не… Нет? Геральт? Как это?Ведьмак помог ему встать, стараясь не глядеть на

маленькие, белые, словно прозрачные руки, стисну-тые на жерди, торчащей между маленькими грудками,облепленными мокрой красной тканью. Нивеллен за-стонал снова.

– Вереена…– Не смотри. Идем.Они пересекли двор, прошли мимо куста голубых

роз, поддерживая друг друга. Нивеллен не переста-вал ощупывать лицо свободной рукой.

– Невероятно, Геральт. Через столько лет! Неужелиэто возможно?

– В каждой сказке есть крупица истины, – тихо ска-зал ведьмак. – Любовь и кровь. В них могучая сила.Маги и ученые не первый год ломают себе над этимголовы, но поняли только одно…

– Что, Геральт, что?– Любовь должна быть истинной.

Глас рассудка III

– Я – Фальвик, граф Мойон. А это рыцарь Тайлес

из Дорндаля.Геральт небрежно поклонился, глядя на рыцарей.

Оба были в латах и карминовых плащах со знаком Бе-лой Розы на левом плече. Это его немного удивило:в округе, как он знал, не было ни одной командорииэтого ордена.

Нэннеке, казалось, свободно и беззаботно улыбну-лась, заметив его удивление.

– Благородные господа, – сказала она вскользь,удобнее устраиваясь на своем похожем на трон крес-ле, – пребывают на службе у владельца здешних зе-мель, дюка Эреварда.

– Князя, – подчеркнуто поправил Тайлес, младшийиз рыцарей, вперившись в жрицу взглядом ясных го-лубых глаз, в которых стояла неприязнь. – Князя Эре-варда.

– Не будем вдаваться в детали, – усмехнулась Нэн-неке. – В мои времена князьями именовали толькотех, у кого в жилах текла королевская кровь, сегодня,похоже, это уже не имеет значения. Итак, этих господя тебе представила, теперь объясню цель визита ры-царей Белой Розы в мою скромную обитель. Тебе сле-

дует знать, Геральт, что Капитул пытается получитьот Эреварда земельные наделы для Ордена, поэто-му многие рыцари Розы поступили на службу к князю.А много здешних, как, например, Тайлес, присягнулиему и приняли красный плащ, который, кстати, ему такк лицу.

– Такая честь. – Ведьмак поклонился так женебрежно, как и раньше.

– Не думаю, – холодно проговорила жрица. – Ониприехали не для того, чтобы оказать тебе честь. А со-всем даже наоборот. Они требуют, чтобы ты как мож-но скорее убрался отсюда. Говоря кратко и по сути,они намерены тебя выгнать. Ты считаешь это честью?Я – нет. Я считаю это оскорблением.

– Думается, благородные рыцари трудились на-прасно, – пожал плечами Геральт. – Я не собираюсьздесь поселяться. Уеду сам, к тому же вскоре, и нетнужды меня торопить и… подталкивать.

– Вскоре? Немедленно! – буркнул Тайлес. – Сей жемомент! Князь приказывает…

– На территории этого храма приказываю я, – пре-рвала Нэннеке холодным, властным тоном. – Я обыч-но стремлюсь к тому, чтобы мои распоряжения невступали в чрезмерное противоречие с политикойЭреварда. Если, конечно, его политика достаточнологична и понятна. В данном конкретном случае она

иррациональна, поэтому я не собираюсь восприни-мать ее серьезнее, нежели она того заслуживает. Ге-ральт из Ривии мой гость, господа. Его пребывание вмоем храме мне приятно. Поэтому Геральт из Ривииостанется в моем храме до тех пор, пока ему этогохочется.

– Ты имеешь наглость противиться князю, женщи-на? – крикнул Тайлес, откидывая на руку плащ и де-монстрируя во всей красе рифленый, украшенный ла-тунью нагрудник. – Ты осмеливаешься подрывать ав-торитет власти?

– Тише, тише, – сказала Нэннеке и прищурилась. –Сбавь тон. Следи за тем, что говоришь и с кем гово-ришь.

– Я знаю, с кем говорю! – шагнул вперед рыцарь.Фальвик, тот, что постарше, крепко схватил его за ло-коть и стиснул так, что скрипнула железная перчат-ка. Тайлес яростно рванулся. – А говорю я то, что вы-ражает волю князя, хозяина здешних владений! Знай,женщина, у ворот нас ожидают двенадцать солдат…

Нэннеке сунула руку в висящий на поясе мешочеки вынула небольшую фарфоровую баночку.

– Поверь мне, я не знаю, – спокойно сказала она, –что будет, если я разобью эту баночку у твоих ног, Тай-лес. Возможно, у тебя разорвутся легкие. Не исклю-чено, что ты покроешься шерстью. А может, и то и

другое разом, кто знает? Пожалуй, только милостиваяМелитэле.

– Ты смеешь угрожать мне чарами, жрица? Да нашисолдаты…

– Ваши солдаты, стоит хоть одному из них коснуть-ся жрицы Мелитэле, будут висеть на акациях вдольдороги до самого города, причем еще раньше, чемсолнце коснется горизонта. Они отлично знают это. Даи ты тоже, Тайлес, так что перестань хамить. Я при-нимала тебя, сопляк, прости, Господи, обкаканный, имне жаль твоей матери, но не искушай судьбу. Не за-ставляй меня учить тебя хорошим манерам!

– Ну ладно, ладно, – вставил ведьмак, которому всеэто уже надоело. – Похоже, моя скромная персонаможет стать причиной серьезного конфликта, а я невижу повода потворствовать этому. Милсдарь Фаль-вик, вы кажетесь мне более уравновешенным, чемваш спутник, которого, как я вижу, заносит по моло-дости. Послушайте, милсдарь, я обещаю вскоре по-кинуть здешние места. Через два-три дня. Заявляютакже, что не собирался и не собираюсь впредь здесьработать, выполнять заказы и принимать поручения.Я тут не в качестве ведьмака, а просто как частноелицо.

Граф Фальвик глянул ему в глаза, и Геральт сразупонял свой промах. В глазах рыцаря Белой Розы та-

илась чистая, невозмутимая и ничем не замутненнаяненависть. Ведьмаку стало ясно, что выбрасывает иизгоняет его вовсе не дюк Эревард, а Фальвик и емуподобные.

Рыцарь повернулся к Нэннеке, уважительно покло-нился и начал речь. Говорил он спокойно и почтитель-но. Говорил он логично. Но Геральт знал, что Фальвиклжет как сивый мерин.

– Почтенная Нэннеке, прошу простить меня, нокнязь Эревард, мой сеньор, не желает видеть в сво-их владениях ведьмака Геральта из Ривии. Не важно,охотится ли Геральт из Ривии на чудовищ или пола-гает себя частным лицом. Князь знает, что Геральт изРивии частным лицом не бывает. Ведьмак притягива-ет неприятности, как магнит железные опилки. Чаро-деи возмущаются и шлют петиции, друиды в откры-тую грозятся…

– Не вижу оснований заставлять Геральта из Ривиистрадать от разнузданности здешних чародеев и дру-идов, – прервала жрица. – С каких это пор Эревардастало интересовать мнение тех и других?

– Довольно болтать, – поднял голову Фальвик. –Или я выражаюсь недостаточно ясно, почтенная Нэн-неке? Тогда скажу так ясно, что яснее некуда: ни князьЭревард, ни Капитул Ордена не намерены ни дня тер-петь в Элландере ведьмака Геральта из Ривии, из-

вестного как Мясник из Блавикена.– Здесь не Элландер, – вскочила с кресла жрица. –

Здесь храм Мелитэле! А я, Нэннеке, главная жрицаМелитэле, не желаю больше ни минуты терпеть васна территории храма, господа!

– Милсдарь Фальвик, – тихо произнес ведьмак, –послушайтесь гласа рассудка. Я не хочу осложнений,да и вам, мне думается, они ни к чему. Я покину здеш-ние места самое большее через три дня. Нет, Нэнне-ке, прошу тебя, помолчи. Мне все равно уже пора впуть. Три дня, граф. Большего я не прошу.

– И правильно делаешь, что не просишь, – сказалажрица, прежде чем Фальвик успел ответить. – Вы слы-шали, парни? Ведьмак останется здесь на три дня,ибо таково его желание. А я, жрица Великой Мелитэ-ле, буду принимать его у себя эти три дня, ибо таковомое желание. Передайте это вашему Эреварду. Нет,не Эреварду. Его супружнице, благородной Эрмелле,и добавьте, что если она хочет, чтобы не прерывалисьпоставки афродизий из моей аптеки, то пусть успоко-ит своего дюка. Пусть сдерживает его капризы и фа-наберии, которые все больше начинают смахивать накретинизм.

– Довольно! – тонко крикнул Тайлес, и голос пере-шел у него в фальцет. – Не желаю слушать, как ка-кая-то шарлатанка оскорбляет моего сеньора и его су-

пругу! Не прощу такого неуважения! Отныне здесь бу-дет править Орден Белой Розы. Конец вашим рассад-никам тьмы и предрассудков. А я, рыцарь Белой Ро-зы…

– Слушай, ты, молокосос, – прервал Геральт, сквер-но ухмыльнувшись. – Сдержи свой дурной язычишко.Ты разговариваешь с женщиной, которую должно ува-жать. Тем более рыцарю Белой Розы. Правда, чтобыстать таковым, последнее время достаточно внестив скарбницу Капитула тысячу новиградских крон, по-тому-то Орден и стал скопищем отпрысков ростовщи-ков и портняжек, но какая-то порядочность в вас, на-деюсь, еще сохранилась? Или я ошибаюсь?

Тайлес побледнел и потянулся за мечом.– Фальвик, – сказал Геральт, не переставая усме-

хаться, – если он вытянет меч, я отберу и отстегаюсопляка по заднице. А потом вышибу им двери.

Тайлес дрожащей рукой вытащил из-за пояса же-лезную перчатку и со звоном кинул на пол к ногамведьмака.

– Я смою оскорбление Ордена твоей кровью, выро-док! – взвизгнул он. – Вызываю тебя на поединок! Вы-ходи во двор!

– У тебя что-то упало, сынок, – спокойно произнес-ла Нэннеке. – Подними, пожалуйста, здесь сорить неположено, здесь – храм. Фальвик, уведи отсюда сво-

его придурка, иначе это кончится несчастьем. Ты зна-ешь, что надо передать Эреварду. Впрочем, я напишуему личное письмо: вы не вызываете у меня доверия.Убирайтесь отсюда. Найдете выход сами, надеюсь?

Фальвик, удерживая разъяренного Тайлеса желез-ной хваткой, поклонился, звякнув латами. Потом по-смотрел в глаза ведьмаку. Ведьмак не улыбался.Фальвик перекинул через плечо карминовый плащ.

– Это был не последний наш визит, почтенная Нэн-неке, – сказал он. – Мы вернемся.

– Именно этого я опасалась, – холодно ответилажрица. – К несчастью.

Меньшее зло

1

Первыми, как обычно, на него обратили вниманиекошки и дети. Полосатый котяра, дремавший на на-гретой солнцем поленнице, приподнял круглую голо-ву, прижал уши, фыркнул и юркнул в крапиву. Трехго-довалый Драгомир, сын рыбака Тригли, прилагавшийна пороге хаты все усилия к тому, чтобы еще большеиспачкать и без того грязную рубашонку, раскричался,уставившись полными слез глазами на проезжавше-го мимо верхового. Ведьмак ехал медленно, не пыта-ясь опередить воз с сеном, занимавший всю ширинуулицы. За ведьмаком, вытянув шею и то и дело силь-но натягивая веревку, трусил привязанный к луке сед-ла навьюченный осел. Кроме обычного груза, длин-ноухий трудяга тащил на спине большую штуковину,обернутую попоной. Серо-белый бок осла покрываличерные полоски запекшейся крови.

Наконец воз свернул в боковую улочку, ведущую камбарам и пристани, от которой веяло бризом и нес-ло смолой и воловьей мочой. Геральт поторопил ло-шадь. Он оставил без внимания приглушенный крик

торговки овощами, уставившейся на костлявую, ког-тистую лапу, свисающую из-под попоны и подпрыги-вающую в такт шагам осла. Не оглянулся и на расту-щую кучку возбужденных людей, следовавших за ним.

Перед домом войта, как обычно, было полно те-лег. Геральт соскочил с кобылы, поправил меч на спи-не, перекинул узду через деревянную коновязь. Тол-па, следовавшая за ним, образовала вокруг осла по-лукольцо.

Вопли войта были слышны уже от самого входа вдом.

– Нельзя, говорю! Нельзя, мать твою! По-людски непонимаешь, паршивец?

Геральт вошел. Перед войтом, низеньким и тол-стым, покрасневшим от злости, стоял кмет, держа зашею вырывающегося гусака.

– А тебе чего… О господи! Это ты, Геральт? Уж неослеп ли я? – И снова обращаясь к просителю, крик-нул: – Забирай это, хамло! Оглох, что ли?

– Сказали, – бормотал крестьянин, косясь на гуся, –вот, дескать, надыть чегой-то дать, уважаемый, пото-му как иначе-то…

– Кто сказал? – рявкнул войт. – Кто? Это что же, вы-ходит, я взятки беру? Не позволю, сказано тебе! Вон,сказано тебе! Привет, Геральт.

– Привет, Кальдемейн.

Войт, пожимая руку ведьмаку, хлопнул его по плечусвободной рукой.

– Ты тут не бывал, почитай, года два? А? Что ж тынигде не усидишь-то? Откуда занесло? А, хрен с ним,не все равно откуда! Эй, кто-нибудь, тащите сюда пи-ва! Садись, Геральт, садись. У нас тут, понимаешь,черт-те что творится, потому как завтра ярмарка. Ну,что там у тебя, выкладывай!

– Потом. Давай выйдем.Толпа была уже раза в три побольше, но свободное

пространство вокруг осла не уменьшилось. Геральтотвернул попону. Толпа ахнула и попятилась. Кальде-мейн широко раскрыл рот.

– Господи, Геральт? Это что такое?– Кикимора. Не будет ли за нее какой-нибудь награ-

ды, милсдарь войт?Кальдемейн переступил с ноги на ногу, глядя на

паучье, обтянутое черной высохшей кожей тело, наостекленевший глаз с вертикальным зрачком, на иг-лоподобные клыки в окровавленной пасти.

– Где… Откуда…– На плотине, верстах в четырех от поселка. На бо-

лотах. Там, Кальдемейн, кажется, гибли люди. Дети.– Угу, отлично. Но никто… Кто бы мог подумать…

Эй, людишки, по домам, за работу! Тут вам не бала-ган! Закрой ее, Геральт. Мухи слетаются.

В комнате войт молча схватил кувшин пива и выпилдо дна не отрываясь. Тяжко вздохнул, потянул носом.

– Награды не будет, – угрюмо сказал он. – Никто ине думал, что такая… такой… сидит на соленых бо-лотах. Факт, несколько человек пропало в тамошнихместах, но… Мало кто лазил по тем трясинам. А ты-то как там очутился? Почему не ехал большаком?

– На большаках не заработаешь, Кальдемейн.– Я забыл. – Войт, надув щеки, сдержал отрыжку. –

А ведь какая была тихая округа! Даже домовые – и тередко отливали бабам в крынки с молоком. И вот, подиж ты, под самым боком какая-то дрянь. Выходит, надотебя благодарить. Потому как заплатить – не заплачу.Фондов нету. На награды-то.

– Скверно. Немного наличных мне б не помешали,чтобы перезимовать. – Ведьмак отхлебнул из кружки,смахнул с губ пену. – Отправляюсь в Испаден, да незнаю, успею ли до снега. Могу застрять в каком-ни-будь городишке вдоль Лутонского тракта.

– Надолго к нам, в Блавикен?– Нет. Нельзя засиживаться. Зима подпирает.– Где остановишься? Может, у меня? На мансарде

есть свободная комната. На кой тебе к трактирщикампереться? Обдерут как липку, разбойники. Поболта-ем, расскажешь, что в мире слыхать.

– Охотно. А как на это твоя Либуше? Последний раз

я заметил, она не очень-то меня жалует.– В моем доме бабы ни гугу. Но так, между нами,

постарайся не делать при ней того, что недавно выки-нул за ужином.

– Ты имеешь в виду, когда я запустил вилкой в кры-су?

– Нет. Я имею в виду, что ты в нее попал, хотя былотемно.

– Я думал, будет забавно.– Оно и было. Только не делай этого при Либуше.

Слушай, а эта… как там ее… Куки…– Кикимора.– Она тебе для чего-то нужна?– Интересно, для чего бы? Если награды не будет,

можешь выкинуть ее на помойку.– А знаешь, это мысль. Эй, Карэлька, Борг, Носика-

мень! Есть там кто?Вошел городской стражник с алебардой на плече, с

грохотом задев острием о притолоку.– Носикамень, – сказал Кальдемейн, – прихвати ко-

го-нибудь в помощь, забери от хаты осла вместе с тойдрянью, что покрыта попоной, отведи за хлевы и уто-пи в навозной яме. Усек?

– Угу… Слушаюсь… Только, милсдарь войт…– Чего еще?– Может, прежде чем утопить…

– Ну?– Показать ее мэтру Ириону? А вдруг ему куда-нито

сгодится?Кальдемейн хлопнул ладонью по столу.– А ты не дурак, Носикамень. Слушай, Геральт, мо-

жет, наш городской колдун отвалит тебе чего за эту па-даль? Рыбаки приносят разных чудовищ, восьмино-гов там, крабаллонов, каракатов, на этом многие за-работали. А ну пошли в башню.

– Разбогатели? Собственного колдуна завели? На-всегда или временно?

– Навсегда. Мэтр Ирион. Уже год как в Блавикене.Сильный маг, Геральт, сразу видно.

– Не думаю, чтобы ваш сильный маг заплатил закикимору, – поморщился Геральт. – Насколько мне из-вестно, она на эликсиры не годится. Думаю, Ирионтолько отчитает меня. Мы, ведьмаки, не очень-то дру-жим с волшебниками.

– Никогда не слышал, чтобы мэтр Ирион кого-ни-будь обругал. Заплатит ли, не обещаю, но попытка непытка. На болотах таких куки… это, кикимор, можетбыть, много. И что тогда? Пусть колдун осмотрит ее ив случае чего наведет на топи какие-нибудь чары иличего там еще.

Ведьмак ненадолго задумался.– Ну что ж, один-ноль в твою пользу, Кальдемейн.

Рискнем. Где моя шапка? 2

Башня, сложенная из гладко отесанных гранитныхблоков, увенчанная каменными зубцами, выгляделавполне представительно, возвышаясь над побитымикрышами домов и полуразвалившимися кровлями ха-луп.

– Вижу, подновил, – сказал Геральт. – Волшебствомили вас на работы согнал?

– В основном чарами.– Какой он, этот ваш Ирион?– Вполне нормальный. Людям помогает. Но от-

шельник, молчун. Почти не вылазит из башни.На дверях, украшенных розеттой и инкрустирован-

ных светлым деревом, висела огромная колотушка вформе плоской пучеглазой рыбьей головы, держав-шей в зубастой пасти латунное кольцо. Кальдемейн,видать, знакомый с действием механизма, подошел,откашлялся и проговорил:

– Приветствует войт Кальдемейн, явившийся к мэт-ру Ириону по делу. С ним приветствует также ведьмакГеральт из Ривии, также явившийся по делу.

Долгое время ничего не происходило, наконец ры-бья голова, пошевелив зубастыми челюстями, выпу-

стила облако пара.– Мэтр Ирион не принимает. Уходите, добрые…– Я не добрый человек, – громко прервал Геральт. –

Я ведьмак. А вон там, на осле, лежит кикимора, ко-торую я убил недалеко от городка. Любой волшеб-ник-резидент обязан заботиться о безопасности рай-она. Мэтру Ириону ни к чему оказывать мне честь бе-седой, и он не обязан меня принимать, ежели таковаего воля. Но кикимору пусть осмотрит и сделает соот-ветствующие выводы. Носикамень, раскрой кикиморуи свали ее здесь, у самых дверей.

– Геральт, – тихо сказал войт. – Ты-то уедешь, а мнетут придется…

– Пошли, Кальдемейн. Носикамень, вынь палец износа и делай что велят.

– Сейчас, – проговорила колотушка совсем другимголосом. – Геральт, это верно ты?

Ведьмак тихо выругался.– Ну, зануда! Да, верно я. Ну и что с того, что это

верно я?– Подойди ближе к двери, – произнесла колотушка,

испуская облачко пара. – Один. Я тебя впущу.– А как с кикиморой?– Черт с ней. Я хочу поговорить с тобой, Геральт.

Только с тобой. Извините, войт.– Да чего уж там, мэтр Ирион, – махнул рукой Каль-

демейн. – Бывай, Геральт. Увидимся позже. Носика-мень! Уродину в жижу!

– Слушаюсь!Ведьмак подошел к инкрустированной двери, она

слегка приоткрылась, ровно настолько, чтобы он могпротиснуться, и тут же захлопнулась, оставив его вполной темноте.

– Эгей! – крикнул он, не скрывая раздражения.– Готово, – ответил удивительно знакомый голос…Впечатление было настолько неожиданным, что

ведьмак покачнулся и вытянул руки в поисках опоры.Опоры не было.

Сад цвел белым и розовым, воздух был напоен аро-матом дождя. Небо пересекала многоцветная радуга,связывая кроны деревьев с далекой голубоватой це-пью гор. Домик посреди сада, маленький и скромный,утопал в мальвах. Геральт глянул под ноги и увидел,что стоит по колено в тимьяне.

– Ну, иди же, Геральт, – прозвучал голос. – Я у дома.Он вошел в сад. Слева заметил движение, оглянул-

ся. Светловолосая девушка, совершенно нагая, шлавдоль кустов, неся корзинку, полную яблок. Ведьмакторжественно поклялся самому себе больше ничемуне удивляться.

– Наконец-то. Приветствую тебя, ведьмак.– Стрегобор! – удивился решивший не удивляться

Геральт.Ведьмаку встречались в жизни разбойники с внеш-

ностью городских советников, советники, похожие навымаливающих подаяние старцев, блудницы, смот-ревшиеся принцессами, принцессы, выглядевшие какстельные коровы, и короли с манерами разбойников.Стрегобор же всегда выглядел так, как по всем кано-нам и представлениям должен выглядеть чародей. Онбыл высок, худ, согбен, у него были буйные кустистыеброви и длинный крючковатый нос. Вдобавок он но-сил черный, ниспадающий до земли балахон с широ-ченными рукавами, а в руке держал длиннющий по-сох с хрустальным шариком на конце. Ни один из зна-комых Геральту чародеев не выглядел так, как Стре-гобор. И – что самое удивительное – Стрегобор дей-ствительно был чародеем.

Они присели на терраске, окруженной мальвами,расположившись в плетеных ивовых креслах у столи-ка со столешницей из белого мрамора. Нагая блон-динка с корзиной яблок подошла, улыбнулась и снованаправилась в сад, покачивая бедрами.

– Тоже иллюзия? – спросил Геральт, любуясь колы-шущимися прелестями.

– Тоже. Как и все здесь. Но, дорогой мой, это ил-люзия высшего класса. Цветы пахнут, яблоки можешьотведать, пчела может тебя ужалить, а ее, – чародей

указал на блондинку, – ты можешь…– Возможно, позднее…– И верно. Что поделываешь здесь, Геральт? По-

прежнему трудишься, за деньги истребляя предста-вителей вымирающих видов? Что получил за кикимо-ру? Наверное – ничего, иначе б не пришел сюда. По-думать только, есть люди, не верящие в Предназна-чение. Разве что знал обо мне. Знал?

– Не знал. Уж если я где не ожидал тебя встретить,так именно здесь. Если мне память не изменяет, рань-ше ты жил в Ковире, в такой же башне.

– Многое изменилось с тех пор.– Хотя бы твое имя. Теперь ты вроде бы зовешься

мэтром Ирионом?– Так звали строителя этой башни, он скончался лет

двадцать назад. Я решил, что его надо как-то почтить,ну и занял его обитель. Я тут сижу за резидента. Боль-шинство горожан живут дарами моря, а, как тебе из-вестно, моя специальность – кроме иллюзий, разуме-ется, – это погода. Порой шторм пригашу, порой вызо-ву, то западным ветром пригоню ближе к берегу косякмерлангов или угрей. Жить можно. То есть, – добавилон грустно, – можно бы жить.

– Почему «можно бы»? И зачем ты сменил имя?– У Предназначения масса обличий. Мое прекрас-

но снаружи и отвратительно внутри. Оно протянуло ко

мне свои окровавленные когти…– Ты ничуть не изменился, Стрегобор, – поморщил-

ся Геральт. – Плетешь ерунду и при этом строишь ум-ные и многозначительные мины. Не можешь говоритьнормально?

– Могу, – вздохнул чернокнижник. – Если это доста-вит тебе удовольствие, могу. Я забрался сюда, сбежавот жуткого существа, которое собралось меня прикон-чить. Бегство ничего не дало, оно меня нашло. Повсей вероятности, попытается убить завтра, в край-нем случае – послезавтра.

– Та-а-ак, – бесстрастно протянул ведьмак. – Те-перь понимаю.

– Что-то мне сдается, моя возможная смерть неочень-то тебя волнует.

– Стрегобор, – сказал Геральт. – Таков мир. Пу-тешествуя, видишь многое. Двое бьются из-за ме-жи посреди поля, которое завтра истопчут кони дру-жин двух здешних графов, жаждущих уничтожить другдруга. Вдоль дорог на деревьях болтаются висельни-ки, в лесах разбойники перерезают глотки купцам. Вгородах то и дело натыкаешься на трупы в сточныхканавах. В дворцах тычут друг друга стилетами, а напиршествах то и дело кто-нибудь валится под стол,синий от отравы. Я привык. Так чего же ради менядолжна волновать грозящая кому-то смерть, к тому же

грозящая не мне, а тебе?– К тому же грозящая мне, – усмехнувшись, повто-

рил Стрегобор. – А я-то считал тебя другом. Надеялсяна твою помощь.

– Наша последняя встреча, – сказал Геральт, – име-ла место при дворе короля Иди в Ковире. Я пришелполучить плату за уничтожение амфисбены, котораятерроризировала всю округу. Тогда ты и твой собратЗавист наперебой обзывали меня шарлатаном, без-думной машиной для убийств и, если мне память неизменяет, трупоедом. В результате Иди не только незаплатил мне ни шелонга, но еще велел за двена-дцать часов убраться из Ковира, а поскольку клеп-сидра у него была испорчена, я едва-едва успел. Атеперь ты говоришь, что рассчитываешь на мою по-мощь. Говоришь, что тебя преследует чудовище. Че-го ты боишься, Стрегобор? Если оно на тебя нападет,скажи ему, что обожаешь чудовищ, оберегаешь их иследишь за тем, чтобы ни один трупоедский ведьмакне нарушил их покоя. Ну а уж если и после этого чу-довище выпотрошит тебя и сожрет, значит, оно чудо-вищно неблагодарное чудовище.

Колдун, отвернувшись, молчал. Геральт рассмеял-ся.

– Не надувайся как жаба, маг. Говори, что тебе угро-жает. Посмотрим, что можно сделать.

– Ты слышал о Проклятии Черного Солнца?– А как же. Слышал. Только под названием Мании

Сумасшедшего Эльтибальда. Так звали мага, которыйустроил бузу, в результате которой перебили или зато-чили в башни несколько десятков высокородных де-виц. Даже королевских кровей. Якобы они были одер-жимы дьяволом, прокляты, порчены Черным Солн-цем, как на вашем напыщенном жаргоне вы окрести-ли обыкновеннейшее солнечное затмение.

– Эльтибальд, который вовсе не был сумасшед-шим, расшифровал надписи на менгирах дауков, нанадгробных плитах в некрополях вожгоров, проана-лизировал легенды и мифы детолаков. Никаких со-мнений быть не могло. Черное Солнце должно бы-ло предвещать скорое возвращение Лилиты, почитае-мой на Востоке под именем Нийями, и гибель челове-чества. Дорогу для Лилиты должны были проложить«шестьдесят дев в златых коронах, кои кровью запол-нят русла рек».

– Бред, – сказал ведьмак. – И вдобавок нерифмо-ванный. Все приличные предсказания бывают в сти-хах. Всем известно, что имел в виду Эльтибальд иСовет Чародеев. Вы воспользовались бредом сума-сшедшего, чтобы укрепить свою власть, разрушитьсоюзы, не допустить родственных связей, устроитьнеразбериху в династиях – словом, как следует по-

дергать за веревочки, подвязанные к марионеткам вкоронах. А ты мне мозги пудришь какими-то предска-заниями, которых постыдился бы даже кривой старикна ярмарке.

– Можно скептически относиться к теории Эльти-бальда, к интерпретациям предсказателей. Но нельзяотрицать того факта, что у девушек, родившихся по-сле затмения, наблюдаются чудовищные мутации.

– Почему же нельзя? Я слышал нечто диаметраль-но противоположное.

– Я присутствовал при вскрытии одной из них, –сказал волшебник. – Геральт, то, что мы обнаружи-ли внутри черепа и спинного мозга, невозможно бы-ло однозначно определить. Какая-то красная губка.Внутренние органы смещены, перемешаны, некото-рых вообще нет. Все покрыто подвижными жгутиками,сине-розовыми лоскутиками. Сердце с шестью каме-рами. Две практически атрофированы, но тем не ме-нее. Что ты на это скажешь?

– Я видел людей, у которых вместо рук орлиныекогти, людей с волчьими клыками. Людей с дополни-тельными суставами, дополнительными органами идополнительными чувствами. Все это были результа-ты вашей возни с магией.

– Говоришь, видел различные мутации? – поднялголову чернокнижник. – А скольких из них ты угро-

бил за деньги в соответствии со своим ведьмачьимпризванием? А? Потому как можно иметь волчьи клы-ки и ограничиться тем, что их показываешь девкам вхлеву, а можно иметь волчью натуру и нападать надетей. Именно так было с рожденными после затме-ния девочками, у которых обнаружились необъясни-мая склонность к жестокости, агрессивность, бурныевспышки гнева и чрезмерный темперамент.

– У любой бабы при желании можно отыскать по-добное, – усмехнулся Геральт. – Что ты плетешь? Вы-пытываешь, сколько мутантов я убил, а почему те-бя не интересует, скольких я расколдовал, освободилот сглаза? Я, ведьмак, которого вы презираете. А чтосделали вы, могущественные чернокнижники?

– Применили высшую магию. Нашу и священниче-скую в различных храмах. Все испытания окончилисьсмертью девушек.

– Это плохо говорит о вас, а не о девушках. Итак,первые трупы. Насколько я понимаю, вскрывали толь-ко их?

– Не только. Не смотри на меня так, сам прекрас-но знаешь, что были и еще трупы. Сначала реши-ли было ликвидировать всех. Но потом передумали…Тех же, которых все-таки… убирали, вскрывали. Однуподвергли вивисекции.

– И вы, сукины дети, еще осмеливаетесь критико-

вать ведьмаков? Эх, Стрегобор, Стрегобор, придетдень, люди поумнеют и возьмутся за вас.

– Не думаю, чтобы это случилось очень скоро, –кисло заметил чародей. – Не забывай, мы действова-ли, защищая людей. Мутантки залили бы кровью це-лые страны.

– Так утверждаете вы, колдуны, задрав носы вышесвоего нимба непогрешимости. Коли уж об этом за-шла речь, ты, вероятно, не станешь утверждать, чтоякобы, охотясь на так называемых мутантов, вы ни ра-зу не ошиблись?

– Ладно, – сказал Стрегобор после долгого молча-ния. – Буду откровенен, хотя в собственных интере-сах и не следовало бы. Ошиблись, и к тому же не раз.Разделить их по группам оказалось весьма труднымделом. Поэтому мы перестали их… убивать, а сталиизолировать.

– Ну да, ваши знаменитые башни, – фыркнул ведь-мак.

– Да, наши башни. Однако это была очереднаяошибка. Мы недооценили их, и многие сбежали. Сре-ди принцев, особенно тех, что помоложе, которымнечего было делать, а еще меньше – терять, распро-странилась какая-то идиотская мода освобождать за-ключенных красоток. К счастью, большинство сверну-ли себе шеи.

– Насколько мне известно, заточенные в башняхдевушки быстро умирали. Поговаривают, не без ва-шей помощи.

– Наглая ложь. Однако действительно они быстропогружались в апатию, отказывались от пищи… Чтоинтересно, незадолго до смерти у них прорезывал-ся дар ясновидения. Очередное доказательство му-тации.

– Что ни доказательство, то все менее убедитель-ное. Может, есть и другие?

– Есть. К примеру, Сильвена, хозяйка в Нароке, ккоторой нам не удалось даже приблизиться, так быст-ро она взяла власть в свои руки. Сейчас там творятсяжуткие вещи.

Фиалка, дочь Эвермира, сбежала из башни, вос-пользовавшись шнурком, сплетенным из косичек, идавно терроризирует Северный Вельгад. Бернику изТальгара освободил дурень-принц. Его же и ослепи-ли, и теперь он сидит в яме, а самый заметный эле-мент пейзажа в Тальгаре – шибеница. Есть и еще при-меры.

– Именно что есть, – сказал ведьмак. – В Ямурла-ке, например, правит старичок Абрад, у него золоту-ха, ни одного зуба, родился он, почитай, лет за сто дозатмения, а не уснет, ежели кого-нибудь не обезгла-вят в его присутствии. Вырезал всех родственников и

перебил половину страны в состоянии, как это гово-рится, невменяемости. Заметны и следы чрезмерно-го темперамента, в юности у него, кажется, прозвищебыло Абрад Юбкодрал. Эх, Стрегобор, славно былобы, если б жестокость владык можно было объяснитьмутацией или заклятиями…

– Послушай, Геральт…– И не подумаю. Ты не убедишь меня в своей право-

те и тем более в том, что Эльтибальд не был сума-сшедшим разбойником. Вернемся к чудовищу, кото-рое тебе якобы угрожает. Я выслушал тебя и долженсказать: рассказанная тобою история мне не нравит-ся. Но я дослушаю ее до конца.

– Не перебивая ехидными замечаниями?– Обещать не могу.– Ну что ж, – Стрегобор засунул руки в рукава бала-

хона, – тем больше это займет времени. Итак, исто-рия началась в Крейдене, маленьком северном кня-жестве. Женой Фредефалька, княжившего в Крейде-не, была Аридея, умная, образованная женщина. Вроду у нее было множество последователей искус-ства чернокнижников, и, вероятно, по наследству ейдостался довольно редкий и могущественный арте-факт, Зеркало Нехалены. Как известно, ЗеркаламиНехалены в основном пользовались пророки и ясно-видцы, потому что они безошибочно, хоть и путано,

предсказывали будущее. Аридея довольно часто об-ращалась к Зеркалу…

– С обычным, как я думаю, вопросом, – прервалГеральт, – «Кто на свете всех милее?». Насколькомне известно, Зеркала Нехалены подразделяются нальстивые и разбитые.

– Ошибаешься. Аридею больше интересоваласудьба страны. А отвечая на ее вопросы, Зеркалопредсказало мучительную смерть ее самой и множе-ства ее подданных от руки либо по вине дочери Фре-дефалька от первого брака. Аридея постаралась, что-бы известие это дошло до Совета, а Совет послал вКрейден меня. Думаю, не надо добавлять, что дочур-ка Фредефалька родилась вскоре после затмения. Янекоторое время наблюдал за девчонкой. И пока на-блюдал, она успела замучить канарейку, двух щенкови ручкой гребня выколоть глаз служанке. Я проделалнесколько тестов при помощи заклинаний, большин-ство их подтвердило, что девчонка была мутантом. Ядоложил об этом Аридее, потому что Фредефальк ду-ши в доченьке не чаял. Аридея, как я сказал, былаженщиной неглупой…

– Ясно, – снова прервал Геральт, – и надо думать,не шибко любила падчерицу. Предпочитала, чтобытрон наследовали ее собственные дети. О дальней-шем можно догадаться. Похоже, там не оказалось ни-

кого, кто мог бы свернуть дочурке шею. Да попутно итебе в придачу.

Стрегобор вздохнул, воздел очи горе, то есть к небу,на котором по-прежнему многоцветно и красочно пе-реливалась радуга.

– Я стоял за то, чтобы ее только изолировать, нокнягиня решила иначе. Наняла егеря-бандита и ото-слала с ним малышку в лес. Позже мы нашли его взарослях. Он лежал без штанов, так что ход собы-тий восстановить было нетрудно. Она воткнула емушпильку в мозг через ухо, вероятно, когда его внима-ние было поглощено совершенно иным.

– Если ты думаешь, что мне его жаль, – буркнул Ге-ральт, – то ошибаешься.

– Мы устроили облаву, – продолжал Стрегобор, – нодевчонка как сквозь землю провалилась. А мне при-шлось срочно ретироваться из Крейдена, потому чтоФредефальк начал что-то подозревать. Лишь спустячетыре года я получил известие от Аридеи. Она вы-следила девку, та жила в Махакаме с семью гнома-ми зараз, которых убедила, что гораздо выгоднее оби-рать купцов на дорогах, чем зарабатывать антракоз вшахтах. Ее всюду называли Сорокопуткой, потому чтопойманных она любила живьем насаживать на ост-рые колья. Аридея несколько раз нанимала убийц, нони один не вернулся. А потом уж трудно было найти

желающих, слух о девке прошел повсюду. Мечом на-училась работать так, что мало какой мужик мог с нейсравняться. Меня снова вызвали, я тайком явился вКрейден и тут узнал, что Аридею отравили. Все счита-ли, что это работа самого Фредефалька, который вы-смотрел себе наложницу помоложе и поядренее, но ядумаю, без Ренфри тут не обошлось.

– Ренфри?– Так звали Сорокопутку. Я утверждаю, что Ари-

дею отравила она. Князь Фредефальк вскоре погибпри странных обстоятельствах на охоте, а старшийсын Аридеи пропал без вести. Конечно, и это тоже бы-ла работа девчонки. Я говорю «девчонка», а ей к то-му времени стукнуло уже семнадцать. И она неплохоподросла.

– К тому времени, – продолжал колдун посленедолгого молчания, – она и ее гномы уже нагналистраху на весь Махакам. Но однажды они по како-му-то поводу повздорили, не знаю, то ли из-за дележадобычи, то ли из-за очередности ночи на неделе, важ-но, что в ход пошли ножи. Семерка гномов не пережи-ла поножовщины. Вышла сухой из воды только Соро-копутка. Она одна. Но тогда я уже был в Махакаме.Мы встретились нос к носу, она мгновенно узнала ме-ня и тут же сообразила, какова была моя роль тогдав Крейдене. Уверяю тебя, Геральт, я едва успел выго-

ворить заклинание, а руки тряслись у меня страшно,когда эта дикая кошка кинулась на меня, размахиваямечом. Я заточил ее в изящную глыбу горного хруста-ля, шесть локтей на девять. Когда она погрузилась влетаргию, я кинул глыбу в гномовскую шахту и зава-лил ствол.

– Халтурная работа, – прокомментировал Ге-ральт. – Легко расколдовать. Нельзя было, что ли,превратить в пепел? Ведь у вас столько исключитель-но милых заклинаний.

– Не у меня. Не моя специальность. Но ты прав, ясхалтурил. Отыскался какой-то идиот-королевич, ис-тратил уйму денег на контрзаклинание, расколдовалее и с триумфом привез к себе домой, в какое-то за-мызганное королевство на Востоке. Его отец, старыйразбойник, оказался умнее. Отстегал сыночка, а Со-рокопутку решил выпытать о сокровищах, которые танаграбила вместе с гномами и хитроумно упрятала.Ошибка папеньки состояла в том, что, когда ее нагуюраспластали на лавке у палача, у того в помощникахходил старший сын короля. Как-то так получилось, чтонаутро тот же старший сын, к этому часу уже осиро-тевший и лишившийся родни, восседал на троне, аСорокопутка заняла место первой фаворитки.

– Стало быть, не уродина.– Дело вкуса. Долго ей в фаворитках ходить не до-

велось. До первого дворцового, громко говоря, пере-ворота, потому как дворец тот больше походил на ко-ровник. Вскоре оказалось, что она не забыла обо мне.В Ковире организовала на меня три покушения из-заугла. Я решил не рисковать и переждать в Понтаре.Она снова нашла меня. Тогда я сбежал в Ангрен, ноона и тут меня прищучила. Не знаю, как это у нееполучается, следы я заметал хорошо. Наверно, свой-ство ее мутации.

– А что ж ты снова-то ее в хрусталь не заключил?Угрызения совести?

– Нет. Таковых не было. Однако оказалось, что онаприобрела иммунитет против магии.

– Невозможно!– Возможно. Достаточно заполучить соответствую-

щий артефакт или обзавестись аурой. Это опять жемогло быть следствием ее прогрессирующей мута-ции. Я сбежал из Ангрена и спрятался здесь, на Лу-коморье, в Блавикене. Год прожил спокойно, но онаснова меня вынюхала.

– Откуда знаешь? Она уже здесь?– Да. Я видел ее в кристалле. – Волшебник поднял

палочку. – Она не одна, руководит бандой, а значит,замыслила что-то серьезное. Геральт, больше мне бе-жать некуда, я не знаю такого места, где бы можнобыло укрыться. Да. То, что ты прибыл сюда именно

сейчас, не случайность. Это Предназначение. Судь-ба. Рок.

Ведьмак поднял брови.– Что ты имеешь в виду?– Я думаю, это ясно. Ты убьешь ее.– Я не наемный убийца, Стрегобор.– Согласен, ты не убийца.– За деньги я истребляю чудовищ. Бестий, угрожа-

ющих людям. Кошмариков и страховидл, созданныхчарами и заклинаниями таких типов, как ты. Но не лю-дей.

– Она не человек. Она – чудовище, мутантка, про-клятый выродок. Ты привез кикимору. Сорокопутка ху-же кикиморы. Кикимора убивает от голода, а Сороко-путка удовольствия ради. Убей ее, и я заплачу столь-ко, сколько ты пожелаешь. В пределах разумного, ко-нечно.

– Я уже сказал: истории о мутации и проклятии Ли-литы я считаю вздором. У девушки есть причины рас-считаться с тобой, я в это вмешиваться не стану. Об-ратись к войту, к городской страже. Ты – городскойволшебник, на твоей стороне здешний закон.

– Плевать мне на закон, на войта и на его помощь! –взорвался Стрегобор. – Не нужна мне защита, я хочу,чтобы ты ее убил! В эту башню не войдет никто, в нейя в полной безопасности. Но что мне с того, не могу

же я сидеть в ней до конца дней своих! Сорокопуткане откажется от своего, пока жива, я знаю. Ну и что,прикажешь мне хиреть в этой башне и ждать, когдапридет смерть?

– Девушки сидели… Знаешь что, колдун? Надо бы-ло предоставить охотиться на девочек другим чаро-деям, более могущественным, и предвидеть послед-ствия.

– Я прошу тебя, Геральт.– Нет, Стрегобор.Чернокнижник молчал. Ненастоящее солнце на

ненастоящем небе нисколько не сдвинулось к зениту,но ведьмак знал, что в Блавикене уже смеркается. Онпочувствовал голод.

– Геральт, – сказал Стрегобор, – когда мы слуша-ли Эльтибальда, у многих из нас возникали сомнения.Но мы решили выбрать меньшее зло. Теперь я прошутебя о том же.

– Зло – это зло, Стрегобор, – серьезно сказал ведь-мак, вставая. – Меньшее, большее, среднее – всеедино, пропорции условны, а границы размыты. Я несвятой отшельник, не только одно добро творил в жиз-ни. Но если приходится выбирать между одним зломи другим, я предпочитаю не выбирать вообще. Мнепора. Увидимся завтра.

– Возможно, – сказал колдун. – Если успеешь.

3

В «Золотом Дворе», лучшем постоялом дворе го-родка, было людно и шумно. Гости, местные и приез-жие, были заняты в основном типичными для их на-циональности и профессии делами. Серьезные куп-цы спорили с краснолюдами относительно цен на то-вары и процентов кредита. Менее серьезные щипа-ли за ягодицы девушек, разносивших пиво и капустус горохом. Местные придурки прикидывались хорошоинформированными. Девки всеми силами старалисьпонравиться толстосумам, в то же время отталкиваябезденежных. Возницы и рыбаки пили так, словно зав-тра с утра запретят выращивать хмель. Моряки рас-певали песни, восхваляющие морские волны, отвагукапитанов и прелести сирен, последнее – красочно ив деталях.

– Напряги память, Сотник, – сказал Кальдемейнтрактирщику, перегибаясь через стойку так, чтобы егоможно было услышать. – Шесть парней и девка, оде-тые в черные, украшенные серебром кожи по нови-градской моде. Я видел их на заставе. Они останови-лись у тебя или «Под Альбакором».

Трактирщик наморщил выпуклый лоб, протираякружку полосатым фартуком.

– Здесь они, войт, – сказал наконец он. – Говорят,приехали на ярмарку, а все при мечах, даже девка.Одеты, как ты сказал, в черное.

– Угу, – кивнул войт. – Где они сейчас? Что-то их невидно.

– В маленьком закутке. Золотом платили.– Схожу один, – сказал Геральт. – Не надо превра-

щать это в официальное посещение, во всяком слу-чае, пока. Приведу ее сюда.

– Может, и верно. Но поосторожней. Мне тут дракини к чему.

– Постараюсь.Песня матросов, судя по возрастающей насыщен-

ности ненормативными словами, приближалась кгромкому финалу. Геральт приоткрыл жесткий и лип-кий от грязи полог, прикрывавший вход в эркер.

За столом сидели шестеро мужчин. Той, которую оножидал увидеть, среди них не было.

– Ну чего?! – рявкнул тот, который заметил его пер-вым, лысоватый, с лицом, изуродованным шрамом,проходящим через левую бровь, основание носа иправую щеку.

– Хочу увидеться с Сорокопуткой.От стола поднялись две одинаковые фигуры с оди-

наково неподвижными лицами, светлыми всклокочен-ными волосами до плеч, в одинаковых облегающих

одеждах из черной кожи, горящей серебряными укра-шениями. Одинаковыми движениями близнецы под-няли со скамьи одинаковые мечи.

– Спокойно, Выр. Садись, Нимир, – сказал человексо шрамом, опершись локтями о стол. – С кем, гово-ришь, хочешь встретиться, братец? Кто такая Соро-копутка?

– Ты прекрасно знаешь, о ком я.– Что за тип? – спросил потный полуголый детина,

крест-накрест перепоясанный ремнями и прикрытыйна предплечьях шипастыми щитками. – Ты его зна-ешь, Ногорн?

– Нет, – сказал человек со шрамом.– Альбинос какой-то, – хохотнул щуплый темново-

лосый мужчина, сидевший рядом с Ногорном. Тонкиечерты лица, большие черные глаза и остроконечныеуши выдавали в нем полукровку-эльфа. – Альбинос,мутант, шутка природы. И надо же, впускают таких вшинки к порядочным людям.

– Я его где-то уже видел, – сказал плотный загоре-лый тип с волосами, заплетенными в косички, оцени-вая Геральта взглядом злых прищуренных глаз.

– Не важно, где ты его видел, Тавик, – сказал Но-горн. – Послушай, братец, Киврил только што тебястрашно обидел. Ты его не вызовешь? Такой скушныйвечер.

– Нет, не вызову, – спокойно сказал ведьмак.– А меня, если вылью на тебя эту рыбью похлебку,

вызовешь? – захохотал голый по пояс.– Спокойно, Десятка, – сказал Ногорн. – Раз он ска-

зал нет, значит, нет. Пока. Ну, брат, говори, што хочешьсказать, и выматывайся. Имеешь возможность выйтисам. Если не воспользуешься, тебя вынесут половые.

– Тебе мне сказать нечего. Хочу увидеться с Соро-копуткой. С Ренфри.

– Слышали, парни? – Ногорн взглянул на друж-ков. – Он хочет видеться с Ренфри. А зачем, братец,позволь узнать?

– Не позволю.Ногорн поднял голову и глянул на близнецов, те тут

же сделали шаг вперед, бренча серебряными застеж-ками высоких ботинок.

– Знаю, – вдруг сказал тот, с косой. – Вспомнил, гдея его видел!

– Чего ты там бормочешь, Тавик?– Перед домом войта. Он привез какого-то дракона

на продажу, этакую помесь паука с крокодилом. Людиболтали, будто он ведьмак.

– Что такое ведьмак? – спросил голый Десятка. –Э? Киврил?

– Наемный колдун, – сказал полуэльф. – Фокусник.Фокусы кажет за горсть сребреников. Я же сказал –

шутка природы. Оскорбление человеческих и боже-ских законов. Таких надобно сжигать.

– Мы не очень обожаем колдунов, – проскрипелТавик, не отрывая от Геральта взгляда прищуренныхглаз. – Чтой-то мне сдается, Киврил, что в тутошнейдыре у нас будет работы поболее, чем думалось. Ихздесь не один, а ведомо, они держатся разом.

– Свояк свояка видит издалека, – зловеще усмех-нулся полукровка. – И как только земля таких носит?Кто вас плодит, уродцев?

– Будь добр, повежливее, – спокойно сказал Ге-ральт. – Твоя матушка, как вижу, достаточно частобродила по лесу в одиночку, так что у тебя есть причи-на призадуматься над собственным происхождением.

– Возможно, – ответил полуэльф, не переставаяусмехаться. – Но я по крайней мере знал свою мать.А вот ты, ведьмак, не можешь этим похвалиться.

Геральт чуточку побледнел и стиснул зубы. Ногорн,заметивший это, громко рассмеялся.

– Ну, братец, уж такого-то оскорбления ты не мо-жешь спустить. Кажется, за спиной у тебя меч торчит?Ну так как? Выйдете с Киврилом во двор? Вечер – ску-котища.

Ведьмак не ответил.– Засранный трус, – фыркнул Тавик.– Он вроде што-то говорил о матери Киврила? –

спокойно продолжал Ногорн, опершись подбородкомна сплетенные пальцы. – Што-то страшно оскорби-тельное, если я верно понял. Мол, распутничала иликак-то так. Эй, Десятка, неужто ты сможешь слушать,как какой-то бродяга оскорбляет матушку твоего дру-га? Матушка, мать ее так, дело святое!

Десятка охотно поднялся, отстегнул меч, кинул настол. Выпятил грудь, поправил ощетинившиеся се-ребряными шипами щитки на предплечьях, сплюнули сделал шаг вперед.

– Если ты сумлеваешься, – сказал Ногорн, – пояс-ню: Десятка вызывает тебя на кулашный бой. Я ска-зал, што тебя отседова вынесут. Освободите-ка ме-сто.

Десятка приблизился, поднимая кулаки. Геральтположил руку на рукоять меча.

– Осторожнее, – сказал он. – Еще шаг – и тебе при-дется искать свою руку на полу.

Ногорн и Тавик вскочили, хватаясь за мечи. Молча-ливые близнецы вытянули свои. Десятка попятился.Не пошевелился лишь Киврил.

– Что здесь происходит, черт побери! Нельзя на ми-нуту одних оставить?

Геральт очень медленно обернулся и встретилсявзглядом с глазами цвета морской волны.

Она была почти одного с ним роста. Соломенные

волосы были подстрижены неровно, немного нижеушей. Она стояла, опираясь одной рукой о дверь, воблегающем бархатном кафтанчике, перетянутом на-рядным поясом. Юбка была неровной, асимметрич-ной – с левой стороны доходила до лодыжки, а с пра-вой приоткрывала крепкое бедро над голенищем вы-сокого сапога из лосиной кожи. На левом боку виселмеч, на правом – кинжал с большим рубином в оголо-вье.

– Онемели?– Это ведьмак, – буркнул Ногорн.– Ну и что?– Он хотел говорить с тобой.– Ну и что?– Это колдун, – прогудел Десятка.– Спокойно, парни, – сказала девушка. – Он хочет

со мной говорить, это не преступление. Продолжайтесвои дела. И без скандалов. Завтра торговый день.Думаю, вы не хотите, чтобы ваши фокусы испортилиярмарку – столь важное событие в жизни этого милогогородка?

В наступившей тишине послышался тихий против-ный смешок. Смеялся Киврил, все еще небрежно раз-валившийся на лавке.

– Да ну тебя, Ренфри, – выдавил полуэльф. – Важ-ное… событие!

– Заткнись, Киврил! Немедленно.Киврил перестал смеяться. Немедленно. Геральт

не удивился. В голосе Ренфри прозвучало нечтоочень странное. Нечто такое, что ассоциировалось скрасным отблеском пожара на клинках, стонами уби-ваемых, ржанием коней и запахом крови. Видимо, уостальных тоже возникли подобные ассоциации, по-тому что бледность покрыла даже загорелую харю Та-вика.

– Ну, белоголовый, – прервала тишину Ренфри. –Выйдем в большую залу, присоединимся к войту, с ко-торым ты сюда пришел. Он, верно, тоже хочет со мнойпотолковать.

Кальдемейн, ожидавший у стойки, увидев их, пре-рвал тихую беседу с трактирщиком, выпрямился,скрестил руки на груди.

– Послушайте, мазель, – твердо сказал он, не тратявремени на обмен ненужными учтивостями. – Я знаюот этого вот ведьмака из Ривии, что привело вас в Бла-викен. Похоже, вы в обиде на нашего колдуна.

– Возможно. Ну и что? – тихо спросила Ренфри –тоже не очень-то учтиво.

– А то, что на такие обиды есть городские или ка-стелянские суды. Кто у нас, на Лукоморье, собираетсямстить за обиду железом, тот считается самым обык-новенным разбойником. А еще то, что либо завтра

поутру вы вымететесь из Блавикена вместе со своейчерной компашкой, либо я вас упрячу в яму, пре… какэто называется, Геральт?

– Превентивно.– Именно. Вы поняли, мазель?Ренфри сунула руку в мешочек на поясе, достала

сложенный в несколько раз пергамент.– Прочтите, войт, если грамотный. И больше не на-

зывайте меня мазелью.Кальдемейн взял пергамент, читал долго, потом

молча подал Геральту.– «Моим комесам, вассалам и свободным поддан-

ным, – прочитал ведьмак вслух. – Всех и каждого из-вещаю, поелику Ренфри, крейгенская княжна, пребы-вает на нашей службе и мила нам, то гнев наш па-дет на голову тому, кто ей чинить припятствия возна-мерится. Аудоен, король…» Слово «препятствия» пи-шется через «е». Но печать, похоже, подлинная.

– Потому что подлинная и есть, – сказала Ренфри,вырывая у него пергамент. – Поставил ее Аудоен, вашмилостивый государь. Потому не советую чинить мнепрепятствия. Независимо от того, как это пишется, по-следствия для вас могут быть печальными. Не удаст-ся вам, уважаемый войт, упрятать меня в яму. И неназывайте меня мазелью. Я не нарушила ни одногозакона. Пока что.

– Если нарушишь хоть на пядь, – Кальдемейн вы-глядел так, словно собирался сплюнуть, – брошу вяму разом с твоим пергаментом. Клянусь всеми бога-ми, мазель. Пошли, Геральт.

– А с тобой, ведьмак, – Ренфри коснулась руки Ге-ральта, – еще пару слов.

– Не опоздай на ужин, – бросил войт через плечо. –Иначе Либуше обозлится.

– Не опоздаю.Геральт оперся о стойку. Поигрывая медальоном с

волчьей мордой, висящим на шее, он смотрел в зеле-но-голубые глаза девушки.

– Я слышала о тебе, – сказала она. – Ты – Ге-ральт из Ривии, белоголовый ведьмак. Стрегобор –твой друг?

– Нет.– Это упрощает дело.– Не думаю. Я не намерен оставаться в стороне.Ренфри прищурилась.– Стрегобор завтра умрет, – проговорила она ти-

хо, отбрасывая со лба прядку неровно подстрижен-ных волос. – Зло было бы меньше, если б умер толь-ко он.

– Если, а вернее, прежде чем Стрегобор умрет,умрут еще несколько человек. Другой возможности яне вижу.

– Скромно сказано – несколько.– Чтоб меня напугать, требуется нечто большее,

чем слова, Сорокопутка.– Не называй меня Сорокопуткой, не люблю. Дело

в том, что я вижу другие возможности. Стоило бы ихобсудить, но, что делать, Либуше ждет. Она хоть ни-чего, эта Либуше?

– Это все, что ты имела мне сказать?– Нет. Но теперь иди. Либуше ждет.

4

В его каморке на мансарде кто-то был. Геральт зналоб этом еще прежде, чем подошел к двери, и понялпо едва ощутимой вибрации медальона. Он задул ка-ганец, которым освещал себе ступени, вынул кинжализ-за голенища, сунул его сзади за пояс. Нажал ручку.В комнатке было темно. Не для ведьмака.

Он, умышленно не торопясь, как бы сонно, пере-ступил порог, прикрыл за собой дверь. В следующиймомент, сильно оттолкнувшись, прыгнул ласточкой,навалился на человека, сидевшего на его лежанке,прижал того к постели, левое предплечье сунул емупод подбородок, потянулся за кинжалом. Но не вынул.Что-то было не так.

– Недурно для начала, – глухо проговорила Рен-

фри, неподвижно лежа под ним. – Я рассчитывала наэто, но не думала, что мы так скоро окажемся в посте-ли. Убери руку с моего горла, будь любезен.

– Это ты?– Это я. Слушай, есть два выхода. Первый: ты сле-

зешь с меня, и мы побеседуем. Второй: все остаетсякак есть, но хотелось бы все же скинуть сапоги. Какминимум.

Ведьмак выбрал первый выход. Девушка вздохну-ла, встала, поправила волосы и юбку.

– Зажги свечи. В темноте я вижу не как ты, а видетьсобеседника люблю.

Она подошла к столу, высокая, худощавая, гибкая,села, вытянув ноги в сапогах. Оружия вроде бы у неене было.

– Выпить есть?– Нет.– В таком случае хорошо, что я прихватила, – за-

смеялась она, ставя на стол дорожный бурдючок идва кожаных кубка.

– Почти полночь, – холодно сказал Геральт. – Мо-жет, перейдем к делу?

– Минутку. Пей. Твое здоровье, Геральт.– Взаимно, Сорокопутка!– Меня зовут Ренфри, черт побери, – подняла она

голову. – Разрешаю упускать княжий титул, но пере-

стань именовать меня Сорокопуткой.– Тише, разбудишь весь дом. Могу я наконец

узнать, чего ради ты влезла сюда через окно?– Какой догадливый! Я хочу спасти Блавикен от рез-

ни. Чтобы обсудить это с тобой, я лазила по крышам,словно мартовский кот. Цени.

– Ценю. Только вот не знаю, какой смысл в такомразговоре. Положение ясное. Стрегобор сидит в кол-довской башне, чтобы его достать, тебе придется ор-ганизовать осаду. Если ты это сделаешь, тебе не по-может твой королевский папирус. Если ты в открытуюнарушишь закон, Аудоен не станет тебя защищать.Войт, стража, весь Блавикен выступят против тебя.

– Если выступит весь Блавикен, то жутко пожале-ет. – Ренфри усмехнулась, показав хищные белыезубки. – Ты разглядел моих мальчиков? Ручаюсь, онисвое дело знают. Представляешь себе, что произой-дет, если начнется драка между ними и теми телкамииз стражи, которые то и дело спотыкаются о собствен-ные алебарды?

– А ты, Ренфри, воображаешь, что я буду стоять встороне и спокойно взирать на такую драку? Видишь,я живу у войта? При надобности буду рядом с ним.

– Не сомневаюсь, – посерьезнела Ренфри. – Толь-ко скорее всего один ты, потому что остальные попря-чутся по подвалам. Нет на свете бойца, который упра-

вился бы с моей вооруженной мечами семеркой. Этоне под силу ни одному человеку. Но, белоголовый, да-вай не будем пугать друг друга. Я сказала – резни ипотоков крови можно избежать. Конкретно: есть двачеловека, которым это под силу.

– Я – само внимание.– Один – Стрегобор. Лично. Он добровольно вый-

дет из своей башни, я отведу его куда-нибудь на пу-стырь, а Блавикен снова погрузится в благостную апа-тию и вскоре забудет обо всем.

– Стрегобор, возможно, и похож на спятившего, ноне до такой же степени.

– Как знать, ведьмак, как знать. Есть доводы, кото-рые невозможно отвергнуть, и предложения, которыенельзя отбросить. К таким, например, относится три-дамский ультиматум. Я предъявлю колдуну тридам-ский ультиматум.

– В чем его суть?– Это маленькая и сладкая тайна.– Пусть так. Только сомневаюсь в ее эффектив-

ности. У Стрегобора, стоит ему заговорить о тебе,начинают зубы стучать. Ультиматум, который заста-вил бы его добровольно отдаться в твои прелестныеручки, должен и вправду быть каким-то особым. Да-вай-ка перейдем сразу ко второй особе, которая мо-жет предотвратить резню в Блавикене. Попытаюсь

угадать, кто это.– Ну-ну. Интересно, насколько ты проницателен,

белоголовый.– Это ты, Ренфри. Ты сама. Ты проявишь воистину

княжеское, да что я – королевское великодушие и от-кажешься от мести. Я угадал?

Ренфри откинула голову и громко рассмеялась,успев прикрыть рот рукой. Потом посерьезнела иуставилась на ведьмака горящими глазами.

– Геральт, я была княжной, но в Крейдене. У ме-ня было все, о чем только можно мечтать, даже про-сить не было нужды. Слуги по первому зову, платья,туфельки. Трусики из батиста. Драгоценности и бижу-терия, буланый пони, золотые рыбки в бассейне. Кук-лы и дом для них повместительнее твоей здешней ла-чуги. И так было до того дня, пока твой Стрегобор иэта шлюха Аридея не приказали егерю отвести меня влес, зарезать и подать им мои сердце и печень. Пре-лестно, не правда ли?

– Скорее отвратительно. Я рад, что ты тогда разде-лалась с егерем, Ренфри.

– Разделалась?!! Как же! Он смилостивился и отпу-стил меня. Но сначала изнасиловал, сукин сын, ото-брал серьги и золотую диадемку.

Геральт глянул ей в лицо, поигрывая медальоном.Она не отвела глаз.

– На том и кончилась княжна. Платьице разорва-лось, батистовые трусики навсегда потеряли белиз-ну. А потом были грязь, голод, вонь, палки и пинки.Я отдавалась первому встречному за миску похлеб-ки и крышу над головой. Знаешь, какие у меня быливолосы? Как шелк и спадали на добрый локоть нижеикр. Когда я завшивела, мне обрезали косы ножница-ми для стрижки овец под самый корень. Больше онитак и не отросли по-настоящему.

Она ненадолго замолчала, отбросила со лба неров-ную прядку.

– Я воровала, чтобы не подохнуть с голоду. Убива-ла, чтобы не убили меня. Сидела в ямах, провоняв-ших мочой, не зная, повесят меня утром или тольковыпорют и выгонят. И все это время моя мачеха и твойколдун преследовали меня, нанимали убийц, пыта-лись отравить. Насылали порчу. Проявить великоду-шие? Простить им по-королевски? Я ему по-королев-ски башку оторву, а может, сначала вырву обе ноги,там видно будет.

– Аридея и Стрегобор пытались тебя отравить?– Именно что. Яблоком, заправленным вытяжкой

из красавки. Меня спас один гном. Он дал мне рвот-ный камень, от которого, я думала, меня вывернет на-изнанку, как чулок. Но – выжила.

– Один из семи гномов?

Ренфри, которая в этот момент как раз наполнялакубок, держа над ним бурдючок, замерла.

– Ого. Ты много обо мне знаешь. А что? Что тыимеешь против гномов? Или других гуманоидов? Ес-ли быть точной, они относились ко мне лучше, чембольшинство людей. Но тебе до этого нет дела. Я ска-зала, Стрегобор и Аридея, пока могли, преследовалименя, как дикого зверя. Потом уже не могли, я самастала охотником. Аридея откинула копыта в собствен-ной постели. Для нее я составила особую программу.А теперь – для колдуна. Геральт, как ты считаешь, онзаслуживает смерти? Ну скажи.

– Я не судья. Я – ведьмак.– Именно что. Я сказала, есть два человека, ко-

торые могут предотвратить резню в Блавикене. Вто-рой – ты. Тебя колдун пустит в башню, и ты егоубьешь.

– Ренфри, – спокойно сказал Геральт, – по путико мне ты, случайно, не свалилась с крыши головойвниз?

– В конце концов, ведьмак ты или нет, черт побе-ри?! Говорят, ты убил кикимору, привез ее на осликедля оценки. Стрегобор хуже кикиморы, она – бездум-ная скотина и убивает, потому как такой ее боги сотво-рили. Стрегобор – изверг, маньяк, чудовище. Привезиего мне на ослике, и я не пожалею золота.

– Я не наемный убийца, Сорокопутка.– Верно, – улыбнулась она и откинулась на спинку

стула, положив ноги на стол и даже не пытаясь при-крыть юбкой бедра. – Ты – ведьмак, спаситель лю-дей, которых защищаешь от Зла. А в данном случаеЗло – это железо и огонь, которые разгуляются здесь,когда мы встанем друг против друга. Тебе не кажет-ся, что я предлагаю Меньшее Зло – самое лучшее ре-шение? Даже для этого сукина сына Стрегобора. Мо-жешь убить его милосердно, одним движением, слу-чайно. Он умрет, не зная, что умирает. А я ему этогоне гарантирую. Совсем наоборот.

Геральт молчал. Ренфри потянулась, подняв рукинад головой.

– Понимаю твои сомнения, – сказала она. – Но от-вет я должна получить немедленно.

– Знаешь, почему Стрегобор и княгиня хотели тебяубить тогда, в Крейдене, и после?

Ренфри резко выпрямилась, сняла ноги со стола.– Думаю, это ясно, – взорвалась она. – Хотели от-

делаться от первородной дочери Фредефалька, пото-му что я была наследницей трона. Дети Аридеи роди-лись в результате морганатической связи, и у них небыло никаких прав на…

– Я не о том, Ренфри.Девушка опустила голову, но только на мгновение.

Глаза у нее разгорелись.– Ну хорошо. Якобы я проклята. Испорчена еще в

лоне матери. Я…– Договаривай.– Я – чудовище.– А разве нет?Какое-то мгновение Ренфри казалась беззащитной

и надломленной. И очень грустной.– Не знаю, Геральт, – шепнула она, потом черты ее

лица снова ожесточились. – Да и откуда мне, черт по-бери, знать? Если я уколю себе палец, идет кровь.Ежемесячно тоже… ну, сам понимаешь. Переем – бо-лит живот, а перепью – голова. Если мне весело – япою, если грустно – ругаюсь. Если кого-то ненавижу –убиваю, а если… А, дьявольщина, довольно. Твой от-вет, ведьмак.

– Мой ответ таков: нет.– Ты помнишь, о чем я говорила? – спросила она

после недолгого молчания. – Есть предложения, кото-рые нельзя отвергнуть, последствия бывают страш-ными. Я тебя серьезно предостерегаю, мое предло-жение относится именно к таким. Подумай как следу-ет.

– Я подумал как следует. И отнесись ко мне серьез-но, потому что я тоже предостерегаю тебя серьезно.

Ренфри какое-то время молчала, играя шнуром

жемчуга, трижды обернутым вокруг красивой шеи икокетливо прячущимся в углублении между двумяизящными полушариями, выглядывающими в разре-зе блузки.

– Геральт, Стрегобор просил тебя убить меня?– Да. Он полагал, что это будет Меньшее Зло.– И ты отказал ему так же, как и мне?– Так же.– Почему?– Потому что я не верю в Меньшее Зло.Ренфри слабо улыбнулась, затем губы у нее искри-

вились в гримасе, очень некрасивой при желтом све-те свечи.

– Стало быть, не веришь. Видишь ли, ты прав, нотолько отчасти. Существуют просто Зло и БольшоеЗло, а за ними обоими в тени прячется Очень Боль-шое Зло. Очень Большое Зло, Геральт, это такое, ко-торого ты и представить себе не можешь, даже еслидумаешь, будто уже ничто не в состоянии тебя уди-вить. И знаешь, Геральт, порой бывает так, что ОченьБольшое Зло схватит тебя за горло и скажет: «Выби-рай, братец, либо я, либо то, которое чуточку помень-ше».

– Можно узнать, куда ты клонишь?– А никуда. Выпила немного, вот и философствую,

ищу общие истины. Одну как раз нашла: Меньшее Зло

существует, но мы не в состоянии выбирать его сами.Лишь Очень Большое Зло может принудить нас к та-кому выбору. Хотим мы того или нет.

– Я явно выпил слишком мало, – ехидно усмехнул-ся ведьмак. – А полночь меж тем уже миновала, каки всякая полночь. Перейдем к конкретным вопросам.Ты не убьешь Стрегобора в Блавикене, я тебе не дам.Не позволю, чтобы дело дошло до бойни и резни. Вто-рично предлагаю: откажись от мести. Откажись от на-мерения убить его. Таким образом ты докажешь ему,и не только ему, что ты не кровожадное, нечеловече-ское чудовище, мутант и выродок. Докажешь, что оношибается. Что причинил тебе Очень Большое Злосвоей ошибкой.

Ренфри некоторое время смотрела на медальонведьмака, вертящийся на цепочке, которую тот крутилпальцами.

– А если я скажу, ведьмак, что не умею прощать илиотказываться от мести, то это будет равносильно при-знанию, что он и не только он правы? Верно? Тем са-мым я докажу, что я все-таки чудовище, нелюдь, де-мон, проклятый богами? Послушай, ведьмак. В самомначале моих скитаний меня приютил один свободныйкмет. Я ему понравилась. Однако поскольку мне онвовсе не нравился, а совсем даже наоборот, то вся-кий раз, когда он хотел меня взять, он дубасил меня

так, что утром я едва сползала с лежанки. Однаждыя встала затемно и перерезала сердобольному кме-ту горло. Тогда я еще не была такой сноровистой, кактеперь, и нож показался мне слишком маленьким. И,понимаешь, Геральт, слушая, как кмет булькает, и ви-дя, как он дрыгает ногами, я почувствовала, что следыот его палки и кулаков уже не болят и что мне хорошо,так хорошо, что… Я ушла, весело посвистывая, здо-ровая, радостная и счастливая. И потом каждый разповторялось то же самое. Если б было иначе, кто сталбы тратить время на месть?

– Ренфри, – сказал Геральт. – Независимо от тво-их мотивов и соображений ты не уйдешь отсюда по-свистывая и не будешь чувствовать себя так хорошо,что… Уйдешь не веселой и счастливой, но уйдешь жи-вой. Завтра утром, как приказал войт. Я уже тебе этоговорил, но повторю. Ты не убьешь Стрегобора в Бла-викене.

Глаза Ренфри блестели при свете свечи, горелижемчужины в вырезе блузки, искрился Геральтов ме-дальон с волчьей пастью, крутясь на серебряной це-почке.

– Мне жаль тебя, – неожиданно проговорила де-вушка, не спуская глаз с мигающего кружочка сереб-ра. – Ты утверждаешь, что не существует МеньшегоЗла. Так вот – ты останешься на площади, на брусчат-

ке, залитой кровью, один-одинешенек, потому что несумел сделать выбор. Не умел, но сделал. Ты никогдане будешь знать, никогда не будешь уверен. Никогда,слышишь… А платой тебе будет камень и злое слово.Мне жаль тебя, ведьмак.

– А ты? – спросил ведьмак тихо, почти шепотом.– Я тоже не умею делать выбор.– Кто ты?– Я то, что я есть.– Где ты?– Мне холодно…– Ренфри! – Геральт сжал медальон в руке.Она подняла голову, словно очнувшись ото сна,

несколько раз удивленно моргнула. Мгновение, крат-кий миг казалась испуганной.

– Ты выиграл, – вдруг резко бросила она. – Выиг-рал, ведьмак. Завтра рано утром я уеду из Блавикенаи никогда не вернусь в этот задрипанный городишко.Никогда. Налей, если там еще что-нибудь осталось.

Обычная насмешливая, лукавая улыбка опять за-играла у нее на губах, когда она отставила кубок.

– Геральт?– Да?– Эта чертова крыша очень крутая. Я бы лучше вы-

шла от тебя на рассвете. В темноте можно упасть ипокалечиться. Я княжна, у меня нежное тело, я чув-

ствую горошину сквозь тюфяк. Если, конечно, он какследует не набит сеном. Ну, как ты думаешь?

– Ренфри, – Геральт невольно улыбнулся, – то, чтоты говоришь, подобает княжне?

– Что ты, ядрена вошь, понимаешь в княжнах? Ябыла княжной и знаю: вся прелесть жизни в том и со-стоит, чтобы делать то, что захочется. Я что, должнатебе прямо сказать, чего хочу, или сам догадаешься?

Геральт, продолжая улыбаться, не ответил.– Я даже подумать не смею, что не нравлюсь те-

бе, – поморщилась девушка. – Уж лучше считать, чтоты просто боишься, как бы тебя не постигла судьбасвободного кмета. Эх, белоголовый! У меня при себенет ничего острого. Впрочем, проверь сам.

Она положила ему ноги на колени.– Стяни с меня сапоги. Голенища – лучшее место

для кинжала.Босая, она встала, дернула пряжку ремня.– Тут тоже ничего не прячу. И здесь, как видишь. Да

задуй ты свою треклятую свечу.Снаружи в темноте орал кот.– Ренфри?– Что?– Это батист?– Конечно, черт побери. Княжна я или нет? В кон-

це-то концов?

5

– Папа, – монотонно тянула Марилька, – когда мыпойдем на ярмарку? На ярмарку, папа!

– Тихо ты, Марилька, – буркнул Кальдемейн, выти-рая тарелку хлебом. – Так что говоришь, Геральт? Онавыматывается из городка?

– Да.– Ну, не думал, что так гладко пойдет. С этим сво-

им пергаментом да с печатью Аудоена она приперламеня к стенке. Я прикидывался героем, но, по правдеговоря, хрен что мог им сделать.

– Даже если б они в открытую нарушили закон?Устроили шум, драку?

– Понимаешь, Геральт, Аудоен страшно раздражи-тельный король, посылает на эшафот за любую ме-лочь. У меня жена, дочка, мне нравится моя долж-ность. Не приходится думать, где утром достать жирудля каши. Одним словом, хорошо, что они уезжают. Акак это, собственно, получилось?

– Папа, хочу на ярмарку.– Либуше! Забери ты Марильку! Да, Геральт, не ду-

мал я. Расспрашивал Сотника, трактирщика из «Золо-того Двора», о новиградской компании. Та еще шайка.Некоторых узнали.

– Да?– Тот, со шрамом на морде, Ногорн, бывший при-

ближенный Абергарда из так называемой ангренскойвольницы. Слышал о такой вольнице? Ясно, кто неслышал. Тот, которого кличут Десяткой, тоже там был.И даже если не был, думаю, его прозвище пошло неот десяти добрых дел. Чернявый полуэльф Киврил –разбойник и профессиональный убийца. Вроде имееткакое-то отношение к резне в Тридаме.

– Где-где?– В Тридаме. Не слышал? Об этом много было шу-

му. Три… Ну да, три года назад, потому как Мариль-ке тогда было два годка. Барон из Тридама держал вяме каких-то разбойников. Их дружки, среди них, ка-жется, и полукровка Киврил, захватили паром на ре-ке, полный пилигримов, а дело было во время Празд-ника Нис. Послали барону требование: мол, освободивсех. Барон, дело ясное, отказал, и тогда они приня-лись убивать паломников по очереди, одного за дру-гим. Пока барон не смягчился и не выпустил их друж-ков из ямы, они спустили по течению больше десят-ка. Барону за это грозило изгнание, а то и топор: од-ни заимели на него зуб за то, что он уступил, толькокогда прикончили стольких, другие подняли шум, что-де очень скверно поступил, что, мол, это был прен…прецендент, или как его там, что, дескать, надо было

перестрелять всех там из арбалетов вместе с залож-никами или штурмом взять на лодках, не уступать нина палец. Барон на суде толковал, что выбрал Мень-шее Зло, потому как на пароме было больше четвер-ти сотни людей, бабы, ребятня…

– Тридамский ультиматум, – прошептал ведьмак. –Ренфри…

– Что?– Кальдемейн, ярмарка.– Ну и что?– Не понимаешь? Она меня обманула. Никуда они

не выедут. Заставят Стрегобора выйти из башни, какзаставили барона из Тридама. Или вынудят меня…Не понимаешь? Начнут мордовать людей на ярмарке.Ваш рынок посреди этих стен – настоящая ловушка!

– О боги, Геральт! Сядь! Куда ты, Геральт?Марилька, напуганная криком, разревелась, втис-

нувшись в угол кухни.– Я ж тебе говорила, – крикнула Либуше, указывая

на Геральта. – От него одна беда!– Тихо, баба! Геральт! Сядь!– Надо их остановить. Немедленно, пока люди не

хлынули на рынок. Собирай стражников. Когда будутвыходить с постоялого двора, за шеи их и в яму!

– Геральт, подумай. Так нельзя, мы не можем ихтронуть, если они ничего не сделали. Станут сопро-

тивляться, прольется кровь. Это профессионалы, онивырежут мне весь народ. Если слух дойдет до Аудое-на, полетит моя голова. Ладно, соберу стражу, пойдуна рынок, буду следить за ними…

– Это ничего не даст, Кальдемейн. Когда толпа по-валит на площадь, ты уже ничем не успокоишь народ,не остановишь панику и резню. Их надо обезвредитьсейчас, пока рынок пуст.

– Это будет беззаконие. Я не могу допустить. Чтодо полуэльфа и Тридама – это может быть сплетня.Вдруг ты ошибаешься, и что тогда? Аудоен из меняремни нарежет!

– Надо выбрать Меньшее Зло!– Геральт! Я запрещаю! Как войт запрещаю! Поло-

жи меч! Стой!Марилька кричала, прикрыв мордашку ручонками.

6

Киврил, заслонив глаза ладонью, посмотрел насолнце, выползающее из-за деревьев. На рынке на-чиналось оживление, погромыхивали тележки и возы,первые перекупщики уже заполняли палатки товаром.Стучал молоток, пел петух, громко кричали чайки.

– Намечается чудесный денек, – молвил Десятказадумчиво. Киврил косо глянул на него, но смолчал.

– Как кони, Тавик? – спросил Ногорн, натягивая ру-кавицы.

– Готовы, оседланы. Киврил, их все еще мало нарынке.

– Будет больше.– Надо бы чего пожрать.– Потом.– Как же! Будет у тебя потом время. И желание.– Гляньте, – неожиданно сказал Десятка.Со стороны главной улочки приближался ведьмак,

обходил прилавки, направляясь прямо к ним.– Ага, – сказал Киврил. – Ренфри была права. Дай-

ка самострел, Ногорн.Он сгорбился, натянул тетиву, придерживая но-

гой стремечко. Тщательно уложил стрелу в канавке.Ведьмак шел. Киврил поднял арбалет.

– Ни шага дальше, ведьмак!Геральт остановился. От группы его отделяло около

сорока шагов.– Где Ренфри?Полукровка скривил свою красивую физиономию.– У башни. Делает чародею некое предложение.

Она знала, что ты придешь. Велено передать тебе двевещи.

– Говори.– Первое – послание, которое звучит так: «Я есть

то, что я есть. Выбирай. Либо я, либо то, другое, мень-шее». Вроде бы ты знаешь, в чем дело.

Ведьмак кивнул, потом поднял руку, ухватил руко-ять меча, торчащую над правым плечом. Блеснул кли-нок, описав круг над его головой. Он медленно напра-вился в сторону группы.

Киврил мерзко, зловеще рассмеялся.– Ну-ну! Она и это предвидела, ведьмак. А посему

сейчас ты получишь то второе, что она велела тебепередать. Прямо меж глаз.

Ведьмак шел. Полуэльф поднес самострел к лицу.Стало очень тихо.

Звякнула тетива. Ведьмак махнул мечом, послы-шался протяжный звон металла по металлу, стрела,крутясь, взмыла вверх, сухо ударилась о крышу, за-громыхала в сточной трубе. Ведьмак шел.

– Отбил… – охнул Десятка. – Отбил в полете…– Ко мне, – скомандовал Киврил. Лязгнули мечи,

вырываемые из ножен, группа сомкнула плечи, още-тинилась остриями.

Ведьмак ускорил шаг, его движения, удивительноплавные и мягкие, перешли в бег – не прямо, на още-тинившуюся мечами группу, а вбок, обходя ее по сужа-ющейся спирали.

Тавик не выдержал первым, двинулся навстречу,сокращая расстояние. За ним рванулись близнецы.

– Не расходиться! – рявкнул Киврил, вертя головойи потеряв ведьмака из виду. Выругался, отскочил всторону, видя, что группа распадается, кружится меж-ду прилавками в сумасшедшем хороводе.

Тавик был первым. Еще мгновение назад он гнал-ся за ведьмаком, теперь вдруг увидел, что тот мельк-нул у него слева, направляясь в противоположнуюсторону. Он засеменил ногами, чтобы остановиться,но ведьмак пролетел рядом прежде, чем он успелподнять меч. Тавик почувствовал сильный удар вышебедра. Развернулся и начал падать. Уже оказавшисьна коленях, с удивлением взглянул на свое бедро ипринялся кричать.

Близнецы одновременно, атакуя мчащуюся на нихчерную расплывчатую фигуру, налетели один на дру-гого, ударились плечами, на мгновение потеряв ритм.Этого оказалось достаточно. Выр, которого Геральтрубанул по всей ширине груди, согнулся пополам,опустил голову, сделал еще несколько шагов и рухнулна прилавок с овощами. Нимир получил в висок, за-кружился на месте и, обессилев, тяжело свалился вканаву.

На рынке закипело от бегущих перекупщиков, за-грохотали переворачиваемые прилавки, поднялисьпыль и крик. Тавик еще раз попробовал приподнятьсяна дрожащих руках и упал.

– Десятка, слева! – рявкнул Ногорн, мчась полукру-гом, чтобы обойти ведьмака сзади.

Десятка быстро обернулся. Недостаточно быстро.Получил раз по животу, выдержал, размахнулся дляудара, тут же получил снова – в шею под самым ухом.Напрягшись, сделал четыре неуверенных шага и сва-лился на тележку, полную рыбы. Тележка покатилась.Десятка соскользнул на брусчатку, серебрящуюся че-шуей.

Киврил и Ногорн ударили одновременно с двух сто-рон, эльф с размаху сверху, Ногорн с присесту, низко,плоско. Оба удара ведьмак парировал, два металли-ческих удара слились в один. Киврил отскочил, спо-ткнулся, удержался на ногах, схватившись за дере-вянные столбики ларька. Ногорн бросился и заслонилего поднятым вверх мечом. Удар был настолько силь-ный, что его отшвырнуло назад, пришлось подогнутьколени. Вскакивая, он заслонился рукой. Поздно. По-лучил удар в лицо симметрично старому шраму.

Киврил, оттолкнувшись спиной от ларька, переско-чил через падающего Ногорна, налетел с полуоборо-та, ударил обеими руками, не попал, моментально от-скочил. Удара он не почувствовал. Ноги под ним под-косились, когда, защищаясь, он попытался перейти сфинтом к очередному выпаду. Меч выпал у него из ру-ки, рассеченной с внутренней стороны, выше локтя.

Он упал на колени, затряс головой да так и замер вкрасной луже, среди раскиданной капусты, баранок ирыбы.

На рынок вступила Ренфри.Она шла мягким, кошачьим шагом, обходя возки и

прилавки. Толпа, словно рой шершней, гудевшая вулочках и у стен домов, утихла. Геральт стоял непо-движно, держа меч в опущенной руке. Девушка подо-шла на десять шагов, остановилась. Стало видно, чтопод кафтанчиком у нее кольчуга, короткая, едва при-крывающая бедра.

– Ты выбрал, – сказала она. – Ты уверен, что пра-вильно?

– Здесь не будет второго Тридама, – с трудом ска-зал Геральт.

– И не было бы. Стрегобор высмеял меня. Ска-зал, что я могу перебить весь Блавикен и добавитьнесколько ближайших деревушек, но он все равно избашни не выйдет. Что так смотришь? Да, я обманулатебя. Я всю жизнь обманывала, если это было необ-ходимо, чего же ради делать исключение для тебя?

– Уйди, Ренфри.– Нет, Геральт, – рассмеялась она и быстро выхва-

тила меч.– Ренфри.– Нет, Геральт. Ты свой выбор сделал, теперь моя

очередь.Одним рывком она сдернула юбку с бедер, закру-

жила ею в воздухе, обматывая материал вокруг ле-вого предплечья. Геральт отступил, поднял руку, сло-жив пальцы в знак. Ренфри снова засмеялась, корот-ко, хрипло.

– Пустое, белоголовый. Это меня не берет. Толькомеч.

– Отойди, Ренфри, – повторил он. – Отойди. Еслимы скрестим мечи, я… Я уже не смогу…

– Знаю, – сказала она. – Но я… Я тоже не могу ина-че. Просто не могу. Мы есть то, что мы есть. Ты и я.

Она двинулась на него легким, раскачивающимсяшагом. В правой руке, выпрямленной и отведенной всторону, поблескивал меч, левой она волокла юбку поземле. Геральт отступил на два шага.

Она прыгнула, махнула левой рукой, юбка взлете-ла в воздух, вслед за нею, заслоненный материалом,блеснул меч. Короткий удар. Геральт отскочил, тканьего даже не задела, а клинок Ренфри скользнул по егомечу, он машинально защитился серединой клинка,связал оба меча коротким вращением, пытаясь вы-бить у нее оружие. Это была ошибка. Она отбила егоострие и сразу на полусогнутых, раскачивая бедрами,ударила, целясь в лицо. Геральт едва успел париро-вать удар, отскочил от падающей на него ткани. Закру-

жился, избегая мелькающего в молниеносных ударахмеча, снова отскочил. Она налетела на него, бросилаюбку прямо в глаза, ударила вблизи с полуоборота.Он уклонился, увернувшись совсем рядом с ней. Оназнала эти приемы. Развернулась одновременно с ними, почти коснувшись его, так что он почувствовал еедыхание, проехала ему лезвием по груди. Боль реза-нула его, но он не сбил темпа. Развернулся еще раз, впротивоположную сторону, отразил клинок, летящий кего виску, сделал быстрый финт и выпад. Ренфри от-скочила, наклонилась для удара снизу. Геральт, при-сев в выпаде, молниеносно рубанул ее снизу, самымконцом меча, через открытое бедро и пах.

Она не крикнула. Упала на колено и на бок, отпусти-ла меч, впилась обеими руками в рассеченное бедро.Кровь толчками запульсировала между пальцами, ру-чейком стекая на изукрашенный пояс, на лосиные са-поги, на грязную брусчатку. Толпа, втиснутая в улочки,зашевелилась и заорала.

Геральт спрятал меч.– Не уходи, – простонала она, свертываясь в клу-

бок.Он не ответил.– Мне… холодно…Он не ответил. Ренфри снова застонала. Кровь юр-

кими струйками заполняла ямки между камнями брус-

чатки.– Геральт… обними меня.Он не ответил.Она отвернулась и замерла, прижавшись щекой к

камням. Кинжал с очень острым лезвием, которыйона до того скрывала своим телом, выскользнул из еемертвеющих пальцев.

Прошла минута, показавшаяся вечностью. Ведь-мак поднял голову при звуке стучавшего по брусчаткепосоха Стрегобора. Волшебник быстро приближался,обходя трупы стороной.

– Ну, бойня! – засопел он. – Видел, Геральт, все ви-дел в кристалле…

Он подошел ближе, наклонился. В ниспадающей кземле черной одежде, опирающийся о посох, он ка-зался старым, очень старым.

– Невероятно, – покачал он головой. – Сорокопуткамертвая. Совершенно.

Геральт не ответил.– Ну, Геральт, – выпрямился волшебник, – иди за

повозкой. Возьмем ее в башню. Надо сделать вскры-тие.

Он глянул на ведьмака и, не дождавшись ответа,наклонился над телом.

Кто-то, незнакомый ведьмаку, сидящий внутринего, стиснул рукоять меча, быстро выхватил его из

ножен. «Только коснись ее, колдун, – сказал тот, коговедьмак не знал. – Только коснись ее, и твоя головаокажется на брусчатке».

– Ты что, Геральт, спятил? Да ты ранен, в шоке!Вскрытие – единственный способ узнать…

– Не прикасайся к ней!Стрегобор, видя занесенный над ним меч, отско-

чил, взмахнул посохом.– Хорошо! – крикнул он. – Как хочешь! Но ты так ни-

когда и не узнаешь! Никогда не будешь уверен! Нико-гда, слышишь, ведьмак!

– Прочь!– Как хочешь. – Маг повернулся, ударил посохом в

брусчатку. – Я возвращаюсь в Ковир, ни на мгновениене задержусь в этой дыре. Пошли со мной. Не оста-вайся здесь. Эти люди ничего не знают, не понимают,они видели только, как ты убиваешь. А ты убиваешьотвратительно, Геральт. Ну, пошли?

Геральт не ответил, даже не взглянул на него.Убрал меч. Стрегобор пожал плечами и быстро ото-шел, ритмично постукивая палкой.

Из толпы полетел камень, ударился о брусчатку.За ним просвистел второй, у самого плеча Геральта.Ведьмак, выпрямившись, поднял обе руки, проделалими быстрое движение. Толпа зашумела, камни посы-пались гуще, но знак отбрасывал их в сторону – они

пролетали мимо цели, оберегаемой невидимым, об-текаемым панцирем.

– Достаточно!!! – рявкнул Кальдемейн. – Кончайте,мать вашу…

Толпа загудела, как волна прибоя, но камни пере-стали летать. Ведьмак стоял неподвижно.

Войт подошел к нему.– Это, – сказал он, широким жестом указывая на

валяющиеся на площади неподвижные тела, – все?Так оно выглядит – Меньшее Зло, которое ты выбрал?Ты сделал уже все, что считал нужным?

– Да, – с трудом, не сразу ответил Геральт.– Твоя рана серьезна?– Нет.– В таком случае уходи отсюда.– Да, – сказал ведьмак. Он еще минуту постоял, из-

бегая взгляда войта. Потом медленно, очень медлен-но повернулся.

– Геральт!Ведьмак оглянулся.– Не возвращайся сюда никогда, – сказал Кальде-

мейн. – Никогда.

Глас рассудка IV

– Поговорим, Иоля.Мне необходим этот разговор. Говорят, молчание –

золото. Возможно. Не знаю. Во всяком случае, свояцена у него есть.

Тебе легче, да, не отрицаю. Ведь ты добровольноизбрала молчание, ты сделала из него жертву своейбогине. Я не верю в Мелитэле, не верю в существо-вание других богов, но ценю твой выбор, твою жертву,ценю и уважаю то, во что ты веришь. Ибо твоя вераи посвящение, цена молчания, которую ты платишь,сделают тебя лучше, достойнее. По крайней мере мо-гут сделать. А мое неверие не может ничего. Оно бес-сильно.

Ты спрашиваешь: во что я в таком случае верю?В меч.Видишь, у меня их два. У каждого ведьмака по два

меча. Недоброжелатели болтают, будто серебряный –против чудовищ, а стальной – против людей. Это, ко-нечно, неправда. Есть чудовища, которых можно сра-зить только серебряным клинком, но встречаются итакие, для которых смертельно железо. Нет, Иоля, нелюбое железо, а только то, которое содержится в ме-теоритах. Что такое метеориты? Ты, я думаю, не раз

видела падающую звезду. Падающая звезда – корот-кая светящаяся полоска на ночном небе. Видя ее, ты,наверно, загадывала какое-нибудь желание, может,для тебя это был очередной повод поверить в богов.Для меня метеорит всего лишь кусочек металла, ко-торый, падая, зарывается в землю. Металла, из кото-рого можно выковать меч.

Можешь, ну конечно, можешь взять мой меч в руку.Видишь, какой он легкий? Даже ты его поднимешь безтруда. Нет! Не прикасайся к острию, поранишься. Оноострее бритвы. Таким должно быть.

О да, я тренируюсь часто. Каждую свободную ми-нуту. Мне нельзя терять навык. Сюда, в самый даль-ний уголок храмового парка, я тоже пришел, чтобыразмяться, изгнать из мускулов мерзкое, вредное оне-мение, которое на меня нападает, текущий по моимжилам холод. А ты меня нашла. Забавно, несколькодней я пытался отыскать тебя. Хотел…

Мне нужен этот разговор, Иоля. Присядем, погово-рим немного.

Ведь ты меня совсем не знаешь.Меня зовут Геральт. Геральт из… Нет. Просто Ге-

ральт. Геральт из ниоткуда. Я ведьмак.Мой дом – Каэр Морхен, Обиталище Ведьмаков. Я

оттуда. Есть… Была такая крепость. От нее мало чтоосталось.

Каэр Морхен… Там «изготавливали» таких, как я.Теперь этого уже не делают, а в Каэр Морхене уженикто не живет. Никто, кроме Весемира. Кто такой Ве-семир? Мой отец. Чему ты удивляешься? Что в этомстранного? У каждого есть какой-никакой отец. Мой –Весемир. Ну и что, что не настоящий. Настоящего яне знал, мать тоже. Не знаю даже, живы ли они. И вобщем-то мне это безразлично.

Да, Каэр Морхен… Я прошел там обычную мута-цию. Испытание Травами, а потом – как всегда. Гор-моны, вытяжки, вирусы. И все заново. И еще раз. Дорезультата. Считалось, что я перенес Трансмутациюудивительно хорошо, болел очень недолго. Ну и ме-ня сочли достаточно иммунизированным – есть такоеученое слово – парнем и отобрали для следующих,более сложных… экспериментов. Эти были и того чи-ще. Гораздо. Но, как видишь, я выжил. Единственныйиз всех, кого для этих экспериментов отобрали. С техпор у меня белые волосы. Полное отсутствие пигмен-та. Как говорится – побочный эффект. Так, мелочиш-ка. Почти не мешает.

Потом меня обучали всякому. Довольно долго. Инаконец настал день, когда я покинул Каэр Морхен ивышел на большак. У меня уже был медальон. Вотэтот. Знак Школы Волка. Дали мне и два меча – се-ребряный и стальной. Кроме мечей, я нес убеждение,

запал, мотивировки и… веру. Веру в то, что я нужен иполезен. Потому что мир, Иоля, якобы полон чудовищи бестий, а в мою задачу входило защищать тех, ко-му эти чудовища угрожают. Уходя из Каэр Морхена, ямечтал встретиться со своим первым чудовищем, немог дождаться той минуты, когда столкнусь с ним ли-цом к лицу. И дождался.

У моего первого «чудовища», Иоля, была роскош-ная лысина и отвратительные зубы. Я встретился сним на тракте, где он вместе с дружками-мародерамииз какой-то армии остановил крестьянскую подводу ивытащил девочку лет, вероятно, тринадцати, а может,и меньше. Дружки держали отца девочки, а лысыйсрывал с нее платьице и верещал, что ей-де самоевремя узнать, что есть настоящий мужчина. Я подъе-хал, слез с седла и сказал лысому, что для него тоженастал такой час. Мне это казалось ужасно смешным.Лысый отпустил девчонку и кинулся на меня с топо-ром. Он был страшно медлительный, но крепенький.Я ударил его дважды, только тогда он упал. Удары бы-ли не очень точные, но очень, я бы сказал, эффект-ные, такие, что дружки лысого сбежали, видя, что мо-жет сделать из человека ведьмачий меч.

Тебе не скучно, Иоля?Мне нужна эта беседа. Она мне очень нужна.Так на чем я остановился? Да, на моем первом бла-

городном деянии. Видишь ли, Иоля, в Каэр Морхенемне в голову вдолбили, что не следует впутываться втакие истории, надо обходить их стороной, не изобра-жать из себя странствующего рыцаря и не подменятьстражей порядка. Я вышел на тракт не геройствовать,а за деньги выполнять поручаемые мне работы. Ая вмешался словно дурак, не отъехав и пятидесятиверст от подножия гор. Знаешь, почему я это сделал?Хотел, чтобы девочка, заливаясь слезами, целоваламне, своему избавителю, руки, а ее отец рассыпалсябы в благодарностях, стоя на коленях. Вместо этогоотец девчонки сбежал вместе с мародерами, а девоч-ку, на которую пролилась большая часть крови лысо-го, вырвало, и с ней случился приступ истерии, а ко-гда я к ней подошел, она с перепугу упала в обморок.С тех пор я почти никогда не встревал в подобные ис-тории.

Я делал свое дело. Быстро набрался опыта. Подъ-езжал к оградам деревень, останавливался у пали-садников поселков и городищ. И ждал. Если народплевался, ругался и кидал в меня камни, я уезжал. Ес-ли же кто-нибудь выходил и давал мне задание, я еговыполнял.

Я посещал города и крепости, искал оповещения,прибитые к столбам на росстанях. Искал сообщениявроде: «Срочно требуется ведьмак. Оплата по согла-

шению». А потом, как правило, было какое-нибудьурочище, подземелье, некрополь или руины, леснойовраг либо пещера в горах, забитая костями и воняю-щая падалью. И что-нибудь такое, единственной це-лью которого было убивать. От голода, ради удоволь-ствия, выполняя чью-то больную волю, по другим при-чинам, но – убивать. Мантихор, выворотень, мгляк,жагница, жряк, химера, леший, вампир, гуль, гравейр,оборотень, гигаскорпион, стрыга, упырь, яга, кикимо-ра, глумец. И была пляска во тьме и взмахи меча. Ибыл страх и ужас в глазах того, кто вручал мне потомплату.

Ошибки? А как же, были.Но я всегда придерживался принципов. Нет, не ко-

декса. Иногда просто прикрывался кодексом. Людямэто нравится. Тех, кто имеет кодексы и руководству-ется ими, чтят и уважают.

Не существует никаких кодексов, Иоля. Еще не на-писан ни один кодекс для ведьмаков. Я свой себе при-думал сам. Взял и придумал. И придерживался его.Всегда…

Ну, скажем, почти всегда.Ведь бывало и так, что мне казалось, будто все яс-

но, никаких сомнений. Просто надо сказать себе: «Акакое мне дело? Не все ли равно, я – ведьмак». И сле-довало прислушаться к гласу рассудка. Послушаться

интуиции, если не опыта. Да хоть бы и обычного, са-мого что ни на есть обыкновеннейшего страха.

Надо было послушаться гласа рассудка, и тогда…Я не послушался.Я думал, выбираю Меньшее Зло. Ну и выбрал…

Меньшее Зло. Меньшее Зло! Я, Геральт из Ривии. Ко-торого еще называют Мясником из Блавикена. Нет,Иоля, не прикасайся к моей руке. Контакт может вы-свободить в тебе… Ты можешь увидеть…

Я не хочу, чтобы ты увидела. Не хочу знать. Мне из-вестно мое Предназначение, которое крутит и вертитмною, как смерч. Мое Предназначение? Оно идет замной следом, но я никогда не оглядываюсь.

Петля? Да, Нэннеке, кажется, чувствует это. Что ме-ня тогда дернуло, в Цинтре? Разве можно было такглупо рисковать?

Нет, нет и еще раз нет. Я никогда не оглядываюсь. Ав Цинтру не вернусь, буду обходить ее, как рассадникчумы. Никогда туда не вернусь.

Да, если мои расчеты верны, ребенок должен былродиться в мае, примерно в дни праздника Беллет-эйн. Если я прав, то это было бы любопытное стече-ние обстоятельств. Потому что Йеннифэр тоже роди-лась в Беллетэйн…

Пошли, Иоля. Смеркается.Благодарю тебя за то, что ты согласилась со мной

поговорить.Благодарю тебя, Иоля.Нет, нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя

прекрасно.Вполне.

Вопрос цены

1

К горлу ведьмака был приставлен нож.Ведьмак лежал, погрузившись в мыльную воду и от-

кинув голову на скользкий край деревянной бадьи. Ворту чувствовался горький привкус мыла. Нож, тупойкак валенок, болезненно скреб ему кадык, с хрустомперемещаясь к подбородку.

Цирюльник с миной художника, осознающего рож-дение шедевра, скребанул еще раз, как бы делая по-следний мазок, затем вытер ему лицо куском льняно-го полотна, смоченного чем-то таким, что вполне мог-ло сойти за настойку лекарственного дягиля.

Геральт встал, позволил прислужнику вылить на се-бя ушат воды, вылез из бадьи, оставляя на полу сле-ды мокрых ног.

– Полотенце, милсдарь. – Прислужник с любопыт-ством глянул на его медальон.

– Благодарю.– Вот одежда, – сказал Гаксо. – Рубашка, штаны,

подштанники, камзол. А вот обувка.– Вы обо всем подумали, кастелян. А в своих бо-

тинках нельзя?– Нельзя. Пива?– Охотно.Он одевался медленно. Прикосновение чужой,

шершавой, непривычной одежды к распаренному те-лу портило настроение, которое установилось, покаон отмокал в воде.

– Господин кастелян?– Слушаю вас, милсдарь Геральт.– Не знаете ли, к чему все это? Зачем я тут нужен?– Не мое дело, – сказал Гаксо, зыркнув на прислуж-

ников. – Мне велено вас надеть…– Вы хотели сказать – одеть?– Ну да, одеть и препроводить на пиршество, к ко-

ролеве. Оденьте, виноват, наденьте камзол, милсдарьГеральт, и спрячьте под ним ведьминский медальон.

– Ведьмачий, господин кастелян, ведьмачий. Тутлежал мой кинжал.

– Уже не лежит. Он в безопасном месте, как и обамеча и остальное ваше имущество. Там, куда вы иде-те, ходят без оружия.

Ведьмак пожал плечами, одернул тесноватый пур-пурного цвета камзол.

– А это что? – Он указал на вышивку, украшавшуюгрудь.

– О, конечно, – сказал Гаксо, – чуть не забыл. На

время пиршества вы будете благородным хозяиномРавиксом из Четыругла. Как почетный гость сядетеодесную королевы. Таково ее желание. А на камзо-ле – ваш герб. На золотом поле черный медведь, нанем девица в голубом одеянии с распущенными воло-сами и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить,у кого-нибудь из гостей может быть бзик на геральди-ке, такое частенько случается.

– Ясно. Запомню, – серьезно сказал Геральт. – АЧетыругла – где это?

– Четыругол. Достаточно далеко. Вы готовы? Мож-но идти?

– Можно. Скажите-ка еще, государь Гаксо, по како-му случаю пир?

– Принцессе Паветте исполняется пятнадцать, пообычаю заявились претенденты на ее руку. КоролеваКалантэ хочет выдать ее за кого-нибудь из Скеллиге.Нам необходим союз с островитянами.

– Почему именно с ними?– На тех, с кем у них союз, они нападают реже, чем

на других.– Существенный повод.– Но не единственный. В Цинтре, милсдарь Ге-

ральт, традиция не позволяет править женщине. Нашкороль, Рёгнер, недавно скончался от морового по-ветрия, а другого мужа королева иметь не желает. На-

ша государыня Калантэ – женщина мудрая и спра-ведливая, но король есть король. Тот, кто женится напринцессе, займет трон. Хорошо, если б попался бо-евой парень. А таких надо искать на Островах. Онитам народ жесткий. Ну, пошли.

На середине внутренней галереи, окружавшейнебольшой пустой дворик, Геральт остановился и ти-хо проговорил:

– Скажите, господин кастелян. Мы сейчас одни. Длячего королеве понадобился ведьмак? Вы должны кое-что знать. Кто, если не вы?

– Для того, для чего и всем остальным, – буркнулГаксо. – Цинтра ничем не отличается от других мест. Унас есть и оборотни, и василиски, да и мантихор най-дется, если толком пошукать. А стало быть, и ведьмакможет пригодиться.

– Ох, крутите. Я спрашиваю, зачем королеве пона-добился ведьмак на пиру, к тому же переодетый в го-лубого медведя с распущенными волосами.

Гаксо тоже остановился и даже перегнулся черезбалюстраду галереи.

– Творится что-то неладное, милсдарь Геральт, –буркнул он. – В замке, значит. Что-то тут появляетсявремя от времени.

– Что?– А что может появляться? Страховидло какое-то.

Говорят, маленькое, горбатое, все в шипах, словно еж.Ночами по замку бродит, цепями гремит. Охает и сто-нет в покоях.

– Вы сами-то видели?– Нет. – Гаксо сплюнул. – И видеть не хочу.– Плетете, господин кастелян, плетете, – помор-

щился ведьмак. – Одно с другим не вяжется. Мы идемна обручальный пир. И что я там должен делать? При-сматривать, как бы из-под стола не вылез горбун и незаохал? Без оружия? Выряженный словно шут? Эх,государь Гаксо!

– А, думайте что хотите, – надулся Гаксо. – Велелиничего вам не говорить. Вы просили, вот я и сказал. Авы – мол, я треплюсь. Вежливость сверх меры!

– Простите, не хотел вас обидеть. Просто удивил-ся…

– Перестаньте удивляться. – Гаксо, все еще оби-женный, повернул голову. – Вы тут не для того, чтобыудивляться. И советую, милсдарь ведьмак, если коро-лева прикажет вам раздеться догола, покрасить себезадницу голубой краской и повиснуть в сенях головойвниз навроде канделябра, делайте это не удивляясь инемедленно. Иначе могут быть неприятности. Понят-но?

– А как же. Идемте, государь Гаксо. Что бы там нибыло, проголодался я после купания.

2

Не считая ни о чем не говорящего формальногоприветствия, когда она поименовала его «хозяиномЧетыругла», королева Калантэ не обменялась с ведь-маком ни словом. Пир еще не начинался, гости, гро-могласно объявляемые герольдом, продолжали съез-жаться.

За огромным прямоугольным столом могли разме-ститься свыше сорока человек. Во главе стола на тро-не с высокой спинкой восседала Калантэ. По правуюруку от нее уселся Геральт, по левую – Дрогодар, се-довласый бард с лютней. Два верхних кресла слеваот королевы пустовали.

Справа от Геральта вдоль длинной стороны сто-ла уселись кастелян Гаксо и воевода с трудно запо-минающимся именем. Дальше сидели гости из кня-жества Аттре – угрюмый и молчаливый рыцарь Ра-инфарн и его подопечный, пухлый двенадцатилетнийкнязь Виндхальм, один из претендентов на руку прин-цессы. Дальше – красочные и разномастные рыцарииз Цинтры и окрестные вассалы.

– Барон Эйлемберт из Тигга! – возгласил герольд.– Кудкудак! – буркнула Калантэ, толкнув локтем

Дрогодара. – Будет потеха.

Худой и усатый, богато вырядившийся рыцарь низ-ко поклонился, но его живые веселые глаза и блуж-дающая на губах улыбка противоречили раболепноймине.

– Приветствую вас, государь Кудкудак, – церемон-но произнесла королева. Прозвище барона явно срос-лось с ним крепче, нежели родовое имя. – Рада ви-деть.

– И я рад приглашению, – вздохнув, сообщил Куд-кудак. – Что ж, погляжу на принцессу, ежели на то бу-дет твоя воля, королева. Трудно жить в одиночестве,государыня.

– Ну-ну, государь Кудкудак, – слабо улыбнулась Ка-лантэ, накручивая на палец локон. – Мы прекраснознаем, что вы женаты.

– Охо-хо, – вздохнул барон. – Сама знаешь, госуда-рыня, какая слабая и нежная у меня жена, а теперьв наших краях как раз оспа ходит. Ставлю свой пояспротив старых лаптей, что через год с ней будет всекончено.

– Бедненький Кудкудак, но и счастливец одновре-менно. – Калантэ улыбнулась еще милее. – Жена утебя действительно слабовата. Я слышала, когда напрошлогодней жатве она застукала тебя в стогу с дев-кой, то гнала вилами чуть ли не версту, да так и не до-гнала. Надо ее лучше кормить и посматривать, чтобы

по ночам спина не мерзла. И через год, вот увидишь,поправится.

Кудкудак посмурнел, но не очень убедительно.– Намек понял. Но на пиру остаться могу?– Буду рада, барон.– Посольство из Скеллиге! – крикнул уже порядком

охрипший герольд.Островитяне вошли молодцеватыми гулкими ша-

гами, вчетвером, в блестящих кожаных куртках, ото-роченных мехом котика, перепоясанные клетчатымишерстяными шарфами. Первым шел жилистый воин,смуглый, с орлиным носом, рядом – плечистый юно-ша с рыжей шевелюрой. Все четверо склонились пе-ред королевой.

– Почитаю за честь, – сказала Калантэ, слегка по-краснев, – вновь приветствовать в своем замке знат-ного рыцаря Эйста Турсеаха из Скеллиге. Если б нехорошо известный факт, что тебе претит мысль о се-мейных узах, я бы с радостью приняла весть, чтоты, возможно, прибыл просить руки моей Паветты.Неужто одиночество стало тебе докучать?

– Довольно часто, прекрасная Калантэ, – ответилсмуглолицый островитянин, поднимая на королевугорящие глаза. – Однако я веду слишком опаснуюжизнь, чтобы думать о постоянной связи. Если б неэто… Паветта еще юный, нераспустившийся бутон,

но…– Что «но», рыцарь?– Яблочко от яблоньки недалеко падает, – улыбнул-

ся Эйст Турсеах, сверкнув белизной зубов. – Доста-точно взглянуть на тебя, королева, чтобы увидеть, ка-кой красавицей станет принцесса, когда достигнет то-го возраста, в котором женщина может дать счастьевоину. Сейчас же бороться за ее руку должны юноши.Такие, как племянник нашего короля Брана, Крах анКрайт, прибывший к тебе именно с этой целью.

Крах, наклонив рыжую голову, опустился перед ко-ролевой на одно колено.

– А кого ты еще привел, Эйст?Кряжистый мужчина с бородой метлой и верзила

с волынкой за спиной опустились на колено рядом сКрахом ан Крайтом.

– Это доблестный друид Мышовур, как и я, – други советник короля Брана. А это Драйг Бон-Дху, нашзнаменитый скальд. Тридцать же моряков из Скелли-ге ждут во дворе, надеясь, что прекрасная Калантэ изЦинтры покажется им хотя бы в окне.

– Рассаживайтесь, благородные гости. Ты, мил-сдарь Турсеах, здесь.

Эйст занял свободное место на узкой стороне сто-ла, отделенный от королевы только пустым стулом иместом Дрогодара. Остальные островитяне уселись

слева, между маршалом двора Виссегердом и трой-кой сыновей хозяина из Стрепта, которых звали Сл-издяк, Дроздяк и Держигорка.

– Ну, более-менее все, – наклонилась королева кмаршалу. – Начинаем, Виссегерд.

Маршал хлопнул в ладоши. Слуги с блюдами и кув-шинами в руках строем двинулись к столу, приветству-емые радостным гулом.

Калантэ почти ничего не ела, лишь равнодушноковыряла блюда серебряной вилкой. Дрогодар, что-то быстро заглотав, бренчал на лютне. Зато осталь-ные гости активно опустошали блюда с запеченнымипоросятами, птицей, рыбой и моллюсками, при этомопережал всех рыжий Крах ан Крайт. Раинфарн изАттре строго следил за юным князем Виндхальмом,один раз даже дал ему по рукам за попытку ухва-тить кувшин с яблочной наливкой. Кудкудак, на секун-ду оторвавшись от бараньей ноги, порадовал соседейсвистом болотной черепахи. Становилось все весе-лее. Звучали тосты, все менее складные.

Калантэ поправила тонкий золотой обруч на пе-пельно-серых, закрученных локонами волосах, слегкаповернулась к Геральту, пытавшемуся разгрызть пан-цирь большого красного омара.

– Ну, ведьмак, – сказала она, – за столом уже доста-точно шумно, чтобы незаметно обменяться несколь-

кими словами. Начнем с любезностей. Я рада позна-комиться с тобой.

– Взаимно рад, королева.– А теперь так: у меня к тебе дело.– Догадываюсь. Редко кто меня приглашает на пи-

рушки из чистой симпатии.– Надо думать, ты не очень-то интересный собесед-

ник за столом. Ну а еще о чем-нибудь ты догадыва-ешься?

– Да.– О чем же?– Скажу, когда узнаю, какое у тебя ко мне дело, ко-

ролева.– Геральт, – сказала Калантэ, коснувшись пальца-

ми ожерелья, в котором самый маленький изумрудикбыл размером со скарабея, – как по-твоему, какое за-дание можно придумать для ведьмака? А? Выкопатьколодец? Залатать дыру в крыше? Выткать гобелен,изображающий все позы, какие король Вриданк и пре-красная Керо испробовали во время первой ночи? Ду-маю, ты и сам прекрасно знаешь, в чем состоит твояпрофессия.

– Знаю. И теперь могу сказать, о чем я догадался.– Интересно.– О том, что, как и многие иные, ты путаешь мою

профессию с совершенно другой.

– Ax… – Калантэ с задумчивым и отсутствующимвидом, слегка наклонившись к бренчащему на лютнеДрогодару, проговорила: – И кто же они такие, Геральт,те многие, которые оказались равными мне по неве-жеству? И с какой такой профессией эти глупцы пута-ют твою?

– Королева, – спокойно сказал Геральт, – по пу-ти в Цинтру мне встречались кметы, купцы, старьев-щики-краснолюды, котельщики и лесорубы. Они гово-рили о бабе-яге, у которой где-то в здешних местахесть логово, этакий домик на когтистых курьих нож-ках. Упоминали о химере, гнездящейся в горах. О жа-гницах-коромыслах и сколопендроморфах. Вроде бывстречается и мантихор, если как следует пошукать.Так что работы для ведьмака хватает, и при этом емудаже нет нужды наряжаться в чужие перья и гербы.

– Ты не ответил на вопрос.– Королева, не сомневаюсь, что союз со Скеллиге,

заключенный путем замужества твоей дочери, Цин-тре необходим. Возможно, интриганов, которые хотятэтому помешать, следовало бы проучить, да так, что-бы властитель не был в это замешан. Разумеется,лучше, если б это сделал никому здесь не известныйхозяин из Четыругла, который тут же исчезнет со сце-ны. А теперь я отвечу на твой вопрос. Ты путаешьмою специальность с профессией наемного убийцы.

А многие иные – это те, в руках у которых власть. Ме-ня уже не раз призывали во дворцы, в которых про-блемы хозяина требуют быстрых ударов меча. Но яникогда не убивал людей ради денег, независимо оттого, требовали ли этого добрые или скверные обсто-ятельства. И никогда этого делать не стану.

Атмосфера за столом оживлялась пропорциональ-но количеству убывающего пива. Рыжий Крах анКрайт нашел благодарных слушателей, которые вни-мали его рассказу о битве под Твитом. Начертав настоле карту при помощи кости с мясом, смоченной всоусе, он наносил на нее тактическую ситуацию, приэтом громко вереща. Кудкудак, доказывая справед-ливость данного ему прозвища, неожиданно закудах-тал, словно самая настоящая квочка, вызвав всеоб-щее веселье пирующих и отчаяние слуг, решивших,что, насмехаясь над бдительностью охранников, в за-лу со двора проникла птица.

– М-да, судьба наказала меня чересчур уж догад-ливым ведьмаком, – улыбнулась Калантэ, но глаза еебыли прищурены и злы. – Ведьмак, который без те-ни уважения или хотя бы элементарной почтительно-сти раскрывает мои интриги и ужасные преступныепланы. Послушай, а случайно, не притупило ли твоегорассудка восхищение моей красотой и привлекатель-ностью? Никогда больше так не поступай, Геральт. Не

говори так с теми, у кого в руках власть. Никто не про-стит тебе этого, а ты знаешь королей, знаешь, чтосредств у них достаточно. Кинжал. Яд. Подземелье.Раскаленные клещи. Есть сотни, тысячи способов, ккоторым обращаются короли, привыкшие мстить заоскорбленную гордость. Ты не поверишь, Геральт, каклегко задеть гордость некоторых владык. Редко кто изних спокойно выслушает такие слова, как «Нет», «Небуду», «Никогда». Мало того, достаточно их перебитьлибо вставить неподходящее словечко, и все – коле-сование обеспечено.

Калантэ сложила белые узкие ладони и слегка кос-нулась их губами, сделав эффектную паузу. Геральтне перебивал и не вставлял неподходящих словечек.

– Короли, – продолжала Калантэ, – подразделяютлюдей на две категории. Одним приказывают, другихпокупают. Ибо короли придерживаются старой и ба-нальной истины: купить можно любого. Любого. Во-прос только в цене. С этим ты согласен? Ах, напрасноя спрашиваю, ты же ведьмак, выполняешь свою рабо-ту и берешь плату. В отношении тебя слово «купить»теряет свое презрительное звучание. И вопрос ценыв твоем случае – дело очевидное, связанное со сте-пенью сложности задачи, качеством исполнения, ма-стерством. И с твоей славой, Геральт. Нищие на яр-марках распевают о деяниях белоголового ведьмака

из Ривии. Если хотя бы половина того, о чем они по-ют, правда, то могу поспорить, что цена твоих услугнемалая. Привлекать тебя к таким простым и баналь-ным делишкам, как дворцовые интриги и грабежи, бы-ло бы пустой тратой денег. Это могут сделать другие,более дешевые руки.

– БРААК! ГРАААХ! БРАААК! – вдруг возопил Куд-кудак, сорвав громкие аплодисменты за имитациюкрика очередного животного. Геральт не знал како-го, но не хотел бы встретиться с чем-либо подобным.Он отвернулся, заметив спокойный ядовито-зеленыйвзгляд королевы. Дрогодар, опустив голову и спрятавлицо за седыми волосами, опадающими на руки, тихопобрякивал на лютне.

– Ах, Геральт, – сказала Калантэ, жестом запрещаяприслужнику доливать кубок. – Я все говорю, а ты всемолчишь. Мы на пиру, нам хочется как следует пове-селиться. Развесели меня. Мне начинает недоставатьтвоих ценных замечаний и проницательных коммен-тариев. Не помешали бы парочка комплиментов, за-верения в уважении и верности, например. Очеред-ность – на твое усмотрение.

– Ну что ж, королева, – произнес ведьмак, – не спо-рю, я, несомненно, малоинтересный собеседник застолом. Надивиться не могу, что именно мне ты оказа-ла честь, поместив рядом с собой. Ведь здесь можно

было посадить гораздо более соответствующего тво-им желаниям человека. Достаточно кому-либо прика-зать или кого-либо купить. Всего лишь вопрос цены.

– Говори, говори. – Калантэ откинула голову, при-крыла глаза и сложила губы, изобразив некое подо-бие милой улыбки.

– Я невероятно горд тем, что именно мне выпа-ла честь сидеть рядом с королевой Калантэ из Цин-тры, красоту которой превышает только ее мудрость.Не меньшей честью я почитаю и то, что королева со-изволила слышать обо мне, а также и то, что на ос-новании услышанного пожелала использовать менядля банальных делишек. Прошлой зимой князь По-гробарк, не будучи столь тонок умом, пытался нанятьменя для поисков красотки, которая, пресытившисьего ухаживаниями, сбежала с бала, потеряв туфельку.Я с большим трудом убедил его, что для этого нуженловкий охотник, а не ведьмак.

Королева слушала с загадочной улыбкой на устах.– Да и другие владыки, не столь мудрые, как ты, го-

сударыня Калантэ, бывало, предлагали мне элемен-тарные, по сути, задания. В основном их интересова-ли банальные убийства пасынка, отчима, мачехи, дя-дюшки, тетушки, трудно перечесть. Им казалось, буд-то все упирается лишь в цену.

Улыбка королевы могла означать все что угодно.

– Поэтому повторяю. – Геральт слегка наклонил го-лову. – Я вне себя от гордости, имея возможность си-деть рядом с тобой, королева. Гордость же для нас,ведьмаков, значит очень много. Ты не поверишь, ко-ролева, как много. Некий владыка однажды уязвилгордость ведьмака, предложив тому работу, не согла-сующуюся с честью и ведьмачьим кодексом. Болеетого, он не принял к сведению вежливого отказа, хотелудержать ведьмака в своих владениях. Все, кто бы никомментировал этот случай, в один голос утвержда-ли, что идея того владыки была не из лучших.

– Геральт, – сказала Калантэ, немного помолчав, –я ошиблась. Ты оказался очень интересным собесед-ником за столом.

Кудкудак, отряхнув усы и кафтан от пивной пены,задрал голову и пронзительно взвыл, весьма удач-но подражая вою волчицы во время течки. Собаки водворе и по всей округе поддержали его воем.

Один из стрептских братьев, кажется, Держигорка,обмакнув палец в пиво, провел толстую черту околовоинского подразделения, нарисованного Крахом анКрайтом, и воскликнул:

– Ошибочно и бездарно! Нельзя было так действо-вать. На этом фланге надо было поставить конницу ивдарить сбоку!

– Ха! – рявкнул Крах ан Крайт, хватив костью по сто-

лу, в результате чего лица и туники соседей покры-лись пятнами соуса. – И ослабить середину? Ключе-вую позицию? Нелепица!

– Только слепец или чокнутый не маневрирует притакой ситуации!

– Точно! Верно! – крикнул Виндхальм из Аттре.– А тебя кто спрашивает, говнюк?– От говнюка слышу!– Заткнись, не то огрею костью!– Сиди на своей жопе, Крах, и помалкивай! –

крикнул Эйст Турсеах, прерывая беседу с Виссегер-дом. – Довольно лаяться! Эй, господин Дрогодар! Та-лант пропадает! Чтобы слушать ваше прекрасное,но слишком тихое пение, необходима сосредоточен-ность и серьезность. Драйг Бон-Дху, кончай жрать илакать! За этим столом ты никого не удивишь ни тем,ни другим. Подуй-ка в свои дудки и порадуй нашиуши приличной боевой музыкой. С твоего позволения,благородная Калантэ!

– О мать моя, – шепнула королева Геральту, внемом отчаянии возводя глаза к потолку. Но кивнула,улыбнувшись естественно и доброжелательно.

– Драйг Бон-Дху, – проговорил Эйст, – сыграй нампесню о битве под Хочебужем! Она-то не подорвет на-шего доверия к тактическим действиям полководцев!И еще раз поведает о том, кто покрыл себя неувядае-

мой славой в том бою! Здравие героической Калантэиз Цинтры!

– Здравие! Хвала! Слава! – рычали гости, наполняякубки и глиняные кружки.

Дудки Драйговой волынки издали зловещий гул, по-том заныли ужасающим, протяжным, вибрирующимстоном. Пирующие запели, отбивая такт, то есть бара-баня чем попало по столу. Кудкудак алчно уставилсяна мешок из козлиной кожи, несомненно, зачарован-ный мыслью о том, как бы включить вырывающиесяиз его чрева жуткие звуки в свой репертуар.

– Хочебуж, – сказала Калантэ, глядя на Геральта, –мой первый бой. Хоть я и опасаюсь вызвать нарека-ния почтенного ведьмака, признаюсь, что тогда дра-лись из-за денег. Враг палил деревни, которые плати-ли нам дань, а мы, ненасытные и жадные, вместо тогочтобы допустить это, кинулись в бой. Банальный по-вод, банальная битва, банальные три тысячи трупов,расклеванных воронами. И заметь, вместо того чтобыустыдиться, я сижу тут, гордясь, что обо мне слагаютпесни. Даже если их маломелодичное пение сопро-вождается столь кошмарной, варварской музыкой.

Королева снова изобразила на лице пародию наулыбку, счастливую и доброжелательную, подняв пу-стой кубок в ответ на тосты, летевшие со всех сторонстола. Геральт молчал.

– Продолжим. – Калантэ приняла поданное Дрого-даром бедрышко фазана и принялась его изящно об-гладывать. – Итак, ты возбудил во мне интерес. Мнерассказывали, что вы, ведьмаки, любопытная каста,но я не очень-то верила. Теперь верю. Если вас уда-рить, вы издаете такой звук, будто выкованы из стали,а не вылеплены из птичьего помета. Однако это ни вкоей мере не меняет того факта, что ты находишьсятут, чтобы выполнить задание. И ты его выполнишь немудрствуя лукаво.

Геральт не улыбнулся ни насмешливо, ни ехидно,хотя было у него такое желание.

– Я думала, – буркнула королева, уделяя, казалось,все внимание исключительно фазаньему бедрышку, –ты что-нибудь скажешь. Или улыбнешься. Нет? Темлучше. Можно ли считать, что мы заключили соглаше-ние?

– Нечеткие задания, – сухо бросил ведьмак, –невозможно четко выполнять, королева.

– А что тут нечеткого? Ты же сразу обо всем дога-дался. Действительно, я планирую союз со Скелли-ге и замужество моей дочери Паветты. Ты не ошиб-ся, предположив, что моим планам что-то угрожает, атакже что нужен мне, дабы эту угрозу ликвидировать.Но на том твоя догадливость и кончается. Предполо-жив, будто я путаю профессию твою с профессией на-

емного убийцы, ты сделал мне больно. Учти, Геральт,я вхожу в число тех немногих владык, которые абсо-лютно точно знают, чем занимаются ведьмаки и длякаких дел их следует приглашать. С другой стороны,если некто убивает людей так же ловко, как ты, пустьдаже и не ради денег, он не должен удивляться то-му, что столь многие приписывают ему профессиона-лизм в подобных делах. Твоя слава опережает тебя,Геральт, и она громче, чем треклятая волынка ДрайгаБон-Дху. Да и приятных звуков в ней столь же мало.

Волынщик, хоть и не мог слышать слов королевы,закончил свой концерт. Застольники наградили его ха-отической, шумной овацией и с новыми силами кину-лись истреблять запасы пищи и напитков, отдавшисьвоспоминаниям о ходе различных битв и непристой-ным шуткам о женщинах. Кудкудак то и дело издавалгромкие звуки, однако невозможно было определитьоднозначно, были ли это подражания очередным жи-вотным или же попытки облегчить перегруженный ки-шечник.

Эйст Турсеах перегнулся через стол.– Королева, вероятно, серьезные проблемы побуж-

дают тебя все свое время посвящать исключительнохозяину из Четыругла, но, мне думается, пора бы ужевзглянуть на принцессу. Чего мы ждем? Не того же,чтобы Крах ан Крайт упился вконец. А это уже близко.

– Ты, как всегда, прав, Эйст. – Калантэ тепло улыб-нулась. Геральт не переставал дивиться богатому ар-сеналу ее улыбок. – Действительно, мы с благород-ным Равиксом обсуждали чрезвычайно важные дела.Но не волнуйся, я посвящу время и тебе. Но ты жезнаешь мой принцип: сначала дела, потом удоволь-ствия. Господин Гаксо!

Она подняла руку, кивнула кастеляну. Гаксо мол-ча встал, поклонился и быстро побежал по лестнице,скрывшись в темной галерейке. Королева снова по-вернулась к ведьмаку.

– Слышал? Мы, оказывается, чересчур увлеклисьбеседой. Если Паветта уже перестала вертеться пе-ред зеркалом, то сейчас придет. Поэтому слушай вни-мательно, повторять я не стану. Я хочу добиться того,что задумала и что ты довольно точно угадал. Никакихдругих решений быть не может. Что касается тебя, тоу тебя есть выбор. Тебя могут заставить действоватьпо моему приказу… Над последствиями непослуша-ния не вижу смысла рассусоливать. Послушание, ра-зумеется, будет щедро вознаграждено. Или же ты мо-жешь оказать мне платную услугу. Заметь, я не сказа-ла: «Могу тебя купить», потому что решила не уязв-лять твоего ведьмачьего самолюбия. Согласись, раз-ница колоссальная?

– Размеры этой разницы как-то ускользнули от мо-

его внимания.– Так уж ты постарайся быть повнимательнее, ко-

гда я говорю с тобой. Разница, дорогой мой, состоит втом, что купленному покупатель платит по собствен-ному усмотрению, а оказывающий услугу цену назна-чает сам. Ясно?

– Более-менее. Допустим, я выбираю форму плат-ной услуги. Но тебе не кажется, что мне следует знать,в чем эта услуга состоит?

– Нет, не следует. Если это приказ, то он, конечно,должен быть конкретным и однозначным. Другое де-ло, когда речь идет о платной услуге. Меня интересу-ет результат. Ничего больше. Какими средствами тыего обеспечишь – твое дело.

Геральт, подняв голову, встретился с черным про-низывающим взглядом Мышовура. Друид из Скелли-ге, не спуская с ведьмака глаз, как бы в задумчиво-сти крошил в руке кусочек хлеба, роняя крошки. Ге-ральт взглянул на стол. Перед друидом на дубовойстолешнице крошки хлеба, зернышки каши и красныеобломочки панциря омара быстро шевелились, бегаясловно муравьи. И складывались в руны. Руны – намгновение – соединились в слово. В вопрос.

Мышовур ждал, не спуская с Геральта глаз. Ведь-мак едва заметно кивнул. Друид опустил веки и с ка-менным лицом смел крошки со стола.

– Благородные господа! – воскликнул герольд. – Па-ветта из Цинтры!

Гости утихли, повернув головы к лестнице.Предваряемая кастеляном и светловолосым па-

жом в пурпурного цвета курточке принцесса спуска-лась медленно, опустив голову. Волосы у нее былитого же цвета, что у матери, – пепельно-серые, но онаносила их заплетенными в две толстые косы, доходя-щие почти до ягодиц. Кроме диадемки с искусно вы-резанной геммой и пояса из мелких золотых звеньев,охватывающего на бедрах длинное серебристо-голу-бое платье, на Паветте не было никаких украшений.

Сопровождаемая пажом, герольдом, кастеляном иВиссегердом принцесса прошла к столу и заняла сво-бодный стул между Дрогодаром и Эйстом Турсеахом.Рыцарь-островитянин не замедлил позаботиться о еекубке и занять разговором. Геральт обратил внима-ние, что отвечала она не больше чем одним словом.Глаза у нее были постоянно опущены и все времяприкрыты длинными ресницами, даже во время гро-могласных тостов, летевших со всех сторон стола. Еекрасота, несомненно, произвела впечатление на пи-рующих. Крах ан Крайт перестал вскрикивать и мол-ча глазел на Паветту, забыв даже о кубке с пивом.Виндхальм из Аттре пожирал принцессу глазами, пе-реливаясь всеми цветами побежалости, словно лишь

несколько песчинок в часах отделяли его от брачно-го ложа. Подозрительно сосредоточившись, разгля-дывали миниатюрное личико девочки Кудкудак и бра-тья из Стрепта.

– Так, – тихо сказала Калантэ, явно довольная эф-фектом. – Что скажешь, Геральт? Без ложной скром-ности – дева уродилась в мать. Мне даже немногожаль отдавать ее в руки рыжему чурбану Краху. Всянадежда на то, что, может быть, из сопляка вырастетнечто такого же класса, как Эйст Турсеах. Как ни гово-ри – та же кровь. Ты меня слушаешь, Геральт? Цинтрадолжна вступить в союз со Скеллиге, ибо того требу-ют государственные интересы. Моя дочь должна вый-ти за соответствующего человека, ибо это моя дочь.Именно этот результат ты должен мне обеспечить.

– Я? Неужто недостаточно твоей воли, королева?– События могут пойти так, что будет недостаточно.– Что может быть сильнее твоей воли?– Предназначение.– Ага. Стало быть, я, слабый ведьмак, должен со-

противляться Предназначению, которое сильнее ко-ролевской воли. Ведьмак, борющийся с Предназначе-нием! Какая ирония!

– В чем ты видишь иронию?– Не будем об этом. Королева, похоже, услуга, ко-

торую ты требуешь, граничит с невозможностью.

– Если бы она граничила с возможностью, – про-цедила сквозь зубы Калантэ, – я справилась бы са-ма, мне не понадобился бы знаменитый Геральт изРивии. Перестань мудрствовать. Сделать можно все,это лишь вопрос цены. Черт возьми, в твоем ведьма-чьем ценнике должна быть цена за то, что граничит сневозможностью. Думаю, немалая. Обеспечь нужныймне результат, и ты получишь то, что пожелаешь.

– Как ты сказала, королева?– Дам, что пожелаешь. Не люблю повторять. Инте-

ресно бы узнать, ведьмак, ты перед каждой работой,за которую берешься, стараешься отбить у нанимате-ля охоту так же усиленно, как у меня? Время уходит,ведьмак. Да или нет? Отвечай.

– Да.– Лучше. Лучше, Геральт. Твои ответы уже гораз-

до ближе к идеалу, все больше походят на те, какиея ожидаю. А теперь незаметно протяни левую руку ипощупай за спинкой моего трона.

Геральт сунул руку под желто-голубую драпировку.Почти сразу же наткнулся на меч, плоско прикреплен-ный к обитой тисненой козловой кожей спинке. Пре-красно знакомый меч.

– Королева, – бросил он тихо, – не говоря уж о том,что я раньше сказал относительно уничтожения лю-дей, ты, конечно, понимаешь, что против Предназна-

чения меча недостаточно?– Понимаю, – Калантэ опустила голову. – Необхо-

дим еще ведьмак, который этот меч держит. Как ви-дишь, я позаботилась и об этом.

– Королева…– Ни слова больше, Геральт. Мы и так слишком дол-

го шушукаемся. На нас смотрят, а Эйст начинает за-кипать. Только не слишком усердствуй. Я хочу, чтобырука у тебя была твердой.

Он так и поступил. Королева включилась в разго-вор, который вели Эйст, Виссегерд и Мышовур примолчаливом и сонном участии Паветты. Дрогодар от-ложил лютню и наверстывал упущенное в еде. Гаксобыл неразговорчив. Воевода с трудно произносимымименем, который что-то слышал о делах и проблемахЧетыругла, спросил из приличия, хорошо ли жеребят-ся кобылы. Геральт ответил, что, мол, да, лучше, чемжеребцы. Он не был уверен, что шутку правильно по-няли. Больше вопросов воевода не задавал.

Мышовур все время пытался встретиться взглядомс ведьмаком, но крошки на столе уже не шевелились.

Крах ан Крайт все больше сближался с двумя бра-тьями из Стрепта. Третий, самый младший, совсемзахмелел, стараясь выдержать темп, предложенныйДрайгом Бон-Дху. Похоже, скальд из этого состязаниявышел трезвым как стеклышко.

Собравшиеся в конце стола более молодые и нестоль важные гости фальшиво затянули известнуюпесенку о рогатом козленочке и мстительной, напрочьлишенной чувства юмора бабулечке.

Кучерявый слуга и капитан стражи в желто-голу-бых цветах Цинтры подбежали к Виссегерду. Маршал,поморщившись, выслушал доклад, встал, подошел ктрону и, низко наклонившись, что-то прошептал коро-леве. Калантэ быстро глянула на Геральта и ответилакратко, односложно. Виссегерд наклонился еще ниже,зашептал, королева резко взглянула на него, молчаударила ладонью по подлокотнику трона. Маршал по-клонился, передал приказ капитану стражи. Геральтне расслышал, что это был за приказ. Однако увидел,что Мышовур беспокойно шевельнулся и взглянул наПаветту – принцесса сидела неподвижно, опустив го-лову.

В зале послышались тяжелые, отдающие метал-лом шаги, пробивающиеся сквозь гул за столом. Пи-рующие подняли головы и обернулись.

Приближающаяся фигура была закована в латы,скомбинированные из металлических пластин и трав-ленной в воске кожи. Выпуклый, граненый, черно-го-лубой нагрудник заходил на сегментную юбку и корот-кие защитные щитки на бедрах. Металлические на-плечники щетинились острыми стальными иглами, за-

брало с густой сеткой, вытянутое на манер собачьейморды, было усеяно шипами, как кожура каштана.

Хрустя и скрипя, странный гость приблизился к сто-лу и застыл напротив трона.

– Благородная королева, благородные господа, –проговорил пришелец из-за забрала, проделываянеуклюжий поклон. – Прошу простить за то, что нару-шаю торжественный пир. Я Йож из Эрленвальда.

– Приветствую тебя, Йож из Эрленвальда, – мед-ленно проговорила Калантэ. – Займи место за столом.Мы в Цинтре рады любому гостю.

– Благодарю, королева. – Йож из Эрленвальда ещераз поклонился, коснулся груди рукой в железной пер-чатке. – Однако я прибыл в Цинтру не как гость, а поделу – важному, не терпящему отлагательства. Есликоролева Калантэ позволит, я изложу его суть неза-медлительно, не отнимая у вас непотребно времени.

– Йож из Эрленвальда, – резко сказала королева. –Похвальная забота о нашем времени не оправдыва-ет неуважительности. А таковой я считаю то, что тыобращаешься ко мне из-за железного решета. Посе-му – сними шлем. Уж мы как-нибудь переживем поте-рю времени, кое тебе понадобится на такое действие.

– Мое лицо, королева, должно оставаться укрытым.Пока. С твоего позволения.

По зале пролетел гневный шум, гул, там и тут уси-

ленный приглушенными ругательствами. Мышовур,наклонив голову, беззвучно пошевелил губами. Ведь-мак почувствовал, как заклинание на секунду наэлек-тризовало воздух, шевельнуло его медальон. Калантэглянула на Йожа, прищурившись и постукивая паль-цами по подлокотнику трона.

– Позволяю, – сказала она наконец. – Хотелось быверить, что причина, которой ты руководствуешься,достаточно серьезна. Итак, говори, что привело тебя,Йож Безликий.

– Благодарю за позволение, – произнес прише-лец. – Однако, чтобы отклонить укор в отсутствии ува-жения, поясню, что дело в рыцарском обете. Я не мо-гу открыть лицо, пока не пробьет полночь.

Королева небрежным жестом подтвердила, чтопринимает объяснение. Йож сделал шаг вперед,скрипнув шипастыми латами.

– Пятнадцать лет тому назад, – пояснил он гром-ко, – твой супруг, госпожа Калантэ, король Рёгнер, за-блудился во время охоты в Эрленвальде. Плутая побездорожью, упал с коня в яр и вывихнул ногу. Он ле-жал на дне яра и звал на помощь, но ответом былотолько шипение змей да вой приближающихся обо-ротней. Он, несомненно, погиб бы, если б не подо-спевшая помощь.

– Я знаю. Так оно и было, – подтвердила короле-

ва. – И если ты это знаешь тоже, то догадываюсь, чтоты и был тем, кто оказал ему помощь.

– Да. Только благодаря мне он вернулся в замок це-лым и невредимым. К тебе, государыня.

– Значит, я обязана тебе благодарностью, Йожиз Эрленвальда. Эта благодарность не становитсяменьше от того, что Рёгнер, владыка моего сердца иложа, уже покинул этот мир. Я рада бы спросить, ка-ким образом могу проявить благодарность, однако бо-юсь, что благородного рыцаря, дающего обеты и ру-ководствующегося во всех поступках рыцарским ко-дексом, такой вопрос может обидеть. Поскольку этопредполагало бы, что помощь, которую ты оказал ко-ролю, не была бескорыстной.

– Ты прекрасно знаешь, королева, что она действи-тельно не была таковой. Знаешь также, что я как раз ипришел за наградой, обещанной мне королем за спа-сение его жизни.

– Вот как? – улыбнулась королева, но в ее глазахзабегали зеленые искорки. – Стало быть, ты нашелкороля на дне яра, безоружного, раненого, брошенно-го на произвол судьбы, на милость змей и чудовищ,и только после того, как он пообещал тебе награду,поспешил ему на помощь? А если б он не хотел илине мог обещать награды, ты оставил бы его там, ая до сих пор не знала бы, где белеют его кости? Ах

как благородно! Уж наверняка ты руководствовалсякаким-нибудь рыцарским обетом.

Шум меж собравшимися усилился.– И сегодня прибыл за наградой, Йож? – продол-

жала королева, улыбаясь все более зловеще. – Спу-стя пятнадцать лет? Вероятно, надеешься на процен-ты, которые набежали за это время? Здесь не гномийбанк, Йож. Стало быть, говоришь, награду тебе обе-щал Рёгнер? Что делать, трудновато будет призватьего сюда, дабы он расплатился с тобой. Пожалуй, про-ще отправить тебя к нему, на тот свет. Там вы догово-ритесь, кто кому задолжал. Я достаточно сильно лю-била своего супруга, Йож, чтобы не думать о том, чтомогла бы потерять его уже тогда, пятнадцать лет на-зад, если б он не захотел с тобой торговаться. Этамысль вызывает у меня не очень-то приятные чувствак твоей особе. Знаешь ли ты, замаскированный при-шелец, что сейчас здесь, в Цинтре, в моем замке и вмоих руках, ты столь же беспомощен и близок к смер-ти, как Рёгнер тогда, на дне яра? Так что же ты мо-жешь предложить мне, какую цену, какую награду, ес-ли я пообещаю, что ты уйдешь отсюда живым?

Медальон на шее Геральта дернулся, задрожал.Ведьмак быстро глянул на Мышовура, столкнулся сего пронизывающим, явно обеспокоенным взглядом.Он слегка покачал головой, вопросительно поднял

брови. Друид тоже сделал отрицательное движение,едва заметно указав курчавой бородой на Йожа. Ге-ральт не был уверен.

– Твои слова, – воскликнул Йож, – рассчитаны на то,чтобы испугать меня. И на то, чтобы вызвать гнев со-бравшихся здесь благородных господ, презрение состороны твоей красавицы дочери Паветты. Но самоеглавное – твои слова лживы, и ты прекрасно знаешьэто!

– Иначе говоря, я вру… как сивый мерин. – На губахКалантэ заиграла очень неприятная улыбка.

– Ты отлично знаешь, королева, – спокойно продол-жал пришелец, – что тогда произошло в Эрленвальде.Знаешь, что спасенный мною Рёгнер сам, по своейволе поклялся дать мне все, что я пожелаю. Я призы-ваю всех в свидетели того, что я сейчас скажу! Когдакороль, которого я спас и отвел к лагерю, снова спро-сил, чего я хочу, я ответил. Попросил, чтобы он обе-щал отдать мне то, что оставил дома, но о чем не зна-ет и чего не ожидает. И король поклялся, что быть по-сему. А вернувшись в замок, застал тебя, Калантэ, ро-жающей. Да, королева, я ждал пятнадцать лет, а в этовремя проценты на мою награду росли. Сегодня, гля-дя на прекрасную Паветту, я вижу, что ожидание себяоправдало! Милостивые государи, господа и рыцари!Часть из вас прибыла в Цинтру просить руки принцес-

сы. Заявляю, что вы прибыли напрасно. Со дня свое-го рождения, в силу королевской клятвы, прекраснаяПаветта принадлежит мне!

Среди пирующих разразилась буря. Кто-то кричал,кто-то ругался, кто-то колотил кулаками по столу, пе-реворачивая посуду. Держигорка из Стрепта выхва-тил торчащий в бараньей печени нож и принялся имразмахивать. Крах ан Крайт, наклонившись, явно пы-тался вырвать поперечину из крестовины стола.

– Это черт знает что такое! Бесстыдство! Наг-лость! – орал Виссегерд. – Чем ты докажешь? Гдетвои доказательства?

– Лицо королевы, – воскликнул Йож, протянув ру-ку в железной перчатке, – самое лучшее тому доказа-тельство.

Паветта сидела неподвижно, не поднимая головы.В воздухе конденсировалось что-то очень странное.Медальон ведьмака дергался на цепочке под камзо-лом. Геральт увидел, как королева движением рукиподозвала стоявшего рядом пажа и шепотом отдалаему короткий приказ. Какой, Геральт не расслышал,однако удивление, появившееся на лице мальчика, ито, что королеве пришлось повторить приказ, заста-вило его задуматься. Паж побежал к выходу.

Гомон за столом не прекращался. Эйст Турсеах по-вернулся к королеве.

– Калантэ, он говорит правду?– А если даже и так, – процедила королева, кусая

губы и теребя зеленый шарф на руке, – то что?– Если он говорит правду, – насупился Эйст, – то

обещание придется выполнить.– Да?– Надо понимать, – угрюмо спросил островитя-

нин, – что так же беззаботно ты относишься ко всемобещаниям? В том числе и к тем, которые так хорошозакрепились у меня в памяти?

Геральт, который никак не ожидал увидеть на ли-це Калантэ яркого румянца, влажных глаз и дрожащихгуб, был изумлен.

– Эйст, – шепнула королева, – это совсем другое…– Правда?– Ах ты, сукин сын, – неожиданно рявкнул Крах ан

Крайт, срываясь с места. – Последний глупец, кото-рый осмелился утверждать, будто я что-то сделал на-прасно, был обглодан крабами на дне залива Аллен-кер. Не для того прибыл я сюда из Скеллиге, чтобывозвращаться ни с чем! Конкурент нашелся, мать твояшлюха! Оля-ля, а ну кто-нибудь принесите мне мечи дайте железяку этому дурню! Сейчас посмотрим,кто…

– А может, заткнешься, Крах? – ядовито бросилЭйст, опершись обеими руками о стол. – Драйг Бон-

Дху! Головой отвечаешь за королевского племянника!– Меня ты тоже успокоишь, Турсеах? – крикнул,

вставая, Раинфарн из Аттре. – Кто посмеет удержатьменя от того, чтобы смыть кровью позор, нанесенныймоему князю? И его сыну Виндхальму, единственно-му, достойному руки и ложа Паветты! Подайте моймеч! Сейчас здесь, на месте, я покажу этому Йожу,или как там его кличут, как мы в Аттре отвечаем наподобные оскорбления! Интересно, найдется кто-ни-будь или что-нибудь, способное меня остановить?

– А как же? Приличия, – спокойно сказал Эйст Тур-сеах. – Негоже начинать драку или бросать кому-ли-бо вызов, не получив согласия хозяйки дома. Может,вы думаете, что тронная зала Цинтры – трактир, гдеможно лупить по мордам и пырять ножами, как толькопридет охота?

Собравшиеся снова принялись орать, перебиваядруг друга, угрожая и размахивая руками. Шум обо-рвался, словно его ножом обрезали, когда в заленеожиданно раздался короткий бешеный рев разъ-яренного зубра.

– Да, – сказал Кудкудак, откашлявшись и поднима-ясь со стула. – Эйст ошибся. Это даже не трактир.Это что-то вроде зверинца, потому и зубр был к месту.Благородная Калантэ, позволь высказать мое мнениеотносительно возникшей проблемы.

– Как вижу, – медленно сказала Калантэ, – многиеимеют на сей счет свое мнение и высказывают его да-же без моего позволения. Странно, почему никого неинтересует мое собственное? А мое мнение таково:скорее чертов замок свалится мне на голову, чем я от-дам Паветту этому… чудаку. У меня нет ни малейше-го намерения…

– Клятва Рёгнера… – начал Йож, но королева тутже прервала его, хватив по столу золотым кубком.

– Клятва Рёгнера интересует меня не больше, чемпрошлогодний снег! А что до тебя, Йож, так я еще нерешила, позволю ли Краху либо Раинфарну схватить-ся с тобой или попросту велю повесить. Прерывая ме-ня, когда я говорю, ты серьезно влияешь на мое ре-шение!

Геральт, все еще обеспокоенный подергиваниеммедальона, обводя взглядом залу, неожиданно встре-тился с глазами Паветты, изумрудно-зелеными, какглаза матери. Принцесса больше не скрывала их поддлинными ресницами – водила ими от Мышовура кведьмаку, не обращая внимания на других. Мышовурвертелся, наклонившись, и что-то бормотал.

Кудкудак многозначительно кашлянул.– Говори, – кивнула королева, – но по делу и в меру

кратко.– Слушаюсь, королева. Благородная Калантэ и вы,

милсдари, господа и рыцари! Воистину удивительноеусловие поставил Йож из Эрленвальда королю Рёг-неру, странной награды захотел, когда король поклял-ся выполнить любое его желание. Но не надо прики-дываться, будто мы никогда не слышали о подобныхтребованиях, о старом как мир Праве Неожиданно-сти. О цене, которую может запросить человек, спас-ший чью-то жизнь в безнадежной, казалось бы, ситу-ации, кто высказал невозможное, казалось бы, жела-ние. «Отдашь мне то, что выйдет первым встречатьтебя». Вы скажете: это может быть собака, алебард-ник у ворот, даже теща, с нетерпением ожидающаятого момента, когда сможет набить морду возвраща-ющемуся домой зятю. Либо: «Отдашь мне то, что за-станешь дома, но чего не ожидаешь». После долгогопутешествия, уважаемые гости, и неожиданного воз-вращения это обычно бывает хахаль в постели жены.Но вполне может быть и ребенок. Ребенок, указанныйПредназначением.

– Короче, Кудкудак, – нахмурилась Калантэ.– Слушаюсь! Господи! Неужто вы не слышали о

детях, указанных Предназначением? Разве легендар-ный герой Затрет Ворута не был еще ребенком от-дан гномам, потому что оказался тем первым, ко-го отец встретил, вернувшись в крепость? А Неисто-вый Деий, потребовавший от путешественника отдать

ему то, что тот оставил дома, но о чем не знает?Этой неожиданностью оказался славный Супри, кото-рый позже освободил Неистового Деийя от лежавше-го на нем заклятия. Вспомните также Зивелену, кото-рая взошла на трон Метинны с помощью гнома Рум-плестельта, пообещав ему взамен своего первенца.Зивелена не выполнила обещания, а когда Румпле-стельт прибыл за наградой, колдовством принудилаего бежать. Вскоре и она, и ребенок отравились иумерли. С Предназначением нельзя играть безнака-занно!

– Не пугай меня, Кудкудак, – поморщилась Ка-лантэ. – Близится полночь, пора привидений. Пом-нишь ли ты еще какие-нибудь легенды со времен тво-его, несомненно, трудного детства? Если нет, то са-дись.

– Прошу позволения, – барон покрутил свои длин-ные усы, – еще малость постоять. Хотелось бы на-помнить присутствующим еще одну легенду. Это ста-рая, забытая легенда, все мы ее, вероятно, слыша-ли в нашем, несомненно, трудном детстве. В этой ле-генде короли всегда выполняли данные ими обеща-ния. А нас, бедных вассалов, с королями связыва-ет лишь королевское слово, на нем зиждятся тракта-ты, союзы, наши привилегии и наши лены. И что? Вовсем этом надлежит усомниться? Усомниться в неру-

шимости королевского слова? Дождаться, что оно бу-дет стоить не больше прошлогоднего снега? Воисти-ну, если будет так, то после трудного детства нас ждетне менее трудная старость.

– На чьей ты стороне, Кудкудак? – крикнул Раин-фарн из Аттре.

– Тихо, пусть говорит!– Этот надутый петух оскорбляет монарха!– Барон из Тигга прав!– Тише, – неожиданно сказала Калантэ, вставая. –

Позвольте ему докончить.– Сердечно благодарю, – поклонился Кудкудак. – Я

как раз кончил.Опустилась тишина, странная после того шума, ко-

торый только что вызвали слова барона. Калантэ про-должала стоять. Вряд ли кто-нибудь, кроме Геральта,заметил, как дрожит рука, которой она коснулась лба.

– Господа, – сказала она наконец, – должна вамкое-что объяснить. Да… Йож… говорит правду. Рёг-нер действительно клятвенно пообещал ему отдатьто, чего не ожидал. Похоже, наш незабвенный корольбыл, простите, пентюхом в женских делах и не умелсчитать до девяти. А мне поведал истину только насмертном одре. Ибо знал, что бы я сделала с ним,признайся он в своей клятве раньше. Он знал, на чтоспособна мать, ребенком которой так легкомысленно

распоряжаются.Рыцари и вельможи молчали, Йож стоял неподвиж-

но, словно шипастая железная статуя.– А Кудкудак, – продолжала Калантэ, – ну что ж,

Кудкудак напомнил мне, что я не мать, а королева. Хо-рошо. Как королева завтра я соберу Совет. Цинтра –не тирания. Совет решит, должна ли клятва покойногокороля повлиять на судьбу наследницы трона. Решит,следует ли ее и трон Цинтры отдать бродяге без родуи племени или же поступить в соответствии с интере-сами государства.

Калантэ ненадолго замолчала, косо взглянув на Ге-ральта.

– А что касается благородных рыцарей, прибыв-ших в Цинтру в надежде получить руку принцессы…то мне остается только выразить соболезнование послучаю жестокого оскорбления, обесчестия и осмея-ния, которым они здесь подверглись. Не моя в том ви-на.

В гуле голосов, прокатившемся по зале, ведьмакуловил шепот Эйста Турсеаха.

– О боги моря, – выдохнул островитянин. – Так негодится. Ты явно провоцируешь их на кровопролитие.Калантэ, ты их попросту науськиваешь…

– Замолчи, Эйст, – яростно прошипела королева. –Не то я разгневаюсь.

Черные глаза Мышовура сверкнули, когда друидуказал ими на Раинфарна из Аттре, который собирал-ся встать с угрюмым, перекошенным лицом. Геральтнемедленно прореагировал, опередив его, встал пер-вым, шумно отодвинув стул.

– Возможно, Совет не понадобится, – громко и звуч-но сказал он.

Все удивленно замолчали. Геральт чувствовал насебе изумрудный взгляд Паветты, взгляд Йожа из-за решетки забрала, чувствовал вздымающуюся, какволна наводнения, Силу, густеющую в воздухе. Ви-дел, как под влиянием этой Силы дым от факелови светильников начинает принимать фантастическиеформы. Он знал, что Мышовур тоже это видит. Нознал также, что никто другой не замечает.

– Я сказал, – спокойно повторил он, – что, возмож-но, собирать Совет не понадобится. Ты понимаешь,что я имею в виду, Йож из Эрленвальда?

Шипастый рыцарь сделал два скрипучих шага впе-ред.

– Понимаю, – сказал он глухо из-за забрала. – Глу-пый бы не понял. Я слышал, что минуту назад сказаламилостивая и благородная государыня Калантэ. Онанашла прекрасный способ отделаться от меня. Я при-нимаю твой вызов, незнакомый рыцарь.

– Не припомню, чтобы я тебя вызывал, – сказал Ге-

ральт. – Я не собираюсь драться с тобой, Йож из Эр-ленвальда.

– Геральт! – крикнула Калантэ, скривив губы и за-быв о том, что ведьмака следует именовать благород-ным Равиксом. – Не перетягивай струны! Не испыты-вай моего терпения!

– И моего! – зловеще добавил Раинфарн.А Крах ан Крайт только заворчал. Эйст Турсеах

весьма многозначительно показал ему кулак. Крах за-ворчал еще громче.

– Все слышали, – проговорил Геральт, – как барониз Тигга рассказывал о славных героях, отнятых в дет-стве у родителей в силу таких же клятвенных обе-щаний, какое Йож вынудил дать короля Рёгнера. Од-нако почему и зачем требуют таких клятв? Ты зна-ешь ответ, Йож из Эрленвальда. Такая клятва спо-собна создать могучие, неразрывные узы Предназна-чения между требующим клятвы и ее объектом, тоесть Ребенком-Неожиданностью. Такому ребенку, из-бранному слепой судьбой, могут быть предначерта-ны необычные деяния. Он, может быть, способен сыг-рать невероятно важную роль в жизни того, с кем егосвяжет судьба. Именно поэтому, Йож, ты потребовалот Рёгнера мзду, которую намерен ныне получить. Те-бе не нужен трон Цинтры. Тебе нужна принцесса.

– Все именно так, как ты говоришь, незнакомый ры-

царь, – громко рассмеялся Йож. – Именно этого я до-биваюсь! Отдайте мне ту, которая станет моим Пред-назначением!

– Это, – сказал Геральт, – еще надо доказать.– Ты смеешь сомневаться? После того, как короле-

ва подтвердила истинность моих слов? После всего,что сам только что сказал?

– Да. Потому что ты не сказал нам всего. Рёгнер,Йож, знал силу Права Неожиданности и весомостьданной тебе клятвы. А дал он ее, зная, что закон иобычай обладают силой, защищающей клятвы. Сле-дящей за тем, чтобы они исполнялись только в томслучае, если их подтвердит сила Предназначения. Яутверждаю, что пока еще у тебя нет на принцессу ни-каких прав, Йож. Ты получишь их лишь после того,как…

– После чего?– После того, как принцесса согласится уйти с то-

бой. Так гласит Право Неожиданности. Лишь согласиеребенка, а не родителей подтверждает клятву, дока-зывает, что ребенок действительно родился под се-нью Предназначения. Именно поэтому ты вернулсяспустя пятнадцать лет, Йож. Ибо именно такое усло-вие включил в свою клятву король Рёгнер.

– Кто ты?– Геральт из Ривии.

– Кто ты такой, Геральт из Ривии, что возомнил себяоракулом в вопросах обычаев и законов?

– Он знает закон лучше кого бы то ни было, – хрип-ло сказал Мышовур, – ибо к нему этот закон был ко-гда-то применен. Его когда-то забрали из родитель-ского дома, потому что он оказался тем, кого отец,возвратясь, никак не думал застать дома. Он былпредназначен для чего-то иного. И силой Предназна-чения стал тем, кто он есть.

– И кто же он?– Ведьмак.В наступившей тишине ударил колокол в корде-

гардии, тоскливым звоном возгласив полночь. Всевздрогнули и подняли головы. На лице глядевшего наГеральта Мышовура появилось странное выражение.Но заметнее и беспокойнее всех пошевелился Йож.Его руки в железных перчатках упали вдоль тела, ши-пастый шлем покачнулся.

Странная, неведомая Сила, заполнившая залу се-дым туманом, вдруг погустела.

– Это верно, – сказала Калантэ. – Геральт из Ри-вии – ведьмак. Его профессия достойна уважения ипочтения. Он посвятил себя тому, чтобы оберегатьнас от ужасов и кошмаров, которые рождает ночь, на-сылают зловещие, враждебные людям силы. Он уби-вает всех страшилищ и монстров, какие подстерегают

нас в лесах и ярах. А также и тех, которые имеют наг-лость появляться в наших владениях.

Йож молчал.– А посему, – продолжала королева, поднимая уни-

занную перстнями руку, – да исполнится закон, да ис-полнится клятва, выполнения которой домогаешьсяты, Йож из Эрленвальда. Пробило полночь. Твой обетуже не действует. Откинь забрало. Прежде чем моядочь выскажет свою волю, пусть она увидит твое ли-цо. Все мы хотим увидеть твое лицо.

Йож из Эрленвальда медленно поднял закованнуюв железо руку, рванул завязки шлема, снял его, схва-тившись за железный рог, и со звоном кинул на пол.Кто-то вскрикнул, кто-то выругался, кто-то со свистомвтянул воздух. На лице королевы появилась злая,очень злая ухмылка. Ухмылка жестокого торжества.

Поверх широкого полукруглого металлического на-грудника на них глядели две выпуклые черные пу-говки глаз, размещенные по обе стороны покрытогорыжеватой щетиной, вытянутого, тупого, украшенногодрожащими вибриссами рыла с пастью, заполненнойострыми белыми зубами. Голова и шея стоящего по-среди залы существа топорщились гребнем коротких,серых, шевелящихся игл.

– Так я выгляжу, – проговорило существо, – о чем тыпрекрасно знала, Калантэ. Рёгнер, рассказывая тебе

о приключении, случившемся с ним в Эрленвальде,не мог умолчать о внешности того, кому был обязанжизнью. Ты прекрасно подготовилась к моему визи-ту, королева. Твой возвышенный и презрительный от-каз исполнить данное слово не одобрили твои же вас-салы. Когда провалилась попытка напустить на менядругих, жаждущих заполучить руку Паветты, у тебя взапасе оказался еще убийца-ведьмак, восседающийпо правую руку, и, наконец, обычный, низкий обман.Ты хотела унизить меня, а унизила себя.

– Довольно. – Калантэ встала, подбоченилась. –Покончим с этим. Паветта! Ты видишь, кто, а вернее,что стоит перед тобой и надеется тебя заполучить.По букве и духу Права Неожиданности и извечногообычая решение принадлежит тебе. Отвечай. Доста-точно одного твоего слова. Скажи: «Да» – и ты ста-нешь собственностью, добычей этого чудища. Ска-жешь: «Нет» – и ты уже никогда его не увидишь.

Пульсирующая в зале Сила стиснула виски Гераль-та железным обручем, шумела в ушах, поднимала во-лосы на шее. Ведьмак смотрел на белеющие фалан-ги пальцев Мышовура, стиснутые на краю стола. Натонкую струйку пота, сбегающую по щеке королевы.На крошки хлеба на столе, которые, двигаясь, словнокозявки, образовывали руны, разбегающиеся и сновасобирающиеся в четкую надпись: «ВНИМАНИЕ!»

– Паветта! – повторила Калантэ. – Отвечай. Хочешьли ты уйти с этим созданием?

Паветта подняла голову.– Да.Сила, переполнявшая залу, вторила ей, глухо гудя

под сводами. Никто, абсолютно никто не издал ни ма-лейшего звука.

Калантэ медленно, очень медленно опустилась натрон. Ее лицо не выражало абсолютно ничего.

– Все слышали, – раздался в тишине спокойный го-лос Йожа. – Ты тоже, Калантэ. И ты, ведьмак, хитрыйнаемный убийца. Мои права подтверждены. Правда иПредназначение восторжествовали над ложью и мо-шенничеством. Что ж вам остается, благородная ко-ролева и переодетый ведьмак? Холодная сталь?

Никто не отозвался.– Охотнее всего, – продолжал Йож, шевеля виб-

риссами и морщась, – я немедленно покинул бы этоместо вместе с Паветтой, но я не откажу себе внебольшом удовольствии. Ты, Калантэ, подведешьсвою дочь ко мне и вложишь ее белую ручку в моюруку.

Калантэ медленно повернула голову и взглянула наведьмака. В ее глазах был приказ. Геральт не шелох-нулся, чувствуя и видя, как собирающиеся в воздухекапли Силы конденсируются на нем. Только на нем.

Он уже знал. Глаза королевы превратились в узень-кие щелочки, губы дрогнули…

– Что?! Что такое? – вдруг зарычал Крах ан Крайт,срываясь с места. – Белую ручку? В его лапу? Прин-цесса и этот щетинистый поганец? Это свиное рыло?

– А я собирался драться с ним как с рыцарем! –вторил ему Раинфарн. – С этим страховидлом, с этойскотиной? Затравить его собаками! Собаками!

– Стража! – взвизгнула Калантэ.Дальше пошло прытко. Крах ан Крайт, схватив со

стола нож, с треском повалил стул. Послушный при-казу Эйста Драйг Бон-Дху, не раздумывая, изо всейсилы хватил его по затылку дудкой от волынки. Крахповалился на стол между заливным осетром и кривы-ми «шпангоутами» ребер, оставшимися от запеченно-го кабана.

Раинфарн подскочил к Йожу, блеснув вытащеннымиз рукава кинжалом. Кудкудак, сорвавшись, пнул та-бурет прямо ему под ноги. Раинфарн ловко перепрыг-нул преграду, но минутной задержки хватило – Йожобманул его коротким финтом и тут же послал на ко-лени могучим ударом закованного в железо кулака.Кудкудак налетел, чтобы вырвать у Раинфарна кин-жал, но его задержал князь Виндхальм, ухватив зуба-ми за бедро, словно кровожадный пес.

От дверей бежали стражники, вооруженные гизар-

мами, глевиями и пиками. Калантэ, прямая и грозная,указала им на Йожа властным, резким жестом. Павет-та принялась кричать, Эйст Турсеах ругаться. Все по-вскакивали с мест, не очень-то зная, что делать.

– Убейте его! – крикнула королева.Йож, зловеще фыркая и оскалив клыки, обернулся

к нападающим стражникам. Он был безоружен, но за-кован в покрытую шипами сталь, от которой со звономотскакивали острия глевий. Однако удар отбросил егоназад, прямо на поднимающегося с пола Раинфарна,который остановил его, схватив за ноги. Йож зарычал,отражая железными налокотниками удары. Раинфарнпырнул его кинжалом, но острие скользнуло по пла-стинам нагрудника. Стражники, скрестив древки, при-перли Йожа к облицовке камина. Раинфарн, повис-ший у него на поясе, отыскал в панцире щель и вса-дил туда кинжал. Йож согнулся.

– Да-а-ани! – тонко взвизгнула Паветта, вспрыгиваяна стул.

Ведьмак с мечом в руке помчался по столу к де-рущимся, раскидывая блюда, тарелки и кубки. Онзнал, что времени мало. Визг Паветты становился всенеестественнее. Раинфарн снова занес кинжал.

Геральт рубанул, соскочив со стола, подогнув коле-ни. Раинфарн взвыл, покатился к стене. Ведьмак за-кружился, серединой меча достал стражника, пытав-

шегося всадить острие глевии между юбкой и нагруд-ником Йожа. Стражник рухнул на пол, теряя плоскийшлем. От входа бежали новые.

– Так не пойдет! – зарычал Эйст Турсеах, хватаястул. С размаху сломал неудобный предмет мебелио пол, а с тем, что осталось в руке, бросился на при-ближающихся стражников.

Йож, которого зацепили одновременно два крюкагизарм, с грохотом повалился на пол, закричал и за-фыркал. Третий стражник подскочил, занес глевиюдля удара. Геральт острием меча ткнул его в висок.Волокущие Йожа стражники отскочили, бросив гизар-мы. Те, что бежали от входа, попятились от обломкатяжелого стула, свистящего в руке Эйста, словно вол-шебный меч Бальмур в правой руке легендарного За-трета Воруты.

Визг Паветты достиг вершины и неожиданно обо-рвался. Геральт, угадав, что их ждет, ничком упал напол, поймав взглядом зеленоватую вспышку, тут жепочувствовал жуткую боль в ушах, услышал чудовищ-ный гул и дикий крик, вырывающийся из многочислен-ных глоток. А потом ровный, монотонный, вибрирую-щий вой принцессы.

Стол, разбрасывая кругом блюда с яствами, вер-тясь, поднимался, тяжелые дубовые стулья моталисьпо зале, разбиваясь о стены, носились тучи пыли, ле-

тали гобелены и ковры. От входа доносился хруст,крик и сухой треск переламывающихся, как прутики,древков гизарм.

Трон вместе с сидящей на нем Калантэ подпрыгнул,стрелой пронесся через залу, с грохотом врезался встену и развалился. Королева упала, беспомощная,словно тряпичная кукла. Эйст Турсеах, едва удержав-шись на ногах, прыгнул к ней, заключил в объятия,всем телом заслонил от бьющего в стены и пол градаобломков.

Геральт, стиснув в кулаке медальон, со всей до-ступной скоростью полз туда, где Мышовур, все ещеневедомо каким чудом стоявший на коленях, а не ле-жавший на животе, поднимал кверху короткий прутикбоярышника. На конце прутика красовался крысиныйчереп. На стене, за спиной друида, самым настоящимогнем пылал гобелен, некогда изображавший осаду ипожар крепости Ортагор.

Паветта выла. Кружась, она криком, словно бато-гом, хлестала все и вся. Те, кто пытался встать с по-ла, тут же падали и извивались либо прилипали к сте-не. На глазах Геральта огромная серебряная соусни-ца, выполненная в виде многовесельной лодки с под-нятым носом, свистя в воздухе, сбила с ног пытавше-гося увернуться воеводу с трудно запоминающимсяименем. С бревенчатого потолка тихо сыпалась шту-

катурка. Под потолком кружил стол, распластавший-ся на нем Крах ан Крайт метал вниз чудовищные про-клятия.

Геральт дополз до Мышовура, и они присели загоркой, которую, считая снизу, образовали Дроздяк изСтрепта, бочонок пива, Дрогодар, стул и лютня Дро-годара.

– Чистейшая, первородная Сила! – крикнул друид,перекрывая гул и грохот. – Она не может с нею спра-виться!

– Знаю! – крикнул Геральт. Свалившийся неведомооткуда запеченный фазан с несколькими полосатымиперьями, еще торчавшими в тушке, саданул его поспине.

– Ее надо удержать! Стены начинают давать тре-щины!

– Вижу!– Ты готов?– Да.– Раз! Два! Давай!Оба ударили одновременно, Геральт – знаком

Аард, Мышовур – жутким трехступенчатым заклина-нием, от которого, казалось, начнет плавиться паркет.Кресло, на котором сидела принцесса, разлетелосьвдребезги. Паветта этого словно и не заметила – про-должала висеть в воздухе, внутри прозрачной зелено-

ватой сферы. Не переставая вопить, она повернуласьк ним, и ее личико вдруг съежилось в зловещей гри-масе.

– А, чтоб тебя! – зарычал Мышовур.– Внимание! – крикнул ведьмак, втягивая голову в

плечи. – Блокируй ее, Мышовур, блокируй, не то намконец!

Стол тяжело рухнул на пол, ломая под собой кре-стовину и все остальное, что оказалось внизу. Лежав-ший на столе Крах ан Крайт подлетел на три локтя.Кругом падал, сыпался тяжелый град из блюд и остат-ков еды, разлетелись, ударяясь о паркет, хрусталь-ные фужеры. Сорванный со стены карниз загудел, какгром, сотрясая основы замка.

– Она высвобождает все! – крикнул Мышовур, це-лясь прутиком в принцессу. – Она высвобождает все!Теперь вся Сила ринется на нас!

Геральт ударом меча отразил летящую на друидабольшую двузубую вилку.

– Блокируй, Мышовур!Изумрудные глаза метнули в них две зеленые мол-

нии. Молнии свернулись в ослепительные, враща-ющиеся воронки, вихри, изнутри которых рвануласьна них Сила, тараном разрывая черепа, гася глаза,поражая дыхание. Одновременно с Силой посыпа-лись стекло, майолика, блюда, подсвечники, кости,

надкусанные краюхи хлеба, доски, досочки и тлею-щие поленья из камина. Дико крича, словно огром-ный глухарь, пролетел над их головами кастелян Гак-со. Огромная голова вареного карпа расплющиласьна груди Геральта, на золотом поле, медведе и деви-це из Четыругла.

Сквозь сотрясающие стены заклятия Мышовура,сквозь крик и вой раненых, гул, грохот и звон, сквозьвой Паветты ведьмак неожиданно услышал самыйстрашный звук, какой только ему доводилось ко-гда-либо услышать.

Кудкудак, стоя на карачках, сжимал руками и коле-нями волынку Драйга Бон-Дху. А сам, перекрикиваязверские звуки, вырывающиеся из меха, откинув го-лову назад, выл и рычал, визжал и скрежетал, мычали орал, создавая невероятную мешанину из голосоввсех известных, неизвестных, домашних, диких и ми-фических животных.

Паветта, изумленная, замолчала, глядя на баронашироко раскрытыми глазами. Сила резко ослабла.

– Давай! – рявкнул Мышовур, размахивая прути-ком. – Давай, ведьмак!

Геральт ударил. Зеленоватая сфера, окружающаяпринцессу, лопнула под ударом, словно мыльный пу-зырь, пустота мгновенно всосала неистовствующую взале Силу. Паветта тяжело свалилась на паркет и рас-

плакалась.Сквозь краткую тишину, звенящую в ушах после

недавнего светопреставления, сквозь разгром и опу-стошение, поломанные предметы мебели и полумерт-вые тела с трудом начали пробиваться голоса.

– Cuach op arse, ghoul y badraigh mal an cuach, –долдонил Крах ан Крайт, выплевывая кровь, сочившу-юся из искусанной губы.

– Возьми себя в руки, Крах, – с трудом прогово-рил Мышовур, отряхивая одежду от гречневой каши. –Здесь женщины.

– Калантэ. Любимая. Моя. Калантэ! – повторялЭйст Турсеах в паузах между поцелуями. Королевараскрыла глаза, но не пыталась высвободиться изобъятий. Только сказала:

– Эйст. Люди же смотрят.– Ну и пусть.– Не пожелает ли, черт возьми, кто-нибудь объяс-

нить мне, что это было? – спросил маршал Виссегерд,выползая из-под сорванного со стены гобелена.

– Нет, – сказал ведьмак.– Лекаря сюда! – тонко крикнул Виндхальм из Атт-

ре, склонившись над Раинфарном.– Воды сюда! – кричал один из стрептских братьев,

Держигорка, пытаясь погасить собственным кафта-ном тлеющий гобелен. – Воды, скорее!

– И пива! – прохрипел Кудкудак.Несколько рыцарей, еще способных стоять на но-

гах, пытались поднять Паветту, однако та оттолкнулаих, встала без их помощи и нетвердыми шагами на-правилась к камину, рядом с которым, прислонившиськ стене, сидел Йож, неловко пытаясь освободиться отизмазанных кровью пластин панциря.

– Ох уж эта теперешняя молодежь! – фыркнул Мы-шовур, глядя на них. – Раненько начинают! Одно толь-ко у них на уме.

– А именно?– Разве ты не знаешь, ведьмак, что девица, то бишь

нетронутая, не могла бы воспользоваться Силой?– Пропади она пропадом, ее невинность, – буркнул

Геральт. – И вообще откуда у нее такие способности?Насколько мне известно, ни Калантэ, ни Рёгнер…

– Унаследовала через поколение, это уж точно, –проговорил друид. – Ее бабка Адалия движением бро-вей поднимала разводной мост. Эй, Геральт, глянь-ка!А эта никак не успокоится!

Калантэ, висевшая на плече Эйста Турсеаха, ука-зала на раненого Йожа стражникам. Геральт и Мы-шовур быстро, но, как оказалось, напрасно, подошли.Стражники отскочили от полулежащего тела, попяти-лись, шепча и бормоча что-то невнятное.

Чудовищная морда Йожа расплылась, затумани-

лась, начала терять очертания. Шипы и щетина, пока-чиваясь, превратились в черные, блестящие, вьющи-еся волосы и курчавую бородку, обрамляющие блед-ное, угловатое мужское лицо, украшенное крупнымносом.

– Что… – заикаясь, произнес Эйст Турсеах. – Ктоэто? Йож?

– Дани, – ласково сказала Паветта.Калантэ, стиснув зубы, отвернулась.– Заколдованный? – проворчал Эйст. – Но как…– Пробило полночь, – сказал ведьмак. – Имен-

но сейчас. Звон, который мы слышали раньше, былнедоразумением и ошибкой… звонаря. Верно, Ка-лантэ?

– Верно, верно, – простонал мужчина по имени Да-ни, ответив вместо королевы, которая, впрочем, и несобиралась отвечать. – Однако, может быть, кто-ни-будь, вместо того чтобы болтать, пособит мне снятьжелезяки и вызовет лекаря? Спятивший Раинфарнткнул меня под ребро.

– К чему нам лекарь? – сказал Мышовур, вынимаяпрутик.

– Достаточно. – Калантэ выпрямилась, гордо под-няв голову. – Довольно. Когда все кончится, я хочу ви-деть вас у себя в палатах. Всех, кто здесь стоит. Эйст,Паветта, Мышовур, Геральт и ты… Дани. Мышовур?

– Да, королева?– А этот твой прутик… Я стукнулась спиной. И…

окрестностями…– Слушаюсь, королева.

3

– …заклятие, – продолжал Дани, потирая виски. –С рождения. Я так и не знаю, в чем была причинаи кто это сделал. С полуночи до зари – нормальныйчеловек, с зари… сами видели что. Акерспаарк, мойотец, хотел это скрыть. В Мехте люди суеверные, ча-родейства и заклятия в королевской семье могли быроковым образом сказаться на династии. Со двораменя забрал один из отцовских рыцарей, воспитал,вдвоем мы бродили по миру, странствующий рыцарь соруженосцем, потом, когда он погиб, я блуждал один.Уж и не помню, от кого-то услышал, что от порчи ме-ня может освободить только Ребенок-Неожиданность.Вскоре я встретил Рёгнера. Остальное вам известно.

– Об остальном мы знаем либо догадываемся, –кивнула Калантэ. – Особенно о том, что ты вскружилголову моей дочери. Паветта! И давно?

Принцесса опустила голову и подняла один палец.– Ну извольте! Ах ты, маленькая колдунья. У ме-

ня под носом! Ну, дай только узнать, кто впускал его

ночью в замок! Ох, доберусь я до фрейлин, с кото-рыми ты ходила собирать первоцветы! Первоцветы,черт побери! Ну и что мне теперь с вами делать?

– Калантэ… – начал Эйст.– Не спеши, Турсеах. Я еще не кончила. Дани, все

сильно усложнилось. Ты с Паветтой уже скоро год,так? И ничего. Это значит, что ты не у того отца вытор-говал обещание. Предназначение подшутило над то-бой. Какая ирония, как говаривает Геральт из Ривии.Ведьмак.

– Чхал я на Предназначения, заклятия и иронии, –поморщился Дани. – Я люблю Паветту, она любит ме-ня, только это имеет значение. Ты, королева, не мо-жешь помешать нашему счастью.

– Могу, Дани, могу, и еще как, – усмехнулась Ка-лантэ одной из своих безотказных улыбочек. – Но, ктвоему счастью, не хочу. Есть у меня небольшой дол-жок перед тобой, Дани. За что, сам знаешь. Я реши-тельно хотела… Мне следовало бы просить у тебяпрощения, но я этого страшно не люблю. Короче – от-даю тебе Паветту, и мы квиты. Паветта? Ты еще непередумала?

Принцесса отрицательно и горячо покачала голо-вой.

– Благодарю, господа, благодарю, – улыбнулся Да-ни. – Ты мудрая и великодушная королева.

– Еще бы. И прекрасная.– И прекрасная.– Если хотите, можете оба остаться в Цинтре.

Здешние люди не так суеверны, как жители Мехта, ибыстро привыкнут. Впрочем, даже в обличье Йожа тыбыл весьма симпатичен. Только вот на трон ты покарассчитывать не можешь. Я собираюсь еще немногопокороле… нет, поцарствовать рядом с новым коро-лем Цинтры. Благородный Эйст Турсеах из Скеллигесделал мне некое предложение.

– Калантэ…– Да, Эйст, я согласна. Мне еще никогда не дово-

дилось слышать любовного признания, лежа на полу,среди обломков собственного трона, но… Как бы тысказал, Дани? Только это имеет значение, и пусть ни-кто не встанет на пути к моему счастью, искренне со-ветую. А вы что так глазеете? Я не такая старая, какможно подумать, глядя на мою почти замужнюю до-чурку.

– Ох уж эта нынешняя молодежь, – проворчал Мы-шовур. – Яблочко от яблоньки…

– Что ты там бормочешь, колдун?– Ничего, государыня.– Ну и славно. Кстати, Мышовур, у меня есть пред-

ложение. Паветте понадобится учитель. Ей следуетзнать, как обращаться со своим особым даром. Я

люблю свой замок и хотела бы, чтобы он стоял какстоит. При следующем приступе истерии моей до чер-тиков способной доченьки он может развалиться накуски. Твой ответ, друид?

– Почту за честь.– Мне кажется, – королева глянула в окно, – светает.

Пора…Она резко повернулась туда, где Паветта и Дани о

чем-то шептались, держась за руки и чуть не сопри-касаясь лбами.

– Дани!– Да, королева?– Ты слышишь? Светает! Уже светло!А ты…Геральт взглянул на Мышовура, Мышовур на Ге-

ральта, и оба рассмеялись.– Что это вас так рассмешило, волшебники? Разве

не видите…– Видим, видим, – заверил Геральт.– Мы ждали, пока ты сама увидишь, – хмыкнул Мы-

шовур. – Меня интересовало, когда ты сообразишь.– Что?– Ты сняла заклятие. Ты его сняла, – сказал ведь-

мак. – В тот момент, когда произнесла: «Отдаю тебеПаветту», исполнилось Предначертание.

– Это уж точно, – подтвердил друид.

– О боги, – медленно проговорил Дани. – Нако-нец-то. Черт побери, я думал, буду больше радовать-ся, думал, заиграют боевые трубы или что-нибудь по-хожее… Привычка. Королева! Благодарю тебя. Павет-та, ты слышишь?

– Угу, – сказала принцесса, не поднимая глаз.– Таким образом, – вздохнула Калантэ, устало гля-

дя на Геральта, – все хорошо кончается. Ведь верно,ведьмак? Заклятие снято, надвигаются две свадьбы,ремонт тронной залы займет примерно месяц, четве-ро убитых, бесчисленное множество раненых, Раин-фарн из Аттре еле дышит. Радуйся! Знаешь ли, ведь-мак, был момент, когда я собиралась приказать те-бе…

– Знаю.– А теперь я должна воздать тебе… должное. Гос-

поди, какая тавтология, или как там ее… Я требова-ла результата, и вот он – результат. Цинтра заключаетсоюз со Скеллиге. Моя дочь удачно выходит замуж.Мне только что подумалось, что все и без того окон-чилось бы успешно в соответствии с Предназначени-ем, даже если б я не пригласила тебя на пир и не по-садила рядом с собой. Но я ошибалась. Предназна-чение мог свести на нет кинжал Раинфарна. А Раин-фарна сдержал меч в руке ведьмака. Ты честно отра-ботал свое. Остался лишь вопрос цены. Говори, чего

ты желаешь?– Минуточку, – сказал Дани, ощупывая перебинто-

ванный бок. – Вопрос цены, говоришь? Должник – я,и мне следует…

– Не прерывай меня, зять, – прищурилась Ка-лантэ. – Твоя теща не терпит, когда ее прерывают. За-помни! И знай, никакой ты не должник. Так уж получи-лось, что ты был чем-то вроде предмета сделки, ко-торую заключили мы с Геральтом из Ривии. Я сказа-ла, мы квиты, и не вижу смысла бесконечно просить утебя прощения. Но договор наш по-прежнему в силе.Ну, Геральт, твоя цена?

– Хорошо, – сказал ведьмак. – Прошу дать мне твойзеленый шарф, Калантэ. Пусть он всегда напоминаетмне о цвете глаз прекраснейшей из всех известныхмне королев.

Калантэ рассмеялась, сняла с шеи ожерелье с изу-мрудами.

– Эта безделушка, – сказала она, – выполнена изкамней соответствующего оттенка. Сохрани ее вме-сте с приятными воспоминаниями.

– Можно и мне кое-что сказать? – скромно произнесДани.

– Разумеется, зятек, прошу, прошу.– Я продолжаю утверждать, что я – твой долж-

ник, ведьмак. Моей жизни угрожал кинжал Раинфар-

на. Меня убили бы стражники, если б не ты. И коли за-ходит речь о какой бы то ни было цене, платить дол-жен я. Ручаюсь, меня на это хватит. Чего ты желаешь,Геральт?

– Дани, – медленно проговорил Геральт, – ведьмак,которому задают такой вопрос, обязан просить, чтобыего повторили.

– Повторяю. Ибо, видишь ли, я – твой должник ещеи по другой причине. Когда я узнал там, в зале, кто тытакой, я возненавидел тебя и подумал о тебе оченьскверно. Я считал тебя слепым, кровожадным оруди-ем, кем-то таким, кто бездумно и беспощадно убива-ет, отирает кровь с клинка и пересчитывает деньги. Ноя убедился, что профессия ведьмака действительнодостойна уважения. Ты защищаешь нас не только отЗла, притаившегося во тьме, но и от того, которое си-дит в нас самих. Жаль, что вас так мало.

Калантэ улыбнулась. Впервые за эту ночь Геральтготов был признать, что улыбка получилась есте-ственной.

– Хорошо сказал мой зять. К этому я должна доба-вить два слова. Ровно два. Прости, Геральт.

– А я, – серьезно сказал Дани, – повторяю: чего тыжелаешь?

– Дани, – так же серьезно сказал Геральт, – Калантэ,Паветта. И ты, благородный рыцарь Турсеах, будущий

король Цинтры. Чтобы стать ведьмаком, надобно ро-диться под сенью Предназначения, а очень мало та-ких, кто так рождается. Поэтому-то нас так мало. Мыстареем, погибаем и не можем никому передать своизнания, свои способности. Нам недостает наследни-ков. А этот мир полон Зла, которое только и ждет мо-мента, когда нас не станет.

– Геральт, – шепнула королева.– Да, королева, ты не ошиблась. Дани! Ты дашь мне

то, что уже имеешь, но о чем не знаешь. Я вернусьв Цинтру через шесть лет, чтобы проверить, было лиПредназначение ко мне благосклонно.

– Паветта, – раскрыл глаза Дани. – Неужели ты…– Паветта! – воскликнула Калантэ. – Ты… Неуже-

ли…Принцесса потупилась и покраснела.А потом ответила.

Глас рассудка V

– Геральт! Эй! Ты здесь?Геральт оторвался от пожелтевших шероховатых

страниц «Истории мира» Родерика да Новембра – ин-тересного, хоть и несколько спорного произведения,которое изучал со вчерашнего дня.

– Я здесь. В чем дело, Нэннеке? Я тебе нужен?– К тебе гость.– Опять? Кто на сей раз? Дюк Эревард собственной

персоной?– Нет. На сей раз Лютик, твой дружок, шалопай, тру-

тень и бездельник, жрец искусства, блистающая звез-да баллады и любовных виршей. Как обычно, осиян-ный славой, надутый, словно свиной пузырь, и про-пахший пивом. Хочешь его видеть?

– Конечно. Это ж мой друг.Нэннеке, вздохнув, пожала плечами.– Не понимаю такой дружбы. Он – полная тебе про-

тивоположность.– Противоположности сходятся.– Ясно. Вот, изволь, шествует, – указала она движе-

нием головы. – Твой великий поэт.– Он действительно великий поэт, Нэннеке. Думаю,

не станешь утверждать, будто не слышала его бал-

лад.– Слышала, – поморщилась жрица. – А как же. Ну

что ж, я в этом не разбираюсь, возможно, умение ни-чтоже сумняшеся перескакивать с волнующей лири-ки на непристойное свинство как раз и есть талант.Ну ладно. Прости, я вынуждена уйти. Мне не хочетсяслушать ни его виршей, ни вульгарных шуточек. Я се-годня не в настроении.

Из коридора донесся заливистый смех, треньканьелютни, и на пороге библиотеки возник Лютик в лило-вой курточке из толстого сукна с кружевными манже-тами, в шапочке набекрень. Увидев Нэннеке, труба-дур преувеличенно почтительно поклонился, метя пополу приколотым к шапочке пером цапли.

– Мое глубочайшее почтение, э, почтеннейшая ма-терь, – дурашливо запищал он. – Хвала Великой Ме-литэле и жрицам ее, сосудам добродетели и мудро-сти…

– Перестань паясничать, Лютик, – фыркнула Нэн-неке. – И не именуй меня матерью. При одной мыс-ли, что ты мог бы быть моим сыном, меня охватываетужас.

Она повернулась и вышла, шурша длинным пла-тьем. Лютик, строя обезьяньи рожицы, изобразил по-клон.

– Ну ничуть не изменилась, – сказал он добродуш-

но. – По-прежнему не воспринимает шуток. Взъяри-лась на меня за то, что, приехав, я немного поболталс привратницей, этой премиленькой блондиночкой сдлинными ресницами, девичьей косой аж до склад-ненькой попочки, не ущипнуть которую было бы греш-но. Ну я и ущипнул, а Нэннеке, которая в этот моменткак раз подошла… Да что там. Здравствуй, Геральт.

– Здравствуй, Лютик. Как узнал, что я здесь?Поэт выпрямился, подтянул брюки.– Я был в Вызиме. Услышал об упырице, узнал, что

ты был ранен. Догадался, куда ты мог отправиться наизлечение. Вижу, ты уже здоров?

– Правильно видишь. Но попробуй объяснить этоНэннеке. Садись, поболтаем.

Лютик присел, заглянул в книгу, лежащую на пюпит-ре, и усмехнулся.

– История? Родерик да Новембр? Читал, читал. Ко-гда учился в оксенфуртской академии, история зани-мала второе место в списке моих любимых предме-тов.

– А первое?– География, – серьезно сказал поэт. – Атлас мира

был большой, и за ним легче было скрыть пузырь сводкой.

Геральт сухо засмеялся, встал, снял с книжной пол-ки «Тайны магии и алхимии» Лунини и Тирсса и извлек

на свет божий спрятанный за солидным томом пуза-тый, оплетенный соломкой сосуд.

– Ого, – явно повеселел поэт. – Мудрость и вдохно-вение, как вижу, по-прежнему укрываются в вивлио-фиках. Это я люблю. На сливе небось? Да, это алхи-мия, уж точно. Вот он – философский камень, воис-тину достойный изучения. Твое здоровье, брат. О-ох,крепка, зараза.

– Что привело тебя сюда? – Геральт взял у поэтабутыль, глотнул и закашлялся, мотая забинтованнойшеей. – Куда путь держишь?

– А никуда. То есть мог бы и туда, куда держишь ты.Сопровождать тебя. Долго намерен тут отсиживать-ся?

– Недолго. Местный дюк дал понять, что я нежела-тельный гость в его владениях.

– Эревард? – Лютик знал всех королей, князей, вла-дык и сеньоров от Яруги до Драконьих гор. – Наплюйна него. Он не решится испортить отношения с Нэн-неке, с богиней Мелитэле. Народ как пить дать спалитего хозяйство.

– Мне ни к чему лишние заботы. А сижу я здесь ибез того достаточно долго. Поеду на юг, Лютик. Далекона юг. Здесь мне работы не найти. Цивилизация! Накой им хрен ведьмак? Когда я спрашиваю о какой-ни-будь работе, на меня смотрят как на диковинку.

– Что ты плетешь? Какая там цивилизация? Я пе-реправился через Буину неделю назад и наслушалсяв тутошних местах самых разных разностей. Похоже,есть тут и водяные, и вьюны, и химеры, и летюги. Во-обще дрянь всяческая. Работы – по уши.

– Разности-то и я слышал. Половина или приду-мана, или преувеличена. Нет, Лютик. Мир изменился.Кое-что кончается.

Поэт отхлебнул из бутылки, прищурился, тяжковздохнул.

– Опять начинаешь слезы лить над своей грустнойведьмачьей судьбой? Да еще и философствуешь?Обнаруживаю пагубные последствия не того, какоенадобно, чтения. Потому как к мысли об изменяю-щемся мире пришел даже этот старый хрыч Родерикда Новембр. Изменчивость мира в принципе-то един-ственная идейка в его трактате, с которой можно со-гласиться безоговорочно. Но идейка, скажу я, не на-столько новая, чтобы потчевать ею меня и при этомизображать из себя мыслителя, что, поверь, тебе во-все не к лицу.

Вместо ответа Геральт тоже отхлебнул из бутылки.– Конечно же, – снова вздохнул Лютик. – Мир изме-

няется, солнце заходит, а водка кончается. Как дума-ешь, что кончается еще? Ты упоминал об окончании,философ.

– Вот тебе несколько примеров, – сказал Геральт,немного помолчав. – За последние два месяца, про-веденных на этом берегу Буины. Однажды подъез-жаю, гляжу – мост. Под мостом сидит тролль, с каждо-го прохожего и проезжего требует пошлину. Тому, ктоотказывается, переламывает ногу, а то и две. Ну, иду ксолтысу – сколько дадите, спрашиваю, за этого трол-ля. Солтыс от изумления аж рот разинул. То есть как,спрашивает, а кто будет мост чинить, ежели тролля нестанет? Тролль заботится о мосте, регулярно починя-ет, в поте лица, солидно, на совесть. Выходит, дешев-ле получается отваливать ему пошлину. Ладно. Едудальше, гляжу – вилохвост. Небольшой такой, аршинпять от носа до хвоста. Летит, тащит в когтях овцу.Я – в село: сколько, спрашиваю, заплатите за гада?Мужики на колени, нет, кричат, это любимый драконмладшей дочки нашего барона, если у него с животахоть одна чешуйка упадет, барон село спалит, а с насшкуру сымет. Еду дальше, а есть все больше хочется.Выспрашиваю о работе, верно, есть, но какая? Томупоймай русалку, этому нимфу, третьему этакую духо-бабу… Вконец спятили, по селам девок полно, ан нет,подавай им нелюдей. Иной просит, чтобы я прикончилдвусила и принес кость от его руки, потому как еслиее размолоть и добавить в похлебку, то вроде бы по-тенция усиливается.

– Вот это-то как раз трепотня, – вставил Лютик. –Пробовал. Не усиливает ничегошеньки, а похлебкастановится вроде отвара из онучей. Но если люди ве-рят и готовы платить…

– Не стану я убивать двусилов. И других безвред-ных существ.

– Значит, будешь ходить с пустым брюхом. Развечто сменишь работу.

– На какую?– А не все равно, на какую? Иди в священники. Был

бы вовсе недурен со своими принципами, со своейморалью, со своим знанием человеческой натуры ивообще всего сущего. То, что ты не веришь ни в ка-ких богов, не проблема. Я мало знаю священников,которые верят. Стань священником и кончай проли-вать над собой слезы.

– Я не проливаю. Констатирую.Лютик заложил ногу на ногу и с интересом стал рас-

сматривать стершуюся подошву.– Ты, Геральт, напоминаешь мне старого рыбака,

который под конец жизни обнаружил, что рыбы пах-нут, а от воды тянет холодом и ломит в костях. Будьпоследовательным. Трепом и стенаниями тут не по-можешь. Если б я увидел, что потребность в поэзиикончается, повесил бы лютню на гвоздь и занялся са-дом. Розы выращивать.

– Ерунда. На такое самопожертвование ты не спо-собен.

– Ну что ж, – согласился поэт, продолжая изучатьподошву. – Может, ты и прав. Но у нас немного раз-личные профессии. Спрос на поэзию и звуки лютниникогда не увянет. С тобой дело похуже. Вы, ведьма-ки, сами себя лишаете работы. Медленно, но верно.Чем лучше и тщательнее работаете, тем меньше у васостается работы. Ведь ваша цель, резон существова-ния – мир без чудовищ, мир спокойный и безопасный.То есть мир, в котором ведьмаки не потребны. Пара-докс, верно?

– Верно.– Давным-давно, когда еще жили единороги, суще-

ствовала большая группа девушек, которые храни-ли девственность, чтобы иметь возможность их ло-вить. Помнишь? А крысоловы со свирелями? Людиш-ки прямо-таки дрались за них. А прикончили крыс ал-химики, придумав сильнодействующие яды, к тому жепомогли прирученные кошки, белые хорьки и ласки.Зверушки оказались дешевле, приятнее и не хлебалистолько пива. Примечаешь аналогию?

– Примечаю.– Так воспользуйся чужим опытом. Девственни-

цы, занимавшиеся единорогами, мгновенно переста-ли быть таковыми, как только потеряли работу. Неко-

торые, стремясь наверстать годы воздержания, современем стали широко известны техникой и пылом.Крысоловы… Ну, этим лучше не подражай, все оникак один спились и отправились к праотцам. Похоже,теперь настал черед ведьмаков. Ты читаешь Родери-ка да Новембра? Там, если мне память не изменяет,упоминаются ведьмаки, те, первые, что начали коле-сить по стране лет триста назад, когда кметы выхо-дили на жатву вооруженными толпами, деревни окру-жали тройным частоколом, купеческие караваны на-поминали колонны наемников, а на защитных валахнемногочисленных городищ денно и нощно стояли го-товые к стрельбе катапульты. Потому что мы, люди,были здесь незваными гостями. Здешними землямивладели драконы, мантихоры, грифоны и амфисбе-ны, вампиры, оборотни и упыри, кикиморы, химеры илетюги. И землю приходилось отбирать у них клочка-ми, каждую долинку, каждый перевал, каждый бор икаждую поляну. И удалось это не без неоценимой по-мощи ведьмаков. Но эти времена, Геральт, ушли без-возвратно. Барон не позволяет забить вилохвоста, по-тому что это, вероятно, последний драконид в ради-усе тысячи верст и уже вызывает не страх, а сочув-ствие и ностальгию по ушедшему времени. Тролльпод мостом сжился с людьми, он уже не чудовище,которым пугают детей, а реликт и местная достопри-

мечательность, к тому же полезная. А химеры, манти-хоры, амфисбены? Сидят в чащобах и неприступныхгорах…

– Значит, я был прав. Кое-что кончается. Нравитсятебе это или нет. Но кое-что кончается.

– Не нравится мне, что ты излагаешь прописные ис-тины. Не нравится мина, с которой ты это делаешь.Что с тобой творится? Не узнаю тебя, Геральт. Эх, за-раза, едем скорее на юг, в те дикие края. Вот прикон-чишь пару-другую чудовищ – и конец твоей хандре. Ачудовищ там вроде бы немало. Говорят, как только ка-кой-нито старой бабке жизнь опостылет, так идет она,сердечная, одна-одинешенька за хворостом в лес, неприхватив с собой рогатины. Результат гарантирован.Ты должен осесть там навсегда.

– Может, и должен. Но не осесть.– Почему? Там ведьмаку легче заработать.– Заработать легче, – Геральт отхлебнул из бутыл-

ки, – да потратить труднее. К тому же там едят ячне-вую кашу и просо, у пива привкус чего-то непонятного,и комары грызут.

Лютик расхохотался во все горло, опершись затыл-ком об оправленные в кожу корешки книг на полке.

– Просо и комары! Это напоминает мне наш пер-вый совместный поход на край света. Помнишь? Мыпознакомились на гулянье в Гулете, и ты уговорил ме-

ня…– Это ты меня уговорил. Тебе самому пришлось

чесать из Гулеты, потому как у девушки, которуюты трахнул под настилом для музыкантов, оказалосьчетверо рослых братьев. Тебя искали по всему горо-ду, грозились вывалять в соломе и опилках. Потомуты ко мне тогда и пристал.

– А ты чуть было из порток не выскочил от радо-сти, что нашел попутчика. До того ты в дороге мог по-болтать разве что с кобылой. Но пусть ты прав, бы-ло как говоришь. Я действительно тогда вынужденбыл скрыться на какое-то время, а Долина Цветов ка-залась мне самым подходящим местом. Ведь счита-лось, что это край населенного света, форпост циви-лизации, самый что ни на есть выдвинутый пункт награнице двух миров… Помнишь?

– Помню, Лютик, помню.

Край света

1

Лютик осторожно спустился по ступеням трактира,держа в руках два истекающих пеной жбана. Бранясьсебе под нос, он протиснулся сквозь кучку любопыт-ствующих ребятишек. Пересек двор, обходя коровьилепешки.

Вокруг выставленного на майдане стола, за кото-рым ведьмак беседовал с солтысом, уже собралисьдесятка полтора поселенцев. Поэт поставил жбаны настол, присел и сразу же понял, что за время его крат-кого отсутствия разговор нисколько не продвинулся.

– Я ведьмак, милсдарь солтыс, – повторил неведо-мо который раз Геральт, утирая губы. – Я ничем неторгую. Я не занимаюсь вербовкой в армию и не умеювылечивать сап. Я – ведьмак.

– Профессия такая, – пояснил неведомо которыйраз Лютик. – Ведьмак, понятно? Упырей убивает ивампиров. Всяку погань… укокошивает. Понимаете,солтыс?

– Ага! – Лоб солтыса, пропаханный глубокими бо-роздами от тяжкого мышления, разгладился. – Ведь-

мак! Ну да! А как же! Надыть было так сразу!– Вот именно, – подтвердил Геральт. – Так вот я сра-

зу и спрошу: найдется для меня в округе какая-ника-кая работа?

– А-а-а. – Солтыс снова принялся так натужно мыс-лить, что это можно было заметить невооруженнымглазом. – Работа? Да нет… Разве что эти… Ну… Жи-воглоты? Вы о том, есть ли тут живоглоты?

Ведьмак усмехнулся и кивнул, почесав пальцем ве-ко.

– Есть, – пришел к заключению солтыс после дол-гого раздумья. – А как же. Гляньте туды, горы видите?Там эльфы живут, там ихнее царство. Дворцы ихние,говорю, – ну прям из чистого золота. Ого-го! Эльфы,говорю. Ужасть! Кто туды пойдет, не возвернется.

– Так я и думал, – холодно сказал Геральт. – Именнопотому я туда и не собираюсь идти.

Лютик нахально захохотал. Как и ожидал Геральт,солтыс думал долго. Наконец сказал:

– Ага. Ну да, оно конешно. Но тута есть и другие жи-воглоты… Видать, лезут из эльфовых краев. Ну есть,милсдарь ведьмак, есть, а как же. Конца-краю им нету.А хужее всех будут привидения, я верно говорю, лю-дишки?

«Людишки» оживились, окружили стол со всех сто-рон.

– Привидения! – сказал один. – Да, да, староставерно глаголет. Бледная девка по хатам ходит на за-ре, а детишки от того мрут!

– И домовые еще! – добавил другой, солдат изместной стражи. – Коням гривы заплетают по стой-лам, сталбыть!

– И нетопыри! Нетопыри тожить тута есть!– И эти, как их, ну, порчуны! Из-за их человек аж

коростой покрывается!Несколько минут ушло на активное перечисление

чудовищ, досаждавших местным хозяевам своимигнусными поступками или самим только своим суще-ствованием. Геральт и Лютик узнали об отвертах и ма-мунах, из-за которых порядочный человек в дом неможет попасть в пьяном виде, о летюге, которая, вишьты, летает, сталбыть, и сосет у коров молоко, о бега-ющей в лесу голове на паучьих ногах, о кобольдах,носящих красные шапочки, и о грозной щучине, коявырывает, слышь, белье из рук стирающих в реке баби того и гляди возьмется за самих энтих баб. Не обо-шлось, как обычно, без жалоб на то, что-де старухаНарадкова по ночам летает на помеле, а днем вору-ет фрукты, мельник подмешивает в муку желудевыйпросев, а некий Дуда, говоря о королевском управля-ющем, обзывает того вором и сволочью.

Геральт выслушал спокойно, кивая в притворном

внимании, задал несколько вопросов, в основном от-носительно дорог и топографии, затем встал и кивнулЛютику.

– Ну, бывайте здоровы, добрые люди, – сказал он. –Я скоро вернусь, тогда посмотрим, что удастся длявас сделать.

Они молча ехали вдоль халуп и заборов под лайсобак и ор детей.

– Геральт, – проговорил Лютик, поднявшись на стре-менах и сорвав маленькое яблочко с выглянувшей заограду ветки. – Ты постоянно сетуешь на то, что тебевсе труднее найти занятие. А из сказанного нам сле-дует, что работы у тебя здесь навалом, будешь вка-лывать до зимы, причем без передыху. Ты бы зарабо-тал немного деньжат, я набрал бы чудные темы длябаллад. Так почему, объясни мне, мы едем дальше?

– Я не заработал бы и шелонга, Лютик.– Это почему же?– А потому же, что в их словах не было и сотой доли

правды.– Не понял?– Нет таких существ, о которых они говорили. Нет

и не было.– Да ты шутишь! – Лютик выплюнул зернышко и за-

пустил огрызком яблока в лохматого пса, особо ярост-но кидавшегося на бабки лошади. – Невероятно. Я

внимательно наблюдал за этими людьми, а я в людяхзнаю толк. Они не лгали.

– Верно, – согласился ведьмак. – Не лгали. Они глу-боко верили во все сказанное. Что, однако, не изме-няет факта.

Поэт какое-то время молчал.– Ни одного, говоришь, из этих чудищ… Ни одного?

Да быть того не может! Что-то из их придумок должносуществовать. Хотя бы одно! Согласись.

– Соглашаюсь. Одно тут есть наверняка.– Ну вот! Что?– Нетопыри. Летучие мыши, стало быть.Они выехали за околицу, на дорогу, шедшую по по-

лям, желтым от рапса и волнующегося на ветру овса.Навстречу тащились груженые возы. Бард перекинулногу через луку седла, поставил лютню на колено инатренькивал на струнах тоскливые мелодии, времяот времени помахивая рукой хихикающим девчонкамв подобранных юбках, топающим по обочине с граб-лями на крепких плечах.

– Геральт, – сказал он вдруг, – но ведь чудовища су-ществуют. Ну, может, их теперь не так много, как быва-ло, может, они не таятся за каждым деревом в лесу, ноони – есть. Существуют. Так зачем же люди дополни-тельно придумывают таких, каких нет? Мало того, ве-рят в свои придумки? А? Геральт из Ривии, прослав-

ленный ведьмак? А? Ты не задумывался над причи-ной?

– Задумывался, прославленный поэт. И знаю при-чину.

– Интересно бы услышать.– Люди, – Геральт повернул голову, – любят вы-

думывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе оникажутся не столь уродливыми и ужасными. Напива-ясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлесты-вая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвер-туя топорами пойманную в курятнике лису или осыпаястрелами последнего оставшегося на свете единоро-га, они любят думать, что ужаснее и безобразнее ихвсе-таки привидение, которое ходит на заре по хатам.Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.

– Запомнил, – сказал Лютик после минутного мол-чания. – Подберу рифмы и сложу балладу.

– Сложи, сложи. Только не надейся на бурные ап-лодисменты.

Вскоре последние хаты селения скрылись у них извиду. И хоть ехали они медленно, вскоре осталась по-зади и полоса лесистых холмов.

– Хм. – Лютик остановил коня, осмотрелся. – Взгля-ни, Геральт. Разве не красиво? Идиллия, разрази ме-ня гром. Глаз радуется!

Местность за холмами понемногу опускалась к ров-

ным, плоским полям, изукрашенным мозаикой разно-цветных посевов. Посреди, округлые и правильные,как листки клевера, стеклянились зеркала трех озер,окаймленных темными полосами ольховника. Гори-зонт обозначала затянутая дымкой синяя линия гор,вздымающихся над черной бесформенной полосойбора.

– Едем, Лютик.Дорога вела прямо к озерам вдоль дамбы и укры-

тых в ольховнике прудов, полных крякв, чирков, ца-пель и чомг. Богатство пернатой живности вызывалоудивление, если учесть, что всюду просматривалисьследы деятельности человека – дамбы были ухоже-ны, обложены фашиной, спуски для воды укрепленыкамнями и балками, шлюзовые щиты не прогнили, ве-село брызгали водой. В приозерном тростнике быливидны лодки и помосты, а из глубины торчали шестырасставленных сетей и верш.

Лютик вдруг обернулся.– За нами кто-то едет. На телеге!– Это ж надо! – не оглядываясь, усмехнулся ведь-

мак. – На телеге! А я-то думал, местные ездят на нето-пырях.

– Знаешь, что я тебе скажу? – проворчал труба-дур. – Чем ближе к краю света, тем тоньше становятсятвои шуточки. Страшно подумать, до чего это может

дойти!Они ехали не спеша, а поскольку запряженная дву-

мя пегими лошадьми телега была пустой, она догна-ла их быстро.

– Тпррр! – Державший вожжи мужчина остановилконей сразу за ними. Кожушок он носил на голое тело,а волосы отпустил до самых бровей. – Славлю богов,милостивцы!

– И мы, – ответил Лютик, знакомый со здешнимиобычаями, – славим.

– Если хотим, – буркнул ведьмак.– Меня зовут Крапивка, – сообщил возница. – Я

слышал, как вы с солтысом из Верхнего Посада бала-кали. Знаю, что вы ведьмак.

Геральт опустил поводья, позволив кобыле пофыр-кать на придорожную крапиву.

– Слышал, – продолжал мужчина в кожушке, – каксолтыс байки плел. Наблюдал за вами и диву давал-ся. Давно я таких бредней и врак не слыхивал.

Лютик рассмеялся. Геральт молчал, внимательноглядя на парня. Крапивка кашлянул.

– А не возьметесь ли вы за настоящую, приличнуюработу, милсдарь ведьмак? – спросил он. – У менядля вас кое-что есть.

– И что же именно?Крапивка глаз не опустил.

– О делах на дороге-то не болтают. Едемте ко мне,в Нижний Посад. Там поговорим. Ведь вам все равнотуда.

– Откуда такая уверенность?– Оттуда, что другой дороги тут нету, а ваши кони в

ту сторону мордами, а не хвостами повернуты.Лютик снова засмеялся.– Что скажешь, Геральт?– Ничего, – сказал ведьмак. – На дороге о делах не

болтают. В путь, уважаемый Крапивка.– Привязывайте коней к телеге и перелезайте ко

мне, – предложил парень. – Удобнее будет. Чего радизадницу седлом мозолить?

– Святая истина.Они перебрались на воз. Ведьмак с удовольствием

растянулся на сене. Лютик, вероятно, боясь испачкатьмодный зеленый кафтан, уселся на доску. Крапивкачмокнул коням, и телега затарахтела по укрепленнойбревнами дамбе.

Переехали по мосту заросший кувшинками и ряс-кой канал, миновали полосу скошенного луга. Даль-ше, насколько хватал глаз, тянулись обрабатываемыеполя.

– Просто не верится, что это край света, конец ци-вилизации, – сказал Лютик. – Только глянь, Геральт.Рожь – что твое золото, а в кукурузе может спрятаться

конный. Или вон та репа, посмотри, какая огромная.– Да ты никак дока в сельском хозяйстве?– Поэты должны знать все, – высокопарно прого-

ворил Лютик. – В противном случае мы компромети-ровали бы себя. Учиться надо, дорогой мой, учиться.От села зависят судьбы мира, так что надобно раз-бираться в сельских делах. Деревня кормит, обувает,уберегает от холода, развлекает и поддерживает ис-кусство.

– Ну, с развлечениями и искусством ты немного пе-реборщил.

– А самогон из чего гонят?– Понимаю.– Мало понимаешь. Учись. Взгляни, видишь фио-

летовые цветы? Это люпин.– Воще-то это вика, – вставил Крапивка. – Вы что,

люпина не видели или как? Но в одном вы правы, мил-сдарь. Родиться здесь все могутно и растет – глядетьприятственно. Оттого и говорят – Долина Цветов. По-тому-то и поселились здесь наши деды, сначала вы-турив отседова эльфов.

– Долина Цветов, или Доль Блатанна. – Лютик ткнуллоктем растянувшегося на сене ведьмака. – Чуешь?Эльфов выгнали, а старое эльфово название остави-ли, только переиначили на свой лад. Недостаток фан-тазии. Ну и как вам живется здесь с эльфами, хозяин?

Ведь они у вас в горах за межой.– Не мешаем друг другу. Они сами по себе, мы сами

по себе.– Самый лучший выход, – сказал поэт. – Верно, Ге-

ральт?Ведьмак не ответил.

2

– Благодарим за угощенье. – Геральт облизал ко-стяную ложку и положил ее в пустую тарелку. – Бла-годарим стократно, хозяин, а теперь, с вашего позво-ления, перейдем к делу.

– А и верно, можно, – согласился Крапивка. – Как,Дхун?

Дхун, солтыс Нижнего Посада, кряжистый мужик сугрюмым взглядом, кивнул девкам, те быстро собра-ли со стола посуду и покинули комнату к явному со-жалению Лютика, который с самого начала лыбилсяна них и вызывал смешки своими не совсем пристой-ными шуточками.

– Итак, слушаю, – произнес Геральт, глядя в окно,из-за которого доносились стук топоров и визг пилы.На дворе шла какая-то работа, резкий смоляной духпроникал в дом. – Говорите, чем могу быть полезен.

Крапивка взглянул на Дхуна. Тот кивнул, откашлял-

ся и сказал:– Сталбыть так. Есть тут у нас одно такое поле…Геральт пнул под столом Лютика, который уже со-

брался съехидничать.– Поле, – продолжал Дхун. – Я верно глаголю, Кра-

пивка? Долго то поле пустовало, но распахали мы егои теперича сажаем на ём коноплю, хмель, лен. Боль-шое поле, агромадное, глаголю. Аж под самый борподходит…

– И что? – не выдержал поэт. – Что ж на том по-ле-то?

– Ну што-што? – Дхун поднял голову, почесал заухом. – Што? Диавол тама шатается, вот што.

– Что? – фыркнул Лютик. – Что такое?– Я ж глаголю – диавол.– Какой дьявол?– Какой-какой? Диавол, и вся недолга.– Дьяволов не бывает!– Не лезь, Лютик, – спокойно сказал Геральт. – А вы

продолжайте, уважаемый Дхун.– Я ж глаголю – диавол.– Это я уже слышал. – Геральт, если хотел, мог

быть чертовски терпеливым. – Перестаньте «глаго-лить» и скажите, как он выглядит, откуда взялся, чемвам мешает. По порядку, если можно.

– Ну да. Оно конешно. – Дхун поднял руку и при-

нялся отсчитывать с большим трудом, загибая узло-ватые пальцы. – По порядку, ишь – мудёр! Ну, стал-быть, так. Выглядит-то он, милсдарь ведьмак, точь-в-точь как диавол. Ни дать ни взять. Откедова взял-ся-то? А ниоткедова. Бах, сталбыть, трах-тарарах –глядим: диавол. А мешать-то он нам, правду говоря,не шибко и мешает. Бывает, дажить помогает.

– Помогает? – грохнул Лютик, пытаясь вытащитьмуху из пива. – Дьявол?

– Не лезь, я же просил. Продолжайте, уважаемыйДхун. И как же он вам помогает, этот, как вы его назы-ваете…

– Диавол, – с нажимом повторил войт. – Угу, помо-гает, а как же: землю удобряет, почву рыхлит, кротовизводит, птиц распугивает, за репой и буряками при-сматривает. Да и гусениц, что в капусте заводятся, по-едает. Хоша, правду сказать, и капусту тоже того –съедает. Но так, не очень, вроде бы шуткует. Однослово – диавол.

Лютик снова захохотал, потом щелкнул пальцами ивыстрелил вымоченной в пиве мухой в спящего у ка-мина кота. Кот открыл один глаз и укоризненно взгля-нул на барда.

– И однако, – спокойно сказал ведьмак, – вы готовымне заплатить, чтобы отделаться от того дьявола, такили нет? Иными словами, не хотите, чтобы он обре-

тался в вашей округе?– А кому ж, – Дхун угрюмо взглянул на него, – хоц-

ца, чтобы диавол сидел у него на поле-то? Это нашаземлица от дедов-прадедов, по королевской грамоте,и диаволу до нее никаких делов нет. Плевали мы наевонную помочь, што, у нас своих рук нету аль как? Ивообче, милсдарь ведьмак, энто и не диавол никакойвовсе, а поганая скотина, и в черепушке евонной, про-шу прощения, насрато так, што выдержать нету ника-кой мочи. Утром не ведаешь, што ему к вечеру в баш-ку взбредет. То в колодец наделает, то за девкой пого-нится, пугает, грозится ее… это… Ну, в обчем, того…Крадет, милсдарь ведьмак, скот и провизию. Уничто-жает и портит, надоедает всем, на дамбе ямы роет,словно крыса какая аль бобр, вода из одного прудавконец вытекла, и карпы поснули. В стогах трубку ку-рил, сукин кот, пустил по ветру все сено…

– Понимаю, – прервал Геральт. – Значит, все-такимешает.

– Не-а, – покрутил головой Дхун. – Не мешает. Озо-рует, вот што.

Лютик, сдерживая смех, отвернулся к окну. Ведьмакмолчал.

– Да чего тут болтать, – проговорил молчавший дотого Крапивка. – Вы – ведьмак или кто? Ну так наведи-те порядок с этим дьяволом. Искали работы в Верх-

нем Посаде, сам слышал. Так вот вам и работа. Мызаплатим сколь надо. Но учтите, мы не хочим, чтобывы дьявола убили. Уж это точно.

Ведьмак поднял голову и нехорошо улыбнулся.– Интересно. Я бы сказал – необычно.– Што? – наморщил лоб Дхун.– Необычное условие. Откуда вдруг столько мило-

сердия?– Убивать не можно, – Дхун еще сильнее сморщил-

ся, – потому как в той Долине…– Нельзя, и вся недолга, – прервал Крапивка. – Пой-

майте его либо прогоните за седьмую гору. А будемрасплачиваться – не обидим.

Ведьмак молчал, не переставая усмехаться.– По рукам? – спросил Дхун.– Сначала хотелось бы взглянуть на него, на этого

вашего дьявола.Селяне переглянулись.– Ваше право, – сказал Крапивка и встал. – И ва-

ша воля. Дьявол по ночам гуляет по всей округе, ноднем сидит где-то в конопле. Или у старых верб наболоте. Там его можно увидеть. Мы вас не станем то-ропить. Хочите передохнуть, отдыхайте сколько вле-зет. Ни удобства, ни еды мы для вас не пожалеем, кактого требует закон гостеприимства. Ну, бывайте.

– Геральт, – Лютик вскочил с табурета, выглянул во

двор, на удаляющихся селян, – я перестаю что-либопонимать. Не прошло и дня, как мы разговаривали овыдуманных чудовищах, а ты вдруг нанимаешься ло-вить дьяволов. А о том, что именно дьяволы-то и естьвыдумка, что это чисто мифические существа, знаеткаждый, за исключением, видать, темных кметов. Чтодолжен означать твой неожиданный запал? Бьюсь обзаклад, немного зная тебя, ты не снизошел до того,чтобы таким манером получить ночлег, харч и стирку?

– Действительно, – поморщился Геральт. – Похоже,ты меня уже немного знаешь, певун.

– В таком случае – не понимаю.– А что тут понимать?– Дьяволов нет! – крикнул поэт, окончательно вы-

рывая кота из дремы. – Нет! Дьяволы не существуют,дьявол побери!

– Правда, – улыбнулся Геральт. – Но я, Лютик, ни-когда не мог противиться искушению взглянуть на то,чего не существует.

3

– Одно ясно, – проворчал ведьмак, окинув взгля-дом раскинувшиеся пред ними конопляные джунгли. –Этот дьявол не дурак.

– Откуда такой вывод? – полюбопытствовал Лю-

тик. – Из того, что он сидит в непроходимой чаще?Любому зайцу ума хватит.

– Дело в особых свойствах конопли. Такое большоеполе излучает мощную антимагическую ауру. Боль-шинство заклинаний тут бессильно. А вон там, ви-дишь, жерди? Хмель. Флюиды шишек хмеля действу-ют так же. Ручаюсь, это не случайность. Этот типулавливает ауру и знает, что здесь он в безопасности.

Лютик откашлялся, подтянул брюки.– Интересно, – сказал он, почесав лоб под шапоч-

кой, – как ты приступишь к работе, Геральт? Нико-гда еще не видел тебя в деле. Полагаю, тебе кое-что известно о ловле дьяволов. Я пытаюсь припом-нить древние баллады. Была одна о дьяволе и бабе,непристойная, но забавная. Понимаешь, баба…

– Отстань ты со своей бабой, Лютик.– Как хочешь. Я только думал помочь, ничего боль-

ше. А к старым байкам надо относиться уважительно,в них – мудрость поколений. Есть, например, балладао парне по имени Дурында, который…

– Прекрати. Пора браться за дело. Зарабатыватьна еду и тюфяк.

– Что ты собираешься предпринять?– Пошурую немного в конопле.– Оригинально, – фыркнул трубадур. – Хоть и не

очень.

– Ну а как бы начал ты?– Интеллигентно, – напыжился Лютик. – Ловко. С

облавы, например. Выгнал бы чертяку из зарослей, ав чистом поле догнал бы его на лошади и заарканил.Что скажешь?

– Очень оригинальная идея. Как знать, может, иудалось бы ее осуществить, если б ты пожелал при-нять участие, потому что для такой операции нужныпо меньшей мере двое. Но пока воздержимся. Для на-чала я хочу разобраться, что представляет собой этотчерт. А значит, надо пошуровать в конопле.

– Эй, – бард только теперь заметил, – а где твоймеч?

– А зачем он? Я тоже знаю балладу о чертях. Нибаба, ни парень по имени Дурында мечами не поль-зовались.

– Хм… – Лютик осмотрелся. – Что, лезть в самуюсередину?

– Тебе не обязательно. Можешь возвращаться в се-ло и ждать меня там.

– Э нет, – возразил поэт. – Пропустить такую ока-зию? Я тоже хочу увидеть черта, убедиться, действи-тельно ли он так страшен, как его малюют. Я спро-сил, обязательно ли продираться сквозь коноплю, ес-ли есть стежка.

– Верно. – Геральт прикрыл глаза рукой. – Есть.

Воспользуемся.– А если это чертова тропа?– Тем лучше. Не придется много ходить.– Знаешь, Геральт, – толковал бард, следуя за ведь-

маком по узкой, извилистой тропинке в конопле, – явсегда думал, что «черт» просто такая метафора, при-думанная, чтобы было чем ругаться. «Черти взяли»,«черт с ним», «черт знает что» и так далее. Так мыговорим на простом языке. Низушки, видя приближа-ющихся гостей, говорят: «Снова кого-то дьяволы при-несли». Краснолюды, ежели у них что-то не получает-ся, причитают: «Дюввел хоел», а скверный товар на-зывают «дюввелшайсс». А в Старшей Речи есть такаяпоговорка: «A d’yeabl аер arse», прости за современ-ный акцент, что означает…

– Я знаю, что это означает. Перестань болтать, Лю-тик.

Лютик замолчал, снял украшенную пером цаплишапочку, помахал ею и вытер вспотевший лоб. В за-рослях конопли стояла тяжелая, влажная, душная жа-ра, которую еще больше усиливал висящий в возду-хе аромат цветущих трав и сорняков. Тропинка слегкавильнула и сразу за поворотом закончилась неболь-шой вытоптанной полянкой.

– Глянь-ка? – сказал Лютик.В самом центре полянки лежал большой плоский

камень, на нем – несколько глиняных мисочек. Междумисочками стояла почти полностью догоревшая саль-ная свеча. Геральт видел прилепившиеся к лепеш-кам расплавившегося жира зерна кукурузы и бобов, атакже другие косточки и семена.

– Так я и думал, – проворчал он. – Ему приносятжертвы.

– И верно, – сказал поэт, указывая на огарок. – Иставят черту свечку. Но кормят его, как видно, зер-нышками, словно чижика какого. Ну и хлев! Все лип-кое от меда и дегтя. Что…

Дальнейшие слова барда заглушило громкое блея-ние. В конопле что-то запрыгало и затопало, а затемиз путаницы растений вылезло самое поразительноесущество, какое Геральту доводилось видеть.

У существа были вылупленные глаза, козьи рога иборода, и росту в нем было чуть больше сажени. Гу-бы, подвижные, рассеченные и мягкие, тоже наводи-ли на мысль о жующей козе. Нижнюю часть его телапо самые раздвоенные копытца покрывали длинные,густые, темно-рыжие волосы. Кроме того, у него былдлинный, оканчивающийся метелкой хвост, которымоно энергично размахивало.

– Ук! Ук! – гукнул чудик, переступая копытцами. –Ну, чего надо? Прочь! Прочь! На рога возьму! Ук, ук!

– Тебе что, козел, когда-то по заду поддали? – не

выдержал Лютик.– Ук! Ук! Бе-е-е-е! – заблеял козерог. Трудно было

сказать, что это: подтверждение, отрицание или про-сто блеяние искусства ради.

– Замолчи, Лютик, – проворчал ведьмак. – Ни словабольше.

– Блеблеблебле-е-е-е! – яростно забулькало суще-ство, при этом верхняя губа у него широко разошлась,являя желтые конские зубы. – Ук! Ук! Ук! Блеублеуб-леубле-е-е-е!

– Запросто! – кивнул Лютик. – Шарманка и звонок –твои. Когда пойдешь домой, можешь прихватить.

– Перестань, язви тебя, – прошипел Геральт. – Тывсе портишь. Прибереги для себя глупые шуточки…

– Шуточки!!! – рявкнул козерог и подпрыгнул. – Шу-точки, бе-е-е, бе-е-е! Новые шутники объявились, а?Шарики железные принесли? Я вам покажу шарикижелезные, стервецы, ук, ук, ук! Пошутить приспичило,бе-е-е? Получайте свои шуточки! Получайте свои ша-рики! Ну, получайте.

Существо подпрыгнуло и резко взмахнуло рукой.Лютик взвыл и уселся на тропинку, схватившись залоб. Существо заблеяло, замахнулось снова. Мимоуха Геральта что-то просвистело.

– Получайте ваши шарики! Бе-е-е!Железный шарик диаметром с дюйм хватанул ведь-

мака по плечу, другой ударил Лютика в колено. По-эт скверно выругался и кинулся бежать. Геральт, неожидая больше, прыгнул следом, а шарики свистелиу него над головой.

– Ук! Ук! Бе-е-е! – подпрыгивая, кричал козерог. – Явам покажу шарики! Шутники засранные!

В воздухе просвистел очередной шарик. Лютик вы-ругался еще противнее и схватился за ягодицу. Ге-ральт прыгнул вбок, в коноплю, но не увернулся отснаряда, который угодил ему в лопатку. Следовалопризнать, черт кидался весьма прицельно и, каза-лось, располагал неисчерпаемым запасом шариков.Ведьмак, кружа меж растений, снова услышал торже-ствующее блеяние и тут же свист нового шарика, ру-гань и топот. Это Лютик улепетывал по тропинке.

А потом наступила тишина. 4

– Ну, знаешь, Геральт. – Лютик приложил ко лбуохлажденную в ведре подкову. – Такого я не ожидал.Какое-то рогатое чучело с козьей бородой, такой кос-матый болван, а погнал тебя, словно сопляка какого.А я получил по лбу. Глянь, какая шишка!

– Ты шестой раз показываешь. От этого она меньшене становится.

– Благодарю за сочувствие. А я-то думал, рядом стобой буду в безопасности!

– Я не просил лезть за мной в коноплю. А вот дер-жать за зубами свой болтливый язык – просил. Не по-слушался – теперь терпи. Молчи, если можешь, ониидут.

В комнату вошли Крапивка и грузный Дхун. За ни-ми семенила седенькая и скрученная кренделем ба-буленька в сопровождении светловолосой и порази-тельно худенькой девчушки.

– Уважаемый Дхун и уважаемый Крапивка, – безпредисловий начал ведьмак. – Прежде чем отпра-виться, я спрашивал, пытались ли вы сами что-нибудьпредпринимать в отношении вашего черта-дьявола.Вы сказали: мол, нет. У меня есть основания полагать,что дело обстояло иначе. Жду объяснений.

Селяне перебросились несколькими словами, за-тем Дхун кашлянул в кулак и сделал шаг вперед.

– Вы, прощения просим, правы. Мы, это, соврали,потому как совестно было. Хотели самитко диаволаперехитрить, сделать так, штобы он, значит, ушел отнас прочь…

– Каким образом?– У нас, в Долине, – медленно произнес Дхун, – уже

и ранее объявлялись страховидлы. Летучие драконы,земные вьюны, бурдалаки, упыри, агромадное паучье

и разное змейство. А мы завсегда супротив энтого гад-ства искали совета в нашей книге.

– Что за книга?– Покажи книгу, бабка. Книгу, глаголю! Книгу! Ей-бо,

лопну щас. Глуха аки пень! Лилле, скажи бабке, штобкнигу показала!

Светловолосая девочка вытащила большую книгуиз скрюченных пальцев старухи и подала ведьмаку.

– В книжице энтой, – продолжал Дхун, – котора в ро-ду нашем уже с незапамятных времен храницца, опи-саны способы супротив всяческих чудищ, колдовстваи уродцев, которы на свете были, есть аль будут.

Геральт взвесил на руке тяжелый, толстый, оброс-ший жирной коркой томище. Девочка продолжала сто-ять перед ним, перебирая руками фартучек. Она бы-ла старше, чем ему показалось вначале, – в заблуж-дение ввела изящная фигурка, так отличающаяся отядрененьких тел других посадских девушек, наверня-ка ее ровесниц.

Он положил книгу на стол и перевернул тяжелуюдеревянную крышку переплета.

– Глянь-ка, Лютик.– Старшие Руны, – определил бард, заглядывая

ему через плечо и все еще прижимая подкову ко лбу. –Самое древнее письмо, каким пользовались до вве-дения современного алфавита. Оно исходит от рун

эльфов и гномовых идеограмм. Забавный синтаксис,но так раньше говорили. Интересные гравюры и ви-ньетки. Нечасто встречается подобное, Геральт, а ес-ли и попадается, то в храмовых библиотеках, а не подеревням на краю света. Откуда это у вас, уважаемыеДхун и Крапивка? Уж не хотите ли вы сказать, что уме-ете это читать? Бабка? Ты умеешь читать СтаршиеРуны? Ты вообще-то умеешь читать хоть какие-ни-будь руны?

– Чаво-о-о?Светловолосая девочка подошла к бабке и что-то

шепнула ей на ухо.– Читать? – Старушка показала в улыбке беззубые

десны. – Я? Нет, золотенькие, не обучена.– Объясните мне, – холодно сказал Геральт, пово-

рачиваясь к Дхуну и Крапивке, – каким образом выпользуетесь книгой, не умея читать руны?

– Самая старшая бабка в селе завсегда знает, штов книге есть, – угрюмо сказал Дхун. – А тому, што зна-ет, учит молодую, когда ей уже пора в землю. Самивидите, нашей бабульке уже в сам раз. Тогда бабкапригрела Лилле и учит ее. Но пока ишшо бабка лучшезнает.

– Старая ведьма и молодая ведьма, – буркнул Лю-тик.

– Если я верно понял, – недоверчиво сказал Ге-

ральт, – бабка знает всю книгу наизусть? Так, да? Ба-бушка?

– Всю-то нет, где уж там, – ответила бабка опять спомощью Лилле. – Только то, что около картинки сто-ит.

– Ага. – Геральт наугад отворил книгу. Различимыйна порванной странице рисунок изображал пятнистуюсвинью с рогами в форме лиры. – А ну похвалитесь,бабушка. Что здесь написано?

Бабка зачмокала, вгляделась в гравюру, прикрылаглаза.

– Тур рогатый, либо таурус, – прошамкала она. –Неучами ошибочно изюбром именуемый. Рога имеети бодает ними…

– Довольно. Очень хорошо, весьма… – Ведьмак пе-ревернул несколько слипшихся страниц. – А здесь?

– Потучники и планетники разные. Энти дожжомльют, энти ветер веют, энти моланьи мечут. Ежели по-желаешь урожай от их ухранить, возьми нож желез-ный, новый, помёту мышиного три лота, сала серойцапли…

– Браво! Хм… А здесь? Это что?Гравюра изображала расчехранное страховидло

на лошади, с огромными глазищами и совсем ужнепотребными зубищами. В правой руке оно держалосолидных размеров меч, в левой – мешок денег.

– Ведьмак, – промямлила бабка, – некоторымиведьмином прозываемый. Вызывать его оченно опас-но, токмо тогда надобно, когда супротив чудищев и по-ганцев разных ничего поделать уже не можно, ведь-мак справится. Однако ж следить надыть…

– Довольно, – проворчал Геральт. – Довольно, ба-бушка. Благодарю.

– Нет-нет, – запротестовал Лютик, ехидно ухмыль-нувшись. – Как там дальше-то? Весьма, весьма инте-ресная книженция! Говорите, бабушка, говорите.

– Э-э-э… Следить надыть, чтобы к ведьмаку не при-касаться, ибо от оного запаршиветь можно. И девок отнего прятать, потому ведьмак охоч до них сверх ме-ры…

– Ну точно, ну не в бровь, а в глаз, – засмеялся поэт,а Лилле, как показалось Геральту, едва заметно улыб-нулась.

– …и хоча он весьма до злата жаден, – бормота-ла бабка, щуря глаза, – не давать ему больше как заутопца серебряный грош либо полтора. За котолакадва серебряных гроша. За вампира – четыре сереб-ряных гроша…

– Были ж времена, – проворчал ведьмак. – Спаси-бо, бабушка. А теперь покажите нам, где тут о дьяволеречь и что энта книга вообще о дьяволах говорит. Хо-телось бы услышать поболе, любопытно узнать, како-

вой метод вы применили супротив оного-то.– Осторожнее, Геральт, – засмеялся Лютик. – Начи-

наешь подражать им. Это заразительно.Бабка, с трудом сдерживая дрожь в руке, перевер-

нула несколько страниц. Ведьмак и поэт наклонилисьнад столом. Действительно, на гравюре фигурировалзнакомый уже им шарометатель, волосатый, хвоста-тый и зловеще ухмыляющийся.

– Диавол, он же черт, – декламировала бабка. – Онже рокита, либо сильван, а такоже леший. Супротивскотины и домашней птицы шкодник великий и пас-кудный. Кабы захотишь его с поля изгнать, таково сде-лай…

– Ну, ну, – проворчал Лютик.– Возьми орехов лесных пригоршню, – тянула баб-

ка, водя пальцем по пергаменту, – шаров железныхпригоршню-другую. Меду кувшин, дегтю другой. Мы-ла серого кадку малую, творога другую. Кады диаволсидит, пойди ночной порой. И зачни есть орехи. Диа-вол тутоже, лакомый зело, прибегит и спросит, смачноли? Тут и дай ему шары-шарики железные…

– А, чтоб вас… – буркнул Лютик. – Чтоб вас наизнан-ку вывернуло.

– Тише, – сказал Геральт. – Ну, бабуля, дальше.– …зубы выломавши, диавол, увидевши, как ты

мед кушаешь, такоже меду пожелает. Дай оному дег-

тю, а сам кушай творог. Скоро услышишь, как у диаво-ла внутри бурчание и сквозение почнется, но сделайвид, будто ничего такого. А захотит диавол творогу, тодай ему мыла. Апосля мыла уж диавол не удержит…

– Итак, уважаемые, вы добрались до мыла? – пре-рвал Геральт с каменным лицом, обернувшись к Дху-ну и Крапивке.

– Куда там, – ахнул Крапивка. – Хорошо хоть до ша-риков-то. Ох, задал он нам перцу, когда шарики началгрызть…

– А кто велел давать ему столь шариков-то? – рас-смеялся Лютик. – В книге сказано: мол, одну пригорш-ню. А вы ему цельный мешок энтих шариков натас-кали! Вы ему, диаволу-то, амуниции, почитай, на двагодка без малого натаскали, дурни!

– Осторожней! – усмехнулся ведьмак. – Начинаешьподражать им. Это заразительно.

– Благодарю.Геральт быстро поднял голову, заглянул в глаза сто-

ящей рядом с бабкой девочки. Лилле не отвела взгля-да. Глаза у нее были ясные и чертовски голубые.

– Зачем вы приносите дьяволу жертвы зерном?Ведь видно же, он – типичное травоядное. Зерна неест.

Лилле не ответила.– Я задал тебе вопрос, девушка. Не бойся, от раз-

говора со мной не запаршивеешь.– Не выспрашивайте ни о чем, – бросил Крапивка

с беспокойством в голосе. – Лилле… она… странная.Не ответит, не заставляйте ее.

Геральт не отрывал от Лилле глаз, а Лилле по-прежнему глядела на него. По спине у Геральта про-бежали мурашки, выползли на шею.

– Почему вы не пошли на дьявола с дрекольем ивилами? – повысил он голос. – Почему не расстави-ли западни? Если б вы только захотели, его козлинаябашка уже торчала бы на шесте в качестве пугала отворон. Меня предупредили, чтобы я не пытался егоубить. Почему? Ты запретила им, верно, Лилле?

Дхун поднялся с лавки. Головой чуть не задев по-толок.

– Выдь, девка, – буркнул он. – Забирай бабку и выдьотседова.

– Кто она? – проговорил Геральт, когда за бабкой иЛилле захлопнулась дверь. – Кто эта девочка, Дхун?Почему пользуется у вас большим уважением, неже-ли эта чертова книга?

– Не ваше дело, – глянул на него Дхун, и в его взгля-де не было дружелюбия. – Умных девушек у себя вгородах преследуете, на кострах спаляете. У нас это-го не было и не будет.

– Вы меня не поняли, – холодно сказал ведьмак.

– И не стараюсь, – проворчал Дхун.– Я это заметил, – процедил Геральт, тоже не шибко

сердечно. – Но одну основную вещь извольте понять,уважаемый Дхун. Нас по-прежнему не связывает ни-какой договор, я по-прежнему не обязан вам ничем. Увас нет оснований полагать, будто вы прикупили себеведьмака, который за серебряный грош или полторасделает то, чего вы сделать не умеете. Или не хотите.Или… не можете. Так вот, уважаемый Дхун, вы еще некупили ведьмака, и не думаю, чтобы это вам удалось.При вашем-то нежелании что-либо понимать.

Дхун молчал, исподлобья глядя на Геральта. Кра-пивка кашлянул, повертелся на лавке, возя лаптямипо глинобитному полу, потом вдруг выпрямился.

– Милсдарь ведьмак, – сказал он. – Не серчайте.Скажем, что и как. А, Дхун?

Посадский солтыс согласно кивнул.– Когда мы сюда ехали, – начал Крапивка, – вы ви-

дели, как тут все растет, какие тут всходы. Другой разтакое вымахает, о чем где в другом месте и мечтатьтрудно. Даже невозможно. Ну вот. Поскольку у нас са-женцы, да и зерно – штука преотличная, мы и даньэтим платим, и продаем, и обмениваем…

– Что тут общего с чертом?– А есть общее, есть. Чертяка раньше вроде бы па-

костил и разные штучки подстраивал, а тут вдруг на-

чал зерно воровать понемногу. Тогда мы ему сталикласть помалу на камень в конопле, думали, нажрет-ся и отстанет. Ан нет, продолжал красть. А когда мы отнего запасы прятать начали по складам да сараям, натри замка запираемым, то он все равно как взбесил-ся, рычал, блеял, «ук-ук» кричал, а уж коли он укукатьначинает, то лучше ноги в руки. Грозился, мол…

– …трахать начнет, – вставил Лютик с добродушнойухмылкой.

– И это тоже, – поддакнул Крапивка. – Да и о крас-ном петухе напоминал. Долго говорить – когда не смогбольше красть, потребовал дани. Велел себе зерно идругое добро мешками целыми носить. Тогда мы обо-злились и всем сходом решили ему хвостатую задни-цу отбить. Но…

Крапивка кашлянул, опустил голову.– Нечего кружить-то, – неожиданно проговорил

Дхун. – Неверно мы государя ведьмака оценили. Ва-ляй все как есть, Крапивка.

– Бабка запретила дьявола бить, – быстро прогово-рил Крапивка, – но мы-то знаем, что это Лилле, пото-му как бабка… Бабка только то болтает, что ей Лил-ле велит. А мы… Сами видите, милсдарь ведьмак, мыслушаемся.

– Заметил, – поморщился Геральт. – Бабка можеттолько бородой трясти и бормотать текст, которого и

сама не понимает. А на девчонку вы глазеете, как настатую богини, раскрыв рты, не глядите ей в глаза, нопытаетесь угадывать ее желания. А ее желания – длявас приказы. Кто она, эта ваша Лилле?

– Так вы же отгадали, милсдарь. Вещунья. Ну, Муд-рая, значит. Только не говорите об этом никому. Про-сим. Ежели до князя дойдет или, не приведите боги,до наместника…

– Не бойтесь, – серьезно сказал Геральт. – Знаю, вчем дело, и вас не выдам.

Встречающиеся по деревням странные женщины идевушки, которых жители называли вещуньями илиМудрыми, не пользовались особой симпатией у вель-мож, собиравших дань и тянувших жилы из селян.Кметы всегда обращались за советом к вещуньям, по-чти по любому вопросу. Верили им слепо и безгра-нично. Принимаемые на основе таких советов реше-ния зачастую полностью противоречили политике хо-зяев и владык. Геральт слышал о совершенно ради-кальных и непонятных случаях – об уничтожении пле-менных стад, прекращении сева либо уборки и даже опереселении целых деревень. Владыки преследова-ли «суеверия», зачастую не выбирая средств. Поэто-му крестьяне очень быстро научились скрывать Муд-рых. Но слушаться их не перестали. Потому что од-но, как подсказывал опыт, не подлежало сомнению –

по большому счету всегда оказывалось, что Мудрыеправы.

– Лилле не позволила нам убить дьявола, – про-должал Крапивка. – Велела сделать так, как указы-вает книга. Вы уже знаете – не получилось. Уже бы-ли неприятности с сеньором. Когда мы отдали зер-на меньше, чем положено, он разорался, кричал, чторазделается с нами. О дьяволе-то мы ему ни-ни, по-тому как сеньор строг ужасть, как и в шутках ничего-шеньки не смыслит. И тут вы объявились. Мы спра-шивали Лилле, можно ли вас… нанять?

– И что?– Через бабку сказала, что сначала ей надо на вас

взглянуть.– И взглянула.– Ага. И признала вас, мы это знаем, умеем понять,

что Лилле признает, а чего нет.– Она не произнесла ни слова.– Она ни с кем, окромя бабки, словом не обмолвит-

ся. Но если б вас не признала – в хату б не вошла низа что.

– Хм… – задумался Геральт. – Интересно. Вещу-нья, которая, вместо того чтобы вещать, молчит. От-куда она взялась?

– Не знаем, милсдарь ведьмак, – буркнул Дхун. –Но с бабкой, как твердят старики, тожить так было.

Предыдущая бабка тожить приласкала неразговорчи-вую девку, такую, што явилась неведомо откель. А тадевка – то как раз наша теперешняя бабка. Дед мойговаривал: мол, бабка таким манером возрождается.Совсем вроде как месяц на небе возрождается и вся-кий раз становится новый. Не смейтесь…

– Я не смеюсь, – покачал головой Геральт. – Я до-статочно много видел, чтобы меня могли насмешитьтакие вещи. К тому же я и не думаю совать нос в ва-ши дела, уважаемый Дхун. Мои вопросы имеют цельюустановить связь между Лилле и дьяволом. Вы, пожа-луй, уже и сами поняли, что такая связь существует.Поэтому, если вам дорога ваша вещунья, то относи-тельно дьявола я могу вам дать только один совет: выдолжны его полюбить.

– Знаете, – сказал Крапивка, – тут не только в дья-воле дело. Лилле никому не позволяет сделать ниче-го плохого. Ни одному существу.

– Конечно, – вставил Лютик. – Деревенские вещу-ньи идут с того же корня, что и друиды. А друид, ежелислепень сосет его кровь, так он тому еще и приятногоаппетита пожелает.

– Точно, – слабо улыбнулся Крапивка. – В самое чтони на есть яблочко. То же было у нас с дикими свинья-ми, которые по огородам повадились лазать. И что?Гляньте в окно. Огороды как на картинке. Отыскался

способ, Лилле даже не знает какой. Чего глаз не ви-дит, того сердцу не жаль. Понятно?

– Понятно, – буркнул Геральт. – А как же. Ну и что?Лилле не Лилле, а ваш дьявол – это сильван. Суще-ство чрезвычайно редкое, но разумное. Я его не убью,ибо мой кодекс этого не позволяет.

– Ежели он такой страсть как разумный, – прогово-рил Дхун, – то попробуйте его на этот самый ум взять.

– И верно, – подхватил Крапивка. – Если у дьяволаесть разум, значит, он крадет зерно по-умному. Так вы,милсдарь ведьмак, разузнайте, чего ему надо. Ведьон того зерна не жрет, в кажном разе – не столько.Так на кой ему зерно? Нам назло или как? Чего онхотит? Узнайте и выгоните его из округи каким-нитоведьмаковским способом. Сделаете?

– Попытаюсь, – решился Геральт. – Но…– А чего?..– Ваша книга, дорогие мои, устарела. Понимаете,

куда я клоню?– По правде-то, – буркнул Дхун, – не очень.– Я вам разъясню. Так вот, уважаемый Дхун, ува-

жаемый Крапивка, если вы думаете, что моя помощьобойдется вам в серебряный грош или полтора, тоглубоко заблуждаетесь.

5

– Эй!В зарослях послышался шорох, гневное «ук-ук»

и потрескивание жердей.– Эй! – повторил ведьмак, предусмотрительно

спрятавшись. – Покажись-ка, леший!– Сам ты леший!– Тогда кто? Черт?– Сам ты черт! – Козерог выставил голову из коноп-

ли, скаля зубы. – Чего надо?– Поговорить хочу.– Смеешься или как? Думаешь, не знаю, кто ты та-

кой? Парни наняли тебя, чтоб меня отсюда выкинул,э?

– Верно, – спокойно согласился Геральт. – Именнооб этом я и хотел поговорить. А вдруг – договоримся?

– Вон оно что! – проблеял дьявол. – Хочешь от-делаться малой ценой? Без трудов? Со мной такиештучки не пройдут, бе-е-е! Жизнь, человече, это со-стязание. Выигрывает лучший. Хочешь у меня выиг-рать, докажи, что ты лучше. Чем болтать-то – давайустроим состязание. Победитель диктует условия. Япредлагаю гонки отсюда до старой вербы на дамбе.

– Не знаю, где дамба и где старая верба.

– Если б знал, я предлагать бы не стал. Люблю со-стязаться, но не люблю проигрывать.

– Это я заметил. Нет, не станем играть в догонялки.Жарковато сегодня.

– Жаль. Так, может, потягаемся в чем-нибудь дру-гом? – Дьявол оскалил желтые зубы и поднял с зем-ли большой булыжник. – Знаешь игру «Кто громче гук-нет»? Чур, я гукаю первый. Закрой глаза.

– У меня другое предложение.– Ну-ка, ну-ка?– Ты отвалишь отсюда без состязаний, гонок и гу-

кания. Сам, без принуждения.– Засунь свое предложение a d’yeabl aep arse. –

Дьявол проявил знание Старшей Речи. – Никуда я неуберусь. Мне и здесь хорошо.

– Но ты слишком уж тут набезобразничал. Перебор-щил с шутками.

– Düwelsheyss тебе до моих шуток. – Леший, ока-зывается, знал и язык краснолюдов. – И цена твоемупредложению такая же, как и düwelsheyss’y. Никуда яне уберусь. Другое дело, если победишь в какой-ни-будь игре. Дать тебе шанс? Поиграем в загадки, еже-ли не любишь силовых игр. Сейчас я тебе загадку за-гадаю, если отгадаешь – выиграешь, а я уйду. Еслинет – я останусь, а ты уберешься. Ну, напряги мозги,потому как загадка не из легких.

Не успел Геральт возразить, как дьявол заблеял,затопал копытцами, мазнул землю хвостом и проде-кламировал:

Розовы листочки, пухлые стручочки,Зреет в мягкой глинке, рядом с ручеечком.А на длинном стебле в точечках цветок.Не давай котенку, чтобы он не сдох.

– Ну что это? Угадай.– Понятия не имею, – равнодушно признался ведь-

мак, даже не пытаясь подумать.– Скверно. Ты проиграл.– А правильный ответ? У чего бывают… хм… в то-

чечках цветочки?– У капусты.– Слушай, – проворчал Геральт, – твои шуточки на-

чинают действовать мне на нервы.– Я упреждал, – захохотал дьявол, – что загадка не

из легких. Сорт такой. Что делать, я выиграл, остаюсь.А ты уходишь. Низко кланяюсь.

– Минуточку. – Ведьмак незаметно сунул руку в кар-ман. – А моя загадка? Наверно, у меня есть право нареванш?

– Нету, – запротестовал дьявол. – Чего ради? Авдруг я не отгадаю? За дурака меня держишь?

– Нет, – покачал головой Геральт. – Держу тебя

за зловредного, наглого, нахального балбеса. Сейчаспоиграем в совсем новую, неизвестную тебе игру.

– Да? Ишь ты! Ну и что же это за игра?– Игра называется, – медленно произнес ведьмак, –

«Не делай другому то, что тебе самому неприятно».Закрывать глаза не обязательно.

Геральт наклонился, размахнулся, в воздухе рез-ко просвистел дюймовый металлический шарик и созвоном врезался дьяволу точно между рогами. Силь-ван рухнул как подкошенный. Геральт щукой скольз-нул меж жердей и схватил дьявола за косматую но-гу. Леший забебекал и взбрыкнул, ведьмак прикрылголову предплечьем, но у него все равно зазвенелов ушах, потому что дьявол, несмотря на неуклюжуюфигуру, лягался с силой разъяренного мула. Геральтпопытался ухватить брыкающиеся копыта, но не су-мел. Козерог разошелся, заколотил по земле рукамии лягнул его снова, на этот раз прямо в лоб. Ведьмаквыругался, чувствуя, как нога дьявола вырывается унего из пальцев. Оба они, расцепившись, покатилисьв разные стороны, с треском выворачивая жерди и за-путываясь в побегах конопли.

Дьявол вскочил первым и кинулся на ведьмака,опустив увенчанную рогами голову. Но Геральт ужетвердо стоял на ногах и легко уклонился, схватил ле-шего за рог, крепко рванул, повалил на землю и при-

жал коленями. Дьявол заблеял и плюнул ему в глаза,причем так, что этого не постыдился бы и верблюд,страдающий слюноизвержением. Ведьмак автомати-чески отступил, не отпуская, однако, дьяволиных ро-гов. Леший, мотая головой, лягнул его двумя копыта-ми сразу и – что самое удивительное – обоими по-пал. Геральт дико выругался, но рук не разжал. Под-нял дьявола с земли, припер к трещащим жердям исо всей силы долбанул ногой по косматому колену, апотом наклонился и наплевал ему прямо в ухо. Дья-вол взвыл и защелкал тупыми зубами.

– Не делай другому… – выдохнул ведьмак, – чтотебе неприятно! Продолжаем игру?

– Блеблебле-е-е! – булькал, выл и плевался дья-вол, но Геральт крепко держал его за рога и прижималголову книзу, поэтому плевки попадали дьяволу насобственные копыта, вздымающие тучи пыли и тра-вы.

Следующие несколько минут ушли на бурную воз-ню, обмен ругательствами и пинками. Геральт если имог чему-то радоваться, так исключительно тому, чтоникто его не видит, ибо картинка была воистину кре-тинская.

Очередной пинок разорвал дерущихся и разбросалих в разные стороны, в гущу конопли. Дьявол сноваопередил ведьмака – вскочил и кинулся бежать, за-

метно прихрамывая. Геральт, тяжело дыша и вытираялицо, бросился вдогонку. Они продрались сквозь ко-ноплю, влетели в хмель. Ведьмак услышал цокот ко-пыт мчащегося галопом коня. Звук, которого он ожи-дал.

– Здесь! Лютик! Я здесь! – крикнул он. – Во хмелю!И тут он увидел над собой грудь лошади, а в следу-

ющую секунду на него наехали. Он оттолкнулся от ко-ня, как от скалы, и рухнул навзничь. От удара о землюпотемнело в глазах. Несмотря на это, он сумел отка-титься вбок, за жерди, уклоняясь от удара копыт. Лов-ко вскочил, но тут на него налетел другой всадник иснова повалил. А потом вдруг кто-то насел на него,пригвоздив к земле.

И был блеск и пронизывающая боль в затылке.И тьма.

6

Рот был забит песком. Когда Геральт попытался еговыплюнуть, то понял, что лежит лицом к земле. Когдазахотел пошевелиться, понял, что связан. Слегка при-поднял голову. Услышал голоса.

Он лежал на земле у ствола сосны. Шагах в двадца-ти стояло несколько расседланных лошадей. Он ви-дел их сквозь перистые папоротники, нечетко, но один

из коней, несомненно, был гнедой Лютика.– Три мешка кукурузы, – услышал он. – Хорошо,

Торкве. Очень хорошо. Молодцом.– Это еще не все, – сказал блеющий голос, который

мог принадлежать только козерогу. – Посмотри на это,Галарр. Вроде бы фасоль, но совсем белая. И какаякрупная! А вот это называется рапс. Они из него маслоделают.

Геральт крепко зажмурился, потом снова открылглаза. Нет, это был не сон. Дьявол и Галарр, кем быон ни был, пользовались Старшей Речью эльфов. Нослова «кукуруза», «фасоль» и «рапс» были произне-сены на общем.

– А это что такое? – спросил тот, кого звали Галарр.– Льняное семя. Лен, понимаешь? Рубахи делают

из льна. Гораздо дешевле, чем из шелка, и носитсядольше. Способ обработки, кажется, довольно слож-ный, но я выспрошу, что и как.

– Только б принялся этот твой лен, только б не про-пал у нас, как репа, – посетовал Галарр, по-прежне-му пользуясь чудным воляпюком. – Постарайся раз-добыть новые саженцы репы, Торкве.

– Чего проще, – бякнул дьявол. – Никаких проблем,все растет как на дрожжах. Доставлю, не бойся.

– И еще одно, – сказал Галарр. – Узнай наконец, вчем суть ихнего троеполья.

Ведьмак осторожно приподнял голову и попробо-вал повернуться.

– Геральт… – услышал он шепот. – Очнулся?– Лютик, – тоже шепотом отозвался он. – Где мы…

Что с нами…Лютик тихо застонал. Геральт не выдержал, выру-

гался, напрягся и перевернулся на бок.Посреди поляны стоял дьявол, носивший, как он

уже знал, звонкое имя Торкве. Он был занят погрузкойна лошадей мешков, корзин и вьюков. Помогал емувысокий худощавый мужчина, который мог быть толь-ко Галарром. Тот, услышав движение ведьмака, по-вернулся. Его черные волосы заметно отливали тем-но-синим. На угловатом лице горели большие глаза.Уши заострялись кверху.

Галарр был эльфом. Эльфом с гор. Чистой кровиAen Seidhe – представитель Старшего Народа.

Галарр не был единственным эльфом в пределахвидимости. На краю поляны сидели еще шестеро.Один был занят тем, что потрошил вьюки Лютика,другой тренькал на лютне трубадура. Остальные, со-бравшись вокруг развязанного мешка, усиленно уни-чтожали репу и сырую морковь.

– Vanadain, Toruviel, – сказал Галарр, движением го-ловы указывая на пленников. – Vedran! Enn’l!

Торкве подскочил и заблеял.

– Нет, Галарр! Нет! Филавандрель запретил! Ты за-был?

– Нет, не забыл. – Галарр перекинул два связанныхмешка через спину лошади. – Но надо проверить, неослабли ли петли.

– Чего вы от нас хотите? – простонал трубадур, по-ка один из эльфов, прижав его к земле коленом, про-верял узлы. – Зачем связываете? Что вам надо? Я –Лютик, тру…

Геральт услышал звук удара. Повернулся, выкручи-вая шею.

У стоящей над Лютиком эльфки тоже были черныеглаза и буйно опадающие на плечи волосы цвета во-ронова крыла, только на висках заплетенные в две то-ненькие косички. На ней была короткая кожаная кур-точка, надетая на свободную рубаху из зеленого атла-са, и облегающие шелковые брючки, заправленные всапоги для верховой езды. Бедра обмотаны цветнымплатком.

– Que glosse? – спросила она, глядя на ведьмака ипоигрывая рукоятью длинного кинжала, висящего напоясе. – Que l’en pavienn el’ea?

– Nell’ea, – возразил он. – Т’еn pavien, Аеn Seidhe.– Слышал? – повернулась эльфка к товарищу, вы-

сокому сеидхе, который, и не думая проверять узлыГеральта, с безразличной миной на вытянутом лице

продолжал бренчать на лютне Лютика. – Ты слышал,Ванадайн? Человекообразное умеет говорить! К томуже нагло!

Сеидхе повел плечами. Перья, украшавшие егокуртку, зашелестели.

– Еще один повод заткнуть ему глотку, Торувьель.Эльфка наклонилась над Геральтом. У нее были

длинные ресницы, неестественно бледная кожа, об-ветренные, потрескавшиеся губы. Она носила ожере-лье из фигурных кусочков золотистой бронзы, нани-занных на ремешок, несколько раз обернутый вокругшеи.

– Ну-ка скажи что-нибудь, человекообразное, – про-шипела она. – Посмотрим, куда годится твоя привык-шая лаять глотка.

– Тебе что, повод нужен, – ведьмак с усилием пере-вернулся на спину, выплюнул песок, – чтобы ударитьсвязанного? А так, без предлога, не можешь? Я же ви-дел, тебе это доставляет удовольствие. Ну, успокойдушеньку.

Эльфка выпрямилась.– На тебе я уже душу успокоила, когда у тебя были

свободные руки, – сказала она. – Это я прошлась потебе конем и дала по морде. Знай, что именно я при-кончу тебя, когда придет время.

Он не ответил.

– Охотнее всего я б ткнула тебя кинжалом сейчас,глядя в глаза, – продолжала эльфка. – Но от тебя жут-ко несет, человек. Я прикончу тебя из лука.

– Воля твоя, – пожал плечами ведьмак, насколькоэто позволяли путы. – Как хочешь, благородная AenSeidhe. В связанного и неподвижного ты должна быпопасть. Не промахнуться.

Эльфка встала над ним, расставив ноги, и наклони-лась, сверкнув зубами.

– Должна, – прошипела она. – И попаду, куда хочу.Но будь уверен, от первой стрелы ты не подохнешь.И от второй тоже. Постараюсь сделать так, чтобы тычувствовал, что умираешь.

– Не подходи так близко, – поморщился он, изобра-жая отвращение. – От тебя зверски несет, Aen Seidhe.

Эльфка отскочила, качнулась и с размаху пнула егов бедро. Геральт скорчился и сжался, видя, куда онасобирается пнуть теперь. Это ему удалось, он полу-чил по ноге, да так, что лязгнули зубы.

Стоящий рядом высокий эльф аккомпанировалударам резкими аккордами на струнах лютни.

– Оставь его, Торувьель, – заблеял дьявол. – Спя-тила? Галарр, вели ей прекратить!

– Thaess! – взвизгнула Торувьель и пнула ведьмакаеще раз. Высокий сеидхе сильно рванул струны, однас протяжным стоном лопнула.

– Достаточно! Довольно, о боги! – нервно крикнулЛютик, дергаясь в путах. – Зачем ты издеваешься надним, глупая девка! Оставьте нас в покое! А ты пере-стань терзать лютню, слышишь?

Торувьель повернулась к нему со злой гримасой напотрескавшихся губах.

– Музыкант! – проворчала она. – Гляньте-ка, чело-век, а музыкант! Лютнист! Надо же!

Она молча выхватила инструмент из рук высокогоэльфа и, с размаху разбив о ствол сосны, бросилаопутанные струнами остатки Лютику на грудь.

– На коровьем роге тебе играть, дикарь, не на лют-не!

Поэт смертельно побледнел, губы у него задрожа-ли. Геральт, чувствуя вздымающуюся где-то внутрихолодную ярость, притянул взглядом черные глазаТорувьель.

– Что пялишься? – прошипела эльфка, наклоня-ясь. – Грязное человекообразное! Хочешь, чтобы явыколола твои гадючьи зенки?

Ожерелье нависло над ним. Ведьмак напрягся, рез-ко приподнялся, схватил ожерелье зубами и сильнорванул, подогнув ноги и выворачиваясь набок. Тору-вьель, потеряв равновесие, свалилась на него. Ге-ральт метался в узах, как выброшенная на берег ры-ба. Он прижал собою эльфку, откинул голову так, что

хрустнуло в шейных позвонках, и изо всей силы уда-рил ее лбом в лицо. Торувьель взвыла, захлебнуласьвоздухом.

Его грубо стащили с нее, волоча за одежду и во-лосы. Подняли, кто-то ударил, он почувствовал, какперстни рвут кожу на скуле, в глазах заплясал и по-плыл лес. Он увидел, как Торувьель поднимается наколени, увидел кровь, текущую у нее из носа и рта.Эльфка выхватила из ножен кинжал, сгорбилась, новдруг разрыдалась, скуксилась, схватилась за лицо иопустила голову в колени.

Высокий эльф в украшенной пестрыми перьямикуртке взял у нее из руки кинжал и подошел к удер-живаемому другими ведьмаку. Усмехнулся, подни-мая клинок. Геральт видел его сквозь красный туман,кровь, сочившаяся из разбитого о зубы Торувьельлба, заливала ему глаза.

– Нет! – заблеял Торкве, подскакивая к эльфу и по-висая у него на руке. – Не убивай! Нет!

– Voerle, Vanadain, – раздался вдруг звучный го-лос. – Quess aen? Caelm, evellienn! Galarr!

Геральт повернул голову, насколько это позволялавцепившаяся ему в волосы пятерня.

На полянку выехал снежно-белый длинногривыйконь. Грива, мягкая даже на вид, казалась шелкови-стой, как женские волосы. Шевелюра сидящего в бо-

гатом седле наездника была того же цвета. Волосыбыли перехвачены на лбу повязкой, усеянной изумру-дами.

Торкве, побебекивая, подскочил к лошади, ухватилее за стремя и засыпал белоголового эльфа потокомслов. Сеидхе, прервав его властным жестом, спрыг-нул с седла. Приблизился к Торувьель, осторожноотнял от ее лица окровавленный платок. Торувьельдушераздирающе охнула. Сеидхе покрутил головой,повернулся к ведьмаку, подошел ближе. Его черныепылающие глаза, горевшие на бледном лице слов-но звезды, были обведены синими кругами, будто оннесколько ночей кряду не знал сна.

– Кусаешься даже связанный, – сказал он без ак-цента, тихо, на общем языке. – Как василиск. Я сде-лаю отсюда выводы.

– Торувьель сама начала, – забебекал дьявол. –Она пнула его, связанного, словно сумасшедшая…

Эльф жестом велел ему замолчать. По его кратко-му приказу другие сеидхе перетащили ведьмака к сос-не и привязали ремнями к стволу. Потом все присе-ли рядом с лежащей Торувьель, заслонив ее. Геральтслышал, как она вдруг вскрикнула, дергаясь в их ру-ках.

– Я этого не хотел, – сказал дьявол, все еще сто-явший рядом с ними. – Не хотел, человек. Я не знал,

что они появятся именно тогда, когда мы… Когда тебяоглушили, а твоего друга связали веревкой, я просил,чтобы вас оставили там, в хмеле. Но…

– Они не могли оставить свидетелей, – проворчалведьмак.

– Может, нас не убьют? – простонал Лютик. – Может,нас не…

Торкве молчал, шмыгая мягким носом.– Черт побери, ох, прости, – снова застонал поэт. –

Убьют? В чем дело, Геральт? Свидетелями чего мыбыли?

– Наш козлорогий друг выполняет в Долине Цветовособую миссию. Верно, Торкве? По заданию эльфовон крадет семена, саженцы, рассаду, выуживает сель-скохозяйственные знания… Что еще, чертушка?

– Что удастся, – бебекнул Торкве. – Все, что они по-требуют. А ты скажи мне, чего они не требуют? Они го-лодают в горах, особенно зимой. А о земледелии по-нятия не имеют. Пока-то они приручат животных илиптицу, пока-то что-нибудь вырастят на своих делян-ках… У них нет на это времени, человек.

– Плевал я на их время. Что я им сделал? Личноя? – простонал Лютик. – Что плохого сделал им я?

– Подумай хорошенько, – сказал беззвучно подо-шедший белоголовый эльф, – и, может быть, сам се-бе ответишь.

– Он просто мстит за все несправедливости, ка-кие эльфы испытывали от людей, – криво усмехнул-ся ведьмак. – Ему все равно, кому мстить. Не дай об-мануть себя благородной внешностью и изысканнойречью, Лютик. Он ничем не отличается от той черно-глазой, которая била нас ногами. Ему надо на ком-торазрядить свою бессильную ненависть.

Эльф поднял сломанную лютню Лютика. Некотороевремя рассматривал искореженный инструмент, по-том отбросил его в кусты.

– Если б я хотел дать волю ненависти или желаниюотомстить, – сказал он, поигрывая перчатками из мяг-кой белой кожи, – я напал бы на Долину ночью, спалилпоселки и вырезал жителей. Детская забава, они да-же не выставляют охраны. Они не видят и не слышатнас, когда ходят в лес. Разве может быть что-то про-ще, легче, чем быстрая тихая стрела, пущенная из-задерева? Но мы не охотимся на вас. Это ты, человексо странными глазами, устроил охоту на нашего дру-га, сильвана Торкве.

– А, да что там, – бебекнул дьявол, – какая там охо-та. Мы немного поиграли…

– Это вы, люди, ненавидите всех, кто отличается отвас хотя бы только формой ушей, – спокойно продол-жал эльф, не обращая внимания на козерога. – По-этому отняли у нас землю, изгнали из домов, вытес-

нили в дикие горы. Заняли нашу Dol Blathanna, ДолинуЦветов. Я – Filavandrel aen Fidhail из Серебряных Ба-шен, из рода Feleaorn’oв с Белых Кораблей. Теперь,изгнанный и оттесненный на край света, я просто Фи-лавандрель с Края Света.

– Мир велик, – буркнул ведьмак. – Можем поме-ститься. Места хватит.

– Мир велик, – повторил эльф. – Это верно, чело-век. Но вы изменили этот мир. Сначала изменяли егосилой, поступали с ним так, как со всем, что попадаловам под руку. Теперь, похоже, мир начал приспосаб-ливаться к вам. Склонился перед вами. Подчинилсявам.

Геральт не отвечал.– Торкве сказал правду, – продолжал Филаван-

дрель. – Да, мы голодаем. Да, нам угрожает гибель.Солнце светит иначе, воздух – другой, вода – уже нета, какой была. То, что мы некогда ели, чем пользова-лись, погибает, вырождается, хиреет, пропадает. Мыникогда не занимались земледелием, никогда в отли-чие от вас, людей, не раздирали землю мотыгами исохами. Вам земля платит кровавую дань. Нас онаодаривала. Вы вырываете у земли ее богатства си-лой. Для нас земля рожала и цвела, потому что лю-била нас. Что ж, ни одна любовь не длится вечно. Номы хотим выжить.

– Вместо того чтобы воровать зерно, его можно ку-пить. Сколько надо. У вас множество того, что оченьценят люди. Вы могли бы торговать.

Филавандрель брезгливо поморщился.– С вами? Никогда.Геральт нахмурился, разрывая запекшуюся на ще-

ке кровь.– Идите вы к черту вместе с вашей наглостью и пре-

зрением. Не желая сосуществовать, вы сами обрека-ете себя на гибель. Сосуществовать, договориться –вот ваш единственный шанс.

Филавандрель сильно наклонился вперед, глаза унего блеснули.

– Сосуществовать на ваших условиях? – спросилон изменившимся, но все еще спокойным голосом. –Признать ваше превосходство? Сосуществовать какрабы? Парии? Сосуществовать с вами, оставаясь запределами стен, которыми вы отгораживаетесь от насв своих городах? Сожительствовать с вашими женщи-нами и идти за это на шибеницу? И видеть, что про-исходит с детьми, появившимися на свет в результа-те такого сожительства? Почему ты избегаешь моеговзгляда, странный человек? Как тебе удается сосуще-ствовать с ближними, от которых ты, кстати, немногоотличаешься?

– Стараюсь помаленьку, – посмотрел ему в глаза

ведьмак. – Справляюсь. Потому что должен. Потомучто другого выхода у меня нет. Потому что смог пода-вить в себе спесь и зазнайство, которые хоть и даютмне защиту от «инности», но защиту плачевную. Ибоя понял, что солнце светит иначе, что нечто изменя-ется, но не я являюсь осью этих изменений. Солнцесветит иначе и будет светить, и без толку кидаться нанего с мотыгой. Надо признавать факты, эльф, надоэтому научиться.

– Как раз этого-то вы и добиваетесь, верно? – Фи-лавандрель отер пот, выступивший на бледном лбунад белесыми бровями. – Именно это вы стремитесьнавязать другим? Убедить всех, что вот он пришел,ваш час, ваша, человеческая, эпоха, что то, как выпоступаете с другими расами, столь же естественно,как восходы и закаты солнца? Что все обязаны с этимсогласиться, смириться? И ты еще обвиняешь меняв спесивости? А что же тогда проповедуешь ты? По-чему вы, люди, не поймете наконец, что ваше влады-чество над миром не более естественно, чем у вшей,расплодившихся в тулупе? С тем же успехом ты могбы предложить мне сосуществовать со вшами, с та-ким же вниманием я слушал бы вшей, если б взаменза признание их верховенства мы согласились на сов-местное пользование тулупом…

– Знаешь что, эльф, не трать напрасно свое дра-

гоценное время на споры с таким отвратным насе-комым, как я, – сказал ведьмак, с трудом сдерживаяярость. – Меня удивляет, как сильно тебе хочется втакой вше, как я, разбудить чувство вины и раскаяния.Ты жалок, Филавандрель. Ты разгорячился, ты жаж-дешь мести и сознаешь собственное бессилие. Ну да-вай, пырни меня мечом. Отыграйся на мне за всю че-ловеческую расу. Увидишь, как тебе полегчает. А дляначала вдарь меня по яйцам или по зубам, как этосделала твоя Торувьель.

– Торувьель больна, – сказал Филавандрель, отвер-нувшись.

– Знаю я эту болезнь и ее признаки. – Геральт сплю-нул через плечо. – То, что я предложил, должно по-мочь.

– И верно, бессмысленный разговор. – Филаван-дрель встал. – Сожалею, но мы вынуждены вас убить.Месть тут ни при чем, это чисто практическое реше-ние. Торкве продолжит выполнять свою задачу, и ни-кто не должен подозревать, для кого он это делает.Мы не в состоянии воевать с вами, а на торговле и об-мене провести себя не дадим. Мы не настолько наив-ны, чтобы не знать, чьим авангардом являются вашикупцы. Кто за ними идет. И какого рода сосуществова-ние приносит.

– Слушай, эльф, – тихо проговорил молчавший до

сих пор поэт. – У меня есть друзья. Люди, которыедадут за нас выкуп. Если хочешь, то и пищей. В лю-бом виде. Подумай об этом. Ведь уворованные семе-на вас не спасут…

– Их уже ничто не спасет, – прервал его Геральт. –Не пресмыкайся перед ними, Лютик, не клянчи. Этобессмысленно и достойно сожаления.

– Для того, кто живет кратко, – усмехнулся Филаван-дрель, но улыбка получилась вымученной, – ты про-являешь поразительное презрение к смерти, человек.

– Двум смертям не бывать, одной не миновать, –спокойно сказал ведьмак. – Философия в самый раздля вши, верно? А твое долголетие? Жаль мне тебя,Филавандрель.

– Это почему же? – поднял брови эльф.– Вы жалостно смешны со своими уворованными

мешочками семян на вьючных лошадях, с горсткойзерна, с теми крохами, за счет которых намерены вы-жить. И с вашей миссией, которая служит только тому,чтобы отвлечь ваши мысли от близкой гибели. Ведьты-то знаешь, что это уже конец. Ничто не взойдет ине уродится на плоскогорьях, ничто вас уже не спасет.Но вы – долговечны, вы будете жить долго, очень дол-го, в собственноручно и высокомерно избранной изо-ляции, слабеющие, малочисленные, все более озлоб-ленные. И ты знаешь, что произойдет, Филавандрель.

Знаешь, что тогда отчаявшиеся юнцы с глазами сто-летних старцев и отцветшие, бездетные и больные,как Торувьель, девушки поведут в долины тех, кто ещесможет удержать в руках меч и лук. Вы спуститесь вцветущие долины навстречу смерти, желая умеретьдостойно, в бою, а не в постелях, на которые повалятвас анемия, туберкулез и цинга. И тогда, долгожительAen Seidhe, ты вспомнишь обо мне. Вспомнишь, чтомне было тебя жаль. И поймешь, что я был прав.

– Время покажет, кто был прав, – тихо проговорилэльф. – И в этом преимущество долголетия. У меняесть возможность убедиться лично. Хотя бы благода-ря украденным горстям зерна. У тебя такой возмож-ности не будет. Сейчас ты умрешь.

– Пощади хотя бы его. – Геральт указал на Лютикадвижением головы. – Нет, не из патетического мило-сердия, а из соображений разума. Обо мне никто невспомнит, но за него захотят отомстить.

– Ты неверно оцениваешь мой разум, – сказалэльф. – Если он выживет благодаря тебе, он, несо-мненно, почувствует себя обязанным отомстить за те-бя.

– И не сомневайся! – взревел Лютик, бледный каксмерть. – Можешь быть уверен, сукин сын! Убей менятоже, потому что, клянусь, в противном случае я под-ниму против тебя весь мир. Ты увидишь, на что годны

вши из тулупа! Мы перебьем вас, даже если для этогопридется сровнять с землей ваши горы! Можешь бытьуверен!

– Ну и глуп же ты, Лютик! – вздохнул ведьмак.– Двум смертям не бывать, одной не миновать, –

гордо сказал поэт, впрочем, эффект несколько под-портили стучавшие, как кастаньеты, зубы.

– Это решает дело. – Филавандрель вынул перчат-ки из-за пояса и натянул их. – Пора кончать этот до-садный эпизод.

По его краткому приказу эльфы с луками выстро-ились напротив. Сделали они это быстро: явно ужедавно ожидали приказа. Один, как заметил ведьмак,все еще жевал репу. Торувьель, у которой рот и носбыли крест-накрест закрыты полосками ткани и бере-стой, встала рядом с лучниками. Но без лука.

– Завязать вам глаза? – спросил Филавандрель.– Отойди, – буркнул ведьмак. – Иди ты в…– A d’yeabl aep arse, – докончил Лютик, стуча зуба-

ми.– Э нет! – вдруг заблеял дьявол, подбегая и засло-

няя собою осужденных. – У вас что, разум отбило?Филавандрель! Мы так не уговаривались! Ты долженбыл вывезти их в горы, подержать где-нибудь в пеще-рах, пока мы не закончим здесь…

– Торкве, – сказал эльф, – не могу. Я не могу риско-

вать. Ты же видел, что он, связанный, сделал с Тору-вьель? Я не могу рисковать.

– Мне плевать, что ты можешь, а чего нет! Чтовы вообразили? Думаете, я позволю вам совершитьубийство? Здесь, на моей земле? Здесь, рядом с мо-им поселком? Вы, проклятые дурни! Выматывайтесьотседова вместе со своими луками, иначе на рога под-ниму, ук, ук!!!

– Торкве, – Филавандрель вытер руки о пояс, – то,что мы собираемся сделать, – необходимость.

– Düwelsheyss, а не необходимость!– Отойди в сторону, Торкве!Козерог потряс ушами, заблеял еще громче, выта-

ращил глаза и согнул локоть популярным у краснолю-дов оскорбительным жестом.

– Никого вы тут убивать не станете! Садитесь наконей и выбирайтесь в горы, за перевалы! В против-ном случае вам придется убить и меня!

– Ну рассуди, – медленно проговорил беловолосыйэльф. – Если мы оставим их в живых, люди узнаюто тебе, о том, что ты делаешь. Они поймают тебя изамучают. Ты их знаешь.

– Знаю, – буркнул дьявол, все еще заслоняя собоюГеральта и Лютика. – Получается, что мне они извест-ны лучше, чем вам! И не знаю, честное слово, когоследует держаться. Жалею, что сошелся с вами, Фи-

лавандрель!– Ты сам этого хотел, – холодно сказал эльф, пода-

вая знак лучникам. – Ты сам хотел, Торкве.Эльфы вытянули стрелы из колчанов.– Отойди, Торкве, – сказал Геральт, стискивая зу-

бы. – Это бессмысленно. Отойди в сторону.Дьявол, не двигаясь, показал ему краснолюдский

же жест.– Я слышу музыку… – неожиданно заплакал Лютик.– Это бывает, – сказал ведьмак, глядя на наконеч-

ники стрел. – Не бери в голову. Не стыдно поглупетьот страха.

Лицо Филавандреля изменилось, собралось встранную гримасу. Беловолосый сеидхе резко повер-нулся, что-то крикнул лучникам, кратко, отрывисто. Теопустили оружие.

На поляну вышла Лилле.Это уже не была тощая деревенская девчонка в

грубой холщовой рубахе. По покрывающей полянутраве шла – нет, не шла – плыла к ним Королева,сияющая, золотоволосая, огненноглазая, захватыва-ющая дух Королева Полей, украшенная гирляндамицветов, колосьев, трав. У ее левой ноги топтался нанепослушных ножках олененок, у правой шелестелбольшой еж.

– Dana Meabdh, – почтительно произнес Филаван-

дрель. Потом наклонил голову и опустился на одноколено.

Преклонили колени и остальные эльфы, медленно,как бы с нежеланием, один за другим, низко и почти-тельно склоняя головы. Последней, кто опустился наколени, была Торувьель.

– Hael, Dana Meabdh, – повторил Филавандрель.Лилле не ответила. Она остановилась в нескольких

шагах от эльфа, повела голубым взглядом по Лютикуи Геральту. Торкве, хоть и он тоже согнулся в поклоне,тут же принялся развязывать узлы. Никто из сеидхене пошевелился.

Лилле продолжала стоять перед Филавандрелем.Она не произнесла ни слова, не издала ни звука, новедьмак видел, как меняются лица эльфов, ощутилобволакивающую их ауру и не сомневался, что междуэтой парой происходит обмен мыслями. Дьявол вдругпотянул его за рукав.

– Твой друг, – тихо проблеял он, – изволил упасть вобморок. Самое время. Что делать?

– Дай ему пару раз по щекам.– С удовольствием.Филавандрель поднялся с колен. По его приказу

эльфы мгновенно кинулись седлать коней.– Пойдем с нами, Дана Меабдх, – сказал беловоло-

сый эльф. – Ты нам нужна. Не покидай нас, Извечная.

Не лишай нас своей милости. Мы погибнем без нее.Лилле медленно покачала головой, указала на во-

сток, в сторону гор. Эльф поклонился, теребя в рукахукрашенные поводья своего белогривого коня.

Подошел Лютик, бледный и молчаливый, поддер-живаемый дьяволом. Лилле взглянула на него, улыб-нулась. Посмотрела в глаза ведьмаку, смотрела дол-го. Не произнесла ни слова. Слова были не нужны.

Большинство эльфов уже были в седлах, когда по-дошли Филавандрель и Торувьель. Геральт посмот-рел в черные глаза эльфки, горевшие над бинтами.

– Торувьель… – начал он. И не докончил.Эльфка кивнула, сняла с луки седла лютню, пре-

красный инструмент из легкого, искусно инкрустиро-ванного дерева с изящным, резным грифом, и молчавручила Лютику. Поэт принял инструмент, поклонил-ся. Тоже молча, но его глаза говорили о многом.

– Прощай, странный человек, – тихо сказал Фила-вандрель Геральту. – Ты прав. Слова не нужны. Ониничего не изменят.

Геральт молчал.– После долгого раздумья, – добавил сеидхе, – я

пришел к выводу, что ты был прав. Когда пожалел нас.Посему до свидания. До скорого свидания. В тот день,когда мы спустимся с гор в Долину, чтобы умирать сдостоинством. Тогда мы будем искать тебя, я и Тору-

вьель. Не подведи нас.Они долго молчали, глядя друг на друга. Потом

ведьмак ответил коротко и просто:– Я постараюсь.

7

– О боги, Геральт. – Лютик перестал перебиратьструны, прижал лютню, коснулся ее щекой. – Это де-рево поет само! Его струны живут! Какой изумитель-ный звук. Черт побери, прости, Торкве, привычка, затакую лютенку несколько пинков и немного страха –очень низкая цена. Я позволил бы пинать себя с утрадо вечера, если б знал, что получу. Геральт! Ты вооб-ще-то меня слушаешь?

– Трудно вас не слышать. – Геральт поднял головуот книги, взглянул на дьявола, который все время за-ядло пищал на какой-то странной дудке, изготовлен-ной из кусочков тростника различной длины. – Да слы-шу я вас, вся округа вас слышит.

– Düwelsheyss, а не округа. – Торкве отложил дуд-ку. – Пустырь, и все тут. Дичь. Эх, жаль мне моей ко-нопли.

– Конопли ему жаль! – засмеялся Лютик, осторожноподкручивая покрытые искусной резьбой колки лют-ни. – Надо было сидеть в куще, как мышь под метлой,

а не пугать девок, уничтожать дамбы и поганить ко-лодцы. Думаю, теперь ты будешь осторожнее и пре-кратишь свои фокусы, а, Торкве?

– Я люблю фокусы, – сообщил дьявол, осклабив-шись. – И жизни бебе, в смысле себе, без них не пред-ставляю. Но так и быть, обещаю, что на новых зем-лях буду осторожнее. Буду… откалывать более про-думанные номера.

Ночь была облачная и ветреная, ветер валил трост-ник, шумел в кустах, в которых они разбили бивак. Лю-тик подкинул в костер хворосту, Торкве вертелся наподстилке, отмахиваясь хвостом от комаров. В озереплеснулась рыба.

– Нашу поездку на край света я опишу в балладе, –сообщил Лютик. – И тебя в ней тоже не забуду, Торкве.

– Не думай, что это тебе так легко сойдет с рук, –буркнул дьявол. – Я тогда тоже напишу балладу и незабуду тебя, да так не забуду, что ты двенадцать летне сможешь появляться в приличном обществе. Тогдаувидишь. Геральт?

– А?– Ты вычитал что-то интересное в книге, которую

обманом выудил у безграмотных кметов?– Именно.– Так прочти и нам, пока еще огонь не погас.– Да, да, – зазвенел Лютик на лютне Торувьель. –

Почитай, Геральт.Ведьмак оперся на локоть, подвинул книгу поближе

к огню.– «Узреть ее можно, – начал он, – летней порой, с

дней мая и древоточца по дни костров, но чаще все-го это случается в Праздник Жатвы, который древниеназывали “Ламмас”. Является она в виде Девы Свет-ловолосой, в цветах вся, и все живое устремляется заней и льнет к ней, все равно, травы ли, зверь ли. По-этому и имя у нее Живия. Древние зовут ее Данамебии особо почитают. Даже Бородачи, хоть они и внутригор, не среди полей обретаются, уважают ее и имену-ют “Bloemenmagde”».

– Данамеби, – буркнул Лютик. – Dana Meabdh, ДеваПолей.

– «Куда Живия стопу поставит, там земля цветет иродит и буйно плодится зверье всякое, такая в ней си-ла. Люды всякие жертвы ей приносят из урожая, в на-дежде неустанной, что в их, а не в чужие края Живиянаведается. Ибо говорят такоже, что осядет наконецЖивия среди того люду, коий выше других вознесется,но все это так, пустые словеса. Потому правду муд-рецы рекут, что Живия землю токмо любит и то, чторастет на ней и живет, однако без разницы, травка льто мельчайшая, либо червь самый тишайший, а людывсякие для нее значат не боле, чем наименьшая бы-

линка, ибо и они уйдут когда-нибудь, а новые послених, иные придут племена. А Живия вечно есть, былаи будет, всегда, по край времен».

– По край времен! – пропел трубадур и забренчална лютне. Торкве присоединился высокой трелью насвоей тростниковой пищалке. – Благодарю тебя, Де-ва Полей! За урожай, за цветы и Доль Блатанна и зашкуру нижеподписавшегося, в смысле – вышепропев-шего, которую ты спасла от стрел. Знаете, что я вамскажу?

Он перестал играть, обнял лютню, словно ребенка,и посмурнел.

– Пожалуй, не стану я упоминать в балладе ни эль-фов, ни трудности, с которыми им приходится бороть-ся. А то еще найдутся охотники до гор… Зачем уско-рять…

Трубадур замолчал.– Докончи, – горько сказал Торкве. – Ты хотел ска-

зать: ускорять то, что неизбежно. Неизбежно.– Не будем об этом, – прервал Геральт. – Зачем?

Слова не нужны. Берите пример с Лилле.– Она разговаривала с эльфом телепатически, –

буркнул бард. – Я чувствовал. Правда, Геральт? Тыведь воспринимаешь такую связь. Ты понял, о чем…Что она передавала эльфам?

– Кое-что.

– О чем она говорила?– О надежде. О том, что все обновляется и не пе-

рестает обновляться.– И всего-то?– Этого было достаточно.– Хм… Геральт? Лилле живет в деревне, среди лю-

дей. Не думаешь ли ты, что…– Что так и останется среди них? Здесь, в Доль Бла-

танна? Возможно. Если…– Если что?– Если люди окажутся того достойны. Если край

света останется краем света. Если мы будем уважатьграницу. Ну, довольно болтать, парни. Спать пора.

– Верно. Полночь близко, костер угасает. А я поси-жу еще, у меня всегда рифмы лучше подбираются удогорающего костра. А для моей баллады нужно на-звание. Хорошее название.

– Может, «Край света»?– Банально, – фыркнул поэт. – Даже если это дей-

ствительно край, надобно его назвать иначе. Метафо-рически. Полагаю, ты знаешь, что такое метафора, Ге-ральт? Хм… Надо подумать… «Там, где…» Черт, о,прости, Торкве, привычка. «Там, где…»

– Спокойной ночи, – сказал дьявол.

Глас рассудка VI

Ведьмак расшнуровал рубаху, отлепил от шеи на-

мокший лен. В гроте было очень тепло, даже жарко,в воздухе висел тяжелый, влажный пар, каплями осе-давший на омшелых валунах и базальтовых плитахстен.

Кругом были растения. Они тянулись из выдолб-ленных в основании, заполненных торфом углубле-ниях, из огромных ящиков, корыт и горшков. Взбира-лись по стенам, деревянным решеткам и шестам. Ге-ральт с любопытством осматривался, узнавал неко-торые редкие экземпляры – те, что входили в составведьмачьих лекарств и эликсиров, магических филь-тров и колдовских декоктов. И те, еще более редкие,о свойствах которых он мог лишь догадываться. Былиздесь и такие, которых он вообще не знал и о которыхдаже не слышал. Стены грота покрывали пятна звез-долистного донника, из гигантских горшков выпиралиплотные шары пустоглава и побеги усыпанной кро-ваво-красными ягодами аренарии. Он узнавал мяси-стые, с толстыми прожилками листья скороцета, бор-дово-желтые овалы безмера и темные стрелки пило-рытки. Видел прильнувший к каменным глыбам пери-стый мох ставикрова, поблескивающие шишечки во-

роньего глаза и тигрино-полосчатые пластинки мыше-хвостого ятрышника.

В затененной части грота пузырились серые, слов-но полевой булыжник, шапки гриба шибальца. Непо-далеку рос пивоград – растение, способное нейтрали-зовать любой известный токсин или яд. Торчащие иззаглубленных в грунт ящиков серо-желтые невзрач-ные метелочки выдавали зарник – корень с сильнымии универсальными лечебными свойствами.

Середину грота занимали водные растения. Здесьрасполагались кадки, полные роголистника и желто-ватой ряски, бассейны, покрытые плотным ковромвглубки – пищи для паразитирующего куркума, стек-лянные сосуды, забитые спутанными стеблями га-люциногенного двустрела, стройными темно-зелены-ми криптофигиями и клубками ниточников, грязевые,затиненные корыта, питомники бесчисленных видовплесени, простейших болотных растений.

Нэннеке, закатав рукава жреческой одежды, доста-ла из корзинки ножницы и костяные грабельки и мол-ча принялась за работу. Геральт присел на скамеечкумежду столбиками света, падающего сквозь большиехрустальные плиты в потолке грота.

Жрица мурлыкала себе под нос, ловко погружа-ла руки в гущу листьев и побегов, быстро щелкаланожницами, заполняя корзинку пучками растений. По-

путно поправляла палочки и рамки, поддерживающиестебли, рыхлила землю ручкой грабелек. Иногда, раз-драженно ворча, вырывала засохшие или подгнив-шие стебельки, кидала их в сборник гумуса для пищигрибам и каким-то незнакомым ведьмаку чешуйчатыми змееподобным растениям. Он даже не был уверен,что это вообще растения, ему казалось, что поблес-кивающие корни слабо шевелятся и тянутся к рукамжрицы волосатыми отростками.

Было тепло. Очень тепло.– Геральт?– Слушаю. – Он поборол сонливость. Нэннеке, по-

игрывая ножницами, глядела на него из-за огромныхперистых листьев муходрева.

– Повремени немного. Останься. На несколькодней.

– Не могу, Нэннеке. Мне пора.– Что тебя так гонит? Наплюй на Эреварда. А этот

бродяга, Лютик, пусть едет один. Оставайся, Геральт.– Нет, Нэннеке.Жрица щелкнула ножницами.– Уж не потому ли ты бежишь из храма, что боишь-

ся, как бы она тебя здесь не нашла?– Да, – признался он тут же. – Угадала.– Загадка не из трудных, – проворчала Нэннеке. –

Успокойся, Йеннифэр уже была. Два месяца тому. Так

скоро не вернется. Мы повздорили. Нет, не из-за тебя,о тебе она даже не спрашивала.

– Не спрашивала?– Вот где у тебя болит, – засмеялась жрица. – Ты

эгоцентрист, как и всякий мужчина. Самое худшее длявас, когда вами не интересуются, верно? Хуже рав-нодушия. Не отчаивайся. Я достаточно хорошо знаюЙеннифэр. Она не спрашивала, но внимательно смот-рела, пытаясь отыскать следы твоего присутствия. Ана тебя была страшно зла, я это почувствовала.

– Из-за чего повздорили-то?– Не все ли равно, из-за чего?– Можешь не говорить. Я и без того знаю.– Сомневаюсь, – спокойно сказала Нэннеке, по-

правляя колышки. – Ты знаешь ее весьма поверхност-но. Она тебя, по правде сказать, тоже. Довольно ти-пично для уз, которые вас связывают или когда-тосвязывали. Обоих вас не хватает ни на что, кроме какна чересчур эмоциональную оценку последствий приодновременном игнорировании причин.

– Она была здесь, чтобы вылечиться, – сказал онхолодно. – Из-за этого вы и поругались, признайся.

– Мне не в чем признаваться.Ведьмак встал и застыл под одной из хрустальных

плит в кровле грота.– Подойди на минутку, Нэннеке. Взгляни на это.

Он развернул потайной кармашек в поясе, извлекмаленький сверточек – миниатюрный мешочек из ко-зьей кожи, высыпал содержимое на ладонь.

– Два бриллианта, рубин, три славных нефри-та, привлекательный агат. – Нэннеке разбиралась вовсем. – Сколько отдал?

– Две с половиной тысячи темерских оренов. Платаза упырицу из Вызимы.

– За располосованную шею, – поморщилась жри-ца. – Ну что ж, вопрос цены. Но ты правильно посту-пил, обратив наличные в стекляшки. Орен держитсяслабо, а цены на камни в Вызиме невысоки, слишкомблизко от гномовых приисков в Махакаме. Продав ка-мушки в Новиграде, получишь никак не меньше пяти-сот новиградских крон, а крона сейчас тянет на шестьс половиной оренов и постоянно растет в цене.

– Я хочу, чтобы ты это взяла.– На хранение?– Нет. Нефриты – для храма, как, скажем, мое по-

жертвование богине Мелитэле. Остальные камни…для нее. Для Йеннифэр. Отдай, когда она навеститтебя, что, вероятно, случится вскоре.

Нэннеке взглянула ему прямо в глаза.– На твоем месте я бы не стала этого делать. По-

верь, ты ее еще сильнее разозлишь, если такое вооб-ще возможно. Оставь все как есть, ты уже ничего не

можешь ни исправить, ни улучшить. Сбежав от нее, тывел себя… ну, скажем, не вполне достойно для зрело-го мужчины. Пытаясь загладить вину драгоценностя-ми, ты себя ведешь как мужчина весьма, весьма пе-резрелый. Поверь, я не знаю, какой тип мужчины мнеменьше по душе.

– Она слишком властолюбива, – проворчал Ге-ральт, отвернувшись. – Я не мог этого вынести. Онаотносилась ко мне, как…

– Перестань, – оборвала Нэннеке. – Не распускайнюни. Я тебе не мамочка, сколько можно повторять?Твоей поверенной тоже не намерена быть. Мне без-различно, как она к тебе относилась. А твое к нейотношение интересует меня еще меньше. Посредни-чать или же вручать ей эти дурные камушки я не со-бираюсь. Если хочешь быть дураком – пожалуйста, нобез меня.

– Ты не поняла. Я не собираюсь ублажать ее илипокупать. Просто я ей кое-что должен, а лечение, накоторое она рассчитывает, стоит, кажется, очень до-рого. Я хочу ей помочь, вот и все.

– Ты, оказывается, еще больший дурень, чем я ду-мала. – Нэннеке подняла корзинку. – Дорогое лече-ние? Помощь? Геральт, для нее твои камушки – ме-лочь, не стоящая плевка. Знаешь ли ты, сколько Йен-нифэр может получить за прерывание беременности

у светской дамы?– Это-то я как раз знаю. Как и то, что за лечение

бесплодия она берет еще больше. Жаль, себе не всилах помочь. Поэтому ищет помощи у других, в томчисле и у тебя.

– Ей не поможет никто, это совершенно исключе-но. Она волшебница. Как у большинства магичек, унее атрофированные, совершенно непроизводитель-ные гонады, и это необратимо. У нее никогда не будетребенка.

– Не все чародейки в этом смысле ущербны. Я кое-что знаю об этом. Ты – тоже.

– Верно. – Нэннеке прищурилась. – Знаю.– Не может быть правилом то, из чего есть исклю-

чения. И, пожалуйста, не надо говорить, что, мол, ис-ключения подтверждают правила. Лучше расскажи обисключениях из таковых.

– Об исключениях, – холодно ответила богослужи-тельница, – можно сказать только одно: они есть. Ни-чего больше. А Йеннифэр… Ну что ж, к сожалению,она в число исключений не входит. Во всяком случае,в том роде дефектности, о котором мы говорим. По-тому что во всем остальном трудно найти исключениебольшее, нежели она.

– Чародеям, – Геральт не обиделся ни на холод,ни на намеки, – удавалось воскрешать мертвых. Мне

известны документально подтвержденные случаи. Авоскрешать мертвых, сдается, потруднее, чем ликви-дировать атрофию желез или органов.

– Скверно тебе сдается. Я не знаю ни одного за-документированного удачного случая лечения атро-фии либо регенерации желез внутренней секреции.Геральт, хватит, наша беседа начинает походить наконсилиум. Ты в этом не разбираешься, а я разбира-юсь. И если говорю, что Йеннифэр заплатила за при-обретение определенных способностей утратой дру-гих, значит, так оно и есть.

– Если это настолько очевидно, то не понимаю, по-чему она все пытается…

– Ты вообще страшно мало понимаешь, – прерва-ла жрица. – Страшно мало. Перестань беспокоить-ся о недугах Йеннифэр, подумай о своих. Твой орга-низм тоже подвергли необратимым изменениям. Тебяудивляет она, а что скажешь о себе самом? Ведь те-бе должно быть ясно, что ты никогда не будешь чело-веком, а меж тем ты только то и делаешь, что пыта-ешься быть им. И совершаешь человеческие ошибки.Ошибки, которые ведьмак совершать не должен.

Геральт прислонился к стене грота, отер пот со лба.– Не отвечаешь, – заметила Нэннеке, улыбнув-

шись. – Неудивительно. Трудно спорить с гласом рас-судка. Ты болен, Геральт. Ты неполноценен. Плохо ре-

агируешь на эликсиры. У тебя ускоренный пульс, за-медленная аккомодация глаз, запаздывающие реак-ции. У тебя не получаются самые простые знаки. Иты намерен выйти на большак? Тебе надо лечиться.Необходима терапия. Но прежде – транс.

– Так вот зачем ты прислала ко мне Иолю? Радитерапии? Для облегчения транса?

– Глуп ты, как я погляжу!– Не настолько.Нэннеке отвернулась, засунула руку между мяси-

стыми побегами незнакомых ведьмаку вьющихся рас-тений.

– Ну ладно. Да, я прислала ее к тебе. Ради терапии,как ты изволил выразиться. И скажу тебе, это получи-лось. Утром ты реагировал гораздо лучше. Был спо-койнее. Кроме того, Иоля тоже нуждается в терапии.Не злись.

– Я не злюсь ни на… терапию, ни на Иолю.– А на глас рассудка, который слышишь?Геральт не ответил.– Транс необходим, – повторила Нэннеке, окиды-

вая взглядом свой пещерный сад. – Иоля готова. Онаустановила с тобой физический и психический кон-такт. Если хочешь уехать, мы сделаем это сегодня но-чью.

– Не хочу. Пойми, Нэннеке, в трансе Иоля может

начать вещать. Пророчествовать, читать будущее.– Именно это и имеется в виду.– Вот-вот. А я не хочу знать будущего. Как я стану

после этого делать то, что делаю? Впрочем, я знаюего и без того.

– Ты уверен?Он промолчал.– Ну хорошо, – вздохнула богослужительница. – По-

шли. Да, Геральт, не хочется быть бестактной, но ска-жи мне… Скажи, как вы познакомились? Ты и Йенни-фэр? Как это началось?

Ведьмак улыбнулся.– Началось с того, что нам с Лютиком нечего было

есть, и мы решили наловить рыбы.– Надо понимать, вместо рыбы ты поймал Йенни-

фэр?– Не совсем так. Я расскажу, как было. Но, если не

возражаешь, после ужина – я немного проголодался.– Тогда пошли. Я взяла все, что требовалось.Ведьмак направился к выходу, еще раз повел гла-

зами по пещерной теплице.– Нэннеке?– А?– Половина того, что здесь растет, не встречается

нигде в мире. Я не ошибаюсь?– Не ошибаешься. Больше половины.

– В чем причина?– Если я скажу, что причиной тому милость богини

Мелитэле, тебе, вероятно, этого будет недостаточно?– Скорее всего да.– Так я и думала. – Нэннеке улыбнулась. – Видишь

ли, Геральт, наше яркое солнце все еще светит. Ноуже не так, как раньше. Хочешь, почитай книжки. Аежели не хочешь тратить на это времени, то, может,тебя удовлетворит, если я скажу, что хрусталь, из ко-торого сделаны окна в кровле, действует как фильтр.Он отсеивает убийственные лучи, которых в солнеч-ном свете все больше. Поэтому здесь живут расте-ния, которых в естественных условиях нигде в мирене встретить.

– Понял, – кивнул ведьмак. – А мы, Нэннеке? Как снами? Ведь и на нас светит то же солнце. Не следуетли и нам попрятаться под такие стекла?

– В принципе следует, – вздохнула жрица. – Но…– Что «но»?– Но уже поздно.

Последнее желание

1

Сом выставил усастую голову, сильно рванул, за-бился, взбурлил воду, сверкнул белым брюхом.

– Осторожнее, Лютик! – крикнул ведьмак, упираяськаблуками в мокрый песок. – Держи, черт…

– Держу… – прокряхтел поэт. – Мать моя, ну чудо-вище! Не рыба – левиафан! Жратвы будет, боги!

– Трави, трави, а то бечева порвется!Сом прильнул ко дну, рывком кинулся вниз по тече-

нию, в сторону излучины. Бечева зазвенела, перчаткиЛютика и Геральта задымились.

– Тяни, Геральт, тяни! Не отпускай, запутается вкорнях!

– Бечева лопнет!– Не лопнет! Тащи!Они напряглись, потянули. Бечева со свистом рас-

секала воду, вибрировала, разбрасывала капли, бле-стевшие, словно ртуть, в лучах восходящего солнца.Сом вдруг вынырнул, закружил под самой поверхно-стью воды, напряжение бечевы ослабло. Они приня-лись быстро выбирать слабину.

– Завялим, – засопел Лютик. – Отвезем в деревнюи велим завялить. А головизна пойдет на уху!

– Осторожнее!Чувствуя под брюхом мелководье, сом вывалился

из воды до половины двухсаженного тела, дернул го-ловой, хлестнул плоским хвостом, резко ринулся вглубину. Перчатки снова задымили.

– Тяни! Тяни! На берег его, рыбью душу!!!– Бечева трещит! Трави, Лютик!– Выдержит! Не боись! А из головы… уху сварим…Снова подтянутый ближе к берегу сом взвертелся и

принялся яростно рвать бечеву, словно давая понять,что так легко не даст засунуть себя в горшок. Брызгивзвились на сажень вверх.

– Шкуру продадим… – Лютик, упираясь и покрасневот натуги, тянул бечеву обеими руками. – А усы… Изусов сделаем…

Никто никогда не узнает, что собирался поэт сде-лать из сомовьих усов. Бечевка с треском лопнула, ирыбаки, потеряв равновесие, повалились на мокрыйпесок.

– А, чтоб тебя! – рявкнул Лютик так, что эхо пошлопо камышам. – Сколько жратвы пропало! Чтоб тысдох, рыбий хвост!

– Говорил я, – Геральт отряхнул брюки, – говорил,не тяни силой! Испортачил ты все, друг мой Лютик.

Рыбак из тебя, как из козьей задницы труба.– Неправда, – обиделся трубадур. – То, что это чу-

довище вообще заглотало наживку, моя заслуга.– Интересно. Ты и пальцем не пошевелил, чтобы

помочь закинуть крюк. Бренькал на лютне и драл глот-ку на всю округу, ничего больше.

– Ошибаешься, – ухмыльнулся Лютик. – Когда тыуснул, я снял с крючка живца и нацепил дохлую воро-ну, которую нашел в кустах. Хотел утром посмотретьна тебя, когда ты эту ворону вытянешь. А сом купилсяна ворону. На твоего живца хрен бы что клюнуло.

– Клюнуло-клюнуло. – Ведьмак сплюнул в воду ипринялся наматывать бечеву на деревянную кресто-вину. – А порвалось, потому что ты тянул по-дурному.Чем болтать, сверни лучше остальные лесы. Солнцевзошло, пора в дорогу. Я пошел собираться.

– Геральт!– Что?– На второй лесе тоже что-то есть… Нет, тьфу ты,

просто что-то зацепилось. Ты смотри, держит словнокамень, не справиться! Ну… пошло. Ха, ха, глянь! Неиначе барка времен короля Дезмода! А большая, ед-ри ее… Глянь, Геральт!

Лютик, конечно, преувеличивал. Вытянутый из во-ды клубок прогнивших веревок, остатков сетей и водо-рослей был большой, но до барки времен легендар-

ного короля ему было далеко. Бард распластал добы-чу на песке и начал копаться в ней мыском ботинка.В водорослях кишмя кишели пиявки, бокоплавы и ма-ленькие рачки.

– Эй! Глянь, что я нашел!Геральт, заинтересовавшись, подошел. Находка

оказалась щербатым глиняным кувшином, чем-товроде двуручной амфоры, запутавшейся в сети, чер-ной от сгнивших водорослей, колоний ручейников иулиток, покрытой вонючим илом.

– Ха! – гордо воскликнул Лютик. – Знаешь, что это?– А как же! Старый горшок.– Ошибаешься, – возвестил трубадур, щепкой со-

скребая с сосуда раковины и окаменевшую глину. –Это не что иное, как волшебный кувшин. Внутри сидитджинн, который исполнит три моих желания.

Ведьмак хохотнул.– Смейся-смейся. – Лютик покончил с очисткой,

наклонился и постучал по амфоре. – Слушай-ка, напробке печать, а на печати волшебный знак.

– Какой? Покажи.– Ишь ты! – Поэт спрятал кувшин за спину. – Еще

чего. Я его нашел, и мне полагаются все желания.– Не трогай печать! Оставь кувшин в покое!– Пусти, говорю! Это мой!– Лютик, осторожнее!

– Как же!– Не трогай! О дьявольщина!Из кувшина, который во время возни упал на песок,

вырвался светящийся красный дым.Ведьмак отскочил и кинулся за мечом. Лютик, скре-

стив руки на груди, даже не шевельнулся.Дым запульсировал и на уровне головы поэта со-

брался в неправильной формы шар. Потом превра-тился в карикатурную безносую голову с огромнымиглазищами и чем-то вроде клюва, В голове было око-ло сажени диаметра.

– Джинн, – проговорил Лютик, топнув ногой, – я те-бя освободил, и отныне я – твой повелитель. Мои же-лания…

Голова защелкала клювом, который был вовсе неклювом, а чем-то вроде обвислых, деформированныхи меняющих форму губ.

– Беги, – крикнул ведьмак. – Беги, Лютик!– У меня, – продолжал Лютик, – следующие жела-

ния. Во-первых, пусть как можно скорее удар хватитВальдо Маркса, трубадура из Цидариса. Во-вторых,в Каэльфе проживает графская дочка Виргиния, кото-рая никому не желает давать. Пусть мне даст. В-тре-тьих…

Каково было третье желание Лютика, никомуузнать не дано. Чудовищная голова выкинула две

ужасающие лапы и схватила барда за горло. Лютикзахрипел.

Геральт в три прыжка подскочил к голове, взмах-нул серебряным мечом и рубанул от уха, через сере-дину. Воздух завыл, голова пыхнула дымом и резковыросла, удваиваясь в размерах. Жуткая пасть, тожезначительно увеличившаяся, раскрылась, защелкалаи взвизгнула, лапы дернули вырывающегося Лютикаи прижали его к земле.

Ведьмак сложил пальцы знаком Аард и послал вголову максимальную энергию, какую только ему уда-лось сконцентрировать. Энергия, превратившись вохватившем голову свечении в ослепительный луч,ударила в цель. Громыхнуло так, что у Геральта зазве-нело в ушах, а от взрывной волны аж зашумели ивы.Чудовище оглушительно зарычало, еще больше раз-дулось, но отпустило поэта, взметнулось вверх, закру-жилось и отлетело к поверхности воды, размахиваялапами.

Ведьмак кинулся оттаскивать неподвижно лежаще-го Лютика, и тут его пальцы наткнулись на засыпан-ный песком круглый предмет.

Это была латунная печать, украшенная знаком из-ломанного креста и девятиконечной звезды.

Висящая над рекой голова уже вымахала до разме-ров стога сена, а ее раскрытая орущая пасть напоми-

нала ворота овина средних размеров. Вытянув лапы,чудовище напало.

Геральт, не зная, что делать, зажал печать в кула-ке и, выставив руку в сторону нападающего, выкрик-нул формулу экзорцизма, которой некогда его научи-ла одна знакомая богослужительница. Никогда рань-ше он этой формулой не пользовался, поскольку всуеверия принципиально не верил. Эффект превзо-шел все ожидания.

Печать зашипела и раскалилась, обжигая ладонь.Гигантская голова замерла в воздухе над водой. По-висев так минуту-другую, она взвыла, зарычала и пре-вратилась в пульсирующий клуб дыма, в огромнуюклубящуюся тучу. Туча тонко взвизгнула и с неверо-ятной скоростью помчалась вверх по течению реки,оставляя на поверхности воды бурлящую полосу. Че-рез несколько секунд исчезла вдали, только вода ещекакое-то время приносила понемногу утихающий вой.

Ведьмак наклонился к поэту, стоящему на коленяхна песке.

– Лютик? Ты жив, Лютик? Черт тебя побери! Что стобой?

Поэт замотал головой, замахал руками и раскрылрот для крика. Геральт поморщился и прикрыл глаза –у Лютика был хорошо поставленный, звучный тенор,а при сильном испуге он мог достигать невероятных

высот. Но то, что вырвалось из горла барда, было ед-ва слышным скрипом.

– Лютик! Что с тобой? Ну не молчи же!– Х-х-х… е-е-е… кх… кх-х-уррва!– Тебе больно? Что с тобой, Лютик?– Х-х-х… к-к-ку-курррва…– Замолчи. Если все в порядке, кивни.Лютик сморщился, с превеликим трудом кивнул, пе-

ревернулся на бок, скорчился, и его тут же вырвалокровью.

Геральт выругался. 2

– Боги милостивые! – Стражник попятился и опу-стил фонарь. – Что с ним?

– Пропусти нас, добрый человек, – тихо сказалведьмак, поддерживая скорчившегося в седле Люти-ка. – Ты же видишь, мы спешим.

– Вижу, – сглотнул стражник, глядя на бледное ли-цо поэта и его заляпанный черной запекшейся кровьюподбородок. – Ранен? Это скверно выглядит.

– Я спешу, – повторил Геральт. – Мы в пути с рас-света. Пропустите нас, пожалуйста.

– Не можем, – сказал другой стражник. – Через во-рота можно входить только от восхода до заката. Но-

чью не можно. Приказ. Не можно никому, разве чтосо знаком короля аль ипата. Ну и еще если гербовыйвельможа.

Лютик захрипел, скорчился еще больше, оперсялбом о гриву коня, затрясся, дернулся в сухом позыве.По шее лошади, изукрашенной засохшими «изверже-ниями», потекла очередная струйка.

– Люди, – сказал Геральт как можно спокойнее, –вы же видите, ему плохо. Мне нужен кто-нибудь, ктоего вылечит. Пропустите нас, прошу.

– Не просите. – Стражник оперся на алебарду. –Приказ есть приказ. Пропущу, а меня поставят к по-зорному столбу и выгонят со службы. Чем я тогда бу-ду детей кормить? Нет, милостивые государи, не могу.Стащите друга с коня и отведите в сторожевую баш-ню перед крепостной стеной. Там есть комната. Мыего перевяжем, до рассвета протянет, ежели на родунаписано. Ждать осталось недолго.

– Тут перевязать мало, – скрипнул зубами ведь-мак. – Нужен знахарь, жрец, способный медик…

– Такого ночью все равно не добудитесь, – сказалвторой стражник. – Все, что мы можем сделать, этоне заставлять вас перед воротами до рассвета тор-чать. В доме тепло и найдется, куда положить ране-ного, легче ему будет, чем в седле. Давайте поможемстащить с коня.

В комнате сторожевой башни действительно былотепло, душно и уютно. Огонь весело потрескивал в ка-мине, за которым истово пел сверчок.

За тяжелым квадратным столом, заставленнымкувшинами и блюдами, сидели трое.

– Простите, уважаемые, – сказал поддерживавшийЛютика стражник, – ежели помешали… Чай, не будетесупротив… Этот рыцарь, хм… Ну и второй, ранен, ну,я подумал…

– Правильно подумал. – Один из мужчин повернулк ним худощавое, угловатое лицо, встал. – Давайтекладите его на лежанку.

Мужчина был эльфом. Как и второй, сидевший застолом, на что указывала их одежда, являвшая со-бой характерную смесь человеческой и эльфьей мо-ды. Оба были эльфами. Оседлыми. Прижившимися.Третий мужчина, на вид постарше, был человеком.Рыцарем, о чем говорила его одежда и седоватые во-лосы, постриженные так, чтобы можно было надетьшлем.

– Я Хиреадан, – представился более высокий изэльфов, тот, что с выразительным лицом. Как обыч-но с представителями Старшего Народа, его возрастопределить было невозможно. Ему с равным успехомможно было дать и двадцать, и сто двадцать лет. – Аэто мой родственник Эррдиль. А вон тот вельможа –

Вратимир.– Вельможа, – с надеждой буркнул Геральт, но вни-

мательный взгляд на герб, вышитый на тунике, разве-ял его надежды: разделенный на четыре части щит сзолотыми лилиями был наискось пересечен серебря-ной полосой. Вратимир был не только незаконнорож-денным, но более того – ребенком от смешанной че-ловеческо-нелюдской связи. И как таковой, хоть и гер-бовый, не мог считаться полноправным вельможей иявно не пользовался привилегией прохода в город по-сле наступления сумерек.

– Увы, – от внимания эльфа не ускользнул взглядведьмака, – и мы тоже вынуждены ждать рассвета.Закон не знает исключений, во всяком случае, для та-ких, как мы. Присоединяйтесь, милсдарь рыцарь.

– Геральт из Ривии, – представился ведьмак. – Яведьмак, не рыцарь.

– Что с ним? – Хиреадан указал на Лютика, которо-го тем временем стражники уложили на топчан. – По-хоже на отравление. Если так, могу помочь. У меняесть хорошее лекарство.

Геральт сел, потом кратко и осмотрительно изло-жил события у реки. Эльфы переглянулись. Седовла-сый рыцарь сплюнул сквозь зубы и поморщился.

– Невероятно, – сказал Хиреадан. – Что бы это мог-ло быть?

– Джинн из бутылки, – буркнул Вратимир. – Прямокак в сказке…

– Не совсем. – Геральт показал на скорчившегосяна топчане Лютика. – Не знаю ни одной сказки, кото-рая бы кончалась так.

– У бедняги повреждения явно магического харак-тера, – сказал Хиреадан. – Боюсь, мои медикаментывряд ли пригодятся. Но облегчить страдания могут. Тыуже давал ему какие-нибудь лекарства, Геральт?

– Противоболевой эликсир.– Пойдем, поможешь. Поддержи ему голову.Лютик жадно выпил смешанное с вином лекар-

ство, поперхнулся последним глотком, раскашлялсяи оплевал подушку.

– Я его знаю, – сказал второй из эльфов, Эррдиль. –Это Лютик, трубадур и поэт. Когда-то я слушал его придворе короля Этайна в Цидарисе.

– Трубадур, – повторил Хиреадан, глядя на Гераль-та. – Паршиво, очень. У него повреждены мышцы шеии гортань. Начинаются изменения в голосовых связ-ках. Необходимо как можно скорее прекратить дей-ствие чар, иначе… Это может быть необратимо.

– То есть… Он что, не сможет говорить?– Говорить сможет. Но петь – нет.Геральт, не произнеся ни слова, сел на стул, опу-

стил голову на стиснутые кулаки.

– Колдун нужен, – сказал Вратимир. – Лекарствоили лечебное заклинание. Ты должен отвезти его вкакой-нибудь другой город, ведьмак.

– Это почему же? – поднял Геральт голову. – Аздесь, в Ринде? Нет, что ли, колдуна?

– Во всей Ринде плохо с магами, – сказал ры-царь. – Верно, господа эльфы? После того как корольЭриберт наложил разбойничий налог на чары, магикибойкотируют столицу и города, которые рьяно выпол-няют всякие королевские распоряжения. А советникив Ринде, я слышал, славятся своим усердием. Верно?Хиреадан, Эррдиль, я прав?

– Прав, – подтвердил Эррдиль. – Но… Хиреадан,можно?

– Даже нужно, – сказал Хиреадан, глядя на ведь-мака. – Незачем делать тайну из того, что и так всяРинда знает. В городе, Геральт, временно обитает од-на чародейка.

– Вероятно, инкогнито?– Не совсем, – усмехнулся эльф. – Особа, о кото-

рой я говорю, большая оригиналка. Пренебрегает ибойкотом, который Совет Чародеев объявил Ринде, ираспоряжением городских советников, и чувствует се-бя прекрасно, ибо в результате здесь возник крупныйспрос на магические услуги. Конечно, чародейка ни-каких налогов в казну не платит.

– Городской совет терпит?– Волшебница живет в доме крупного купца, торго-

вого фактора из Новиграда, и одновременно титуляр-ного советника. Никто не смеет ее там тронуть. Онапользуется правом убежища.

– Скорее домашний арест, чем убежище, – попра-вил Эррдиль. – Практически она там в заключении.Но на недостаток клиентов не сетует. Богатых клиен-тов. На советников демонстративно чихает, устраива-ет балы и пирушки…

– А советники злятся, подзуживают против нее ко-го только могут, всеми способами подрывают ее репу-тацию, – добавил Хиреадан. – Распускают о ней от-вратительные слухи, надеясь, что высший богослужи-тель из Новиграда запретит купцу предоставлять ейубежище.

– Не люблю лезть в такие дела, – буркнул Геральт. –Но выбора у меня нет. Как кличут того купца-послан-ника?

– Бо Берран. – Ведьмаку показалось, что Хире-адан поморщился, произнося имя фактора. – Что ж,действительно, это твой единственный шанс. Вернее,единственный шанс того бедняги, твоего дружка. Нозахочет ли чародейка помочь… Не знаю.

– Будь внимателен, когда пойдешь, – сказал Эрр-диль. – Шпики ипата наблюдают за домом. Если за-

держат, сам знаешь, что делать. Деньги открываютлюбые двери.

– Пойду, как только откроют ворота. Как зовут вол-шебницу?

Геральту почудилось, что на выразительном лицеХиреадана заиграл легкий румянец. Но это мог бытьи отблеск огня из камина.

– Йеннифэр из Венгерберга. 3

– Хозяин спит, – повторил привратник, глядя на Ге-ральта сверху. Он был на голову выше и почти в двараза шире в плечах. – Ты что, оглох, бродяга? Спитхозяин, говорю.

– Ну и пусть его спит, – согласился ведьмак. – У ме-ня дело не к твоему хозяину, а к даме, которая у вас…квартирует.

– Дело, значит. – Привратник, оказывается, был че-ловеком скорым на шутки, что при такой фигуре ивнешности было удивительно. – Ну так иди в бордельи удовлетворяйся. Пшел вон!

Геральт отстегнул от пояса мешочек и подкинул егов руке, не выпуская ремешка.

– Меня не купишь, – гордо произнес цербер.– А я и не собираюсь.

Привратник был слишком громоздок, чтобы обла-дать рефлексом, позволяющим уклониться или за-крыться от быстрого удара обычного человека. А отудара ведьмака он не успел даже зажмуриться. Тяже-лый мешок с металлическим звоном саданул его в ви-сок. Он рухнул на дверь, обеими руками хватаясь застворку. Геральт оторвал его ударом в колено, толкнулплечом и хватил мешочком еще раз. Глаза у приврат-ника помутнели и разбежались в комичном косогла-зии, ноги сложились, как два складных ножика. Ведь-мак, видя, что дылда хоть уже почти потерял созна-ние, но все еще пытается размахивать руками, прило-жил ему с размаха в третий раз, прямо по темечку.

– Деньги, – буркнул он при этом, – открывают лю-бые двери.

В сенях было темновато. Из-за двери слева доно-сился громкий храп. Ведьмак осторожно заглянул ту-да. На разобранной лежанке спала, выводя носом за-тейливые рулады, толстая женщина в ночной рубаш-ке, задранной выше бедер. Картина не из самых изыс-канных. Геральт затянул привратника в комнату и за-пер снаружи дверь на засов.

Справа располагалась следующая дверь, полуот-крытая, а за ней каменные ступени, ведущие вниз.Ведьмак уже собирался было пройти мимо, когда сни-зу долетело невнятное ругательство, грохот и сухой

треск бьющегося сосуда.Помещение оказалось большой кухней, заполнен-

ной сильно пахнущими травами и смолистыми дрова-ми. На каменном полу, меж черепков глиняного кув-шина, низко наклонив голову, ползал на коленях со-вершенно нагой мужчина.

– Яблочный сок, мать твою, – произнес он так, чтотрудно было разобрать, крутя при этом головой, какбаран, который по ошибке боднул крепостную стену. –Сок… яблочный… желает… Где слуги?

– Чего желаете? – вежливо спросил ведьмак.Мужчина поднял голову и икнул. Глаза у него были

тупые и красные.– Она желает яблочного сока, – сообщил он и, с

трудом приподнявшись, уселся на прикрытый овчи-ной сундук, опершись о печь. – Надо… отнести ей на-верх, а то…

– Я имею удовольствие разговаривать с купцом БоБерраном, фактором и посланником?

– Тише, – болезненно поморщился мужчина. – Неверещи. Слушай, там, в бочонке… сок… яблочный.Налей во что-нибудь… и помоги мне подняться полестнице, лады?

Геральт пожал плечами, потом сочувственно пока-чал головой. Сам он по возможности избегал алко-гольных приключений, но состояние, в котором пре-

бывал купец, не было ему совсем уж чуждо. Он отыс-кал среди сосудов кувшин и оловянный кубок, зачерп-нул из бочонка сока. Услышал храп и повернулся. Го-лый мужчина спал, свесив голову на грудь.

У ведьмака появилась дурная мысль облить его со-ком и разбудить, но он тут же раздумал. Взял кувшини вышел из кухни. Коридор оканчивался тяжелымиинкрустированными дверями. Он осторожно вошел,раскрыв их ровно настолько, чтобы можно было про-скользнуть в комнату. Было темно, пришлось расши-рить зрачки. И тут же скривить нос.

В воздухе висел тяжелый запах прокисшего вина,свечей и перезрелых плодов. И чего-то наподобиесмеси аромата сирени с крыжовником.

Он осмотрелся. На столе посреди комнаты громоз-дились кувшины, графины, кубки, бокалы, серебря-ные блюда и вазы, тарелки, вилки и ножи с ручка-ми из слоновой кости. Помятая, сползшая набок ска-терть, твердая от воска, стекавшего с подсвечников,была залита вином, пестрела фиолетовыми пятнами.Апельсиновая кожура блестела словно цветы средикосточек слив и абрикосов, хвостиков от груш и обо-бранных от ягод виноградных кистей. Один кубок былперевернут и разбит. Другой цел, наполовину полон,и из него торчала индюшачья кость. Рядом с кубкомстояла черная туфелька на высоком каблуке. Туфель-

ка была сделана из кожи василиска. Дороже матери-ала для обуви на свете не существовало.

Вторая туфелька валялась под столом на небреж-но брошенном черном платье с белыми оборками ишитьем на тему растительных мотивов.

Геральт постоял минуту нерешительно, борясь счувством неловкости, желанием развернуться и уйти.Но это означало бы, что цербер в сенях получил своенапрасно. Ведьмак не любил делать что-либо напрас-но. В углу комнаты он заметил винтовую лестницу, наступеньках которой лежали четыре увядшие розы исалфетка, испачканная вином и карминовой губнойпомадой. Запах сирени и крыжовника усиливался.

Лестница вела в спальню, пол которой покрывалабольшая косматая шкура. На шкуре валялась белаярубашка с кружевными манжетами и несколько белыхроз. И черный чулок.

Второй чулок свисал с одного из четырех резныхстолбиков, поддерживавших балдахин над ложем.Рельефы на столбиках изображали фавнов и нимф вразных позах. Некоторые позиции были весьма любо-пытными. Другие – идиотски смешными. Многие по-вторялись. В принципе.

Геральт громко кашлянул, глядя на обилие черныхлоконов, выбивающихся из-под дамастового одеяла.Одеяло пошевелилось и застонало. Геральт кашля-

нул громче.– Бо? – невнятно вопросило обилие черных локо-

нов. – Принес сок?– Принес.Из-под черных локонов возникло бледное треуголь-

ное лицо, фиалковые глаза и узкие, слегка крививши-еся губы.

– О-о-ох… – Губы скривились еще сильнее. – О-о-ох… Умру от жажды…

– Прошу.Женщина села, выбравшись из-под одеяла. У нее

были ладные плечи и красивая шея, на шее – чер-ная бархотка со звездообразным, искрящимся брил-лиантами украшением. Кроме бархотки, на женщинене было ничего.

– Благодарю.Она взяла кубок, жадно выпила, потом подняла ру-

ку и дотронулась до виска. Одеяло сдвинулось ещебольше. Геральт отвел глаза. Тактично, но без особо-го желания.

– Кто ты, собственно говоря, такой? – спросила чер-новолосая женщина, щуря глаза и прикрываясь одея-лом. – Что тут делаешь? Где этот баран Берран?

– На который вопрос следует отвечать в первуюочередь?

Он тут же пожалел об иронии. Женщина подняла

руку, из пальцев выстрелила золотая лента. Геральтрефлекторно отреагировал, сложив ладони знакомГелиотропа, выхватил чары уже перед самым лицом,но разряд оказался настолько сильным, что его отбро-сило назад, на стену. Он сполз на пол.

– Не надо! – крикнул он, видя, что женщина подни-мает руку снова. – Госпожа Йеннифэр! Я пришел с ми-ром, без злых намерений!

От лестницы послышался топот, в дверях возниклифигуры слуг.

– Госпожа Йеннифэр!– Уйдите, – спокойно бросила волшебница. – Вы

больше не нужны. Я плачу вам за то, чтобы вы охра-няли дом. Но если этот тип все же сумел войти, я зай-мусь им сама. Передайте это господину Беррану. Адля меня подготовьте баню.

Ведьмак с трудом выпрямился. Йеннифэр, прищу-рившись, молча глядела на него.

– Ты отбил мое заклинание, – сказала она нако-нец. – Ты не волшебник, это видно. Но отреагировалневероятно быстро. Говори, кто ты, незнакомец. И со-ветую, говори быстро.

Йеннифэр перевесилась с кровати, ухватив выре-занного на столбике фавна за неплохо для этой це-ли приспособленную анатомическую деталь. Не спус-кая глаз с Геральта, подняла с пола халат с меховым

воротником. Плотно обернувшись, встала. Не спешаналила себе еще сока, выпила одним духом, откаш-лялась, подошла. Геральт незаметно массировал кре-стец, который минуту назад довольно болезненно со-прикоснулся со стеной.

– Геральт из Ривии.– Геральт из Ривии, – повторила чародейка, глядя

на него из-под черных ресниц. – Как ты сюда попал? Изачем? Надеюсь, ничего плохого Беррану не сделал?

– Не сделал. Госпожа Йеннифэр, мне нужна твояпомощь.

– Ведьмак, – проворчала она, подходя ближе иплотнее закутываясь в халат. – Мало того что ты во-обще первый ведьмак, какого я вижу в натуре, так ктому же еще и знаменитый Белый Волк. Наслышана,а как же.

– Представляю себе.– Не знаю, что ты себе представляешь, – зевну-

ла она и придвинулась совсем близко. – Ты позво-лишь? – Она коснулась рукой его щеки, заглянула вглаза. Он стиснул зубы. – Зрачки автоматически при-спосабливаются к освещению или ты сужаешь их пожеланию?

– Йеннифэр, – спокойно сказал Геральт, – я ехалв Ринду целый день, не останавливаясь. Я ждал всюночь, пока раскроют ворота. Я дал по черепу приврат-

нику, который не хотел меня впускать. Невежливо инахально нарушил твой сон и покой. И все потому, чтомоему другу нужна помощь, которую в силах оказатьтолько ты. Окажи ее, прошу, а потом, если пожелаешь,мы поболтаем о мутациях и аберрациях.

Она отступила на шаг, некрасиво скривила губы.– О какого рода помощи идет речь?– О восстановлении магически пораженных орга-

нов. Горла, гортани и голосовых связок. Поражениетакое, словно его вызвал пурпурный туман. Либо что-то похожее.

– Похожее, – повторила она. – Короче говоря, непурпурный магический туман поразил твоего друга.Так что это было? Ну, говори, когда меня будят нарассвете, у меня нет сил и желания зондировать твоймозг.

– Хм… Лучше будет, если я все начну сначала…– О нет, – прервала она – Если все так уж сложно, то

немного повремени. Во рту противно, волосы взлох-мачены, глаза слипаются, да и другие утренние забо-ты сильно ограничивают мои способности восприни-мать сказанное. Спустись в баню и подожди. Я сейчастам буду, и ты мне все расскажешь.

– Йеннифэр, я не хотел бы показаться нахалом, новремя уходит. Мой друг…

– Геральт, – прервала она, – ради тебя я вылезла

из постели, хоть и не собиралась делать этого до обе-да. Я готова отказаться от завтрака. Знаешь почему?Потому что ты принес мне яблочный сок. Ты спешил,ты страдал из-за мучений друга, ты ворвался сюдасилой, колотя людей по черепам, и, несмотря на это,уделил внимание жаждущей женщине. Тем самым тырасположил меня к себе, и, возможно, я тебе помогу.Но от воды и мыла не откажусь. Иди в баню. Прошу.

– Хорошо.– Геральт?– Да? – Он задержался на пороге.– Воспользуйся оказией и искупайся тоже. По запа-

ху я могу определить не только породу и возраст, нои масть твоего коня.

4

Она вошла в тот момент, когда Геральт, сидя наги-шом на маленькой табуретке, ополаскивался из уша-та. Он кашлянул и скромно отвернулся.

– Не стесняйся, – сказала она, кидая охапку одеж-ды на вешалку. – Я не теряю сознания при виде гологомужчины. Трисс Меригольд, моя подружка, говарива-ет, что если ты видела одного, значит, видела всех.

Он встал, обернувшись полотенцем вокруг бедер.– Прелестный рубец, – улыбнулась Йеннифэр, уви-

дев его грудь. – Что это было? Попал под пилу на ле-сопилке?

Он не ответил. Чародейка продолжала его разгля-дывать, кокетливо наклонив голову.

– Первый ведьмак, которого мне удалось рассмот-реть вблизи, к тому же совершенно раздетого. Ого-го! – Она наклонилась, прислушалась. – Как страннобьется твое сердце! Очень медленный ритм. Ты мо-жешь регулировать выделение адреналина? Ах, про-сти, профессиональное любопытство. Похоже, тебяраздражают разговоры о свойствах твоего организма.И ты привык эти свойства называть словами, которыхя очень не люблю, и при этом впадаешь в патетиче-ский сарказм, которого я не люблю еще больше.

Он не отвечал.– Ну, довольно. Моя ванна остывает. – Йеннифэр

сделала такое движение, словно хотела скинуть ха-лат, но замялась. – Я буду купаться, ты будешь рас-сказывать. Сэкономим время. Но… Не хочу тебя сму-щать, к тому же мы почти не знакомы. Поэтому, сле-дуя правилам приличия…

– Я отвернусь, – неуверенно предложил он.– Нет. Я должна видеть глаза собеседника. У меня

есть идея получше.Он услышал, как она произнесла заклинание, по-

чувствовал, как задрожал медальон, и увидел чер-

ный халат, мягко падающий на пол. А потом услышалплеск воды.

– Теперь я не вижу твоих глаз, Йеннифэр, – сказалон, – жаль.

Невидимая волшебница, фыркнув, заплескалась вбадье.

– Рассказывай.Геральт прекратил борьбу с брюками, сел на табу-

рет. Застегивая пряжки ботинок, излагал приключениеу реки, сокращая до минимума описание борьбы с со-мом. Йеннифэр не походила на человека, интересую-щегося рыболовством.

Когда он дошел до того места, где существо-обла-ко выбралось из кувшина, большая губка, намыливав-шая невидимость, замерла.

– Так, так, – услышал он. – Любопытно. Джинн, за-пертый в бутылке.

– Какой там джинн, – возразил он. – Какая-то разно-видность пурпурной мглы. Какой-то новый, неизвест-ный ее вид…

– Новый и неизвестный вид заслуживает того, что-бы его как-то назвать, – произнесла невидимая Йен-нифэр. – Джинн – название ничуть не хуже других.Продолжай, пожалуйста.

Мыло в бадье пенилось в ходе его повествования,вода плескалась через край. В один из моментов что-

то привлекло его внимание, он пригляделся и заме-тил контуры и формы, проявленные мылом, покры-вающим невидимость. Контуры и формы так увлеклиего, что он онемел.

– Рассказывай! – подстегнул его голос, исходящийиз ничего поверх контуров и форм. – Что дальше?

– Это все, – сказал он. – Я прогнал этого, как тыговоришь, джинна…

– Каким образом? – Черпак поднялся и вылил воду.Мыло исчезло, формы тоже. Геральт вздохнул.

– Заклинанием.– Каким? – Черпак снова вылил воду. Ведьмак при-

нялся следить за действиями черпака, ибо вода, хотьи ненадолго, тоже кое-что проявляла. Он повторилзаклинание, ради безопасности заменяя гласную «э»вдохом. Думал понравиться чародейке знанием этогопринципа и сильно удивился, услышав из бадьи дикийхохот.

– Что тут смешного?– Твое заклинание… – Полотенце сплыло с вешал-

ки и принялось вытирать остатки контуров. – Трисслопнет от смеха, когда я ей расскажу! Кто тебя научил,ведьмак? Этому… заклинанию?

– Одна жрица из храма Гулдры. Это тайный храмо-вый язык…

– Кому тайный – тому тайный. – Полотенце хлест-

нуло о край бадьи, вода плеснула на пол, следы бо-сых ступней обозначили шаги волшебницы. – Никакоеэто не заклинание, Геральт. И не советую повторятьего в других храмах.

– Если не заклинание, так что? – спросил он, на-блюдая за тем, как два черных чулка создают из воз-духа одну черную ножку за другой.

– Шутливое выражение. – Трусики с оборками охва-тили нечто ласкающим глаз образом. – Хоть и не со-всем цензурное.

Белая блузка с большим жабо в форме цветка порх-нула вверх и сотворила формы. Как ведьмак заметил,Йеннифэр не пользовалась никакими штучками с ки-товым усом, которые так любят женщины. Ей это бы-ло ни к чему.

– Какое выражение? – спросил он.– Давай не будем об этом.Из стоявшей на столике четырехгранной хрусталь-

ной бутылки вылетела пробка. В бане запахло сире-нью и крыжовником. Пробка описала несколько кру-гов и прыгнула на место. Чародейка застегнула ман-жеты нижней рубашки, натянула платье и материали-зовалась.

– Застегни, – повернулась она спиной, расчесываяволосы черепаховым гребнем. У гребня, как заметилГеральт, был длинный заостренный конец, который в

случае нужды мог заменить кинжал.Он расчетливо медленными движениями, пряжка

за пряжкой, застегивал платье, вдыхая аромат ееволос, черным каскадом ниспадающих до половиныспины.

– Возвратимся к твоему «бутылочному» существу, –сказала Йеннифэр, вдевая в уши бриллиантовыесерьги. – Конечно же, не твое смешное заклинаниеобратило его в бегство. Скорее всего он просто раз-рядил ярость на твоем дружке и улетел, поскольку этоему надоело.

– Правдоподобно, – угрюмо согласился Геральт. –Не думаю, чтобы он полетел в Цидарис укокошитьВальдо Маркса.

– Что еще за Вальдо Маркс?– Трубадур, который считает моего друга, тоже по-

эта и трубадура, бесталанщиной, потакающей низ-менным вкусам толпы.

Чародейка обернулась, странно блеснув фиалко-выми глазами.

– А твой друг успел высказать желание?– Даже два, и оба до крайности глупые. Почему ты

спрашиваешь? Ведь очевидная же нелепица: испол-нение желаний гениями, д’йини, духами лампы…

– Очевидная нелепица, – усмехнувшись, повтори-ла Йеннифэр. – Конечно. Вымысел, глупая, бессмыс-

ленная сказка, как и все легенды, в которых добрыедухи и ворожейки исполняют желания. Такие сказкипридумывают несчастные простачки, которые даже ине помышляют о том, чтобы свои многочисленные же-лания и мечты исполнять собственными силами. При-ятно знать, что ты не из их числа, Геральт из Ривии.Поэтому ты близок мне по духу. Я, если чего-то хочу,не мечтаю, а действую. И всегда добиваюсь того, чегожелаю.

– Не сомневаюсь. Ты готова?– Готова. – Волшебница подтянула ремешки туфе-

лек и встала.Даже на каблуках она была не слишком высо-

ка. Тряхнула волосами, которые, несмотря на актив-ное расчесывание, сохранили красочно-взвихренныйи вьющийся беспорядок.

– Есть вопрос, Геральт. Печать, которая закрывалабутылку. Она все еще у твоего друга?

Ведьмак задумался. Печать была не у Лютика, а унего, к тому же сейчас. Но опыт учил, что волшебни-кам не следует говорить слишком многого.

– Хм… Думаю, да, – помедлив, ответил он. – Да,пожалуй, у него. А что? Эта печать так важна?

– Странный вопрос, – резко сказала она, – дляведьмака, специалиста по сверхъестественным чудо-вищам, которому следовало бы знать, что такая пе-

чать достаточно серьезна, чтобы к ней не прикасать-ся.

Он стиснул зубы. Удар был точным.– Ну что ж, – проговорила Йеннифэр немного мяг-

че. – Видимо, ведьмакам, как простым смертным,свойственно ошибаться. Ну, можно идти. Где твойдруг?

– Здесь, в Ринде. В доме некого Эррдиля. Эльфа.– У Эррдиля, – скривила она губы, внимательно по-

смотрев на него. – Знаю, где это. Полагаю, там же на-ходится и его брат, Хиреадан?

– Верно. А что…– Ничего, – прервала она и, прикрыв глаза, подняла

руки. Медальон на шее ведьмака задергался, рванулцепочку.

На влажной стене бани разгорелся светящийсяквадрат, обрамляющий фосфоресцирующее молоч-но-белое ничто.

Ведьмак тихо выругался. Он не любил порталов иперемещений с их помощью.

– Разве обязательно… – кашлянул он. – Здесьнедалеко…

– Я не могу ходить по улицам, – отрезала она. –Здесь меня не любят, могут оскорбить, закидать кам-нями, а то и чем-нибудь похуже. Несколько человекпортят мне реноме, думая, что это сойдет им безна-

казанно. Не бойся, мои порталы безопасны.Геральт был свидетелем того, как однажды сквозь

безопасный портал пролетела половина человека.Вторую так и не нашли. Он знал несколько случаев,когда люди входили в порталы и о них больше никтоникогда и ничего не слышал.

Волшебница в очередной раз поправила волосы,пристегнула к поясу расшитый жемчугами мешочек.Мешочек казался маловатым, чтобы вместить что-ли-бо, кроме горсти медяков да губной помады, но Ге-ральт знал, что это необыкновенный мешочек.

– Обними меня. Сильнее, я не фарфоровая. В путь!Медальон завибрировал, что-то сверкнуло, и Ге-

ральт погрузился в черное ничто, в пронизывающийхолод. Он ничего не видел, не слышал, не чувство-вал. Холод был тем единственным, что регистрирова-ли органы чувств.

Он хотел выругаться, но не успел. 5

– Уже час, как она туда вошла. – Хиреадан пере-вернул стоящую на столе клепсидру. – Начинаю вол-новаться. Неужто с горлом Лютика все настолько пло-хо? Как думаешь, не заглянуть ли к ним?

– Она явно не желает этого. – Геральт с трудом

допил кубок с травяным настоем. Он ценил и любилоседлых эльфов за ум, выдержку и специфическоечувство юмора, но их вкусов, касающихся пищи и на-питков, не понимал и не разделял. – Я бы не стал ме-шать, Хиреадан. Магия требует времени. Пусть на этоуйдут даже сутки, лишь бы Лютик выздоровел.

– Ну что ж, ты прав.Из соседнего помещения доносился стук молот-

ков, Эррдиль жил в заброшенной корчме, которую ку-пил, намереваясь отремонтировать и въехать вместес женой, тихой и неразговорчивой эльфкой. РыцарьВратимир, который после совместно проведенной вкордегардии ночи пристал к компании, добровольнопредложил Эррдилю помощь в ремонтных работах.Вместе с супругами он взялся обновлять панель сра-зу же, как только прошло замешательство, вызванноенеожиданным и эффектным появлением ведьмака иЙеннифэр, выскочивших из стены в блеске портала.

– Если честно, – начал Хиреадан, – не думал, что утебя так здорово пойдет. Йеннифэр не из тех, кто жаж-дет оказывать помощь. Заботы ближних не очень-тоее волнуют и нарушают сон. Короче говоря, не слы-шал, чтобы она когда-нибудь кому-нибудь чем-нибудьпомогла бескорыстно. Интересно, ради чего она взя-лась помогать тебе и Лютику?

– Ты не преувеличиваешь? – усмехнулся ведьмак. –

Она не произвела на меня такого уж скверного впе-чатления. Превосходство, верно, любит показывать,но по сравнению с другими колдунами, со всей их наг-лой сворой, она прямо-таки ходячее обаяние и доб-рожелательность.

Хиреадан улыбнулся.– Твои слова звучат так, – сказал он, – словно

ты считаешь, будто скорпион красивее паука потому,что у него такой прелестный хвостик. Будь внимате-лен, Геральт. Ты не первый, кто так о ней думает, незная, что из своей красоты и доброжелательности онасделала оружие. Оружие, которым пользуется весь-ма ловко и беспринципно. Что, разумеется, отнюдь неумаляет того факта, что она на удивление красиваяженщина. Думаю, не возражаешь?

Геральт быстро взглянул на эльфа. Ему уже вто-рой раз показалось, что он замечает на лице Хире-адана след румянца. Это удивило его не меньше, чемслова. Чистокровные эльфы обычно не восхищаютсяженщинами людей. Даже очень красивыми. Йенниф-эр же, хоть на свой манер и привлекательная, краса-вицей считаться не могла.

Вкусы вкусами, но в действительности мало кто на-зывал колдуний красавицами. В конце концов, все онипроисходили из тех общественных слоев, в которыхПредназначением дочерей было исключительно за-

мужество. Кто подумает осуждать дочь на годы кро-потливой учебы и пытку соматическими изменения-ми, если ее можно просто удачно выдать замуж? Комузахочется иметь в родне колдунью? Несмотря на ува-жение, которым пользовались магики, родители чаро-деек не получали никакой выгоды, потому что к томувремени, когда девушка завершала учебу, ее переста-вало что-либо связывать с семьей, в расчет шло толь-ко братство таких же, как она. Поэтому чародейкамистановились, как правило, дочери с нулевыми шанса-ми на замужество.

В противоположность священникам и друидкам, ко-торые неохотно брали на воспитание некрасивых илиуродливых девушек, чародеи принимали любую, ко-торая проявляла предрасположенность. Если же ре-бенок проходил сквозь сито первых лет обучения, вдело вступала магия – выпрямляющая и выравнива-ющая ноги, исправляющая сросшиеся кости, латаю-щая заячьи губы, сглаживающая рубцы, шрамы и сле-ды перенесенной оспы.

Молодая чародейка становилась привлекательной,потому что того требовал престиж профессии. Ре-зультатом были псевдокрасивые женщины со злыми ихолодными глазами дурнушек. Дурнушек, не способ-ных забыть о своей некрасивой внешности, прикры-той магической маской, причем не для того, чтобы

их осчастливить, а исключительно ради упомянутогопрестижа.

Нет, Геральт не понимал Хиреадана. Его глаза, гла-за ведьмака, замечали слишком много деталей.

– Нет, Хиреадан, – ответил он на вопрос. – Не воз-ражаю. И благодарю за предупреждение. Но сейчасдело исключительно в Лютике. Он пострадал при мне,в моем присутствии. Я не сумел его уберечь, не смогпомочь. Если б я знал, что это его вылечит, я уселсябы на скорпиона голым задом.

– Этого-то ты и должен опасаться больше всего, –загадочно усмехнулся эльф. – Потому что Йеннифэрзнает об этом и любит использовать свое знание. Недоверяй ей, Геральт. Она опасна.

Геральт не ответил.Наверху скрипнула дверь. Йеннифэр стояла на

лестнице, опершись о поручни.– Ведьмак, можешь на минутку заглянуть?– Конечно.Волшебница прислонилась спиной к двери одной

из более-менее обставленных комнат, в которой по-местили страдающего трубадура. Ведьмак подошел,молча взглянул. Он видел ее левое плечо, немногоболее высокое, чем правое. Нос, немного длиннова-тый. Губы, немного узковатые. Подбородок, скошен-ный чуть больше, чем следовало бы. Брови, не очень

правильные. Глаза… Он видел слишком много дета-лей. И совершенно напрасно.

– Что с Лютиком?– Ты сомневаешься в моих способностях?Он продолжал смотреть. У нее была фигура два-

дцатилетней девушки, хотя ее истинного возрастаон предпочитал не угадывать. Двигалась она с есте-ственной, непринужденной грацией. Нет, невозможнобыло угадать, какой она была раньше, что в ней ис-правили. Он перестал об этом думать, не было смыс-ла.

– Твой талантливый друг будет здоров, – сказалаона. – Его вокальные способности восстановятся.

– Я благодарен тебе, Йеннифэр.– У тебя еще будет оказия это доказать, – улыбну-

лась она.– К нему можно?Она чуть помедлила, глядя на него со странной

улыбкой и постукивая пальцами по дверной раме.– Конечно. Входи.Медальон на шее ведьмака начал резко, ритмично

дрожать.В центре пола лежал светившийся молочной белиз-

ной стеклянный шар размером с небольшой арбуз.Шар отмечал середину девятилучевой звезды, точ-нейшим образом вырисованной и касающейся луча-

ми углов и стен комнаты. В звезду была вписана нари-сованная красная пентаграмма. Концы пентаграммыбыли обозначены черными свечами, укрепленными вподсвечниках странной формы. Черные свечи горелитакже в изголовье постели, на которой лежал укрытыйовечьими шкурами Лютик. Поэт дышал спокойно, ужене стонал и не хрипел, с его лица сбежала гримасаболи, теперь ее сменила блаженная улыбка идиота.

– Он спит, – сказала Йеннифэр. – И видит сон.Геральт присмотрелся к изображениям, начертан-

ным на полу. Ощущалась заключенная в них магия, ноон знал, что это была магия дремлющая, неразбужен-ная. Она была все равно что дыхание спящего льва,но в ней ощущался и скрытый до поры до временильвиный рык.

– Что это, Йеннифэр?– Ловушка.– На кого?– В данный момент на тебя. – Волшебница повер-

нула ключ в замке, покрутила его в руке. Ключ исчез.– Итак, меня поймали, – холодно сказал он. – И что

дальше? Начнешь покушаться на мою невинность?– Не льсти себе. – Йеннифэр присела на край кро-

вати. Лютик, все еще кретински улыбаясь, тихо засто-нал. Это, несомненно, был стон блаженства.

– В чем дело, Йеннифэр? Если это игра, я не знаю

правил.– Я говорила, – начала она, – что всегда получаю

то, чего хочу. Так уж случилось, что я захотела иметьто, чем владеет Лютик. Я заберу это у него, и мы рас-станемся. Не бойся, я не причиню ему вреда…

– То, что ты устроила на полу, – прервал Геральт, –служит приманкой для демонов. Там, где вызываютдемонов, всегда кому-то приносят вред. Я не допущуэтого.

– …у него волос с головы не упадет, – продолжалачародейка, не обращая никакого внимания на его сло-ва. – Голосок у него станет еще красивее, и он будетвесьма доволен, даже счастлив. Все мы будем счаст-ливы. И расстанемся без сожаления, но и без обиды.

– Ах, Виргиния, – застонал Лютик, не открываяглаз. – Прелестны твои груди, нежнее лебединого пу-ха… Виргиния…

– Спятил, что ли? Бредит?– Он видит сон, – усмехнулась Йеннифэр. – Его

мечта сбывается во сне. Я прозондировала его мозгдо самого дна. Не очень-то много там оказалось. Чу-точку хлама, несколько желаний, уйма поэзии. Ну дане в том дело. Печать, которой была запечатана бу-тылка с джинном, Геральт. Я знаю, что она не у труба-дура, а у тебя. Попрошу отдать ее мне.

– Зачем она тебе?

– Ну, как бы тебе сказать? – Волшебница кокетливоулыбнулась. – Может, так: не твое это дело, ведьмак.Такой ответ устроит?

– Нет, – тоже улыбнулся Геральт. – Не устроит. Ноне бичуй себя за это, Йеннифэр. Меня нелегко удо-влетворить. До сих пор это удавалось только лицамболее чем среднего уровня.

– Жаль. Стало быть, так и останешься неудовле-творенным. Что делать. Изволь печать. И не ухмы-ляйся так. Это не идет ни к твоей красоте, ни к твоейприческе. Если ты еще не заметил, то знай, что имен-но сейчас начала исполняться благодарность, кото-рой ты мне обязан. Печать – первый взнос за голоспевуна.

– Гляжу, ты разбросала цену на множество взно-сов, – холодно проговорил он. – Хорошо. Этого можнобыло ожидать, и я ожидал. Но пусть это будет чест-ная торговля, Йеннифэр. Я купил твою помощь, и язаплачу.

Она скривила губы в улыбке, но ее фиалковые гла-за оставались холодными.

– Уж в этом-то, ведьмак, не сомневайся.– Я, – повторил он, – а не Лютик. Я забираю его

отсюда в безопасное место. Сделав это, вернусь, вы-плачу второй взнос и последующие. Что же касаетсяпервого… – Он сунул руку в секретный кармашек на

поясе, достал латунную печать со знаком звезды и ло-маного креста. – Пожалуйста. Но не как первый взнос.Прими это от ведьмака как знак благодарности за то,что хоть и расчетливо, но ты отнеслась к нему доб-рожелательней, нежели это сделало бы большинствотвоей братии. Прими это как доказательство добройволи, призванное убедить тебя, что, позаботившисьо безопасности друга, я вернусь сюда, чтобы распла-титься. Я не заметил скорпиона в цветах, Йеннифэр.И готов расплачиваться за свою невнимательность.

– Прекрасная речь. – Колдунья скрестила руки нагруди. – Трогательная и патетическая. Жаль только,напрасная. Лютик мне нужен и останется здесь.

– Он уже однажды столкнулся с тем, кого ты наме-рена сюда приволочь. – Геральт указал на изображе-ния на полу. – Когда ты закончишь и притащишь сю-да джинна, то независимо от твоих обещаний Лютикпострадает, возможно, еще больше. Ведь тебя инте-ресует то существо из бутылки, верно? Ты намереназавладеть им, заставить служить себе? Не отвечай, язнаю, плевать мне на это. Делай что хочешь, притащихоть десяток демонов. Но без Лютика. Если ты под-ставишь Лютика, это уже не будет честной сделкой,Йеннифэр, и ты не имеешь права за таковую требо-вать платы. Я не допущу… – Он осекся.

– Меня интересовало, когда же ты наконец почув-

ствуешь, – хихикнула чародейка.Геральт напрягся, собрал в кулак всю свою волю,

до боли стиснув зубы. Не помогло. Его словно пара-лизовало, он вдруг превратился в каменную статую,во вкопанный в землю столб. Не мог шевельнуть да-же пальцем в башмаке.

– Я знала, что ты сумеешь отразить чары, брошен-ные открыто, – сказала Йеннифэр. – Знала также, что,прежде чем что-либо предпринять, ты постараешьсярасположить меня к себе красноречием. Ты болтал, анависший над тобой заговор действовал и понемногуломал тебя. Теперь ты можешь только говорить. Нотебе уже нет нужды мне нравиться. Я знаю, ты крас-норечив. И не надо продолжать, это только снизит эф-фект!

– Хиреадан… – с трудом проговорил он, все ещепытаясь бороться с магическим параличом. – Хире-адан поймет, что ты что-то замышляешь. Сообразитбыстро, заподозрит в любой момент, потому что недоверяет тебе. Он не доверял с самого начала…

Чародейка повела рукой. Стены комнаты затума-нились и окрасились однообразным мутно-серым то-ном. Исчезли двери, исчезли окна, исчезли дажепыльные занавески и засиженные мухами картинкина стенах.

– Ну и что, если Хиреадан сообразит? – зловеще

поморщилась она. – Помчится на помощь? Сквозьмой барьер не пройдет никто. Но, уверяю тебя, Хи-реадан никуда не побежит, не сделает ничего мне вовред. Ничего. Он очарован мною. Нет, дело не в чер-нокнижии, я не привораживала его. Обычная химияорганизма. Он влюбился в меня, дурень. Ты не знал?Он даже хотел вызвать Бо на поединок, представля-ешь? Эльф, а ревнивый. Такое встречается редко. Ге-ральт, я не случайно выбрала этот дом.

– Бо Берран, Хиреадан, Эррдиль, Лютик. Действи-тельно, ты идешь к цели самым прямым путем. Номною, Йеннифэр, не воспользуешься.

– Воспользуюсь, воспользуюсь. – Чародейка вста-ла с кровати, подошла, старательно обходя начертан-ные на полу знаки. – Я же сказала, ты мне кое-чтодолжен за излечение поэта. Так, мелочь, небольшуюуслугу. После того, что я сейчас собираюсь проде-лать, я сразу же исчезну из Ринды, а у меня в этомгородишке еще есть кое-какие… неоплаченные дол-ги, назовем это так. Некоторым людям я тут кое-чтопообещала, а я всегда выполняю обещания. Однакопоскольку сама я не успею, ты исполнишь мои обеща-ния за меня.

Он боролся, боролся изо всех сил. Напрасно.– Не дергайся, ведьмак, – ехидно усмехнулась

она. – Впустую. У тебя сильная воля и хорошая сопро-

тивляемость магии, но со мной и моими заклинания-ми ты помериться не в состоянии. И не ломай коме-дию. Не пытайся покорить меня демонстрацией сво-ей несгибаемой и гордой мужественности. Ты толькосамому себе кажешься несгибаемым и гордым. Радидруга ты сделал бы все и без чар, заплатил бы любуюцену, вылизал бы мне туфли. А может, и еще кое-что,если б мне вдруг вздумалось повеселиться.

Он молчал. Йеннифэр стояла, усмехаясь и поигры-вая пришпиленной к бархотке обсидиановой звездой,искрящейся бриллиантами.

– Уже в спальне Бо, – продолжала она, – переки-нувшись с тобой несколькими словами, я поняла, ктоты такой. И знала, какой монетой взять с тебя плату.Рассчитаться за меня в Ринде мог бы любой, напри-мер, тот же Хиреадан. Но сделаешь это ты, ибо тыдолжен мне заплатить. За притворное высокомерие,за каменное лицо, за саркастический тон. За мнение,будто ты можешь стоять лицом к лицу с Йеннифэр изВенгерберга, считать ее самовлюбленной нахалкой,расчетливой ведьмой и одновременно таращиться наее намыленные сиськи. Плати, Геральт из Ривии!

Она схватила его обеими руками за волосы и пылкопоцеловала в губы, впившись в них словно вампир.Медальон на шее задергался, Геральту почудилось,что цепочка укорачивается и стискивает горло словно

гаррота. В голове сверкнуло, в ушах дико зашумело.Фиалковые глаза чародейки исчезли, и он погрузилсяво тьму…

Геральт стоял на коленях. Йеннифэр обращалась кнему мягким, нежным голосом.

– Запомнил?– Да, госпожа.Это был его собственный голос.– Так иди и выполни мое поручение.– Слушаюсь, госпожа.– Можешь поцеловать мне руку.– Благодарю тебя, госпожа.Он пополз к ней, не поднимаясь с колен. В голо-

ве гудели десятки тысяч пчел. Ее рука источала аро-мат сирени и крыжовника… Сирени и крыжовника…Вспышка. Тьма.

Балюстрада, ступени. Лицо Хиреадана.– Геральт! Что с тобой! Геральт, ты куда?– Я должен… – Его собственный голос. – Должен

идти…– О боги! Взгляните на его глаза!Лицо Вратимира, искаженное изумлением. Лицо

Эррдиля. И голос Хиреадана.– Нет! Эррдиль, нет! Не прикасайся к нему и не про-

буй задержать. С дороги, Эррдиль! Прочь с его доро-ги!

Запах сирени и крыжовника…Дверь. Всплеск солнца. Жарко. Душно. Запах сире-

ни и крыжовника. «Будет буря», – подумал он. И этобыла его последняя сознательная мысль.

6

Тьма. Запах…Запах? Нет – вонь. Вонь мочи, гнилой соломы и

мокрых лохмотьев. Смрад коптящего факела, воткну-того в железный захват, закрепленный в стене из гру-бо отесанных каменных блоков. Отбрасываемая фа-келом тень на покрытом соломой земляном полу…

Тень решетки.Ведьмак выругался.– Наконец-то. – Он почувствовал, что кто-то при-

поднимает его, прислоняет спиной к влажной стене. –Я уже стал опасаться. Ты так долго не приходил в се-бя.

– Хиреадан? Где… Черт, голова разламывается…Где мы?

– А ты как думаешь?Геральт отер лицо ладонью и осмотрелся. У про-

тивоположной стены сидели трое оборванцев. Он ви-дел их смутно, они приткнулись как можно дальше отфакела, почти в полной темноте. Под решеткой, отде-

ляющей всех их от освещенного коридора, прикорну-ло что-то, на первый взгляд напоминающее кучу тря-пья. На самом деле это был старик с носом, похожимна клюв аиста. Длина висящих сосульками волос исостояние одежды говорили о том, что он находитсяздесь не первый день.

– Нас кинули в яму, – угрюмо сказал Геральт.– Рад, что ты обрел способность логически мыс-

лить и делать выводы, – бросил эльф.– Дьявольщина… А Лютик? Давно мы здесь сидим?

Сколько времени прошло с тех пор…– Не знаю. Когда меня кинули, я тоже был без со-

знания. – Хиреадан подгреб солому, уселся поудоб-нее. – Разве это важно?

– Еще как, черт возьми. Йеннифэр… И Лютик. Лю-тик там, с ней, а она собирается… Эй, вы. Нас давноздесь заперли?

Оборванцы пошептались, но не ответили.– Вы что, оглохли? – Геральт сплюнул, все еще не

в состоянии отделаться от металлического привкусаво рту. – Я спрашиваю, какое сейчас время дня? Илиночи? Наверное, знаете, когда вам приносят жратву?

Оборванцы снова пошептались, покашляли.– Милсдарь, – сказал наконец один, – оставьте нас

в покое и, пожалуйста, не разговаривайте с нами.Мы – честные воры, мы не политические. Мы супро-

тив власти не шли. Не… покушались. Мы токмо воро-вали.

– Угу, – сказал второй. – У вас свой угол, у нас свой.Кажному свое.

Хиреадан фыркнул. Ведьмак сплюнул.– Так оно и есть, – промямлил заросший волосней

старик с длинным носом. – В тюряге кажный стерегётсвой угол и держится своих.

– А ты, дедок, – насмешливо спросил эльф, – дер-жишься их или нас? Ты к какой группе себя относишь?К честным или политическим?

– Ни к какой, – гордо ответил старик. – Ибо невиненесьм.

Геральт снова сплюнул.– Хиреадан, – спросил он, массируя виски, – с этим

покушением на власть… Верно?– Абсолютно. Ты ничего не помнишь?– Ну, вышел на улицу… Люди на меня поглядыва-

ли… Потом… Потом был какой-то магазин…– Ломбард, – понизил голос эльф. – Ты вошел

в ломбард. И сразу же дал по зубам ломбардщику.Крепко. Даже очень.

Ведьмак сдержал проклятие.– Ломбардщик упал, – тихо продолжал Хиреадан. –

Ты дал ему несколько раз ногой по весьма чувстви-тельным местам. На помощь прибежал слуга. Ты вы-

кинул его через окно на улицу.– Боюсь, – буркнул Геральт, – этим дело не ограни-

чилось.– Опасение вполне обоснованное. Ты вышел из

ломбарда и направился по середине улицы, растал-кивая прохожих и выкрикивая какие-то глупости от-носительно чести дамы. За тобой тянулся солидныйхвост. Там же были я, Эррдиль и Вратимир. Ты оста-новился перед домом аптекаря Лавроносика, вошели через минуту снова вышел, волоча Лавроносика заногу. Затем обратился к собравшейся толпе с чем-товроде речи.

– Какой?– Говоря наиболее доходчиво, ты сообщил, что ува-

жающий себя мужчина не должен называть курвой да-же профессиональную проститутку, ибо это низко иотвратительно. Что применять определение «курва»по отношению к женщине, которую ты никогда не…имел – ты выразился более красочно – и никогда ей заэто не давал денег, дело грязное и абсолютно недо-пустимое. Экзекуция, сообщил ты всем и вся, будетпроизведена немедленно, и это будет наказание в са-мый раз для такого говнюка, как Лавроносик. Послечего зажал голову аптекаря между колен, стащил снего портки и врезал по заднице ремнем.

– Продолжай, Хиреадан. Продолжай, не жалей ме-

ня.– Лупцевал ты Лавроносика по заднице, не жалея

сил, а аптекарь выл и верещал, плакал, взывал к по-мощи господней и людской, умолял сжалиться, обе-щал даже исправиться, но ты ему явно не верил. Тутподбежали несколько вооруженных бандитов, кото-рых в Ринде почему-то принято именовать гвардией.

– А я, – покачал головой Геральт, – именно тогда ипокусился на власть?

– Куда там! Ты покусился гораздо раньше. И лом-бардщик, и Лавроносик числятся в городском совете.Вероятно, тебе интересно будет узнать, что оба тре-бовали выкинуть Йеннифэр из города. Они не толькоголосовали за это в совете, но говорили о ней всякиегадости по корчмам и обсуждали ее весьма неизящ-ным образом.

– Об этом я догадывался уже давно. Рассказывай.Ты остановился на гвардейцах. Это они бросили меняв яму?

– Хотели. Ох, Геральт, это было зрелище. Что ты сними вытворял, описать невозможно. У них были ме-чи, дубины, палки, топоры, а у тебя только ясеневыйстек с ручкой, который ты отобрал у какого-то франта.И когда все уже лежали на земле, ты пошел дальше.Большинство из нас знали, куда ты направляешься.

– Хотел бы знать и я.

– Ты шел в храм. Ибо богослужитель Крепп, тожечлен совета, уделял Йеннифэр много места в своихпроповедях. Впрочем, ты вовсе и не скрывал своегомнения относительно богослужителя Креппа. Ты обе-щал прочитать ему лекцию, касающуюся уважения кпрекрасному полу. Говоря о нем, ты упускал его офи-циальный титул, но добавлял иные эпитеты, вызывав-шие заметное оживление у следовавшей за тобой де-творы.

– Так, – проворчал Геральт. – Стало быть, прибави-лось и богохульство. Что еще? Осквернение храма?

– Нет. Войти ты не успел. Перед храмом ждала ротагородской стражи, вооруженная всем, что только на-шлось в цейхгаузе, кроме катапульты, как мне кажет-ся. Походило на то, что тебя просто-напросто изуве-чат. Но ты не дошел до них. Неожиданно схватилсяобеими руками за голову и потерял сознание.

– Можешь не заканчивать. Но, Хиреадан, ты-то какочутился в яме?

– Когда ты упал, несколько стражников подскочили,чтобы продырявить тебя копьями. Я вступил с ними всобеседование. Получил по голове алебардой и очу-тился здесь, в яме. Мне, несомненно, пришьют обви-нение в участии в противолюдском заговоре.

– Ну, коли уж мы попали в обвиняемые, – заскре-жетал зубами ведьмак, – то как думаешь, что нам гро-

зит?– Если Невилл, ипат, успел вернуться из столицы, –

буркнул Хиреадан, – то кто знает… Мы знакомы. Ноесли не успел, приговор вынесут политики, в том чис-ле, разумеется, Лавроносик и ломбардщик. А это зна-чит…

Эльф сделал короткий жест в районе шеи. Несмот-ря на царящий в подвале полумрак, этот жест остав-лял мало места для домыслов. Ведьмак помол-чал. Воры шепотом переговаривались. Сидящий за«невинность» дедок, казалось, спал.

– Прекрасно, – сказал наконец Геральт и грязновыругался. – Мало того что я буду висеть, так ещезная, что оказался причиной твоей смерти, Хиреадан.И, вероятно, Лютиковой. Не прерывай. Я знаю, чтоэто делишки Йеннифэр, но виноват все равно я. Моядурь. Она окрутила меня, сделала из меня, как гово-рят краснолюды, дуба.

– Хм, – проворчал эльф. – Ни добавить, ни убавить.Я тебя предупреждал. Черт побери, тебя предупре-дил, а сам оказался таким же, пользуясь твоим выра-жением, дубом. Ты сетуешь на то, что я попал сюдаиз-за тебя. Я мог остановить тебя на улице, обезору-жить, не допустить… Я этого не сделал. Боялся, что,когда развеются чары, которые она на тебя навела,ты вернешься и… причинишь ей зло. Прости.

– Прощаю великодушно. Потому как ты понятия неимеешь, какая сила была в ее заклинании. Я, дорогойэльф, обычный наговор перебиваю за несколько ми-нут и при этом не теряю сознания. Заклинания Йенни-фэр тебе бы не удалось сломать, а чтобы меня обез-оружить… Вспомни гвардию.

– Повторяю, я думал не о тебе. Я думал о ней.– Хиреадан?– Да?– Ты ее… Ты ее…– Я не люблю возвышенных слов, – прервал эльф,

грустно улыбнувшись. – Я ею, скажем так, сильноувлечен. Ты, вероятно, удивишься, как можно увлечь-ся такой, как она?

Геральт прикрыл глаза, чтобы вызвать в памяти об-раз. Образ, который его необъяснимым образом, ска-жем так, не используя возвышенных слов, привлекал.

– Нет, Хиреадан, – сказал он. – Не удивлюсь.В коридоре задуднили тяжелые шаги, послышал-

ся звон металла. На пол подвала легли тени четырехстражников. Проскрипел ключ, невинный старик рез-ко отскочил от решетки и спрятался меж честных гра-бителей.

– Так быстро? – вполголоса удивился эльф. – Ядумал, на то, чтобы поставить эшафот, потребуетсябольше времени…

Один из стражников, лысый как колено дылда с ис-тинно кабаньей щетиной на морде, ткнул в ведьмака.

– Этот.Двое других схватили Геральта, грубо подняли и

приперли к стенке. Воришки вжались в угол, длинно-носый дедок зарылся в солому. Хиреадан хотел вско-чить, но упал на подстилку, отползая от приставлен-ного к груди корда.

Лысый стражник остановился перед ведьмаком,подвернул рукава и помассировал кисть руки.

– Господин советник Лавроносик, – сказал он, – ве-лели спросить, как тебе у нас в яме? Может, чего недо-стает? Может, холод докучает? А?

Геральт не счел нужным отвечать. Пнуть лысого онтоже не мог, потому что удерживавшие его стражникинаступили ему на ноги тяжелыми ботинками.

Лысый коротко размахнулся и саданул его под дых.Не помогло защитное напряжение мышц. Геральт, струдом хватая воздух, некоторое время рассматривалпряжку собственного пояса, потом стражники выпря-мили его снова.

– Дык ничего тебе не надыть? – продолжал лысый,разя луком и гнилыми зубами. – Господин советник бу-дет радый, что ты не жаловаешься.

Второй удар, туда же. Ведьмак закашлялся, и егонаверняка бы вырвало, если б было чем. Лысый по-

вернулся боком. Сменил руку. Удар! Геральт сновауставился на пряжку собственного пояса. Хоть это иказалось странным, но выше пряжки не появиласьдыра, сквозь которую просвечивала бы стена.

– Ну как? – Лысый немного отступил, явно собира-ясь размахнуться сильнее. – Нету никаких пожелани-ев? Господин Лавроносик велели спросить, нет ли ка-ких? А чтой-то ты молчишь? Язык, что ль, свернулся?Щас я тебе его размотаю.

Удар!Геральт и на этот раз не потерял сознания. А на-

до бы, потому что ему как-никак, а внутренние органыеще могли пригодиться. Однако, чтобы потерять со-знание, надо было заставить лысого…

Стражник сплюнул, ощерился, снова помассировалпятерню.

– Ну как? Никаких желаниев?– Есть одно… – простонал ведьмак, с трудом под-

нимая голову. – Чтоб ты лопнул, сволота поганая.Лысый заскрежетал зубами, отступил и замахнул-

ся, теперь уже, как и хотел Геральт, примеряясь к го-лове. Но удар не состоялся. Стражник вдруг забуль-кал, словно индюк, покраснел, схватился обеими ру-ками за живот, взвыл, зарычал от боли…

И лопнул.

7

– Ну и что мне с вами делать?Потемневшее небо прорезала ослепительно яркая

стрела молнии, после короткой паузы раздался хруп-кий, протяжный гром. Ливень набирал силу, над Рин-дой проплывала дождевая туча.

Геральт и Хиреадан, сидевшие на лавке под боль-шим гобеленом, изображающим Пророка Лебеду, па-сущего овец, молчали, скромно потупившись. ИпатНевилл расхаживал по комнате, фыркая и гневно со-пя.

– Вы, сволочные, засранные волшебники! – вдругвзорвался он, остановившись. – Невзлюбили мой го-род или как? Нет других городов на свете или что?

Эльф и ведьмак молчали.– Чтобы такое… – захлебнулся ипат. – Чтобы ключ-

ника… Как помидор! Вдрызг! В красную жижу! Этобесчеловечно!

– Бесчеловечно и безбожно, – поддакнул присут-ствовавший в канцелярском покое ратуши богослужи-тель Крепп. – Так бесчеловечно, что любой дурак до-гадается, кто за этим стоит. Да, ипат. Хиреадана мызнаем оба, а этому, выдающему себя за ведьмака,недостало бы Силы, чтобы так уделать ключника. Это

все работа Йеннифэр, богомерзкой ведьмы!За окном, как бы подтверждая слова Креппа, гро-

мыхнуло.– Она, и никто другой, – продолжал богослужи-

тель. – Несомненно. Кто ж, если не Йеннифэр, взду-мал бы отыграться на государевом советнике Лавро-носике?

– Ха-ха-ха! – расхохотался ипат. – На это-то я какраз меньше всего злюсь. Лавроносик подкапывалсяпод меня, на мое место метил. Теперь его уже людислушать не станут. Как вспомнят, как он по заду отхва-тил…

– Недоставало еще, чтобы вы начали аплодиро-вать сему преступлению, милсдарь Невилл, – помор-щился Крепп. – Напоминаю, если б я на ведьмака ненаслал бесогонного заклинания, то бишь экзорцизма,он поднял бы руку на меня и на достоинство храма…

– А ведь ты тоже скверно отзывался о ней в своихпроповедях, Крепп. Даже Берран жаловался. Но чтоправда, то правда. Слышите, поганцы? – Ипат сноваповернулся к Геральту и Хиреадану. – Нету вам про-щения! Не подумаю потакать таким фокусам! Ну, да-вайте говорите, что у вас есть в свое оправдание, по-тому как если нет, то я начихаю на все ваши религиии устрою вам такое, что вы до смерти не забудете. Ану выкладывайте все немедля, как на духу!

Хиреадан тяжко вздохнул и глянул на ведьмакамногозначительно и с вопросом. Геральт тоже вздох-нул, откашлялся.

И рассказал все. Ну, скажем, почти все.– Стало быть, вон какие пироги, – произнес бого-

служитель, немного помолчав. – Хорошенькая исто-рия. Злой гений, освобожденный от заклятия. И ча-родейка, которая заимела на этого гения зуб. Недур-ственная комбинация. Это может скверно кончиться,очень скверно.

– Что такое гений? – спросил Невилл. – И что на-добно этой Йеннифэр?

– Волшебники, – пояснил Крепп, – черпают своюмощь из сил Природы, точнее, из так называемых Че-тырех Основ, сиречь элементов, популярно именуе-мых стихиями: Воздуха, Воды, Огня и Земли. У каж-дой из сих стихий имеется свое Измерение, на кол-довском жаргоне Плоскостью именуемое. Существу-ют, стало быть, Плоскость Воды, Плоскость Огня и такдалее. Измерения сии нам недоступны и заселены су-ществами, именуемыми гениями…

– Именуемыми в легендах, – прервал ведьмак. –Потому что, насколько мне известно…

– Не прерывай, – обрезал его Крепп. – То, что тебеизвестно мало, было ясно уже с самого начала тво-его рассказа, ведьмак. Так что помолчи и послушай

тех, кто умнее тебя. Итак, гении. Их четыре рода, как ичетыре Плоскости. Существуют д’йини, существа воз-душные, мариды, связанные со стихией Воды, ифри-ты, кои есть гении Огня, и д’ао – гении Земли…

– Ну, тебя понесло, Крепп, это называется словес-ный понос, – вставил Невилл. – Тут тебе не воскрес-ная школа, не учи нас. Говори кратко: чего Йеннифэрхочет от того гения?

– Такой гений, ипат, есть живой сборник магическойэнергии. Волшебник, имеющий возможность по жела-нию призывать гения, может эту энергию направлятьв виде заклинаний. Ему не надо тяжким трудом вытя-гивать Силу из Природы, за него это делает гений. То-гда могущество такого чародея становится огромным,почти безграничным.

– Что-то я не слышал о всесильных магах, – помор-щился Невилл. – Совсем даже наоборот, сила боль-шинства из них явно преувеличена. Этого не могут, тоне в силах.

– Волшебник Стаммельфорд, – прервал богослу-житель, снова впадая в менторский тон и встав в по-зу лектора, – некогда передвинул гору, коя заслонялаему вид с башни. Никому ни до, ни после не удавалосьсовершить подобное. Ибо Стаммельфорд, как гласитмолва, пользовался услугами д’ао – гения Земли. Со-хранились записи о подобных действиях других ма-

гиков. Гигантские волны и катастрофические пролив-ные дожди, несомненно, дело рук маридов. Огненныестолбы, пожары и взрывы – работа огненных ифри-тов…

– Смерчи, ураганы, полеты над землей, – провор-чал Геральт. – Джеоффрей Монк.

– Верно. Однако, вижу, кое-что ты все-таки зна-ешь. – Крепп посмотрел на него благосклонней. – Го-ворят, старый Монк нашел способ заставить служитьсебе и д’йини – гения Воздуха. Ходили слухи, что неодного. Он якобы держал их в бутылях и использовалпо мере надобности, по три желания от каждого гения.Потому что гении, дорогие мои, исполняют только трижелания, а потом свободны и смываются в свои изме-рения.

– Тот, над рекой, ничего не исполнил, – решительносказал Геральт, – сразу схватил Лютика за горло.

– Гении, – задрал нос Крепп, – существа зловред-ные и коварные. Не любят тех, кто загоняет их в бу-тылки и велит передвигать горы. Они делают все, что-бы не допустить произнесения желаний, и выполняютих таким способом, которым трудно овладеть. И пред-видеть. Порою выполняют буквально, поэтому надоследить за тем, что говоришь. Чтобы гения захому-тать, нужна железная воля, стальные нервы, могучаяСила и немалое умение. Из сказанного тобою следу-

ет, что твои умения, ведьмак, были невелики.– Слишком малы, чтобы эту дрянь обуздать, – со-

гласился Геральт. – Но все же я изгнал его, да так,что воздух выл. А это чего-нибудь да стоит, Йенниф-эр, правда, высмеяла мой экзорцизм…

– Какой экзорцизм? А ну повтори.Ведьмак повторил слово в слово.– Что?! – Богослужитель побледнел, потом покрас-

нел и наконец посинел. – Да как ты смеешь! Охальник!– Простите, – пролепетал Геральт. – Честно-то го-

воря, я не знаю… значения этих слов.– Так не повторяй, коли не знаешь! И где только ты

мог их услышать!– Ну, довольно, – махнул рукой ипат. – Напрасно те-

ряем время. Ладно. Теперь мы знаем, зачем волшеб-нице понадобился ваш гений. Но вы говорили, Крепп,что это скверно. Что именно скверно? Да пусть онаего поймает и убирается ко всем чертям, мне-то какоедело. Я думаю…

Никому не дано узнать, что в этот момент думалНевилл, если даже это не было хвастовством. На сте-не возле гобелена с Пророком Лебедой неожиданновозник светящийся четырехугольник, что-то сверкну-ло – и на середину комнаты вывалился… Лютик.

– Он невиновен! – крикнул поэт чистейшим звучнымтенором, сидя на полу и водя кругом дурным взгля-

дом. – Невиновен! Ведьмак невиновен. Я желаю, что-бы в это поверили!

– Лютик, – ахнул Геральт, удерживая Креппа, явнособиравшегося выкрикивать экзорцизмы, а может, изаклятия. – Ты откуда свалился… Лютик?

– Геральт! – Бард вскочил с пола.– Лютик!– Это еще кто такой? – буркнул Невилл. – Черт по-

бери, если вы не прекратите колдовать, я за себя непоручусь. Я сказал, здесь, в Ринде, колдовать нель-зя! Сначала надо подать письменное прошение, по-том оплатить пошлину и налог на имущество… Эй! Аэто, случайно, не певец, заложник ведьмы?

– Лютик, – повторил Геральт, держа поэта за руки. –Как ты сюда попал?

– Не знаю, – признался бард с глупейшим и обес-покоенным выражением на лице. – Честно говоря, яне совсем понимаю, что со мной творится. Помнюнемного, но провалиться мне, если знаю, что тут былоявью, а что кошмаром. Однако припоминаю милень-кую чернулечку с горящими глазами…

– Нашли время болтать о чернулечках, – прервалНевилл. – К делу, уважаемые, к делу. Ты кричал, чтоведьмак невиновен. Как это понимать? Что, Лавроно-сик сам себя высек? Потому что ежели ведьмак неви-новен, то иначе быть не могло. Разве что коллектив-

ная галлюцинация.– Мне ничего не ведомо ни о… э… высечении, ни

о галлюцинациях, – гордо проговорил Лютик, – ни олавровых носиках. Повторяю: последнее, что я пом-ню, была моднючая женщина, со вкусом одетая в чер-ное и белое. Вышеупомянутая дама грубо кинула ме-ня в светящуюся дыру явно магического портала. Адо того дала четкое и ясное указание: по прибытии наместо я должен был немедленно сообщить, цитирую:«Желаю, чтобы мне поверили, что ведьмак не вино-вен в том, что произошло. Таково, а не иное мое же-лание». Конец цитаты. Буквально так. Да, я спросил,в чем дело и зачем все это. Чернулечка не дала мнеговорить. Обругала неизысканно, взяла за шиворот икинула в портал. Это все. А теперь…

Лютик выпрямился, отряхнул куртку, поправил во-ротник и фантазийное, хотя и грязное жабо.

– …соблаговолите мне сказать, как называется игде находится лучший в этом городе кабак.

– В моем городе нет плохих кабаков, – медленнопроизнес Невилл. – Но прежде чем убедиться в этом,ты познакомишься с лучшей в моем городе ямой. Тыи твои дружки. Вы еще не на свободе, паршивцы, на-поминаю! Гляньте-ка! Один плетет небылицы, другойвыскакивает из стены и кричит о невиновности, че-го-то желает, верещит, требует, чтоб ему поверили. Он

имеет нахальство желать…– О боги! – Богослужитель вдруг хлопнул себя по

лысине. – Понял! Я понял! Желание! Последнее же-лание!

– Что с тобой, Крепп? – насупился ипат. – Прихвор-нул?

– Последнее желание! – повторил богослужитель. –Она заставила барда высказать последнее, третьежелание. Гением нельзя было овладеть, пока онне исполнил этого желания. А Йеннифэр постави-ла магическую ловушку и, вероятно, поймала гения,прежде чем тот успел сбежать в свое измерение! Гос-подин Невилл, необходимо обязательно…

За окном громыхнуло. Да так, что задрожали стены.– Черт, – проворчал ипат, подходя к окну. – Близ-

ко громыхнуло. Только б не в какой-нибудь дом, мнееще пожара не хватает… Боги! Взгляните! Вы тольковзгляните на это! Крепп!!! Что это?

Все кинулись к окну.– Мамочка! – воскликнул Лютик, хватаясь за гор-

ло. – Это он! Тот сукин сын, который меня удушил!– Д’йини! – крикнул Крепп. – Гений Воздуха!– Над корчмой Эррдиля! – закричал Хиреадан. –

Над крышей!– Она его сцапала! – Богослужитель высунулся так

сильно, что чуть не вывалился. – Видите магический

свет? Волшебница упекла гения в ловушку!Геральт молча глядел.Давным-давно, еще будучи совершенным сопля-

ком, когда он обучался в Каэр Морхене, в ОбиталищеВедьмаков, он и его дружок Эскель поймали большо-го лесного шмеля и привязали к стоявшему на столекувшину длинной ниткой, вытянутой из рубашки. Гля-дя, какие штучки выделывает шмель на привязи, онинадрывались от хохота до того момента, пока их ненакрыл на этом деле Весемир, воспитатель, и не от-делал ремнем.

Джинн, круживший над крышей будущего тракти-ра Эррдиля, вел себя точно как тот шмель. Он взле-тал и опускался, взмывал и пикировал, яростно гу-дя, носился по кругу. Потому что джинн, как и шмельиз Каэр Морхена, был привязан скрученными нитя-ми из ослепительно ярких разноцветных лучей света,плотно оплетающих его и оканчивающихся на крыше.Однако джинн располагал бульшими возможностями,нежели привязанный к кувшину шмель. Шмель не могразрушать окрестных крыш, разваливать трубы, раз-носить в пыль и прах башенки и мансарды. Джинн мог.И делал это.

– Он уничтожает мой город! – взвыл Невилл. – Эточудовище уничтожает мой город!

– Хе-хе! – засмеялся богослужитель. – Сдается

мне, нашла коса на камень! Это исключительно силь-ный д’йини! Воистину реку, не знаю, кто кого поймал,ведьма его или он ведьму! Ха, кончится тем, что д’й-ини сотрет ее в порошок, и очень хорошо сделает!Справедливость восторжествует!

– Наклал я на справедливость! – рявкнул ипат, необращая внимания на то, что под окнами могли со-браться потенциальные избиратели. – Гляди, Крепп,что творится! Паника, руины! Этого ты мне не сказал,лысый дурень! Умничал, языком трепал, а о самомглавном ни-ни! Почему не сказал, что демон… Ведь-мак! Сделай что-нибудь! Слышишь, невиновный кол-дун? Наведи порядок! Прощаю тебе все прегрешения,но…

– Тут ничего не сделаешь, господин Невилл, –фыркнул Крепп. – Вы не обращали внимания на то,что я говорил, вот и все. Никогда не прислушивалиськ моим словам. Это, повторяю, невероятно сильныйд’йини, иначе б чародейка его уже взяла. Я вам гово-рю, ее заклятия сейчас ослабнут, и тогда д’йини раз-давит ее и сбежит. И наступит покой.

– А тем временем город превратится в развалины?– Надо ждать, – повторил богослужитель. – Но не

сложа руки. Отдайте приказ, ипат. Пусть люди поки-нут окрестные дома и приготовятся тушить пожары.То, что там сейчас творится, пустяк по сравнению с

адом, коий разверзнется, как только гений покончит сволшебницей.

Геральт поднял голову, встретил взгляд Хиреадана,опустил глаза.

– Господин Крепп, – решился он вдруг. – Мне необ-ходима ваша помощь. Я говорю о портале, которымсюда прибыл Лютик. Портал все еще соединяет рату-шу с…

– Портала уже и след простыл, – холодно прогово-рил богослужитель, указывая на стену. – Не видишь?

– Портал, даже невидимый, оставляет след. Закли-нанием можно этот след стабилизировать. Я пройдупо нему.

– Да ты никак не в своем уме! Даже если такой про-ход не разорвет тебя на куски, то чего ты хочешь до-биться? Оказаться в центре циклона?

– Я спрашиваю, вы можете произнести заклинание,стабилизирующее след?

– Заклинание? – Богослужитель гордо поднял голо-ву. – Я не безбожный колдун! Я не произношу заклина-ний! Мое могущество проистекает из веры и молитв!

– Можете или нет?– Могу.– Так за дело! Время не ждет!– Геральт, – вклинился Лютик, – ты и впрямь сбрен-

дил! Держись подальше от этого чертова удушителя!

– Прошу тишины! – проговорил Крепп. – И серьез-ности. Я молюсь.

– Пропади ты со своими молитвами! – не выдержалНевилл. – Я бегу собирать народ! Надо что-то делать,а не стоять и впустую молотить языками. О боги, чтоза день! Что за отвратный день!

Ведьмак почувствовал, как Хиреадан тронул его ру-кой. Повернулся. Эльф посмотрел ему прямо в глаза,потом потупился.

– Ты идешь туда… потому что должен, правда?Геральт замялся. Ему показалось, что он улавлива-

ет аромат сирени и крыжовника.– Пожалуй, да, – помедлил он. – Должен. Прости,

Хиреадан…– Не извиняйся. Я знаю, что ты чувствуешь.– Сомневаюсь. Потому как и сам этого не знаю.Эльф улыбнулся. Улыбка получилась не очень ра-

достной.– В том-то и дело, Геральт. Именно в том.Крепп выпрямился, глубоко вздохнул.– Готово, – сказал он гордо, указав на едва види-

мый контур на стене. – Но портал неустойчив и долгоне протянет. К тому же нет никакой уверенности в егопрочности. Может разорваться. Прежде чем туда сту-пить, господин ведьмак, подумайте о своих прегреше-ниях. Могу, конечно, благословить, но отпустить гре-

хи…– Недостанет времени, – докончил Геральт. – Знаю,

господин Крепп. На это всегда не хватает времени.Выйдите все из комнаты. Если портал взорвется, у васлопнут барабанные перепонки.

– Я останусь, – сказал Крепп, когда за Лютиком иэльфом закрылась дверь. Он пошевелил в воздухеруками, создавая вокруг себя пульсирующую ауру. –На всякий случай небольшая защита. А если порталвзорвется… Попытаюсь вытащить, господин ведьмак.Тоже мне великое дело – перепонки. Перепонки срас-таются.

Геральт взглянул на него приветливей. Богослужи-тель улыбнулся.

– Мужественный вы человек, – сказал он, перехо-дя на «вы». – Хоть и ведьмак. Хотите ее спасти, вер-но? Но мужество вам вряд ли поможет. Джинны – су-щества мстительные. Чародейке конец. Да и вы, еслипойдете туда, тоже погибнете. Подумайте, чиста ли увас совесть.

– Уже подумал. – Геральт встал перед слабо светя-щимся порталом. – Господин Крепп?

– Слушаю?– Тот экзорцизм, который вас так взбудоражил…

Что они значат, те слова?– Да уж, самое подходящее время для шуток и за-

бав…– Прошу вас, господин Крепп.– Что делать, – сказал богослужитель, прикрываясь

тяжелым дубовым стулом ипата. – Ваше последнеежелание. Отказать не могу. Это значило… Хм… Хм…«Топай отсюда и… оттрахай себя сам».

Геральт вступил в ничто, и холод приглушил сотря-сающий его смех.

8

Портал, ревя и бушуя, как ураган, стремительно вы-бросил его, выплюнул с разрывающей легкие силой.Ведьмак бессильно рухнул на пол, с трудом ловя воз-дух раскрытым ртом.

Пол дрожал. Вначале он подумал, что трясся онсам после путешествия сквозь разрывающий ад пор-тала, но быстро понял ошибку. Вибрировал, трясся итрещал весь дом.

Он осмотрелся. Это была не та комнатка, в которойон последний раз видел Йеннифэр и Лютика, а боль-шая общая зала ремонтируемой корчмы Эррдиля.

Увидел ее. Она стояла на коленях между стулья-ми, склонившись над магическим шаром. Шар излу-чал сильное молочное сияние, просвечивая краснымсквозь пальцы колдуньи. Свет, отбрасываемый ша-

ром, создавал мигающую, колеблющуюся, но яснуюкартину. Геральт видел комнатку со звездой и раска-лившейся сейчас добела пентаграммой, начертаннойна полу. Видел вылетающие из пентаграммы разно-цветные потрескивающие огненные струи, исчезаю-щие вверху над крышей, откуда доносился яростныйрев пойманного джинна.

Йеннифэр увидела его, вскочила и подняла руку.– Нет! – крикнул он. – Не надо! Я хочу помочь тебе!– Помочь? – зло фыркнула она. – Ты?– Да.– Несмотря на то, что я тебе сделала?– Несмотря.– Странно, но в принципе не важно. Мне не нужна

твоя помощь. Убирайся немедленно.– Нет!– Убирайся! – взвизгнула чародейка, зловеще скри-

вившись. – Тут становится опасно! Я не могу его взять,не понимаю, но мерзавец не слабеет. Я поймала егопосле того, как он выполнил третье желание трубаду-ра. Ему уже полагается сидеть у меня в шаре. А онвообще не ослабевает. Похоже, становится еще силь-нее! Но все равно я его… осилю, сломаю…

– Не осилишь, Йеннифэр. Он убьет тебя.– Меня не так легко убить…Она осеклась. Потолок корчмы вдруг разгорелся и

заблестел. Картина, которую проецировал шар, рас-плылась. На бревенчатом потолке вырисовался боль-шой огненный квадрат. Чародейка чертыхнулась, под-няла руку, из ее пальцев посыпались искры.

– Беги, Геральт!– Что происходит, Йеннифэр?– Он нащупал меня… – простонала она, краснея

от усилия. – Хочет до меня добраться. Создает соб-ственный портал, чтобы пробиться сюда. Разорватьнити он не может, но сквозь портал пройдет. Я не мо-гу… Не могу его удержать!

– Йеннифэр!– Не отвлекай! Мне надо сосредоточиться… Ге-

ральт, беги. Я раскрою свой портал. Для тебя. Будьвнимателен, это случайный портал, на другой у менянет ни сил, ни времени… Не знаю, где ты опустишь-ся… но ты будешь в безопасности… Приготовься…

Большой портал на потолке вдруг ослепительноразгорелся, раздался вширь и деформировался, изпустоты возникла знакомая ведьмаку бесформенная,хлопающая обвислыми губами пасть, воющая так, чтозаныло в ушах. Йеннифэр вскочила, замахала рука-ми и выкрикнула заклинание. Из ее руки вырвалосьполотнище света, охватившее джинна словно сеть.Джинн зарычал и выдал из себя длинные лапы, кото-рые, словно нападающие кобры, потянулись к горлу

чародейки. Йеннифэр не отступила.Геральт кинулся к ней, оттолкнул и заслонил собою.

Джинн, опутанный магическим светом, выскочил изпортала, как пробка из бутылки, кинулся на них, разе-вая пасть. Ведьмак стиснул зубы и ударил его знаком,без видимого результата. Но гений не напал. Он повиспод самым потолком, раздулся до гигантских разме-ров, вытаращил на Геральта белые глазищи и зары-чал. В этом рыке был как бы приказ, распоряжение.Геральт не понял какое.

– Сюда! – крикнула Йеннифэр, указывая на портал,который она выколдовала на стене у лестницы. Посравнению с порталом гения ее портал выглядел бед-но, невзрачно и даже кустарно. – Сюда, Геральт! Беги!

– Только с тобой!Йеннифэр, водя в воздухе руками, выкрикнула за-

клинание, разноцветные нити с треском рассыпалиискры. Джинн закружился, словно бочонок, напрягузы, растянул их. Медленно, но верно он приближал-ся к чародейке. Йеннифэр не отступала.

Ведьмак подскочил, ловко подставил ей ногу, схва-тил за талию одной рукой, другой вцепился в волосына затылке. Йеннифэр грязно выругалась и ударилаего локтем по горлу. Он не отпустил. Резкий запах озо-на, порожденного заклинанием, не заглушил ароматасирени и крыжовника. Геральт подсек чародейке ногу

и прыгнул, унося ее прямо в опалесцирующее и мига-ющее ничто меньшего портала.

Портала, ведущего в неведомое.Они вылетели, слившись в объятиях, упали на мра-

морный пол, заскользили по нему, перевернув огром-ный канделябр, а затем стол, с которого с грохо-том и звоном посыпались хрустальные кубки, вазы сфруктами и огромная миска, заполненная толченымльдом, водорослями и устрицами. Кто-то взвизгнул,кто-то запищал.

Они лежали в самом центре ярко освещенной баль-ной залы. Богато разодетые мужчины и блистающиедрагоценностями дамы, прервав танец, ошарашенноглядели на них. Музыканты на галерке оборвали ме-лодию разрывающей уши какофонией.

– Ты кретин! – крикнула Йеннифэр, пытаясь выца-рапать ему глаза. – Идиот! Ты мне все испоганил! Яего уже почти поймала!

– Хрен ты поймала! – крикнул в ответ он, не на шут-ку обозленный. – Я спас тебя, глупая ведьма!

Она взвизгнула, как взбесившийся кот, ее руки сы-панули искрами. Геральт, отвернувшись, вцепился ейв кисти рук, и они принялись кататься среди устриц,засахаренных фруктов и толченого льда.

– У вас есть приглашения? – спросил вальяжныймужчина с золотой цепью камергера на груди, глядя

на них сверху с высокомерной миной.– Прочь, идиот! – снова взвизгнула Йеннифэр, все

еще пытаясь выцарапать Геральту глаза.– Это безобразие! – укоризненно проговорил ка-

мергер. – Поверьте, вы немного переигрываете сосвоей телепортацией. Я буду вынужден подать жало-бу в Совет Чародеев. Я потребую…

Никто не узнал, что потребует камергер. Йеннифэрвырвалась, раскрытой рукой влепила ведьмаку по уху,изо всех сил пнула в лодыжку и прыгнула в угасающийна стене портал. Геральт кинулся следом, уже опро-бованным на практике движением схватив ее за во-лосы и талию. Йеннифэр, тоже поднабравшаяся опы-та, хватанула его по локтю. От резкого движения у неелопнуло платье под мышкой, открыв красивую деви-чью грудь. Из роскошного декольте выскользнула уст-рица.

Они влетели в небытие портала. Геральт еще услы-шал слова камергера:

– Музыка! Продолжайте играть! Все в порядке. Про-шу не обращать внимания на достойный сожаленияинцидент.

Ведьмак был уверен, что с каждым очереднымполетом через портал увеличивается вероятностьнесчастья, и он не ошибся. Они попали в цель, в корч-му Эррдиля, но материализовались под самым потол-

ком и, переломив поручни лестницы, с оглушитель-ным грохотом свалились на стол. Стол не мог этоговыдержать и не выдержал.

В момент падения Йеннифэр оказалась внизу. Ге-ральт был уверен, что она потеряла сознание. Оношибся.

Она ткнула его костяшками кулака в глаз и бросилапрямо в лицо целую гроздь оскорблений, которых непостыдился бы краснолюдский могильщик, а красно-людские могильщики были несравненными охальни-ками. Ругань сопровождалась яростными и беспоря-дочными ударами, наносимыми вслепую, куда попа-ло. Геральт схватил ее за руки и, стараясь избежатьудара лбом, вжался лицом в декольте чародейки, пах-нущее сиренью, крыжовником и устрицами.

– Пусти, – крикнула она, извиваясь, словно угорь. –Идиот, глупец, насильник! Пусти, говорю! Привязьсейчас лопнет, ее надо усилить, иначе джинн сбежит.

Геральт не ответил, хотя очень хотелось. Он сжалее сильнее, пытаясь притиснуть к полу. Йеннифэр от-вратительно выругалась, рванулась изо всей силы иударила его коленом в промежность. Прежде чем онсумел вздохнуть, она вырвалась, крикнула заклина-ние. Он почувствовал, как чудовищная сила поднима-ет его с пола и бросает через всю залу, а потом, не всилах вздохнуть, он саданулся о резной двухдверный

шкаф и развалил его на мелкие кусочки. 9

– Что там творится? – Лютик, вцепившись в под-оконник, пытался пробить взглядом завесу ливня. –Скажите, черт побери, что там происходит?

– Дерутся, – крикнул один из глазеющих бродяг,отскакивая от окна корчмы словно ошпаренный. Егодружки-оборванцы тоже кинулись бежать, шлепая погрязи босыми ногами. – Колдун и ведьма дерутся!

– Дерутся? – удивился Невилл. – Они там дерутся,а этот затраханный демон тем временем превраща-ет мой город в руины! Глядите, он повалил еще однутрубу! И раскидал черепицу. Эй, люди! Бегом туда! Обоги, счастье, что дождь, был бы пожар как пить дать!

– Долго это не протянется, – угрюмо произнес бого-служитель Крепп. – Магический свет ослабевает, при-вязь сейчас лопнет. Господин Невилл! Прикажите лю-дям отступать! Там сейчас разверзнется пекло! От до-ма останутся развалины! Господин Эррдиль, над чемвы смеетесь? Это ж ваш дом. Что вас так развесели-ло?

– Я развалюху застраховал на кучу денег!– С учетом магических и сверхъестественных слу-

чаев?

– Конечно.– Разумно, господин эльф. Очень разумно. По-

здравляю. Эй, люди, прячьтесь. Кому жизнь мила, неподходите близко!

Из Эррдильева хозяйства донесся оглушительныйгул, сверкнула молния. Толпа попятилась, прячась застолбами.

– Зачем Геральт туда полез? – охнул Лютик. – Накой черт? Зачем уперся спасать колдунью? Зачем?Черт побери, Хиреадан, ты это понимаешь?

Эльф грустно улыбнулся.– Понимаю, Лютик, понимаю.

10

Геральт отскочил от очередной оранжево-огненнойстрелы, вылетевшей из пальцев чародейки. Она явноутомилась, стрелы были слабые и медлительные, онувертывался от них без особого труда.

– Йеннифэр! – крикнул он. – Успокойся! Да пойми жеты наконец, что я хочу тебе сказать! Ты не сможешь…

Он не докончил. Из рук волшебницы вырвались то-ненькие красные молнийки, впились в него в несколь-ких местах и буквально обмотали. Одежда зашипелаи задымилась.

– Не смогу? – процедила она, встав над ним. – Сей-

час увидишь, на что я способна. Достаточно, если тыпросто полежишь и не будешь мне мешать.

– Сними это с меня! – зарычал он, пытаясь вырвать-ся из огненной паутины. – Я горю, черт побери!

– Не шевелись, – посоветовала она, тяжело ды-ша. – Это жжет только когда двигаешься… Я не мо-гу уделить тебе больше времени, ведьмак. Пошали-ли – и будет, хорошего понемножку. Я должна занять-ся джинном, он готов сбежать…

– Сбежать? – крикнул Геральт. – Это ты должнабежать! Джинн… Йеннифэр, послушай меня. Я дол-жен тебе кое в чем признаться… Должен сказать тебеправду. Ты удивишься.

11

Джинн рванулся на привязи, облетел круг, натянулудерживающие его нити и смел башенку с дома БоБеррана.

– Ну и рычит! – поморщился Лютик, непроизвольнохватаясь за горло. – Как рычит! Жуть! Похоже, он чер-товски взбешен!

– Ибо взбешен, – произнес богослужитель.Хиреадан быстро взглянул на него.– Что?– Он взбешен, – повторил Крепп. – И неудивитель-

но. Я бы тоже взбесился, доведись мне в точности вы-полнять первое желание, которое случайно высказалведьмак…

– Что? – крикнул Лютик. – Геральт? Желание?– Ведь у него в руке была печать, которая удержи-

вала джинна в бутылке. Гений выполняет его жела-ния. Поэтому волшебница и не может одолеть джин-на. Но ведьмаку не следует ей об этом говорить, дажеесли он уже догадался. Не следует.

– Черт, – буркнул Хиреадан. – Я начинаю понимать.Ключник в подвале… Лопнул…

– Это было второе желание ведьмака. У него оста-лось еще одно. Последнее. Но, боги, он не должен вы-давать этого Йеннифэр!

12

Она стояла неподвижно, наклонившись к нему и необращая никакого внимания на джинна, мечущегосяна привязи над крышей корчмы. Дом сотрясался, с по-толка сыпалась известка, мебель ползала по полу, ли-хорадочно тряслась.

– Вот оно что, – прошипела она. – Благодарю. Тебеудалось меня обмануть. Не Лютик, а ты! Так вот по-чему джинн так борется! Но я еще не проиграла, Ге-ральт. Ты недооцениваешь моей силы. Пока что у ме-

ня в руках и джинн, и ты. У тебя есть еще одно, по-следнее желание? Так выскажи его. Освободи джин-на, и тогда я загоню его в бутылку.

– Тебе не хватит сил, Йеннифэр.– Ты недооцениваешь мои силы. Желание, Геральт,

желание!– Нет, Йеннифэр. Не могу… Джинн, может, и вы-

полнит его, но тебя не простит. Освободившись, онубьет тебя, отыграется на тебе. Ты ослаблена, едвадержишься на ногах. Ты погибнешь, Йеннифэр.

– Это мой риск! – яростно крикнула она. – Какое те-бе дело до того, что станется со мной? Подумай луч-ше о том, что джинн может дать тебе! У тебя в запасееще одно желание! Ты можешь пожелать что угодно!Воспользуйся возможностью! Используй ее, ведьмак!Ты можешь иметь все! Все!

13

– Они погибнут оба? – завыл Лютик. – Как это? Гос-подин Скрепп или как вас там… Почему? Ведь ведь-мак… Почему, я просто слов не нахожу, он не бежит?Почему? Что его там держит? Это же глупо…

– Глупо и бессмысленно, – горько проговорил Хи-реадан. – Совершенно.

– Самоубийство и обыкновенный идиотизм!

– Это его профессия, – вставил Невилл. – Ведьмакспасает мой город. Призываю богов в свидетели: еслион победит волшебницу и прогонит демона, я щедроего вознагражу…

Лютик сорвал с головы шапочку, украшенную перомцапли, плюнул на нее, кинул в грязь и растоптал, по-вторяя при этом самые разные слова на самых раз-ных языках.

– Но ведь он… – вдруг простонал бард. – У него жев запасе есть еще одно желание. Он мог бы спасти иее, и себя! Господин Крепп!

– Все не так просто, – задумался богослужитель. –Но если бы он как-то связал свою судьбу с судьбой…Нет, не думаю, чтобы он догадался. И лучше, пожа-луй, чтобы не догадался.

14

– Желание, Геральт! Скорее! Чего ты желаешь?Бессмертия? Богатства? Славы? Власти? Могуще-ства? Почестей? Скорее, у нас нет времени!

Он молчал.– Ты хочешь стать человеком, – вдруг сказала она,

мерзко усмехаясь. – Я угадала, верно? Вот чего ты хо-чешь, вот о чем мечтаешь! О высвобождении, о сво-боде, возможности быть тем, кем хочешь, а не тем,

кем быть вынужден. Джинн исполнит это желание, Ге-ральт. Выскажи его.

Геральт молчал.Она стояла над ним в мигающем свете волшебно-

го шара, в магическом свете, в розблесках удержива-ющих джинна лучей, с развевающимися волосами игорящими фиолетовым огнем глазами, выпрямивша-яся, стройная, черная, страшная…

И прекрасная.Она резко наклонилась, взглянула ему в глаза. Он

почувствовал аромат сирени и крыжовника.– Молчишь? Так вот чего ты желаешь, ведьмак! Вот

каково твое самое потаенное желание! Ты не знаешьили не можешь решиться? Поищи в себе, поищи глу-боко и тщательно, ибо, клянусь Силой, другой воз-можности тебе не представится!

А он вдруг обрел истину. Он знал. Знал, кем она бы-ла когда-то. О чем помнила, о чем не могла забыть, счем жила. Кем была в действительности, прежде чемстала волшебницей.

Потому что на него смотрели холодные, пронизы-вающие, злые и мудрые глаза горбуньи.

Он ужаснулся. Нет, не от осознания правды. Онужаснулся от того, что она читает его мысли, знает,что он угадал. И никогда ему этого не простит. Он при-глушил в себе эту мысль, убил ее, выкинул из памяти

навсегда, без следа, чувствуя при этом огромное об-легчение. Чувствуя, что…

Потолок лопнул. Джинн, опутанный сетью уже уга-сающих лучей, повалился прямо на них, рыча, и в ры-чании этом было торжество и жажда убийства. Йенни-фэр кинулась ему навстречу, из ее рук вырвался свет.Очень слабый свет.

Джинн разинул пасть и протянул к ней лапы. А ведь-мак вдруг понял, чего хочет.

И выговорил желание.

15

Дом взорвался, кирпичи, балки и доски взлетеливверх в туче дыма и искр. Из пыли выплыл джинн,огромный, как овин. Рыча и заливаясь торжествую-щим хохотом, гений Воздуха – д’йини, уже не связан-ный никакими обязательствами и ничьей волей, про-делал над городом три круга, сорвал шпиль с башниратуши, взмыл в небо и улетел, пропал, исчез.

– Убежал! Убежал! – воскликнул богослужительКрепп. – Ведьмак добился своего! Гений улетел! Боль-ше он никому не угрожает!

– Ах, – произнес Эррдиль с искренним восхищени-ем. – Какие красочные развалины!

– Черт! Черт! – крикнул Лютик, скорчившись за сте-

ной. – Развалился весь дом! Выжить не мог никто! Этоговорю вам я, Лютик!

– Ведьмак Геральт из Ривии пожертвовал собой ра-ди спасения города, – торжественно проговорил ипатНевилл. – Мы не забудем его, мы почтим его. Мы по-думаем о памятнике…

Лютик стряхнул с рукава кусок заляпанного гли-ной тростникового мата, отряхнул курточку от хлопьевсмоченной дождем штукатурки, взглянул на ипата инесколькими тщательно подобранными словами вы-сказал свое мнение о жертве, почестях, памяти и всехпамятниках мира.

16

Геральт осмотрелся. Из дыры в потолке медленнокапала вода. Кругом валялся хлам и кучи деревяшек.По странной случайности то место, где лежали они,было совершенно чистым. На них не упала ни однадоска, ни один кирпич. Все было так, словно их охра-нял невидимый щит.

Йеннифэр, слегка покрасневшая, опустилась ря-дом, уперев руки в колени.

– Ведьмак, – кашлянула она. – Ты жив?– Жив. – Геральт отер пыль с лица, свистнул.Йеннифэр медленным движением коснулась его

запястья, нежно провела пальцами по ладони.– Я тебя обожгла…– Мелочь. Несколько пузырей…– Прости. Знаешь, джинн убрался. Окончательно и

бесповоротно.– Ты жалеешь?– Не очень.– Ну и хорошо. Помоги мне встать, пожалуйста.– Погоди, – прошептала она. – А твое желание… Я

слышала, чего ты пожелал. Я одурела, просто одуре-ла. Всего я могла ожидать, только… Что тебя заста-вило так поступить, Геральт? Почему… Почему я?

– Не знаешь?Она наклонилась, он почувствовал на лице прикос-

новение ее волос, пахнущих сиренью и крыжовником,и вдруг понял, что никогда не забудет этого аромата,этого мягкого прикосновения, понял, что никогда ужене сможет сравнить их с другими запахами и други-ми прикосновениями. Йеннифэр поцеловала его, и онпонял, что никогда не пожелает других губ, кроме этихмягких, влажных и сладких от помады. Он вдруг по-нял, что с этой минуты для него будет существоватьтолько она, ее шея, ее руки и грудки, высвободившие-ся из-под черного платья, ее нежная, прохладная ко-жа, не сравнимая ни с одной из тех, которых он касал-ся. Он видел совсем рядом ее фиалковые глаза, пре-

краснейшие глаза в мире, глаза, которые, он так этогобоялся, станут для него…

…всем. Он знал это.– Твое желание, – шепнула она, приложив губы к са-

мому его уху. – Не знаю, может ли вообще исполнить-ся твое желание. Не знаю, существует ли в ПриродеСила, способная исполнить такое желание. Но еслиможет, то ты приговорил себя. Приговорил себя… комне.

Он прервал ее поцелуем, объятием, прикосновени-ем, лаской, ласками, а потом уже всем, всем собою,каждою своей мыслью, единственной мыслью, всем,всем, всем. Они прервали тишину вздохами и шеле-стом раскидываемой по полу одежды, прервали ти-шину очень мягко и неторопливо, обстоятельно, за-ботливо и нежно, и хотя оба не очень-то знали, чтотакое заботливость и нежность, это свершилось, ибоони очень того хотели. И вообще они не спешили – ивесь мир вокруг перестал существовать, перестал су-ществовать на краткий, совсем краткий миг, а им ка-залось, что это была целая вечность, потому что этодействительно была целая вечность.

А потом мир снова возник, но теперь он существо-вал уже совершенно по-другому.

– Геральт?– Ммм…

– И что теперь?– Не знаю.– Я тоже не знаю. Потому что, понимаешь, я… Я

не уверена, стоило ли тебе обрекать себя на меня. Яне умею… Подожди, что ты делаешь… Я хотела тебесказать…

– Йеннифэр… Йен…– Йен, – повторила она, полностью подчиняясь

ему. – Никто никогда меня так не называл. Скажи ещераз, пожалуйста, ну скажи.

– Йен…– Геральт…

17

Дождь прекратился. Над Риндой загорелась раду-га, она пересекла небо оборванной многоцветной ду-гой. Казалось, она вырастает прямо из разрушеннойкрыши корчмы.

– О боги, – буркнул Лютик. – Какая тишина… Онимертвы, говорю вам. Или поубивали друг друга, илимой джинн их прикончил.

– Надо бы взглянуть, – сказал Вратимир, вытираялоб помятой шапкой. – Они могут быть ранены. Мо-жет, вызвать медика?

– Уж скорее могильщика, – сказал Крепп. – Знаю я

этих колдуний, да и у ведьмака в глазах тоже чертикибегали. Что поделаешь, надо копать на жальнике двемогилы. Правда, эту Йеннифэр я посоветовал бы пе-ред захоронением проткнуть осиновым колом.

– Какая тишина, – повторил Лютик. – Только чтодоски летали, а теперь мертвая тишина, слышно, какмуха пролетит.

Они подошли к развалинам будущей корчмы. Осто-рожно и медленно.

– Пусть столяр готовит гробы, – сказал Крепп. –Скажите столяру.

– Тише, – прервал Эррдиль. – Я что-то слышал. Чтоэто было, Хиреадан?

Эльф откинул волосы с остроконечного уха, накло-нил голову.

– Не уверен… Подойдем поближе.– Йеннифэр жива, – вдруг сказал Лютик, напрягая

свой музыкальный слух. – Я слышал, как она засто-нала. О, снова!

– Верно, – подтвердил Эррдиль. – Я тоже слышал.Застонала. Вероятно, ужасно страдает. Хиреадан, ку-да ты! Поберегись!

Эльф осторожно заглянул в разбитое окно и тут жеотпрянул.

– Пошли отсюда, – сказал он кратко. – Не будем иммешать.

– Так они оба живы? Хиреадан? Что они там дела-ют?

– Пошли отсюда, – повторил эльф. – Оставим ихненадолго вдвоем. Пусть останутся, она, он и его по-следнее желание. Переждем в какой-нибудь корчме,пройдет немного времени, и они к нам присоединят-ся. Оба.

– Нет, что они там делают? – заинтересовался Лю-тик. – Скажи же, черт побери!

Эльф улыбнулся. Очень, очень грустно.– Не люблю громких слов, – сказал он. – Но другими

словами этого не передать.

Глас рассудка VII

1

На поляне в полном вооружении, без шлема, в от-кинутом на плечо карминовом плаще Ордена стоялФальвик. Рядом, скрестив руки на груди, – плотныйбородатый краснолюд в лисьей шубе, кольчуге и шле-ме с бармицей из железных колец. Тайлес, без доспе-хов, в коротком стеганом камзоле, медленно проха-живался, время от времени помахивая обнаженныммечом.

Ведьмак осмотрелся, остановил коня. Кругом по-сверкивали полулаты и плоские каски окружавших по-ляну вооруженных пиками солдат.

– Дьявольщина, – проворчал Геральт. – Можно бы-ло ожидать.

Лютик развернул коня, тихо выругался, увидев от-резающих им отход пикинеров.

– В чем дело, Геральт?– Ни в чем. Держи рот на замке и не встревай. Я

попробую как-нибудь отбрехаться.– Я спрашиваю, в чем дело? Снова приключение?– Заткнись.

– Глупая была мыслишка съездить в город, – про-стонал трубадур, поглядывая на выступающие надлесом недалекие башенки храма. – Надо было сидетьу Нэннеке и не высовывать носа…

– Я же сказал, заткнись. Вот увидишь, все выяснит-ся.

– Не похоже.Лютик был прав. Не походило. Тайлес, размахивая

мечом, продолжал расхаживать, не глядя на них. Сол-даты, опершись на пики, глядели угрюмо и равнодуш-но, с минами профессионалов, у которых убийство невызывает усиленного выделения адреналина.

Геральт и Лютик слезли с коней. Фальвик и красно-люд медленно подошли.

– Вы оскорбили благородного Тайлеса, ведьмак, –сказал граф без предисловий и требуемых обычаемприветствий. – А Тайлес, как вы, вероятно, помните,бросил вам перчатку. На территории храма не го-дилось настаивать, поэтому мы подождали, пока вывыглянете из-под юбки богослужительницы. Тайлесждет. Вы должны биться.

– Должен?– Должны.– А вам не кажется, господин Фальвик, – криво

усмехнулся Геральт, – что благородный Тайлес оказы-вает мне слишком много чести? Я не имел удоволь-

ствия быть посвященным в рыцари, а что до рожде-ния, то уж лучше не вспоминать о сопутствовавшихему обстоятельствах. Боюсь, вряд ли я достоин того,чтобы… Как это говорится, Лютик?

– Недостаточно достоин того, чтобы дать сатисфак-цию и сойтись на ристалище, – продекламировал по-эт, раздувая щеки. – Рыцарский кодекс гласит…

– Капитул Ордена руководствуется собственнымкодексом, – прервал Фальвик. – Если б рыцаря Орде-на вызвали вы, он мог бы отказать вам в сатисфак-ции либо нет, в зависимости от своего желания. Од-нако дело обстоит иначе: рыцарь вызывает вас, а темсамым поднимает до своего уровня, разумеется, ис-ключительно на время, необходимое для того, чтобысмыть оскорбление. Вы не можете отказаться. Отказвременно сравняться с ним в достоинстве делает васнедостойным.

– Весьма логично, – сказал Лютик, состроив чистообезьянью рожицу. – Похоже, вы изучали философов,благородный рыцарь.

– Не лезь. – Геральт поднял голову, взглянул в гла-за Фальвику. – Докончите, рыцарь. Я хотел бы знать,к чему вы клоните. Что произойдет, если я вдруг ока-жусь… недостойным?

– Что произойдет? – Фальвик ехидно усмехнулся. –А то произойдет, что я прикажу повесить тебя на суку,

негодяй.– Спокойнее, – вдруг хрипло проговорил красно-

люд. – Без нервов, господин граф. И без оскорблений,лады?

– Не учи меня манерам, Кранмер, – процедил ры-царь. – И помни, князь отдал тебе приказания, кото-рые ты должен исполнять скрупулезно.

– Это вы не учите меня, граф. – Краснолюд положилруку на засунутый за пояс обоюдоострый топор. – Язнаю, как исполнять приказы, обойдусь без поучений.Господин Геральт, разрешите. Я Деннис Кранмер, ка-питан стражи князя Эреварда.

Ведьмак чопорно поклонился, глядя краснолюду вглаза, светло-серые, отливающие сталью под пале-выми кустистыми бровями.

– Удовлетворите желание Тайлеса, господин ведь-мак, – спокойно продолжал Деннис Кранмер. – Так бу-дет лучше. Цель – не убить, а лишь обезоружить про-тивника. Примите вызов и позвольте ему вас обезору-жить.

– Простите, что сделать? Не понял.– Рыцарь Тайлес – любимец князя, – сказал Фаль-

вик, зловеще улыбаясь. – Если ты, выродок, коснешь-ся его в ходе поединка мечом, будешь наказан. Капи-тан Кранмер арестует тебя и доставит пред ясные очиего высочества. Для наказания. Таков приказ.

Краснолюд даже не взглянул на рыцаря, он не от-рывал от Геральта своих холодных стальных глаз.Ведьмак слабо, но достаточно презрительно улыб-нулся.

– Если я верно понял, – сказал он, – я должен согла-ситься на поединок, ибо, если откажусь, меня пове-сят. Если же буду драться, то должен позволить про-тивнику меня искалечить, потому как ежели раню егоя, то меня колесуют. Сплошь радостные перспекти-вы. А может, облегчить вам дело? Удариться башкойо ствол сосны и самому себя… разоружить? Вас этоустроит?

– Без шуточек, – прошипел Фальвик. – Не ухуд-шай своего положения. Ты оскорбил Орден, бродяга,и должен быть наказан, надеюсь, дошло? А юномуТайлесу нужна слава победителя ведьмака, поэтомуКапитул решил предоставить ему такую возможность.Иначе бы ты уже висел. Дашь себя победить – сохра-нишь свою поганую жизнь. Нам не нужен твой труп,мы хотим, чтобы Тайлес оставил отметку на твоейшкуре. А твоя шкура, шкура мутанта, зарастает быст-ро. Ну, поехали. Решай, выбора у тебя нет.

– Вы так думаете, господин граф? – Геральт усмех-нулся еще противнее, оглянулся, прошелся по солда-там оценивающим взглядом. – А я думаю, есть.

– Да, это правда, – признал Деннис Кранмер. –

Есть. Но тогда прольется кровь, много крови. Как вБлавикене. Вы этого хотите? Вы хотите отяготить со-весть кровью и смертью? Потому что выбор, о кото-ром вы думаете, господин Геральт, это кровь и смерть.

– Аргументируете очаровательно, даже пленитель-но, – пошутил Геральт. – Человека, на которого напа-ли в лесу, вы пытаетесь взять на гуманизм, обраща-етесь к его высшим чувствам. Просите, как я понял,не проливать кровь напавших на меня разбойников?Гляжу я на ваших пикинеров и вижу, как дрожат у нихколенки при одной только мысли о драке с Геральтомиз Ривии, ведьмаком, который управляется с упырямиголыми руками. Здесь не прольется ни капли крови,никто ничуть не пострадает. За исключением тех, ктосломает ноги, удирая в город.

– Я, – спокойно проговорил краснолюд и молодце-вато задрал бороду, – не могу сказать ничего плохогоо своих коленях. До сих пор я не убегал ни от кого ипривычек не изменю. Я не женат, о детях ничего незнаю, да и мать, малознакомую мне женщину, пред-почел бы не втягивать в эту историю. Но данные мнеприказы выполняю. Как всегда, скрупулезно. Не об-ращаясь ни к каким чувствам, ни к высшим, ни к низ-шим, прошу вас, господин Геральт из Ривии, принятьрешение. Я соглашусь с любым и поведу себя соот-ветственно.

Они глядели друг другу в глаза, краснолюд и ведь-мак.

– Ну хорошо, – сказал наконец Геральт. – Давайтекончать. Жаль терять день.

– Стало быть, согласен. – Фальвик поднял голову,глаза у него заблестели. – Согласен на поединок сблагородным Тайлесом из Дорндаля?

– Да.– Прекрасно. Приготовьтесь.– Я готов. – Геральт натянул перчатку. – Не будем

терять времени. Лютик, сохраняй спокойствие. Ты кэтому вообще не имеешь никакого отношения. Прав-да, господин Кранмер?

– Абсолютно, – твердо сказал краснолюд и погля-дел на Фальвика. – Абсолютно, господин Геральт. Какбы там ни было, это касается только вас.

Ведьмак вытянул меч из-за спины.– Нет, – сказал Фальвик, доставая свой. – Своей

бритвой ты драться не будешь. Возьми мой.Геральт пожал плечами. Взял оружие графа и мах-

нул им для пробы.– Тяжелый, – отметил он холодно. – С таким же

успехом можно биться заступами.– У Тайлеса такой же. Шансы равные.– Ах, вы такой шутник, рыцарь Фальвик. Ну неверо-

ятный!

Солдаты окружили поляну редкой цепью. Тайлес иведьмак встали друг против друга.

– Господин Тайлес? Не желаете ли извиниться?Рыцаренок стиснул зубы, заложил левую руку за

спину, замер в позиции фехтовальщика.– Нет? – усмехнулся Геральт. – Не послушаетесь

гласа рассудка? Жаль.Тайлес присел, прыгнул, напал молниеносно, без

предупреждения. Ведьмак даже не подумал париро-вать, отклонился от плоского удара быстрым полуобо-ротом. Рыцаренок широко размахнулся, клинок сно-ва рассек воздух. Геральт ловким пируэтом вышел из-под острия, мягко отскочил, сделал короткий финт ивыбил Тайлеса из ритма. Тайлес выругался, рубанулшироко, справа, на мгновение потерял равновесие,попытался восстановить, неловко и высоко заслонив-шись мечом. Ведьмак ударил со скоростью и силоймолнии, саданул напрямую, выбросил руку на всюдлину. Тяжелое оружие со звоном столкнулось с клин-ком Тайлеса так, что тот сильно ударил рыцаря по ли-цу. Тайлес взвыл, упал на колени и коснулся лбом тра-вы. Фальвик подбежал к нему. Геральт воткнул меч вземлю и отвернулся.

– Стража! – выкрикнул Фальвик. – Взять его!– Стоять! Ни с места! – крикнул Деннис Кранмер,

кладя руку на топор.

Солдаты замерли.– Нет, граф, – медленно сказал краснолюд. – Я все-

гда выполняю приказы… скрупулезно. Ведьмак не до-тронулся до рыцаря Тайлеса. Мальчишка ударился особственную сталь. Ему не повезло.

– У него ранено лицо! Он обезображен на всюжизнь!

– Кожа срастается. – Деннис Кранмер уставился наведьмака стальными глазами и обнажил в улыбке зу-бы. – А рубец? Рубцы для рыцаря – почетная память,повод для славы и хвалы, которых так желал ему Ка-питул. Рыцарь без шрама – пшик, не рыцарь. Спроси-те его, граф, убедитесь, что он рад.

Тайлес крутился на земле, плевался кровью, сто-нал и выл, вовсе не походя на обрадованного.

– Кранмер! – рявкнул Фальвик, вырывая свой мечиз земли. – Ты пожалеешь об этом, клянусь!

Краснолюд отвернулся, медленно вытащил из-запояса топор, откашлялся и сочно поплевал в правуюруку.

– Ох, господин граф, – проскрипел он. – Не кляни-тесь напрасно. Терпеть не могу клятвопреступников,а князь Эревард дал мне право карать таких с ходу. Япропущу ваши глупые слова мимо ушей. Но не повто-ряйте их, убедительно прошу.

– Ведьмак, – Фальвик, задыхаясь от ярости, повер-

нулся к Геральту, – убирайся из Элландера. Немед-ленно. Тотчас.

– Я редко когда соглашаюсь с ним, – буркнул Ден-нис, подходя к ведьмаку и отдавая ему меч, – но в дан-ном случае он прав. Уезжайте отсюда как можно ско-рее.

– Принимаем ваш совет. – Геральт перекинул ре-мень через плечо. – Но сначала… Мне надо кое-чтосказать благородному графу. Господин Фальвик!

Рыцарь Белой Розы нервно заморгал, вытер руки оплащ.

– Возвратимся на минутку к кодексу вашего Капи-тула, – продолжал ведьмак, стараясь не улыбаться. –Очень меня интересует одно дельце. Если б, поло-жим, я почувствовал себя недовольным и оскорблен-ным вашим поведением во всей этой афере и еслиб, допустим, вызвал вас на бой здесь, сейчас, на ме-сте, как бы вы поступили? Сочли бы меня достаточ-но… достойным того, чтобы скрестить со мной клин-ки? Или отказались бы, зная, что в таком случае ясчел бы вас недостойным даже того, чтобы на васплюнуть, отхлестать по морде и дать пинка под зад наглазах кнехтов? А? Граф Фальвик, будьте столь лю-безны, удовлетворите мое любопытство.

Фальвик побледнел, отступил на шаг, оглянулся.Солдаты избегали его взглядов, Деннис Кранмер

скривился, высунул язык и плюнул на солидное рас-стояние.

– Молчите, – продолжал Геральт, – но я слышу в ва-шем молчании глас рассудка, господин Фальвик. Выудовлетворили мое любопытство, а теперь я удовле-творю ваше. Если вас интересует, что будет, ежелиОрден пожелает каким-либо образом досадить мате-ри Нэннеке либо ее жрицам и послушницам или жеслишком уж грубо обойдется с капитаном Кранмером,то знайте, граф, я отыщу вас и, не посмотрев ни накакой кодекс, выпущу из вас кровь, как из поросенка.

Рыцарь побледнел еще сильнее.– Не забывайте о моем обещании, господин Фаль-

вик. Пошли, Лютик. Нам пора. Бывай, Деннис.– Успеха, Геральт, – широко улыбнулся красно-

люд. – Бывай! Рад нашей встрече, надеюсь, не по-следней.

– Взаимно, Деннис. Стало быть, до свидания.Они нарочито медленно, не оглядываясь, отъеха-

ли. На рысь перешли только когда скрылись в лесу.– Геральт, – вдруг проговорил поэт, – полагаю, мы не

поедем прямо на юг? Думаю, надо обойти сторонойЭлландер и владения Эреварда. А? Или ты намеренпродолжать спектакль?

– Нет, Лютик, не намерен. Поедем лесами, потомсвернем на Купеческий тракт. Помни, при Нэннеке о

сегодняшней драке ни слова. Ни словечка.– Надеюсь, мы отправимся сразу же?– Немедленно.

2

Геральт наклонился, проверил исправленную скобустремени, подогнал еще не размявшийся и туго иду-щий в пряжке стременной ремень. Подправил подпру-гу, сумы, скатанную за седлом попону и приторочен-ный к ней серебряный меч. Нэннеке неподвижно сто-яла рядом, скрестив руки на груди.

Подошел Лютик, ведя под уздцы своего темно-гне-дого мерина.

– Благодарим за гостеприимство, уважаемая, – се-рьезно сказал он. – И уж не злись на меня. Я ведь всеравно знаю, что ты меня любишь.

– Конечно, – серьезно ответила Нэннеке. – Люблютебя, шалопая, хоть и сама не знаю, за что. Ну, будь-те…

– До встречи, Нэннеке.– До встречи, Геральт. Следи за собой.Ведьмак горько улыбнулся.– Предпочитаю следить за другими. Это вообще-то

полезнее.Из-за храма, из-за оплетенных плющом колонн вы-

шла Иоля в сопровождении двух младших послуш-ниц. Она несла сундучок ведьмака. Иоля неловко из-бегала его взгляда, смущенная улыбка то появлялась,то сбегала с ее веснушчатой, пухленькой, покрытойрумянцем мордашки. Сопровождающие ее послушни-цы не скрывали многозначительных взглядов, с тру-дом удерживаясь, чтобы не рассмеяться.

– Великая Мелитэле, – вздохнула Нэннеке. – Целаяпрощальная процессия. Возьми сундучок, Геральт. Япополнила запасы твоих эликсиров, там все, чегонедоставало. И то лекарство, знаешь, о чем я. Прини-май регулярно каждые две недели. Не забывай. Этоважно.

– Не забуду. Благодарю, Иоля.Девушка опустила голову, подала ему сундучок. Ей

так сильно хотелось что-то сказать. Но она не знала,что именно, какие слова произнести. И не знала, чтосказала бы, если б могла. Не знала. И хотела.

Их руки соприкоснулись.Кровь. Кровь. Кровь. Кости словно белые поло-

манные прутики. Сухожилия словно белесые шпага-ты, вырывающиеся из-под кожи, раздираемой огром-ными, ощетинившимися лапами и острыми зубами.Ужасный звук разрываемого тела и крик – бесстыд-ный и ужасающий в своем бесстыдстве. В бесстыд-стве конца. Смерти. Кровь и крик. Крик. Кровь. Крик…

– Иоля!!!Нэннеке с невероятной при ее комплекции скоро-

стью припала к лежащей на земле, напрягшейся, со-трясаемой конвульсиями девушке, придерживая ееза плечи и волосы. Одна из послушниц останови-лась словно громом пораженная, другая, более ско-рая, опустилась на колени в ногах Иоли. Иоля выгну-лась дугой, раскрыв рот в беззвучном крике.

– Иоля! – кричала Нэннеке. – Иоля! Говори! Говори,детка! Говори!

Девушка напряглась еще сильнее, закусила губу,тонкая струйка потекла по ее щеке. Нэннеке, покрас-нев от усилия, крикнула что-то, чего ведьмак не понял,но его медальон рванул шею так, что он непроизволь-но наклонился, согнутый, придавленный невидимымгрузом.

Иоля застыла.Лютик, бледный как полотно, громко вздохнул. Нэн-

неке поднялась с колен. С трудом. Медленно.– Заберите ее, – бросила она послушницам. Их бы-

ло уже больше, они сбежались, серьезные, изумлен-ные и молчаливые.

– Заберите ее, – повторила жрица. – Осторожно. Ине оставляйте одну. Я сейчас приду.

Она повернулась к Геральту. Ведьмак стоял непо-движно, теребя поводья вспотевшей рукой.

– Геральт… Иоля…– Молчи, Нэннеке.– Я тоже это видела… Мгновение. Геральт, не уез-

жай.– Я должен.– Ты видел… видел это?– Да. Не в первый раз.– И что?– Нет смысла оглядываться назад.– Не уезжай, прошу тебя.– Я должен. Займись Иолей. До свидания, Нэннеке.Жрица медленно покачала головой, хлюпнула но-

сом и вытерла рукой слезу резким, отрывистым дви-жением.

– Прощай, – шепнула она, глядя ему в глаза.

Меч предназначения

Предел возможного 1

– Повторяю: он оттуда не выйдет, – убежденно ска-зал прыщавый, качая головой. – Уже час с четвертью,как залез. Ему конец.

Столпившиеся у развалин жители молчали, уста-вившись на чернеющее в руинах отверстие – завален-ный камнями вход в подземелье. Толстяк в желтой су-конной куртке переступил с ноги на ногу, кашлянул,снял с головы берет.

– Погодим еще, – сказал он, вытирая пот с редень-ких бровей.

– А чего годить-то? – фыркнул прыщавый. – Там вподвалах он и сидит, василиск-то, аль забыли, сол-тыс? Кто войдет, тому и конец. Мало людей, что ль,погибало? Чего ждать-то?

– Мы ж договаривались, – неуверенно проворчалтолстяк. – Как же так?

– С живым договаривались-то, солтыс, – прогово-рил спутник прыщавого, гигант в кожаном фартукерезника. – А теперича он мертв, это уж как пить дать.Сызначала было ведомо, на смерть идет, как и дру-гие до него. Он и зеркала не прихватил, с одним ме-чом полез. А без зеркала – знамо дело – василискане прибьешь.

– Считайте, сэкономили гроши, – добавил прыща-вый. – Потому как платить за василиска теперя неко-му. Идите спокойно домой. А коня и колдуньино хо-зяйство мы возьмем, не пропадать же добру.

– Оно, конечно, так, – сказал резник. – Упитаннаякобыла, да и вьюки плотно набиты. Глянем, что внут-ри.

– Как же так? Разве ж можно?– Молчите, солтыс, и не встревайте, а то шишку за-

работаете, – предостерег прыщавый.– Упитанная кобылка-то, – повторил резник.– Оставь коня в покое, дорогуша.Резник медленно обернулся к чужаку, который вы-

шел из-за излома стены, из-за спин людей, скопив-шихся вокруг входа в подземелье.

У чужака были густые вьющиеся каштановые воло-сы, коричневая накидка поверх посаженного на ватукафтана, высокие сапоги верхового. И никакого ору-жия.

– Отойди от коня, – повторил он, ядовито усмеха-ясь. – Это как же? Чужой конь, чужая собственность,а ты уставился на нее своими слезящимися глазенка-ми, тянешься к ней паршивой лапой? Это порядок?

Прыщавый, медленно засовывая руку за пазухукуртки, глянул на резника. Резник кивнул, указал го-ловой на группку, из которой вышли еще двое. Плот-ные, стриженые. У обоих в руках дубинки, которымина бойнях оглушают животных.

– Это кто ж ты такой, – спросил прыщавый, не вы-нимая руки из-за пазухи, – чтобы указывать нам, чтопорядок, а что нет?

– А тебе какое дело, дорогуша?– Оружия не носишь?– Верно. – Чужак усмехнулся еще ядовитее. – Не

ношу.– А зря. – Прыщавый вытащил руку из-за пазухи.

В руке был длинный нож. – Вовсе даже зря не но-сишь-то.

Резник тоже вытащил нож, похожий на охотничий.Те двое шагнули вперед, поднимая дубинки.

– А мне как-то ни к чему, – сказал чужак, не двигаясьс места. – Мое оружие ходит следом.

Из-за развалин, мягко, уверенно ступая, вышли дведевушки. Толпа незамедлительно расступилась, по-пятилась, поредела.

Девушки улыбались, сверкая зубами, щуря глаза,от уголков которых к ушам бежали широкие синие по-лосы татуировки. Мускулы играли на крепких бедрах,вырисовывающихся под рысьими шкурами, и на нагихкруглых предплечьях повыше перчаток из кольчужнойсетки. За спинами, тоже прикрытыми кольчужкой, тор-чали рукояти сабель.

Прыщавый постепенно, медленно согнул ноги в ко-ленях, упустил нож на землю.

Из дыры в развалинах донесся грохот камней, скре-жет, затем из тьмы вынырнули две руки, вцепившие-ся в выщербленный край стены. Вслед за руками по-явилась голова с белыми, припорошенными кирпич-ной пылью волосами, затем бледное лицо и наконецрукоять меча, выступающая над плечом. Толпа шуме-ла.

Белоголовый, горбатясь, вытащил из дыры удиви-тельное существо – странное тело, покрытое пылью,напитавшейся кровью. Держа существо за длинныйящерный хвост, он молча бросил его к ногам тучно-го солтыса. Солтыс отскочил, споткнувшись о валяю-щийся кусок стены и не сводя глаз с искривленногоптичьего клюва, перепончатых крыльев и серповид-ных когтей на чешуйчатых лапах.

– Василиск, – произнес белоголовый, отряхиваябрюки от пыли. – Как договаривались. Извольте мои

двести линтаров. Настоящих линтаров, не шибкофальшивых! Предупреждаю – проверю.

Солтыс дрожащими руками извлек мешочек. Бело-головый осмотрелся, на мгновение задержал взглядна прыщавом, на валяющемся у его ног ноже, потомперевел взгляд на мужчину в коричневой накидке, надевушек в рысьих шкурах.

– Как всегда, – сказал он, принимая кошель из дро-жащих рук солтыса. – Я для вас жизнью рискую радипаршивых денег, а вы тем временем подбираетесь кмоим вещичкам. Никогда, пропади вы пропадом, неизменитесь.

– Мы не трогали, – забормотал резник, пятясь. Двоес дубинками уже давно растворились в толпе. – Нетрогали мы ваши вещи, милсдарь.

– Весьма рад, – усмехнулся белоголовый. При видеего улыбки, расцветающей на бледном лице как рас-пускающаяся роза, толпа стала быстро рассеивать-ся. – И потому, братец, я тебя тоже не трону. Иди смиром. Только быстро.

Прыщавый, пятясь, собрался бежать. Прыщинеприятно выделялись на его побледневшей физио-номии.

– Эй, погоди-ка, – бросил ему человек в коричневойнакидке. – Ты кое о чем забыл.

– О чем, милсдарь?

– Ты поднял на меня нож.Одна из девушек, та, что повыше, вдруг качнулась

на широко расставленных ногах и развернулась. Саб-ля, выхваченная неведомо когда, резко просвистелав воздухе. Голова прыщавого взмыла и по крутой дугеупала в зияющий провал, ведущий в подземелья. Те-ло быстро и тяжело, как срубленный ствол, рухнулов кирпичный бой. Толпа ахнула. Вторая девушка, дер-жа руку на рукояти сабли, ловко обернулась, защищаятыл. Это было ни к чему. Люди, спотыкаясь и кувыр-каясь на развалинах, мчались что было сил к город-ку. Впереди внушающими уважение прыжками нессясолтыс, всего на несколько сажен опережая огромно-го резника.

– Прекрасный удар, – холодно прокомментировалбелоголовый, рукой в черной перчатке прикрывая гла-за от солнца. – Прекрасный удар зерриканской саб-лей. Склоняю голову пред ловкостью и красотой сво-бодных воительниц. Я – Геральт из Ривии.

– А я, – незнакомец в коричневой накидке указална грудь, где красовался выцветший герб в виде трехчерных птиц, сидящих рядком на однотонном золотомполе, – Борх по прозвищу Три Галки. А это мои девоч-ки, Тэя и Вэя. Так их называю я, об их настоящие име-на можно язык сломать. Обе, как вы догадались, зер-риканки.

– Если б не они, я, похоже, остался бы и без коня, ибез имущества. Благодарю вас, воительницы. Благо-дарю и вас, благородный господин Борх.

– Три Галки. И никаких господ. Тебя что-нибудь дер-жит в здешних краях, Геральт из Ривии?

– Отнюдь.– Прекрасно. Предлагаю: тут неподалеку, на пере-

крестье дороги к речному порту, есть трактир, «ПодЗадумчивым Драконом» называется. Тамошней кухненет равных на сто верст окрест. Я как раз направля-юсь туда перекусить и заночевать. Буду рад, если со-ставишь компанию.

– Борх, – белоголовый отвернулся от коня, глянулв светлые глаза незнакомца, – не хочу, чтобы междунами вкралась какая-либо неясность. Я – ведьмак.

– Догадываюсь. А произнес ты это так, будто сооб-щил: я – прокаженный.

– Встречаются и такие, – медленно проговорил Ге-ральт, – что предпочитают компанию прокаженных об-ществу ведьмака.

– Есть и такие, – засмеялся Три Галки, – которыепредпочитают овец девушкам. Что ж, им можно толь-ко посочувствовать. И тем и другим. Повторяю пред-ложение.

Геральт снял перчатку, пожал протянутую ему руку.– Принимаю. Рад знакомству.

– Ну так в путь. Я голоден как волк. 2

Трактирщик протер тряпкой шершавые доски сто-ла, поклонился и улыбнулся. У него недоставало двухпередних зубов.

– Та-а-ак. – Три Галки какое-то время разгляды-вал закопченный потолок и копошащихся под ним па-уков. – Та-а-ак… Для начала… Для начала пиво. Ну,чтобы дважды не ходить, полный бочонок. А к пиву…Что можешь предложить к пиву, дорогуша?

– Сыр? – рискнул трактирщик.– Не-а, – поморщился Борх. – Сыр будет на десерт.

К пиву надо бы что-нибудь кисленького и остренького.– Тогда так. – Трактирщик улыбнулся еще шире.

Два передних зуба были не единственными, которыху него недоставало. – Угорьки с чесноком в масле иуксусе либо маринованные стручки зеленого перца.

– Порядок. И то и другое. А потом суп, такой, какя когда-то тут едал, в нем еще плавали разные тамулиточки, рыбки и другая шикарная дрянь.

– Уха плотогонов?– Во-во. А потом печенку с яичницей и луком. А по-

том кучу раков. Укропу засыпь в котел сколько влезет.А потом сыр и салат. А потом… ну, там видно будет.

– К вашим услугам. Для всех? Четыре раза, сталобыть?

Зерриканка что повыше отрицательно покачала го-ловой, многозначительно похлопала себя по талии,обернутой плотно прилегающей льняной рубашкой.

– Забыл! – Три Галки подмигнул Геральту. – Девоч-ки блюдут линию. Хозяин, печенку только для нас. Пи-во давай сразу, вместе с угорьками. С остальным ма-ленько повремени, чтоб не стыло. Мы пришли не об-жираться, а просто провести время в приятной бесе-де.

– Понято. – Трактирщик снова поклонился.– Расторопность – важная штука в твоем деле. Да-

вай руку, дорогуша.Звякнули золотые монеты. Трактирщик разинул рот

до предела возможного.– Это не аванс, – сообщил Три Галки. – Это за по-

нятливость. А теперь жми на кухню, парень.В эркере было тепло. Геральт расстегнул пояс,

сбросил кафтан и закатал рукава рубахи.– Похоже, – сказал он, – ты не страдаешь отсутстви-

ем наличных. Живешь привилегиями рыцарства?– Частично, – усмехнулся Три Галки, не входя в де-

тали. – Частично.Быстро управились с угорьками и четвертью бочон-

ка. Зерриканки тоже не скромничали, явно повеселе-

ли и начали перешептываться. Вэя, та, что повыше,вдруг рассмеялась.

– Девочки говорят на всеобщем? – тихо спросил Ге-ральт, косясь на них краешком глаза.

– Слабо. И не болтливы. Что похвально. Ну как тебесуп, Геральт?

– Угу…– Выпьем?– Угу…– Геральт, – Три Галки отложил ложку и воспитанно

рыгнул, – вернемся ненадолго к нашему дорожномуразговору. Я понял, что ты, ведьмак, путешествуешьс одного конца света на другой, а по пути, если попа-дется какое-нибудь чудовище, убиваешь. И на это жи-вешь. В том и состоит ведьмачья профессия?

– Более-менее.– А случается, что тебя специально куда-нибудь вы-

зывают? Ну, скажем, по особому заказу. И ты едешьи выполняешь?

– Зависит от того, кто вызывает и зачем.– И за сколько?– Тоже верно. – Ведьмак пожал плечами. – Все до-

рожает, а жить надо, как говаривала одна моя знако-мая колдунья.

– Довольно четкий подход, я бы сказал, очень прак-тичный. А ведь в основе лежит какая-то идея, а, Ге-

ральт? Конфликт сил Порядка с силами Хаоса, как го-варивал один мой знакомый колдун. Полагаю, ты вы-полняешь некую миссию, защищаешь людей от злавсегда и везде. Без разбора. Стоишь по четко опреде-ленную сторону… частокола.

– Силы Порядка, силы Хаоса. Какие громкие слова,Борх. Тебе обязательно надо поставить меня по ка-кую-то сторону частокола в конфликте, который, каксчитается, извечен, начался задолго до нас и про-длится, когда нас уже не будет. На чьей стороне стоиткузнец, когда подковывает коней? Или наш трактир-щик, который уже мчится сюда с чугуном баранины?Что, по-твоему, определяет границу между Хаосом иПорядком?

– Все очень просто. – Три Галки посмотрел ему вглаза. – Хаос есть угроза, сторона агрессивная, Поря-док же – сторона, которой угрожают, требуя защиты.Давай выпьем. И возьмемся за агнца.

– Верно!Блюдущие линию зерриканки устроили перерыв,

который в ускоренном темпе заполнили пивом. Вэя,наклонившись к плечу подруги, снова что-то шепну-ла, касаясь косичкой столешницы. Тэя, та, что пони-же, громко рассмеялась, весело прищурив татуиро-ванные веки.

– Да, – сказал Борх, обгладывая кость. – Продол-

жим беседу, если не возражаешь. Я понял, ты не стре-мишься встать на сторону какой-либо из Сил. Простоделаешь свое дело.

– Делаю.– Но от конфликта между Хаосом и Порядком не

убежишь. Ты – не кузнец, хоть и использовал такоесравнение. Я видел, как ты работаешь. Входишь вподземелье в руинах и выносишь оттуда усекновенно-го василиска. Есть, дорогуша, разница между подко-выванием лошадей и уничтожением василисков. Тысказал, что за соответствующую плату помчишься накрай света и прикончишь чудовище, на которое тебеукажут. Предположим, свирепого дракона, опустоша-ющего…

– Неудачный пример, – прервал Геральт. – Видишьли, ты с самого начала напутал с Хаосом и Порядком.Драконов, которые, несомненно, представляют Хаос,я не убиваю.

– Как же так? – Три Галки облизнул пальцы. – Чегоэто вдруг? Ведь среди всех чудовищ дракон, пожалуй,самый вредный, самый жестокий и самый яростный.Самый что ни на есть отвратный гад. Нападает на лю-дей, пышет огнем и похищает этих, как их, ну, девиц,ежели такие найдутся. Мало, что ли, рассказов слы-шал? Не может быть, чтобы ты, ведьмак, не записална свой счет парочку драконов.

– Я не охочусь на драконов, – сухо сказал Геральт. –Вилохвостов, ослизгов, летюг. И на истинных драко-нов тоже – зеленых, черных, красных. Прими это к све-дению, и все тут.

– Ты меня удивил, – сказал Три Галки. – Ну ладно,принял к сведению. Впрочем, повременим с дракона-ми, я вижу на горизонте нечто красное, это, несомнен-но, наши раки. Выпьем!

Они с хрустом рвали зубами красные панцири, вы-сасывали белое мясо. Сильно щекочущая губы соле-ная вода бежала даже по кистям рук. Борх наливалпиво, уже задевая черпаком дно бочонка. Зеррикан-ки еще больше развеселились, зыркали глазами потрактиру, зловеще ухмыляясь, ведьмак был уверен,что они ищут повода учинить скандал. Три Галки тоже,видимо, это заметил, потому что вдруг пригрозил имраком, взятым за хвост. Девушки захихикали, а Тэя,выпятив губки будто для поцелуя, сделала глазки –при ее татуированной физиономии картинка была до-вольно жутенькая.

– Дикие, ну прям лесные коты, – буркнул Три Гал-ки. – За ними нужен глаз да глаз. У них, дорогуша, раз-два – и на полу куча кишок. Но стоят любых денег. Ес-ли бы ты знал, на что они способны…

– Знаю, – кивнул Геральт. – Лучшего эскорта не сыс-кать. Зерриканки – прирожденные воины, их с детства

натаскивают на драку.– Я не о том. – Борх сплюнул на стол рачью лапку. –

Я имел в виду, какие они в постели.Геральт беспокойно глянул на девушек. Обе улыба-

лись. Вэя молниеносным, почти незаметным движе-нием потянулась к тарелке. Глядя на ведьмака прищу-ренными глазами, с хрустом разгрызла панцирь. Еегубы блестели от соленой воды. Три Галки опять гром-ко рыгнул и сказал:

– Итак, Геральт, на драконов ты не охотишься, ни назеленых, ни на черных, ни на красных. Принял к све-дению. А почему, позволь поинтересоваться, толькона эти три цвета?

– Четыре, если быть точным.– Ты упоминал три.– Тебя интересуют драконы, Борх? Есть какая-то

особая причина?– Нет, просто любопытство.– Угу. А что до цветов, то так принято классифици-

ровать истинных драконов. Хоть это и не совсем точ-но. Зеленые драконы, самые распространенные, ско-рее серые, как обычные ослизги. У красных фактиче-ски красноватый или кирпичный цвет. Больших драко-нов темно-коричневого цвета принято называть чер-ными. Самые редкие – белые драконы, мне такой ни-когда не встречался. Они держатся далеко на севере.

Якобы.– Интересно. А знаешь, о каких драконах я еще

слышал?– Знаю. – Геральт отхлебнул пива. – О тех же, о ко-

торых слышал и я. О золотых. Таких нет.– Почему ты так утверждаешь? Только потому, что

никогда не видел? Белого ты тоже не видел.– Не в том дело. За морями, в Офире и Зангвебаре,

есть белые лошади в черную полоску. Их я тоже нико-гда не видел, но знаю, что они существуют. А вот зо-лотой дракон – существо мифическое. Легендарное.Как, скажем, феникс. Фениксов и золотых драконов небывает.

Вэя, поставив локти на стол, с интересом гляделана него.

– Надо думать, ты знаешь, о чем говоришь. Ты жеведьмак. – Борх набрал пива из бочки. – Однако, я ду-маю, у каждого мифа, у каждой легенды должны бытькакие-то корни. И у этих корней что-то лежит.

– Лежит, – согласился Геральт. – Чаще всего меч-та, желание, тоска. Уверенность, что нет предела воз-можному. А иногда – случай.

– Именно что случай. Может, когда-то и был золотойдракон, единичная, неповторимая мутация?

– Если и так, то его постигла судьба всех мутан-тов, – отвернулся ведьмак. – Он чересчур отличался

от других, чтобы выжить.– Ха! – произнес Три Галки. – Теперь ты противоре-

чишь законам природы, Геральт. Мой знакомый кол-дун говаривал, что в природе у каждого существа естьпродолжение, и оно, существо, стало быть, выдюжиттем или иным образом. Конец одного – это началодругого, нет предела возможному, во всяком случае,природе таковые не знакомы.

– Крупным оптимистом был твой знакомый колдун.Только одного он не принял во внимание: ошибки, ко-торую совершила природа. Или те, кто с ней играл.Золотой дракон и другие подобные мутанты если исуществовали, то сохраниться не могли. Ибо мешалатому сама природа, предел возможного.

– Что еще за предел?– Мутанты, – на скулах Геральта заиграли желва-

ки, – мутанты стерильны, Борх. Только в легендах мо-жет выжить то, что в природе выжить не может. Толь-ко легенде и мифу не ведомы пределы возможного.

Три Галки молчал. Геральт взглянул на девушек, наих вдруг посерьезневшие лица. Вэя неожиданно на-клонилась к нему, охватила его шею жесткой муску-листой рукой, прикоснулась к щеке губами, влажнымиот пива.

– Любят они тебя, – медленно проговорил Три Гал-ки. – Пусть меня скособочит, они тебя любят!

– Что тут странного? – грустно улыбнулся ведьмак.– Ничего. Но это надо обмыть. Хозяин! Еще бочо-

нок!– Куда ты! Ну, разве что кувшин.– Два кувшина! – рявкнул Три Галки. – Тэя, я на ми-

нуточку выйду.Зерриканка встала, подняла с лавки саблю, окину-

ла зал тоскливым взглядом. Хоть до того, как заме-тил ведьмак, несколько пар глаз хищновато разгоре-лись при виде пухлого кошеля, никто не решился вый-ти вслед за Борхом, нетвердой походкой направляв-шимся к выходу во двор. Тэя пожала плечами и по-следовала за работодателем.

– Как тебя по-настоящему зовут? – спросил Геральтоставшуюся за столом Вэю. Девушка сверкнула белы-ми зубами. Рубаха у нее была расшнурована почтидо пределов возможного. Ведьмак не сомневался, чтоэто очередной вызов залу.

– Альвэаэнэрле.– Красиво. – Ведьмак был уверен, что зерриканка

сложит губки бантиком и подмигнет. И не ошибся. –Вэя?

– А?– Почему вы ездите с Борхом? Вы, свободные вои-

тельницы? Ты можешь ответить?– Хм…

– Что «хм»?– Он… – Зерриканка собрала лоб в складки, пыта-

ясь отыскать слово. – Он… самый… красивый.Ведьмак кивнул. Критерии, на основании которых

женщины оценивали привлекательность мужчин, невпервой ставили его в тупик.

Три Галки ввалился в эркер, на ходу застегиваяштаны и громко отдавая распоряжения трактирщику.Державшаяся в двух шагах позади Тэя, прикидыва-ясь утомленной, осматривала залу, купцы и плотого-ны старательно избегали ее взглядов. Вэя высасыва-ла очередного рака, то и дело бросая на ведьмакамногозначительные взгляды.

– Я заказал еще по угрю, теперь жареному. – ТриГалки тяжело опустился на стул, позвякивая незастег-нутым поясом. – Намучился я с этими раками и вродебы проголодался. И договорился тут для тебя о ноч-леге. Какой смысл тащиться ночью. Еще повеселим-ся. Ваше здоровье, девочки.

– Vessekheal, – сказала Вэя, подняв кубок. Тэя под-мигнула и потянулась, при этом ее захватывающийдух бюст, против ожиданий Геральта, не разорвал ру-баху.

– Повеселимся. – Три Галки перегнулся через столи шлепнул Тэю по заду. – Повеселимся, ведьмак. Эй,хозяин, а ну жми сюда!

Трактирщик быстро прибежал, вытирая руки фар-туком.

– Бадья у тебя найдется? Такая, для стирки, креп-кая и большая?

– Сколь большая, господин?– На четверых…– На… четверых… – Трактирщик разинул рот.– На четверых, – сказал Три Галки, вынимая из кар-

мана пузатый мешочек.– Найдется, – облизнулся трактирщик.– Ну и чудно, – рассмеялся Борх. – Вели отнести

ее наверх в мою комнату и наполнить горячей водой.Быстро, дорогуша. И пива вели тоже туда отнести, трикувшина.

Зерриканки захохотали и одновременно подмигну-ли.

– Которую хочешь? – спросил Три Галки. – Ну? Ко-торую?

Ведьмак поскреб затылок.– Знаю, трудно выбрать, – с пониманием сказал Три

Галки. – Я и сам порой колеблюсь. Ладно, разберемсяв бадье. Эй, девочки! Помогите подняться по лестни-це!

3

На мосту был заслон. Дорогу перегораживалодлинное крепкое бревно, лежащее на деревянныхкозлах. Перед ним и за ним стояли алебардисты вкожаных, украшенных шишками куртках и островер-хих шлемах с прикрывающими шею кольчугами. Наддорогой лениво шевелилось пурпурное полотнище сознаком серебряного грифа.

– Что за черт? – удивился Три Галки, шагом подъ-езжая к бревну. – Проезда нет?

– Грамота есть? – спросил стоявший ближе другихалебардист, не вынимая изо рта прутик, который же-вал то ли с голоду, то ли ради того, чтобы убить время.

– Какая грамота? Что такое, мор, что ли? Иль вой-на? Кто приказал перекрыть дорогу?

– Король Недамир, властитель Каингорна. – Страж-ник перебросил прутик в другой угол рта и указал нахоругвь. – Без грамоты в горы не можно.

– Идиотизм какой-то, – сказал Геральт утомленнымголосом. – Здесь же не Каингорн, а Голопольские вла-дения. Голополье, а не Каингорн взимает пошлину смостов через Браа. При чем тут Недамир?

– Не ко мне вопрос. – Стражник выплюнул прутик. –Не мое дело. Мне только грамоту проверить. Хочите –

говорите с десятником.– А где он?– Вона там, за хозяйством сборщика пошлины на

солнышке греется, – сказал алебардист, глядя не наГеральта, а на голые бедра зерриканок, лениво потя-гивающихся в седлах.

За домом сборщика пошлины на сохнущих бревнахсидел стражник, концом древка алебарды выводящийна песке женщину, вернее, ее фрагмент в весьмасвоеобразном ракурсе. Рядом, нежно касаясь струнлютни, полулежал худощавый мужчина в надвинутойна глаза фантазийной шапочке сливового цвета, укра-шенной серебряной пряжкой и длинным, нервно по-качивающимся пером цапли.

Геральту были знакомы и эта шапочка, и это перо,известные от Буйны до Яруги в замках, молельнях, напостоялых дворах, в корчмах и борделях. Особенно вборделях.

– Лютик!– Ведьмак Геральт! – Из-под сдвинутой шапочки вы-

глянули веселые синие глаза. – Надо же! И ты здесь?У тебя, случайно, грамоты нет?

– Да что вы все носитесь с этой грамотой? – соско-чил с седла ведьмак. – Что тут происходит, Лютик? Мыхотели перебраться на другой берег Браа, я, рыцарьБорх Три Галки и наше сопровождение. И, оказывает-

ся, не можем.– Я тоже не могу. – Лютик встал, снял шапочку,

с преувеличенной учтивостью поклонился зеррикан-кам. – Меня тоже не желают пропустить на другой бе-рег. Меня, Лютика, известнейшего в радиусе тысячиверст менестреля и поэта, не пропускает этот вот де-сятник, тоже, как видите, жрец искусства.

– Никого без грамоты не пущу, – понуро прогово-рил десятник, после чего дополнил рисунок послед-ней, завершающей деталью, ткнув концом древка впесок.

– Ну и лады, – сказал ведьмак. – Проедем левымберегом. Правда, так до Хенгфорса дорога будет по-дальше, но что делать, на нет и суда нет.

– До Хенгфорса? – удивился бард. – Так ты, Ге-ральт, не с Недамиром едешь? Не за драконом?

– За каким таким драконом? – заинтересовался ТриГалки.

– Не знаете? Нет, серьезно? Ну, так надо вам обовсем рассказать, господа хорошие. Я все равно тутжду, может, проедет с грамотой кто-нибудь из тех, ктоменя знает, и позволит присоединиться. Присаживай-тесь.

– Сейчас, – сказал Три Галки. – Солнце на три чет-верти от зенита, а у меня жажда, мочи нет. Не болтатьже на сухую. Тэя, Вэя, вернитесь-ка рысью в городок

и купите бочонок.– Вы нравитесь мне, господин…– Борх по прозвищу Три Галки.– Лютик, именуемый Несравненным. Некоторыми

девушками.– Рассказывай, Лютик, – нетерпеливо бросил ведь-

мак. – Не торчать же тут до вечера.Бард ухватил пальцами гриф лютни, резко ударил

по струнам.– Как предпочитаете, стихотворной речью или нор-

мальной?– Нормальной.– Извольте. – Лютик тем не менее не отложил лют-

ни. – Послушайте же, благородные господа, что слу-чилось неделю тому непоодаль города вольного, Го-лопольем нареченного. Так вот, ранним утром, едваподнимающееся солнышко зарумянило висящие надполями и лугами покровы туманов…

– Ведь решили – нормальной! – напомнил Геральт.– А разве нет? Ну ладно, ладно. Понимаю. Кратко,

без метафор. На пастбища под Голопольем повадил-ся прилетать дракон.

– Э-э-э, – протянул ведьмак. – Что-то не верится. Ужсколько лет никто в тех местах не видывал драконов.А не был ли это обычный ослизг? Попадаются ослизгипочти такие же большие…

– Не обижай, ведьмак. Я знаю, что говорю. Видел.Понимаешь, мне повезло, я как раз был в Голопольена ярмарке и видел все своими глазами. Баллада ужеготова, но вы не хотели…

– Рассказывай. Большой был?– В три конских тулова. В холке не выше лошади,

но гораздо толще. Серый, как песок.– Зеленый, стало быть.– Ну да. Прилетел неожиданно, свалился прямо на

отару овец, разогнал пастухов, задавил с дюжину жи-вотных, четырех зарезал и улетел.

– Улетел… – Геральт покачал головой. – И все? Ко-нец?

– Не конец. На следующее утро прилетел снова,теперь уже поближе к городку. Спикировал на группубаб, стиравших белье на берегу Браа. Ух и драпалиже они! В жизни своей так не смеялся. А дракон про-делал три круга над Голопольем и полетел на пастби-ща, там снова взялся за овец. Тут-то и началась пани-ка и неразбериха, потому как до того мало кто верилпастухам. Ипат скликал местную милицию и цехови-ков, но не успели они собраться, как народ взял делов свои руки и прикончил дракона.

– Как?– Весьма народным способом. Местный сапожник,

Козоед, придумал, как доконать гадину. Забили ов-

цу, напихали в нее чемерицы, волчьей ягоды, соба-чьей петрушки, серы и сапожного дегтя. Для верно-сти местный аптекарь влил две кварты своей миксту-ры от чирьяков, а богослужитель из святилища Кре-вы прочитал над всей этой пакостью молитву. Потомпоставили приготовленную таким образом овечку по-среди стада и подперли колышками. По правде гово-ря, никто не верил, что дракон клюнет на это за вер-сту смердящее дерьмо, но реальность превзошла всеожидания. Не удостоив вниманием живых и блеющиховечек, гад заглотал приманку вместе с колом.

– И что? Ну же, Лютик, говори.– А я что? Ну вот. Прошло ровно столько времени,

сколько требуется сноровистому мужику, чтобы рас-шнуровать дамский корсет, и дракон как примется ры-чать да пускать дымы передом и задом, подпрыгиватьда пытаться взлететь. Потом вдруг словно бы осовели замер. Двое добровольцев отправились проверить,дышит ли еще отравленный гад, – местный могиль-щик и здешний дурачок, зачатый чокнутой дочкой дро-восека и ротой кнехтов, проходивших через Голопо-лье еще во времена правления воеводы Щукобоба.

– Ох и заливаешь ты, Лютик!– Не заливаю, а украшаю, а это разные вещи.– Почти. Рассказывай, время уходит.– Итак, как я сказал, могильщик и храбрый идиот

отправились на разведку. Потом мы насыпали над ни-ми небольшой, но радующий глаз курганчик.

– Так, – сказал Борх. – Стало быть, дракон ещежил?

– Эге, – весело сказал Лютик. – Жил. Но так ослаб,что не сожрал ни могильщика, ни полуидиота, а толь-ко слизал с них кровь. А потом, ко всеобщему удивле-нию, улетел, поднявшись с немалым трудом. Взлетитлоктей на полтораста – и хрясть об землю, да с грохо-том, потом взлетит снова. Иногда брел, волоча лапы.Те, что посмелее, пошли за ним следом, не теряя егоиз виду. И знаете что?

– Ну, Лютик?– Дракон скрылся в ущельях Пустульских гор, в рай-

оне истоков Браа, и как в воду канул в тамошних пе-щерах.

– Все ясно, – сказал Геральт. – Дракон, вероятно,спал в тех пещерах несколько столетий летаргиче-ским сном. Слышал я о таких случаях. Там же скореевсего хранятся его сокровища. Теперь понятно, поче-му алебардисты блокируют мост. Кому-то не терпит-ся наложить лапу на его богатства. А этот «кто-то» –Недамир из Каингорна.

– Точно, – подтвердил трубадур. – Голополье ажбурлит, потому как там считают, что дракон и сокрови-ща принадлежат им. Но боятся поссориться с Неда-

миром. Недамир – сопляк, еще даже бриться не на-чал, а уже успел показать, что с ним ссориться не сруки. А дракон, видать, ему потребен до зарезу, пото-му-то он так быстро и среагировал.

– Ты хотел сказать, не дракон, а сокровища.– В том-то и дело, что больше дракон, чем сокро-

вища. Потому что, понимаете, Недамир положил глазна соседнее княжество, Маллеору. Там после неожи-данной и странной смерти князя осталась княжна ввозрасте, я бы сказал так: предпостельном. Вельмо-жи из Маллеоры с неприязнью смотрят на Недами-ра и других претендентов, потому как знают, что но-вый властитель быстренько их обуздает, не то что ма-лолетняя княжна. Вот они и раскопали где-то староеи пылью покрытое предсказание, будто митра и ру-ка девушки положены тому, кто победит дракона. По-скольку дракона здесь никто давным-давно не видел,постольку все думали, что могут спать спокойно. Яс-ное дело, Недамир начихал бы на легенду и взял Мал-леору силой, но когда разошлась весть о Голополь-ском драконе, он сообразил, что может побить мал-леорских дворян их собственным оружием. Явись онс драконьей башкой в руках, народ встретил бы егокак ниспосланного богами монарха, а вельможи не по-смели бы и пикнуть. И после сказанного вы еще удив-ляетесь, что Недамир помчался за драконом, как кот с

полным пузырем? К тому же за таким драконом, кото-рый уже и так еле ноги волочит? Для него это чистыйподарок, улыбка судьбы, черт бы его побрал.

– А дороги перекрыл от конкурентов.– Пожалуй. И от голопольцев. Но при этом по всей

округе разослал конных с грамотами, адресованны-ми тем, кто должен дракона прихлопнуть, потому какНедамир не горит желанием лично лезть в пещерус мечом. Мигом собрали самых известных драконье-ров. Многие тебе, вероятно, знакомы, Геральт.

– Возможно. Кто приехал?– Эйк из Денесле – это раз.– Скажите… – Ведьмак тихо свистнул. – Богобояз-

ненный и добродетельный Эйк, рыцарь без страха иупрека, собственной персоной.

– Ты его знаешь, Геральт? – спросил Борх. – Он что,действительно такой спец по драконам?

– Не только по драконам. Эйк управится с любымчудовищем. Он убивал даже мантихоров и грифов.Говорят, прикончил нескольких драконов. Силен ры-царь. Но здорово портит мне дело, курицын сын, по-тому как даже денег не берет. Кто еще, Лютик?

– Рубайлы из Кринфрида.– Ну, значит, дракону конец. Даже если он выкараб-

кался. Эта троица – та еще банда, дерутся не часто,но эффективно. Вымордовали всех ослизгов и вило-

хвостов в Редании, а попутно покончили с тремя крас-ными и одним черным драконом, а это уже говорит омногом. Ну, все?

– Нет. Присоединилась шестерка краснолюдов подкомандой Ярпена Зигрина.

– Его не знаю.– Но о драконе Оквисте с Кварцевой горы слыхал?– Слыхал. И видел камни из его сокровищницы. Бы-

ли там сапфиры редчайшего оттенка и алмазы разме-ром с черешню.

– Ну так знай, именно Ярпен Зигрин и его красно-люды уделали Оквиста. Об этом была сложена бал-лада, но слабенькая, не моя. Ежели не слышал, ни-чего не потерял.

– Все?– Да. Не считая тебя. Ты утверждал, будто не зна-

ешь о драконе, может, и верно. Ну, теперь знаешь. Ичто?

– А ничего. Дракон меня не интересует.– Ха! Хитер, Геральт. Все равно грамоты-то у тебя

нету.– Повторяю, дракон меня не интересует. А ты, Лю-

тик? Тебя-то что так тянет в те края?– А как же иначе? – пожал плечами трубадур. – На-

добно быть при событиях и зрелищах. О битве с дра-коном будут говорить. Но одно дело – сложить балла-

ду на основе рассказов и совсем другое – если виделбой своими глазами.

– Бой? – засмеялся Три Галки. – И-эх! Что-то вродезабоя свиньи или разделки падали. Слушаю я вас ине могу в толк взять – знаменитые вояки мчатся сло-мя голову только для того, чтобы добить полудохлогодракона, отравленного каким-то хамом. Смех и слезы.

– Ошибаешься, – сказал Геральт. – Если дракон непал от отравы на месте, значит, его организм уже ней-трализовал яд и дракон полностью восстановил силы.Впрочем, это не столь важно. Рубайлы из Кринфри-да в любом случае его прикончат, но без боя, если хо-чешь знать, не обойдется.

– Значит, ставишь на рубайл, Геральт?– Конечно.– Как же, – усомнился молчавший до того страж-

ник. – Драконище – существо магическое, и его ина-че как колдовством не возьмешь. Уж если кто с ними управится, так та волшебница, что проезжала тутавчерась.

– Кто? – наклонил голову Геральт.– Волшебница, – повторил стражник. – Я же сказал.– Имя назвала?– Угу. Только я позабыл. Грамота у нее была. Мо-

лодая, красивая, на свой манер, но глазищи… Самизнаете. Человека аж в дрожь кидает, когда такая на

него зыркнет.– Ты что-нибудь знаешь, Лютик? Кто это может

быть?– Нет, – поморщился бард. – Молодая, красивая, да

еще и глаза. Тоже мне – приметы. Все они такие. Ниодна из тех, кого я знаю, а знаю я, поверь, многих, невыглядит старше двадцати пяти – тридцати, а ведьнекоторые из них, слышал я, еще помнят те време-на, когда бор шумел там, где теперь стоит Новиград.В конце концов, зачем существуют эликсиры из манд-рагоры? Да и в глаза они себе тоже этот поскрип на-капывают, чтобы блестели. Баба, она и есть баба.

– Не рыжая? – спросил ведьмак.– Нет, господин, – ответил десятник. – Черная.– А конь какой масти? Гнедой с белой звездочкой?– Нет. Вороной. Как она. И вообще, говорю вам, она

дракона прикончит. Дракон – работа для колдуна. Че-ловеческая сила супротив него слаба.

– Интересно, что б на это сказал Козоед, – рассме-ялся Лютик. – Сыщись у него под рукой что-нибудь по-крепче чемерицы и волчьей ягоды, сегодня драконьяшкура уже сушилась бы на голопольском частоколе,баллада была бы сложена, а я не парился бы здесьна солнце…

– Как получилось, что Недамир не взял тебя с со-бой? – спросил Геральт, искоса поглядывая на по-

эта. – Ты же был в Голополье, когда они отправлялись.Или король не любит артистов? Как вышло, что ты тутжаришься, вместо того чтобы тренькать при королев-ском стремени?

– Виной тому некая юная вдова, – грустно сказалЛютик. – Черт бы ее побрал. Загулял я, а на другойдень Недамир и прочие были уже за рекой. Прихва-тили даже Козоеда и лазутчиков из голопольской ми-лиции, только обо мне забыли. Я толкую десятнику, аон свое…

– Есть грамота – пускаю, – равнодушно проговорилалебардист, отливая на стену дома сборщика пошли-ны. – Нет грамоты – не пускаю. Приказ такой…

– О, – прервал его Три Галки. – Девочки возвраща-ются с пивом.

– И не одни, – добавил, вставая, Лютик. – Гляньте,какой конь. Сущий дракон!

Со стороны березовой рощицы галопом мчалисьзерриканки, а между ними всадник на крупном боевомбеспокойном жеребце.

Ведьмак тоже поднялся.На наезднике был фиолетовый бархатный кафтан

с серебряными галунами и короткий плащ, оторочен-ный собольим мехом. Выпрямившись в седле, он гор-до глядел на них. Геральту были знакомы такие взгля-ды. И не сказать, чтобы нравились.

– Приветствую вас. Я – Доррегарай, – представилсянаездник, медленно и с достоинством слезая с коня. –Мэтр Доррегарай. Чернокнижник.

– Мэтр Геральт. Ведьмак.– Мэтр Лютик. Поэт.– Борх по прозвищу Три Галки. А с моими девочка-

ми – они вон там вынимают пробку из бочонка – тыуже познакомился, мэтр Доррегарай.

– Действительно, – не улыбнувшись, проговорилчародей. – Мы обменялись поклонами, я и прелест-ные воительницы из Зеррикании.

– Ну и славно. – Лютик роздал кожаные кубки, кото-рые принесла Вэя. – Выпейте с нами, мэтр чародей.Господин Борх, десятнику тоже налить?

– Конечно. Иди к нам, вояка.– Я думаю, – проговорил чернокнижник, благовос-

питанно отхлебнув небольшой глоток, – что к заставена мосту вас привела та же цель, что и меня?

– Если вы имеете в виду дракона, мэтр, – сказалЛютик, – то так и есть. Я собираюсь сложить балла-ду на месте. Увы, вот этот десятник, человек, видно,неотесанный, не желает пропускать. Требует грамо-ты. И все тут.

– Прощения просим. – Алебардист выпил свое пи-во, причмокнул. – У меня приказ никого без грамотыне пропускать. А похоже, уже все Голополье скучи-

лось тута с телегами и готово отправиться в горы задраконом. У меня приказ…

– Твой приказ, солдат, – насупился Доррегарай, –касается только орущей голытьбы, распутных девок,которые распространяют болезни, воров, подонковобщества и гуляк. Но не меня.

– Без грамоты никого не пропущу, – нахмурился де-сятник. – Клянусь…

– Не клянись, – прервал Три Галки. – Лучше вы-пей-ка еще. Тэя, налей этому мужественному воину. Идавайте присядем, милостивые государи. Пить стоя,торопливо и без соответствующей торжественностине пристало благородным людям.

Расселись на тюках вокруг бочонка. Алебардист,свежевозведенный в благородные, покраснел от удо-вольствия.

– Пей, боевой сотник, – поторапливал Три Галки.– Я вроде бы десятник, не сотник. – Алебардист

еще больше покраснел.– Но будешь сотник, пренепременно, – осклабил-

ся Борх. – Парень ты хват, башковитый, мигом дорас-тешь.

Доррегарай, отказавшись от добавки, повернулся кГеральту.

– В городишке все еще толкуют о василиске, уважа-емый ведьмак, а ты, вижу, уже на дракона замахнул-

ся, – тихо сказал он. – Интересно, тебе позарез нужныналичные или ты из чистого удовольствия забиваешьсущества, которым угрожает вымирание?

– Странное любопытство, – ответил Геральт, – вустах того, кто сломя голову мчится, чтобы успетьвыбить у зарезанного дракона зубы, столь ценныепри изготовлении колдовских снадобий и эликсиров.А правда ли, уважаемый мэтр, что лучшие зубы те,которые выбивают у живого дракона?

– Ты уверен, что я еду ради этого?– Уверен. Но тебя уже опередили, Доррегарай. Тут

успела проследовать твоя коллега с грамотой, како-вой ты, к примеру, не имеешь. Черноволосая, ежелитебя это интересует.

– На вороном коне?– Кажется.– Йеннифэр, – недовольно буркнул Доррегарай.

Ведьмак незаметно для всех вздрогнул.Наступившую тишину прервала отрыжка будущего

сотника.– Никого… этта… без грамоты…– Двести линтаров хватит? – Геральт спокойно вы-

тащил мешочек, полученный за василиска от тучногосолтыса.

– Геральт, – загадочно улыбнулся Три Галки. – Таквсе-таки…

– Прости, Борх. Сожалею, но я не поеду с вами вХенгфорс. Может, другим разом. Может, еще встре-тимся.

– Ничего не влечет меня в Хенгфорс, – медленнопроизнес Три Галки. – Ну вовсе ничего, Геральт.

– Спрячьте свой мешок, милсдарь, – грозно произ-нес будущий сотник. – Это взятка и ничего боле. И затриста не пропущу.

– А за пятьсот? – Борх вынул свой мешочек. –Спрячь мешок, Геральт. Я заплачу пошлину. Меня этоначало забавлять. Пятьсот, господин солдат. По сто соштуки, считая моих девочек за одну прелестную шту-ку. А?

– Ой-ей-ей, – запричитал будущий сотник, прячапод курточку мешочек Борха. – Что я королю скажу?

– Скажешь, – молвил Доррегарай, выпрямляясь ивынимая из-за пояса изящную костяную палочку, – чтоудар тебя хватил, как только ты увидел.

– Что, господин?Чародей взмахнул палочкой, выкрикнул заклина-

ние. Сосну, росшую на прибрежном откосе, момен-тально охватило бушующее пламя.

– По коням! – Лютик запрыгнул в седло, закинуллютню за спину. – По коням, господа! И… дамы!

– Убирай шлагбаум! – рявкнул на алебардистовразом разбогатевший десятник, имеющий солидные

шансы стать сотником.На мосту, за заслоном, Вэя натянула поводья, конь

загарцевал, застучал копытами по бревнам. Девуш-ка, размахивая косичками, что-то пронзительно крик-нула.

– Верно, Вэя! – отозвался Три Галки. – Вперед, мил-сдари, по коням! Поедем по-зеррикански, с грохотоми свистом!

4

– Ну, гляньте-ка, – сказал старший из рубайл, Бо-гольт, кряжистый и грузный, словно ствол старого ду-ба. – Недамир не прогнал вас на все четыре стороны,а ведь я был уверен, что поступит именно так. Ну чтож, не нам, худородным, оспаривать королевские ре-шения. Просим к костру. Устраивайте лежанки, парни.А так, между нами, ведьмак, о чем ты с королем бол-тал?

– Ни о чем, – сказал Геральт, удобнее пристраива-ясь спиной к подтянутому ближе к костру седлу. – Ондаже из палатки не вышел. Послал только своего фак-тотума, как там его…

– Гилленстерна, – подсказал Ярпен Зигрин, креп-кий, бородатый краснолюд, подкладывая в костерогромный смолистый пень, который приволок из заро-

слей. – Фанфарон надутый. Жирный хряк. Когда мыприсоединились, он явился, нос до неба, фу-фу, гово-рит, не забывайте, говорит, краснолюды, кому тут под-чиняться следовает, говорит, здесь король Недамирраспоряжается, а его слово – закон, ну и так далее. Ястоял, слушал и думал: велю своим парням повалитьего на землю и сдеру с него плащ. А потом раздумал:ну его, снова шум пойдет, мол, краснолюды зловред-ные, агрессивные, мол, сукины дети, и с ними невоз-можно это, ну как его, состу… стосуществовать… иликак там. И обратно где-нито учинят погром, в городиш-ке каком-нибудь. Ну и стал я вежливенько слушать,головой кивать.

– Похоже, господин Гилленстерн ничего другого ине умеет, – вставил Геральт, – потому что и нам сказалто же самое, и нам тоже оставалось только кивать.

– А по-моему, – проговорил второй из рубайл, рас-стилая попону на куче хвороста, – лучше б вас Неда-мир прогнал. Народищу прется на того дракона страхсколько. Это уже не экспендиция, а поход на жальник.Я, к примеру, в толкучке биться не обожаю.

– Успокойся, Нищука, – сказал Богольт. – С народомтопать лучше. Ты, что ль, никогда на драконов не хо-дил? На них завсегда тьма народу тянется, целая яр-манка, прям-таки бурдель на колесах. А как только гаднос высунет, сам знаешь, кто на поле остается. Мы, и

никто боле.Богольт на минуту замолчал, как следует хлебнул

из большой оплетенной бутыли, шумно высморкался,откашлялся.

– Другое дело, известно, что порой только апослятого, как дракона прикончат, начинается потеха и рез-ня, и головы летят, как груши. Как начнут сокровищаделить, тут уж охотники прут друг на друга. Ну что, Ге-ральт? Эй! Я прав? Ведьмак, с тобой говорю-то.

– Известны мне такие случаи, – сухо подтвердилГеральт.

– Известны, говоришь? Не иначе как с чужих слов,потому как не слышал я, чтоб ты когда на драконовохотился. Сколь ни живу, не слыхал, чтобы ведьмакна дракона ходил. Тем более странно, что ты сюдаявился.

– Верно, – процедил сквозь зубы Кеннет по про-звищу Живодер, самый младший из рубайл. – Чудночтой-то. А мы…

– Погодь, Живодер. Сейчас я говорю, – прервал егоБогольт. – Впрочем, шибко-то разводить не собира-юсь. Ведьмак и так понял, что к чему. Я его знаю, и онменя знает, пока-то мы друг дружке дорогу не перебе-гали и, мыслю, не будем. Потому как, заметьте, парни,ежели б, к примеру, я захотел ведьмаку в деле поме-шать либо добычу из-под носа увести, то ведьмак-то

с ходу б меня своей ведьмачьей бритвой секанул иимел бы право. Я верно говорю?

Никто не подтвердил, но и не отрицал. Похоже, Бо-гольту не очень-то это и нужно было.

– Ну, само собой, кучей-то топать весельше, как ясказал. И ведьмак могет в кумпании сгодиться. Окру-га дикая, безлюдная, а вдруг да выскочит на нас ка-кая-никакая химера аль жряк какой, а то и упырь, имогут дел наделать. А ежели тута Геральт будет, тоникаких хлопот не жди, потому как это его специаль-ность. А вот дракон – не его специальность. Я верноговорю?

Снова никто не подтвердил и не отрицал.– Господин Три Галки, – продолжал Богольт, пере-

давая бутыль краснолюду, – едет с Геральтом, и мнеэтого достаточно. Рекомендация вполне… Так кто ваммешает, Нищука, Живодер? Не Лютик же?

– Лютик, – сказал Ярпен Зигрин, подавая барду бу-тыль, – завсегда пришлепает где чего интересноготворится, и все знают, что он не помешает, не помо-жет и не задержит. Он что-то вроде репья на собачьемхвосте. Нет, ребяты?

«Ребяты», бородатые и квадратные краснолюды,захохотали, тряся бородами. Лютик сдвинул шапочкуна затылок и хлебнул из бутыли.

– О-о-ох, зараза, – хватил он ртом воздух. – Дух пе-

рехватывает. Из чего вы ее гоните, из скорпионов?– Одно мне не нравится, Геральт, – сказал Живо-

дер, принимая бутыль от менестреля. – То, что ты кол-дуна сюды притащил. Тут уж от колдунов скоро про-дыху не будет.

– Верно, – подхватил краснолюд. – Живодер вернотолкует. Этот Доррегарай нужен нам как свинье сед-ло. У нас уже есть своя ведьма, собственная, благо-родная Йеннифэр, тьфу, тьфу.

– Угу, – проворчал Богольт, почесывая бычью шею,с которой только что снял ошейник, утыканный желез-ными шипами. – Колдунов-то тут уже по горлышко. Ак-курат на две штуки больше, чем надыть. И что-то ужбольно липнут они к нашему Недамиру. Гляньте толь-ко, мы тут под звездочками, у костра, а они, изволи-те видеть, в тепле, в королевской палатке уже шушу-каются, умники. Недамир, ведьма, колдун и этот, Гил-ленстерн. А похуже всех – Йеннифэр. И чего они шу-шукаются? А того, как нас объегорить, вот чего.

– И мясо косулье жрут, – угрюмо вставил Живо-дер. – А мы чего ели-то? Сурка. А сурок, он чего? Онкрыса и ничего боле. Так чего мы жрали? Крысу!

– Не беда, – сказал Нищука. – Скоро драконьегохвоста отведаем. Ничего нету лучше, как драконийхвост, запеченный на угольях.

– Йеннифэр, – продолжал Богольт, – паршивая, зло-

вредная и зубастая баба. Не то что твои девочки, мил-сдарь Борх. Энти тихие и милые, вона, гляньте, сидятсебе рядышком с лошадьми, сабли вострят, а я про-ходил, шутку кинул – улыбнулись, зубки показали. Да,им-то я рад, не то что Йеннифэрихе, та все чегой-тозатевает, надумывает… Говорю вам, парни, надытьприсматриваться, а то весь наш уговор коту под хвостпойдет.

– Какой уговор, Богольт?– Ну что, Ярпен, сказать ведьмаку-то?– Не вижу супротив показатиев, – учено выразился

краснолюд.– Водяра кончилась, – вставил Живодер, перевора-

чивая бутыль вверх дном.– Так тащи еще. Ты самый молодой. А уговор-то,

Геральт, мы придумали, потому как мы не наемникии никакие там не платные холопы, и не пошлет насНедамир на дракона, кинув под ноги пару штук золо-та. Правда такова, что мы одолеем дракона без Неда-мира, а вот Недамир без нас не одолеет. А отседоваследовает, кто стоит больше и чья доля должна бытьбольше. И мы, сталбыть, решили честно – те, кто вру-копашную пойдут и дракона уложат, берут половину.Недамир, учитывая благородное происхождение и ти-тул, берет четверть. В любом случае. А остальные,ежели будут помогать, поровну поделят оставшуюся

четверть промежду собой. Что ты об этом думаешь?– А что об этом думает Недамир?– Не сказал ни да, ни нет. Но лучше пусть уж не ле-

зет, хлюст. Я ему, дескать, сам он на дракона не пой-дет, должен положиться на профессионалов, то бишьна нас, рубайл, да на Ярпена с парнями. Мы, а не ктоиной, сойдемся с драконом на длину меча. Осталь-ные, в том числе и колдуны, если помогут, поделятмеж собой четверть сокровищев.

– Кроме колдунов, вы кого еще включаете в числоостальных? – заинтересовался Лютик.

– Уж конечно, не музыкантов и рифмоплетов, – хо-хотнул Ярпен Зигрин. – Тех, кто работает топором, ане лютней.

– Та-а-ак, – протянул Три Галки, глядя в звезд-ное небо. – А чем поработает сапожник Козоед и егосброд?

Ярпен Зигрин сплюнул в костер и проворчал что-топо-краснолюдски.

– Милиция из Голополья знает тутошние горы и сой-дет за провожатых, – тихо сказал Богольт, – потомусправедливо будет допустить их к дележке. А вот с са-пожником-то дело другое. Понимаете, будет паршиво,ежели хамы решат, что как только в округе появитсядракон, то заместо того, чтобы слать за спецами, мож-но просто сунуть ему отраву и продолжать с девками

в кустах озоровать. Ежели такой порядок распростра-нится, то нам не иначе как на побирушки придется ид-ти. Э?

– Правда, – добавил Ярпен. – Потому, говорю вам, сэнтим сапожником должно случиться что-нибудь, по-ка он, трахнутый, в легенду не попал.

– Должно случиться, стало быть, случится, – убеж-денно сказал Нищука. – Это на мне.

– А Лютик, – подхватил краснолюд, – задницу ему вбалладе обработает, на смех подымет. Чтоб осрамитьво веки веков.

– Об одном вы забыли, – сказал Геральт. – Есть тутодин, кто может вам все попутать. Который ни на ка-кие дележки и договора не пойдет. Я об Эйке из Де-несле. С ним вы говорили?

– О чем? – проскрипел Богольт, поправляя палкойполенья в костре. – С Эйком, Геральт, не поговоришь.Его дела не интересуют.

– Подъезжая к вашему лагерю, – сказал Три Гал-ки, – мы встретили его. Он в полном вооружении сто-ял коленями на камнях и не отрывал глаз от неба.

– Он завсегда так, – сказал Живодер. – Размышля-ет или молится. Говорит, так надо, потому как боги на-казали ему людей от худа оберегать.

– У нас в Кринфриде, – буркнул Богольт, – таких втелятнике держат на цепи и дают куски угля, тогда они

на стенах разные разности малюют. Но довольно оближних сплетничать, поговорим об интересе.

В круг света беззвучно ступила закутанная в шел-ковый плащ невысокая молодая женщина с чернымиволосами, покрытыми золотой сеточкой.

– Чем это тут так несет? – спросил Ярпен Зигрин,прикидываясь, будто ее не видит. – Не серой ли?

– Нет. – Богольт демонстративно потянул носом,глядя в сторону. – Мускус или что-то вроде.

– Нет, пожалуй, это… – поморщился краснолюд. –Ах! Так это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрас-ьте, здрасьте!

Чародейка медленно обвела взглядом собравших-ся, на мгновение задержала блестящие глаза на ведь-маке. Геральт еле заметно улыбнулся.

– Позвольте присесть?– Что за вопрос, благодетельница вы наша, – ска-

зал Богольт и икнул. – Присядьте вот тут, на седле.Сдвинь зад, Кеннет, и подай благородной колдуньеседло.

– Вы тут о делах, я слышу. – Йеннифэр уселась,вытянув стройные ноги в черных чулках. – Без меня?

– Не смели, – сказал Ярпен Зигрин, – беспокоитьстоль важную особу.

– Ты, Ярпен, – прищурилась Йеннифэр, повернув-шись к краснолюду, – лучше б помолчал. С первого

дня ты делаешь вид, будто меня вообще не существу-ет, так уж и продолжай в том же духе, не утруждай се-бя.

– Да что вы, госпожа! – Ярпен показал в улыбкенеровные зубы. – Как можно! Да пусть меня клещилесные покусают, ежели я не трактирую, нет, не тра-кую вас лучше, чем нежели воздух. Воздух, к примеру,мне случается испортить, а касательно вас я б себеэтого ни в коем разе не позволил.

Бородатые «ребяты» зашлись хохотом, но тут жезамолкли, увидев синее мерцание, вдруг охватившеечародейку.

– Еще одно слово – и от тебя останется лишь ис-порченный воздух, – сказала Йеннифэр, и в ее голосепрозвучал металл. – И грязное пятно на траве.

– И верно, – кашлянул Богольт, разряжая обстанов-ку. – Помолчи, Зигрин. Послушаем лучше, что намскажет госпожа Йеннифэр. Она только что заметила,будто мы тут болтаем о делах без нее. Отседова вы-вод, что у нее есть какое-то предложение. Послуша-ем. Только б не предложила собственными чарамиуделать дракона.

– А что? – подняла голову Йеннифэр. – Думаешь,невозможно, Богольт?

– Может, и возможно. Но нам не окупится, потомукак вы тогда потребуете половину драконьего богат-

ства.– Как минимум, – холодно сказала чародейка.– Ну вот, сами видите, нас это ну никак не устраи-

вает. Мы, милсдарыня чародейка, бедные солдаты –если добыча пройдет мимо нашего носа, то голодатьнам как пить дать. Мы щавелем и лебедой пробива-емся…

– Разве что в праздник сурок какой аль суслик по-падется, – грустно вставил Ярпен Зигрин.

– …водой колодезной запиваем. – Богольт отхлеб-нул из бутыли и слегка встряхнул ее. – У нас, госпожаЙеннифэр, нету другого выхода, как только получитьсвою долю или зимой под забором коченеть. А посто-ялый двор денег стоит.

– И пиво, – добавил Нищука.– И девки распутные, – размечтался Живодер.– Потому, – Богольт взглянул на небо, – мы сами,

без чар и вашей помощи дракона уделаем.– Ты уверен? Запомни, существует предел возмож-

ного, Богольт.– Может, он и существует, только я ни разу не встре-

чал. Нет, госпожа, повторяю, мы сами дракона прикон-чим, без всяких там чар.

– Тем более, – добавил Ярпен Зигрин, – что у чартожить наверняка есть свои пределы возможного, ко-торые, в противу наших, нам неведомы.

– Ты сам придумал, – медленно спросила Йенни-фэр, – или тебе подсказали? Уж не присутствие ливедьмака в вашем глубокоуважаемом обществе поз-воляет вам так задираться?

– Не-а, – сказал Богольт, глядя на Геральта, кото-рый, казалось, дремал, лениво растянувшись на по-поне и положив голову на седло. – Ведьмак тут ни причем. Послушайте, благородная Йеннифэр. Мы сдела-ли королю предложение, он отмолчался. Ну ничего,мы народ терпеливый, до утра погодим. Ежели корольпредложение примет, едем дальше разом, нет – мывозвращаемся.

– Мы тоже, – буркнул краснолюд.– Никакой торговли не будет, – продолжал Бо-

гольт, – так сказать, на нет и суда нет. Передайте нашислова Недамиру, милсдарыня Йеннифэр. А вам ска-жу, предложение выгодно и вам, и Доррегараю, еже-ли вы с ним столкуетесь. Нам, учтите, драконий трупдо фени, токмо хвост возьмем. Остальное ваше бу-дет, бери, выбирай! Не пожалеем для вас ни зубов, нимозга, ничего, что вам потребно для колдовства.

– Конечно, – добавил, хихикая, Зигрин, – падаль бу-дет ваша, чародейская. Никто не отберет. Разве чтодругие трупоеды.

Йеннифэр встала, закинула плащ на плечо.– Недамир не намерен ждать утра, – сказала она

резко. – Он уже сейчас согласен на ваши условия. На-перекор, чтоб вы знали, моим и Доррегараевым сове-там.

– Недамир, – медленно процедил Богольт, – про-являет мудрость, удивительную для столь недозре-лого короля. Потому как по мне, госпожа Йеннифэр,мудрость – это, в частности, умение пропускать мимоушей глупые или неискренние советы.

Ярпен Зигрин хмыкнул в бороду.– Запоете иначе, – чародейка уперлась руками в бо-

ка, – когда завтра дракон вас исхлещет, изрешетит ираздолбает ваши кости. Станете мне туфли лизать искулить, моля о помощи. Как всегда. Я достаточно хо-рошо знаю вас и вообще таких, как вы. До тошноты.

Она повернулась и ушла во мрак, не попрощав-шись.

– В мое время, – сказал Ярпен Зигрин, – чародейкисидели в башнях, читали умные книги и помешивалилопатками в тиглях. Не путались у воинов под ногами,не лезли в наши дела. И не крутили задом у мужчинперед глазами.

– А задок-то, честно говоря, ничего себе, – сказалЛютик, настраивая лютню. – А, Геральт? Геральт! Эй,куда ведьмак запропастился?

– А нам-то что? – буркнул Богольт, подбрасывая по-ленья в костер. – Ушел. Может, по нужде. Его дело.

– Конечно, – согласился бард и ударил по стру-нам. – Спеть вам чего-нибудь?

– А что, спой, – сказал Ярпен Зигрин и сплюнул. –Только не думай, будто за твое блеяние я дам тебехоть шелонг. Тут, парень, не королевский двор.

– Оно и видно, – кивнул трубадур. 5

– Йеннифэр.Она обернулась, точно удивленная, хотя ведьмак

не сомневался, что она уже давно слышала его шаги.Поставила на землю деревянный ушат, выпрямилась,откинула со лба волосы, высвобожденные из-под зо-лотой сеточки и теперь крутыми локонами спадающиена плечи.

– Геральт.Как обычно, она носила только два своих цвета –

черное и белое. Черные волосы, черные длинныересницы, позволяющие только гадать о цвете скры-тых ими глаз. Черная юбка, черный короткий кафтан-чик с белым меховым воротником. Белая рубашка изтончайшего льна. На шее – черная бархотка, укра-шенная усеянной бриллиантами обсидиановой звез-дой.

– Ты ничуть не изменилась.

– Ты тоже, – поморщилась она. – И в обоих случа-ях это одинаково нормально. Однако напоминать обэтом, хоть, может, это и не самый скверный способ на-чать разговор, бессмысленно. Правда?

– Правда, – кивнул он, глядя туда, где стояла палат-ка Недамира и горели костры королевских лучников,частично загороженные темными квадратами фурго-нов. Со стороны дальнего костра долетал звучный го-лос Лютика, напевающего «Звездным трактом», однуиз своих самых удачных любовных баллад.

– Ну что ж, со вступлением покончено, – сказалаволшебница. – Что дальше? Слушаю.

– Видишь ли, Йеннифэр…– Вижу, – резко прервала она. – Но не понимаю. За-

чем ты приехал? Ведь не ради же дракона? В этом-то, думаю, ничего не изменилось?

– Нет. Ничего.– Так зачем же, спрашиваю, ты присоединился к

нам?– Если я скажу, что из-за тебя, поверишь?Она молча глядела на него, и в ее блестящих глазах

было что-то, что никак не могло понравиться.– Поверю, почему бы нет, – сказала она наконец. –

Мужчины любят встречаться с бывшими любовни-цами, любят освежать воспоминания. Любят думать,будто давние любовные игры дают им что-то вро-

де пожизненного права собственности на партнершу.Это хорошо влияет на их самочувствие. Ты не исклю-чение. Несмотря ни на что.

– Несмотря ни на что, – усмехнулся он, – ты права,Йеннифэр. Твоя внешность прекрасно влияет на моесамочувствие. Иначе говоря, я рад, что вижу тебя.

– И это все? Ну, допустим, я тоже рада. Нарадовав-шись, желаю спокойной ночи. Видишь, я отправляюсьна отдых. А предварительно намерена смыть с себяпыль и грязь. Но при этом привыкла раздеваться. По-сему удались и с присущим тебе тактом обеспечь мнеминимум удобств.

– Йен, – протянул он к ней руки.– Не называй меня так! – яростно прошипела она,

отскакивая, а из пальцев, протянутых в его сторону,посыпались голубые и красные искры. – Если кос-нешься, выжгу глаза, прохвост.

Ведьмак попятился. Чародейка, немного остыв,снова откинула волосы со лба, встала перед ним,упершись руками в бока.

– Ты что думаешь? Что мы весело поболтаем,вспомним давние времена? А может, в завершениевсего пойдем вместе на воз и подзаймемся любовьюна овчинах, так просто, чтобы освежить воспомина-ния? Да?

Геральт, не зная, читает ли чародейка его мысли

или удачно угадывает, молчал, криво улыбаясь.– Эти четыре года сделали свое, Геральт. У меня

все прошло, и только исключительно поэтому я не на-плевала тебе в глаза при сегодняшней встрече. Нопусть тебя не обманывает моя сдержанность.

– Йеннифэр…– Молчи! Я дала тебе больше, чем кому-либо из

мужчин, паршивец. Сама не знаю, почему именно те-бе. А ты… О нет, дорогой мой. Я не девка и не слу-чайно прихваченная в лесу эльфка, которую можно водно прекрасное утро бросить, оставить на столе бу-кетик фиалок и уйти, не разбудив. Которую можно вы-ставить на посмешище. Осторожней! Если сейчас тыскажешь хоть слово, пожалеешь!

Геральт не произнес ни слова, безошибочно чув-ствуя бурлящую в Йеннифэр злобу. Чародейка сновасмахнула со лба непослушные локоны, взглянула емув глаза.

– Что ж, мы встретились, – тихо сказала она. –Не надо выставлять себя на посмешище. Сохранимлицо. Прикинемся хорошими знакомыми. Но не оши-бись, Геральт. Между нами уже нет ничего. Ничего, по-нимаешь? И радуйся, ибо это означает, что я уже от-казалась от некоторых проектов, еще совсем недав-но касавшихся тебя. Однако отсюда вовсе не следу-ет, что простила. Я тебя никогда не прощу, ведьмак.

Никогда.Она резко повернулась, схватила ушат, расплески-

вая воду, и ушла за воз.Геральт отогнал бренчавшего над ухом комара и

медленно пошел к костру, у которого в этот моментредкими хлопками награждали выступление Лютика.Он посмотрел на темно-синее небо по-над черной пи-лой вершин. Хотелось смеяться. Неведомо чему.

6

– Эй, там, осторожней! Следите! – крикнул Богольт,оборачиваясь на козлах назад, к колонне. – Ближе кскале! Следите!

Возы катились, подскакивая на камнях. Возницыругались, хлестали лошадей кнутами, наклонившись,беспокойно следили, достаточно ли далеко колесапроходят от края каньона, вдоль которого бежала уз-кая неровная дорога. Внизу, на дне пропасти, белойпеной среди валунов бурлила река Браа.

Геральт придержал коня, прижимаясь к каменнойстене, покрытой редким коричневым мхом и белымналетом, напоминающим лишайник. Он дал фургонурубайл опередить себя. От головы приплелся Живо-дер, ведущий колонну совместно с разведчиками изГолополья.

– Добро! – крикнул он. – Двигайтесь скорее. Дальшепросторней!

Король Недамир и Гилленстерн, оба верхом, в со-провождении нескольких конных лучников, поравня-лись с Геральтом. Следом за ними громыхали по кам-ням телеги королевского обоза. Еще дальше катил-ся воз краснолюдов, которым, без передыху ругаясь,правил Ярпен Зигрин.

Недамир, худощавый и веснушчатый подросток вбелом кожушке, миновал ведьмака, окинув его вели-чественным, хоть и явно утомленным взглядом. Гил-ленстерн распрямился, придержал коня.

– Позвольте вас, господин ведьмак, – произнес онвластно.

– Слушаю. – Геральт прижал лошадь каблуками,медленно двинулся рядом с канцлером за обозом.Его удивляло, что при своем солидном животе Гил-ленстерн предпочитал седло более удобной телеге.

– Вчера, – Гилленстерн, слегка натянув поводья,украшенные золотыми шишечками, откинул с плечабирюзовый плащ, – вчера вы сказали, будто вас дра-кон не интересует. А что же в таком случае интересу-ет, господин ведьмак? Зачем вы едете с нами?

– Мы в свободной стране, милсдарь канцлер.– Пока что. Но в нашем кортеже каждый, господин

Геральт, должен знать свое место. И роль, кою будет

исполнять, выполняя волю короля Недамира. Вам по-нятно?

– В чем дело, милсдарь Гилленстерн?– Скажу. Говорят, последнее время с вами, ведьма-

ками, трудно договориться. Вроде бы, если ведьма-ку укажут чудовище, подлежащее убиению, он, вме-сто того чтобы хватать меч и рубить, начинает рассуж-дать, следует ли это делать, не выходит ли это за пре-делы возможного, не противоречит ли кодексу и дей-ствительно ли данное чудовище – чудовище, словноэтого не видно с первого же взгляда. Похоже, вам про-сто стало здорово везти. В мое время ведьмаки небрезговали деньгами. Не рассуждали, рубили, что имскажут, им было все едино, что оборотень, что дракон,что сборщик податей. Важно было как следует руба-нуть. Ну как, Геральт?

– У вас есть для меня какое-то задание, Гиллен-стерн? – сухо спросил ведьмак. – Так говорите. Поду-маем. А ежели нет, то чего ради впустую языком мо-лоть, не правда ль?

– Задание? – вздохнул канцлер. – Нет. Речь идето драконе, а это явно превышает пределы твоих воз-можностей, ведьмак. Уж предпочитаю рубайл. Тебяже я хотел лишь предупредить. Предостеречь. Ведь-мачьи причуды, в основе которых лежит деление чу-довищ на добрых и злых, я и король Недамир можем

терпеть, но не желаем о них слышать, а тем более ви-деть, как их претворяют в жизнь. Не лезьте в королев-ские дела, ведьмак. И не якшайтесь с Доррегараем.

– Я не привык, как вы выразились, якшаться с ча-родеями. Откуда такие мысли?

– Доррегарай, – сказал Гилленстерн, – переплюнетсвоими причудами даже ведьмаков. Не ограничивает-ся делением чудовищ на хороших и плохих. Считает,что все они хорошие.

– Немного преувеличивает.– Несомненно. Но отстаивает свои взгляды с ярост-

ным упорством. Я, честно говоря, не удивлюсь, еслис ним что-нибудь приключится. А то, что он присоеди-нился к нам в странном обществе…

– Я не спутник Доррегарая. И он не мой спутник.– Не прерывай. Общество довольно странное.

Ведьмак, напичканный принципами, словно лисья шу-ба блохами. Чародей, повторяющий друидские бред-ни о равновесии в природе. Молчаливый рыцарь БорхТри Галки и его эскорт из Зеррикании, в которой, какизвестно, складывают жертвы к лапам статуи драко-на. И все они ни с того ни с сего присоединяются кохоте. Странно, верно?

– Пусть будет странно.– Так знай, – сказал канцлер, – что у самых зага-

дочных проблем бывают, как говорит практика, самые

простейшие решения. Не заставляй меня, ведьмак,прибегать к ним.

– Не понял?– Понял, понял. Благодарю за беседу, Геральт.Геральт остановился. Гилленстерн послал коня

вперед, догнал обоз и присоединился к королю. Мимопроехал Эйк из Денесле в стеганом кафтане из свет-лой кожи и с вмятинами от снятых лат, ведя за собойвьючного коня, нагруженного оружием, цельным се-ребряным щитом и огромной пикой. Геральт привет-ливо поднял руку, но странствующий рыцарь отвер-нулся, сжав тонкие губы, и пришпорил коня.

– Не очень-то он тебя любит, – сказал Доррегарай,подъезжая. – А, Геральт?

– Оно и видно.– Конкурент? Оба вы работаете в одной области,

так сказать, только Эйк – идеалист, а ты – професси-онал. Почти никакой разницы, особенно для тех, когоубиваете.

– Не надо сравнивать меня с Эйком, Доррегарай.Неизвестно, кого ты обижаешь таким сравнением, егоили меня, но сравнивать не надо.

– Как хочешь. По мне, честно говоря, оба вы одина-ково отвратны.

– Благодарю.– Не за что. – Чародей похлопал по шее коня, напу-

ганного воплями Ярпена и его краснолюдов. – Я счи-таю, что называть убийство призванием отвратитель-но, низко и глупо. Наш мир пребывает в равновесии.Уничтожение, избиение каких-либо существ, заселя-ющих этот мир, нарушает равновесие. А это, в своюочередь, приближает гибель, гибель и конец того све-та, который мы знаем.

– Друидская теория, – отметил Геральт. – Знаком.Однажды мне ее изложил один старый гиерофант,еще в Ривии. Спустя два дня после беседы его разо-рвали на куски крысолаки. Нарушения равновесия ненаблюдалось.

– Мир, повторяю, – Доррегарай равнодушно по-смотрел на него, – пребывает в равновесии. Природ-ном. У каждого вида есть свои естественные враги, икаждый является естественным врагом для других ви-дов. К людям это тоже относится. Уничтожение есте-ственных врагов человека, чему ты посвятил своюжизнь и что уже становится заметно, грозит вырожде-нием расы.

– Знаешь что, колдун, – занервничал Геральт, – по-дойди как-нибудь к матери, у которой василиск со-жрал ребенка, и скажи ей, что она должна радоваться,потому как благодаря этому человеческая раса избе-жала вырождения. Посмотришь, что она тебе ответит.

– Прекрасный аргумент, ведьмак, – сказала Йенни-

фэр, подъехав к ним сзади на своем вороном. – А ты,Доррегарай, следи за словами.

– Я не привык скрывать свои взгляды.Йеннифэр въехала между ними. Ведьмак заметил,

что золотую сеточку на волосах она сменила на лентуиз скрученного белого платочка.

– Так поскорее начни скрывать, Доррегарай, – ска-зала она. – Особенно перед Недамиром и рубайла-ми, которые подозревают, что ты намерен помешатьим прикончить дракона. Пока ты лишь болтаешь, онисмотрят на тебя как на неопасного маньяка. Но кактолько попытаешься что-либо предпринять, они свер-нут тебе шею, ты и охнуть не успеешь.

Чародей пренебрежительно усмехнулся.– Кроме того, – продолжала Йеннифэр, – пропо-

ведуя такие взгляды, ты подрываешь основы нашейпрофессии и призвания.

– Это чем же?– Свои теории ты можешь прилагать к любым су-

ществам и червям, Доррегарай, но только не к дра-конам, ибо драконы – естественные наисквернейшиевраги человека. И речь идет не о деградации челове-ческой расы, а о самом ее существовании. Чтобы вы-жить, надо расправиться с врагами, с теми, кто можетсвести на нет самое возможность выживания.

– Драконы – не враги человека, – вставил Геральт.

Чародейка взглянула на него и улыбнулась. Однимигубами.

– Об этом, – сказала она, – предоставь судить нам,людям. Ты, ведьмак, создан не для оценок. Ты создандля работы.

– Как заводная, безвольная игрушка?– Это твои слова, не мои, – холодно ответила Йен-

нифэр. – Но сравнение точное.– Йеннифэр, – сказал Доррегарай, – для женщины

с твоим образованием и твоего возраста ты высказы-ваешь поразительные глупости. Почему именно дра-конов ты считаешь основными врагами людей? Поче-му не других, во сто крат более страшных существ, насовести которых гораздо больше жертв, чем у драко-нов? Почему не хирикки, вилохвосты, мантихоры, ам-фисбены или грифы? Почему не волки?

– Скажу почему. Преимущество человека переддругими расами и видами в том, что его борьба за со-ответствующее место в природе, за жизненное про-странство может быть выиграна лишь тогда, когда онокончательно исключит кочевой образ жизни – пере-ходы с места на место в поисках пищи, следуя кален-дарю природы. Иначе он не достигнет нужного темпаприроста, человеческое дитя слишком долго не обре-тает самостоятельности. Только находящаяся в без-опасности за стенами города или крепости женщина

может рожать в нужном темпе, то есть ежегодно. Пло-довитость, Доррегарай, – это прогресс, условие вы-живания и доминирования. И тут мы подходим к дра-конам. Ни одно чудовище, кроме дракона, не можетугрожать городу или крепости. Если драконов не уни-чтожить, люди ради безопасности станут распылять-ся, вместо того чтобы объединяться, потому как дра-конье пламя в густозастроенном поселке – это кош-мар, это сотни жертв, это ужасающая гибель. Поэтомудраконы должны быть выбиты до последнего, Дорре-гарай.

Доррегарай взглянул на нее, странно улыбнулся.– Знаешь, Йеннифэр, не хотел бы я дожить до то-

го часа, когда осуществится твоя идея о царстве че-ловека, когда тебе подобные займут надлежащее имместо в природе. К счастью, до этого дело никогда недойдет. Уж скорее вы все друг другу глотки перегры-зете, перетравите, передохнете от дурмана и тифа,ибо грязь и вши, а не драконы угрожают вашим изу-мительным городам, в которых женщины рожают еже-годно, но только один новорожденный из десяти до-живает до одиннадцатого дня! Да, Йеннифэр, плодо-витость, плодовитость и еще раз плодовитость. Зай-мись, дорогая моя, деторождением, это более есте-ственное для тебя занятие. Оно займет у тебя время,которое сейчас ты бесплодно тратишь на придумыва-

ние глупостей. Прощай.Пришпорив коня, чародей направился к голове ко-

лонны. Геральт, кинув взгляд на бледное и искажен-ное яростью лицо Йеннифэр, заранее посочувство-вал колдуну. Он знал, в чем дело. Йеннифэр, как ибольшинство чародеек, была стерильна. Но, как мно-гие чародейки, страдала от этого факта и на упоми-нание о нем реагировала совершенно дико. Доррега-рай, вероятно, знал об этом. Однако скорее всего непредполагал, насколько она мстительна.

– Накличет он себе хлопот на голову, – прошипелаЙеннифэр. – Ох накличет. Будь осторожнее, Геральт.Не думай, что, ежели в случае чего ты не проявишьрассудительности, я стану тебя защищать.

– Не волнуйся, – усмехнулся он. – Мы, то есть ведь-маки и безвольные игрушки, всегда действуем рас-судительно. Поскольку однозначно и четко помеченыграницы возможного, в пределах которых мы можемдействовать.

– Ну, ну, смотри. – Йеннифэр, все еще бледная,взглянула на него. – Ты обиделся, как девочка, кото-рую обвинили в утрате невинности. Ты – ведьмак, иэтого ничем не изменить. Твое призвание…

– Прекрати, Йен, меня начинает мутить.– Не говори со мной так, ведьмак. А твои тошноты

меня мало интересуют. Как и прочие реакции из огра-

ниченного ведьмачьего ассортимента.– Тем не менее некоторые из них тебе придется

увидеть, если ты не перестанешь потчевать меня бай-ками о возвышенных предназначениях и борьбе воблаго людей, и о драконах, ужасных врагах племеничеловеческого, я знаю больше.

– Да? – прищурилась чародейка. – И что же ты та-кое знаешь, ведьмак?

– А хотя бы то, – Геральт не обратил вниманияна резкое, предостерегающее дрожание медальонана шее, – что если б у драконов не было сокровищ,то никакая собака, не говоря уж о чародеях, не за-интересовалась бы ими. Даже странно, что при каж-дой охоте на дракона неподалеку обязательно крутит-ся какой-нибудь чародей, крепко связанный с гильди-ей ювелиров. Например, ты, и позже, хотя на рынокдолжны, казалось бы, посыпаться камни и камушки,они почему-то туда не попадают, и их цена не падает.Не рассказывай мне сказочки о призвании и борьбе завыживание расы. Я слишком хорошо и слишком дол-го тебя знаю.

– Слишком долго, – повторила она, зловеще скри-вив губы, – это уж точно. Но не думай, что слишкомхорошо. Ты, сукин сын. Черт, до чего ж я была глупа.А, иди к дьяволу! Видеть тебя не могу!

Она хлестнула вороного, помчалась вдоль колон-

ны. Ведьмак сдержал коня, пропустил телегу красно-людов, рычащих, ругающихся, высвистывающих что-то на костяных свирелях. Между ними, развалившисьна мешках с овсом и побрякивая на лютне, возлежалЛютик.

– Эгей! – орал Ярпен Зигрин, сидевший на козлах,указывая на Йеннифэр. – Чтой-то там чернеет на до-роге? Интересно что? Похоже на кобылу.

– Несомненно! – ответствовал Лютик, сдвигая назатылок сливового цвета шапочку. – Кобыла! Верхомна мерине! Невероятно!

Ярпеновы парни затрясли бородами в хохоте. Йен-нифэр сделала вид, будто не слышит.

Геральт остановил коня, пропустил лучников Неда-мира. За ними, на некотором удалении, ехал Борх, аследом – зерриканки, образуя арьергард колонны. Ге-ральт дождался, пока они подъедут, повел свою кобы-лу бок о бок с лошадью Борха. Ехали молча.

– Ведьмак, – вдруг проговорил Три Галки. – Хочутебя спросить.

– Спрашивай.– Почему ты не завернешь?Ведьмак какое-то время глядел на него.– Ты действительно хочешь знать?– Хочу, – сказал Три Галки, поворачиваясь к нему

лицом.

– Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка.Потому что я – пучок пакли, гонимый ветром вдоль до-рог. Куда, скажи мне, я должен ехать? И зачем? Здесьпо крайней мере собрались те, с кем есть о чем пого-ворить. Те, кто не замолкает, когда я подхожу. Те, кто,даже не любя меня, говорят мне это прямо в глаза,не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними по тойже причине, по какой поехал с тобой в трактир плото-гонов. Потому что мне все равно. У меня нет места,куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, котораядолжна быть в конце пути.

Три Галки откашлялся.– Цель есть в конце любого пути. Она есть у каж-

дого. Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты нетакой, как все.

– Теперь я тебя спрошу.– Спрашивай.– А в конце твоего пути есть цель?– Есть.– Счастливец.– Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты

веришь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание.Никто не может знать об этом лучше, чем… чем ведь-мак.

– Я сегодня то и дело слышу о призвании, – вздох-нул Геральт. – Призвание Недамира – захватить Мал-

леору. Призвание Эйка из Денесле – защищать лю-дей от драконов. Доррегарай чувствует призвание ксовершенно обратному. Йеннифэр, учитывая опреде-ленные изменения в организме, не может исполнитьсвоего призвания и мечется из стороны в сторону.Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чув-ствуют никакого призвания, а просто хотят нахапатькак можно больше. Может, поэтому меня к ним так тя-нет?

– Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слепи не глух. Не при звуке их имен ты схватился тогда замешочек. Но кажется мне…

– Напрасно кажется, – беззлобно сказал ведьмак.– Прости.– Напрасно извиняешься.Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не

налететь на резко остановившуюся колонну лучниковиз Каингорна.

– Что случилось? – поднялся на стременах Ге-ральт. – Почему остановились?

– Не знаю, – повернул голову Борх. Вэя с удиви-тельно сосредоточенным лицом быстро произнесланесколько слов.

– Поскачу в голову, – сказал ведьмак. – Узнаю.– Останься.– Почему?

Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.– Почему? – повторил Геральт.– Поезжай, – бросил Борх. – Может, так-то оно и

лучше.– Что – лучше?– Поезжай.Мост, связывающий два берега каньона, выглядел

солидно, был построен из толстых сосновых бревен,опирался на четырехугольный столб, о который поток,шумя, разбивался на длинные полосы пены.

– Эй! Живодер! – рявкнул Богольт, подводя телегу. –Ты чего остановился?

– Черт его знает, что это за мост!– А чего ради нам на него лезть? – спросил Гиллен-

стерн, подъезжая ближе. – Что-то не светит мне лезтьс телегами на эту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ве-дешь туда, а не по тракту? Ведь тракт идет дальше кзападу?

Героический отравитель из Голополья приблизил-ся, скинул барашковую шапку. Выглядел он презабав-но, облаченный в натянутый на сермягу старомодныйполупанцирь, который выковали еще, почитай, при ко-роле Самбуке.

– Тут дорога короче, государь, – пояснил он не канц-леру, а непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражало прямо-таки болезненную уста-

лость.– Чем какая? – спросил, поморщившись, Гиллен-

стерн. Недамир не удостоил сапожника даже взгля-дом.

– Это, – сказал Козоед, указывая на три вздымаю-щиеся над округой щербатые вершины, – Хиява, Пу-стула и Скочий Зуб. Дорога ведет к руинам старой кре-пости, обходит Хияву с севера, за истоками реки. Апо мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью вый-дем на равнину меж горами. А если тама драконьихследов не найдем, пойдем дале на восток, осмотримяры. А еще дале на восток лежат ровнютенькие луго-вины, оттедова прямая дорога в Каингорн, к вашим,государь, владениям.

– И где это ты, Козоед, такого ума об энтих горахподнабрался? – спросил Богольт. – У колодок сапож-ных аль как?

– Нет, милсдарь. В ребячестве овец тута пас.– А мост выдюжит? – Богольт приподнялся на коз-

лах, глянул вниз, на пенящуюся реку. – Пропасть са-жен сорок.

– Выдюжит.– А откуда вообще взялся такой мост в этой глуши?– Его, – сказал Козоед, – в давние времена тролли

срубили, а кто тута ездил, крепко им платить долженбыл. А так как редко кто тута ездил, то тролли по миру

пошли. А мост остался.– Повторяю, – гневно сказал Гилленстерн, – у нас

телеги с грузом и фуражом, на бездорожье мы можемзастрять. Не лучше ли трактом ехать?

– Можно и трактом, – пожал плечами сапожник, –но дорога дальняя. А король говорил, что ему надытьк дракону срочно, потому как он высматривает его,словно коршун падь.

– Падаль, – поправил канцлер.– Пусть падаль, не все едино? – согласился Козо-

ед. – А мостом все равно ближее.– Ну так вперед, Козоед, – решил Богольт. – Жми

передом, ты и твое войско. У нас такой обычай – впе-ред пускать самого боевитого.

– Не больше одной телеги сразу, – предостерег Гил-ленстерн.

– Лады. – Богольт стегнул лошадей, телега задуд-нила по бревнам моста. – За нами, Живодер! Глянь-ка, колеса ровно идут?

Геральт придержал коня, дорогу ему загороди-ли лучники Недамира в пурпурно-желтых кафтанах,столпившиеся на каменистой площадке.

Кобыла ведьмака фыркнула.Дрогнула земля. Горы загудели, зубчатый край ка-

менной стены вдруг затуманился на фоне неба, а са-ма стена неожиданно заговорила глухим ощутимым

гулом.– Внимание! – зарычал Богольт уже с другой сторо-

ны моста. – Эй, там, внимание!Первые камни, пока еще мелкие, зашуршали и за-

стучали по лихорадочно дрожащему обрыву. На гла-зах у Геральта часть дороги, раскрываясь в черную,чудовищно быстро увеличивающуюся щель, оборва-лась и с оглушительным грохотом рухнула в пропасть.

– По коням! – рявкнул Гилленстерн. – Ваше вели-чество! На другую сторону!

Недамир, вжавшись головой в гриву коня, рванул-ся на мост, за ним прыгнул Гилленстерн и нескольколучников. Следом, грохоча, ввалился на трясущиесябревна королевский фургон с полощущимся на ветрупрапором с грифом.

– Лавина! С дороги! – взвыл сзади Ярпен Зигрин,хлеща бичом по конским крупам, опережая второй возНедамира и раскидывая по сторонам лучников. – Сдороги, ведьмак! С дороги!

Рядом с телегой краснолюдов прогарцевал Эйкиз Денесле, выпрямившийся и чопорный. Если б несмертельно бледное лицо и сжатые в гримасе дро-жащие губы, можно было подумать, что странствую-щий рыцарь не замечает сыплющихся на дорогу кам-ней и обломков. Сзади, в группе лучников, кто-то ди-ко кричал, ржали кони. Геральт рванул поводья, при-

шпорил коня, в тот же момент земля перед ним запы-лила от летящих сверху камней. Телега краснолюдовс грохотом протарахтела по камням, перед самым мо-стом подскочила и с треском осела набок, на сломан-ную ось. Колесо отбилось от огородки, полетело вниз,в кипень.

Лошадь ведьмака, по которой били острые облом-ки камней, встала на дыбы. Геральт хотел соскочить,но зацепился застежкой башмака за стремя и упална бок, на дорогу. Лошадь заржала и понесла прямона пляшущий над пропастью мост. По мосту бежаликраснолюды, вереща и проклиная кого-то.

– Быстрей, Геральт! – крикнул бегущий за ним Лю-тик, оглянувшись.

– Вставай, ведьмак! – крикнул Доррегарай, мечасьв седле и с трудом удерживая взбесившегося коня.

Позади них дорога тонула в клубах пыли, вздымае-мой летящими обломками, разбивающими в щепы те-леги Недамира. Ведьмак уцепился за ремни вьюков,притороченных за седлом чародея. Услышал крик.

Йеннифэр свалилась вместе с лошадью, отползлав сторону, подальше от бьющих вслепую копыт, при-пала к земле, заслоняя руками голову. Ведьмак отпу-стил седло, побежал к ней, ныряя в поток камней, пе-рескакивая через разверзающиеся под ногами прова-лы. Рванул Йеннифэр за плечо, она поднялась на ко-

лени. Ее глаза были широко раскрыты, из рассечен-ной брови текла кровь. Струйка уже доходила до моч-ки.

– Вставай! Йен!– Геральт! Осторожно!Огромная плоская каменная глыба, с грохотом

скользя по стене обрыва, двигалась прямо на них. Ге-ральт упал, прикрыв собой чародейку. В этот моментблок взорвался, развалился на миллиарды осколков,посыпавшихся на них и жалящих, словно осы.

– Быстрей! – крикнул Доррегарай. Сидя на пляшу-щем коне и размахивая палочкой, он дробил в пыльлетевшие с обрыва камни. – На мост, ведьмак!

Йеннифэр, изогнув пальцы, махнула рукой, крикну-ла что-то непонятное. Камни, сталкиваясь с голубова-той полусферой, неожиданно выросшей над их голо-вами, испарялись, как капли воды, падающие на рас-каленное железо.

– На мост, Геральт! – крикнула чародейка. – Замной!

Они побежали, догоняя Доррегарая и несколь-ких спешившихся лучников. Мост качался и трещал,бревна изгибались, кидая их от перил к перилам.

– Скорее!Мост вдруг осел с пронзительным треском, та по-

ловина, которую они уже оставили позади, с грохотом

рухнула в пропасть, вместе с ней телега краснолюдов,разваливаясь на части при ударах о каменные острия,под сумасшедшее ржание коней. Часть моста, на ко-торой они находились, выдержала, но Геральт вдругсообразил, что они уже бегут вверх, по быстро увели-чивающейся крутизне. Йеннифэр, тяжело дыша, вы-ругалась.

– Йен, держись!Остатки моста заскрежетали и опустились. Они

упали, уцепившись за щели между бревнами. Йенни-фэр не удержалась, пискнула, словно девчонка, и по-ехала вниз. Геральт, уцепившись одной рукой, другойвыхватил кинжал, всадил острие между бревнами итеперь уже обеими руками ухватился за рукоять. Су-ставы в локтях затрещали, когда Йеннифэр рванулаего, повиснув на ремне и ножнах меча. Помост сновахрустнул и наклонился еще больше, став почти вер-тикальным.

– Йен, – простонал ведьмак. – Сделай что-нибудь…Дьявольщина, кинь заклинание!

– Как? – услышал он злое приглушенное ворча-ние. – Ведь я же вишу!

– Освободи одну руку!– Не могу!– Эй! – крикнул сверху Лютик. – Держитесь? Эй!Геральт не счел нужным подтверждать очевидное.

– Давайте веревку! – орал Лютик. – Быстрее, матьвашу…

Около трубадура возникли рубайлы, краснолюды иГилленстерн. Геральт услышал тихие слова Богольта:

– Погоди, певун. Она сейчас отвалится. Тогда вытя-нем ведьмака.

Йеннифэр зашипела, словно змея, повиснув наспине Геральта. Ремень болезненно впился ему вгрудь.

– Йен! Ты можешь нащупать опору? Ногами? Мо-жешь что-нибудь сделать ногами?

– Да, – простонала она. – Подрыгать…Геральт глянул вниз на реку, кипящую меж острых

камней, о которые бились крутящиеся, немногочис-ленные бревна моста, на лошадь и труп в ярких одеж-дах Каингорна. За камнями в изумрудной прозрачнойпучине лениво двигались против течения веретенооб-разные тела огромных форелей.

– Держишься, Йен?– Еще… да…– Подтянись. Надо найти опору.– Не могу…– Веревку! Дайте веревку! – кричал Лютик. – Вы что,

сдурели? Ведь свалятся оба!– Может, оно и к лучшему? – задумчиво проговорил

невидимый Гилленстерн.

Мост затрещал, просел еще больше. Пальцы Ге-ральта, стиснутые на рукояти, начали неметь.

– Йен…– Заткнись… и перестань верещать…– Йен…– Не называй меня так…– Выдержишь?– Нет, – холодно сказала чародейка. Она уже не

боролась, просто висела у него на спине мертвым,инертным грузом.

– Йен?– Заткнись.– Йен. Прости меня.– Никогда.Что-то ползло по бревнам вниз. Быстро. Словно

змея.Излучающая синий свет веревка, извиваясь и сви-

ваясь, будто живая, нащупала подвижным концомшею Геральта, передвинулась под мышки, замота-лась в свободный узел. Чародейка застонала. Он былуверен, что она заплачет. Но ошибся.

– Внимание! – крикнул сверху Лютик. – Мы вытас-киваем вас! Нищука! Кеннет! Наверх их! Тяните!

Болезненный рывок, удушающая хватка натянутойверевки. Йеннифэр тяжело вздохнула. Они поехаливверх, быстро, скребя животом по шероховатым дос-

кам настила.Наверху Йеннифэр встала на ноги первой.

7

– Из всего обоза, король, – сказал Гилленстерн, –мы спасли лишь фургон, не считая рубайловых телег.От отряда осталось семеро лучников. По той сторонепропасти дороги уже нет, только щебень да гладкаястена, насколько позволяет видеть излом. Неизвест-но, уцелел ли кто-нибудь из оставшихся, когда мострухнул.

Недамир не ответил. Эйк из Денесле, выпрямив-шись, стоял перед королем, вперив в него взор бле-стящих, лихорадочно горящих глаз.

– Нас преследует гнев богов, – сказал он, взды-мая руки. – Видать, согрешили мы, король. Это былсвященный поход, поход против зла. Ибо дракон естьзло, да, любой дракон есть воплощение зла. Я не про-хожу безразлично мимо зла, я давлю его ногами…Уничтожаю. Как велят боги и Святая Книга.

– Что он мелет? – поморщился Богольт.– Не знаю, – сказал Геральт, поправляя упряжь. –

Не понял ни слова.– Тихо, – сказал Лютик. – Я пытаюсь запомнить, мо-

жет, удастся использовать, когда подберу рифмы.

– Святая Книга гласит, – окончательно разошелсяЭйк, – что изойдет из бездны змий, дракон отвратный,семь глав и десять рог имеющий! А на спине у негоусядется дева в пурпуре и багрянце, и кубок златойбудет у нее в руце, а на челе выписан будет знак вся-кого и полного распутства!

– Я ее знаю! – обрадовался Лютик. – Это Чилия,жена солтыса Зоммерхальдера!

– Успокойтесь, господин поэт, – произнес Гиллен-стерн. – А вы, рыцарь из Денесле, говорите ясней, ес-ли можете.

– Противу зла, король, – завопил Эйк, – надобнопоспешать с чистым сердцем и совестью, с поднятойглавою! А кого мы видим здесь? Краснолюдов, коиесть поганцы, рождаются в темностях и темным си-лам поклоняются! Чародеев-богохульников, присва-ивающих себе божеские права, силы и привилегии!Ведьмака, коий есть отвратный проклятый извраще-нец, противуестественное творение. И вы еще удив-ляетесь, что на наши головы пала кара? Мы дошли допредела возможного! Не надо испытывать божескуюмилость. Призываю вас, король, очистить от нечистинаши ряды, прежде чем…

– Обо мне ни слова, – жалостно вставил Лютик. –Ни слова о поэтах. А вообще-то я стараюсь…

Геральт ухмыльнулся Ярпену Зигрину, ласково по-

глаживающему острие засунутого за пояс топора.Краснолюд, развеселившись, осклабился. Йеннифэрдемонстративно отвернулась, притворившись, будторазорванная до самого бедра юбка занимает ее боль-ше, нежели слова Эйка.

– Вы немного переборщили, милсдарь Эйк, – рез-ко проговорил Доррегарай. – Впрочем, уверен, из бла-городных побуждений. Я считаю совершенно никчем-ным ваше мнение о чародеях, краснолюдах и ведьма-ках. Хотя, мне кажется, все мы уже привыкли к такимречам, все же говорить так невежливо и не по-рыцар-ски, милсдарь Эйк. И уж вовсе не понятно после то-го, как вы, а не кто другой, бежите и подаете волшеб-ную эльфову веревку ведьмаку и чародейке, которымугрожает смерть. Из сказанного вами следует, что вамскорее следовало бы молиться, чтобы они упали.

– Черт возьми, – шепнул Геральт Лютику. – Так этоон подал веревку? Эйк? А не Доррегарай?

– Нет, – буркнул бард. – Эйк. Именно он.Геральт недоверчиво покачал головой. Йеннифэр

чертыхнулась себе под нос и выпрямилась.– Рыцарь Эйк, – сказала она с улыбкой, которую лю-

бой, кроме Геральта, мог счесть любезной. – Как жетак? Я – нечисть, а вы спасаете мне жизнь?

– Вы дама, госпожа Йеннифэр. – Рыцарь чопорнопоклонился. – А ваше красивое и искреннее лицо поз-

воляет думать, что вы когда-нибудь отречетесь от чер-нокнижничества.

– Чернокнижия, хотели вы сказать.Богольт фыркнул.– Благодарю вас, рыцарь, – сухо сказала Йенниф-

эр. – И ведьмак Геральт также вас благодарит. Побла-годари его, Геральт.

– Да меня скорее удар хватит. – Ведьмак обезору-живающе искренне вздохнул. – За что же? Я мерзкийизвращенец. А моя безобразная и лживая физионо-мия не сулит никаких надежд на исправление. РыцарьЭйк вытащил меня из пропасти случайно, только по-тому, что я лихорадочно цеплялся за красивую даму.Виси я там один, Эйк и пальцем бы не шевельнул. Яне ошибаюсь, рыцарь?

– Ошибаетесь, господин Геральт, – спокойно ото-звался странствующий рыцарь. – Никому из нуждаю-щихся в помощи я не отказываю. Даже ведьмаку.

– Поблагодари, Геральт. И извинись, – резко ска-зала чародейка. – В противном случае ты подтвер-дишь, что по крайней мере в отношении тебя Эйк былсовершенно прав. Ты не можешь сосуществовать слюдьми. Потому что ты – иной. Твое участие в экс-педиции – ошибка. Тебя сюда пригнала бессмыслен-ная цель. Поэтому будет целесообразно отделиться.Я считаю, что ты и сам это понял. А если нет, то пойми

наконец.– О какой цели вы говорите, госпожа? – вклинился

Гилленстерн.Чародейка взглянула на него, но не ответила. Лю-

тик и Ярпен Зигрин усмехнулись многозначительно,но так, чтобы чародейка этого не заметила.

Ведьмак взглянул в глаза Йеннифэр. Они были хо-лодны как лед.

– Прошу прощения и благодарю, рыцарь из Де-несле, – наклонил он голову. – Благодарю всех при-сутствующих за мое непреднамеренное и поспешноеспасение. Я слышал, когда висел, как вы наперегонкирвались мне на помощь. Прошу всех присутствующихпростить меня. За исключением благородной Йенни-фэр, которую я благодарю, ни о чем не прося. Про-щайте. Мерзость по собственной воле покидает бла-городную компанию. Ибо вы у мерзости уже вот гдесидите! Бывай, Лютик.

– Эй, Геральт! – крикнул Богольт. – Не разыгрывайиз себя целочку. Не делай из мухи слона. К черту…

– Лю-ю-юди!Со стороны устья ущелья бежали Козоед и несколь-

ко голопольских милиционеров, высланных на раз-ведку.

– Что такое? Чего он орет? – поднял голову Нищука.– Люди… Ваши милости… – задыхался сапожник.

– Отдышись, человече, – сказал Гилленстерн, засо-вывая большие пальцы за золотой пояс.

– Дракон! Там дракон!– Где?– За ущельем… На равнине… Господин, он…– По коням! – скомандовал Гилленстерн.– Нищука! – рявкнул Богольт. – На телегу! Живодер,

на коня и за мной!– В галоп, парни! – завопил Ярпен Зигрин. – Гало-

пом, мать вашу так!– Эй, погодите! – Лютик забросил лютню за спину. –

Геральт, возьми меня на коня!– Прыгай!Ущелье окончилось россыпью светлых камней,

все более редких, образующих неправильную окруж-ность. За ними местность мягко понижалась, перехо-дя в поросшую травой, слегка холмистую луговину,со всех сторон замкнутую известняковыми стенами, вкоторых зияли тысячи отверстий. Три узких каньона,устья высохших потоков, выходили на луговину.

Богольт первым доскакал до каменного барьера,резко осадил коня, поднялся на стременах.

– О, зараза, – сказал он. – О, чертова зараза. Это-го… этого не может быть!

– Чего? – спросил Доррегарай, подъезжая. Рядомс ним Йеннифэр, спрыгнув с телеги, налегла грудью

на каменную глыбу, выглянула, попятилась, протерлаглаза.

– Что? Что такое? – крикнул Лютик, выглядывая из-за спины Геральта. – Что такое, Богольт?

– Дракон-то… дракон… золотой.Не больше чем в ста шагах от каменной горлови-

ны ущелья, из которого они только что вышли, у доро-ги, ведущей к северной части каньона, на куполооб-разном невысоком холме сидело существо. Оно сиде-ло, изогнув правильной дугой длинную изящную шею,склонив узкую голову на выпуклую грудь, оплетя хво-стом передние выпрямленные лапы.

Было в этом существе, в его позе что-то невооб-разимо грациозное, что-то кошачье, что-то противо-речащее его явно змеиной родословной. Несомнен-но, змеиной. Ибо существо было покрыто слепящейглаза золотой чешуей с четким рисунком. Да, суще-ство, сидящее на холме, было золотым – золотым отострых, зарывшихся в землю когтей до конца длин-ного хвоста, слегка шевелящегося меж покрывающиххолмик растений. Глядя на них огромными золотымиглазами, существо расправило широкие золотистыенетопыриные крылья и так сидело, неподвижное, какбы требуя, чтобы им любовались.

– Золотой дракон, – шепнул Доррегарай. – Неверо-ятно… Живая легенда!

– Не существует в мире, чертова мать, золотых дра-конов, – заявил Нищука и сплюнул. – Я-то знаю, чтоговорю.

– А что же в таком случае сидит на холме? – трезвоспросил Лютик.

– Обман какой-то…– Иллюзия…– Это не иллюзия, – сказала Йеннифэр.– Это золотой дракон, – проговорил Гилленстерн. –

Самый настоящий золотой дракон.– Золотые драконы бывают только в легендах!– Перестаньте, – вклинился Богольт. – Нечего дер-

гаться! Любому болвану ясно, что это золотой дракон.Да и какая разница, милсдари, золотой, синий, пегийв крапинку или клетчатый? Он невелик, уделаем егов момент. Живодер, Нищука, разгружайте телегу, вы-таскивайте снаряжение. Тоже мне разница – золотойне золотой.

– Есть разница, Богольт, – сказал Живодер, – ибольшая. Это не тот дракон, на которого мы охотим-ся. Не тот, подтравленный под Голопольем, которыйсидит в яме на драгоценностях и золоте. А этот си-дит только на собственной заднице. Так на кой он намляд?

– Это золотой дракон, Кеннет, – буркнул Ярпен Зиг-рин. – Ты когда-нибудь такого видел? Не понимаешь?

За его шкуру мы возьмем больше, чем вытащили быиз обычного сундучища с сокровищами.

– И к тому же это не ухудшает ситуации на рынкедрагоценных камней, – добавила Йеннифэр, нехоро-шо усмехаясь. – Ярпен прав. Договор действует. Естьчто делить, разве нет?

– Эй, Богольт? – крикнул Нищука с воза, с грохотомкопаясь в снаряжении. – Что надеваем на себя и ло-шадей? Чем эта золотая гадина может ударить? Ог-нем? Кислотой? Паром?

– А хрен ее знает, – задумался Богольт. – Эй, чаро-деи! Легенды о золотых драконах говорят, как такоечудо уделать?

– Как? А проще простого! – крикнул Козоед. – Че-го тут мурыжить, а ну давайте-ка сюда животягу ка-кую-никакую. Напихаем в нее чего-нибудь ядовитогои подкинем гаду, пусть сожрет и того…

Доррегарай искоса глянул на сапожника. Богольтсплюнул. Лютик отвернулся. На его лице читалось от-вращение. Ярпен Зигрин усмехнулся, уперев руки вбока.

– Чего глазеете? – спросил Козоед. – За работу, на-до решить, чем труп нафаршировать, чтобы гад пожи-вее его заглотнул. Чем-нибудь жутко ядовитым, отра-вой какой смердящей или гнилью.

– Ага, – проговорил краснолюд, не переставая

усмехаться. – Ядовитое, паскудное и смердящее. Яс-но. Знаешь что, Козоед? Получается – ты.

– Что?– Дерьмо ты, вот что. Мотай отседова, халтурщик,

чтоб глаза мои тебя не видели.– Господин Доррегарай, – проговорил Богольт, под-

ходя к чародею, – оправдайте хоть чем-нибудь своеприсутствие. Припомните легенды и сказания. Чтовам известно о золотых драконах?

Чародей улыбнулся, гордо выпрямился.– Что мне известно о золотых драконах, говоришь?

Мало, но все-таки…– Так слушаю.– И слушайте, слушайте внимательно. Вон там, пе-

ред нами, сидит золотой дракон. Живая легенда, по-следнее, быть может, и единственное в своем родесущество, уцелевшее от вашего неудержимого стрем-ления убивать. Легенду не убивают. Я, Доррегарай, непозволю вам тронуть этого дракона. Понятно? Може-те собирать шмотки, приторачивать вьюки и возвра-щаться по домам.

Геральт был уверен, что начнется суматоха. Оношибался.

– Уважаемый чародей, – прервал тишину Гиллен-стерн, – следите за тем, что и кому вы говорите. Ко-роль Недамир может приказать вам, Доррегарай, при-

торочить вьюки и убираться к черту. Но не наоборот.Вам это ясно?

– Нет, – гордо ответил чародей. – Неясно. Ибо я –Доррегарай, и мне не может приказывать король, вла-дения которого можно охватить взглядом с высотычастокола, огораживающего паршивую, грязную, про-сти Господи, засранную крепость. Известно вам, мил-сдарь Гилленстерн, что стоит мне произнести закли-нание и шевельнуть рукой, как вы превратитесь в ко-ровью лепешку, а ваш недозрелый король – в нечтонепроизносимо худшее? Вам ясно?

Гилленстерн не успел ответить, потому что Богольт,подскочив к Доррегараю, схватил его за плечи и по-вернул к себе лицом. Нищука и Живодер, молчаливыеи угрюмые, высунулись из-за спины Богольта.

– Послушай-ка, господин магик, – тихо сказалогромный рубайла, – прежде чем шевелить рука-ми-то. Я мог бы долго толковать тебе, уважаемый, чтообычно делаю с такими засратыми легендами и ду-рацкими трепачами, как ты. Но мне чтой-то не хотца.Вот тебе заместо ответа. Тебе это ясно?

Богольт кашлянул, приложил палец к носу и с близ-кого расстояния сморканул чародею на мыски боти-нок.

Доррегарай побледнел, но не пошевелился. Он ви-дел – как и все – цепной шестопёр на рукояти длиной

в локоть, который держал Нищука в низко опущеннойруке. Он знал – как и все, – что время, нужное для за-клинания, несравненно большее, чем то, какое требу-ется Нищуке, чтобы раскроить ему череп.

– Ну, – сказал Богольт. – А теперь аккуратненькоотойди в сторонку. А ежели тебе придет охота сновараскрыть пасть, то быстренько засунь в нее пук тра-вы. Потому как если я еще раз услышу твой вой, тыменя запомнишь.

Богольт отвернулся, потер руки.– А ну, Нищука, Живодер, за работу, а то эта гадина

еще, чего доброго, сбежит.– Не похоже, чтобы он собирался бежать, – сказал

Лютик, рассматривая поле предполагаемой битвы. –Посмотрите.

Сидевший на холмике золотой дракон зевнул, за-драл голову, махнул крыльями и хлестнул по землехвостом.

– Король Недамир и вы, рыцари! – зарычал он так,словно это была латунная труба. – Я дракон Виллен-третенмерт! Похоже, не всех остановила лавина, ко-торую, не сочтите это похвальбой, я спустил вам наголовы. Вы смогли добраться аж сюда. Вам извест-но, что отсюда есть три выхода. Дорогами на восток, кГолополью, и на запад, к Каингорну, можете восполь-зоваться. Но по северному каньону не пойдете, ибо

я, Виллентретенмерт, запрещаю. Если же кто-либо нежелает послушаться моего приказа, того я вызываюна бой, на честный рыцарский поединок. На конвенци-онном оружии, без колдовства, без полыхания огнем.Бой до полной капитуляции одной из сторон. Жду от-вета через вашего герольда, как того требует обычай!

Все стояли, широко раскрыв рты.– Он умеет говорить! – просипел Богольт. – Неверо-

ятно!– К тому же жуть как мудро, – сказал Ярпен Зиг-

рин. – Кто-нибудь из вас знает, что такое конфессион-ное оружие?

– Конвенционное, а не конфессионное. Обычное, ане магическое, – сказала Йеннифэр насупившись. –Однако меня удивляет другое. Невозможно членораз-дельно говорить, если у тебя раздвоенный язык. Этотстервец пользуется телепатией. Будьте внимательны,это действует двусторонне. Он может читать вашимысли.

– Он что, вконец спятил или как? – заволновалсяКеннет Живодер. – Честный поединок? С дурным-тогадом? Еще чего! А ну пошли на него кучей! В куче –сила.

– Нет!Они оглянулись.Эйк из Денесле, уже на коне, в полном вооружении,

с пикой при стремени, выглядел гораздо солиднее,чем пеший. Из-под поднятого забрала лихорадочноблестели глаза, светилось бледное лицо.

– Нет, господин Кеннет, – повторил рыцарь. – Толь-ко через мой труп. Я не допущу, чтобы в моем присут-ствии оскорбляли рыцарскую честь. Тот, кто рискнетнарушить принципы рыцарского поединка…

Эйк говорил все громче, его возбужденный голос тои дело ломался и дрожал от волнения.

– …кто оскорбляет честь, тот оскорбляет и меня,и кровь его либо моя прольется на сию измученнуюземлю. Скотина требует поединка? Хорошо! Пусть ге-рольд протрубит мое имя! Да исполнится воля богов!У дракона сила клыков, когтей и дьявольская злоба,а у меня…

– Ну кретин, – буркнул Ярпен Зигрин.– А у меня благородство, у меня вера, у меня слезы

девушек, которых этот гад…– Кончай, Эйк, тошнит! – рыкнул Богольт. – Дальше,

в поле! Принимайся за дракона, чем болтать-то!– Эй, Богольт, погоди, – вдруг сказал краснолюд, по-

чесав бороду. – Забыл об уговоре? Если Эйк положитгадину, он возьмет себе половину…

– Эйк ничего не возьмет, – ощерился Богольт, – яего знаю. Ему достаточно, если Лютик сложит о немпесенку.

– Тихо! – крикнул Гилленстерн. – Да будет так. Про-тив дракона выступит благородный странствующийрыцарь Эйк из Денесле, бьющийся в цветах Каингор-на и тем самым олицетворяющий копье и меч короляНедамира. Таково королевское решение.

– Извольте! – заскрежетал зубами Ярпен Зигрин. –Копье и меч Недамира. Уделал нас каингорнский кро-лик. И что теперь?

– А ничего, – сплюнул Богольт. – Надеюсь, ты недумаешь связываться с Эйком, Ярпен? Он болтаетерунду, но уж коли забрался на кобылу и его понесло,то лучше отойти с дороги. Пусть идет, зараза, и пустьукокошит дракона. А там посмотрим.

– Кто будет герольдом? – спросил Лютик. – Драконтребовал герольда. Может, я?

– Нет. Это тебе не песенки распевать, Лютик, – по-морщился Богольт. – Пусть герольдом будет ЯрпенЗигрин. У него голос как у бугая.

– Лады. А чего? – сказал Ярпен. – Давайте сюдазнаменщика со знаком, чтобы все было как положено.

– Только говорите вежливо, господин краснолюд. Иизысканно, – напомнил Гилленстерн.

– Не учите меня жить, – гордо выпятил живот крас-нолюд. – Я ходил послом, когда вы еще хлеб называ-ли «ням-ням», а мух – «муф-муф».

Дракон по-прежнему спокойно сидел на холме, ве-

село помахивая хвостом. Краснолюд вскарабкался насамый большой валун, откашлялся и сплюнул.

– Эй, ты там! – заорал он, взявшись за бока. –Дракон поиметый! Слушай, чего тебе герольд скажет.Я, сталбыть! Первым за тебя благородно приметсястранствующий, мать его так, рыцарь Эйк из Денесле!И всадит тебе пику в брюхо, как того требовает свя-щенный обычай, на погибель тебе и на радость бед-неньким девицам и королю Недамиру! Драка должнабыть честной и по правилам, пыхать огнем не можно,а только конфессионально дубасить друг дружку, по-ка энтот другой лапти не откинет, не помрет, сталбыть!Чего тебе от души и сердца желаем. Усек, дракон?

Дракон зевнул, взмахнул крыльями, потом, припавк земле, быстро спустился с холма на ровное место.

– Понял, уважаемый герольд! – прорычал он. – Такпусть же выйдет на поле боя благородный Эйк из Де-несле. Я готов!

– Ну прям цирк, да и только. – Богольт сплюнул,угрюмым взглядом проводил Эйка, шагом выезжав-шего из-за барьера камней. – Уссаться можно…

– Заткнись, Богольт! – крикнул Лютик, потирая ру-ки. – Смотри, Эйк намерен атаковать! Черт побери,вот будет баллада – всем балладам баллада!

– Уррра! Хвала Эйку! – крикнул кто-то из группы луч-ников Недамира.

– А я, – угрюмо бросил Козоед, – я б его все ж дляверности начинил серой.

Эйк, уже в поле, отсалютовал дракону поднятой пи-кой, опустил забрало и пришпорил коня.

– Ну-ну, – сказал краснолюд. – Глуп-то он, может, иглуп, но в атаках сечет. Гляньте только!

Эйк, наклонившись и укрепившись в седле, на пол-ном скаку опустил пику. Дракон, против ожидания Ге-ральта, не отскочил, не пошел полукругом, а, прижав-шись к земле, кинулся прямо на атакующего рыцаря.

– Бей его! Бей, Эйк! – рявкнул Ярпен.Эйк, хоть и мчался галопом, не ударил вслепую, ку-

да попало. В последний момент он ловко изменил на-правление, перекинул пику над головой лошади. Про-носясь мимо дракона, ударил изо всей силы, привставна стременах. Все крикнули в один голос. Геральт кхору не присоединился.

Дракон ушел от удара мягким, ловким, полным гра-ции поворотом и, свернувшись, словно живая золотаялента, молниеносно, но тоже мягко, истинно по-коша-чьи, достал лапой живот коня. Конь споткнулся, вы-соко подкинул круп, рыцарь качнулся в седле, но пи-ки не выпустил. В тот момент, когда лошадь почти за-рылась ноздрями в землю, дракон резким движениемлапы смел Эйка с седла. Все увидели взлетевшие ввоздух, кружащие пластины лат, услышали грохот и

звон, с которым рыцарь свалился на землю.Дракон, присев, придавил коня лапой, опустил зу-

бастую пасть. Конь душераздирающе взвизгнул, рва-нулся и утих.

В наступившей тишине прозвучал глубокий голосВиллентретенмерта:

– Мужественного Эйка из Денесле можно убрать споля, он не способен к дальнейшему бою. Следую-щий.

– Ну, курва, – бросил Ярпен Зигрин в наступившейтишине.

8

– Обе ноги, – сказала Йеннифэр, вытирая рукильняной тряпкой. – И кажется, что-то с позвоночни-ком. Латы на спине вмяты, словно он получил желез-ной палицей. А ноги – ну, это из-за собственной пики.Не скоро он снова сядет в седло, если сядет вообще.

– Профессиональный риск, – буркнул Геральт.– Это все, что ты можешь сказать? – поморщилась

чародейка.– А что бы ты хотела услышать?– Дракон невероятно скор, Геральт. Слишком скор,

чтобы с ним мог тягаться человек.– Понял. Нет, Йен. Я – пас.

– Принципы? – ядовито усмехнулась чародейка. –Или самый обычнейший страх? Это единственная че-ловеческая эмоция, которую в тебе не уничтожили?

– И то и другое, – равнодушно согласился ведь-мак. – Какая разница?

– Вот именно. – Йеннифэр подошла поближе. – Ни-какой. Принципы можно нарушить, страх – преодо-леть. Убей дракона. Ради меня.

– Ради тебя?– Ради меня. Мне нужен этот дракон, Геральт. Весь.

Я хочу получить его только для себя одной.– Используй чары и убей.– Нет. Убей его ты. А я чарами сдержу рубайл и

остальных, чтобы не мешали.– Будут трупы, Йеннифэр.– С каких пор тебе это мешает? Займись драконом,

я беру на себя людей.– Йеннифэр, – холодно сказал Геральт, – не пони-

маю. Зачем тебе дракон? Неужто тебя до такой сте-пени ослепил золотой блеск его чешуи? Ты же не бед-ствуешь, у тебя неисчерпаемый источник прокорма,ты знаменита. В чем же дело? Только не говори мнео призвании, прошу тебя.

Йеннифэр молчала, наконец, скривив губы, с раз-маху пнула лежащий в траве камень.

– Существует человек, который может мне помочь.

Кажется, это… ты знаешь, о чем я… Кажется… это ненеобратимо. Есть шанс. Я еще могу иметь… Понима-ешь?

– Понимаю.– Это очень сложная операция, очень дорогая. Но

взамен за золотого дракона… Геральт?Ведьмак молчал.– Когда мы висели на мосту, – проговорила чаро-

дейка, – ты просил меня кое о чем. Я исполню твоюпросьбу. Несмотря ни на что.

Ведьмак грустно улыбнулся, указательным паль-цем коснулся обсидиановой звезды на шее Йенниф-эр.

– Слишком поздно, Йен. Мы уже не висим. Я разду-мал. Несмотря ни на что.

Он ожидал самого худшего, клубов огня, молнии,удара в лицо, оскорблений, проклятий. И удивил-ся, видя только сдерживаемую дрожь губ. Йенниф-эр медленно отвернулась. Геральт пожалел о ска-занном. Ему было стыдно за прорвавшиеся эмоции.Предел возможного, который он переступил, лопнул,словно струна лютни. Он взглянул на Лютика, успелзаметить, как трубадур быстро отвернулся, избегаяего взгляда.

– Ну так, с проблемами рыцарской чести поконче-но! – воскликнул уже нацепивший латы Богольт, встав

перед Недамиром, все еще сидевшим на камне. – Ры-царская честь все еще валяется там и стонет. – Вы-ражение скуки не покидало лица короля. – Глупо бы-ло, милсдарь Гилленстерн, выпускать Эйка в каче-стве вашего рыцаря и вассала. Я не собираюсь ука-зывать пальцем, но знаю, кому Эйк обязан сломан-ными ногами. Выходит, мы быстренько, одним махом,отделались от двух проблем. От одного психа, соби-равшегося по-идиотски оживлять легенды о смеломрыцаре, в поединке побеждающем дракона, и одно-го пройдохи, который думал на этом подзаработать.Вы знаете, о ком я говорю, Гилленстерн? Ну и лады.А теперь наш черед. Теперь дракон наш. Теперь мы,рубайлы, прикончим его. Но уже для себя.

– А уговор, Богольт? – процедил канцлер. – Как суговором?

– В заднице у меня ваш уговор, многоуважаемыйГилленстерн.

– Это кощунство! Это измывательство над коро-лем! – топнул ногой канцлер. – Королем Недамиром…

– Ну что король? Что король-то? – крикнул Богольт,опираясь на огромный двуручный меч. – Может, ко-роль желает самолично пойти на дракона? А может,вы, его верный слуга, упихаете в латы свое брюхо ивыйдете в поле? Почему бы нет, извольте, мы подо-ждем, ваша милость. У вас был шанс, Гилленстерн.

Если бы Эйк прикончил дракона, вы получили бы егоцеликом, нам не досталось бы ничего, ни единой зо-лотой чешуйки с его хребта. А теперь поздно. Протри-те глаза. Некому биться в цветах Каингорна. Второйтакой дурень, как Эйк, не сыщется!

– Неправда! – Сапожник Козоед припал к королю,все еще занятому рассматриванием только ему одно-му ведомой точки на горизонте. – Ваше величество,милсдарь король! Погодите малость, скоро подойдутнаши из Голополья! Наплюйте вы на выпендриваю-щихся дворян, гоните их взашей! Увидите, как дей-ствуют те, кто силен рукой, а не словами!

– Закрой хайло, – спокойно бросил Богольт, сти-рая пятнышко ржавчины с нагрудника. – Заткни хай-ло, хам, не то я заткну тебе его так, что зубы в горлезастрянут.

Козоед, видя приближающихся Кеннета и Нищуку,попятился за спины голопольских милиционеров.

– Король! – крикнул Гилленстерн. – Что прикажешь,король?

Гримаса безразличия вдруг сползла с лица Неда-мира. Несовершеннолетний монарх сморщил вес-нушчатый нос и встал.

– Что прикажу? – тоненько произнес он. – Нако-нец-то ты спросил об этом, Гилленстерн, вместо тогочтобы решать за меня и говорить за меня и от моего

имени. Очень рад. Отныне пусть так и будет. С этойминуты ты будешь молчать, Гилленстерн, и слушатьприказы. И вот первый: собирай людей, вели поло-жить на телегу Эйка из Денесле. Мы возвращаемся вКаингорн.

– Ваше…– Ни слова, Гилленстерн. Госпожа Йеннифэр, бла-

городные господа, я прощаюсь с вами. Я потерял наэтой экспедиции немного времени, но и получил мно-гое. Многому научился. Благодарю вас за слова, гос-пожа Йеннифэр, господин Доррегарай, господин Бо-гольт. И благодарю за молчание, господин Геральт.

– Король, – сказал Гилленстерн. – Как же это? Чтоже это? Дракон уже вот-вот. Руку протянуть. Король,твоя мечта…

– Моя мечта, – задумчиво повторил Недамир. – Уменя ее еще нет. А если я здесь останусь… Может,тогда ее у меня уже не будет никогда.

– А Маллеора? А рука княжны? – не сдавался канц-лер, размахивая руками. – А трон? Король, тамошнийнарод признает тебя…

– В задницу тамошний народ, как любит говоритьгосподин Богольт, – засмеялся Недамир. – Трон Мал-леоры и без того мой, потому что у меня в Каингорнетриста латников и полторы тысячи пеших против ихтысячи зазнавшихся щитников. А признать меня они и

без того признают. Я до тех пор буду вешать, сноситьголовы и волочить по улицам лошадьми, пока меня непризнают. А их княжна – это жирная телка, и плеватьмне на ее руку, мне нужна только ее… короче, пустьродит наследника, а потом я ее все равно отравлю.Методом мэтра Козоеда. Довольно болтать, Гиллен-стерн. Приступай к выполнению полученного приказа.

– Воистину, – шепнул Лютик Геральту, – он многомунаучился.

– Многому, – подтвердил Геральт, глядя на холмик,на котором золотой дракон, опустив узкую треуголь-ную голову, лизал ярко-красным раздвоенным языкомчто-то такое, что сидело в траве около него. – Но нехотел бы я быть его подданным, Лютик.

– И что теперь с нами будет, как думаешь?Ведьмак спокойно смотрел на маленькое серо-зе-

леное существо, трепыхавшее крылышками летучеймыши рядом с золотыми когтями наклонившегосядракона.

– А как тебе все это, Лютик? Что ты об этом дума-ешь?

– Какое значение имеет, что я думаю? Я поэт, Ге-ральт. Разве мое мнение кому-то интересно?

– Интересно.– Ну так я тебе скажу. Я, Геральт, когда вижу гада,

змею, допустим, или другую ящерку, то меня аж тош-

нить начинает, так я этим паскудством брезгую и бо-юсь. А вот этот дракон…

– Ну?– Он… Он красивый, Геральт.– Спасибо, Лютик.– За что?Геральт повернул голову, медленно потянулся к

пряжке ремня, наискось пересекавшего грудь, затя-нул его на две дырочки. Поднял правую руку, прове-ряя, в нужном ли положении находится рукоять меча.Лютик смотрел на него, широко раскрыв глаза.

– Геральт! Ты собираешься…– Да, – спокойно сказал ведьмак. – Есть предел воз-

можному. С меня достаточно. Ты идешь с Недамиромили остаешься, Лютик?

Трубадур наклонился, осторожно и заботливо поло-жил лютню рядом с камнем, выпрямился.

– Остаюсь. Как ты сказал? Предел возможному?Оставляю себе право так назвать балладу.

– Это может быть твоя последняя баллада, Лютик.– Геральт?– Что?– Не убивай его… Можешь?– Меч – это меч, Лютик. Уж коли его возьмешь в ру-

ки…– Постарайся.

– Постараюсь.Доррегарай захихикал, повернулся к Йеннифэр и

рубайлам, указал на удаляющийся королевский обоз.– Вон там, смотрите, – сказал он, – уходит ко-

роль Недамир. Больше он уже не отдает королевскихприказов устами Гилленстерна. Он уходит, послушав-шись гласа рассудка. Хорошо, что ты здесь, Лютик.Думаю, тебе есть смысл начать сочинять балладу.

– О чем?– А вот о том, – чародей вынул из-за пазухи палоч-

ку, – как мэтр Доррегарай, чернокнижник, погнал подомам паршивцев, пожелавших по-паршивски убитьпоследнего золотого дракона, оставшегося на свете.Не двигайся, Богольт! Ярпен, руки прочь от топора!И не вздумай пошевелиться, Йеннифэр! Вперед, пар-шивцы, за королем, как за родной матерью, марш!Марш по коням, по телегам. Предупреждаю: кто сде-лает хотя бы одно неверное движение, от того оста-нется вонь и стеклышко на песке. Я не шучу.

– Доррегарай! – прошипела Йеннифэр.– Уважаемый чародей, – дружелюбно проговорил

Богольт, – ну нельзя же так…– Молчи, Богольт. Я сказал: дракона не трогать. Ле-

генду не убивают. Кру-у-угом – и прочь отсюда.Йеннифэр неожиданно выбросила руку вперед, и

земля вокруг Доррегарая вздыбилась голубым огнем,

заполыхала пылью разорванного дерна и щебня. Ча-родей покачнулся, охваченный пламенем. Нищука,подскочив, ударил его в лицо костяшками пальцев.Доррегарай упал, из его палочки вырвалась краснаямолния и погасла в камнях. Живодер, подскочив сдругой стороны, пнул лежащего чародея, размахнул-ся, чтобы повторить. Геральт прыгнул между ними,оттолкнул Живодера, выхватил меч, ударил, метясьмежду наплечником и нагрудником лат. Ему помешалБогольт, парировав удар широким клинком двуручногомеча. Лютик подставил ногу Нищуке, но впустую – Ни-щука вцепился в яркий кафтан барда и влепил ему ку-лаком меж глаз. Ярпен Зигрин, подскочив сзади, под-рубил Лютику ноги, ударив топорищем под коленями.

Геральт собрался в пируэте, ускользнул от меча Бо-гольта, коротко ударил подлетевшего к нему Живоде-ра и сорвал с него железный наручник. Живодер от-скочил, споткнулся, упал. Богольт гакнул, шибанул ме-чом, как косой. Геральт проскочил над свистящим лез-вием, головкой меча саданул Богольта в нагрудник,откинул, ударил, метя в щеку. Богольт, видя, что несумеет парировать тяжелым мечом, бросился назад,упал навзничь. Ведьмак подскочил к нему и в этот мо-мент почувствовал, что земля уходит у него из-поднемеющих ног. Увидел, как горизонт становится ды-бом. Напрасно пытаясь сложить пальцы в защитный

знак, он тяжело ударился боком о землю, выпустивмеч из помертвевшей руки. В ушах гудело и шумело.

– Свяжите их, пока действует заклинание, – сказалаЙеннифэр откуда-то сверху и очень издалека. – Всехтроих.

Доррегарай и Геральт, оглушенные и бессильные,не сопротивляясь, позволили себя спутать и привя-зать к телеге. Лютик рвался и ругался, поэтому еще дотого, как его связали, получил по физиономии.

– Зачем их связывать, предателей, сукиных сы-нов, – сказал Козоед, подходя. – Укокошить сразу, икранты.

– Сам ты сын, к тому же сучий, – сказал Ярпен Зи-грин. – Не оскорбляй собак. Пшел вон, подметка гни-лая.

– Ишь какие смелые, – проворчал Козоед. – Погля-дим, достанет ли вам храбрости, когда мои из Голопо-лья подойдут, а они уже вот-вот. Посмо…

Ярпен, вывернувшись с неожиданной при его туч-ности ловкостью, треснул сапожника топорищем влоб. Стоявший рядом Нищука добавил пинком. Козо-ед пролетел несколько сажен и зарылся носом в тра-ву.

– Вы это попомните! – крикнул он, стоя на четве-реньках. – Всех вас…

– Парни! – рявкнул Ярпен Зигрин. – Надавайте са-

пожнику по заду, дратва его мать! Хватай его, Нищука!Козоед ждать не стал. Вскочил и рысью кинулся в

сторону восточного каньона. За ним последовали го-лопольские охотники. Краснолюды с хохотом кидалиим в спины камни.

– Сразу как-то воздух чище стал, – засмеялся Яр-пен. – Ну, Богольт, беремся за дракона.

– Не спешите, – подняла руку Йеннифэр. – Брать-ся-то вы можете, да только за ноги. За свои. Все,сколько вас тут есть.

– Не понял? – Богольт ссутулился, глаза его злове-ще разгорелись. – Что вы сказали, госпожа ведьма?

– Выматывайтесь отсюда вслед за сапожником, –повторила Йеннифэр, – все. Я сама управлюсь с дра-коном. Неконвенционным оружием. А на прощаниеможете меня поблагодарить. Не вмешайся я, вы ис-пробовали бы на себе ведьмачьего меча. Ну, быст-ренько, Богольт, не заставляй меня нервничать. Пре-дупреждаю, я знаю заклинание, с помощью которогомогу превратить вас в меринов. Достаточно рукой по-шевелить.

– Ну уж нет, – процедил Богольт. – Мое терпениедошло до предела возможного. Не позволю делать изсебя идиота. Живодер, отцепи-ка дышло. Чую, и мнепонадобится неконвенционное оружие. Сейчас, с ва-

шего позволения, кто-то отхватит по крестцу. Я не ста-ну тыкать пальцем, но сей момент получит по крестцуодна паршивая ведьма.

– Только попробуй, Богольт. Доставь мне удоволь-ствие.

– Йеннифэр, – укоризненно сказал краснолюд. –Почему?

– А может, я просто не люблю делиться, Ярпен?– Ну что ж, – усмехнулся Ярпен Зигрин. – Глубоко

человеческое чувство. Настолько человеческое, чтоне хуже краснолюдского. Приятно видеть свойские…свойства у чародейки. Потому как и я тоже не люблюделиться, Йеннифэр.

Он согнулся и коротко замахнулся. Железный шар,появившийся неведомо откуда и когда, свистнул ввоздухе и ударил Йеннифэр в лоб. Прежде чем ча-родейка успела прийти в себя, она уже висела в воз-духе, удерживаемая за руки Живодером и Нищукой,а Ярпен опутывал ей щиколотки веревкой. Йеннифэряростно крикнула, но один из стоявших позади пар-ней Ярпена закинул ей ременные поводья на голову,сильно стянул, ремень, врезавшийся в раскрытый рот,заглушил крик.

– Ну и как, Йеннифэр? – спросил Богольт, подхо-дя. – Как же ты сделаешь из меня мерина? Коль и ру-кой не можешь пошевелить?

Он разорвал ей воротник кафтанчика, рубашку.Йеннифэр визжала, давясь поводьями.

– Нет у меня сейчас времени, – проговорил Богольт,бесстыже ощупывая ее под ржание краснолюдов, –но погоди малость, ведьма. Прикончим дракона – по-играем. Привяжите ее как следовает к колесу, парни.Обе лапки к ободу, так, чтобы она и пальцем не по-шевелила. И пусть ее теперь никто не трогает, матьвашу так, прошу прощения. Очередность установим взависимости от того, кто как покажет себя с драконом.Эй, кто-нибудь, уберите ремень.

– Богольт, – проговорил связанный Геральт тихо,спокойно и зловеще. – Осторожней. Я отыщу тебя накраю света.

– Удивительно, – ответил рубайла так же спокой-но. – Удивительно. Я б на твоем месте сидел тихо. Язнаю тебя и вынужден серьезно отнестись к угрозе. Уменя не будет выхода. Ты можешь не выжить, ведь-мак. Мы еще вернемся к этому вопросу. Нищука, Жи-водер, на коней.

– Ну, судьба, – застонал Лютик. – На кой ляд я ввя-зался?

Доррегарай, наклонив голову, рассматривал сгуст-ки крови, медленно капавшие из носа на живот.

– Может, перестанешь глазеть! – с трудом выгово-рила чародейка, словно змея, извиваясь в веревоч-

ной петле и напрасно пытаясь скрыть обнаженныепрелести. Ведьмак послушно отвернулся. Лютик – нет.

– На то, что я вижу, – засмеялся бард, – ты небосьиспользовала никак не меньше бочонка эликсира изпоскрипа, Йеннифэр. Кожа как у шестнадцатилетки,искусай меня гусыня.

– Заткнись, курвин сын! – взвыла чародейка.– Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? – про-

должал Лютик. – Сотни две? Ну, скажем, сто пятьде-сят. А сохранилась как…

Йеннифэр вывернула шею и плюнула в него, нопромахнулась.

– Йен, – укоризненно сказал ведьмак, вытираяоплеванное ухо о плечо.

– Пусть он перестанет глазеть!– И не подумаю, – сказал Лютик, не спуская глаз

с роскошной картины, каковую представляла собойрастрепанная чародейка. – Ведь мы из-за нее тут си-дим, и нам могут перерезать горло. А ее, самое боль-шее, изнасилуют, что в ее-то возрасте…

– Заткнись, Лютик, – сказал ведьмак.– И не подумаю, – повторил бард. – Я как раз соби-

раюсь сложить балладу о двух сиськах и попрошу немешать…

– Лютик, – Доррегарай потянул кровоточащим но-сом, – будь серьезным.

– Я и так чертовски серьезен.Богольт, поддерживаемый двумя краснолюдами, с

трудом вскарабкался в седло, тяжелый и неуклюжийот лат и наложенных на них кожаных защитных пла-стин. Нищука и Живодер уже сидели на конях, держапоперек седел огромные двуручные мечи.

– Лады, – кашлянул Богольт. – Пошли на него.– Э нет, – произнес глубокий голос, звучавший как

латунная труба. – Это я пришел к вам!Из-за кольца валунов вынырнула, посверкивая зо-

лотом, длинная морда, стройная шея, вооруженнаярядом треугольных зубчатых выростов, когтистые ла-пы. Злые змеиные глаза с вертикальными зрачкамиглядели из-под роговых век.

– Я не мог усидеть на поле, – сказал дракон Вил-лентретенмерт, осматриваясь, – потому пришел сам.Охотников биться вроде бы все меньше?

Богольт взял поводья в зубы, а длинный меч – в оберуки.

– Еффо фатит, – сказал он невнятно, грызя ре-мень. – Ну, ты готоф? Тафай!

– Готов, – сказал дракон, выгибая спину дугой и наг-ло задирая хвост.

Богольт оглянулся. Нищука с Живодером медлен-но, нарочито спокойно обходили дракона с двух сто-рон. Сзади ждали Ярпен Зигрин и его парни с топора-

ми в руках.– А-а-ах! – рявкнул Богольт, ударив коня пятками и

поднимая меч.Дракон сжался, припал к земле и сверху, из-за соб-

ственного хребта, словно скорпион, ударил хвостом,целясь не в Богольта, а в Нищуку, нападавшего сза-ди. Нищука под аккомпанемент звона, хруста и ржа-ния свалился вместе с конем. Богольт, припав в гало-пе, рубанул, дракон ловко отскочил от широкого лез-вия. Инерция галопа пронесла Богольта мимо. Драконвывернулся, встал на задние лапы и рванул когтямиЖиводера, одним ударом разорвав живот лошади ибедро наезднику. Богольт, сильно откинувшись в сед-ле, сумел завернуть коня и, не отпуская вожжей из зу-бов, атаковал снова.

Дракон хлестнул хвостом по бегущим к нему крас-нолюдам, повалил всех на землю и бросился на Бо-гольта, как бы мимоходом прихлопнув Живодера, пы-тавшегося встать. Богольт, мотая головой, пробовалуправлять разъяренным конем, но дракон был гораз-до проворнее. Хитро зайдя Богольту слева, чтобы за-труднить тому удары, он хватил его когтистой лапой.Конь встал на дыбы и кинулся вбок. Богольт вылетелиз седла, выпустил меч и потерял шлем, рухнул спи-ной на землю, ударившись головой о камень.

– Ходу, парни! В горы! – взвыл Ярпен Зигрин, пе-

ребивая рев Нищуки, придавленного конем. Развеваябородами, краснолюды рванулись к скалам со скоро-стью, поразительной при их коротких ногах. Драконне преследовал. Он спокойно сидел и осматривал-ся. Нищука метался и орал под конем, Богольт лежалнеподвижно. Живодер отполз к скалам боком, словноогромный металлический краб.

– Невероятно, – шептал Доррегарай. – Невероят-но…

– Эй! – Лютик рванулся в веревках так, что телегазатряслась. – Что это? Вон там? Глядите!

Со стороны восточного каньона ползла огромнаятуча пыли, вскоре до них донеслись крики, топот. Дра-кон вытянул шею, рассматривая.

На равнину выкатились три большущие телеги, за-битые вооруженными людьми. Разделившись, они на-чали окружать дракона.

– Это… Черт побери, это же милиция и цеховыеиз Голополья! – крикнул Лютик. – Они обошли истокиБраа! Да, это они! Гляньте-ка, Козоед, там, впереди!

Дракон опустил голову, нежно подтолкнул к возу ма-ленькое, серенькое, попискивающее существо. Потомударил хвостом о землю, зарычал и стрелой помчал-ся навстречу голопольцам.

– Что это? – спросила Йеннифэр. – Это маленькое?То, что копошится в траве? Геральт?

– Это то, что дракон защищал от нас, – сказал ведь-мак. – То, что недавно проклюнулось в пещере, там, всеверном каньоне. Дракончик, вылупившийся из яйцадраконицы, отравленной Козоедом.

Дракончик, спотыкаясь и елозя по земле выпуклымживотиком, неуверенно подбежал к телеге, пискнул,встал столбиком, растопырив крылышки, потом, незадумываясь, прижался к бедру чародейки. Йенниф-эр с растерянным выражением лица громко вздохну-ла.

– Он тебя любит, – проворчал Геральт.– Маленький, а не дурак. – Лютик, вывернувшись в

узах, ощерился. – Гляньте, куда мордашку-то сунул,хотел бы я быть на его месте, черт побери! Эй, малый,беги! Это Йеннифэр! Гроза драконов. И ведьмаков. Вовсяком случае – одного ведьмака. Это уж точно.

– Помолчи, Лютик! – крикнул Доррегарай. – Глядитетуда, на поле! Они уже на него напали, гром их раз-рази!

Телеги голопольцев, гремя, как боевые колесницы,мчались на мчащегося к ним дракона.

– Бей его! – орал Козоед, вцепившись в плечи воз-ницы. – Бей, братва, куда попало и чем попало! Нежалей!

Дракон ловко отскочил от наезжающего на негопервого воза, искрящегося остриями кос, вил и рога-

тин, но попал между двумя другими, из которых нанего упала запущенная ремнями огромная двойнаярыбацкая сеть. Дракон, запутавшись, повалился, рва-нулся, сжался в клубок, растопырил лапы. Сеть, раз-рываемая на куски, громко затрещала. С первой теле-ги, которая уже успела развернуться, на него кинулиновые сети, полностью опутавшие его. Две оставшие-ся телеги развернулись и помчались к дракону, тарах-тя и подскакивая на выбоинах.

– Попался в сети, карась! – орал Козоед. – Сейчасмы с тебя чешуи-то сдерем!

Дракон зарычал, пальнул вздымающимся к небуклубом дыма. Голопольские милиционеры кинулись кнему, соскакивая с телег. Дракон снова зарычал, от-чаянно, вибрирующим рыком.

Из северного каньона отозвался высокий боевойклич.

Вытянувшись в сумасшедшем галопе, развеваясветлыми косами, пронзительно визжа, окруженныемигающими розблесками сабель, из каньона вылете-ли…

– Зерриканки! – крикнул ведьмак, бессильно дергаяверевки.

– О дьявольщина! – подхватил Лютик. – Геральт!Понимаешь?

Зерриканки промчались через толпу голопольцев,

точно раскаленный нож сквозь кусок масла, помечаясвой путь порубанными трупами, на ходу соскочилис коней, остановились около рвущегося в сетях дра-кона. Первый из подбежавших милиционеров тут желишился головы. Второй замахнулся на Вэю вилами,но зерриканка, держа саблю обеими руками, распоро-ла его от промежности до груди. Остальные поспеш-но ретировались.

– По телегам! – крикнул Козоед. – По телегам, ре-бята! Задавим их телегами!

– Геральт! – вдруг крикнула Йеннифэр, подгибаясвязанные ноги и резким движением всовывая ихпод вывернутые назад связанные руки ведьмака. –Знак Игни. Пережигай! Нащупал веревку? Пережигай,мать…

– Вслепую? – ахнул Геральт. – Я же тебя обожгу,Йен!

Он послушался, почувствовал, как печет пальцы,сложенные в знак Игни над связанными щиколотка-ми. Йеннифэр отвернулась, стиснула зубами ворот-ник кафтанчика, сдерживая стон. Дракончик, пища,тыркался крылышками ей в бок.

– Йен!– Пережигай! – взвыла она.Узы сдали в тот момент, когда отвратительная

удушливая вонь горящей кожи стала невыносимой.

Доррегарай издал странный звук и, потеряв сознание,повис на веревках у колеса телеги.

Чародейка, скривившись от боли, напряглась, под-нимая уже свободную ногу. Крикнула яростным, пол-ным боли и злобы голосом. Медальон на шее Гераль-та рвался словно живой. Йеннифэр напружинила бед-ро и, махнув ногой в сторону атакующих голополь-ских телег, прокричала заклинание. Воздух заискрил-ся, пахнуло озоном.

– О боги, – изумленно простонал Лютик. – Какая бу-дет баллада!

Заклятие, брошенное стройной ножкой, не совсемудалось чародейке. Первая телега вместе со всем,что в ней находилось, просто окрасилась в золотой,словно бабочка-калужница, цвет, чего голопольскиевояки в пылу боя просто не заметили. Со второй те-легой дело пошло лучше – весь ее экипаж мгновен-но превратился в огромных пупырчатых лягушек, ко-торые, потешно квакая, прыснули во все стороны. Те-лега, лишившись управления, перевернулась и раз-летелась в щепы. Кони, истерически ржа, умчались,волоча за собой сломанное дышло.

Йеннифэр закусила губу и снова махнула в воз-духе ногой. Калужно-золотой воз, сопровождаемыйбравурными звуками, долетавшими откуда-то сверху,неожиданно превратился в золотистый дым, а бой-

цы оказались в траве, образовав красочную кучу ма-лу. Колеса третьей телеги из круглых превратилисьв квадратные. Результат сказался незамедлительно.Кони встали на дыбы, телега перевернулась, а голо-польское войско вывалилось на землю. Йеннифэр,уже из чистой мстительности, яростно махала ногой ивыкрикивала заклятия, превращая голопольцев в че-репах, гусей, тысяченожек, фламинго и поросят. Зер-риканки ловко и методично дорезали остальных.

Дракон, разорвав наконец сеть в клочья, вскочил,захлопал крыльями, зарычал и помчался, вытянув-шись струной, за уцелевшим от бойни сапожником Ко-зоедом. Козоед несся быстрее лани, но дракон былеще быстрее. Геральт, видя раскрывающуюся пастьи блестящие, острые как кинжалы зубы, отвернулся.Услышал чудовищный вопль и жуткий хруст. Лютикглупо хихикнул. Йеннифэр, бледная как полотно, со-гнулась пополам, вывернулась набок, и ее вырвалопод телегу.

Наступила тишина, прерываемая лишь соответ-ствующим гоготом, кваканьем и попискиванием недо-битых голопольских милиционеров.

Вэя, нехорошо усмехаясь, встала над Йеннифэр,широко расставив ноги. Подняла саблю. Йеннифэр,бледнея, подняла ногу.

– Нет, – сказал Борх по прозвищу Три Галки, сидев-

ший на камне. На коленях он держал дракончика, спо-койного и довольного.

– Не надо убивать госпожу Йеннифэр, – повторилдракон Виллентретенмерт. – Теперь уже нет смысла.Больше того, теперь мы благодарны госпоже Йенни-фэр за неоценимую помощь. Освободи ее, Вэя.

– Ты понимаешь, Геральт, – шепнул Лютик, расти-рая затекшие руки. – Понимаешь? Есть такая древняялегенда о золотом драконе. Золотой дракон может…

– Может принять любой облик, – проворчал Ге-ральт. – Человеческий тоже. Я где-то слышал об этом,но не верил.

– Господин Ярпен Зигрин! – крикнул Виллентретен-мерт краснолюду, вцепившемуся в отвесную скалу вдвадцати локтях от земли. – Чего вы там ищете? Сур-ков или сусликов? Это вроде бы не ваше любимоеблюдо, насколько я помню. Спускайтесь и займитесьрубайлами. Им нужна помощь. Я больше не буду уби-вать. Никого.

Лютик беспокойно поглядывал на зерриканок, зор-ко осматривавших поле боя, пытался привести в чув-ство все еще лежавшего без сознания Доррегарая.Геральт смазывал мазью и перевязывал обожженныещиколотки Йеннифэр. Чародейка шипела от боли ибурчала заклинания.

Покончив с делом, ведьмак встал.

– Останьтесь здесь, – сказал он, – мне надо с нимпоговорить.

Йеннифэр, морщась, встала.– Я с тобой, Геральт, – взяла она его под руку. –

Можно? Я тебя провожу, Геральт.– Со мной? Я думал…– Не думай, – прижалась она к его плечу.– Йен?– Все хорошо, Геральт.Он взглянул ей в глаза. Теплые. Как прежде. Он на-

клонил голову и поцеловал ее в губы, горячие, мягкиеи жадные. Как прежде.

Подошли. Йеннифэр, поддерживаемая Геральтом,глубоко, как перед королем, присела, взяв платье кон-чиками пальцев.

– Три Гал… Виллентретенмерт, – произнес ведь-мак.

– Мое имя в вольном переводе на ваш язык озна-чает Три Черные Птицы, – сказал дракон. Дракончик,вцепившись коготками в его предплечье, подставилшейку под ласкающую руку.

– Хаос и Порядок, – улыбнулся Виллентретен-мерт, – помнишь, Геральт? Хаос – это агрессия. Поря-док – защита от нее. Следовало мчаться на край све-та, чтобы противодействовать агрессии и злу, правда,ведьмак? Особенно когда плата, по твоим словам, со-

ответствующая. А на этот раз она явно соответство-вала. Это были сокровища драконицы Миргтабракке,той, которую отравили под Голопольем. Она призва-ла меня, чтобы я помог ей, отразил грозящее ей зло.Миргтабракке уже улетела. Вскоре после того, как споля унесли Эйка из Денесле. Времени у нее былопредостаточно, пока вы болтали и скандалили. Но онаоставила мне свое сокровище, мою плату.

Дракончик пискнул и затрепыхал крылышками.– Так ты тоже…– Да, – прервал дракон. – Что делать, такие време-

на. Существа, которых вы привыкли называть чудови-щами, с некоторых пор чувствуют все большую угрозусо стороны людей. Они уже не могут управиться са-ми. Им нужен защитник. Этакий… ведьмак.

– А цель… цель, которая – в конце пути?– Вот она. – Виллентретенмерт поднял предплечье.

Дракончик испуганно запищал. – Я ее достиг. Благо-даря ему я выдержу, Геральт из Ривии, докажу, чтопределов возможному нет. Ты тоже когда-нибудь най-дешь такую цель, ведьмак. Даже те, которые отлича-ются, могут выжить. Прощай, Геральт. Прощай, Йен-нифэр.

Чародейка, сильнее схватив руку ведьмака, сноваприсела. Виллентретенмерт встал, взглянул на нее, илицо у него посерьезнело.

– Прости за откровенность и прямолинейность,Йеннифэр. Это написано на ваших лицах, мне даженет нужды читать ваши мысли. Вы созданы друг длядруга, ты и ведьмак. Но ничего из этого не получится.Ничего. Мне жаль.

– Знаю. – Йеннифэр слегка побледнела. – Знаю,Виллентретенмерт. Но и я хотела бы верить, что нетпределов возможному. Или хотя бы в то, что они ещеочень далеки.

Вэя, подойдя, коснулась плеча Геральта, быстропроизнесла несколько слов. Дракон рассмеялся.

– Геральт, Вэя говорит, что долго будет помнить ба-дью «Под Задумчивым Драконом». Она рассчитываетна то, что мы еще когда-нибудь встретимся.

– Что-что? – спросила Йеннифэр, прищурившись.– Ничего, – быстро ответил ведьмак. – Виллентре-

тенмерт?– Слушаю тебя, Геральт из Ривии.– Ты можешь принять любую форму? Любую, какую

пожелаешь?– Да.– Почему же человека? Почему Борха с тремя гал-

ками в гербе?Дракон дружески улыбнулся.– Не знаю, Геральт, при каких обстоятельствах

впервые встретились давние предки наших рас. Но

факт в том, что для драконов нет ничего более отвра-тительного, чем человек. Человек пробуждает в дра-конах инстинктивное, нерациональное отвращение.Со мной дело обстоит иначе. Мне… вы симпатичны.Прощайте.

Это не было постепенное, расплывающееся преоб-ражение, не туманное, пульсирующее дрожание, какпри иллюзии. Это было словно мгновение ока. В томместе, где только что стоял курчавый рыцарь в на-кидке, украшенной гербом с тремя черными птицами,сидел золотой дракон, красиво изогнувший длиннуюшею. Склонив голову набок, дракон распростер кры-лья, ослепительно золотые в лучах солнца. Йенниф-эр громко вздохнула.

Вэя, уже в седле, рядом с Тэей, махнула рукой.– Вэя, – сказал ведьмак. – Ты была права.– Хм?– Он самый красивый.

Осколок льда

1

Дохлая овца, распухшая и вздувшаяся, нацеливша-яся в небо окостеневшими ногами, пошевелилась. Ге-ральт, сидевший на корточках у стены, медленно вы-тащил меч, следя за тем, чтобы клинок не звякнулоб оковку ножен. В десяти шагах от него куча отбро-сов неожиданно взгорбилась и заколебалась. Ведь-мак вскочил прежде, чем до него дошла волна вони,исторгнутой из порушенного скопища мусора и отбро-сов.

Оканчивающееся веретенообразным утолщениемшипастое щупальце, неожиданно вырвавшееся из-под мусора, устремилось к нему с невероятной скоро-стью. Ведьмак мгновенно запрыгнул на останки раз-битого шкафа, балансирующие на куче гнилых ово-щей, удержал равновесие, одним коротким движени-ем меча рассек щупальце, отрубив палицеобразнуюприсоску. И тут же отскочил, но, поскользнувшись надосках, по бедра погрузился в вязкую массу.

Куча словно взорвалась, вверх взвились густая во-нючая жижа, черепки горшков, прогнившее тряпье и

бледные ниточки квашеной капусты, а из-под них вы-рвалось огромное веретенообразное, бесформенное,как гротескная картофелина, тело, стегающее воздухтремя щупальцами и культей четвертого.

Геральт, увязший и лишенный возможности дви-гаться, ударил с широкого разворота бедер и гладкообрубил другое щупальце. Два последних, каждое сдобрую ветку толщиной, тяжело упали на него, ещеглубже вбивая в помойку. «Картофелина» двинуласьк нему, пропахивая борозду, словно влекомая силойбочка. Он увидел, как она лопается, разевая широкуюпасть, заполненную огромными неровными зубами.

Он позволил щупальцам схватить себя и, с чав-каньем вырвав из смердящего месива, потащить ктелу, вращательными движениями вгрызающемуся впомойку. Зубастая пасть дико и яростно зачавкала.Оказавшись рядом с жуткой пастью, ведьмак ударилмечом, ухватившись за него обеими руками, сталь во-шла плавно и мягко. От тошнотворно сладкой вониперехватило дыхание. Чудище зашипело и задерга-лось, щупальца отпустили добычу, конвульсивно за-плясали в воздухе. Геральт, погрязая в отходах, руба-нул ее еще раз, наотмашь, острие отвратно заскри-пело и заскрежетало по ощерившимся зубам. Суще-ство забулькало и осело, но тут же раздулось, ши-пя, брызгая на ведьмака вонючим месивом. Нащу-

пав опору отчаянными движениями увязающих ног,Геральт вырвался, бросился вперед, расталкивая от-ходы грудью, словно пловец воду, рубанул изо всейсилы сверху, всем весом навалился на острие, входя-щее в тело чудища между фосфоресцирующими бе-лыми глазищами. Чудище булькающе застонало, за-дергалось, разливаясь по куче отбросов, словно про-колотый пузырь, разя ощутимыми теплыми волнамисмрада. Щупальца вздрагивали и извивались средигнили и мрази.

Ведьмак выбрался из гущи, встал на покачиваю-щемся, но твердом основании. Почувствовал, как что-то липкое и отвратительное, что проникло в башмак,ползет по лодыжке. «К колодцу, – подумал он. – Поско-рее отмыться от этой мерзости. Отмыться». Щупаль-ца еще раз шлепнули по отбросам, громко и мокро, изамерли.

Упала звезда, секундной молнией оживив черный,усеянный огоньками небосвод. Ведьмак не загадалжелания.

Он тяжело, хрипло дышал, чувствуя, как кончаетсядействие принятых перед борьбой эликсиров. Приле-гающий к стенам города гигантский сборник мусора иотходов, уходящий отвесно к поблескивающей лентереки, при свете звезд выглядел красиво и привлека-тельно. Ведьмак сплюнул.

Чудище было мертво, уже стало частью той кучи, вкоторой некогда обитало.

Упала вторая звезда.– Помойка, – с трудом проговорил ведьмак. – Мер-

зость, дрянь и дерьмо. 2

– От тебя зверски несет, – поморщилась Йенниф-эр, не отрываясь от зеркала, перед которым смывалакраску с век и ресниц. – Искупайся.

– Воды нет, – сказал он, заглянув в ведро.– Чепуха. – Чародейка встала, широко распахнула

окно. – Какую желаешь: морскую или обычную?– Для разнообразия морскую.Йеннифэр резко раскинула руки, выкрикнула закли-

нание, проделав короткое движение. В раскрытое ок-но вдруг повеяло насыщенной морской прохладой,створки дрогнули, и в комнату со свистом ворваласьзеленая, собранная в неправильной формы шар во-дяная пыль. Лохань запенилась волнующейся, бью-щей о края, плещущей на пол водой. Чародейка вер-нулась к прерванному занятию.

– Ну как? Успешно? – спросила она. – Что там такоебыло, на свалке?

– Думается, риггер. – Геральт стащил башмаки, ски-

нул одежду и опустил ноги в лохань. – Черт, Йенниф-эр, холодно. Не сможешь подогреть?

– Нет. – Чародейка, приблизив лицо к зеркалу, спомощью стеклянной палочки капнула себе что-то вглаз. – Такое заклинание ужасно утомляет и вызыва-ет у меня тошноту. А тебе после эликсиров холоднаявода на пользу.

Геральт не спорил. Спорить с Йеннифэр было бес-полезно.

– Трудно было? – Чародейка погрузила палочку вофлакончик и капнула в другой глаз, смешно скрививрот.

– Ничего особенного.Из-за раскрытого окна долетел грохот, треск лома-

емого дерева и голос, фальшиво, нескладно и нечле-нораздельно повторяющий припев популярной непо-требной песенки.

– Риггер. – Чародейка потянулась к очередномуфлакончику из стоящей на столе солидной батареи,вынула пробку. В комнате запахло сиренью и крыжов-ником, – Времена настали! В городе и то легко найтиработу для ведьмака. Нет нужды таскаться по пусты-рям. Знаешь, Истредд утверждает, что это становит-ся правилом. Место вымирающих в лесах и болотахсуществ занимает что-то другое, какая-то новая му-тация, приспособленная к искусственной, созданной

людьми среде.Геральт, как всегда, поморщился при упоминании

об Истредде. Он уже пресытился постоянными ахамии охами Йеннифэр по поводу гениальности Истредда.Даже если Истредд был прав.

– Истредд прав, – продолжала Йеннифэр, втираяв щеки и веки нечто, пахнущее сиренью и крыжовни-ком. – Посуди сам, псевдокрысы в каналах и подва-лах, риггеры на свалках, пласкуны в загаженных рвахи стоках, прудовики в мельничных прудах. Какой-тосимбиоз получается, не думаешь?

«И гули на кладбищах, пожирающие покойников наследующий же день после похорон, – подумал Ге-ральт, споласкивая мыльную пену. – Полный симбиоз.Точно».

– Да. – Чародейка отставила флакончик и баноч-ки. – В городах тоже можно найти занятие для ведь-мака. Думаю, когда-нибудь ты наконец осядешь в ка-ком-нибудь городе.

«Скорее меня удар хватит», – подумал он. Но вслухне сказал.

Противоречить Йеннифэр значило довести дело доскандала, а скандалить с Йеннифэр было небезопас-но.

– Ты закончил, Геральт?– Да.

– Вылезай из лохани.Йеннифэр, не вставая, небрежно махнула рукой и

проговорила заклинание. Вода из лохани вместе стой, что разлилась по полу и стекала с Геральта, со-бралась в полупрозрачный шар и со свистом вылете-ла в окно. Послышался громкий плеск.

– А, чтоб вас, сукины дети! – долетел снизу сер-дитый возглас. – Некуда, что ли, обмылки плескать?Чтоб вас вши живьем зажрали, чтоб вас сказило, чтобвы сдохли!

Чародейка прикрыла окно.– Черт побери, Йен, – захохотал ведьмак. – Могла

бы откинуть подальше.– Могла, – буркнула она. – Да не хотела.Йеннифэр взяла со стола светильник и подошла

к Геральту. Белая ночная рубашка, повторяющая вседвижения тела, делала ее невероятно привлекатель-ной. «Больше, чем будь она голой», – подумал он.

– Хочу тебя осмотреть, – сказала она. – Риггер могоцарапать.

– Но не оцарапал. Я бы почувствовал.– После эликсиров? Не смеши. После эликсиров ты

не почувствуешь и открытого перелома, пока торча-щая кость не станет цепляться за живые изгороди. Ана риггере могло быть все, до столбняка и трупногояда включительно. В случае чего еще не поздно про-

тиводействовать. Повернись.Он чувствовал на теле мягкое тепло светильника,

случайные прикосновения ее волос.– Вроде бы все в порядке, – сказала она. – Ляг, пока

эликсиры не свалили с ног. Эти смеси чертовски опас-ны. Ты день ото дня постепенно убиваешь себя.

– Я вынужден принимать их перед дракой.Йеннифэр не ответила. Снова присела к зеркалу,

медленно расчесала черные, крутые, блестящие ло-коны. Она всегда расчесывала волосы перед тем, каклечь в постель. Геральт считал это чудачеством, нообожал наблюдать за ней во время этой процедуры иподозревал, что Йеннифэр это знала.

Ему вдруг стало очень холодно, а эликсиры бук-вально лихорадили его, немела шея, по низу животаходили водовороты тошноты. Он выругался под нос,свалился на кровать, не переставая при этом глядетьна Йеннифэр.

Шевеление в углу обратило на себя его внимание.На криво прибитых к стене, покрытых тенётами оле-ньих рогах сидела небольшая, черная как смоль пти-ца и, наклонив голову, глядела на ведьмака желтымнеподвижным глазом.

– Что это, Йеннифэр? Откуда оно вылезло?– Что? – повернула голову Йеннифэр. – Ах, это? Пу-

стельга.

– Пустельга? Пустельги бывают рыжевато-крапча-тые, а эта черная.

– Это магическая пустельга. Я ее сделала.– Зачем?– Нужно, – отрезала Йеннифэр. Геральт не стал за-

давать вопросов, знал, что Йеннифэр не ответит.– Идешь завтра к Истредду?Чародейка отодвинула флакончик на край стола,

спрятала гребень в шкатулку и закрыла дверцы тре-льяжа.

– Иду. Утром. А что?– Ничего.Она легла рядом, не задув светильника. Она нико-

гда не гасила свет, не терпела спать в темноте. Све-тильник ли, фонарь ли, свеча ли должны были дого-реть до конца.

Всегда. Еще одно чудачество. У Йеннифэр былоневероятно много чудачеств.

– Йен?– А?– Когда мы уедем?– Не нуди. – Она дернула перину. – Мы здесь всего

три дня, а ты задаешь этот вопрос по меньшей меретрижды в день. Я сказала, у меня здесь дела.

– С Истреддом?– Да.

Он вздохнул и обнял ее, не скрывая намерений.– Эй, – шепнула она. – Ты же принимал эликсиры…– Ну и что?– Ну и ничего. – Она захихикала, словно малая дев-

чушка, прижалась к нему, выгнувшись и приподняв-шись, чтобы скинуть рубашку. Восхищение ее наго-той, как всегда, отозвалось у него дрожью в спине, му-рашки побежали по пальцам, соприкоснувшимся с еекожей. Он дотронулся губами до ее грудей, округлыхи нежных, с такими бледными сосочками, что они вы-делялись только формой. Запустил пальцы в ее во-лосы, пахнущие сиренью и крыжовником.

Она поддавалась его ласкам, мурлыча, как кошка,терлась согнутым коленом о его бедро.

Вскоре оказалось – как обычно, – что он переоце-нил свою сопротивляемость магическим эликсирам,забыл об их вредном влиянии на организм. «А может,и не эликсиры, – подумал он, – может, утомление, накоторое я уже рутинно не обращаю внимания? Но ор-ганизм, хоть и подправленный искусственно, не под-дается рутине. Реагирует естественно. Только беда втом, что происходит это тогда, когда не надо. Зараза!»

Но Йеннифэр – как обычно – не пала духом из-закаких-то пустяков. Он почувствовал, как она касает-ся его, услышал, как мурлычет тут же около его уха.Как обычно, он невольно подумал о космическом мно-

жестве других оказий, во время которых она навер-няка не упускала случая воспользоваться этим весь-ма практическим заклинанием. А потом – перестал обэтом думать.

Как обычно – было необычно.Он смотрел на ее губы, на их уголки, дрожащие

в безотчетной улыбке. Он хорошо знал эту улыбку,она всегда казалась ему скорее улыбкой триумфа,нежели счастья. Он никогда не спрашивал ее об этом.Знал, что не ответит.

Черная пустельга, сидевшая на оленьих рогах,встряхнула крыльями, щелкнула кривым клювом.Йеннифэр повернула голову и вздохнула. Очень тоск-ливо.

– Йен?– Ничего, Геральт, – поцеловала она его. – Ничего.Пламечко светильника дрожало. В стене скреблась

мышь. Тихонько, мерно, монотонно шуршал короед вкомодике.

– Йен?– Да?– Уедем отсюда. Я себя здесь скверно чувствую. Го-

род влияет на меня отвратительно.Она повернулась на бок, провела рукой по его ще-

ке, откинула волосы, проехала пальцами ниже, косну-лась затянувшихся шрамов, покрывающих шею сбоку.

– Знаешь, что означает название этого города?Аэдд Гинваэль?

– Нет. На языке эльфов?– Да. «Осколок льда».– Удивительно не подходит для здешней паршивой

дыры.– У эльфов, – задумчиво шепнула чародейка, – есть

легенда о Королеве Зимы, которая во время буранапроносится по странам на санях, запряженных белы-ми лошадьми. Королева разбрасывает кругом твер-дые, острые, маленькие кристаллики льда, и беда то-му, кому такая льдинка попадет в глаз или сердце.Он – погиб. Ничто больше не в состоянии обрадоватьего, все, что хоть чуточку теплее снега, будет казать-ся ему некрасивым, отвратительным. Он потеряет по-кой, забросит все, последует за Королевой, за своеймечтой и любовью. Но… никогда не найдет ее и по-гибнет от тоски. Кажется, здесь, в этом городе, в неза-памятные времена случилось нечто подобное. Краси-вая легенда, верно?

– Эльфы все ухитряются принарядить в красивыеслова, – буркнул он сонно, водя губами по ее пле-чу. – Это вовсе не легенда, Йен. Это красивое описа-ние отвратного явления, имя которому Дикий Гон, про-клятие некоторых мест. Необъяснимое коллективноеумопомрачение, заставляющее людей присоединять-

ся к призрачному стаду, мчащемуся по небу. Мне до-водилось видеть такое. Действительно, это часто слу-чается зимой. Мне предлагали немалые деньги за то,чтобы я положил конец заразе, но я не взялся. ПротивДикого Гона нет средств…

– Ведьмак, – шепнула она, целуя его в щеку. – Втебе нет ни крохи романтики. А я… я люблю легендыэльфов, они такие красивые. Жаль, у людей нет та-ких. Может, когда-нибудь появятся? Может, люди со-здадут их? Но о чем могут говорить легенды людей?Кругом, куда ни глянь, серость и неопределенность.Даже то, что начинается красиво, быстро кончаетсяскукой и обыденностью, заурядностью, тем человече-ским ритуалом, тем тоскливым ритмом, который име-нуется жизнью. Ах, Геральт, нелегко быть чародейкойв нашем мире, но по сравнению с обычным человече-ским существованием… Геральт? – Она положила го-лову на его мерно вздымающуюся грудь. – Спи. Спи,ведьмак.

3

Город отвратно влиял на него.С самого утра. С самого утра все портило ему на-

строение, угнетало и злило. Его злило, что он проспали поэтому самое утро практически оказалось самым

полднем. Его нервировало отсутствие Йеннифэр, ко-торая ушла еще до того, как он проснулся.

Вероятно, торопилась, потому что все причиндалы,которые она обычно аккуратненько раскладывает пошкатулкам, в беспорядке валялись на столе, словнокости, брошенные гадалкой. Кисточки из тонкого во-лоса, большие для напудривания лица, маленькие,которыми она накладывала помаду на губы, и совсеммалюсенькие для краски, которой она чернила бро-ви и ресницы. Мелки и стерженьки для век и бровей.Щипчики и серебряные ложечки. Баночки и скляночкииз фарфора и молочно-белого стекла, содержащие,как он знал, эликсиры и мази с такими банальными ин-гредиентами, как сажа, гусиный жир и морковный сок,и такими грозными, таинственными, как мандрагора,которую еще именуют поскрипом, антимоний, красав-ка, конопля, драконья кровь и концентрированный ядгигантских скорпионов. А надо всем этим вокруг в воз-духе витали ароматы сирени и крыжовника – благово-ний, которые она употребляла всегда.

Она была в этих предметах. Была в этом аромате.Но не было ее.Он спустился, ощущая растущее беспокойство и

нарастающее раздражение. На все.Его раздражала холодная яичница, которую подал

трактирщик, на мгновение с трудом оторвавшись от

девочки, которую тискал в подсобке. Раздражало, чтодевочке было, самое большее, двенадцать лет и вглазах у нее стояли слезы.

Теплая весенняя погода и радостный гул пульси-рующей жизнью улицы не исправили Геральтова на-строения. Все не нравилось ему в Аэдд Гинваэль, го-родке, который, по его мнению, был скверной паро-дией на все известные ему городки – преувеличенношумным, душным, грязным и нервирующим.

Он неотрывно улавливал слабый запах свалки водежде и волосах. Решил пойти в баню.

В бане испортила настроение мина банщика, гля-девшего на его медальон и на меч, лежавший на краюкадки. Нервировало, что банщик не предложил емудевки. Он не думал воспользоваться девкой, но в ба-нях их предлагали всем, поэтому его злило сделанноедля него исключение.

Когда он вышел, резко пахнущий серым мылом, егонастроение не улучшилось, а Аэдд Гинваэль ничуточ-ки не стал красивее. По-прежнему в нем не было ни-чего такого, что могло бы нравиться. Ведьмаку не нра-вились кучи навоза, покрывающие улочки. Не нрави-лись бродяги, сидевшие на корточках у стены храма.Не нравились каракули, выведенные на стене и вопи-ющие: ЭЛЬФЫ – В РЕЗЕРВАЦИИ!

В замок его не впустили, а отослали за войтом в

купеческую гильдию. Это его расстроило. Расстроилотакже, когда старшина цеха, эльф, велел искать вой-та на рынке и при этом глядел на него с презрениеми превосходством, странным для того, кому вот-вотпредстоит убраться в резервацию.

На рынке было пруд пруди народу, полно ларьков,телег, лошадей, волов и мух. На возвышении стоялпозорный столб с правонарушителем, которого черньзабрасывала грязью и дерьмом. Правонарушитель сдостойным удивления спокойствием всячески поно-сил своих мучителей самыми грязными словами, неочень-то возвышая голос.

Для Геральта, неплохо разбиравшегося в ситуации,цель пребывания войта в этом бедламе была абсо-лютно ясна. У приезжих купцов взятки были преду-смотрительно заложены в ценах, стало быть, им надобыло кому-то эти взятки сунуть. Войт, также знакомыйс обычаем, явился, дабы купцы не страдали напрас-но.

Место, где он вершил дела, было обозначено гряз-но-голубым балдахином, растянутым на шестах. Тамстоял стол, окруженный галдящими «клиентами». Застолом сидел войт Гербольт, демонстрируя всем ився пренебрежение и презрение, нарисованные напоблекшей физиономии.

– Эй! А ты куда?

Геральт медленно повернул голову. И моментальнозаглушил в себе злость, взял себя в руки, превратил-ся в твердый, холодный осколок льда. Он уже не могпозволить себе какие-либо эмоции. У мужчины, засту-пившего дорогу, были желтоватые, как перья иволги,волосы, такие же брови над светлыми пустыми глаза-ми. Тонкие кисти рук с длинными пальцами лежали напоясе из массивных латунных пластин, отягощенноммечом, булавой и двумя кинжалами.

– Ага, – сказал мужчина. – Узнаю. Ведьмак, не прав-да ли? К Гербольту?

Геральт кивнул, не переставая наблюдать за рука-ми мужчины. Он знал, что их опасно было упускать извиду.

– Слышал о тебе, укротитель чудовищ, – сказалжелтоволосый, внимательно глядя на руки Гераль-та. – Хотя, сдается, мы никогда не встречались, ду-маю, ты тоже обо мне слышал. Я Иво Мирс. Но всеназывают меня Цикада.

Ведьмак кивнул в знак того, что слышал. Знал они цену, которую за голову Цикады давали в Вызиме,Каэльфе и Ваттвейре.

Если б поинтересовались его мнением, он сказалбы, что цена слишком мала. Но его мнением не инте-ресовались.

– Добро, – сказал Цикада. – Войт, как мне ведомо,

ждет тебя. Можешь идти. Но меч, дружок, оставь. Мнетут, понимаешь, платят за то, чтобы я придерживал-ся такого церемониала. Никто с оружием не долженподходить к Гербольту. Понятно?

Геральт равнодушно пожал плечами, расстегнулремень, обмотал им ножны и передал меч Цикаде.Цикада усмехнулся уголком рта.

– Надо же, – сказал он. – Вежливенько, ни словасупротив. Я знал, что сплетни о тебе преувеличены.Хотелось бы, чтобы ты как-нибудь попросил меч у ме-ня. Увидел бы ответ.

– Эй, Цикада! – крикнул войт. – Пропусти его! Идитесюда, живо, господин Геральт. Здрасьте, здрасьте. Уй-дите, господа купцы, оставьте нас вдвоем. Ваши деладолжны уступить проблемам гораздо более важнымдля города. Петиции оставьте моему секретарю!

Показная любезность встречи не обманула Гераль-та. Он знал, что это просто элемент торга. Купцы по-лучили время на обдумывание, достаточно ли великивзятки.

– Бьюсь об заклад, Цикада пытался тебя спровоци-ровать. – Гербольт небрежно махнул рукой в ответ настоль же небрежный поклон ведьмака. – Пусть тебяэто не волнует. Цикада хватается за оружие исключи-тельно по приказу. Правда, это ему не очень-то нра-вится, но, пока я плачу, он вынужден слушаться, ина-

че – долой со двора на большак. Не волнуйся.– На кой вам ляд такие Цикады, войт? Неужто здесь

так уж опасно?– Не опасно, потому что плачу Цикаде. – Гербольт

засмеялся. – Его слава идет далеко, и это мне на ру-ку. Видишь ли, Аэдд Гинваэль и другие города в доли-не Тоины подчиняются наместнику из Рикверелина. Анаместники последнее время сменяются каждый се-зон. Впрочем, непонятно, зачем их менять, ведь каж-дый второй все равно или полу-, или четвертьэльф,проклятая кровь и порода. Все скверное – от эльфов.Каждый новый наместник, – продолжал напыживший-ся Гербольт, – начинает с того, что убирает ипатов,войтов и солтысов старого режима и сажает в кресласвоих родичей и знакомых. А после того, что Цикадакогда-то сделал со ставленником очередного намест-ника, меня уже никто не пытается согнать с должно-сти, и я теперь самый старый войт самого старого, ужи не помню, которого по счету, режима. Ну мы тут бол-таем, а хрен упал, как любила говаривать моя перваяжена, да будет ей земля прахом, в смысле – пухом.Перейдем к делу. Так что за гадина устроилась на на-шей свалке?

– Риггер.– В жизни ни о чем подобном не слышал. Надеюсь,

убит?

– Убит.– И во сколько же это обойдется городской казне?

В семьдесят?– В сто.– Но, но, господин ведьмак! Уж не белены ль вы

объелись? Сто марок за убитого червяка, поселивше-гося в куче дерьма?

– Червяк не червяк, войт, а восьмерых человек со-жрал, как вы сами утверждаете.

– Человек? Тоже мне люди! Уродец, как я ужесообщал, скушал старого Закорка, известного тем,что никогда не трезвел, одну старуху из пригорода инескольких детишек перевозчика Сулирада, что обна-ружилось не прытко, потому как Сулирад и сам не зна-ет, сколько у него детей, он их строгает в таком темпе,что сосчитать не успевает. Люди! Человеки! Восемь-десят!

– Если б я не убил риггера, он вскоре сожрал бы ко-го-нибудь позначительнее. Допустим, аптекаря. И от-куда бы вы тогда брали мазь от шанкра? Сто.

– Сто марок – куча денег. Не знаю, дал бы я столькоза девятиголовую гидру. Восемьдесят пять.

– Сто, милсдарь Гербольт. Учтите, хоть это и не бы-ла девятиголовая гидра, никто из местных, не исклю-чая славного Цикады, не сумел управиться с ригге-ром.

– Потому как никто из местных не привык копатьсяв дерьме и отбросах. Мое последнее слово – девяно-сто.

– Сто.– Девяносто пять, чтоб тебя демоны и дьяволы…– Согласен.– Ну. – Гербольт широко улыбнулся. – С этим по-

кончено. Ты всегда торгуешься с таким блеском, ведь-мак?

– Нет, – не улыбнулся Геральт. – Скорее – редко. Нохотел доставить вам удовольствие, войт.

– И доставил, чтоб тебя чума… – захохотал Гер-больт. – Эй, Перегрибок! А ну гони сюда! Книгу давайи мешок и отсчитай мигом девяносто марок.

– Договорились же о девяноста пяти?– А налог?Ведьмак неслышно выругался. Войт поставил на

квитанции размашистую закорючку, потом поковырялв ухе чистым концом пера.

– Надеюсь, теперь на свалке будет покой? А, ведь-мак?

– Должен. Там был только один риггер. Правда,он мог успеть расплодиться. Риггеры обоеполые, какулитки.

– Что еще за сказки? – Гербольт искоса глянул нанего. – Для размножения нужны двое, то бишь самец и

самка. Или риггеры плодятся, словно блохи или мышииз гнилой соломы в матраце? Каждый дурак знает, чтонет мышей и мышиц, все они одинаковые и выводятсясами из себя и из гнилой соломы.

– А улитки вылупляются из мокрых листьев, – вста-вил секретарь Перегрибок, все еще занятый склады-ванием монет в столбики.

– Каждый это знает, – согласился Геральт, друже-любно улыбаясь. – Нет улитов и улитиц. Есть тольколистья. А кто думает иначе, тот ошибается.

– Довольно, – обрезал войт, подозрительно глянувна него. – Хватит трепаться о червях. Я спросил, неможет ли у нас на свалке снова что-нибудь вылупить-ся, и будь добр ответить. Ясно и кратко.

– Примерно через месяц надо бы проверить, лучшевсего с собаками. Маленькие риггеры не безопасны.

– А ты бы не мог взять это на себя, ведьмак? Отно-сительно оплаты договоримся.

– Нет. – Геральт взял деньги из рук Перегрибка. – Яне намерен торчать в вашем прелестном городе даженеделю, не то что месяц.

– Интересные ты вещи говоришь. – Гербольт кривоусмехнулся, глядя ему прямо в глаза. – Воистину ин-тересные. Потому как, я думаю, ты пробудешь здесьдольше.

– Плохо думаете, войт.

– Неужто? Ты приехал с черной ворожейкой, кактам ее, забыл… Гунивер вроде бы. «Под Осетром»остановился. Говорят, в одном с ней номере.

– А что?– А то, что она, всякий раз как заворачивает в Аэдд

Гинваэль, так быстро не выезжает. А бывать-то она унас уже бывала.

Перегрибок улыбнулся широко, щербато и много-значительно. Гербольт по-прежнему глядел в глазаГеральту. Без улыбки. Геральт усмехнулся. Как толькомог наипаскуднейше.

– Вообще-то я ничего не знаю. – Войт отвел глазаи покрутил каблуком землю. – И мне до этого столь-ко же дела, как до дерьма собачьего. Но чародей Ис-тредд, запомни, у нас – особа важная. Незаменимаядля города, я бы сказал, бесценная. Люди его уважа-ют. Местные, да и неместные тоже. Мы в его чародей-ства носа не суем, да и в личные и всякие прочие де-ла тоже.

– Может, оно и верно, – согласился ведьмак. – А гдеон живет, позвольте узнать?

– Не знаешь? Вон видишь дом? Вон тот, белый, вы-сокий, что торчит промеж складом и цейхгаузом, слов-но, чтобы долго не думать, свечка в жопе. Но сейчасты его там не застанешь. Истредд недавно недалекоот южного вала что-то выкопал в земле и теперь роет

кругом, точно крот. И людей у меня согнал на эти рас-копки. Пошел я, спрашиваю вежливо: чего, мол, мэтр,копаешься в яме, словно дитя малое, люди ж смеять-ся начинают. Что там в той земле есть? А он погляделна меня, как на голяка какого, и говорит: «История че-ловечества. Ответы на вопросы. На вопросы, что бы-ло, и на вопросы, что будет». Хрен, что там было, яему: целина, кусты и упыри, пока города не построи-ли. А что будет, зависит от того, кого в Рикверелиненаместником поставят, опять какого-нибудь полуэль-фа паршивого. А в земле нет никакой истории, ниче-го там нет, разве что червяки, если кому для рыбал-ки надо. Думаешь, он послушался? Куда там! Копаетдальше. Так что, ежели хочешь с ним увидеться, идик южному валу.

– Э, милсдарь войт, – фыркнул Перегрибок, – сей-час-то он дома. Сейчас ему не до раскопок, сейчас,когда…

Гербольт грозно зыркнул на него. Перегрибок скук-сился и закашлялся, переступая ногами. Ведьмак, по-прежнему скверно улыбаясь, скрестил руки на груди.

– Да, хм, хм, – откашлялся войт. – Как знать, может,и верно, Истредд сейчас дома. В общем, мне-то какоедело?

– Будьте здоровы, войт, – сказал Геральт, не потру-дившись даже сделать вид, будто кланяется. – Желаю

успешно закончить день.Он подошел к Цикаде, вышедшему, бренча оружи-

ем, навстречу. Молча протянул руку за своим мечом,который Цикада держал на сгибе локтя. Цикада отсту-пил.

– Торопишься, ведьмак?– Тороплюсь.– Осмотрел я твой меч.Геральт окинул его взглядом, который при всем же-

лании нельзя было назвать теплым.– Есть чем похвалиться, – кивнул он. – Мало кто

его осматривал. А еще меньше тех, кто мог об этомрассказать.

– Хо-хо, – сверкнул зубами Цикада. – Жуть как гроз-но это прозвучало, аж мурашки по телу. Мне всегдабыло интересно, ведьмак, почему люди так вас боят-ся. Думаю, уже знаю.

– Я тороплюсь, Цикада. Возврати меч, будь добр.– Дым в глаза, ведьмак, ничего больше, только дым

в глаза. Вы пугаете людей, словно пасечник пчел, ды-мом и вонью, своими каменными физиономиями, сво-ей болтовней, слухами, которые, верно, сами о себераспускаете. А пчелы драпают от дыма, дурные, вме-сто того чтобы воткнуть жало в ведьмакову задницу,которая тут же распухнет, как и любая другая. О васговорят, будто вы чувствуете не как люди. Брехня. Ес-

ли б кого из вас как следует пырнуть, почувствовалбы.

– Ты кончил?– Угу, – сказал Цикада, возвращая меч. – Знаешь,

что меня интересует?– Знаю. Пчелы.– Не-а. Я вот думаю, если б ты вошел в улочку с

одной стороны с мечом, а я – с другой, то кто бы изнас дошел до ее конца? Вопрос, думается мне, стоиттого, чтобы поспорить.

– Чего ты цепляешься, Цикада? Ищешь ссоры? Чтотебе надо?

– А ничего. Просто интересно, сколь правды в том,что люди болтают. Мол, вы, ведьмаки, так хороши вбою, потому как нету у вас ни сердца, ни души, нижалости, ни совести. И этого достаточно? Обо мне, кпримеру, говорят то же. И не без оснований. Вот и лю-бопытно узнать, кто из нас двоих зашел бы в улочкуи вышел бы из нее живым. А? Стоит поспорить? Какдумаешь?

– Я же сказал, тороплюсь. Не стану терять временина глупые раздумья. И спорить не привык. Ибо споритлибо дурак, либо подлец. Первый – не знает, а спо-рит, второй знает, но спорит. Но если тебе когда-ни-будь взбредет в голову помешать мне пройти по улоч-ке, то добром советую, Цикада, сначала подумай как

следует.– Дым, – усмехнулся Цикада. – Дым в глаза, ведь-

мак. Ничего больше. До встречи, как знать, может, вкакой-нибудь улочке?

– Как знать. 4

– Здесь мы можем свободно поговорить. Садись,Геральт.

Больше всего в мастерской бросалось в глаза вну-шительное количество книг – именно они занималибо́льшую часть просторного помещения. Толстые то-мища заполняли шкафы, прогибали полки стеллажей,громоздились на сундуках и комодах. На взгляд ведь-мака, книги стоили целого состояния. Не было, ра-зумеется, недостатка и в других типичных элементахдекора – чучела крокодила, висящей под потолкомрыбы-ежа, покрытого пылью скелета и солидной кол-лекции банок со спиртом, содержащих, пожалуй, лю-бую пакость, какую только можно себе представить, –сколопендр, пауков, змей, жаб, а также неисчислимоемножество человеческих и нечеловеческих органов, восновном внутренних. Был там даже гомункулус иличто-то, что напоминало гомункулуса, но с таким жеуспехом могло оказаться копченым младенцем.

На Геральта коллекция впечатления не произвела –он полгода жил у Йеннифэр в Венгерберге, а Йен-нифэр располагала еще более интересным собрани-ем, содержащим даже невероятных размеров фал-лос, взятый, кажется, от горного тролля. Было у неене совсем удачно выполненное чучело единорога, наспине которого она обожала заниматься любовью. Ге-ральт считал, что если и существует место, еще ме-нее пригодное для любовных игр, так это, пожалуй,только спина единорога живого. В отличие от него,считавшего кровать роскошью и ценившего все мыс-лимые возможности, предоставляемые этим чудес-ным предметом мебели, Йеннифэр была на удивле-ние изобретательной. Геральт вспоминал приятныемоменты, проведенные с чародейкой на крутой кры-ше, в забитом пылью дупле, на балконе, причем – чу-жом, на перилах моста, в раскачивающейся на беше-ной реке лодке и во время левитации в тридцати са-женях над землей. Но хуже всего был единорог. На-ступил все же счастливый день, когда кукла слома-лась под ними, развалилась и разлетелась на куски,подбросив массу поводов для смеха.

– Что тебя так забавляет, ведьмак? – спросил Ист-редд, присаживаясь к длинному столу, уставленномунеимоверным количеством истлевших черепов, ко-стей и ржавых железяк.

– Всякий раз, когда я вижу такое, – ведьмак уселсянапротив и указал на банки и склянки, – я задумыва-юсь, действительно ли нельзя заниматься магией безвсей этой мерзопакости, при одном взгляде на кото-рую желудок подскакивает к горлу.

– Дело вкуса, – сказал чародей, – и привычки. Чтоодному противно, другого как-то не трогает. А что про-тивно тебе, Геральт? Интересно, что может быть про-тивно тому, кто, как я слышал, ради денег может пошейку лезть в дерьмо и нечистоты? Пожалуйста, непринимай мой вопрос за оскорбление или провока-цию. Мне действительно интересно, чем можно вы-звать у ведьмака чувство отвращения.

– А в этой баночке ты, случайно, хранишь не мен-струальную ли кровь невинной девицы, Истредд? По-нимаешь, мне становится противно, когда я представ-ляю себе, как ты, серьезный чародей, пытаешься с бу-тылочкой в руке капля по капле добыть эту ценнуюжидкость, преклонив колени у самого, так сказать, ис-точника.

– В самое яблочко, – усмехнулся Истредд. – Я, ра-зумеется, говорю о качестве шутки, потому что отно-сительно содержимого баночки ты промахнулся.

– Но тебе доводилось использовать такую кровь,правда? К некоторым заклинаниям, я слышал, и неприступишь, если под рукой нет крови девушки, луч-

ше всего убитой во время полнолуния молнией с яс-ного неба. Чем, интересно, такая кровь лучше кровистарой проститутки, которая спьяну свалилась с ча-стокола?

– Ничем, – согласился чародей, мило улыбнув-шись. – Но если вылезет наружу, что эту роль практи-чески столь же успешно может выполнять кровь хря-ка, которую гораздо легче добыть, то любой голодра-нец примется экспериментировать с чарами. А вот ес-ли голытьбе придется набирать в бутылочки и исполь-зовать так заинтересовавшую тебя девичью кровь,драконьи слезы, яд белых тарантулов, бульон из от-резанных ручек новорожденных или из выкопанного вполночь трупа, то у многих, уверяю, отпадет охота.

Они замолчали. Истредд, казалось, в глубокой за-думчивости постукивал ногтями по лежащему пе-ред ним потрескавшемуся, коричневому, утративше-му нижнюю челюсть черепу и при этом указательнымпальцем водил по зубчатому краю отверстия, зияю-щего в височной кости. Геральт ненавязчиво посмат-ривал на него и пытался сообразить, сколько же ча-родею может быть лет. Он знал, что наиболее способ-ные умели затормозить процесс старения перманент-но в любом возрасте. Мужчины ради репутации и пре-стижа предпочитали возраст более преклонный, зре-лый, говорящий о знаниях и опыте. Женщины – типа

Йеннифэр – меньше заботились о престиже, а боль-ше о привлекательности. Истредд выглядел не стар-ше верных сорока. У него были слегка седеющие, пря-мые, доходящие до плеч волосы и многочисленные,придающие серьезность морщинки на лбу, около ртаи в уголках глаз. Геральт не знал, естественна илиже вызвана чарами глубина и мудрость серых мягкихглаз. После краткого раздумья он пришел к выводу,что это не имеет значения.

– Истредд, – прервал он молчание. – Я пришел,потому что хотел увидеться с Йеннифэр. И хоть незастал ее, ты пригласил меня зайти побеседовать.О чем? О голодранцах, пытающихся порушить вашумонополию на магию? Знаю, что к этому сброду тыпричисляешь и меня. Я не удивлен. Правда, мне намгновение почудилось, что ты окажешься не таким,как твои кореша, которые часто вступали со мной всерьезные разговоры только ради того, чтобы сооб-щить, как они меня не любят.

– Я не намерен извиняться за своих, как ты выра-зился, «корешей», – спокойно ответил чародей. – Я ихпонимаю, потому что мне, как и им, пришлось крепкопотрудиться, чтобы овладеть искусством чернокниж-ника. Еще совсем мальчишкой, когда мои ровесникибегали по полям с луками, ловили рыбу или играли вчет-нечет, я корпел над манускриптами. От каменного

пола в башне у меня ломило кости и болели суставы.Летом, разумеется, потому что зимой хрустел лед назубах. От пыли старых свитков и книг я кашлял так,что глаза лезли на лоб, а мой мэтр, старый Рётшильд,никогда не упускал случая стегануть меня по спинеплеткой, считая, видимо, что иначе мне не добитьсяуспехов в науке. Я не испробовал ни военной службы,ни девочек, ни пива. А ведь это были лучшие годы, ко-гда все удовольствия особо притягательны и приятны.

– Несчастный, – поморщился ведьмак. – Ну пря-мо-таки слеза прошибает.

– К чему ирония? Я пытаюсь объяснить тебе причи-ны, по которым чародеи не любят сельских знахарей,заклинателей, целителей, ведьм и ведьмаков. Назы-вай это как хочешь, даже обычной завистью, но имен-но в этом причина антипатии. Нас злит, когда мы ви-дим в руках профанов и халтурщиков искусство ма-гии, которую нас научили воспринимать как элитар-ный дар, привилегию наилучших и священную мисте-рию. Даже если это дедовская, бездарная и достой-ная осмеяния магия. Поэтому мои коллеги тебя не лю-бят. Я, сказать по правде, тоже.

Геральту уже надоели дискуссия, окольные разго-воры, его охватило неприятное чувство беспокойства,которое действовало как улитка, ползающая по шее испине. Он посмотрел прямо в глаза Истредду, стиснув

пальцами край столешницы.– Мы говорим о Йеннифэр, верно?Чародей поднял голову, продолжая тихонько посту-

кивать ногтями по лежащему на столе черепу.– Завидная проницательность, – сказал он, выдер-

жав взгляд ведьмака. – Прими мои поздравления. Да,относительно Йеннифэр.

Геральт смолчал. Когда-то давно, много-много летназад, еще молодым, ведьмак поджидал в засадемантихора. И чувствовал, что мантихор приближает-ся. Не видел его, не слышал, но чувствовал. Он нико-гда не забывал этого ощущения. И теперь было то жесамое.

– Твоя проницательность, – заговорил чародей, –позволит нам сэкономить массу времени, на котороеушло бы дальнейшее плутание вокруг да около. Атак – вопрос поставлен открыто.

Геральт смолчал.– Близко мы с Йеннифэр познакомились доволь-

но давно, – продолжал Истредд. – Долгое времяэто было знакомство без обязательств, заключавше-еся в долгих либо коротких более-менее регулярныхвстречах. Такие ни к чему не обязывающие связи по-всеместно практикуются людьми нашей профессии.Только вот это вдруг перестало мне нравиться. Я ре-шил предложить ей остаться со мной навсегда.

– Что она ответила?– Сказала – подумает. Я дал ей время на размыш-

ления. Знаю, решить ей было непросто.– Зачем ты все это говоришь, Истредд? Чем руко-

водствуешься, кроме достойной уважения, но, как ниговори, странной искренности, столь редкой у людейвашего круга? Какова цель твоей искренности?

– Самая прозаическая, – вздохнул чародей. – Ви-дишь ли, именно ты мешаешь Йеннифэр принятьрешение. Поэтому я прошу тебя отойти в сторону.Скрыться из ее жизни, перестать мешать. Короче –отправиться к чертовой матери. Лучше всего втихуюи не попрощавшись, как, по ее словам, ты привык по-ступать.

– И верно. – Геральт вымученно улыбнулся. – Твояпрямолинейность поражает меня все больше. Всегоя мог ожидать, но не такой просьбы. А тебе не кажет-ся, что, чем просить, следовало бы просто ударить вменя из-за угла шаровой молнией? И исчезла бы пре-града, осталось бы лишь немножко сажи, которую на-до соскрести со стены. Легкий и верный способ. По-тому что, видишь ли, просьбой можно пренебречь, ашаровой молнией – нет.

– Не вижу причин для отказа.– Почему же? Разве твоя странная просьба не про-

стое предостережение, предваряющее молнию или

какое другое не менее веселенькое действо? А может,она будет поддержана неким более звонким аргумен-том? Суммой, которая ошарашит жадного ведьмака?И сколько же ты намерен заплатить, чтобы я уступилтебе дорогу к счастью?

Чародей перестал постукивать по черепу, положилна него руку, сжал пальцы. Геральт заметил, как побе-лели фаланги.

– Я не хотел оскорблять тебя таким предложени-ем, – сказал чародей. – Я был далек от этого. Но…если… Геральт, я чародей, и не из последних. Я несчитаю нужным похваляться всесилием, но многие изтвоих пожеланий, буде ты захотел бы их высказать, ямог бы исполнить. Некоторые, например, вот так жепросто.

Он небрежно махнул рукой, словно отгоняя кома-ра. В воздухе над столом тут же запорхало множествосказочно цветастых бабочек-аполлонов.

– Я хочу, Истредд, – процедил ведьмак, отмахива-ясь от насекомых, – чтобы ты перестал лезть в наши сЙеннифэр отношения. Мне неинтересно, какие пред-ложения ты ей делаешь. Ты вполне мог исповедовать-ся ей, когда она была с тобой. Потому что раньше бы-ло раньше, а теперь есть теперь. Теперь она со мной.Я что, должен отойти, облегчить тебе жизнь? Отказы-ваюсь. Я не только не помогу, но буду мешать в меру

своих скромных возможностей. Как видишь, я не ме-нее откровенен, чем ты.

– Ты не имеешь права мне отказывать.– За кого ты меня принимаешь, Истредд?Чародей внимательно посмотрел на него, перегнув-

шись через стол.– За ее мимолетное увлечение. За минуты опьяне-

ния, в лучшем случае за каприз, за приключение, ко-торых у Йеннифэр были сотни, ибо Йенна обожает иг-ру эмоций, она импульсивна, и ее капризы непредска-зуемы. За это я тебя и принимаю, потому что, переки-нувшись с тобой несколькими словами, понял, что онане могла относиться к тебе просто как к инструменту.А такое, поверь, с ней бывает очень часто.

– Ты не понял вопроса.– Ошибаешься, понял. Но я умышленно говорю

исключительно об эмоциях Йенны. Потому что ты –ведьмак, и никаких эмоций у тебя быть не может. Амою просьбу выполнить не желаешь лишь потому, чтотебе кажется, будто она тебе нужна, думаешь, что…Нет, Геральт, ты с ней только потому, что этого хочетона, и так будет, пока она этого желает. А то, что чув-ствуешь ты, – лишь отражение ее эмоций, интереса,который она к тебе проявляет. Ради всех демонов Ни-за, Геральт, ты же не ребенок, ты же знаешь, кто ты.Мутант. Не пойми меня превратно, я не намерен тебя

унижать или презирать. Просто отмечаю факт. Ты –мутант, а одно из основных свойств твоей мутациисводится к абсолютной бесстрастности. Таким тебясотворили, чтобы ты мог выполнять свою работу. По-нимаешь? Ты не можешь ничего чувствовать. То, чтоты принимаешь за чувства, – лишь клеточная сомати-ческая память, если ты знаешь, что означает это сло-во.

– Представь себе – знаю.– Тем лучше. Послушай. Я прошу тебя о том, о чем

могу просить ведьмака. Человека не смог бы. Я от-кровенен с ведьмаком, с человеком не мог бы себеэтого позволить. Геральт, я хочу дать Йенне понима-ние и определенность, нежность и счастье. Можешьты положа руку на сердце предложить ей то же? Неможешь. Для тебя это ничего не значащие слова. Тыволочишься за Йенной, тешась, словно ребенок, ми-нутной симпатией, которой она одаряет. Ты, словноодичавший кот, в которого все кидают камни, мурлы-чешь, радуясь тому, что нашелся кто-то, кто не брез-гует тебя приласкать. Понимаешь, что я имею в виду?Знаю, понимаешь, не дурак, это ясно. Так что, сам ви-дишь, у тебя нет права отказать мне, если я вежливопрошу.

– У меня такое же право отказывать, – процедилГеральт, – как у тебя просить, стало быть, наши права

взаимоуничтожаются. А посему возвращаемся к ис-ходной точке, а она такова: Йен, которой, видимо, на-плевать и на мою мутацию, и на ее последствия, сей-час со мной. Ты сделал ей предложение – это твоеправо. Она сказала, что подумает? Это – ее право.Тебе кажется, якобы я мешаю ей принять решение?Будто она колеблется, и причина ее колебаний – я?А это уж – мое право. Если она колеблется, то, надодумать, не без причин. Вероятно, я что-то ей все жедаю, хоть, возможно, для этого у ведьмаков в словареи нет нужных слов.

– Послушай…– Нет. Послушай ты. Говоришь, когда-то она была

с тобой? Как знать, может, не я, а ты был всего лишьее мимолетным увлечением, капризом, игрой эмоций,столь типичной для нее? Я даже не исключаю, Ист-редд, что она воспринимала тебя всего лишь как ин-струмент. Этого, господин чародей, нельзя исключитьтолько на основании разговора. В таких случаях, сда-ется мне, инструмент бывает существеннее болтов-ни.

Истредд даже не дрогнул. Геральта удивило его са-мообладание. Тем не менее затянувшееся молчание,похоже, свидетельствовало о том, что удар попал вцель.

– Играешь словами, – сказал наконец чародей. –

Упиваешься ими. Словами хочешь заменить нор-мальные, человеческие ощущения, которых у тебянет. Твои слова не выражают чувств, это лишь звуки,такие же издает этот вот череп, стоит по нему посту-чать. Ибо ты так же пуст, как и он. Ты не имеешь пра-ва…

– Прекрати, – резко прервал Геральт. Может быть,даже слишком резко. – Прекрати упорно отказыватьмне в правах, с меня достаточно, слышишь? Я сказал:наши права равны. Нет, черт возьми, мои – больше.

– Серьезно? – Чародей немного побледнел, доста-вив тем Геральту невыразимое удовольствие. – Этопочему же?

Ведьмак на секунду задумался и решил добить его.– А потому, – выпалил он, – что вчера ночью она

была со мной, а не с тобой.Истредд пододвинул череп поближе, погладил. Ру-

ка, к огорчению Геральта, даже не дрогнула.– По-твоему, это дает какие-то права?– Только одно: право делать выводы.– Та-а-ак, – протянул чародей. – Прекрасно. Ну что

ж. Со мной она была сегодня утром. Сделай вывод,имеешь право. Я уже сделал.

Молчание длилось долго. Геральт отчаянно искалслова. И не нашел. Ни одного.

– Пустая болтовня, – сказал он наконец, вставая,

злой на себя, потому что прозвучало это грубо и глу-по. – Ухожу.

– Иди к черту, – так же грубо бросил Истредд, неглядя на него.

5

Когда она вошла, он в одежде лежал на кровати,подложив руки под голову. И притворялся, будто гля-дит в потолок, хотя глядел на нее.

Йеннифэр медленно прикрыла за собой дверь. Онабыла прекрасна.

«Какая же она красивая, – подумал он. – Все в нейпрекрасно. И опасно. Ее цвета, контраст черного и бе-лого. Прелесть и угроза. Ее иссиня-черные волосы,натуральные локоны. Скулы, четкие, обозначенныеморщинкой, которую улыбка – если она сочтет нуж-ным улыбнуться – образует около губ, чудесно узких ибледных под помадой. Ее брови, чудесно неправиль-ные, когда она смывает уголек, которым подчеркива-ет их днем. Ее нос, чудесно длинноватый. Ее малень-кие руки, чудесно нервные, беспокойные и ловкие. Та-лия, тонкая и гибкая, подчеркнутая чрезмерно стяну-тым пояском. Стройные ноги, придающие во времядвижения красивые очертания черной юбке. Она пре-красна».

Йеннифэр молчала. Села за стол, положила подбо-родок на сплетенные пальцы.

– Ну хорошо, начнем. Наше затянувшееся драма-тическое молчание слишком банально, на мой вкус.Давай покончим с этим. Вставай и не таращись на по-толок с обиженной миной на физиономии. Ситуациядостаточно глупая, и нет нужды делать ее еще глупее.Вставай, говорю.

Он послушно встал, сел верхом на стул напротив.Она не избегала его взгляда. Можно было ожидать.

– Повторяю, давай покончим с этим по-быстрому.Чтобы не ставить тебя в неловкое положение, я отве-чу сразу на все вопросы, их не надо даже задавать.Да, правда, отправляясь с тобой в Аэдд Гинваэль, яехала к Истредду и знала, что, встретившись, пойду сним в постель. Я не думала, что это выйдет наружу, авы станете похваляться друг перед другом. Знаю, чтоты сейчас чувствуешь, и мне это неприятно, но винов-ной я себя не считаю.

Он молчал.Йеннифэр тряхнула головой, ее блестящие черные

локоны каскадом упали на плечи.– Геральт, скажи что-нибудь.– Он… – Геральт кашлянул. – Он называет тебя

Йенна.– Да. – Она не опустила глаз. – А я его – Валь. Это

его имя. Истредд – прозвище. Я знаю его долгие годы.Он очень близок мне. Не смотри на меня так. Ты мнетоже близок. В этом вся проблема.

– Ты думаешь, принять ли его предложение?– Понимаешь, думаю. Я сказала – мы знакомы мно-

го лет. Много… лет. Меня с ним объединяют увлече-ния, цели, стремления. Мы понимаем друг друга безслов. Он может дать мне опору, а кто знает, не придетли день, когда опора мне потребуется. А прежде все-го… Он… он меня любит. Так я думаю.

– Я не буду тебе препятствием, Йен.– Препятствием? Неужели ты ничего не понима-

ешь, глупец? Если бы ты стал мне препятствовать,если б просто помешал, я мгновенно отделалась быот такого препятствия, телепортировала бы тебя наконец полуострова Бремервоорд либо смерчем пе-ренесла в страну Ханна. С минимальными усилиямивплавила бы тебя в глыбу кварца и поставила в садуна клумбе с пионами. Я могла бы так очистить твоймозг, что ты забыл бы, кем я была и как меня звали.При условии, что хотела бы. Потому что я просто мог-ла бы сказать: «Было очень приятно, пока!» Могла бывтихую уйти, как ты это сделал однажды, сбежав измоего дома в Венгерберге.

– Не кричи, Йен, не нападай. И не вытаскивай насвет историю с Венгербергом, мы же поклялись не

возвращаться к ней. Я не в обиде на тебя, Йен, я жетебя не укоряю. Знаю, что к тебе нельзя приложитьобычные мерки. Ну а то, что мне грустно… Убиваетсознание, что я тебя теряю… Ну так это клеточнаяпамять. Атавистические остатки чувств мутанта, очи-щенного от эмоций.

– Не терплю, когда ты так говоришь! – вспыхнулаона. – Не терплю, когда ты произносишь это слово.Никогда больше не произноси его при мне. Никогда!

– Разве это меняет факт?! Я – мутант.– Нет никакого факта. Не произноси при мне этого

слова.Черная пустельга, сидевшая на рогах оленя, взмах-

нула крыльями, заскрежетала когтями. Геральт взгля-нул на птицу, на ее желтый неподвижный глаз. Йенни-фэр снова оперлась подбородком о сплетенные паль-цы.

– Йен…– Слушаю.– Ты обещала ответить на вопросы. На вопросы, ко-

торые я даже не должен задавать. Остался один, са-мый важный. Тот, который я никогда тебе не задавал.Который боялся задавать. Ответь на него.

– Не смогу, Геральт, – жестко сказала она.– Не верю. Я слишком хорошо тебя знаю.– Нельзя хорошо знать чародейку.

– Ответь на мой вопрос, Йен.– Отвечаю: не знаю. Но разве это ответ?Они замолчали. Долетающий с улицы гул утих,

успокоился. Клонящееся к закату солнце запалило ог-ни в щелях ставен, пронизало комнату наклоннымилентами света.

– Аэдд Гинваэль, – проворчал ведьмак. – Осколокльда… Я чувствовал. Знал, что этот город… вражде-бен мне. Он – плох.

– Аэдд Гинваэль, – повторила она громко. – СаниКоролевы эльфов. Почему? Почему, Геральт?

– Я еду за тобой, Йен, потому что поводья моих ло-шадей запутались в полозьях твоих. А вокруг меня –пурга. И мороз. Холод.

– Тепло растопило бы в тебе льдинку, которой я ра-нила тебя, – шепнула она, – и развеялись бы чары, иувидел бы ты меня такой, какова я в действительно-сти.

– Так стегани белых коней, Йен, пусть мчат они ме-ня на север, туда, где никогда не наступает оттепель.Чтобы никогда не наступила. Я хочу как можно скорееоказаться в твоем ледовом замке.

– Этого замка не существует. – Губы Йеннифэрдрогнули, скривились. – Он – символ. А наша езда –погоня за мечтой. Недостижимой. Потому что я, Коро-лева эльфов, жажду тепла. В этом моя тайна. Поэто-

му каждый год в снежной замети несут меня мои саничерез какой-нибудь городок, и каждый год кто-нибудь,пораженный моими чарами, запутывает поводья сво-их лошадей в полозьях моих саней. Каждый год. Каж-дый год кто-нибудь новый. Без конца. Ибо тепло, ко-торого я так жажду, одновременно уничтожает чары,уничтожает магию и прелесть. Мой избранник, пора-женный ледяной звездочкой, вдруг становится обык-новенным никем. А я в его оттаявших глазах делаюсьне лучше других… смертных.

– И из-под идеальной белизны проступает весна, –сказал он. – Проступает Аэдд Гинваэль, паршивыйгородок с прекрасным названием. Аэдд Гинваэль сосвоей мусорной кучей, огромной вонючей помойкой, вкоторую я должен лезть, потому что мне за это платят,потому что для того меня и сделали, чтобы я лез вовсякую мерзость, которая у других вызывает ужас иотвращение. Меня лишили способности чувствовать,чтобы я не мог ощущать, сколь омерзительно мер-зостна эта мерзопакость, чтобы не отступал, не бежалот нее, охваченный ужасом. Да, меня лишили эмоций.Но не полностью. Тот, кто это сделал, схалтурил, Йен.

Они замолчали. Черная пустельга зашелестела пе-рьями, раскрывая и складывая крылья.

– Геральт…– Слушаю, Йен.

– Теперь ты ответь на мой вопрос. На тот, который ятебе никогда не задам. Тот, который боюсь… Сейчася его тоже не задам, но ответь. Потому… потому что яочень хочу услышать твой ответ. То одно-единствен-ное слово, которого ты никогда мне не сказал. Скажиего, Геральт…

– Не смогу, Йен.– Почему?– Ты не знаешь? – Он грустно улыбнулся. – Мой от-

вет был бы всего лишь словом. Словом, которое невыражает чувств, не выражает эмоций, потому что яих лишен. Словом, которое было бы всего лишь зву-ком, какой издает пустой и холодный череп, если понему постучать.

Она молча глядела на него. Ее широко раскрытыеглаза приобрели цвет фиолетового пламени.

– Нет, Геральт, – сказала она. – Это неправда. А мо-жет, правда, но не вся. Ты не лишен чувств. Теперь явижу. Теперь я знаю, что…

Она замолчала.– Докончи, Йен. Коль уж решилась. Не лги. Я знаю

тебя. Я вижу это в твоих глазах.Она не отвела глаз. Он знал.– Йен, – прошептал он.– Дай руку, – сказала она.Она взяла его руку в свои, он сразу почувствовал

покалывание и пульсирование крови в сосудах пред-плечья. Йеннифэр спокойным, размеренным голосомшептала заклинания, но он видел капельки пота, по-крывавшие ее побледневший лоб, видел расширив-шиеся от боли зрачки.

Опустив его руку, она протянула ладони, пошеве-лила ими, ласкающими движениями поглаживая ка-кой-то невидимый предмет, медленно, сверху вниз.Между ее пальцами воздух начал густеть и мутнеть,клубиться и пульсировать, как дым.

Он глядел словно завороженный. Магия творе-ния, которую считали высшим достижением чароде-ев, всегда увлекала его гораздо больше, нежели ил-люзия или трансформация. «Да, Истредд был прав, –подумал он, – по сравнению с такой магией мои знакипросто смешны».

Между дрожащими от напряжения ладонями Йен-нифэр постепенно материализовалось тело птицы,черной как уголь. Пальцы чародейки нежно ласкаливстопорщенные перья, плоскую головку, искривлен-ный клюв. Еще движение, гипнотизирующе-плавное,нежное, – и черная пустельга, покрутив головой, гром-ко заверещала. Ее сестра-близнец, все еще непо-движно сидевшая на рогах, ответила тем же.

– Две пустельги, – тихо сказал Геральт. – Две чер-ные пустельги, созданные с помощью магии. Как по-

нимаю, обе тебе нужны.– Правильно понимаешь, – с трудом сказала она. –

Мне нужны обе. Я ошиблась, думая, будто достаточ-но одной. Как сильно я ошибалась, Геральт… К такойошибке привела меня гордыня Королевы Зимы, убеж-денной в своем всемогуществе. А есть вещи… кото-рые невозможно добыть даже магией. И есть дары,которые нельзя принимать, если ты не в состоянии от-ветить… чем-то, столь же ценным. В противном слу-чае такой дар протечет сквозь пальцы, растает, слов-но осколок льда, зажатый в кулаке. Останутся толькосожаление, чувство потери и вины…

– Йен…– Я чародейка, Геральт. Власть над материей, ко-

торой я обладаю, это дар. Дар, за который я распла-чиваюсь. Я заплатила за него… Всем, что имела. Неосталось ничего.

Он молчал. Чародейка потирала лоб дрожащей ру-кой.

– Я ошибалась, – повторила она. – Но я исправлюсвою ошибку. Эмоции и чувства…

Она коснулась головы черной пустельги. Птица на-хохлилась, беззвучно раскрывая кривой клюв.

– Эмоции, капризы и ложь, увлечение и игра. Чув-ства и их отсутствие… Дары, которые нельзя при-нять… Ложь и правда. Что есть правда? Отрицание

лжи? Или утверждение факта? А если факт – этоложь, что же тогда правда? Кто полон чувств, которыеразрывают его, а кто – скорлупа пустого холодного че-репа? Кто? Что есть правда, Геральт? Что такое прав-да?

– Не знаю, Йен. Скажи мне.– Нет, – сказала она и опустила глаза. Впервые. Ни-

когда раньше он не видел, чтобы она это делала. Ни-когда.

– Нет, – повторила она. – Не могу. Не могу тебе это-го сказать. Это скажет птица, рожденная прикоснове-нием твоей руки к моей. Птица? Что такое правда?

– Правда, – сказала пустельга, – это осколок льда. 6

Хотя ему казалось, что он без цели и намерения мо-тается по переулкам, он вдруг оказался у южного ва-ла, на раскопках, среди сети рвов, пересекающих ру-ины у каменной стены, идущих зигзагами между при-открытыми квадратами древних фундаментов.

Истредд был там. В рубахе с подвернутыми рука-вами и в высоких сапогах, он покрикивал на рабочих,мотыгами разбирающих стену раскопа, заполненнуюразноцветными слоями земли, глины и древесного уг-ля. Рядом на досках лежали почерневшие кости, че-

репки горшков и другие предметы, не узнаваемые,проржавевшие, слежавшиеся.

Чародей увидел его сразу. Отдав рабочим несколь-ко громких приказов, он выпрыгнул из раскопа, подо-шел, вытирая руки о брюки.

– В чем дело? – Вопрос прозвучал неприязненно.Неподвижно стоявший ведьмак не ответил. Рабо-

чие, делая вид, будто трудятся, перешептываясь, на-блюдали за ними.

– Ты так и пышешь ненавистью, – поморщился Ис-тредд. – В чем дело, спрашиваю? Ты решился? ГдеЙенна? Надеюсь…

– Не слишком надейся, Истредд.– Ого, – сказал чародей. – Что-то я слышу в твоем

голосе. Верно ли я тебя понимаю?– И что же ты такое понимаешь?Истредд упер руку в бедро и вызывающе взглянул

на ведьмака.– Не будем обманывать друг друга, Геральт. Ты ме-

ня ненавидишь, я тебя тоже. Ты оскорбил меня, ска-зал о Йеннифэр… сам знаешь что. Я ответил такимже оскорблением. Ты мешаешь мне, я мешаю тебе.Покончим с этим как мужчины. Другого решения я невижу. За этим ты пришел, верно?

– Да, – ответил Геральт, потирая лоб. – Ты прав,Истредд. За этим. Несомненно.

– И правильно сделал. Так продолжаться не может.Только сегодня я узнал, что уже несколько лет Йеннамотается между нами как тряпичный мячик. То она сомной, то с тобой. Бежит от меня, чтобы найти тебя,и наоборот. Другие, с которыми она бывает в проме-жутках, в расчет не идут. Важны только мы двое. Такдольше продолжаться не может. Нас двое. Остатьсядолжен один.

– Да, – повторил Геральт, не отнимая руки ото лба. –Да… Ты прав.

– В своей самонадеянности, – продолжал чаро-дей, – мы думали, будто Йеннифэр не колеблясь вы-берет лучшего. Кто он будет, ни ты, ни я не сомнева-лись. Дошло до того, что мы, словно мальчишки, на-чали похваляться ее расположением, не больше, чемте мальчишки, понимая, чем было это расположение,что оно означало. Полагаю, ты, как и я, обдумал всеи понял, как сильно мы ошибались. Йенна, Геральт,вовсе не намерена выбирать между нами, даже еслимы примем ее выбор. Что ж, придется нам проделатьэто за нее. Я не собираюсь делить Йенну ни с кем, ато, что ты пришел, говорит то же и о тебе. Мы знаемее, Геральт, слишком хорошо. Пока нас двое, ни одинне может быть в ней уверен. Остаться должен один.Ты это понял, правда?

– Правда, – сказал ведьмак, с трудом шевеля по-

мертвевшими губами. – Правда – это осколок льда…– Что? – не понял Истредд.– Ничего.– Что с тобой? Ты болен или пьян? А может, набрал-

ся ведьмачьего пойла?– Со мной все в порядке. Просто что-то… что-то по-

пало в глаз. Остаться, Истредд, должен один. Да, заэтим я и пришел. Конечно.

– Я знал, – сказал чародей. – Знал, что ты придешь.Впрочем, буду откровенен. Ты опередил меня.

– Шаровая молния? – слабо усмехнулся ведьмак.– Возможно, – поморщился Истредд. – Возможно, и

шаровая молния. Но наверняка не из-за угла. Честно,лицом к лицу. Ты – ведьмак, это уравнивает шансы.Ну, решай, где и когда.

Геральт подумал. И решился.– Та площадка… – указал он рукой. – Я там прохо-

дил.– Знаю. Там колодец, называется Зеленый Ключ.– Значит, колодец. Да, у колодца… Завтра, через

два часа после восхода солнца.– Договорились. Приду вовремя.Они стояли неподвижно, не глядя друг на друга. На-

конец чародей что-то буркнул себе под нос, пнул ко-мок глины и разбил его ударом мыска.

– Геральт?

– Что?– Ты не чувствуешь себя немного глупо?– Чувствую, – нехотя признался ведьмак.– Мне полегчало, – буркнул Истредд. – Потому что

я, например, чувствую себя последним кретином. Ни-когда не предполагал, что стану биться с ведьмакамине на жизнь, а на смерть из-за женщины.

– Я знаю, как ты себя чувствуешь, Истредд.– Ну что ж… – Чародей вымученно улыбнулся. –

Коль до этого дошло, коль я решился на шаг, стольпротивный моей натуре, значит… так надо.

– Знаю, Истредд.– Конечно, ты знаешь также, что оставшийся в жи-

вых должен будет немедленно бежать и спрятаться отЙенны на краю света.

– Знаю.– И, конечно, рассчитываешь на то, что, когда она

остынет, к ней можно будет вернуться?– Конечно.– Ну, значит, все в порядке. – Чародей сделал такое

движение, словно хотел повернуться, но после минут-ного колебания протянул ему руку. – До завтра, Ге-ральт.

– До завтра. – Ведьмак пожал протянутую руку. –До утра, Истредд.

7

– Эй, ведьмак!Геральт поднял голову от стола, на котором, заду-

мавшись, размазывал пролитое пиво, вырисовываяфантазийные завитушки.

– Нелегко было тебя найти. – Войт Гербольт присел,отодвинул кувшины и кружки. – В трактире сказали,что ты отправился в конюшни, но там я нашел тольколошадь и вьюки. А ты здесь… Это, я думаю, самаяпаршивая забегаловка во всем городе. Сюда загля-дывают только последние голодранцы. Что делаешь?

– Пью.– Это я вижу. Хотел с тобой поговорить. Ты трезв?– Как новорожденный.– Рад слышать.– Что вам надо, Гербольт? Видите, я занят. – Ге-

ральт улыбнулся девушке, ставившей на стол очеред-ной кувшин.

– Ходят слухи, – поморщился войт, – что вы с нашимчародеем решили укокошить друг друга.

– Это наше дело. Его и мое. Не встревайте.– Нет, это не ваше дело, – возразил Гербольт. – Ис-

тредд нам нужен, на другого чародея нас недостанет.– Ну так идите в храм и помолитесь за его победу.

– Не смейся, – проворчал войт. – И не мудрствуй,бродяжья твоя душа. О боги, если б не знал, что ча-родей мне не простит, то кинул бы тебя в яму, на са-мое дно, или выволок за стены парой лошадей, а то ивелел бы Цикаде прирезать, как свинью. Но, увы, Ис-тредд свихнулся на почве чести и не простит. Знаю,что не простит.

– Ну и чудненько. – Ведьмак допил очередную круж-ку и выплюнул на пол попавшую в пиво соломинку. –Мне посчастливилось. Это все?

– Нет, – сказал Гербольт, вынимая из-за пазухи ту-го набитый мешок. – Здесь сто марок, ведьмак, берии выматывайся из Аэдд Гинваэль. Выматывайся. Луч-ше всего сделай это немедля, во всяком случае, довосхода солнца. Я сказал, казне не вытянуть второ-го чародея, а посему не допущу, чтобы мэтр по дуририсковал жизнью в поединке с таким типом, как ты,из-за какой-то…

Он осекся и не докончил, хотя ведьмак даже недрогнул.

– Уноси-ка отсюда свою паскудную харю, Гер-больт, – сказал он. – А свои сто марок можешь засу-нуть себе в жопу. Уйди, меня начинает тошнить привиде твоей морды, еще немного, и я облюю тебя отшапки до сапог.

Войт спрятал мешок, положил обе руки на стол.

– Нет так нет. Я хотел по-доброму, но коли нет, тонет. Деритесь, режьте себя на куски, жгите заживо,разорвитесь на части ради девки, которая раздвига-ет ноги перед каждым, кто захочет. Я думаю, Истреддуправится с тобой, ты, платный убийца, так что толь-ко сапоги от тебя останутся. А ежели у него не полу-чится, то я достану тебя, еще его труп не остынет, ивсе кости тебе переломаю. Ни одного целого места неоставлю, ты…

Он не успел убрать рук со стола, движение ведьма-ка было настолько быстрым, что вылетевшая из-подстолешницы рука расплылась в глазах войта, а кин-жал со звоном вонзился между его пальцами.

– Возможно, – прошипел ведьмак, сжимая рукоятькинжала и уставившись в лицо Гербольта, от которо-го отхлынула кровь. – Возможно, Истредд меня убьет.Если же нет… Тогда я уйду отсюда, а ты, вонючка по-ганая, не пытайся меня задержать, ежели не хочешь,чтобы улочки вашего грязного городишки запенилисьот крови. Вон отсюда!

– Господин войт! Что тут происходит?Эй, ты…– Спокойно, Цикада, – сказал Гербольт, медленно

двигая руку по столу подальше от клинка. – Ничего неслучилось. Ничего.

Цикада засунул в ножны полувытянутый меч. Ге-

ральт не глядел на него. Не глядел он и на войта, кото-рый выходил из корчмы под защитой Цикады, прикры-вавшего его от возможных выпадов притихших плото-гонов и возниц. Он смотрел на маленького человеч-ка с крысиной мордочкой и черными пронзительнымиглазками, сидевшего в нескольких столах от него.

«Занервничал я, – с удивлением отметил он. – Рукидрожат. А ведь и верно, дрожат руки-то. Со мной тво-рится что-то неладное. Неужто это значит, что… Да, –подумал он, глядя на человечка с крысиной мордоч-кой. – Пожалуй, да.

Так надо…Как холодно…»Он встал.Глядя на человечка, усмехнулся. Потом отвернул

полу куртки, извлек из туго набитого мешочка две зо-лотые монеты, кинул на стол. Монеты звякнули, одна,кружась, ударилась об острие кинжала, все еще тор-чавшего в гладкой доске стола.

8

Удар был неожиданным, палка тихо свистнула втемноте, так быстро, что еще немного, и ведьмак неуспел бы заслонить голову автоматически поднятойрукой и не сумел бы смягчить удара гибким поворо-

том тела. Он отскочил, упал на колено, перевернулся,встал на ноги, почувствовал колебание воздуха, рас-ступающегося под новым взмахом руки, ушел от уда-ра ловким пируэтом, закружился между двумя насту-пающими на него в темноте фигурами, протянул рукунад правым плечом.

Меча не было.«Ничто не искоренит во мне этих рефлексов, – по-

думал он, мягко отскакивая. – Привычка? Клеточнаяпамять? Я – мутант, реагирую как мутант», – подумалон, снова падая на колено, и, избегая удара, потянул-ся за кинжалом к голенищу.

Кинжала не было.Он криво усмехнулся, тут же получил палкой по го-

лове. В глазах вспыхнуло, боль пронзила до кончиковпальцев. Он упал, расслабляясь и не переставая улы-баться.

Кто-то повалился на него, прижал к земле. Второйсорвал с пояса мешочек. Он уловил глазом блеск но-жа. Сидящий у него на груди разорвал куртку под ше-ей, схватил за цепочку, вытянул медальон. И тут жевыпустил его из руки.

– Баал-Зебута, – услышал Геральт сопение. – Ведь-мак…

Второй выругался.– У него же не было меча… О боги… Тьфу,

тьфу… Бегим отседова, Радгаст! Не касайся его,тьфу, тьфу…

Луна на мгновение пробилась сквозь тонкое обла-ко. Геральт увидел над собой тощее крысиное ли-цо, маленькие черные блестящие глазки. Услышал то-пот ног второго, удаляющийся в переулке, из которогонесло кошками и прогорклым жиром.

Человек с крысиной мордочкой медленно снял ко-лено с его груди.

– В следующий раз… – Геральт услышал его четкийшепот, – в следующий раз, ведьмак, когда захочешьпокончить жизнь самоубийством, не впутывай в своидела других. Просто повесься на вожжах в конюшне.

9

Ночью, видимо, шел дождь.Геральт вышел из конюшни, протирая глаза и вы-

бирая пальцами солому из волос. Восходящее солн-це блестело на мокрых крышах, золотом горело в лу-жах. Ведьмак сплюнул, во рту все еще было неприят-но, шишка на голове отдавалась тупой болью.

На барьере перед конюшней сидел черный кот и со-средоточенно лизал лапу.

– Кис, кис, кис, – позвал ведьмак.Кот, застыв, зловеще глянул на него, прижал уши и

зашипел, обнажив клыки.– Знаю, – кивнул Геральт. – Я тебя тоже не люблю.

Я просто пошутил.Он медленными движениями стянул расслабивши-

еся застежки и шнуровки курточки, выровнял на се-бе складки одежды, проверил, не стесняют ли они гдесвободу движений. Перекинул меч за спину, попра-вил рукоять над правым плечом. Перевязал лоб ко-жаным ремешком, откинув волосы назад, за уши. На-тянул длинные боевые перчатки, набитые короткимиконусами серебряных игл.

Еще раз глянул на солнце, сузив зрачки в верти-кальные щелочки, подумал: «Прекрасный день. Пре-красный для боя».

Вздохнул, плюнул и медленно пошел вдоль улочки,вдоль стен, выделяющих резкий, пронзительный за-пах мокрой штукатурки, известкового связующего.

– Эй, чудак!Он обернулся. Цикада в обществе трех подозри-

тельно выглядевших вооруженных типов сидел наштабеле бревен, уложенных вдоль вала. Встал, потя-нулся, вышел на середину улочки, старательно обхо-дя лужи.

– Далеко собрался? – спросил он, упершись узкимиладонями в увешанный оружием пояс.

– Не твое дело.

– Чтоб было ясно: чихать я хотел на войта, чародеяи весь этот засранный город, – сказал Цикада, мед-ленно выговаривая слова. – Дело в тебе, ведьмак. Тыне дойдешь до конца улочки. Слышишь? Нет? Прове-рить хочу, каков ты в бою. Не дает мне это покоя, нуне дает, понял? Нет? Стой, говорю.

– Прочь с дороги.– Стой! – рявкнул Цикада, положив руку на рукоять

меча. – Не понял? Драться будем. Я тебя вызываю!Счас увидим, кто из нас лучше!

Геральт, не замедляя шага, пожал плечами.– Вызываю тя на бой! Слышь, выродок? – крикнул

Цикада, снова загораживая ему путь. – Чего ждешь?Вытягай железяку! Что, страх забрал?

Геральт продолжал идти, заставляя Цикаду пятить-ся, неловко идти задом. Цикадины провожатые под-нялись с бревен, пошли следом за ними, однако дер-жались в отдалении. Геральт слышал, как грязь хлю-пает у них под ногами.

– Я тя вызываю! – повторил Цикада, бледнея икраснея попеременно. – Слышь, ты, ведьмино дерь-мо? Чего те еще надо? В харю наплевать?

– Плюй!Цикада остановился и действительно набрал воз-

духа, сложив губы для плевка. Он глядел в глаза ведь-маку, а не на его руки. И это была ошибка. Геральт,

по-прежнему не замедляя шага, молниеносно ударилего кулаком в игольчатой перчатке, не замахнувшись,лишь слегка согнув колени. Ударил прямо по кривя-щимся губам. Губы Цикады лопнули, словно раздав-ленные вишни. Ведьмак сгорбился и ударил еще разв то же самое место, на этот раз сделав короткий за-мах и чувствуя, как вслед за силой и инерцией ударавыхлестывает ярость. Цикада, повернувшись на од-ной ноге в грязи, а другой в воздухе, рыгнул кровью инавзничь шлепнулся в лужу. Ведьмак, слыша за спи-ной шипение клинка в ножнах, остановился и медлен-но повернулся, держа руку на эфесе меча.

– Ну, – сказал он дрожащим от злости голосом. –Ну, давайте!

Тот, который достал оружие, смотрел ему в гла-за. Секунду. Потом отвел взгляд. Двое других попяти-лись. Сначала медленно, потом все быстрее. Слышаэто, человек с мечом тоже отступил, беззвучно шеве-ля губами. Тот, который был дальше всех, развернул-ся и побежал, разбрызгивая грязь. Остальные замер-ли на месте, не пытаясь приблизиться.

Цикада развернулся в грязи, приподнялся, упер-шись локтями, забормотал, кашлянул, выплюнул что-то белое вместе с большой порцией красного. Прохо-дя мимо него, Геральт с отвращением пнул его в щеку,сломав лицевую кость и снова повалив в лужу.

И, не оглядываясь, пошел дальше.Истредд уже ждал у колодца. Он стоял, опершись

о венцы деревянной, обросшей зеленым мхом клети.На поясе висел меч. Прекрасный, легкий терганскиймеч с полузакрытой гардой, касающийся окованнымконцом ножен блестящего голенища охотничьего са-пога. На плече чародея сидела нахохлившаяся чер-ная птица.

Пустельга.– Пришел, ведьмак. – Истредд подставил пустельге

руку в перчатке, нежно и осторожно посадил птицу нанавес над колодцем.

– Пришел, Истредд.– Не думал. Полагал – выедешь.– Не выехал.Чародей свободно и громко рассмеялся, откинув го-

лову назад.– Она хотела нас… хотела нас спасти, – сказал он. –

Обоих. Ничего не получилось, Геральт. Скрестим ме-чи. Остаться должен один.

– Ты намерен драться мечом?– Тебя это удивляет? Но ведь и ты намерен драться

мечом. Давай!– Почему, Истредд? Почему мечом, а не магией?Чародей побледнел, нервно дрогнули губы.– Давай, говорю! – крикнул он. – Не время задавать

вопросы. Время вопросов миновало! Наступило вре-мя действий!

– Я хочу знать, – медленно сказал Геральт. – Я хо-чу знать, почему мечом. Хочу знать, как и зачем ока-залась у тебя черная пустельга. Я имею право знать.Имею право на… правду, Истредд.

– Правду? – горько повторил чародей. – Ну что ж,может, и имеешь. Да, может, имеешь. Наши права рав-ны. Пустельга, говоришь? Прилетела на заре, мокраяот дождя. Принесла письмо. Коротенькое, я его знаюна память. «Прощай, Валь. Прости. Есть дары, кото-рых нельзя принимать, а во мне нет ничего, чем быя могла отблагодарить. И это правда, Валь. Правда –осколок льда». Ну, Геральт? Я удовлетворил тебя? Тывоспользовался своим правом?

Ведьмак медленно кивнул.– Хорошо, – сказал Истредд. – Теперь я восполь-

зуюсь своим. Потому что не принимаю во вниманиеэтого письма. Я не могу без нее… Предпочитаю уж…Приступим, черт побери!

Он сгорбился и выхватил меч быстрым, ловкимдвижением, свидетельствующим о навыке. Пустельгазаскрежетала.

Ведьмак стоял неподвижно, опустив руки.– Чего ждешь? – крикнул чародей.Геральт медленно поднял голову, некоторое время

глядел на него, потом развернулся на каблуках.– Нет, Истредд, – сказал он тихо. – Прощай.– Что это значит, черт побери?– Истредд, – бросил Геральт через плечо, остано-

вившись. – Не впутывай в свои дела других. Если ина-че не можешь, повесься в конюшне на вожжах.

– Геральт! – крикнул чародей, и голос у него вдругнадломился и резанул уши фальшивой злой нотой. –Я не откажусь! Она не убежит от меня! Я поеду за нейв Венгерберг, поеду за ней на край света, я найду ее!Я не откажусь от нее никогда! Знай об этом!

– Прощай, Истредд.Он отошел в переулок, ни разу не обернувшись.

Шел, не обращая внимания на людей, прытко усту-пающих ему дорогу, на поспешно захлопывающиесядвери и ставни. Он не замечал никого и ничего.

Он думал о письме, которое ожидает его в корчме.Пошел быстрее. Знал, что в изголовье кровати ожи-

дает мокрая от дождя черная пустельга, держащая вкривом клюве письмо. Он хотел как можно скорее про-честь его.

Хотя знал содержание.

Вечный огонь

1

– Ах ты, свинтус! Ах ты, рифмоплет паршивый! Ахты, изменщик!

Геральт, заинтригованный, потянул кобылу за угол.Не успел он установить источник воплей, как кним присоединился глубокий липко-стеклянный звон.«Вишневое варенье, – подумал ведьмак. – Такой звукиздает банка вишневого варенья, если запустить ее сбольшой высоты и с большой силой». Это-то он зналотлично. Йеннифэр, когда они жили вместе, доводи-лось во гневе кидать в него банками варенья. Которыеона получала от клиентов. Потому что сама Йенниф-эр понятия не имела о том, как варить варенье, а ма-гия в этом отношении не всегда давала положитель-ные результаты.

За углом, перед узким, покрашенным в розовоедомиком, собралась солидная кучка ротозеев. Намаленьком, украшенном цветами балкончике, поднаклонным навесом стояла молодая светловолосаяженщина в ночной сорочке. Выгнув пухленькое и круг-ленькое плечико, выглядывающее из-под оборок, она

с размаху запустила вниз обитый по краям цветочныйгоршок.

Худощавый мужчина в сливового цвета шапочке сбелым пером отскочил словно ошпаренный, горшокшмякнулся о землю прямо у его ног и разлетелся накуски.

– Ну, Веспуля! Ну, Веспуленька! Ну, радость моя! –крикнул мужчина в шапочке с пером. – Не верь сплет-ням! Я хранил тебе верность, провалиться мне наэтом самом месте, если вру!

– Прохвост! Чертово семя! Бродяга! – взвизгнулапухленькая блондинка и скрылась в глубине дома. Ви-дать, в поисках очередных снарядов.

– Эй, Лютик! – окликнул мужчину ведьмак, влача наполе боя упирающуюся и фыркающую кобылу. – Какжизнь? Что происходит?

– Жизнь? Нормально, – осклабившись, проговорилтрубадур, – как всегда. Привет, Геральт! Каким ветромзанесло? А, черт, осторожней!

Оловянный бокал свистнул в воздухе и с грохотомотскочил от брусчатки. Лютик поднял его, осмотрел икинул в канаву.

– Забирай свои шмотки! – крикнула блондинка, при-зывно играя оборками на пухленьких грудках. – Ипрочь с глаз моих! Чтоб ноги твоей больше тут не бы-ло, стихоплет!

– Это не мое, – удивился Лютик, поднимая с землимужские брюки с гачами разного цвета. – В жизни уменя не было таких штанов.

– Убирайся! Видеть тебя не желаю! Ты… ты… Зна-ете, какой он в постели? Никудышный! Никудышный,слышишь! Слышите, люди?

Очередной горшок просвистел в воздухе, зафурчалторчащим из него сухим стеблем. Лютик едва увер-нулся. Вслед за горшком полетел медный котел никакне меньше чем в два с половиной галлона. Толпа зе-вак, держась за пределами обстрела, тряслась от хо-хота. Самые большие остряки хлопали в ладоши, кри-чали «бис» и убеждали блондинку действовать актив-нее.

– Слушай, а у нее в доме нет катапульты? – забес-покоился ведьмак.

– Не исключено, – сказал поэт, задрав голову к бал-кону. – У нее дома жуткий склад рухляди. Штаны ви-дел?

– А может, лучше уйти? Вернешься, когда утихоми-рится.

– Еще чего? – скривился Лютик. – Возвращаться вдом, из которого в тебя бросают оскорбления и мед-ные котлы. Сей непороч… виноват, непрочный союзя в одностороннем порядке объявляю разорванным.Подождем только, пусть выкинет… О мать моя, нет!

Веспуля! Моя лютня!Он бросился к дому, протянув руки, споткнулся,

упал, схватил инструмент в последний момент, уженад самой брусчаткой. Лютня проговорила стонуще ипевуче.

– Уф-ф, – вздохнул бард, поднимаясь с земли. – По-рядок. Отличная штука, Геральт, теперь можно идти.Там, правда, еще остался плащ с куньим воротником,но ничего не попишешь, пусть мне будет хуже. Плащ,насколько я ее знаю, она не выкинет.

– Ах ты, лживое дерьмо! – разоралась блондинкаи сплюнула с балкона, разбрызгивая слюну. – Ах ты,бродяга! Ах ты, фанфарон хриплый!

– Что это она тебя так, а? Проштрафился в чем?– Да нет, все нормально, – пожал плечами труба-

дур. – Она требует моногамии, мать ее так-то, а самакидает в людей чужими портками. Слышал, как онаменя обзывала? О боги, мне тоже известны такие, ко-торые приятнее отказывают, чем она дает, но я же некричу об этом на улицах. Пошли отсюда.

– Куда?– А как думаешь? В Храм Вечного Огня, что ли? По-

шли, завалимся в «Наконечник Пики». Надо успоко-ить нервы.

Ведьмак, не протестуя, повел кобылу за Лютиком,бодро нырнувшим в узкий проулок. Трубадур на ходу

подкрутил колки лютни. Потренькал на струнах, взялглубокий вибрирующий аккорд.

Уж осень зиму ветром кличет,Слова теряют смысл и звук,И бриллианты слез с ресничекДождинками спадают вдруг…

Он замолчал, весело помахал рукой двум девчон-кам, проходившим мимо с корзинками, полными ово-щей. Девчонки захихикали.

– Что привело тебя в Новиград, Геральт?– Закупки. Упряжь, немного снаряжения. И новая

куртка. – Ведьмак одернул шуршащую, пахнущую но-визной кожу. – Как тебе нравится моя новая одежка,Лютик?

– Отстаешь от моды, – поморщился бард, стряхи-вая куриное перо со своего блестящего васильковогокафтана с рукавами пуфом и воротником зубчиками. –Ах как я рад, что мы встретились. Здесь, в Новигра-де, столице мира, центре и колыбели культуры. Здесьпросвещенный человек может вздохнуть полной гру-дью.

– А не перейти ли нам дышать полной грудью наулочку подальше? – предложил Геральт, глядя на обо-рванца, который, присев на корточки и выкатив глаза,справлял большую нужду в проулке.

– Очень уж язвительным стал твой вечный сар-казм. – Лютик снова поморщился. – Говорю тебе: Но-виград – пуп мира. Почти тридцать тысяч жителей,не считая гостей столицы, представляешь? Каменныедома, мощеные улицы, морской порт, склады, четыреводяные мельницы, бойни, лесопилки, крупное баш-мачное производство и вдобавок все вообразимыецехи и ремесла. Монетный двор, восемь банков и де-вятнадцать ломбардов. Дворец и кордегардия – аждух захватывает. И развлечения: эшафот, шибеницас опускающейся платформой, тридцать пять тракти-ров, театр, зверинец, базар и двенадцать борделей.И храмы, не помню уж сколько. Много. Ну а женщины,Геральт! Умытые, чистенькие и ароматные, бархат ишелк, корсеты и ленточки… Ах, Геральт! Стихи так ипросятся на уста:

Где ты живешь, белым-бело от снега.Покрыты льдом и речки, и поля.В твоих очах печаль, призыв и нега,Но… зимним сном охвачена земля.

– Новая баллада?– Ага. Назову ее «Зима». Только она еще не гото-

ва, никак не могу окончить. Из-за Веспули меня так итрясет, и рифмы не держатся в голове. Да, Геральт,совсем забыл, как там Йеннифэр?

– Никак.– Понимаю.– Ничего ты не понимаешь. Ну, где твоя корчма, да-

леко еще?– За углом. О, мы уже на месте. Видишь вывеску?– Вижу.– Приветствую и низко кланяюсь, – улыбнулся Лю-

тик девушке, подметавшей лестницу. – Вам, милости-вая государыня, уже кто-нибудь говорил, что вы пре-лестны?

Девушка покраснела и крепче ухватилась за метлу.Геральт подумал было, что она вот-вот приложит тру-бадуру палкой. Но ошибся. Девушка мило улыбнуласьи затрепыхала ресницами. Лютик, как обычно, не об-ратил на это никакого внимания.

– Приветствую и желаю всего наилучшего! Добрыйдень! – загремел он, входя в корчму, и резко провелбольшим пальцем по струнам лютни. – Мэтр Лютик,знаменитейший поэт в сей благодатной стране, посе-тил твой неопрятный кабак, хозяин! Ибо возжелал вы-пить пива. Ценишь ли ты честь, оказываемую тебемною, мошенник?

– Ценю, – буркнул трактирщик, выходя из-за стой-ки. – Рад вас видеть, господин певун. Вижу, ваше сло-во и взаправду не дым. Вы ведь обещали зайти сразуже поутру и заплатить за вчерашнее. А я-то, это ж на-

до, подумал, вы врете, как всегда. Я прям-таки сгораюсо стыда.

– Совершенно напрасно сгораешь, добрый чело-век, – беспечно бросил трубадур. – Потому как денегу меня нет. Поговорим об этом после.

– Нет уж, – холодно бросил трактирщик. – Пого-ворим сейчас. Кредит кончился, уважаемый господинпоэт. Два раза меня не проведешь.

Лютик повесил лютню на торчащий в стене крюк,уселся за стол, снял шапочку и задумчиво пригладилпришпиленную к ней эгретку.

– Ты при деньгах, Геральт? – вопросил он с надеж-дой в голосе.

– Нет. Все, что было, ушло на куртку.– Скверно и паршиво, – вздохнул Лютик. – Черт, ни

одной живой души, ну никого, кто мог бы угостить. Эй,хозяин, что так пусто нынче?

– Еще слишком рано для обычных гостей. А подма-стерья каменщицкие, те, что храм ремонтируют, ужепобывали и вернулись на стройку, забрав мастера.

– И никого больше? Никогошеньки?– Никого, акромя благородного купца Бибервельта,

который завтракает в большом эркере.– Э, так Даинти тут? – обрадовался Лютик. – Надо

было сразу сказать. Пошли в эркер, Геральт. Бибер-вельта, низушка, знаешь?

– Нет.– Не беда. Познакомишься. Ого! – воскликнул тру-

бадур, направляясь в боковую комнату. – Чую с запа-да веяние и дух луковой похлебки, столь милые мое-му обонянию. Ку-ку! Это мы! Нежданчики!

В эркере, за средним столом, у столба, украшенно-го гирляндами чеснока и пучками трав, сидел пухло-щекий кудрявый низушек в фисташково-зеленой жи-летке. В правой руке у него была ложка, левой он при-держивал глиняную тарелку. При виде Лютика и Ге-ральта низушек замер, раскрыв рот, а его огромныеорехового цвета глаза расширились от страха.

– Привет, Даинти, – сказал Лютик, весело помахавшапочкой. Низушек по-прежнему не изменил позы ине прикрыл рта. Рука у него, как заметил Геральт, слег-ка подрагивала, а свисающая с ложки длинная ниточ-ка вареного лука раскачивалась, словно маятник.

– Пппп-приве-ет, Лю-ю-тик, – заикаясь, выдавил они громко сглотнул.

– Икота замучила? Хочешь, напугаю? Сразу прой-дет! Слушай: на заставе видели твою женушку! Вот-вот явится! Гардения Бибервельт собственной персо-ной, ха-ха-ха!

– Дурак ты, Лютик, – укоризненно проговорил низу-шек.

Лютик снова жемчужно рассмеялся, одновременно

взяв два сложных аккорда на струнах лютни.– Потому как мина у тебя исключительно глупая,

братец, а таращишься ты на нас так, словно у нас ро-га и хвосты выросли. А может, ведьмака испугался?А? Или, думаешь, начался сезон охоты на низушков?Может…

– Прекрати, – не выдержал Геральт, подходя к сто-лу. – Прости, дружище. Лютик сегодня перенес тяже-лую личную трагедию и еще не оправился. Вот и пы-тается шуткой прикрыть печаль, угнетение и стыд.

– Не говорите. – Низушек втянул наконец содержи-мое ложки. – Сам угадаю. Любезная Веспуля звезда-нула его по кумполу горшком и выперла наконец вза-шей? Так, Лютик?

– Я не разговариваю на деликатные темы с лично-стями, кои сами жрут и пьют, а друзей заставляют сто-ять, – проговорил трубадур и тут же, не ожидая при-глашения, уселся. Низушек зачерпнул ложку похлеб-ки и слизнул свисающие с нее нитки сыра.

– Что правда, то правда, – угрюмо произнес он. –Приглашаю, куда ж деваться. Присаживайтесь и…чем хата богата. Отведайте луковой похлебки.

– В принципе-то я так рано не ем, – задрал нос Лю-тик. – Но уж, так и быть, уважу. Только не на пустойжелудок. Эй, хозяин! Пива, любезный, да живо!

Девушка с красивой толстой косой, свисающей

до ягодиц, принесла тарелки с похлебкой и кубки.Геральт, приглядевшись к ее кругленькой, покрытойпушком мордашке, отметил для себя, что у нее бы-ли бы вполне приличные губки, если б она помнила отом, что ротик надобно хоть иногда прикрывать.

– Дриада лесная! – воскликнул Лютик, хватая ру-ку девушки и целуя ее в ладошку. – Сильфида! Вол-шебница! Божественное создание с глазами, словновасильковые озера! Прелестная, как утренняя заря, аформа губ твоих, возбуждающе приоткрытых…

– Дайте ему пива, быстренько, – простонал ДаинтиБибервельт. – Не то случится несчастье.

– Не случится, не случится, – заверил бард. – Прав-да, Геральт? На всем белом свете не найти болееспокойных людей, нежели мы двое. Я, милсдарь ку-пец, поэт и музыкант, а музыка умягчает обычаи. А на-личествующий здесь, в эркере, ведьмак вообще опа-сен исключительно для чудищ, чудовищ и уродцев.Познакомься: Геральт из Ривии, гроза упырей, упы-риц, упырих, оборотней и всяческой мерзопакостно-сти. Небось слышал о Геральте, Даинти?

– Слышал. – Низушек подозрительно глянул наведьмака. – Ну и что?.. Что поделываете в Новигра-де, милсдарь Геральт? Неужто туточки появились ка-кие-нинабудь страшные монстры? Вас… хм-хм… на-няли?

– Нет, – улыбнулся ведьмак, – я на отдыхе.– О! – произнес Даинти, нервно перебирая волоса-

тыми ногами, на пол-локтя не достающими до пола. –Это славно…

– Что – славно? – Лютик проглотил ложку похлебкии запил пивом. – Не хочешь поддержать нас, Бибер-вельт? В увеселениях, разумеется. Ишь как все слав-но складывается. Здесь, в «Наконечнике Пики», мынамерены подвыпить. А потом планируем забежатьв «Пассифлору» – это очень дорогой и приличныйбордель, на простом языке «Страстоцветом» именуе-мый, где можно пригласить полуэльфку, а если пове-зет, то и чистокровку. Однако нам нужен спонсор.

– Кто-кто?– Ну, тот, кто будет платить.– Так я и думал, – буркнул Даинти. – Сожалею. Во-

первых, у меня деловая торговая встреча. Во-вторых,нет средств на оплату подобных увеселений. В-тре-тьих, в «Страстоцвет» пускают только людей.

– А мы кто – совы сычные или как там? Ах да, пони-маю. Туда не пускают низушков. Это верно. Ты прав,Даинти. Здесь Новиград. Столица мира.

– Да, – произнес низушек, не отрываясь от ведьма-ка и странно кривя губы. – Ну так я уж пойду. Я дого-ворился…

Дверь эркера с грохотом отворилась, и в комнату

влетел… Даинти Бибервельт.– О боги! – взвизгнул Лютик.Низушек, появившийся в дверях, ничем не отличал-

ся от низушка, сидящего за столом, если не считать,что за столом сидел чистый, а в дверях стоял грязный,побитый и помятый.

– Вот где ты, сучий хвост! – рявкнул грязный низу-шек, кидаясь к столу. – Ах ты, ворюга!

Его чистый близнец вскочил, опрокинув табурет исвалив со стола посуду. Геральт отреагировал авто-матически и молниеносно: схватив со скамьи меч вножнах, он съездил Бибервельту по загривку тяжелымремнем. Низушек рухнул на пол, скуксился, юркнулмеж ног Лютика и на четвереньках почимчиковал к вы-ходу, при этом его руки и ноги вдруг вытянулись, слов-но лапки паука. Увидев это, грязный Даинти Бибер-вельт разразился бранью, взвыл и отскочил, с гро-хотом врезавшись спиной в деревянную перегород-ку. Геральт кинул ножны, пинком отбросил с дорогистул и рванулся в погоню. Чистый Даинти Бибервельткузнечиком перескочил порог эркера, влетел в общуюзалу, натолкнулся на девицу с полураскрытым ртом.Увидев его длинные лапы и карикатурно расплывшу-юся физиономию, девушка разинула рот на всю воз-можную ширину и издала пронизывающий уши вопль.Геральт, воспользовавшись потерей темпа, вызван-

ной соударением Лжедаинти с девушкой, догнал егона середине залы и ловким пинком в колено повалилна пол.

– Не рыпайся, братишечка, – прошипел он сквозьстиснутые зубы, приставив к монстру острие меча. –Не рыпайся.

– Что тут творится? – зарычал трактирщик, подбе-гая с черенком от лопаты в руке. – Что еще за фоку-сы? Стража! Дэчка, жми за стражей!

– Не-е-е! – взвыло существо, прижимаясь к полу иеще больше деформируясь. – Смилуйтесь, не-е-е!

– Никакой стражи! – поддержал его грязный низу-шек, вылетая из эркера. – Держи девчонку, Лютик!

Трубадур схватил верещащую Дэчку, невзирая наспешку, старательно выбирая места. Дэчка запищалаи осела на пол у его ног.

– Спокойно, хозяин, – с трудом выговорил Даинти, –это дело личное, не надо стражи. Я покрою ущерб.

– Нет никакого ущерба, – трезво проговорил трак-тирщик, осматривая залу.

– Но будет, – скрежетнул толстенький низушек. –Потому как сейчас я стану его бить. И еще как! Я ста-ну бить его жестоко, долго и страстно, и тогда он тутвсе раздолбает.

Распластавшаяся на полу длиннолапая карикатурана Даинти Бибервельта жалостливо захрипела.

– Ничего подобного, – проговорил холодно трактир-щик, прищурившись и слегка приподняв черенок. –Бейте его сколь влезет на улице или во дворе, госпо-дин низушек. Потому как это… это же прямо-таки уро-дец какой-то!

– Хозяин, – спокойно произнес Геральт, не ослаб-ляя нажатия клинка на шею уродца. – Главное – неволноваться. Никто ничего не разобьет, не будет ни-какого ущерба. Мы владеем ситуацией. Я – ведьмак, ауродец, как видите, у меня в руках. Однако, посколькуэто действительно похоже на личные отношения, мыспокойно выясним их в эркере. Отпусти девушку, Лю-тик, и иди сюда. У меня в сумке лежит серебряная це-почка. Вынь ее и как следует стяни лапы этому типу.В локтях, за спиной. Не шевелись, братишечка.

Существо тоненько заскулило.– Порядок, Геральт, – сказал Лютик. – Связал. По-

шли в эркер. А вы, хозяин, чего стоите? Я же заказы-вал пиво. А уж если я заказываю пиво, то его должноподавать до тех пор, пока я не крикну: «Воды!»

Геральт подтолкнул связанное существо к эркеру игрубо усадил у столба. Даинти Бибервельт тоже усел-ся, глянул с неприязнью.

– Это ж жуть, как оно выглядит, – сказал он. – Нупрямо куча прокисшего теста. Глянь на его нос, Лютик,вот-вот отвалится, собачья мать. А уши – как у моей

тещи перед самыми похоронами. Бррр!– Минуточку, – буркнул Лютик. – Ты – Бибервельт?

Ну да, несомненно. Но то, что сидит у столба, толькочто было тобою. Если я не ошибаюсь. Геральт! Всевзоры обращены на тебя. Ты – ведьмак. Что тут, чертпобери, деется? Что это?

– Мимик.– Сам ты мимик, – гортанно проговорило существо,

болтая носом. – Никакой я не мимик, а допплер, изовут меня Тельико Луннгревинк Леторт. СокращенноПенсток. Друзья называют меня Дуду.

– Я те щас покажу Дуду, сукин сын! – рявкнул Да-инти, замахиваясь на него кулаком. – Где мои кони?Ворюга!

– Милсдари, – напомнил трактирщик, входя с кув-шином и охапкой кружек. – Вы обещали, что будетспокойно.

– Ох, пиво, – вздохнул низушек. – Ну и жажда, чертпобери. И голод!

– Я бы тоже выпил, – невнятно сообщил ТельикоЛуннгревинк Леторт.

Никто не обратил внимания.– Что это такое? – спросил трактирщик, поглядывая

на существо, которое при виде пива высунуло из-заотвисших тестообразных губ длиннющий язычище. –Что это за штука, господа?

– Мимик, – повторил Геральт, не обращая вниманияна гримасы уродца. – Впрочем, у него много названий.Подвойняк, векслинг, бедняр. Или допплер, как он самсебя окрестил.

– Векслинг? – выкрикнул трактирщик. – Здесь, в Но-виграде? В моем заведении? А ну быстро, надыть вы-звать стражу. И богослужителей.

– Потише! Потише! – кашлянул Даинти Бибервельт,спешно подъедая похлебку Лютика из чудом уцелев-шей тарелки. – Еще успеется. Но потом. Этот стервецобокрал меня, я не намерен отдавать его здешнимвластям, пока не получу свою собственность. Знаеммы вас, новиградцев, и ваших судей тоже. Вернут, мо-жет, одну десятую, не больше.

– Смилуйтесь, – душераздирающе завопил до-пплер. – Не выдавайте меня людям! Вы знаете, чтоони творят с нами?

– Именно что знаем, – кивнул трактирщик. – Надпойманным допплером богослужители читают экзор-цизмы. А потом связывают, облепляют толстым слоемглины с опилками и обжигают до тех пор, пока глинане превратится в кирпич. По крайней мере так делалираньше, когда эти чудища попадались чаще.

– Варварский обычай, воистину человеческий, – по-морщился Даинти, отодвигая пустую уже тарелку. –Впрочем, возможно, это и справедливое наказание за

бандитизм и воровство. Ну, давай говори, подлец, гдемои кони? А ну быстренько, а то протяну твою носярумежду ног и засуну в задницу! Где мои кони, спраши-ваю?

– Про… продал, – простонал Тельико ЛуннгревинкЛеторт, а отвисшие уши вдруг собрались у него в ша-рики, напоминающие миниатюрные кочанчики брюс-сельской капусты.

– Продал? Вы слышали? – вскипел низушек. – Онпродал моих лошадок!

– Ясное дело, – сказал Лютик. – У него было время.Он здесь уже три дня. Я три дня вижу тебя… то естьего… Черт побери, значит ли это, что…

– Конечно, значит! – зарычал купец, топая покры-тыми шерстью ногами. – Он обокрал меня в пути, вдне пути от города! Приехал вроде бы как это я, пони-маете? И продал моих лошадей! Я его убью! Удушусвоими руками!

– Расскажите, как это случилось, господин Бибер-вельт.

– Геральт из Ривии, если не ошибаюсь? Ведьмак?Геральт утвердительно кивнул.– Все складывается как нельзя лучше, – сказал ни-

зушек. – Я – Даинти Бибервельт из Почечуева Лога,фермер, коновод и купец. Называй меня просто Дан,Геральт.

– Рассказывай, Дан.– Ну так вот. Мы с конюхами вели лошадей на ры-

нок в Чертов Брод на продажу. В одном дне пути отгорода выпал нам последний постой. Мы заночевали,предварительно управившись с бочонком водочки нажженом сахаре. Посреди ночи я просыпаюсь, чую, пу-зырь чуть не разрывается, ну, слезаю с возу, дай, ду-маю, при оказии кину взгляд, как там коняшки на лугу.Выхожу, туман хоть глаз коли, вдруг вижу, идет кто-то.Кто тут? – спрашиваю. Он ни гугу. Подхожу ближе и ви-жу… себя самого. Словно в зеркале. Думаю, не надобыло водку хлебать, отраву проклятую. А этот вон…потому как это был именно он, как даст мне в лоб! Уви-дел я звезды и накрылся ногами. Утром просыпаюсьв каком-то идиотском кустарнике, на голове – шишкас огурец, кругом – ни души, от нашего обоза тоже ниследа. Бродил я целый день, пока наконец-то трактотыскал, два дня брел, корешки жевал да сырые гри-бы. А он… эта засранная Дудулина, или как там его,заместо меня поехал в Новиград и загнал моих ло-шадей! Я ему сейчас… А своих конюхов высеку, посто плетей каждому по голому заду, слепым жопам!Чтобы собственного хозяина не узнать, чтобы дать се-бя так охмурить! Дурни, капустные лбы, морды прото-кольные…

– Не обижайся на них, Дан, – сказал Геральт. – Ми-

мик копирует с такой точностью, что его невозможноотличить от оригинала или от жертвы, которую он се-бе высмотрел. Ты что, никогда не слышал о мимиках?

– Слышать-то слышал. Да думал – выдумки.– Не выдумки, как видишь. Допплеру достаточно

внимательно присмотреться к жертве, чтобы мгновен-но и безошибочно воспроизвести нужную структуруматерии. Заметь, это не иллюзия, а абсолютно полноеизменение. До мельчайших деталей. Каким образоммимики это делают, неизвестно. Чародеи предполага-ют, что тут действует та же составляющая крови, чтои при ликантропии, но я думаю, это что-то совершен-но иное либо же в тысячи раз более сильное. В кон-це концов, у оборотней всего две, самое большее –три ипостаси, а допплер может превращаться во чтоугодно, лишь бы более-менее точно совпадала массатела.

– Масса тела?– Ну, в мастодонта, например, он не превратится.

И в мышь тоже.– Понимаю. А цепь, которой ты его связал, зачем?– Серебро. Для ликантропа убийственно, у мимика,

как видишь, только сдерживает трансформацию. Вотон сидит тут в присущем ему виде.

Допплер разлепил склеившиеся губы и зыркнул наведьмака злыми мутными глазами, радужницы кото-

рых уже потеряли свойственный низушкам ореховыйцвет и стали желтыми.

– И хорошо, что сидит, сукин сын, – буркнул Даин-ти. – Подумать только, он даже остановился здесь, в«Наконечнике Пики», где обычно останавливаюсь и я!Ему уже мнится, будто он – это я!

– Даинти, – покрутил головой Лютик. – Он и был то-бой. Я встречаюсь с ним уже третьи сутки. Он выгля-дел как ты и говорил как ты. Он даже мыслил как ты.А когда дело дошло до выпивона, то он и скупым ока-зался, как ты! А может, и еще скупее.

– Последнее меня не волнует, – сказал низушек. –Так что, может, верну хотя бы часть своих денег. Мнепротивно к нему прикасаться. Возьми у него мешок,Лютик, проверь, что там. Должно быть немало, еслиэтот конокрад действительно продал моих лошадок.

– У тебя сколько было лошадей?– Двенадцать.– Считая по мировым ценам, – проговорил труба-

дур, заглядывая в мешок, – того, что тут есть, хватитразве что на одну, да и то ежели попадется старая иоблезлая. А если по новиградским, то вообще на две,самое большее – три козы.

Купец смолчал, но вид у него был такой, будто онвот-вот пустит слезу. Тельико Луннгревинк Леторт низ-ко опустил нос, а нижнюю губу еще ниже и тихонько

забулькал.– Одним словом, – наконец проговорил низушек, –

ограбило меня и превратило в нищего существо, су-ществование которого, простите за каламбур, я счи-тал сказкой. Это называется: не повезло.

– Ни добавить, ни прибавить, – сказал ведьмак, оки-дывая взглядом съежившегося на табурете доппле-ра. – Я тоже был уверен, что мимиков давным-дав-но истребили. Раньше, говорят, их много обитало вздешних лесах и на плоскогорье. Но их способностьк мимикрии очень беспокоила первых поселенцев, ина них начали охотиться. Довольно успешно. А вскореперебили почти всех.

– К счастью, – сказал трактирщик. – Тьфу, тьфу,клянусь Вечным Огнем, уж лучше дракон или дьявол,которые завсегда оказываются драконом или дьяво-лом, и ведомо, чего держаться. Но вурдалачество, всмысле оборотничество, всяческие изменения и пе-ремены, эта мерзопакостная чертова процедура, об-ман и предательство людям на урон и погибель – ужэто все придумано энтими, хрен знает как их еще иназвать-то, паскудами. Говорю вам, давайте вызовемстражу – и в огонь его, погань такую, в огонь.

– Геральт, – заинтересовался Лютик. – Хотелось быпослушать мнение специалиста. Векслинги, они что,действительно такие опасные и агрессивные?

– Их способность к копированию, – сказал ведь-мак, – свойство, которое служит скорее защите, неже-ли нападению. Я не слышал…

– Дьявольщина, – зло прервал Даинти, хватив ку-лаком по столу, – если бить по морде и обкрадывать –не нападение, то что же тогда считать нападением?Кончайте мудрствовать. Все проще простого: на менянапали и ограбили, отобрали не только добытое тяж-ким трудом имущество, но и лично мою внешность. Ятребую удовлетворения, я не усну…

– Стражу, стражу надыть скликать, – настаивалтрактирщик. – И богослужителей призвать! И спалитьэнто чудище, энту нелюдь!

– Перестаньте, хозяин, – поднял голову низушек. –Надоели вы со своими «энтими». Заметьте, вам-то эн-тот, тьфу ты, этот нелюдь ничего не сделал. Толькомне. Кстати, я-то ведь тоже нелюдь.

– Да что вы, господин Бибервельт, – нервно рассме-ялся трактирщик. – Одно дело – вы, другое – он! Выбез малого человек, а он-то монстр. Удивляюсь я свас, милсдарь ведьмак. Этак вы как-то спокойненькосебе сидите. Для чего вы, прошу прощения, существу-ете? Ваша обязанность – убивать чудовищ или как?

– Чудовищ – да, – холодно сказал Геральт. – Чудо-вищ, а не представителей разумных рас.

– Ну знаете, милсдарь, – сказал трактирщик. – Те-

перь-то вы уж явно того, переборщили.– Это уж точно, – вставил Лютик. – Перегнул ты пал-

ку, Геральт, с этой своей разумной расой. Ты толькоглянь на него.

Тельико Луннгревинк Леторт действительно в дан-ный момент никак не походил на представителя ра-зумной расы, а напоминал куклу, вылепленную из гря-зи и муки, глядящую на ведьмака умоляюще мутны-ми желтыми глазами. Да и сопение, которое он изда-вал касающимся столешницы носом, было не к лицупредставителю разумной расы.

– Кончайте пререкаться! – вдруг рявкнул ДаинтиБибервельт. – Не о чем тут рассуждать! Важно одно:мои кони и мои потери! Слышишь, гриб вонючий? Ко-му продал моих лошадок? Что сделал с деньгами? Го-вори сразу, не то я тебя запинаю, изобью и сдеру стебя шкуру!

Дэчка, приоткрыв дверь, сунула в эркер светлую го-ловку.

– Гости в корчме, отец, – шепнула она. – Каменщи-ки со стройки и другие. Я их обслуживаю, а вы тутатак громко не орите, а то они уж починают зыркать наэркер.

– О Вечный Огонь! – перепугался трактирщик, гля-дя на распластавшегося допплера. – Если сюды кто-нито заглянет и увидит энто… ой-ей, будет дело. Уж

ежели не хочите вызывать стражу, то хоть… милсдарьведьмак! Если энто и взаправду векслинг, то скажитеему, пусть превратится во что-нито поприличнее, вро-де бы чтобы не узнали. Пока.

– Верно, – сказал Даинти. – Пусть он в кого-нибудьпередопплерится, Геральт.

– В кого? – неожиданно пробулькал допплер. – Ямогу принять форму, к которой как следует пригля-жусь. Так в которого из вас мне перемениться?

– Только не в меня, – быстро сказал трактирщик.– И не в меня, – охнул Лютик. – Впрочем, это был

бы никакой не камуфляж. Меня все знают, так что дваЛютика за одним столом – бульшая сенсация, нежелиэтот… тип «в собственном соку».

– Со мной то же самое, – усмехнулся Геральт. –Остаешься ты, Дан. И все получается прекрасно. Необижайся, но ты и сам знаешь, люди с трудом отли-чают низушка от низушка.

Купец долго раздумывать не стал.– Лады, – сказал он. – Пусть будет так. Сними с

него цепь, ведьмак. Ну, давай превращайся в меня,ты, безмозглая разумная раса.

Как только с него сняли цепь, допплер расставилтестообразные лапы, пощупал нос и вытаращился нанизушка. Отвисшая кожа на лице собралась и расцве-тилась. Нос уменьшился и втянулся с глухим чавка-

ньем, на голом черепе выросли курчавые волосы. Да-инти вылупил глаза, трактирщик в немом изумлениираскрыл рот на манер собственной дочки Дэчки, Лю-тик вздохнул и ахнул.

Последним у допплера изменился цвет глаз.Даинти Бибервельт-2 откашлялся, перегнулся че-

рез стол, схватил кружку Даинти Бибервельта-1 и жад-но приник к ней устами.

– Не может быть, не может быть, – прошептал Лю-тик. – Вы только взгляните, до чего точно скопировал.Не различишь. Все тютелька в тютельку. Даже шишкиот комаров и пятна на штанах… Именно что – на шта-нах! Такого не могут даже чародеи! Пощупай, настоя-щая шерсть, никакая не иллюзия! Невероятно! Как онэто делает?

– Никто не знает, – буркнул ведьмак. – И сам он то-же. Я говорил, что он способен произвольно изменятьматерию, но это органическая способность, инстинк-тивная…

– Но штаны… Из чего он сотворил штаны? И жилет-ку?

– Его собственная измененная кожа. Не думаю, чтоон охотно отдаст штаны. Впрочем, они тут же потеря-ли бы свойство шерсти…

– А жаль, – проявил сообразительность Даинти. –Я уже подумал было, не приказать ли ему превратить

ведерко материи в ведерко золота.Допплер, теперь точная копия низушка, располо-

жился поудобнее на скамейке и широко улыбнулся,видимо, радуясь, что стал центром внимания. Он си-дел точно в такой же позе, что и Даинти, и точно также болтал волосатыми ногами.

– А ты много знаешь о допплерах, Геральт? – ска-зал он, отхлебнул из кружки, почмокал и рыгнул. – Во-истину много.

– О боги, и голос, и манеры тоже Бибервельтовы, –сказал Лютик. – Нет ли у кого лоскутка красной китай-ки? Надо бы его, черт побери, пометить, а то можетслучиться беда.

– Да ты что, Лютик! – возмутился Даинти Бибер-вельт-1. – Надеюсь, меня-то с ним не спутаешь. С пер-вого…

– …первого взгляда видно разницу, – докончил Да-инти Бибервельт-2 и снова вежливо рыгнул. – И вер-но, чтобы перепутать, надо быть глупее кобыльего ко-пыта.

– Ну разве я не говорил? – восхищенно шепнул Лю-тик. – Он мыслит и говорит точно как Бибервельт. Неразличишь.

– Преувеличение, – надул губы низушек. – Крупноепреувеличение.

– Нет, – возразил Геральт. – Не преувеличение.

Верь не верь, но в данный момент он – это ты, Дан.Неведомым образом допплер точно копирует также ипсихику оригинала.

– Пси… что?– Ну, свойства разума, характер, чувства, мысли.

Душу. И это подтверждает как раз то, что отрицаютбольшинство чародеев и все богослужители. А имен-но, что душа – тоже материя.

– Святотатство, – шепнул трактирщик.– И глупость, – твердо заметил Даинти Бибер-

вельт. – Не рассказывай сказок, ведьмак. Свойстваразума, ничего себе! Скопировать чужой нос и порт-ки – это куда ни шло, но разум – это тебе не в бочкупер… Простите. Сейчас докажу. Если б этот вшивыйдопплер скопировал мой купеческий разум, то не про-дал бы лошадей в Новиграде, где на них нет спроса, апоехал бы в Чертов Брод, на конский рынок, где ценыдоговорные, кто больше даст. Там не прогадаешь…

– Именно что прогадаешь. – Допплер спародиро-вал обиженную мину низушка и фыркнул свойствен-ным тому образом. – Во-первых, цены на аукционе вЧертовом Броде падают, потому что купцы сговари-ваются, как им торговаться. К тому же идут дополни-тельные комиссионные аукционщику.

– Не учи меня торговать, задница, – обрушилсяБибервельт. – Я в Чертовом Броде взял бы девяносто,

а то и сто за штуку. А сколько получил ты от новиград-ских скряг?

– По сто тридцать, – сказал допплер.– Брешешь, распустеха.– Не брешу. Я погнал лошадей прямо в порт, госпо-

дин Даинти, и нашел там заморского торговца кожа-ми. Скорняки не пользуются волами, снаряжая кара-ваны, потому как волы слишком медлительны. Кожилегкие, но ценные, стало быть, надо ездить быстро.В Новиграде нет спроса на коней, потому-то и конейтоже нет. У меня были единственные доступные, вотя и продиктовал цену. Это просто…

– Не учи меня, сказал! – рявкнул Даинти, покрас-нев, как бурак. – Ну ладно, стало быть, заработал! Аденьги где?

– Пустил в оборот, – гордо ответил Тельико, поче-сав типичным для низушка движением густую шеве-люру. – Деньги, господин Даинти, должны обращать-ся, а интерес – крутиться.

– Смотри, как бы я тебе голову не скрутил! А ну го-вори, что сделал с выручкой за лошадей?

– Я же сказал – накупил товаров.– Каких? Что купил, уродина?– Ко… кошенили, – с трудом проговорил допплер,

а потом быстро продекламировал: – Пятьсот корцевкошенили, шестьдесят два рюйса коры мимозы, пять-

десят пять гарнков розового масла, двадцать три бо-чонка рыбьего жира, шестьсот глиняных мисок и во-семьдесят фунтов пчелиного воска. Рыбий жир, кста-ти, купил очень дешево, потому как он немного ужепрогорк. Да, чуть было не забыл. Еще купил сто лок-тей хлопчатобумажного шнура.

Наступило долгое, очень долгое молчание.– Прогорклый жир, – сказал наконец Даинти, очень

медленно выговаривая отдельные слова. – Хлопча-тобумажный шнур. Розовое масло. Да я, никак, сплю.Да, это кошмар! В Новиграде можно купить все, вся-кие ценные и полезные вещи, а этот кретин выбрасы-вает мои деньги на какое-то дерьмо. Прикинувшисьмною. Я разорен, уплыли мои денежки, коту под хвостмоя купеческая репутация. Нет, довольно! Дай меч,Геральт. Я зарублю его на месте.

Дверь эркера со скрипом отворилась.– Купец Бибервельт! – пропищал вошедший тип в

пурпурной мантии, висевшей на худой фигуре, слов-но на палке. На голове у него была бархатная шапоч-ка в форме перевернутого ночного горшка. – Есть туткупец Бибервельт?

– Есть, – одновременно откликнулись оба низушка.В следующий момент один из Даинти Бибервельтов

плеснул содержимое кружки в лицо ведьмаку, ловковыбил табурет из-под Лютика и промчался под столом

к двери, уронив по пути субъекта в смешной шапочке.– Пожар! Спасайтесь! – завыл он, влетая в общий

зал. – Убивают! Горим!Геральт, отряхиваясь от пивной пены, кинулся за

ним, но другой Бибервельт, тоже бежавший к двери,поскользнулся на опилках и свалился ему под ноги.Оба упали у самого порожка. Лютик, выбравшись из-под стола, дико ругался.

– На-а-ападе-е-ение! – заверещал с пола тощийтип, запутавшись в пурпурной мантии. – На-а-апа-де-е-ение! Ба-а-андиты!

Геральт переполз через низушка, влетел в зал, уви-дел, как допплер, раскидывая гостей, выбегает наулицу. Кинулся следом и тут же уперся в упругую,неподатливую стену людей, загородивших дорогу. Од-ного, умаруханного глиной и воняющего пивом, емуудалось перевернуть, но остальные зажали его же-лезными тисками плеч. Он яростно рванулся, послы-шался сухой треск рвущихся ниток, лопающейся ко-жи, и под правой подмышкой сделалось просторно.Ведьмак ругнулся, перестав вырываться.

– Поймали! – крикнули каменщики. – Мы поймалиразбойника! Что делать, господин мастер?

– Известь! – взвыл мастер, поднимая голову от сто-лешницы и водя кругом невидящими глазами. – Изве-сти и камней!

– Стра-а-ажа! – рычал пурпурный, на четверень-ках выбираясь из эркера. – Нападение на чиновника!Стража! Пойдешь за это на шибеницу, злодей!

– Мы его поймали! – кричали каменщики. – Мы пой-мали его, господин!

– Не того! – взвыл субъект в мантии. – Хватайтеподлеца! Догоните его!

– Кого?– Бибервельта, низушка! Догнать его, догнать! В

яму его!– Сейчас, сейчас, – сказал Даинти, выглядывая из

эркера. – Что такое, господин Шван? Не вытирайтесебе рот моим именем. И не поднимайте тревоги безнужды.

Шван замолчал, изумленно глядя на низушка. Изэркера вышел Лютик в шапочке набекрень, осматри-вая свою лютню. Каменщики, пошептавшись, отпу-стили наконец Геральта. Ведьмак, хоть и очень злой,ограничился сочным плевком на пол.

– Купец Бибервельт! – пропищал Шван, близорукощурясь. – Что это значит? Нападение на городскогочиновника может вам дорого обойтись… Кто это был?Тот низушек?

– Брат, – быстро сказал Бибервельт. – Троюродныйбрат…

– Да, да, – тут же поддержал Лютик, почувствовав-

ший себя в своей стихии. – Далекий кузен Бибервель-та. Известный как Чок Бибервельт. Черная овца в се-мье. Еще будучи ребенком, он свалился в колодец.Высохший. К несчастью, бадья упала ему прямо наголову. Вот он и чокнулся малость. Обычно-то он ве-дет себя тихо, но при виде пурпура впадает в ярость.Чок, одним словом. Но нечего волноваться, он быстроуспокаивается, стоит увидеть рыжие волоски на дам-ском лобке. Потому он и помчался прямо в «Пасси-флору». Понимаете, господин Шван…

– Довольно, Лютик, – прошипел ведьмак. – За-ткнись, черт побери.

Шван одернул мантию, стряхнул опилки и выпря-мился, придав физиономии величественное выраже-ние.

– Да-а, – сказал он. – Следите внимательнее за сво-ими родственниками, купец Бибервельт, потому каксами-то вы, известно, вполне дееспособны. Если б яподал жалобу… Но у меня нет времени. Я здесь поделу. От имени городских властей призываю вас за-платить налог.

– Э?– Налог, – повторил чиновник и надул губы на ма-

нер, который подсмотрел, вероятно, у кого-то болеезначительного. – Что такое? Вам что, от брата пере-далось? Занимаешься торговлей – плати налоги. Ли-

бо иди в тюрьму.– Я? – рявкнул Даинти. – Я – торговлей? Да у меня

сплошные потери, мать твою! Я…– Бибервельт, – снова прошипел ведьмак, а Лютик

украдкой ударил низушка по волосатой щиколотке.Низушек кашлянул.

– Само собой, – сказал он с трудом, изображаяулыбку на пухлой физиономии. – Само собой, госпо-дин Шван. Ежели занимаешься выгодной торговлей,надобно платить налоги. Хорошая торговля – боль-шие налоги. И наоборот, как мне кажется.

– Не мне оценивать ваши доходы, купец. – Чинов-ник соорудил кислую мину, присел за стол, из без-донных складок мантии извлек счеты и свиток перга-мента, который развернул на столе, предварительнопротерев стол полой накидки. – Мое дело считать ипринимать. Да-а-а… Итак, подсчитаем… Это будет…хммм… это будет… Два пишем, один в уме… Та-а-ак… Тысяча шестьсот пятьдесят три кроны и два-дцать копперов…

Даинти Бибервельт издал глухой вопль. Каменщи-ки удивленно заворчали, трактирщик упустил блюдо.Лютик вздохнул.

– Ну, до встречи, ребята, – горько сказал низушек. –Если меня кто-нибудь спросит, так я в тюряге.

2

– До завтрашнего полудня, – стонал Даинти. – Нуи сукин сын этот Шван, чтоб его скрутило, паршив-ца, мог бы и подольше подождать. Больше полуторатысяч крон, откуда мне взять до завтра столько на-личных? Я погиб, разорен, сгнию в заточении! Нече-го сидеть, говорю вам, дьявольщина, надо хватать этудрянь – допплера! Мы должны его поймать!

Вся троица сидела на мраморной облицовке без-действующего фонтана, расположенного посрединенебольшой площади, обрамленной роскошными, ноисключительно безвкусными купеческими домами.Вода в бассейне была зеленой и чудовищно грязной,плавающие среди отбросов золотые ельцы натужноработали жабрами и раскрытыми ртами хватали воз-дух с поверхности. Лютик и низушек жевали оладьи,которые трубадур только что стянул с попавшегося напути прилавка.

– На твоем месте, – сказал бард, – я бы отказал-ся от погони, а стал искать кого-нибудь, кто одолжитденег. Ну поймаешь ты допплера. И что? Думаешь,Шван примет его в качестве эквивалента?

– Дурак ты, Лютик, хоть и бард. Схватив допплера,я отберу у него мои деньги.

– Какие деньги? То, что было у него в мешочке,пошло на покрытие урона трактирщику и взятку Шва-ну. Больше там ничего не было.

– Лютик, – поморщился низушек, – в поэзии-то ты,возможно, и дока, но в торговых вопросах, уж прости,абсолютный нуль. Ты слышал, какой налог насчиталмне Шван? А за что налоги платят? Ну, за что?

– За все, – отметил поэт. – Я так вон даже за пениеплачу. И плевать им на мои объяснения, мол, пою япо внутренней потребности.

– Дурак, говорю. Налоги в торговле платят в зависи-мости от прибыли. Прибыли, Лютик! Понял? Этот пар-шивец допплер подделался под меня и занялся ка-ким-то нечистым делом. И заработал на нем. Зарабо-тал! А я – плати налог да еще и покрывай долги этогоголодранца, ежели он их наделал. А не заплачу, так –в яму, а там публично поставят, как на скотине какой,тавро и сошлют на рудники! Дьявольщина!

– Хе! – весело отозвался Лютик. – Стало быть, нет утебя, Даинти, иного выхода, как тайно сматываться изгорода. Знаешь что? Есть идея. Давай обернем тебябараньей шкурой. Ты пройдешь через ворота, крича:«Я овечка, овечка, бе-е-е». Никто тебя не узнает.

– Лютик, – угрюмо проговорил низушек. – Заткнись,а то ведь стукну. Геральт?

– Что, Дан?

– Поможешь схватить допплера?– Послушай, – сказал ведьмак, все еще безуспешно

пытавшийся зашить разорванный рукав куртки. – Мыв Новиграде. Тут тридцать тысяч жителей – людей,краснолюдов, полуэльфов, низушков и гномов, да, ве-роятно, еще столько же приезжих. Как ты собираешь-ся отыскать его в такой тьме народу?

Даинти дожевал оладью, облизнул пальцы.– А магия, Геральт? Ваши ведьмячьи чары, о кото-

рых столько болтают?– Магически допплера можно обнаружить, только

когда он в своем виде, а в своем-то он по улицам нешастает. И даже если б так, все равно магия не по-может, потому что кругом кишмя кишат слабые чаро-дейские сигналы. У каждого второго дома магическиезамки, а три четверти людей носят амулеты, самыеразные – против воров, блох, пищевых отравлений.Не счесть.

Лютик провел пальцами по грифу лютни, звякнулструнами.

– Идет весна, дождем повеяв теплым! – пропелон. – Нет, скверно. Весна грядет и солнце… Нет, чертвозьми. Не получается. Ну никак…

– Перестань скрипеть, – проворчал низушек. – Тыдействуешь мне на нервы.

Лютик кинул ельцам остатки оладьи и сплюнул в

бассейн.– Глядите, – сказал он. – Золотые рыбки. Говорят,

такие исполняют желания.– Так те красные, – заметил Даинти.– Ну и что, какая разница. Черт возьми, нас трое, а

они выполняют по три желания каждая. Получается,по одному на брата от каждой рыбки. А, Даинти? Нехочешь, чтобы рыбка заплатила за тебя налог?

– Почему же. А вдобавок пусть что-нибудь свалитсяс неба и треснет допплера по башке. И еще…

– Стой, стой. У нас тоже есть желания. Я, к примеру,хочу, чтобы рыбка подсказала мне окончание балла-ды. А ты, Геральт?

– Отцепись, Лютик. Балаболка.– Не порти игры, ведьмак. Скажи, чего бы ты хотел?Ведьмак встал.– Я бы хотел, – проворчал он, – чтобы тот факт, что

нас пытаются окружить, оказался недоразумением.Из переулка напротив фонтана вышли четверо оде-

тых в черное людей в круглых кожаных шляпах и мед-ленно направились к бассейну. Даинти, оглянувшись,тихо выругался.

Из улочки позади них вышли еще четверо. Эти,приближаясь, заблокировали переулок. В руках онидержали какие-то странные кружочки, напоминающиесвернутые ремни. Ведьмак осмотрелся, пошевелил

плечами, поправляя висящий за спиной меч. Лютикикнул.

Из-за черной четверки вышел невысокий мужчинав белом кафтане и коротком сером плаще. Золотаяцепь на его шее поблескивала в ритм шагам, стреляяжелтыми отблесками.

– Ляшарель… – простонал Лютик. – Это Ляшарель.Черные люди у них за спинами медленно двигались

к фонтану. Ведьмак потянулся за мечом.– Нет, Геральт, – шепнул Лютик, прижимаясь к

нему. – Ради богов, не доставай оружия. Это храмо-вая стража. Если мы окажем сопротивление, нас жи-вьем из Новиграда не выпустят. Не трогай меча.

Человек в белом кафтане уверенно шел к ним. Ти-пы в черном следовали поодаль, на ходу окружая бас-сейн, чтобы занять стратегически верно выбранныепозиции. Геральт, слегка сгорбившись, внимательнонаблюдал. Странные предметы, которые они держа-ли в руках, не были, как он вначале думал, обычнымиременными кнутами. Это были трехвостки. Или, ина-че, ламии.

Человек в белом кафтане приблизился.– Геральт, – шепнул бард, – ради бога, спокойнее…– Я не позволю к себе прикоснуться, – буркнул ведь-

мак. – Не позволю к себе прикоснуться, кем бы он нибыл. Внимание, Лютик… Если начнется, убегайте что

есть мочи. Я их отвлеку… на какое-то время.Лютик не ответил. Закинув лютню за спину, он низко

склонился перед человеком в белом кафтане, богаторасшитом золотыми и серебряными нитками в белуюмозаику.

– Благородный Ляшарель…Человек по имени Ляшарель остановился, окинул

их взглядом.Его глаза, как про себя отметил Геральт, были мерз-

ко холодными и имели цвет стали. Бледный лоб бо-лезненно вспотел, на щеках красные неровные пятнарумянца.

– Господин Даинти Бибервельт, купец, – сказал он. –Талантливый мэтр Лютик. И Геральт из Ривии, пред-ставитель столь редкой ныне профессии ведьмаков.Встреча старых друзей? У нас, в Новиграде?

Никто не ответил.– Весьма неудачным, – продолжал Ляшарель, – я

считаю тот факт, что на вас поступил донос.Лютик слегка побледнел, а низушек щелкнул зуба-

ми. Ведьмак не глядел на Ляшареля. Он не отрывалглаз от оружия в руках окружавших фонтан людей вкожаных шляпах. В большинстве известных Гераль-ту стран изготовление и владение шиповатой лами-ей, именуемой еще майенским батогом, было строгозапрещено. Новиград не составлял исключения. Ге-

ральт видел людей, которых хлестнули ламией по ли-цу. Эти лица невозможно было узнать.

– Хозяин трактира под названием «Наконечник Пи-ки», – продолжал Ляшарель, – имел наглость обви-нить вас в сговоре с демоном, чудовищем, которогоименуют векслингом либо подвойняком.

Никто не ответил. Ляшарель скрестил руки на грудии одарил их ледяным взглядом.

– Я считаю своей обязанностью сообщить вам одоносе. Сообщаю также, что вышеупомянутый трак-тирщик помещен в яму. Есть основания полагать, чтоон болтал спьяну, находясь под влиянием пива либоводки. И чего только люди не придумают! Во-первых,векслингов не существует. Это вымысел суеверныхмужиков.

Никто не ответил.– Во-вторых, какой векслинг, он же подвойняк,

осмелится подойти к ведьмаку, – усмехнулся Ляша-рель, – и останется в живых? Я прав? Посему донострактирщика был бы достоин осмеяния, если б не од-на существенная деталь.

Ляшарель покачал головой, выдержав эффектнуюпаузу. Ведьмак услышал, как Даинти медленно выпус-кает воздух, втянутый в глубоком вдохе.

– Да, некоторая существенная деталь, – повторилЛяшарель, – а именно: мы имеем дело с ересью и

святотатственным кощунством, ибо известно, что ниодин, абсолютно ни один подвойняк, равно как и лю-бое иное чудовище, не мог бы даже приблизиться кстенам Новиграда, ибо в девятнадцати храмах городапылает Вечный Огонь, святая сила коего хранит нас.Тот, кто утверждает, будто видел подвойняка в «Нако-нечнике Пики», на расстоянии броска камня от глав-ного алтаря Вечного Огня, есть кощунствующий ере-тик и обязан от своего утверждения отказаться… Ес-ли же он отказаться не пожелает, мы поможем ему вэтом по мере сил и возможностей, которые, поверь-те, у нас в ямах всегда под рукой. Посему, как видите,беспокоиться не о чем.

Выражения лиц Лютика и низушка свидетельство-вали об обратном.

– Совершенно не о чем беспокоиться, – повторилЛяшарель. – Вы можете покинуть Новиград без помех.Я не стану вас задерживать. Однако вынужден потре-бовать, дабы о достойных сожаления вымыслах трак-тирщика вы, уважаемые и благородные, не рассказы-вали никому и не комментировали вслух данное про-исшествие. Высказывания, подрывающие божествен-ную силу Вечного Огня, независимо от намерений,мы, скромные служители церкви, вынуждены будемтрактовать как ересь со всеми вытекающими отсю-да последствиями. Собственные религиозные убеж-

дения поэта, купца и ведьмака, которые я уважаю внезависимости от того, каковыми бы они ни были, зна-чения не имеют. Верьте во что хотите. Ваше дело. Ятерпим до тех пор, пока почитают Вечный Огонь и некощунствуют против него. А ежели кто-либо начнет ко-щунствовать, то такового велю спалить, и точка. В Но-виграде все равны перед законом. И закон равен длявсех: всяк кощунствующий против Вечного Огня идетна костер, а его имущество конфискуется. Но доволь-но об этом. Повторяю, вы можете без помех пройти вворота Новиграда. Лучше всего…

Ляшарель слабо улыбнулся, втянул щеку в хитройгримасе, повел глазами по площади. Немногочислен-ные прохожие, наблюдавшие за происходящим, уско-рили шаги, быстро отворачиваясь.

– …лучше всего, – докончил Ляшарель, – немед-ленно. Незамедлительно. Само собой разумеется, вприменении к уважаемому купцу Бибервельту поня-тие «незамедлительно» означает «незамедлительнопо совершении налоговых операций». Благодарю завнимание.

Даинти, отвернувшись, беззвучно шевелил губами.Ведьмак не сомневался, что этим беззвучно произне-сенным словом было: «стерва». Лютик опустил голо-ву, глуповато улыбаясь.

– Господин ведьмак, – неожиданно сказал Ляша-

рель. – Если не возражаете, позвольте на пару слов.Лично.

Геральт подошел. Ляшарель протянул было руку.«Если он коснется моего локтя, ударю, – подумалведьмак. – Ударю, несмотря ни на что».

Ляшарель локтя Геральта не коснулся.– Господин ведьмак, – сказал он тихо, отвернув-

шись от остальных. – Мне известно, что некоторые го-рода не в пример Новиграду лишены божественнойопеки Вечного Огня. Допустим, существо, подобноевекслингу, шатается по одному из таких городов. Ин-тересно, сколько бы ты взял, чтобы немедленно схва-тить такового живым?

– Я не нанимаюсь ловить чудищ в людных местах, –пожал плечами ведьмак. – Может пострадать посто-ронний.

– Ты так печешься о судьбе посторонних?– Так пекусь. Потому что, как правило, за их судьбу

обвиняют меня. И мне грозят последствиями.– Понимаю. А скажем, не была бы забота о судьбе

посторонних обратно пропорциональна размеру пла-ты?

– Не была бы.– Твой тон, ведьмак, мне не очень нравится. Но не в

том дело. Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Хо-чешь сказать, что не намерен сделать того… о чем я

мог бы тебя попросить, причем размер платы не име-ет значения. А характер оплаты?

– Не понимаю.– Не думаю.– И все же.– Чисто теоретически, – сказал Ляшарель тихо, спо-

койно, без злобы или угрозы в голосе, – возможно,платой за услуги была бы гарантия, что ты и твои дру-зья выйдете живыми из… теоретического города. То-гда что?

– На этот вопрос, – криво усмехнулся ведьмак, –невозможно ответить теоретически. Ситуацию, о кото-рой ты говоришь, благородный Ляшарель, следовалобы рассмотреть практически. Я вовсе не стремлюсь кэтому, но если потребуется… Если не будет иного вы-хода… Я готов это… проработать.

– Хм, возможно, ты и прав, – спокойно ответил Ля-шарель. – Мы слишком много теоретизируем. Что жедо практики, то, вижу, сотрудничества ждать бессмыс-ленно. Может, и к лучшему? Во всяком случае, наде-юсь, это не станет поводом к конфликту между нами.

– И я, – проговорил Геральт, – надеюсь.– Пусть же горит в нас сия надежда, Геральт из Ри-

вии. Ты знаешь, что такое Вечный Огонь? Неугасимоепламя, символ существования, дорога, указанная вомраке, предвестник прогресса, лучшего завтра. Веч-

ный Огонь, Геральт, есть надежда. Для всех, для всехбез исключения. Ибо если существует нечто общее…для тебя… для меня… для других… то это как раз иесть надежда. Помни об этом. Приятно было познако-миться, ведьмак.

Геральт молча поклонился. Ляшарель секунду гля-дел на него, потом энергично развернулся и пошел че-рез площадь, не оглядываясь на эскорт. Люди, воору-женные ламиями, двинулись следом, выстраиваясь вправильную колонну.

– О мамочка моя, – заныл Лютик, пугливо погляды-вая на уходящих. – Ну повезло. Если только это конец.Если нас немедля не сцапают…

– Успокойся, – сказал ведьмак, – и перестань ску-лить. Ничего же не случилось.

– Знаешь, кто это был, Геральт?– Нет.– Это был Ляшарель, наместник по делам безопас-

ности. Секретная служба Новиграда подчинена церк-ви. Ляшарель не богослужитель, но это серый карди-нал иерарха, самый могущественный и самый опас-ный человек в городе. Все, даже Совет и цехи, трясутперед ним портками, потому как он чистой воды под-лец, упившийся властью, как паук мушиной кровью.Хоть и втихую, но в городе поговаривают о его делиш-ках. Исчезающие бесследно люди, ложные обвине-

ния, пытки, тайные убийства, террор, шантаж и обыч-ный грабеж. Принуждения, мошенничества и аферы.О боги, в хорошенькую историю ты впутал нас, Бибер-вельт.

– Прекрати, Лютик, – фыркнул Даинти. – Тебе-то че-го бояться? Никто трубадура не тронет. По непонят-ным причинам вы пользуетесь неприкосновенностью.

– Неприкосновенный поэт, – стонал все еще блед-ный Лютик, – в Новиграде тоже может попасть подмчащуюся телегу, отравиться до смерти рыбой илинеожиданно утонуть во рву. Ляшарель – спец по та-ким несчастным случаям. По мне, так невероятно ужето, что он вообще с нами разговаривал. Так сказать,снизошел. Ясно, не без причин. Что-то он замышляет.Вот увидите, он сразу же во что-нибудь нас впутает,нас закуют и законно поволокут на пытки. Так тут де-лается!

– В его словах, – проговорил низушек, обращаясь кГеральту, – довольно много правды. Надо соблюдатьосторожность. И как только такого мерзавца, как Ля-шарель, земля носит! Уж сколько лет о нем говорят,что он болен, что ему кровь в голову ударяет, и всеждут, когда же он преставится.

– Замолкни, Бибервельт, – испуганно прошипелтрубадур, оглядываясь. – Еще кто-нибудь услышит.Гляньте, как все зырятся на нас. Пошли отсюда, гово-

рю вам. И советую, давайте по-серьезному отнесем-ся к тому, что нам сказал Ляшарель о допплере. Я, кпримеру, в жизни не видел никакого допплера, еслипотребуется, присягну перед Вечным Огнем.

– Гляньте, – вдруг сказал низушек. – Кто-то к намспешит.

– Бежим! – взвыл Лютик.– Спокойно, спокойно, – широко улыбнулся Даин-

ти и прошелся по шевелюре пальцами. – Я его знаю.Это Ондатр, местный купец, казначей цеха. Мы вме-сте торговали. Смотрите, какая у него мина! Словно вштаны наделал. Эй, Ондатр, ты не меня ищешь?

– Клянусь Вечным Огнем, – просипел Ондатр, сдви-гая на затылок лисью шапку и вытирая лоб рукавом. –Я был уверен, что тебя заточат в казематы. Истинноечудо. Поразительно…

– С твоей стороны, – ехидно прервал низушек, –очень мило поражаться. Порадуй нас еще, скажи по-чему?

– Не прикидывайся дураком, Бибервельт, – помор-щился Ондатр. – Весь город знает, сколько ты огребна кошенили. Все об этом только и болтают, небосьи до иерархии дошло, и до Ляшареля, какой ты лов-кий, как хитро воспользовался тем, что произошло вПовиссе.

– О чем ты, Ондатр?

– О боги, прекрати мести хвостом, будто лиса. Тыкошениль купил? Купил. Воспользовавшись плохимспросом, заплатил авализованным векселем, не вы-ложив ни гроша наличными. И что? За один день рас-продал весь груз в четыре раза дороже, да еще и зазвонкую монету. Может, станешь утверждать, будтотебе случайно повезло? Мол, покупая кошениль, тыничегошеньки не знал о перевороте в Повиссе?

– О чем? О чем ты болтаешь?– В Повиссе был переворот, – рявкнул Ондатр. –

И эта, как там ее… Леворюция! Короля Рыда сверг-ли, теперь там правит клан Тиссенидов! Двор и вой-ско Рыда одевались в голубое, потому тамошние тка-чи покупали одно индиго. А цвет Тиссенидов – пурпур.Индиго тут же упало в цене, а кошениль пошла вверх,и сразу стало ясно, что именно ты, Бибервельт, нало-жил лапу на единственный доступный груз. Хе!

Даинти, задумавшись, молчал.– Хитро, Бибервельт, ничего не скажешь, – продол-

жал Ондатр. – И никому ни слова, даже друзьям. Шеп-ни ты мне, глядишь, мы бы все заработали, даже фак-торию можно было бы совместную основать. Но тыпредпочел один, втихую. Твоя воля, но и на меня те-перь не рассчитывай. О Вечный Огонь, а ведь и верно:что ни низушек, то самолюбивая дрянь и дерьмо со-бачье. Мне, к примеру, Вимме Вивальди никогда ава-

ля на векселе не дает, а тебе? Запросто. Потому каквы с ним одна банда, вы, нелюди, окаянные низушкии краснолюды. Чтоб вас холера…

Ондатр сплюнул, развернулся и ушел. Даинти, за-думавшись, чесал в голове так, что аж шевелюра хру-стела.

– Что-то мне светит, ребята, – сказал он наконец. –Знаю, что надо сделать. Пошли в банк. Ежели кто иможет разобраться, так только мой знакомый банкирВимме Вивальди.

3

– Иначе я представлял себе банк, – шепнул Лютик,осматривая помещение. – Где они тут держат деньги,Геральт?

– Черт их знает, – тихо ответил ведьмак, прикрываяразорванный рукав куртки. – Может, в подвале?

– Вряд ли. Я смотрел – нет тут подвала.– Ну, значит, на чердаке.– Извольте в контору, господа, – сказал Вимме Ви-

вальди.Сидевшие за длинными столами молодые люди

и краснолюды неведомого возраста занимались тем,что покрывали листы пергамента рядами циферок ибуковок. Все без исключения кособочились, и у всех

были слегка высунуты языки. Работа, как расценилведьмак, была чертовски однообразна, но, казалось,поглощала клерков без остатка. В углу сидел дед свнешностью попрошайки, занятый тем, что чинил пе-рья. Дело у него шло ни шатко ни валко.

Банкир старательно запер дверь конторы, пригла-дил длинную белую ухоженную бороду, местами ис-пачканную чернилами, поправил бордовую бархат-ную куртку, с трудом сходящуюся на выдающемсябрюхе.

– Знаете, мэтр Лютик, – сказал он, усаживаясь заогромный красного дерева стол, заваленный перга-ментами. – Я тоже совершенно иначе вас себе пред-ставлял. Я знаю ваши песенки, знаю, слышал. О прин-цессе Ванде, которая утопилась в реке Поппе, потомучто никто ее не хотел. И о воробушке, который попалв… тепло и зачирикал…

– Это не мое. – Лютик покраснел от бешенства. –Никогда не певал ничего подобного!

– Вот как? Ну тогда извиняйте.– А может, перейдем к делу? – вставил Даинти. –

Время уходит, а вы о глупостях… Я в серьезном за-труднении, Вимме.

– Я этого боялся, – покачал головой краснолюд. –Если помнишь, я тебя предостерегал, Бибервельт. Го-ворил я тебе три дня тому: не всаживай деньги в про-

горклый рыбий жир. Что из того, что он дешев, номи-нальная цена не имеет значения, важен размер дохо-да на перепродаже. То же самое с розовым маслом, ивоском, и глиняными мисками. Что тебя дернуло поку-пать эту дрянь, да вдобавок за наличные, вместо то-го чтобы по-умному заплатить аккредитивом или век-селем? Я же тебе говорил, стоимость хранения в но-виградских складах чертовски высока, за две неделиона трижды превысит стоимость товара, а ты…

– Ну, – тихо простонал низушек. – Говори, Виваль-ди. Что – я?

– А ты в ответ: мол, ничего страшного, мол, про-дашь все за двадцать четыре часа. А теперь являешь-ся и сообщаешь, что ты в затруднении, при этом глупои подкупающе лыбишься. Не идет товар, верно? А из-держки растут, а? Эхе-хе, скверно, скверно. Ну как те-бя вытаскивать, Даинти? Если б ты застраховал свойхлам, я послал бы кого-нибудь из своих, чтобы он вти-харя подпалил склад. Нет, дорогой, единственное, чтоможно сделать, это подойти к вопросу философски,то есть сказать себе: «Хрен с ним». Это торговля –раз получишь, раз потеряешь. Да что это, в конце кон-цов, за деньги – рыбий жир, воск и масло? Смешно.Давайте поговорим о более серьезных вещах. Скажи,уже пора продавать кору мимозы, ведь спрос началустанавливаться на пяти и пяти шестых?

– Что?– Ты оглох? – поморщился банкир. – Последнее

предложение было равно пяти и пяти шестым. Ты вер-нулся, надеюсь, чтобы согласиться? По семь ты всеравно не получишь, Даинти.

– Вернулся?Вивальди погладил бороду и выскреб из нее крош-

ки рулета.– Ты был тут час назад, – сказал он спокойно, – и

распорядился держать до семи. Семикратное превы-шение при цене, которую ты заплатил, – это две кронысорок пять копперов за фунт. Чересчур высоко, Даин-ти, даже для удачно выбранного рынка. Кожевенникиуспели договориться и будут солидарно держать це-ну. Голову даю…

Дверь отворилась, и в контору влетело нечто в зе-леной фетровой шляпе и шубейке из вывороченногокролика, перепоясанной конопляным жгутом.

– Купец Сулимир дает две кроны пятнадцать! – за-пищало оно.

– Шесть и одна шестая, – быстро подсчитал Ви-вальди. – Что делать, Дан?

– Продавать! – крикнул низушек. – Шестикратноепревышение, а ты еще раздумываешь, холера?

В контору влетело другое нечто, в желтой шапке иплаще, напоминающем старый мешок. Как и в пер-

вом, в нем было около двух локтей роста.– Купец Бибервельт велит не продавать ниже се-

ми! – пискнуло оно, вытерло нос рукавом и выбежало.– Так, – сказал краснолюд после долгого мол-

чания. – Один Бибервельт велит продавать, другойБибервельт велит ждать. Любопытная ситуация. Чтоделать, Даинти? Ты сразу начнешь объяснять, или то-же подождем, пока какой-нибудь третий Бибервельтприкажет грузить кору на галеры и вывезти в СтрануПесоглавцев?

– Что это? – заикаясь, спросил Лютик, указывая нанечто в зеленой шапке, все еще стоявшее в дверях. –Что это, черт побери?

– Молодой гном, – сказал Геральт.– Несомненно, – сухо подтвердил Вивальди. – Это

не старый тролль. Впрочем, не важно, что это. Ну, Да-инти? Слушаю.

– Вимме, – начал низушек. – Я тебя прошу. Не зада-вай вопросов. Произошло нечто чудовищное. Считай,что я, Даинти Бибервельт из Почечуева Лога, честныйкупец, понятия не имею, что тут творится. Расскажимне все. Подробно. События последних трех дней.Прошу тебя, Вимме.

– Интересно, – сказал краснолюд. – Впрочем, запроценты, которые мне идут, я должен выполнять же-лания клиентов, какими бы они ни были. Слушай. Ты,

задыхаясь, явился сюда три дня назад, отдал мне вдепозит тысячу крон наличными и потребовал авальна векселе в две тысячи пятьсот двадцать. На предъ-явителя. Я дал.

– Без гарантии?– Без. Я люблю тебя, Даинти.– Продолжай, Вимме.– На другой день с утра ты влетел сюда с грохо-

том и топотом, потребовав, чтобы я открыл аккреди-тив на банк в Вызиме. На приличную сумму в три ты-сячи пятьсот крон. Получателем должен был стать,насколько я помню, некий Терх Луконян, он же Трю-фель. Ну так я открыл такой аккредитив.

– Без гарантии, – проговорил низушек с надеждойв голосе.

– Моя любовь к тебе, Бибервельт, – вздохнул бан-кир, – кончается на сумме в три тысячи крон. На сейраз я взял у тебя письменное обязательство, глася-щее, что в случае невыплаты мельница моя.

– Какая мельница?– Мельница твоего тестя Арно Хардботтома в По-

чечуевом Логе.– Я домой не вернусь, – угрюмо, но решительно из-

вестил Даинти. – Проберусь на какой-нибудь корабльи стану пиратом.

Вимме Вивальди почесал за ухом и подозрительно

взглянул на него.– Э-э-э. Свое обязательство ты давно получил об-

ратно и изорвал на мелкие кусочки. Ты платежеспосо-бен. Ничего удивительного при таких доходах…

– Доходах?– Ах да, совсем забыл, – проворчал краснолюд. –

Мне же не следует ничему удивляться. Ты здоровопровернул операцию с кошенилью. Потому что, ви-дишь ли, в Повиссе произошел переворот…

– Уже знаю, – прервал низушек. – Индиго подеше-вело, а кошениль подорожала. А я заработал. Этоправда, Вимме?

– Чистейшая. В моем депозите твоих тысяча тристасорок шесть крон и восемьдесят копперов. Чистых,уже за вычетом налога и выплаты моих процентов.

– Ты уплатил за меня налог?– А как же иначе? – удивился Вивальди. – Ведь час

назад ты был тут и велел заплатить. Клерк уже отнесвсю сумму в ратушу. Что-то около полутора тысяч, по-тому что продажа лошадей была, естественно, тожеучтена.

Дверь с грохотом отворилась, и в контору влетелонечто в очень грязной шапке.

– Две кроны тридцать! – пискнуло оно. – Купец Ха-сельквист!

– Не продавать! – крикнул Даинти. – Будем ждать

лучшей цены! А ну оба на биржу!Гномы схватили кинутые краснолюдом медяки и ис-

чезли.– М-да. Так на чем я остановился? – задумался Ви-

вальди, поигрывая огромным, странной формы кри-сталлом аметиста, выполняющим роль прижима длябумаги. – Ага, на кошенили, купленной на вексель. Акредитное письмо, о котором я упоминал, было тебенеобходимо для покупки большой партии коры мимо-зы. Ты купил ее много, но довольно дешево, по трид-цать пять копперов за фунт у зангвебарского факто-ра, того самого Трюфеля или Сморчка – не запомнил.Галера вошла в порт вчера. И тут началось.

– Представляю себе, – простонал Даинти.– Зачем и кому понадобилась кора мимозы? – не

выдержал Лютик.– Ни за чем, – угрюмо проворчал низушек. – К со-

жалению.– Кора мимозы, – пояснил краснолюд, – дубильное

вещество, применяемое при выделке кож.– Неужто нашелся глупец, польстившийся на за-

морскую кору мимозы, – вставил Даинти, – если в Те-мерии можно за бесценок купить дубовую?

– Тут-то как раз и зарыт вампир, – проговорил Ви-вальди. – Потому как темерские друиды объявили,что ежели немедленно не прекратится уничтожение

дубов, то они нашлют на страну саранчу и крыс. Дру-идов поддержали дриады, а у тамошнего короля сла-бость к дриадам. Короче: со вчерашнего дня объяв-лено полное эмбарго на темерскую дубовину, поэто-му мимоза пошла вверх. У тебя была прекрасная ин-формация, Даинти.

Из канцелярии долетел топот, и в контору ворва-лось нечто задыхающееся в зеленой шапке.

– Благородный купец Сулимир… – выдохнулгном, – велел повторить, что купец Бибервельт, низу-шек, есть вепрь дикий и щетинистый, спекулянт и мо-шенник, и он, Сулимир, желает, дабы Бибервельт за-паршивел. Две кроны сорок пять, и это его последнееслово.

– Продавай, – выпалил низушек. – Вперед, малыш,беги и подтверди. Считай, Вимме.

Вивальди сунул руку под свитки пергамента и из-влек краснолюдские счеты, истинную игрушку. В от-личие от счетов, используемых людьми, у краснолюд-ских была форма пирамидки. При этом счеты Виваль-ди были изготовлены из золотых проволочек, по ко-торым передвигались отшлифованные в форме приз-мочек, прилегающие друг к другу кристаллы рубинов,изумрудов, ониксов и черных агатов. Краснолюд быст-рыми движениями толстого пальца некоторое времяпередвигал драгоценные камушки вверх, вниз и в сто-

роны.– Получается… хммм… хммм… Минус расходы

и мои комиссионные… Минус налог… Та-ак. Пятна-дцать тысяч шестьсот двадцать две кроны и двадцатьпять копперов. Недурно.

– Если я не разучился считать, – медленно произ-нес Даинти Бибервельт, – то, в общем, чистыми я дол-жен у тебя иметь…

– Точно двадцать одну тысячу девятьсот шестьде-сят девять крон и пять копперов. Неплохо.

– Неплохо? – рявкнул Лютик. – Неплохо? Да за этиденьги можно купить большую деревню или неболь-шой замок! Я в жизни не видел сразу такую кучу день-жищ!

– Я тоже, – сказал низушек. – Но не горячись, Лю-тик. Похоже, этих денег вообще еще никто не видел инеизвестно, увидит ли.

– Эй, Бибервельт! – изумился краснолюд. – Откудатакие грустные мысли? Сулимир заплатит наличны-ми либо векселем, а вексели Сулимира – крепкие. Такв чем же дело? Боишься потерять на вонючем жиреи воске? При таких доходах ты запросто перекроешьрасходы…

– Не в том дело.– А в чем же тогда?Даинти кашлянул, опустил курчавую голову.

– Вимме, – сказал он, глядя в пол. – Ляшарель хо-дит за нами.

– Скверно, – причмокнул банкир. – Впрочем, этогоследовало ожидать. Видишь ли, Бибервельт, инфор-мация, которой ты воспользовался при сделках, име-ет не только торговое, но и политическое значение.О происшедшем в Повиссе и Темерии не знал никто.Ляшарель тоже, а Ляшарель любит все узнавать пер-вым. Поэтому сейчас, я так думаю, он ломает себе го-лову над вопросом: откуда узнал ты. И скорее всегоуже догадался. Потому что догадался и я.

– Интересно.Вивальди глянул на Лютика и Геральта, сморщил

курносый нос.– Тебе интересно? А мне интересна твоя компания,

Даинти, – сказал он. – Трубадур, ведьмак и купец. Че-го уж лучше. Мэтр Лютик вхож всюду, даже в королев-ские дворцы, и, надо думать, у него неплохой слух. Аведьмак? Личная охрана? Выбивала? Деньги выкола-чивать?

– Поспешные выводы, господин Вивальди, – холод-но сказал Геральт. – Мы не в сговоре.

– А я, – процедил Лютик, – никогда не прислужива-юсь. Я поэт, а не шпион!

– Всякое говорят, – поморщился краснолюд. – Вся-кое, милсдарь Лютик.

– Ложь! – взвизгнул трубадур. – Сплошная ложь!– Ну хорошо, верю, верю. Только не знаю, поверит

ли Ляшарель. Как знать, может, все понемногу и за-глохнет. Должен сказать, Ляшарель, после того как егов последний раз хватил удар, сильно изменился. Мо-жет, страх смерти глянул ему в задницу и заставилпризадуматься? Словом, это уже не тот Ляшарель.Он сделался как-то вежливее, рассудительнее, спо-койнее и… и как бы порядочнее.

– Э-э-э, – протянул низушек. – Порядочнее? Ляша-рель-то?

– Говорю как есть, – возразил Вивальди. – А естькак говорю. Вдобавок сейчас у церковников в головедругая проблема, имя которой – «Вечный Огонь».

– Ну да?– Всюду должен гореть Вечный Огонь, как говорят.

Всюду, где только можно, следует установить алта-ри, посвященные этому Огню. Множество алтарей. Невыспрашивай подробности, Даинти, я не очень разби-раюсь в людских суевериях. Но знаю, что все священ-нослужители, а также Ляшарель, практически не за-нимаются ничем иным, как только этими алтарями иОгнем. Идет солидная подготовка. Налоги будут рас-ти, это уж точно.

– Ну, – сказал Даинти. – Невелика радость, но…Дверь конторы снова распахнулась, и влетело уже

знакомое ведьмаку нечто в зеленой шапке и кроли-чьей шубейке.

– Купец Бибервельт, – сообщило оно, – велит при-купить мисок, ежели их не хватит. Цена не влияет зна-чения, то бишь не влияет роли. О черт, не играет зна-чения… Э?

– Прекрасно, – улыбнулся низушек, и улыбка его на-поминала скривившуюся мордочку взбешенного ди-кого кота. – Мы купим массу мисок, воля господинаБибервельта для нас закон, а цена не играет роли. Ачего еще надо прикупить? Капусты? Дегтя? Железныхграбель?

– Кроме того, купец Бибервельт, – прохрипело нечтов шубейке, – просит прислать тридцать крон налич-ными, потому как должен дать взятку, перекусить ивыпить пива, а «Под Пикой» три каких-то проходимцасперли у него мешок с деньгами.

– Ах вот оно что, – протянул Даинти. – Три про-ходимца! Так, похоже, этот город прямо-таки кишмякишит проходимцами. А где, если дозволено будетспросить, находится сейчас уважаемый купец Бибер-вельт?

– Где же, – сказало нечто, хлюпнув носом, – как нена Западном Базаре.

– Вимме, – сказал Даинти зловеще. – Не задавайвопросов, но найди мне хорошую толстую палку. Я от-

правляюсь на Западный Базар, но без палки пойти немогу. Слишком там много проходимцев и ворюг.

– Палку, говоришь? Найду. Но, Даинти, одно хотелбы знать, потому как это меня тяготит. Я не долженбыл задавать тебе вопросов, поэтому не задам, а по-пытаюсь угадать, а ты подтвердишь либо нет. А?

– Отгадывай.– Тот прогорклый жир, масло, воск и миски, тот пар-

шивый шпагат – все это тактические шаги, верно? Тыхотел отвлечь внимание конкурентов от кошенили имимозы? Вызвать панику на рынке? А, Даинти?

Дверь резко раскрылась, и в контору вбежало нечтобез шапки.

– Щаверий докладывает, что все готово! – пискнулооно. – Спрашивает, наливать?

– Наливать! – загремел низушек. – Немедленно на-ливать!

– Клянусь рыжей бородой старого Рундурина, –взвыл Вивальди, как только за гномом закрыласьдверь. – Ничего не понимаю! Что тут деется? Что на-ливать? Во что наливать?

– Понятия не имею, – признался Даинти. – Но делодолжно крутиться, Вимме.

4

С трудом пробиваясь сквозь толпу, Геральт вышелк ларьку, увешанному медными кастрюлями, котелка-ми и сковородками, отливающими красным в лучахпредвечернего солнца. За ларьком стоял рыжеволо-сый краснолюд в оливковой шапке и тяжелых баш-маках из тюленьей кожи. На лице краснолюда рисо-валось неудовольствие – коротко говоря, он выгля-дел так, словно через минуту намеревался оплеватькопающуюся в товаре клиентку. Клиентка колыхалабюстом, трясла золотистыми кудряшками и полива-ла краснолюда бесконечным потоком слов, лишенныхсклада и лада.

Клиентка была ни много ни мало Веспуля, извест-ная Геральту в качестве метательницы горшков. Неожидая, пока она его признает, он быстро слился столпой.

Западный Базар пульсировал жизнью, дорогасквозь скопище народа походила на продирание че-рез кусты боярышника. То и дело что-то цеплялось зарукава и штанины – то дети, потерявшиеся у мам, по-ка те оттаскивали отцов от палатки с продажей в роз-лив, то шпики из кордегардии, то торгующие из-подполы продавцы шапок-невидимок, афродизий и по-

хабных картинок, вырезанных на кедровых досочках.Геральт перестал улыбаться и перешел на ругань, од-новременно с успехом пользуясь локтями.

Вдруг он услышал звук лютни и знакомый жемчуж-ный смех. Звуки шли со стороны сказочно разукра-шенного ларька, снабженного вывеской: «Здесь чуде-са, амулеты и наживка для рыбы».

– Кто-нибудь уже говорил вам, что вы прелестны? –верещал Лютик, присев на прилавок и весело болтаяногами. – Нет? Не может быть! Это же город слеп-цов, ничего больше, просто город слепцов. Подходи-те, добрые люди! Кто желает услышать балладу олюбви? Кто хочет воспылать и обогатиться духовно,пусть бросит монету в шляпу. Ты чего туда суешь, за-сранец? Медь придержи для нищенок, не обижай ме-дью артиста. Я-то, возможно, прощу, но искусство –никогда!

– Лютик, – сказал, подходя, Геральт. – Я думал, мыразделились, чтобы искать допплера. А ты устраива-ешь концерты. И не стыдно петь на ярмарках, словнонищий дед?

– Стыдно? – удивился бард. – Важно, что и как по-ешь, а не где поешь. Кроме того, я голоден, а хозяинларька обещал накормить обедом. Что же касаетсядопплера, то ищите его сами. Я для погонь, драк и са-мосудов не гожусь. Я – поэт.

– Ты б лучше помалкивал, поэт. Здесь твоя невеста,могут быть неприятности.

– Невеста? – Лютик нервно заморгал. – О ком ты?У меня их несколько.

В этот момент сквозь толпу слушателей с силойнападающего тура пробилась Веспуля, держа в рукемедную сковороду. Лютик соскочил с прилавка и ки-нулся бежать, ловко перепрыгивая через корзины сморковью. Веспуля повернулась к ведьмаку, раздуваяноздри. Геральт попятился и уперся спиной в стенкуларька.

– Геральт! – крикнул Даинти Бибервельт, вырываясьиз толпы и отталкивая Веспулю. – Быстрее, быстрее!Я его видел. Вон там он, убегает!

– Я еще вас достану, распутники! – взвизгнула Вес-пуля, стараясь удержать равновесие. – Я еще сочтусьсо всей вашей сворой! Хороша компашка! Стиляга,оборванец и карлик с волосатыми пятками! Вы меняпопомните!

– Туда, Геральт! – крикнул Даинти, на бегу растал-кивая группку школяров, занятых игрой в «три ракуш-ки». – Туда, туда, он между телегами крутится. Заходислева! Быстрее!

Они кинулись в погоню, сопровождаемые прокля-тиями перекупщиков и покупателей. Геральт толькочудом избежал столкновения с бросившимся под но-

ги сопливым малышом. Перескочил через него, пере-вернув при этом два бочонка сельди, за что разъярен-ный рыбак хлестнул его по спине живым угрем, кото-рого в тот момент демонстрировал клиентам.

И тут он увидел допплера, пытающегося сбежатьвдоль загона для овец.

– С другой стороны! – крикнул Даинти. – Обходи егос другой стороны, Геральт!

Допплер стрелой пронесся вдоль заграды, мелькаязеленым жилетом. Теперь было ясно, почему он непревратился ни в кого другого. Проворством никто немог сравняться с низушком. Никто. Кроме другого ни-зушка. И ведьмака.

Геральт увидел, что допплер резко меняет направ-ление, вздымая тучу пыли, и ловко ныряет в прогалв ограде, окружающей большую палатку, которая вы-полняла роль бойни и мясной лавки одновременно.Даинти это тоже заметил, перепрыгнул через жердии стал пробиваться сквозь сбившуюся в ограде ота-ру блеющих баранов. Было ясно, что он не успеет. Ге-ральт свернул и кинулся вслед за допплером междудосками заграды. Неожиданно почувствовал рывок,услышал треск рвущейся кожи, и куртка под другойподмышкой тоже сделалась вдруг очень свободной.

Ведьмак остановился. Выругался. Плюнул. И ещераз выругался.

Даинти влетел в палатку вслед за допплером. Из-нутри понеслись крики, звуки ударов, ругань и чудо-вищный грохот.

Ведьмак выругался в третий раз, особо яростно, за-скрежетал зубами, поднял правую руку, сложил паль-цы в знак Аард, направив его прямо на палатку. Палат-ка вздулась, и изнутри послышался жуткий вой, гул ирев скотины. Палатка осела.

Допплер, ползя на животе, выбрался из-под полот-на и кинулся ко второй, меньшей, палатке, скорее все-го – леднику. Геральт, не раздумывая, направил рукутуда и ударил его в спину знаком. Допплер повалил-ся на землю как громом пораженный, перевернулся,но тут же вскочил и влетел в палатку-ледник. Ведьмакпреследовал его по пятам.

В палатке несло мясом. И было темно.Тельико Луннгревинк Леторт стоял там, тяжело ды-

ша, обеими руками ухватившись за висящую на крю-ке половину свиной туши. Второго выхода из палаткине было, а полотно было крепко и жестко привязано ккольям, торчащим из земли.

– Чистое удовольствие снова встретить тебя, ми-мик, – холодно произнес Геральт.

Допплер тяжело и хрипло дышал.– Оставь меня в покое, – простонал он наконец. –

Зачем ты меня преследуешь, ведьмак?

– Ты задаешь глупые вопросы, Тельико, – сказалГеральт. – Чтобы завладеть лошадьми и внешностьюБибервельта, ты разбил ему голову и бросил на без-людье. Ты продолжаешь пользоваться его личностьюи плюешь на неприятности, которые тем самым емудоставляешь. Дьявол знает, что ты собираешься де-лать еще, но я порушу твои планы в любом случае. Яне намерен ни убивать тебя, ни выдавать властям, ноиз города ты должен убраться. Я прослежу за этим.

– А если не захочу?– Тогда я вывезу тебя на тачке в мешке.Допплер вдруг раздулся, потом так же неожиданно

похудел и начал расти, его кудрявые каштановые во-лосы побелели и выпрямились, упав на плечи. Зеле-ный жилет низушка маслено заблестел и превратилсяв черную кожу, на плечах и манжетах заискрились се-ребряные шипы. Пухлая румяная физиономия удли-нилась и побледнела.

Над правым плечом выдвинулась рукоять меча.– Не подходи, – хрипло проговорил второй ведьмак

и усмехнулся. – Не приближайся, Геральт. Я не позво-лю к себе прикоснуться.

«Ну и паршивая же у меня ухмылка, – подумал Ге-ральт, потянувшись за мечом. – Ну и паршивая жеморда. Ну и паршиво же я щурю глаза! Так вот как явыгляжу! Зараза!»

Руки допплера и ведьмака одновременно косну-лись рукоятей, оба меча одновременно выскочили изножен. Оба ведьмака одновременно проделали двабыстрых мягких шага – один вперед, второй вбок. Обаодновременно подняли мечи и быстро завертели имив воздухе.

– Ты не можешь меня победить, – буркнул до-пплер. – Потому что я – это ты, Геральт.

– Ошибаешься, Тельико, – тихо сказал ведьмак. –Брось меч и возвращайся в тело Бибервельта. Иначепожалеешь, предупреждаю.

– Я – это ты, – повторил мимик. – Ты меня не побе-дишь. Не можешь победить, потому что я – это ты.

– Ты даже понятия не имеешь, что значит бытьмной, векслинг.

Тельико опустил руку, стиснутую на рукояти меча.– Я – это ты, – снова сказал он.– Нет, – возразил ведьмак. – Нет. И знаешь почему?

Потому что ты – маленький, бедный, мягкосердечныйдопплер. Допплер, который, как ни говори, мог убитьБибервельта и зарыть его тело в зарослях, обретя темсамым абсолютную безопасность и абсолютную уве-ренность, что не будет раскрыт никогда, никем, вклю-чая и жену низушка, известную Гардению Бибервельт.Но ты не убил его, Тельико, потому что это было свы-ше твоих сил. Потому что ты маленький, бедный, ве-

ликодушный допплер, которого друзья называют Ду-ду. И в кого бы ты ни превратился, ты всегда остаешь-ся таким. Ты умеешь копировать только то, что в насдоброго, а того, что в нас злого, не понимаешь. Воткаков ты – допплер.

Тельико попятился, упершись спиной о полотно па-латки.

– Поэтому, – продолжал Геральт, – сейчас ты пре-вратишься в Бибервельта и спокойно подашь мне ла-пы, чтобы я мог тебя связать. Ты не можешь сопротив-ляться мне, потому что я есть то, что ты скопироватьне в состоянии. Ты знаешь об этом прекрасно, Дуду.Ведь на несколько секунд ты перенял и мои мысли.

Тельико неожиданно выпрямился, черты его лица,только что бывшего лицом ведьмака, расплылись иразлились, белые волосы заколебались и начали тем-неть.

– Ты прав, Геральт, – проговорил он невнятно, по-тому что в этот момент его губы изменяли форму. –Я перенял твои мысли. Ненадолго, но этого было до-статочно. Знаешь, что я сейчас сделаю?

Кожаная куртка ведьмака вдруг перекрасилась вблестящий васильковый цвет. Допплер улыбнулся,поправил шапочку цвета сливы с эгреткой, подтянулремень лютни, закинутой за спину. Лютни, котораятолько что была мечом.

– Я скажу тебе, ведьмак, что сделаю, – засмеялсяон звучным и серебристым смехом Лютика. – Я пойду,сольюсь с толпой и потихоньку изменюсь в кого угод-но, хоть бы в бродягу. Потому что уж лучше быть бро-дягой в Новиграде, чем допплером в пустыне. Нови-град мне кое-чем обязан, Геральт. Возникновение го-рода нарушило среду, в которой мы могли бы жить,жить в наших естественных телах. Нас уничтожали,охотясь словно на бешеных псов. Я – один из немно-гих выживших. Я хочу жить и выживу. Раньше, когдаза мной в холода охотились волки, я превращался водного из них и бегал вместе со стаей по несколькунедель. И выжил. Сейчас я тоже так поступлю, потомучто не хочу больше шнырять по урочищам и зимоватьв буреломах, не хочу быть вечно голодным, не хочубесконечно быть мишенью для стрел. Здесь, в Нови-граде, тепло, есть еда, можно заработать, и тут оченьредко стреляют друг в друга из луков. Новиград – этостая волков. Я присоединюсь к ней и выживу. Пони-маешь?

Геральт медленно кивнул.– Вы предоставили, – продолжал допплер, кривя

губы в наглой Лютиковой улыбке, – скромную воз-можность ассимилироваться краснолюдам, низуш-кам, гномам, даже эльфам. А чем я хуже? Почему мнеотказывают? Что надо сделать, чтобы получить воз-

можность жить в этом городе? Превратиться в эльфкус глазами серны, шелковистыми волосами и длинны-ми ногами? А? Но чем эльфка лучше меня? Тем, чтопри виде эльфки вы сучите лапками, а при виде менявас тянет блевать? Подавитесь вы такими аргумента-ми. Я все равно выживу. Знаю как. Будучи волком, ябегал, выл и грызся с другими за самку. Как жительНовиграда я буду торговать, плести ивовые корзины,попрошайничать или воровать, как один из вас, стануделать то, что обычно делает каждый из вас. Кто зна-ет, может, даже женюсь.

Ведьмак молчал.– Да, – спокойно продолжал Тельико. – Я ухожу.

А ты, Геральт, не станешь меня задерживать, ты да-же не пошевелишься. Потому что я несколько секундзнал твои мысли, Геральт. В том числе и те, в которыхты сам себе не хочешь признаваться, скрываешь да-же от себя самого. Ведь чтобы меня задержать, тебепришлось бы меня убить. А эта мысль тебе претит.Правда?

Ведьмак молчал.Тельико снова поправил ремешок лютни и напра-

вился к выходу. Он шел смело, но Геральт видел, какон сутулится и горбится в ожидании свиста клинка. Онсунул нож в ножны. Допплер остановился на полуша-ге, оглянулся.

– Бывай, Геральт, – сказал он. – Благодарю тебя.– Бывай, Дуду, – ответил ведьмак. – Желаю удачи.Допплер повернулся и двинулся в сторону много-

людного базара резвым, веселым, раскачивающимсяшагом Лютика. Так же, как и Лютик, он размахивал ле-вой рукой и так же, как и Лютик, щерил зубы, проходямимо девушек. Геральт медленно двинулся следом.Медленно.

Тельико на ходу перехватил лютню, замедлив шаг,взял два аккорда, потом ловко отбренчал на струнахзнакомую Геральту мелодию. Слегка повернувшись,пропел. Совсем как Лютик:

Весна вернется и, как прежде,Дождем омоет скоротечным.Так есть и будет. Ведь надеждаВсегда горит Огнем Извечным.

– Повтори это Лютику, если запомнишь! – крикнулон. – И скажи, что «Зима» – неудачное название. Бал-лада должна называться «Вечный Огонь». Прощай,ведьмак!

– Эй! – раздалось вдруг. – Эй, стиляга!Тельико удивленно обернулся. Из-за палатки вы-

шла Веспуля, бурно раскачивая бюстом и осматриваяпоэта зловещим взглядом.

– За девками бегаешь, изменщик? – прошипела

она, все призывнее размахивая грудью. – Песенкираспеваешь, сукин кот?

Тельико снял шапочку и поклонился, широко улы-баясь характерной Лютиковой улыбкой.

– Веспуля, дорогая, – сказал он ласково. – Как жесчастлив вновь видеть тебя. Прости, сладенькая моя!Я должен тебе…

– Должен, должен, – прервала Веспуля громко. – Ивсе, что должен, сейчас заплатишь!

Огромная медная сковорода блеснула на солнце ис глубоким звучным стоном опустилась на голову до-пплера. Тельико с неописуемо глупой гримасой, за-стывшей на лице, покачнулся и упал, раскинув руки, аего физиономия начала вдруг изменяться и расплы-ваться, переставая походить на что-либо. Видя это,ведьмак прыгнул к нему, на бегу срывая с прилавкаларька огромный ковер. Бросив ковер на землю, ондвумя пинками загнал на него допплера и быстро, ноплотно завернул.

Усевшись на упаковку, отер лоб рукавом. Веспуля,не отпуская сковороду, зловеще поглядывала на него.Толпа густела.

– Он болен, – сказал ведьмак и вымученно улыб-нулся. – Это ради его пользы. Не давите, добрые лю-ди, бедняге нужен воздух.

– Вы слышали? – спокойно, но звучно спросил, про-

талкиваясь сквозь толпу, Ляшарель. – Давайте не бу-дем! Давайте разойдемся! Сборища запрещены. Ка-раются штрафом!

Толпа мгновенно рассредоточилась, но только длятого, чтобы проявить Лютика, резвым шагом прибли-жающегося под звуки лютни. Увидев его, Веспуля ди-ко взвизгнула, упустила сковороду и помчалась черезплощадь.

– Что с ней? – спросил Лютик. – Дьявола увидела?Геральт поднялся с ковра, который тут же начал

слабо шевелиться. Ляшарель медленно подошел. Онбыл один, его личной охраны видно не было.

– Я бы не стал подходить близко, – тихо проговорилГеральт. – Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, ябы не подходил.

– Серьезно? – Ляшарель сжал узкие губы, холодноглянул на него.

– Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, я прики-нулся бы, будто ничего не видел.

– Это уж точно, – произнес Ляшарель. – Но ты не я.Из-за палатки прибежал Даинти Бибервельт, запы-

хавшийся и вспотевший. Увидев Ляшареля, он, посви-стывая и заложив руки за спину, остановился, сделаввид, будто рассматривает крышу амбара.

Ляшарель подошел к Геральту. Очень близко. Ведь-мак не пошевелился, только прищурился. Несколько

мгновений они глядели друг на друга, потом Ляша-рель наклонился к свернутому ковру.

– Дуду, – сказал он, обращаясь к тисненным коз-ловой кожей, странно деформированным башмакамЛютика, торчащим из свернутого ковра. – КопируйБибервельта, живо.

– Почему? – крикнул Даинти, отводя глаза от амба-ра. – Зачем?

– Тихо, – сказал Ляшарель. – Ну, Дуду, как ты там?– Готово, – глухо донеслось из ковра. – Готово…

Сейчас…Торчащие из ковра козловые башмаки разлились,

размазались и превратились в покрытые шерстью бо-сые ступни низушка.

– Вылезай, Дуду, – сказал Ляшарель. – А ты, Даин-ти, помалкивай. Для людей все низушки на одно лицо.Правда?

Даинти что-то невнятно пробормотал. Геральт, всееще щурясь, подозрительно глядел на Ляшареля. На-местник выпрямился и осмотрелся. К тому времени отзевак, которые еще удерживались поблизости, остал-ся только утихающий вдали топот деревянных баш-маков.

Даинти Бибервельт-2 выбрался из рулона, чихнул,сел, протер глаза и нос. Лютик, присев на валяющий-ся рядом ящик, тренькал на лютне с выражением уме-

ренного любопытства на лице.– Кто это, как ты думаешь, Даинти? – мягко спро-

сил Ляшарель. – Он здорово похож на тебя, тебе некажется?

– Это мой троюродный брат со стороны отца, – вы-палил низушек и осклабился. – Близкий родственник.Дуду Бибервельт из Почечуева Лога, крупный спец поторговым операциям. Я как раз решил…

– Да, Даинти?– Я решил назначить его своим представителем в

Новиграде. Как ты на это смотришь, братец?– Ах, благодарю, братец, – широко улыбнулся близ-

кий родственник по отцовской линии, гордость кланаБибервельтов, крупный спец в торговле. Ляшарель то-же улыбнулся.

– Ну как, исполнилась мечта? – буркнул Геральт. –О жизни в городе? И что только вы находите в этихгородах, Дуду… и ты, Ляшарель?

– Пожил бы в вересковых зарослях, – ответил Ля-шарель, – поел бы корешков, вымок бы и перемерз,так знал бы. Нам тоже кое-что полагается от жизни,Геральт. Мы не хуже вас.

– Нет, – кивнул Геральт. – Не хуже. Бывает дажелучше. А что с настоящим Ляшарелем?

– Удар его хватил, – шепнул Ляшарель-2. – Уж ме-сяца два как. Апоплексический удар. Да будет земля

ему пухом, да светит ему Вечный Огонь. Я как раз былпоблизости… Никто не заметил… Геральт? Надеюсь,ты не станешь…

– Чего никто не заметил? – спросил ведьмак с ка-менной физиономией.

– Благодарю, – шепнул Ляшарель.– И много вас тут?– А это важно?– Нет, – согласился ведьмак. – Не важно.Из-за фургонов и палаток вылетела трусцой невы-

сокая, локтя в два, фигурка в зеленой шапочке и кро-личьей шубейке.

– Господин Бибервельт, – засопел гном и замолчал,водя взглядом от одного низушка к другому.

– Я думаю, малыш, – сказал Даинти, указывая натроюродного брата со стороны отца, – у тебя дело кмоему кузену, Дуду Бибервельту. Говори. Вот он.

– Щаверий сообщает, что пошло все, – сказал гноми широко улыбнулся, показав остренькие зубки. – Почетыре кроны за штуку.

– Похоже, я знаю, о чем речь, – сказал Даинти. –Жаль, нет здесь Вивальди, тот бы мигом подсчиталдоход.

– Позволь, братишка, – проговорил Тельико Лунн-гревинк Леторт, сокращенно Пенсток, для друзей Ду-ду, а для всего Новиграда – член многочисленной род-

ни Бибервельтов. – Позволь, я подсчитаю. У меня иде-альная память на цифры. Как и на многое другое.

– Изволь, – поклонился Даинти. – Изволь, братиш-ка.

– Расходы, – наморщил лоб допплер, – былинебольшие. Восемнадцать за масло, восемь пятьде-сят за рыбий жир, хммм… Все вместе, включая шну-рок, сорок пять крон. Выручка: шестьсот по четырекроны, то есть две тысячи четыреста. Комиссионныхникаких, потому как без посредников…

– Будь добр, не забудь о налоге, – напомнил Ляша-рель-2. – И учти: перед вами представитель городскихвластей и церкви, который серьезно и честно относит-ся к своим обязанностям.

– От налогов освобождено, – сообщил Дуду Бибер-вельт. – Потому что это продажа на святые цели.

– То есть?– Смешанные в соответствующих пропорциях ры-

бий жир, воск, масло, подкрашенные каплей кошени-ли, – пояснил допплер, – достаточно налить в глиня-ные миски и в каждую сунуть кусочек шнурка. Зажжен-ный шнурок дает отличное красное пламя, котороедержится долго и почти не пахнет. Вечный Огонь. Бо-гослужителям нужны были лампы для Вечного Огня.Теперь уже не нужны.

– Черт возьми, – буркнул Ляшарель. – Верно… Не

лампы, лампады были нужны… Дуду, ты гений.– В мать пошел, – скромно проговорил Тельико.– А как же, вылитая мать, – подтвердил Даинти. –

Вы только взгляните на его умные глаза. Истинная Бе-гония Бибервельт, моя любимая двоюродная тетя.

– Геральт, – простонал Лютик. – Он за три дня зара-ботал больше, чем я пением за всю свою жизнь!

– На твоем месте, – серьезно проговорил ведь-мак, – я бы забросил пение и занялся торговлей. По-проси, может, возьмет тебя в ученики.

– Ведьмак. – Тельико потянул его за рукав. – Скажи,чем можно тебя… отблагодарить…

– Двадцать две кроны.– Что?– За новую куртку. Смотри, что осталось от моей.– Знаете что? – вдруг крикнул Лютик. – Пошли вме-

сте в бордель! В «Пассифлору»! Бибервельты платят!– А низушков туда пускают? – забеспокоился Даин-

ти.– Пусть попробуют не пустить. – Ляшарель состро-

ил грозную мину. – Пусть только попробуют, и я обви-ню весь их бордель в ереси.

– Ну! – воскликнул Лютик. – Тогда все в порядке.Геральт? Идем?

– А знаешь, Лютик, – тихо рассмеялся ведьмак, – судовольствием.

Немного жертвенности

1

Сирена вынырнула из воды до половины тела ибурно, резко захлопала ладонями по поверхности. Ге-ральт отметил, что у нее красивая, прямо-таки иде-альная грудь. Эффект портил лишь цвет – темно-зе-леные соски, а ареолы вокруг них лишь чуточку свет-лее. Ловко подстраиваясь к набегающей волне, ру-салка изящно выгнулась, встряхнула мокрыми блед-но-зелеными волосами и мелодично запела.

– Что? – Князь перегнулся через борт когги. – Чтоона сказала?

– Отказывается, – перевел Геральт. – Говорит – нехочу.

– Ты объяснил, что я ее люблю? Что не представ-ляю себе жизни без нее? Что хочу жениться на ней?Что только она, и никакая другая?

– Объяснил.– И что?– И ничего.– Ну так повтори.Ведьмак прижал к губам пальцы и издал вибрирую-

щую трель. С трудом подбирая слова и мелодию, на-чал переводить любовные излияния князя.

Сирена легла навзничь на воду и прервала его.– Не переводи, не мучайся, – пропела она. – Я по-

няла. Когда он говорит, что любит меня, у него всегдабывает такая глупая физиономия. Он сказал что-ни-будь конкретное?

– Не очень.– Жаль. – Сирена затрепыхалась и нырнула, силь-

но изогнув хвост и вспенив воду узким плавником, на-поминающим плавник султанки.

– Что? Что она сказала? – спросил князь.– Что ей жаль.– Чего жаль? Что значит – жаль?– Мне кажется, это был отказ.– Мне не отказывают! – крикнул князь, противореча

очевидным фактам.– Ваша милость, – буркнул, подходя, капитан

когги. – Сети готовы – закинем, и она ваша…– Я бы не советовал, – тихо проговорил Геральт. –

Она не одна. Под водой их много, а в глубине можетпритаиться кракен.

Капитан вздрогнул, побледнел и обеими руками по-чему-то схватился за ягодицы.

– Кра… кракен?– Он самый, – подтвердил ведьмак. – Не советую

играть с сетями. Ей достаточно крикнуть, и от вашейпосудины останутся плавающие доски, а нас утопяткак котят. И вообще, Агловаль, реши, ты хочешь же-ниться или просто намерен поймать ее и держать вбочке?

– Я ее люблю, – твердо сказал Агловаль. – Хочувзять в жены. Но надо, чтобы у нее были ноги, а нечешуйчатый хвост. И это можно сделать. За два фун-та роскошных жемчужин я купил магический эликсирс полной гарантией. Выпьет – и ножки отрастут. Пому-чается недолго, дня три, не больше. Давай вызывайее, ведьмак, скажи еще раз.

– Я уже говорил дважды. Она ответила, что не со-гласна. Но добавила, что знает морскую волшебни-цу, которая с помощью заклинаний готова превратитьтвои ноги в элегантный хвост. Притом безболезненно.

– Спятила, что ли? У меня – рыбий хвост? Ни зачто. Вызывай ее, Геральт.

Ведьмак сильно перегнулся через борт. В тени коггивода была зеленой и казалась густой, как желе. Зватьне было нужды. Сирена взвилась над волнами в фон-тане воды, какое-то мгновение стояла на хвосте, по-том скатилась по волне, перевернулась, демонстри-руя все свои прелести. Геральт сглотнул.

– Эй вы! – пропела она. – Долго еще? У меня кожаскорбнет от солнца! Белоголовый, спроси его, он со-

гласен или нет.– Он не согласен, – пропел в ответ ведьмак. – Шъе-

еназ, пойми, он не может жить с хвостом и существо-вать под водой. Ты можешь дышать воздухом, а онводой не может вообще!

– Так я и знала, – взвизгнула сирена. – Знала.Увертки. Глупые, наивные увертки, ни на грош жерт-венности! Любящий жертвует! Я ради него жертвова-ла собой, ежедневно вылезала на скалы, все чешуй-ки на попе протерла, плавник растрепала, простыла.Насморк схватила! А он ради меня не хочет пожертво-вать двумя своими паршивыми обрубками? Любить –значит не только брать, но и уметь отказываться отчего-то, жертвовать собою! Повтори ему это!

– Шъееназ! – воскликнул Геральт. – Ты что, не по-нимаешь? Он не может жить в воде!

– Я не принимаю глупых отговорок! Я тоже… Я тожеего люблю и хочу иметь от него мальков, но как этосделать, ежели он не хочет дать мне молок? Куда яему икру положу? В шапку?

– О чем это она? – крикнул князь. – Геральт! Я при-вез тебя не для того, чтобы ты с ней беседы беседо-вал, а…

– Она стоит на своем. Она злится.– А ну давай сюда сети! – рявкнул Агловаль. – По-

держу ее у себя в бассейне, так она…

– А вот такого не хотите, ваша милость! – крикнулкапитан, демонстрируя рукой, что он имеет в виду. –Под нами может быть кракен! Вы когда-нибудь виделикракена, господин? Прыгайте в воду, ежели на то вашаволя, ловите ее руками. Я мешать не стану. Я этойкоггой живу!

– Ты живешь моей милостью, паршивец! Давай се-ти, а то велю повесить!

– Поцелуй…те пса под хвост! На когге – моя волявыше вашей! Я тут капитан!

– Тихо вы оба! – зло крикнул Геральт. – Она что-тоговорит, у них трудный диалект, мне надо сосредото-читься!

– С меня довольно! – певуче воскликнула Шъее-наз. – Я есть хочу. Ну, белоголовый, пусть он решает, инемедленно. Скажи ему одно: я больше не хочу бытьпосмешищем и не стану разговаривать с ним, с этойчетырехрукой морской звездой. Повтори ему, что длязабав, которые он предлагает мне на скалах, у меняесть подруги, которые делают все гораздо лучше! Ноя считаю это играми для детишек, у которых еще несменилась чешуя на хвостах. Я нормальная, здоро-вая сирена…

– Шъееназ…– Не прерывай! Я еще не кончила! Я здоровая, нор-

мальная и созревшая для нереста, а ему, если он

действительно меня хочет, надо обзавестись хвостом,плавником и всем, что есть у нормального тритона.Иначе я знать его не знаю!

Геральт переводил быстро, стараясь избегать вуль-гарностей. Не очень-то это получалось. Князь покрас-нел, выругался.

– Бесстыжая девка! – рявкнул он. – Холодная мак-рель! Пусть найдет себе треску покрупнее с боль-шим… ну что там у них есть…

– Что он сказал? – заинтересовалась Шъееназ,подплывая.

– Что не желает заводить хвоста!– Так скажи ему… Скажи ему, чтобы он высушился

как следует!– Что она сказала?– Она сказала, – перевел ведьмак, – чтобы ты уто-

пился! 2

– Эх, жаль, – сказал Лютик, – не мог я с вами по-плавать. Что делать, я на море блюю так, что хуже непридумаешь. А знаешь, я ни разу в жизни не болтал ссиреной. Обидно, черт побери.

– Насколько я тебя знаю, – проговорил Геральт, при-торачивая вьюки, – балладу ты напишешь и без того.

– Верно. Уже готовы первые строчки. В моей балла-де сирена пожертвует собою ради князя, сменит ры-бий хвост на шикарные ножки, но заплатит за это по-терей голоса. Князь изменит ей, бросит, и тогда онаумрет от тоски, обратится в пену морскую, когда пер-вые лучи солнца…

– Кто поверит в такую чушь?– Не важно, – фыркнул Лютик. – Баллады пишут

не для того, чтобы в них верили. Их пишут, чтобыими волновать. А, чего с тобой говорить! Что ты вэтом смыслишь? Скажи лучше, сколько заплатил Аг-ловаль?

– Нисколько. Сказал, что я не справился с задачей.Что он ожидал другого, а он платит за дела, а не задобрые намерения.

Лютик покачал головой, снял шапочку и сочувствен-но посмотрел на ведьмака.

– Означает ли сие, что у нас по-прежнему нет де-нег?

– Похоже на то.Лютик сделал еще более жалостливую мину.– Все из-за меня. Моя вина, Геральт, ты не в обиде?Нет, ведьмак не был на Лютика в обиде. Совершен-

но не был.Хотя то, что с ним случилось, несомненно, про-

изошло по вине Лютика. Именно Лютик настаивал

на том, чтобы отправиться на гулянье в Четыре Кле-на. Гулянья, доказывал он, удовлетворяют глубокиеи естественные потребности людей. Время от време-ни, утверждал бард, человеку надобно встречатьсяс себе подобными там, где можно посмеяться и по-петь, набить пузо шашлыками и пирогами, набратьсяпива, послушать музыку и потискать в танце потныеокруглости девушек. Если б каждый человек пожелалудовлетворять эти потребности, так сказать, в розни-цу, доказывал Лютик, спорадически и неорганизован-но, возник бы неописуемый хаос. Поэтому придумалипраздники и гулянья. А коли существуют праздники игулянья, то на них следует бывать.

Геральт не возражал, хотя в перечне его собствен-ных естественных и глубоких потребностей участие вгуляньях занимало далеко не первое место. Однакоон согласился сопровождать Лютика, поскольку рас-считывал в сборище людей добыть информацию овозможном задании или занятии – давно его никто ненанимал, и запас его наличных небезопасно умень-шился.

Ведьмак не держал на Лютика зла за то, что тотприцепился к Леснякам. Он и сам был виноват – могвмешаться и остановить барда. Не сделал этого, по-тому что тоже терпеть не мог пользующихся дурнойславой Стражей Пущи, именуемых в народе Лесняка-

ми, – добровольной организации, занимающейся ис-треблением нелюдей. Он сам еле сдерживался, слу-шая их похвальбы о том, как они нашпиговали стре-лами, зарезали либо повесили эльфа, лешего или ду-хобабу. Лютик же, который, путешествуя в обществеведьмака, решил, что он в полной безопасности, пре-взошел самого себя. Сначала Стражи не отвечали наего задирки, ехидные замечания и наглые намеки, вы-зывающие хохот у наблюдавших за развитием собы-тий крестьян. Однако, когда Лютик пропел заранее за-готовленный хамский и оскорбительный куплет, окан-чивающийся вообще-то совершенно нейтральнымисловами: «Я не знаю о таком, кто б хотел быть Лесня-ком», возник скандал, завершившийся всеобщей по-тасовкой, а сарай, игравший роль танцзала, сгорелдотла. Вмешалась дружина комеса Будибога по про-звищу Плешак, которому подчинялись Четыре Клена.Лесняков, Лютика, а заодно и Геральта признали со-обща виновными во всем ущербе, уроне и преступле-ниях, включая и совращение некоей рыжей немой ма-лолетки, которую после случившегося нашли в кустахза гумном порозовевшей и глуповато улыбающейся,в ночной рубашке, задранной аж до подмышек. К сча-стью, комес Плешак знал Лютика, поэтому все кончи-лось штрафом, который тем не менее поглотил всю ихналичность. К тому же им пришлось со всех конских

ног удирать из Четырех Кленов, потому что изгнанныеиз деревни Лесняки грозились отыграться на них, а вокружающих лесах на нимф охотился их отряд, насчи-тывавший свыше сорока голов. У Геральта не было нималейшего желания стать мишенью для Лесняковыхстрел – стрелы были зазубренные, как гарпуньи нако-нечники, и страшно калечили тех, в кого попадали.

Пришлось отказаться от первоначального планапосетить расположенные неподалеку от Пущи дерев-ни, в которых ведьмак рассчитывал получить работу.Вместо этого они поехали к морю, в Бремервоорд. Ксожалению, кроме малообещающей любовной интри-ги князя Агловаля и сирены Шъееназ, ведьмак рабо-ты не нашел. Они уже проели золотой Геральтов пер-стень с печаткой и брошь с александритом, которуютрубадур некогда получил на память от одной из мно-гочисленных невест. Все было скверно. И все же нет,ведьмак не был зол на Лютика.

– Нет, Лютик, – сказал он. – Я на тебя не сержусь.Лютик не поверил, что явно следовало из его мол-

чания. Лютик молчал редко. Он похлопал коня позагривку, неведомо который раз покопался во вью-ках. Геральт знал, что ничего такого, что можно бы-ло бы обратить в наличные, там не окажется. Запахеды, несомый бризом от ближайшего дома, становил-ся невыносимым.

– Мэтр! – крикнул кто-то. – Эй, мэтр!– Слушаю, – повернулся Геральт. Из остановившей-

ся рядом двуколки, запряженной в пару онагров, вы-брался брюхатый, солидный мужчина в войлочныхбашмаках и тяжелой шубе из волчьих шкур.

– Э-э-э… ну, того… – растерялся брюхач, подходя. –Я не вас, господин… Я мэтра Лютика…

– Это я, – гордо выпрямился поэт, поправляя ша-почку с пером цапли. – Чего желаете, добрый чело-век?

– Мое почтение, – сказал брюхач. – Я – Телери Дро-ухард по прозвищу Краснобай, бакалейщик, старши-на здешней гильдии. Сын мой, Гаспар, обручается сДалией, дочерью Мествина, капитана когги.

– Ха, – сказал Лютик, храня достойную трубадурасерьезность. – Поздравляю и желаю счастья моло-дым. Чем могу служить? Или речь идет о праве пер-вой ночи? От этого я никогда не отказываюсь.

– Э? Не… того… Тут, значить, такое дело, праздники выпивка по случаю обручения будут нонче вечером.Жена моя, как, значить, узнала, что вы, мэтр, в Бре-мервоорд заглянули, дырку мне в брюхе проверте-ла… Ну, баба есть баба. Слышь, говорит, Краснобай,покажем всем, что мы не хамы, значить, какие, мы закультуру и искусство головы, значить, положим. Что унас ежели уж застолье, то, стало быть, это, как его, ну,

духовное, а не то что только надраться и облеваться.Я ей, бабе глупой, толкую: мы, дескать, уже нанялиодного барда, тебе мало? А она, что один – это, зна-чить, недостаточно, что, дескать, мэтр Лютик – дру-гое дело. Какая слава и, опять же, соседям шпилькав задницу. Мэтр? Окажи нам, значить, такую честь…Двадцать пять талеров, значить, наличными, как сим-вол, само собой… Только лишь бы искусству потра-фить…

– Уж не ослышался ли я? – протянул Лютик. – Я –второй бард? Довесок к какому-то другому музыкан-ту? Да еще этот, как его, символ? Мне? Нет, так низкоя еще не пал, милсдарь Краснобай Дроухард, чтобыкому-то подпевать!

Дроухард стал пунцовым.– Прощения просим, мэтр, – пробормотал он еле

слышно. – Не так я, значить, мыслил… Энто все же-на… Прощения просим… Окажите честь…

– Лютик, – тихо шепнул Геральт. – Не задирай носа.Нам необходимы эти несколько монет.

– Не учи меня жить! – разорался поэт. – Я зади-раю нос? Глядите-ка на него! А что сказать о тебе, тои дело отвергающем выгодные предложения? Хирри-ков ты не убиваешь, потому что они вымирают, двуси-лов – потому как они безвредны, ночниц – потому чтомиленькие, дракона, вишь ты, кодекс запрещает. Я,

представь себе, тоже себя уважаю! У меня тоже естьсвой кодекс!

– Лютик, прошу тебя, сделай это для меня. Немно-го жертвенности, парень, ничего больше. Обещаю, ия не стану заноситься при следующем задании, еслипопадется. Ну, Лютик…

Трубадур, глядя в землю, почесал подбородок, по-крытый светлым мягким пушком. Дроухард, раскрыврот, придвинулся ближе.

– Мэтр… Окажите честь. Жена меня, значить, непростит, ежели я вас не уломаю. Ну… Ну, пусть будеттридцать. Как символ.

– Тридцать пять, – твердо сказал Лютик. Геральтусмехнулся, с надеждой втянул носом запах еды, до-носящийся с подворья.

– По рукам, мэтр, по рукам, – быстро проговорилТелери Дроухард, и стало ясно, что он дал бы и со-рок, если б потребовалось. – А теперича… Мой дом,ежели вам надобно отряхнуться и передохнуть, – вашдом. И вы, господин… Как вас там?

– Геральт из Ривии.– И вас, господин, конешным делом, тоже пригла-

шаю. Перекусить, значить, выпить…– Ну что ж, с удовольствием, – сказал Лютик. – Ука-

зывайте дорогу, милейший господин Дроухард. А кста-ти, так, между нами, тот второй бард, это кто же?

– Благородная госпожа Эсси Давен. 3

Геральт еще раз протер рукавом серебряные на-бивки куртки и пряжку пояса, пятерней причесал пе-рехваченные чистой перевязкой волосы и очистил го-ленища сапог, потерев одно о другое.

– Лютик?– Ну? – Бард разгладил пришпиленную к шапочке

эгретку, поправил и одернул курточку. Оба потратилиполдня на чистку одежды и приведение ее хотя бы вотносительный порядок. – Что, Геральт?

– Постарайся держаться так, чтобы нас выкинулипосле ужина, а не до него.

– Надеюсь, ты шутишь? За собой смотри получше.Ну, входим?

– Входим. Слышишь? Кто-то поет. Женщина.– Только услышал? Это Эсси Давен по прозвищу

Глазок. Неужто никогда не встречал женщин-бардов?Ах, правда, я же забыл, ты обходишь стороной места,где цветет искусство. Глазок – талантливая поэтесса ипевица, к сожалению, не без недостатков, из которыхнаглость, как я слышал, не самый малый. То, что онатеперь поет, – моя баллада. За это она сейчас услы-шит несколько теплых слов, да таких, что у нее глазок

заслезится.– Лютик, смилуйся. Ведь выкинут же!– Не встревай. Это профессиональные вопросы.

Входим…– Лютик?– Э?– Почему Глазок?– Увидишь.Пиршество имело место в помещении просторного

склада, освобожденного от бочонков сельди и рыбье-го жира. Запах – не совсем – забили, развесив где по-пало пучки омелы и вереска, украшенные цветнымиленточками. Там и тут, как того требует обычай, ви-сели косы чеснока, назначение которых – отпугиватьвампиров. Табуреты и лавки, придвинутые к стенам,накрыли белым полотном, в углу организовали боль-шой костер и вертел. Было тесно, но нешумно. Свы-ше полусотни человек самых различных состояний ипрофессий, а также прыщавый жених и не отрываю-щая от него глаз курносая невеста сосредоточенно ив тишине вслушивались в мелодичную балладу, кото-рую исполняла девушка в скромном голубом платьи-це, сидевшая на возвышении с лютней, опертой о ко-лено. Девушке было не больше восемнадцати. Оченьхуденькая, с длинными и пушистыми волосами цве-та темного золота. Когда они вошли, девушка как раз

кончила петь, кивком поблагодарив за громкие хлоп-ки, тряхнула головой.

– Приветствоваю вас, мэтр, приветствоваю. – Дро-ухард, празднично одетый, подскочил к ним, потянулк середине склада. – Приветствоваю и вас, госпо-дин Герард… – Геральт смолчал. – Какая, значить,честь… Да… Позвольте… Уважаемые госпожи, ува-жаемые господа! Это наш почетный гость, которыйоказал нам почесть и удостоил чести… Мэтр Лютик,известный певец и виршепле… э… поэт, сталбыть, ве-ликую честь нам оказал, почествовав… нас. Поэтомумы почествованы… в смысле… э… полоще… нет, по-льщены…

Раздались восклицания и хлопки. И пора, так какпоходило на то, что Краснобай Дроухард зачеству-ется оказанной ему честью вусмерть. Лютик, порозо-вевший от гордости, изобразил высокомерную минуи небрежно поклонился, потом помахал рукой девуш-кам, уместившимся под присмотром старших матронна длинной лавке, будто куры на насесте. Девушкисидели, чопорно вытянувшись, словно приклеенныек лавке столярным клеем или другим не менее эф-фективным клеющим средством. Все без исключениядержали руки на спазматически сжатых коленях и де-монстрировали свои полураскрытые рты.

– А теперича, – воскликнул Дроухард, – нукось, го-

стюшки, значить, за пиво, кумовья, и за еду! Просим,просим, чем хата богата…

Девушка в голубом протиснулась сквозь толпу,словно морская волна, ринувшуюся к заставленнымедой столам.

– Здравствуй, Лютик.Определение «глаза как звезды» Геральт считал

банальным и затасканным, особенно с тех пор, как на-чал путешествовать с Лютиком, поскольку трубадурпривык раздавать этот комплимент направо и налево.Как правило, незаслуженно. Однако в применении кЭсси Давен даже такой мало подверженный влияниюпоэзии субъект, как ведьмак, вынужден был признатьточность этого определения. На хорошеньком, но ни-чем особым не выделяющемся личике горел огром-ный, прекрасный, блестящий темно-голубой глаз, откоторого невозможно было оторваться. Второй глазЭсси Давен был большую часть времени прикрыт изаслонен золотистой прядкой, падающей на щеку. Эс-си то и дело откидывала прядку движением головылибо подув на нее, и тогда становилось видно, чтовторой глазок Глазка ни в чем не уступает первому.

– Здравствуй, Глазок, – сказал Лютик, поморщив-шись. – Хорошую ты спела балладу. Значительноулучшила репертуар. Я всегда говорил, что, если неумеешь писать стихи сам, следует пользоваться чу-

жими. И много ты их использовала?– Не очень, – тут же отреагировала Эсси Давен и

улыбнулась, показав белые зубки. – Два или три. Хо-телось бы больше, да не получилось. Сплошная бели-берда, а мелодии, хоть приятные и простенькие, что-бы не сказать примитивные, но вовсе не те, которыхожидают мои слушатели. Может, написал что-то но-венькое, Лютик? Не довелось слышать.

– Неудивительно, – вздохнул бард. – Свои балладыя пою в таких местах, куда приглашают исключитель-но талантливых и известных бардов, а ты ведь там небываешь.

Эсси слегка зарумянилась и, дунув, откинула пряд-ку.

– Это верно. В борделях я не бываю, они, понима-ешь, действуют на меня угнетающе. Жаль, конечно,что тебе приходится петь в таких местах. Ну, что де-лать! Коли нет таланта, публику не выбирают.

Теперь вполне заметно покраснел Лютик. Глазок жерадостно засмеялась, неожиданно закинула ему рукина шею и громко чмокнула в щеку. Ведьмак изумился,но не шибко. Подруга по профессии, в конце концов,не могла очень-то уж отличаться от Лютика в смыслепредсказуемости.

– Лютик, старый ты звонарь, – сказала Эсси, не раз-жимая объятий. – Рада снова видеть тебя в добром

здравии и полном уме.– Эх, Куколка! – Лютик схватил девушку за талию,

приподнял и закружил так, что затрепыхалось пла-тьице. – Ты была прелестна, клянусь богом, я давноне слышал такого чудесного ехидства! Ссоришься тыеще прекраснее, чем поешь! А выглядишь прямо изу-мительно!

– Сколько раз я тебя просила, – Эсси дунула напрядку и стрельнула глазом в Геральта, – чтобы ты неназывал меня Куколкой. К тому же, думается, самоевремя представить мне твоего спутника. Сразу видно,он не из нашей братии.

– Упасите боги, – рассмеялся трубадур. – У него,Куколка, нет ни голоса, ни слуха, а срифмовать он мо-жет только «попа» и «жопа». Это представитель цехаведьмаков, Геральт из Ривии. Подойди, Геральт, по-целуй Глазку ручку.

Ведьмак подошел, не очень-то зная, что делать. Вруку, вернее, в перстень, было принято целовать ис-ключительно дам, начиная от дюкессы и выше, и приэтом надлежало опуститься на одно колено. В отно-шении нижестоящих на общественной лестнице жен-щин такой жест считался здесь, на Юге, эротическидвузначным и как таковой использовался в принципетолько близкими парами.

Однако Глазок развеяла его сомнения, охотно и вы-

соко протянула руку, опустив пальцы. Он неловко взялее и запечатлел поцелуй. Эсси, все еще таращась нанего своим изумительным глазком, зарумянилась.

– Геральт из Ривии, – сказала она. – Ишь в какомобществе ты вращаешься, Лютик.

– Вы оказываете мне честь, – пробормотал ведь-мак, сознавая, что сравнивается красноречием с Дро-ухардом. – Милсдарыня…

– К черту, – фыркнул Лютик. – Не смущай Глазка вы-каньем и титулованием. Ее зовут Эсси, его – Геральт.Конец… э… презентации. Переходим к делу, Куколка.

– Если ты еще хоть раз назовешь меня Куколкой,получишь по уху. Ну и к какому же делу мы должныперейти?

– Надо договориться, как будем петь. Предлагаюпоочередно по нескольку баллад. Для эффекта. Разу-меется, каждый поет собственные.

– Согласна.– Сколько тебе платит Дроухард?– Не твоя забота. Кто начинает?– Ты.– Согласна. Ах, смотрите, кто идет! Его высочество

князь Агловаль…– Тэк-тэк, – обрадовался Лютик. – Качественный

уровень публики повышается. Хотя, с другой стороны,на него рассчитывать не приходится. Скупердяй. Ге-

ральт может подтвердить. Здешний князь чертовскине любит платить. Нанимать-то нанимает. С распла-той хуже.

– Слышала я кое-что. – Эсси, глядя на Геральта,сдула прядку со щеки. – Болтали в порту и на приста-ни. Известная Шъееназ, верно?

Агловаль, короткими кивками ответив на глубокиепоклоны столпившихся у входа гостей, почти сразу жеподошел к Дроухарду и отвел его в угол, дав понять,что не ожидает от него знаков почтения в центре зала.Геральт наблюдал за ними краешком глаза. Разговоршел тихий, но было видно, что оба возбуждены. Дро-ухард, то и дело вытирая лоб рукавом, крутя головой,почесывая шею, задавал вопросы, а князь, хмурый иугрюмый, отвечал пожатием плеч.

– Князь, – тихо сказала Эсси, придвигаясь к Гераль-ту, – выглядит озабоченным. Неужто опять сердечныедела? Начавшееся с утра недоразумение с сиреной?А, ведьмак?

– Возможно. – Геральт искоса посмотрел на поэтес-су, удивленный и почему-то раздосадованный ее во-просом. – У каждого свои проблемы. Однако не вселюбят, чтобы о них распевали на ярмарках.

Глазок слегка побледнела, дунула в прядь и вызы-вающе взглянула на него.

– Говоря так, ты намеревался меня оскорбить или

только обидеть?– Ни то ни другое. Я лишь хотел упредить следую-

щие вопросы касательно проблем Агловаля и сирены.Вопросы, отвечать на которые я не уполномочен.

– Понимаю. – Красивый глаз Эсси Давен слегкаприщурился. – Я не поставлю тебя перед такой ди-леммой. Больше не задам ни одного вопроса из тех,какие собиралась и которые, откровенно говоря, счи-тала просто вступлением и приглашением к приятнойбеседе. Ну что ж, стало быть, не будет беседы – инечего бояться, что ее содержание станут распеватьна какой-нибудь ярмарке. Было очень приятно.

Она быстро повернулась и отошла к столам, где еетут же встретили с почетом. Лютик переступил с ногина ногу и многозначительно кашлянул.

– Не скажу, чтобы ты был с ней изысканно любезен,Геральт.

– Глупо получилось, – согласился ведьмак. – Дей-ствительно, я ее обидел, и главное – без надобности.Может, пойти извиниться?

– Прекрати, – сказал бард и глубокомысленно до-бавил: – Никогда не выпадает вторая оказия создатьпервое впечатление. Пошли лучше выпьем пива.

Напиться пива они не успели. Сквозь толпу протис-нулся Дроухард.

– Господин Герард, – сказал он. – Простите. Его вы-

сочество желают с вами поговорить. Значить.– Иду, – сказал Геральт, пропустив «Герарда» мимо

ушей.– Геральт, – схватил его за рукав Лютик. – Не забы-

вай.– О чем?– Ты обещал взяться за любое дело, не выпенд-

риваясь. Ловлю на слове. Как ты сказал-то? Немногожертвенности?

– Лады, Лютик. Но почему ты решил, что Агло-валь…

– Нюхом чую. Так не забудь, Геральт.– Ну-ну.Они с Дроухардом отошли в угол залы, подальше от

гостей. Агловаль сидел за низким столом. Его сопро-вождал пестро одетый загорелый мужчина с короткойчерной бородой, которого Геральт раньше здесь невидел.

– Снова встретились, ведьмак, – начал князь, – хо-тя еще сегодня утром я поклялся, что больше тебяне увижу. Но другого ведьмака под рукой нет, придет-ся довольствоваться тобой. Познакомься: Зелест, мойкоморник и ответственный за ловлю жемчуга. Говори,Зелест.

– Сегодня утром, – начал чернобородый, – я заду-мал расширить ловлю за пределы привычной терри-

тории. Одна лодка пошла дальше к западу, за мыс, всторону Драконьих Клыков.

– Драконьи Клыки, – вставил Агловаль, – это двабольших вулканических рифа на окончании мыса. Ихвидно с нашего берега.

– Ну да, – подтвердил Зелест. – Обычно мы тудане заплывали, там водовороты, камни, нырять опас-но. Но у побережья жемчуга все меньше. Вот. Ну, ста-ло быть, пошла туда одна лодка. Семь душ экипажа,два матроса и пятеро ныряльщиков, в том числе однаженщина. Когда они не вернулись к вечеру, мы нача-ли беспокоиться, хотя море было спокойное, словномаслом полили. Послал я несколько быстрых скифов,и они вскоре обнаружили лодку, дрейфующую в мо-ре. В лодке не было никого. Канули как камень в воду.Неведомо, что случилось. Но бой там был, не бой, апобоище… Были следы…

– Какие? – прищурился ведьмак.– Вся лодка заляпана кровью.Дроухард свистнул и беспокойно оглянулся. Зелест

понизил голос.– Было, как я говорю, – повторил он, стискивая зу-

бы. – Лодка вся забрызгана кровью. Не иначе как тампрям-таки резню устроили. Что-то убило этих людей.Говорят, морское чудовище. Не иначе морское чудо-вище.

– Не пираты? – тихо спросил Геральт. – Не кон-куренты-жемчужники? Обычную поножовщину исклю-чаете?

– Исключаем, – сказал князь. – Нет тут никаких пи-ратов и никаких конкурентов. А ножевые расправыне кончаются исчезновением всех до единого. Нет,Геральт. Зелест прав. Это морское чудовище, ничегодругого. Слушай, никто не отваживается выйти в мо-ре, даже в близкие и знакомые места. Людей охва-тил жуткий страх, и порт парализован. Даже когги и га-леры не отрываются от пристаней. Понимаешь, ведь-мак?

– Понимаю, – кивнул Геральт. – Кто покажет мне ме-сто?

– Ха. – Агловаль положил руку на стол и забараба-нил пальцами. – Это мне нравится. Вот это по-ведь-мачьи. Сразу к делу, без лишней болтовни. Да, так ялюблю. Видишь, Дроухард, говорил я тебе, хорошийведьмак – это голодный ведьмак. А, Геральт? Если бне твой музыкальный дружок, ты сегодня снова отпра-вился бы спать на пустой желудок. Хорошие у менясведения, верно?

Дроухард опустил голову. Зелест тупо смотрел пе-ред собой.

– Кто покажет мне место? – повторил Геральт, хо-лодно глядя на Агловаля.

– Зелест, – сказал князь, переставая усмехаться. –Зелест покажет тебе Драконьи Клыки и дорогу к ним.Когда ты намерен взяться за дело?

– С утра. Будьте на пристани, господин Зелест.– Договорились, господин ведьмак.– Ну и прекрасно, – потер руки князь и снова на-

смешливо ухмыльнулся. – Геральт, я рассчитываю нато, что с чудовищем у тебя пойдет лучше, чем с Шъ-ееназ. Я действительно на это рассчитываю. Да, вотеще что. Запрещаю болтать об этом: не желаю, чтобыраспространилась паника. Ты понял, Дроухард? Языквелю выдрать, если проговоришься.

– Я понял, князь.– Ну и прекрасно. – Агловаль поднялся. – Теперь

иди, не стану мешать пиршеству, не стану провоци-ровать слухи. Бывай, Дроухард, пожелай нареченнымсчастья от моего имени.

– Премного благодарен, милсдарь князь.Эсси Давен, сидевшая на табуретке в окружении

плотного венчика слушателей, напевала мелодичнуюи грустную балладу о достойной сожаления судьбепокинутой любовницы. Лютик, опершись о столб ибормоча себе под нос, высчитывал на пальцах тактыи слоги.

– Ну как? – спросил он. – Получил работу?– Получил. – Ведьмак не стал вдаваться в подроб-

ности, до которых, впрочем, барду не было никакогодела.

– Говорил я, нюхом чую письма и деньги. Хорошо,очень хорошо. Я заработаю, ты заработаешь, будетна что погулять. Поедем в Цидарис, успеем на празд-ник сбора винограда. А сейчас прости на минутку. Ятам, на лавке, высмотрел кое-что интересное.

Геральт проследил за взглядом поэта, но, кроменескольких девушек с полураскрытыми ртами, не об-наружил ничего любопытного. Лютик одернул курточ-ку, сдвинул шапочку набекрень к правому уху и пля-шущей походкой направился к лавке. Ловким фланго-вым маневром обойдя стерегущих девиц матрон, онначал свой обычный «ритуал щеренья зубов».

Эсси Давен окончила балладу, получила аплодис-менты, небольшой мешочек и большой букет краси-вых, хоть и несколько привядших хризантем.

Геральт кружил меж гостей, выискивая случай за-нять место за столом, уставленным яствами. Он тоск-ливо поглядывал на исчезающие в ускоренном темпемаринованные селедки, голубцы, вареные тресковыеголовы и бараньи котлеты, на разрываемые на кускикружки колбасы и каплунов, разрубаемых ножами вя-леных лососей и свиную ветчину. Проблема состоялав том, что на лавках за столом не было свободногоместа.

Девушки и матроны, несколько расшевелившиеся,обложили Лютика, пискливо требуя песен. Лютик ис-кренне улыбался и отказывался, неловко изображаяиз себя скромника. Геральт, преодолев робость, чутьне силой пробился к столу.

Престарелый тип, остро пахнущий уксусом, пора-зительно вежливо и охотно подвинулся, чуть былоне свалив с лавки соседей. Геральт незамедлитель-но принялся за еду и мгновенно опустошил един-ственную тарелку, до которой смог дотянуться. Пахну-щий уксусом старик подсунул ему следующую. Ведь-мак с благодарностью и сосредоточенно выслушалдлиннющую тираду касательно теперешних времени теперешней молодежи. «Уксусник» упорно имено-вал послабление нравов «поносом», поэтому Гераль-ту непросто было хранить серьезность.

Эсси стояла у стены, под пучком омелы, в одино-честве, настраивая лютню. Ведьмак видел, как к нейприближается юноша в узком парчовом кафтане, какчто-то говорит поэтессе, слабо улыбаясь. Эсси взгля-нула на юношу, немного скривив красивые губы, быст-ро произнесла несколько слов. Юноша ссутулился искоренько отошел, а его уши, красные, как рубины,еще долго светились в полумраке.

– …мерзость, позор и срамота, – продолжал «уксус-ник». – Сплошной великий понос, милсдарь.

– Верно, – неуверенно подтвердил Геральт, выти-рая тарелку хлебом.

– Прошу тишины, благородные дамы, благородные,значить, господа! – крикнул Дроухард, выходя на се-редину залы. – Знаменитый мэтр Лютик, хоть и немно-го, значить, хворый телом и притомившийся, споетдля нас знаменитую балладу о знаменитой королевеМарьенне и Черном Вороне! Он проделает это в от-вет на горячую, значить, просьбу мельниковой дочеримазели Биелки, которой, как он выразился, отказатьне может.

Мельникова дочка Биелка, одна из наименее приго-жих девушек среди всех сидевших на лавке, покраси-вела в мгновение ока. Поднялись крики и хлопки, за-глушившие очередной «понос» старичка, отдающегоуксусом. Лютик выждал, пока наступит полная тиши-на, проиграл на лютне эффектное вступление и началпеть, не отрывая глаз от дочери мельника Биелки, ко-торая хорошела от куплета к куплету. «Воистину, – по-думал Геральт, – этот сукин сын действует эффектив-нее, чем чародейские кремы и мази, которые продаетЙеннифэр в своем Венгерберге».

Он увидел, как Эсси проскользнула за спинамистолпившихся полукругом слушателей Лютика, какосторожно скрылась в дверях, ведущих на террасу.Руководимый странным предчувствием, он ловко вы-

брался из-за стола и вышел следом.Она стояла, опершись локтями о перила терра-

сы-помоста, втянув голову в маленькие приподнятыеплечи. И глядела на покрытое рябью море, блестев-шее в свете луны и портовых огней. Под ногой Гераль-та скрипнула половица. Эсси выпрямилась.

– Прости, я не хотел помешать, – сказал он скучнымголосом, думая увидеть на ее губах ту неожиданнуюгримасу, которой она только что угостила «парчовогоюношу».

– Ты мне не мешаешь, – ответила она и улыбну-лась, откинув прядь. – Мне нужно было не уединение,а свежий воздух. Тебе тоже мешают дым и духота?

– Немножко. Но еще больше тяготит сознание, чтоя обидел тебя. Я пришел извиниться, Эсси, попробо-вать найти повод для приятной беседы.

– Извиниться должна я, – сказала девушка. – Яслишком резко отреагировала. Я всегда реагируюрезко, не умею сдерживаться. Прости и предоставьмне вторую возможность. Поговорить.

Он подошел, облокотился о перила рядом с ней.Почувствовал пышущее от нее тепло, легкий ароматвербены. Он любил запах вербены, хотя запах вербе-ны и не был запахом сирени и крыжовника.

– С чем у тебя ассоциируется море, Геральт? –вдруг спросила она.

– С беспокойством, – ответил он, почти не задумы-ваясь.

– Интересно. А ты кажешься таким спокойным исдержанным.

– Я не сказал, что чувствую беспокойство. Ты спро-сила об ассоциации.

– Ассоциация – зеркало души. Мне кое-что извест-но об этом, я – поэт.

– A y тебя, Эсси, с чем ассоциируется море? – быст-ро спросил он, чтобы покончить с рассуждениями обеспокойстве, которое чувствовал.

– С вечным движением, – не сразу ответила она. –С переменой. И с загадкой, с тайной, с чем-то, чегоя не схватываю, что могла бы описать тысячью спо-собами, тысячами стихов, так и не дойдя до сути, досущности. Да, пожалуй, именно так.

– Стало быть, – сказал он, чувствуя, что вербенавсе сильнее действует на него, – то, что ты ощуща-ешь, – тоже беспокойство. А кажешься такой спокой-ной и сдержанной.

– Я и не спокойна, и не сдержанна, Геральт.Это произошло неожиданно, совершенно неожи-

данно. Жест, который он сделал и который мог бытьлишь прикосновением, легким прикосновением к ееруке, переродился в крепкое объятие. Он быстро,хоть и не грубо, привлек ее к себе, их тела поры-

висто, бурно соприкоснулись. Эсси застыла, напряг-лась, сильно выгнула тело, крепко уперлась рукамив его руки, так, словно хотела сорвать, сбросить их сталии, но вместо этого только крепче схватила их, на-клонила голову, раскрыла губы.

– Зачем… зачем это? – шепнула она. Ее глаз былшироко раскрыт, золотой локон опустился на щеку.

Он спокойно и медленно наклонил голову, прибли-зил лицо, и они вдруг сомкнулись губами в поцелуе.Однако Эсси и теперь не отпустила его рук, стискива-ющих ее талию, и по-прежнему сильно изгибала спи-ну, стараясь не соприкасаться телами. Оставаясь втакой позе, они медленно, словно в танце, кружились.Она целовала его охотно, смело. И долго. Потом лов-ко и без труда высвободилась из его рук, отвернулась,снова оперлась о перила, втянув голову в плечи. Ге-ральт неожиданно почувствовал себя отвратительно,неописуемо глупо. Это ощущение удержало его от то-го, чтобы приблизиться к ней, обнять ссутулившиесяплечи.

– Зачем? – спросила она холодно, не поворачива-ясь. – Зачем ты это сделал?

Она глянула на него краешком глаза, и ведьмаквдруг понял, что ошибся. Неожиданно понял, чтофальшь, ложь, притворство и бравада завели его пря-мо в трясину, где между ним и бездной будут уже толь-

ко пружинящие, сбившиеся в тонкий покров травы имхи, готовые в любую минуту уступить, разорваться,лопнуть.

– Зачем? – повторила она.Он не ответил.– Ищешь женщину на ночь?Он не ответил.Эсси медленно отвернулась, коснулась его плеча.– Вернемся в залу, – свободно сказала она, но его

не обманула эта легкость, он почувствовал, как онанапряжена. – Не делай такой мины. Ничего не случи-лось. А то, что я не ищу мужчины на ночь, не твоя ви-на. Правда?

– Эсси…– Возвращаемся, Геральт. Лютик уже бисировал

дважды. Теперь моя очередь. Пойдем, я спою…Она как-то странно взглянула на него и, дунув, от-

кинула прядь с глаза.– Спою для тебя.

4

– Ого, – разыграл удивление ведьмак. – Явился, од-нако? Я думал, не вернешься на ночь.

Лютик закрыл дверь на крючок, повесил на гвоздьлютню и шапочку с эгреткой, снял куртку, отряхнул и

положил на мешки, валявшиеся в углу комнаты. Кро-ме мешков, лохани и огромного, набитого гороховойсоломой матраца, в комнате на чердаке не было ника-кой мебели – даже свеча стояла на полу, в застывшейлужице воска. Дроухард восхищался Лютиком, но, ви-дать, не настолько, чтобы отдать в его распоряжениекомнату или хотя бы эркер.

– А почему это ты думал, – спросил Лютик, стягиваябашмаки, – что я не вернусь на ночь?

– Думал, – ведьмак приподнялся на локте, хрустнувсоломой, – пойдешь петь серенады под окном пре-красной Биелки, в сторону которой весь вечер выве-шивал язык, словно кобель при виде суки.

– Ха-ха, – засмеялся бард. – До чего ж ты глуп. Би-елка? Чихал я на Биелку. Просто я хотел вызвать рев-ность у Акаретты, за которой приударю завтра. По-двинься.

Лютик повалился на матрац и стянул с Геральта по-пону. Геральт, чувствуя странную злобу, отвернулся кмаленькому оконцу, сквозь которое, не поработай тампауки, было бы видно звездное небо.

– Чего набычился? – спросил поэт. – Тебе лихо, чтоя бегаю за девчонками? С каких пор? Может, ты сталдруидом и принес обет чистоты? А может…

– Перестань токовать. Я устал. Ты не заметил, чтовпервые за две недели у нас есть крыша над головой

и матрац? Тебя не радует мысль, что под утро нам ненакапает на носы?

– Для меня, – размечтался Лютик, – матрац без де-вочки – не матрац. Он – неполное счастье, а что естьнеполное счастье?

Геральт глухо застонал, как всегда, когда на Лютиканаходила ночная болтливость.

– Неполное счастье, – продолжал Лютик, вслушива-ясь в собственный голос, – это как… как прерванныйпоцелуй. Что скрипишь зубами, позволь спросить?

– До чего ж ты нуден, Лютик. Ничего, только матра-цы, девочки, попки, сиськи, неполное счастье и поце-луйчики, прерванные собаками, которых науськиваютна тебя родители невест. Что ж, видно, иначе ты неможешь. Видимо, только фривольность – чтобы несказать неразборчивый блуд – позволяет вам слагатьбаллады, писать стихи и петь. Видимо, это – запиши! –темная сторона таланта.

Он сказал слишком много и недостаточно холодно.И Лютик запросто и безошибочно раскусил его.

– Так, – сказал он спокойно. – Эсси Давен по про-звищу Глазок. Прелестный глазок Глазка остановил-ся на ведьмаке и вызвал в душе ведьмака смятение.Ведьмак повел себя по отношению к Глазку, как жакперед принцессой. И вместо того чтобы винить себя,винит ее и ищет в ней темные стороны.

– Глупости, Лютик.– Нет, дорогой мой. Эсси произвела на тебя впечат-

ление, не скрывай. Впрочем, не вижу ничего безнрав-ственного. Но будь осторожен, не ошибись. Она не та-кая, как ты думаешь. Если у ее таланта и есть темныестороны, то наверняка не такие, какие ты себе вооб-разил.

– Догадываюсь, – сказал ведьмак, совладав с голо-сом, – ты знаешь ее очень хорошо.

– Достаточно хорошо. Но не так, как думаешь ты.Не так.

– Довольно оригинально для тебя, согласись.– Глупый ты. – Бард потянулся, подложил обе руки

под голову. – Я знаю Куколку почти с детства. Она дляменя… ну… как младшая сестра. Повторяю, не оши-бись, не сглупи… Тем самым ты доставишь ей огром-ную неприятность, потому что и ты произвел на неевпечатление. Признайся, ты хочешь ее?

– Даже если и так, то, в противоположность тебе, яне привык это обсуждать, – отрезал Геральт. – И сочи-нять об этом песенки. Благодарю за то, что ты о нейсказал. Быть может, действительно спас меня от глу-пой ошибки. И конец. Тема исчерпана.

Лютик некоторое время лежал неподвижно и мол-чал, но Геральт знал его слишком хорошо.

– Знаю, – сказал поэт.

– Ни хрена ты не знаешь, Лютик.– Знаешь, в чем проблема, Геральт? Тебе кажется,

будто ты иной. Ты носишься со своей «инностью», стем, что принимаешь за ненормальность. Ты со сво-ей «ненормальностью» нагло навязываешься всем,не понимая, что для большинства трезвомыслящихлюдей ты самый нормальнейший в мире человек, идайте боги, чтобы все были такими нормальными. Утебя более быстрая реакция, вертикальные зрачки?Ты видишь в темноте как кошка? Разбираешься в ча-рах? Тоже мне великое дело! Я, дорогой мой, когда-тознал трактирщика, который ухитрялся в течение де-сяти минут непрерывно пускать ветры, да так, что онискладывались в мелодию псалма: «О, прииди, прии-ди, утренняя заря». И все же, несмотря на необыч-ный, как там ни говори, талант, трактирщик был са-мым нормальным среди нормальных, была у него же-на, дети и бабка, разбитая параличом…

– Что тут общего с Эсси Давен? Ты можешь объяс-нить?

– Само собой. Тебе безо всяких оснований почуди-лось, якобы Глазок заинтересовалась тобой из нездо-рового, прямо-таки извращенного любопытства, чтоона глядит на тебя как на диковинку, двухголового те-ленка либо саламандру в зверинце. И ты тут же на-дулся, как индюк, дал ей при первой же оказии непри-

личный, незаслуженный реприманд, хотя, видят боги,я не знаю, что это означает, возвратил удар, которо-го она не нанесла. Я был тому свидетелем. Как даль-ше развивались события, я уже не видел, но заме-тил ваше бегство из залы и ее порозовевшие ланиты,когда ты вернулся. Да, Геральт. Я пытаюсь предосте-речь тебя от ошибки, а ты ее уже совершил. Ты хотелотыграться на ней за нездоровое, по твоим понятиям,любопытство. Решил этим любопытством воспользо-ваться.

– Повторяю, ты несешь чепуху.– Решил попробовать, – невозмутимо продолжал

бард, – а не удастся ли уволочь ее на сенник, узнать,не будет ли ей интересно заняться любовью с чуда-ком, перевертышем-ведьмаком. К счастью, Эсси ока-залась умнее и благородно смилостивилась над тво-ей глупостью, поняв ее причину. Я делаю такой выводна основании того, что ты вернулся с террасы не сраспухшей физиономией.

– Ты кончил?– Кончил.– Ну тогда спокойной ночи.– Знаю, отчего ты злишься и скрипишь зубами.– Еще бы. Ты ведь знаешь все.– Знаю, кто тебя так переиначил, кому ты обязан

тем, что не можешь понять нормальной женщины. Ну

и влезла же тебе в печенку твоя Йеннифэр, прова-литься мне на этом месте, если я понимаю, что ты вней нашел.

– Прекрати, Лютик.– А в натуре-то ты предпочитаешь нормальную де-

вушку, такую как Эсси. Что ты нашел в чародейке тако-го, чего нет у Эсси? Разве что возраст? Глазок, может,не самая юная, но ей столько лет, на сколько она вы-глядит. А знаешь, в чем когда-то призналась мне Йен-нифэр после нескольких бокалов? Ха-ха… Она сказа-ла, что впервые делала это с мужчиной тика в тику че-рез год после того, как изобрели двухлемешный плуг.

– Лжешь, Йеннифэр не переносит тебя, как моро-вую язву, и никогда бы не раскрылась.

– Ладно, соврал я, признаюсь.– Незачем. Я тебя знаю.– Тебе только кажется, будто знаешь. Не забывай –

я натура сложная.– Лютик, – вздохнул ведьмак, действительно чув-

ствуя, как слипаются глаза. – Ты циник, свинтус, баб-ник и лжец. И ничего, поверь, ничего сложного в тебенет. Спокойной ночи.

– Спокойной.

5

– А ты рано встаешь, Эсси.Поэтесса улыбнулась, придерживая развевающие-

ся на ветру волосы. Осторожно вошла на мол, обходядыры и прогнившие доски.

– Я не могла упустить возможность увидеть ведь-мака за работой. Снова будешь утверждать, якобы яслишком любопытна? Ну что ж, не скрываю, и верно,очень любопытна. Как дела?

– Какие дела?– Ах, Геральт. Ты недооцениваешь моей любозна-

тельности, моего таланта улавливать и интерпретиро-вать услышанное. Я уже все знаю о несчастье с лов-цами жемчуга, знаю подробности твоего уговора с Аг-ловалем, знаю, что ищешь моряка, который согласит-ся поплыть туда, к Драконьим Клыкам. Ну и как, на-шел?

Геральт некоторое время внимательно глядел нанее, потом вдруг решился.

– Нет. Не нашел. Ни одного.– Боятся?– Боятся.– Как же ты думаешь заняться разведкой, не выйдя

в море? Как, не имея возможности отплыть, хочешь

схватить за шкуру чудовище, которое убило ловцов?Он взял ее за руку и свел с помоста. Они шли мед-

ленно по берегу моря, по каменистому пляжу, вдольвыволоченных на берег баркасов, меж рядов сетей,развешенных на шестах, меж покачивающихся на вет-ру занавесей из вялящихся рыб. Геральт неожиданнообнаружил, что общество поэтессы ему вовсе не ме-шает, что она не утомительна и не нахальна. Крометого, он надеялся, что спокойная и деловая беседасотрет последствия того глупого поцелуя на террасе.Тот факт, что Эсси пришла на мол, позволял надеять-ся, что она на него не в обиде. Он был этому рад.

– Схватить за шкуру чудовище, – проворчал он, по-вторяя ее слова. – Если б еще ведать как. Я очень ма-ло знаю о морских страховидлах.

– Интересно. Насколько мне известно, в море чу-довищ гораздо больше, чем на суше. Как по количе-ству, так и по разнообразию. Казалось бы, море долж-но быть неплохим полем деятельности для ведьмака.

– Однако – нет.– Почему?– Наступление людей на море, – он отвернулся, от-

кашлялся, – началось недавно. Ведьмаки были нуж-ны раньше, на суше, на первом этапе колонизации.Мы не годимся для войны с существами, обитающи-ми в море, хотя, верно, в нем полным-полно всякой

агрессивной нечисти. Но наших ведьмачьих способ-ностей недостаточно в борьбе против морских чудищ.Эти существа для нас либо чересчур велики, слишкомхорошо защищены броней, либо очень уж уверенночувствуют себя в своей стихии. А то и одновременновсе, вместе взятое.

– А чудовище, которое убило ловцов? Не догады-ваешься, что это было?

– Может, кракен?– Нет. Кракен разбил бы лодку, а лодка осталась

целой. И, говорят, полна крови. – Глазок сглотнула изаметно побледнела. – Не думай, что я умничаю. Явыросла у моря, кое-что видела.

– Так что это могло быть? Гигантский кальмар? Онмог стащить людей с палубы…

– Тогда не было бы крови. Это не кальмар, не касат-ка, не дракопаха. Ведь они не разбили, не переверну-ли лодку. Это вошло на палубу и там учинило резню.Возможно, ты ошибаешься, ища в море?

Ведьмак задумался.– Ты начинаешь меня удивлять, Эсси, – сказал он.

Поэтесса покраснела. – Не исключено: это могло на-пасть с воздуха. Какие-нибудь дракоптица, гриф, вы-воротень, летюга или вилохвост. Может, даже рух…

– Прости, – прервала его Эсси. – Гляди, кто идет?По берегу приближался Агловаль, один, в сильно

намокшей одежде. Он был заметно зол, а увидев их,стал прямо-таки пунцовым от ярости.

Эсси сделала книксен, Геральт наклонил голову,приложил руку к груди.

– Я торчу на камнях три часа кряду, почти с рассве-та, – сплюнул Агловаль. – А она даже не показалась.Три часа, дурак дураком, на камнях, которые залива-ют волны. В мокрых штанах.

– Сожалею, – буркнул ведьмак.– Ты сожалеешь? – взорвался князь. – Сожалеешь!

Это твоя вина. Ты провалил все. Все испоганил!– Что именно? Я был всего лишь переводчиком…– К черту, – живо прервал Агловаль, поворачиваясь

к нему боком. Профиль у него был воистину королев-ский, хоть на монетах чекань. – Зачем только я тебянанимал! Это звучит парадоксально, но, пока не бы-ло переводчика, мы лучше понимали друг друга, я иШъееназ, если ты знаешь, о чем я. А теперь… Слы-шал, что болтают в городе? Шушукаются по углам:мол, ловцы погибли потому, что я разозлил сирену.Дескать, это ее месть.

– Ерунда, – холодно бросил ведьмак.– А если не ерунда? – проворчал князь. – Откуда

мне знать, что ты ей тогда наплел? И на что она спо-собна? С какими чудищами якшается там, в глубине?Докажи, что все это ерунда. Принеси мне голову чудо-

вища, которое убило ловцов. Берись за работу, вме-сто того чтобы флиртовать на пляже.

– За работу? – поинтересовался ведьмак. – Как?Выйти в море верхом на бочке? Твой Зелест угрожалматросам пытками и шибеницей, и все равно никто нехочет. Сам Зелест тоже не намерен. Тогда как…

– Какое мне дело как? – прервал Агловаль. – Твоязабота! Для чего нужны ведьмаки, если не для того,чтобы порядочные люди не ломали себе голову, ре-шая, как освободиться от чудовищ? Я нанял тебя итребую, чтобы ты свою работу выполнил. А нет, таквыматывайся, иначе погоню кнутами до самых границмоих владений!

– Успокойтесь, высокородный князь, – тихо прого-ворила Глазок, но ее бледность и дрожь в руках вы-давали возбуждение. – И не надо угрожать Геральту,убедительно прошу. К счастью, у нас с Лютиком естьдрузья. К примеру, король Этайн из Цидариса оченьлюбит нас и наши баллады. Король Этайн – просве-щенный монарх и всегда говорит, что наши баллады –не просто бравурная мелодия и рифмы, но и способпередачи сведений и знаний, что это хроника чело-вечества. Вам очень хочется, благородный князь, по-пасть в хронику человечества? Могу помочь.

Агловаль несколько секунд глядел на нее холод-ным, пренебрежительным взглядом.

– У погибших ловцов были жены и дети, – сказалон наконец гораздо тише и спокойней. – Оставшие-ся в живых, когда голод заглянет им в горшки, быстровыйдут в море снова. Ловцы жемчуга, губок, устриц иомаров, рыбаки. Все. Сейчас они боятся, но голод по-бедит страх. Они выйдут в море. Но вернутся ли? Каксчитаешь, Геральт? Мазель Давен? Интересно б по-слушать вашу балладу, которую вы об этом сложите.Балладу о ведьмаке, бездеятельно стоящем на бере-гу и взирающем на окровавленные палубы лодок, наплачущих детей.

Эсси побледнела еще больше, но гордо вскинулаголову, дунула на прядь и уже собиралась ответить,но Геральт быстро схватил ее за руку и сжал, преду-преждая готовые вырваться слова.

– Довольно, – сказал он. – Во всем этом потопе словбыло только одно, по-настоящему стоящее. Ты нанялменя, Агловаль. Я согласился и выполню задание, ес-ли оно вообще выполнимо.

– Рассчитываю на это, – коротко ответил князь. –До встречи. Мой поклон, мазель Давен.

Эсси не присела, только кивнула. Агловаль подтя-нул мокрые брюки и пошел к порту, покачиваясь накамнях. Только теперь Геральт заметил, что все ещедержит поэтессу за руку, а та и не пытается вырватьее. Он разжал пальцы. Эсси, понемногу успокаива-

ясь, повернулась к нему лицом. Румянец возбужденияуже сошел.

– Тебя легко заставить. Достаточно несколькихслов о женщинах и детях. А сколько говорят, какиебесчувственные вы, ведьмаки. Послушай, Агловалюнаплевать на женщин, детей, стариков. Он хочет, что-бы возобновили ловлю жемчуга, потому что каждыйдень, когда его не приносят, он терпит убытки. Он те-бя дурачит голодными детьми, а ты готов тут же рис-ковать жизнью…

– Эсси, – прервал ведьмак. – Я – ведьмак. Моя про-фессия – рисковать жизнью. Дети тут совершенно нипри чем.

– Меня не обманешь.– Откуда ты взяла, что собираюсь?– А оттуда, что если б ты был таким холодным про-

фессионалом, каким хочешь казаться, то попыталсябы набить цену. А ты словом не обмолвился о плате.Ну хорошо, довольно об этом. Возвращаемся?

– Пройдемся еще.– С удовольствием. Геральт?– Слушаю.– Я ведь говорила, что выросла у моря. Умею

управлять лодкой и…– Выкинь из головы.– Почему?

– Выкинь, и все тут, – повторил он резко.– Ты мог бы… сформулировать это повежливее.– Мог бы. Но ты бы решила… черт знает, что бы

ты решила. А я – бесчувственный ведьмак и холод-ный профессионал. Я рискую собственной жизнью.Чужой – нет.

Эсси замолчала. Он видел, как она стиснула губы,как мотнула головой. Порыв ветра снова растрепал ейволосы, на мгновение прикрыл лицо путаницей золо-тых нитей.

– Я просто хотела тебе помочь, – сказала она.– Знаю. Благодарю.– Геральт?– Слушаю.– А если в слухах, о которых упоминал Агловаль,

что-то есть? Ты же знаешь, сирены не везде и не все-гда бывают доброжелательными. Известны случаи…

– Не верю.– Водороски, – задумавшись, продолжала Глазок, –

нереиды, тритоны, морские нимфы. Кто знает, на чтоони способны. А Шъееназ… У нее есть причины…

– Не верю, – прервал он.– Не веришь или не желаешь поверить?Он не ответил.– И ты хочешь, чтобы тебя считали холодным про-

фессионалом? – спросила она, странно улыбнув-

шись. – Тем, кто думает не головой, а острием меча?Если хочешь, я скажу, каков ты в действительности.

– Я знаю, какой я в действительности.– Ты впечатлительный, чуткий, – сказала она ти-

хо. – В глубине души ты полон тревоги. Меня не об-манешь каменной физиономией и холодным голосом.Ты – впечатлительный, и именно впечатлительностьзаставляет тебя бояться, а вдруг да то, против чеготы собираешься выступить с мечом в руке, окажетсяправым, получит моральный перевес…

– Нет, Эсси, – медленно проговорил он. – Не ищиво мне тем для трогательных баллад о ведьмаке, раз-рываемом внутренними противоречиями. Возможно,я и хотел бы, чтобы было так, но этого нет. Мои мо-ральные дилеммы разрешают за меня кодекс и вос-питание.

– Не говори так! – воскликнула она. – Я не понимаю,почему ты стараешься…

– Эсси, – снова прервал он. – Попробуй понять ме-ня правильно. Я не странствующий рыцарь.

– Но и не холодный, бездумный убийца.– Верно, – спокойно согласился он. – Не холодный

и бездумный, хотя многие считают иначе. Но не моявпечатлительность и свойства характера возвышаютменя, а надменная и грубая гордость специалиста,убежденного в своей значимости. Профессионала, в

которого вколотили, что законы его профессии и хо-лодная рутина важнее эмоций, что они предохраня-ют его от ошибок, которые можно совершить, ежелизаплутаться в дилеммах Добра и Зла, Порядка и Ха-оса. Не я эмоционален, а ты. Впрочем, того требуеттвоя профессия, правда? Это ты забеспокоилась, по-думав, что симпатичная на первый взгляд отвергну-тая сирена напала на ловцов жемчуга в приступе от-чаянной мести. Ты сразу начинаешь искать для сире-ны оправдания, смягчающие обстоятельства, вздра-гиваешь при мысли, что ведьмак, которому заплатилкнязь, прикончит прелестную сирену только за то, чтота осмелилась поддаться эмоциям. А ведьмак, Эсси,свободен от таких дилемм. И от эмоций. Даже еслиокажется, что виновата сирена, ведьмак не убьет ее,потому что это запрещает кодекс. Кодекс решает ди-лемму за ведьмака.

Глазок взглянула на него, быстро подняв голову.– Любую дилемму?«Она знает про Йеннифэр, – подумал он. – Знает.

Эх, Лютик, Лютик, стервозный ты сплетник…»Они глядели друг на друга.«Что скрывается в твоих синих глазах, Эсси? Любо-

пытство? Увлеченность моим отличием? Каковы тем-ные стороны твоего таланта, Глазок?»

– Прости, – сказала она. – Глупый вопрос. И наив-

ный. Говорящий о том, что я вроде бы поверила тому,что ты сказал. Возвращаемся. Ветер пронизывает докостей. Смотри, как колышется море.

– Вижу. Знаешь, Эсси, это интересно…– Что – интересно?– Голову дам на отсечение, что камень, на котором

Агловаль встречается с сиреной, был ближе к берегуи крупнее. А сейчас его не видно.

– Прилив, – коротко сказала Эсси. – Скоро водадойдет вон туда, под обрыв.

– Даже туда?– Да. Вода здесь поднимается и опускается сильнее

локтей на десять, потому что тут, в теснине и устьереки, возникает так называемое приливное эхо, иликак там его именуют моряки.

Геральт глядел на мыс, на Драконьи Клыки, вгрыза-ющиеся в гудящий, вспененный прибой.

– Эсси, а когда отлив начнется?– Что?– Как далеко отступит море?– А что? Ах, поняла. Да, ты прав. Оно отступит до

линии шельфа.– Линии чего?– Ну, как бы полки, образующей дно, плоского мел-

ководья, резко обрывающегося на границе глубины.– А Драконьи Клыки?

– Они точно на краю.– И до них можно будет дойти посуху? Сколько вре-

мени будет в моем распоряжении?– Не знаю, – поморщилась Глазок. – Надо расспро-

сить местных. Но не думаю, Геральт, что это удач-ная мысль. Посмотри, между сушей и Клыками камни,весь берег изрезан заливчиками и небольшими фиор-дами. Когда начнется отлив, там образуются ущелья,котлы, заполненные водой. Не знаю…

Со стороны моря, от едва видимых скал, донессяплеск. И громкий певучий окрик.

– Белоголовый! – кричала сирена, грациозно пере-скакивая с гребня одной волны на другую и молотя поводе быстрыми изящными ударами хвоста.

– Шъееназ! – ответил он, махнув рукой.Сирена подплыла к камням, встала вертикально в

пенящейся глуби, обеими руками откинула волосы наспину, демонстрируя при этом торс со всеми его пре-лестями. Геральт кинул взгляд на Эсси. Девушка слег-ка зарумянилась и с сожалением и смущением намгновение кинула взгляд на собственные выпуклости,едва обозначенные под платьицем.

– Где мой? – пропела Шъееназ, подплывая ближе. –Он должен был ждать.

– Ждал три часа и ушел.– Ушел? – высокой трелью удивилась сирена. – Не

стал ждать? Не выдержал каких-то несчастных трехчасов? Так я и думала. Ни капли жертвенности! Нунисколечко! Противный, противный, противный! А чтоделаешь здесь ты, белоголовый? Прогуливаешься слюбимой? Прекрасная пара, только вот ноги вас уро-дуют.

– Это не моя любимая. Мы едва знакомы.– Да? – удивилась Шъееназ. – А жаль. Вы подходи-

те друг другу, прекрасно смотритесь рядом. Кто она?– Я Эсси Давен, поэтесса, – пропела Глазок с ак-

центом и мелодичностью, по сравнению с которымиголос ведьмака звучал как воронье карканье. – При-ятно познакомиться, Шъееназ.

Сирена шлепнула ладонями по воде, звучно рас-смеялась.

– Как хорошо! Ты знаешь нашу речь! Даю слово, выпоражаете меня, люди. Воистину нас разделяет вовсене так много, как утверждают некоторые.

Ведьмак был удивлен не меньше сирены, хоть и могпредполагать, что образованная и начитанная Эссилучше него знает Старшую Речь, язык эльфов, певу-чую версию которого использовали сирены, водорос-ки и нереиды. Ему должно было быть ясно также и то,что певучесть и сложная мелодика речи сирен, ослож-нявшие ему общение, Глазку его только облегчали.

– Шъееназ! – воскликнул он. – Кое-что нас все-таки

разделяет, и порой этим оказывается пролитая кровь!Кто… кто убил ловцов жемчуга там, у двух скал? Ска-жи!

Сирена нырнула, взбурлив воду. Через секунду сно-ва выскочила на поверхность, а ее красивое личикосъежилось в противной гримасе.

– Не смейте! – пронзительно крикнула она. – Несмейте приближаться к Ступеням! Это не для вас! Нессорьтесь с ними! Это не для вас!

– Что? Что не для нас?– Не для вас! – воскликнула Шъееназ, бросаясь

всем телом на волны.Высоко взметнулись брызги. Еще мгновение был

виден ее хвост, раздвоенный узкий плавник, бьющийпо волнам. Потом она скрылась в глубине.

Глазок поправила волосы, взвихренные ветром.Она стояла молча, наклонив голову.

– Не знал, что ты так хорошо владеешь СтаршейРечью, Эсси.

– И не мог знать, – ответила она с горечью в голо-се. – Ведь… ведь мы едва знакомы.

6

– Геральт, – сказал Лютик, осматриваясь и приню-хиваясь, будто гончий пес. – Тут жутко воняет, не счи-

таешь?– Как сказать. – Ведьмак потянул носом. – Я бывал

в таких местах, где воняет еще хуже. Тут – всего-на-всего запах моря.

Бард отвернулся и сплюнул меж камней. Вода буль-кала в каменных распадах, пенясь и шумя, приоткры-вая промытые волнами, заполненные галькой рассе-лины.

– Глянь, как все здорово высохло. Куда подеваласьвода? Что они такое, эти отливы и приливы? Никогдане задумывался?

– У меня были другие заботы.– Думаю, – Лютик слегка вздрогнул, – там, в глуби-

не, на самом дне чертова океана, сидит преогромней-шее чудище, толстая чешуйчатая уродина, жаба с ро-гами на мерзкой башке. И время от времени засасы-вает воду, а с водой все живое и годное в пищу: рыб,тюленей, черепах – все. А потом, насытившись, вы-рыгивает воду – и получается прилив. Как думаешь,Геральт?

– Думаю, что ты глуп. Йеннифэр когда-то сказала,что приливы и отливы вызваны Луной.

Лютик захохотал.– Какая ерундистика! Что общего у Луны с морем?

На Луну только собаки воют. Купила тебя, Геральт,твоя врушка, посмеялась над тобой. Насколько мне

известно, не в первый раз.Ведьмак не ответил. Он смотрел на блестевшие от

воды камни в проточинах, открывшихся при отливе. Вних все время вздымалась пена, но похоже было, чтопройти удастся.

– Ну что ж, за дело, – сказал он, встал и поправил наспине меч. – Дольше ждать нельзя, можем не успетьдо начала прилива. Ты по-прежнему настаиваешь натом, чтобы идти со мной?

– Да. Темы для баллад – не шишки, их под елкамине собирают. Кроме того, у Куколки завтра день рож-дения.

– Не улавливаю связи.– А жаль. У нас, нормальных людей, принято де-

лать друг другу подарки по случаю дня рождения. Напокупки у меня не хватит финансов. Найду что-нибудьна дне морском.

– Селедку? Каракатицу?– Дурной! Янтарь, может, морского конька или кра-

сивую раковину. Ведь важен символ, доказательствопамяти и симпатии. Я люблю Глазок, хочу доставитьей радость. Не понимаешь? Так я и думал. Пошли.Ты – первый, потому как там может сидеть какое-ни-будь чудо.

– Ладно. – Ведьмак спустился с обрыва на осклиз-лые, покрытые водорослями камни. – Пойду первым,

чтобы в случае чего защитить тебя. В доказатель-ство памяти и симпатии. Только запомни: как я крик-ну, хватай ноги в руки и чтоб не путался у меня подмечом. Мы идем не морских коньков собирать. Идемрасправляться с чудовищем, которое мордует людей.

Они двинулись вниз, в трещины освободившегосяот воды дна, местами по колено в воде, все еще ки-певшей в каменных ущельях. Увязали в мульдах, вы-стланных песком и морскими водорослями. Ко всемупрочему начался дождь, так что вскоре они промоклидо нитки. Лютик то и дело останавливался, ковырялпалочкой в гальке и клубках водорослей.

– Взгляни, Геральт, рыбка. Вся красная, черт менявозьми. А это? О, маленький угорь. А это? Это что та-кое? Похоже на огромную прозрачную блоху. А это…О господи! Гера-а-альт!

Ведьмак резко обернулся, держа руку на мече.Это был человеческий череп, белый, отполирован-

ный о камни, заклинившийся в скальной расселине изабитый песком. И не только песком. Лютик, увидевизвивающегося в глазнице многощетинкового червя,затрясся и издал очень неприятный звук. Ведьмак по-жал плечами, направляясь в сторону освободившей-ся от воды каменной равнины, к зубчатым рифам,именуемым Драконьими Клыками и сейчас напомина-ющим горы. Шел осторожно. Дно было усеяно голоту-

риями, раковинами, кустиками водорослей. В лужахи впадинах раскачивались огромные медузы и мета-лись змеехвостки. Маленькие пестрые крабы удиралиот них, двигаясь бочком, перебирая ножками.

Геральт уже издалека заметил труп, застрявшиймежду камнями. Утопленник шевелил выступающейиз-под водорослей грудной клеткой, хотя в принципеему уже нечем было шевелить. Вокруг него и в немкишмя кишели крабы. Труп не мог находиться в водебольше суток, но крабы ободрали его так, что осмат-ривать не было смысла. Ведьмак молча изменил на-правление, обходя труп стороной. Лютик ничего не за-метил.

– Ну и несет же тут, – выругался он, догоняя Гераль-та, плюнул, стряхнул воду с шапочки. – И льет, и хо-лодно. Простужусь, потеряю голос, черт побери…

– Не ной. Если хочешь вернуться, дорогу знаешь.Сразу за основанием Драконьих Клыков раскину-

лась полка, а дальше была голубизна, спокойно вол-нующееся море. Граница отлива.

– Эй, Геральт. – Лютик осмотрелся. – Твое чудо-вище, похоже, было достаточно разумно, чтобы вы-браться в открытое море вместе с уходящей водой.А ты, верно, думал, оно будет лежать где-нибудь тутбрюхом кверху и ждать, пока ты его затюкаешь?

– Помолчи.

Ведьмак приблизился к краю полки, опустился наколени, осторожно оперся руками на острые ракови-ны, прикрепившиеся к скале. Не видно было ничего,вода была темная, а поверхность замутненная.

Лютик исследовал закоулки рифов, пинками отбра-сывая от ног наиболее нахальных крабов, осматривали ощупывал мокрые камни с бородами из свисающихводорослей, украшенных шершавыми колониями ра-кообразных и улиток.

– Эй, Геральт!– Что?– Глянь-ка на эти раковины. Жемчужницы, нет?– Нет.– Ты в этом разбираешься?– Нет.– Тогда воздержись высказывать свое мнение, по-

ка не начнешь разбираться. Я уверен – жемчужницы.Сейчас наберем жемчуга, будет хоть какая польза отэкспедиции, не одна простуда. Собрать, Геральт?

– Собирай. Чудовище нападает на ловцов. Собира-тели вроде тебя тоже входят в эту категорию.

– Выходит, мне выпала роль приманки?– Собирай, собирай. Бери какие покрупнее, если не

будет жемчужин, то хоть похлебку сварим.– Еще чего. Буду брать только жемчужины, а скор-

лупу – псу под хвост. Черт… Как это открывать? Ножа

нет, Геральт?– Так ты даже ножа не прихватил?– Я поэт, а не ножовщик. А, ладно, свалю в сумку, а

жемчужины выберем потом. Ах ты! Пшел вон!Краб, которому досталось от Лютиковой ноги, про-

летел над головой Геральта и шлепнулся в воду. Ведь-мак медленно шел вдоль края полки, вглядываясь вчерную, непроницаемую воду и слушая ритмичныйстук камня, которым Лютик отбивал улиток от скалы.

– Лютик! Иди сюда, смотри!Рваная, потрескавшаяся полка неожиданно окан-

чивалась ровным острым краем, уходящим вниз подпрямым углом. Под поверхностью воды были ясновидны огромные прямоугольные, правильные блокибелого мрамора, обросшие водорослями, моллюска-ми, актиниями, шевелящимися в воде, как цветы наветру.

– Что такое? Похоже на… ступени, – удивленношепнул Лютик. – О-о-о, лестница в подземный город.В легендарный Ис, который поглотили волны. Ты слы-шал легенду о городе бездны, об Исе под Водами? О-о-о, я напишу об этом балладу, такую, что соперниковпот прошибет. Надо осмотреть вблизи… Глянь, тамкакая-то мозаика, что-то выцарапано. Какие-то надпи-си. Отодвинься-ка, Геральт.

– Лютик! Там глубина! Соскользнешь…

– А, брось… Я и так весь мокрый. Смотри, здесьнеглубоко, едва по пояс, на первой-то ступени. И ши-роко, как в бальном зале. О дьявол…

Геральт мгновенно прыгнул в воду и удержал бар-да, провалившегося по шею.

– Споткнулся об это дерьмо. – Лютик, хватая воз-дух, отряхнулся, обеими руками поднял большуюплоскую раковину с темно-синими створками, оброс-шую кудряшками водорослей. – Этого добра полнона уступах. Красивый цвет, верно? Дай-ка я положу втвой мешок, мой уже полон.

– Вылезай оттуда, – проворчал разозлившийсяведьмак. – Немедленно поднимайся на полку. Это неигра.

– Тише! Слышал? Что это было?Геральт, конечно, слышал. Звук долетел снизу, из-

под воды. Глухой и глубокий, хоть одновременно хруп-кий, тихий, краткий, обрывистый. Звук колокола.

– Колокол, чтоб меня, – шепнул Лютик, выкарабки-ваясь на полку. – Я был прав, Геральт. Это колокол иззатопленного Иса, колокол города призраков, приглу-шенный тяжестью глубин. Это проклятые напомина-ют нам…

– Ты заткнешься наконец?Звук повторился. На этот раз значительно ближе.– …напоминают нам, – продолжал Лютик, выжимая

полу куртки, – о своей страшной судьбе. Этот звон –предупреждение…

Ведьмак перестал обращать внимание на голосЛютика и переключился на другие мысли. Он чувство-вал. Чувствовал что-то.

– Это предупреждение. – Лютик слегка высунулязык, что привык делать, когда сосредоточивался. –Предупреждение… либо, хммм… Чтобы мы не забы-ли… хммм… хммм… Готово!

Сердце колокола бьется,Песнь о смерти нам несет.И тревожный голос рвется…

Вода рядом с ведьмаком забурлила. Лютик крик-нул. Появившееся из пены лупоглазое чудище замах-нулось на Геральта широким, зазубренным, похожимна косу лезвием. У Геральта меч был в руке с того са-мого момента, как только вода начала горбиться, такчто теперь он лишь развернулся и ударил чудище вотвисший, покрытый чешуей зоб. Тут же развернул-ся в другую сторону, где возник второй бурун и появи-лось нечто в странном шлеме и в чем-то, напоминаю-щем латы из позеленевшей меди. Ведьмак широкимзамахом меча отбил острие направленной в него ко-роткой пики и, с размаху рубанув по змеерыбьей зу-бастой морде, тут же отскочил к краю полки, разбрыз-

гивая воду.– Беги, Лютик!– Давай руку!– Беги, черт побери!Новое существо вынырнуло из воды, рассекая воз-

дух кривой саблей, которую держало зеленой шерша-вой лапой. Ведьмак оттолкнулся от усеянного ракуш-ками края скалы, встал в боевую позицию, но рыбо-глазое существо не приближалось. Ростом оно былос Геральта, вода тоже доходила ему до пояса, но вну-шительно торчащий на спине гребень и раздувшиесяжабры делали его крупнее Геральта. Гримаса, искри-вившая широкую зубастую пасть, поразительно напо-минала жуткую ухмылку.

Существо, не обращая внимания на два вздрагива-ющих, плавающих в красной воде тела, подняло саб-лю, которую держало обеими руками за длинную без-эфесную рукоять. Еще сильнее напрягая гребень ижабры, оно ловко закрутило клинком в воздухе. Ге-ральт слышал, как легкое острие шипит и жужжит.

Существо сделало шаг вперед, послав в сторонуГеральта волну. Геральт тоже завертел мечом. И тожесделал шаг, принимая вызов.

Рыбоглазый ловко перехватил рукоять пальцами имедленно опустил защищенные черепаховым панци-рем и медью руки, погрузив их по самые локти в во-

ду, скрыв под ней оружие. Ведьмак схватил меч обе-ими руками – правой у самого эфеса, левой за голов-ку, поднял оружие вверх и немного вбок, повыше пра-вого плеча. Он глядел в глаза чудовища, но это былиопалесцирующие рыбьи глаза с капельками радуж-ниц, поблескивающие холодом и металлом. Глаза, ко-торые ничего не выражали и ничего не выдавали. Ни-чего, что могло бы предупредить о нападении. Из глу-бины, с низа ступеней, уходящих в черную бездну, до-летели звуки колокола. Они были все ближе, все яв-ственнее.

Рыбоглазый рванулся вперед, выхватывая клинокиз-под воды, напал быстрым, как мысль, дальним бо-ковым ударом. Геральту просто повезло – он интуи-тивно предположил, что удар будет нанесен справа.Он парировал острием, направленным вниз, сильновывернув корпус, тут же повернул меч, скрестив егоплашмя с саблей чудовища. Теперь все зависело оттого, кто из них скорее развернет пальцы на рукояти,кто первым перейдет от плоского, статичного сопри-косновения клинков к удару, силу которого уже гото-вили оба, перенося вес тела на нужную ногу. Геральтуже видел, что оба они одинаково быстры.

Но у рыбоглазого пальцы были длиннее.Ведьмак рубанул вбок, повыше бедра, вывернул-

ся вполоборота, рассек, напирая на клинок, без труда

уклонился от широкого, отчаянного и лишенного изя-щества удара. Чудовище, беззвучно разевая рыбьюпасть, скрылось под водой, в которой пульсировалитемно-красные облака.

– Давай руку, быстро! – крикнул Лютик. – Они плы-вут. Целая стая! Я их вижу!

Ведьмак ухватился за правую руку барда и вырвал-ся из воды на каменную полку. За ними широкимфронтом пошла волна.

Начинался прилив.Они бежали быстро, преследуемые прибывающей

водой. Геральт оглянулся и увидел, как из моря вы-скакивают многочисленные рыботворы, как кидаютсяв погоню, ловко прыгая на мускулистых ногах. Он мол-ча ускорил бег.

Лютик бежал, задыхаясь, тяжело разбрызгивая во-ду, уже доходящую до колен. Вдруг он споткнулся,упал, шлепнулся в водоросли, уперся дрожащими ру-ками. Геральт схватил его за пояс, вырвал из кипящейкругом пены.

– Беги! Беги! Я их задержу!– Геральт…– Беги! Сейчас вода заполнит выемки, тогда нам не

выбраться! Жми что есть мочи!Лютик охнул и побежал. Ведьмак бежал следом,

рассчитывая на то, что чудища растянутся при погоне

в цепь. Он знал, что, борясь со всей группой сразу, непобедит.

Они догнали его у самой расселины, потому что во-да была уже настолько глубока, что они могли плыть,он же с трудом, то и дело погружаясь в пену, рвалсянаверх по скользким камням. Однако в расселине бы-ло слишком тесно, чтобы можно было напасть на негосо всех сторон. Он остановился в мульде, в той, в ко-торой Лютик нашел череп.

Остановился, оглянулся и успокоился.Первого он достал самым концом меча там, где

должен быть висок. Другому, вооруженному чем-товроде короткого бердыша, вспорол живот. Третий убе-жал.

Ведьмак кинулся вверх по расселине, но в этот мо-мент вздымающаяся волна загудела, взвихрилась пе-ной, закружилась водоворотом в расселине, сорвалаего с камней и повлекла вниз, в кипень. Он столкнул-ся с болтающимся в водовороте рыботвором, откинулего пинком. Кто-то схватил его за ноги и потянул вниз,на дно. Он ударился спиной о камень, отворил глаза –в самое время, чтобы увидеть темные фигуры, двавзблеска. Первый он парировал мечом, от второго ав-томатически заслонился левой рукой. Почувствовалудар, боль. Оттолкнулся ногами от дна, взвился на-верх, к поверхности, сложил пальцы, стрельнул зна-

ком. Взрыв был глухой, рванул уши коротким парок-сизмом боли. «Если выйду живым, – подумал он, мо-лотя по воде руками и ногами, – если выйду живым,поеду к Йен в Венгерберг, попытаюсь еще раз… Есливыйду живым…»

Ему показалось, что он слышит звук трубы. Или ро-га.

Волна, снова вздымаясь в теснине, подняла его,выкинула животом на огромный камень. Теперь он яв-но слышал звук рога, крики Лютика, которые, каза-лось, долетают со всех сторон одновременно. Он вы-дохнул соленую воду из носа, осмотрелся, откинув слица мокрые волосы.

Он был на берегу, на том самом месте, откуда ониотправились. Лежал животом на камнях, кругом белойпеной кипел прибой.

За ним в расселине, которая теперь уже была уз-ким заливчиком, танцевал на волнах большой серыйдельфин. На его спине, разметав мокрые зеленова-тые волосы, сидела сирена. У нее были изумитель-ные груди.

– Белоголовый! – тягуче пропела она, размахиваярукой, в которой держала большую, коническую, спи-рально закрученную раковину. – Жив?

– Жив, – удивился ведьмак. Пена вокруг него сде-лалась розовой. Левая рука немела, ее щипало от со-

ли. Рукав куртки был разрезан ровно и прямо, из раз-реза сочилась кровь. «Вылез, выкарабкался, – поду-мал он. – Снова удалось. Нет, никуда я не поеду».

Он увидел Лютика, который бежал, спотыкаясь намокрых голышах.

– Я их задержала, – пропела сирена и снова подулав раковину. – Но ненадолго! Беги и не возвращайся,белоголовый! Море… не для вас!

– Знаю! – крикнул он в ответ. – Знаю. Спасибо, Шъ-ееназ!

7

– Лютик, – проговорила Глазок, раздирая зубами ко-нец повязки и затягивая узел на кисти Геральта, – объ-ясни ты мне, откуда на ступенях взялась куча рако-вин? Жена Дроухарда сейчас их убирает и при этомне скрывает, что о вас думает.

– Раковины? – удивился Лютик. – Какие раковины?Понятия не имею. Может, упустили пролетавшие ут-ки?

Геральт усмехнулся, отвернув голову. Усмехнулся,вспомнив дурь Лютика, который все утро убил, вскры-вая раковины и копаясь в склизком мясе, при этомпорезал пальцы и испачкал рубашку, но не нашел ниединой жемчужины. И неудивительно, потому что ско-

рее всего это были никакие не жемчужницы, а обык-новенные мидии. Идею приготовить суп из улиток ониотбросили, когда Лютик раскрыл первую раковину –она выглядела так неаппетитно и так воняла, что ажслезы выступали.

Глазок закончила перевязку и присела на перевер-нутое ведро. Ведьмак поблагодарил, рассматриваяловко перевязанную руку. Рана была глубокая и до-вольно длинная, задевала локоть, который дьяволь-ски болел при движениях. Его наскоро перевязалиеще на берегу, но не успели добраться до дома, какрана снова начала кровоточить. Перед самым прихо-дом девушки Геральт залил рассеченную руку коагу-лирующим эликсиром, побрызгал обезболивающим.Эсси обнаружила их в тот момент, когда они с Люти-ком пытались зашить рану с помощью нитки, привя-занной к рыболовному крючку. Глазок изругала их исама взялась за перевязку, а в это время Лютик потче-вал ее красочным рассказом о борьбе, не забыв вы-говорить себе исключительное право на балладу. Эс-си, естественно, засыпала Геральта лавиной вопро-сов, на которые он не мог ответить. Она воспринялаэто с обидой, скорее всего решив, что он что-то утаи-вает. Надулась и перестала выспрашивать.

– Агловаль уже знает, – сказала она. – Вас видели,когда вы возвращались, а Дроухардова жена, заметив

кровь на лестнице, помчалась сплетничать. Люди ки-нулись к скалам, надеясь, что волны что-нибудь вы-бросят, и толкутся там до сих пор, но, насколько знаю,ничего не нашли.

– И не найдут, – сказал ведьмак. – К Агловалю япойду завтра, но предупреди его, если сможешь, что-бы запретил людям крутиться около Драконьих Клы-ков. Только прошу, ни слова о ступенях или Лютико-вых фантазиях относительно города Ис. Тут же най-дутся искатели сокровищ и любители сенсаций – и по-явятся новые трупы.

– Я не сплетница, – надулась Эсси, резко откинувпрядку со лба. – Если о чем-то спрашиваю, так незатем, чтобы сразу бежать к колодцу и рассказыватьпрачкам.

– Прости.– Мне надо выйти, – вдруг сообщил Лютик. – Я до-

говорился с Акереттой. Геральт, беру твою курточку.Моя свински умарухана и все еще не просохла.

– Все здесь мокрое, – насмешливо заметила Гла-зок, с отвращением трогая мыском туфельки разбро-санные части одежды. – Разве так можно? Надо былоразвесить, как следует просушить… Вы просто чудо-вищны.

– Само высохнет. – Лютик натянул влажную курточ-ку Геральта и с завистью взглянул на серебряные на-

бивки на рукавах.– Не болтай. А это что такое? Неужели сумка все

еще полна тины и водорослей? А это… Тьфу!Геральт и Лютик молча смотрели на темно-синюю

раковину, которую Эсси держала перед собой двумяпальцами. Они совсем о ней забыли. Раковина быласлегка приоткрыта и отчетливо воняла.

– Это презент, – сказал трубадур, выбираясь к две-ри. – Завтра твой день рождения, Куколка! Ну так этотебе подарок.

– Это?– Красивая, верно? – Лютик понюхал и быстро до-

бавил: – От Геральта. Это он для тебя выбрал. Ах, ужепоздно. Опаздываю. Бывайте…

– Ты помнил о моем дне рождения? – медленноспросила Эсси, держа раковину подальше от себя. –Серьезно?

– Дай сюда, – резко сказал он. Встал с матраца,оберегая забинтованную руку. – Прости за этого иди-ота…

– Нет, – возразила она, вынимая из ножен на поя-се маленький кинжальчик. – Раковина действительнокрасивая, я сохраню ее на память. Только надо вы-мыть, а для начала отделаться от… содержимого. Явыкину в окно, кошкам.

Что-то стукнуло о пол, покатилось. Геральт расши-

рил зрачки и увидел гораздо раньше, чем Эсси.Это была жемчужина. Переливающаяся и блестя-

щая жемчужина светло-голубого цвета размером сразбухшую горошину.

– О боги! – Глазок тоже заметила ее. – Геральт…Жемчужина!

– Жемчужина, – рассмеялся он. – Стало быть, тывсе-таки получила подарок, Эсси.

Я рад.– Геральт, не могу принять. Эта жемчужина стоит…– Она твоя, – прервал он. – Лютик, хоть и разыгры-

вает глупенького, действительно помнил о твоем днерождения. Он и правда хотел доставить тебе радость.Говорил об этом, говорил вслух. Ну, видишь, судьбауслышала его и исполнила, что требовалось.

– А ты, Геральт?– Я?– А ты… Тоже хотел доставить мне радость? Жем-

чужина такая прекрасная… Она должна сказочномного стоить… Не жалеешь?

– Я рад, что она тебе понравилась. А если и жалею,так о том, что она была только одна. И что…

– Да?– Что не знаю тебя так долго, как Лютик, так долго,

чтобы знать и помнить о твоем дне рождения. Чтобыиметь возможность дарить подарки и доставлять тебе

радость. Чтобы иметь право… называть тебя Кукол-кой.

Она подошла и неожиданно закинула ему руки нашею. Он ловко и быстро предупредил ее движения,отстранился от ее губ, сдержанно поцеловал в щеку,обняв здоровой рукой осторожно, нежно. Он чувство-вал, как девушка напрягается и медленно отстраняет-ся, но только на длину рук, все еще лежащих у негона плечах. Он знал, чего она ждет, но не сделал этого.Не привлек ее к себе.

Эсси отпустила его, отвернулась к приоткрытомугрязному оконцу.

– Ну конечно, – вдруг сказала она. – Ты же едваменя знаешь. Я совсем забыла, мы едва знакомы…

– Эсси, – проговорил он после недолгого молча-ния, – я…

– Я тоже едва тебя знаю, – вспыхнула она. – И что стого? Я люблю тебя. Ничего не могу с собой поделать.Ничего.

– Эсси!– Да. Люблю. Мне совершенно безразлично, что ты

подумаешь. Я полюбила тебя в тот самый момент, какувидела, там, на приеме по случаю обручения…

Она замолчала и опустила глаза.Она стояла перед ним, а Геральт сожалел, что это

она, а не рыбоглазый с саблей, укрытой под водой. С

рыбоглазым у него были шансы… С ней – никаких.– Ты молчишь, – бросила она. – Ничего, ни слова…«Я устал, – подумал он, – и страшно слаб. Мне

необходимо присесть, у меня темнеет в глазах, я по-терял много крови и ничего не ел… Мне нужно при-сесть. Проклятая комнатушка, чтоб она сгорела вовремя ближайшей бури от молнии. Проклятое отсут-ствие мебели, двух идиотских стульев и стола, кото-рый разделяет, через который можно так легко и без-опасно разговаривать. Можно даже держаться за ру-ки. А я вынужден садиться на матрац и просить ее,чтобы она присела рядом. А набитый гороховой соло-мой матрац опасен, с него невозможно никуда вывер-нуться, отстраниться…»

– Сядь рядом, Эсси.Она присела. Не спеша. Тактично. Далеко. Очень

далеко. Слишком близко.– Когда я узнала, – шепнула она, прерывая затя-

нувшееся молчание, – когда я услышала, что Лютикпритащил тебя, окровавленного, я выбежала из до-ма словно сумасшедшая, помчалась, ничего не видя,ни на что не обращая внимания. И тогда… Знаешь, очем я подумала? Что это магия, что ты приворожилменя, украдкой, по секрету, предательски очаровалменя, приколдовал знаком, своим волчьим медальо-ном, скверным глазом. Так я подумала, но не остано-

вилась, продолжала бежать, потому что поняла, чтохочу… хочу оказаться под действием твоей силы, нореальность оказалась страшнее. Ты не приворожилменя, не использовал никаких чар. Почему, Геральт?Почему ты этого не сделал?

Он молчал.– Если б это была магия, – продолжала она, – все

было бы так просто и легко. Я поддалась бы твоей си-ле и была бы счастлива. А так… Я должна… не знаю,что со мной творится…

«К черту, – подумал он, – если Йеннифэр, когда онасо мной, чувствует себя как я сейчас, то я ей не зави-дую. И уже никогда не стану удивляться. Никогда небуду ненавидеть ее… Никогда…

Потому что Йеннифэр, вероятно, чувствует то, чтоневозможно исполнить, чувствует глубокую уверен-ность, что я обязан выполнить то, что выполнитьневозможно, еще невозможнее, чем связать Агловаляи Шъееназ. Уверенность, что немного жертвенноститут недостаточно, что надо пожертвовать всем, да и тонеизвестно, достаточно ли этого. Нет, я не буду нена-видеть Йеннифэр за то, что она не может и не хочетпроявить хоть немного жертвенности. Теперь я знаю,что немного жертвенности – это… очень много».

– Геральт, – простонала Глазок, втягивая голову вплечи. – Мне так стыдно. Мне так стыдно того, что я

чувствую какое-то проклятое бессилие, холод, озноб,как короткое дыхание…

Он молчал.– Я всегда думала, что это прекрасное и возвышен-

ное состояние души, благородное и восхитительное,даже если оно и лишает тебя счастья. Ведь сколькобаллад я сложила о подобном. А это просто химияорганизма, Геральт, простая и всеохватывающая. Такможет чувствовать себя больной, выпивший яд. Дапотому что человек, выпивший яд, готов на все взаменза противоядие. На все, даже на унижение.

– Эсси, прошу тебя…– Да, я чувствую себя униженной, униженной тем,

что во всем тебе призналась, забыв о достоинстве,которое велит страдать молча… Тем, что своим при-знанием причинила тебе беспокойство, неловкость. Ячувствую себя униженной тем, что ты смущен. Но я немогла иначе. Я бессильна. Я отдана на милость сра-зившей меня болезни. Я всегда боялась болезни, тогомомента, когда стану слабой, бессильной, беспомощ-ной и одинокой. Я всегда боялась болезни, всегда ве-рила, что болезнь будет самым худшим, что может сомной приключиться…

Он молчал.– Знаю, – зашептала она снова, – знаю, я долж-

на благодарить тебя за то, что… что ты не использу-

ешь ситуации. Но я тебя не благодарю. И этого я тожестыжусь. Я ненавижу твое молчание, твои изумлен-ные глаза. Я ненавижу тебя. За то, что ты молчишь.За то, что не лжешь, что не… И ее я тоже ненавижу,твою чародейку, я охотно пырнула бы ее ножом за то,что… ненавижу ее. Прикажи мне уйти, Геральт. При-кажи мне уйти отсюда. Сама, по своей воле, я не могу,а уйти хочу, пойти в город, в трактир… Хочу отомститьтебе за свой стыд, за унижение, хочу найти первогопопавшегося…

«Черт побери, – подумал он, слыша, как ее голосскачет, словно тряпичный мячик, катящийся по лест-нице. – Расплачется, обязательно расплачется. Чтоделать, дьявол, что делать?»

Державшие его руки Эсси задрожали. Девушка от-вернулась и разразилась тихим, поразительно спо-койным, несдерживаемым плачем.

«Я ничего не чувствую, – отметил он с ужасом, –ничего, ни малейшего возбуждения. То, что сейчас яобниму ее, будет жест рассудочный, взвешенный, неспонтанный. Я обниму ее, потому что знаю – так надо,а не потому, что хочу. Я ничего не чувствую».

Он обнял ее, она тут же успокоилась, отерла слезы,сильно тряхнула головой и отвернулась, чтобы он немог видеть ее лица. А потом прижалась к нему, сильновтиснув голову в грудь.

«Немного жертвенности, – подумал он, – всеголишь немного жертвенности. Это ее успокоит – объ-ятия, поцелуи, тихие ласки… Она не хочет больше-го. И даже если хочет, то что? Немного жертвенно-сти, совсем немного… ведь она красива и заслужива-ет этого… Если б она хотела большего… Это ее успо-коит. Тихий, спокойный, нежный любовный акт. А я…Ведь мне все безразлично, у меня не возникает эмо-ций, потому что Эсси пахнет вербеной, а не сиренью икрыжовником, у нее нет холодной электризующей ко-жи, волосы Эсси не черное торнадо блестящих локо-нов, глаза Эсси прекрасные, мягкие, теплые и синие,но они не горят холодной, бесстрастной фиолетовойглубиной. Потом Эсси уснет, отвернет голову, немно-го приоткроет рот. Эсси не улыбнется торжествующе.Потому что Эсси…

Эсси – не Йеннифэр.И поэтому я не могу. Не могу решиться на эту каплю

жертвенности».– Прошу тебя, Эсси, не плачь.– Не буду. – Она медленно отодвинулась от него. –

Не буду. Я понимаю. Иначе быть не может.Они молчали, сидя рядом на набитом гороховой со-

ломой матраце. Надвигался вечер.– Геральт, – вдруг сказала она, и голос ее дрогнул. –

А может… Может, было бы так… как с тем моллюском,

с тем дивным подарком? Может, мы все-таки нашлибы жемчужину? Позже? Спустя какое-то время?

– Я вижу ее, – с трудом проговорил он. – Оправлен-ную в серебро, вставленную в серебряный цветочек сизумительными лепестками. Я вижу ее на твоей шее,на серебряной цепочке, которую ты носишь так же, какя ношу свой медальон. Это будет твой талисман, Эс-си. Талисман, который защитит тебя от любого зла.

– Мой талисман, – повторила она, опуская голову. –Моя жемчужина, которую я оправлю в серебро, с ко-торой никогда не расстанусь. Моя драгоценность, ко-торую я получила взамен. Разве такой талисман мо-жет принести счастье?

– Да, Эсси. Будь уверена.– Могу я посидеть здесь еще? С тобой?– Можешь.Надвигались сумерки, становилось все темнее, а

они сидели на набитом соломой матраце в комнаткена чердаке, в которой не было мебели, а только вед-ро и незажженная свеча на полу в лужице застывшеговоска.

Сидели в полном молчании, в тишине, долго, оченьдолго. А потом пришел Лютик. Они слышали, как онидет, тренькает на лютне и напевает. Лютик вошел,увидел их и не сказал ничего, ни единого слова. Эсси,тоже молча, встала и вышла, не глядя на них.

Лютик не сказал ни слова, но ведьмак видел в егоглазах слова, которые не были произнесены.

8

– Разумная раса, – задумчиво проговорил Агло-валь, поставив локоть на поручень кресла, а подбо-родок положив на кисть руки. – Подводная цивилиза-ция? Рыболюди на дне моря. Ступени в глубины. Ге-ральт, ты принимаешь меня за чертовски легковерно-го князя.

Глазок, стоявшая рядом с Лютиком, гневно фырк-нула. Лютик недоверчиво покрутил головой. Геральтвовсе не обратил внимания.

– Мне безразлично, – сказал он тихо, – поверишьты или нет. Просто я обязан предупредить. Лодка, ко-торая приблизится к Драконьим Клыкам, или люди,которые явятся туда во время отлива, подвергают-ся опасности. Смертельной опасности. Хочешь про-верить, правда ли, хочешь рисковать – твое дело. Япросто предупреждаю.

– Ха, – вдруг проговорил коморник Зелест, сидев-ший за спиной у Агловаля в оконном проеме. – Еслиони такие же чудища, как эльфы или другие гоблины,то нам они не страшны. Я-то боялся, как бы это не бы-ло что-то похуже или, упасите боги, заколдованное.

А по ведьмаковым словам получается, что это вродекаких-то морских утопцев-плавунов… Против них естьсредства. Слышал я, один чародей вмиг расправилсяс плавунами на озере Моква. Влил в воду баррель ма-гического фильтрата – и каюк плавунам. И следа неосталось.

– Верно, – заметил молчавший до того Дроухард. –Следа не осталось. И от лещей, значить, щук, раков ибеззубок. Сгинула дажить водяная зараза на дне, коюумники элодеей кличут. И засохнул, значить, ольша-ник на берегах.

– Блеск! – насмешливо проговорил Агловаль. –Благодарю за изумительное предложение, Зелест.Может, у тебя есть и еще какие?

– Ну вроде правда, – коморник сильно покраснел, –магик переборщил малость, слишком уж крынкой раз-махался. Но мы и без магиков управимся, князь. Ведь-мак говорит, что с этими чудами можно бороться иубить их тоже можно. Стало быть, война. Как раньше.Нам не впервой, верно? Жили в горах оборотцы, гдеони теперь? По лесам еще валандаются дикие эльфыи духобабы, но и этим вот-вот конец придет. Перебьемвсех до единого. Как деды наши…

– А жемчужины увидят только мои внуки? – помор-щился князь. – Слишком долго придется ждать, Зе-лест.

– Ну, так-то уж паршиво не будет. Что-то мне ви-дится… Скажем, с каждой лодкой ловцов – две лод-ки лучников. Быстренько научим чудищ уму-разуму.Узнают, что такое страх. Верно, господин ведьмак?

Геральт холодно посмотрел на него и ничего не от-ветил.

Агловаль повернул голову, демонстрируя свой бла-городный профиль, закусил губу. Потом, прищурясь иморща лоб, взглянул на ведьмака.

– Ты не выполнил задания, Геральт, – сказал он. –Снова испоганил дело. Не возражаю, ты проявил бла-гие намерения. Но я за благие намерения не плачу.Я плачу за результат. За эффект. А эффект, прости заопределение, дерьмовый. А посему столько ты и за-работал.

– Прелестно, благородный князь, – съехидничалЛютик. – Жаль, вас не было там, у Драконьих Клы-ков. Может, мы с ведьмаком дали бы вам возможностьвстретиться с одним из тех, морских-то, с мечом в ру-ке. Может, тогда вы поняли бы, в чем дело, и переста-ли скаредничать и препираться об оплате…

– Как торговка базарная, – добавила Глазок.– Я не привык торговаться, препираться или спо-

рить, – спокойно сказал Агловаль. – Я сказал – не за-плачу ни гроша, Геральт. Уговор был такой: ликвиди-ровать опасность, ликвидировать угрозу, обеспечить

ловлю жемчуга без риска для людей. А ты? Являешь-ся и рассказываешь нам о разумной расе со дна мор-ского. Советуешь держаться подальше от того места,которое приносит мне доход. Что ты сделал? Якобыубил… Скольких?

– Не имеет значения. – Геральт слегка побледнел. –Во всяком случае, для тебя, Агловаль.

– Именно. Тем более что доказательств нет. Если бты принес, к примеру, правые руки этих рыбожаб, какзнать, может, и заработал бы обычную ставку, какуюберет мой лесник за пару волчьих ушей.

– Ну что ж, – холодно сказал ведьмак. – Мне неостается ничего иного, как распрощаться.

– Ошибаешься, – сказал князь. – Остается кое-чтоеще. Постоянная работа за вполне приличное возна-граждение и содержание. Должность и патент капита-на моей вооруженной охраны, которая с этого дня бу-дет сопровождать ловцов. Не обязательно навсегда,но достаточно долго, до тех пор, пока эта якобы ра-зумная раса наберется ума избегать их как огня. Чтоскажешь?

– Благодарю, не воспользуюсь. – Ведьмак помор-щился. – Такая работа не по мне. Войны с другимирасами я считаю идиотизмом. Может, это и отличноеразвлечение для усталых и поглупевших князей. Дляменя – нет.

– Ах как гордо, – усмехнулся Агловаль. – Как благо-родно. Ты отвергаешь предложение образом, достой-ным короля. Отказываешься от немалых денег с ми-ной богача, только что сытно пообедавшего. Геральт?Ты сегодня ел? Нет? А вчера? А позавчера? Похоже,у тебя маловато шансов пообедать, очень маловато.Даже здоровым в наше время трудно заработать, асейчас, с одной рукой на перевязи…

– Да как ты смеешь?! – тонко взвизгнула Глазок. –Как ты смеешь так разговаривать с ним, Агловаль?Руку, которую он носит на перевязи, ему рассадиливо время выполнения твоего приказа! Ты не можешьбыть настолько низким…

– Прекрати, – сказал Геральт. – Прекрати, Эсси. Этобессмысленно.

– Неправда! – гневно бросила она. – В этом естьсмысл. Кто-то должен наконец сказать правду в глазатакому… типу, который сам себя произвел в князья,воспользовавшись тем, что с ним никто не состязал-ся за право владеть участком скалистого побережья,и который теперь считает, будто ему разрешено уни-жать других.

Агловаль покраснел и поджал губы, но не произнесни слова, не пошевелился.

– Да, Агловаль, – продолжала Эсси, сжимая в кула-ки дрожащие пальцы, – ты рад возможности унизить

других, возможности показать презрение к ведьмаку,готовому подставлять шею за деньги. Но знай, ведь-мак смеется над твоим презрением и твоими оскорб-лениями, они не производят на него никакого впечат-ления, он их даже не замечает. Нет, ведьмак не чув-ствует даже того, что чувствуют твои слуги и поддан-ные, Зелест и Дроухард, а они чувствуют стыд, глубо-кий, опаляющий стыд. Ведьмак не чувствует того, чтомы, я и Лютик, а мы чувствуем отвращение. Знаешь,Агловаль, почему? Я скажу тебе. Ведьмак знает, чтоон лучше, выше тебя. Достоин гораздо большего, чемты! И это придает ему ту силу, которая у него есть!

Эсси замолчала, опустила голову, но не настоль-ко быстро, чтобы Геральт не успел заметить слезы,блеснувшие в уголке прекрасного глаза. Девушка кос-нулась рукой висящего на шее цветочка с серебря-ными лепестками, цветочка, в середине которого си-яла большая голубая жемчужина. У цветочка былиизящные филигранные лепестки, он был изготовленмастерски. Дроухард оказался на высоте. Рекомендо-ванный им ремесленник выполнил работу прекрасно.И не взял от них ни гроша. Дроухард заплатил за все.

– Поэтому, якобы благородный князь, – продолжалаГлазок, поднимая голову, – не ставь себя в смешноеположение, предлагая ведьмаку роль наемника в ар-мии, которую ты собираешься поставить против оке-

ана. Не выставляй себя на осмеяние, а ведь предло-жение может вызвать только смех. Ты все еще не по-нял? Ты можешь заплатить ведьмаку за выполнениезадания, можешь его нанять, чтобы он охранял людейот зла, предупреждал грозящую им опасность. Но тыне можешь ведьмака купить, не можешь использоватьего в своих целях. Потому что ведьмак, даже раненыйи голодный, лучше тебя. Большего стоит. Поэтому онсмеется над твоим предложением. Понял?

– Нет, мазель Давен, – холодно произнес Агло-валь. – Не понял. Совсем даже наоборот. Понимаювсе меньше. Главное же, чего я уж совсем не пони-маю, так это почему я все еще не приказал повеситьвсю вашу троицу, предварительно отколотив батога-ми и припечатав червонным железом. Вы, мазель Да-вен, пытаетесь показать, будто знаете все. Так скажи-те, почему я этого не делаю?

– Извольте, – тут же откликнулась поэтесса. – Ты,Агловаль, не делаешь этого, потому что где-то там,глубоко внутри тебя, тлеет искорка порядочности,хранятся остатки чести, еще не приглушенные спесьюнувориша и купчишки. Внутри, Агловаль. На дне серд-ца. Сердца, которое, что бы там ни говорили, способ-но любить сирену.

Агловаль побледнел как полотно и стиснул руки напоручнях кресла. «Браво, – подумал ведьмак, – браво,

Эсси, прекрасно». Он гордился ею. Но одновременночувствовал грусть, чудовищную грусть и раскаяние.

– Уходите, – тихо проговорил Агловаль. – Уходите.Идите куда хотите. Оставьте меня в покое.

– Прощай, князь, – сказала Эсси. – И на прощаниеприми добрый совет. Совет, который должен был быдать тебе ведьмак, но я не хочу, чтобы он тебе его да-вал. Чтобы унижался до того, чтобы давать тебе со-веты. Я сделаю это за него.

– Слушаю.– Океан велик, Агловаль! Еще никто не знает, что

лежит там, за горизонтом, если там вообще что-ни-будь есть. Океан больше любых пущ и дебрей, в кото-рые вы оттеснили эльфов. Он менее доступен, неже-ли какие бы то ни было горы и ущелья, в которых выуничтожали оборотцев. А там, на дне океана, обитаетраса, применяющая оружие, знающая секреты обра-ботки металлов. Стерегись, Агловаль. Если вместе словцами в море пойдут лучники, ты развяжешь войнупротив того, чего не знаешь. То, что ты намерен тро-нуть, может оказаться гнездом шершней. Я советуювам, оставьте им море, ибо море не для вас. Вы незнаете и никогда не узнаете, куда ведут ступени, покоторым спускаются к основанию Драконьих Клыков.

– Ошибаетесь, мазель Эсси, – спокойно ответил Аг-ловаль. – Мы узнаем, куда ведут эти ступени. Боль-

ше того, мы спустимся по ним. Проверим, что нахо-дится по ту сторону океана, если там вообще что-тоесть. И вытянем из этого океана все, что только воз-можно вытянуть. А не мы, так наши внуки либо внукинаших внуков. Вопрос времени. Да, мы сделаем это,даже если океану придется стать красным от крови.И ты об этом знаешь, Эсси, мудрая Эсси, пишущаяхронику человечества своими балладами. Жизнь – небаллада, маленькая бедная прекрасная поэтесса, за-плутавшаяся в своих красивых словах. Жизнь – этоборьба. А борьбе научили нас именно вот такие, стоя-щие больше нас ведьмаки. Это они указали нам доро-гу, они проторили ее для нас, они усеяли ее трупамитех, кто был для нас, людей, помехой и препятстви-ем, трупами тех, кто защищал от нас этот мир. Мы,мазель Эсси, просто продолжаем эту борьбу. Мы, а нетвои баллады, пишем историю человечества. И намуже нет нужды в ведьмаках, нас и без того ничто ужене удержит. Ничто.

Эсси побледнела, дунула на прядь волос и покача-ла головой.

– Ничто, Агловаль?– Ничто, Эсси.Поэтесса усмехнулась.Из передней долетел какой-то шум, крики, топот. В

зал вбежали пажи и стражники, у самых дверей бро-

сились на колени либо согнулись в поклонах.В дверях стояла Шъееназ.Ее светло-зеленые волосы были искусно завиты,

охвачены изумительной красоты диадемой из корал-лов и жемчужин. Она была в платье цвета морскойволны с белыми, как пена, оборками. Платье бы-ло сильно декольтировано, так что прелести сирены,хоть частично прикрытые и украшенные ожерельемиз нефритов и ляпис-лазури, по-прежнему вызываливеличайшее восхищение.

– Шъееназ… – простонал Агловаль, падая на коле-ни. – Моя… Шъееназ…

Сирена медленно подошла, и ее движения былимягкими и полными грации, плавными, как набегаю-щая волна.

Она остановилась перед князем, сверкнула в улыб-ке мелкими белыми зубками, потом быстро подобра-ла платье и подняла подол на такую высоту, чтобыкаждый мог оценить качество работы морской вол-шебницы водороски. Геральт сглотнул. Не было со-мнений: водороска знала толк в красивых ножках иумела их делать.

– Ох! – воскликнул Лютик. – Моя баллада… Совсемкак в моей балладе… Она обрела ради него ножки, нопотеряла голос!

– Ничего я не потеряла, – сказала Шъееназ напевно

на чистейшем всеобщем. – Пока что. После операциия словно новая.

– Ты говоришь на нашем языке?– А что, нельзя? Как твои дела, белоголовый? О, и

твоя любимая тоже здесь, Эсси Давен, если не оши-баюсь? Ты уже лучше ее знаешь или по-прежнему ед-ва-едва?

– Шъееназ… – пролепетал Агловаль, приближаяськ ней на коленях. – Любовь моя! Моя любимая… един-ственная… Значит, все-таки наконец-то! Наконец-то,Шъееназ!

Сирена грациозным движением подала ему рукудля поцелуя.

– Да. Я ведь тоже люблю тебя, глупышка! А что этоза любовь, когда любящий не может иногда хоть чем-то пожертвовать?

9

Они выехали из Бремервоорда ранним холоднымутром, в тумане, впитавшем в себя яркость красногошара солнца, выкатывающегося из-за горизонта. Вы-ехали втроем. Как решили раньше. Они не разговари-вали об этом, не строили планов, просто хотели бытьвместе. Какое-то время.

Покинули каменистый мыс, распрощались с рваны-

ми клифами над пляжами, странными формациямииссеченных волнами и водоворотами известняковыхскал. Но, спустившись в зеленую, усеянную цветамидолину Доль Адалатте, все еще слышали запах моря,гул прибоя и резкие, дикие крики чаек.

Лютик не переставая болтал, перескакивал с темына тему и практически ни одной не заканчивал. Рас-сказывал о Стране Барса, где глупый, по его мнению,обычай велит девушкам хранить невинность до са-мого замужества, о железных птицах с острова ИнисПорхет, о живой и мертвой воде, о вкусе и удивитель-ных свойствах сапфирного вина, именуемого «Черр»,о королевских четверяшках из Эббинга, жутких надо-едливых обжорках по имени Пуцци, Грицци, Мицци иХуан Пабло Вассермиллер. Рассказывал о популяри-зируемых соперниками новых течениях в музыке и по-эзии, которые, по мнению Лютика, были чудовищами,воспроизводящими жизненные отправления организ-ма.

Геральт молчал. Эсси тоже молчала или отвечалаодносложно. Ведьмак чувствовал на себе ее взгляд.Взгляд, которого избегал.

Через реку Адалатте переправились на пароме,причем тянуть канаты пришлось самим, посколькупаромщик пребывал в состоянии патетически опья-ненной, мертвецки-белой, неподвижно трясущейся,

устремленной в пространство бледности и не мог ото-рваться от подпирающего навес столба, за которыйухватился обеими руками, и на все вопросы отвечалодним-единственным словом, звучащим как «вург».

Местность на другом берегу Адалатте понравиласьведьмаку – лежащие вдоль реки деревни были в боль-шинстве своем огорожены частоколом, а это давалонекоторые шансы отыскать работу.

Когда утром поили лошадей, Глазок подошла кнему, воспользовавшись тем, что Лютик удалился.Ведьмак не успел отойти. Она застала его врасплох.

– Геральт, – сказала она тихонечко. – Я больше…не могу. Это выше моих сил.

Он пытался не смотреть ей в глаза. Она не позволя-ла, стояла, поигрывая висящей на шее голубой жем-чужиной, оправленной в серебряные лепестки, а онснова жалел, что перед ним нет рыбоглазого чудови-ща с саблей, укрытой под водой.

– Геральт… Что-то надо делать, верно?Она ожидала его ответа. Его слова. Немного жерт-

венности. Но у ведьмака не было ничего такого, чемон мог бы пожертвовать, и она знала об этом. Он нехотел лгать. А по правде говоря, и не мог, потому чтоне мог решиться сделать ей больно.

Положение спас Лютик, надежный Лютик, появив-шийся неожиданно. Лютик со своей безотказной так-

тичностью.– Ну конечно же! – воскликнул он и, размахнувшись,

кинул в воду прутик, которым раздвигал прибрежныезаросли и гигантскую приречную крапиву. – Конечноже, вы должны что-то с этим сделать: самое время.Я не намерен бесконечно и безучастно наблюдать затем, что творится между вами! Чего ты от него ждешь,Куколка? Невозможного? А ты, Геральт, на что рас-считываешь? На то, что Глазок прочтет твои мысли,как… Как та, другая? И что этим удовольствуется, аты удобненько помолчишь, думая, будто не обязанничего объяснять, что-либо заявлять, в чем-то отка-зывать? Не обязан раскрываться? Сколько времени,сколько фактов вам требуется, чтобы понять? И когдавы хотите понять? Через сколько лет? В воспомина-ниях? Ведь завтра мы расстанемся, черт побери! Нет,с меня довольно, боги, оба вы у меня вот где сидите,вот тут вот! Хорошо, послушайте, я сейчас в орешникевыломаю себе ветку и пойду на рыбалку, а вы остане-тесь только сами с собой. У вас будет время, вы смо-жете все друг другу сказать. Так скажите же себе все,постарайтесь понять друг друга. Это не так трудно, каккажется. А потом, о боги, сделайте это. Сделай это сним, Куколка. Сделай это с ней, Геральт, и будь добр.А тогда, черт побери, либо у вас все пройдет, либо…

Лютик резко развернулся и ушел, ломая камыш и

громко ругаясь. Сделал удочку из орехового прута иконского волоса и рыбачил дотемна.

Когда он ушел, Геральт и Эсси долго стояли, взяв-шись за руки и опершись о корявую вербу, наклонив-шуюся над глубью. Потом ведьмак говорил, говорилтихо и долго, а глаза Глазка были полны слез.

А потом, о боги, они сделали это. Он и она.И все было прекрасно.

10

На следующий день они устроили себе нечто вродеторжественного ужина. В попавшейся на пути дере-веньке Эсси и Геральт купили освежеванного ягнен-ка. Пока торговались, Лютик стащил немного чеснока,лука и моркови из огорода за домом. Отъезжая, ониеще стянули котелок с забора за кузней. Котелок былслегка дыряв, но ведьмак заделал дыру знаком Игни.

Ужин имел место на поляне, в глубине леса. Костервесело потрескивал, котелок побулькивал. Геральт за-ботливо помешивал в нем палочкой, изготовленной изошкуренной макушки елочки. Лютик чистил лук и терморковь. Глазок, которая понятия не имела о готовке,развлекала их игрой на лютне и скабрезными купле-тами.

Это был прощальный ужин, потому что утром им

предстояло расстаться. Утром каждый должен былотправиться своим путем на поиски чего-то такого, чтоу них вообще-то уже было. Но не знали они, что ужеобладают этим, даже не догадывались. Не догадыва-лись, куда приведут их дороги, по которым завтра импредстояло отправиться. Каждому в отдельности.

Когда они наелись, напились подаренного Дроухар-дом пива, посплетничали и посмеялись, Лютик и Эс-си устроили певческое соревнование. Геральт, зало-жив руки под голову, лежал на подстилке из сосновыхлап и думал, что никогда не слышал таких прекрасныхголосов и таких прекрасных баллад. Думал о Йенни-фэр. Думал и об Эсси. И было у него предчувствие,что… Под конец Глазок на пару с Лютиком исполнилиизвестный дуэт Цинтии и Вертверна, прелестную пес-ню о любви, начинающуюся словами: «Немало слез япролила…» Геральту казалось, что даже деревья на-клонились, слушая их.

Потом Глазок, пахнущая вербеной, легла рядом сним, втиснулась ему под руку, положила голову нагрудь, вздохнула два раза и спокойно уснула. Ведьмакуснул гораздо, гораздо позже.

Лютик, глядя на угасающий костер, еще долго си-дел один, тихо потренькивая на лютне.

Все началось с нескольких тактов, из которых сло-жилась красивая, спокойная мелодия. Стихи, соответ-

ствующие мелодии, рождались одновременно с нею.Слова вплетались в музыку, застывали в ней, какмушки в прозрачно-золотистых кусочках янтаря.

Баллада рассказывала о неком ведьмаке и некойпоэтессе. О том, как ведьмак и поэтесса встретилисьна берегу моря, под крики чаек, как полюбили другдруга с первого взгляда. О том, как прекрасна и силь-на была их любовь. О том, как ничто, даже смерть, нев состоянии было уничтожить эту любовь и разлучитьих.

Лютик знал – мало кто поверит в историю, расска-занную балладой, но не грустил об этом. Он знал, чтобаллады пишут не для того, чтобы им верили. Их пи-шут для того, чтобы волновать сердца.

Спустя несколько лет Лютик мог бы изменить со-держание баллады, написать, как все было на самомделе. Но не сделал этого. Ведь истинная история невзволновала бы никого. Кому хочется слушать о том,что ведьмак и Глазок расстались и больше уже нико-гда не встретились? О том, что четыре года спустяГлазок умерла от оспы во время бушевавшей в Вызи-ме эпидемии? О том, как он, Лютик, пронес ее на ру-ках между сжигаемыми на кострах трупами и похоро-нил далеко от города, в лесу, одинокую и спокойную, авместе с ней, как она и просила, две вещи – ее лютнюи ее голубую жемчужину. Жемчужину, с которой она

не расставалась никогда.Нет, Лютик оставил первоначальную версию балла-

ды. Но все равно так и не спел ее. Никогда. Нигде. Ни-кому.

Утром, еще в темноте, к бивуаку подкрался голод-ный и злющий оборотень, но, увидев, что это Лютик,послушал немного и ушел.

Меч Предназначения

1

На первый труп он наткнулся около полудня.Вид убитых редко волновал ведьмака, гораздо ча-

ще ему доводилось глядеть на останки совершенноравнодушно. На этот раз равнодушен он не был.

Пареньку было лет пятнадцать. Он лежал навз-ничь, широко раскинув ноги, на губах застыло что-товроде гримасы изумления. Несмотря на это, Геральтзнал, что мальчик погиб сразу, не страдал и скореевсего даже не знал, что умирает. Стрела попала вглаз, глубоко засев в затылочной кости. Стрела быласнабжена полосатыми, покрашенными желтым махо-выми перьями фазанихи, которые торчали над метел-ками трав.

Геральт осмотрелся и легко нашел то, что ис-кал: вторую стрелу, двойника первой, вонзившуюся вствол сосны всего в шести шагах позади. Он знал, чтопроизошло. Мальчик не понял предупреждения, услы-шал свист и удар стрелы о ствол, удивился и побе-жал не в ту сторону, куда указывала стрела, велевшаяостановиться и немедленно убираться из леса. Ши-

пящий, ядовитый и оперенный свист, короткий звоннаконечника, врезающегося в дерево. Ни шагу даль-ше, человек, говорили этот свист и этот удар. Прочь,человек, немедленно убирайся из Брокилона. Ты за-воевал весь мир, человек, тебя везде полным-полно,ты всюду приносишь с собой то, что именуешь совре-менностью, эрой изменений, что называешь прогрес-сом. Но нам здесь не нужен ни ты, ни твой прогресс.Нам не нужны перемены, которые ты несешь. Нам ненужно все то, что ты приносишь. Свист и удар. Прочьиз Брокилона!

«Прочь из Брокилона, человек, – подумал Ге-ральт. – Не имеет значения, что тебе лишь пятнадцатьи ты продираешься сквозь лес, ошалев от страха, нев состоянии отыскать дороги домой. Не имеет значе-ния, что тебе уже семьдесят и надо идти за хворо-стом, иначе тебя за ненадобностью выгонят из халу-пы, не дадут есть. Не имеет значения, что тебе все-го-то шесть лет и тебя приманили цветы, голубею-щие на залитой солнцем поляне. Прочь из Брокилона!Свист и удар!»

«Раньше, – еще подумал Геральт, – прежде чемубить, предупреждали дважды. Даже трижды».

«Раньше, – подумал он, трогаясь в путь. – Раньше.Ну что ж, прогресс».

Лес, казалось, не заслуживал дурной славы, кото-

рой пользовался теперь. Правда, он был чудовищ-но диким и труднопроходимым, но это была обычнаяпутаница дебрей, в которых каждый просвет, каждоесолнечное пятно, пробившееся сквозь кроны, и усе-янные листьями ветви больших деревьев немедлен-но использовались десятками молодых берез, ольх играбов, ежевикой, можжевельником и папоротником,покрывающим густыми побегами хрустящий ковер изпраха, сухих веток и поросших мхом гниющих стволовсамых старых деревьев, тех, что проиграли в борь-бе, тех, которые дотянули до конца дней своих. Но ча-ща не молчала тяжелым, зловещим молчанием, кото-рое, казалось бы, больше соответствовало этому ме-сту. Нет, Брокилон жил. Бренчали насекомые, шурша-ли под ногами ящерки, бегали радужные жуки-бегун-ки, тысячи пауков дергали блестящие от капель пау-тинки, дятлы разделывали стволы резкими очередя-ми ударов, верещали сойки.

Брокилон жил.Но ведьмак не дал себя обмануть. Он знал, где на-

ходится. Помнил о мальчике со стрелой в глазу. Вомхе и игольнике замечал белые кости, по которым бе-гали красные муравьи.

Он шел дальше, осторожно, но быстро. Следы бы-ли свежие. Он рассчитывал на то, что успеет, суме-ет задержать и вернуть людей, идущих впереди. Он

льстил себя надеждой, что еще не поздно.Но было уже поздно.Второй труп он бы пропустил, если б не солнеч-

ный блик на клинке короткого меча, который убитыйсжимал в руке. Это был взрослый мужчина. Его про-стая одежда привычного коричневого цвета говорилао низком происхождении. Одежда, если не считать пя-тен крови вокруг двух вонзившихся в грудь наконечни-ков стрел, была чистой и новой, значит, это не слуга.

Геральт осмотрелся и увидел труп третьего чело-века, одетого в кожаную куртку и короткий зеленыйплащ. Земля вокруг ног убитого была раскидана, мохи игольник разрыты до песка. Было ясно – этот чело-век умирал долго.

Геральт услышал стон.Он быстро раздвинул кусты можжевельника, уви-

дел замаскированную глубокую яму, оставшуюся отвывороченных корней сосны. В яме, на открытых кор-нях, лежал крупный мужчина с черными вьющими-ся волосами и такой же бородой, контрастирующимис бледной, прямо-таки трупной белизной лица. Свет-лый кафтан из оленьей кожи был красным от крови.

Ведьмак спрыгнул в яму. Раненый открыл глаза.– Геральт… – простонал он. – О боги, да я сплю…– Фрейксенет? – изумился ведьмак. – Ты здесь?– Я… О-о-ох…

– Не шевелись. – Геральт опустился рядом. – Кудаты получил? Я не вижу стрелы…

– Она… прошла навылет. Я отломил наконечник ивытащил… Слушай, Геральт…

– Молчи, Фрейксенет, захлебнешься кровью. У тебяпробито легкое. Дьявольщина, надо тебя вытащить.Что вы, черт вас возьми, делаете в Брокилоне? Этовладения дриад, их святая святых, отсюда никто жи-вым не уходит. Ты знал?

– Потом… – застонал Фрейксенет и сплюнул кро-вью. – Потом расскажу… А сейчас вытащи меня… Ох,черт! Осторожней…

О-о-ох…– Не справлюсь. – Геральт выпрямился, осмотрел-

ся. – Уж очень ты тяжел.– Тогда оставь меня, – простонал раненый, –

оставь. Что делать… Но спаси ее… о боги, спаси ее…– Кого?– Княжну… Найди ее, Геральт!– Лежи спокойно, черт побери! Сейчас что-нибудь

соображу и вытащу.Фрейксенет тяжело закашлялся и снова сплюнул,

густая, тягучая нитка крови повисла на бороде. Ведь-мак выругался, выбрался из ямы, осмотрелся. Нужныбыли два молодых деревца. Он быстро пошел к краюполяны, где недавно видел охапку ольх.

Свист и удар.Геральт застыл на месте. Стрела, вонзившаяся в

ствол на уровне его головы, была оперена ястреби-ными перьями. Он посмотрел в сторону, указаннуюясеневым древком, и понял, откуда стреляли. Шагахв пятидесяти была яма от еще одного вывороченногодерева, ствол, выставив наружу путаницу корней, всееще удерживал огромную кучу песчаной земли. Тамчернел терновник на границе тени, крапленной бо-лее светлыми полосками березовых стволов. Не бы-ло видно никого, и он знал, что не увидит.

Он поднял обе руки. Очень медленно.– Ceadmil! Va an Eithne maeth e Duen Canell! Essea

Gwynbleidd!На этот раз он услышал тихий щелчок тетивы и уви-

дел стрелу, потому что ее выпустили так, чтобы он ееувидел. Отвесно вверх. Он смотрел, как она взвива-ется, как изменяет направление полета, как падает покривой. И не пошевелился. Стрела вонзилась в мохпочти вертикально в двух шагах от него. Почти одно-временно рядом с ней воткнулась вторая, под такимже углом. Он боялся, что следующей может уже неувидеть.

– Maeth Eithne! – крикнул он снова. – EsseaGwynbleidd!

– Glaeddyv vort! – Голос – словно дуновение ветра.

Голос, не стрела. Он жил. Медленно расстегнул пряж-ку пояса, вытащил меч, отбросил далеко от себя. Вто-рая дриада беззвучно появилась из-за охваченногокустарниками можжевельника ствола ели, не большечем в десяти шагах от него. Хотя она была маленькаяи очень худенькая, ствол казался еще тоньше. Совер-шенно непонятно, как он мог ее не заметить, когда онаподходила. Возможно, ее маскировала одежда – неуродующая стройной фигурки комбинация из стран-но сшитых лоскутков ткани множества оттенков зеле-ного и коричневого, усыпанная листьями и кусочкамикоры. У волос, перехваченных на лбу черным платоч-ком, был оливковый цвет, а лицо пересекали полоски,нанесенные ореховой кожурой.

Конечно, тетива лука была натянута и дриада це-лилась в него.

– Eithne… – начал он.– Thaess aep!Он послушно замолчал, стоя неподвижно и держа

руки подальше от тела. Дриада не опустила лука.– Dunca! – крикнула она. – Braenn! Caemm vort!Та, что стреляла первой, выскочила из терновника,

пробежала по поваленному стволу, ловко перепрыги-вая через вывороченные корни. Хотя там валялась ку-ча сухих веток, он не слышал, чтобы хоть одна хруст-нула под ее ногами. Позади, близко, он услышал ти-

хий шорох, что-то вроде шелеста листьев на ветру, ипонял, что третья дриада стоит у него за спиной.

Именно она, быстро выдвинувшись сбоку, поднялаего меч. У нее были волосы цвета меда, стянутые об-ручем из камышины. На спине покачивался полныйколчан стрел.

Та, что была дальше всех, в вывороченной корнямияме, быстро приблизилась. Ее одежда ничем не отли-чалась от наряда подруг. На тусклых кирпично-рыжихволосах лежал венок, сплетенный из клевера и верес-ка. Она держала лук, не натянутый, но стрела былана тетиве.

– T’en thesse in maeth aep Eithne llev? – спросилаона, подойдя ближе. Голос был очень мелодичный,глаза огромные и черные. – Ess’ Gwynbleidd?

– Ае… aessea… – начал он, но слова брокилонскогодиалекта, певуче звучавшие в устах дриады, застре-вали у него в горле и раздражали губы. – Вы не гово-рите на всеобщем? Я не очень хорошо знаю…

– An’ vaill. Vort llinge, – прервала она.– Я – Гвинблейдд, Белый Волк. Госпожа Эитнэ меня

знает. Я к ней с поручением. Я уже бывал в Брокило-не. В Дуен Канелль.

– Гвинблейдд. – Кирпичноволосая прищурилась. –Vatt’ghern?

– Да, – подтвердил он. – Ведьмак.

Оливковая гневно фыркнула, но опустила лук. Кир-пичная смотрела на него широко раскрытыми глаза-ми, а ее размалеванное зелеными полосами лицо бы-ло совершенно неподвижно, мертво, как лицо ста-туи. Эта неподвижность не позволяла назвать ее никрасивой, ни уродливой, вместо этого напрашиваласьмысль о безразличии и бездушии, если не жестоко-сти. Геральт мысленно укорил себя за такую оценку,основывающуюся на ложном очеловечивании дриад.Как-никак, а он-то должен знать, что она просто стар-шая из всех трех. Несмотря на кажущуюся молодость,она была гораздо, гораздо старше них.

Они стояли молча. Геральт слышал, как Фрейксе-нет стонет, охает и кашляет. Кирпичная тоже не моглане слышать, но лицо ее даже не дрогнуло. Ведьмакподбоченился.

– Там, в яме, – спокойно сказал он, – лежит ране-ный. Если ему не оказать помощи, он умрет.

– Thaess aep! – Оливковая натянула лук, направивнаконечник стрелы прямо в лицо Фрейксенету.

– Дадите ему сдохнуть? – сказал Геральт, не повы-шая голоса. – Позволите ему вот так просто, медлен-но захлебнуться кровью? В таком случае уж лучшеего добить.

– Заткнись! – пролаяла дриада, переходя на все-общий, но опустила лук и ослабила тетиву. Вопроси-

тельно взглянула на кирпичную. Та кивнула, указалана яму. Оливковая подбежала быстро и бесшелестно.

– Я хочу увидеться с госпожой Эитнэ, – повторилГеральт. – У меня поручение…

– Она, – кирпичная указала на медовую, – проводиттебя в Duen Canell. Иди.

– Фрей… А раненый?Дриада взглянула на него, прищурившись и про-

должая играть стрелой, лежащей на тетиве.– Не тревожься. Иди. Она тебя проводит.– Но…– Va’en vort! – обрезала она, поджав губы.Ведьмак пожал плечами, повернулся к медноволо-

сой, которая казалась самой младшей из всей тройки.Впрочем, он мог и ошибиться. Глаза у нее были голу-бые.

– Ну идем.– Да, – тихо сказала медовая. После краткого коле-

бания она отдала ему меч. – Пошли.– Как тебя зовут? – спросил он.– Заткнись.Она шла через чащу очень быстро, не оглядыва-

ясь. Геральту приходилось прилагать массу усилий,чтобы поспевать за ней. Он знал, что дриада делаетэто умышленно, хочет, чтобы идущий следом человекувяз в густых зарослях, со стоном повалился бы на

землю, обессиленный, не способный к дальнейшемумаршу. Конечно, она не знала, что имеет дело с ведь-маком, а не с человеком. Она была слишком молода,чтобы знать, что такое ведьмак.

Девушка – Геральт уже видел, что она не чистокров-ная дриада, – резко остановилась, повернулась. Бы-ло видно, как под сшитой из лоскутков курткой у неебурно вздымается грудь и она с трудом сдерживается,чтобы не дышать ртом.

– Пойдем медленнее? – улыбнувшись, предложилон.

– Yea. – Она неприязненно взглянула на него. –Aeen esseath Sidh?

– Нет, не эльф. Как тебя зовут?– Браэнн, – ответила она, снова трогаясь в путь, но

уже медленнее, не стараясь опережать его. Они шлирядом, близко. Он чувствовал запах ее пота, обычногопота молодой девчонки. У пота дриад был запах рас-тертых в руке листиков вербены.

– А как тебя звали раньше?Она взглянула на него, губы у нее неожиданно ис-

кривились, он подумал, что она или крикнет, или велитему молчать. Но она не сделала ни того ни другого. Апомедлив, сказала:

– Не помню.Геральт не очень-то поверил.

Ей можно было дать не больше шестнадцати лет, ивряд ли она пробыла в Брокилоне дольше шести-се-ми. Попади она сюда раньше, маленьким ребенкомили даже грудным младенцем, в ней уже невозможнобыло бы узнать человека. Голубые глаза и натураль-ные светлые волосы случались и у дриад. Дети дри-ад, зачатые в разрешенных церковью контактах с эль-фами либо людьми, перенимали свойства организмаисключительно от матерей, к тому же это всегда бы-ли девочки. Однако невероятно редко и, как правило,в каком-то из последующих поколений рождался ре-бенок с глазами либо волосами неведомого мужско-го предка. Но сейчас Геральт был уверен, что у Бра-энн не было и капли дриадской крови. Впрочем, этоне имело особого значения. По крови или не по крови,теперь она была дриадой.

– А тебя, – она искоса глянула на него, – как зовут?– Гвинблейдд.– Ну идем, Гвинблейдд, – кивнула она.Теперь они шли медленнее, но все же достаточно

быстро. Браэнн, конечно, знала Брокилон, один Ге-ральт не смог бы удержать ни темпа, ни нужного на-правления. Браэнн проскальзывала сквозь путаницузарослей по извивающимся, замаскированным тро-пинкам, переходила яры и распадки, ловко, словнопо мосткам, по поваленным стволам, смело шлепала

по зеленым от ряски, блестящим площадкам трясин,на которые ведьмак не осмелился бы ступить и поте-рял бы часы, если не дни, чтобы обойти их. Присут-ствие Браэнн защищало его не только от дикости ле-са – были места, в которых дриада замедляла шаг,двигалась очень осторожно, ощупывая тропинку но-гой и держа его за руку. Он знал почему. О ловуш-ках Брокилона ходили легенды – волчьи ямы, утыкан-ные заостренными кольями, самострелы, падающиедеревья, страшные «ежи» – игольчатые шары на ве-ревках, неожиданно падающие и очищающие тропин-ки от чужаков. Встречались места, в которых Браэннзадерживалась и мелодично свистела, а из зарослейей отвечали тем же. Иногда она приостанавливалась,держа руку на стреле в колчане, приказывая ему нешуметь, и напряженно выжидала, пока то, что шеле-стело в чаще, удалялось.

Как ни быстро они шли, все же пришлось оста-новиться на ночь. Браэнн выбрала соответствующееместо – на пригорке, на который разность температурприносила порывы теплого воздуха. Они спали на вы-сохшем папоротнике, по обычаю дриад очень близ-ко друг к другу. В середине ночи Браэнн обняла его,крепко прижалась. И ничего больше. Он тоже обнялее. И ничего больше. Она была дриадой. Важно былотолько сохранить тепло.

На рассвете, еще почти в темноте, они двинулисьдальше.

2

Они пересекали полосы лесистых холмов, перехо-дили низинки, заполненные туманом, шли через про-сторные травянистые поляны, через буреломы.

Наконец Браэнн в очередной раз остановилась,осмотрелась. Казалось, она потеряла дорогу, но Ге-ральт знал, что это невозможно. Однако, воспользо-вавшись остановкой, он присел на поваленный ствол.

И тут услышал крик. Тонкий. Высокий. Отчаянный.Браэнн мгновенно упала на колени, вытянув из кол-

чана одновременно две стрелы. Одну схватила зуба-ми, вторую поставила на тетиву, натянула лук, целясьвслепую, сквозь кусты, на голос.

– Не стреляй! – крикнул он, перепрыгнул черезствол, продрался сквозь заросли.

На небольшой полянке у основания каменистогообрыва, прижавшись спиной к стволу засохшего гра-ба, стояла маленькая девчушка в серой курточке. Вкаких-нибудь пяти шагах от нее, медленно раздви-гая траву, что-то двигалось. В этом темно-коричне-вом «что-то» было около двух сажен длины. В пер-вое мгновение Геральт подумал, что это змея. Но уви-

дел желтые, подвижные, крючкообраэные конечно-сти, плоские сегменты длинного туловища и понял –не змея. Гораздо хуже.

Прижавшись к стволу, девчушка тонко пискнула. Ги-гантская многоножка приподняла над травой длинныедрожащие сяжки, ловила ими запах и тепло.

– Не двигайся! – рявкнул ведьмак и топнул, что-бы привлечь внимание сколопендроморфа. Но много-ножка не отреагировала, она уже учуяла запах близ-кой жертвы. Чудовище пошевелило конечностями,свернулось буквою «S» и двинулось вперед. Его яр-ко-желтые лапы равномерно, словно весла галеры,мелькали в траве.

– Yghern! – крикнула Браэнн.Геральт двумя прыжками влетел на поляну, на бегу

выхватывая меч из ножен на спине, с размаху бедромударил окаменевшую под деревом девочку, откинувее в сторону, в кусты ежевики. Сколопендроморф за-шелестел в траве, задробил конечностями и кинулсяна него, подняв передние сегменты и клацая челюстя-ми, блестящими от покрывающего их яда. Геральт за-плясал, перескочил через плоское туловище и с полу-оборота рубанул мечом, целясь в незащищенное ме-сто между броневыми плитками на туловище. Одна-ко чудовище оказалось очень прытким, меч ударил вхитиновый панцирь, не разрубив его, – толстый ковер

мха самортизировал удар. Геральт отскочил, но недо-статочно ловко. Сколопендроморф с чудовищной си-лой обернул заднюю часть тела вокруг его ног. Ведь-мак упал, перевернулся и попытался вырваться. Без-успешно.

Многоножка выгнулась и развернулась так, чтобыдотянуться до него челюстями, при этом резко за-скребла когтями о дерево, проползла по нему. В этотмомент над головой Геральта просвистела стрела, схрустом пробила панцирь существа и пригвоздила егок стволу. Многоножка свилась, сломала стрелу и осво-бодилась, но тут же в нее угодили еще два снаряда.Ведьмак, ударом ноги откинув от себя трепещущиеостанки, отскочил в сторону.

Браэнн, стоя на коленях, била из лука в неверо-ятном темпе, всаживая в сколопендроморфа стрелуза стрелой. Многоножка ломала стрелы и освобож-далась, но новая стрела снова прибивала ее к ство-лу. Плоская блестящая темно-рыжая голова существаметалась из стороны в сторону, щелкала челюстями втех местах, куда попадали стрелы, бездумно пытаясьдотянуться до разящего ее врага.

Геральт подскочил сбоку и, широко размахнувшись,рубанул мечом, закончив борьбу одним ударом. Дере-во сыграло роль палаческой плахи. Браэнн, не опус-кая лука, медленно подошла, пхнула извивающееся

в траве, перебирающее конечностями тело, плюнулана него.

– Благодарю, – сказал ведьмак, давя отрубленнуюголову многоножки ударами каблука.

– Чего?– Ты спасла мне жизнь.Дриада взглянула на него. В этом взгляде не было

ни понимания, ни эмоций.– Yghern, – сказала она, пнув ботинком свернувше-

еся туловище. – Он поломал мне шипы.– Ты спасла жизнь мне и вон той маленькой дриа-

де, – повторил Геральт. – Черт возьми, где она?Браэнн ловко раздвинула кусты ежевики, просуну-

ла руку меж игольчатых ветвей.– Так я и думала, – сказала она, вытаскивая из ку-

стов девчушку в серой курточке. – Глянь сам, Гвин-блейдд.

Это не была дриада. Это не был ни эльф, ни пак,ни сильфида или низушек. Это было обыкновенней-шее на свете дитя человеческое. Девочка. В центреБрокилона, самом наинеобычнейшем месте для са-мых обычнейших человеческих детенышей.

У нее были светлые, мышино-серые волосы иогромные ядовито-зеленые глаза. Ей было не большедесяти лет.

– Ты кто? – спросил Геральт. – Откуда ты тут взя-

лась?Она не ответила. «Где-то я ее уже видел, – подумал

он. – Где-то я ее уже однажды видел. Ее или кого-то,страшно на нее похожего».

– Не бойся, – неуверенно сказал он.– А я и не боюсь, – невнятно буркнула она. У нее

явно был насморк.– Сматываемся отсюда, – неожиданно проговорила

Браэнн, оглядываясь. – Там, где есть один игерн, ждидругого. А у меня осталось мало шипов.

Девочка взглянула на нее, раскрыла рот, отерламордашку обратной стороной ладони, размазываяпыль.

– Кто ты, черт побери? – наклонившись, повторилГеральт. – Что ты делаешь в Бро… В этом лесу? Каксюда попала?

Девочка опустила голову и шмыгнула носом.– Оглохла? Я спрашиваю, кто ты? Как тебя зовут?– Цири, – хлюпнула она.Геральт повернулся. Браэнн, рассматривая лук,

глядела на него.– Слушай, Браэнн…– Чего?– Неужели возможно… неужели возможно… чтобы

она… удрала от вас из Дуен Канелль?– Чего?

– Не прикидывайся идиоткой, – вспылил он. – Язнаю, что вы похищаете девочек. А ты сама что, в Бро-килон с неба свалилась? Я спрашиваю, возможно лиэто…

– Нет, – отрезала дриада. – Я ее никогда в глаза невидела.

Геральт внимательно рассмотрел девочку. Ее пе-пельно-серые волосы были растрепаны, полны иго-лок и листиков, но пахли чистотой, не дымом, не хле-вом или жиром. Руки, хоть невероятно грязные, былималенькие и нежные, без шрамов и синяков. Мальчи-шеская одежда, курточка с красным капюшоном ни очем не говорили, но высокие сапожки были изготовле-ны из мягкой дорогой телячьей кожи. Нет, это навер-няка не деревенский ребенок. «Фрейксенет, – вдругподумал Геральт. – Ее искал Фрейксенет. За ней по-шел в Брокилон».

– Откуда ты, спрашиваю, малявка?– Как ты разговариваешь со мной! – Девчушка гордо

подняла голову и топнула ножкой. Мягкий мох свел нанет эффект этого движения.

– Ха, – сказал ведьмак и усмехнулся. – И верно,княжна. Во всяком случае, судя по разговору, потомучто вид у тебя никудышный. Ты из Вердэна, верно?Знаешь, что тебя ищут? Не волнуйся, я отведу тебядомой. Слушай, Браэнн…

Стоило ему отвернуться, как девчонка моменталь-но развернулась и кинулась бегом через лес по поло-гому склону холма.

– Bloede turd! – воскликнула дриада, потянувшись кколчану. – Caemm’ere!

Девочка, спотыкаясь, мчалась напрямую сквозьлес, хрустя сухими ветками.

– Стой! – крикнул Геральт. – Куда ты, зараза!Браэнн мгновенно натянула лук. Стрела ядовито

засвистела, летя по плоской параболе, наконечник созвоном врезался в ствол, чуть не задев волосы бег-лянки. Малышка сгорбилась и припала к земле.

– Ты, чертова идиотка! – крикнул ведьмак, прибли-жаясь к дриаде.

Браэнн ловко вытянула из колчана вторую стрелу.– Ты же могла ее убить!– Это Брокилон! – гордо проговорила она.– А это ребенок!– Ну и что?Он взглянул на стрелу. На ней были полосатые

перья из маховых крыльев фазанихи, покрашенныежелтым в отваре коры. Он не произнес ни слова. По-вернулся и быстро пошел в лес.

Девочка лежала под деревом, съежившись, осто-рожно приподняв голову и глядя на стрелу, торчащуюв стволе. Услышав его шаги, она вскочила, но он,

прыгнув, поймал ее и схватил за красный капюшонкурточки. Она повернула голову и взглянула на него,потом на руку, державшую капюшон. Он отпустил ее.

– Почему ты убежала?– А тебе-то что? – хлюпнула она носом. – Оставь

меня, ты… ты…– Глупая девчонка, – зло зашипел он. – Это Броки-

лон. Тебе мало сороконожки? Одна ты в здешнем ле-су не дотянешь и до утра. Ты еще не поняла?

– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула она. – Ты, хо-лоп, ты… Я – княжна, не думай! Понял?

– Ты глупая малявка.– Я княжна!– Княжны одни по лесу не гуляют. У княжон бывают

чистые носы.– Я велю отрубить тебе голову! И ей тоже! – Девочка

вытерла нос ладонью и враждебно взглянула на под-ходившую дриаду. Браэнн рассмеялась.

– Ну хорошо, хватит вопить, – прервал ведьмак. –Почему ты убежала, княжна? И куда? И чего боишься?

Она молчала, потягивая носом.– Ну ладно, твое дело. – Он подмигнул дриаде. –

Мы пошли. Хочешь остаться в лесу одна – твоя воля.Но в другой раз, когда на тебя нападет игерн, не ори.Княжнам это не подобает. Княжны умирают, даже непикнув, предварительно, конечно, вытерев нос дочи-

ста. Пошли, Браэнн. Прощай, ваше высочество.– По… погоди…– Ну?– Я пойду с вами.– Ты окажешь нам великую честь. Верно, Браэнн?– Но ведь ты не отведешь меня обратно к Кистрину.

Клянешься?– Кто такой… – начал он. – А, черт! Кистрин? Князь

Кистрин? Сын короля Эрвилла из Вердэна?Девочка надула маленькие губки, шмыгнула носом

и отвернулась.– Хватит играться, – угрюмо бросила Браэнн. –

Идем.– Сейчас, сейчас, – выпрямился ведьмак и глянул

на дриаду сверху. – Планы немного меняются, пре-красная моя лучница.

– Чего? – подняла брови Браэнн.– Госпожа Эитнэ подождет. Надо отвести девчонку

домой. В Вердэн.Дриада прищурилась и потянулась к колчану.– Никуда вы не пойдете. Ни ты, ни она.– Осторожней, Браэнн, – скверно усмехнувшись,

сказал ведьмак. – Я не мальчик, которому ты вчера иззасады всадила стрелу в глаз. Я умею защищаться.

– Bloede arss! – прошипела она, поднимая лук. – Тыидешь в Duen Canell, она тоже! Не в Вердэн!

– Нет! Не в Вердэн! – Пепельноволосая девочкаприльнула к дриаде, прижалась к ее худенькому бед-ру. – Я с тобой! А он пусть идет в Вердэн один, к глу-пому Кистрину, если ему так хочется!

Браэнн даже не взглянула на нее. Она не сводилаглаз с Геральта, но лук опустила.

– ‘Ss turd! – сплюнула она ему под ноги. – Да! А,иди куда глаза глядят! Посмотрим, сумеешь ли. Сдох-нешь, прежде чем выберешься из Брокилона.

«Она права, – подумал Геральт. – Шансов никаких.Без нее и из Брокилона не выйду, и до Дуен Канелльне дойду. Что делать, посмотрим, может, удастся убе-дить Эитнэ».

– Ну, Браэнн, – проговорил он примирительно иулыбнулся. – Не злись, красавица. Хорошо, пусть бу-дет по-твоему. Пошли вместе в Дуен Канелль. К гос-поже Эитнэ.

Дриада буркнула что-то себе под нос и сняла стре-лу с тетивы.

– Тогда пошли, – сказала она, поправляя повязку наволосах. – Много времени потеряли.

– О-о-о, – простонала девочка, сделав шаг.– В чем дело?– Что-то… с ногой.– Погоди, Браэнн! Иди, малышня, возьму на плечи.Она была тепленькая и пахла мокрым воробушком.

– Как тебя зовут-то, княжна? Запамятовал.– Цири.– А где твои владения, позволь спросить?– Не скажу, – буркнула она. – Не скажу, и все тут.– Ну что ж, переживу. Не вертись и не чихай мне в

ухо. Что ты делаешь в Брокилоне? Потерялась? За-блудилась?

– Как же! Я никогда не блужу… блудю…– Не вертись. Сбежала от Кистрина? Из замка На-

строг? До или после обручения?– Откуда ты знаешь? – Она снова чихнула.– Я, понимаешь ли, невероятно умный. Почему убе-

жала именно в Брокилон? Что, не было направленийпобезопасней?

– Глупый конь понес.– Лжешь, княжна. При твоей-то фигуре ты могла за-

браться самое большее на кота. К тому же ласкового.– Ехал Марк. Оруженосец рыцаря Воймира. А в ле-

су конь упал и сломал ногу. И мы потерялись.– Ты же сказала, что с тобой такого не случается.– Так ведь заблудился же он, а не я. Был туман. И

мы потерялись.«Потерялись, – подумал Геральт. – Бедный оруже-

носец рыцаря Воймира, которому выпало счастье на-ткнуться на Браэнн и ее спутниц. Сопляк, вероятно,не знающий женщин, помогает сбежать зеленоглазой

соплячке, потому что наслушался рыцарских россказ-ней о девицах, принуждаемых к замужеству. Помога-ет бежать для того, чтобы пасть от крашеной стрелыдриады, вероятно, не знавшей мужчин. Но уже умею-щей убивать».

– Я спросил, ты сбежала из замка Настрог до илипосле обручения?

– Сбежала, и все тут, тебе-то какое дело, – провор-чала Цири. – Бабушка сказала, что я должна туда по-ехать и познакомиться с этим Кистрином. Только по-знакомиться. А его отец, этот брюхатый король…

– Эрвилл…– …сразу: обручаться – и точка. А я его не хочу. Это-

го Кистрина. Бабушка сказала…– Так тебе противен князь Кистрин?– Я не хочу его, – гордо сообщила Цири, музыкаль-

но потянув носом. – Он толстый, глупый и у него сквер-но пахнет изо рта. Прежде чем я туда поехала, мнепоказали портретик. А на портретике он толстым небыл. Не хочу я такого мужа. И вообще – не хочу я ни-какого мужа.

– Цири, – неуверенно проговорил ведьмак, – Ки-стрин еще ребенок, как и ты. Через несколько лет изнего может получиться вполне приятный юноша.

– Ну так пусть мне пришлют другой портретик черезнесколько лет, – фыркнула она. – И ему тоже. Пото-

му как он сказал мне, что на портрете, который емупоказали, я была гораздо красивее. И признался, чтолюбит Альвину, фрейлину двора, и хочет быть ее ры-царем. Видишь? Он меня не хочет, и я его не хочу. Такзачем же обручаться?

– Цири, – проворчал ведьмак. – Он – князь, ты –княжна. Князья и княжны женятся именно так, а неиначе. Таков обычай.

– Ты говоришь, как все они. Думаешь, если я ма-ленькая, то мне можно наврать?

– Я не вру.– Врешь.Геральт замолчал. Браэнн, шедшая впереди, огля-

нулась, удивленная, вероятно, тишиной. Пожав пле-чами, пошла дальше.

– Куда мы идем? – угрюмо спросила Цири. – Я же-лаю знать!

Геральт молчал.– Отвечай, когда тебя спрашивают! – проговорила

она грозно, подтвердив приказ громким хлюпаньемзабитого вконец носа. – Ты знаешь, кто… кто на тебесидит?

Он не отреагировал.– Отвечай, не то укушу за ухо! – крикнула она.Ведьмаку это надоело. Он стащил девчонку с зако-

рок и поставил на землю.

– Слушай, ты, сопливка, – сказал он резко, рассте-гивая пряжку ремня. – Сейчас я положу тебя на ко-лено, стяну трусики и всыплю по попке ремнем. Ни-кто меня не удержит, потому что здесь не королевскийдвор, а я тебе не придворный и не слуга. Сразу пожа-леешь, что не осталась в Настроге. Поймешь, что луч-ше быть княжной, нежели потерявшейся в лесу соп-лячкой. Потому что княжна – ты права – может вестисебя несносно. И даже тогда княжну никто не посмеетотстегать по попке ремнем, разве что князь. Лично.

Цири скорчилась и несколько раз шмыгнула носом.Браэнн, опершись о дерево, равнодушно глядела наних.

– Ну как? – спросил ведьмак, накручивая ремень наруку. – Будешь вести себя прилично и достойно? Еслинет, приступаем к порке ее королевского высочества.Ну? Да или нет?

Девочка захлюпала и зашмыгала носом, потом по-спешно кивнула несколько раз.

– Будешь себя вести прилично, княжна?– Буду, – буркнула она.– Скоро стемнеет, – проговорила дриада. – Пошли,

Гвинблейдд.Лес поредел. Они шли через песчанистые молодня-

ки, через вересковые заросли, через затянутые мглойлуга, на которых паслись стада оленей. Становилось

все холодней.– Благородный господин… – проговорила Цири по-

сле очень долгого молчания.– Меня зовут Геральт. В чем дело?– Я ужасненько хочу есть.– Сейчас остановимся. Скоро стемнеет.– Я не выдержу, – захныкала она. – Я не ела с…– Не канючь. – Он полез в мешок, вытащил кусок со-

лонины, небольшой кружок сыра и два яблока. – По-лучай.

– Что это такое, то, желтое?– Солонина.– Я это есть не стану, – буркнула она.– Ну и прекрасно, – сказал он невнятно, засовывая

солонину в рот. – Съешь сыр. И яблоко. Одно.– Почему одно?– Не крутись. Съешь оба.– Геральт?– Э?– Благодарю.– Не за что. Ешь на здоровье.– Я не… Я не за это. За это тоже, но… Ты спас меня

от той тысяченожки… Бррр… Я чуть было не умерласо страху…

– Чуть не умерла, – серьезно подтвердил он и приэтом подумал: «Чуть не умерла исключительно болез-

ненным и мерзостным образом». – А благодарить тыдолжна Браэнн.

– Кто она?– Дриада.– Духобаба?– Да.– Так она нас… Они похищают детей?! Она нас по-

хитила? Э-э-э, ты же не ребенок. А почему она такстранно разговаривает?

– Говорит как говорит. Разве это важно? Важно, какона стреляет. Не забудь ее поблагодарить, когда оста-новимся.

– Не забуду. – Она засопела.– Не вертись, княжна, будущая княгиня Вердэна.– Не буду я, – буркнула она, – никакой княгиней.– Хорошо, хорошо. Не будешь княгиней. Станешь

хомячком и будешь жить в норке.– Неправда! Ничего ты не знаешь!– Не пищи мне в ухо. И не забывай о ремне!– Я не буду княгиней. Я буду…– Ну? Кем?– Секрет.– Ах вот оно что. Секрет. Прелестно. – Он поднял

голову. – Что случилось, Браэнн?Дриада остановилась, пожала плечами, поглядела

на небо.

– Я устала, – сказала она мягко. – И ты, наверно,устал тащить ее, Гвинблейдд. Тут остановимся. Сей-час стемнеет.

3

– Цири?– У? – Она потянула носом, шелестя веточками, на

которых лежала.– Не холодно?– Нет, – вздохнула она. – Сегодня тепло. Вот вче-

ра… Вчера я ужасненько замерзла, ой-ей.– Чудно, – заметила Браэнн, расслабляя ремешки

длинных мягких сапожек. – Такая малышка, а так да-леко в лес зашла. И мимо дозорных прошла, и черезмочагу прошла, и через чащобу. Крепкая, здоровая ихрабрая. Она взаправду годится… Годится нам.

Геральт быстро взглянул на дриаду, на ее блестя-щие в полумраке глаза. Браэнн оперлась спиной о де-рево, сняла повязку, рассыпала волосы движениемголовы.

– Она вошла в Брокилон, – проговорила тихо,упреждая комментарии Геральта. – Она наша, Гвин-блейдд. Мы идем в Duen Canell.

– Госпожа Эитнэ решит, – кисло улыбнулся ведь-мак, понимая в то же время, что Браэнн права.

«Обидно, – подумал он, глядя на вертящуюся на зе-леной постели девочку. – Такая бойкая малышка. Гдея ее уже видел? Не важно. Но обидно. Мир так велики так прекрасен. А ее миром будет всего лишь Бро-килон, до конца дней ее. Быть может, немногих дней.Может, только до того дня, когда она упадет в папорот-ники под свист стрел и крики, погибнет в бессмыслен-ной бойне за лес на стороне тех, кому суждено проиг-рать. Суждено. Рано или поздно».

– Цири?– А?– Где живут твои родители?– У меня нет родителей, – потянула она носом. –

Они утонули в море, когда я была маленькой.«Так, – подумал он, – это многое объясняет. Княж-

на, дитя покойной княжеской пары. Кто знает, не тре-тья ли дочь после четырех сыновей. Титул, практиче-ски значащий меньше, чем титул камергера или ко-нюшего. Болтающееся при дворе пепельноволосое изеленоглазое нечто, которое надобно как можно ско-рее пристроить, выдать замуж. Как можно скорее, по-ка она не успела созреть и превратиться в маленькуюженщину, грозящую скандалом, мезальянсом или ин-цестом, что вовсе не так уж и сложно в общей двор-цовой спальне».

Ее бегство не удивляло ведьмака. Он уже не раз

сталкивался с княжнами и даже королевами, таскав-шимися с труппами бродячих актеров и радовавших-ся, что им удалось сбежать от дряхлых, но все ещежаждущих потомка королей. Он видывал принцев,предпочитавших неверную судьбу наемника подыс-канной отцом хромой или рябой принцессе, застаре-лое или сомнительное девичество которой должнобыло стать ценой союза и династического родства.

Он прилег рядом с девочкой, укрыл ее курткой.– Спи. Спи, сиротинушка.– Как же! – проворчала она. – Я княжна, а никакая

не эта… сиротинушка. И у меня есть бабушка. Моябабушка – королева, не думай. Вот скажу, что ты хо-тел меня вздуть ремнем, так моя бабушка велит тебеголову отрубить. Вот увидишь тогда.

– Ужасно! Цири, смилостивься!– Как же, жди!– Но ведь ты добрая девочка. Когда голову отруба-

ют, это ужасно больно. Ну обещай, что ничего не ска-жешь.

– Скажу!– Цири!– Скажу, скажу, скажу! Испугался, да?– Страшно. Знаешь, Цири, когда человеку отрубают

голову, от этого можно умереть.– Смеешься?

– Как я смею!– Сразу перестанешь смеяться! С моей бабушкой

шутки плохи, как топнет ногой, так самые храбрые во-ины и рыцари падают перед ней на колени, я сама ви-дела. А если кто непослушный, то ррраз – и головынет.

– Страшно. Цири?– А?– Пожалуй, тебе голову… отрубят.– Мне?– Угу. Ведь твоя бабушка-королева договорилась о

твоем замужестве с Кистрином и послала тебя в Вер-дэн в Настрог. Ты была непослушной. Как только вер-нешься… Ррраз! И нет головы.

Девочка замолчала, перестала даже крутиться. Онслышал, как она чмокает, грызя верхнюю губу зубка-ми, как хлюпает носом.

– Неправда, – сказала она наконец. – Бабушка непозволит отрубить мне голову, потому что… Потомучто это моя бабушка, разве нет? Ну, самое большееполучу по…

– Так, – засмеялся Геральт. – С бабушкой шуткиплохи? Ты уже познакомилась с розгами?

Цири гневно фыркнула.– Знаешь что? – предложил он. – Мы, пожалуй, ска-

жем бабушке, что я тебя уже вздул, а дважды за одно

и то же наказывать нельзя. Договорились?– Думаешь, больно умный? – Цири приподнялась

на локте, шелестя ветками. – Если бабушка узнает,что ты меня побил, тут уж голову тебе наверняка от-рубят!

– Стало быть, тебе все-таки жалко моей головы?Девочка замолчала, снова потянула носом.– Геральт?– Что, Цири?– Бабушка знает, что я должна вернуться. Я не мо-

гу быть никакой княгиней или женой этого глупого Ки-стрина. Я должна вернуться, и все тут.

«Должна, – подумал он. – Увы, это не зависит ни оттебя, ни от твоей бабки. А только от настроения ста-рой Эитнэ. И от моих способностей убеждать».

– Бабушка это знает, – продолжала Цири. – Потомучто я… Геральт, поклянись, что никому не скажешь.Это страшная тайна. Ужасненькая, говорю тебе. По-клянись.

– Клянусь.– Тогда скажу. Моя мама была волшебница, не ду-

май. И мой папа тоже был заколдован. Все это расска-зала мне одна няня, а когда бабушка узнала, то былстрашный скандал. Потому что я, понимаешь, пред-назначена.

– Чему?

– Не знаю, – возбужденно проговорила Цири. – Ноя предназначена. Так говорила няня. А бабушка ска-зала, что не позволит, что скорее весь этот хоррел…хоррерный замок рухнет. Понял? А няня сказала, чтопротив Предназначения ничего, ну прям совсем ниче-гошеньки не поможет. Ха! А потом няня плакала, а ба-бушка кричала. Видишь? Я предназначена. И не будуя женой глупого Кистрина. Геральт?

– Спи. – Он зевнул так, что хрустнула челюсть. –Спи, Цири.

– Расскажи мне сказку.– Что-о?– Сказку мне расскажи, – фыркнула она. – Как же я

усну без сказки? Давай, давай!– Не знаю я, черт побери, никаких сказок. Спи.– Не лги. Знаешь. Когда был маленький, то что, тебе

никто сказок не рассказывал? Ты чего смеешься?– Ничего. Так, вспомнил кое-что.– Ага! Вот видишь! Ну так расскажи.– Что?– Сказку.Он снова засмеялся, подложил руки под голову,

глядя на звезды, помигивающие из-за ветвей над ихголовами.

– Жил-был… кот, – начал он. – Такой обычный, по-лосатый мышелов. И однажды этот кот пошел один-

одинешенек на дальнюю прогулку в страшенный тем-ный лес. Ну шел он, шел… шел… шел…

– Ты не думай, – проворчала Цири, прижимаясь кнему, – что я усну, прежде чем он дойдет.

– Тихо, малышня. Да… Шел он, значит, шел и встре-тил лису. Рыжую лису.

Браэнн вздохнула и легла рядом с ведьмаком, подругую сторону, тоже легонько прижавшись к нему.

– Ну. – Цири потянула носом. – Рассказывай же, чтобыло дальше.

– Посмотрела лиса на кота. Кто ты? – спрашивает.Кот отвечает: кот. Ха-ха, сказала лиса, и не боишьсяты, кот, один-то по лесу бродить? А если вдруг корольотправится на охоту, то как? С собаками, с загонщика-ми на конях? Говорю тебе, кот, говорит лиса, охота –это страшная беда для таких, как ты и я. У тебя шубка,у меня шубка, ловчие никогда не пропускают таких,как мы, потому что у ловчих есть невесты и любовни-цы, а у тех лапки мерзнут и шеи, вот и делают из насворотники и муфты этим девчонкам.

– Что такое муфты? – спросила Цири.– Не прерывай! И добавила лиса: я, кот, знаю, как

их перехитрить, у меня против таких охотников тысячадвести восемьдесят шесть способов, такая я хитрая.А у тебя, кот, сколько способов против ловчих?

– Ах какая прекрасная сказка, – сказала Цири, при-

жимаясь к ведьмаку еще крепче. – Ну рассказывай же,что ей кот-то?

– Ага, – шепнула с другой стороны Браэнн. – Кот-то чего?

Ведьмак повернул голову. Глаза дриады блестели,рот был полуоткрыт, и язычком она облизывала губы,«Ясно, – подумал он. – Маленькие дриады тоскуют посказкам. Как и маленькие ведьмаки. Потому что и тем,и другим редко кто рассказывает сказки на сон гря-дущий. Маленькие дриады засыпают, вслушиваясь вшум деревьев. Маленькие ведьмаки засыпают, вслу-шиваясь в боль мышц. У нас тоже горели глаза, каку Браэнн, когда мы слушали сказки Весемира там, вКаэр Морхене… Но это было давно… Так давно…»

– Ну, – не выдержала Цири. – Что дальше?– А кот в ответ: у меня нет никаких способов. Я умею

только одно – шмыг на дерево. Этого достаточно, какты думаешь? Ну, лиса в смех. Эх, говорит, ну и глу-пец же ты. Задирай свой полосатый хвост и удирайбыстрее, погибнешь здесь, если тебя ловцы окружат.И вдруг тут ни с того ни с сего как затрубят рога! Да каквыскочат из кустов охотники! Увидели кота с лисой –и на них!

– Ой-ей, – хлюпнула носом Цири, а дриада резкопошевелилась.

– Тише. И ну кричать да верещать, давайте, орут,

сдерем с них шкуры! На муфты их, на муфты! И нача-ли травить собаками лису и кота. А кот шмыг на де-рево, по-кошачьи. На самую макушку. А собаки лисуцап! Не успела рыжая воспользоваться ни одним изсвоих хитрых способов, как, глянь, уже превратиласьв воротник. А кот с макушки дерева намяукал и на-фыркал на этих охотников, и они ничего не могли емусделать, потому что дерево было высокое, ну прямодо неба. Постояли они внизу, постояли, побранилисьда и ушли ни с чем. И тогда кот слез с дерева и спо-койно вернулся домой.

– И что дальше?– А ничего. Тут и сказке конец.– А мораль? – спросила Цири. – У сказок всегда бы-

вает мораль, разве нет?– Чего? – отозвалась Браэнн, сильнее прижимаясь

к Геральту. – Что такое мораль?– У хорошей сказки всегда бывает мораль, а у пло-

хой нет морали, – проговорила Цири убежденно и приэтом в который раз хлюпнула носом.

– Это была хорошая, – зевнула дриада. – Значит, унее есть то, что должно быть. Надобно было, кроха,перед игерном на дерево лезть, как тот умный котяра.Не размышлять, а сразу – пшшш – на дерево. Вот тебеи вся мораль. Выжить! Не даться!

Геральт тихо засмеялся.

– В дворцовом парке деревьев не было, Цири? ВНастроге? Вместо Брокилона могла бы влезть на де-рево и сидеть там, на самой макушке, пока у Кистринане прошла бы охота жениться.

– Смеешься?– Ага.– Тогда знаешь что? Не люблю тебя.– Это ужасно, Цири. Ты поразила меня в самое

сердце.– Знаю, – поддакнула она серьезно, потянув носом,

а потом крепко прижалась к нему.– Спи спокойно, Цири, – проворчал он, вдыхая ее

милый воробьиный аромат. – Спи спокойно, девочка.Спокойной ночи, Браэнн.

– Dearme, Gwynbleidd.Брокилон шумел над их головами миллиардами

ветвей и сотнями миллиардов листьев. 4

На следующий день они добрались до Деревьев.Браэнн опустилась на колени, наклонила голову. Ге-ральт почувствовал, что должен сделать то же. Цириудивленно вздохнула.

Деревья – в основном дубы, тисы и гикори – былипо нескольку сажен в обхвате. Определить их высоту

было невозможно, так далеко в небо уходили их кро-ны. Даже те места, где могучие, искривленные корнипереходили в ровный ствол, возвышались далеко надих головами. Здесь можно было идти быстрее – гиган-ты росли редко, а в их тени не выдерживало ни од-но растение, почву покрывал лишь ковер из преющихлистьев.

Можно было идти быстрее, но они шли медленно.Тихо. Склонив головы. Здесь, меж Деревьев, они бы-ли маленькими, ничего не значащими, несуществен-ными. Даже Цири молчала – за полчаса не произнес-ла ни слова.

Через час они миновали полосу Деревьев и сновапогрузились в долины, во влажные буковины.

Насморк докучал Цири все больше, у Геральта небыло носового платка; но ему надоело ее бесконеч-ное хлюпанье, и он научил ее сморкаться при помощипальцев. Девочке это страшно понравилось. Глядя наее улыбку и блестящие глаза, ведьмак был уверен,что ее радует мысль о том, как вскоре она сможет по-хвастаться новым фокусом во время торжественногопира при дворе или аудиенции заморского посла.

Браэнн вдруг остановилась, повернулась.– Gwynbleidd, – сказала она, снимая зеленый пла-

ток, обмотанный вокруг локтя. – Иди сюда. Я завяжутебе глаза. Так надо.

– Знаю.– Я тебя поведу. За руку.– Нет, – запротестовала Цири. – Я поведу. Браэнн?– Хорошо, малышка.– Геральт?– Да?– Что значит Гвин… блейдд?– Белый Волк. Так меня называют дриады.– Осторожней, корень. Не споткнись! Тебя так на-

зывают, потому что у тебя белые волосы?– Да… А, черт!– Я же сказала, корень.Они шли. Медленно. Под ногами было скользко

от опавших листьев. Он почувствовал на лице теп-ло, свет солнца пробился сквозь прикрывающий гла-за платок.

– Ох, Геральт, – услышал он голос Цири. – Какздесь красиво… Жаль, ты не можешь видеть. Сколь-ко цветов. И птиц. Слышишь, как поют? Ох, сколькоих здесь! Множество. О, и белочки. Осторожнее, сей-час будем переходить речку по каменному мостику.Не упади в воду. Ох, сколько тут рыбок! Полным-пол-но. Знаешь, они плавают в воде! А сколько зверушек,ой-ей! Наверно, нигде столько нет…

– Нигде, – проворчал он. – Здесь – Брокилон.– Что?

– Брокилон. Последнее Пристанище.– Не понимаю…– Никто не понимает. Никто не хочет понять.

5

– Сними платок, Gwynbleidd. Теперь можно. Мы наместе.

Браэнн стояла по колено в густом покрове тумана.– Duen Canell, – показала она рукой.Дуен Канелль. Место Дуба. Сердце Брокилона.Геральт уже дважды бывал здесь. Но никому не

рассказывал. Никто бы не поверил.Котловина, замкнутая кронами огромных зеленых

деревьев. Купающаяся в тумане и испарениях, исте-кающих из земли, от скал, из горячих источников. Кот-ловина…

Медальон на шее слегка дрогнул.Котловина, купающаяся в тумане. Duen Canell.

Сердце Брокилона.Браэнн подняла голову, поправила колчан на спи-

не.– Пойдем. Дай ручку, кроха.Вначале котловина казалась вымершей, покину-

той. Но вскоре раздался громкий модулированныйсвист, и по едва заметным ступеням из трутовиков,

спирально охватывающих ближайший ствол, ловкоспустилась стройная темноволосая дриада, одетая,как все, в пятнистую маскирующую одежду.

– Cead, Braenn.– Cead, Sirussa. Va’n vort maeth Eithne a?– Neen, aefder, – ответила темноволосая, рассмат-

ривая ведьмака глазами с поволокой. – Ess’aen Sidh?Она улыбнулась, блеснув белыми зубками. Она бы-

ла необычайно красива. Даже по человеческим мер-кам. Геральт почувствовал себя неуверенно и глупо-вато, сознавая, что дриада без стеснения оцениваетего.

– Neen, – покачала головой Браэнн. – Ess’vatt’ghern, Gwynbleidd, a vaen maeth Eithne va, a’ss.

– Gwynbleidd. – Красивая дриада скривила губы. –Bloede caerme! Aen’ne caen n’wedd vort! T’ess foile!

Браэнн захохотала.– В чем дело? – спросил ведьмак, начиная злиться.– Ничего, – снова хохотнула Браэнн. – Ничего. По-

шли.– Ох! – воскликнула Цири. – Взгляни, Геральт, какие

смешные домики!В глубине котловины начиналась настоящая Duen

Canell – «смешные домики», формой напоминающиеогромные шары омелы, на различной высоте облеп-ляли стволы и ветви деревьев – как над самой зем-

лей, так и высоко и даже очень высоко – под самы-ми кронами. Геральт заметил также несколько болеекрупных наземных сооружений, шалашей из перепле-тенных, все еще покрытых листьями ветвей. Он виделдвижение внутри помещений, но наружу дриады по-чти не показывались. Их было значительно меньше,чем во время его первого посещения.

– Геральт! – шепнула Цири. – Эти домики живут. Уних есть листочки!

– Они из живого дерева, – кивнул ведьмак. – Имен-но так живут дриады, так строят свои дома. Ни однадриада никогда не причинит боли дереву топором илипилой. Они любят деревья. Но умеют делать так, чтоветки растут, образуя домики.

– Чудесно! Я хотела бы иметь такой домик в нашемпарке.

Браэнн задержалась около одного из шалашей по-крупнее.

– Войди, Гвинблейдд. Здесь подождешь госпожуЭитнэ. Va faill, кроха.

– Что?– Она попрощалась. Сказала: до свидания.– Ах, до свидания, Браэнн.Они вошли. Внутри дома все перемигивалось, как

в калейдоскопе, от солнечных пятен, протиснувшихсясквозь крышу.

– Геральт!– Фрейксенет!– Жив, чтоб мне провалиться! – Раненый сверкнул

зубами, приподнимаясь на постели из лапника. И тутувидел вцепившуюся в бедро ведьмака Цири, и глазау него расширились, а румянец покрыл все лицо.

– Ах ты, маленькая чертовка! – крикнул он. – Я из-затебя чуть с жизнью не распростился. Ну, твое счастье,что я не могу встать. Уж я бы тебе отделал шкурку!

Цири надула губки.– Это второй, – сказала она, смешно сморщив

нос, – который хочет меня побить. Я девочка, а дево-чек бить нельзя!

– Уж я б тебе показал… что можно, а чего нельзя, –раскашлялся Фрейксенет. – Чтоб тебя! Эрвилл там сума сходит… Королевские грамоты рассылает, весьтрясется при мысли, что твоя бабка обрушит на негосвою армию. Кто ему поверит, что ты сама смылась?Все знают, что такое Эрвилл и что он любит. Все ду-мают, что он с тобой… что он тебе спьяну что-то сде-лал, а потом велел утопить в пруду! Вот-вот начнетсявойна с Нильфгаардом, а трактат о дружбе и союзе ствоей бабкой летит из-за тебя к чертовой матери! Ви-дишь, что ты натворила?

– Не раздражайся, – предостерег ведьмак. – Нач-нется кровотечение. Как ты оказался тут так быстро?

– Знать не знаю, большую часть времени я был…бездыханным. Они вливали мне что-то отвратное вглотку. Силой. Зажмут нос и… Стыдобища, мать их…

– Ты и выжил только благодаря тому, что они вли-вали тебе в глотку. Тебя сюда несли?

– Тащили на волокушах. Я спрашивал о тебе – мол-чат. Я был уверен, что ты схлопотал стрелу. Ты такнеожиданно тогда исчез… А ты вон цел и невредим,даже не в путах, и к тому ж, надо же, спас княжну Ци-риллу… Провалиться мне на этом месте, ты всюдууспеваешь, Геральт, всегда падаешь на четыре лапы,как кот.

Ведьмак улыбнулся, но не ответил. Фрейксенеттяжело раскашлялся, отвернулся, сплюнул розовуюслюну.

– Да. И то, что меня не прикончили, тоже, уверен,твоя работа. Они знают тебя, чертовы духобабы. Тывторой раз вытягиваешь меня из могилы.

– Прекрати, барон.Фрейксенет застонал, попытался сесть, но из этого

ничего не вышло.– Накрылось мое баронство, – засопел он. – Баро-

ном я был в Хамме. А теперь я что-то вроде воево-ды у Эрвилла в Вердэне. То есть тоже был. Даже ес-ли я как-то выкарабкаюсь отсюда, в Вердэне мне ужеместа не будет, разве что на эшафоте. Именно от ме-

ня и охраны сбежала эта маленькая шельма, Цирил-ла. Думаешь, я что, по собственной охоте отправилсясам-третей в Брокилон? Нет, Геральт, я тоже сбежал,на милость Эрвилла я рассчитывать мог, только еслиб вернул ее. Ну и наткнулись мы на треклятых духо-баб, или бабодух, хрен знает, как и называть… Еслиб не ты, точно подох бы я в той яме. Ты снова спасменя. Это Предназначение, ясно как солнце.

– Преувеличиваешь.Фрейксенет покрутил головой и повторил:– Предназначение. Должно быть, наверху записа-

но, что мы снова встретимся, ведьмак, и снова имен-но ты спасешь мою шкуру. Я помню, об этом погова-ривали в Хамме после того, как ты снял тогда с менятамошний птичий наговор.

– Случайность, – холодно сказал Геральт. – Случай-ность, Фрейксенет.

– Какая там случайность. Черт, ведь если бы не ты,я до сих пор ходил бы, наверно, в бакланах…

– Ты был бакланом? – возбужденно крикнула Ци-ри. – Настоящим бакланом? Птицей с клювом и пе-рьями?

– Был, – осклабился барон. – Заколдовала меня од-на… девка… Мать ее… Из мести.

– Наверно, ты не дал ей меха, – заметила Цири,сморщив нос. – На эту, ну… муфту.

– Была другая причина, – слегка покраснел Фрейк-сенет и грозно зыркнул на девочку. – А тебе-то какоедело, ты, малышня?

Цири состроила обиженную мину и отвернулась.– Так, – откашлялся Фрейксенет. – На чем я… Ага,

на том, как ты расколдовал меня в Хамме. Если бы неты, Геральт, остался бы я бакланом до конца дней сво-их, летал бы вокруг озера и обрывал ветки, льстя се-бя надеждой, что меня спасет фуфайка из крапивноголыка, которую выткала моя сестренция с упорством,достойным лучшего применения. Черт, как вспомнюту фуфайку, так сразу охота кого-нибудь треснуть. Этаидиотка…

– Не надо так, – усмехнулся ведьмак. – У нее бы-ли самые лучшие намерения. Просто ее неверно про-информировали. Вот и все. О снятии заклятий кру-жит масса бессмысленных мифов. Тебе еще повезло,Фрей. Она могла велеть тебе нырнуть в кипящее мо-локо. Слышал я о таком случае. Одежда в виде фу-файки из крапивы не очень помогает, хотя, с другойстороны, и мало вредит здоровью.

– Ну, может, и правда. Может, я слишком много тре-бую от нее. Элиза всегда была недалекой, с детстваглупой и красивой, действительно чудный материална жену какого-нибудь короля.

– Что такое чудный материал? – спросила Цири. –

И почему на жену?– Не лезь, шпань, я же сказал. Да, Геральт, повезло

мне, что ты тогда объявился в Хамме. И что зятюш-ка-король согласился потратить парочку-другую дука-тов, которых ты потребовал за то, чтобы снять закля-тие.

– Знаешь, Фрей, – сказал Геральт, еще шире улы-баясь, – весть об этом разошлась широко!

– Истинная версия?– Не совсем. Во-первых, тебе добавили десяток

братьев.– Надо же! – Барон приподнялся на локте, раскаш-

лялся. – Стало быть, с Элизой вместе нас было две-надцать душ? Ну и идиотизм! Моя мамуля не былакрольчихой.

– Это не все. Решили, что баклан малоромантичен.– Оно и верно. Ничего в нем нет романтичного. –

Барон поморщился, ощупывая грудь, обвязанную лы-ком и кусками бересты. – Так во что я был заколдован,если верить россказням?

– В лебедя. То есть в лебедей. Потому как вас былоодиннадцать штук, не забывай.

– А чем, черт побери, лебедь романтичнее бакла-на?

– Не знаю.– Я тоже не знаю. Но могу поспорить, что в расска-

зе именно Элиза сняла с меня чары при помощи еежуткого мешка из крапивы.

– Выиграл. А что с Элизой?– У нее чахотка, бедняжки. Долго не протянет.– Печально.– Печально, – равнодушно подтвердил Фрейксенет,

глядя в сторону.– Вернемся к чарам. – Геральт оперся спиной о сте-

ну из переплетенных, пружинящих ветвей. – Рециди-вов не бывает? Перья не растут?

– Слава богам, нет, – вздохнул экс-барон. – Все впорядке. Единственное, что у меня осталось от техвремен, так это любовь к рыбе. Нет для меня, Геральт,лучшей жратвы, чем рыба. Иногда я на заре отправ-ляюсь к рыбакам на пристань, и пока они отыщут дляменя что-нибудь благородное, я хапну одну-две горст-ки уклеек, прямо из садка, парочку пескарей, ельцаили головля… Шик, не жратва.

– Он был бакланом, – медленно проговорила Цири,глядя на Геральта, – а ты его расколдовал. Ты умеешьколдовать?

– Ну ясно же, – сказал Фрейксенет, – умеет. Какойведьмак не умеет?

– Ведь… Ведьмак?– Ты не знала, что это ведьмак? Великий Геральт

Рив? Хотя, верно, откуда тебе, такой малышке, знать,

кто такой ведьмак? Теперь не то что прежде. Теперьведьмаков мало, почти и не осталось. Вероятно, тыникогда в жизни не видела ведьмаков?

Цири медленно покачала головой, не спуская с Ге-ральта глаз.

– Ведьмак, девочка, это… – Фрейксенет осекся ипобледнел, видя входящую в шалаш Браэнн. – Нет,нет, не хочу! Не дам ничего себе вливать в горло, ни-когда, никогда больше! Геральт. Скажи ей!

– Успокойся.Браэнн не удостоила Фрейксенета даже мимолет-

ным взглядом. Сразу подошла к Цири, сидевшей накорточках рядом с ведьмаком.

– Пошли, – сказала она. – Пошли, малышня.– Куда? – скривилась Цири. – Не пойду. Я хочу с

Геральтом.– Иди, – через силу улыбнулся ведьмак. – Поигра-

ешь с Браэнн и молодыми дриадами. Они покажут те-бе Дуен Канелль…

– Она не завязывала мне глаза, – очень медленнопроговорила Цири. – Когда мы сюда шли, она не завя-зала мне глаза. Тебе завязала. Чтобы ты не мог сюдабольше попасть, когда уйдешь. Это значит…

Геральт взглянул на Браэнн. Дриада пожала плеча-ми, потом обняла и прижала к себе девочку.

– Это значит… – Голос Цири вдруг сломался. – Это

значит, что я отсюда не уйду? Да?– Никому не уйти от Предназначения.Все повернули головы при звуке этого голоса. Тихо-

го, но звучного, твердого, решительного. Голоса, тре-бующего послушания, не признающего возражений.Браэнн поклонилась. Геральт опустился на одно ко-лено.

– Госпожа Эитнэ…Повелительница Брокилона была одета в простор-

ное, легкое, светло-зеленое платье. Как большинстводриад, она была невысока и худощава, но гордо по-саженная голова, лицо с серьезными, резкими черта-ми и решительный рот, казалось, делали ее выше изначительнее. Ее волосы и глаза были цвета расплав-ленного серебра.

Она вошла в шалаш в сопровождении двух моло-дых дриад, вооруженных луками. Молча кивнула Бра-энн, и та тут же схватила Цири за руку и потянула к вы-ходу, низко наклонив голову. Цири шагала напряжен-но и неловко, бледная, онемевшая. Когда она прохо-дила мимо Эитнэ, сереброволосая дриада быстрымдвижением взяла ее за подбородок, приподняла, дол-го глядела девочке в глаза. Геральт видел, что Циридрожит.

– Иди, – наконец сказала Эитнэ. – Иди, дитя. Небойся. Ты уже не можешь изменить своего Предна-

значения. Ты – в Брокилоне.Цири послушно поплелась за Браэнн. На выходе

повернулась. Ведьмак увидел, что у нее дрожат губы,а в зеленых глазах блестят слезы. Но не сказал нислова. Продолжал стоять на колене, склонив голову.

– Встань, Гвинблейдд. Приветствую тебя.– Приветствую тебя, Эитнэ, Повелительница Бро-

килона.– Я снова имею удовольствие принимать тебя в мо-

ем Лесу. Хоть и являешься ты сюда без моего согла-сия и ведома. Входить в Брокилон без моего согласиярискованно, Белый Волк. Даже для тебя.

– Я прибыл в качестве посла.– Ах… – слабо улыбнулась дриада. – Так вот откуда

твоя смелость, которую я не хотела бы называть дру-гим, не столь приятным словом. Геральт, неприкосно-венность послов – обычай, принятый у людей. Я егоне признаю. Я не признаю ничего человеческого. Всечеловеческое мне чуждо. Здесь – Брокилон.

– Эитнэ…– Молчи, – прервала она, не повышая голоса. – Я

приказала тебя отпустить. Ты выйдешь из Брокилонаживым. Не потому, что ты посол. По другим причинам.

– Тебя не интересует, чей я посол? Откуда пришел,от чьего имени?

– Откровенно говоря, нет. Здесь Брокилон. Ты при-

шел извне, из мира, до которого мне нет дела. Чегоради мне терять время на выслушивание послов? Чтомне любые предложения, любые ультиматумы, при-думанные теми, кто мыслит и чувствует иначе, чем я?Какое мне дело, что думает король Вензлав?

Геральт удивленно покачал головой.– Откуда ты знаешь, что я пришел от Вензлава?– Это же ясно, – усмехнулась дриада. – Эккехард

слишком глуп. Эрвилл и Вираксас чересчур сильноменя ненавидят. Владения других с Брокилоном несоприкасаются.

– Ты многое знаешь о том, что происходит вне Бро-килона, Эитнэ.

– Я знаю очень много, Белый Волк. Это привилегиямоего возраста. Теперь же, если позволишь, я хотелабы завершить одно дело. Тот мужчина с внешностьюмедведя, – дриада перестала улыбаться и взглянулана Фрейксенета, – твой друг?

– Мы знакомы. Когда-то я его расколдовал.– Проблема в том, – холодно сказала Эитнэ, – что

я не знаю, как с ним быть. Не могу же я сейчас прика-зать его добить. Я позволила бы ему выздороветь, ноон создает опасность. На фанатика он не похож. Зна-чит, охотник за скальпами. Я знаю, Эрвилл платит закаждый скальп дриады. Не помню сколько. Впрочем,цена возрастает пропорционально падению ценности

денег.– Ошибаешься. Он – не охотник за скальпами.– Зачем же полез в Брокилон?– Искать девочку, которую поручили его присмотру.

Он рисковал жизнью, чтобы отыскать ее.– Очень глупо, – холодно бросила Эитнэ. – Это да-

же трудно назвать риском. Он шел на верную смертьи жив только благодаря лошадиному здоровью и вы-носливости. Что же до ребенка, то она уцелела слу-чайно. Мои девочки не стреляли, так как думали, чтоэто пак или лепрекун.

Она снова взглянула на Фрейксенета, и Геральтупоказалось, что ее губы как бы помягчели.

– Ну хорошо. Отметим как-нибудь этот день.Она подошла к подстилке из лапника. Сопровож-

давшие ее дриады приблизились тоже. Фрейксенетпобледнел и съежился, хоть и не стал от этого мень-ше.

Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.– У тебя дети есть? – спросила наконец. – Я с тобой

говорю, дубина.– А?– Кажется, я выражаюсь ясно.– Я не… – Фрейксенет отхаркался, закашлял. – Я

не женат.– Меня не интересует твоя семейная жизнь. Я хочу

знать, в состоянии ли ты что-либо выскрести из своихожиревших чресел. О Великое Древо! Ты хоть однуженщину сделал беременной?

– Э-э-э… Да… Да, госпожа, но…Эитнэ небрежно махнула рукой и повернулась к Ге-

ральту.– Он останется в Брокилоне. До полного выздоров-

ления и еще некоторое время. Потом… Пусть идет ку-да хочет.

– Благодарю тебя, Эитнэ, – поклонился ведьмак. –А… девочка? Как с ней?

– Почему ты спрашиваешь? – Дриада взглянула нанего своими холодными серебряными глазами. – Тыже знаешь.

– Она не обычная деревенская девочка. Она –княжна.

– Это не производит на меня впечатления. Никакойразницы.

– Послушай…– Ни слова больше, Гвинблейдд.Он замолчал, прикусив губу.– Что с моей миссией?– Я выслушаю тебя, – вздохнула дриада. – Нет,

не из любопытства. Просто ради того, чтобы ты могявиться к Вензлаву и получить плату, которую он тебе,вероятно, обещал за то, что ты доберешься до меня.

Но не сейчас, сейчас я буду занята. Придешь вечеромк моему Дереву.

Когда она вышла, Фрейксенет приподнялся на лок-те, застонал, кашлянул, плюнул на ладонь.

– О чем это она, Геральт? Почему я должен здесьоставаться? И что она имела в виду, когда говорила одетях? Во что ты меня впутал, а?

Ведьмак сел.– Сохранишь голову, Фрейксенет, – сказал он утом-

ленно. – Станешь одним из немногих, которые выбра-лись отсюда живыми, по крайней мере за последнеевремя. И станешь отцом маленькой дриады. Может,нескольких.

– Чего? Стать племенным производителем?– Называй как хочешь. Выбор у тебя ограниченный.– Понимаю, – буркнул барон и сладострастно улыб-

нулся. – Ну что ж, видывал я пленных, работающих нарудниках и копающих каналы. Из двух зол предпочи-таю… Лишь бы сил достало. Их тут немало…

– Перестань глупо лыбиться, – поморщился Ге-ральт. – Ишь размечтался. Пусть тебе не снятся поче-сти, музыка, вино, опахала и рой влюбленных дриад.Будет одна, может, две. И никакого обожания. К этомуони отнесутся вполне по-деловому. А к тебе самому –еще больше.

– Им это не доставляет удовольствия? Надеюсь,

огорчения тоже?– Не будь ребенком. В этом смысле они ничем не

отличаются от женщин. Во всяком случае, физически.– То есть?– От тебя зависит, будет ли это для дриады радо-

стью или же огорчением. Но интересовать ее будеттолько результат. Твоя особа – вопрос второстепен-ный. Не ожидай благодарности. Кстати, ни в коем слу-чае не пытайся что-либо делать по собственной ини-циативе.

– Собственной… чего?– Если после содеянного встретишь ее утром, –

терпеливо объяснил ведьмак, – поклонись, но, чертпобери, без улыбочек или подмигиваний. Дриадывоспринимают это чрезвычайно серьезно. Если онаулыбнется или подойдет сама, можешь с ней побол-тать. Лучше всего о деревьях. А если не разбираешь-ся в деревьях, то о погоде. Но ежели она прикинет-ся, будто тебя не видит, держись подальше. От другихдриад тоже. И не давай волю рукам. Дриады, которыене готовы, такие игры не воспринимают. Коснешься –и получишь ножом. Они не поймут твоих намерений.

– А ты, гляжу, в курсе их брачных обычаев, – усмех-нулся Фрейксенет. – Случалось?

Ведьмак смолчал. У него перед глазами стоялакрасивая, стройная дриада, ее бесстыдная улыбка.

Vatt’ghern, bloede caerme. Ведьмак, надо же! Вот неповезло! Ты кого привела, Браэнн? К чему он нам?Никакой корысти от ведьмака…

– Геральт?– Что?– А княжна Цирилла?– О княжне забудь. Из нее получится дриада. Через

два-три года она всадит стрелу в глаз собственномубрату, если тот попытается войти в Брокилон.

– Чертов зуб! – выругался Фрейксенет, поморщив-шись. – Эрвилл взъярится. Слушай, Геральт, а нельзяли…

– Нельзя, – перебил Геральт. – Даже не пытайся. ИзДуен Канелль ты живым бы не вышел.

– Значит, девочка потеряна.– Для вас – да.

6

Деревом Эитнэ был, конечно же, дуб. Точнее – трисросшихся комлями дуба, все еще зеленых, безо вся-ких признаков увядания, хотя Геральт определил ихвозраст лет в триста, не меньше. Внутри дубы былипустые, а дупло было размером с большую комнату,потолок которой конусом уходил вверх. Внутри дуплоосвещалось некоптящим светильником и было пре-

вращено в скромное, удобное, далеко не примитив-ное жилище.

Эитнэ стояла посреди комнаты на коленях на чем-то вроде волокнистого мата. Перед ней, прямая инеподвижная, словно окаменевшая, сидела на подо-гнутых ногах Цири, умытая и вылеченная от насморка,широко раскрывшая огромные зеленые глаза. Ведь-мак обратил внимание на то, что ее личико теперь,когда с него сошла грязь и сбежала гримаса зловред-ного дьяволенка, оказалось довольно приятным.

Эитнэ медленно и заботливо расчесывала длин-ные волосы девочки.

– Входи, Гвинблейдд. Присаживайся.Он сел, предварительно церемонно преклонив од-

но колено.– Отдохнул? – спросила дриада, не глядя на него и

продолжая расчесывать девочку. – Когда намерен от-правиться в обратный путь? Как насчет завтрашнегоутра?

– Как прикажешь, – холодно ответил он. – Достаточ-но одного твоего слова, Повелительница Брокилона,и я перестану раздражать тебя своим присутствием вДуен Канелль.

– Геральт. – Эитнэ медленно повернула голову. – Непойми меня превратно. Я тебя знаю и уважаю. Знаю,что ты ни разу не обидел ни дриады, ни русалки, ни

сильфиды или нимфы, совсем наоборот, тебе случа-лось вставать на их защиту, спасать им жизнь. Но этоничего не меняет. Нас разделяет слишком многое. Мыпринадлежим разным мирам. Я не хочу и не могу де-лать исключений. Ни для кого. Не стану спрашивать,понимаешь ли ты, поскольку знаю, что понимаешь. Яспрашиваю, одобряешь ли ты такое положение?

– А что это изменит?– Ничего. Но я хочу знать.– Одобряю. А как с ней? С Цири? Она тоже принад-

лежит иному миру.Цири испуганно взглянула на него, потом подняла

глаза на дриаду. Эитнэ улыбнулась.– Теперь уже ненадолго.– Прошу тебя, Эитнэ, подумай.– О чем?– Отдай ее мне. Пусть вернется. В мир, которому

принадлежит.– Нет, Белый Волк. – Дриада снова погрузила гре-

бень в пепельные волосы девочки. – Не отдам. Кто-кто, а ты-то должен это понять.

– Я?– Ты. И до Брокилона доходят вести извне. Вести о

некоем ведьмаке, который за оказанные услуги поройтребует странных клятв. «Дашь мне то, чего не ожи-даешь застать дома». «Дашь мне то, что уже имеешь,

но о чем не знаешь». Звучит знакомо? Ведь с неко-торых пор вы таким образом пытаетесь направлятьПредназначение, ищете мальчиков, которым судьбойпоказано стать вашими преемниками, хотите спастисебя от вымирания и забвения. От небытия. Почемуже ты удивляешься мне? Я забочусь о судьбе дриад.Думаю, это справедливо? За каждую убитую людьмидриаду – одна ваша девочка.

– Задержав ее, ты вызовешь враждебность истремление отомстить, Эитнэ. Всколыхнешь застаре-лую ненависть.

– В человеческой ненависти для меня нет ничегонового. Ничего, Геральт. Я не отдам ее. Тем более чтоона – здоровый ребенок. Последнее время такое слу-чается нечасто.

– Нечасто?Дриада уставилась на него своими огромными се-

ребристыми глазами.– Мне подбрасывают больных девочек. Дифтерия,

скарлатина, крупозное воспаление легких, последнеевремя даже оспа. Думают, если у нас нет иммуните-та, то эпидемия нас уничтожит или хотя бы уменьшитнашу численность. Разочаруй их, Геральт. У нас естькое-что посерьезнее иммунитета. Брокилон заботит-ся о своих детях.

Она замолчала, наклонилась и осторожно расчеса-

ла прядку спутавшихся волос Цири, помогая себе дру-гой рукой.

– Могу я, – откашлялся ведьмак, – выполнить пору-чение, с которым меня прислал король Вензлав?

– А стоит ли тратить время? – подняла голову Эит-нэ. – Зачем утруждать себя? Я и без того прекраснознаю, чего хочет король Вензлав. Вовсе не надо бытьпророком. Он хочет, чтобы я отдала Брокилон, вероят-но, по самую речку Вду, которую, как известно, он счи-тает, или же хочет считать, естественной межой меж-ду Бругге и Вердэном. Взамен, думаю, он пожертвуетмне анклав, маленький и дикий закоулок леса. И, ве-роятно, гарантирует своим королевским словом и ко-ролевской опекой, что этот маленький и дикий зако-улок, этот кусочек пущи, будет принадлежать мне вовеки веков, и никто не осмелится там беспокоить дри-ад. Пообещает, что там дриады смогут жить в покое.Так, Геральт? Вензлав хочет покончить с тянущейсядва столетия войной за Брокилон. И чтобы с ней по-кончить, дриады должны будут отдать то, за что бо-рются и гибнут двести лет? Как просто – отдать! От-дать Брокилон?

Геральт молчал. Ему нечего было возразить. Дриа-да усмехнулась.

– Именно так звучит королевское послание, Гвин-блейдд? А может, оно просто напрямую говорит: «Не

задирай носа, лесное чудище, бестия из пущи, реликтпрошлого, а послушай, чего желаем мы, король Вен-злав. А мы желаем кедра, дуба и гикори, желаем крас-ного дерева, тиса на луки и мачтовых сосен, потомучто Брокилон у нас под самым боком, а мы вынуж-дены тащить деревья из-за гор. Мы желаем железа имеди, которые под землей. Желаем золота, котороележит на Крааг Ане. Желаем рубить и пилить, и рытьземлю, не опасаясь свиста стрел. И, самое главное,жаждем наконец стать королем, которому в королев-стве принадлежит все. Мы не желаем терпеть в своихпределах какой-то Брокилон – лес, в который не мо-жем войти. Такой лес раздражает нас, злит и сгоняетсон с вежд, потому что мы – люди, мы распоряжаемсяэтим миром. Мы можем, ежели захотим, допустить внаш мир нескольких эльфов, дриад или русалок. Ес-ли они не будут слишком нахальны. Подчинись нашейволе, Ведьма Брокилона. Или сгинь».

– Ты, Эитнэ, сама признала, что Вензлав не ду-рак и не фанатик. Ты наверняка знаешь, что он – ко-роль справедливый и стремящийся к миру. Его ужаса-ет льющаяся здесь кровь…

– Пусть держится подальше от Брокилона, и тогдане прольется ни капли крови…

– Ты хорошо знаешь… – Геральт поднял голову, –хорошо знаешь, что все не так. Убивали людей в Вы-

жигах, на Восьмой Версте, на Совиных Холмах. Лю-дей убивали в Бругге, на левом берегу Ленточки. Запределами Брокилона.

– Названные места, – спокойно ответила дриада, –это Брокилон. Я не признаю ваших карт и границ.

– Но там вырубили лес сто лет назад!– Что значат для Брокилона сто лет? И сто зим?Геральт замолчал.Дриада отложила гребень, погладила Цири по пе-

пельным волосам.– Согласись на предложение Вензлава, Эитнэ.Дриада холодно взглянула на него.– Что это нам даст? Нам, детям Брокилона?– Возможность выжить. Нет, Эитнэ, не прерывай.

Знаю, что ты хочешь сказать. Я понимаю, как гор-дишься ты тем, что Брокилон независим. Однако мирменяется. Что-то кончается. Хочешь ты того или нет,но человек овладевает миром. Выдерживают те, ктосживается с людьми. Другие погибают. Эитнэ, есть ле-са, где дриады, русалки и эльфы живут спокойно, вмире с людьми. Ведь мы так близки. Ведь люди могутбыть отцами ваших детей. Что дает тебе твоя война?Потенциальные отцы ваших детей падают под ваши-ми стрелами. А результат? У скольких дриад Броки-лона чистая кровь? Сколько из них – похищенные, пе-ределанные человеческие девочки? Даже Фрейксене-

том ты вынуждена воспользоваться, потому что у тебянет выбора. Что-то маловато я вижу здесь маленькихдриад, Эитнэ. Вижу только ее – человеческую девоч-ку, испуганную и отупевшую от наркотиков, парализо-ванную страхом…

– И вовсе я не боюсь! – вдруг крикнула Цири, намгновение снова превращаясь в маленького дьяво-ленка. – И не отупела я нисколечко! И не думай! Сомной тут ничего не может случиться! Вот еще! Я небоюсь! Моя бабушка говорит, что дриады не злые, амоя бабушка – самая умная бабушка в мире! Моя ба-бушка… Моя бабушка говорит, что должно быть боль-ше таких лесов, как этот…

Она замолчала и опустила голову. Эитнэ засмея-лась.

– Дитя Старшей Крови, – сказала она. – Да, Геральт.Все еще рождаются в мире Дети Старшей Крови, о ко-торых говорят пророчества. А ты утверждаешь, будточто-то кончается… Сомневаешься в том, что мы вы-живем…

– Девчонка должна была выйти за Кистрина из Вер-дэна, – прервал Геральт. – Жаль, что не выйдет. Ки-стрин когда-нибудь унаследует правление после Эр-вилла и под влиянием жены с такими взглядами, мо-жет, прекратил бы рейды против Брокилона?

– Не хочу я твоего Кистрина! – тонко взвизгнула де-

вочка, и в ее зеленых глазах что-то сверкнуло. – Пустьтвой Кистрин найдет себе красивый и глупый матери-ал! Я никакой не материал! И не буду я никакой кня-гиней!

– Тише, Дитя Старшей Крови. – Дриада прижала ксебе Цири. – Не кричи. Ну конечно, ты не станешь кня-гиней…

– Конечно, – кисло вставил ведьмак. – И ты, Эитнэ,и я отлично знаем, кем она будет. Я вижу, это уже ре-шено. Что делать. Так какой ответ я должен отнестикоролю Вензлаву, Повелительница Брокилона?

– Никакого.– Что значит «никакого»?– Никакого. Он поймет. Давно, уже очень давно,

когда Вензлава еще не было на свете, к Брокилонуподъезжали гарольды, трубили рога и трубы, свер-кали латы, развевались знамена и хоругви. «Поко-рись, Брокилон! – кричали гарольды. – Король Кози-зуб, Владыка Лысой Горки и Мокрого Луга, требует,чтобы ты покорился, Брокилон!» А ответ Брокилонабыл всегда одинаков. Когда ты покинешь мой лес,Гвинблейдд, обернись и послушай. В шуме листвы тыуслышишь ответ Брокилона. Передай его Вензлаву идобавь, что другого не будет, пока стоят дубы в ДуенКанелль. Пока здесь растет хоть одно дерево и живетхоть одна дриада.

Геральт молчал.– Ты говоришь – что-то кончается, – медленно про-

должала Эитнэ. – Неправда. Есть вещи, которые ни-когда не кончаются. Ты говоришь о выживании? Я бо-рюсь за выживание. Потому что Брокилон жив бла-годаря моей борьбе, ибо деревья живут дольше лю-дей, только надо защищать их от ваших топоров. Тыговоришь мне о королях и князьях. Кто они? Те, ко-торых я знаю, это белые скелеты в некрополях КраагАна, там, в глубине леса. В мраморных саркофагах,на кучах золотого металла и блестящих камушков. АБрокилон жив, деревья шумят над руинами дворцов,корни разрывают мрамор. А Брокилон жив. Помнит литвой Вензлав, кем были те короли? Помнишь ли ты,Гвинблейдд? А если нет, то как можешь утверждать,будто что-то кончается? Откуда знаешь, кому предна-значена гибель, а кому вечность? Что дает тебе правоговорить о Предназначении? Ты хотя бы знаешь, чтотакое Предназначение?

– Нет, – согласился он. – Не знаю. Но…– Если не знаешь, – прервала она, – то никакое

«но» уже не поможет. Ты не знаешь. Просто: не зна-ешь.

Она замолчала, коснулась рукой лба, отвернулась.– Когда много лет назад ты был здесь впервые, –

снова заговорила она, – ты тоже не знал. А Моренн…

Моя дочь… Геральт, Моренн мертва. Она погибла наЛенточке, защищая Брокилон. Я не узнала ее, когдаее принесли. Лицо было размозжено копытами вашихлошадей. Предназначение? И сегодня ты, ведьмак,который не мог дать Моренн ребенка, приводишь ееко мне, Дитя Старшей Крови. Девочку, которая знает,что такое Предназначение. Нет, это не то знание, ко-торое нравилось бы тебе, которое ты мог бы принять.Она попросту верит. Повтори, Цири, повтори то, чтоты сказала мне, прежде чем вошел этот ведьмак, Ге-ральт из Ривии, Белый Волк. Ведьмак, который не зна-ет. Повтори, Дитя Старшей Крови.

– Уважаем… Благородная госпожа, – проговорилаЦири ломающимся голосом. – Не задерживай меняздесь. Я не могу… Я хочу… домой. Я хочу вернутьсядомой с Геральтом. Я должна… С ним…

– Почему с ним?– Потому что он… Он – мое Предназначение.Эитнэ повернулась. Она была очень бледна.– И что ты скажешь, Геральт?Он не ответил, Эитнэ хлопнула в ладоши. В дуп-

ло дуба, словно дух из царящей снаружи ночи, во-шла Браэнн, неся обеими руками огромный серебря-ный кубок. Медальон на шее ведьмака начал быстрои ритмично дрожать.

– И что ты скажешь, Геральт? – повторила сереб-

роволосая дриада, вставая. – Она не хочет оставать-ся в Брокилоне! Она не желает быть дриадой! Она нехочет заменить мне Моренн, хочет уйти, уйти за сво-им Предназначением! Так, Дитя Старшей Крови? Тыименно этого хочешь?

Цири, не поднимая головы, кивнула. Ее плечи за-дрожали. Ведьмак не выдержал.

– Зачем ты издеваешься над ребенком, Эитнэ?Ведь через минуту ты дашь ей отпить Воды Брокило-на, и ее желание перестанет что-либо значить. Зачемты это делаешь? В моем присутствии?

– Хочу показать, что такое Предназначение. Дока-зать тебе, что ничто не кончается, а только еще начи-нается.

– Нет, Эитнэ, – сказал Геральт, вставая. – Про-сти, но я не намерен смотреть. Ты зашла дальше,чем следовало, Повелительница Брокилона, намере-ваясь подчеркнуть пропасть, разделяющую нас. Вы,Старший Народ, любите повторять, что вам-де чуж-да ненависть, что это чувство присуще исключитель-но людям. Неправда. Вы знаете, что такое ненависть,и умеете ненавидеть, только проявляете это немногоиначе, мудрее и не так бурно. Но, возможно, потомуи более жестоко. Я принимаю твою ненависть, Эитнэ,от имени всех людей. Я заслужил ее. Меня огорчиласудьба Моренн.

Дриада не ответила.– И это – ответ Брокилона, который я должен пере-

дать Вензлаву из Бругге, верно? Предостережение ивызов? Зримое доказательство дремлющей меж ва-ших Древ Ненависти и Силы, по воле которых черезминуту человеческое дитя выпьет стирающий памятьяд, приняв его из рук другого человеческого ребенка,психику и память которого вы уже изменили? И такойответ должен отнести Вензлаву ведьмак, который зна-ет и любит обоих детей? Ведьмак виновен в смертитвоей дочери? Хорошо, Эитнэ, будь по-твоему. Вен-злав услышит твой ответ, услышит мой голос, увидитмои глаза и все по ним прочтет. Но глядеть на то, чтоздесь сейчас произойдет, я не обязан. И не желаю.

Эитнэ продолжала молчать.– Прощай, Цири. – Геральт опустился на колени,

прижал к себе девочку. Плечи Цири задрожали ещесильнее. – Не плачь. Ты же знаешь, что ничего дурно-го с тобой здесь случиться не может.

Цири хлюпнула носом. Ведьмак встал.– Прощай, Браэнн, – бросил он младшей из дри-

ад. – Будь здорова и береги себя. Выживи, Браэнн,живи так же долго, как и твое дерево. Как Брокилон.И вот еще что…

– Да, Гвинблейдд? – Браэнн подняла голову, и в ееглазах что-то влажно блеснуло.

– Легко убивать из лука, девочка. Так легко спуститьтетиву и думать: мол, это не я, не я, а стрела. На моихруках нет крови того мальчика. Его убила стрела, ане я. Но стреле ничего не снится по ночам. Пусть итебе ничего не снится по ночам, голубоглазая дриада.Прощай, Браэнн.

– Мона… – невнятно произнесла Браэнн. Кубок, ко-торый она держала в руках, дрожал, по переполняю-щей его прозрачной жидкости шла рябь.

– Что?– Мона, – простонала она. – Я – Мона. Госпожа Эит-

нэ! Я…– Довольно! – резко бросила Эитнэ. – Довольно!

Держи себя в руках, Браэнн.Геральт сухо засмеялся.– Вот оно, твое Предназначение, Лесная Госпожа. Я

уважаю твое упорство и твою борьбу. Но знаю, скороты будешь бороться одна. Последняя дриада Броки-лона, посылающая на смерть девочек, которые пом-нят свои настоящие имена. И все-таки я желаю тебесчастья, Эитнэ. Прощай.

– Геральт, – шепнула Цири, по-прежнему сидя непо-движно с опущенной головой. – Не оставляй меня…одну…

– Белый Волк, – сказала Эитнэ, обнимая ссутулив-шиеся плечи девочки. – Тебе обязательно надо было

ждать, пока она попросит? Попросит, чтобы ты оста-вался с нею до конца? Почему ты бросаешь ее в та-кой момент? Оставляешь одну? Куда ты собираешь-ся бежать, Гвинблейдд? И от чего?

Цири еще больше наклонила голову. Но не распла-калась.

– До конца, – кивнул ведьмак. – Хорошо, Цири. Тыне будешь одинока. Я буду с тобой. Не бойся ничего.

Эитнэ взяла кубок из дрожащих рук Браэнн, подня-ла его.

– Ты умеешь читать Старшие Руны, Белый Волк?– Умею.– Прочти, что выгравировано на кубке. Это кубок из

Крааг Ана. Из него пили короли, которых уже никто непомнит.

– Duettaeann aef cirran Caerme Glaeddyv. Yn aesseath.

– Знаешь, что это означает?– «У Меча Предназначения два острия… Одно из

них – ты».– Встань, Дитя Старшей Крови. – В голосе дриа-

ды сталью прозвенел приказ, который нельзя было невыполнить, воля, которой нельзя было не подчинить-ся. – Пей. Это Вода Брокилона.

Геральт закусил губу, глядя в серебристые глазаЭитнэ. Он не смотрел на Цири, медленно подносив-

шую губы к краю кубка. Он уже видел это когда-то,давно. Конвульсии, судороги, невероятный, ужасаю-щий, медленно угасающий крик. И пустота, мертвен-ность и апатия в медленно открывающихся глазах. Онэто уже видел.

Цири пила. По неподвижному лицу Браэнн скати-лась слеза.

– Достаточно. – Эитнэ отобрала у нее кубок, поста-вила на пол, обеими руками погладила волосы девоч-ки, падающие на плечи пепельными волнами.

– Дитя Старшей Крови, – сказала она. – Выбирай.Хочешь ли ты остаться в Брокилоне или же последо-вать за своим Предназначением?

Ведьмак недоверчиво покачал головой. Цири ды-шала немного быстрее, на щеках появился румянец.И ничего больше. Ничего.

– Я хочу последовать за моим Предназначением, –сказала она звучно, глядя в глаза дриаде.

– Да будет так, – произнесла Эитнэ, отворачива-ясь. – Уходите.

Браэнн схватила Цири, коснулась плеча Геральта,но ведьмак отстранился.

– Благодарю тебя, Эитнэ, – сказал он.Дриада мгновенно повернулась.– За что?– За Предназначение, – улыбнулся он. – За твое ре-

шение. Это ведь не была Вода Брокилона, верно? Ци-ри должна была вернуться домой. И ты, Эитнэ, сыг-рала роль Предназначения. За это я тебя благодарю.

– Как мало ты знаешь о Предназначении, – горькопроговорила дриада. – Как мало ты знаешь, ведьмак.Как мало ты видишь. Как мало ты понимаешь. Бла-годаришь меня? Благодаришь за ту роль, которую ясыграла? За базарное представление? За фокус, заобман, за мистификацию? За то, что Меч Предназна-чения был, как ты думаешь, изготовлен из дерева, по-крытого позолотой? Продолжай. Не благодари, а раз-облачи меня. Поставь на своем. Докажи, что прав ты.Брось мне в лицо твою правду, покажи, как торжеству-ет трезвая, человеческая правда, здравый рассудок,которые, по вашему разумению, помогают вам завое-вывать мир. Вот Вода Брокилона, еще немного оста-лось. Ты отважишься? Завоеватель мира?

Геральт, хоть и был возбужден ее словами, коле-бался только мгновение. Вода Брокилона, даже са-мая подлинная, не могла повлиять на него, против со-держащихся в ней токсинов, галлюциногенных тани-нов он был полностью иммунизирован. Но ведь это немогла быть Вода Брокилона, Цири пила ее, и с нейничего не случилось. Он взял кубок обеими руками,глянул в серебряные глаза дриады.

Земля моментально ушла у него из-под ног и об-

рушилась ему на спину. Гигантский дуб закружился изадрожал. С трудом водя кругом немеющими руками,он открыл глаза, и это было так, словно он поднималмраморную плиту саркофага. Увидел перед собой ма-ленькое личико Браэнн, а за ним блестящие ртутьюглаза Эитнэ. И еще другие глаза, зеленые, как изумру-ды. Нет, более светлые. Как весенняя травка. Меда-льон на его шее раздражал, вибрировал.

– Гвинблейдд, – услышал он, – смотри вниматель-но, не закрывай глаза, это тебе не поможет. Смотри,смотри на твое Предназначение.

– Ты помнишь?Неожиданная, разрывающая завесу дыма вспыш-

ка света, огромные, тяжелые от свечей канделяб-ры, истекающие фестонами воска. Каменные сте-ны, крутые ступени. Спускающаяся по ступеням зе-леноглазая пепельноволосая девушка в диадемке сискусно вырезанной геммой, в серебристо-голубомплатье со шлейфом, поддерживаемым пажом в пун-цовой курточке.

– Ты помнишь?Его голос, говорящий… Говорящий…– Я вернусь сюда через шесть лет…Беседка, тепло, аромат цветов, натужное моно-

тонное гудение пчел. Он один, на коленях, подаю-щий розу женщине с пепельными волосами, локона-

ми выбивающимися из-под узенькой золотой дужки.На пальцах руки, берущей у него розу, перстни с изу-мрудами, огромные, зеленые кабошоны.

– Возвращайся, – говорит женщина. – Возвращай-ся, если изменишь мнение. Твое Предназначение бу-дет ждать.

«Я так и не возвратился, – подумал он. – Нико-гда туда не возвратился. Я никогда не возвратилсяв…»

Куда?Пепельные волосы. Зеленые глаза.Снова ее голос, в темноте, во мраке, в котором

гинет все. Есть только огни, огни по самый го-ризонт. Туман искр в пурпурном дыме. Беллетэйн!Майская ночь! Из клубов дыма смотрят темные фи-олетовые глаза, горящие на бледном треугольномлице, заслоненном черной бурей локонов.

Йеннифэр!– Слишком мало. – Узкие губы видения, неожидан-

но искривившиеся, по бледной щеке катится слеза,быстро, все быстрее, как капля воска по свече. –Слишком мало. Нужно нечто большее.

– Йеннифэр!– Тщета за тщету, – говорит видение голосом Эит-

нэ. – Тщета и пустота, которая в тебе, завоевательмира, не умеющий даже завоевать женщину, которую

любишь. Уходящий и сбегающий, когда его Предна-значение находится на расстоянии вытянутой руки. УМеча Предназначения два острия. Одно – это ты. Авторое? Белый Волк? Что – второе?

– Нет Предназначения, – его собственный голос. –Нет. Его нет. Оно не существует. Единственное,что предназначено всем, – это смерть.

– Правда, – говорит женщина с пепельными воло-сами и загадочной улыбкой. – Это правда, Геральт.

На женщине серебристые латы, окровавленные,погнутые, продырявленные остриями пик или але-бард. Кровь тонкой струйкой течет из уголка зага-дочно и некрасиво улыбающихся губ.

– Ты смеешься над Предназначением, – говоритона, не переставая улыбаться. – Насмехаешься надним, играешь с ним. У Меча Предназначения дваострия. Одно из них – ты. Другое – смерть? Ноэто умираем мы, умираем из-за тебя. Тебя смертьне может достать, поэтому довольствуется нами.Смерть следует за тобой по пятам, Белый Волк. Ноумирают другие. Из-за тебя. Ты меня помнишь?

– Ка… Калантэ!– Ты, Дитя Старшей Крови, можешь его спасти. –

Голос Эитнэ из-за занавеса дыма. – Ты можешь егоспасти. Прежде чем он погрузится в так полюбившее-ся ему небытие. В черный бесконечный лес.

Глаза зеленые, как весенняя трава. Прикоснове-ние. Голоса, кричащие невнятным хором. Лица.

Он уже не видел ничего, летел в пропасть, в пусто-ту, во тьму. Последнее, что он услышал, был голосЭитнэ:

– Да будет так. 7

– Геральт! Проснись! Пожалуйста, проснись! Ге-ральт!

Он открыл глаза, увидел солнце, золотой дукат счеткими краями, наверху, над вершинами деревьев,за мутной завесой утреннего тумана. Он лежал намокром губчатом мхе, твердый корень упирался в спи-ну.

Цири – рядом, на коленях, дергала его за полу курт-ки.

– Дьявольщина… – Он откашлялся, осмотрелся. –Где я? Как сюда попал?

– Не знаю, – сказала девочка. – Я только чтопроснулась, здесь, рядом с тобой, я ужасненько за-мерзла. Не помню как… Знаешь что? Это чары!

– Вероятно, ты права. – Он сел, выгребая сосновыеиглы из-за воротника. – Вероятно, ты права, Цири. Во-да Брокилона, черт побери… Похоже, дриады недур-

но позабавились.Он встал, поднял лежащий рядом меч, перекинул

ремень через плечо.– Цири?– А?– Ты тоже позабавилась?– Я?– Ты дочь Паветты, внучка Калантэ из Цинтры. Ты

с самого начала знала, кто я такой?– Нет, – покраснела она. – Не с самого. Ты раскол-

довал моего папу, правда?– Неправда, – покрутил он головой. – Это сделала

твоя мама. И твоя бабка. Я только помог.– Но няня говорила… Говорила, что я предназначе-

на. Что я – Неожиданность. Дитя-Неожиданность. Ге-ральт?

– Цири. – Он поглядел на нее, вертя головой и улы-баясь. – Поверь, ты самая большая неожиданность,какая могла со мной приключиться.

– Ха! – Лицо девочки просветлело. – Это правда? Япредназначена! Няня говорила, что придет ведьмак,у которого белые волосы, и заберет меня. А бабуш-ка шумела… Ах, да что там! Куда ты меня заберешь?Скажи?

– Домой. В Цинтру.– А-а-а… А я-то думала…

– Додумаешь по дороге. Пошли, Цири, надо выйтииз Брокилона. Здесь опасное место.

– Я не боюсь!– А я боюсь.– Бабушка говорила, что ведьмаки ничего не боят-

ся.– Бабушка сильно преувеличивает. Ну, в путь, Цири.

Если б я еще знал, где мы…Он взглянул на солнце.– Ну, рискнем… Пойдем туда.– Нет. – Цири сморщила нос и указала в противопо-

ложную сторону. – Туда.– А ты-то откуда знаешь?– Знаю, – пожала она плечами и взглянула на

него беззащитными, удивленными, изумрудными гла-зами. – Как-то так… Ну, понимаешь… Не знаю…

«Дочь Паветты, – подумал он. – Ребенок… ДитяСтаршей Крови? Возможно, унаследовала что-то отматери».

– Цири. – Он распахнул рубашку, вытянул меда-льон. – Дотронься до него.

– Ой! – Она раскрыла рот. – Какой страшный волк.И клыки… Ого-го!

– Прикоснись.– Ой-ей!Ведьмак улыбнулся. Он тоже почувствовал дрожа-

ние медальона, резкую волну, пробежавшую по се-ребряной цепочке.

– Он пошевелился, – вздохнула Цири. – Пошеве-лился!

– Знаю. Идем, Цири. Веди.– Это чары, правда?– Конечно.Все было так, как он ожидал. Девочка чувствовала

направление. Каким образом, неведомо. Но быстро,быстрее, чем он думал, они вышли на дорогу, на трех-лучевой развилок. Здесь была граница Брокилона –во всяком случае, так считали люди. Эитнэ, насколькоон помнил, этого не признавала.

Цири прикусила губы, сморщила нос, заколеба-лась, глядя на развилок, на песчаные разбитые доро-ги, изрытые копытами и колесами телег. Но Геральтуже знал, где находится, ему не надо было, да он и нехотел, доверяться ее сомнительным способностям. Инаправился по дороге, ведущей на восток, к Бругге.Цири, все еще морщась, оглянулась на западную до-рогу.

– Она ведет к замку Настрог, – съехидничал он. –Тоскуешь по Кистрину?

Девочка пробурчала что-то в ответ и послушно по-шла за ним. Но оглядывалась еще не раз.

– В чем дело, Цири?

– Не знаю, – шепнула она. – Но это скверная дорога,Геральт.

– Почему? Мы идем в Бругге к королю Вензлаву, ко-торый живет в прекрасном дворце. Отмоемся в бань-ке, выспимся на кровати с периной…

– Это скверная дорога, – повторила она. – Сквер-ная. Плохая.

– Точно. Мне доводилось видывать и получше. Пе-рестань крутить носом. Идем, быстро.

Они миновали закрытый кустами поворот. И оказа-лось, что Цири была права.

Их окружили быстро, со всех сторон. Люди в остро-конечных шлемах, кольчугах и темно-синих накидкахс черно-золотыми клеточками Вердэна на груди. Ихокружили, но ни один не приблизился, не притронул-ся к оружию.

– Куда и откудова? – пролаял кряжистый тип в по-тертой зеленой одежде, встав перед Геральтом нашироко расставленных тумбообразных ногах. Лицоу него было темное и изборожденное морщинами,словно высушенная слива. Лук и белоперистые стре-лы торчали высоко над головой из-за спины.

– Из Выжиг, – гладко соврал ведьмак, стискиваяручку Цири. – Возвращаемся к себе в Бругге. А что?

– Королевская служба, – вежливо сказал темноли-цый, словно только сейчас заметил меч на спине Ге-

ральта. – Мы…– Давай его сюды, Йунгханс! – крикнул один из тех,

что стояли на дороге дальше. Солдаты расступились.– Не смотри, Цири, – быстро сказал Геральт. – От-

вернись. Не смотри.На дороге лежало поваленное дерево, перекрыва-

ющее проезд путаницей ветвей. Надрубленная и сло-манная часть ствола белела в придорожных кустахдлинными стрелами щепок. Перед деревом стоялателега, накрытая полотном, прикрывающим груз. Ма-ленькие косматые лошадки лежали на земле, запу-тавшись в дышлах и вожжах, утыканные стрелами,щеря желтые зубы. Одна еще была жива, тяжело хри-пела, дергалась.

Были там и люди, валяющиеся в темных пятнахвпитавшейся в песок крови, свешивающиеся с краятелеги, скорчившиеся у колес.

Из-за спин столпившихся вокруг воза вооружен-ных людей вышли двое, потом прибавился третий.Остальные – их было около десятка – стояли непо-движно, держа коней.

– Что тут произошло? – спросил ведьмак, вставаятак, чтобы заслонить от Цири сцену бойни.

Косоглазый мужчина в короткой кольчуге и сапогахизучающе взглянул на него, потер щетинистый под-бородок. На левом предплечье у него был вытертый

и блестящий кожаный манжет, какими пользовалисьлучники.

– Нападение, – сказал он коротко. – Духобабы пе-ребили. Мы тут следствие ведем.

– Дриады напали на купцов?– Сам видишь, – указал рукой косоглазый. – Уты-

каны стрелами, словно ежи. На тракте! Эти лесныеведьмы становятся все наглее. Уже не только в лес неможно зайти, уж и дорогой вдоль леса нельзя.

– А вы, – прищурился ведьмак, – кто такие?– Эрвиллова дружина. Из настрогских. У барона

Фрейксенета служили. Но барон пал в Брокилоне.Цири раскрыла было рот, но Геральт сильно сжал

ей руку.– Кровь за кровь, говорю! – загремел спутник ко-

соглазого, гигант в украшенном латунью кафтане. –Кровь за кровь! Этого так оставить нельзя! СначалаФрейксенет и похищенная княжна из Цинтры, теперьвот купцы. О боги, месть, месть – говорю! Потому какежели нет, то увидите – завтра-послезавтра они нач-нут убивать людей на порогах собственных домов!

– Брик верно говорит, – сказал косоглазый. – Вер-но? А ты, брат, откуда?

– Из Бругге, – снова солгал ведьмак.– А маленькая? Дочка?– Дочка. – Геральт снова сжал ручку Цири.

– Из Бругге, – нахмурился Брик. – Ну так я тебе ска-жу, что энто твой король, Вензлав, потворствует чуди-щам. Не хотит с нашим Эрвиллом стакнуться и с Ви-раксасом из Керака. А ежели б с трех-то сторон дана Брокилон рушить, мы б вконец выбили энту мер-зость…

– Почему случилась бойня? – медленно спросилГеральт. – Кто-нибудь знает? Выжил кто из купцов?

– Свидетелев нет, – сказал косоглазый. – Но мы-тознаем, что случилось. Йунгханс, лесничий, читает последам как по книге. Скажи ему, Йунгханс.

– Ну чего ж, – сказал тот, со сморщенным лицом. –Было оно так: ехали купцы трактом. Наткнулись назасеку. Видите, господин, поперек дороги поваленнаясосна, недавно срубленная. В чаще есть следы, хочи-те осмотреть? Ну а когда купцы остановились, чтобыдерево отбросить, их и расстреляли в один миг. Отте-дова, из зарослев, где вона та кривая береза. И тамаследы есть. А стрелы, брат, все духобаб лесных ра-бота, перья приклеены смолой, наконечники прикру-чены лыком…

– Вижу, – прервал ведьмак, глядя на убитых. – Неко-торые, сдается, выжили, так тех дриады ножами погорлу… Ножами…

Из-за стоявших перед ним солдат выдвинулся ещеодин – худой и невысокий, в лосином кафтане. У него

были черные, очень коротко остриженные волосы, си-ние, гладко выбритые щеки. Ведьмаку достаточно бы-ло одного взгляда на маленькие узкие ладони в корот-ких черных перчатках, бледные рыбьи глаза, на мечи рукояти кинжалов, торчащих из-за пояса и из голе-нища левого сапога. Геральт видел достаточно многоубийц, чтобы не распознать еще одного.

– Быстрый у тебя глаз, – очень медленно сказалчерный, – ты и впрямь много видишь.

– И это славно, – проговорил косоглазый. – Что уви-дел, пусть королю своему передаст, Вензлав вечноклянется, что не позволит духобаб убивать, потомукак они, вишь ты, милые и добрые. Наверняка поха-живает к ним майской порой и трахает поманеньку.Потому-то они, может, и добрые. А вот мы сами и про-верим, ежели какую живцом возьмем.

– А хоть бы и полуживцом, – захохотал Брик. – Ну,мать вашу, где тот друид? Уж скоро полдень, а его ниследа. Двигаться пора.

– Что собираетесь делать? – спросил Геральт, неотпуская руки Цири.

– А тебе-то какое дело? – прошипел черный.– Ну что уж ты сразу так-то, Левек, – неприятно

усмехнулся косоглазый. – Мы люди порядочные, сек-ретов не держим. Эрвилл присылает нам друида, зна-менитого магика, который даже с деревьями ухитря-

ется разговаривать. Он проводит нас в лес отомститьза Фрейксенета, попытаться отбить княжну. Это тебене кукиш с маслом, брат, а карательная эск… экс…

– Экспедиция, – подсказал чернявый.Левек.– Ну да. Прям договорить не дал. А ты, братец, да-

вай двигай, куда шел. Потому как тут может быть здо-рово горячо.

– Да-а-а уж, – протянул Левек, глядя на Цири. –Опасно тут, особенно с девчонкой. Духобабы только иждут такую заграбастать. Как, малышня? Мама домаждет?

Цири, вздрогнув, кивнула.– Скверно, – продолжал чернявый, не спуская с

нее глаз, – если не дождется. Небось помчится к ко-ролю Вензлаву: «Ты вона потворствоваешь дриадам,король, и вот, изволь, моя дочка и мой муж – на твоейсовести». Кто знает, может, Вензлав тогда заново об-думает свой союз с Эрвиллом?

– Прекратите, господин Левек, – буркнул Йунг-ханс, и его сморщенная физиономия сморщиласьеще больше. – Пусть идут.

– Ну бывай, маленькая. – Левек протянул руку, по-гладил Цири по голове. Цири вздрогнула и попяти-лась.

– Ты что? Боисся?

– У тебя кровь на руке, – тихо сказал ведьмак.– Да? – Левек поднял руку. – Верно. Их кровь. Куп-

цов. Я проверял, не уцелел ли кто. Увы, духобабыстреляют метко.

– Духобабы? – дрожащим голоском проговорилаЦири, не отвечая на знак ведьмака. – Ах, благородныйрыцарь, вы ошибаетесь. Это не могли быть дриады!

– Что там этот клоп пищит? – прищурил блеклыеглаза чернявый.

Геральт кинул взгляд направо, оценив расстояние.– Это не дриады, – повторила Цири. – Ясно же!– Чего?– Ну, дерево… Оно же срублено! Топором! А дриа-

ды никогда не срубили бы дерева, правда?– Правда, – сказал Левек и глянул на косоглазого. –

Ишь какая смышленая девчонка. Слишком уж мудра.Ведьмак уже раньше заметил, как узкая рука в пер-

чатке, словно черный паук, ползет к рукояти кинжала.Хотя Левек смотрел на Цири, Геральт знал, что ударбудет направлен в него. Он подождал, пока Левек кос-нется оружия и косоглазый затаит дыхание.

Три движения. Только три. Покрытое серебряныминабивками предплечье садануло чернявого в висок.Прежде чем он упал, ведьмак уже оказался междуЙунгхансом и косоглазым, а меч, с шипением выско-чивший из ножен, завыл в воздухе, разрубая висок

Брика, гиганта в украшенном латунью кафтане.– Беги, Цири!Косоглазый, выхватывая меч, прыгнул, но опоздал.

Ведьмак рубанул его поперек груди, наискось, сверхувниз, и тут же, используя энергию удара, снизу вверх,с колен, разделав солдата в кровавый «X».

– Парни! – рявкнул Йунгханс остальным, окаменев-шим от ужаса. – Ко мне!

Цири подбежала к кривому буку и белочкой шмыг-нула наверх по веткам, исчезнув в листве. Лесничийпослал ей вслед стрелу, но промахнулся. Остальныебежали, рассыпавшись полукругом, выхватывая лукии стрелы. Геральт, все еще на коленях, сложил паль-цы знаком Аард и ударил не в лучников – они былидалеко, а в песчаную дорогу перед ними, засыпав ихпылью.

Йунгханс отскочил, ловко вытянул из колчана вто-рую стрелу.

– Нет! – взвизгнул Левек, вскакивая с земли с ме-чом в правой и кинжалом в левой руке. – Оставь его,Йунгханс!

Ведьмак медленно повернулся.– Он мой, – сказал Левек, тряся головой и отирая

предплечьем щеку и рот. – Только мой!Геральт, наклонившись, двинулся полукругом, но

Левек не кружил, наскочил сразу, в два прыжка.

«Хорош», – подумал ведьмак, с трудом отбив мечубийцы коротким вращением своего меча, одновре-менно полуоборотом уходя от удара кинжалом. Онумышленно не ответил, отскочил, рассчитывая на то,что Левек попытается достать его длинным ударом ипотеряет равновесие. Но убийца не был новичком. Онсгорбился и тоже пошел полукругом мягкими, коша-чьими шагами. Неожиданно прыгнул, закрутил мечом,завертел, сокращая расстояние. Ведьмак не пошелнавстречу, ограничившись быстрым верхним финтом,который принудил убийцу отскочить. Левек сгорбил-ся, спрятав руку с кинжалом за спину. Ведьмак и наэтот раз не напал, не сократил дистанцию, снова по-шел полукругом, обходя его.

– Лады, – процедил Левек, выпрямляясь. – Продол-жим наши игры? Почему бы и нет? Хорошая игра ни-когда не надоедает!

Он прыгнул, закружил, ударил раз, другой, третийв быстром темпе – верхний удар мечом и тут же сле-ва плоский косой удар кинжалом. Ведьмак не сбивалритма – парировал, отскакивая, и снова шел полукру-гом, принуждая убийцу крутиться. Левек неожиданнопопятился и тоже пошел полукругом, но в противопо-ложном направлении.

– У каждой игры, – прошипел он сквозь стиснутыезубы, – должен быть свой конец. Что скажешь об од-

ном ударе, ловкач? Один удар, а потом мы уберем сдерева твоего выродка. Как ты на это смотришь?

Геральт видел, что Левек наблюдает за своей те-нью, ждет, когда она коснется противника, показав,что тому солнце бьет в глаза. Он перестал кружить,чтобы облегчить убийце задачу.

И превратил зрачки в вертикальные щелочки, дваузеньких штришка. При этом слегка сморщился, при-кидываясь, будто ослеплен.

Левек прыгнул, закружил, отставив руку с кинжаломвбок, чтобы сохранить равновесие, ударил, невероят-но, казалось, изогнув кисть, снизу, целясь в промеж-ность.

Геральт рванулся вперед, развернулся, отбил удар,выгнув руку и кисть так же невероятно, откинул убийцусилой броска тела и хлестнул его концом клинка полевой щеке. Левек сжался, упал на колени, согнулсяи зарылся лицом в песок.

Геральт медленно обернулся к Йунгхансу. Тот, ис-кривив лицо в отвратительной гримасе, прицелилсяиз лука. Ведьмак наклонился, схватил меч обеими ру-ками. Солдаты тоже подняли луки. Стояла глухая ти-шина.

– Чего ждете? Бейте! Бейте в не… – рявкнул лесни-чий и тут же споткнулся, закачался, сделав несколь-ко шагов, и упал лицом вниз, в шее у него торчала

стрела. На стреле были полосатые перья из маховыхперьев фазанихи, раскрашенные желтым в отваре изкоры.

Стрелы летели со свистом по длинным плоским па-раболам со стороны черной стены леса. Они летели,казалось, медленно и спокойно, шумя перьями, и чу-дилось, что набирают скорость и силу, только ударяяв цель. А били они безошибочно, кося настрогских на-емников, валя их в песок дороги, бессильных, срезан-ных, словно подсолнухи, по которым ударили палкой.

Выжившие, расталкивая друг друга, кинулись к ло-шадям. Стрелы продолжали свистеть, догоняя их набегу, настигая в седлах. Только трем удалось пуститьконей галопом и умчаться, вереща, кровавя им шпо-рами бока. Но и эти не ушли далеко.

Лес замкнулся, заблокировал дорогу. Уже нигде небыло видно купающегося в солнце песчанистого трак-та. Была плотная, непроницаемая стена темных ство-лов.

Наемники, изумленные и отупевшие, останови-ли коней, попытались завернуть, но стрелы летелинеустанно. И догоняли, и валили их с седел под топоти ржание лошадей, под всеобщий крик и вой.

А потом опустилась тишина.Замыкавшая тракт стена леса замигала, расплы-

лась радужным туманом и исчезла. Снова возникла

дорога, на дороге – сивая лошадь, а на сивой лоша-ди – наездник, могучий, с метлообразной бородой, вкуртке из тюленьей шкуры, наискось перехваченнойклетчатым шерстяным шарфом.

Конь, отворачивая морду и грызя удила, сделал шагвперед, высоко поднимая передние ноги, храпя и ко-сясь на трупы, на запах крови. Наездник, выпрямив-шийся в седле, поднял руку, и резкий порыв ветра уда-рил по ветвям деревьев.

Из зарослей на дальнем краю леса показались ма-ленькие фигурки в облегающих одеждах, скомбиниро-ванных из зеленого и коричневого, с лицами, покры-тыми полосами, нанесенными скорлупой ореха.

– Ceadmil, Wedd Brokiloene! – воскликнул наезд-ник. – Faill, Ana Woedwedd!

– Faill! – Голос из леса, словно веяние ветра.Коричнево-зеленые фигурки начали исчезать, одна

за другой растворяясь в чаще. Осталась только одна сразвевающимися волосами медового цвета. Она сде-лала несколько шагов, приблизилась.

– Va faill, Gwynbleidd! – воскликнула она, подходяближе.

– Прощай, Мона, – сказал ведьмак. – Я не забудутебя.

– Забудь, – ответила она твердо, поправляя колчанна спине. – Нет Моны. Мона – был сон. Я Браэнн. Бра-

энн из Брокилона.Она еще раз махнула рукой. И исчезла.Ведьмак повернулся.– Мышовур, – сказал он, глядя на наездника на си-

вом коне.– Геральт, – кивнул наездник, измеряя его холод-

ным взглядом. – Любопытная встреча. Но начнем ссамого важного. Где Цири?

– Здесь! – крикнула девочка, скрытая в листве. –Уже можно слезать?

– Можно, – сказал ведьмак.– Но я не знаю как!– Так же, как залезала, только наоборот.– Я боюсь! Я на самой макушке!– Слезай, говорю! Нам надо поговорить, девочка

моя!– Это о чем же?– Зачем, черт побери, ты залезла туда вместо того,

чтобы убежать в лес? Я убежал бы за тобой, и не при-шлось бы… А, черт! Слезай!

– Я сделала, как кот в сказке! Что бы я ни… полу-чается плохо! Почему, хотела бы я знать?

– Я тоже, – сказал друид, слезая с коня, – хотел быэто знать. И твоя бабушка, королева Калантэ, тоже хо-тела бы знать. Давай слезай, княжна.

С дерева посыпались листья и сухие веточки. По-

том послышался резкий треск разрываемой ткани,и наконец появилась Цири, съезжающая верхом постволу. Вместо капюшона на курточке болтались ху-дожественные лоскуты.

– Дядя Мышовур!– Собственной персоной. – Друид обнял девочку,

прижал к себе.– Тебя прислала бабушка? Она очень страдает?– Не очень, – улыбнулся Мышовур. – Она слишком

увлечена вымачиванием розог. Дорога в Цинтру, Ци-ри, займет у нас некоторое время. Посвяти его тому,чтобы придумать объяснения своим поступкам. Этодолжно быть, если ты соблаговолишь воспользовать-ся моим советом, очень краткое и дельное объясне-ние. Такое, которое можно проговорить очень-оченьбыстро. И все равно, я думаю, последние слова те-бе придется уже выкрикивать, княжна. Очень, оченьгромко.

Цири болезненно поморщилась, тихонечко фырк-нула, а руки против желания поползли у нее к угрожа-емому месту.

– Пошли отсюда, – сказал Геральт, осматриваясь. –Пошли отсюда, Мышовур.

8

– Нет, – сказал друид, – Калантэ изменила планы,она уже не желает замужества Цири с Кистрином. Унее есть на то свои причины. Ко всему прочему, ду-маю, тебе не надо объяснять, что после той мерзопа-костной аферы с подстроенным нападением на куп-цов король Эрвилл серьезно пал в моих глазах, а с мо-ими глазами в королевстве считаются. Нет, мы в На-строг даже не заглянем. Я забираю малышку прямо вЦинтру. Поехали с нами, Геральт.

– Зачем? – Ведьмак взглянул на накрытую кожуш-ком Мышовура Цири, дремавшую под деревом.

– Ты отлично знаешь зачем. Этот ребенок, Геральт,твое Предназначение. Третий раз, да, третий, пере-секаются ваши пути. В переносном, конечно, смыс-ле, особенно если говорить о двух предыдущих. По-жалуй, ты не назовешь это случайностью?

– Какая разница, как назову, – криво улыбнулсяведьмак. – Не в названии дело, Мышовур. Зачем мнев Цинтру? Я уже бывал там, скрещивал уже, как тыэто назвал, пути. И что?

– Тогда ты потребовал, чтобы Калантэ, Паветта и еемуж поклялись. Они клятву сдержали. Цири – Неожи-данность. Предназначение требует, чтобы…

– Чтобы я забрал ребенка и переделал в ведьмака?Девочку? Посмотри на меня, Мышовур. Ты представ-ляешь себе меня пригожей девочкой?

– К черту твое ведьмачество, – занервничал дру-ид. – О чем ты вообще говоришь? Что тут общего?Нет, Геральт, вижу, ничего ты не понимаешь, придетсяобъяснить проще. Слушай, любой дурак, в том числеи ты, может потребовать клятвы, может добиться обе-щания и из-за этого не станет необычным. Необыченребенок. И необычна связь, которая возникает, когдарождается такой ребенок. Надо еще ясней? Пожалуй-ста. С момента рождения Цири уже не имеет значе-ния, чего ты хочешь и от чего отказываешься. Ты, чертпобери, не идешь в расчет. Не понимаешь?

– Не кричи. Разбудишь ее. Наша Неожиданность,наш Сюрприз спит. А когда проснется… Мышовур, да-же от самого необычного можно… порой надо уметьотречься.

– Ты же знаешь, – холодно посмотрел на него дру-ид, – собственного ребенка у тебя не будет никогда.

– Знаю.– И отказываешься.– Отказываюсь. Вероятно, имею право?– Имеешь, – сказал Мышовур. – А как же. Но это до-

вольно рискованно. Есть такое древнее пророчество:у Меча Предназначения…

– …два острия, – докончил Геральт. – Слышал.– А! Делай как хочешь. – Друид отвернулся, сплю-

нул. – Подумать только, я готов был подставить за те-бя шею…

– Ты?– Да. В противоположность тебе я верю в Предна-

значение. И знаю, как опасно играть с обоюдоострыммечом. Не играй, Геральт. Воспользуйся представив-шейся возможностью. Преврати то, что связывает те-бя с Цири, в нормальные, здоровые узы ребенка иопекуна. Ибо если нет… Тогда эта связь проявитсяиначе. Страшней. Негативным и разрушительным об-разом. Я хочу уберечь от этого и тебя, и ее. Если тызахочешь ее забрать, я возражать не стану. Я взял бына себя риск объяснить Калантэ, почему…

– Откуда ты знаешь, что Цири захочет пойти сомной? Из древних пророчеств?

– Нет, – серьезно сказал Мышовур. – Оттуда, чтоуснула она только тогда, когда ты ее приласкал. Чтоона мурлычет сквозь сон твое имя и ручкой ищет твоюруку.

– Достаточно, – Геральт встал, – а то я уж готов и во-все взволноваться. Бывай, бородач. Мои поклоны Ка-лантэ. А относительно Цири… Придумай что-нибудь.

– Тебе не уехать, Геральт.– От Предназначения? – Ведьмак подтянул подпру-

гу трофейного коня.– Нет, – сказал друид, глядя на спящую девочку. –

От нее.Ведьмак покачал головой, вскочил в седло. Мышо-

вур сидел неподвижно, копаясь прутиком в погасшемкостре.

Геральт отъехал тихо, через вереск, доходящий достремян, по косогору, ведущему в долину, к черномулесу.

– Гера-а-альт!Он обернулся. Цири стояла на вершине холма, ма-

ленькая, серая фигурка с развевающимися пепель-ными волосами.

– Не уходи!Он помахал ей рукой.– Не уходи, – тихо всхлипнула она. – Не ухо-о-оди!«Я должен, – подумал ведьмак. – Должен, Цири.

Потому что… Я всегда ухожу».– Ничего у тебя не получится все равно. Вот уви-

дишь! – крикнула она. – И не думай! Не убежишь! Ятвое Предназначение, слышишь?!

«Предназначения не существует, – подумал он. –Не существует. Единственное, что предназначеновсем, это смерть. Именно смерть – второе острие обо-юдоострого меча. Одно – это я. А второе – смерть,идущая за мной по пятам. Я не могу, мне нельзя под-

вергать опасности Цири».– Я – твое Предназначение! – донеслось до него с

вершины холма, тихо, отчаянно.Он тронул коня пяткой и поехал вперед, словно в

бездну углубляясь в черный, холодный и подмокшийлес, в дружелюбную тень, во мрак, которому, каза-лось, нет конца.

Нечто большее

1

Когда по доскам моста вдруг зацокали копыта, Йур-га даже не поднял головы, только тихо взвыл, отпу-стил колесо, с которым мучился, и со всей доступнойрезвостью вполз под телегу. Распластавшись, сдираяспиной шершавую корку засохшего навоза и грязи, по-крывающую снизу дно повозки, он дрожал и прерыви-сто повизгивал от страха.

Конь медленно приблизился к телеге. Йурга видел,как он осторожно и мягко ступает по прогнившим,омшелым доскам.

– Вылезай, – сказал невидимый наездник.Йурга щелкнул зубами и втянул голову в плечи.Конь фыркнул, топнул.– Спокойно, Плотва, – проговорил наездник. Йурга

услышал, как он похлопывает лошадь по шее. – Вы-лезай оттуда, человече. Я тебе ничего плохого не сде-лаю.

Купец ни на грош не поверил в заверения незнаком-ца. Однако в голосе было что-то такое, что успокаи-вало и в то же время интриговало, хотя вряд ли мож-

но было назвать этот голос приятным. Йурга, возносяшепотом молитвы нескольким богам сразу, осторож-но высунул голову из-под телеги.

У наездника были белые, как молоко, волосы, стя-нутые на лбу кожаным ремешком, и черный шерстя-ной плащ, ниспадающий на круп каштановой лоша-ди. На Йургу верховой не смотрел. Наклонившись вседле, он разглядывал колесо телеги, по самую сту-пицу застрявшее между растрескавшимися досками.Неожиданно поднял голову, скользнул по купцу взгля-дом и принялся рассматривать заросли вдоль уще-лья. Лицо его ничего не выражало.

Йурга выкарабкался из-под телеги, заморгал, вы-тер нос, размазывая по физиономии деготь, прихва-ченный со ступицы. Наездник уставился на него тем-ными, прищуренными, проницательными, острыми,как рыбьи косточки, глазами. Йурга молчал.

– Вдвоем не вытащить, – сказал наконец незнако-мец, указав на застрявшее колесо. – Один ехал?

– Сам-третей, – промямлил Йурга. – Со слугами.Сбежали, гады…

– Неудивительно, – сказал наездник, глядя подмост, на дно ущелья. – Ничего странного. Думаю, тебеследует поступить так же. Самое время.

Йурга не проследил за взглядом незнакомца. Нехотел смотреть на груды черепов, ребер и берцовых

костей, разбросанных меж камней и выглядывающихиз-под лопухов и крапивы, покрывавших русло высох-шей речки. Боялся, что достаточно еще раз увидетьчерные провалы глазниц, выщеренные зубы и потрес-кавшиеся мослы, чтобы все его самообладание раз-веялось и жалкие остатки храбрости улетучились, каквоздух из рыбьего пузыря, заставив мчаться по трактув гору, обратно, давясь собственным криком, как этобыло с возницей и слугой меньше часа назад.

– Чего ждешь? – тихо спросил наездник, поворачи-вая коня. – Темноты? Тогда будет поздно. Они явятсяза тобой, как только стемнеет. А может, и раньше. Да-вай прыгай на коня за мной, сзади. Убираемся отсю-да, и как можно скорее.

– А телега? – в голос завыл Йурга, не очень понят-но, со страха ли, отчаяния или бешенства. – А това-ры? Целый год трудов. Уж лучше подохнуть! Не остав-лю-у-у!

– Сдается мне, ты еще не знаешь, куда тебя ли-хо занесло, дружище, – спокойно проговорил незна-комец, указывая рукой на чудовищное кладбище подмостом. – Говоришь, не бросишь телеги? Да пойми ты,когда наступит темнота, тебя не спасет даже сокро-вищница короля Дезмода, не то что твой паршивыйвоз. Какого черта тебе взбрело в голову ехать черезэто урочище? Решил дорогу срезать. Не знаешь, что

тут творится со времен войны?Йурга покрутил головой: не знаю, мол.– Не знаешь, ну-ну, – бросил незнакомец. – Но то,

что лежит на дне, видел? Трудно не заметить. Это те,которые тоже срезали дорогу. А ты говоришь, не бро-сишь телеги. А кстати, интересно узнать, что там у те-бя?

Йурга не ответил, глядя на наездника исподлобьяи пытаясь решить, что лучше – «пакля» или «старыетряпки».

Наездника, казалось, не очень интересовал ответ.Он успокоил каштанку, грызущую удила и потряхива-ющую гривой.

– Господин, – пробормотал наконец купец. – По-могите. Спасите. До конца жизни помнить буду… Неоставляйте… Что захотите дам, чего только захоти-те… Спасите, господин!

Незнакомец резко повернул голову, обеими рукамиопершись о луку.

– Как ты сказал?Йурга молчал, раскрыв рот.– Дашь, чего захочу? А ну повтори.Йурга хлюпнул носом, закрыл рот и пожалел, что у

него нет бороды, в которую можно бы наплевать. В го-лове кипело от фантастических предположений каса-тельно награды, которую мог потребовать странный

пришелец. Однако все, включая и право ежедневныхлюбовных игр с его молодой женой Златулиной, ка-залось не столь страшным, как перспектива потерятьвоз, и, уж конечно, не таким ужасным, как возмож-ность оказаться на дне поймы в качестве еще одногопобелевшего скелета. Купеческая привычка застави-ла его мгновенно произвести расчеты. Верховой, хотьи не походил на привычного оборванца, бродягу илимародера, каких после войны расплодилось на доро-гах тьма-тьмущая, не мог все же ни в коем разе бытьи вельможей, комесом или одним из зазнавшихся ры-царьков, слишком много мнящих о себе и находившихудовольствие в том, чтобы сдирать три шкуры с ближ-них. Йурга решил, что больше чем на двадцать штукзолота он не потянет. Однако натура торгаша удержа-ла его от того, чтобы назвать цену самому, и он огра-ничился лишь бормотанием о благодарности до кон-ца дней своих.

– Я спросил, – спокойно напомнил незнакомец, пе-реждав, пока купец замолкнет, – дашь ли ты мне то,что я пожелаю?

Выхода не было. Йурга сглотнул, наклонил голову инесколько раз утвердительно кивнул. Незнакомец, во-преки его ожиданиям, не рассмеялся зловеще, а со-всем даже наоборот, казалось, его вовсе не обрадо-вала победа в переговорах. Наклонившись в седле,

он плюнул вниз и угрюмо проворчал:– Что я делаю? Зачем все это? Ну ладно, хорошо.

Попробую тебя вытащить, хотя, как знать, не кончитсяли все это скверно для нас обоих. А если удастся, товзамен…

Йурга съежился, готовый зареветь.– Дашь мне то, – неожиданно быстро проговорил

наездник в черном плаще, – что, вернувшись, заста-нешь дома, но чего застать не ожидал. Обещаешь?

Йурга застонал и быстро кивнул.– Хорошо, – проговорил незнакомец. – А теперь

отойди. А еще лучше – лезь снова под телегу. Солнцевот-вот сядет.

Он соскочил с седла, скинул плащ, и Йурга увидел,что незнакомец носит за спиной на ремне, наискосьпересекающем грудь, меч. У него было туманное ощу-щение, что когда-то он уже слышал о людях, имен-но так носящих оружие. Черная, кожаная, доходящаядо бедер куртка с длинными манжетами, искрящими-ся от серебристых набивок, могла указывать на жи-теля Новиграда или его окрестностей, впрочем, модана такую одежду в последнее время вообще широкораспространилась, особенно среди молодежи. Одна-ко молодым незнакомец не был наверняка.

Наездник стащил с лошади вьюки, повернулся. Нагруди у него покачивался на серебряной цепочке ме-

дальон. Под мышкой он держал небольшой окован-ный сундучок и продолговатый сверток, окутанный ко-жей и перехваченный ремнем.

– Ты все еще не подлез? – спросил он, подходя.Йурга увидел, что медальон изображает оскаленнуюклыкастую волчью морду.

– Вы… ведьмак? – вспомнил он тут же.– Угадал, – пожал плечами незнакомец. – Ведьмак.

А теперь отойди. На другую сторону телеги. Не высо-вывайся оттуда и сиди смирно. Мне надо недолго по-быть одному.

Йурга послушался. Присел у колеса, накрывшисьепанчой. Он не хотел смотреть, что делает незнако-мец по другую сторону телеги, а тем более глядеть накости, валяющиеся на дне высохшего русла. Поэтомурассматривал собственные башмаки и зеленые звез-дочки мха, покрывающего прогнившие доски моста.

Ведьмак.Солнце заходило.Он услышал шаги.Незнакомец медленно, очень медленно вышел из-

за телеги на середину моста. Он стоял к Йурге спи-ной, и на спине у него был уже не тот меч, которыйЙурга видел недавно. Теперь это было красивое ору-жие – головка и эфес меча и оковка ножен горели, какзвезды, блестели даже в наступающих сумерках, хо-

тя света уже почти не было – погасло даже пурпур-но-золотистое мерцание, еще совсем недавно висев-шее над лесом.

– Господин…Незнакомец обернулся. Йурга с трудом сдержал

крик.Лицо чужака было белым – белым и пористым, как

отжатый, только что вынутый из тряпки творог. А гла-за… О боги, взвыло что-то в Йурге. Глаза…

– За телегу, быстро, – прохрипел незнакомец. Этобыл не тот голос, который Йурга слышал раньше. Ку-пец вдруг почувствовал, как сильно докучает ему пе-реполненный мочевой пузырь. Незнакомец повернул-ся и прошел дальше на мост.

Ведьмак.Конь, привязанный к обрешетке телеги, фыркнул,

заржал, глухо забил копытами по доскам.Над ухом Йурги зазвенел комар. Купец даже не по-

шевелил рукой, чтобы его отогнать. Зазвенел второй.Целые тучи комаров звенели в зарослях на противо-положной стороне яра. Бренчали.

И выли.Йурга, до боли стиснув зубы, сообразил, что это во-

все не комары.Из мрака, густеющего на покрытом кустами склоне,

появились маленькие уродливые фигурки – не боль-

ше четырех локтей, худые, словно скелеты. Они вы-шли на мост странной походкой, словно цапли, резки-ми быстрыми движениями высоко поднимая шишко-ватые колени. Глаза под плоскими складчатыми лба-ми светились желтым, в широких лягушачьих пастяхблестели белые конские зубы. Уродцы, шипя, прибли-жались.

Незнакомец, словно статуя, неподвижно стоявшийпосреди моста, вдруг поднял правую руку, стран-но сложив пальцы. Отвратительные карлики попяти-лись, зашипели громче, но тут же снова двинулисьвперед, все быстрее, поднимая длинные, тонкие, какпрутики, когтистые лапы.

По доскам слева заскребли когти, из-под моста вы-скочил вдруг очередной уродец, остальные, стран-но подпрыгивая, ринулись вперед. Незнакомец закру-жился на месте, сверкнул меч, выхваченный неведо-мо когда. Голова забирающегося на мост существаотлетела на сажень вверх, волоча за собой косу кро-ви. Белоголовый прыжком налетел на группу других,завертелся, быстро рубя налево и направо. Уродцы,размахивая лапами и воя, кинулись на него со всехсторон, не обращая внимания на сверкающий, режу-щий как бритва клинок. Йурга скорчился, прижавшиськ телеге.

Что-то упало ему под ноги, обрызгало кровью. Это

была длинная, костлявая, чешуйчатая, как куринаянога, лапа с четырьмя когтями.

Купец вскрикнул. И тут же почувствовал, как что-топробегает рядом. Он скрючился еще больше, хотелнырнуть под телегу, в этот самый момент что-то сва-лилось ему на шею, а когтистые лапы впились в ви-сок и щеку. Он заслонил глаза, рыча и дергая головой,вскочил и нетвердыми шагами выбежал на серединумоста, спотыкаясь о валяющиеся на досках трупы. Намосту кипел бой – Йурга не видел ничего, кроме ярост-ной борьбы, кучи, из которой то и дело высверкиваллуч серебристого острия.

– Спа-а-асите! – завопил он, чувствуя, как острыеклыки, пробив войлочную шапку, впиваются в заты-лок.

– Голову вниз!Он втиснул подбородок в грудь, ловя глазом блеск

меча. Клинок засвистел в воздухе, скользнул по шап-ке. Послышался отвратительный мокрый хруст, и Йур-ге на спину, словно из ведра, хлынула горячая жид-кость. Он упал на колени, пригнетаемый мертвым ужегрузом, висящим на шее.

На его глазах еще три чудища выскочили из-подмоста. Подпрыгивая наподобие странных кузнечиков,они вцепились в бедра незнакомца. Один, получивкороткий удар по жабьей морде, дернулся и упал на

доски. Второй, пораженный самым концом меча, по-валился, дергаясь в судорогах. Остальные облепилибелоголового, словно муравьи, оттеснили к краю мо-ста. Один из них вылетел из клубка, выгнувшись на-зад, брызжа кровью, дергаясь и воя. И тут весь спу-тавшийся клубок перевалил через край моста и рух-нул вниз. Йурга упал, закрывая голову руками.

Из-под моста взвились торжествующие визги урод-цев, которые тут же перешли в крики боли, вопли, пре-рываемые свистом клинка. Из темноты донесся гро-хот камней и хруст скелетов, потом снова свист мечаи мгновенно оборвавшийся, отчаянный, заморажива-ющий кровь в жилах скрежет.

Потом была уже только тишина, прерываемая рез-кими криками испуганной птицы в глубине леса, в гу-ще огромных деревьев. Вскоре замолчала и она.

Йурга сглотнул, поднял голову, с трудом встал. По-прежнему было тихо, не шелестели даже листья, весьлес, казалось, онемел от ужаса. Рваные тучи затяну-ли небо.

– Эй…Он обернулся, машинально заслоняясь подняты-

ми руками. Ведьмак стоял перед ним, неподвижный,черный, с блестящим мечом в низко опущенной ру-ке. Йурга обратил внимание на то, что стоит он как-токриво, клонится набок.

– Что с вами, господин?Ведьмак не ответил. Шагнул неловко и тяжело, с

трудом двигая левую ногу. Протянул руку, ухватилсяза телегу. Йурга увидел кровь, блестящую и черную,текущую по доскам.

– Вы ранены, господин!Ведьмак не ответил. Глядя прямо в глаза купцу, он

вдруг повис на краю телеги и медленно сполз на доскимоста.

2

– Осторожнее, помаленьку… Под голову… Эй, под-держите ему голову!

– Сюда, сюда, на телегу!– О боги, он истечет кровью… Господин Йурга,

кровь просачивается сквозь повязку…– Не болтать! Вперед, гони, Поквит, живей! Накрой

его кожушком, Велль, не видишь – дрожит?– Может, дать немного самогонки?– Он же в обмороке! Ну ты и впрямь сдурел, Велль.

А самогон давай сюда, надо глотнуть… Вы, псы, стер-вецы, подлые трусы! Сбежать, оставить меня одного!

– Господин Йурга! Он что-то бормочет!– Что? Что бормочет-то?– Э, чтой-то непонятное… Вроде имя чье-то…

– Какое?– Йеннифэр…

3

– Где… я?– Лежите, господин, не двигайтесь, а то снова все

разорвется и полопается. До кости бедро рассадили,паскуды, жуть, сколь крови вытекло… Не узнаете?Йурга я! Это меня вы на мосту спасли, помните?

– Угу…– Пить небось хотите?– Чертовски…– Пейте, господин, пейте. Горячка вас пекет.– Йурга… Где мы?– На телеге едем. Молчите, господин, не шевели-

тесь. Надо из лесов выбраться к людским хатам. Най-ти кого, кто в лечении смыслит. Того, что мы вам на-мотали, мало. Кровь все едино течет…

– Йурга…– Да?– В моем сундучке… Флакон… С зеленой жидко-

стью. Сорви печать и дай мне… В какой-нибудь чарке.Чарку вымой как следует и чтоб никто не прикасался кфлакону… Если жизнь дорога… Быстрее, Йурга. Черт,ну и трясет твою колымагу. Флакон, Йурга, флакон…

– Уже готово… Пейте…– Спасибо… Теперь слушай. Сейчас я усну. Буду

метаться и бредить, потом лежать словно мертвый.Это ничего, не бойся…

– Лежите, господин, не то рана отворится и кровьиз вас уйдет.

Он упал на шкуры, запрокинул голову, чувствовал,как купец укрывает его кожухом и попоной, от которойсильно несло конским потом. Телега тряслась, каж-дый толчок отзывался дикой болью в бедре. Геральтстиснул зубы. Над собой он видел…

…миллиарды звезд. Они были так близко, что, ка-залось, достаточно протянуть руку. Над самой голо-вой, над самыми верхушками деревьев.

Он выбирал дорогу так, чтобы держаться в сторонеот света, от огней костров, чтобы все время находить-ся в укрытии из колеблющихся теней. Это было нелег-ко – кругом пылали костры из пихтовых стволов, языкипламени взвивались к небу красными сполохами, усе-янными блестками искр, метили тьму более светлы-ми полотнищами дымов, стволы трещали, стреляливспышками, высвечивая пляшущих повсюду людей.

Геральт задержался, чтобы пропустить мчащийсяна него, бушующий, перекрывающий дорогу, орущийи дикий хоровод. Кто-то дернул его за рукав, пытаясьсунуть в руку деревянный, исходящий пеной жбан-

чик. Он легко, но решительно отстранил качающегосямужчину, разбрызгивающего вокруг пиво из бочонка,который держал под мышкой. Он не хотел пить.

Не в такую ночь, как эта.Неподалеку, на подмостках из березовых стволов,

вздымающихся рядом с огромным костром, светло-волосый Майский Король в венке и в брюках из го-лубой ткани целовал рыжую Майскую Королеву, тис-кая ее груди, выпирающие сквозь тонкую, пропотев-шую полотняную рубаху. Монарх был более чем слег-ка пьян, покачивался, старался удержать равновесие,обнимая плечи Королевы, прижимал к ней пятерню,стиснутую на кружке пива. Королева, тоже не вполнетрезвая, в венке, сползшем на глаза, обнимала Коро-ля за шею и перебирала ногами. Толпа плясала подпомостом, пела, верещала, потрясала палками, обмо-танными гирляндами зелени и цветов.

– Беллетэйн! – крикнула прямо в ухо Геральту юнаяневысокая девушка. Потянув его за рукав, заставилавертеться посреди окружившего их хоровода. Самазаплясала рядом, хлопая юбкой. Ее волосы развева-лись, полные цветов. Он позволил ей увлечь себя втанце, они закружились, ловко уворачиваясь от дру-гих пар.

– Беллетэйн! Майская Ночь!Вокруг возня, писк, нервный смех, изображающий

борьбу и сопротивление очередной девушки, уноси-мой парнем в темноту, за пределы круга света. Хоро-вод, покрикивая, извивался змеей меж кострами. Кто-то споткнулся, упал, разорвав цепь рук, разделив лю-дей на небольшие группки.

Девушка, глядя на Геральта из-под украшавших еелоб листьев, приблизилась, прижалась к нему, охва-тив руками, порывисто дыша. Он грубо схватил ее,грубее, чем намеревался. Руки, прижатые к ее спи-не, почувствовали горячую влажность тела, проника-ющую сквозь тонкий лен. Она подняла голову. Гла-за были закрыты, зубы блестели из-под приподнятойверхней губы. От нее несло потом и аиром, дымом ижеланием.

«А почему бы и нет», – подумал он, продолжая мятьее платьице и спину, тешась влажным, парящим теп-лом на пальцах. Девушка была не в его вкусе – слиш-ком маленькая, слишком пухленькая, – он чувствовалпод рукой место, где чересчур тесный лифчик врезал-ся в тело, делил спину на две четко различимые округ-лости там, где их быть не должно. «Почему бы и нет, –подумал он, – ведь в такую ночь… Это не имеет зна-чения».

Беллетэйн… Огни по самый горизонт. Беллетэйн,Майская Ночь.

Ближайший костер с треском сожрал брошенные

ему сухие растопыренные можжевелины, брызнул яр-ким золотом, залившим все вокруг. Девушка подня-ла голову, раскрыла глаза, взглянула ему в лицо. Онуслышал, как она громко втягивает воздух, почувство-вал, как напрягается, как резко упирается руками емув грудь. Он тут же отпустил ее. Она качнулась, отбро-сив тело на длину не полностью выпрямленных рук,но не оторвала своих бедер от его. Потом опустилаголову, отвела руки, отстранилась, глядя в сторону.

Они несколько мгновений не двигались, но вот воз-вращающийся хоровод снова налетел на них, захва-тил, развел. Девушка быстро отвернулась и убежала,неловко пытаясь присоединиться к танцующим. Огля-нулась. Только один раз.

Беллетэйн…«Что я здесь делаю?»Во мраке заискрилась звезда, замигала, прикова-

ла взгляд. Медальон на шее ведьмака дрогнул. Ге-ральт непроизвольно расширил зрачки, без труда про-бил взглядом тьму.

Женщина не была кметкой. Кметки не носят черныхбархатных плащей. Кметки, которых мужчины неслилибо тянули в заросли, кричали, хохотали, трепыха-лись и сопротивлялись, как форели, которых вытаски-вают из воды. И ни одна из них не вела во мрак высо-ких светловолосых парней в развевающихся рубахах.

Эта – вела.Деревенские девушки никогда не носят на шее бар-

хоток и усеянных бриллиантами обсидиановых звезд.– Йеннифэр…Неожиданно расширившиеся фиолетовые глаза,

горящие на бледном треугольном лице.– Геральт…Она отпустила руку светловолосого херувима с гру-

дью, блестевшей от пота, словно надраенная мед-ная пластина. Парень покачнулся, упал на колени, во-дил головой, оглядывался, моргал. Медленно встал,глянул на них ничего не понимающим, растеряннымвзглядом, потом нетвердыми шагами пошел к ко-страм. Чародейка даже не посмотрела ему вслед.Она пристально глядела на ведьмака, а ее рука силь-но стискивала край плаща.

– Приятно снова встретиться, – сказал он свободно.И тут же почувствовал, как улетучивается возникшеебыло между ними напряжение.

– И верно, – улыбнулась она. Ему казалось, что вэтой улыбке было что-то вымученное, но уверен онне был. – Весьма приятная неожиданность, не отри-цаю. Что ты тут делаешь, Геральт? Ах… Прости, из-вини за бестактность. Ну конечно, то же, что и я. Ведьэто Беллетэйн. Просто ты поймал меня, так сказать,на месте преступления.

– Я тебе помешал.– Переживу, – засмеялась она. – Ночь не кончилась.

Захочу, увлеку другого.– Жаль, я так не умею, – сказал он, с большим тру-

дом изображая равнодушие. – Только что одна увиде-ла при свете мои глаза и сбежала.

– Под утро, – сказала Йеннифэр, улыбаясь все ис-кусственнее, – когда они совсем уже ошалеют, им этостанет безразлично. Еще найдешь какую-нибудь, неволнуйся…

– Йен… – Слова застряли у него в горле. Они смот-рели друг на друга долго, очень долго, а красный от-свет огня играл на их лицах. Йеннифэр вдруг вздох-нула, прикрыв глаза ресницами.

– Нет, Геральт. Не надо начинать…– Это Беллетэйн, – прервал он. – Ты забыла?Она не торопясь подошла, положила ему руки на

плечи, медленно и осторожно прижалась к нему, кос-нулась лбом груди. Он гладил ее волосы цвета воро-нова крыла, рассыпавшиеся локонами, крутыми, какзмеи.

– Поверь, – шепнула она, поднимая голову. – Я незадумалась бы ни на миг, если б дело было только…Но это бессмысленно. Все начнется заново и кончит-ся тем же, что и раньше. Это бессмысленно…

– Разве все должно иметь смысл? Это Беллетэйн.

– Беллетэйн. – Она отвернулась. – Ну и что? Что-товедь привело нас к их кострам, к этим веселящимсялюдям. Мы собирались плясать, безумствовать, слег-ка задурманиться и воспользоваться ежегодно царя-щей здесь свободой, неразрывно связанной с празд-ником повторяющегося цикла природы. И пожалуй-ста, мы встречаемся после… Сколько же прошло…Год?

– Год, два месяца и восемнадцать дней.– Как трогательно. Ты специально?– Специально, Йен…– Геральт, – прервала она, резко отстраняясь и под-

нимая голову. – Скажем ясно: я не хочу.Он кивнул в знак того, что сказано достаточно ясно.Йеннифэр откинула плащ на спину. Под плащом

была очень тонкая белая блузка и черная юбка, стя-нутая пояском из серебряных звеньев.

– Не хочу, – повторила она, – начинать сначала. Асделать с тобой то, что я собиралась сделать с темблондинчиком… По тем же правилам… Это, Геральт,кажется мне каким-то неладным. Оскорбительным идля тебя, и для меня. Понимаешь?

Он снова кивнул. Она поглядела на него из-под опу-щенных ресниц.

– Не уйдешь?– Нет.

Она немного помолчала, беспокойно пошевелилапальцами.

– Ты обиделся?– Нет.– Тогда пойдем присядем где-нибудь подальше от

гомона, поболтаем немного. Потому что, видишь ли,я ведь рада нашей встрече. Серьезно. Посидим… Хо-рошо?

– Хорошо, Йен.Они отошли во мрак, в заросли вереска, к черной

стене леса, обходя свившиеся в объятиях пары. Что-бы найти место только для себя, им пришлось уйтидалеко. Сухой холмик, помеченный стройным, словнокипарис, кустом можжевельника.

Чародейка расстегнула брошь плаща, тряхнула им,расстелила на земле. Он сел рядом с ней. Ему оченьхотелось ее обнять, но из упрямства он не сделал это-го. Йеннифэр поправила глубоко вырезанную блузку,проницательно взглянула на него, вздохнула и обня-ла. Можно было этого ожидать. Чтобы читать мысли,ей приходилось напрягаться, но намерения она улав-ливала непроизвольно.

Они молчали.– Эх, – сказала она вдруг, отодвигаясь. Подняла ру-

ку, выкрикнула заклинание. Над их головами взлетеликрасные и зеленые шары, разрываясь высоко в небе.

Они распускались разноцветными пушистыми цвета-ми. Со стороны костров долетел смех и радостныевосклицания.

– Беллетэйн, – грустно сказала она, – МайскаяНочь… Цикл повторяется. Пусть радуются… если мо-гут.

В округе были и другие чародеи. Вдалеке вреза-лись в небо три оранжевые молнии, а с другой сто-роны, из-за леса, взвился настоящий гейзер радуж-ных, кружащихся метеоров. Люди у костров громко иизумленно ахали, кричали. Геральт сдержанно гладиллоконы Йеннифэр, вдыхал аромат сирени и крыжов-ника. «Если я слишком сильно буду ее желать, – по-думал он, – она почувствует и обидится. Нахохлится,ощетинится и оттолкнет меня. Я спрошу спокойно, чтоу нее слышно…»

– Ничего у меня не слышно, – сказала она, а в ееголосе что-то дрогнуло. – Ничего такого, о чем стоилобы говорить.

– Не надо, Йеннифэр. Не читай меня. Это смущает.– Прости. Я непроизвольно. А у тебя, Геральт, что

нового?– Ничего. Ничего такого, о чем стоило бы говорить.Помолчали.– Беллетэйн! – проворчала она вдруг, и он почув-

ствовал, как она напрягается и как напружинивается

рука, прижатая к его груди. – Веселятся. Празднуютизвечный цикл обновления природы. А мы? Что де-лаем здесь мы? Мы, реликты, обреченные на выми-рание, на гибель и забвение? Природа возрождается,повторяется цикл. Но не мы, Геральт. Мы не можем по-вторяться. Нас лишили такой возможности. Нам данаспособность творить с природой невероятное, поройпросто противоречащее ей. И одновременно отобра-ли самое простое и самое естественное, присущееприроде. Какая корысть с того, что мы живем дольшених? После нашей зимы не придет весна, мы не воз-родимся, то, что кончается, кончается вместе с нами.Но и тебя, и меня влечет к этим огням, хотя наше при-сутствие здесь – злая и кощунственная насмешка надих праздником.

Он молчал. Он не любил, когда она впадала в такоенастроение, источник которого ему был слишком хо-рошо известен. «Опять, – подумал он, – опять это на-чинает ее мучить». Было время, когда казалось, чтоона забыла, примирилась, как и другие. Он обнял ее,прижал, легонько покачивал, как ребенка. Она не со-противлялась. Он не удивился. Он знал, что ей этонеобходимо.

– Знаешь, Геральт, – вдруг сказала она уже спокой-но. – Больше всего мне недоставало твоего молчания.

Он коснулся губами ее волос, уха. «Я хочу тебя,

Йен, – подумал он. – Я хочу тебя, ты же знаешь. Ведьты знаешь, Йен».

– Знаю, – шепнула она.– Йен…Она снова вздохнула.– Только сегодня, – взглянула она на него широко

раскрытыми глазами. – Только эта ночь, которая сей-час кончится. Пусть это будет наш Беллетэйн. Зав-тра мы расстанемся. Пожалуйста, не рассчитывай набольшее, я не могу, я не могла бы… Прости. Если ятебя обидела, поцелуй меня и уйди.

– Если поцелую – не уйду.– Я надеялась на это.Она наклонила голову. Он коснулся губами ее рас-

крытых губ. Осторожно. Сперва верхней, потом ниж-ней. Вплетая пальцы в крутые локоны, коснулся ееуха, бриллиантовой сережки, шеи. Йеннифэр, возвра-щая поцелуй, прижалась к нему, а ее ловкие пальцыбыстро и уверенно расправлялись с застежками егокуртки.

Она опустилась навзничь на плащ, раскинутый намягком мхе. Он прижался губами к ее груди, почув-ствовал, как твердеют и обозначаются соски под то-ненькой тканью блузки. Она порывисто дышала.

– Йен…– Молчи… Прошу тебя…

Прикосновение ее гладкой холодной кожи, электри-зующие пальцы и ладонь. Дрожь вдоль спины, в ко-торую впились ее ногти. Со стороны костров крики,пение, свист, далекий туман искр в пурпурном дыме.Ласка и прикосновение. Ее. Его. Дрожь. И нетерпение.Плавное прикосновение ее бедер, охватывающих его,стискивающих замком.

Беллетэйн!Дыхание, разрываемое на вздохи. Вспышки под ве-

ками, аромат сирени и крыжовника. Майская Коро-лева и Майский Король? Кощунственная насмешка?Беспамятство?

Беллетэйн! Майская Ночь!Стон. Ее? Его? Черные локоны на глазах, на губах.

Сплетенные пальцы дрожащих рук. Крик. Ее? Черныересницы. Мокрые. Стон. Его?

Тишина. Вечность в тишине.Беллетэйн… Огни по самый горизонт…– Йен?– Ах, Геральт…– Йен… Ты плачешь?– Нет!– Йен…– Ведь я обещала себе… Обещала…– Молчи. Не надо. Тебе не холодно?– Холодно.

– А теперь?– Теплее.Небо светлело в пугающем темпе, черная стена ле-

са выострила контуры, выглянула из бесформенногомрака четкая зубчатая линия верхушек деревьев. Вы-ползающий из-за них голубоватый предвестник зариразлился вдоль горизонта, гася лампадки звезд. Ста-ло холодней. Он крепче прижал ее, накрыл плащом.

– Геральт?– У?– Сейчас рассветет.– Знаю.– Я тебя обидела?– Чуточку.– Все начнется сначала?– Это никогда не кончалось.– Пожалуйста… Я начинаю чувствовать себя…– Молчи. Все прекрасно.Запах дыма, плывущего по вереску. Запах сирени

и крыжовника.– Геральт?– Да?– Помнишь нашу встречу в Пустульских горах? И

того золотого дракона… Как его звали?– Три Галки. Помню.– Он сказал нам…

– Я помню, Йен.Она целовала его в то место, где шея переходит в

ключицу, потом положила туда голову, щекоча воло-сами.

– Мы созданы друг для друга, – шепнула она. – Мо-жет быть, предназначены? Но ведь из этого ничего неполучится. Жаль, но когда рассветет, мы расстанем-ся. Иначе быть не может. Мы должны расстаться, что-бы не обидеть друг друга. Мы, предназначенные другдругу. Созданные друг для друга. Жаль. Тот или те,кто создавал нас, должны были позаботиться о чем-тобольшем. Одного Предназначения недостаточно, егослишком мало. Необходимо нечто большее. Простименя. Я должна была тебе это сказать.

– Я знаю.– Я знала, что не было смысла любить друг друга.– Ошибаешься. Был. Несмотря ни на что.– Поезжай в Цинтру, Геральт.– Что?– Поезжай в Цинтру. Поезжай туда и на этот раз не

отказывайся. Не делай того, что сделал тогда… Когдаты там был…

– Откуда ты знаешь?– Я знаю о тебе все. Запомнил? Поезжай в Цинтру,

поезжай туда как можно скорее. Грядут тяжелые вре-мена, Геральт. Очень тяжелые. Ты обязан успеть…

– Йен…– Молчи, прошу тебя.Холодает. Все холодней. И светлее.– Не уходи. Дождемся утра…– Дождемся.

4

– Не шевелитесь, господин. Надо сменить повязку,потому как рана кровоточит, а нога страшно опухла.О боги, как это паршиво выглядит… Надо как можноскорее добыть лекаря…

– Чихал я на лекаря, – простонал ведьмак. – Давайсюда мой сундучок, Йурга. Вон тот флакон. Лей прямона рану. О дьявольщина!!! Ничего, ничего, лей еще…О-о-ох! Лады. Заверни покрепче и накрой меня…

– Распухло, господин, все бедро. И горячка бьет.– Чихал я на горячку. Йурга?– Да?– Я забыл тебя поблагодарить…– Не вы, господин, должны благодарить, а я. Это вы

мне жизнь спасли, меня защищая, урон понесли. А я?Что я такого сделал? Человека раненого, без чувств,перевязал, на воз положил, не дал помереть? Обыч-ная штука, господин ведьмак.

– Не такая уж обычная, Йурга. Меня уже бросали…

в подобных ситуациях… Как пса…Купец, опустив голову, помолчал.– Оно, конечно, так, отвратный нас свет окружает, –

пробормотал он наконец. – Токмо это не повод, чтобывсе мы паршивели. Добро нам требуется. Этому меняучил мой отец, тому же я своих сынов учу.

Ведьмак молчал, рассматривая ветви деревьев,висящие над дорогой и перемещающиеся по мередвижения телеги. Бедро рвало, но боли он не чувство-вал.

– Где мы?– Перешли вброд речку Траву, едем по Мехунским

Урочищам. Это уже не Темерия, а Содден. Вы проспа-ли границу, когда таможенники в телеге шуровали. Ну,скажу вам, охали они, видя вас, сильно. Но старшийнад ними знал вас, без задержки велел пропустить.

– Знал меня?– Ага. Геральтом величал. Сказал так: Геральт из

Ривии. Это ваше имя?– Мое…– Этот таможенник обещал послать кого-нито с ве-

стью, что, дескать, лекарь надобен. Ну я еще сунулему то-се в лапу, чтоб не запамятовал.

– Благодарю, Йурга.– Нет, господин ведьмак. Я же сказал, что я вас бла-

годарю. И не только. Я вам еще кой-чего должен. Мы

уговорились… Что с вами? Вам скверно?– Йурга… Флакон с зеленой печаткой…– Господин… Вы же снова… Уж как вы тогда страш-

но кричали сквозь сон…– Надо, Йурга.– Воля ваша. Погодите, щас в чарку вылью. Ну, бо-

ги, лекарь надобен, как можно шибчей, не то…Ведьмак отвернул голову. Он слышал……крики детей, играющих в высохшем внутреннем

рве, окружающем дворцовые стены. Ребят было око-ло десятка, и шумели они жутко, перекрикивая другдруга тонкими, возбужденными, ломкими, переходя-щими в фальцет голосами. Носились по рву туда и об-ратно, напоминая косяк быстрых рыбок, молниенос-но и неожиданно меняющих направление, но всегдадержащихся вместе. Как обычно, вслед за шумливы-ми, тощими, как пугала, старшими мальчиками бегалне поспевающий за ними, задыхающийся малец.

– Много их, – заметил ведьмак.Мышовур, теребя бороду, кисло ухмыльнулся, по-

жал плечами.– Верно. Много.– А который из них… Который из пареньков – та зна-

менитая Неожиданность?Друид отвел глаза.– Я не имею права, Геральт…

– Калантэ?– Конечно. Вряд ли ты думал, что она так просто от-

даст ребенка. Ты же ее знаешь. Железная женщина.Я скажу тебе нечто такое, чего говорить не должен,надеюсь, ты поймешь. Полагаю, ты меня не выдашь.

– Говори.– Когда ребенок родился, это было шесть лет на-

зад, она вызвала меня, приказала отыскать тебя иубить.

– Ты отказался.– Калантэ не отказывают, – серьезно сказал Мышо-

вур, глядя ему в глаза. – Я был готов отправиться,но тут она снова вызвала меня. И отменила приказ,не объяснив почему. Будь осторожен, когда станешьс ней разговаривать.

– Буду. Скажи, Мышовур, что случилось с Дани иПаветтой?

– Они плыли из Скеллиге в Цинтру. Попали вшторм. Не нашли даже обломков корабля. Геральт…То, что ребенка не было тогда с ними, чертовскистранное дело. Необъяснимое. Они хотели взять его ссобой на корабль, но в последний момент отказались.Никто не знает причины, Паветта никогда не расста-валась с…

– Как это Калантэ перенесла?– А как ты думаешь?

– Понимаю.Топоча, словно банда гоблинов, ребятишки забра-

лись наверх и пронеслись мимо них. Геральт заметил,что недалеко от головы мчащегося стадка бежит де-вочка с развевающейся светлой косой, такая же ху-дая и вопящая, как мальчишки. С диким воем ватагаснова ринулась вниз по крутому склону рва, по край-ней мере половина из них, включая девочку, съехалина ягодицах. Самый маленький, все еще не догнав-ший остальных, упал, захныкал и уже внизу громкорасплакался, схватившись за разбитую коленку. Дру-гие мальчишки окружили его, дразня и посмеиваясь,потом помчались дальше. Девочка опустилась передмальчуганом, обняла, вытерла ему слезы, размазавпо мордашке кровь и грязь.

– Идем, Геральт, королева ждет.– Идем, Мышовур.Калантэ сидела на большой, подвешенной цепями

к ветке огромной липы скамье со спинкой. Казалось,она дремлет, но этому противоречило слабое движе-ние ног, время от времени принуждающих качели дви-гаться. С королевой были три молодые женщины. Од-на сидела на траве, рядом с качелями, ее раскинутоеплатье белело на зелени, как пятно снега. Две дру-гие, неподалеку, щебетали, осторожно раздвигая по-беги малины.

– Госпожа, – склонился Мышовур.Королева подняла голову. Геральт опустился на од-

но колено.– Ведьмак, – сухо проговорила она.Как и раньше, ее украшали изумруды, гармониро-

вавшие с зеленым платьем. И цветом глаз. Как и рань-ше, она носила узкий золотой ободок на пепельно-се-рых волосах. Но руки, которые он помнил белыми итонкими, были уже не так тонки. Королева пополнела.

– Приветствую тебя, Калантэ из Цинтры.– Приветствую тебя, Геральт из Ривии. Встань. Я

ожидала тебя. Мышовур, друг, проводи девушек в за-мок.

– Слушаюсь, королева.Они остались одни.– Шесть лет, – проговорила Калантэ не улыбаясь. –

Ты поразительно пунктуален, ведьмак.Он не ответил.– Бывали минуты, что я говорю, бывали годы, ко-

гда я тешила себя надеждой, что ты забудешь. Илииные причины помешают тебе приехать. Нет, несча-стья в принципе я тебе не желала, но все же долж-на была учитывать не очень-то безопасный характертвоей профессии. Говорят, смерть идет за тобою сле-дом, Геральт из Ривии, но ты никогда не оглядыва-ешься. А потом… Когда Паветта… Ты уже знаешь?

– Знаю, – Геральт склонил голову, – и сочувствуюот всей души.

– Нет, – прервала она. – Это было давно. Я, как ви-дишь, уже не ношу траура. Носила достаточно долго.Паветта и Дани… Предназначенные друг другу… Доконца. Ну и как тут не верить в силу Предназначения?

Оба замолчали. Калантэ пошевелила ногой, сновазаставив скамейку качаться.

– И вот спустя шесть условленных лет ведьмак вер-нулся, – медленно проговорила она, а на ее губахзаиграла странная улыбка. – Вернулся и потребовалисполнения клятвы. Как думаешь, Геральт, вероятно,так о нашей встрече станут распевать сказители че-рез сто лет. Я думаю, именно так. Да, это они умеют.Могу себе представить. Послушай. И сказал жесто-косердный ведьмак: «Исполни клятву, королева, ли-бо падет на тебя мое проклятие». А королева, зали-ваясь слезами, пала пред ведьмаком на колени, умо-ляя: «Смилуйся! Не забирай у меня мое дитя! У меняосталось только оно!»

– Калантэ…– Не прерывай, – резко остановила она. – Я рас-

сказываю сказку, разве не видишь? Слушай дальше.Злой, жестокосердный ведьмак затопал ногами, зама-хал руками и крикнул: «Берегись, клятвопреступница,берегись возмездия судьбы. Если не сдержишь клят-

вы, кара не минует тебя». И ответила королева: «Нухорошо, ведьмак. Да будет так, как пожелает судь-ба. Вон там, гляди, играют десять детишек. Если уга-даешь, который предназначен тебе, заберешь его иоставишь меня с разбитым сердцем».

Ведьмак молчал.– В сказке, – улыбка Калантэ становилась все ме-

нее приятной, – королева, как я себе представляю,позволила бы ведьмаку угадывать трижды. Но мы жне в сказке, Геральт. Мы здесь, в реальности, ты,я и наша проблема. И наше Предназначение. Этоне сказка, это жизнь. Паршивая, скверная, тяжелая,не прощающая ошибок, обид, не знающая жалости,разочарований и несчастий, не щадящая никого, ниведьмаков, ни королев. И потому, Геральт из Ривии,ты будешь отгадывать только один раз.

Ведьмак продолжал молчать.– Только один-единственный раз, – повторила Ка-

лантэ. – Но, как я сказала, это не сказка, а жизнь, кото-рую мы сами должны заполнять моментами счастья,ибо на улыбки судьбы рассчитывать, как ты знаешь,не приходится. Поэтому, чем бы ни кончилось угады-вание, ты не уйдешь отсюда с пустыми руками. Возь-мешь одного ребенка. Того, на которого падет твойвыбор. Ребенка, из которого ты сделаешь ведьмака.Если этот ребенок, ясное дело, выдержит Испытание

Травами.Геральт резко поднял голову. Королева усмехну-

лась. Он знал эту усмешку, противную, злую, презри-тельную.

– Ты удивлен, – отметила она. – Ну что ж, я немно-го подучилась. Поскольку у дитяти Паветты есть шан-сы стать ведьмаком, я взяла на себя этот труд. Од-нако мои источники, Геральт, молчат относительно то-го, сколько детей из десятка выдерживают ИспытаниеТравами. Ты не мог бы удовлетворить мое любопыт-ство?

– Королева, – откашлялся Геральт, – вероятно,ты немало потрудилась, изучая проблему, и должназнать, что кодекс и клятва запрещают мне даже про-износить это название, не то что рассуждать о нем.

Калантэ резко остановила качели, упершись каблу-ком в землю.

– Трое, самое большее – четверо из десяти, – ска-зала она, покачивая головой в притворной задумчи-вости. – Крутая селекция, я бы сказала, очень крутая ипритом на каждом этапе. Вначале отбор, потом испы-тания. А затем изменения. Сколько юношей в резуль-тате получают медальоны и серебряные мечи? Одиниз десяти? Один из двадцати?

Ведьмак молчал.– Я долго размышляла, – продолжала Калантэ уже

без улыбки. – И пришла к выводу, что селекция де-тей на этапе выбора имеет ничтожное значение. Ка-кая в общем-то разница, Геральт, какой ребенок умретили спятит, напичканный наркотиками? Какая разни-ца, чей мозг разорвется от бредовых видений, чьи гла-за лопнут и вытекут вместо того, чтобы стать глаза-ми кошки? Какая разница, в собственной ли крови иблевотине умрет действительно указанный Предна-значением или же совершенно случайный ребенок?Ответь.

Ведьмак скрестил руки на груди, чтобы сдержать ихдрожь.

– Зачем? – спросил он. – Ты ждешь ответа?– Верно, не жду. – Королева снова усмехнулась. –

Как всегда, ты безошибочен в выводах. Как знать, од-нако, может, не ожидая ответа, я согласилась бы уде-лить немного внимания твоим добровольным и ис-кренним словам? Словам, которые, быть может, тыпожелал бы произнести, а вместе с этим освободить-ся от того, что гнетет тебя? Ну давай примемся за де-ло, надо же подбросить сказителям материал. Идемвыбирать ребенка.

– Калантэ, – сказал он, глядя ей в глаза. – Оставьсказителей в покое. Если им не хватит материала, онисами что-нибудь придумают. А имея в руках истинныйматериал, они его исказят. Как ты верно заметила,

это не сказка, а жизнь. Паршивая и скверная. А по-сему, черт побери, давай проживем ее по возможно-сти порядочно и хорошо. Ограничим количество тво-римых другими несправедливостей неизбежным ми-нимумом. В сказке, конечно, королева может умолятьведьмака, а ведьмак требовать своего и топать нога-ми. В жизни королева может просто сказать: «Не за-бирай ребенка, прошу тебя». А ведьмак ответит: «Ко-ли ты просишь, не заберу». И уйдет вслед за заходя-щим солнцем. Но за такое окончание сказки сказительне получит от слушателей ни гроша, самое большее –пинок в зад. Потому что скучная получится сказка.

Калантэ перестала улыбаться, в ее глазах мелькну-ло что-то знакомое.

– В чем дело? – прошипела она.– Давай не будем ходить вокруг да около, Калантэ.

Ты знаешь, о чем я. Как приехал, так и уеду. Выбратьребенка? А зачем? Ты думаешь, он мне так уж нужен?Думаешь, я ехал сюда, в Цинтру, гонимый жаждой от-нять у тебя внука? Нет, Калантэ. Я хотел, быть может,взглянуть на этого ребенка, посмотреть в глаза Пред-назначению… Потому что я и сам не знаю… Но небойся. Я не отберу у тебя его, достаточно, если ты по-просишь…

Калантэ вскочила со скамеечки, в ее глазах разго-релся зеленый огонь.

– Просить? – яростно прошипела она. – Тебя? Бо-яться? Мне тебя бояться, треклятый шаман? Ты осме-ливаешься бросать мне в лицо твою презренную ми-лость? Оскорблять своим сочувствием? Обвинять втрусости, сомневаться в моей воле? Ты обнаглел отмоего доверительного к тебе отношения! Берегись!

Ведьмак решил, что, пожалуй, безопасней всего бу-дет не пожимать плечами, а опуститься на колено исклонить голову. И не ошибся.

– Ну, – прошипела Калантэ, стоя перед ним. Рукиу нее были опущены, пальцы, унизанные перстнями,сжаты в кулаки. – Ну наконец-то. Это соответствую-щая поза. Именно так отвечают королеве, если коро-лева задает вопрос. А если не вопрос, а приказ, тонадобно еще ниже опустить голову и отправиться егоисполнять. Без проволочки. Ты понял?

– Да, королева.– Прекрасно. Встань.Он встал. Она посмотрела на него, закусила губу.– Тебя очень обидела моя вспышка? Я говорю о

форме, а не о содержании.– Не очень.– Ну и славно. Постараюсь больше не вспыхивать.

Итак, я сказала: там, во рву, играют десять ребяти-шек. Выберешь одного, который покажется тебе са-мым подходящим, заберешь, и, о боги, сотворишь из

него ведьмака, ибо таково Предназначение. А если неПредназначение, то моя воля.

Он посмотрел ей в глаза, низко поклонился.– Королева. Шесть лет назад я доказал тебе, что

есть нечто более могущественное, нежели королев-ская воля. Ради богов, ежели таковые существуют, до-кажу тебе это еще раз. Ты не принудишь меня сделатьвыбор, делать который я не хочу. Прости за форму, неза содержание.

– Под моим дворцом есть глубокие ямы. Предупре-ждаю: еще немного, еще слово – и ты закончишь в нихсвою жизнь.

– Ни один мальчик из тех, что играют во рву, не го-дится на роль ведьмака, – медленно проговорил он. –И среди них нет сына Паветты.

Калантэ прищурилась. Он даже не дрогнул.– Пошли, – сказала она наконец, развернувшись на

каблуках.Он последовал за ней между рядами цветущих ку-

стов, между клумбами и живыми изгородями. Коро-лева прошла в ажурную беседку. Там, вокруг столаиз малахита, стояли четыре больших плетеных иво-вых кресла. На покрытой жилками плите, поддержи-ваемой четырьмя грифонами, стоял кувшин и два се-ребряных кубка.

– Садись и налей.

Она выпила, подняв в его сторону кубок, резко, со-лидно, по-мужски. Он, не садясь, ответил тем же.

– Садись, – повторила она. – Я хочу поговорить.– Слушаю.– Откуда ты знаешь, что среди детей во рву нет сы-

на Паветты?– Я не знал. – Геральт решился на откровенность. –

Я бросил наобум.– Так. Можно было догадаться. А то, что ни один из

них не годится на роль ведьмака? Это правда? И какты определил? С помощью магии?

– Калантэ, – тихо сказал он. – Мне не надо былони определять, ни проверять. В том, что ты сказалараньше, была чистая правда. Годится любой ребенок.Все дело в селекции. Последующей.

– О боги моря, как говаривал мой вечно отсутству-ющий муж, – рассмеялась она. – Так все это неправ-да? Все пресловутое Право Неожиданности? Леген-ды о детях-нежданчиках, о тех, кто встречается пер-вым? Так я и думала! Все – игра! Игра со случаем,забавы с судьбой! Но это чертовски опасная игра, Ге-ральт.

– Знаю.– Игра с чьим-то несчастьем, несправедливостью.

Зачем, скажи мне, заставлять родителей или опеку-нов давать такие трудные и тяжелые клятвы? Зачем

отбирают детей? Ведь кругом полно таких, отбиратькоторых нет нужды. По дорогам шастают ватаги без-домных и сирот. В любой деревне можно чуть не да-ром купить ребенка, в голодную пору любой кмет охот-но продаст, что ему, он тут же заделает другого. То-гда зачем же? Зачем ты заставил поклясться Дани,Паветту и меня? Зачем явился точно через шесть летпосле рождения ребенка? И почему, черт побери, нехочешь его взять, почему говоришь, что он тебе ни кчему?

Геральт молчал.– Молчишь, – отметила Калантэ, покачав головой

и откидываясь на спинку кресла. – Подумаем надпричиной твоего молчания. Логика – мать знания. Ичто же она нам подсказывает? Что мы, так сказать,имеем? Ведьмака, ищущего Предназначение, укры-тое в странном и сомнительном праве Неожиданно-сти. Ведьмак находит это Предназначение. И вдруготказывается от него. Ему, видите ли, не нужен Ребе-нок-Неожиданность. Лицо у него каменеет, в голосе –лед и металл. Он считает, что королева – как ни го-вори, женщина – даст себя обмануть, сбить с толкукажущейся мужской твердостью. Нет, Геральт, не ждиот меня пощады. Я знаю, почему ты отказываешьсявыбрать ребенка. Потому что ты не веришь в Предна-значение. А когда ты в чем-то не уверен… тебя охва-

тывает страх. Да, Геральт. Тобой руководит страх. Тыбоишься. Скажи – нет?

Он медленно поставил кубок на стол. Медленно,чтобы звоном серебра о малахит не выдать дрожьрук, которую унять не мог.

– Нет?– Ты права.Она быстро наклонилась, схватила его руку. Силь-

но сжала.– Ты вырос в моих глазах, – сказала она и улыб-

нулась. Улыбка была хорошей. Невольно, наверняканевольно, он ответил улыбкой.

– Как ты догадалась, Калантэ?– Я не догадалась. – Она не отпустила его руку. –

Бросила наобум.Они одновременно рассмеялись. Потом долго и

молча сидели среди зелени и запаха черемухи, теплаи бренчания пчел.

– Геральт?– Да, Калантэ.– Ты не веришь в Предназначение?– Не знаю, верю ли я вообще во что-нибудь. А что

до Предназначения… Боюсь, одного его недостаточ-но. Нужно нечто большее…

– Хочу тебя спросить. Что с тобой? Ведь вроде быты и сам был Неожиданностью? Мышовур утвержда-

ет…– Нет, Калантэ. Мышовур имел в виду совершенно

другое. Мышовур… Он-то, пожалуй, знает. Но пользу-ется удобным мифом, когда ему выгодно… Неправда,будто я был тем, кого застали дома, хоть и не ожи-дали. Неправда, будто именно поэтому я стал ведь-маком. Я самый обыкновенный подкидыш, Калантэ.Нежеланный, незаконнорожденный сын некоей жен-щины, которой я не помню. Но знаю, кто она…

Королева проницательно взглянула на него, новедьмак не продолжал.

– Неужто все рассказы о Праве Неожиданности –легенды?

– Все. Случай трудно назвать Предназначением.– Но вы, ведьмаки, не перестаете искать?– Не перестаем. Но это бессмысленно. Вообще

бессмысленно все…– Вы верите, что Дитя Предназначения пройдет че-

рез Испытания без риска?– Мы верим, что такому ребенку не понадобятся Ис-

пытания.– Один вопрос, Геральт. Совершенно личный. Раз-

реши?Он кивнул.– Как известно, нет лучшего способа передать на-

следственные свойства, чем естественным путем. Ты

прошел Испытания и выжил. Если тебе так нужен ре-бенок с особыми свойствами и сопротивляемостью…Почему бы тебе не найти женщину, которая… Я бес-тактна, да? Но, похоже, я отгадала?

– Как всегда, – грустно улыбнулся Геральт, – ты без-ошибочно делаешь выводы, Калантэ. Угадала, конеч-но. То, о чем ты говоришь, для меня недостижимо.

– Прости, – сказала она, и улыбка сошла с ее ли-ца. – Что ж, это по-людски.

– Это не по-людски.– Да?.. Значит, ни один ведьмак…– Ни один. Испытание Травами, Калантэ, ужасно. А

то, что с мальчиками происходит во время трансмута-ции, еще страшнее. И необратимо.

– Только ты уж не раскисай, – буркнула она. – Этотебе не к лицу. Не важно, что с тобой вытворяли. Ре-зультат я вижу. На мой вкус, вполне удовлетворитель-ный. Если б я могла предположить, что ребенок Па-ветты когда-нибудь станет таким, как ты, я не колеба-лась бы ни минуты.

– Слишком велик риск, – быстро сказал он. – Какты и думаешь. Выживают самое большее четверо издесяти.

– Черт возьми, разве только Испытание Травамирискованно? Разве только будущие ведьмаки риску-ют? Жизнь полна риска: в жизни тоже идет отбор, Ге-

ральт. Селекция. Зачастую все решает скверный слу-чай, болезнь, война. Сопротивляться судьбе, можетбыть, не менее рискованно, чем отдать себя в ее ру-ки. Геральт… Я отдала бы тебе этого ребенка… Но…Я тоже боюсь.

– Я не взял бы. Не мог бы взять на себя ответствен-ность. Не согласился бы отягощать ею тебя. Не хотелбы, чтобы ребенок когда-нибудь вспоминал тебя так…как я…

– Ты ненавидишь ту женщину, Геральт?– Мою мать? Нет, Калантэ. Догадываюсь, что она

оказалась перед выбором… А может, и не было выбо-ра? Нет был, ведь ты знаешь, достаточно нужного за-клинания или эликсира… Выбор. Выбор, который на-до уважать, потому что это священное и неоспоримоеправо каждой женщины. Эмоции тут ни при чем. У неебыло неоспоримое право решать, и она решила. Но,думаю, встреча с ней, выражение ее лица… Это далобы мне что-то вроде извращенного удовлетворения,если ты понимаешь, о чем я.

– Я прекрасно понимаю, о чем ты… – улыбнуласьона. – Но у тебя мало шансов испытать такое удовле-творение. Я не могу определить твой возраст, ведь-мак, но полагаю, ты гораздо старше, чем об этом го-ворит твоя внешность. А значит, та женщина…

– Та женщина, – прервал он, – наверняка сейчас

выглядит много моложе меня.– Чародейка?– Да.– Интересно. Я думала, чародейки не могут…– Она, вероятно, тоже так думала.– Вероятно. Но ты прав, не будем обсуждать пра-

во женщины принимать решения, это обсуждению неподлежит. Вернемся к нашей проблеме. Так ты невозьмешь ребенка? Бесповоротно?

– Бесповоротно.– А если… если Предназначение не только миф?

Если оно все же существует, то не может ли оно ото-мстить?

– Если будет мстить, то мне, – спокойно ответилон. – Ведь против него выступаю я. Ты-то выполни-ла свою часть обязательства. Ведь если Предназна-чение не легенда, то из указанных тобою детей я дол-жен был выбрать соответствующего. Но ведь ребенкаПаветты нет среди них?

– Есть. – Калантэ медленно подняла голову. – Хо-чешь увидеть? Хочешь взглянуть в глаза Предназна-чению?

– Нет. Не хочу. Отказываюсь, отрекаюсь. Отрека-юсь от этого мальчика. Не хочу смотреть в глаза Пред-назначению, потому что не верю в него. Ибо знаю:чтобы соединить двух человек, одного Предназначе-

ния недостаточно. Нужно нечто большее, чем Пред-назначение. Я смеюсь над таким Предназначением,я не последую за ним, как мальчишка, которого ведутза руку, ничего не понимающий и наивный. Это моебесповоротное решение, Калантэ из Цинтры.

Королева встала. Улыбнулась. Он не мог угадать,что кроется за ее улыбкой.

– Да будет так, Геральт из Ривии. Быть может, тебекак раз и было предначертано отречься. Может быть,это было твоим Предназначением. Думаю, так оно иесть. Так знай же, если б ты выбрал и выбрал пра-вильно, то увидел бы, что Предназначение, над кото-рым смеешься ты, жестоко посмеялось бы над тобой.

Он посмотрел в ее ядовито-зеленые глаза. Онаулыбнулась. Разгадывать ее улыбки он не умел.

Рядом с беседкой росли розы. Целый куст. Он на-клонил ветку, сорвал цветок, опустился на колено идвумя руками подал ей, опустив при этом голову.

– Как жаль, что я не узнала тебя раньше, белоголо-вый, – проговорила она, принимая розу из его рук. –Встань.

Он встал.– Если изменишь решение, – она поднесла розу к

лицу, – если решишь… Возвращайся в Цинтру. Я бу-ду ждать. И твое Предназначение тоже будет ждатьтебя. Возможно, не до бесконечности, но наверняка

еще какое-то время.– Прощай, Калантэ.– Прощай, ведьмак. Будь осторожен. У меня… У

меня минуту назад было предчувствие… Странноепредчувствие… будто я вижу тебя в последний раз.

– Прощай, королева. 5

Он проснулся и с удивлением отметил, что мучи-тельная боль исчезла, казалось также, что пересталадосаждать пульсирующая, натягивающая кожу при-пухлость. Он хотел вытянуть руку, потрогать, но не могпошевелиться. Пока понял, что сдерживает его лишьтяжесть кож, которыми он накрыт, холодный, отврати-тельный ужас опустился ему на живот, впился во внут-ренности, словно ястребиные когти. Он сжимал и раз-жимал пальцы, мысленно повторяя: нет, я не…

Парализован…– Ты проснулся.Не вопрос, констатация. Тихий, но внятный мягкий

голос. Женщина. Молодая, вероятно. Он повернул го-лову, застонал, пытаясь подняться.

– Не шевелись. Во всяком случае, не так резко.– Нннн, – налет, склеивавший губы, разорвался, –

нннет… Не рана… Спина…

– Пролежни. – Спокойная, холодная констатация,не соответствующая мягкому альту. – Я помогу. Вотвыпей. Медленно, малыми глотками.

У жидкости был в основном запах и вкус можже-вельника. «Старый способ, – подумал он. – Можже-вельник либо мята просто добавки, значения не име-ют, введены лишь для того, чтобы замаскировать на-стоящий состав». И, однако, он распознал паперник,может, корнежом. Да, наверняка корнежом, корнежомнейтрализует токсины, очищает кровь, испорченнуюгангреной либо заражением.

– Пей. До конца. Медленней, а то подавишься.Медальон на шее начал легонько вибрировать.

Стало быть, в напитке была и магия. Он с трудом рас-ширил зрачки. Теперь, когда она подняла ему голову,он мог рассмотреть ее получше. Небольшая. В муж-ской одежде. Маленькое и бледное в темноте лицо.

– Где мы?– На поляне смолокуров.Действительно, в воздухе плавал запах смолы. Он

слышал голоса, долетающие от костра. В этот моменткто-то подкинул хвороста, пламя с треском взвилосьвверх. Он снова взглянул, воспользовавшись светом.Волосы у нее были стянуты опояской из змеиной ко-жи. Волосы…

Волосы были рыжие, огненно-рыжие, подсвечен-

ные пламенем костра, они казались красными, как ки-новарь.

– Больно? – прочитала она его ощущения, но неточ-но. – Сейчас… Минуточку…

Он почувствовал резкий удар тепла, исходящего отее рук, разливающегося по спине, сплывающего вниз,к ягодицам.

– Мы тебя перевернем, – сказала она. – Не пытайсясам. Ты очень слаб. Эй, кто-нибудь поможет?

Шаги со стороны огня, тени, силуэты. Кто-то накло-нился, Йурга.

– Как вы себя чувствуете, господин? Вам лучше?– Помогите перевернуть его на живот, – сказала

женщина. – Осторожнее, медленнее. Вот так… Хоро-шо. Благодарю.

Ему больше не надо было на нее смотреть. Теперь,лежа на животе, уже не надо было рисковать взгля-нуть ей в глаза. Он успокоился, сдержал дрожь рук.Она могла почувствовать. Он слышал, как позвякива-ют застежки сумки, как она ищет флаконы и фарфо-ровые баночки. Слышал ее дыхание, чувствовал теп-ло ее бедра. Она стояла рядом на коленях.

– Рана, – проговорил он, не в состоянии переноситьтишину, – доставила тебе хлопот?

– Да, немного. – В голосе холод. – Как обычно прикусаных ранах. Самый паршивый вид ран. Но тебе

это, кажется, не внове, ведьмак?«Знает. Копается в мыслях. Читает? Вряд ли. И

знаю почему. Она боится».– Да, пожалуй, не внове, – повторила она, снова

звякая стеклом. – Я насчитала на твоем теле несколь-ко рубцов… Я, понимаешь ли, чародейка. И лекаркаодновременно. Специализация.

«Совпадает», – подумал он, но не произнес ни сло-ва.

– А что касается раны, – спокойно продолжалаона, – то тебе следует знать, что спас тебя ритм серд-цебиения, четырехкратно замедленный по сравнениюс ритмом обычного человека. Иначе бы ты не выбрал-ся, могу сказать со всей ответственностью. Я видела,чем тебе заштопали ногу. Это должно было изобра-жать перевязку, но изображало неудачно.

Он молчал.– Потом, – продолжала она, задрав ему рубаху по

самую шею, – добавилось заражение, обычное прикусаных ранах. Ты его приостановил. Конечно, ведь-мачий эликсир? Хорошо помогло. Только вот не пони-маю, зачем одновременно было принимать галлюци-ногены? Наслушалась я твоего бреда, Геральт из Ри-вии.

«Читает, – подумал он, – все-таки читает. А может,Йурга сказал, как меня зовут? Или я сам проболтался

во сне под влиянием «черной чайки»? Кто его знает…Только ей ничего не даст знание моего имени. Ничего.Она не знает, кто я. Понятия не имеет, кто я».

Он почувствовал, как она осторожно втирает ему вспину холодную успокаивающую мазь с резким запа-хом камфоры. Руки были маленькие и очень мягкие.

– Прости, что делаю это обычным способом, клас-сическим, – сказала она. – Можно было бы удалитьпролежни с помощью магии, но я немного притоми-лась, когда занималась раной на ноге, и чувствую се-бя не лучшим образом. На ноге я связала и стянулавсе, что было можно, теперь тебе ничто не угрожа-ет. Однако ближайшие два дня не вставай. Магиче-ски срощенные сосудики имеют тенденцию лопаться,у тебя остались бы скверные кровоподтеки. Шрам, ко-нечно, сохранится. Еще один для полноты коллекции.

– Благодарю… – Он прижал щеку к кожам, чтобы из-менить голос, замаскировать его неестественное зву-чание. – Можно узнать… Кого благодарю?

«Не скажет, – подумал он. – Либо солжет».– Меня зовут Висенна.«Вот как», – подумал он и медленно, все еще не

отрывая щеки от кож, сказал:– Я рад. Рад, что пересеклись наши пути, Висенна.– Случайность, не больше, – холодно сказала она,

натягивая ему рубаху на спину и накрывая кожуха-

ми. – Сообщение о том, что я нужна, мне передали та-моженники с границы. Послушай, мазь я оставлю куп-цу, попроси натирать тебя утром и вечером. Он утвер-ждает, что ты спас ему жизнь, так пусть отблагодарит.

– А я? Могу ли я отблагодарить тебя, Висенна?– Не будем об этом. Я не принимаю платы от ведь-

маков. Назови это солидарностью, если хочешь. Про-фессиональной солидарностью. И симпатией. В си-лу этой симпатии – дружеский тебе совет или, еслипредпочитаешь, указание лекаря. Перестань прини-мать галлюциногены, Геральт. Галлюцинации не изле-чивают. Ничего.

– Спасибо, Висенна. За помощь и совет. Благодарютебя за… за все.

Он вытащил руку из-под кож, нащупал ее колени.Она вздрогнула, потом положила свою руку на его,слегка пожала. Он осторожно высвободил пальцы,провел ими по ее руке, по предплечью.

Ну конечно, гладкая девическая кожа. Она вздрог-нула еще сильнее, но он не отнял руки. Он вернулсяпальцами к ее ладони, сжал.

Медальон на шее завибрировал, дернулся.– Благодарю тебя, Висенна, – повторил он, сдержи-

вая дрожь голоса. – Рад, что пересеклись наши пути.– Случайность, – повторила она, но на этот раз в ее

голосе не было холода.

– А может, Предназначение? – спросил он и уди-вился, потому что возбуждение и нервозность улету-чились вдруг без следа. – Ты веришь в Предназначе-ние, Висенна?

– Да, – не сразу ответила она. – Верю.– В то, – продолжал он, – что люди, связанные

Предназначением, всегда встречаются?– И в это тоже… Что ты делаешь? Не поворачивай-

ся…– Хочу увидеть твое лицо… Висенна. Хочу взгля-

нуть в твои глаза. А ты… Ты должна взглянуть в мои.Она сделала такое движение, словно хотела под-

няться с колен. Но осталась около него. Он медленноотвернулся, скривив губы от боли. Стало светлей, кто-то снова подбросил хвороста в костер.

Она не пошевелилась. Только отвернула голову, ноон ясно видел, что у нее дрожат губы. Она стиснулапальцы на его руке. Сильно.

Он смотрел.Не было ничего общего. Совершенно другой про-

филь. Маленький нос. Узкий подбородок. Она молча-ла. Потом вдруг наклонилась и взглянула ему прямов глаза. Вблизи. Молча.

– Как тебе нравятся, – спокойно спросил он, – моиподправленные глаза? Такие… необычные. А зна-ешь, Висенна, что делают с глазами ведьмаков, чтобы

их подправить? Знаешь ли, что это удается не всегда?– Перестань, – мягко сказала она. – Перестань, Ге-

ральт.– Геральт… – Он вдруг почувствовал, как что-то

разрывается внутри. – Это имя мне дал Весемир. Ге-ральт из Ривии! Я даже научился подражать ривскомуакценту. Вероятно, из внутренней потребности иметьродную сторону. Пусть даже выдуманную. Весемир…дал мне имя. Весемир выдал мне также и твое. Прав-да, очень неохотно.

– Тише, Геральт, тише.– Теперь ты говоришь, что веришь в Предназначе-

ние. А тогда… тогда – верила? Ну конечно же, долж-на была верить. Должна была верить, что Предназна-чение обязательно сведет нас. Только этому следуетприписать тот факт, что сама ты отнюдь не стреми-лась к нашей встрече.

Она молчала.– Я всегда хотел… Размышлял над тем, что скажу,

когда мы наконец встретимся. Думал о вопросе, кото-рый тебе задам. Считал, что это даст мне извращен-ное удовлетворение…

То, что сверкнуло у нее на щеке, было слезой. Несо-мненно. Он почувствовал, как ему до боли перехва-тывает горло. Почувствовал утомление. Сонливость.Слабость.

– Днем… – Он застонал. – Завтра при солнечномсвете я загляну в твои глаза, Висенна… И задам тебесвой вопрос. А может, и не задам, слишком уж позд-но. Предназначение? О да, Йен была права. Недоста-точно быть друг другу предназначенными. Надобнонечто большее… Но я посмотрю завтра в твои глаза…При солнечном свете…

– Нет, – проговорила она мягко, тихо, бархатным,дрожащим, разрывающим слои памяти голосом, па-мяти, которой уже не было. Которой никогда не было,а ведь она же была… Была…

– Да! – возразил он. – Да. Я этого хочу…– Нет. А теперь ты уснешь. И проснувшись, пере-

станешь хотеть. Зачем нам смотреть друг другу в гла-за при солнечном свете? Что это изменит? Ведь ни-чего не вернешь, не изменишь. Какой смысл задаватьвопросы, Геральт? Неужели то, что я действительноне сумею на них ответить, доставит тебе, как ты го-воришь, извращенное удовлетворение? Что даст намвзаимная обида? Нет, не станем мы смотреть друг надруга при свете дня. Усни, Геральт. А так, между нами,вовсе не Весемир дал тебе твое имя. Хоть это тожеровным счетом ничего не изменит и ничего не вернет,я все же хотела б, чтобы ты об этом знал. Будь здорови береги себя. И не пытайся меня искать…

– Висенна…

– Нет, Геральт. А теперь ты уснешь… Я… я былатвоим сном. Выздоравливай.

– Нет! Висенна!– Усни. – В бархатном голосе тихий приказ, лома-

ющий волю, разрывающий ее, словно ткань. Тепло,неожиданно истекающее из ее руки…

– Усни.Он уснул.

6

– Мы в Заречье, Йурга?– Со вчерашнего дня, господин Геральт. Скоро река

Яруга, а там уже мои края. Гляньте, даже кони шибчейпошли, ушами прядут. Чуют – дом близко.

– Дом… Ты живешь в городе?– В пригороде.– Интересно. – Ведьмак осмотрелся. – Почти не

видно следов войны. Говорили, ваши края жутко раз-рушены.

– Точно, – сказал Йурга, – уж чего-чего, а руин ту-точки было вдосталь. Посмотрите внимательней, по-чти на каждой халупе, за каждым забором все белоот новой тесины. А за рекой, вот увидите, там еще ху-жее было, там под корень все погорело… Ну что ж,война войной, а жить надыть. Самую-то заваруху мы

пережили, когда Черные катились через нашу землю.Точно, тогда казалось, все они тута спалят и вытоп-чут. Многие из тех, что тогда сбегли, так и не возвер-нулись. А на их местах поселились новые. Жить-тонадыть.

– Факт, – буркнул Геральт. – Жить надо. Не важно,что было. Жить надо.

– Это точно, господин. Ну, получайте. Зашил вампортки, залатал. Будут что новые. Это как с нашейземлей, господин Геральт. Разодрали ее войной, пе-репахали, словно плугом прошли, бороной, исковер-кали. Но теперича будет как новая. И еще лучше уро-дит. Даже те, что в той землице погнили, добру послу-жат, удобрят почву. Щас-то пахать трудно – кости, же-лезяки всюду на полях, но земля и с железом упра-вится.

– Не боитесь, что нильфгаардцы… что Черные вер-нутся? Если уж однажды нашли путь через горы…

– А как же. Страшно. Однако что ж? Сесть и соплираспускать? Трястись? Жить надыть. А что будет, тобудет. Того, что предназначено, не избежать.

– Веришь в Предназначение?– А как же не верить-то? Опосля того как мы на мо-

сту встренулись, на урочище, как вы меня от смертиспасли? Ох, господин ведьмак, бухнется вам моя Зла-тулина в ноги…

– Прекрати. Честно говоря, я тебе больше обязан.Там, на мосту… Ведь это моя работа, Йурга, моя про-фессия. Я защищаю людей за деньги. Не по добро-те душевной. Признайся, Йурга, ты слышал, что людиболтают о ведьмаках? Мол, неведомо, кто еще хуже –они или чудовища, которых они убивают…

– Неправда ваша, господин, не знаю, почему вы такговорите. Что ж, али у меня глаз нету? Вы тоже из тойже самой глины вылеплены, что и та лекарша…

– Висенна…– Она нам себя не назвала. Но ведь она мчалась

за нами галопом, потому как знала, что потребна, до-гнала вечером, сразу занялась вами, едва с седла со-скочила. Да, господин, намучилась она с вашей ногой,от этой магии аж воздух звенел, а мы со страху в лесдрапанули. У нее потом из носа кровь пошла. Непро-стая, видать, штука – колдовать. И так заботливо васперевязывала, ну прям-таки как…

– Как мать? – Геральт стиснул зубы.– Во-во. Точно сказали. А когда уснули…– Ну, Йурга?– Она едва на ногах держалась, бледная была как

полотно. Но пришла, спрашивала, не нужно ли ко-му из нас помощи. Вылечила смолокуру руку, кото-рую ему стволом пришибло. Гроша не взяла да ещеи лекарства оставила. Нет, господин Геральт, на све-

те, знаю, мало ли что о ведьмаках болтают, да и очародеях тоже. Но не у нас. Мы, из Верхнего Содде-на, и люди из Заречья лучше знаем. Слишком многиммы чародеям обязаны, чтобы не знать, какие они. Па-мять о них у нас не в сплетнях и трепотне, а в камневысечена. Увидите, как только роща кончится. Да выи сами, надо думать, лучше знаете. Битва-то была –на весь мир слыхать, а едва год минул. Должны былислышать.

– Не было меня здесь, – буркнул ведьмак. – Год небыло. На Севере я был. Но слышал… Вторая битваза Содден…

– В сам раз. Сейчас увидите холм и камень. Рань-ше-то мы этот холм называли просто: Коршунья го-ра, а ныне все говорят: Холм Чародеев, или Холм Че-тырнадцати. Потому как двадцать два их было на томхолме, двадцать и два чародея там бились, а четыр-надцать пало. Страшный был бой, господин Геральт.Земля дыбом вставала, огонь валил с неба, что твойдождь, молнии били… Мертвые валялись, аж жуть.Но превозмогли чародеи Черных, одержали Силу, кояих вела. А четырнадцать все же пали в той битве. Че-тырнадцать сложили живот свой. Что, господин? Чтос вами?

– Ничего. Продолжай, Йурга.– Страшный был бой, ох, если б не те чародеи с

Холма, кто знает, может, не болтали бы мы с вамисегодня тута, домой поврачаючись, потому как и до-ма-то не было бы, и меня, и, может, вас… Да, всё ча-родеи. Четырнадцать их сгинуло, нас защищая, лю-дей из Соддена и Заречья. Ну конечно, другие тожетам бились, воины и рыцари, да и крестьяне, кто мог,схватили вилы да мотыги, а то и просто колья… Всестояли насмерть, и множество полегло. Но чародеи…Не фокус воину погибать, потому как это ж его специ-альность, а жизнь короткая. Но ведь чародеи могутжить, сколь им хочется. А не задумались…

– Не поколебались, – сказал ведьмак, потирая ру-кой лоб. – Не поколебались. Я был на Севере…

– Вы что, господин?– Так, ничего.– Да… Так мы туда, все с округи, цветы все время

носим, на тот Холм, а майской порой, на Беллетэйн,завсегда там огонь горит. И во веки веков гореть бу-дет. И вечно жить они будут в памяти людской, те че-тырнадцать. А такая жизнь в памяти – это ж… это…Нечто побольше! Больше, господин Геральт!

– Ты прав, Йурга.– Каждый ребенок у нас знает имена тех четырна-

дцати, выбитые на камне, что на вершине Холма сто-ит. Не верите? Послушайте: Алекс по кличке Рябой,Трисс Меригольд, Атлан Курк, Ваньелле из Бругге, Да-

гоберт из Воле…– Прекрати, Йурга.– Что с вами, господин? Бледный как смерть!– Нет, ничего.

7

Он поднимался на Холм медленно, осторожно,вслушиваясь в работу сухожилий и мускулов в маги-чески вылеченной ноге. Хотя рана вроде бы полно-стью затянулась, он по-прежнему берег ногу и старал-ся не опираться на нее всем телом. Было жарко, аро-мат трав бил в голову, дурманил, но дурманил прият-но.

Обелиск стоял не в центре плоско срезанной вер-шины, а был слегка сдвинут вглубь, за пределы кру-га из угловатых, словно позвонки, камней. Если б онподнялся сюда перед самым заходом солнца, то теньменгира, падая на круг, точно прошла бы по его диа-метру, указав направление, куда были обращены ли-ца чародеев во время битвы. Геральт глянул туда, набескрайние холмистые поля. Если там еще остава-лись кости полегших, а они там были наверняка, тоих скрывала буйная трава. Там парил ястреб, спокой-но наворачивавший круги на широко раскинутых кры-льях. Единственная подвижная точка среди замерше-

го в жаре ландшафта.Обелиск был широкий у основания, чтобы его охва-

тить, пришлось бы соединить руки по меньшей ме-ре пяти-шести человек. Было ясно, что без помощимагии его втащить наверх не удалось бы. Обращен-ная к каменному позвоночнику плоскость менгира бы-ла гладко отесана, на ней виднелись выбитые руни-ческие письмена.

Имена тех четырнадцати, что погибли.Он медленно подошел. Йурга был прав. У основа-

ния обелиска лежали цветы – обычные полевые цве-ты: маки, люпины, просвирняки, незабудки. Он мед-ленно читал сверху, а перед его глазами возникалилица тех, кого он знал.

Веселая Трисс Меригольд с каштановыми волоса-ми, хохочущая по любому поводу, выглядевшая какдевчонка. Он любил ее. И она его тоже.

Лоудбор из Мурривеля, с которым когда-то он чутьбыло не подрался в Вызиме, когда поймал волшебни-ка на махинациях с костями во время игры при помо-щи тонкого телекинеза.

Литта Нейд по прозвищу Коралл. Прозвище ей да-ли из-за цвета губной помады, которой она пользо-валась. Литта когда-то накапала на него королю Бе-логуну, да так, что ему пришлось неделю отсидеть вяме. Когда его выпустили, он отправился к ней, чтобы

узнать о причинах. Не заметил, как оказался у нее впостели, и провел там вторую неделю.

Старый Горазд, который хотел уплатить ему сто ма-рок за право исследовать его глаза и предложил ты-сячу за возможность провести вскрытие, «не обяза-тельно сейчас», как он тогда выразился.

Оставались три имени, и в этот момент он услышалза спиной легкий шорох и обернулся.

Она была босая, в простом льняном платьице. Надлинных светлых волосах, свободно спадающих наплечи и спину, лежал венок, сплетенный из маргари-ток.

– Привет, – сказал он.Она подняла на него холодные глаза, но не ответи-

ла.Он отметил, что она почти совсем не загорела. Это

было странно сейчас, в конце лета, когда деревенскиедевушки обычно загорали дочерна, ее лицо и откры-тые руки лишь слегка золотились.

– Принесла цветы?Она улыбнулась, опустив ресницы. Он почувство-

вал холод. Она прошла мимо, не произнеся ни слова,опустилась на колени у основания менгира, коснуласьладонью камня.

– Я не приношу цветов, – слегка подняла она голо-ву. – А те, что лежат, для меня.

Он глядел на нее. Она стояла на коленях так, чтозаслоняла от глаз последнее имя, высеченное на кам-не. Она была светлой, неестественно светлой, ка-кой-то даже светящейся на темном фоне менгира.

– Кто ты? – медленно спросил он.Она улыбнулась, и снова повеяло холодом.– Не знаешь?«Знаю, – подумал он, глядя в холодную голубизну

ее глаз. – Да, кажется, знаю».Он был спокоен. Иначе он не умел. Уже не умел.– Меня всегда интересовало, как ты выглядишь,

госпожа.– Не надо меня так величать, – тихо ответила она. –

Ведь мы знакомы много лет.– Верно, – подтвердил он. – Говорят, ты все время

идешь следом. Не отступая ни на шаг.– Иду. Но ты никогда не оглядывался. До сих пор.

Сегодня оглянулся впервые.Он молчал. Ему нечего было сказать. Он устал.– Как… как это произойдет? – спросил он наконец,

холодно и без эмоций.– Я возьму тебя за руку, – сказала она, глядя ему в

глаза. – Возьму за руку и поведу через луг. В туман,холодный и мокрый.

– А дальше? Что там дальше, за туманом?– Ничего, – усмехнулась она. – Дальше ничего. Ни-

чего…– Ты шла следом за мной, – сказал он. – А догнала

других, тех, с которыми я встречался на пути. Поче-му? Важно было, чтобы я остался один, верно? Чтобынаконец испытал страх. Признаюсь тебе. Я всегда те-бя боялся, всегда. Не оглядывался из-за страха. Из-забоязни увидеть тебя идущей следом. Боялся всегда,всю жизнь, вся моя жизнь прошла в страхе. Я боялсядо… сего дня.

– До этого дня?– Да. До этого. Вот мы стоим лицом к лицу, а я не

чувствую страха. Ты отняла у меня все. Даже страх.– Почему же тогда твои глаза полны ужаса, Ге-

ральт из Ривии? Твои руки дрожат, ты бледен. Поче-му? Неужто так сильно боишься увидеть последнее,четырнадцатое имя, выбитое на обелиске? Хочешь, яскажу тебе, как оно звучит?

– Не надо. Я знаю его. Круг замыкается, змея погру-жает зубы в собственный хвост. Так должно быть. Тыи это имя. И цветы. Для нее и для тебя. Четырнадца-тое имя, выбитое в камне, имя, которое я произносилсреди ночи и при свете солнца, в холод, жару и дождь.Нет, я не боюсь произнести его сейчас.

– Ну так произнеси.– Йеннифэр… Йеннифэр из Венгерберга.– А цветы для меня.

– Давай кончать, – с трудом проговорил он. – Возь-ми меня за руку.

Она встала, подошла, он почувствовал исходящийот нее холод, резкий, пронизывающий холод.

– Не сегодня, – проговорила она. – Когда-нибудь –да. Но не сегодня.

– Ты взяла у меня все…– Нет, – прервала она. – Я ничего не забираю. Я

только беру за руку. Чтобы никто не был в такую ми-нуту одинок. Один в тумане… До свидания, Геральтиз Ривии. До встречи. Когда-нибудь.

Он не ответил. Она медленно повернулась и ушла.Во мглу, которая неожиданно затянула вершину Хол-ма, во мглу, в которой исчезло все, в белую мокруюмглу, в которой растворились обелиск, лежащие у егооснования цветы и четырнадцать высеченных на немимен. Не было ничего – только мгла и мокрая, блестя-щая от росы трава под ногами, трава, которая пахладурманяще, тяжело, сладко, до боли в висках, до за-бытья, усталости…

– Господин Геральт! Что с вами? Вы уснули? Я жеговорил, вы еще слабы. Зачем было лезть на откос?

– Я уснул, – протер лицо рукой ведьмак. – Уснул,надо же… Ну ничего, Йурга, жара…

– Да уж печет – не продохнешь… Надыть ехать, гос-подин. Пошли, я помогу вам спуститься с кручи.

– Да нет, ничего…– Ничего, ничего. А что ж тогда качаетесь? На кой

хрен лезли в гору в такую жарищу? Приспичило именапрочитать? Так я мог вам их и без того перечислить.Ну что с вами?

– Ничего, Йурга… Ты действительно помнишь всеимена?

– Само собой.– Давай-ка проверим, как у тебя с памятью… По-

следнее. Четырнадцатое. Какое?– Ну и невера. Ни во что не верите. Проверить хоти-

те, не вру ль? Я же сказал, эти имена у нас каждый ре-бенок знает. Последнее, говорите? Ну что ж, послед-нее – Йойоль Гретхен из Каррераса. Может, знали?

Геральт отер запястьем веки. И глянул на менгир.На все имена.

– Нет. Не знал. 8

– Господин Геральт?– Да, Йурга?Купец наклонил голову, некоторое время помолчал,

накручивая на палец кончик тонкого ремешка, кото-рым приводил в порядок седло ведьмака. Потом ле-гонько ткнул кулаком в спину державшего вожжи пар-

ня.– Садись на запасную, Поквит. Я повезу. Садитесь

ко мне на козлы, господин Геральт. А ты чего возле те-леги околачиваешься, Поквит? А ну давай скачи впе-ред! Нам тута поговорить надыть, твои уши нам ни кчему!

Плотва, следовавшая за телегой, заржала, дерну-ла постромки, видимо, позавидовав кобыле Поквита,галопом пошедшей по тракту.

Йурга чмокнул, слегка тронул коней вожжами.– Да, – сказал он, немного помешкав, – дело такое,

господин… Я обещал вам… Тогда на мосту… Поклял-ся… Дал обет…

– Не надо, – быстро прервал ведьмак. – Не надо,Йурга.

– Надо, – резко сказал купец. – Мое слово не дым.То, что я дома застану, а чего не ожидал, будет ваше.

– Прекрати. Ничего мне от тебя не надо. Мы квиты.– Нет уж, господин. Ежели я чего такое в дому заста-

ну, сталбыть, это Предназначение. А если над Пред-назначением посмеяться, ежели соврать – оно строгопокарает.

«Знаю, – подумал ведьмак. – Знаю».– Но… господин Геральт…– Что, Йурга?– Ничего в доме я не застану такого, чего б не ожи-

дал. Ничего и уж наверняка не то, на что вы рассчи-тывали. Господин ведьмак, слышь-ка, Златулина, мояжена, боле детей после остатнего иметь уже не может,и уж чего-чего, а ребеночка-то дома не будет. Похоже,здорово вы маху дали.

Геральт не ответил.Йурга тоже замолчал. Плотва снова фыркнула, дер-

нула мордой.– Но у меня двое сынов, – вдруг быстро прогово-

рил Йурга, глядя вперед, на тракт. – Двое здоровых,сильных и неглупых. Ведь должен же я их куда-нитосо временем определить. Один, думал, со мной по ку-пецкому делу пойдет, а другой…

Геральт молчал.– Что скажете? – Йурга повернул голову, взглянул

на него. – Вы потребовали на мосту поклясться. Вамнужен был пацан для вашего ведьмачьего дела, ведьничто другое. Так почему ж этот ребенок обязательнодолжен быть нежданный? А жданный быть не может?Двое у меня, один, сталбыть, пусть на ведьмака учит-ся. Дело как дело. Не лучше, не хуже…

– Ты уверен, – тихо отозвался Геральт, – что не ху-же?

– Защищать людей, – прищурился Йурга, – жизньим спасать – какое это, по-вашему, дело, плохое илидоброе? Те четырнадцать на Холме? Вы на том мо-

сту? Что делали – добро или зло?– Не знаю, – с трудом проговорил Геральт. – Не

знаю, Йурга. Порой мне кажется, что знаю. А в другойраз – сомневаюсь. Ты хотел бы, чтобы твоего сынамучили такие сомнения?

– Пусть мучают, – серьезно сказал купец. – Пустьбы мучили. А Предназначения своего никто не минует.

Ведьмак не ответил.Тракт сворачивал к высокому откосу, к кривым бе-

резам, неведомо как державшимся на почти отвесномсклоне. У берез были желтые листья. «Осень, – по-думал Геральт, – снова осень». Внизу посверкиваларека, белел новенький частокол сторожевой вышки,крыши домишек, ошкуренные бревна пристани. Скри-пел ворот. Подходил к берегу…

…паром, гоня перед собою волну, расталкивая во-ду тупым носом, разгоняя плавающие на поверхно-сти соломинки и листья, неподвижные в грязной кор-ке пыли. Скрипели канаты, которые тянули перевоз-чики. Собравшаяся на берегу толпа шумела, все бы-ло в этом шуме: крик женщин, брань мужчин, плач де-тей, рев скота, ржание лошадей, блеяние овец. Одно-образная басовая музыка страха.

– Прочь! Прочь, сдай назад, чертовы дети! – кричалконный, голова которого была обмотана окровавлен-ной тряпкой. Его конь, погрузившись по брюхо, про-

бивался, высоко поднимая передние ноги, разбрызги-вая воду. На пристани галдеж, крик – щитоносцы гру-бо расталкивали толпящихся, били куда попало нако-нечниками копий.

– Прочь от парома! – рычал конный, размахивая ме-чом. – Только армия! Прочь, не то буду головы рубить!

Геральт натянул поводья, остановил Плотву, танцу-ющую у самого края ущелья.

По ущелью, бряцая оружием и латами, шли тяже-ловооруженные воины, вздымая облака пыли, закры-вающей бегущих в арьергарде магов.

– Гера-альт!Он глянул вниз. На сброшенном с тракта возу,

заполненном деревянными клетками, подскакивал иразмахивал руками худощавый мужчина в вишневойкурточке и шапочке с пером цапли. В клетках трепы-хались, кудахтали и гоготали гуси и куры.

– Гера-альт! Это я!– Лютик? Давай сюда!– Прочь! Прочь от парома! – ревел на пристани кон-

ный с перевязанной головой. – Паром только для сол-дат! Хотите на тот берег, сукины дети, так за топоры ив лес, плоты вязать! Паром только для солдат!

– О боги, Геральт, – сопел поэт, взбираясь по склонуущелья. Его вишневая курточка была, словно снегом,усыпана птичьими перьями. – Видишь, что творится?

Эти, из Соддена, наверняка проиграли бой, началосьотступление. Да что я говорю, какое там отступление?Бегство, просто-напросто паническое бегство! И намнадо отсюда драпать, Геральт! На тот берег Яруги…

– Ты что тут делаешь, Лютик? Откуда взялся?– Что делаю? – буркнул бард. – И ты еще спраши-

ваешь! Бегу, как все, весь день на заднице шишки на-биваю на этой колымаге! Коня ночью у меня спер ка-кой-то стервец! Геральт, умоляю, вытащи меня из это-го ада! Говорю тебе, нильфгаардцы могут тут появить-ся в любой момент! Кто не отгородится от них Яругой,пойдет под нож. Под нож, понимаешь?

– Не паникуй, Лютик.Внизу, на пристани, ржание коней, силой затаскива-

емых на паром, бьющих копытами по доскам. Вопли.Суматоха. Плеск воды, в которую плюхнулась теле-га, рев волов, выставивших морды на поверхность.Геральт смотрел, как мешки и ящики с воза перевер-нулись в потоке, ударились о борт парома, поплыли.Крик, проклятия, ругань. В ущелье туча пыли, топот.

– По очереди! – орал перевязанный, напирая лоша-дью на толпу. – Порядок, мать вашу! По очереди!

– Геральт, – простонал Лютик, хватаясь за стре-мена. – Видишь, что творится? Нам ни в жизнь непопасть на паром. Солдаты переправятся, сколькоуспеют, а потом сожгут, чтобы им не воспользовались

нильфгаардцы. Так ведь делают всегда, нет?– Точно, – кивнул ведьмак. – Так обычно делают.

Однако я не понимаю, почему такая паника? Что это,первая война, других не бывало? Как обычно, дружи-ны королей поперебивают половину друг друга, а по-том короли договорятся, подпишут мир, и оба наде-рутся по сему случаю. Для тех, кто сейчас ломает реб-ра на пристани, в принципе ничего не изменится. Такчего же ради такой шум-гам?

Лютик внимательно посмотрел на него, не отпускаястремени.

– Похоже, у тебя паршивые сведения, Геральт, –сказал он. – Или ты не в состоянии понять их значе-ния. Это не обычная война за наследование тронаили огрызок земли. Это не стычка двух феодалов, закоторой кметы наблюдают, не прерывая сенокоса.

– Тогда что же это такое? Объясни ты мне, потомукак я в самом деле не знаю, что творится. Между намиговоря, меня не очень-то все это интересует, но всеже объясни, будь добр.

– Подобной войны никогда еще не было, – серьезносказал бард. – Армии Нильфгаарда оставляют за со-бой выжженную землю и трупы. Поля трупов. Это вой-на на уничтожение, на полное уничтожение, Нильф-гаард против всех. Жестокость…

– Нет и не было войн без жестокостей, – прервал

ведьмак. – Ты преувеличиваешь, Лютик. Тут все рав-но как с тем паромом: так обычно делается. Этакая, ябы сказал, войсковая традиция. С тех пор, как суще-ствует мир, идущие по стране армии убивают, грабят,жгут и насилуют. Не обязательно в такой последова-тельности. С тех пор, как существует мир, крестьянево время войн прячутся по лесам с бабами и скарбом,а когда приходит конец, возвращаются…

– Не в этой войне, Геральт. После этой войны неко-му и некуда будет возвращаться. Нильфгаард остав-ляет за собой пожарища, армия идет лавиной и выру-бает на своем пути все и вся. Виселицы и колья рас-тянулись на версты вдоль трактов, дымы застилаютнебо по всему горизонту. Ты говоришь: с тех пор, каксуществует мир, не было ничего такого? Это верно.Да, с тех пор как существует мир. Наш мир. Потомукак, похоже, нильфгаардцы прибыли из-за гор, чтобынаш мир уничтожить.

– Бессмысленно! Кому нужно уничтожить мир?Войны не для того ведутся, чтобы уничтожать. Войныведут по двум причинам. Одна из них – власть, дру-гая – деньги.

– Не философствуй, Геральт! Того, что творится,философией не изменишь! Почему ты не слушаешь?Почему не видишь? Почему не хочешь понять? По-верь, Яруга не остановит нильфгаардцев. Зимой, ко-

гда река встанет, они пойдут дальше. Говорю тебе, на-до бежать, бежать аж на Север, может, туда они недойдут. Но даже если и не дойдут, наш мир уже ни-когда не будет таким, как прежде. Геральт, не бросайменя здесь. Я не справлюсь сам! Не бросай меня!

– Да ты никак спятил, Лютик. – Ведьмак наклонил-ся в седле. – Ты, похоже, совсем сбрендил, если могподумать, что я тебя брошу. Давай руку, прыгай на ко-ня. Тут тебе искать нечего, на паром все равно не про-толкнешься. Отвезу тебя вверх по реке, поищем лод-ку или плот.

– Нильфгаардцы захватят нас. Они уже близко. Ви-дел конников? Похоже, они идут прямо из боя. Поеха-ли вниз по реке, к устью Ины.

– Перестань каркать. Мы проскользнем, вот уви-дишь. Вниз по реке тоже тянутся толпы людей, у каж-дого парома будет то же, что и здесь, все лодки, веро-ятно, уже захапали. Поехали вверх, против течения,не бойся, я переправлю тебя хоть на колоде.

– Тот берег едва виден!– Прекрати ныть. Я сказал – переправлю.– А ты?– Забирайся на лошадь. Поговорим в пути. Эй, ты

что! Только не с мешком! Хочешь, чтобы у Плотвы спи-на переломилась?

– Это Плотва? Но Плотва же была гнедой, а эта

каштановая.– Все мои лошади зовутся Плотвами. Ты прекрасно

знаешь и перестань болтать. Я сказал – выкинь ме-шок. Что у тебя там, золото?

– Рукописи! Стихи! И немного жратвы…– Выкинь в реку. Напишешь новые. А едой я поде-

люсь.Лютик сделал жалостливую мину, но раздумывать

не стал, а с размаху кинул мешок в воду. Запрыгнул налошадь, устраиваясь на вьюке, схватился за Гераль-тов пояс.

– Вперед, вперед, – торопил он. – Нечего терятьвремя, Геральт, давай – в лес, прежде чем…

– Перестань, Лютик, твоя паника начинает переда-ваться Плотве.

– Не смейся. Если б ты видел то, что я…– Заткнись, дьявольщина. Едем, я хочу до темноты

обеспечить тебе переправу.– Мне? А ты?– У меня есть дела по эту сторону.– Да спятил-то, кажись, ты, Геральт. Тебе что, жизнь

не мила? Какие еще дела?– Не твоего ума… Я еду в Цинтру.– В Цинтру? Нет уже Цинтры.– Ты что это?– Нет, говорю, Цинтры. Есть пепелище и куча кам-

ней. Нильфгаардцы…– Слезай, Лютик.– Что?– Слезай! – Ведьмак резко обернулся. Трубадур

взглянул ему в лицо и мигом слетел на землю, отсту-пил на шаг, споткнулся.

Геральт слез медленно. Перекинул поводья черезголову кобылы, минуту стоял в нерешительности, по-том вытер лицо, не снимая перчатки. Присел на крайямы, оставшейся от вывороченного куста свидины скроваво-красными плодами.

– Иди сюда, Лютик, – сказал он. – Садись и расска-зывай, что с Цинтрой. Все.

Поэт сел.– Нильфгаардцы вошли туда через перевал, – на-

чал он после недолгого молчания. – Тысячи. Окру-жили армию Цинтры в долине Марнадал. Разгорелсябой, длившийся целый день от зари до ночи. Людииз Цинтры яростно сопротивлялись, но их наполови-ну перебили. Король погиб, и тогда их королева…

– Калантэ.– Да. Не допустила паники, не позволила остав-

шимся разбежаться, собрала вокруг себя и знаменикого только смогла, они прорвались сквозь кольцо,выбрались за реку к городу. Кто сумел.

– А Калантэ?

– С горсткой рыцарей защищала переправу, при-крывала отступление. Говорили, билась, как мужчина,кидалась, словно сумасшедшая, в самый водоворот.Ее искололи пиками, когда она мчалась на нильфга-ардскую пехоту. Тяжелораненую, вывезли в город. Чтов манерке, Геральт?

– Водка. Хочешь?– Пожалуй.– Продолжай, Лютик. Говори все.– Город в принципе не защищался, осады не бы-

ло, уж некому было стоять на стенах. Остатки рыца-рей с семьями, вельможи и королева… забаррикади-ровались во дворце. Нильфгаардцы взяли дворец сходу, их маги в пыль раскрошили ворота и часть сте-ны. Не поддавался только донжон, видимо, был силь-ными чародеями заговорен, потому что сопротивлял-ся нильфгаардской магии. И все же через четыре днянильфгаардцы ворвались в покои. Но не застали ни-кого живого. Никого. Женщины убили детей, мужчиныубили женщин и кинулись на мечи либо… Что с тобой,Геральт?

– Продолжай, Лютик.– Либо… как Калантэ… Головой вниз с балкона,

с самого верха. Говорят, просила, чтобы ее… Никтоне хотел. Тогда она доползла до балкона и… головойвниз. Рассказывают, с ее телом делали ужасные ве-

щи. Не хочу об этом… Что с тобой, Геральт?– Ничего, Лютик… В Цинтре была… девочка. Внуч-

ка Калантэ, лет десяти-одиннадцати. Ее звали Цири.О ней слышал что-нибудь?

– Нет. Но в городе и дворце была жуткая резня, ипочти никто не уцелел. А из тех, кто защищал башню,не выжил никто, я же сказал. Большинство женщин идетей из самых знатных родов были именно там.

Ведьмак молчал.– Калантэ, – спросил Лютик. – Ты знал ее?– Знал.– А девочку, о которой спрашиваешь? Цири?– И ее знал.От реки понесло ветром, по воде пошла рябь, ветер

рванул ветки. С них мерцающей пылью полетели ли-стья. «Осень, – подумал ведьмак. – Снова осень».

Он встал.– Ты веришь в Предназначение, Лютик?Трубадур поднял голову, глянул на него широко рас-

крытыми глазами.– Почему ты спрашиваешь?– Ответь.– Ну… верю.– А знаешь ли ты, что одного Предназначения ма-

ло? Что надобно нечто большее?– Не понимаю.

– Не ты один. Но так оно и есть. Надо нечто боль-шее. Проблема в том, что я… Я уже никогда не узнаю,что именно.

– Что с тобой, Геральт?– Ничего, Лютик. Давай садись. Едем, день про-

падает. Как знать, сколько времени нам потребуется,чтобы найти лодку, а лодка нужна будет большая. Неоставлять же Плотву.

– Переправимся вместе? – обрадовался поэт.– Да. На этом берегу мне уже искать нечего.

9

– Йурга!– Златулина!Она бежала от ворот, развевая выпроставшими-

ся из-под платка волосами, спотыкаясь, крича. Йургабросил вожжи слуге, спрыгнул с телеги, помчался на-встречу, ухватил ее за талию, крепко поднял, закру-жил, завертел.

– Я приехал, Златулинка! Вернулся!– Йурга!– Вернулся! Эй, раскрывайте ворота! Хозяин вер-

нулся! Эх, Златулинка!Она была мокрая, пахла мылом. Видимо, стирала.

Он поставил ее на землю, но и тогда она, вцепившись,

не отпускала его, дрожащая, теплая.– Веди в дом, Златулина.– Боги, ты вернулся… Ночей не спала… Йурга… Я

не спала по ночам.– Я вернулся. Ох, вернулся. И богато вернулся. Ви-

дишь телегу? Эй, погоняй, заезжай в ворота! Видишьвоз, Златулинка? Много добра везу, потому как…

– Йурга, что мне добро, что мне воз… Ты вернул-ся… Здоровый… Целый…

– Богато вернулся, говорю. Сейчас увидишь…– Йурга? А это кто? Вон тот, в черном? Боги, он с

мечом…Купец обернулся. Ведьмак слез с коня, отвернув-

шись, делая вид, будто поправляет подпругу и вьюки.Не глядел на них, не подходил.

– Потом расскажу. Ох, Златулинка, если б не он…А где дети? Здоровы?

– Здоровы, Йурга, здоровы. В поле пошли, воронстрелять, но соседи им дадут знать, что ты дома. Тот-час примчатся, все трое…

– Трое? Откуда? Златуля? Да ты уж не…– Нет… Но надобно тебе кое-что сказать… Не ста-

нешь злиться?– Я? На тебя?– Я приютила девчушку. От друидов взяла, знаешь,

от тех, что после войны детей спасали… Собирали

по лесам бездомных и потерявшихся… Едва живых…Йурга. Ты злишься?

Йурга приложил ладонь ко лбу, оглянулся. Ведьмакмедленно шел следом за телегой, ведя лошадь подуздцы. На них не глядел, все время отводил взгляд.

– Йурга?– О боги, – простонал купец. – О боги! Златулина…

Такое, чего я не ожидал! Дома!– Не злись, Йурга… Вот увидишь, как ты ее по-

любишь. Девочка умненькая, милая, работящая…Немного странная. Не хочет говорить откуда, сразуплачет. Ну я и не спрашиваю. Йурга, знаешь, я ведьвсегда хотела, чтобы была дочка… Что с тобой?

– Ничего, – проговорил он тихо. – Ничего. Пред-назначение. Всю дорогу он во сне говорил, бредил,ничего, только Предназначение да Предназначение…О боги… Не нашего ума это… Златулина. Не понятьнам, что думают такие, как он. Что видят во сне. Ненашего это разума…

– Папа!– Надбор! Сулик! Ну и выросли, ну бычки, истые

бычки! А ну живо ко мне! Живо…Он осекся, увидев маленькую, худенькую, пепель-

новолосую девочку, медленно бредущую за мальчи-ками. Девочка взглянула на него, он увидел огромныеглаза, зеленые, как весенняя травка, блестящие, как

две звездочки. Увидел, как девочка вдруг срывается,как бежит, как… Услышал, как она кричит, тоненько,пронзительно…

– Геральт!Ведьмак отвернулся от коня мгновенным ловким

движением. И побежал навстречу. Йурга изумленносмотрел на него. Никогда он не думал, что человекможет двигаться так быстро.

Они встретились на середине двора. Пепельново-лосая девочка в сером платьице и белоголовый ведь-мак с мечом на спине, весь в горящей серебром чер-ной коже. Ведьмак мягкими прыжками, девочка трус-цой, ведьмак на коленях, тонкие ручки девочки вокругего шеи, пепельные, мышино-серые волосы на егоплечах. Златулина глухо вскрикнула. Йурга обнял ее,молча прижал к себе, другой рукой обхватил и прижалмальчиков.

– Геральт! – повторяла девочка, прильнув к грудиведьмака. – Ты нашел меня! Я знала! Я всегда знала!Я знала, что ты меня отыщешь!

– Цири!Йурга не видел его лица, спрятавшегося в пепель-

ных волосах. Он видел только руки в черных перчат-ках, сжимающие плечи и руки девочки.

– Ты нашел меня! Ах, Геральт! Я все время жда-ла тебя! Я так ужасненько долго… Мы будем вместе,

правда? Теперь будем вместе, да? Скажи, ну скажи,Геральт! Навсегда! Скажи!

– Навсегда, Цири!– Так как говорили, Геральт! Как говорили… Я – твое

Предназначение? Ну скажи? Я – твое Предназначе-ние?

Йурга увидел глаза ведьмака. И очень удивился. Онслышал тихий плач Златулины, чувствовал, как дро-жат ее руки. Глядел на ведьмака и ждал, весь напря-женный, его ответа. Он знал, что не поймет этого от-вета, но ждал его. Ждал. И дождался.

– Ты – нечто большее, Цири. Нечто большее.

Кровь эльфов

Глава первая

Elaine blath, FeainneweddDearme aen a’caelme teddEigean evelienn deireadhQue’n esse, va en esseathFeainnewedd, elaine blath!

«Цветочек». Колыбельная песня и популярнаядетская считалка эльфов

Истинно, истинно говорю вам, придет векМеча и Топора, век Волчьей Пурги. ПридетЧас Белого Хлада и Белого Света. ЧасБезумия и Час Презрения, Tedd Deireadh. ЧасКонца. Мир умрет, погруженный во мрак,и возродится вместе с новым солнцем.Воспрянет он из Старшей Крови, из HenIchaer, из зерна засеянного. Зерна, кое непрорастет, не проклюнется, но возгоритсяПламенем.

Ess’tuath esse! Да будет так! Внимайтезнамениям! А каковы будут оные, глаголювам: вначале изойдет земля кровью Aen

Seidhe. Кровью Эльфов…Aen Ithlinnespeath,пророчество Ithlinne Aegli aep Aevenien

Город горел.Забитые дымом узкие улочки, ведущие ко рву, к

первой террасе, полыхали жаром, языки пламени по-жирали притулившиеся друг к другу соломенные кры-ши домов, лизали стены замка. С запада, от портовыхворот, накатывался крик, звуки яростного боя, глухие,сотрясающие стены удары тарана.

Нападающие неожиданно окружили их, проломивбаррикаду, которую защищали немногочисленныесолдаты, горожане с алебардами и арбалетчики. По-крытые черными попонами кони призраками переле-тали через заграждения, блестящие мечи разили от-ступающих защитников.

Цири почувствовала, как везущий ее на луке седларыцарь резко осадил коня. Услышала его крик. «Дер-жись, – кричал он. – Держись!»

Другие рыцари в цветах Цинтры опередили их, сходу сцепились с нильфгаардцами. Цири видела этовсего лишь одно мгновение, краешком глаза – беше-ный водоворот сине-зеленых и черных плащей, лязгстали, удары клинков по щитам, ржание лошадей…

Крик. Нет, не крик – вой.«Держись!»